Хулиган и Красавица (глава 1, М+П=?). Тематика: Спящая красавица эро

Часть 1

1.

Макс был зол на весь белый свет! Он не просто злился, он был в диком бешенстве за то, что батяня затащил их в эту Мухосранскую жопу - грязный провинциальный городок. Это только местные называли своё село городком, видимо, не зная и не представляя, что такое город и как он должен выглядеть. Максу вообще-то было глубоко насрать на всех местных скопом с их занудством и ограниченностью, с их убогими никчёмными мыслями и примитивными желаниями (так он тогда думал). Да и какие в этой грёбаной дыре могли быть желания - засадить за воротник, обкуриться и начистить друг другу рылёшники. Максим не курил и не пил (потому что дружил со спортом). А вот в драку с ним лучше было не ввязываться - с лёгкостью мог навалять любому. Несколько лет занятий боксом вылепили из него идеальную машину по выбиванию мозгов с крутыми бицепсами, грудаком, стальным прессом и накачанными ногами. Ноги боксерам так же важны, как и бицепсы, если вспомнить как они пружинят друг перед другом в поединке. Тупо стоящий на ринге боксёр - лёгкая бестолковая цель. Вне ринга Макс старался не пускать свои кулаки в дело - это могло закончиться очень печально. Хотя пару раз он всё-таки не сдержался, когда пьяный отец особенно доставал. Максим не был гондоном и прекрасно понимал, что после смерти матери отцу приходилось тяжело - и морально, и физически. Он даже сам не раз говорил бате, чтоб тот наконец нашёл себе бабу и прекратил тихо спиваться. Не сказать, чтоб он жалел отца (может, только поначалу), просто Максу, которому недавно исполнилось 18 лет, давно остопиздело жить с алкашом. Он твердо решил, что из собственных штанов выпрыгнет, но свалит от папаши ко всем ебеням. И пусть живёт, как хочет, он сам выбрал свой путь. Но не успел...

Отца пнули под жопу с работы за его постоянные загулы, плюс нависли невыплаченные кредиты... Короче, пришлось продавать машину, классную квартиру в центре и переезжать на село в маленькую дешёвую двушку. Да её и квартирой-то можно было считать лишь в кавычках, потому что она скорее напоминала сарай в 2-этажном доме среди таких же старых сарайчиков. Теперь все надежды Максима летели в тартарары. Неизвестно, сколько ещё придётся жить вдали от цивилизации, от его родного областного центра, вдали от его друзей, от его спортивной секции... Да до хрена ещё чего осталось теперь вдали и в прошлом. Макс очень надеялся, что здесь он не навсегда, но вернуться в город отсюда будет очень непросто.

Эх, уже через какой-то месяц закончится учёба... И куда теперь выпустит Макса эта сельская жизнь? Блин, всю жизнь сломал зараза отец!..

2.

Вот в таком "оптимистичном" настроении он и появился в своём новом дворе. Собственно, и двором-то эту вытоптанную полянку между четырьмя двухэтажками назвать было сложно. Выгул для собак и тусовок местной шпаны - так звучало более правильно.

- Гляньте, пацаны, чо там ещё за пижон объявился?

- А это, наверное, новые жильцы с нашего дома. Слышал, что они с города приехали, отец с сыном.

- А какого хуя городские тут забыли? На природу-мать потянуло?

- Не знаю, может, родственники у них здесь?

- А чо ж к родственникам не поехали? На фига квартиру покупать? Погостили бы и обратно на асфальт.

- Ну, сейчас подойдёт, мы и поспрошаем.

Тем временем Максим не спеша оглядел двор, как бы раздумывая, не вернуться ли обратно, и, всё-таки решившись, направился к кучкующимся пацанам, типа, для знакомства.

- Привет честной компании. Я Максим. Вы тутошние?

- И тебе привет, тамошний! Откуда свалился-то в наши окраины?

- Из города.

- Ну, ясен пень. Закурить есть чо?

- Не курю.

- А чо так? Со здоровьем фигово?

- Не жалуюсь. Как раз потому что не курю.

- Я тоже не жалуюсь, - хмыкнул плечистый поджарый смугляк в синей майке. - Хотя, бля, шмолю давно.

- И охота вам дымом травиться, когда здесь такой шикарный кислород?

- Так ты к нам кислородиком подышать, типа погостить, и обратно в дымный город?

- Да, походу, не погостить. С отцом сюда "на пожить" перебрались.

- Ну, раз ты, Максим, к нам терь "на пожить", надо бы проставиться братве за знакомство.

- А мы ещё не знакомы, чтоб проставляться.

- Та говно вопрос. Я Абрек.

Макс отметил, что если парню подотрастить щетину, да ещё одеть в черкеску с папахой - точняком абрек абреком.

- Это Толстый, - махнул Абрек на костлявого парня, не толще штакетины. - А это Сандаля и Кот.

Сандаля с Котом оказались обычными пацанами без выдающихся "опознавательных знаков".

- А имена у вас есть? Или в паспортах так и записано: "Сандаль" да "Кот"?

- Чо надо, то и записано. И тебе запишем.

- На хуя? Я Макс. Можете так и записать в свои тупые мозги.

- А ты дерзкий, - прищурился Абрек, видимо, он тут был за главного.

- Ну и хули? Или будешь спорить?

- Можно и поспорить. Не обоссышься?

- "Спорулька" у тебя ещё не выросла. Таким спорщикам я обычно быстро зубы внутрь вправляю, к дантисту не ходи.

- К какому ещё дантисту? - не понял Толстый, видимо, у них в Мухосранске стоматологи называются по-другому.

- Вот к этому, - сунул к интересующейся роже свой увесистый кулак Макс.

Толстый сразу слинял за фигуру Абрека, будто его и не было. А вот Абрек проявил выдержку, даже ухмыльнулся, наверно, понимая, что пока ещё идёт словесная пикировка. Однако его сильно укололи слова городского пижона про "спорульку". Это уже можно считать ударом под дых, это было очень унизительно перед пацанами.

- Ха, мычит корова, да вымя плясать мешает. Сейчас мне лень и жарко, какбэ. А вечером можно и помериться херами, если не зассышь.

- А чего ж не помериться? Замётано. Приходи вместе с коровой и со всеми своими "коровёнками". Где у вас тут ринг?

- Чи-во? Нах нам какой-то ринг? Вон за тот дом приходи часиков в девять, там старый стол стоит, увидишь, не заблудишься. И завещание настрочить не забудь, пригодится.

- На хуя завещание? Я не бью до смерти, так, просто чтоб на место поставить зарвавшихся.

Настроение у Максима немного улучшилось - появился повод сбросить пар на местных выскочек. Пусть они и не виноваты в его геморроях, но с другой стороны лучше сразу расставить все точки в буквах. Ещё не хватало, чтоб какой-то местный гондон им командовал. Главным здесь должен быть только Максим и никто другой!

Он сплюнул на прощание под ноги Абрека - типа пометил территорию, развернулся и спокойно пошлёпал домой. Хотя именно домой ему совсем не хотелось. Не чувствовал он эту обшарпанную старую двушку своим домом. Тут даже интернет тупорылый. О соцсетях и вотсапах можно забыть сразу. "Ладно, набью песком мешок покрепче, подвешу и буду тренироваться. Бегать, кстати, тут вообще клёво - воздух чистый, кислорода полно. Прорвёмся", - рассуждал Максим. Он притащил веник, тряпки с ведром и принялся налаживать быт. До вечера будет не скучно.

3.

- Чота нету фраерочка, - сплюнул сёмку Сандаля. - Чую, обосрался он от нашего Абрека.

Тут все поголовно любили грызть семки - от бабушек до пацанов. Компашка была в полном сборе, облепив старый деревянный стол, вкопанный посреди поляны. Да ещё подвалили два взросляка, которые днём вкалывали на работе. Им тоже захотелось посмотреть на новенького. Для деревенского уклада это как приезд эстрадной звезды.

- Может, и правда хвост в жопу всосал? - поддержал Толстый.

- С хуя ли? - внезапно появился из-за угла Максим.

Он приближался быстрым шагом и по всему был настроен очень решительно. Толстый опять мгновенно растаял за чьей-то спиной. В руках Максим нёс сумяру, перезванивавшую стеклом.

- Чо вы тут пиздели за хвосты? Пора мериться. Письки на бочку! - весело скомандовал Макс.

- Гы-гы, да он и правда борзый, - хмыкнул один из взросляков. - Ну чо, Абрек, давай показывай класс игры на форте с пианой.

- Он чо, и правда свой хер будет показывать городскому? - зашептал Толстый, дёргая Сандалю за штанину.

- Вот ты ебанько, в натуре! Драться сейчас будут, силой мериться. Кто победит, тот и главный на поляне.

- Так ясно же кто. Тут без вопросов наш Абрек главный.

- Ну это ещё доказать надо, - бросил Максим и поманил за собой Абрека на простор.

- А в мешке у тя чо? - кивнул на брошенную у стола сумку взросляк.

- Лекарство для выживших. Ну, это если кто выживет.

То, что происходило на поляне, спаррингом нельзя было назвать даже условно. Абрек явно уступал Максиму и в технике, и в силе ударов, но он был более подвижен и непредсказуем из-за своей дьявольской вёрткости. Как дикая кошка он крутился вокруг коренастого Макса, мастерски уходя от ударов, впрочем, и сам приличных ударов не мог нанести, оборона Максима казалась непробиваемой. Странная шла борьба - как у балерины с кочегаром. Поэтому и конец мог быть какой угодно. Макс-то работал в основном руками, а Абрек - всеми четырьмя конечностями, растяжка у того была классная. Но вся эта неопределённость результатов только усиливала азарт дерущихся и улюлюкающих вокруг болельщиков. Впрочем, болели здесь все исключительно за одну сторону (легко догадаться за какую). Максим, конечно, не допускал мысли, что в случае его победы все дружно кинутся в объятия вместе с Абреком. Но заставить местных считаться с ним, в будущем было крайне важно, иначе останется изгоем.

