Лёшка

Часть 1

Когда Лёха приехал на учёбу в Питер, долго приходил в себя от масштабов всего, особенно от шума и суеты. Тётка много работала, и он её почти не видел, хорошо хоть смогла встретить на вокзале, объяснила, как пользоваться метро, как ориентироваться по схемам, проходить через турникеты, с какой стороны стоять и обгонять людей на эскалаторах, где лучше занимать места в вагонах электрички, чтобы в час пик толпа не затоптала. Она чуть ли не за ручку переводила Лёху через дорогу, показывая, как лучше добираться из дома в универ.

Тётка здорово помогла Лёхе, ведь он приехал в Питер совсем неприспособленным к городской жизни и не знал даже элементарных вещей, например, как пользоваться стиралкой или микроволновкой. Но Лёха уверен: нормально не уметь, если раньше никогда не сталкивался с этим, гораздо хуже не пытаться научиться чему-то новому.

Больше всего Лёшке понравилось кататься в троллейбусах. Днём в них не так много народа, как в метро, и если сесть у окна, то хорошо виден город, водитель объявляет остановки, и получается вроде бесплатной экскурсии. Единственным минусом была вонь. Почему все женщины так любят купаться в дешевых духах? А ещё легендарные бабки, снующие весь день со своими загадочными тележками. Лёшке приходилось всё время вскакивать, чтобы помочь очередной бабке спустить или поднять тележку и уступить ей место. И что можно возить в этих огромных сумках на колёсиках? "Это Питер!" - запел в его голове хор ехидно хохочуших старушек с топорами и рачленёнкой в тёмных пакетах.

Родная тётка хоть и не выразила особых восторгов, но комнатку, как обещала, выделила и даже попросила не стесняться - кушать всё, что найдётся на плите или в холодильнике. Выдавая Лёхе запасной ключ от квартиры, она строго-настрого запретила пить, курить и водить в дом девок. При слове "девки" Лёха презрительно сморщился и подумал: "Чего-чего, а этого добра мне лично и даром не надо".

- Ладно, - усмехнулся он, - торжественно клянусь: никаких девок.

"Секс в большом городе! Секс в большом городе!" - вертелось в его голове. Какие девки? Парни! Ну да, это же главное, ради чего он приехал в северную столицу. В первое время Лёха каждый день засыпал и просыпался с блаженной улыбкой. Его грела надежда. Много раз он прогуливался с важным видом возле кафе в зоне студенческого городка, мимо общежитий и учебных корпусов, делая вид, что очень занят и торопится по своим делам, а на самом деле всё время вглядывался в незнакомые лица, стараясь отыскать своего парня. Найти своего парня в огромном городе оказалось не легче, чем в маленьком посёлке. Вечерами, когда тоска по несуществующему любимому наваливалась и ложилась тяжёлым камнем на сердце, он бродил по городу, выбирая улицы со старыми домами и дворами-колодцами, избегая широких светлых проспектов и шумных набережных. Бродил долго, до изнеможения, а потом падал, как загнанная лошадь, на свою кровать. И опять в голове мысли об одиночестве и жажде любви... Лёха считает, что любовь нельзя найти в клубе или на сайте, её можно только встретить. Случайно. Но как Он узнает Лёху (такого умного, чистого и преданного) среди других? И как Лёха узнает его? В мечтах он всегда разный. Вдруг они не узнают друг друга и пройдут мимо?

Может, покрасить волосы в какой-нибудь хищный цвет? Одеться вызывающе и навести макияж? Ну, нет! Лучше уж быть старомодным, чем одеваться и вести себя как придурок. Никаких плешек и клубов с поверхностными знакомствами и одноразовыми перепихонами в сортирах и подворотнях. У Лёхи всё будет по-другому... Может, стоит всё-таки поискать его на сайте знакомств? Он же не ищет спонсора и не предлагает себя за деньги. Значит это нормально. Иначе как найти друг друга? Но если сайты несерьёзные, значит и отношения тоже получатся несерьёзными. Конечно. Наверное.

"Как же, выйдешь замуж, когда кругом одни крокодилы", - сказал Лёха словами обезьянки из анекдота, строя забавные рожицы и рассматривая себя в тёткином старомодном трюмо. Вроде не урод, можно сказать, смазливый и изящный, а найти себе пару никак не удаётся - кругом одни натуралы. Лёшка томно взмахнул ресницами и несколько раз повернулся перед зеркалом. Окинув критическим взглядом своё отражение в трёх проекциях, он тщательно изучил упругую задницу, будто именно эта выпуклость служила пропуском во взрослую жизнь.

Пропуск во взрослую жизнь начал подгорать сразу, как только началась у Лёхи студенческая жизнь и возникли странные непонятки с преподом по высшей математике Александром Сергеевичем. Многих людей в России зовут Александрами Сергеевичами, и ничего, а к этому прочно приклеились клички Пушкин и ПАС. Из года в год эти прозвища передавались из уст в уста от старшекурсников абитуриентам. На известного поэта ПАС вообще не был похож: высокий, широкоплечий, нордического типа мужик, и только глаза за стёклами очков как у настоящего Пушкина - светлые, серо-голубые с зеленоватым оттенком.

Старшекурсники предупреждали, что ПАС - мужик с прибабахом, и сдать ему экзамен - это как сыграть в рулетку: круглые отличники могли получить тройку, а лоботрясы - четвёрку. "Отлично" он ставил очень редко из принципа: "Я сам всего не знаю, а вы - тупики - и подавно". Иногда ПАС лепил всей группе одни двойки и тройки, а иногда - ни одной двойки, будто рисовал оценки по настроению.

Опытные пацаны советовали перед экзаменами в конце семестра садиться за первую парту и проявлять активность. Все преподы любят, когда студенты задают дополнительные вопросы или уточняют что-то по лекции. Это называлось "запомнить рожу", то есть примелькаться в числе старательных студентов, чтобы потом на экзамене оценку натянули за былое рвение хотя бы до тройки.

"Запомнить рожу" Лёхе удалось сразу в начале семестра, но получилось это совсем не так, как хотелось. День выдался солнечный и тёплый, почти летний, и одногруппник Митька предложил сбежать с лекции в самый последний момент, когда уже прозвенел звонок и все рассаживались по местам. Лёха с Митькой одновременно вскочили и побежали по длинному опустевшему коридору, только рюкзачки за спинами подпрыгивали.

Когда они заметили идущего навстречу Пушкина, было слишком поздно - юркнуть некуда, спрятаться негде. Только длинный, как взлётная полоса, коридор. Оба, не сговариваясь, подошли и встали лицом к пустой белой стене. Хоть бы там плакат висел или картина. Они стояли как два болвана - задрав головы, рассматривая пустую стену. Парни надеялись, что препод пройдёт мимо, но Пушкин подошёл и стал разглядывать стену вместе с ними. Потом он протянул свой портфель Лёшке и сказал с усмешкой:

- Какова вероятность того, что я не замечу вас у этой стены плача?

- Может, мы вообще с другой группы? - сглупил Митька.

- Ну, хватит умничать, - поморщился Пушкин и слегка подтолкнул их в сторону аудитории.

Лёхе пришлось тащить портфель препода, а потом ещё оттирать доску от мела и докладывать вместо старосты, кто отсутствует.

