Валерка (глава 2, последняя)

Часть 1

Я сидел дома, как затворник, долго думал о том, что случилось, мучился, страдал, прокручивая в голове до секунды, как всё происходило. Сначала под незатихающую боль во всем теле думал только о том, что меня как шваль трахнули, порвали мне жопу и как можно за это отомстить. Попадись Валерка мне в этот момент, я бы его точно задушил.

Потом, когда через пару дней боль немного затихла, я стал вспоминать то, о чем мы с Валеркой говорили, и ловил себя на мысли, что злость, за то, что он сделал со мною начала постепенно как бы проходить. Вспомнил слова Валерки, что он любит меня и любит уже давно и что он хочет, чтобы мы были оба счастливы, вспомнил, как приятно было с ним целоваться. Закрыл глаза и представил себе, что Валерка сидит рядом и я с ним целуюсь, дрожь охватывала всё тело, и только от одной мысли, что целуюсь с ним, я сильно возбуждался, руки сами собой тянулись в штаны, но дрочить не стал, мне хотелось, чтобы всё это было только с ним.

От этих мыслей пухла голова, но я даже не пытался думать о чём-то другом, тело ныло, хотелось объятий, поцелуев, как же я истосковался по ласкам.

Чтобы немного успокоиться, стал смотреть какой-то глупый боевик, как пацан, вникал в каждые мелочи, даже переживал за героев. Потом мать позвала кушать, отключил телевизор и, почти спокойный, отправился ужинать с родителями. Они чувствовали моё состояние, поэтому ничего не спрашивали меня и вели обыденный семейный разговор.

Вернувшись в свою комнату, принялся вновь за воспоминания, перед глазами проплывали картинки из прошлого, когда я мечтал о Валерке, он был для меня недосягаемым героем. Вспомнил, как однажды мы с ним случайно встретились в городе, пожали другу руки и он приобнял меня и похлопал по плечу, ростом тогда он был выше меня, мы потом долго смотрели друг дружке в глаза и только улыбались. Вот и появился повод сблизиться с ним, но я почему-то струсил, сказал "извини, я спешу" и ушёл. Никуда я не спешил, я просто не знал, как начать разговор, как сказать парню "давай дружить, встречаться, вместе ходить на тренировки". Я разузнал, где Валерка живёт и часто по вечерам прохаживался около его дома, но встретить мне его никогда не удавалось, а Илья ни на секунду не отходил от него.

Блуждая по воспоминаниям, уже начал думать, вот если бы однажды Валерка пришёл к нам домой и попросил у меня прощения, то я простил бы его. Начал понимать, что не могу без него, это засело в мою голову, как заноза в пальце, которую невозможно достать, это чувство приносило то боль, то радость, боль, от того что сложно переступить через то, что сделал со мною Валерка, воспользовавшись моей немощью, взял и бесцеремонно изнасиловал, прямо на обеденном столе, посреди стаканов и тарелок, как какую-то шлюху, а радость, от того, что Валерка признался, что любит меня и любил всегда.

Однажды, словно хмельной, превозмогая невероятную боль, закусив губы, еле переставляя ноги, очень осторожно и, чтобы не разбудить родителей, опираясь на сложенную коляску, я вышел из дома, сел на коляску и отправился по ночному городу к дому Валерки, хотя жил он довольно-таки далеко. В одном из окон на втором этаже горел свет, долго не раздумывая, прицелился и бросил в окно зажигалку, вскоре окно распахнулось, и я увидел Валерку.

- Валер, это я, - через мгновение он был уже внизу.

- Сумасшедший, вот идиот, я же говорил что ты полный дурак, ты тащился на этой коляске через весь город, а я только часа два как отъехал от твоего дома, который день кручусь там, думал, что перед сном выйдешь на прогулку, да и как тебя отпустили родители, а если бы я спал, то не услышал бы тебя, что бы ты тогда делал?

- Ждал бы, когда ты проснёшься.

- Господи, и я люблю этого осла. Валерка схватил меня в охапку, целуя, потащил к себе домой.