Часть 2

Минут через двадцать странных "танцев" на траве стало заметно, что Макс подустал. Он так и не смог нанести этой чёрной кошке решающего удара, всё больше касательные тумаки без серьёзного ущерба. А вот Абрек, похоже, мог прыгать и крутиться бесконечно. Он тоже несколько раз доставал противника, в основном ногами. И пару раз Макс перехватывал эти обидные выпады, опрокидывая соперника навзничь, но тот сразу вскакивал, как неваляшка, и продолжал свои "пляски" дальше. Драться ногами для Максима было в высшей степени непрофессионально. Да какого черта, наконец, психанул Макс и пошёл в решительное наступление. Он отбросил всю свою технику, которая только мешала в поединке с этой сбесившейся обезьяной. В ближнем бою он тут же отхватил пару пиздюлин, зато и Абрека все- таки достал, отправив в нокаут.

- Ты чо, гад, творишь? - дружно набросились на заезжего пижона приятели поверженного предводителя, но с ними справиться было совсем не сложно. Как малышей, Макс разбросал их по траве, впрочем, старался как-то помягче, без увечий - исключительно в воспитательных целях.

- Эй-эй, петухи, а ну спокуха! Ша, говорю! - вступились за Макса взросляки. - Всё по-честноку было.

Они и сами не стали ввязываться в схватку, и молодняк одёрнули. Впрочем, видя, на что способен Максим, им скорее всего стало выгодно принять сторону победителя. Такой боец очень даже мог пригодиться в будущем.

А Максим не стал излишне выпендриваться, пользуясь заслуженной победой, запросто подсел к сидящему на траве обалдевшему Абреку и почти по-приятельски потрепал за плечо:

- Ты как, брат? Уж извини, сам напросился.

- Да отвали ты нах! - отмахнулся Абрек. - Случайно пропустил. В следующий раз ещё посмотрим кто кого.

- Больно? Дай глянуть.

- Отвянь, говорю. Всё норм.

Абреку было очень стыдно. Ни от кого раньше он не получал такие оплеухи, да ещё на глазах у всей братвы. Скандал! После этого его больше никто слушаться не захочет.

- А ты достойный соперник. Уважуха! Сражался, как тигр. Ну что, мир? - Макс протянул руку для примирения.

- Тигр? Хах... Абрек, - шлёпнул он по протянутой ладони своей.

- Не понял.

- Абрек. Это моё имя. Всосал?

- Так ты с Кавказа?

- Я отсюдова. У меня отец черкес.

- Ах вот откуда у тебя такая быстрота и гибкость. Вы, черкесы, кстати классно танцуете.

- Есть такое. Это у нас в крови. Исламей, сандрак... Отец учил меня танцам.

- Ух ты! Покажешь?

- Ага, билет тока заранее купи. Не здесь и не сейчас. И не при них, - мотнул головой Абрек в сторону пацанов. - Засмеют.

- Ну и дураки. Я тоже как-то пытался учиться кавказским танцам, тому же исламею, но не получилось. Грации не хватает.

- Ты? Да ладно? Гонишь?

- На полном серьёзе. У вас же там надо на цыпочках гарцевать. Видимо, не для моих, ха-ха, цыпочек.

- Просто для танца надо специальную мягкую обувь.

- А у тебя есть?

- Валяется где-то. Всё, завязываем базар, пацаны подходят.

- А мы тут кое-чо нашли, - повытаскивали они из оставленной Максом сумки бутылки с вином. - Максим говорил, что это, типа, лекарство?

- Ой, чо-то я себя плохо чувствую, - жалобно заголосил Кот. - Дайте мне скорее лекарства.

- И мне чот нехорошо, в яйцах давит, - подхватил Толстый.

- Передрочил, наверное, ночью? - заржал Сандаля.

- Уой-уой, как смешно. Прям оборжаться. Можно подумать, я один дрочу. Сам-то, небось, залупу уже до дыр истёр.

- Чо ты сказал, глист?

- Ну харэ зубоскалить, - вмешался один из взросляков. - Открывайте уже лекарство, все будем лечиться. Вон и Абреку не забудьте плеснуть. Он заслужил.

- Ага, заслужил, бля, - огрызнулся Абрек. - Ладно, тогда за знакомство? Терь ты наш, Макс. И прописался, и проставился, всё честь по чести.

4.

Пролетели майские праздники и Максим появился на учёбе. Каково же было удивление, когда на галёрке он увидел Абрека. Пиздец! Еще и учиться с ним придётся. Благо, остался всего месяц. Макс был уверен, что они с Абреком теперь в контрах. Но тот сам помахал рукой, приглашая сесть рядом. На соседнем ряду он заметил ещё пару знакомых рож - Сандалю с Толстым. Они и здесь были вместе. "Да тут все свои", - ухмыльнулся Макс, кивая парням.

- А чего у него такое странное погонялово - Сандаля? - спросил он, садясь.

- Это у папы надо спрашивать. Фамилия у него Сандалов. Вот и стал Генка Сандалей.

- Ну с Толстым понятно, а Кот тоже от фамилии?

- Не-а, просто Мишка сметану обожает, как все коты. Хи-хи. А про Петруху ты, кста, не прав, он пожизненно Толстый, потому что фамилия у него Толстой. Прикинь? Как писатель, в натуре.

- М-да, редкая фамилия. Может, он его родственник? Может, он и романы пишет по ночам под одеялом?

- Ну это вряд ли. Под одеялом он тока дрочит каждую ночь. Это все знают. Не везёт ему с бабами. Слишком худой он для них. Бабы любят, чтоб на костях хоть какое-то мясо водилось. Тебя вот точно полюбят. Ты красавчик.

Максим бросил быстрый взгляд на соседа. А он смелый, раз в глаза говорит такие вещи малознакомому парню. Может, прикалывается?

- Считаешь? - полусерьёзно спросил Макс.

- А то. Прям Брэд Питт в молодости. Да ещё накачанный шикарно. Чо, разве сам не видел, как все бабы зашептались, когда ты в кабинет завалил?

- Та хули, я не особо и смотрел. Тебя увидел и хорошо.

- Ну-ну... Скромный боксёр - это как, блин, вежливый бульдог. А давай мы тебе тоже погоняло придумаем?

- С хуя ли? Меня Макс устраивает.

- Ну, чтоб типа для дворовой конспирации.

- А у вас там во дворе чего же, шпионская ячейка? Хи-хи. Тогда я буду Терминатором.

"Чтоб разворошить всю вашу грёбаную ячейку", - добавил про себя Макс.

- Ну ты совсем! Какой же из Терминатора шпион? Да и ваще, скромней надо быть, брат. Не-а, Терминатор тебе не подходит по-любасу.

- А хули не подходит-то?

- Ты слишком хорош для Терминатора.

Максим опять бросил изучающий взгляд на соседа. Чот он слишком открыто и смело выказывает симпатию.

- А давай ты будешь Хулиганом?

- Не понял?

- Ну, ты ведь драться любишь. А ещё ты часто говоришь своё "хули". Хули - хулиган. Складно получается. Кстати, Абрек тоже переводится как, типа хулиган или разбойник. Так что будет терь в нашей шаре два хулигана. Прикольно.

- Чот я не догоняю, какое отношение хулиганы имеет к шпионам?

- А ты вспомни Джеймса Бонда. Он ведь тот ещё хулиган, а какой шпион!

Максу не очень нравилась его новая кликуха, но главное, что не обидная, и он лишь неопределённо пожал плечами.

- Эй, на галёрке! Я давно слежу за вами. Сколько можно болтать? Или мне вас выставить обоих?

- Да я же только по делу, Нина Дмитриевна. Ввожу в курс новенького.

- Здесь я сама буду вводить в курс. Остальные все ваши дела, пожалуйста, на перемене.

- Приношу свои искренние извинения, - отозвался Максим, чем несказанно удивил и учительницу, и весь класс. Такой галантности тут ещё отродясь не видывали.

- Блин, ты что боксёр вежливый, что хулиган. Надо бы поработать с твоим имиджем.

5.

- Ну вот, пацанва, принимайте в нашу стаю ещё одного бойца. Это Хулиган, - представил Абрек Макса.

- Какой ещё, нах, хулиган? - переглянулись Толстый с Котом. - Макс штоля?

- Он теперь не Макс. Ты вот Толстый, а он Хулиган. Всосал?

- Та ладно, как скажешь. Я не против. Я бы по-другому назвал, но Хулиганом тоже можно.

- Как по-другому?

- Не скажу. Он отпиздить может, - боязливо покосился на Макса Толстый.

- Вот и заткни языком жопу.

- Максимом тоже можно звать, мне так даже больше нравится.

Макс понял, что теперь в стае два вожака, два хулигана, и это его в принципе вполне устраивало. Однако в настоящих стаях не бывает двоевластия...

- Слышь, Толстый, хотел у тебя спросить, а почему ты девок ссышься? - неожиданно спросил Максим.

- С чего ты взял? - встрепенулся Толстый.

- Ну, сорока на жопе принесла. Если бздишь, что такой костлявый, давай я займусь тобой?

- В смысле? - совсем очканул Толстый и в испуге оглянулся на Абрека, в надежде на защиту.

- В смысле, надо бы тебе кой-какие мышцы наработать.

- А-а, так ты в этом смысле...

- В этом самом. Прости, конечно, но ты ж как голодная глиста на диете. Фамилия такая "толстенькая", а ребра торчат, будто на кроличьей клетке.

- А чо с моими рёбрами? - как бы незаметно ощупал свою плоскую грудь Толстый. - Зато Жиртрестом никто не зовёт. А девки... Найдётся ещё какая-нить любительница костного бульона. Хи-хи. Вон, зырьте, Красавица чешет. Могу ей себя в женихи предложить.