Так Пушкин не только "запомнил рожу", но и сделал Лёху своими бессменным дежурным. Стоило ему спрятаться куда-нибудь подальше, как препод первым делом оглядывал аудиторию, зыркая глазами из-под очков, и приглашал своего любимчика за первую парту напротив кафедры. Если нужно было отвечать с места или у доски, он выбирал из всей группы именно Лёшку, и ни одно занятие не проходило без его активного участия. Однокурсники хихикали и стебались: "Пасс нашёл себе актива!" Алёша молчал, делая вид, что не слышит.

Однажды перед лекцией парни заигрались и не заметили, как в аудиторию вошёл препод. Пушкин недовольно зыркал из-под очков, стоя у доски, а Митька продолжал лапать и щекотать отбивающегося Алёшу.

- Тишина! - громко объявил препод. - Я вижу, там кому-то на галёрке очень весело? А учиться за вас кто будет? Пушкин?

Аудитория взорвалась от смеха, а ПАС продолжил как ни в чём не бывало:

- А ну давай, Кузнецов, быстро дуй к доске!

Лёха потащился к доске с недоуменным выражением лица.

- Покажи нам, как ты справился с предыдущей теоремой! Что застыл, как памятник? Возьми мел и пиши, Кузнецов!

- Так, это... Александр Сергеевич! Вообще-то у нас сегодня лекция, - глупо лыбиля Лёха.

- Спасибо, что напомнил, - невозмутимо ответил препод и зыркнул недовольно в сторону притихшего Митьки. - Кузнецов, живо за первую парту, только сначала доску вытри.

В конце семестра, когда они писали контрольные тесты, Пушкин всё время крутился возле Лёхи, не давая ему списывать. Остальные списывали, свободно переговаривались и перебрасывались шпорами, один Лёшка сидел за первой партой и не мог пошевелиться. А ПАС сидел за своим столом прямо напротив, смотрел задумчиво сквозь очки и загадочно улыбался. Да, блять, за что?!

На экзамене Пушкин быстренько разбросал всем тройки и четвёрки, только Лёхе весело объявил двойку и велел прийти на пересдачу через три дня вечером. Вся группа сдала экзамен, один он остался с хвостом. Обидно, хоть плачь. А ребята из группы ещё и стебутся: "Смотри, Лепонтий, на пересдаче сразу дуй за первую парту и садись задом наперёд, иначе ПАС ещё долго заставит тебя ходить".

Часть 2

Наступил день пересдачи. Вернее, вечер. Шумные коридоры опустели, в аудиториях ни души,  только уборщица прошла мимо, еле волоча швабру и ноги. Алёша стоял один в полумраке унылого коридора у пустой аудитории и злился. Он притащил в пакете пару бутылок коньяка, но ему ещё никогда в жизни не приходилось давать взятку, поэтому Лёхе противно и ссыкотно. Он то поковыряется в телефоне, то слегка попинает ботинком пакет с магарычом, то припечатает нос к оконному стеклу. А за окном уже темным-темно, зажглись огоньки в окнах домов напротив, народ, наверное, ужинает на кухнях или телик смотрит и занимается любовью, а он торчит тут совсем один, как придурок.

Алёша изнывал от длительного ожидания и неизвестности, ему хотелось развернуться и сбежать, но нельзя, потому что ПАС давно и целенаправленно докапывался именно до него. Лёха не дурак, понимает, что все эти придирки и поручения были неспроста, но представить ЭТО с преподом у него никак не получается. Поэтому перспектива оказаться с Пушкиным сейчас один на один в замкнутом пространстве сильно напрягала.

- Ну что, мой славный, что мне с тобой делать? А, Кузнецов? Как ты считаешь? - сказал появившийся наконец Пушкин, обнимая Лёху за плечи и увлекая за собой в аудиторию.

Алёша промолчал и только бухнул пакет с бутылками на пол чуть ли не под ноги препода. Бутылки весело дзынькнули, и Пушкин внимательно посмотрел сначала на пакет, потом на покрасневшего Лёху.

- Задержался я сегодня, принимал экзамены в другом вузе, в общем, устал как собака, - продолжал препод, развалившись в кресле и от души потягиваясь, похрустывая суставами, затем он выпрямился и внимательно окинул взглядом Лёху, стоявшего сбоку совсем близко к столу.

От напряжения и волнения Лёха онемел и застыл на месте, как суслик в карауле. Он уставился в холодные серо-зелёные глаза препода за стёклами очков, не мигая, будто под гипнозом удава, и вдруг, почувствовав прикосновение, вздрогнул. Чужие прохладные пальцы погладили его сначала по кончикам пальцев, потом поднялись выше по кисти и, достигнув запястья, остановились. Сделав несколько круговых движений по нежной коже стороны запястья, они полезли под рукав, стремясь ещё выше.

"Блять! Да он же так не остановится!" - подумал Лёшка, и его рука сама собой отдёрнулась и спряталась в кармане толстовки. Нет, Лёха совсем не готов к сексу без любви или хотя бы взаимной симпатии. Пушкин хоть и крутой мужик, но совсем не в его вкусе. Да он же старый! Ему точно за тридцать.

Не успел Лёха сообразить, что делать дальше, как растерянность сменилась испугом - теперь он точно никогда не сдаст эту грёбаную высшую математику. Алёша даже успел представить себе приказ об отчислении, висящий на доске объявлений в деканате, и декана, отчитывающего его за неуспеваемость: "Кузнецов! Вы позор не только группы, а всего потока. Эх, Кузнецов, Кузнецов..."

- Кузнецов! Ты что, оглох? Да, ладно, бог с тобой, давай сюда зачётку. Четвёрка тебя устроит? - вдруг донеслось до него.

Пока Пушкин заполнял зачётку и ведомость, Лёха пребывал в состоянии прострации и только слышал, как гулко стучит его сердце, отдавая ударами в висках. Он не помнит, как выхватил свою зачётку из рук обалдевшего препода и как добежал до двери. В дверях Лёха обернулся и встретился с ним взглядом. Это было последнее, что Лёха запомнил, - растерянный и даже какой-то жалкий взгляд, которым провожал его Пушкин.

Только на улице Лёшка сообразил, что в одной руке он держит зачётку, а в другой - пакет с магарычом, который случайно прихватил с собой. Первая мысль была: "Может, вернуться и отдать?" Но внутренний голос заорал: "Драпай, Лёха, драпай!"

Свидание вслепую

Уже полчаса Лёшка сидел в маленьком уютном кафе за столиком у окна, поджидая незнакомого парня с известного сайта. Первое свидание вслепую. Без скайпа, вирта или фоток. Просто перекинулись парой фраз на тематическом сайте и договорились о встрече. Лёха и сам не так давно осуждал людей, знакомящихся по интернету, но время и отчаяние меняют всё. Одиночество оказались сильнее убеждений. Годы идут, а Лёха всё один и один, и ему так хочется хоть немного тепла и ласки. Лёшке неловко и ссыкотно, но он сидит и ждёт своего "первого", делая вид, что залипает в телефоне.

Это чертовски дорогое кафе в самом центре города выбрал таинственный "Алекс-21", потому что оно находилось рядом с его домом, и если парни понравятся друг другу, то у них сразу будет место, где можно познакомиться по-взрослому. Лёха не собирался сближаться сразу на первом свидании, но Алекс подколол: может, тебя на аттракционы сводить и купить сладкой ваты? Если честно, то Лёха не отказался бы и от такой программы. А что?

- Совсем не обязательно кататься на каруселях, можно пострелять в тире, покататься на машинках или на чёртовом колесе. Разве плохо? - наивно спросил Лёшка.

- Ни один ресторан, клуб или даже казино не дают так просраться, как американские горки. Круто же! - съязвил Алекс. - Но как-нибудь в другой раз.

