Сессия (глава 1)

Часть 1

Еле дыша, я вырвался из переполненного такими же опаздывающими студентами, как и я, лифта. Что сказать, сессия в самом разгаре, институт превратился в огромный суетящийся муравейник. Как назло, первый экзамен - и сразу же опоздание...

Продвигаясь к нужной аудитории, я перешёл с бега на шаг. Этаж был переполнен, что не вызвало удивления, ведь здесь располагалась кафедра математики, которая была у каждого, ВУЗ-то технический. Вытащил на ходу телефон, куча сообщений в беседе группы, что-то не так, ведь в дороге я проверял сообщения, было пусто. Подумав мгновение, я решил все же прочитать, а вдруг экзамен перенесли, а я тут сломя голову тороплюсь? Уже и так на полчаса задержался, ещё минута меня не спасёт, хотя сильного волнения по этому поводу я не испытывал: нашим преподавателем был весёлый аспирант Гена, Геннадий Юрьевич, всего на семь лет старше основной массы в группе. Он довольно легко относился не только к опозданиям, но и к пропускам, главное, чтобы отчётность старосты была в порядке. Ну, и помимо этого, тройку автоматом он пообещал абсолютно всем.

Глаза забегали по экрану смартфона, и уже через считаные секунды я начал понимать масштаб катастрофы. Первое сообщение из примерно сотни новых было от старосты: "Срочно! У нас замена препода, Гену уволили! Вместо него будет Роман Александрович! Надеюсь, никто не опоздает".

Я покрылся холодным потом. Про этого Романа Александровича в институте ходили легенды. О его строгости, жёсткости и даже о том, что он, как заместитель главы кафедры, выполняет особый план по отчислению бюджетников каждый семестр. Сам я его видел всего пару раз, но этих двух раз мне хватило, для того чтобы поверить во все байки о преподе. Один раз, когда Геннадия не было на паре по причине болезни, мы всей группой пошли на кафедру выяснять, что нам делать. Решать эту сложную задачу стал сам Роман Александрович. Для полного понимания картины, Роман Александрович это крупный мужчина лет 40-45, ростом около метра восьмидесяти пяти, с короткой стрижкой ёжиком и пятидневной щетиной, он больше напоминал криминального авторитета, чем преподавателя, несмотря на это, он был безупречно одет в костюм не из дешёвых. Тогда он грозным, но очень спокойным голосом приказал нам выйти за дверь кафедры и ждать столько, сколько того потребуется. Никто не посмел ослушаться, проблема решилась быстро, но нам сильно запомнился этот персонаж.

И вот теперь я в панике начинаю осознавать, что именно он будет принимать у нас первый экзамен! Он, какой-то мордобой со злым взглядом, а не добрый аспирант Гена!

Я почувствовал, как покрываюсь холодным потом, и просто рванул с места в сторону аудитории.

Через полминуты я был уже возле двери, хоть страх и волнение в полную силу забирали меня, я все же сообразил постучать в дверь, перед тем как войти.

Открыв дверь, первое, что я увидел это необычное расположение парт. Они стояли кругом и за одной партой сидело только по одному человеку, причём чередуясь справа и слева. А в центре этого круга стоял Роман Александрович. Одетый с иголочки, но опять с щетиной. Он устремил свой взгляд на меня, взгляд был мягко сказать уничтожающим.

С трудом разжав губы, я пролепетал тихим и слабым, будто не своим, голосом:

- Можно? Простите, пожалуйста, за опоздание.

На лице Романа Александровича промелькнула недобрая ухмылка.

- Куда можно? Здесь проходит экзамен. Уже полчаса. Вы кто?

В очередной раз сглотнув комок в горле, я попытался ответить.

- Балашов я. Из 19-Миу, я...

- Экзамен уже идёт полчаса. Осталось полчаса. Если ты думаешь, что сможешь ответить на свой билет за это время, то вперёд, за свободную парту. Только с условием - минус балл. Или ты можешь идти гулять дальше, пересдача через две недели.

