Ганс

Часть 1

Иван Шмелев родился и вырос в небольшой сибирской деревушке, она была настолько мала, что вы не нашли бы её на карте, даже если бы захотели. Ваня с малых лет мечтал о подвигах и хотел стать новым Чкаловым или Чапаевым. Он зачитывался книгами о революции и гражданской войне, бегал смотреть фильмы за несколько километров в соседнее село, куда изредка приезжала передвижная киноустановка. У него была самая обычная жизнь советского школьника 30-х годов. В 1941 году он оканчивал школу и невольно рисовал себе невероятные планы на свою дальнейшую жизнь. Прежде всего, он хотел стать военным и с оружием в руках защищать границы СССР. Ему представлялись картины ожесточённых схваток с японцами на границах своей Родины. В своих мечтах он брал в плен японского императора и приводил его лично к Сталину, который собственноручно награждал его медалью Героя Советского союза.

Эти и другие фантастические мечты часто посещали юную голову Ивана, однако он понимал, что если сидеть сложа руки, то ничего не получится, поэтому он активно готовился к военной службе. Ежедневные пробежки, плавание, лыжи, турник, гантели и многое другое сделали своё дело. К школьному выпускному Ивану не было равных во всей округе. Он поражал своими габаритами. Он был выше всех своих сверстников на голову. Его телу могли позавидовать даже боги Олимпа, а лицо несло в себе столько благородства и природной красоты, что на него засматривались все девушки из его окружения, а парням оставалось лишь тяжело вздыхать и завидовать чёрной завистью. Мускулатура была не единственным достоянием Ивана. Он был неплохо образован и хорошо знал немецкий язык, которому выучился практически самостоятельно.

Прекрасная и беззаботная жизнь, полная мечтаний, оборвалась в один момент. Однажды ночью был арестован его отец, которого вскоре признали виновным в измене Родине и расстреляли. Мать практически сошла с ума от горя, а младшего брата забрали в детский дом. Судьба Ивана была на волоске, и только начало войны и всеобщая мобилизация спасли его от лагерей. Он отправлялся на фронт, будучи сыном врага народа, и это отравляло его душу больше, чем смерть матери, которая так и не смогла оправиться от горя, и потеря связи со своим братом.

После такого страшного клейма о карьере военного нельзя было и думать, поэтому, когда Ивана отправили рядовым на фронт, он был рад этому, как если бы его наградили за какой-нибудь подвиг. Он решил для себя, что своей службой Родине он вернёт себе доброе имя и обязательно станет героем.

С первых же дней он попал на фронт и вместе с частями Красной армии держал оборону Москвы, воевал за Сталинград, а затем стал участником Курской битвы и освобождения Харькова. Под Харьковом его ранило в живот, и ему пришлось несколько месяцев провести в госпитале, где он познакомился с капитаном Ильёй Зубовым, который подорвался на мине и чудом выжил. Однако это событие не прошло бесследно для капитана. Взрывная волна сильно повредила его мужское хозяйство, и он на всю жизнь остался импотентом. Капитан несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством и впал в сильную депрессию, и только случайное знакомство с Иваном и дружба с ним вернула его к нормальной жизни.

Капитан Зубов и Иван были выписаны одновременно, и, не желая расставаться со своим новым другом, капитан настоял о переводе Ивана в свою часть. Вскоре Иван был прикреплён к штабу и стал помогать во время допросов пленных немцев.

Шёл 1944 год. Красная армия вела полномасштабное наступление по всем фронтам, и количество пленных возрастало с каждым новым днём. Ко всем этим толпам заключённых Иван относился с нескрываемым презрением. Он не испытывал ничего, кроме ярости, и хотел лишь одного - скорейшей победы и возвращения к мирной жизни. Это желание ещё больше усиливалось от переживаний за капитана Зубова. Иван стал замечать, что он ведёт себя всё более и более странно, часто взрывается по пустякам и тут же отходит. Иван часто присутствовал во время допросов и замечал, что отношение капитана к пленным становится более грубым и нетерпеливым. Он стал избивать взятых в плен солдат вермахта, испытывая при этом нескрываемое удовольствие. Особое удовлетворение он испытывал, издеваясь над молодыми парнями. Иван всё сильнее переживал за своего друга, и не знал, что с ним происходит. Однако ему не пришлось долго ломать голову. Вскоре произошло событие, которое расставило все точки над i и привело к разрыву дружбы между Иваном и капитаном Зубовым.