Чтобы не показаться сопляком или деревенщиной, Лёха согласился на предложенную Алексом программу: кафешку, прогулку по вечернему проспекту и более близкое знакомство. И ежу понятно, что имелось в виду под словами "более близкое", но он надеялся, что в первый раз Алекс сам не захочет заходить слишком далеко, вернее, глубоко. Несколько раз Лёха порывался уйти, даже слегка привставал с мягкого диванчика, но в голове тут же звучал голос с насмешливыми мамиными интонациями: "Эх, ты, тютя, и в кого ты такой ссыкливый уродился? Сиди уж, раз притащил свою тощую задницу в центр города!"

И Лёха сидел. Он, как умел, растягивал дорогущий кофе и уже отпивал понемногу из кофейной гущи, а противный Алекс всё не шёл. Противный, потому что Лёха ненавидит опоздунов. Теперь особенно сильно, потому что ему приходилось хитрить, не выпуская из рук пустую чашку, иначе шустрый официант утащит её на мойку, оставив гостя сидеть за пустым столом. Официант с именем Дэн на бейджике уже несколько раз подходил к его столику, услужливо предлагая разные дорогущие напитки, закуски, десерты и фрукты. Денег у Лёхи совсем не осталось, и он сказал с важным видом, что не голоден. Будто пирожные и фрукты жрут только с голодухи. Дэн ехидно усмехнулся:

- Тогда могу предложить ещё кофе, - рука официанта потянулась за изящной кофейной парой и уже подхватила блюдечко с золотой каёмочкой, но Лёха проворно схватился за чашечку и потянул её на себя.

Пока они тянули посуду каждый на себя, маленькая кофейная ложечка соскочила с блюдца и со звоном упала на пол. В следующий момент оба покраснели и опустили руки, оставив посуду в покое.

- Простите, - поспешно извинился официант, наклоняясь за ложечкой.

В этот момент их лица оказались на одном уровне, и Лёха успел разглядеть тёмные бархатные глаза напротив.

А официантик вроде ничего: стройный, симпатичный и глаза выразительные. Смуглые жгучие брюнеты всегда казались Лёхе очень сексуальными.

- Мне больше ничего не нужно. Я просто жду приятеля, - с трудом выдавил из себя Лёха.

- Если понадоблюсь, я буду у барной стойки. Приятного вечера, - заговорщически подмигнул Дэн и широко улыбнулся напоследок.

"Вот хули он так скалится? Будто просёк, что у меня первое свидание вслепую, и мне ссыкотно".

Придётся сидеть под пристальными взглядами этого назойливого Дэна. У официантов, наверное, есть план по выручке, и бедный студент - не самый лучший гость в таких заведениях. В какой-то момент Лёха даже почувствовал себя виноватым. "А вот нехер! У меня, может, сегодня первое свидание, а такое событие бывает один раз в жизни!" Лёшка в сердцах отпихнул в сторону пустую чашку и демонстративно развалился на диванчике.

Какой, интересно, из себя этот Алекс? Может, его тоже зовут Алексей? Если судить по никам, то на сайтах знакомств обитают одни иностранцы, а по фоточкам все сплошь красавцы с модельной внешностью. Лёшка и сам зарегился под вымышленным именем. На аватарке Алекса был только гладкий загорелый торс, но и этого хватило, чтобы произвести впечатление. Лёха долго разглядывал хорошо развитые грудные мышцы с крепкими сосками, заманчиво выглядевшие кубики пресса и в конце концов написал короткое сообщение обладателю шикарного торса. "Торс" ответил сразу, через несколько минут, будто ждал его привета. Не успел Лёха морально подготовиться, как получил приглашение на свидание вслепую. Ух ты! Хотя чего заранее радоваться? В реальной жизни этот загадочный Алекс-21 может оказаться вообще сморчком с висячими сиськами и дряблым задом.

- Ну, здравствуй, Мэтт-18! А я-то наивно полагал, что 18 - это длина, но видимо, это твой возраст, Кузнецов.

Часть 3

До чего же знакомый голос вывел Лёшку из размышлений. Он поднял глаза. Охренеть не встать! Сердце в груди затрепетало, забилось, как пойманный воробей, кровь прилила к лицу, и в ушах гулко зашумело. Фак! Сначала он рефлекторно дёрнулся, чтобы сбежать, но быстро одумался и сел обратно. Прошло какое-то время, прежде чем Лёха сумел наконец прийти в себя, подобрать отпавшую от удивления челюсть и тихо выдавить сквозь зубы:

- Ага.

- Что ага? Долго ты ещё собираешься на меня пялиться? - строго, как на занятиях, спросил Пушкин и, не дождавшись ответа, добавил. - Ты что, язык проглотил от счастья, Кузнецов?

- Александр Сергеевич, я же не виноват, что чувствую себя как на экзамене, у меня аж скулы сводит от напряжения, - наконец сказал Лёха чужим голосом, проглотив комок, сдавливающий горло.

- Да ладно тебе, Мэтт, не стесняйся! - ещё шире заулыбался Алекс. - Задница, которую ты выставил вместо лица на сайте, очень даже фотогеничная. Но в твоей анкете есть кое-что странное.

- Что там такого странного?

- Ну, ты пишешь, Кузнецов: "Познакомлюсь для серьёзных отношений и любви", а сам задницу выставляешь вместо лица на аватаре. Смешно же, если не сказать глупо. Да ладно, бог с ней, ты, видимо, сам ещё не определился, чего хочешь. Судя по фото, ты позиционируешь себя как пассив.

- Я ещё не знаю, - густо покраснел Лёшка.

- А кто знает? Пушкин? - продолжал стебаться Александр Сергеевич; видно было, что, в отличие от Лёшки, он очень даже рад их случайной встрече. - Да ладно тебе, Мэтт! Не смущайся ты так, задница на фото просто суперская! Честно тебе говорю: высокая, гладкая, аппетитная, просто слюнки текут. Твоей заднице, Кузнецов, позавидует даже задница красавчика Мэтта Бомера.

- Может, и позавидует, потому что на фото точно моя задница, а вот вы, Александр Сергеевич, выставили, скорее всего, не своё фото. Так нечестно! И ещё хэ зэ, как можно расшифровать ваше "Алекс-21". Я даже представить себе не мог, что это будете вы, думал, 21 - это возраст. Извините, стесняюсь спросить: а двадцать один - это точно длина?

- А ты не стесняйся, Мэтт, чего уж там, сможешь измерить сам. Давай лучше разложим наше уравнение с двумя неизвестными на составные части. Во-первых, торс на фото точно мой. Хочешь убедиться? Ну, давай, я разденусь прямо здесь и сейчас, - он привстал с дивана, сделал порывистое движение руками, задирая вверх свитер и футболку, оголяя крепкий пресс и накачанную загорелую грудь.

- Нет-нет, Александр Сергеевич, не надо! Я вам верю, пожалуйста, не раздевайтесь! - испугавшись, Лёха кинулся одёргивать задранную вверх одежду препода.

Угораздило же его так нарваться и из тысяч людей в ёбсетях выбрать своего препода! Мало он Лёху гнобил и унижал в универе, так теперь ещё и в личную жизнь лезет? В голове у Лёшки зазвучало голосом Пушкина: "Кузнецов, вытри доску! Кузнецов, принеси мел в аудиторию! Кузнецов, раздай бланки! Кузнецов, сделай мне минет... а-а-а!"

