Нахальные скромницы в спорте. Часть 4

Голышом, схватив полотенце, бегу в душ. Второпях поворачиваю краник и оказываюсь под струёй холодной воды. Бррр! А ведь хотел только член помыть. Поздно. Придётся полностью.

Закончив, возвращаюсь в номер. Вот это облом! Она спит на моей кровати, отвернувшись к стенке. Улеглась на левом боку, выставив попку, так, что совсем не осталось свободного места. Выбора нет, и мне приходится, выключив свет, укладываться на другой.

Возбуждение от минета, холодная вода и обломанная надежда на продолжение, сделали своё дело. Ворочаюсь с боку на бок, под аккомпанемент пружин, сопя и пытаясь устроиться поудобнее.

— Заткнись и спи!  — Слышится её раздражённый голос.  — Не то я тебя прибью!

Обидно! Но полежать спокойно удаётся минут пять. Только снова скрипнула кровать, как послышалось:

— Фиг с тобой, ложись ко мне. Горе ты моё.  — Уже не так сердито.  — Может, хоть, спинку мне погреешь.

Перелетаю к ней, но места совсем мало и приходится прижаться к ней покрепче, уперевшись в соблазнительно выставленную попку. Похоже без трусиков

— Ой! Котик, ты мокрый и холодный!  — Шёпотом, поворачиваясь ко мне всем телом.  — Кто кого будет согревать?

— Только без рук и поцелуйчиков!  — Пресекает она мою попытку обнять.  — Мама говорит, что на первом свидании приличная девушка не целуется!

— А папа?

— А папки у нас нет.  — С грустью в голосе.  — Выгнали.

— За что?

В ответ молчание и тихий вздох. Может засыпает? Нет, заёрзала, закинув на меня ногу и тронув рукой мокрые волосы. Погладила.

— Ты не думай, я вообще-то очень стеснительная, сексом не занималась и в рот не брала никогда.  — Короткий смешок и продолжила.  — До тебя. Насмотрелась на этих... Нинка, вашему мужику, два раза сосала. А он её и в попу, и в... как обычно. Как животное. Слюной всю закапал. Чуть сиськи, своими лапищами, не оторвал. Завтра, вся в синяках будет.

— Ты был прав. Он ей, ещё в городе понравился. Такой сильный, здоровый и серьёзный парень.  — Коротко вздохнула, перебирая мои волосы.  — Не то что ты. Геракл сушёный. Спишь?

— Нет! Вот сейчас обидно было.

Начиная злиться, на странные перепады настроения и что обращается как с маленьким. То минет спонтанный, то руками не трогать. А хочется!

— Так за что, папку, нагнали-то?

— Ты ведь, никому не расскажешь?  — Придвинув вплотную лицо и щекоча дыханием мою щёку.  — Мама застукала, когда он меня купал.

— И что такого? Меня тоже купали. Правда раньше. Когда мелкий был.

Опять тяжело вздохнула, приподнялась на локте, нависнув надо мной.

— Ну, ты тормоз! Одно дело мальчик, а другое девочка.  — Помолчала немного и продолжила скороговоркой.  — Мама запретила, а он продолжал. Я уже всё понимала. Мне нравилось. Он просил никому не говорить. Такие руки нежные.

Приблизила лицо, пытаясь в темноте, рассмотреть мою реакцию. Увидев недоумение и усмешку — типа ну и что?  — взяла мою руку и поднесла к своей груди.

— Чувствуешь?

— Что?  — Под моей ладонью, практически пусто. Только чуть торчит горошинка соска.

— Как я возбуждаюсь, как сердце стучит. Даже сейчас, когда просто вспоминаю его.

— 

Угу...

Откинулась на кровать. Молчит. Слышно только сопение.

— Мне было немного стыдно, от его прикосновений, но хотелось повторить это вновь и вновь. Ведь становилось так приятно.