Часть 3

Через двор понуро, втянув голову в плечи, шёл парнишка. На вид вполне нормальный пацан. Симпатичный носик, веснушки. Светленькие волосы, правда, были не по местной моде - длинные и развевались на ходу. Но во всем его облике и походке сквозила какая-то затюканность. Видимо, пацана здорово гнобили здесь. Бывают у пацанов, да и у девок, такие субъекты, которых чморят всем миром. Причины самые разные - за внешний вид, нестандартные привычки... Да за что угодно. Вот перешёл пацан дорогу вожаку и пиздец - будет изгоем пожизненно.

- Наша Красавица, - хмыкнул Абрек.

- А чего вы так о нём? - Макса покоробило такое презрение к нормальному вроде пацану.

- Да ты сам посмотри. Ему бы ещё бантики заплетать, - заржал Абрек.

Сам-то он был стрижен очень коротко - в драке за чуб не ухватишь.

- Его ещё в садике девочкой все звали. Скромный такой, стеснительный, краснеет всегда, - пояснил Сандаля. - В музыкалку ходит.

- Ну и хули, я тоже в музыкалку ходил, и чо с того? - признался Макс. - Недолго, правда. Бокс всё время съедал А знаете что, вы давайте завязывайте гнобить всех, кто на вас не похож. Взрослеть уже пора. Яйца отрастили, а мозги, бля, короткие.

- Чо ты бесишься, в натуре? Мы же Пашку зовём Красавицей, а не Бабой Ягой. Пацан и правда, ничо так на рожицу, но не пацанской красотой, а как девушка. И ваще он, сука, гордый слишком, чтоб с нами общаться. Ну и пусть сам с собой общается.

- Ага, как Толстый со своей рукой по ночам. Ха-ха... - не удержался Кот, на что получил тычок в бок.

- Паш! - громко позвал Максим пацана. Тот уже почти подходил к своему дому. - Эй, Пашка!

Пацан вздрогнул, услышав своё имя, а не кличку, как обычно, и пугливо обернулся.

- Да, я тебе говорю. Подойди сюда, пожалуйста.

Наверно если б Макс не сказал "пожалуйста", пацан бы просто не отреагировал.

Он впервые увидел этого блондинистого крепкого парня. Остальная компания выжидательно молчала.

- Чего вам?

- Привет, Пашка! Я Макс. С отцом к вам переехали, - широко улыбнулся Максим и протянул ладонь.

- Здравствуй. Слышал что-то. Павел, - протянул ответно ладонь Паша-Красавица.

Его глаза и так-то были с тарелку от удивления, что его вдруг позвали в тусовку, а тут ещё называют по имени. В чем же подвох? А рукопожатие у этого новенького такое крепкое, настоящее мужское рукопожатие. Собственно, Пашке и сравнивать-то было не с чем - ему никогда не жали руку. Краска предательски залила лицо.

- Ну, чо я говорил? - хохотнул сбоку Сандаля. - Краснеет, как девочка. Хи-хи...

- А ну, цыц! - осадил Макс. - Краснеет потому что кожа тонкая, не то что у тебя - кабана.

- Да не, просто Красавица стеснительная.

- Та блядь! - взорвался Максим и схватил Сандалю за ворот. - Ну вы и неандертальцы! Значит так, слушайте сюда. Если какой-нибудь козёл ещё хоть раз оскорбит Паху, выверну тому сранку наизнанку. Можете быть уверены.

- Всё- всё... - поднял руки Сандаля, оглядываясь на Абрека. - Чо так нервничать-то? Мы всё поняли.

- Я пойду, наверно, - затравленно огляделся Пашка. Ситуация для него не сулила ничего хорошего. - Мне заниматься надо.

- Давай. Выходи вечером, пообщаемся, - опять протянул на прощание ладонь Макс.

Ребята переглянулись в полном недоумении, но никто больше не посмел лезть со своими комментариями. Всё-таки очень странный этот Хулиган-Макс. Лучше бы ему не стоило ехать сюда из города. Все порядки местные переговнял.

6.

Красавица в этот вечер во дворе так и не появился. Да никто из пацанов и не ждал этого, кроме, может быть, Макса. Не появился он и в следующий вечер. В субботу Макс решил сам сходить к Пашке в гости, заодно и посмотреть, как тот живёт.

Дверь открыла бабушка - на вид типичная очкастая библиотекарша. При взгляде на взрослого парня она слегка оторопела.

- Добрый день! Паша дома?

- Паша? А вы кто?

- Я... - замялся Максим. - Я знакомый.

- Знакомый? Это из тех, что матерятся и громко кричат перед окнами? - бабушка явно была из отважных интеллигентов.

- Я, кажется, догадываюсь, о ком Вы. Согласен, некоторым личностям не мешало бы укоротить... это... децибелы. Будем работать. Я Максим. Мы с отцом недавно переехали сюда.

- А, так вы приезжие? Ой, я такая рассеянная, держу Вас на пороге. Проходите, пожалуйста, но у нас неприбрано.

"Видела бы ты нашу с отцом неприбранность", - ухмыльнулся про себя Макс, оглядывая идеальный порядок.

- Чай будете? Извините, молодой человек, не запомнила ваше имя.

- Максим.

- Очень приятно, а я Изольда Викторовна. Павлик скоро будет. А мы с вами пока попьём чаю с вареньем. И не думайте отказываться. Мне так скучно тут одной. К нам ведь никто не заходит. Вы, Максим, наверно первый за долгое время, кто спросил о Павлике. Мой внук нелюдимый, это его недостаток. Да и некогда ему. Он очень увлечён музыкой. Хотел бы поступать в институт культуры, но не с нашими финансовыми возможностями.

- Хм, у меня та же фигня.

- Простите?

- Ой, пардон. У меня с поступлением те же проблемы. Финансы громко поют романсы.

- Да-да. Такие печальные романсы. А вы видели, как Павел рисует?

- Он ещё и художник?

- М-да, он ещё и художник, к сожалению.

- Почему "к сожалению"?

- Люди творческих профессий не очень востребованы в нашем обществе, особенно у нас в городке. Вот вы, Максим, чем увлекаетесь?

- Боксом.

Надо было видеть испуг бабуси при этом слове.

- Ну, не знаю. Драки - это так вульгарно, мне кажется, - поджала нижнюю губу Изольда Викторовна.

Макс трижды пожалел, что ляпнул сразу, не подумав, надо было как-то смягчить удар. Но с другой стороны требовалось "защитить честь мундира".

- Бокс - не драка. Это спорт, такой же, как футбол или фигурное катание. Я после учёбы думал поступать в институт физкультуры, но на это тоже нужны мани.

- Money, money, money... - неожиданно пропела Изольда Викторовна. - Ах, как права "ABBA", этих денег никогда не хватает простым людям.

- Изольда Викторовна, а почему я не встречаю Пашу в школе? Он ведь тоже в выпускном классе?

- А Павлик ходит в другую школу. Французский преподают только там.

- Ух ты, ништяк! Мне нравится французский. А вы можете показать Пашины рисунки? Это ведь не будет предосудительно?

- От чего же, пойдёмте.

Пашкина комната не была настолько же "вылизана", как вся остальная квартира, она в противовес скорее напоминала хаос в гареме турецкого султана, если б туда внезапно нагрянула пожарная инспекция. Везде разбросаны какие-то шмотки, на пианино, притулившемся в углу, горой навалены разнокалиберные бумаги и холсты с набросками, сюжетами, готовыми картинами. У окна - мольберт с незаконченным портретным рисунком. Макс с удивлением узнал на нём себя. Оба-на! А этот Пашка полон сюрпризов!

- Ах вот почему ваше лицо показались мне знакомым, - подошла сзади Изольда Викторовна. - Вы где-то позировали Павлику?

- Не успел ещё. Это он по памяти. У вашего внука явный талант! Попрошу его подарить, когда закончит, - кивнул Макс на рисунок.

В прихожей хлопнула дверь и буквально через секунду в комнате появился Павел. Похоже, он в два прыжка преодолел расстояние сюда от прихожей и в недоумении уставился на гостя. А этот перец чего тут делает? Уже и здесь достали. В Пашкином животе неприятно заныло.

- Привет, бабуль! Увидел там незнакомые кроссовки и...

- Салют, Павлуха! Узнаёшь?

- Тебя забудешь, - недовольно буркнул Павел.

- А у тебя мировая бабушка! Мне б такую.

Изольда Викторовна так и засияла вся, будто при вручении Нобелевской премии.

- Ну, не буду вам мешать, ребятки. Мне ещё надо кое-что закончить. Максим, вы же останетесь на обед? Я настаиваю.

Макс хотел из вежливости отказаться, но вспомнив о паутине в своём холодильнике, согласился:

- А почему бы и нет? Спасибо!

Это неожиданное согласие вызвало уже откровенную панику на Пашкином лице. Он нервно засуетился по комнате, пряча носки с трусами, которыми хотел занавесить рисунок на мольберте, но вовремя спохватился и кинул смятый комок за штору, заслонив мольберт собой.

- Чо не здороваешься? - беззлобно пожурил Макс.

- Здравствуй! - проблеял Пашка.

Он был весь вспотевший и красный от смущения.

- Слушай, если тебе жарко, можешь скинуть лишнюю одежду. Меня трудно вогнать в краску голыми телами. Столько я их уже перевидал в спортзале.

- Да? - с некоторым смущением и показавшейся Максу завистью вскинул брови Паша.

- Ты неплохо рисуешь, дружище, глаз цепкий и рука твёрдая - кивнул Максим на мольберт. - Можешь не прятать, я уже видел.

- Это? Та, фигня. Дежурный набросок.

- Ничо се набросок! Давай заканчивай и подаришь потом мне с автографом. Если надо, могу попозировать, чтоб ты рисовал не по памяти, а прямо с натуры. Кстати, слышал, что художникам натурщики нужны. И натурщиком я тоже согласен. Ну, в смысле без одежды. Денег не попрошу, не ссы.

- Ты?! - реакция Пашки была как на явление Христа на партийном собрании.

- А чо такого? Тебе же надо рисовать обнажёнку. Не думаю, что у тебя толпа желающих за дверью.

- Толпы нет, ты прав. Но ты...