Был поздний вечер 25 марта 1944 года, когда Ивана вызвали в штаб в качестве переводчика. Откуда-то с фронта привезли партию новых военнопленных, которых надо было расспросить о состоянии дел на фронтах неприятеля, а также узнать о его планах.

Иван пришёл в штаб и обнаружил там лишь капитана Зубова, который нервно курил папироску и постоянно сплёвывал на земляной пол. Штаб был расположен в спешно вырытой землянке, и, несмотря на хорошую и тёплую погоду, в нем было натоплено больше положенного. Дышать было абсолютно нечем, и капитан разрешил Ивану снять гимнастёрку и ремень. На предложение открыть дверь, Илья ответил резким отказом, чем несколько удивил Ваню. Он пристально посмотрел в глаза своего друга, и ему показалось, что он видит в них что-то безумное. Он обратил внимание, что руки капитана тряслись, и выглядел он несколько болезненно.

- С тобой всё хорошо? - спросил Иван.

- Не твоё дело! - ответил Зубов. - Не забывай рядовой Шмелев, что я твой командир и обращаться ко мне нужно на Вы, ты меня понял?

- Так точно, товарищ командир, - ответил Иван, но был удивлён ещё больше такому начальственному тону.

Они были вдвоём, и такая резкость была несколько непривычна, потому что в частном общении они никогда не пользовались званиями и формальностями, а разговаривали свободно. Размышления Ивана были прерваны вошедшим солдатом, который привёл с собой пленного немецкого офицера, которого он втолкнул в землянку, входя вслед за ним.

- Упрямый козел попался! Еле взяли. Сопротивлялся, как осел, но ничего, мы с ребятами его быстро успокоили, да, господин офицер? - с этим вопросом солдат обратился к пленному, у которого на лице были видны следы от побоев, а костяшки пальцев были разбиты в кровь. Его левый глаз был подбит, что, впрочем, не мешало ему дико озираться по сторонам и бормотать проклятия.

- Свободен! - рявкнул Илья.

Этот приказ прозвучал так неожиданно и громко, что все, включая немца испугались. Иван пристально посмотрел на капитана и увидел, что его лицо исказила гримаса ненависти, а своими глазами он испепеляюще смотрит на немца.

Солдат так быстро выбежал из землянки, что не успел ничего сказать в ответ. Дверь за ним слегка приоткрылась, и Зубов попросил выйти посмотреть, не стоит ли кто поблизости, а на обратном пути плотно закрыть за собой дверь на засов. Заходя в землянку, Иван не мог даже представить себе того, что произойдёт в ней в течение этой ночи.

Капитан времени даром не терял. Он схватил немца и потащил его к дальнему концу помещения. Там было ещё жарче. Это мало заботило Илью. Он привязывал руки пленного офицера к балке перекрытия и сыпал в его адрес страшными проклятиями. Иван стоял несколько в стороне и только сейчас сумел рассмотреть этого немца. На вид ему было лет 25, сложен он был неплохо, впрочем, это было не точно, так как на нем была форма. Он был "истинным арийцем", с голубыми глазами и светлыми волосами. Его глаза выражали ужас и дикое выражение сменилось отчаянием. Его явно пугал Зубов и его грубые действия.

- Помоги раздеть эту суку, - сказал капитан Ивану. - Ты стягивай с него эту сраную куртку, а я займусь его вонючими штанами и сапогами.

Произнося эти слова, капитан достал свой нож и разрезал немцу ремень. Пленный пытался сопротивляться, за что получил ощутимый удар в живот.