Ноги стали ватными. Какой час? Нам говорили, что на экзамен дадут полтора часа, ровно как одна пара.

Осмотрев аудиторию ещё раз, я заметил только одну свободную парту. Естественно, это была парта прямо перед преподом, во "внутреннем" круге. На ватных ногах я пошёл к парте. В это время Роман Александрович вытащил из кармана своих брюк сложенную стопку оставшихся билетов. Меня немного удивило его отношение к, по сути, документам, но я быстро отбросил эту лишнюю в данный момент мысль.

Всё шло совсем не так, как я себе представлял. Первый экзамен в институте превращался в ад, видимо, поэтому я и помыслить не мог, чтобы уйти и прийти на пересдачу, мне казалось, что одному или в компании с парочкой тупиц сдавать экзамен этому грозному мужику будет ещё хуже. Не успел я сесть, как на мой стол сразу же легла здоровенная лапища Романа Александровича. Он положил передо мной билет. Вновь не так, как я представлял... Я думал, что буду тянуть его сам и с возможностью поменять хоть раз. Но, увы. Я всмотрелся в билет, надеясь в глубине души, что в номере билета стоит всего лишь одна цифра, ведь подготовиться я смог только к девяти первым билетам.

13. Ну, конечно, какая же ещё цифра могла там стоять? День превратился в сущий ад. Но пути назад не было, я был уверен, что сдать билет и уйти с экзамена мне этот амбал не позволит и влепит "два". Мысли путались, состояние было максимально стрессовым.

Спустя пару минут, кое-как собравшись с мыслями, я начал разбираться с билетом. Результат был неутешительным - из четырёх вопросов ответить я мог только на один, и то явно не идеально. Решив, что сделаю что смогу, я начал писать на своём двойном в клетку листе всё, что помнил.

И тут в дверь аудитории постучали. Это был работник деканата, он подошёл к Роману Александровичу и тихим голосом о чем-то сообщил.

Не изменившись в лице, препод зашагал с засланным деканатщиком к двери, на пороге бросив нам:

- Поздравляю, у вас фора две минуты, меня срочно вызвали.

Как только за ними закрылась дверь, в аудитории начался настоящий хаос. Одни начали судорожно набирать что-то в телефоне, другие подбежали к третьим, суперпредприимчивым двум барышням, которые сделали шпаргалки даже несмотря на то, что экзамен с аспирантом Геной обещал быть лёгким. Замешкавшись на миг, я тоже вскочил и подбежал к одногруппницам со шпорами. Разум неожиданно очистился, я понял, что надо действовать, и напряжение отступило. Пока в суете и панике одногруппники расхватывали шпоры, я краем уха услышал что ответы на 13й билет напечатаны на шпоре с ответами на 12й, но с другой стороны. Я, быстро сориентировавшись, подскочил к Лёхе, у которого был этот 12й, и договорился, что мы просто сфоткаем на телефон эту шпору каждый со своей стороны. Руки дрожали, но пальцы делали, и вот Леха уже сфоткал свою сторону шпаргалки, отдав её мне.

Но я не успел осуществить задуманное. Все резко замолкли и разбежались по своим местам. Я последовал их примеру, позабыв, что в сжатой руке у меня так и осталась шпора. Роман Александрович с уже свойственной ему спокойной жёсткостью в голосе огорошил нас:

- Ну что же, товарищи 19-Миу. Каждому по минус баллу. Кто хочет купировать данное недоразумение и кому немаловажна стипендия - отвечает на вопрос из другого билета.

Напряжение вернулось моментально. Куда ещё минус два балла? Это получается, что всего я смогу получить максимум три? Что за пиздец?