Часть 4

Пашка сел в замешательстве на стульчик перед пианино и задумчиво крутанулся пару раз вокруг себя. Подошедший вплотную Макс остановил вращение и присел перед ним. По-свойски обнял озадаченного пацана за колени и уставился в глаза. Впрочем, поймать взгляд не получилось. Пашка сразу отвёл глаза куда-то в сторону, смущаясь и боясь встретиться с прямым наглым взглядом Макса.

- А что я? У меня классная натура. Могу продемонстрировать мускулы. Да и всё остальное...

- Не надо! - попытался вскочить Паша, но руки Макса не дали этого сделать. - Еще не хватало, чтоб бабушка увидела твои... эти... мускулы. В вопросах потом утопит.

- Уверен, бабушке бы понравилось. Хи-хи. Паш, а чего ты такой пугливый? Тебя обижали? Может, эти уроды во дворе? Так я им всем рога пообломаю, только скажи.

- Нет, всё нормально.

- Ни хрена это ненормально. Ты же практически мужчина уже, а весь такой нервный, затюканный. Почему ты не пришёл тогда вечером?

- Мужчина, - горько ухмыльнулся Паша, пропуская вопрос. - Ты серьёзно?

- Ну, судя по бугру в штанах, вполне серьёзно, - осклабился Макс.

Пашка попытался сжать ноги, типа спрятать бугор, но руки Макса держали их цепко, как капканом.

- Чего ты хочешь? - взмолился Пашка.

- А чего хочешь ты? - вопросом на вопрос отозвался Максим.

- М-да, хороший вопрос. Тебе и правда интересно?

- Конечно.

- Хм. Ну, ладно, а чего я, собственно, теряю? Знаешь, нашей семье никогда не везло на мужчин. Деда я почти не помню, а отца никогда и не видел. Мама отшучивалась, что, мол, мой отец - Святой дух. Поэтому, когда мама умерла от рака, я стал мечтать, чтоб хотя бы бабушка опять вышла замуж. Понимаешь, мне всегда очень не хватало мужского плеча, да просто мужского голоса. Тебе этого не понять, ты не жил с одной бабушкой полжизни.

- А мы во многом схожи, ващет. Ты с одной бабушкой, я с одним отцом-придурком.

- Почему ты так о нем?

- Слабак он. Нет, ты не подумай, я слабых не презираю. Я всегда хотел их защищать. Тебя, например... Да и кто, как не я? Силы вагон! Понимаешь, не "должен" защищать, а "хочу"! Чувствуешь разницу?

- Угу.

- А отец не хочет, чтоб его защищали и поддерживали. Он ваще ни хуя не хочет, только пьёт и скорбит. Скорбит по мёртвой маме, не обращая никакого внимания на живого меня! И так целых три года!

- Ему бы жениться. Он же вполне молодой, я видел.

- А ты думаешь, я ему не говорил? Кажется, он уже безвозвратно съехал в глубокую пропасть. Как ты думаешь - почему мы из квартиры в центре города оказались в этой навозной яме? Ой, прости, никого не хотел обидеть.

- Да ты и не обижаешь. Я же прекрасно понимаю, где живу. Мне часто кажется, что я и сам барахтаюсь в какой-то глубокой яме без надежды выбраться. У меня никогда не было друзей. Всегда стеснялся, что без отца. Других ребят папы забирали из детсада, из школы, а меня - даже не мама, а бабушка.

- Да, пацаны во дворе говорили, что ты нелюдимый и стеснительный.

- Могу себе представить. Небось, ещё и про Красавицу тоже говорили?

- Да не бери ты в голову. Пошли их всех к хуям, пусть себе пиздят.

Пашка аж вздрогнул от "нехороших" слов. Не сказать, чтоб его покоробила эта вульгарщина, просто в их доме некому было говорить подобные слова, а на улице они не касались его ушей, пролетая мимо. Но был и ещё один момент, о котором Паша вдруг подумал сейчас - в этом крепком красавце Максиме каким-то чудесным образом уживалась основательная мужская сила (она буквально слепила глаза!) и доброта, готовность прийти на помощь. Это редко сочетается в крутых парнях - либо одно, либо другое и практически никогда одновременно. Видимо, ещё и поэтому встречающийся в разговоре Максима мат не царапал, не пугал слух, он, скорее, гармонично вписывался в общую речевую волну, не выглядел чем-то неестественным, чужеродным. Он присутствовал не для показной грубости, а просто для естественной связки. С подобным эффектом Паша встретился впервые.

- Кстати, а у меня тоже тут появилась кликуха.

- Неужели кто-то осмелился? Хотя, Абрек может.

- Ты прав. Абрек и придумал. Теперь я Хулиган.

- Хулиган? По-моему, ничего общего с тобой.

- Это после того, как я его нокаутировал.

- Странны дела твои, Господи! Я совсем оторвался от дворовых новостей. И как это всё выглядело? Пианино бы своё отдал, чтоб посмотреть на ваш поединок.

- Ну, на второй нокаут он ещё не напросился. Но если будет борзеть, позову тебя в первые ряды. Вот думаю, может, и с тобой позаниматься? Бокс ты вряд ли осилишь, а пару приёмчиков покажу. Да и ваще, мужику кроме музыкальной грамоты надо бы и кой-какую мускулатуру иметь. Не находишь?

- Еще как нахожу. Времени на это пока нету.

- Это всё отмазки. Я тут Толстому тоже предложил позаниматься, давай с нами?

- Чем позаниматься? - насторожился Паша.

- Да всяко-разно.

При этом рука Макса, так и лежавшая на Пашкиной голени, пару раз сильно сжала её, вызвав судорожную реакцию ног. Он быстро вскочил, как от удара током. Поднялся и Максим.

- Так придёшь? Завтра в семь вечера на поляне за домом. Разомнёмся, побегаем, а потом силовые упражнения. Через полгода сам себя в зеркале не узнаешь.

- Я не люблю пялиться в зеркало.

- Почему? Ты же красивый пацан. Твои синие глаза, эти волосы...

Макс еле сдержался, чтоб не запустить свою клешню в шёлк Пашкиных волос. И не потому что у него что-то взыграло в яйцах так же, когда он смотрел на девичьи локоны, просто рука сама на подсознании захотела пощупать эти мягкие пряди. Раньше с пацанами Макс такого за собой не замечал. Магия какая-то.

Паша ещё гуще покраснел, хотя он и не бледнел с самого начала разговора.

- Ага, куда там. Редкий красавец, блин.

- Поверь, со стороны виднее, дружище.

Внешне Паша выглядел почти спокойно, если не считать малинового цвета лица, но внутри его просто разрывало от кипения разных мыслей и вопросов. Они толпились и будоражили его хрупкую психику. Он никак не мог найти опору в этом бурлящем водовороте. Что значит приход Макса к нему? Зачем? Почему он вообще заметил его во дворе? Что ему нужно? Что их связывает? Да и связывает ли? Он назвал меня "дружище", может, оговорился? А если нет? Какая вообще может быть дружба между нами, ведь мы такие разные - как лёд и пламень?

- Ребята, давайте мойте руки и за стол, - донеслось из кухни.

- Отлично! Давно не хамал домашней жратвы, - довольно осклабился Макс. - Веди за стол, парень.

7.

Паша всё никак не мог решиться, идти или не идти.

И чего я, как последний дебил, буду там руками перед всеми махать? Не, дурацкая затея, однозначно! Цирк Шапито! Он присел за мольберт, взял карандаш и задумался. С мольберта на него смотрел Максим.

- Эх, свалился же ты на мою голову! - громко произнёс Паша.

- Милый, ты что-то сказал? - донеслось из кухни.

- Нет, бабуль, это я по телефону.

"Или всё-таки пойти?" - рассуждал про себя Пашка. Жизнь явно треснула надвое после появления Максима. Паша давно привык и к одиночеству, и к презрению от дворовых пацанов. Он их просто старался не замечать, как пчёл, что жужжат вокруг. Если их не беспокоить, не ужалят. В своё время он ведь не из-за французского ушёл из ближней школы, он сбежал от этих козлов, что измывались над ним каждый день во дворе. И вот нате, из ниоткуда свалился этот Максим. Казалось бы, что такого произошло? На одного парня во дворе стало больше, подумаешь. Но он оказался не просто парень со двора, он вдруг бесцеремонно ворвался в Пашкину жизнь, даже прямо в квартиру! Его никто не звал, даже не намекал никто. И теперь всё перевернулось с ног на голову. Или, может, с головы на ноги? Блин, что делать дальше? Наверно, Паша мог бы как-то отбазариться от навязчивого Макса и жить себе дальше в своём уютном мирке, закрытом от всех скорлупой. Но этот мирок уже рассыпается, явился баламут Макс и разбил скорлупу вдребезги. Теперь уже не спрятаться за дверью квартиры. Максим достанет и здесь. Так зачем же прятаться? Может, пришла пора просто выйти и вдохнуть воздух улицы полной грудью. А если случится что-то плохое, Макс ведь придёт на помощь, защитит. Ну а если нет? Если все эти игры в дружбу - лишь коварный план, чтоб в очередной раз посмеяться?

"Ну да, а то они надо мной ещё мало ржали? - утешал себя Паша, - Так чего я теряю? Вот сейчас встану и пойду на тренировку. Вот прямо сейчас! Уже встаю. Или не ходить?.."

Неожиданно зазвонил сотовый.

- Да. Кто это?

- Паха, ты где? Мы с Толстым уже разминаемся. Я же знаю, что ты дома - я видел тебя в окне. Кончай валять дурака у себя в трусах и подваливай. Мы ждём.

"Ну я же говорил, что от этого Макса теперь никуда не спрячешься", - вздохнул Паша и таки поднялся.

Часть 5

Он осторожно высунулся из-за угла, ожидая увидеть всю шайку в сборе, но на поляне прыгали только двое. Тогда Паша смело и деловито пошёл вперёд, типа занятой мэн, выкроивший несколько минут для вечернего моциона.

- А мы тебя заждались, - разулыбался Максим, подавая руку. - Привет, дружбайка!