Вот чего она ждёт от меня, рассказывая эту историю!? Сочувствия или повторения тех ощущений. Моя ладонь у неё на груди, а пальцы цепляют сосочки... Они постепенно напрягаются и твердеют... Цепляю их всё чаще... Ловлю их между пальцев... Такие твёрдые, такие нежные... Наконец, смог помять их в своё удовольствие, небольшие тугие холмики, торчащие к потолку. Она пытается убрать мою руку, поворачиваясь ко мне спиной.

Нет. Показалось. Просто положила свою сверху. Поворачиваюсь вслед за ней на бок. Хочется поцеловать, сначала эту нежную шейку, потом ушки. Хочется, чтобы наши губы сминались, лаская друг друга. Но вспоминаю, что "на первом свидании приличная девушка не целуется" и "погреть спинку".

— Это что за штучка обожгла мне попу.  — Шёпотом. Вздрогнув от прикосновения горячего члена к холодному полупопию.

Недолго думая, ещё сильнее прижимаюсь к ней, продолжая рисовать пальцем круги вокруг набухших сосков. Мой маленький стручок, явно просыпается, протискиваясь и прокладывая себе путь природной смазкой, от прохладной попки к горячему междуножию. Как здесь жарко!

Да ещё она, начала потихоньку поигрывать ягодицами, то расслабляя, то напрягая их. То пуская, то тормозя, возбуждающее движение пульсирующего желанием, скользкого члена, между половинками попки.

Дыхание сбивалось, от её ритмичных движений. Не открывая глаз, рукой скользнул с груди, с твердо упершегося в ладонь соска, вниз, к животику. Ниже. Ух ты! Как здесь влажненько! На мгновение замерев, крепко прижал ладонь к её щелочке, проваливаясь пальцем в глубину.

— Ооох.  — Тихий, как стон и движение бёдрами, навстречу моей руке.  — Что ты делаешь...

Член выскользнул из своего уютного гнёздышка, но тут же уперся прямо в анус. Её попка инстинктивно сжалась, защищаясь. Но смазки уже настолько много, что легко скользнул назад, ко входу.

— Ааах.  — Замерев, между двух огней.  — Подожди! Пожалуйста, пожалуйста...

Но я, и не торопился. Хотя голова шла кругом от желания. Нащупал фасолинку клитора, подразнил, поиграл. Бережно потёр, влажным от её соков пальцем. Продолжил головкой члена. Лёгкими касаниями, толчками и тычками на входе, словно целуя её между нижних губок. Горячих и влажных. Чмок, чмок.

— Пожалуйста, пожалуйста... Нет!  — А сама, опершись одной рукой в стену, другой прижимает меня к себе, нетерпеливо елозит бедрами, словно стараясь насадиться на член, упёршийся в преграду. Выгибаясь, прижимаясь все сильнее, то к пальцу, то подмахивая попкой при входе, пытается впустить в себя головку.

Ох!!! Вместо того, чтобы впустить меня, она выпустила ноготки, вцепившись в мою ягодицу, что помогло моментально снять возбуждение. Член замер, уткнувшись в желанный вход, замер на мгновение, и вышел... Обхватив руками, повернул её к себе лицом.

— Ты чего?

— Прости, прости... Мне нельзя туда.  — Мутный взгляд, закушенная губа и шёпот.  — Мама убьёт, когда узнает.

— Что узнает?

— Если... когда... ну, я не девочка.  — Внезапно, решительно оседлала, перекинув ногу через меня. Одной рукой опёрлась за бедро, а второй прижала 

мою ладонь к дырочке попки.  — Давай попробуем. Сюда можно.

Под пальцами, пульсируя, упруго дышит колечко ануса, а возбуждение так велико, что мне всё равно в какую дырку. Да меня в общем и не спрашивают. Стиснув рукой, стоящий колом член, она, неумело пытается вставить, подаваясь на него попкой. Медленно вминая в теплую, мягкую плоть. Не выходит. Начинаю ей помогать, перехватив своей, а она направляет. Нет. Не получается! Узенькая, тренированная попка девушки оказалась сильнее. Даже совместными усилиями, вставить не удалось.

— Всё, хватит!

— Нет-нет, давай ещё попробуем!  — Потребовала, всё ещё лёжа на мне и тяжело дыша.  — Ведь почти получилось...