Я сидел, положив руки на стол, и совсем не помнил про шпору в руке. А вот глазастый препод, заметив её, подошёл и, взяв меня за локоть, второй рукой разжал мою ладонь и вытащил оттуда чёртову шпаргалку. Это походило на какой-то приём, настолько тяжёлая была у него хватка и настолько резко он произвёл эти замысловатые действия.

Вытащив шпаргалку, которая мне даже не принадлежала, Роман Александрович, вновь со злой ухмылкой, провозгласил:

- Кажется, ты сегодня получаешь статус самого косячного студента. Балашов, да? Хотел бы я снять с тебя балл и за это, но, так и быть, оставлю тебе последний шанс получить тройбан.

Во время этой короткой тирады интонация препода изменилась, да и слово тройбан прозвучало как-то совсем несвойственно, но я вновь не обратил внимания на эти детали, потому что в голове был один вопрос: "Что же делать?!"

Часть 2

Я выдавливал из себя все знания, даже те, что, казалось бы, даже косвенно не отвечали на вопросы. Время экзамена неумолимо подходило к концу, оставалось пять минут.

- Кто хочет получить "отлично" и уверен в себе, после сдачи ответов на свой билет, я выдам вам ещё один, и вы выберете на свой вкус любой из четырёх.

"Надо же, подумал я, какое благородство с его стороны, может все же попытать удачу, сказав, что я уверен в себе? Надо использовать все шансы, лишь бы не уйти отсюда с двойкой и не поставить своё нахождение в институте под угрозу после первого же экзамена".

Я поднял руку, решив, что лучше начать со вторым билетом пораньше.

- Балашов, ты уверен в том, что за полчаса ответил идеально на все четыре вопроса? - издёвка в голосе Романа Александровича была неприкрытой. И с чего он так меня невзлюбил, неужели за опоздание и шпору?

- Да, Роман Александрович, я готов ответить на дополнительный вопрос.

- Хорошо, Балашов, какое твоё любимое число? - вновь нотки иронии в голосе. Препод достал сложенную пополам стопку билетов.

На секунду я опешил. Он что, хочет мне помочь? Какой же он странный... Но возможностью нельзя пренебрегать.

- Семь.

- Хорошее число, держи, - Роман Александрович выбрал билет самостоятельно и положил передо мной лицевой стороной вниз.

Я сразу же перевернул билет, будучи уверенным на сто процентов, что там стоит цифра 7. И она там стояла. Но только после единицы. 17й билет.

Надежда испарилась так же быстро, как и появилась. Вопросы в этом билете оказались ещё сложнее для меня.

Тем временем все начали сдавать свои листы с ответами на экзамен, Роман Александрович мирно складывал их в стопку на краю стола. Две девчонки, как раз те, которые подготовили шпоры, взяли себе по дополнительному билету, остальные же сели обратно в ожидании дальнейших указаний препода.

- Так. Результаты экзамена вы узнаете завтра, староста должна будет подойти ко мне сразу с зачётками после полудня. Двойки ставить в зачётки не буду, пересдача через две недели в присутствии комиссии с кафедры. Все, кто не отвечают на доп. вопросы, - свободны.

Одногруппники медленно и аккуратно стали покидать аудиторию.

Я сидел и пытался собрать все мысли в кучу. Писал уже всё, что знал в принципе по этой дисциплине.

- Закругляйтесь давайте. Вопрос всего один, а вы уже пятнадцать минут отвечаете.

Предприимчивые девушки сдали свои листы и быстро покинули аудиторию.

Я все ещё пытался, корпел, писал всё, что помнил. Из этого отчаянного состояния меня вывел строгий бас Романа Александровича.

- Балашов, у тебя какие-то отклонения? Ты не слышал, что я приказал сдать работы? Почему ты считаешь себя каким-то особенным?

Я поднял на него глаза. Он встал прямо перед моей партой. Выражение на его лице было крайне раздражённым.

- Простите, пожалуйста, мне чуточку совсем осталось, я...

В этот момент он вырвал листок из-под моей руки.

