Полицейский роман (глава 2, Зацеперы). Глава Секс роман

Часть 1

Почти неделю мы с Сёмой наслаждались счастливым сожительством. Днём работа, служба, а ночью предавались удовольствиям. Однако наши счастливые рожи вызвали подозрения сослуживцев и невнятный трёп за спиной.

Водила УАЗика нашего начальника отдела, которого все знали как Базарыча и не помнили уже или не знали, как его ФИО, тот прямо заявил, при всех, что мы двое пидарасов-голубков, таких он давить будет. Если бы не неприязнь к разжиревшему и мерзкому на вид Базарычу со стороны всего коллектива линейного отдела, то хрен бы мы отбрехались бы и сами бы в ответку словесно не зачморили жирдяя. Базарыч достался новому (полгода у нас) начальнику от старого, уволенного на пенсию.

Водила вместе со старым подполом-пенсионером службу тащил в разных местах с начала нулевых, был его верным псом и исполнителем мутных и неприглядных дел, пользовался безграничным доверием подпола. А теперь остался дослуживать. Злые языки, правда, шептали, что он соглядатай от старого, обиженного и злого на увольнение, за новым. В общем, неприятный осадочек остался. Хорошо хоть майор открыто ненавидел Базарыча, нормально относился к нам с Сёмой, можно пережить.

- Старшина Грозовой, рядовой Стрелков! Оба ко мне! - рявкнуло со второго этажа, заставив нас подорваться в кабинет начальника.

Махнув "Отставить" на наше представление, майор громко (чтобы все уши на этаже услышали) поставил задачу:

- Пулей несётесь на соседнюю узловую станцию. Там вроде бы поймали двух наших зацеперов: с товарняка сняли. Составите протокол, все дела, доставите, если на самом деле с нашего города, сюда, - сделал знак рукой прикрыть дверь в коридор. Понизив голос продолжил. - На зацеперов - пофиг. Главное: представитесь Петровичу, тамошнему начальнику. Он загрузит ГАЗельку сухпайками. Доставите сюда, вот адрес, имя на обороте, - толкает нам бумажку. - Два часа туда, два обратно и час на распиздяйство: итого пять часов. Старшина Грозовой старший. Вопросы?

- Товарищ майор, утренние пробки... Какие два часа, за три бы доехать... - начал формировать запас времени на распиздяйство Сёма.

- Чутка подзадержимся, но приказ выполним, товарищ майор, - бодро прервал друга я.

Поймав разрешающий жест "Пиздуйте выполнять!", мы вывалились из кабинета. Уже в машине пояснил другу:

- Шеф доверил нам мутное дельце, надо постараться завоевать доверие и поддержку. Сейчас, когда закусились с этой жирной свиньёй Базарычем, поддержка и защита шефа совсем не помешает.

- Думаешь, Базарыч дальше помои лить будет?

- Уверен на все сто. Такая гниль в каждом коллективе есть, как ложка дерьма в бочке мёда. Так что, друг сердечный, держаться начальника надо, подошвы рвать, его мутки выполняя. Базарыч своими грязными обвинениями уже весь отдел насторожил. Только шеф защитит.

Пока я разглагольствовал и щёлкал еблом, Сёма свернул в один двор, другой, нырнул под жд эстакадой, пересёк через какую-то стройку; и вот уже ГАЗель аккуратно спускается на объездную магистраль. Утренние пробки остались позади. Я матами выказал восхищение навигацией Стрелка.

- А то ж! - довольно похвастался водила. - Я своё дело знаю, шоферить люблю. Вот недавно пару раз нашего майора так же сквозь дворы провёз, минуя все пробки и светофоры, так он меня хвалил, своего Базарыча всеми матюгами отругал. Благо, тот не слышал. С ним он час куда едет, а со мной за пять минут доехал. Кажись, в этом собака и зарыта. Шеф высказал Базарычу высочайшее неудовольствие...

- ... а тот взъелся на нас лютой ненавистью, - закончил за напарника я.