Аккуратно приподняв, я снял её с себя и уложил рядом, на кровать. Поняв, что продолжения кина не будет, она как-то неуверенно улыбнулась, вздохнула и обхватив обеими руками, прижалась ко мне. Г у г л и   "c e ф a н   р а с с к а з ы"  и читай больше.

— Злишься на меня? Знаешь, наверное, ты прав. У меня ведь нет никакого опыта в этом.

— Ну теперь-то чего. Давай спать.  — Конечно злюсь! Только не знаю на кого больше — на неё или на себя. Ведь зарекался связываться с аналом.

Взмокнув от бесплодных усилий, мы, уставшие, лежали рядом. Только немного успокоившись, когда схлынуло возбуждение, я вспомнил о необходимости смазки и смене позы. Хреновый, из меня, анальный дефлоратор.

Вдруг, почувствовав влагу на своём плече, повернулся к ней и увидел повисшие на ресницах слезинки. Обнял её покрепче, и это словно прорвало едва сдерживаемую плотину. Слезы ручьем хлынули из глаз. Секунда, и она уже взахлеб рыдала, прижавшись ко мне. Было непонятно, на что она обиделась, но ни о чем не спрашивал, лишь вопросительно посмотрел в мокрые глаза.

— Месячные скоро...  — Криво улыбнулась она, выплакавшись всласть.

— У меня тоже, теперь месяц не встанет.  — Думая поддержать, но не совсем понимая, о чём идёт речь.  — Член гудит, словно я им гвозди заколачивал. Все болит как... Попка, у самой—то, наверное, тоже?

— Всё-таки ты дурак! Как и все парни.  — Мгновенно перейдя от слёз к ругани.  — Месячные длятся неделю, тупица. Вот сразу после них, мне можно будет... Если мама разрешит.

Девчонки вообще-то странные создания, а я, в вопросах их физиологии и подавно профан. Нет, я слышал про месячные, но так — краем уха. Старался держаться уверенно, но в глубине души пребывал в такой растерянности, что и словами не передать! А тут ещё маму приплела...

— Мама разрешит?

— Ну да! У нас полностью открытые и доверительные отношения. По чесноку! Она делится всем со мной, а я с ней. Секретов, друг от друга, никогда не было.

Обалдеть! Вот это да! Так она, и про сегодняшнее расскажет! Совсем запутавшись в своих мыслях и чувствах, не смог найти достойного ответа. «Ладно, промолчу, может, за умного сойду... » — подумал про себя, погружаясь в глубокий сон.

Проснулся, разбуженный ярким утренним солнцем, светившим в лицо. Потянувшись понял, что ни фига не выспался, а рядом, на кровати, лежит, посапывая девушка. Решив не будить, осторожно встал, потихоньку оделся и взяв полотенце, вышел из комнаты.

Прохладная вода в 

душе, взбодрила и подняла настроение, разогнав остатки сна. Жизнь прекрасна и удивительна! Проснись и пой! Уже подходя к нашему номеру, услышал шум, а открыв дверь вообще охренел.

Мой товарищ по комнате и одноклубник Ислам, придавив всей массой, взгромоздился на мою новую подружку. Сам в трениках, и даже тапки не снял, а бедняжка голышом, пытаясь отбиваться — но куда там! Девяносто кило тренированных мышц, уже распяли её на кровати, раздвинув ноги.

— Ислам, ты что делаешь! Это моя девушка!

— Пошёл нах...  — Коротко и доходчиво. И дикий взгляд, самца во время гона.

Я так понимаю, что уговорами его не пронять. Просовываю свою руку, под его правое плечо, взявшись за запястье второй, лежащей на затылке Ислама, и с грохотом переворачиваю на пол. Приём называется Нельсон. Минимум усилий, максимум результата. Но это не всё. Г y г л и   "с е ф a н   р a c c к a з ы"   и читай полностью.