- Кузнецов, ты что, оглох? - голос препода вывел его из размышлений. - Ну и как я, по-твоему, должен был зарегиться? Пушкин или ПАС? Молчи, даже не открывай рот, пока я не дам тебе команду, - тут он ехидно усмехнулся, видимо, представляя какие-то подробности насчёт команд, а Лёшка смотрел на него исподлобья и злился.

- Я давно знаю свою кликуху. И поверь мне, Мэтт, это не самое уёбищное прозвище. По сравнению с другими, мои кликухи просто суперские, честно скажу: они мне даже нравятся. Кстати, я вовсе не пассив, а универсал, - продолжал Пушкин вещать интонациями лектора за кафедрой. - Это было во-вторых, и сразу в-третьх: ясно, что для тебя все, кто старше тридцати, кажутся пожилыми. Лёш, а ты не торопись списывать в утиль опытных партнёров. Что ты теряешь? По крайней мере, для первого раза опытный партнёр - это лучший вариант. Не понравится - не станем больше встречаться, и всё. Я настаивать не стану, и плохих последствий у тебя не будет, никаких придирок или прессух. Гарантирую. Наоборот, я всегда к своим бывшим с особой нежностью отношусь. Обещаю экзамен автоматом в следующем семестре. Могу и с другими предметами поспособствовать. Рука руку моет, мне никто не откажет. Ну как, договорились?

- Так вы же мой препод! Вам вроде нельзя со своими студентами.

- Мало ли чего нам было в этой жизни нельзя? Нельзя ковырять пальцем в носу, нельзя дрочить, курить, пить, гулять допоздна, а самое главное - нельзя любить парней. Кого все эти "нельзя" когда-нибудь останавливали? У каждого свой путь, Лёшенька, но до тебя этой же дорогой прошли миллионы, и среди них - я. Не одну пару ботинок истоптал, гуляя туда и обратно. Опыт - главный аргумент при выборе партнёра для девственника.

- А чё, разве я говорил вам, что девственник? - спросил Лёха, стараясь не выдать своего волнения и придать интонациям некоторое безразличие.

- А чё, - ответил препод, копируя Лёху, - думаешь, по тебе не видно? Господи! Какой же ты славный, Мэтт Кузнецов! Так и сожрал бы тебя целиком без соли и перца.

- Я бы не хотел всего и сразу по полной программе, - многозначительно сказал Алёша, тщательно подбирая слова.

- Серьёзно? Кто бы сомневался, - ответил Пушкин так уверенно, словно знал обо всём заранее.

Он поднял руку и едва заметным движением пальцев подозвал к столику Дэна, который весь вечер только и делал, что пялился в их сторону, вгоняя Лёху в краску.

Александр Сергеевич не в первый раз назначал свидание в этом уютном маленьком кафе, знал всех официантов, и они здоровались с ним особенно приветливо.

- Добрый вечер, Александр Сергеевич! Давненько вы к нам не заходили, - широко улыбаясь, сказал Дэн, а в голове у Алёшки эхом прокатилось: "Добрый вечер, Александр Сергеевич! Давненько вы к нам не приводили своего очередного юношу, давненько..."

- Добрый, добрый, Дэнчик. Всё некогда, дорогуша, то сессия, то конференция, то дипломники, и всем от меня что-то нужно, и все требуют внимания, - ответил Пушкин, вежливо ухмыляясь в ответ.

- Вам как всегда? - спросил Дэн совсем по-свойски, подтверждая догадку Лёхи о регулярности встреч Пушкина в этом кафе.

Гадство! Наверное, этот смазливый Дэнчик давно догадался, кого Лёха так упорно ожидал, и весь вечер посмеивался над ним.

- Я уже выпил кофе. Больше не хочу, - торопливо выпалил Алёша, демонстрируя Алексу свою чашку с кофейной гущей на дне, и тут же пожалел: это было сказано как-то несерьёзно, и сам он, наверное, выглядел жалким, как настоящая размазня. Ему даже показалось, что Дэн с Пушкиным понимающе переглянулись.

Едва заметно усмехнувшись, Пушкин заказал ещё кофе с разными дорогими вкусняшками. Они запивали свежие пирожные ароматным кофе, и Лёшка украдкой рассматривал Алекса. В потёртых дырявых джинсах, трикотажном свитере и дорогущих кроссовках он выглядел совсем молодо, и теперь перед Лёшкой сидел вовсе не очкастый препод-зануда, а симпатичный аспирант или даже старшекурсник. Очки в золотой оправе Пушкин заменил контактными линзами, а взлохмаченные и тщательно закреплённые гелем волосы придавали облику Алекса ещё больше моложавости. Строгое лицо и сухой тон, с которыми Пушкин обычно проводил занятия, куда-то улетучились, и теперь он вёл себя просто и раскованно. Раскрасневшись, Алекс весело рассказывал, как, будучи студентом, встречался со своим первым парнем, и все его истории были смешными и интересными. Непонятно, как это получилось, но за время общения Пушкин так сумел обаять Лёшку, что постепенно тот почувствовал себя легко и свободно.

Когда парни уже выходили из кафе, к Лёшке подскочил назойливый официант Дэн и торопливо сунул в руку обрывок бумажки с номером телефона. Ах, вот оно что! А Лёха всё никак не мог понять, хули этот противный официант прицепился к нему со своими десертами, а потом весь вечер зыркал на их столик, пока торчал возле барной стойки. Странная штука эта жизнь: то у Лёхи даже на примете никого не было, а то сразу два парня за один вечер нарисовались. А официантик очень даже ничего: высокий, стройный, смазливый, а главное - молодой.

- Ого, а ты пользуешься спросом, Мэтт, - удивился Алекс. - Мне, конечно, приятно, что мой спутник так привлекателен, но не кажется ли тебе, что наше знакомство начинается как-то странно? Мы ещё ни разу не переспали, а ты уже собираешься изменить мне.

Алекс говорил так строго и напыщенно, будто отчитывал нерадивого студента за пропуски или плохое поведение. Лёшка презрительно фыркнул и ответил довольно дерзко:

- Вы бы мне ещё двойку в журнал поставили или родителей в деканат вызвали! Алекса-а-андр Серге-е-евич, я, между прочим, пока ещё никому в верности не клялся и повода ревновать себя не давал, - Лёшка демонстративно надул губы, и Алекс громко рассмеялся.

Часть 4

- Не бери в голову, малыш, я же шучу. Ты такой милый, когда сердишься. Я наивно полагал, что только мне удалось рассмотреть в тебе застенчивость и непосредственность. Ан нет! Оказывается, и других в тебе привлекает...

- Привлекает, что я тютя? - перебил Лёха. - Ага, а ещё мама называла меня тюхой-матюхой, телком и Лёликом.

- Поверь мне, Кузнецов, твоя мама ничего не понимает в красивых юношах.

- А вы понимаете?

- Я-то понимаю, лелею и развиваю. Заметь, всё это не считаясь с научной деятельностью и работой над диссертацией. Можно сказать, отдаю всего себя до последней капли безвозмездно и регулярно, - пафосно произнёс Пушкин, и его слова только подтвердили неприятный для Лёхи факт, что он всего лишь очередной юноша в череде ни к чему не обязывающих знакомств.

- Надеюсь, все они остались живы после вашего героического самопожертвования, - язвительно пошутил Лёха, и Пушкин опять рассмеялся.

- А с тобой не соскучишься, Мэтт. Если ты про садо-мазо, то это не ко мне. Не бойся. Я взращиваю молодняк нежно и даже, можно сказать, с отеческой любовью. Вот ты, Кузнецов, к примеру, кем хочешь стать, когда вырастешь?