Поцелуи, объятия, всё тело охвачено дрожью и покрыто испариной, какое же наслаждение оказаться в объятиях человека, который тебя любит, дышит тобой, не просто дышит, а задыхается только от одного твоего прикосновения, и у него появляются слезы радости от того, что ты вот тут, рядом, ты живой, здоровый, ты принадлежишь ему, а он принадлежит тебе, и вы одно целое, секс это здорово, но это вторично, главное - это родственность душ.

Ты уже не принадлежишь себе, ты не делаешь того, что хочешь, ты делаешь только то, что доставляет наслаждение другому, и только это приносит наслаждение тебе и это становится твоей жизнью.

Рано утром, когда отец перед работой бреется, я позвонил ему, он удивился, когда услышал мой голос:

- Откуда у тебя взялся этот телефон, ты что, не дома?

- Я звоню от Валерки, поехал мириться с ним, вот и застрял у него, со мною всё в порядке, вечером вернусь, скажи маме, чтобы не беспокоилась.

Два дня мы не вылезали из постели, липкие, потные, грязные, нам было лень менять простыни и даже купаться, нам просто не хотелось на несколько секунд отдалиться друг от друга. Валерка относил меня в туалет и ждал у двери, пока я был там, потом вёл умываться, где меня немного подмывал, а зубы мы чистили одной щёткой. Валерка говорил, что он хочет, чтобы у него были те же болезни, что и у меня, чтобы мы и к врачам ходили вместе.

Валерка не держал у себя холодильник, чтобы дома ничего не кушать, поэтому два дня мы грызли старое печенье и запивали его кофе, пить коньяк я Валерке запретил, не переношу запах спиртного, хотя потом мне пришлось с этим смириться. Можно было бы заказать еду из ресторана, но для этого нужно было бы кому-то звонить и общаться с незнакомыми людьми, а нам не хотелось вылезать из постели, одеваться и кого-то видеть.

На фирму Валерка позвонил и сказал, что уезжает в командировку. На работу я не вернулся, я подозревал, что в офисе могли догадаться, что произошло между мной и Валеркой, он был шеф, ему бы не сказали ничего, а надо мной могли бы за глаза насмехаться, этого я боялся больше всего, у меня ведь в руках было оружие, и я мог наделать глупостей, за мой сумасшедший характер никто бы не поручился. Родители никогда меня не спрашивали о моих отношениях с Валеркой, видели, что я счастлив и этого им было достаточно.

С Валеркой мы встречались почти каждый день, после работы он приезжал к нам домой и увозил меня куда-нибудь, то в ресторан, то просто за город, на природу. Столько лет мы оба тосковали по любовным наслаждениям, а добравшись до них, безмерно отдавались им и не могли насытиться друг другом, во мне дремал потенциальный самец, копившейся энергии нужно было выплеснуться, и Валерка был именно тем, кто эту энергию разбудил и постоянно подпитывал. После нескольких лет воздержания я ненасытно отдавался сексу, несмотря на мою немощь, я за ночь по нескольку раз трахал Валерку, он стал называть меня мстителем.

- Когда же ты успокоишься, мститель, три один в твою пользу.

- А то, что было утром, не в счёт?

- Да это было же впопыхах, я полностью даже не проснулся, не беспокойся, ещё отыграю.

- Как это впопыхах, ты же орал ещё громче меня, да я и не беспокоюсь, впереди у нас ещё целая жизнь, - и я посмотрел на Валерку влюблёнными глазами, как парнишка из того далёкого давнего.

- Не смотри на меня так, я на сегодня назначил важную встречу, которую невозможно отменить, приедут серьёзные люди, отец мне звонил и просил, чтобы всё было на высшем уровне, а ты пока отсыпайся, машину я пришлю через пару часов.

Я сидел дома и с матерью пил чай, когда неожиданно позвонил Валерка, хотя расстались мы всего несколько часов назад, по утрам он мне никогда не звонил, если у него был свободный вечер, узнавал он это уже ближе к обеду, мы созванивались, и он приезжал за мной.