- Привет, Красав... - поддакнул Толстый и осёкся. - Привет, Паша!

- Привет, Максим! Здравствуй, Петь!

Вся эта сцена банального приветствия выглядела как встреча марсиан на Юпитере. Петька впервые за много лет услышал своё собственное имя от ровесника и впервые назвал Красавицу Пашей. Чудно...

Уже через десяток минут никто никого не стеснялся. Макс громко руководил своей маленькой командой, как капитан на мостике, и сам же, будучи в команде, вместе с другими приседал, отжимался, бегал.

- Эх, ещё одного не хватает для спарринга в двойках, - подосадовал Макс. - Но ничо, затащим кого-нить в следующий раз.

- А чо ждать-то? - раздалось сбоку.

К ребятам подходил Абрек.

"Вот его только не хватало!" - закусил губу Паша.

Петька тоже сразу сник, будто его застукали за чем-то постыдным.

- Всем приветы! - Абрек хитро обошёлся без имён и кличек. - То-то я не мог понять, куда все остальные подевались. А чего это мы тут делаем?

- Мы тут работаем над совершенством тела, - отчитался Максим, пожимая руку Абрека.

Другие молча стояли в стороне.

- Я слышал вам ещё один нужен?

- Ну.

- Письки гну! Чо делать надо?

- Тебе-то на фига? У тебя с совершенством вроде всё в порядке.

- Считаешь? - ехидный взгляд сверху вниз по Максу. - Ну, я ведь должен тебя увалять в следующем раунде. Надо подготовиться.

- Ага, мечтай. Ладно, пристыковывайся, если не шутишь.

8.

Хулиган ушёл с Красавицей. Павел пригласил его на ужин по совету бабушки, типа, в оплату за тренировку. Максиму ведь понравилась в прошлый раз домашняя еда.

А Абрек с Толстым не спеша отправились на их старое место во дворе к остальным пацанам.

- Ну и как тебе Красавица? - спросил Абрек.

- В смысле? А чо?

- Ни чо, а как?

- Нормуль, - односложно ответил Толстый, теряясь в догадках: чего хочет услышать Абрек.

- Я смотрю, он не такой уж и заморыш. Даже не как ты.

- А чо я заморыш-то?

- Ладно. Ты у нас толстый, только очень худой. А наш Максик, по ходу, задружил с Красавицей? Гуляют чуть не под ручку. Ничо не слышал, что там у них?

- В смысле?

- В коромысле, блядь! Чо ты тупишь?

- Ну, не знаю я. Меня в их тусовку не приглашали.

- А ты сам напросись. Типа, пластинки послушать.

- Какие, нах, пластинки? Ты чо, Абрек, гонишь?

- А ты поосторожнее в словах-то. "Гонишь"... сука. Задание я тебе даю - последить за этой сладкой парочкой.

- А чо с ними не так?

- Бля, я твой дом труба шатал! Ты прикалываешься? Последи, говорю, подмажься. Конфету, там, подари.

- Какую конфету? - Толстый ваще перестал понимать Абрека. Чо, блядь, ему надо-то? Сказал бы толком, по пунктам. Конфету, твою мать...

- Сосательную, нах. За щёку. Короче, ты же видишь что творится. Этот гандон Макс со своей Красавицей хотят нас всех рассорить, порушить нашу дружбу. Так?

- Ну, не знаю. А чо, у Макса с Красавицей что-то... ну это...

- Откуда я знаю. Я и прошу тебя последить. Надо найти какой-то крючочек в Хулигане, чтоб зацепить и вытащить его подлую душу на свет.

- А разве вы с ним не порешали вопросы тогда на поляне? Вроде ж здороваетесь за руки.

- Здороваемся. Но до конца не порешали. Слишком много на себя берёт этот городской.

***

Возвращаясь мыслями к тому разговору, Петька всё никак не мог понять всей интриги, которую затевал Абрек. Хоть он и обвинял в этих же самих интригах Хулигана, но что-то здесь не склеивалось. По ходу, между "председателями" идёт борьба за кресло, а он - Петька - оказался между жерновами. Блин, и не съебёшь ведь. Учёба закончится, но жить-то все равно им вместе. "Вот же попал я в мясорубку", - мотнул головой Петруха.

Пацаны давно разошлись по домам, а он всё сидел под звёздами на лавочке, не в силах справиться с урчанием в животе. И голод здесь был нипричём, сказывались нервы. Надо бы придумать какой-то план. Но в голову, кроме дурацких пластинок и конфет Абрека, ничо не лезло. "Ладно, может, само всё рассосётся, не беременность же", - резонно решил Петька и поднялся.

9.

Быстро промчался май. Эти маи вообще долго не длятся. Поляна, та, что тут гордо звалась двором, по вечерам опустела и притихла. Лишь редкие дети иногда появлялись здесь, да и то ненадолго. Но тренировки за домом по-прежнему продолжались. Максим чуть не пинками собирал свою команду каждый вечер и гонял всех до седьмого пота. Даже Абрек подчинялся, хоть и недовольно бухтел (скорее, для порядка). Петруха, как велел ему Абрек, постепенно сблизился с Пашкой. Это оказалось несложно. Тренировки вообще здорово помогли в этом. К тому же разговорчивый Петька смог расшевелить нелюдимого Пашу, то выспрашивая про бабушку, то про французский, то про музыку. Тем было много. Как раз, наверно, и потому, что Паша выгодно отличался от всей прочей "дворни" своими разносторонними увлечениями, Макс сразу выделил его из всех. С ним оказалось интересно.

Несколько раз бывало, что после ужина он засиживался у Пашки чуть не до полуночи. Они вместе готовились к экзаменам. Пашка-то был почти отличником, тот ещё ботан, в отличие от Максима. Ну, тут уж что-то одно - либо мозги, либо кулаки.

Вот в один такой вечер, когда геометрические формулы сплелись мёртвым узлом в головах с химическими, Макс окончательно сдался:

- Всё, пиздец! Еще минута - и башку разнесёт на молекулы.

- Пойдёшь домой? - спросил, вставая, Паша.

- Да вроде рано ещё.

- Ни гада се, пол-одиннадцатого вообще-то.

- Тактично выгоняешь? Ну, мы ж не детки уже, чтоб ложиться в такое время.

- Не знаю, я как раз в это время обычно на боковую.

- А что останавливает нас? Давай вместе на боковую, - и, увидев недоуменный взгляд, уточнил. - Может, типа, просто поваляемся? Устал я сёння на тренировке. Поболтаем на вольные темы. Только не о геометрии! У тебя постель нечем накинуть, а то не айс в джинсах лезть?

- По ходу, нечем. Но джинсы же чистые. Как бы...

- Ага, прям стерильные, после пыльной травы. Знаешь что, а чо мы как девочки в сельском клубе? Джинсы - на хуй, майки - на хуй и носки туда же!

Что значит на хуй? Пашка явно затупил. Ему совсем не обламывалось снимать штаны перед Максимом. Майки на тренировках они ещё скидывали иногда, но то, что было ниже пояса, считалось табу.

- Может, всё-таки в штанах? - жалобно проблеял Паша. - Вдруг бабушка войдёт...

- Твоя бабуля уже двадцатый сон видит, типа, как её Сталин на руках держал.

- Ну, не такая уж она и древняя. Её очки старят, а так... Даже седины ещё немного.

- Не врубаешь ты в шутки, дружище. И ваще, хватит финтить. Трусы, значит трусы!

- Кес ке се? Прости, не понял про трусы?

- Это значит - только их и оставим. Или ты их тоже предлагаешь того? Я в принципе не против.

- Не-не! - попятился Пашка.

Еще чего! Ему и в одних трусах-то было, как башкой в прорубь, а без них - ваще верная смерть и всеобщее поруганье перед толпой.

Он исподволь следил, как разоблачался Максим и явно не спешил делать то же самое. В полумраке комнаты Паша с плохо скрываемой завистью любовался на красивое тело Макса, на его офигенные чугунные мышцы и невольно сравнивал со скромными своими. Результат был явно не в его пользу. Та даже близко не стояло!

Макс, в свою очередь, прекрасно видел боковым зрением, как на него пялится Пашка, но решил не мешать - пусть себе. За просмотр денег не берут. Ему даже льстило такое пристальное внимание со стороны симпатичного паренька. А почему бы не похвастать тем, что есть - накачанным телом? Макс ведь был вполне адекватен и не мог не понимать, что многим нравится. Почему бы этим не гордиться? Шахтёр гордится добытым углём, артист - своей удачной игрой на сцене, а боксёр вне ринга может гордиться мышцами. Девчонки, хоть не так и много их было у Макса, не скрывали своего восхищения. Но там его личная красота всегда шла в тандеме с красотой ухаживания. Чёрт, ну любил Максим гусарские замашки, что есть, то есть. А чтоб перед пацаном так же хвост распускать - это было впервые. Он не преследовал никакой крамольной цели. Какая тут могла быть выгода? Ему просто очень нравилось, что на него так заворожённо смотрит этот пацан и пускает слюни. От этих взглядов странная приятность карамелью заливала всю внутренность Макса, даря неизведанное ранее наслаждение. Даже в копчике засвербило от всей этой ситуации, он просто упивался ею.

Поэтому Макс никуда не торопился. Как в замедленной съёмке он стянул через голову футболку, повертел её в руках и аккуратно повесил на спинку стула. Так же не спеша провёл ладонью по груди, по животу и принялся за джинсы. Они у него были не на молнии, а на пуговках, поэтому он долго, насколько мог, лениво расстегнул их одну за другой и потянул пояс вниз вдоль прямых ног, медленно наклоняясь. Затем выпрямился, без всякого стеснения поправил яйца, забравшись рукой в плавки, поднял одну ногу и стянул с неё одну штанину вместе с носком, поднял вторую и стянул джинсы окончательно. Также аккуратно, как только что проделал с футболкой, расправил их и повесил поверх футболки. И только тогда посмотрел на притихшего рядом Пашку. Заговорщически подмигнул ему и запрыгнул на постель. Не залез, не прилёг, а, блядь, сразу сиганул, как кузнечик в самую середину. Пружины жалобно крякнули.