Так под разговоры мы за час, вместо двух, домчали до соседей. Зацеперы реально были: замёрзших и перепуганных сняли с грузового вагона. Это были два юных щегла, имевших сейчас жалкий вид побитой собаки. Нам их так отдали, Петровичу они не были нужны: возни много - на выходе штраф в 100 рублей. Он вместе с зацеперами прыгнул к нам в кузов, сразу же стал показывать дорогу на станционный двор. Там припахал всех: и нас, и зацеперов загружать ГАЗель коробками с сухпайками. Один паёк сунул нам "на дорогу", хотел что-то ещё сказать. Но увидел железнодорожников, сделал жестом "Съебали побыстрей, бегом, совсем бегом" и пошёл навстречу. Нас дважды просить не надо, прыгнули по местам и через полминуты выезжали со станции.

Как только пошли по трассе в город, начал расспрашивать зацеперов:

- Давайте, колитесь, откуда такие долбоёбы?

- Дяденька полицейский, а что с нами теперь будет? - перепуганно вопрошает один щегол.

- Тюрьма, - включает злого полицейского Сёма.

Добивается испуга и капель слёз пацанов. Я в зеркало наблюдаю. А парнишки ничего так, симпатичные, ладные. Правильные лица, плачут так возбуждающе, хуй у меня на них реально встал. Пока заняты были, грузились, было не до них. А сейчас и я и Сёма кидаем взгляды в зеркало, молча переглядываемся: "Хорошие юные сексики, ебательны. Ох, как ебательны..." Будет просто преступлением их упустить.

- Но не обязательно тюрьма. Всегда с хорошими парнями можно ведь договориться. Сделать правильным пацанам поблажку, амнистировать, - подаю парням надежду, играя доброго полицейского, и добавляю лепоты. - Вы ведь ничего страшного не совершили, никого не убили, не ограбили, - доброжелательно так улыбаюсь.

- Убил бы: неделю их гоняем, зацеперов ёбаных, дома трое суток не был, когда ебался уже - не помню... - продолжает добавлять жути Стрелок, пугая щеглов.

Испуганные глаза смотрят на него, с надеждой заискивают передо мной. Видно, что в голове у них кавардак, испуг парализует волю.

- Но я же говорю: хорошие люди всегда договорятся, помогут друг другу. К примеру, мы пацанов отпускаем, не сообщаем в институт, - широко распахнуты восторженные глаза, не верящие в такое счастливое будущее, - а они в ответ порешают твою маленькую проблему с сексом. Вернее, с его отсутствием. Так ведь, друзья? Вы ведь хорошие парни - поможете бравым полицейским?

- А чем помочь, что надо сделать. Мы готовы, всё что угодно. Всё сделаем. Мы никогда не были зацеперами, дяденьки полицейские, а как сейчас получилось, сами не понимаем, - зачастили парни, не всасывая сути моих грязных намёков.

Та-а-ак, тяжёлый случай. Начинаем издалека.

- Давайте по именам. Я Ваня, за рулём Семён, а вас как звать-величать? - начинаем наводить мосты доброжелательности.

- Меня Лёшей зовут, - светлый пацан шустрее тёмного, - а его Пашей. Мы сегодня в технарь не пошли, решили прокатиться и выложить в инете. Чтобы пацанам похвастать. А поезд как поехал, как поехал...

- Мы испугались, хотели спрыгнуть, потом доехать куда сможем. Замёрзли как цуцики, чуть не до соплей... - раскочегарился Паша.

Добавляя и перебивая друг друга, мною воодушевлённые юноши рассказали всю свою историю, надеясь на законное снисхождение. Я доброжелательно улыбался и поддакивал. Жестом показал Стрелку снизить скорость: время в запасе порядка двух часов.

Когда пассажиры замолчали, я их спросил:

- Ну что, мужики, делать дальше с вами? Будем вопросы решать как взрослые? Или вас родителям сдать как маленьких, пусть отшлёпают. Конечно, после отсидки 15 суток в камере с уголовниками, выплатой штрафа по закону?

- Да что ты их уговариваешь. Сдать в обезьянник и дело с концом. Через 15 суток уголовники из них девочек сделают, девочек родителям и отдадим, - пугал злобный Сёма.

- Дяденьки полицейские... Дядя Ваня, дядя Семён, мы же согласные. Что надо-то, чтобы договориться? - перепугались мрачных перспектив щеглы.

- Пацаны, Семён же сказал, неделю без секса, за вами зацеперами гоняемся. Жён, детей не видим, - пришлось обозначать цели без экивоков.

Пацаны переглядываются, до них доходит. Они резко смущаются, опускают глаза и краснеют. Даже уши пунцовые. В машине тишина. Прикрыв глаза, включаю интуицию. Интуиция шепчет: не тормози, действуй.