- Только что получил сообщение от отца, завтра ты должен быть в Москве, тебя вызывают на консилиум к большим медицинским светилам, я уже заказал два билета, ночным рейсом мы улетаем в Москву, часам к семи будь готов, возьми с собой только самое необходимое, трусы, майку и что-нибудь почитать. Всё, я занят.

За всё время, что я был на лечении, Валерка приезжал раза два в месяц, всегда с фруктами и сладостями, мы надолго уходили с ним глубоко в парк, что был рядом с госпиталем.

Только увидев Валерку в дверях своей палаты, я уж изнемогал от похоти и всем телом тянулся к нему, от одной мысли, что мы сейчас будем вместе, мой дружбан тут же оживал, Валерка подходил ко мне, жал руку, а меня уже начинала охватывать дрожь, видя моё состояние, он без лишних разговоров начинал поспешно меня одевать и, как бы случайно, проверять, не подвело ли его зрение, хуй от его прикосновений становился совсем каменным. Да, я был полностью в его власти, от его прикосновений я мог даже кончить. Валерка усаживал меня на коляску, и мы поспешно выходили из палаты.

Добравшись до выбранного места, принимались жёстко сосаться, Валерка вылизывал меня всего, моё лицо, руки ноги, пах. Его любимец пылал, он им наслаждался, он старался подольше продлить процесс, не хотел, чтобы я мгновенно кончал, а мне было нетерпёж, мне ломило мозги, я хотел скорейшего оргазма, я крепко держал Валерку за голову и не позволял ему даже отдышаться, у него текли слезы, он хрипел, давился, истекал слюной, но все равно отчаянно насаживался на мой кол.

Первый мой сброс он принимал целиком в пищевод, а потом долго не выпускал моего обалдуя изо рта, нежно лаская его языком и губами, выжимая оставшиеся капли. Он потом ещё долго стоял передо мною на коленях и продолжал забавляться облюбованной им игрушкой, продолжая яростно дрочить себе, ждал мой любовник, когда я отдышусь, потом он вставал, и мы принимались вновь целоваться, запахом своей спермы я уже не брезговал, я к ней уже привык. Потом, отстранившись, Валерка начинал пихать свою дубину мне в рот, я крепко сжимал губы и вертел головой, сосать я наотрез отказывался, я боялся, помнил, как его монстр порвал мне жопу и начинал представлять себя с разорванным в клочья горлом, а потом меня просто не тянуло на это, - и я крепко двумя руками держал Валерку за хуй...

- Возьми же, хоть чуть-чуть, только головку, полижи языком, и я сразу кончу.

- Да-да, возьму головку, а ты потом впихнёшь всё остальное и порвёшь мне глотку, ты сначала узнай, лечат ли тут такие травмы, посмотри, какого великана себе отрастил...

Валерка понимал, что ему не удастся меня уломать, он знал, что хуй у него действительно был длинный и толстый. Он смиренно опускался на колени и принимался вновь у меня отсасывать, и потом мы уже кончали вместе, я ему в рот, а он на траву.

В один из приездов Валерка рассказал, что только что разговаривал с главным врачом и он сказал, что скоро я встану на ноги, на его слова, растрогавшись, я глупо пошутил:

- Я не хочу этого, хочу, чтобы ты всегда за мною ухаживал, уже привык к этому.

- Ты хочешь, чтобы я тебя дурака всю жизнь нянчил, не дождёшься, мне нужен сильный здоровый мужик, который бы и за мной ухаживал, я тоже люблю, когда меня ласкают, нежат и даже носят на руках, я мечтаю повиснуть у тебя на шее.

Часть 2 (последняя)

В моей больничной палате лежал один парень с подобной проблемой, как у меня, он был страшно неразговорчив, ничего не рассказывал о том, что с ним произошло, парень тот днями просиживал у окна и что-то рисовал цветными карандашами, однажды я не выдержал и попросил показать рисунки, он, как ни странно, показал мне их. Это были различные пейзажи, но больше всего он рисовал море и небо, на многих рисунках было изображено одиноко стоящее дерево на небольшом холме. Я попросил парня дать мне бумагу и тоже стал рисовать, максимум, что я смог нарисовать, это был профиль человека и собаки.

