Сделка. Часть 3

На следующей неделе я вылетел в Чикаго для окончательного подписания контракта с GECC и TSA. Я прибыл во вторник утром и сразу прошел в зал заседаний для проведения презентаций. Обе компании были представлены их основными акционерами и руководящими командами.

Презентации руководителей отделов продолжались весь день, а окончательное подписание контракта состоялось в четыре. Для запечатления мероприятия был приглашен фотограф.

После этого мы разошлись только для того, чтобы снова собраться в семь в ресторанном комплексе под названием "Уиндемир" в приватном зале для приемов на ужин из пяти блюд. Нас было почти тридцать пять человек. Некоторые из руководителей высшего звена и акционеров привели с собой своих жен, но большинство были одиноки. Ребекку неоднократно поздравляли Большие мальчики, и она была на волне восхищения.

После ужина я оказался один на просторном балконе, откуда открывался вид на Луп и продолжающееся господство Уиллис Тауэр. В руке у меня был довольно большой "Джонни Уокер Блю", когда Ребекка подкралась сзади и обняла меня.

— Привет, босс.  — Она уже была навеселе.

— Реб, ты на взводе, девочка моя.  — Я был несколько обеспокоен. Очевидно, весь стресс и поздние ночи, предшествовавшие финальному подписанию, привели к тому, что она слишком сильно распустила волосы.

— Ах, но разве я твоя девушка?  — Она развернула меня так, чтобы я оказался лицом к ней. Она прижалась ко мне всем телом, а её губы нашли мои, и мы целовались долго и страстно. Она отстранилась раньше, чем я хотел.  — Итак, ты взял анальную вишенку Шеннон и купил ей украшения.  — Она выглядела несколько удивленной, когда искала ответы на моем лице.  — Господи Иисусе, неужели между вами двумя не было ничего святого.

— Боюсь, виновен по всем пунктам обвинения.  — Никогда не извиняйся, никогда ничего не объясняй — это был хороший девиз в определенных обстоятельствах, и я думаю, что этот подходит.

— Я рада,  — она прижалась ко мне, и её руки обвились вокруг моей шеи, а ладони ласкали мой затылок. Мы снова поцеловались.  — Могу ли я надеяться, что в моем будущем могут быть украшения?  — Она вопросительно выгнула бровь.

— Ребекка,  — улыбнулся я.  — С учетом твоей зарплаты и бонусов ты можешь позволить себе все, что захочешь.  — Указал я.

— Ах, но это не одно и то же.  — надулась она.  — Девушка хочет, чтобы ей покупали красивые вещи.  — Она снова томно поцеловала меня.  — Итальянская мода тоже приемлема.

•  •  •

Часть ресторанного комплекса включала в себя небольшой танцевальный зал, и, за исключением некоторых из нашей компании, которые рано извинились и разошлись по домам, остальные оказались там, чтобы закончить вечер пробежкой по танцполу. Там уже собралась небольшая толпа не из нашей группы, занимающаяся своими делами. Даже несколько одиноких парней тридцати-сорока лет, ищущих подруг.

Музыка звучала вживую от группы из трех человек, игравшей эстрадную музыку, в основном Фрэнка, Дина и немного Бинга. Танцы были старомодными и медленными. Некоторые пары просто ходили, держась за своих партнеров, в то время как другие, в основном люди старше 

50-х и 60-х, делали настоящие движения. Я стоял возле бара, потягивая джин-мартини и наблюдая за происходящим на танцполе, когда мисс Дю През бочком подошла ко мне.

— Мистер Тейлор!

— Пожалуйста, зовите меня Эрик, мисс Дю През.

— Пожалуйста, зовите меня Эльза, Эрик,  — Она кивнула в сторону танцпола,  — Ты пригласишь меня покружиться, Эрик?  — Я согласился, и хотя моим лучшим танцем был вальс или что-то, во что я мог бы переделать вальс, она была непревзойденной танцовщицей и заставила меня хорошо выглядеть.

Она была дуайеном искусств и филантропом, поддерживая ряд благотворительных организаций, включая приюты для животных, подвергшихся жестокому обращению. Она также была главным спонсором заповедника диких птиц и твердо верила в центристскую политику, поддерживая позиции кандидата, а не партии. Она была либо в новостях, либо на страницах модных журналов. Г у г л и   "c e ф a н   р а с с к а з ы"  и читай больше.

Мы танцевали и разговаривали. Я узнал, что её муж был одним из последних промышленников старого образца, который умер в возрасте шестидесяти двух лет от обширного инфаркта миокарда в 2004 году. Ей тогда было 34. Все думали, что она привлекательна, достойная жена, но она сказала, что была по уши влюблена в него. Его дети от первого брака оспорили завещание, и в конце концов она согласилась уйти, получив всего пятнадцать миллионов долларов.

Она начала инвестировать в бизнес людей, которых знала и которым доверяла. Первой была старая школьная подруга, которая хотела открыть небольшой салон красоты, предлагая домохозяйкам из среднего класса почувствовать вкус светской жизни по ценам, которые они могли себе позволить. Она приобрела пятидесятипроцентную долю на деньги, которые не вкладывала в долгосрочные инвестиции, и обеспечила помещение, мебельное оборудование и все остальное. Изначально они не могли позволить себе платить зарплату большому количеству сотрудников, поэтому начали с одного парикмахера и обзванивали местные колледжи в поисках студентов в сфере красоты, предлагая им низкую зарплату, но практический опыт. Вскоре у них появились процедуры по уходу за лицом, восковые депиляции, маникюр и педикюр, парная, кабинеты для массажа и ароматерапии, а также раздевалка с душевыми кабинами.

Через год они привезли два швейцарских аппарата для удаления волос для придания гладкости киске — напоминание себе, чтобы сказать девушкам — это сэкономит им много усилий и избавит от высыпаний после бритья. В любом случае, возвращаясь к Эльзе, они дополнили аппараты для депиляции лазерами для перманентной эпиляции. В конце концов, они добавили лазерное омоложение кожи, и так список продолжался. Причина успеха заключалась в том, что они обслуживали ранее неосвоенный рынок по ценам, которые были привлекательны для домохозяек среднего класса, которые принимали профессиональный косметический уход как часть своей ежемесячной рутины.

В течение пяти лет они открыли ещё три салона, а через пять лет — ещё семь в Иллинойсе, Индиане, Айове, Мичигане и Висконсине. Кроме того, её долгосрочные инвестиции также росли, и теперь она владела значительными пакетами акций местных и транснациональных компаний. Её владение акциями привело к тому, что она вошла в совет директоров ряда компаний, включая TSA.

У нее не было 

детей, и она оставалась незамужней, но её видели под руку с губернаторами, судьями Верховного суда и парой спортсменов, но, похоже, она не была привязана к кому-либо надолго.

— Итак, сколько мужчин стучится в твою дверь каждую ночь, чтобы пригласить тебя на свидание, Эльза?  — приподнял я бровь.

— Не так много, как ты мог бы подумать,  — рассмеялась она.  — Трудно быть успешной женщиной и привлекать нужных мужчин. Половина занимается этим из-за денег и образа жизни, а другая половина — просто для отвода глаз.

— Так же, как богатые успешные мужчины и женщины, которых они привлекают,  — ответил я.

Она громко рассмеялась.  — Я знала, что мне нравится твоя честность.

— А как насчет тебя?  — спросила она.  — Женщины стучатся в твою дверь каждую ночь? Г y г л и   "с е ф a н   р a c c к a з ы"   и читай полностью.

— Ну не совсем каждую ночь. На самом деле, вряд ли вообще.  — Признался я.  — Честно говоря, ещё три недели назад я не был с женщиной в течение предыдущих шести месяцев.

Она понимающе кивнула.  — Что ты обо мне думаешь?  — спросила она без обиняков.

— Ты красивая, успешная женщина, которая держит мир за яйца.  — Это было правдой. Она была всем этим.

Она крепче прижала меня к себе, улыбаясь моему итогу.

— Посмотри внимательно, Эрик. Мне сорок восемь, и я богат. Я почти ни от кого не терплю дерьма. Я предпочитаю иметь дело с людьми, которым доверяю. Лично мне сделали подтяжку глаз и шеи. Я делала липосакцию. Я хожу в спортзал по два часа в день, шесть дней в неделю, и я бы променяла все это на хорошего мужчину, которого можно любить и обнимать, и который сделал бы то же самое для меня. Но до тех пор у меня есть бизнес, которым нужно управлять, и люди, которые зависят от меня.

Личная сторона её откровения потрясла меня.  — Зачем ты рассказываешь мне это, Эльза?

