Курсантская жизнь. Тематика: Жизнь проституток

Часть 1

В качестве вступления хотелось бы сказать, что хоть я и рассказываю данную историю от третьего лица, но она полностью реальная и произошла со мной совсем недавно. Хочу сделать её в нескольких частях, так как основана она на рассказах нескольких людей, в конце концов всё-таки усевшихся за один стол и понявших, чего же они хотят друг от друга. Почту ни от кого не прячу, интересны ваши реакции. Фамилии, имена и некоторые обстоятельства, разумеется, изменены, но изменённые варианты максимально приближены к реальным. Спасибо.

Мужские сердца... Они самые непостижимые и самые непредсказуемые. Девушки никогда не догадаются, чего же хочет настоящий мужчина. Они будут ходить из угла в угол и думать. Пытаться произвести впечатление на мужчину, охмурить его своим внешним видом и вызывающими действиями, но... Ничего не получится. Каждая потерпит поражение. В них нет чего-то... Именно этого не хватает любому мужчине. Вы думаете, что шутки про крепкую мужскую дружбу лишь шутки? О, как же вы ошибаетесь, мой дорогой читатель. Сейчас я Вам расскажу историю про страдания молодого парня. Про его любовные страсти и скитания. Про крепкие чувства к одному человеку, который из раза в раз разбивает сердце Вани.

- Товарищ старший прапорщик, я хочу с вами поговорить, - кричит высокий юноша, подбегая к Антону.

- Не сейчас, Вань. Не мешайся под ногами.

Прапорщик отмахивается от него, как от назойливой мухи и направляется в противоположную сторону к своим курсантам, а если быть точнее, то к определеному курсанту, чья немного кучерявая макушка виднеется в толпе. Построение на утренний прием пищи - один из обязательных элементов курсантской жизни, сопряжённых с утренним осмотром и разводом на занятия. Офицеров ещё нет, поэтому проводит данное мероприятие старшина курса - Антон Каплан, темноволосый парень, 25 лет, родом откуда-то с приграничных с Латвией лесных районов, со звездочками старшего прапорщика на плечах и почему-то странными круглыми очками на достаточно красивом лице. Он поступил в академию позже по возрасту, чем все остальные курсанты, был старше по званию и имел богатый опыт армейской жизни, поэтому быстро завоевал общее уважение и понимание его действий со стороны других курсантов, в большинстве своем закончивших обычную среднюю школу.

Ваня с отчаяньем смотрит вслед Антону. Он сжимает кулаки, а на угловатом лице играют скулы. Это уже не первый раз, когда его возлюбленный отвергает его, отдавая предпочтение какому- то белобрысому пацаненку, который каким-то образом стал ещё и его помощником, ПСРом, и пользовался по этому поводу определенными привилегиями. Он искренне не понимает, почему Антону не нравится горячая южная кровь, которая течет в жилах Вани, почему он не хочет заметить его и поговорить.

Ване 19 лет, он родом с Кавказа, но обрусел настолько, что не кажется кавказцем вовсе. Выдать его может лишь характерной формы нос да любовь к спорту, а именно дзюдо, сделавшему его тело предметом зависти пацанов и поводом для ловли смущенных взглядов девушек. Он еще крепче сжимает кулаки и разворачивается на 180 градусов, направляясь в строй.

- Цагоев, в строй упал, живо!

Голос старшины, уже раздражённого вечно проблемным утренним построением, звучал довольно резко.

- Ну а я что делаю? - несколько грубо ответил парень. - Очки протри, если не видишь.

- Цагоев, я услышал то, что услышал, или мне показалось? - уже переходит на довольно резкий тембр старшина.

Зная о буре старшинских эмоций, которая обычно следует за такой фразой, чему неоднократно он был свидетелем, еще больше обиженный Ваня встает в строй. Он полностью погружен в свои мысли, поэтому не замечает, что строй курсантов пришел в движение, пока крепкие мужские руки с несвойственной им нежностью не подталкивают его вперед. Он оборачивается и видит добрый взгляд, устремленный прямо в душу. Дыхание сперло, а сердце забилось сильнее.

- Спасибо, Адамович.