- Переведи этой гниде, что если он ещё раз брыкнётся, я отрежу ему его яйца, - произнося это, Илья приставил свой нож к паху офицера, и Иван почувствовал, как тот весь напрягся. Фактически перевод не потребовался.

Тем временем капитан запустил свою широкую ладонь в штаны офицера и, расстегнув пуговицы, сдёрнул их на пол вместе с нижним бельём пленного. Иван пытался снять куртку со спины, но это было очень неудобно, поэтому он дождался, пока Илья стянет с немца штаны и сапоги, после чего обошёл его и встал перед ним.

Пленного била ощутимая дрожь. В его глазах стояли слезы. Ивану стало немного жалко этого человека, впрочем, он должен был выполнить приказ своего командира. Разрезая немецкую форму, Иван спросил немца, как его зовут, в ответ еле слышно прозвучало имя Ганс. От него приятно пахло. Видно, в плену он был совсем недавно. Стягивая с него разрезанные лоскуты формы, Иван невольно прижимался к нему и чувствовал его дыхание на себе. Для того чтобы сорвать очередной кусок разорванной материи, ему пришлось приобнять парня. Он подвинулся ещё ближе и фактически прижался к нему своим телом. Ганс громко дышал, втягивая большие порции кислорода в свою широкую грудь, его глаза были прямо напротив глаз Ивана, а губы в считаных сантиметрах от губ бойца красной армии. Продолжалась такая невольная близость считаные мгновения, но и его хватило, чтобы Иван почувствовал отдалённую симпатию к своему врагу.

Пока Иван был занят с пленным, капитан Зубов лично проверил, как хорошо заперта дверь, затем он взял стул и поставил его рядом с подвешенным за руки Гансом. Он с нескрываемым удовольствием смотрел на происходящее.

- Вань, ты только посмотри на него. Ей богу, у наших девок и то кожа не такая светлая, как у этого козла. Вот смотрю на него и вижу, жрал он, видно, хорошо. Гляди, кости не торчат, подкачанный, выбритый, надушенный весь. Что тебе у себя дома не сиделось. Что, решил на наших девок позариться, а не вышло. Ну ничего, девки тебе больше будут не нужны, уж я тебе обещаю!

Часть 2

Пока Илья продолжал комментировать внешность пленника, Иван окончательно его раздел. Перед ним предстал неплохо сложенный парень, у которого все было на месте. Иван знал, что такие пользуются спросом у девок. Он ещё раз взглянул на голого офицера и отошёл к капитану.

- Товарищ капитан, разрешите обратиться!

- Обращайся.

- Товарищ капитан, а зачем нам понадобилось его раздевать. Ведь допрос можно было провести и в одетом состоянии.

- Больно поздно ты спохватился Ваня. Раньше надо было спрашивать зачем да почему. Я тебе ещё утром хотел сказать, да не успел. Сегодня я хочу провести особый допрос. С пристрастием, так сказать. Ты понимаешь, что я имею в виду?

- Мы будем его бить, товарищ командир?

- Заканчивай формальности, погорячился я, а ты все помнишь. Меня Ильёй зовут, ты забыл? А впрочем, как желаешь. Бить мы его тоже будем, но не только. Ты же знаешь, что я после ранения не могу с бабами. А ты понимаешь, что мне ещё нет 30. У меня жена молодая дома. А я уже всё. Член и яйца висят, да только использовать их больше не могу. Девок молодых вокруг много, как некоторые на меня смотрят, прямо так и просят, чтобы я им вставил, да я не могу! Ты не представляешь себе, как у меня болят яйца. Я пытался дрочить, но у меня не только не встаёт даже чуть-чуть, но и кончить не могу. Мне кажется, у меня скоро сперма по венам потечёт. Я думал уже все, а тут недавно, во время боя я случайно въехал одному фрицу по яйцам. Когда я почувствовал его шары в своей руке, у меня все внутри оборвалось. Мне показалось, что у меня даже немного встал. Шёл бой, было не до этого. Уже после отбоя, я пошёл по окопам. Нашёл одного забившегося немецкого солдатика, и решил проверить, показалось мне или нет. Он кричал и умолял, а я бил его по яйцам, оттягивал его сраный член, и ты не поверишь, у меня впервые за столько месяцев был оргазм! Это же чудо. Я понимаю, что это не совсем к чести советского офицера и бойца красной армии, но если ты будешь помогать мне, то и я не вспомню, что у тебя отец враг народа. Ты же хочешь начать жизнь как герой, а не как сын предателя. Вот и славно. Всё, что мы будем делать, останется между нами, и только попробуй хоть раз что-нибудь сказать против. Я тебя закопаю.