- Ну, я готов, - лыбясь во всю харю отчитался Макс. - Иди сюда, - похлопал он ладонью по постели рядом с собой.

Часть 6

В это мгновение Пашка очнулся. Он с ужасом ощутил, что его член вдруг начал вставать. С чего бы, спрашивается? Как ему теперь снимать штаны-то? Ужас! Ужас! Ужас! Блин, надо было вперёд Максима раздеться и накрыться простыней. Чё делать-то?

- Дорогой, я уже заждалась, - противно пропел Макс. - Ну не капризничай.

- Извини, я сейчас.

Паша быстро развернулся и пулей вылетел из комнаты.

- Уже? Даже чаю не попьёте? - улетело ему вслед.

В сложившейся ситуации Паша отважился на самые радикальные меры. Нет, слава богу, не харакири и не ампутация пестика. Он выгреб лёд из холодильника и засунул в плавки. Внутри сразу обожгло холодом, и его обалдевший член быстро поменял планы. За минуту его, наверно, можно было и отморозить. Но для гарантии Пашка всё же продержался целую минуту. Потом вывалил лёд в раковину и вернулся в комнату.

- Воду пил, - пояснил он, входя.

Теперь можно было и раздеваться. Но сделал он это гораздо проворнее гостя. И залетать ласточкой в постель тоже не стал. Просто тихонько прилёг рядом с Максимом.

- Может, лампу потушить? - предложил он.

- На фига? Мы же вроде не собирались ебаться? Или ты собираешься?

- Да иди ты в жопу! - огрызнулся Паша.

Это было первое грубое слово, которое Макс услышал от скромного Пашки. Поэтому он даже привстал на локте и удивлённо уставился на виновника "грехопадения".

- Ты там точно воду пил? А ну, дыхни.

- Затрахал ты своими прибаутками.

- Вау! Второе вульгарное слово за вечер. Хорошо, что спит бабушка.

- Слушай, Максим, ты остался, чтоб чморить меня? Тогда тебе лучше пора.

Но Макс не собирался сдаваться так просто. Он неожиданно забрался на Пашку, придавив его своими килограммами.

- А чо у тебя плавки мокрые? Обоссался што ли? Или ты там хоботом пил? Хы-хы.

- Вспотел, наверно.

- С чего бы? Мы ж вроде без одежды.

- Зато ты, как печка.

Паша отлично чувствовал хороших размеров член Макса. Он беспардонно упирался прямо в пах, к тому же был горячий, по сравнению с замерзшим скукоженным члеником Пашки. Да и не только член он чувствовал - всё шикарное тело боксёра нагло лежало на нём сверху и будоражило воображение. Паша пребывал в полной прострации, он отказывался верить, что всё это происходит на самом деле. Ни в одном сне на него ещё не лез голый парень и не елозил так откровенно яйцами. Даже и речи не было, чтоб сохранять при этом спокойствие и рассудительность. Какое, нах, спокойствие, когда на тебе нагло разлёгся сам Бог и дышит прямо в рожу?!

- Паш. Пашка-а? Ну, чо ты весь такой напряжённый, как памятник Петру Первому. Того и гляди, налетят голуби и обосрут с головы до ног. Хи-хи. Они обожают памятники!

- Ну да, главное поставить памятник, а голуби сами прилетят.

Макс безуспешно пытался расшевелить приятеля и стал извиваться по нему всем телом.

- Максим, не надо. Пожалуйста.

- Я тебя смущаю?

- Смущаешь. Не привык я к такому.

- Я тоже не привык. Ты ведь у меня первый.

- В смысле первый?

- Первый и всё. Паш, а у тебя кажется, писька встаёт, я слышу, как она там растёт и в меня толкается. Ха-хай.

Но Паша ничего не ответил. Еще бы ему не знать, что у него опять началась эрекция. Похоже, рядом с Максом это становится неизбежным злом. Никакой лёд не спасёт. Но противный Макс всё не унимался. Его, видимо, очень забавляло драконить стеснительного пацана. Паша уже десять раз пожалел, что поддался на всю эту авантюру с раздеванием. Сам не желая того, он позволил Максу перейти границу своего мирка, красиво называемого "внутренним пространством". И теперь никак не мог выгнать его из этого своего пространства. Макс решительно оккупировал его, завладев и территорией, и пультом управления. Пашка хотел бы спихнуть наглого Макса с себя и выпроводить восвояси, да и прервать все контакты на будущее, но почему-то не мог... Никак! Может, всё-таки не хотел? Он боялся признаться себе, но ему понравилось вот так лежать под этим красавчиком Максом, чувствовать его живое мощное тело, его дыхание, его губы, которые легко касались щеки, как бы совершенно случайно. Но эти касания повторились уже на шее, на мочке уха...

Макс подробно рассматривал Пашкину физиономию, и ему всё сильнее нравилось это симпатичное лицо, своей тонкостью действительно похожее на девичье. "А он и правда красавчик. Или красавица? - отметил Максим, - Так и зацеловал бы всю эту мордаху".

- Пашаня, а у меня тоже встаёт, - тихо признался Макс.

- Поздравляю! Прикинь, я в курсе. Похоже, у тебя там целый земснаряд в трусах, во всяком случае по ощущениям.

- А давай позырим?

И, не ожидая ответа, Максим перевалился на спину и быстро стянул свои плавки боксеры.

Пашка был уже рад, что они всё-таки не выключили свет на столе. Миру явилось нечто грандиозное! Собственно, габариты не были такими уж запредельными. Вполне стандартный размер члена, да и орехов. Правда, стояк, что надо - от живота не оторвёшь без плоскогубцев. Но для Пашки, который впервые в жизни увидел вставший хуй (кроме своего, конечно), он показался весьма внушительным.

Для рекламы Макс ещё и поболтал своей дубинкой, обхватив двумя пальцами у основания, а потом зафиксировал её вертикально, как башенку.

- Ну как тебе?

- Я в ауте, - саркастически хмыкнул Пашка.

Как же трудно дался ему этот сарказм. Его буквально всего колотило от такого откровенного зрелища.

- А чо он у тебя вообще встал-то?

- Бля, ты не понял ещё? На тебя.

- С чего бы? Ты же вроде как... - Паша споткнулся, но, переступив через свои комплексы, закончил, - вроде как натуралом был? Или я чего-то не знаю?

- Был, - уставился Макс на свой стояк. - Но он, наверно, думает иначе. У тебя ведь тоже эрекция. Давай сравним, у кого больше?

- Еще чего!

Паша никак не собирался демонстрировать свои интимные места. От слова "совсем"! И для верности прикрыл плавки обеими руками.

- Ты чо, Павлух, стесняешься? Та ладно. Мы ж друзья. Я тебе свой показал, терь и ты должен показать. Та, бля, обязан!

- Ничо я не обязан. Ты сам свой вытащил, я не просил.

- Может, и не просил, но ты ж хотел позырить. Я видел, как ты жадно пялишься на мои плавки.

- Прямо-таки жадно? У тебя воображение разыгралось.

- Да ничо не разыгралось.

Макс вдруг вскочил и встал над Пашкой, расставив ноги так, что лежащий Паша оказался между ними. Теперь голый Макс был виден в полный рост снизу вверх. Еще минута - и Пашка не сдержится. Такой шикарной ракурс сам просится на холст. Да этого боксёра можно рисовать хоть целиком, хоть по кускам - грудь, руки, икры, попку... Но начинать надо, конечно, с лобка, такой эксклюзив вряд ли ещё когда подвернётся. "Блин, о чем я, придурок, думаю? - психанул на себя Паша - Какие ещё холсты, куски? Тут такой обалденный красавчик прямо надо мной, живёхонький, готовый на многое наверно, а я дурочку ломаю. Эх, вот бы помацать его торчок! Да хоть потрогать..."

Он наконец отнял руки от своих неприкосновенных плавок и осторожно обнял ноги Макса. Они были слегка волосатые, но это ничуть не смутило Пашку. Такими и должны быть ноги у парней. Ладони не спеша ощупывали твёрдые мышцы икр, медленно продвигаясь вверх к запретному месту между ног. Запретному для кого-то другого, но, как видно, теперь не для Паши. Достигнув коленей, они так же медленно поползли вниз к ступням. Макс вдруг резко присел, прямо на Пашкины ноги голой задницей. В его глазах скакали бесенята.

- Давно бы так, - одобрительно проворковал он.

Его рука бесцеремонно взяла Пашкину ладонь и заставила сомкнуться на торчащем стволе. Мечты таки сбываются! Теперь уже ладонью Паша почувствовал горячую пульсирующую плоть, вздувшие сосуды, рельеф крупной гладкой головки, лобковые волосы, попавшие в обхват... Свой собственный ствол он уже перестал контролировать. Плавки просто трещали под его натиском.

- Как он тебе? - кивнул на обнимаемый член Макс. - Я тоже хочу позырить на твой.

Паша уже не сопротивлялся. Поздно строить из себя целку перед роддомом. Он просто молча приподнял попу и Макс сам стянул ему плавки.

- Да ты герой! И чо было скромничать? Шикарное дуло! А ну давай сравним.

Макс приблизился пахом и ухватил оба члена в кулак.

- Слушай, а твой, сука, больше аж сантиметра на два. Сколько всего?

- Чего сколько?

- Длина у тя какая?

- Откуда я знаю.

- Неужели никогда не измерял? Я свой регулярно рулеткой меряю.

- Зачем? Чего уж выросло, то выросло.

- А вдруг ещё немного подрастёт. 16 сантиметров как-то маловато.

- По-моему, так в самый раз. Куда ты его собрался засовывать?

- Тебе скажи, и ты туда соберёшься. Для пизды, ващет, нормально. Бабы не любят, когда сильно глубоко.

- Ну, вот и успокойся. А если... - Пашка чувствовал, что стремительно развращается с этим разболтанным Максом, но некоторые темы были по-прежнему ему малодоступны. - Ты ничего не подумай, я только для примера, а если для рта, так твоих сантиметров даже много.