- Да шуткуем мы, не парьтесь, - начинаю новую интригу. - Хотите дам автомат посмотреть. Только без магазина, - снимаю с плеча свою "ксюху" и подаю назад.

Парни от восторга немеют и чуть не обоссываются. Пока сзади доносятся звуки радости, я инструктирую недоумённого Сёму: "Надо где свернуть в укромное место. Пару часов приятно провести с парнями без свидетелей".

- Пиздец, приехали! - вдруг огорчённо восклицает Стрелок. - Движок греется. Воды нужно долить, да чуток постоять охладиться, - водитель крутит головой, съезжает возле моста на незаметную грунтовку, и мы скрываемся от всего мира в зарослях за поворотом.

Пассажиры, занятые автоматом, слабо прореагировали на изменение обстановки. ГАЗель проехала ещё полкилометра в глушь.

- Приехали, пацаны, - веселюсь я. - Первая остановка по требованию "Уборная". Выходим, бегом ищем хворост, пока греем воду, в кустики по нужде, - забираю автомат и легонько шлёпаю щеглов по попкам, подгоняю.

Парней ошеломил Сёма. Пока я разводил костёр, пацаны как вкопанные не отрывались от мощной струи мочи водителя. Сёма ссал прямо перед зацеперами, очевидно видевшими впервые чужой мощный хуй. И ещё так вблизи, и ещё чисто выбритый. Стрелок получил кликуху Лысик за бритую бошку, но оправдывал её и другими частями тела. Щеглы открыли рты, в штанах у них зашевелилось, но они до конца не могли оторвать глаз от волнующего их зрелища. Только потом смутились и покраснели. Я незаметно подошёл сзади, приобнял их:

- Давайте в туалет в кустики, не берите пример с дяденьки, который показывает всем подряд свои причиндалы. В дверце вон, возьмите туалетную бумагу, - разворачиваю их к себе. - Вон бутылка с водой, подмойтесь там. Вы же не хотите грязными ходить, - улыбаюсь им.

Парни охреневают от скрытых намёков, ещё больше краснеют и смущаются. По их мордахам проходит похотливое понимание ситуации, но мой доброжелательный спокойный голос, добродушная улыбка не подают сигнал тревоги. Поэтому они смущены, им стыдливо, они чуть испуганы. Но вся двусмысленность ситуации их манит и будоражит. Они хотят почувствовать новый опыт.

- Потом что-нибудь вкусного приготовим, - обещаю я. Пока говорил, обнимал их за задницы, потом легонько снова шлёпнул по юным 18-летним попкам. Щеглы воспринимают мои шлепки как должное, с некоторым удовольствием. Даже немного радуются от моих заигрываний, чешут в кустики. Косят взглядом на Сёму, тот зарылся под капотом, это их успокаивает.

Часть 2 (последняя)

Я ставлю котелок с водой на слабый огонь, залажу в кузов, из штабеля с сухпайками выкладываю удобное ложе. Появляются парни минут через десять, красные от стыда как раки. Но пустая бутылка и заметно сократившийся рулон туалетки сигнализируют: клиенты подмылись, хотят приключений. Широким жестом и не менее широкой улыбкой приглашаю внутрь салона. Усаживаемся поудобнее:

- Мужики, - их прёт от взрослого обращения, - с бабами ебались? Нет? Ни разу? Но это дело поправимое. Вы же классные парни, боевые. Зацеперами вот стали, - хвалю их, - а целуетесь как? Надо этому делу учиться. Сейчас научу. Лёша первый.

Аккуратно ломаю слабое сопротивление Белобрысого и накрываю его губы своими. Его глаза изумлённо смотрят на меня, я прикрываю веки и дарю парню нежнейший поцелуй из всех, что у меня когда-либо получался. Минуту я играю с его язычком, исследую его рот. Нежно притягиваю к себе и выпиваю его дыхание до бессознательного состояния. Он уже не сопротивляется, я целую его в шею, он восстанавливает дыхание.

- Теперь обними меня и сам повтори то, что я сделал, - смотрю в упор.

Лёшик послушно обнимает, закрывает глаза и тянется своими губами к моим. Мы повторяем долгий нежный поцелуй с той лишь разницей, что я расстёгиваю его прореху и начинаю мацать в паху. Парнишка задыхается от лавину чувств и ощущений. Оставляю его отдохнуть, шепнув:

- Расстегнись весь, красавчик.