"Зачем я это сказал? Почему я его поблагодарил? Я, наверное, выгляжу глупо в его глазах... Вот черт, почему я так отреагировал... Почему он так на меня смотрел, Боже..." - разные мысли неслись в темной головушке парня. Он быстрым шагом ушел вперед и хотел догнать Антона, чтобы отвлечься, но того не было. Впереди шел кучерявый помощник старшины, которого тоже звали Антон. Вот же ирония судьбы. Ваня влюблен в Антона, но, к сожалению, не в того, который перед ним. Хотя тот тоже вызывает интерес у Вани, но он пытается быть верным своей самой большой любви. Все похотливые мысли он гонит прочь, но огонек из глаз не убрать... Вася тряхнул головой, чтобы прогнать накатившие мысли и за неимением желания общаться с кем-либо ещё обратился к помощнику старшины:

- Где Каплан-то?

- Я че, знаю что ли? Ушел куда-то опять. В казарму, наверное.

- А ты чего не пошел?

- Ну, нужен же один здравомыслящий человек, который сможет управлять строем.

- Ну это точно не про тебя. Ты постоянно сонный ходишь.

- А че еще делать, если этот долбоёб не дает мне выспаться?

- Что?

Ваня ошеломлен. В его голове сразу проносятся все мысли. Сердце разбивается.

- Да ничего. В строй, бля, забейся.

И вот, Иван, с понуро опущенной головой идет на свое место в строю. Очередной поток мыслей, разочарований и боли захватывает его полностью. Кажется, мир вокруг исчез. Неужели всё, что было когда-то между ними, лишь фальшь? Неужели он его не любит, да и не любил никогда, наверное... И вот парень, почти что утонувший в пучине тоски и щемящей грудь боли, снова ощущает нежное прикосновение к плечу.

- Вань, спишь что ли? Да что это с тобой?

Белорусы всегда слыли добрыми и заботливыми, вот и голос Адамовича наполнен такой обеспокоенностью... В нем слышится столько любви, что Ваня невольно останавливается и смотрит в эти карие глаза, которые наполнены заботой.

- Нет, ничего такого.. Просто плохо стало что-то.

- Так иди в расположение, мы прикроем!

- Да, хорошо, спасибо...

Ваня уже не переживал, что его мог заметить офицер. Да и... если даже заметит, то ничего не скажет, вероятно. Вид у него и правда был ужасен. Лицо бледное, глаза потемнели от горя, и идет он как-то тяжело, еле переставляя ноги. И в таком состоянии он дошел до расположения курса, а затем поднялся на 5 этаж. Ноги как-то самопроизвольно привели его к отдельной комнате, совмещённой с каптеркой, где жил старший прапорщик Каплан. Ваня хотел было уже уйти, но какая-то неведомая сила заставила его приоткрыть дверь и сделать шаг внутрь. В коридоре стоял приятный глазу мрак, и лишь небольшая щель, образовавшаяся в результате приоткрытой двери комнаты старшины, слепила взор. Недолго думая, Ваня резким движением открыл дверь и застыл.

В комнате был небольшой беспорядок, который, в принципе, не мешал проживающему там старшине. На удивление, солнечное утро заглядывало в окно своими игривыми лучами, освещая фигуру прапорщика, сидящего на диване. В столь уютной обстановке он казался еще красивее, но Ваня замер не из-за этого. Его смутило действие, которое совершал товарищ прапорщик, вальяжно развалившись на небольшом диване, занимавшем добрую половину комнаты. Кажется, Антон даже не заметил появление крупного юноши в проходе, поэтому продолжал двигать рукой вверх и вниз по своему члену, издавая при этом сладостные стоны. Он прикрывал глаза от удовольствия, иногда прикусывал губу. Ускорялся и замедлялся, полностью игнорируя Ваню, который всё так же стоял в проходе, боясь пошелохнуться. Он боялся, что спугнет Антона, будто тот лесной олень, готовый убежать от хруста маленькой веточки. Сколько прошло уже времени? Пять минут? Пятнадцать? Ваня наблюдает, как Антон дрочил в прекрасном солнечном свете. Будь парень художником, он бы запечетлел это и повесил на самом видном месте в комнате, но, не являясь им, Ваня просто впитывал каждой клеточкой своего тела происходящее.

Часть 2 (последняя)

В штанах стало тесно. Неудобная военная форма, как же хотелось её снять и присоединиться, но... "А чего я мешкаю", - промелькнуло в мыслях желание Вани, заглушая крики разума, который твердил, что нужно убираться.

Пока мозг не взял контроль над телом, черноволосый юноша направился к Антону, выдавая своё присутствие. Не успел понять Каплан, что кто-то находится в комнате, как холодные, почти что ледяные, пальцы Вани дотронулись до члена прапорщика, а затем, словно хозяин, Ваня полностью обхватил своей ладонью его половой орган.