Иван стоял с раскрытым от неожиданности ртом. Он смотрел то на Илью, то на Ганса. Он не испытывал отвращения к однополой любви, он был свидетелем таких сцен в рядах бойцов. Об этом не особо распространялись, но в случае необходимости всегда был мужичок или паренёк, который был не против. Иван один раз попробовал сам, и ему в принципе понравилось. Его смущало только то, что такой эксперимент будет проведён над пленным.

- А что, если он всё расскажет? - спросил Иван.

- Кому? Мёртвые не разговаривают. Ты посмотри, это ведь уже труп. Он ещё жив, но по факту ему осталось совсем немного. Не бойся. Я и тебе оставлю кусочек пирога. Твой дружок тоже порадуется. Давно, небось, не трахался, а?

- Давненько. Ладно, давай попробуем, но если что-то пойдёт не по плану, ты понимаешь, что нас могут расстрелять?

- Да не будь ты таким трусишкой. Всё будет хорошо. Я всех ещё до твоего прихода отправил по заданиям. НИКОГО до утра не будет, только ты, я и этот немец, как там его - Ганс.

Услышав своё имя, Ганс повернул голову в сторону капитана. У него был настолько запуганный вид, что казалось, что ещё немного - и он заплачет. В свете огня в буржуйке, его тело покрытое капельками пота, было, без сомнения, прекрасно. Иван невольно стал смотреть на него не как на того, с кем будет проводиться допрос, а как на того, кому он сегодня может вставить. Идея капитана становилась всё более привлекательной и интересной, правда, Ивану не хотелось убивать немца. Он думал заставить молчать его по-другому. Впрочем, этот вопрос можно было решить позже. А пока он отошёл к стулу, с которого уже встал капитан, и, присев на него, стал следить за происходящим.

Илья подошёл к немцу и встал напротив него. Он стоял и смотрел прямо в его глаза. Ганс с трудом удерживал свой взгляд. Стояла гробовая тишина, слышался лишь треск горящих поленьев в печке. Внезапно Илья с оттяжкой ударил пленного по щеке. Затем ещё и ещё раз. В глазах Ганса появились слезы. Было видно, как ему страшно и стыдно одновременно. Удары сыпались, не переставая. Постепенно они становились всё сильнее. Лицо немца заметно покраснело, и он стал постанывать от боли. Видно, этого и пытался достичь Илья. Он прекратил раздавать пощёчины, и вместо этого взял со стола свой нож и стал водить его остриём по телу голого офицера. Его лезвие перемещалось по его щекам, затем он спустился по шее, к его небольшим, идеально круглым соскам. Левой рукой он сжимал сосок, а правой держал нож, которым колол в него. Постепенно он усиливал хватку, перемещаясь от одного соска к другому. Через минуту он оттягивал их настолько сильно, что казалось, ещё немного, и он оторвёт их от этого тела. Ганс уже не стонал, он кричал. По его щекам текли слезы.

Капитан понимал, что слишком большой шум может привлечь избыточное внимание, поэтому он на время оставил Ганса приходить в себя, а сам начал раздеваться. Он снимал с себя вещи очень медленно и методично. Казалось, что он играет на публику. Через несколько минут он снял с себя свои ставшие уже дырявыми сапоги и, стянув с себя портянки, остался в чем мать родила.