- А вы полагаете, Александр Сергеевич, я ещё недостаточно вырос? Серьёзно?

- Глупости, Алёша, ты совсем ещё маленький, и тебе ещё расти и расти интеллектуально и духовно. Тебе обязательно нужен опытный наставник. Кстати, молодые люди продолжают расти и развиваться физически в среднем до 25 лет, а некоторые органы вообще растут всю жизнь.

- Стесняюсь спросить, какой именно орган вы имеете в виду?

- А ты не стесняйся, Лёшенька. У меня можешь спрашивать обо всём без стеснения. Не хотелось тебя разочаровывать, но это вовсе не член, а нос. Именно нос растёт всю жизнь хоть и незначительно. Ещё - уши, стопы, сердце и почки.

Они не спеша прогуливались по ночному проспекту в сторону дома Алекса. Свежий ветерок трепал волосы, фонари освещали тротуар, и казалось, что вся улица светилась и переливалась загадочным светом. Вроде прекрасный вечер, и всё складывается так, как хотел Лёшка, а ему почему-то совсем не радостно. Он ещё ни разу не пробовал с парнем по- настоящему, он вообще никак ни с кем не пробовал, только сам с собой, поэтому ему так ссыкотно.

- Прохладно. Ты не замёрз, Кузнецов? - Алекс обнял Лёху за плечи и посмотрел ему прямо в глаза.

- Н-нет, н-нормально, - Лёха отчаянно дрожал вовсе не от холода, и, чтобы скрыть свой страх, он опустил голову и спрятал глаза.

- Да у тебя зуб на зуб не попадает, так ты продрог! - Алекс проворно снял с себя свитер и остался в футболке с принтом BTS, на котором два солиста целовались взасос.

При этом он оголил свои великолепные бицепсы и трицепсы. Шикарная мускулатура - крепкая и не перекачанная.

Алекс накинул на Лёшкины плечи свой свитер, и они свернули в узкий глухой переулок между домами. Пушкин, будто хорошо знал это место, сразу припечатал своего спутника к кирпичной стене, словно собирался расплющить и раздавить его своим нехилым торсом, и Алёша почувствовал себя маленьким и беззащитным. Он прижался к Алексу ещё плотнее и спрятал голову на широкой груди. Большие тёплые ладони проникли под футболку, и гибкое тело сразу ответило, затрепетав в умелых руках. Совсем недавно на пересдаче экзамена касания этих рук показались Лёхе холодными и неприятными, но сейчас всё было совсем по-другому. Казалось бы, ничего особенного - всего лишь прикосновения чужих ладоней, но как это, оказывается, здорово, когда сильные мужские руки хозяйничают: оглаживают, дразнят, раздражают. Лёха несмело нырнул ладошками под футболку Алекса и проскользил вверх к так понравившейся ему на сайтовской аватарке груди. Исследуя тело Пушкина, Лёха удивлялся крепости и упругости стальных мышц.

А умелые руки Алекса в это время успевали повсюду: пересчитывали позвонки и рёбра, поглаживали грудь, пощипывая пальцами маленькие упругие соски, оглаживали живот, мяли бёдра и ягодицы.  Лёшка так увлёкся приятными ощущениями, что закрыл глаза и не заметил, как они начали целоваться. Поцелуй Алекса пах кофе и дорогими сигаретами.

- Лёш, ты, главное, не бойся и не зажимайся, - прошептал мужчина прямо в ухо, щекоча его, - я буду нежным и деликатным, я не стану делать ничего из того, что покажется тебе неприятным или неприемлемым. Малыш, ты такой дивный, просто чудо как хорош, твои глаза... твои губы...

Голос у Пушкина на лекциях всегда был приятно бархатистым, а теперь стал каким-то нереально сексуальным, словно обволакивал, дурманящим зельем вливаясь в уши. Алекс смачно обсосал мочку и шустро проник языком в ушное отверстие. Лёха сразу оглох, ослеп и растерялся, он совсем не ожидал такого натиска со всех сторон, а Пушкин продолжал жарко шептать:

- Всё будет так, как ты захочешь, малыш. Это главное правило, ведь нам совершенно некуда торопиться.

- Вам нравиться, что я ничего не умею?

- Да, мне нравится, что ты ещё ничего не знаешь о своём теле. В юношах меня привлекает доверчивость и непосредственность, это так здорово - наблюдать за реакциями на первые ласки и поцелуи. Честно скажу: не терпится увидеть, как засияют твои глаза во время оргазма, услышать крики и стоны от твоего первого нереального кайфа. Обещаю: всё будет просто офигенно.

Пушкин слегка поиграл с губами Лёхи, едва касаясь своими, и очень скоро начал их вбирать в себя, посасывая и кусая. Лёха только-только приноровился и распустил губы, сдаваясь на милость завоевателя, как вдруг крепкий вертлявый язык протолкнулся ему в рот и начал хозяйничать, тщательно обследуя всё вокруг. Лёшка, конечно, много раз видел, как это происходило в порнушках, и знал, что в рот ему будут совать язык, но сам ещё никогда не сосался по-настоящему.

Глубокие поцелуи показались Лёшке мокрыми и противными. Сразу захотелось вытереть губы, но он постеснялся показаться дремучим, поэтому промолчал и позволил обсасывать себя дальше. Сердце в груди стучало как сумасшедшее, и непонятно, от чего больше: от страха или возбуждения.

- Это так мило, малыш, что ты совсем не умеешь целоваться, - знакомый голос вернул Лёху в реальность.

Распахнув глаза, он увидел Алекса, который внимательно всматривался в него, слегка отстранившись, нежно поглаживая кончиками пальцев скулы и подбородок.

- Да не смущайся ты так, Мэтт Кузнецов. Это дело поправимое, сам не заметишь, как войдёшь во вкус.

- Да ладно, я уже целовался с девочонками, - соврал Лёшка, засчитывая пару мимолётных поцелуев одноклассницы, размазавшей его по стеночке в тёмном гардеробе.

- Ты такой смешной, совсем ещё несмысленыш. Тебе точно есть восемнадцать, а, Мэтт-18?

- Харе строить из себя джентльмена, Александр Сергеевич. Вы ведь добились бы своего по-любому.

- Юность сама по себе прекрасна, но хорошо, что ты попал в мои руки чистым и неискушённым. Знаешь, как опротивели притворные стоны и пошлые заученные фразы? А от слов "трахаться" и "факаться" просто тошнит.

Почему Лёха ещё не сбежал? Любопытство  всегда бежит впереди глупеньких, чистеньких, наивных парнишек. Вообще-то Лёха надеялся кое-чему научиться. Хотя бы обниматься и целоваться для начала. Надоело тренироваться на подушке, а того единственного парня всё не было. Но разве поцелуи считаются предательством? Дрочить с парнями тоже не считается. Так что он своему парню не изменяет.

Пока Лёшка напрягал мозги, анализируя своё поведение, Алекс присел на корточки, расстёгнул молнию лёшкиных джинсов и по-хозяйски спустил вниз боксеры. Умелые руки начали гладить и ласкать плоть, словно разминали податливую глину. Алёшка ахнул, закрыл глаза и опять поплыл в другое измерение, прислушиваясь к ощущениям.