С рычанием раненного зверя, он, поднявшись на ноги, кидается на меня. Всё это, мы тысячу раз отрабатывали на тренировках. И вот опять. Присев, прохожу под его руки и в момент контакта, чуть наклонившись, не разгибаясь, вращаюсь на месте. Называется "вертушка". Когда такое происходит в зале, на матах, то слышен просто шлепок. Но удар с размаха, тяжёлого тела о деревянный пол, да ещё с высоты роста — это нечто! Такой грохот, что вся мебель подпрыгнула.

В продолжение, провожу ещё пару Нельсонов, не давая подняться, практически выкатив его, как колесо, из комнаты в коридор. Последним, следует удушающий, пока он не попросил пощады, постучав по полу.

— Это моя девушка! Понял!

— Угу.  — Хрипит в ответ, держась за горло.

— Иди отсюда!  — С трудом поднявшись, он, уходя, ковыляет по коридору.

Возвращаюсь в комнату, где на кровати, вжавшись в угол, со скрещёнными на груди руками, стоит девушка. Чёрные волосы в беспорядке и круглые от испуга глаза, на бледном лице с закушенной нижней губой.

— Ты как?

— Я... я, испугалась!  — Оторвав от груди, сжатые в кулаки ладошки, тянет их ко мне.  — А он... он где?

— Ушёл.  — Помогая спуститься на пол и подавая одежду.  — Одевайся. Такой грохот был, что, наверное, перебудили всех.

Пока она одевается, пытаюсь застелить кровать и обращаю внимание на мокрое пятно посередине. Свежее. Обернувшись, вижу, как девушка полотенцем вытирает промежность и ноги. Заметив мой удивлённый взгляд, покраснела.

— Я испугалась!  — Бедняжку, всё ещё бьёт нервная дрожь, мешая попасть в рукава кофты.  — Страшно было очень.

Да уж! Наверно сильно перепугалась. Помогаю одеться. Выглядываю в коридор — пусто. Надо же, какой крепкий сон у народа! Показываю, что путь свободен и моя ночная подруга, почти бегом уходит к себе.

Через пару часов, во время завтрака, она даже не смотрит в мою сторону. Сидит с другими девчонками и что-то весело обсуждает. Наверное, мою ночную неудачу. А может Ислама. Смеётся! Дружный стук ложек и вилок о посуду, прерывается объявлением, что после обеда, автобус заберёт оставшихся спортсменов в город. Всё, спортивные сборы закончены. Скоро предстоят городские соревнования.

За неделю интенсивных тренировок, ночное происшествие, почти стёрлось из памяти.  

Тем более, что мне предстояло выступать не в своей весовой категории, а в следующей — во втором легчайшем весе. Тренер сказал, что у нас там пусто, а для зачёта нужен человек. Разница всего в три кило, но это три кило мышц.

В моём весе, шесть соперников и предстоит схватка с каждым. По два поединка в день. Трудно и физически и морально. Даёт себя знать и предстартовое волнение. На третий день, уже в финале, замечаю на трибуне девчонку со сборов, показывающую на меня какой-то женщине.

Сразу вспомнилась угроза, рассказать всё маме и "если мама разрешит". От мандража, зевнул бросок и проигрываю схватку по очкам — у меня третье место, но тренер доволен. Переодевшись, пошёл посмотреть последний поединок у тяжей. Там всего два человека и Ислам легко побеждает какого-то жирняка. Чистое туше, после пары минут сопения и толкотни на ковре. Ищи через Яндекс "сефан рассказы" и читай без регистрации.

— Поздравляем с третьим местом!  — Так увлёкся происходящем на ковре, что не заметил, как подошла девчонка с незнакомой женщиной.  — Ты, дружок, молодец! Не ожидала от тебя такой прыти.

— Это моя мама Вика. Виктория Алексеевна.

— Да я уж догадался.  — С опаской разглядывая, брюнетку приятной наружности, с зелёными глазами, среднего роста, чуть выше меня и достаточно красивой фигурой. Довершает картину, вполне приличный бюст, тонкая талия и пухленькие, аккуратные бедра.  — Вы похожи.

— Какой красавец!  — Удивлённый таким комплиментом, поднимаю глаза на Вику и слышу продолжение.  — Вон тот курчавый парень. Смотри какие мускулы!

— Мам, это тот урод, про которого я тебе рассказывала.