— Потому что, во-первых, и не обижайся, я провел расследование в отношении тебя и твоей юридической фирмы, а во-вторых, мне нужно, чтобы ты узнал меня так же хорошо, как я знаю тебя, прежде чем мы ляжем в постель.

— Мы ляжем в постель?

— Да.

Я яростно размышлял, когда песня подходила к концу.  — Ты продаешь салоны красоты по франшизе и хочешь, чтобы юридическая фирма, которой ты доверяешь, взяла на себя как первоначальную, так и текущую юридическую работу?

Наши лица были на расстоянии кончика пальца друг от друга. Наши глаза встретились, а тела плотно прижались. Мы вполне могли оказаться в клинче на боксерском ринге, ожидая следующего удара.

— Я знала, что ты нам подходишь!  — Она крепко прижимала меня к себе, не отпуская, и ждала начала следующей песни.

— Я не уверена насчет гонорара. Не будет ли лучше структура затрат по проектам?  — Переговоры начались, когда мы снова начали кружить по танцполу.

— Это было бы дешевле для единичных или краткосрочных проектов, но для текущей работы это в конечном итоге обошлось бы дороже, и ты всегда была бы в конце очереди.  — Возразил я. Мы танцевали 

по комнате, но сосредоточились исключительно на переговорах.

— Хорошо, но я бы ожидала, что пересчет всех оплачиваемых часов в сравнении со стоимостью удержания и неиспользованных часов удержания будет автоматически перенесен на новый месяц.

— Согласен.

— Согласна.  — улыбнулась она.

— Итак, двадцать четыре месяца?

— Двенадцать.  — Возразила она.

— Двадцать четыре с ежеквартальными обзорами.

— С оговорками о невыполнении обязательств.

— И поощрительными бонусами.

— Сделка.

— Договорились.

Она наклонилась и поцеловала меня в щеку на танцполе у всех на глазах. Сверкнула вспышка фотоаппарата.

— Попроси своих людей организовать встречу с моими людьми.  — Она вбила номер своего офиса в мой телефон, и сохранила его под названием Эльза — Suburban Goddess, название своей компании, и ушла.

•  •  •

Я пошел искать Ребекку, чтобы сообщить ей хорошие новости. Она стояла у стойки бара, пила текилу с четырьмя парнями и выглядела разбитой. Ищи через Яндекс "сефан рассказы" и читай без регистрации.

— Присоединяйся к нам,  — крикнула она, заметив меня.  — Время текилы.

Я подошел и взял её за руку.  — Хватит алкоголя, пожелай спокойной ночи.

У двух парней был хищный вид, и они попытались встать между нами.

— Кто ты, парень?  — сказал первый.

— Она может решать сама.  — добавил второй.

После событий двух предыдущих выходных с Рэем Холлисом у меня ни хрена не было настроения. Мой жесткий кожаный ботинок попал первому засранцу по колену, и он с воплем рухнул на землю. Это становилось моим фирменным приемом. Второй оторвал взгляд от корчащегося на полу месива и снова посмотрел на меня, пытаясь собраться с духом. Он этого не сделал. Он знал это, я знал это, и он знал, что я знал это. Я наклонился к нему, и он отступил. Я повернулся к первому парню, все ещё наполовину лежащему на полу, и ударил его коленом в лицо. Он упал, держась то за колено, то за нос.

Двое других выглядели ошеломленными. Вся стычка заняла меньше тридцати секунд.  — Молодцы, джентльмены. Давайте все напоим даму и пустим по кругу — это все?.  — Они отрицательно качали головами.  — Тогда вам лучше бежать, пока вас не вымазали дегтем той же кистью.  — Они заколебались.  — Отвалите сейчас же!  — зарычал я, и они поспешно ретировались, оставив мальчика в синяках на полу, пытающегося уползти.

— Ух ты, Эрик, ты становишься жестче.  — Ребекка рассмеялась, но затем её ноги подкосились, и она упала в мои объятия. Мне пришлось собраться с силами, чтобы поддержать её, чтобы мы оба не упали.

— Ещё текилы!  — выдохнула она мне в лицо пары. Черт возьми, нет! Присев на корточки, я взвалил её к себе на плечо, как пожарный, и, подняв, направился к выходу. Она сопротивлялась и извивалась, пытаясь слезть.  — Нет, нет, нет. Я не готова идти! Пригласи меня на вечеринку!  — Она продолжала протестовать, сидя на моем левом плече, но моя правая рука была свободна, поэтому я шлепнул её по заднице.

— Ой, ой!

— Ребекка, веди себя прилично!

— Может быть... А может и нет.  — Она рассмеялась собственной шутке, затем рыгнула.

Я пронес её через Уиндемир и посадил в такси, где она прижалась ко 

мне. Она что-то говорила, но смысла было мало, и я уловил пару упоминаний о "тусовщице" и "текиле".

Мы остановились в одном отеле, в разных номерах, и через десять минут были на месте. Я наполовину вынес, наполовину выволок её из чикагского такси. Она прислонилась ко мне, как дверь, наполовину сорванная с петель, пока я расплачивался с водителем. Затем, на мгновение обретя равновесие, она вырвалась, хихикая и хохоча, и, шатаясь, вышла в прихожую только для того, чтобы споткнуться о кресло с низкой спинкой, оставив свою упругую задницу гордо торчать в воздухе.

— Отшлепай меня ещё раз.  — Объявила она, чтобы все слышали, и в оживленном фойе воцарилась тишина, когда все повернулись, чтобы посмотреть на нас. Это было почти как замедленная сцена из фильма Тарантино "Бешеные псы".

Я добежал до нее в пару больших шагов и схватил.

— Будь по-твоему!  — Громко объявила она. Мне удалось подхватить её на руки и, баюкая, как младенца или новобрачную, зашагать к лифтам. За нашим продвижением наблюдали две пары, ожидающие прибытия лифта. Ребекка обвила руками мою шею и попыталась поцеловать меня, промахнулась мимо губ и в итоге поцеловала в подбородок.

— Возьми меня сейчас, Эрик.  — Ещё один небрежный поцелуй.  — Сейчас, уже.  — Звякнул лифт, и двери открылись. Мужчина, стоявший ближе всех, собирался войти, когда его дама потянула его назад.  — Пусти их первыми, Генри,  — предупредила она его.  — Эта бедная женщина больше не может ждать!

Они все расступились, и мы вошли в лифт одни. Почти сразу она начала издавать звуки, которые я хорошо знал, поэтому вместо того, чтобы пытаться порыться в её сумке в поисках карточки-ключа, я поспешил с ней в свой номер. Я с трудом дотащил её до ванной и склонил над унитазом, когда она взорвалась. Я присел на край ванны, погладил её по плечам, пробормотал слова мягкого ободрения и сделал все возможное, чтобы она не захлебнулась в собственной рвоте.

Когда она опорожнилась и прекратились сухие рвотные позывы, она откинулась назад, издавая странный звук, нечто среднее между стоном и жужжанием. Я порылась в своей аптечке и достал немного аспирина. Я растолок и растворил две таблетки в стакане воды и заставил её выпить и подержать. Я оставил её там, а сам разделся догола и вернулся в ванную, чтобы раздеть её. Туфли, платье, украшения. Глубокий вырез, фиолетовые и черные кружевные трусики с завышенной талией и лифчик в тон. Я отнес её обмякшее тело в душ и зашел внутрь. Я дал воде немного стечь, прежде чем намылить нас обоих. Я вымыл её так хорошо, как только смог. Я почистил зубы в душе, затем сполоснул зубную щетку под струей воды, снова наполнил её зубной пастой и постарался почистить ей зубы и язык. Она боролась со мной, выталкивая щетку языком и поворачивая голову из стороны в сторону, но мне удалось проделать разумную работу. Её волосы намокли во время фиаско с чисткой зубов, и 

к тому времени, когда она достаточно обсохла, чтобы перекатиться на ближайшую к ванной кровать, у меня закончились полотенца.  — никогда не знаешь наверняка,  — я забрался с другой стороны трезвый и включил телевизор, чтобы посмотреть новости, и выпил воды, чтобы не обезвоживаться, слушая, как выравнивается её прерывистое дыхание.

Я отключился, пока не услышал, как она зашевелилась. Я подошел к ней,  — Воды,  — прохрипела она. Я помог ей выпить столько, сколько она смогла, и она снова заснула. В конце концов, я сделал то же самое, не выключая телевизор, но не раньше, чем увидел в новостях Forbes фрагмент о слиянии GECC и TSA. Там был скомпилированный видеофрагмент, который заканчивался примерно десятью секундами, когда мы с Эльзой танцевали вблизи.  — Мисс. Эльза дю През и неизвестный эскорт зажигают на танцполе,  — объявила ведущая.