Антон дернулся, но почти тут же обмяк под нежными движениями крепкой и большой руки. Они были куда увереннее и приятнее, как бы показывая, какой большой опыт скрывается за этой невинной на вид мордашкой. В голове у Антона пролетали различные грязные мыслишки, от чего тот заводился еще больше. Это можно было понять по усиленным стонам, которые становились всё соблазняющее и соблазняющее для Вани.

Второй рукой он облокотился на спинку дивана, закрывая солнечный свет, чтобы тот не видел, какие непристойности происходят в комнате... Оставалось только убрать звуки, чтобы внезапно проходящий мимо офицер не заглянул в комнату и не уличил их в грехе. Сразу после этих мыслей, Ваня наклонился ниже, к лицу Антона, и впился, словно хищник, в его губы, заглушая стоны. Лишь хлюпающие звуки и приглушенные возгласы остались, которые уж точно убрать не вариант. Курсант дрочил своему старшине своего курса, целуя при этом его в губы, не позволяя ни сказать что-либо, ни издать этот совращающий до мозга костей стон... Где вы еще можете увидеть такую картину?

Всё продолжалось до тех пор, пока Ваня не почувствовал теплую вязкую жидкость, стекающую по его руке. Только после этого парень оторвался от прапорщика, выпрямляясь в полный рост. Его взгляд потемнел, а в зрачках будто плясали черти. Он игриво улыбнулся, наблюдая за прапорщиком, который со сбившимся дыханием приоткрывал глаза. Лицо его раскраснелось то ли от смущения, то ли от возбуждения, что еще больше завело Ваню. Он, всё так же вызывающе улыбаясь, поднес руку ко рту и облизнул пальцы. Что же им руководило в тот момент? Вероятно, желание завести старшину еще больше, но этого и не требовалось, потому что прапорщик был уже на пределе.

Не говоря ни слова, тот поднялся со стула, обыденно натянул на себя штаны и подошел вплотную к Ване. К тому времени тот уже обтер руку об висящее на шкафу полотенце, потому стоял в своей привычно манере с непристрастным выражением лица. Лишь легкий румянец выдавал его смущение, но, кажется, Ваню это вовсе не волновало. Всеми силами он пытался скрывать весь спектр эмоций и чувств, которые находились сейчас в нём. Ваня смотрел на лицо старшины, и думал о том, что же в этом парне его так возбуждало - Антон не был смазливым, не имел раскачанного тела, хотя неспортивным его назвать было нельзя - что то неуловимо мужское все-же исходило от каждой клетки его тела, и возбуждало Ваню намного сильнее, чем хваленые стандарты мужской красоты.

- Знаешь, после этого я сразу вспоминаю нашу первую ночь, проведенную вместе... - протянул Каплан, прикладывая свою руку к выпирающему бугорку в области паха Цагоева.

- Это стоило бы забыть, но каждый раз, засыпая, я вспоминаю твоё выражение лица, когда ты, Цагоев, извивался под моими руками, умоляя продолжить. Это отпечаталось в моем сознании раз и навсегда. Я помню даже запах, исходящий тогда от твоего сильного мускулистого тела. Иронично, конечно, что такой сильный и большой парень прогибается под кого-то, кто в общем-то слабее него физически, да?

Ваня покраснел от кончиков пальцев до кончиков ушей. Конечно, он вспоминал это... Точно так же, как и Антон, каждую ночь. Думал, прокручивал, представлял. Это помогало расслабиться. Это приносило удовольствие. Но другим людям он бы никогда не признался в столь стыдном деянии. И слышать это вот так, когда говорят об этом, глядя прямо в душу... Хотелось стыдливо опустить глаза в пол, навсегда стирая из памяти эту блаженную ночь. Но вместо этого Ваня, собрав всю свою силу в кулак, нагло посмотрел на старшину сверху вниз за счёт своего роста и, недобро ухмыльнувшись, вцепился пальцами в его плечо. Внутренняя граница стерлась.

- Знаешь, милый, я могу не только прогибаться, но и прогибать.

С этими словами юноша резко развернул прапорщика к себе спиной и прижал к своему паху упругую задницу. Член, уже давно отвердевший от похотливых мыслей настолько сильно уперся в Антона, что тот от некоторой неожиданности вскрикнул.

- Неужели ты думаешь, товарищ старший прапорщик, что я, словно последний пидор, буду постоянно прогибаться под тебя?

После этих слов в глазах Вани вспыхнула искра. Он был похож на зверя, долгое время заточенного в клетке и наконец выбравшегося на волю. Он пустил своих похотливых демонов наружу, совершенно не сдерживая их проявление.