— Ну надо же! А с виду такой милый. Как обидно! Да ты герой, справиться с такой горой мышц.  — Ну, это уже относится ко мне.  — Он втрое больше тебя!

— Ну, что дети, отойдём, поговорим.

— Мам, ты обещала...

— Да милая, я помню.  — Взяв меня под локоть, ведёт в сторонку.  — Буквально на пару слов.

— Ты знаешь, как зовут мою дочь?

— Нет.

— Что! Да вы совсем охренели! Поганец мелкий.  — Вижу, как багровеет от злости её лицо и с силой сжимает рукой мой бицепс.  — Трахаешь девушку, и даже имя не спросил!?

— Нет.  — Значит всё-таки рассказала.

— Мам, пожалуйста!  — Вмешивается девушка, видя нарастающее напряжение между нами.

— Да, да милая! Всё хорошо!  — Повернувшись к дочке. Затем зашипела, мне на ушко.  — Так вот, Людмила её зовут, что в переводе с латыни означает «свет». Хочу, чтобы у неё в жизни всё было светлое, доброе. Чтобы счастлива была. Ты понял! Назар!

— Угу!  — Блин, а моё имя откуда знает?

— Сейчас пойдём к нам, и за чаем, спокойно всё обсудим.

Подзывает дочку, и мы втроём, под ручку — мама посередине — идём к ним в гости. Хотя большого желания у меня нет, но отмазку придумать не успеваю. Мы уже пришли.

Большая, четырёхкомнатная квартира в хрущёвке, неплохо обставлена. В зале стоит пианино, шкафы с книгами и посудой, стол, стулья, большой диван напротив телевизора. Хозяйки быстро, в четыре руки, накрыли на стол. Разлили чай по чашкам. Сижу на стуле 

и напряжённо жду неприятного разговора. Но всё оказывается не так плохо.

— Ну чтож, ребятки, раз у вас такая любовь, можете встречаться здесь. Это лучше, чем по подворотням шляться.  — Мама, сразу взяла быка за рога, а если образно — то меня за член.  — Только одно условие — целку моей девочке не ломать! Можешь в рот давать, в жопу долбить, но, чтобы девочкой осталась.

— Мама!

— Чего, мама! Тебе ещё учиться и учиться.  — Взвилась она.  — Школу, институт оканчивать. А если забеременеешь!?

— Ты хоть понял, что от тебя требуется?  — Это, уже вопрос ко мне.

— Я её в попу не долбил. Нет!

— Как нет! Людмила, ну-ка выйди! На улице постой!

Дождавшись, когда дочь выйдет, закрыла дверь на ключ. Сев за стол, крупными глотками, выпила уже остывший чай.

— Так, значит, насчёт попы она соврала?

— Да.

— Это ты не захотел,  — с нервным смешком,  — или как?

— Не получилось.  — Не хочется подводить девчонку, но и врать тоже.  — Попка маленькая, да мне и не нравится. Туда. Потом болит. Член.

— А что, был опыт?  — Со всё возрастающим интересом, интересуется мама, сверля меня взглядом.  — Судя по рассказу дочи, она у тебя не первая?

— Нет!  — Вот, блин горелый, проговорился!

— Ну ка, протяни мне руки.  — Внимательно осмотрела, покрутила.  — Большие, как у породистого щенка лапы. Под борцовским трико, я видела, тоже хозяйство не мелкое. Назарчик, прошу, поосторожнее будь с ней. Не порви...

Сжала мои кисти, заискивающе заглядывая в глаза. Её руки странно притягивали к себе. Такие прохладные, гладкие на ощупь и мягкие, утопали в моих. Заметил, что на внутренней поверхности предплечья, ближе к запястью, белеет небольшой шрам. Погладил его большим пальцем, а она, не отбирая ладошки, посмотрела с благодарностью.

— Это след от моей бурной, глупой, молодости.  — Тяжело вздохнула, продолжая держать за руки.  — Не хочу, чтобы такие отметины были и у Люды. А она пригрозила порезать вены, если я запрещу вам встречаться.