Надо признать, что Илье было чем привлекать окружающих. Он был маленького роста, доходя лишь до плеч Ганса, но это компенсировалось его гипертрофированно развитой мускулатурой. Видно, благодаря мощным мышцам и связкам, ему удалось не разлететься на куски после подрыва на мине. На его загорелом теле атлета не было ни одной царапинки или шрама. Даже не верилось, что у такого бычары может не стоять. Его член и в спокойном состоянии производил впечатление, каким он был в лучшие годы, было лучше не думать. Шары свисали много ниже головки, и казалось, что они действительно больше обычного.

Капитан взял в руку свой вялый член и немного потряс им. Затем он взвесил в своей руке свои яйца и, слегка сжав их, немного оттянул вниз.

- Блядь, мне кажется, их раздуло ещё больше. Мне надо кончить сегодня, или я за себя не отвечаю, - сказал он, подходя к Гансу. - Кстати, Вань, расчехляйся. Тут все свои, да, Ганс, - на этих словах он слегка ударил по яйцам немца, от чего тот слегка ойкнул.

Дважды просить Ивана не пришлось. Он и так был наполовину раздет, поэтому несколькими ловкими движениями рук он стряхнул с себя остатки своего солдатского гардероба. Подходить к капитану он не стал, вместо этого он поудобнее сел на стуле и стал понемногу подрачивать свой член. Обстановка в землянка располагала к такому действию. Красивый немецкий офицер, укомплектованный по всем стандартам, не менее красивый командир красной армии. Да, тут было на что посмотреть.

Тем временем Илья взял свои грязные и вонючие портянки и, сложив их в подобие кляпа, засунул в рот Гансу, который с нескрываемым удивлением смотрел за происходящим и успел спросить, что с ним собираются делать.

Заткнув рот немцу, командир обошёл его со спины и стал щипать бедного парня за его зад. Ганс терпел и только изредка постанывал. Илья был явно не удовлетворён и без предупреждения начал бить немца ногами по его бокам и спине.

- Сейчас я этой немецкой шлюшке почки отобью. Он будет у меня ссать с кровью, пока не сдохнет. Ваня, иди посмотри какой у него первоклассный зад, даже жалко такую рабочую попку портить, но ничего, это моя законная компенсация за ту мину, - говоря это, Илья не переставал избивать немца, который мычал от боли и извивался как змея.

Избиение продолжалось достаточно долго. Капитан обошёл немца и стал проверять, насколько у того проработан пресс. Результат его устраивал. Он бил без сожаления, иногда посматривая на причиндалы немца, занося кулак, будто собираясь ударить по ним. Каждый раз Ганс сжимался и прищуривал свои глаза, из которых уже вовсю бежали слезы. Это лишь смешило капитана, и он продолжал свои издевательства.

Ивану становилось всё труднее смотреть на происходящее. Он думал, что они сейчас немного разомнут бока этому немцу, после чего дадут ему испробовать советских членов. Но капитан творил нечто невообразимое. Ганс уже рыдал от боли, его некогда белое, как снег, тело было покрыто ссадинами и кровоподтёками. Иван с трудом сдерживал себя, чтобы не прекратить этого избиения. Впрочем, это не могло продолжаться бесконечно долго. Капитан начинал уставать. Он тяжело дышал, а всё его тело было покрыто потом, который струился по его кубикам пресса и накачанным ногам.

Окончательно выбившись из сил, капитан опять взял нож и перерезал верёвки, которыми руки Ганса были привязаны к балке. Тело избитого офицера рухнуло на пол. Могло показаться, что он уже умер, но это было не так. Ему было очень больно, каждое движение причиняло невероятные мучения. Капитан с довольной ухмылкой встал над пленным и сказал:

- Ванюш, переведи этому упырю, что это были только цветочки, ягодки ещё впереди. Сейчас я из него буду девочку делать.

- Илья, может не надо. Жалко всё-таки, парень ещё совсем молодой, мой ровесник, если не моложе. Может, ну его. Давай я просто отымею его, а ты заедешь ему пару раз по яйцам и все. Если хочешь, то можешь и мне проработать, только не сильно. Ну, что скажешь? - неуверенно произнёс Иван.