Это все, что мне было нужно!

•  •  •

Я пошевелился, услышав звуки активности из ванной, и с трудом выбрался из постели. В окно светило солнце. Я чувствовал себя зомби из-за прерывистого сна, вызванного тем, что всю ночь проверял Ребекку. Она вышла в махровом халате, который нашла висящим за дверью ванной, и мимоходом легонько поцеловала меня. Я закрыл дверь и занялся своими делами. Я слышал, как она разговаривала по телефону. Я ещё раз быстро принял душ и вытерся, насколько смог, самым сухим из вчерашних влажных полотенец.

Я вернулся в комнату только для того, чтобы попасть в засаду. Она повалила меня на кровать и забралась на меня сверху.

— Я был в твоей власти всю ночь, и ты не воспользовался мной.  — Она одарила меня взглядом дикой кошки.

— Я бы никогда не воспользовался преимуществом пьяной женщины.  — ответил я своим голосом святого Эрика.

— Эрик! Эрик!  — Она раздраженно вздохнула.  — Ты что, ничего не знаешь? Ты ВСЕГДА пользуешься женщиной в своей постели.  — Она подползла и поцеловала меня в губы. На вкус она была свежей.  — Надеюсь, ты не возражаешь, но я воспользовалась твоей зубной щеткой и пастой.  — Призналась она. Я не упомянул, что это был второй раз за последние девять часов.

Она задрала халат, устроила свою обнаженную киску у меня на животе и наклонилась вперед, чтобы пососать мои соски, что, в свою очередь, послало электрические разряды вниз по моему члену, заставляя его бесконтрольно дергаться. Затем, распахнув верх халата, прижала свои груди к моему лицу, раскачиваясь всем телом из стороны в сторону, так что её соски терлись о мои губы слева направо. Через некоторое время с меня было достаточно, и, зарычав, я схватил её и всосал первый сосок. Она выгнула спину и замурлыкала, затем отстранилась и ввела следующий для аналогичного обращения.

Ее киска терлась о мой живот, и я чувствовал, как она становится скользкой, а затем влажной. Мой член откликнулся, но тут раздался стук в дверь. Она вскочила и поправила свой халат.

— Завтрак,  — сказала она и вскоре уже катила маленькую тележку с кофе, апельсиновым соком и блюдом с выпечкой для завтрака. Она 

оставила кофе на тележке, но поставила поднос на кровать и, сбросив халат, забралась на меня сверху. Она наклонилась и снова поцеловала меня. Она просунула свой язык мне в рот, полностью исследуя его, затем я повернул её в обратную сторону и протолкнул её язык обратно, проникая в нее так глубоко, как только мог. Когда мы оторвались друг от друга, она провела зубами по моему удаляющемуся языку, как будто собиралась прикусить его и навсегда удержать во рту. Затем, приподняв бедра, она прижала меня к своему влагалищу. Первая попытка прошла не совсем удачно, поэтому она приподнялась и попробовала ещё раз, и на этот раз соскользнула вниз по самую рукоять.

— Мммм,  — она медленно двигала своей киской взад и вперед, хватая выпечку и поднося её к моему рту.  — Откуси.  — сказала она. Затем она откусила кусочек. Мы жевали, пока она продолжала медленно двигаться взад и вперед по моей промежности, оседлывая мой член в своей теплой пизде. Она поднесла стакан с апельсиновым соком к моим губам, в то время как мои руки были заняты пощипыванием её сосков. Мы пролили немного на меня. Жидкость стекала с моей груди на простыню внизу. Мы допили сок и выпечку. Она продолжала свой медленный трах, намазывая маслом слоеный круассан и разрывая его на более мелкие кусочки. Один она держала в зубах и скармливала мне прямо изо рта. На следующий кусочек она намазала немного апельсинового мармелада, который оказался у меня на груди. Она слизнула его и, решив, что ей это нравится, намазала мармеладом оба своих соска и заставила меня слизать его с них. Набирай в гугле «с е ф а н   р а с с к а з ы» и читай (18+).

Мы выпили по второму стакану апельсинового сока, и она ни на секунду не прекратила насаживаться киской на мой член. Девушка определенно умела работать в многозадачном режиме. Она намазала губы маслом и мармеладом и наклонилась, чтобы я мог поцеловать и облизать их дочиста, затем снова засунула свой маленький язычок мне в рот, чтобы попробовать его на вкус. Мы трахались, пока ели второй круассан, и продолжали трахаться все это время.

С озорной ухмылкой она снялась с моего члена и намазала остаток мармелада на свою лысую киску и, приподняв бедра, подвинулась так, что это оказалось у меня перед лицом. Я слизал мармелад и сок киски с её половых губ, в то время как она хихикала и подбадривала меня криками:  — Ешь завтрак чемпионов!

Затем она окунула пальцы в масло и серьезно занялась своим клитором, насаживаясь ещё раз, и на этот раз мы начали трахаться всерьез. Поднос с едой подпрыгивал на кровати рядом с нами, и оставшаяся выпечка застряла у нее на внешней стороне бедра, и она смахнула её салфеткой, в то время как тихий голос в моей голове сказал:  — Хорошо, что кофейник все ещё на тележке.

— О Боже, я почти.  — захныкала она.

— Я собираюсь взорваться в любую минуту,  — простонал я.

— Ещё нет, ещё нет, ещё нет!  — простонала 

она, и я изо всех сил старался думать о чем-нибудь другом, кроме этой потрясающей женщины на мне, чтобы замедлить свой надвигающийся взрыв. Её маленькие груди были высокими и гордыми, покачиваясь ровно настолько, чтобы её коричневые соски соблазнительно подпрыгивали. Её сильные бедра сомкнулись вокруг меня, в то время как её теплое влажное влагалище окружило меня в экстазе.

— Я кончаю.  — застонал я, когда кончил.

— Не останавливайся!  — закричала она:  — Не останавливайся, не останавливайся. Почти на месте! Почти на месте.  — А затем она непроизвольно встряхнула бедрами два или три раза и долго каталась на мне, прежде чем, наконец, рухнуть мне на грудь.

Я поцеловал её в лицо и нежно провел руками вверх и вниз по её спине, пока мы оба медленно спускались.

Я слизал мармелад с её бедра, пока она проводила пальцами по моим волосам. Затем мы налили кофе и в конце концов вернулись ещё раз принять душ, но перед этим заказали ещё полотенец.

— Самое время, блядь, мне провести время с Эриком.  — Она собрала свои вещи, поцеловала меня в последний раз и направилась в свою комнату в моем халате, сжимая в руках свою одежду, обувь, клатч и остальное.

•  •  •

Мы были в О'Хара, когда мой телефон зазвонил с набором фотографий Д. Сантоса из следственной группы в Ногалесе. Я воспользовался интуицией и отправил их Шеннон, спросив её, знает ли она, кто это был.

Она ответила, что это Даниэла Сантос. Она работала у них домработницей около восьми месяцев во время беременности. Мисс Сантос и её дочь-подросток жили в маленькой отдельной квартире в задней части дома, но уехали до того, как Шеннон родила.

Я что-то уловил. Хотя фотографии были не из лучших, Даниэла была невысокой, но привлекательной женщиной, вероятно, лет 35-40 с небольшим, как я предположил. Её сфотографировали на улице с младенцем на руках и дочерью-подростком рядом с ней. Я определенно почуял неладное, поэтому вместо того, чтобы лететь домой в Спрингфилд, я потратил некоторое время, меняя билеты на Тусон.

Я поцеловал Ребекку на прощание, когда она садилась на свой рейс. Я договорился о встрече со следственной группой в Аризоне. Мой трехчасовой рейс вылетел в двенадцать, и я вышел из международного аэропорта Тусона в послеполуденную жару, где меня встретил сурового вида шестидесятилетний мужчина, одетый в дешевый темно-серый костюм с белой рубашкой и черным галстуком. Он сказал, что его зовут Диего Рейес и он бывший полицейский штата Аризона. Мы пожали друг другу руки, забрались в его грузовик "Форд" и направились в Ногалес.

К тому времени, когда мы добрались туда, было уже без четверти пять вечера, и мы поехали по тихой улочке, состоящей из небольших передвижных домов, пока не нашли тот, который искали.

Забора не было, поэтому мы подошли к входной двери и постучали. Даниэла Сантос открыла и вопросительно посмотрела на нас.

— Чем я могу вам помочь?  — с сильным испанским акцентом спросила она.