— У нас, всегда были чудесные отношения в семье.  — Продолжила, как бы обдумывая слова, после небольшой паузы.  — Правда, я всё время на работе пропадала. Поэтому, насчет половых отношений, просветил её отец, но она мне всё рассказывала. Советовалась, когда знакомилась с мальчиками. Знала, что я не накажу, а поддержу. Постараюсь понять. Сделаю всё, чтобы помочь и уберечь. Ведь вокруг столько хищников, рыскающих в поисках свежей девчатины! Характер у нее, правда не подарок. Иногда ругались, но быстро мирились. Обещала, что до восемнадцати свою девственность сохранит.

Я понимаю, что весь этот рассказ, нанизывается, как бусинка к бусинке, на нить просьбы ко мне — быть добрее к её дочке. Слова, скачут от картинки к картинке, как будто что-то объясняя, но реальность не такова, а прямо противоположна. Ведь Виктория Алексеевна, в свои тридцать, как я думаю, ещё вполне аппетитная женщина. И даже очень красивая. И относится ко мне по-особенному. И не сюсюкается, как с ребенком. И вполне даже серьезно разговаривает со мной.

Заметив, что я продолжаю гладить 

её руки, удивлённо вскинула голову. Недоумённо, округлив зелёные глаза, посмотрела на меня с подозрением.

— Как вас понять, молодой человек!? Любите постарше и погорячее!?

— Угу!

— Надо же! Я тут перед ним распинаюсь, а он на меня засмотрелся!  — Смотрит решительно и зло. Видно, что выбирать слова не намерена.  — А мне вот совсем не нравится то, что я перед собой вижу. Ты, темноволосый, худенький, узкоплечий, с тонкой шеей, да ещё воняющий потом задрот! И что в тебе нашла моя дочь!

Это что у них, семейное что-ли! Охота было, оскорбления выслушивать! Я так понимаю, что аудиенция окончена и пытаюсь встать.

— Ты что делаешь!? Сидеть!  — Вцепилась в руки и не отпускает.  — Я ещё с тобой не закончила. Жаль, но у моей дурочки в голове сплошная романтика и розовые девчачьи мечты. А судя по твоему поведению, технически, ты уже не мальчик... Может оно и к лучшему, что рядом с ней, будет опытный парень, который сможет многому обучить.

— Нет!

— Что значит нет! До встречи с тобой, Люда была совсем другая. Легкая, веселая, беззаботная. А сейчас замкнулась, начала грубить. Совсем недавно, она была самой обычной девочкой в переходном возрасте, когда нескладный подросток превращается в женщину. На моих глазах, округлились её попка, появились груди, а затем, первые менструации, неспокойные сексуальные сны и желания.

— Нет! Нет там ни сисек, ни жо... попы!  — Утомленный долгими разговорами, искоса поглядываю на её грудь в кружевном бюстгальтере, выглядывающую из-под бежевой блузки.

Как я устал и вымотался за последнюю неделю с тяжёлыми тренировками и проигрышем схватки на соревнованиях. А тут ещё это! Совсем нет настроения продолжать дискуссию.

— Что, засмотрелся?  — Заметив мой взгляд, внезапно покраснела.  — Я мать одиночка и ради дочки на всё готова.

Чуть одёрнув юбку, оголила шикарные бёдра и красивые ножки, в изящных чулках с кружевными резинками. Внезапно став такой молоденькой и невинной, с пунцовыми от стыда щёчками. И такой близкой и доступной.

— Уже год, как я никому этого позволяю... Это, как награда... Если у тебя и Люды всё будет хорошо... Если нет, то нет...

— Да!  — Какая женщина! Похоже сейчас она предложила мне себя. В обмен на продолжения отношений с дочкой. Или нет?

— Может это и ошибка, но я никогда не ругала себя за ошибки.  — Она слегка запнулась, пытаясь сформулировать, как обойти скользкую тему.  — Попробуем один раз, а потом посмотрим — стоит ли повторять. У Людмилы занятия по музыке с репетитором с трёх до пяти дня в воскресенье. Сможешь?

— Да!

— И держи язык за зубами о нашей договорённости!