Контрагент. Часть 12

А утром Иван проснулся в мужском раю. Правда, не в мусульманском, где семьдесят семь гурий. В нашем, родном, российском, где гурии не бегают толпами, а ходят поодиночке. Ну иногда, если повезет, то парами.

Зато качественные.

Классическое дежа вю: точно так же, как в первое их с Машей утро, ещё в полусне он почувствовал запах свежесваренного кофе, доносящийся откуда-то справа, похоже, с тумбочки, и приятнейшие, чуть непривычные ощущения в паху. Прислушался. «Так. Все немного более жестко, чем у Машки, и нет ласкового ощущения от женских волос, скользящих по низу живота. А ведь Машуня их убирает назад, лишь разыгравшись всерьез».

Открыл глаза. Ну, так и есть, Ларик! Аккуратно, двумя пальчиками удерживая колышек у корешка, шустро работает язычком. Волосы прихвачены резинками в два забавных хвостика, сразу делающими её на пару лет младше, глазенки прикрыты, рожица довольная — дальше некуда, уже вполне слышно, возбужденно дышит, урчит и иногда, на секунду забирая головку между губ, громко, радостно причмокивает.

Осторожно ухватив руками хвостики, он потянул их в стороны. Открыв блестящие от возбуждения глаза, Лариска улыбнулась ему и тут же зажмурилась снова, принявшись тереться носом в самом низу, возле яичек. Иван поежился от щекотки и опять подергал прическу:

— Привет, маленькая... Развлекаемся?

— Муррр...  — Лариска, открыв смеющиеся глаза, приподняла мошонку рукой, забрала её в рот и чуть сжала яички зубами.

— Ай! Шпана...  — шутливо испугался Иван.  — А ты чего ротиком? Или внизу больно?

— Хи... Не-а!  — Лариска, резко перекинув коленки через его ноги, двинулась вперед, явно целясь усесться окончательно введенным намедни в эксплуатацию местом на дяди Ванину женскую радость, но Иван, запустив ладони под попу младшенькой, пресек нападение в самом начале:

— Погоди... Ну-ка, покажи, как там...  — и потянул её низок к себе.

Раздвинув ляжки младшенькой пошире, Иван разобрал пальцами налитые кровью, аппетитно подрагивающие складки и, убедившись, что никаких следов вчерашней травмы на входе в Ларискину пещерку не обнаруживается, опять подсунул ладони ей под попу. Приподнял истекающие соком прелести, прижался к ним губами, ласково, но жестче, чем обычно с Машей, поработал языком вверху, обихаживая клитор по кругу, и Ларка, застонав, выгнулась от наслаждения:

— Мммах... Дяяядь Ваааань, так не дддоговаривались...

— А что?  — притворно переполошился Иван,  — неприятно?

Длинно лизнул уже всю Ларискину щелочку, забравшись языком на этот раз вниз, к самому источнику сока. Лариска опять ахнула и выгнулась, он довольно засмеялся и осторожно оттолкнул низок младшенькой от себя:

— Ладно, не договаривались, так не договаривались... Делай, что хочешь... Только по-быстрому, а то в туалет охота. Будешь выпендриваться — маму позову, и ей... это... отдамся!

Не удержавшись, ещё раз собрал языком истекающий из низа щелки нектар. Лариска, зашипев от удовольствия, и не подумала отодвигаться.

— Х-хи-хи... А не отдадитесь...

Иван, приподнявшись, посмотрел вдоль вытянувшегося тела младшенькой на её хитрющую физиономию:

— Как?

— Так... Дяяядь Вааань... Мммм...

— «Му» да «му»...  — засмеялся Иван ответно. И крикнул, повернув голову к двери:

— Маша! Иди к нам!

Ответа не последовало, а Ларка тихонько, ехидно 

хихикнула и пошевелила попой.

Пришлось Ивану выворачиваться из-под ехидны. Навалившись сверху, он запустил руку под себя и уложил свой стержень на Ларискин животик. Девица недовольно сквасила губки, и тут хихикнул уже он:

— А не получишь! Колись, куда маму дела?

— Маааму?  — загадочно протянула Лариска, пытаясь узватить рукой агрегат дяди Вани.  — Маааама... Мама сказала, что у нее должооок... Передо мной...

Иван удивленно приподнялся на руках, и младшенькая, самым бессовестным образом воспользовавшись этим, тут же добралась пальчиками до его инструмента. Но, против ожидания, не потянула его сразу вниз, в себя, а принялась лишь тихонько, очень нежно гонять на нем шкурку, отчего Иван как-то сразу немного сомлел, и вопрос, который следовало бы задать совсем другим тоном,

— Ох, маленькая... Пальчики у тебя... А какой должок-то...

Ларка, почувствовав слабину, свободной рукой потянула его лицо к себе, явно желая не разговаривать, а целоваться, но Иван уже пришел в себя. Небольшим напряжением шеи и плеч он справился с очередной атакой и, засмеявшись, повторил вопрос уже решительнее:

— Какой такой должок, а? Не тяни, не надейся, я тебя, похотушку, мамину дочку, драть не буду, пока сам не захочу...