— Мы из иммиграционной службы.  — Диего стоял с 

портфелем в одной руке и показывал какое-то удостоверение личности.  — Мы можем, пожалуйста, войти?

Она нервно пригласила нас войти и спросила, не хотим ли мы чего-нибудь выпить. Мы отказались и приступили к делу. Он спросил её, были ли поданы её документы на проживание в США. Мы притворились, что делаем заметки, пока расспрашивали её о её предыдущем месте работы. Когда мы спросили её о её работе в Спрингфилде, в её глазах промелькнула тень, и теперь я был уверен, что мы на что-то наткнулись.

Мы все ещё были заняты сбором фактов, когда открылась входная дверь и вошла её дочь. На её лице мгновенно отразилось беспокойство.  — Что происходит?  — спросила она свою маму по-испански. У них состоялся короткий разговор, пока я осматривал её.

Ее звали Мариана, и она, очевидно, все ещё училась в школе, судя по её школьной сумке и книгам. Она была очень хорошенькой малышкой и так сильно походила на свою мать, что они могли бы быть сестрами. Однако меня поразил её умудренный опытом взгляд, который противоречил её юности.

В этот момент из спальни донесся крик, и она пошла туда. К тому времени, как она добралась туда, крик превратился в вопль. Я не мог её видеть, но я мог слышать мягкие спокойные банальности, исходящие от Марианы. Некоторое время спустя она вышла с сопящим малышом на руках, спокойно разговаривая и слегка покачивая его, когда они направились на кухню. Меня поразила разница во внешности малыша и двух женщин, и я вспомнила о Рэе и сосредоточился, чтобы увидеть, есть ли сходство.

Сроки выплат, возраст ребенка и тот факт, что у него были некоторые ярко выраженные англоамериканские черты,  — все встало на свои места. Я сменил Диего, изо всех сил стараясь походить на агента IСЕ, и начал допрашивать об отцовстве. Она начала закрываться. Она утверждала, что не знала, кто был отцом ребенка. Она занималась каким-то безымянным сексом. Бла, бла, бла...

Я оценил её платье, дом, поведение, и все кричало о том, что это не та женщина, которая может заниматься сексом без просто так. Я надавил на нее, и вскоре стало очевидно, что ложь была ещё серьезнее, но что это было? Я пожалел, что со мной не было Ребекки. Её опыт работы в зале суда не раз сослужил нам хорошую службу при работе с лживым клиентом или свидетелем.

Весь район Санта-Крус был объявлен городом-убежищем, что означало, что нелегалов не собирали и не депортировали, так что ей не грозила неминуемая опасность быть отправленной обратно в Мексику, но что-то было не так... Потом я понял, что она ни разу не обернулась посмотреть на малыша на кухне и не проявила излишнего беспокойства о нем. Это показалось мне неуместным, поэтому я спросил, могу ли я налить себе стакан воды или попросить Мариану налить мне. Она показалась мне покладистой, так что я встал и прошел внутрь.

На кухне Мариана посадила малыша к себе 

на колени рядом с маленьким столиком и кормила его овсянкой. Я спросил, могу ли я налить себе воды. Она указала мне на стаканы для питья и вернулась к тому, что делала. Я украдкой наблюдал за ней, пока выпивал два бокала, и вернулся.

Мы задержались ещё на несколько минут, поблагодарили Даниэлу Сантос и рассказали ей невероятную историю о том, как убедились, что она пошла в иммиграционный отдел за документами, и ушли.

— Это было неожиданно.  — Сказал Диего.  — Ты получил то, что хотел?

— Почти все

— Какую часть?

— Ну, очевидно, что отец ребенка должен быть неиспаноязычным, основываясь только на внешности.

— Итак, ты думаешь, именно поэтому муж твоей клиентки производит платежи?  — Он наполовину спросил, наполовину задумался.  — Ну, она неплохо выглядит,  — улыбнулся он.

Я улыбнулся в ответ — все было гораздо хуже.

Прямых рейсов в Спрингфилд не было, и вдобавок ко всему, когда я вернулся в Тусон, было уже почти восемь часов, поэтому я нашел номер в отеле и остался на ночь. Я проинструктировал Диего и его команду вести круглосуточное наблюдение и следить за тем, чтобы семья Сантос не сбежала.

Я провел много времени с сотнями фотографий, присланных мне по электронной почте от следственной группы, которая сфотографировала каждого человека, с которым Рэй общался за последнее время. Я был один в отеле, и мне нечего было делать. Я просматривал фотографию за фотографией, и, наконец, вот оно.

Изображение было плохим, но выглядело очень похоже на то, как Рэй протягивает маленький конверт мужчине через окно своей машины на одной из строительных площадок Рэя. Там была серия снимков, а не только один. Я просмотрел их и нашел один с почти полным номерным знаком, поэтому отправил его вместе с соответствующими фотографиями моей команде хакеров. Игра началась.

В четверг утром я сел на ранний рейс в Спрингфилд на "Юнайтед" и отправился прямиком в офис. Я созвал стратегическое совещание и обсудил последние выводы и их последствия.

— Этот Рэй — придурок.  — сказала самоуверенная Гейл, наша последняя помощница юриста.

— Он думает, что он неприкосновенный и умный, но мы собираемся снести его дом.  — Ребекка злобно ухмыльнулась.

— Нам просто нужно установить личность парня, которого подкупили.  — Это был я.  — Хорошо, Гейл, попроси Ребекку помочь тебе составить соглашение о неразглашении и соглашение о расторжении брака. Мы не можем спасти весь мир, но мы здесь для того, чтобы убедиться, что поступаем правильно по отношению к нашему клиенту.

Что ж, иногда такие вещи длятся вечно, а иногда они ни к чему не приводят, но звезды сошлись. Бог улыбнулся. Карма сработала, потому что вскоре после встречи, пока мы с Ребеккой собирали доказательства и связывали как можно больше незаконченных концов, мы получили наш ответ.

Номерной знак принадлежал Леброну Джексону, городскому строительному инспектору, который получал взятки. Почему? Это может быть по целому ряду причин: несоответствующие строительные материалы, короткие пути, разрешения на зонирование. Нам не нужно было знать почему, все, что нам нужно было знать,  

это то, что это происходило.

Наша команда ручных хакеров получила бы премию, и мне нужно было бы подумать, как донести отсутствие этики у мистера Джексона до сведения отцов города, не нарушая соглашения, которое мы собирались заключить. Но я подумал, что если он получает взятки от одного подрядчика, ему, вероятно, платят другие. Я пообещал нашим хакерам солидный бонус и поручил им провести аудит образа жизни дорогого Леброна.

Я также связался с нашей следственной группой в Спрингфилде, чтобы переключиться на получение фотодоказательств взаимодействия мистера Джексона с другими подрядчиками, а затем пришло время собрать всех участников дела Шеннон вместе.

Я попросил о встрече с адвокатами Рэя под предлогом того, что мы ищем компромисс, чтобы ускорить процесс развода. Они охотно согласились на встречу на следующий день. Слишком охотно. Они думают, что у них есть что-то, что даст им преимущество, как я сказал Ребекке. S e f a n .  r u — новые рассказы из жизни реальных людей.

— Приведи сюда Шеннон и введи в курс дела относительно завтрашнего дня. У меня такое чувство, что наша вечерняя драка с Рэем возвращается, чтобы укусить нас за задницу, и я не собираюсь предстать перед комитетом по этике за то, что трахнул нашего клиента. Ты тоже в этом участвуешь.

Она кивнула, осознавая последствия. Мы отправились на разведку.

Лучшая защита — это хорошее нападение, поэтому я оставил её инструктировать Шеннон, а сам направился в гастропаб "Веселый Роджер", где произошла стычка. Как я и подозревал, менеджер и персонал сообщили, что приходила пара следователей и взяла показания у менеджера, вышибал и персонала относительно нашего поведения в ту ночь. Похоже, они были заинтересованы в нашем общении втроем. Больше всего беспокоит то, что по крайней мере один человек снял на свой телефон видео нашего милого поведения, и это может быть их козырем в рукаве. Хм, сыграй я неправильно, и моя лицензия на практику была бы на кону.

Я все тщательно обдумал и убедился, что у нас оружие покрупнее.  — Никогда не берите с собой нож в перестрелку,  — ухмыльнулся я про себя.

Остаток четверга я провел, прорабатывая сценарий с Ребеккой. Шеннон заходила и выходила, и её проинструктировали. Ребекка подвергла стресс-тестированию свои возможные ответы, и они подтвердились. Затем мы с ней снова и снова прокручивали сценарий и остановились на подходе без защиты. Либо мы выиграли в атаке, либо проиграли все. Не было бы никакой золотой середины.