- А твоих?

- А чо про мои-то спрашивать? Думаю, не потребуются они для этого.

- Почему? Я так понял, что ты ничо ещё не пробовал? Я прав? Можем, прям сейчас проверить. Мне самому интересно.

Паша дико вылупился на Макса. Кажется, Остапа понесло... Чего он там собрался проверять?

Часть 7

И пока Паша лежал в ступоре, пронырливый Максим наклонился над Пашкиным писюном и для начала понюхал, рассматривая его вблизи.

- Красивый он у тебя. А пахнет, как мой.

Паша подумал, что этим всё и ограничится, но не тут-то было. Макс несколько раз осторожно погонял пальцами шкурку по стволу, надрачивая, а потом до отказа оголил залупу, согнав кожу к яйцам, и обнял губами. Пашка сразу почувствовал тепло рта, и его начало бить в ознобе. Макс же продолжил медленно одеваться ртом на ствол. Когда внутри оказалась треть длины, он остановился и языком стал ощупывать то, что поместилось. Пашка аж тихо взвыл от его языка, когда тот тёрся об уздечку.

- Макс, Максик, ой... Блин, ой-ой. Вот это да! Там так классно! Так горячо. Ваще, кайф! Ма-акс!

Макс вытащил член и, лыбясь, посмотрел на ошалевшую Пашкину харю.

- Нравится? Хи-хи. Ну вот, а ты говорил не потребуется.

- А не противно? Всё-таки писюн, а не эскимо.

- Фигня. Ваще-то, так прикольно держать во рту хуй. Терь понимаю, от чего девки тащатся. Я ведь никогда ещё не сосал. Это даже и меня самого возбуждает. Ладно, давай исследовать дальше.

И он опять, уже уверенно, сунул хер себе в рот. На этот раз он продвигался толчками, как бы дроча ртом член, при этом ещё и засасывая по типу помпы. Пашка в испуге и одновременно диком желании следил за происходящим минетом и молил бога, чтоб только не кончить, чтоб подольше испытывать этот заоблачный кайф. Время от времени, когда жар в паху резко набирал обороты и яйца прижимались к члену, он хватался за голову Макса и останавливал его, почти силой оттаскивая от своего скользкого члена, то ли в слюнях, то ли в молофье, которая понемногу сочилась из него. Минута на передых, и хуй опять оказывался во рту. Пашка ничего не замечал вокруг - был не способен. Внимание всей его жизни теперь сосредоточилось только на ощущениях, что дарил ему процесс, называемый минетом. Как же классно, что есть на свете такая штука! Но со временем всё труднее стало контролировать этот процесс. В очередной раз Паша всё-таки не успел остановить Макса, и дамбу прорвало окончательно. Он чуть язык не прикусил сжатыми зубами, когда его настиг ураган оргазма. В глазах сразу потемнело, и всё тело превратилось в вибрирующую, сладко тянущую судорогу, но не боли, а абсолютного удовольствия. Хотелось, чтоб она длилась и длилась, растягиваясь до бесконечности...

Но всё хорошее заканчивается гораздо быстрее плохого. Великая подлость бытия.

- Вы ещё занимаетесь, ребятки?

Тихий голос бабушки, раздавшийся от двери, заставил Пашку вздрогнуть, как от грома. Да с фига ли вздрогнуть-то? Паха реально обосрался, хорошо хоть не буквально. И надо же было появиться бабуле как раз в самый пиковый момент! Однако справедливости ради, пик-то уже миновал, и Пашка временно выпал в астрал. Бдительный Макс вовремя сориентировался и, услышав шаркающие шаги, молниеносно накрыл их обоих простыней и ей же наскоро вытер харю, перемазанную Пашкиной спермой. А пару минут назад всё могло бы закончиться совсем по-другому. Вот она странная динамика жизни.

- Ба, ты чего не спишь?

- Да вот услышала сквозь сон какой-то шум. А чего вы в постели?

- Устали, ба. Решили лёжа позаниматься.

- Ха-ха. Мда, уж позанимались так позанимались, - хохотнул на ухо Макс.

- Бедные. Может, вам чайку поставить?

- Какой чай, бабуль? Ночь на дворе. Иди ложись. Максим скоро уходит.

- Максим прям немедленно валит отсюда во все лопатки, - прошептал Макс. - А то у вас тут чересчур многолюдно. Простыню не забудь застирать, распутник.

- Да пошёл ты! Спасибо, кстати, что спас, да и за... ну... за занятия.

- Всегда пожалуйста. Но ты терь мне тоже кое-что должен.

Максим уже поднимался, с трудом заправляя свой неудовлетворённый стояк в джинсы.

- Я его имею в виду!

10.

Павел лежал в тёмной комнате с открытыми глазами и думал. Сном тут и не пахло.

А пахло его собственной спермой. Пахло странным настоем первой юношеской влюблённости, замешанном на запретном наркотике нетрадиционности с нотой горечи из-за отсутствия какой бы то ни было перспективы.

Что вообще было здесь сегодня вечером? Какое-то помешательство у обоих. И ведь оба трезвые.

Паша был реально напуган таким быстрым развитием событий, да и вообще их вектором. Куда они скатываются с Максом, в какую пропасть? Что там на дне? Может, ещё не поздно остановиться? Просто забыть? Ну, нет, забыть такое уже не вариант. Разве что только под гипнозом, но и в этом случае дотошный мозг всё равно докопается рано или поздно до источника саднящей боли, до запретной точки памяти.

А может, махом рубануть этот узел и концы в воду? Не был, не участвовал, не привлекался...

Да нет же! Нет и нет! Как можно лишать себя таких воспоминаний? Может, это были лучшие моменты жизни? Именно этот вечер, именно с этим безбашенным Максом. Как так вообще получилось втрескаться в этого смазливого боксёра? А ведь я реально втюрился в него! - рассуждал Павел. Сам не заметил когда. Может, прямо с первой же встречи на поляне? Мне тогда так запал его бархатный голос настоящего молодого мужчины. Но тогда я ещё не понял, что уже болтаюсь карасём на крючке. Да и позже не понял - даже когда он припёрся впервые в гости, когда сидел передо мной и мацал за ноги, да и когда во время тренировок всегда оказывался рядом именно со мной, чтоб лишний раз прикоснуться, подбодрить, улыбнуться... Господи, чо я такой тупой? Как можно было не увидеть все эти знаки внимания, явные для любого другого, но, блин, только не для меня? Вот и даже сейчас, наедине с собой, я не уверен, что правильно всё понимаю. Конечно, моя наивность не даёт правильно во всём разобраться. Может, Максу просто яйца жмут и он временно использует меня из-за отсутствии девок? Так, Павел, сосредоточься и включи уже мозг! Во-первых, девчонку Максу найти не проблема. Слышал от Петьки, что в их классе между бабами настоящая война идёт за него. А может, он просто прикалывается? Забавляется мной, как кот мышкой, наблюдает, как я краснею, весь такой на мандраже и уссыкается потом от смеха. Да не похоже. Не способен Макс на такие сложные иезуитские схемы. Поприкалываться можно было бы гораздо проще, как те засранцы во дворе. Кстати о засранцах. До сих пор не верится, что со мной теперь запросто общаются Петька с Абреком. И опять же это исключительная заслуга Макса. На фига бы ему было вытаскивать меня в их тусу, авторитет только портить?

Стоп! Но не об этом же я. Пусть Максим сам высказывается о себе, обо мне. Я бы послушал... Меня-то сейчас больше должна интересовать моя собственная роль в этой истории? Надо трезво во всём разобраться. Начнём с фактов. Макс мне нравится - это факт. Очень нравится - это тоже факт. Да я, блин, по ходу с ума от него схожу! А вот это уже предположение, а не факт. Похоже, всё дело в кайфе, который он мне сегодня устроил. Это конечно похвально, что он открыл мне дверь в этот взрослый мир и не просто открыл и пригласил, а сам же активно поучаствовал. Блин, какой-то я закостеневший. Правильно Макс сравнил с памятником. "Похвально" - что за бабушкины словечки? Ведь сегодня случилось что-то из ряда вон! Интим с парнем, да ещё таким редким красавчиком, да ещё настоящий минет. Сколько ещё пацанов могут похвастаться этим. Ой, только упаси бог этим хвастать!

Но Максик... Он такой красивый! Такой родной! Такой прикольный и такой заводной. А как он целует! В губы мы, правда, не целовались, но я до сих помню его губы у себя на щеке и на шее. Такие невесомые прикосновения, как крылья ангелов. А его глаза... Почему я все время избегаю их. Наверно, оттого, что не могу выдержать их немигающий стальной взгляд. Меня аж узлом всего закручивает, когда он смотрит на меня, революция внутри начинается. Никогда ничего подобного не испытывал. И такой сахар разливается по всему телу, что на месте усидеть невозможно, переполняет всего. Что это? Неужели не любовь? Тогда что? Но, млин, любовь к парню! Значит и меня угораздило попасть в этот капкан? Что же теперь будет? Любить пацана в нашем городке - уж лучше сразу в петлю. М-да, очень оптимистичное заключение вечера.

11.

В другой квартире тоже не было сна в эту ночь.

Первым делом, придя домой, Макс закрылся в ванной и хорошенько отдрочился. Жёстко, яростно со сдавленным стоном. Два раза подряд. Только после этого пришло долгожданное расслабление. Полуопавший член всё ещё ныл, но голову уже не сдавливали тиски неудовлетворённости. Теперь можно было спокойно растянуться у себя на диване и повспоминать подробности вечера у Павлушки.