Изобразив на физиономии покорность, младшенькая отпустила его голову. Но не член, продолжая тихонько его подрачивать, отчего бедра Ивана сами собой чуть двигались вверх-вниз, помогая шаловливой лапке гонять шкурку.

— Ах... Ну, дяяядя Ваня... Я хорошая, меня можно... Даже нужно...

— Колись давай!  — Иван уже осознанно приподнял попу повыше и с размаху воткнул кол в кольцо Ларкиных пальцев.  — А то смотри... так рукой и обойдешься...

Лариска, деланно испугавшись, выдернула руку из-под низа его живота:

— Ой! Неее, я так не могу...

— Ну да. Теперь,  — Иван подчеркнул тоном это слово и хихикнул,  — не можешь. Понимаю. Ну?

— "Ну" да "ну"... Помните, в первый ваш с мамой день, я полдня на улице шлялась, вам налюбиться давала? Вот мама и сказала, чтобы сегодня вы ей ничего не оставили, все в меня... А она в семь придет, да...

"Так. Вариант с братом лайт", смешливо подумал Иван. "Ну, как вобьет себе баба в голову что-нибудь... Впрочем, стратегически мыслит подруга: хочет дать нам сбить друг на друга охотку, чтоб потом уже спокойненько... Ну, у меня-то какая охотка, Машка сама любую охотку снимет. А Ларку — уработать за полдня? Она меня, похоже, Гераклом считает. Эту коровку",  — тут он любовно поглядел вниз, в блестящие от возбуждения, веселые Ларкины глаза,  — "за полдня, пожалуй, затрахаешь. Добра-то!"

Потершись стоящим членом о низ Ларискиного живота и получив такой ответ, что всякие сомнения в желаниях и способностях девицы отпали окончательно, он выдохнул:

— Уффф... Так. Значит, торопиться нам с тобой некуда совсем, да?

Лариска хихикнула:

— А с мамой, можно думать, было бы...

— Дык... Тоже нет,  — согласился Иван, и они тихонько, дружно рассмеялись.  — Понял. Тогда, маленькая, пойду-ка я, для начала, отолью. А уж потом... Ух! Готовь местечки-то, разминай, ага...

Дурачась, он на секунду неглубоко засунул головку в Ларкину главную дырочку,  

девица тихонько ахнула, прикрыла глаза и подбросила бедра навстречу. Чмокнул её в губы, и, смеясь, соскочил с кровати.

Огорченная мимолетностью соития Лариска сказала «Пффф... » и раскинула ножки пошире, явно собираясь немедленно приступить к исполнению его указания в части подготовки местечек, но, когда Иван был уже в дверях спальни, вдруг просительно сказала ему в спину:

— А... Дядь Вань...

Иван, вздохнув, обернулся.

— А?

— Дддядь Вань... А можно...

— Ну? Ларка, я ж с тобой описаюсь,  — засмеялся он, и младшенькая успокоилась.

— Можно я с вами, а? Ну дяяяядь Вань...

Иван удивленно фыркнул.

— Ну, пошли... Чего, не видела, как мужики отливают?

— Ой, дядь Вань! Близко — нет!

В туалете Лариска, обняв его пониже талии, засунула голову под его руку, на уровне пупка, и с интересом наблюдала за тем, как ровная золотистая струя извергается в унитаз. Закончив, Иван осторожно, чтобы не попасть каплями на мордочку младшенькой, потряс полунапряженным органом и вдруг ущипнул Ларку за нос:

— А хочешь сделать, как мама иногда делает?

Лариска с восторгом пискнула:

— Да!

— Ну, одной ручкой обнажи головку,  — младшенькая с готовностью ухватилась пальцами за бойца и уверенно сняла с него только что надетый Иваном шлем,  — а второй промокни её. Бумажкой.

Но Лариска, издав неопределенный звук, вдруг змейкой проскользнула у него под рукой, шлепнулась попой на унитаз и, не успел он понять, что сейчас будет, забегала по головке вместо бумажки собственным язычком.

С полминуты Иван, посмеиваясь, разглядывал экстатическую Ларкину мордочку под собой, потом девица тихонько заурчала от удовольствия, и он, ухватившись за хвостики, потянул её голову от себя. Громко чмокнув, она выпустила из губ почти вставшую добычу, выдала огорченное «Ых! », выдохнула и, открыв глаза, подняла их на Ивана. Глаза были блестящие и мутноватые от нескрываемого желания, а лапки младшенькой и не подумали успокаиваться: одна по-прежнему почесывалась внутри Ивановых бедер, возле самых яиц, а вторая продолжала жулькать мягкий, полустоячий член.

— Ты... зачем? А бумажка?

— Нннне зззнаю...  — голос Лариски мелко подрагивал,  — Зззахотелось...

Иван весело хмыкнул.

— И как?

Лариска, прикрыв глаза, облизнулась и пожевала губами.