- Разговорчики в строю! Я сказал, что он отсюда живым не выйдет, значит не выйдет и точка! Если он тебе так сильно нравится, то так и быть, можешь его трупак оставить себе как трофей, а мне не мешай. Лучше меньше трынди, а подключайся к процессу, это весело.

Ваня встал со стула и подошёл к пленному, который всё ещё лежал на земле. Капитан кинул на пол скатерть со стола и, сев на неё, подтащил немца к себе. Илья упёрся спиной в стол, а ногами обхватил ноги Ганса. Левой рукой он начал душить его, а правой пока ещё неуверенно и даже как будто нежно водить по члену и яйцам Ганса. Иван присел на корточки и стал очень аккуратно играть с искалеченными сосками немца. Даже такие лёгкие прикосновения не вызывали удовольствия, а приводили к острой боли. Иван перестал свои попытки причинить хоть небольшое облегчение пленному и вместо этого стал пристально смотреть за тем, как рука капитана все увереннее работала над прибором немца. Иван почувствовал, как его член стал понемногу напрягаться от увиденного. На это обратил внимание и капитан. В его глазах читалось столько зависти, что Ивану стало несколько не по себе. Хотя его члену было всё равно. Он становился всё больше и больше.

Часть 3 (последняя)

Ганс, избитый, весь в ссадинах и уже проступающих синяках, слегка приоткрыл глаза. Он не верил в происходящее. Советский командир играл с его членом, а солдат красной армии дрочил свой прибор, глядя на это. Ганс хотел что-то сказать, но кляп во рту всё ещё мешал ему разговаривать. Он был прижат к потному телу капитана, ему не хватало кислорода. При всех этих неудобствах казалось, что его член живёт своей собственной жизнью. Несмотря на то, что хозяин был чуть жив после избиения, все 20 сантиметров идеально ровного, обрезанного немецкого члена смотрели гордо вверх, как если бы отдавали честь фюреру.

Член немца был действительно красив. Однако это оценил только Иван, который немного завидовал таким размерам, так как его 15 сантиметров смотрелись немного более проигрышно. Капитану было всё равно. Он уже не играл с членом, слегка прикасаясь к нему. Он яростно дрочил его, при этом его движения были настолько быстрыми, а обхват сильным, что, казалось, ещё немного - и он вывернет член в сторону. Такая жёсткая мастурбация уже не очень нравилась Гансу. Ему становилось всё больнее. Однако командир не унимался, а лишь увеличивал темп и силу сжатия. Ганс умоляющим взором посмотрел на Ивана. Своими голубыми глазами он просил помочь. Иван и сам истерично пытался найти решение этой проблемы и сохранить член Ганса при нем. Он не придумал ничего лучше, как сказать:

- Товарищ капитан, разрешите обратиться....

- Я же сказал, что меня зовут Илья, ты что, издеваешься надо мной? - немного обиженно спросил капитан.

- Илья, ты обещал мне кусочек пирога, правда?

- Ну правда, чего ты хочешь? Можешь отбить этому пидору яйца, а я попытаюсь вывернуть его член. Не хочешь?

- Не, давай сделаем по- другому. Этому немцу всё равно кранты. Может, ты разрешишь мне воспользоваться его членом?

- ???

- Ну то есть я уже вставлял свой член в зад парню, мне понравилось. Но и парню, которому я вставил, понравилось тоже. Вот я и подумал. Есть член, хороший такой, добротный, может, попробую, ну, что скажешь?

- Ладно, раз я обещал, тогда давай, делай. Только недолго с ним. Я уже чувствую, что сам близок к финалу. Горячий этот немец однако. Не часто таких встречаешь.