- Посмотрим, что ты написал. Раз ты считаешь себя особенным, опаздываешь, списываешь, используешь шпоры, то и я посчитаю тебя особенным и проверю твою работу прямо сейчас.

Испуг, шок, страх из-за того, что я остался со злым преподом один на один - всё смешалось. Я сидел ни живой ни мёртвый.

Роман Александрович тем временем нашёл мои ответы на первый билет и, взяв эти два листка, скреплённые с билетами, начал вчитываться, всё ещё стоя передо мной.

- Господи, Балашов. Что это? Ты на что отвечал? Ты не так списал что ли? Вопрос один, ты в ответ пишешь полную херню. Как ты в наш ВУЗ-то поступил? За деньги?

Я вжался в скамью... Казалось, я сейчас просто упаду в обморок, неужели это происходит со мной? Я не мог вымолвить ни слова в своё оправдание.

Препод перешёл к ответам на второй билет. И спустя две минуты вчитывания в мои каракули, он заржал. Громко и со злостью.

- Знаешь, Балашов, я в курсе, какие слухи ходят про меня среди студентов. Что я зверь какой-то, что у меня есть план по выгону студентов и всё в таком духе. Только есть одно но: такие тупые студенты, как ты. Скажу тебе честно - всё это хуйня собачья! - рыкнул он.

Я ощутил себя как будто во сне. Не может быть такого, что на своём первом экзамене я выслушиваю, как препод орёт благим матом. Но нет, это был не сон. А гневная тирада тем временем только набирала обороты:

- Я работаю здесь не для того, чтобы читать этот ёбаный бред, которые такие как ты, маменькины сынки, мне пишут вместо адекватных ответов! Ты блять вообще соображаешь что-то или как?

Внезапно он прервался и, отойдя к своему столу, со вздохом сел.

- В общем так. Если ты сюда за денежки поступил, то и за хорошую, да хоть за какую-нибудь оценку отстёгивай баблишко. За пять косарей я тебе поставлю тройку, за десять - отлично нарисую. На пересдачу я тебя не допущу, да и не сдашь ты её, только опозоришься перед комиссией.

Я молчал. Я не знал, как поступить, как правильно ответить, ведь я бюджетник, и я не смогу заплатить ему такую сумму, да и перед родителями это будет настоящий позор, первый экзамен - и выпрашивать деньги. Я молчал.

Роман Александрович встал с места и подошёл ко мне. Внезапно дал мне подзатыльник.

- Хули ты молчишь-то? Мозгов уже не хватает даже на то, чтобы сформулировать ответ? Платить будешь или будешь уёбывать с вуза?

Я еле дышал. Я чувствовал крайнюю агрессию, которая исходила от препода. Что с ним случилось-то? Я решил заговорить.

- У меня нет денег... Я на бюджет поступил, родители у меня не богатые - тихо промолвил я.

- М-да. Как ты такой тупой тут вообще собирался держаться. Тебя даже за счёт соревнований никто не станет тянуть, вон, из мышц только жопа. Ладно, заебал ты меня. Но я хочу чтобы ты, щенок зелёный, хоть какой-то урок запомнил. Встань.

Мне ничего не оставалось, как встать из-за парты. Я оказался перед ним. Осмелился поднять голову и посмотреть ему в глаза, ведь он был выше меня почти на 20 сантиметров.

На его лице был какой-то злобный оскал, что напугало меня ещё больше, если, конечно, ещё было куда. Я опустил глаза.

- Повернись.

Я повиновался.

Одну руку он положил мне на спину, наклонив моё туловище на парту, а другой рукой... начал лапать мой зад.

Я начал понимать, какая альтернатива может быть оплате за экзамен валютой. Судорожно соображая, что же делать, я осмелился спросить:

- Что вы делаете?

Огромная лапа схватила меня за ягодицу ещё сильнее.