- Давай, я покажу тебе несколько приёмов, и тебе удастся изобразить то, что ты хочешь, - после нескольких проб я стал рисовать значительно лучше, - у тебя есть талант, ты должен его развивать, смотри кругом и рисуй, чем больше будешь рисовать, тем быстрее научишься.

Парень дал мне с десяток листов бумаги и простой карандаш, через несколько дней он попросил показать ему мои рисунки.

- Кто это?

- Мой давний товарищ.

- Ты его любишь, и я даже знаю, как его зовут, Валерий, ты во сне его часто зовёшь, - его слова сразили меня, не нашёл, что ответить.

Почти перед самым сном я спросил парня:

- Почему ты решил, что Валерия я люблю, он мой давний друг, часто бывает в командировках, вот и приезжает навестить меня.

- На друзей так не смотрят, когда он заходит, у тебя огнём горят глаза, да и он тебя тоже любит, вы готовы съесть друг дружку, а выскакиваете из палаты, словно опаздываете на самолёт или бежите от пожара, возвращаетесь же потом, как два кота, объевшихся сметаной. Я давно за вами наблюдаю, а что ночью ты его имя произносишь, так это я заметил ещё в первый день, как ты появился здесь. Думаешь, что никто о вас ничего не знает, санитарки уже даже говорят, "любовнички отправились в лес за ягодами". Ты не беспокойся, Москва цивилизованный город, это не провинция, здесь все заняты своими делами, в чужую душу не лезут и дорожат своей работой. Радуюсь, что рядом есть вот такой счастливый человек, надеюсь, что мне тоже повезёт и встречу человека, который будет любить меня, за любимого человека можно и жизнь отдать, мне бы только встать на ноги... потом я всего добьюсь.

- Раз уж обо мне ты так много знаешь, может быть, расскажешь о себе, ты совсем ещё молод, но, видно, через многое прошёл, раз в глазах у тебя столько грусти, целый день сидишь и молчишь, только рисуешь, значит, на сердце есть большой груз, расскажи, и тебе полегчает.

Парень недолго молчал, потому что ему захотелось выговориться незнакомому человеку, он понимал, что его слова навсегда останутся в тайне.

- Когда-то я участвовал в самодеятельности и загорелся театром, вот и решил поступать в Театральный институт, но, естественно, не поступил, потом догадался почему, поступали туда в основном отпрыски актёров, они наверняка с самого рождения уже были артистами. При институте была студия, и я решил ходить туда, меня приняли, и я сразу начал участвовать в студийных постановках, на очень маленьких ролях. После стал ходить в наш театр, смотрел все подряд спектакли, и моё внимание привлёк один артист, высокий, красивый, на десяток лет меня старше, я восхищался его игрой и стал ходить на все спектакли с его участием. Всегда громко хлопал, и он заметил меня.

Дома, часами, мог размышлять о нем, он мне даже стал сниться, потом как-то заметил, что возбуждаюсь, думая о нем, мне хотелось оставаться с ним наедине, его обнимать и чтобы он обнимал меня. Поразмыслив о своих желаниях, подумал, это же ненормально, да и это не возможно. К девчонкам я был безразличен, дружил с девушкой, с которой мы вместе учились, целовались, стояли подолгу в подъезде её дома, когда поздно провожал её, но особо меня к ней не тянуло, а тут я в миг возбуждался, начинал обнимать себя. Я представлял, что меня обнимает он, так мучился от этого, конечно, что-то потом делал, чтобы успокоиться, но это не в счёт, я уже хотел это делать только с ним и больше ни о чем другом не думал.