Капитан встал на ноги, уложив тело Ганса на своих вещах. Он пошёл попить воды и подкинуть дров, оставив Ивана и Ганса наедине. Иван не стал переводить всего своего разговора, он просто смазал слюной свой зад и пристроил к нему истекающий прекамом член немца. К своему удивлению, он вошел в него очень легко. Он почувствовал, как Ганс весь напрягся, а его яйца коснулись его зада. Где-то в глубине своего тела он ощутил горячую головку голого пленного офицера. Иван начал понемногу двигаться вдоль всего члена, и к своему ужасу понял, что это нравится ему даже больше, чем он ожидал. Он посмотрел вниз, на лицо Ганса. Такое умиротворение и ощущение кайфа, которые отображались на этом избитом, но всё ещё красивом лице, сложно было ожидать от парня, которого ещё час назад били ногами. Постепенно увеличивая темп, Иван перешёл к фактической скачке на этом приборе. Он поднимался настолько высоко, что уже было видно розовую уздечку немца, но член не успевал выпасть, потому что через мгновение он оказывался объят разгорячённой влажной плотью уже недевственного зада советского солдата.

Тем временем капитан Зубов уже сделал свои дела и, усевшись на стуле, пристально наблюдал за происходящим. Ему было невероятно обидно, что его член не стоит, иначе попку Ивана драл бы не этот вонючий немецкий член, а свой советский. Но делать было нечего. Наблюдать за этой бешеной скачкой тоже было интересно. Хлюпающие звуки наполняли комнату, от них капитану стало несколько не по себе. Ему показалось, что в его яйцах нарастает напряжение, такое происходило, когда он собирался кончить. Он весь напрягся в ожидании разрядки, но её не наступило. Немного расстроенно он взял свои яйца и начал их жёстко мять. Такие разминки позволяли несколько ослабить напряжение и приносили хоть небольшое наслаждение. Он делал это, продолжая смотреть на сцену соития двух непримиримых врагов на поле боя и страстных любовников в землянке. В этом что-то было. Наконец он не выдержал и подойдя к парням, встал на колени.

Он нагнулся ещё ниже и заглянул к месту основного действия. Он увидел, как член вонзается в дырочку Ивана, а она в свою очередь смыкается вокруг него со смачным звуком. Илья протянул руку и стал понемногу разминать яйца Ганса, которые, как угорелые, носились вверх и вниз. Илью удивили их габариты. Они оказались ничуть не меньше его собственных шаров.

- Да, нашему Гансику природа много чего дала. И тело, и мордашку, и член, и яйца. Слышишь, Вань, ты хоть не так громко стони, а то мне как- то не по себе, уже боюсь сам, вдруг кто услышит. Одно дело, когда кричат от боли, а другое, когда стонут, как шлюхи. Вань, ты меня слышишь?

Иван был весь поглощён процессом и с трудом разобрал просьбу своего командира, ещё труднее было её выполнить. Его простата просто онемела от постоянного давления и уже зудела так, что его собственный предэякулят сформировал небольшую лужицу между кубиков пресса немца. Однако он сумел побороть себя и стонал уже не так громко.

Приближение кульминации Иван почувствовал за несколько мгновений до выстрела. Его дырочка начала сжиматься вокруг члена Ганса, который, продолжая неистово сношать Ивана, чувствовал, как командир всё более настойчиво и грубо перебирает его яйца. Если бы не секс, то это было бы уже больно, а так это лишь усиливало ощущения и добавляло изюминку остроты от опасности остаться без них. Продолжаться до бесконечности это не могло. Первым кончил Иван, его сперма перелетела через голову Ганса и приземлилась на пол. Иван был на грани потери сознания, так как Ганс всё ещё продолжал долбить его дырочку, которая уже изнемогала от переизбытка ощущений.

Гансу чувствовал приближение кульминации. Он был готов кончить, как вдруг почувствовал резкую боль в своих шарах. Илья, решивший, что теперь настало его время, посчитал не дожидаться, пока Ганс кончит. Он решил действовать наверняка. Резко и без предупреждения он начал вбивать своим мощным кулаком эти пляшущие яйца в промежность немца. Он чувствовал, как они трещат под таким мощным натиском. Ганс взревел. Такого оргазма не было ещё ни разу в его жизни. Его шары выстреливали огромные порции спермы, подвергаясь при этом страшному разорению со стороны близкого к оргазму Ильи.