- Ты и до этого не допираешь? Что же, считай что я провожу обыск студента на наличие шпаргалок, - и вновь этот раскатистый ржач, казавшийся мне абсолютно безумным.

Он отпустил меня и отошёл. Я разогнулся и повернулся к нему лицом.

- Ты должен сказать мне спасибо. Я нашёл для тебя альтернативку, - Роман Александрович опустил голову вниз, и я, следуя за его взглядом, обнаружил что в его брюках явно выделяется стояк.

Страх начал перерождаться в какое-то новое чувство. То, которое ранее я в себе подавлял и старался не думать об этом. Я уже полностью ощущал себя жертвой ситуации, но, кажется, мне это начало нравиться...

- Что вы хотите от меня, Роман Александрович?

- Хочу чтобы ты осознал, что я хочу тебе помочь. Тебе, тупоголовому толстожопому увальню. Но помощь эта не безвозмездная. Сосёшь мне - и тройка у тебя в зачётке будет стоять уже сегодня. Выбор только за тобой, - его голос вновь приобрёл нотки спокойствия и уверенности, но к мату я всё равно никак не мог привыкнуть, хоть и начал понимать, что такая манера выражаться для Романа Александровича явно роднее.

Я молча опустился на колени перед ним. Глазами нашёл тот большой бугор под дорогими брюками.

- Я согласен, Роман Александрович, я хочу получить тройку за экзамен.

Препод быстро расстегнул брюки, спустил их и трусы ниже колен.

- Молодец, Балашов, выбор ты сделал верный, уж поверь мне, - донеслось до меня сверху. Я же, словно загипнотизированный, рассматривал его член, от которого меня отделяла всего пара сантиметров.

И смотреть было на что. Толстая залупленная колбаса, от которой пахло немного потом и ещё еле уловимым особенным запахом, свойственным только мужчинам. Я не умел определять на глаз точные размеры, но сравнить со своим вполне мог. А свой я мерил, причём частенько. Орган перед глазами был намного толще моего и в длину больше сантиметра на 4, а то и пять. У меня были среднестатистические 12 с половинкой, которых я вроде бы и не стеснялся, но в момент разглядывания органа Романа Александровича мне всё же стало немного обидно. Но эта обида на фоне дикого возбуждения и чувства абсолютной нереальности происходящего ничего не значила. Под членом красовались немного отвисшие яйца, покрытые мелкими волосами, размером своим походившие на небольшие куриные.

Внезапно я ощутил сильную жгучую боль на свой левой щеке.

- Ты, блять, не на выставку пришёл, а на экзамен. Соси давай, время ограничено! - гаркнул Роман Александрович, отвесив мне неслабую оплеуху.

Я, вспомнив все сцены минетов из порнухи, которую я смотрел уже немало лет, открыл широко рот и подался вперёд.

Часть 3 (последняя)

Сначала я почувствовал, как будто у меня во рту кусок какого-то мясного изделия, сырого, обтянутого кожей, но при этом горячего. Я решил провести языком по головке и сглотнуть слюну. Немного солёный, и всё в общем-то.

Я почувствовал, как на затылок легла рука Романа Александровича.

- Ты помнишь, что у тебя минус два балла? За опоздание и списывание? Это означает, что сосать ты должен на 5, иначе не получишь ни хуя. А на 5 только головку мусолить совсем не пойдёт. Шире открывай ебальник, Балашов, надеюсь что со рвотным рефлексом у тебя всё в порядке.

С рвотным рефлексом, как мне казалось, было всё в порядке, это я знал после процедуры под названием гастроэнтероскопия, которую я был вынужден проходить год назад.

Я начал заглатывать член глубже, конечно, не без помощи руки препода на моем затылке. Я был полностью сосредоточен, несмотря на огромное количество стресса и потрясений за этот день.

Процесс увлёк меня, и я даже помнил о том, что зубы надо держать за губами, чтобы не дай бог не поцарапать член Романа Александровича. Тут и мне хотелось показать, что я на что-то способен, и в то же время не разозлить препода, ведь я уже осознал, что у него явные проблемы со сдерживанием агрессии.