Короче, через какое-то время мне удалось с ним познакомиться, ему, видно, тоже было приятно, что кто-то восхищается его талантом, когда в зале я ему громко хлопал, то и другие люди, стоявшие рядом со мою, начинали тоже хлопать, видно, им он тоже нравился или они хотели поддержать меня. Однажды он дал мне пригласительный билет на премьеру и сказал, что после спектакля будет банкет и смогу на него прийти. Вот так я стал как бы уже в дружеских отношениях с моим кумиром. Разговоров о каких-то встречах мы не вели, но я чувствовал, что он хочет каких-то более близких отношений, на которые я, не задумываясь, пошёл бы, я понимал, что люблю его, и быть с ним было моею мечтой, слышал, какие отношения бывают между мужчинами, и мне очень хотелось их.

Часто, когда рядом никого не было, он обнимал меня и целовал то в щёку или шею и гладил меня по спине и крепко прижимал к себе. В эти мгновения я всегда вздрагивал, словно от холода, меня даже трясло, от этого сильно возбуждался и непроизвольно лез в к себе в штаны, чтобы поправить не умещающийся в трусах набухающий член. Однажды по моей просьбе он пришёл к нам в студию и посмотрел почти весь спектакль, в котором я был занят, потом он подошёл ко мне, пожал руку, немного приобнял и сказал: "Неплохо, на будущий год снова поступай в институт, ты можешь стать хорошим артистом". Его слова имели для меня большое значение, они окрылили меня, да и мне было приятно, что наши ребята увидели, что я знаком и дружу с настоящим артистом. После этого я стал ещё чаще появляться в театре, и вот однажды, идя по коридору, встретил своего друга, он шёл вместе с другими артистами, они о чем-то громко говорили, я собрался подойти к нему и уже протянул руку, чтобы поздороваться с ним, он посмотрел на меня, ухмыльнулся и прошёл мимо, другие артисты меня тоже все знали.

Из театра в тот день я убежал, долго просидел дома, мучился от непонимания, я не мог найти ни одного внятного объяснения тому поступку, а вот вечером решился вновь пойти в театр и поговорить со своим другом. Когда я подошёл к подъезду, из которого выходили артисты, то один из них сказал: "Ты парень сегодня опоздал, ушёл уже твой дружок, значит, тебя он больше не хочет, ищи себе нового ...". Не хочу говорить то слово, что он сказал, не задумываясь, я дал ему в морду, его дружки схватили меня, повалили на землю и стали бить, но мне удалось вырваться и сбежать. Побитый, я отправился в ресторан, я знал, где артисты обычно собирались после спектаклей, надеясь встретить своего друга там и объясниться с ним. На первом этаже было много народа и гремела музыка, а на втором, мой друг сидел с не большой компанией артистов, все были уже довольно пьяны и я даже пожалел, что пришёл, понимал, что разговор не получится. Вдруг я заметил, что друг мой смотрит на меня и улыбается, и я решил подойти к нему, подумал, что он рад мне. Он встал и громко сказал:

- Чо ты хочешь от меня, пидор, пацанов я не трахую, я не по этой части, я только по бабам, вон там внизу чёрные сидят, за твою жопу, может быть, тебе и деньги дадут.

Меня словно чем-то по голове ударили, в глазах потемнело, несколько секунд, стоял как вкопанный, из глаз кажется даже потекли слезы, потом я повернулся и словно оглушённый пошёл к выходу, но пошёл, как оказалось в другую сторону. Подошёл не к двери, а к окну, а сообразив, что это окно, я даже обрадовался, после его слов мне не хотелось жить, я оглянулся, ещё раз посмотрел на своего друга, а он продолжал улыбаться мне и, кажется даже смеялся. Я запрыгнул на окно, ногой разбил стекло и бросился вниз, мне хотелось умереть.

Пришёл в сознание в больнице, как потом оказалось, я переломал себе только ноги, больше ни чего не пострадало, высота ведь была небольшая, второй этаж. Немного подлечился, родители меня отправили сюда, говорят, что есть надежда, после нескольких операций смогу встать на ноги, а вот как жить дальше, я пока не знаю, останусь здесь, пойду, наверное, в дворники, а потом посмотрим, главное, здесь зацепиться, да и родители советуют домой не возвращаться.

У меня щемило сердце, мне было очень жаль пацана, я пытался скрыть своё состояние и радовался, что в темноте он не видит моих слез. Немного успокоившись, я пожелал ему скорейшего выздоровления, а потом он попросил меня рассказать о себе.