Когда упругие губы нежно коснулись пупка и начали спускаться вниз, едва касаясь светлого нежного пушка, Лёшка напрягся и упёрся двумя руками в широкие плечи, собираясь оттолкнуть Пушкина, но вдруг почувствовал влажные прикосновения к головке и почему-то передумал сопротивляться. Большой умелый язык пошёл гулять широкими мазками по стволу, тщательно вылизывая горячую плоть, и Лёха забыл обо всём, потому что всё вокруг вдруг куда-то исчезло.

- Так-то лучше, мой хороший, - раздался хриплый голос, и Лёха, открыв глаза, посмотрел вниз.

Оглядывая небольшой крепкий отросток, Алекс судорожно сглотнул и отклонился назад. Глаза его горели, как у голодного хищника, дорвавшегося до свежего мяса после длительной голодовки. Алёша проследил за движениями жадных губ, плотно сомкнувшихся вокруг окрепшей плоти: казадось, ещё немного, и ненасытная пасть засосёт и проглотит его целиком.

Часть 5

Но Александр Сергеевич не был удавом, скорее - осьминогом, проникающим своими подвижными щупальцами во все щели и отверстия. Его длинные нежные пальцы аккуратно поглаживали узкие бёдра, раздвигали ягодицы, пробегая по ложбинке кончиками пальцев. Один из них внезапно проник довольно глубоко, и Лёшка едва слышно застонал. Очень скоро пальцев внутри стало больше, но он не мог точно определить сколько их там вдруг оказалось, а гости разошлись и хозяйничали вовсю, постоянно двигаясь, растягивая и поглаживая что-то очень чувствительное, и это было чертовски приятно.

Вдруг Алекс резко вскочил, развернул и припечатал Лёшку щекой к стенке. Сильное предплечье плотно прижимало его сзади грудью к стене, ограничивая свободу движений, но он продрлжал трепыхаться, пытаясь высвободиться. Горячее дыхание обожгло ухо:

- Мэтт, ты впустишь меня? Ну, давай, малыш, не бойся, в первый раз я совсем чуть-чуть... - прохрипел Пушкин, ослабляя захват.

Лёшка тут же дёрнулся и решительно развернулся обратно. Они стояли друг против друга с дикими глазами и частым сбившимся дыханием: один - обезумевший от желания, другой - ошалевший от страха. Хотя Алёшка молчал, глаза его кричали от ужаса, расширенные зрачки целиком поглотилии серую радужную оболочку, образуя два тёмных колодца, в которых плескались маленькие отражения Алекса. "Вот в тихих омутах черти водятся", - усмехнулся он и снова навалился на парнишку грудью, прижимая его стройное тело всем своим весом. Обездвиженный Лёха резко отвернул голову в сторону, не позволяя Пушкину приблизиться к своим губам.

- Нет, пожалуйста, не здесь! Не сейчас, потом,  - жалобно попросил Лёха, ошалев от всего сразу - от собственной предательской податливости, страха и возбуждения.

Он упёрся в грудь Пушкина двумя руками и закричал:

- Я не хочу так! Ты обещал!

В этот момент мысли обрывками хороводили в лёшкиной голове. "Ой-ё-ёй! Что ты творишь, Лёха? Контролируй свою похотливую задницу. Остановись!" - возмущались самые критичные громкими голосами. "Хули тянуть резину? Всё ведь было охрененно! Надо пробовать дальше, малыш, - шептал прямо в ухо вполне реальный голос Пушкина. "Научись рас-чле-нять! Расчленять и анализировать свли желания и ощущения", - гнусавил беззубый хор питерских злобных старушек. "Вот это дебют! Потёк, как дешевая шлюшка, и чуть не отдался прямо под забором", - ядовито солировала громче всех его родная тётка. "Эх ты, тюха-матюха, так и останешься один", - ласково шептал мамин голос. "Алекс сам потом будет тебя презирать, у него таких парнишек пруд пруди - на каждом курсе и в каждой группе", - презрительно процедил сквозь зубы голос назойливого официанта.

Лёха представил жгучие насмешливые глаза Дэна и быстро отпихнул от себя Пушкина.

- М-мы так не договаривались, я не готов.

- Хорошо, малыш, я всё понял, - тяжело дыша, отстранился Алекс; виновато улыбаясь, он выставил перед собой ладони, демонстрируя полную капитуляцию. - Спокойно. Подождём момента, когда ты будешь готов. Минет так минет.

Пушкин присел на корточки и продолжил ласки языком. Чтобы не орать от нереального кайфа, Лёха то глухо стонал, стискивая зубы и прикрывая рот руками, то бился о стену и скулил, как животное.

- Не сдерживайся, кричи! Я хочу услышать твой голос! - прохрипел Алекс, прервавшись, но не успел он снова войти во вкус и заглотить поглубже, как почувствовал мощный разряд прямо в глотку.

- Простите... - виновато, с жалобными интонациями промямлил сконфуженный Лёшка.

- О чём ты? Всё было просто охрененно, - Пушкин резко вскочил на ноги, чтобы разделить сладость восторга глубоким поцелуем.

Александр Сергеевич всегда поступал так со всеми своими юношами. Это было его ритуалом.

Теперь у поцелуев был солоновато-терпкий вкус, и они уже не казались Лёхе такими противными, как вначале. Он понимал, что настала его очередь, и хотел потренироваться перед своим первым минетом, старательно всасывая язык Алекса, но незаметно для себя перехватил инициативу и начал бесцеремонно вторгаться в рот Пушкина.

- Я ещё на занятиях в универе заметил, что ты всё схватываешь на лету, Мэтт Кузнецов. Ты очень талантливый ученик, - довольно усмехнулся Пушкин, слегка отстраняясь и пристально вглядываясь в лицо своего студента.

Теперь Алекс действовал без резких движений и прежней порывистости, подкрадываясь медленно и осторожно, словно хищник, опасающийся спугнуть желанную добычу. Улыбаясь и продолжая внимательно вглядываться в серые глаза напротив, он медленно опустил руки вниз, осторожно высвободил ремень из пряжки, бесшумно расстегнул молнию на джинсах и, оттянув вниз широкую резинку белья, выпустил давно просящегося на свободу Алекса-21.

- Если вы каждый раз будете напоминать мне про универ, Александр Сергеевич, я не смогу расслабиться и получить свою долю удовольствия, - недовольно пробурчал Лёха.

Он уже давно ощущал, как к его животу прижимается нечто большое и крепкое, но почему-то стеснялся посмотреть вниз. Теперь, опустив взгляд, поперхнулся от изумления и восхищения.

- Ух, ты! И точно - не меньше двадцати сантиметров! Даже боязно как-то.

Лёха стоял, не смея пошевелиться, рассматривая нагло торчащее естество. Неподдельный восторг неискушенного парнишки тешил самолюбие Алекса, поэтому он замер, склонив голову набок, получая удовольствие от созерцания. Дав Лёхе возможность немного освоиться, Пушкин решил наконец подтолкнуть его к более близкому знакомству.

- Ну же, Мэтт! У страха глаза велики? Да не стремайся ты так, глаза боятся, руки делают. Ну же! Посмотрел? Теперь потрогай и приласкай для начала своими нежными пальчиками.

Лёшка несмело протянул руку, и выскочивший из чащи разгорячённый зверь упруго ткнулся в ладошку своей влажной головкой; длинный и напряженный, он тяжело шлёпнулся о плоский живот, прижимаясь к нему, словно пресмыкающее со своей отдельной жизнью.

Пушкин, усмехнувшись, склонился и прошептал прямо в ухо:

- Не бойся, он не кусается. Так и будешь пялиться, как школьница? Неужели раньше никогда не баловался с парнями? Ну же, Кузнецов! - поторапливал Алекс.