Иван не сразу понял, что произошло. Он лишь увидел, как ощущение благоденствия и удовольствия на лице Ганса изменилось на гримасу острой боли. Он почувствовал своим задом удары Ильи. Не вставая с члена, он развернулся на 180 градусов, как раз в момент наивысшей точки оргазма, который совпал и с самым мощным ударом. Такого наплыва ощущений Ганс уже сдержать не мог. Он потерял сознание.

Иван оттолкнул капитана от избитого немца. Илья, не ожидая такого развития событий, отлетел в другой конец землянки, и сильно ударился тазом о камень, который торчал из земли. Он мгновенно встал, и немного пошатываясь, пошёл на Ивана, крича, что размажет его как букашку и приставит его вместе с этим вонючим немцем к стенке.

Иван не особо испугался этих криков и угроз. Он успел проверить Ганса, с ним было всё практически нормально, если не считать его обморока и избитого тела. Его член всё ещё стоял на полную длину и из его головки вытекала небольшая струйка спермы.

Иван набросился на Илью и, повалив его на пол, зажал ему рот своей рукой. Несмотря на то, что Иван был выше и крупнее Ильи, он с большим трудом сдерживал беснующегося командира.

- Хватит орать. Нас могут услышать, а тогда нам ничего хорошего ждать не придётся. Надо решить, что делать дальше, - говорил Иван, лежа на Илье и ощущая его пышущее тело под собой. Иван хотел продолжить успокаивать своего командира, как вдруг почувствовал нарастание давления возле своих яиц, которые были плотно прижаты к члену Ильи.

Член 28-летнего Ильи Зубова, которому все врачи обещали импотенцию до конца жизни стоял во всей своей первозданной 23 сантиметровой красоте. Так и осталось тайной, что исцелило Илью, или его удачное приземление на камень, который что-то исправил у него между ног, или испытанные переживания от увиденного секса двух молодых парней, в любом случае это было чудом. Илья мало слушал Ивана, он был выше облаков от ощущений, которые нахлынули на него. Он кончал так мощно и обильно, что залил своим семенем весь пол вокруг себя. Казалось, что открыли закрытый до этого клапан, и всё новые и новые потоки семени выстреливали из глубин яиц Ильи.

Через несколько минут после первого за полгода оргазма из стоящего как кол члена чувства Ильи пришли в порядок, и он попросил Ивана отпустить его. Иван не стал противиться и сделал это. Члены всех трёх парней начинали опадать. Ганс начинал постепенно приходить в себя, Илья прослезился от радости за свой прибор, а Иван смотрел на своего друга и пленного немца, и мечтал уже не о подвигах во имя Сталина, а о членах этих парней в своей заднице.

Дальнейшие события разворачивались немного не так, как предполагал Иван. На следующее утро избитого и полуживого Ганса отправили в лагерь для военнопленных и больше ни Иван, ни Илья его не видели. Член Ильи пришёл в полный порядок, и он стал частенько насаживать на него дырочку Ивана. Рядовой Иван радовался жизни и изредка с горечью вспоминал горячего немца, которого он спас от Ильи.

Война постепенно подходила к концу. Весной 1945 года Иван погиб, участвуя в штурме Кёнигсберга. Илья не узнал об этой ужасной новости, потому что сам пал смертью храбрых в это же время во время наступательной операции Красной армии для овладения Берлином.

Прошло 60 лет после окончания войны. В пригороде Берлина жил почтенный бюргер, окружённый заботой и вниманием своей большой и дружной семьи. Он был любимым и заботливым отцом, дедом и прадедом. Правда, была у него одна странность. Ежегодно, после 1991 года, в марте он уезжал в маленькую и полузаброшенную деревушку на Западе Украины. Когда его спрашивали, что он там делает, он всегда отвечал:

- Вспоминаю людей, которые оставили самые яркие и приятные воспоминания в моей жизни.

страницы [1] [2] [3]