Я попросил её обратиться с просьбой об одолжении в офис окружного прокурора, и я обратился с просьбой об одолжении в местные правоохранительные органы. Я надеюсь, это будет решающий матч.

•  •  •

Пятница выдалась ветреной, с обещанием раннего дождя, когда я ехал в офис. Я наблюдал, как кружатся листья на другой стороне улицы, когда дубы и клены сбрасывают свой красный, золотой и коричневый цвет. Утренняя температура уже была прохладной, и весь этот эффект влиял на моё настроение. У меня было предчувствие, что зима обещает быть долгой и холодной.

На мне были двойные кожаные туфли и ремень в тон. Белая 

рубашка и шелковый темно-бордовый галстук. Ребекка появилась в костюме в тонкую полоску, состоящем из облегающей юбки-карандаша, заканчивающейся ниже колен, жакета в тон, белой шелковой блузки, с волосами, собранными в строгий пучок, и очками в черной оправе на носу, дорогими дамскими часами Rоlех на запястье. Её ноги в чулках заканчивались черными кожаными лодочками. Мы были одеты для боя.

Встреча проходила в нашем офисе и была назначена ровно на девять. Шеннон прибыла вскоре после нас и быстро обняла нас с Ребеккой. Она была одета в консервативный костюм без какого-либо намека на откровенную сексуальность.

Я провел её в конференц-зал с чашечкой кофе. Нет смысла прерывать процедуру для того, чтобы опорожнить мочевой пузырь. S е f а n .  г u — истории о любви, сексе и отношениях.

Оппозиция прибыла в девять двадцать, опоздав специально, чтобы заставить нас ждать и выбить нас из колеи, но мы были лучше этого. Их было четверо, включая мистера Холлиса. Как и мы, они также были одеты для боя, в наряды власти и богатства, надеясь запугать. Они вошли с напускной бравадой, которая тут же улетучилась, когда они заметили помощника окружного прокурора Джонсона и лейтенанта Молингуса из полицейского управления Спрингфилда, пьющих кофе в приемной. Молингус смерил Рэя Холлиса долгим взглядом.

— Первый раунд за нами,  — подумал я.

Но они не были любителями. Они перегруппировались и вошли в конференц-зал. Мы выставили графин с водой и набор стаканов и больше ничего. Это говорило о том, что мы не друзья, мы не коллеги, и никаких услуг за услугу.

Моим вступительным словом было:  — Я думаю, мы можем обойтись без формальностей. Мы ищем значительную сумму денег, поскольку миссис Холлис заслуживает этого и, очевидно, опеки над двумя своими маленькими детьми, но мы с радостью откажемся от алиментов в пользу единовременной выплаты авансом.

Их старший юрист Джордж Линдхерст, высокий, худой, с седыми волосами и аристократичным лицом, ухмыльнулся мне, а затем одарил волчьей улыбкой Ребекку и Шеннон.  — Во-первых, существует брачный контракт, строго ограничивающий любые претензии, которые могут быть у вашего клиента, а во-вторых, похоже, что вы трое загнали себя в угол.  — Он говорил медленно и обдуманно, как будто объяснял это присяжным. Он протянул руку, и адвокат номер два вручил ему планшет. Он нажал на воспроизведение, и вот мы, Шеннон, Ребекка и я, плохо себя ведем на танцполе.  — Это выглядит как прямое нарушение правила 1.7(а), правила 1.16(а) и правила 1.8(j). Сексуальные отношения с клиентом приведут вас к тому, что вы предстанете перед Ассоциацией адвокатов.

Прежде чем он успел сказать что-либо ещё, я расхохотался, Ребекка последовала моему примеру и, наконец, хихикающее фырканье Шеннон.

— Да, это точно мы, и какая это была замечательная ночь.  — Подтвердил я. У них отвисли челюсти.  — Разве мы не отлично провели время, дамы?  — Я снова рассмеялся.  — Мы помогли нашей клиентке распустить волосы, учитывая, как плохо ваш клиент обращался с ней так долго.  — Девушки согласились, что это было замечательное время.  — И мы даже не вызвали полицию, чтобы арестовать мистера Холлиса, хотя 

могли бы.

— Мы приберегали тебя на сегодня, Рэй.

Я просмотрел серию фотографий, на которых Даниэла Сантос с ребенком на руках идет рядом с Марианой, которая несла свои школьные учебники.  — Это Даниэла и Мариана Сантос с вашим ребенком.  — обвинил я его. Он побледнел. Рука Шеннон сильно сжала край стола, и костяшки пальцев побелели. Она начала вставать, но Ребекка потянула её вниз.

— И что?  — Старший юрисконсульт Линдхерст занялся возмещением ущерба.  — Он стал отцом ребенка, и это ничего не значит с точки зрения развода, потому что ваша клиентка подписала нерушимый брачный контракт, мистер Тейлор,  — он откинулся на спинку стула, подчеркнув свою точку зрения.

Я проигнорировал его и сверлил Рэя взглядом:  — Да, но мать ребенка не Даниэла, а Рэй?  — Я схватил его за яйца и сжал. Больше историй про с е к с читай на сайте С e ф а н . Р у (S. е. f. а. n. R. u.)

— Это Мариана!

Раздался общий вздох.  — Это недоказанно,  — прозвучало со стороны оппозиции.

Я не стал ждать, а подвинул ко второму набору фотографии, на которых Рэй вручает мистеру Джексону конверт вместе с банковскими выписками, показывающими депозиты и снятие средств.  — Это Леброн Джексон, городской строительный инспектор,  — я постучал по фотографии и изобразил свою лучшую акулу.  — Я собираюсь позвать джентльменов, ожидающих снаружи. Как вы думаете, что произойдет дальше?

Рэй покраснел, и все его тело тряслось — как я догадался, в основном от гнева.

— Они взломали мой компьютер и мой банковский счет!  — закричал он на свою команду.  — Это незаконно!  — Затем пристально посмотрел на меня.  — Я должен был, черт возьми, убить тебя той ночью в "Веселом Роджере"!  — зарычал он.

— Заткнись, Рэй!  — Это была Шеннон.  — Мы даже не начали обсуждать те побои, которые ты мне устроил. Тебя съедят заживо, и ты это знаешь, свинья.  — Она была в бешенстве, и я внутренне улыбнулся.

Я встал и наклонился вперед, протягивая Рэю "Соглашение о неразглашении" и "Бракоразводный контракт", которые включали единоличную опеку над детьми.

— Подпишите наше соглашение, и мой клиент получит два с половиной миллиона, выплаченных сегодня в качестве компенсации, или я позвоню начальнику отдела по борьбе с сексуальными преступлениями, чтобы доказать это.  — Время платить пайперу, детка.  — Они ждут снаружи.

Джордж Линдхерст, возможно, был кем угодно, но он не был дураком и не собирался ввязываться во что-то настолько грязное, как это.  — Ты сам по себе, Рэй.  — В его интонации сквозило презрение.  — Мы больше не представляем ни тебя, ни семейный бизнес. Я рад, что твоего отца здесь нет, чтобы стать свидетелем этого.

Он посмотрел на нас с Ребеккой.  — Поздравляю, похоже, вы добились мирового соглашения со своим клиентом, но как представители суда ваше поведение неэтично и граничит с преступлением. Если вы продолжите идти по этому пути, это в конечном итоге настигнет вас и разрушит вашу карьеру.

— Доброго дня.  — Они дружно вышли.

— Вот — СДЕЛКА,  — сказал я Рэю Холлису.  — Вы прямо сейчас переводите два с половиной миллиона на следующий счет и уходите, или я вызываю прокурора и лейтенанта Молингуэса, и мы можем продолжить.  — Я почувствовал запах крови.

— После того, как мы 

подпишем документы о разводе, мы все подпишем соглашение о неразглашении, в котором говорится, что ничто, обнаруженное нами до этого момента или обсуждавшееся на этой встрече, не будет передано или обнародовано кем-либо из нашей фирмы, включая вашу будущую бывшую жену Шеннон.

Я натянул свой ноутбук.  — Сделайте это сейчас!

Потребовалось почти сорок минут и несколько телефонных звонков, чтобы перевести средства, но в конце концов это было сделано.

— Я надеюсь, ты подавишься этим, сука!  — плюнул он в Шеннон.  — Я разберусь с тобой, Тейлор, вот увидишь!  — Он на самом деле замахнулся на меня кулаком. Похоже, пришло время для ещё одного судебного запрета в отношении мистера Холлиса.