Маленькая ладошка с трудом обхватила горячую подрагивающую плоть, и Лёха подумал, что всё-таки правильно, что его задница недавно струсила.

- Смелее, Кузнецов, быстрее и ритмичнее... Ну и как тебе, Мэтт? Как ощущения? - широкая ладонь плотно обхватила лёшкин кулак, теснее прижимая его к горячей плоти, задавая оптимальный темп.

- Вы сами знаете, Александр Сергеевич. Или у вас это было так давно, что успели забыть свой первый раз? - ехидно спросил Лёха.

Несмелые рваные движения выровнялись, вошли в правильный ритм и стали размеренными до автоматизма.

- Алекс! Зови меня Алекс, пожалуйста! И давай, наконец, перейдём на "ты". А про "давно" мог бы и не напоминать. Акцентируешь внимание на разнице в возрасте? - продолжая руководить процессом, Пушкин плотно прижимал лёхин кулак, ускоряя темп незамысловатого движения.

- А "ты" не зови меня постоянно "Кузнецов"! Каждый раз вздрагиваю, будто к доске вызывают, - Лёха наконец вырвал свою руку из плена.

- Хорошо, малыш, договорились, - Алекс обхватил Алёшу за плечи и примирительно привлёк к себе.

Лёха упёр лоб во впадину между крепкими грудными мышцами и опустил голову ниже.

Никогда ещё Лёшка не видел так близко чужой член, не говоря о том, чтобы трогать или ласкать его. Он осторожно погладил глазок кончиками пальцев. Зверь вздрогнул, и на тугой, налившейся, как бутон, головке тут же выступила маленькая прозрачная капелька. Повинуясь инстинктивному желанию, Лёха присел и, аккуратно слизнув её кончиком языка, посмотрел наверх.  Алекс внимательно наблюдал, предоставив парню свободу действий.

- Оближи, что ли, для начала. Вспомни детство босоногое, тем более что у тебя оно ещё толком не закончилось. Эскимо, рожок, батончик или хотя бы чупа-чупс на худой конец.

- Ничего себе "худой конец"! - Лёха судоржно сглотнул и, лизнув головку в самую макушку, осторожно взял её в рот.

Пушкин, охнув, запустил руки в густую русую шевелюру и слегка толкнулся вперёд. Алёша тут же поперхнулся и закашлялся, но продолжал настойчиво заглатывать крепкую горячую плоть снова и снова. Ему всё давалось с большим трудом: собственный рот казался слишком маленьким и неуклюжим, зацелованные искусанные губы распухли и не слушались, слёзы смешивались со слюнями и стекали позорным водопадом по подбородку, к тому же сильно мешал рвотный рефлекс. Вспомнив кадры с удавом, который буквально натягивался на свою добычу, Лёха усмехнулся, закрыл глаза и начал старательно насаживаться, невзирая на рвотный рефлекс.

- Послушай, Мэтт, так не пойдёт! Я понимаю, что у страха глаза велики, но у партнёров должен быть визуальный контакт. Такие, на первый взгляд, незначительные нюансы придают сексу неповторимый шарм, и именно в них многие находят особое наслаждение, - донёсся откуда-то сверху голос Пушкина.

От неожиданности Лёха вздрогнул и прикусил нежную кожицу.

- Зубы, зубы прикрывай губами, заяц! Не морковку ведь грызёшь! И не следует так безжалостно насиловать себя, стараясь сразу заглотить как можно глубже. Так у тебя ничего не получится, малыш. Попробуй для начала поиграть языком и губами, затем сделай несколько коротких касаний нёба головкой, затем можно продвигаться вглубь без рвотного рефлекса, - увлечённо вещал сверху Пушкин, будто с кафедры на занятиях объяснял теорему нерадивому ученику. - Вы на физ-ре сначала разогреваетесь, разминку делаете и только потом даёте полную нагрузку? Ну вот, это же универсальное правило, Лёлик!

Алёша тут же поперхнулся и прикусил бархатную кожицу ещё сильнее. Пушкин только зашипел. Сам виноват, нечего было называть его Лёликом. Так Лёху только мама называла, а напоминать о родителях в такой момент как-то подленько.

- Открою тебе один маленький секрет, малыш, - Алекс ласково провёл рукой по лёхиной скуле и, остановившись на подбородке, задрал лицо парня вверх, - опыт и мастерство, конечно, имеют значение, например,  особенно в кайф ласки уздечки или фокусы языком, прижимающим головку к нёбу, но не это главное. Запомни, заяц: никогда не пытайся доставить партнёру удовольствие, работая на автомате, как помпа или робот-пылесос, попробуй расслабиться и сосать в своё удовольствие. Тогда и сам заведёшься, и партнёра порадуешь. Научись балдеть от общего кайфа. Понимаешь, малыш?

Часть 6 (последняя)

Пока Лёха делал свой первый неумелый минет, Алекс страдал. Ему давно хотелось поиметь этого парнишку по-всякому, желательно много раз и по полной программе, но ему приходилось всё время сдерживаться. Единственное, что Пушкин себе позволил, - это задавать темп, придерживая затылок Лёхи двумя руками. Ужасно хотелось поскорее вставить до упора и спустить прямо в глотку, но в последний момент Алекс сдержался, дёрнувшись, резко развернулся к стене и излился на землю.

- Александр Сергеевич...

- А-ле-е-екс! Я же просил. Ну старше я тебя лет на "надцать", разве это так много? - вытираясь платком, раздражённо заявил Пушкин и добавил более спокойными интонациями. - Бывают счастливые пары с большей разницей в возрасте.

- Пары? Стесняюсь спросить: вы это о чём? Даже не представляю себе, - нагло издевался Алёшка, - и почему вы выбрали именно меня?

- Понимаешь, Мэтт, приелись ухоженные манерные парни, лишенные естественности, все словно из-под одного ущербного трафарета, а ты совершенно не умеешь притворяться, ты такой, какой есть, без фальши, жеманства и кокетства. Обычно провинциалы, скрывая неуверенность, надевают на себя маску высокомерия, грубости и цинизма, а в тебе, малыш, нет ничего такого напускного. Ты привлекаешь меня потому что...

- Потому что я тюха-матюха, и мама называет меня Лёликом?

- А-а-а, так вот почему ты цапнул меня? Это твоя месть за "Лёлика"?

- Я не специально, просто вздрогнул от неожиданности, и рефлекторно челюсти свело.

- Маменькин сыночек, - ласково улыбнулся Алекс, касаясь пальцем кончика курносого носа. - У парнишек такие сладкие попки, и ты вовсе не тюха-матюха. Нужна большая смелость, чтобы открыто говорить о своих слабостях. Дай отгадаю: ты впервые вырвался в город без присмотра?

Это прозвучало обидно, будто Лёха какой-то недоразвитый или ущербный.

- Ага! А вы многих успели подобрать с улицы на передержку? Приручаете, обучаете и передаёте в надёжные руки, точнее - по рукам.

- Язвить тебе совсем не идёт, малыш. Ты меня не понял, а я надеялся, что у нас с тобой получится что-то большее. Надо пробовать. Я ведь для тебя не просто учитель - Гуру, - быстро сменил тему Пушкин. - А знаешь, почему ты должен дать мне шанс и выбрать именно меня?

- Почему это? - наивно заинтересовался Лёха.