- Неплохо, Балашов, неплохо. Гораздо лучше, чем твои ответы на экзамен. Пока не на пять, пять будет когда сможешь коснуться носом моего лобка. Видишь, какой я добрый? Считай, дал тебе уже третий шанс сдать экзамен.

Я медленно, но верно, шёл к цели заглотить этот член. В принципе, можно было сделать это сразу, но я очень сильно аккуратничал, боялся сделать что-то не так.

Мне оставалось пару сантиметров, как вдруг, рвотный рефлекс всё же дал о себе знать, и я чуток поперхнулся. Попытка отстраниться хотя бы немного была предотвращена крепкой хваткой руки на моем затылке. "Ни шагу назад, ни шагу на месте, а только вперёд и только все вместе" - всплыло у меня а голове в этот момент.

Я закашлялся, но всё же смог сдавить этот приступ и вернуться к своей главной на данной момент задаче. И отметил, что слюна из моего рта уже обильно капает с губ на пол. Я вновь напрягся, как бы не испачкать слюной брюки препода, а то ведь оплеуха может прилететь и посильнее...

И тут, совсем неожиданно для меня, рука с моего затылке перекочевала на лоб, и Роман Александрович отстранился, вытаскивая свой член из моего рта. Получилось это со смешным причмоком. Я посмотрел на него в недоумении своими слегка красноватыми от процесса глазами.

- Ты недоволен чем-то, Балашов? Сейчас, совсем забыл, пара деталей.

Препод со стоящим из брюк членом наперевес подошёл к двери аудитории и закрыл её на защёлку.

На момент я будто мысленно вынырнул из этой ситуации и подумал: "Что, блять, происходит, что ты, блять, делаешь?". Но следующие действия Романа Александровича заставили меня вернуться к роли студента, сдающего свой "особый" экзамен.

Он достал свой телефон и навёл на меня, все ещё стоящего на коленях возле своей парты.

- Балашов, ты не обижайся только, но сам должен понимать, я тебя вижу чуть ли не первый раз, вдруг ты припизднутый и после всего того, что здесь было и будет, побежишь в полицию или ещё куда? В общем, я включу запись, а ты вот что говори: "Я, такой-то, из группы такой-то, добровольно согласился сосать хуй Лосницкому Роману Александровичу". Все понял? Вперёд. Не переживай, это для подстраховки.

Я, уже ничему не удивляясь, сказал всё то, что он от меня просил, не двигаясь со своего "рабочего места". Самое забавное, что говорил я это, смотря не в камеру телефона, а на хуй Романа Александровича. Тот все ещё стоял и блестел от моей слюны на свету. В тот момент я хотел побыстрее вернуться к делу, во мне проснулся азарт, а смогу ли я всё-таки заглотить этот хуй так, что уткнусь носом в лобок? Спустя полминуты я продолжил начатое.

И я смог. Смог коснуться носом лобка. Стоило мне это, конечно, немалых трудов и поддержки Романа Александровича, который упорно толкал меня своей рукой на моем затылке. Второй рукой он изредка пошлёпывал мне по щеке, что по сравнению с первой оплеухой было цветочками. "А я смог всё же успокоить его", - довольно думал я, насаженный и ртом и глоткой на член препода. Слюни то капали с моего подбородка, то стекали с него мне под толстовку. Процесс мне нравился так сильно, что создавалось ощущение, что делаю я это не первый раз.

Роман Александрович решил разнообразить процесс сдачи экзамена. Изобретательности у него хватает, ничего не скажешь.

После моего героического выполнения главной задачи я старался просто сосать с упоением, не забывая про активную работу языком.

А Роман Александрович стал вытаскивать свой член из моего рта и довольно-таки сильно бить им мне по щекам, по лбу, по губам.