- Как же ты ошибаешься... - с этими словами руки парня опустились на член прапорщика, сжимая его несколько сильнее, чем требовалось. Второй рукой Вася придерживал Антона за горло, чтобы тот не рыпался, и всё так же сильно прилегал к его возбужденному телу. Поначалу Антон пытался сопротивляться, но смысла в этом не было. Оппонент явно превосходил его по физической силе, а сейчас в комнате и моральная давка возросла. "В него вселился кто-то? Что происходит? Неужели его большой и мускулистый, но такой по-ребячески милый и наивный Ваня на самом деле такой..."

Мысли неслись безобразным потоком в его голове с огромной скорость, но все они в одно мгновение пропали, когда юноша как-то слишком по- хозяйски начал то сжимать, то поглаживать член, повторяя всё то же самое с горлом прапорщика. О да, в этот момент пропадут все мысли. Останутся лишь инстинкты. Животные инстинкты. Граница между ними стерлась, остались лишь два молодых парня, страстно желающих секса. Именно это заставило Антона издать ещё один стон, намного громче предыдущего, прильнуть к Васе настолько близко, что, кажется, между ними совершенно не осталось даже миллиметра свободного пространства, и, словно кошка, потереться своими бедрами о промежность курсанта.

- Неужели это тебе так сильно нравится? - издевательски поинтересовался Ваня, убирая руку с члена Антона.

Хотел было Антон возмутиться, попросить продолжить, как юноша приспустил свободной рукой свои штаны, убирая лишний слой ткани и оставляя лишь небольшую преграду в виде серых трусов. Они были достаточно тонкими, поэтому Антон уже мог ощущать легкую вибрацию, которая исходила от возбужденного и знатно увеличевшегося в размере полового органа. После этого быстрым движением руки Ваня повторил то же самое действие с прапорщиком, но, в отличии от юноши, Антон остался нагим, полностью обнажая весь свой потенциал. Курсант подтолкнул своего командира к столу, заставляя последнего полностью лечь на предмет интерьера подкаченной грудью, выставляя вперед круглые ягодицы, по которым в эту же секунду прилетел громкий и болезненный шлепок. Вскрик, наполненный возбуждёнием и болью, разнёсся по комнате, заполняя собой каждый уголок комнаты.

- А вот это уже не очень хорошо, - протянул Ваня, положив обратно руку на член Антона - Кажется, ты слишком громкий...

С этими словами курсант стянул с себя трусы и, сформировав из них что-то на подобии комка, запихал прапорщику в рот. Тот промычал что-то неразборчивое, за что в эту же секунду получил второй шлепок по заднице. Он зажмурился, выгибаясь в спине ещё больше. Ему определённо это нравилось, он хотел продолжения, поэтому, уже без всякого стыда своими действиями молил о продолжении.

Ваню просить долго не пришлось, он и сам уже был на взводе, потому, положив одну руку на спину, как бы придерживая прапорщика в одном положении, а второй по-свойски распоряжаясь в паховой области, поглаживая и сжимая член, юноша резким движением вошёл в Антона. Это произошло без смазки, принося вдвойне болезненные ощущения. Боль от жёсткого вторжения двадцатисантиметрового члена ещё больше возбудила Антона, и он поддался своими бедрами навстречу, всё так же скуля и мыча от удовольствия, которое доставляли ему крупный аппарат Вани внутри и крупная рука в паховой области, то нежно гладящая, то грубо сжимающая его член. Резкие и грубые толчки смешивались с нежными и медленными, входить стало намного легче. В комнате стало жарко и душно. Скулёж смешивался с приглушенными стонами парня. Ноги прапорщика подгибались, от чего Антон терял равновесие, но крепкая рука Вани не давала ему упасть, придерживая того за бедра.

Ваня ебал Антона как последнюю шлюху, щедро награждая того потоком мата вперемешку с ударами по спине и шлепками по ягодицам, от чего и спина и задница уже алели. Большой член кавказца хорошо растянул очко своего партнёра, которое превратилось в хлюпающую дырку. Они будто поменялись местами, и уже сам прапорщик корчился в его мускулистых руках, умоляя его быть жёстче и быстрее. Время будто замедлилось, стало вязким и густым, оставляя двух людей, поддавшихся соблазну. Никого и ничего не существовало для них ровно до того момента, как дверь в комнату открылась и на пороге показался кучерявый парнишка.

страницы [1] [2]