Он выбежал. Еще больше историй читай на S е f а n . R u

Ребекка отправилась к Аде Джонсон, в то время как я отправился к лейтенанту Молингесу, чтобы разобраться с причиненным ущербом. Мы привезли их сюда, пообещав аресты и судебное преследование, которые попадут в новости, и они уйдут ни с чем.

Я дал Молингесу дерьмовое объяснение, почему оказалось, что все было не совсем так, как мы думали. Бла-бла-бла... Я пообещал восемь тысяч долларов фонду вдов и сирот до конца дня. Шеннон может заплатить это напрямую. Я подумал, что она определенно могла бы себе это позволить.

С другой стороны, это выглядело так, как будто Ребекке пришлось согласиться как на взнос в фонд переизбрания нынешнего окружного прокурора, так и на свидание с Адой Джонсон.

Они оба знали, что их разыграли, и теперь им причитаются услуги, несмотря на наши взносы. Это было невысказано, но мы все это знали.

Мы вернулись в конференц-зал и увидели, что Шеннон плачет от счастья.  — Вы сделали это, вы сделали это!  — Она кричала Ребекке и мне.  — Это больше, чем я могла ожидать!  — Она обняла меня и целовала снова и снова, затем повернулась и проделала то же самое с Ребеккой.

— Это все Эрик.  — Сообщила ей Ребекка.  — Он нашел, где были закопаны тела, и превратил это в одну из своих знаменитых сделок.  — Хммм, лучше бы она не использовала именно эти слова.

Я собрал все документы для подачи и подумал о следующих шагах. Шеннон кипела от возбуждения. На её счету было два с половиной миллиона долларов.

Я дал ей небольшое заранее подготовленное портфолио. Внутри была копия подписанных и нотариально заверенных документов о разводе, дающих ей полную опеку над девочками. Очевидно, их ещё предстояло утвердить в суде, но это произойдет позже. Я включил имена моего страхового брокера и Адама, управляющего моим портфелем акций. Я порекомендовал немедленно встретиться с одним из наших помощников юриста, чтобы составить завещание, и добавил несколько других пунктов, включая распределение денег по нескольким инвестициям и банкам. Все это призвано помочь ей управлять своим новообретенным богатством и защищать её.

— Сколько я тебе должна?  — Спросила она после всех объятий и прыжков от радости.

— У меня нет окончательных цифр, но я предполагаю, что это примерно от тридцати восьми до сорока пяти тысяч, включая следователей, нашу команду хакеров, пожертвования полиции и фонду переизбрания 

окружного прокурора.  — проинформировал я её.

— Хорошо, пришли мне счет, и я сделаю банковский перевод.  — Она жестко усмехнулась мне.  — Больше никаких твоих сделок.

Я знал, что так и будет.

Она смягчилась.  — У нас могут быть нормальные отношения, Эрик. Я хочу этого!

Ребекка смотрела туда-сюда, как будто смотрела теннисный матч.

Зазвонил мой телефон. Это была моя мама.  — Я должен ответить на это.  — Шеннон догнала меня прежде, чем я успел уйти, и обхватила меня руками, прижимая к себе.

— Спасибо, спасибо, спасибо тебе!

Я обнял её в ответ, чувствуя, как её крепкое, теплое и чувственное тело прижимается ко мне, в то время как моё сердце бьется где-то в горле, лишая возможности говорить. Я хотел прижать её к себе. Впиться её губами в мой рот, держать её в своих объятиях и сказать ей, что все будет хорошо. Я вдохнул её сущность, держал её так долго, как только осмелился, затем отпустил. Мой телефон все ещё звонил. Я увидел, что Ребекка наблюдает за мной. Её руки прикрывали рот, а глаза были мутными. Она качала головой, глядя на меня. Я слышал, как она говорила:  — Нет, Эрик, нет... Еще больше читай на sеfаn . гu

Я подошел к двери конференц-зала.  — Зовите меня Эрик.  — Глаза Шеннон блестели от волнения. Ребекка прикрыла глаза. Мои глаза были прикованы к телефону, когда я выходил.

Я ответил маме, и это не было хорошей новостью. У моего отца случился сердечный приступ, и они собирались лететь в Майами на санитарном самолете с островов Теркс и Кайкос, где они жили последние восемнадцать или около того месяцев.

Я сказал, что встречусь с ними в Майами, и рванул с места. Я разговаривал по телефону с моим помощником, прося забронировать мне билет на самолет, объясняя ситуацию. Я вернулся домой, побросал кое-какую одежду в небольшую ручную сумку и направился в аэропорт. Припарковал машину на долгосрочной стоянке и взял билет на стойке регистрации. Я приземлился в Майами в пять часов вечера.

Мой телефон безостановочно пищал от сообщений от друзей и семьи, особенно от Шеннон, Ребекки и из офиса. Я ответил, как мог, поймав такси в аэропорту, направляясь в Баптистское медицинское учреждение в Майами.

•  •  •

Моего отца готовили к операции. Мы с мамой держались за руки. Она молилась. Будучи агностиком, каким я являюсь, я вроде как тоже молился. Он ушел в операционную в восемь сорок пять. Мы стояли у дверей, когда его вкатили, и он выглядел серым под своим загаром. Я действительно был вне себя от страха.

Мы болтались, пили кофе и отвечали на сообщения и звонки от друзей и семьи. У меня были сообщения и от Шеннон, и от Ребекки. Родители Шеннон прислали сообщение с любовью и молитвами. Я получил одно от соседа Шеннон по дому Алекс и даже видеообращение от близнецов.

Три часа спустя кардиохирург вышел в своей рабочей форме. Он сказал, что они провели тройное шунтирование и что они остановили папино сердце, и оно отдыхает, пока они ждут, пока новые 

артерии, извлеченные из его ног, приживутся. Тем временем они подключили его к механическому сердцу. Это звучало и завораживающе, и пугающе одновременно. Они сказали, что перезапустят его сердце позднее.

Наконец, около трех часов ночи его отвезли в отделение интенсивной терапии. Я пытался отвезти маму в отель, расположенный менее чем в полумиле от больницы, но она была непреклонна в том, что подождет.

Я поехал в отель, поставил телефон на зарядку и долго принимал душ. Я присел на кровать на минутку и проснулся три часа спустя от звонка моего телефона. Это была моя мама.  — Они пустят меня в отделение интенсивной терапии в семь.  — сказала она.  — Поторопись.

Я оделся, почистил зубы и воспользовался трансфером от отеля. Я был в приемном отделении интенсивной терапии к семи. Мы ждали и ждали, расхаживая взад-вперед и волнуясь, пока нас не впустили в четверть первого. Мы тихо вошли в его палату. Он был на аппарате искусственной вентиляции легких, весь в подушечках для ЭКГ и проводах. Три разные капельницы соединялись в одну линию в его руке, питая бог знает чем. Читай рассказы на се/фа/не, сайт S/е/f/а/n. R/u

Его торс был обнажен и прикрыт только широкой повязкой, идущей вертикально вниз от шеи чуть ниже грудной клетки. Во время операции его вскрыли, как цыпленка в масле. Он был под действием седативных препаратов, пока аппарат искусственной вентиляции легких накачивал в него насыщенный кислородом воздух. Хотя цвет его лица был хорошим.

Моя мама чуть не упала духом, увидев своего мужа, с которым прожила более тридцати пяти лет, в таком состоянии, и я был опустошен, увидев самого сильного мужчину, которого я знал, в таком состоянии. Мы плакали вместе целую вечность, пока не подошла медсестра и не выпроводила нас.

Я отвез маму обратно в отель. У них были свободные номера, и я снял для нее номер на том же этаже, что и мой. Я умолял её пойти принять душ и поспать, пока я буду следить за больницей и ситуацией с моим отцом, и она, наконец, смягчилась. В следующий раз я увидел её в два часа. Она была умыта и одета в свежую одежду, и мы отправились перекусить кубинским сэндвичем и парой газированных напитков, прежде чем вернуться в больницу к нашему дежурству.

На следующий день его отключили от аппарата искусственной вентиляции легких, и мы были рядом, когда он открыл глаза. Мы пробыли там столько, сколько нам позволили, но вскоре нас выпроводили, чтобы дать ему отдохнуть. Мы встретились с его хирургом, который сказал, что, несмотря на повреждение сердечной мышцы, он должен восстановиться, хотя дни марафонского бега остались позади.