Сам поворачиваюсь к Павлу. Широко распахнутые изумлённые глаза излучают восторг от увиденного. Я раскрываю объятия, и темноволосый парнишка подаётся навстречу. Повторяю с ним два нежнейших затяжных поцелуя. Отдыхаем: расстёгивается по примеру Лёши, без напоминаний.

Открывается дверь, и в салон залазит улыбающийся водитель, быстро заводит машину и включает отопитель, "чтоб не замёрзли голышом". Пацаны пугаются Стрелка. Успокаиваем их уже вместе; распадаемся на пары. Я с Лёшей. Сёма с Пашей. Раздеваемся догола. Нежим и ласкаем пацанов. Постепенно доходим до их небольших хуйков. Мы с Сёмой мастерски делаем минет друг дружке. Научились, ха-ха. Теперь отсасываем пацанам синхронно и забористо. С заглотом и засасыванием яичек, щекотанием уздечки, болезненным залупанием головок. Долго юноши не продержались. Скоро со стонами и оханьем, судорогами от лавины удовольствия, молодёжь разрядилась. Мы проглотили их вкуснятину, до конца щекоча оголённые нервы пацанов. Корчи и судорожная дрожь, так радующая нас в охуенчиках, была нам наградой за старания.

На пару с Сёмой обнимаем голые тела в тёплых объятиях, даём отдохнуть. Пацаны млеют от нежностей крепких мужских объятий. Тащатся от поцелуев в запретных для них местах. Их прёт от немыслимых ранее удовольствий. Я прекращаю косить на соседнюю пару, полностью отдаюсь своему юному любовнику. Лёша стыдливо прячет моську у меня на груди, но при этом обнимает меня руками и ногами: ему хочется наслаждений ещё. Ласково шепчу:

- Приласкай теперь меня, солнышко. Сам тащишься, а я ещё никак. Не стыдно, Лёшенька, обижать полицейского? Давай, приласкай ротиком. Покажи, чему я сейчас тебя обучал.

Охуенчик послушно ныряет лицом к моему члену, бесстыдно и бесстрашно оставляя для моих ласк белоснежную попку. Я получаю заряд кайфа от неумелых поцелуев и посасывания головки, поощряю парнишку:

- Молодец. Помассируй ладошкой яйца, покрепче. Вот, вот так, солнышко. А теперь облизывай как эскимо, залупляй головку. Губками, солнышко, губками. Вдыхай запах, вдыхай. Вкусно пахнет? Наслаждайся, прильни лицом. Вдыхай аромат моего хуя. Нравится? Молодец! Хороший парниша. Ещё дыши запахом хуя. Тебе нравится? Ты должен полюбить этот запах, роднулька. Уже полюбил? А теперь лижи член, яйца. Нравится? Вкусно? Почему чистенько побрит? Для тебя старался, солнышко. Вот и хорошо, что тебе очень нравится. Запоминай аромат моего тела, вкус хуя. Это лучшее, что у тебя было в жизни. Запоминай, Алёша. Вдыхай. Лижи. Любуйся красотой, - негромко наставлял я Лёшу, программируя на любовь к себе, своему телу. Запаху, вкусу, голосу.

Белобрысик уже был готовченко, дрожал от похоти. Он понимал, не маленький, что вершиной наслаждения должен стать его проёб. И всё остальное сейчас лишь сладкая прелюдия, сладкая подготовка к лишению анальной девственности. Я как раз пальцами ласкал его анус, аккуратно смазывая дырочку.

Лёша подавал тазом ко мне. Терпел, не уворачивался, когда мой палец проскользнул сквозь анальное кольцо. Я вертел и крутил, пока не почувствовал расслабленность дырочки. Добавил второй палец. Охуенчик замер, прекратил ласкать мой член. Я успокаивающе стал гладить ему лицо, заставляя открыть рот и взять за щёку палец. Уткнувшись лицом мне в пах, парнишка быстро привыкал к ласкам ануса, позволяя мне вскоре уже тремя пальцами разрабатывать попку. Я поставил парнишку на ноги:

- А теперь сам, солнышко, сам насаживайся. Покажи, как ты меня любишь. Покажи, на что ты способен. Давай. Молодец, вот так. Насаживайся. Ты ведь уже полюбил этот хуй? Тогда расслабь ягодицы. Молодец. Хороший парнишка. Давай тебе чуток помогу. Вот так сверху надавлю. Ой... Что, больно? Терпеть можешь? Ты ведь крутой парень, покажи, как можешь терпеть боль. Покажи, что ты настоящий мужик. Всё, уже не больно? Тогда потихоньку опускайся. Сам, сам. Молодец. Настоящий герой, солнышко. А теперь вверх, до основания головки. Снова вниз опускайся. А теперь вместе, солнышко. Ах, как хорошо нам вместе! - шептал я на ухо Лёше, нежно придерживая за поясницу.