Ох и оторвались мы сегодня! В принципе, ничо страшного-то и не было. Подумаешь, два пацана сняли трусы и показали свои письки. Все когда-то проходят через подобное. Конечно не все хуи сосут, но это же не преступление? И чо меня дёрнуло его залупу в рот тащить? Черт, а ведь я ни о чем не жалею! И ещё бы повторил. Павлуха... Куда ж ты, пацан, завёл меня? Чем околдовал? Почему я больше ни о чем не могу думать? И ни о ком. Ты как-то незаметно, но настойчиво вытеснил из головы всех, оставив там только себя. Никогда не думал всерьёз, что парень может любить парня. Раньше считал, что все эти педики - только распущенные приколисты, не более. Все эти гей-парады, тусовки с перьями - для пресыщенной золотой молодёжи. Они существовали где-то параллельно, как речка, которую видишь, проезжая мимо. Вон она течёт там за окном, но ты вовсе не собираешься там купаться или ловить рыбу. Проехал и забыл, а она никуда не делась, всё течёт и течёт. И кто-то другой там купается и ловит на свою жопу приключения. Тебя это уже нисколько не ебёт.

Часть 8 (последняя)

Макс вспомнил их первую встречу, когда тормознул Пашку во дворе. Тогда ещё ничего не предвещало ни хорошего, ни плохого. Просто захотелось заступиться за обиженного. И вот какие-то полтора месяца всё перевернули. Всю жизнь поставили раком. Мог ли Макс ещё каких- то пару месяцев назад предположить, что он добровольно будет сосать чей-то хуй? Да просто брать в руки? Он не был затворником, да и годы спорта с его душевыми кабинами, где рядом с ним перебывали сотни голых пацанов - его друзей, приучили никого не стесняться. Да и никогда у него не возникала эрекция на пацанов. Это как смотреть на своё отражение в зеркале. А на Пашку встал. М-да... Максу было вполне обычно разгуливать нагишом по дикому пляжу среди любопытных глаз. Он давно привык к посторонним взглядам, они были неотъемлемыми спутниками его жизни. Он их даже не замечал. А вот вчера, когда Пашка прилип к нему глазами во время раздевания, он физически почувствовал его взгляд на себе. Этот жадный взгляд почти материально касался его кожи, скользил по груди, по попе, по ногам... И от него было щекотно внутри и очень сладко. Хотелось быстрее сбросить джинсы и обнять этого наивного пацана, прижаться к нему, поводить ладонями по его нежной детской коже. Она такая мягкая на ощупь. Поэтому Макс и не сдержался в постели, придавил его собой, ощутил всем телом его тело, впитал его теплоту, биение его члена через мокрую ткань плавок. А кстати, почему они были мокрые-то? Мочой не пахло. Мылся он там что ли, когда сбежал?

И этот неожиданный минет. Макс ведь не собирался делать ничего подобного. Всё произошло как-то само собой, естественно и непринуждённо. Вот захотелось ему взять в руку Пашкин хуй, он и взял без проблем. Захотелось попробовать на вкус, он и сунул себе в рот. Никогда не представлял вкус члена. Девчонки сосали, как конфету, причмокивая и пуская слюни. Макс ржал, когда они облизывали его хуй. Но самому делать подобное в голову не приходило. Даже интереса не было. Что же изменилось так радикально? Вопрос! Определённо, у кого другого Макс не стал бы сосать. Бе-е! Ни за что! А у Пашки это было не противно. Ни капельки! Странно, ведь у пацана уже вполне взрослый хуй, с его специфическими запахами и вкусом, солоноватым и ещё с каким-то привкусом. Пашка все время тёк от подступавших оргазмов, поэтому во рту Макс постоянно чувствовал его непроходящую солёность. Блин, да сама мысль, что он сосёт, массирует языком именно Пашкину сосулю, будоражила и здорово возбуждала Макса. От этого у него самого хуй напрягался до звона. А финиш ваще пиздец кроликам! Блин, сколько ж у него спермача накоплено. Не дрочился, видать, целый год. Вся простыня в этом киселе. Йобт, как я только успел накрыть нас, пока бабка там шлёпала. Не дай бог, застукала бы за нашим интимным ужином. Ха-ха! Птенец кормит дружка через трубочку. Полная жопа огурцов! Удар бы ещё хватил бабульку, не дай бог. Нет, впредь надо быть осторожнее. У Пашки нельзя больше. Где-то другую нычку надо искать.

Макс даже мысли не допускал, что на этом с Пашкой они завяжут. Всё только начинается! Уж как оно там будет развиваться, чем обернётся - это всё на хуй, всё потом, по мере возникновения проблем. Лучше не думать об этом. Павлуху по- любасу он от себя уже не отпустит. Ни за что! И никакой Абрек ему не помешает. Всех загрызёт за Пашку!

12.

На поляне сегодня их было трое. Паша не явился, сказавшись больным. Макс быстренько свернул тренировку и понёсся к Пашке.

- А ужин ещё не готов, - встретила его Изольда Викторовна.

- Так я сегодня и не заработал на ваш ужин. Как там Павлик?

- Вроде ничего. Ты проходи, Максим. Он там рисует.

Паша и правда сидел за мольбертом, разбросав по полу рисунки. Он не ожидал увидеть Макса, поэтому здорово стушевался и принялся лихорадочно собирать их. На бумагах не было законченных сюжетов, лишь отдельные фрагменты мужского тела.

- Это я? - предположил Макс, отбирая из Пашкиных рук наброски. - Это когда я нагишом перед тобой стоял?

- В принципе, ты. Хотя не лично ты. Тут, скорее, обобщённые образы. Симбиоз тебя с моим собственным отражением в зеркале.

- Значит, ты нас скрестил? Как корову Зорьку с бычком Тимошей? Прикольно. А зачем скрещивать? Давай я разденусь, рисуй, себе, мои конкретные места. Чо уж нам стесняться-то?

- Да, стесняться уже глупо. Максим, а я, наверно, приму твоё предложение. Мне действительно нужен натурщик. Лучшего, чем ты, я все равно никого не найду. Только не сейчас. Давай после 25-го числа. Как раз экзамены кончатся. Бабуля собирается съездить к родственникам на пару дней. Нам никто не помешает.

- Классно!

Макс так и засиял, как начищенный самовар.

- Ты только не воображай там себе ничего. Я приглашаю только для рисования.

- Я и не воображаю. А ты про что?

- Ни про что. Ничего ведь и не было у нас, да? - на Макса уставился молящий Пашкин взгляд.

- Иди сюда, сядь.

Макс усадил Пашку на его крутящийся стул и присел перед ним, как в тот первый раз.

- Павлух, я вижу, ты опять боишься?

- Тебе хорошо. Ты сильный, а меня сломают, как спичку.

- Нельзя все время жить в страхе, братишка. Так и вся жизнь пройдёт в норе. Одна ведь она - жизнь-то. Наплюй ты на всех.

- Ты правильно сказал - жизнь одна. Умрёшь - не воскреснешь. А есть ли там ещё что-то? - Пашка ткнул пальцем вверх.

- Я точно знаю, есть - крыша, а на ней коты мартовские. Паш, нам же классно было вчера. Тока не говори, что не понравилось.

- Еще бы не понравилось! Макс- Макс... Ты даже сам не понимаешь, какой ты.

- Какой?

- Не знаю, могу ли я такое говорить тебе. Я особо не мастак. Ты как первый дождик после зимы, как жаворонок в полдень. Слышал когда-нибудь жаворонков?

- Не помню, - честно признался Макс.

- Ну да, ты же городской. Представь, идёшь ты по дикой степи. Кругом цветы, земляника под ногами разбросана - собирай и ешь. В траве кузнечики стрекочут, бабочки, пчёлки. Солнышко, небо синее. Не бледное, как у вас в городе, а ярко-синее, чистое, будто вымытое. Тебе так хорошо, так уютно. Вроде бы чего ещё пожелать? И вдруг в этом чистом синем небе, в самом зените, где- то в недостижимой высоте ты слышишь удивительную птичью песню, необыкновенные пронзительные переливы. Можно не искать глазами. Жаворонки летают очень высоко. С тобой лишь его песня. Вот и ты для меня, как тот жаворонок - красивый, но недостижимый.

- Так, я сейчас не понял. Ты совсем убаюкал меня своими рассказами. Почему недостижимый? Здесь я.

- Максик, ты здесь, но вряд ли... Извини, может я нафантазировал себе всякого ночью. Короче, мне почему-то показалось, что ты ко мне как-то по-особенному относишься.

- С фига ли нафантазировал? Я люблю тебя, брат, и всё.

- Ух ты! Любишь? Это правда? Значит, я не ошибся?

- Конечно.

- И ты так просто об этом говоришь?

- А чо юлить-то? Да, я люблю тебя засранца. Понял вчера.

- Ни гада се!

- Сам в шоке, прикинь!

- Но это, как бы, неправильно?

- С фига ли неправильно? Кстати, а ты ко мне как?

- Да я только об этом и говорю. Ты для меня, как сквознячок в жару...

- Паш, ты сначала скажи - ты меня любишь? А потом можешь про сквозняки и птичек.

Максим сграбастал Пашкины ноги в охапку, уткнулся подбородком прямо в пах и в ожидании уставился ему в глаза.

- Ма- аксик, хороший, люблю, конечно. Как тебя можно не любить? - Паша по-матерински улыбнулся, обнял голову Макса и потянул вверх. Тот поднялся, уселся на Пашкины ноги и у них наконец случился их первый поцелуй, сначала неуверенный, лёгкий, быстро переросший в страстный, даже неистовый, благодаря необузданному Максу. Они до боли прижимались друг к другу, словно их кто-то невидимый пытался разорвать, растащить. А может они хотели слиться в одно целое губами, телами, душами... Да, собственно, они и так сейчас были одним неразрывным целым и каждый из них был лишь половинкой этого целого, чего-то ещё неизвестного им, неизведанного будущими бессонными сумасшедшими ночами, утренними поцелуями в свете восходящего солнца, их тихими посиделками под гигантским фонарём Луны, их сокровенными признаниями в самое ухо - только для одного. А ещё впереди были вылазки с палаткой куда-то подальше от всех, уха на костре и песни под гитару у этого же костра. Макс неплохо играл и пел.

Всё это было ещё впереди или, вернее, могло быть. Будет ли?..

А пока был лишь первый поцелуй...

страницы [1] . . . [6] [7] [8]