В последующие дни мы встретились со специалистом-кардиологом, который рассказал о предстоящем режиме лечения. Мы встретились с диетологом, который дал нам план питания. Мы встретились с его физиотерапевтом, который порекомендовал программу упражнений, подходящую для кардиологических пациентов. Мы встретились с представителем его лечащего врача, чтобы заполнить дополнительные формы, и в конечном итоге после всех этих встреч нам 

пришлось принять решение о промежуточном медицинском учреждении на следующий месяц. Мы нашли одно поблизости, где он мог бы жить с мамой, которое её вполне устраивало. Я организовал выплату франшизы, но оставил большую часть бумажной работы на нее, чтобы ей было чем заняться вместо того, чтобы все время беспокоиться о папе. Я остался в отеле и работал над рядом новых дел удаленно. Разве технологии не замечательны?

Я ежедневно получал и отвечал на множество сообщений с выражением поддержки и добрыми пожеланиями от всех, а также в два раза больше от Шеннон и Ребекки, и задавался вопросом, как я собираюсь в конечном итоге справиться с "этой" ситуацией.

К концу второй недели и маме, и папе надоело, что я слоняюсь без дела с "опущенными глазами", поэтому они отправили меня собирать вещи обратно в наш родной город. Я приехал в Спрингфилд субботним днем в начале октября. В отличие от Майами, температура уже опустилась до 16 градусов. Дороги были завалены листьями, а деревья в основном голые. Я заплатил огромный выкуп, чтобы забрать свою машину со стоянки и отвезти её на мойку, прежде чем отправиться домой. Дом был безупречно чистым, поскольку мой папа позаботился о том, чтобы лужайки и сады были ухожены, рН бассейна сбалансирован, очищен и накрыт. В доме внутри вытерли пыль, пропылесосили, вычистили и проветрили.

Я думал, что было бы хорошо вернуться домой после всех бурных эмоций предыдущих двух недель, но я ошибался. Сначала я разобрал свою одежду, все проверил, затем просмотрел все свои последние сообщения. Там была подборка фотографий с телефона Шеннон, на которых был запечатлен её первый день в школе, и она ещё раз поблагодарила меня за организацию собеседований, благодаря которым она получила работу. За этим последовала куча смайликов с поцелуями и сердечками и напоминание позвонить ей, когда я вернусь. Также было много сообщений от Ребекки, в основном о работе.

Но потом день потек как в замедленной съемке. Я чувствовал себя оторванным от мира и неуютно в своем собственном доме. Я вошел в свою спальню, и мне вспомнились два восхитительно обнаженных тела, извивающихся на моей кровати. В гостиной было не лучше, так как я все ещё мог видеть небольшое обесцвечивание там, где я не до конца смыл сок киски Шеннон с обивки. Я даже не был уверен, что хочу этого.

Если день был плохим, то ночь была ещё хуже. Я бесцельно бродил по дому. Я выпил бурбон, потом ещё. Ни то, ни другое, казалось, не помогло. Я посмотрел по телевизору игру в гольф, потом посмотрел европейский футбол, потом посмотрел шоу о восстановлении классических автомобилей — это, по крайней мере, было интересно. Когда я, наконец, заснул, было уже после четырех утра, а в восемь меня разбудил звонок в дверь. Я натянул свои старые спортивные штаны, топ и открыл дверь.

Это была Ребекка с коробкой выпечки для завтрака, напоминающей о нашей последней 

встрече.

— Я не принесла кофе.  — Объявила она, проскальзывая мимо меня и направляясь на кухню.  — Потому что у тебя прямо здесь отличная кофемашина, так что начинай уже.  — Она свалила свои вещи на мой кухонный островок и потянулась, чтобы подарить мне долгий поцелуй.

Она крепко обняла меня на некоторое время.  — Ты в порядке?  — Спросила она, и мы провели следующий час, попивая кофе, поедая пирожные и обсуждая все, начиная с состояния моего отца, и положения дел в офисе. Все, кроме одного.

— Что?  — Спросил я после долгого молчания, во время которого она оценивала меня, как хищную птицу.

— Шеннон.  — Заявила она.

— Что с ней?  — Я был невозмутим.

— Что ты собираешься с ней делать?  — Её голос начал срываться.

— Ничего не поделаешь. Сделка окончена.

— Нет, не говори так. Пожалуйста, не говори так,  — она потянулась и взяла мои руки в свои.  — Нам так хорошо вместе.  — Она вглядывалась в моё лицо в поисках каких-либо признаков смягчения.  — Я хочу большего из того, что у нас есть,  — умоляла она.

— Все в прошлом.

— Позвони ей, исправь это. Она не знает, что нас больше нет.

— Я не могу переубедить, она...

— ... Изменщица, ты уже говорил это раньше. Почему ты не можешь простить её и двигаться дальше? Почему? Почему бы и нет?

— Потому что я пообещал себе...  — Я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами, и я вытер их так незаметно, как только мог. Бесстрастное лицо, не плачь.

Она потянулась и обняла меня, как будто пыталась спасти меня от меня самого.  — Нееет! Передумай, измени своё решение.  — Она яростно встряхнула меня.  — Эрик, не все черно-белое. Между ними миллион оттенков.

— Если я не тот, кто я есть, тогда кто я?  — спросил я её.  — Ты хочешь сказать мне, что моя жизнь была ложью все эти годы?

— Она хочет тебя, Эрик. Я хочу тебя... Я хочу быть частью... нас.  — Она отодвинулась от меня, чтобы как следует разглядеть моё лицо.  — Ты знаешь это,  — фыркнула она, обхватив моё лицо руками.  — Не следуй за своей головой! Следуй за своим сердцем!

Я отстранился, потому что мне нужно было побыть одному, и пошел посидеть в гостиной. Она последовала за мной.  — Как ты можешь быть так уверен в себе? Как?

— Хватит. Я не сломанная игрушка, Ребекка. И я не потерявшийся щенок. Давай покончим с этим, пока не сказали чего-нибудь, о чем потом пожалеем.

Она остановилась как вкопанная и посмотрела на меня. Я встретил её взгляд. Первый, кто моргнет, проиграет.

— Прощай, Эрик. Увидимся в офисе.

Я смотрел, как она уезжает. Она села в свою машину и долго сидела там, прежде чем выехать на дорогу. Я пошел и долго сидел на диване, жалея, что не вышвырнул Шеннон из офиса, когда она приехала. Желая, чтобы последние два месяца были дурным сном. Желая оказаться где-нибудь в другом месте.

В понедельник состоялось формальное слушание. Простая формальность, необходимая для оформления документов о расторжении брака. Шеннон, по сути, была свободной 

женщиной с единоличной опекой над близнецами и одним жестоким супругом, вычеркнутым из её жизни, даже если потребуется ещё несколько месяцев, прежде чем будут оформлены фактические документы.

Вторник прошел в неописуемом оцепенении. Среда пролетела незаметно, пока я боролся со своей возросшей рабочей нагрузкой. Мы завоевывали репутацию победителей и становились все более занятыми. Я уже искал другого сотрудника. К счастью, не было никакой судебной работы, потому что при моем уровне работы совет противоположной стороны вымыл бы пол вместе со мной.

Несмотря на все хорошие новости, атмосфера в офисе была напряженной. Мы с Ребеккой почти не разговаривали и общались только профессионально. Я отчаянно пытался не отставать от работы. Моя помощница Бев работала допоздна, пытаясь обеспечить бесперебойную работу офиса, но к полудню среды я начал наверстывать упущенное на работе и почувствовал, что выхожу из своего состояния зомби и начинаю чувствовать себя хорошо, пока не доберусь домой. Г у г л и   "c e ф a н   р а с с к а з ы"  и читай больше.

Были поздние сумерки и тишина. На улице было тихо, и ничто не двигалось. Я чувствовал себя единственным живым существом в мире, пока не увидел её машину, а затем и её саму. Она сидела на ступеньках моего крыльца, одетая в старые синие джинсы и толстовку с капюшоном.

Я припарковался, вылез, и мы приблизились на расстояние разговора. Мы стояли лицом друг к другу, как дуалисты, оба настороженные и ждущие, когда другой сделает первый шаг.

— Ты не позвонил.  — Обвинила она, нападая первой.

Я попытался увильнуть:  — Как дела на работе? Девочки? Твои соседи по дому? Твои родители? Ты ищешь новое место теперь, когда у тебя есть деньги? Спасибо, что оплатила свой счет. Ты случайно не видела своего бывшего или что-нибудь слышала о нем? Тебе лучше быть осторожной какое-то время. Спасибо за все наилучшие пожелания выздоровления моему отцу...

— Хорошо. Отлично. Хорошо. Действительно хорошо. Начинаю. Приятно. Нет. Хорошая мысль. Я рад, что у него все хорошо...  — И мы вернулись к настоящему делу.