Парнишка, закатив от целой гаммы чувств глаза, начинал медленно скакать на моём хую. Вскоре у пацана ушли неприятные ощущения в попке. Он внезапно страстно задышал и прильнул ко мне, крепко обняв. При этом продолжал двигать попой, покачиваясь на члене. Я нежно целовал юного ебуна, отдавшегося мне на проёб, подарившего мне свою юношескую честь и девственность. В этот момент я полюбил его всей душой. Мой жизненный принцип ёбаря: всем сердцем любить отдавшихся тебе на проёб ебунков.

Через несколько минут я аккуратно умерил похотливую скачку Алёши.

- Мы сейчас перевернёмся. Ты ложись на спину. Ноги давай мне на плечи. Попку отклячь, подай на меня. Руками себя за член не трогать. Это сделаю я. А теперь медленно-медленно насаживаешься снова. Я тебя буду притягивать. А ты направляй мой член. Молодец. Умница. Хороший парниша. Глазки закатил, солнышко. Сладко ему. А я тебе ещё слаще сделаю, хороший мой. Сейчас по простате ебать буду. Ой, как Лёше хорошо-то. Солнышко в прострации. Молодец, не сдерживай себя. Громче стони. Громче, Лёшик стони. Не сдерживай себя. Вот так. Кричи родной, кричи. Радуй меня, радуй сладкий мой, своего ёбаря криками от удовольствия.

Я ловил кайф от вида распластанного подо мной ебунка, бессмысленно кричащего, заходящего в вое от проёба его нетронутой до сего дня простаты. Сквозь пелену нашего с Алёшей слияния доносились стоны и крики второй, соседней пары ёбаря и ебунка. Но у них своя ебля, у нас - своя. Парня вскоре начали хватать судороги, его анус и пещерка затрепетали, стали сжиматься-разжиматься в оргазменных корчах. Я тоже приплыл: несколько раз яростно протаранил разъёбанную дырочку парнишки и стал сливать струйки спермы внутрь сладкого тельца.

Одновременно почуял выстрелы пацанского хуйка себе на грудь и живот. Без сил мы повалились рядышком в хаотичных объятиях. Я с горделивой радостью ёбаря почувствовал, как расслабилось тело любимого ебунка, на меня пролилась струйка горячей мочи - потерял сознание от проёба. Бесконечная нежность и любовь к Алёше затопили моё сердце: Таким бывает окончание охуенной ебли с любимым человечком, вверившим мне себя без остатка.

Когда мы со Стрелком очнулись из послеоргазменной дремоты, встретились счастливыми лыбами, счастливыми взглядами безбашенных ёбарей, на отлично сделавшими своё блядское дело: проёб охуенных ебунков. Очнувшиеся щеглы сразу же снова прильнули к нам, уже нисколько не стесняясь своей наготы и похоти, своих и наших следов ебли. Было безмерное счастье и родство чувств.

Обмывшись тёплой водой, наш квартет торопливо рванул в город, решая по пути вопросы дальнейших встреч. Тут же на трассе создали секретный чат в телеге для дальнейшего общения и планирования новых встреч, в чём никто из нас не сомневался. Парней высадили на конечной остановке, немного проехали за ними, пока не свернули на другую трассу выполнять задание шефа. Всё это время наши пацанчики счастливо улыбались нам в заднее стекло, посылали сердечки и поцелуйчики.

Вечером, после службы, вернувшись домой, мы отдыхали, впервые не лезли друг к другу: наебались до отвала. Только время от времени давили довольную лыбу, весело смеясь, вспоминали сумасшедшую встречу: "А помнишь, они при расставании сказали, что мы должны на них теперь жениться, что это теперь их законные места - наши хуи".

страницы [1] [2]