- Потому что я весь сахарный, а зад у меня яблочный, - не выдержав серьёзного выражения лица Лёхи и комичности ситуации, Алекс прыснул и с трудом закончил сквозь смех, - и всем красивым юношам достанется по кусочку от Пушкина. Не веришь? Почитай письмо Пушкина Дельвигу.

- А что там было в письме Дельвигу?

- Прикольная история случилась однажды с солнцем русской поэзии. Тогда в высших кругах были в моде салоны. Устраивали вписку и приглашали всяких знаменитостей. На одну такую вписку пригласили и "наше всё", когда он отдыхал в имении друзей. Рядом жил помещик с целой оравой сопливых детишек, над которыми кто-то подшутил, мол, на званом вечере у соседей на десерт будет Пушкин, он весь сахарный, а зад у него яблочный; его разрежут и всем вам будет по кусочку. Мать пытались отвлечь детей изюмом и черносливом, чтобы оставить спиногрызов дома, но они орали: "Не хотим изюму и черносливу, хотим Пушкина!" Представляешь лица этих маленьких монстров, когда они увидили вместо яблочного пирога вполне себе живого курчавого поэта? Мелкие засранцы страшно расстроились, а некоторые до слёз. Глупцы! Встреча с великим поэтом - это единственное, чем они потом могли гордиться всю свою жизнь.

- А я помню другое письмо Пушкина - в Кишинёв Вигелю, - с важным видом парировал Лёха. - Ему Пушкин писал о сыновьях помещика, у которого сам гостил, когда был в ссылке, и рекомендовал, мол, годен к употреблению в пользу самый меньшой из трёх братьев. Думаете, он ему стихи читать предлагал? Ага,  как же, там ведь концовка была такая, что к дедушке Фрейду не ходи:

Однако ж кое-как, мой друг,

Лишь только будет мне досуг,

Явлюся я перед тобою;

Тебе служить я буду рад -

Стихами, прозой, всей душою,

Но, Вигель - пощади мой зад!"

- Э, нет, дорогуша, на счёт Пушкина даже не думай! Филипп Вигель - да, известный бугор того времени, а вот Пушкин волочился за каждой юбкой. Он мог называть своих друзей: радость моя, милый мой, любил обниматься и целоваться с ними, даже иногда по пьяни запрыгивал им на коленки, предавался распутствам, проводя дни и ночи в непрерывной цепи вакханалий и оргий, но был точно не по парням.

- Не думаю, что в лицее они днём и ночью только учились, стихи писали и даже не дрочили ни разу. Небось, проказничали как могли.

- Все юноши в закрытых учреждениях проходят через это. А что им остаётся? Хоть и гении, но всё равно парнишки. Справедливости ради нужно сказать, что у большинства парней - это всего лишь временное проявление подростковой гиперсексуальности. Вот например, Лермонтов учился вовсе не в лицее, а сначала в благородном пансионе, потом в универе в Москве, и всё бросал, недоучившись. В итоге, закончил школу гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров в Питере. У раннего Лермонтова полно стихов по теме, правда, их долго не печатали, счтая барковщиной.

- Я знаю про похабщину, а про барковщину не слыхал.

- Был тогда один поэт Иван Барков, писал без эвфемизмов, всё называя своими именами. Да бог с ним, с Барковым, вот тебе из "Оды к нужнику" Лермонтова лакомый кусочек:

"Вдруг шорох! слабый звук! и легкие две тени

Скользят по каморе к твоей знакомой сени,

Вошли... и в тишине раздался поцелуй...

Краснея, поднялся, как тигр, голодный хуй..."

- Как поэтично написано! - подвёл итог Алекс. - "Краснея, поднялся, как тигр, голодный хуй!" Какая прекрасная метафора! Никто не посмеет сказать, что это пошло. А ты, малыш, очаровываешь и удивляешь всё больше и больше. Сейчас молодёжь классиками не интересуется. Откуда ты такой выискался, Мэтт Кузнецов?

- Из лесу, вестимо. Деревенские мы, разве не видно? А если серьёзно, это мама меня с детства читать приучила, а интернет потом заполнил недостающие пробелы.

- Самородок. Чистый, как свежий ветер или глоток воды из родника! Одно желание - испить бы тебя, Лёшенька, всего, до последней капельки, - пафосно заявил Алекс, плотно прижимаясь к Лёхе со спины. Алёшка застыл на месте, почувствовав через одежду, между своих ягодиц "как тигр поднялся голодный хуй".

- Лёшенька, разве нам обоим не было охренительно хорошо? Давай, продолжим у меня? Не бойся, я всё сделаю так, что больно не будет. Ну же, решайся!

Думаете, Лёхе очень хотелось быть испитым до последней капельки, походя? Он давно ждал и искал своего парня, но почему-то все, кто проявлял к нему интерес, казались глупыми или неприятными, а кто нравился, совсем не обращал на него внимания. Ну, как так? Пушкин вроде видный, опытный, сексуальный и говорит интересно, но он ни разу не заикнулся о чувствах, только об опыте и мастерстве, передаваемом ученикам. Ученикам! Во множественном числе. Алекс был честен: никаких взаимных претензий или обязательств. Для кого-то такой расклад может показаться заманчивым, даже идеальным, но не для Лёшки. Найти своего парня оказывается так сложно, словно отыскать в огромной куче пазлов один - единственный подходящий. Может, Лёха и размазня, но ему совсем не хочется первого настоящего секса с кем попало без чувств.

"У юношей сладкие попки, всем хорошим парнишкам достанется по кусочку, испить бы тебя до последней капельки...", - вертелись в голове слова Алекса. "А вот ни хрена тебе больше не обломится, Александр Сергеевич!" Сегодня Лёха впервые ощутил вкус секса, и всё вроде бы было охрененно, но чего-то не хватало. Наверное, чувств, потому что во время их секса в подворотне возникали ощущения, но чувств не было. Может, поэтому Лёха всё время тормозил, а потом на душе остался непрятный осадок, будто он предал своего парня, того самого, о котором мечтал всю свою жизнь. Лёшка ничего не имеет против секса ради секса или свободной любви, но сейчас он совсем не готов стоять в очереди из юношей за куском яблочного пирога.

- Алё! Кузнецов, о чём ты всё время думаешь? Я с тобой разговариваю. Мэтт, ты мне доверяешь?

- Нет, - простодушно ляпнул Лёха, и Пушкин разинул рот от такой сражающей наповал простоты, - нет, я вам не доверяю, Александр Сергеевич.

Пушкин скривился. Не надо быть гением, чтобы правильно понять Лёху, достаточно того, что он упрямо называл Алекса по имени-отчеству.

Да, Лёха сам пришёл на свидание, но ведь ждал совсем не Пушкина, поэтому с большой радостью ушёл бы из кафе один или даже с Дэном. Пушкин ни к чему не принуждал, но и свободного выбора не оставил, пользуясь своим положением, хотя отлично знал, что Лёха не хочет секса с ним, ещё со дня пересдачи знал. Физического насилия не было, но... Но разве кто-нибудь вправе разрушать надежду на настоящую любовь и счастье в будущем? Это свидание не было предательством, просто любопытство, и Лёха будет ждать своего парня.

"Драпай, Лёха, драпай!" - заорал внутренний голос, и он, как был со свитером Александра Сергеевича на плечах, так и побежал, а когда обернулся напоследок, успел заметить полный растерянности и недоумения взгляд Пушкина. Когда-то Лёшка уже видел этот жалкий взгляд. Добежав до перекрёстка, Лёха остановился и нащупал в кармане обрывак бумажки с номером телефона Дена...

страницы [1] . . . [4] [5] [6]