— Между нами все кончено, не так ли?

— Мы закончили!

— Почему мы должны расстаться? Нам хорошо вместе, ты это знаешь, и я это знаю.

— Ты отменила сделку, Шеннон. Итак, все кончено, и мы расстались.

— Почему Эрик? Почему между нами все должно быть кончено? Почему у нас не могут быть нормальные отношения и посмотрим, к чему это может привести? Я хочу, чтобы ты... и близнецы действительно нравились тебе.

Мы долго молча смотрели друг на друга.

— Ты меня бросаешь!  — Она дрожала и была близка к тому, чтобы потерять самообладание. Слезы вот-вот потекут по её щекам. Я держал себя как каменный. Я был тверд, как гранитная глыба, с фатальным изъяном. Одно прикосновение сломало бы меня надвое.

Две слезинки скатились по её лицу.  — Поздравляю, ты отомстил.  — Она, спотыкаясь, направилась к своей машине и пьяно прислонилась к дверце.  — Теперь мы квиты!

Она нащупала ключи, затем повернулась, чтобы сделать ещё один заход.  — Моё сердце разбито, Эрик. Я не знала, что все может быть так плохо. Это хуже, чем 

распад моего брака. У меня болит все тело. Ты ничего ко мне не чувствуешь? Совсем ничего?

Она увидела, что я не собираюсь отвечать, и направилась ко мне. На мгновение мне показалось, что она собирается ударить меня, но она заметно сдулась.

— Мне жаль, что я причинила тебе боль, Эрик.  — Теперь её слезы текли по-настоящему.  — Я бы все отдала, чтобы вернуть то, что я сделала с тобой, но я не могу.

Она выпрямилась.  — Спасибо, что вернул мне мою жизнь. Спасибо тебе за моих детей.  — Ей удалось собраться с духом и взять себя в руки.

— Спасибо, что научил меня. Я не осознавала... Сначала я подумала, что ты собираешься использовать меня как свою личную игрушку для секса, как сделал бы Рэй, но ты этого не сделал. Ну, в некотором смысле ты так и сделал, но теперь я понимаю, что ты сделал это не для того, чтобы наказать меня. Это было для того, чтобы показать мне, что я выбросила, и теперь я понимаю это. Г y г л и   "с е ф a н   р a c c к a з ы"   и читай полностью.

— Я понимаю это.

Она шла, опустив голову, забралась в свою машину и беспорядочно тронулась с места. Я наблюдал, как гаснут её фары, когда она уезжала в сгущающуюся темноту. Я сел там, где стоял, обхватил себя руками и раскачивался взад-вперед, пока не стало темно и холодно.

•  •  •

Октябрь пролетел быстрее, чем я ожидал. Я был сосредоточен либо на работе, либо на тренажерном зале. Когда я не ходил в спортзал, я возвращался к работе по двенадцать-четырнадцать часов в день, и дела шли лучше, чем когда-либо. Новые сотрудники набирали вес, и я задавался вопросом, не нужно ли нам нанять ещё одного. В настоящее время нас было четверо юристов, включая меня, двух помощников юриста, Бев — моего личного помощника и двух секретарей.

Мы все были в конференц-зале, обсуждая дополнительную нагрузку, которую бизнес Эльзы добавит к нашим текущим возможностям. Мы договорились пока продолжать работать как есть, но внимательно следить за рабочим процессом, чтобы убедиться, что мы соответствуем критериям эффективности.

Мы расстались, но Ребекка осталась.

— Эрик, мы можем поговорить?  — Она была необычно нерешительной.

— Конечно, Реб, в чем дело?

— Это ты, это я, это Шеннон.  — Она перевела дыхание и собралась с духом.  — Итак, я могу с таким же успехом сказать тебе, что мы с Шеннон спим вместе.

Я не знал. Был ли я удивлен? Я не был уверен. Это казалось неизбежным, учитывая, насколько сильно они были увлечены друг другом. Что я чувствовал по этому поводу? Сейчас было не время подвергать сомнению свои чувства.

— Мы не пара, если тебя это интересует.  — Продолжила она.  — Но мы заботимся друг о друге и время от времени немного развлекаемся.  — Она остановилась и посмотрела на меня, ожидая реакции, но не дождалась. Бесстрастное лицо вернулось.

— Она плачет, пока не заснет, Эрик. Черт возьми, я плакала из-за тебя. Я плакала из-за того, что у нас могло бы быть.  — Она набирала скорость и была готова выплеснуть 

все это наружу, и я уже мог видеть финал.

— Я не подхожу для брака, Эрик. Я не рассказывала тебе о своем испорченном детстве и не менее испорченной истории свиданий, но ты с Шеннон дали мне то, в чем я нуждалась. Это были самые близкие к любви отношения, какие у меня когда-либо были, а потом ты взял и все это забрал.

— Каждый день, когда я вижу тебя, мне хочется дать тебе пощечину и разбудить тебя. Я хочу умолять тебя все исправить, но ты не сделаешь этого, потому что это не соответствует твоему самоощущению, но все, что я вижу,  — это то, что могло бы быть.

Я хотел наброситься на нее, потребовать, чтобы она для разнообразия посмотрела на вещи с моей стороны, но этого не произойдет, потому что в этом сценарии я был плохим парнем, а они стали жертвами моей гордости. Моего высокомерия. Бедные они! Бедный я! Ищи через Яндекс "сефан рассказы" и читай без регистрации.

— Как ты думаешь, кем могла быть Ребекка?  — Я сдерживался, насколько мог. Я не хотел, чтобы это переросло в крик и поливание грязью.

— Вы с Шеннон счастливы вместе, живете замечательной жизнью, с близнецами и многим другим... и со мной,  — она сердито вытерла слезу.  — Я была бы их дикой тетей, я бы водила их по разным местам и показывала им разные вещи, и когда мы могли, мы бы занимались любовью вместе. Вы с Шеннон были бы моим безопасным и счастливым местом.

— Мне жаль, Ребекка...  — Я задавался вопросом, осмелюсь ли я сказать ей все, что я чувствую. Стало бы от этого лучше или хуже. Сыграй так, как ты умела. Я слышал, как сказал мой отец, и я так и сделал.

— Я люблю тебя, Реб. Может быть, не так сильно, как следовало бы, или так сильно, как ты заслуживаешь, но я люблю тебя и не имею в виду или не хочу причинять тебе боль.  — Мой голос был хриплым от эмоций, и это вывело её из себя.

— А Шеннон? Насколько сильно ты её любишь?  — потребовала она.

— Это все, что у меня есть,  — с горечью признался я.  — Я думал, что давным-давно покончил с ней, но оказалось, что я не настолько покончил с этим, как думал.

— Ах, Эрик, ты дурак. Ты глупый, глупый мужчина. На что ты надеешься? Жизнь без багажа, без шероховатостей, без заноз? Жизнь не такая.  — Она глубоко вздохнула.  — Вот оно,  — сказал я себе.

— Я подам заявление об уходе. Я не могу быть с тобой каждый день и не "БЫТЬ" с тобой. Я не могу быть с тобой, если ты не будешь также с Шеннон, потому что тогда это будет выглядеть так, будто я изменяю, а никто не любит изменять, верно?

Мне хотелось посмеяться над абсурдностью её рассуждений. Спать с Шеннон — это не измена, но спать со мной — это измена. В любом случае, я не собирался пытаться разгадать её извращенную логику. Однако отставка 

была именно такой, какой я ожидал.  — Когда?  — прохрипел я сухим голосом.

— Я думала, что останусь на ноябрь и декабрь, и дам тебе шанс найти кого-нибудь нового. Если хочешь, я останусь до конца января.

— Куда ты идешь, Ребекка?

Она рассмеялась.  — Не волнуйся, я не собираюсь начинать конкурирующую практику или присоединяться к ней. Я возвращаюсь в офис окружного прокурора. Они сделали мне действительно выгодное предложение, и пришло время снова сажать плохих парней.  — Она посмотрела на меня.  — И в любом случае ты можешь воспользоваться помощью друга в офисе окружного прокурора. Кто ещё захочет помочь тебе играть по системе со всеми твоими сделками!

Она встала и подошла, чтобы обнять или поцеловать.

— Не надо,  — я встал и отступил назад.  — Я держусь на волоске, Реб.  — Она понимающе кивнула.

— Тогда в другой раз. Я люблю тебя, Эрик.

Она повернулась и пошла обратно в свой кабинет. Бев просунула голову в дверь.  — Что, черт возьми, произошло на этот раз?