- Рот широко открой, язык высунь максимально из пасти. Вооот. Язык такой длинный, ты, Балашов, не пропадёшь, главное, не трепись им без дела, а работай на благо других.

Мне нравились эти комплименты, и я старался на максимум. Да, на 5 я старался.

В какой-то момент я вновь глубоко заглотил достоинство Романа Александровича, а тот снова не давал мне возможности чуточку "отступить", вжимая мой затылок.

- Балашов, ладно, ты справляешься с экзаменом, но всё- таки я хотел бы услышать от тебя и извинения за твоё поведение на экзамене и благодарность за то, что я по своей душевой доброте предоставил тебе шанс. Слушаю тебя, Балашов.

Что это, очередная издёвка? Я хлопал глазами, смотря на него, ведь член был всё ещё в моем рту да и на приличной глубине.

И тут до меня дошло.

- Пртите, Рмн Асесандч, - попытался промолвить я с хуем у себя во рту, разжав челюсть максимально, чтобы звук из моего рта мог выходить через миллиметровую щель между моим ртом и членом препода.

В ответ он заржал.

- Так. А благодарность где?

- Спбо Ро... - и тут я поперхнулся с новой силой.

Ржущий препод ослабил хватку, и я все же выпустил хуй изо рта, который тут же слюнями перепачкал моё лицо ещё больше.

Успокоившийся Роман Александрович смотрел на меня сверху вниз.

- Ты меня тоже извини, Балашов, сорвался на тебя. Не знал же я, что ты талантливый такой. Давай быстренько заканчивай, сосёшь уже полчаса почти. Хорошего понемногу.

Восприняв эти слова как команду к действию, я вернул слюнявый хуй в рот и начал сосать с каким-то остервенением. Спустя полминуты мне в рот полилась тёплая субстанция. Вкус был, конечно, крайне непривычный, с горчинкой.

Я начал глотать.

- Так, давай оближи всё вокруг как следует, от слюней своих. Что такое, ещё и к чистоте тебя надо приучать, чтобы убирал за собой?

Я сделал всё то, что от меня требовал Роман Александрович. Тот сделал шаг назад, подтянул трусы с брюками, застегнулся, поправился и пошёл к своему столу.

- Зачётку давай.

Я еле встал с затёкших колен. Подошёл к своей сумке, достал ещё девственно чистую зачётку и протянул преподавателю.

Тот открыл на нужной странице, что-то написал и, захлопнув её, вручил мне обратно.

- Держи. Заслужил. Свободен.

Я быстро убрал зачётку и пошёл к двери. На пороге меня окликнул Роман Александрович.

- Балашов. Передай старосте, что зачётку завтра соберёшь и занесёшь ты сам, скажи что это моё личное распоряжение. Понял?

- Да, Роман Александрович, понял.

- Гуляй.

Я вышел из аудитории, захлопнув дверь снаружи. Почувствовал, как гулко бьётся сердце. Только в этот момент я начал осознавать, что произошёл какой-то абсолютно лютый пиздец. Шок начал возвращаться ко мне, вместе со страхом а ещё вместе с... невообразимым возбуждением. Прикрыв стояк сумкой, я побежал в сторону уборной.

Забежал туда и взглянул на себя в зеркало.

Из отражения на меня смотрел чудный парень, волосы взъерошены, над губой блестит что-то белёсое, на левой щеке всё ещё заметно покраснение, губы припухшие... Толстовка серого цвета была сильно мокрой в районе груди, словно я чем- то облился. И после всей этой картины в зеркале, я чётко почувствовал запах. От меня просто несло кончой, и этот привкус во рту.

Неужели это всё случилось со мной наяву? Что это было-то? В абсолютно смешанных чувствах и мыслях я забежал в первую туалетную кабинку, и, спустив спортивки вместе с трусами, прикоснулся к своему разрывающемуся от стояка члену. И тут же кончил.

страницы [1] [2] [3]