Уже глубоко за полночь мы из колясок перебрались в постель.

Валерка, когда приезжал ко мне, никогда не оставался в Москве, всегда в тот же день возвращался домой, он не хотел встречаться с родителями. Он оплатил лечение в Москве, которое, как я догадывался, было немалым, уже через полгода я сначала не очень уверенно, но самостоятельно стоял на ногах.

- Эта коляска тебе никогда уже не понадобится, говорят, что правильно было бы её выбросить в мусор, но это очень хорошая и удобная коляска, такие редко встречаются, подари её кому-нибудь, с твоей лёгкой руки, может быть, и тот человек выздоровеет.

- Сделайте это вместо меня, мне будет тяжело смотреть в чьи-то грустные глаза, и я не люблю, когда меня благодарят, - сказал я своему лечащему врачу на прощание.

Когда меня выписывали из больницы, Валерка приехал за мной в Москву, мы два дня вместе с ним прожили в гостинице, ходили по ресторанам и магазинам. Я не умею ничего покупать, одежду мне всегда покупали родители, а в тот раз всё для меня купил Валерка, он нарядил меня, как какую-то знаменитость, и вот мы такие красивые и счастливые вернулись домой. Отец в аэропорту первый подбежал ко мне, а мать стояла в стороне и громко рыдала, я сам подошёл к ней, обнял и тоже прослезился, увидев её слезы.

Валерка любил секс как продолжение ужина, в ресторане мы всегда заказывали столик в отдельном кабинете, он с удовольствием выпивал несколько рюмок коньяка или виски, я вынужденно примирился с этим, немного хмельной, мне он стал ещё больше нравиться, потом выпивал чашечку кофе и принимался за мою сигару, на его же дубину я не покушался, мне было достаточно того, что он иногда проделывал с моей задницей, а вот если мы ужинали дома, то Валерку я вытаскивал со стола полуголодным и без кофе и лишнего коньяка, да зачастую и без моей сигары. Его затуманенный взгляд и чуть с хрипотцой голос так меня возбуждали, что я тут же валил его в постель и насиловал, до изнеможения, у нас был не трах, а шторм. Мы потом долго, обессиленные, лежали в полудрёме, но стоило ему до меня прикоснуться или просто поцеловать, я вновь вмиг возбуждался, и всё повторялось заново. Валерка иногда, воспользовавшись тем, что я засыпал, убегал спать в другую комнату, но в утреннем трахе он не мог себе отказать, это для него уже было привычкой - называя его зарядкой, а потом он уходил на работу.

Одежду, что мы впопыхах стаскивали друг с дружки, разбрасывали во все стороны, приходилось на следующий день искать её по всей квартире, поэтому однажды Валерка предложил садиться за стол уже голыми, как бы подготовленными к дальнейшим событиям, но и это принесло мало пользы, я вытаскивал его из- за стола совсем голодным, я же давился едой и спешил, но он никогда на меня за это не обижался. Ночью, отправляясь в туалет, он хватал со стола какой-нибудь кусок и доедал его уже в постели, я об этом догадался, когда находил на простыне различные крошки от еды.

Если мы с ним оказывались на пляже, то я всегда прикрывал свой пах журналом, однажды в Турции мы трахались прямо в пляжной душевой, хотя до гостиницы можно было бы дойти за несколько минут. Он всегда сильно меня возбуждал, он не взрослел, он всегда был идеально строен, красив, энергичен, особо не занимаясь спортом, он выглядел как атлет, проводящий долгие часы в спортивном зале.

Вот уже три года мы живём с Валеркой вместе, мои и его родители наверняка обо всем догадываются и со всем смирились, мы ведь не малые дети.

Работаю я в одной небольшой фирме начальником охраны. За эти три года, что мы живём с Валеркой, мы ни разу не поссорились, у нас просто нет причин и времени для ссор, наверное, это потому, что оба любим друг друга и делаем только то, что приятно другому.

страницы [1] [2]