— Мммм... Нннне знаю, дддядь Вань... Может, хорошооо...

Голос Ларки, и до того подрагивавший от сдерживаемого желания, теперь стал ещё и хриплым. Услышав его, Иван вдруг почувствовал, что на него опять накатывает волна сумасшедшего, редко случающегося возбуждения, даже, может, и посильнее вчерашней, когда он, порвав, наконец, Ларке целку, вполне в зверином стиле отлюбил сначала её, а потом и Машу. На секунду испугавшись, он напрягся всем телом, со стоном выдохнул через сжатые зубы. Выдохнул ещё раз, уже с удовольствием подумал: «Раздраконила меня крыска, как пацана! », открыл глаза, бросил взгляд вниз, на все понявшую, жадно смотрящую на него Лариску, и отпустил свои и её инстинкты на свободу.

Более или менее придя в себя через непонятное время, он обнаружил выгнувшуюся, бешено вертящую хвостиком, подвывающую Лариску в классической догги стайл, руками на сливном бачке. С удовольствием понял, что, во-первых, он умудрился, несмотря на почти полную отключку, так и 

не излиться, и что на каждое его движение бедрами Ларка реагирует, как должно, и, уже сознательно, с приличествующими случаю выкрутасами, продолжил долбить её пещерку до тех пор, пока младшенькая, вдруг ослабнув, только что не ткнулась мордочкой в воду на дне унитаза. Но и после этого, молодецки ухая, накатил ей ещё десяток мощных, во всю дурь ударов, отчего влагалище красавицы зашлось в каком-то совсем уж сумасшедшем танце, а сама она жалобно захныкала.

Приостановился, нагнувшись, ухватил девицу за сиськи, выпрямил, прижал к себе и принялся уже не торопясь, но все ещё совсем не ласково разрабатывать её недра круговыми движениями, быстро добившись того, что ноги перестали держать младшенькую совсем, и она, задыхаясь, жалобно скуля и мелко вибрируя всем телом, повисла на его руках и плотно, по самое основание засаженном в женское естество члене. Лизнул ушко, получил в ответ слабый стон и вдруг почувствовал вместо зверского возбуждения бесконечную, до слез нежность к этой ласковой, беспомощной, готовой сейчас на все молоденькой женщине, доверчиво расслабившейся в его руках. Осторожно вышел из обессилевшей пещерки и, развернув Ларку лицом к себе, прижал к груди, подхватив так и норовящую осесть на пол девицу одной рукой под попу. Тихонько поцеловал в макушку, быстро восстанавливающая силы красавица подняла к нему лицо, открыла шальные, полные счастья глаза, медленно, плавно закинула руки ему на шею, хлюпнула носом и прижалась к нему щекой.

Некоторое время они постояли так, а потом Лариска тихонько опустилась попой на унитаз, чуть поерзала на нем, взяв в руку порядком расслабившийся член, ласково поцеловала его, и, обняв бедра Ивана руками, прижалась к его паху лицом. Замерев, Иван принялся с наслаждением, медленно, одними кончиками пальцев гладить её по голове и плечам, и гладил до тех пор, пока лицо младшенькой не поднялось вверх. Улыбаясь, он спросил её одними глазами: «Что, хорошая? »

Лариска легко вздохнула.

— Дааа, дядь Вань... А лучше... бывает?

— Не знаю, маленькая. По-другому, не хуже — да. А что тут лучше, сказать нельзя вообще...

— Ох... Все, дядь Вань... Никакой порнушки, никакой дрочки... Фигня это все...

— Ну почему фигня, Лар. Это тоже другое. Развлечение, и не худшее... Так, как у нас с тобой сейчас, часто не бывает. Сил ни у кого не хватит, да... И совпасть должно многое.

— Жаль... Ой, дядь Вань...  — тон Ларика вдруг стал озабоченным.

— Чего?  — слегка переполошился Иван, но Лариска лишь смущенно улыбнулась.

— Так это... Писить хочу...

Иван критически посмотрел на Ларку, плотно сидящую на стульчаке, и рассмеялся:

— Ээээ... Так в чем проблема? Помочь ножки раздвинуть?

Лариска, похоже, только сейчас сообразила, на чем она сидит. Выпучив глаза, она чуть смущенно фыркнула в кулачок, подняв потом смешливые глаза на Ивана:

— Ага...

— Ну вот, затрахал бедную девочку,  — сокрушенно сказал Иван, приседая на корточки, и осторожно потянул податливые Ларискины коленки в стороны.  — Ножки у нас уже не раздвигаются...

Лариска вдруг ехидно хмыкнула: «Это смотря зачем! », и Иван понял, что 

все ещё только начинается. Понимание вдруг резко добавило ему сил, и, уставившись в широко раскрытые нижние прелести младшенькой, он азартно сказал «Давай! »

Хихикнув, Лариска раздвинула двумя пальчиками верх письки и, глядя ему в глаза, пустила почти прозрачную струйку, а когда она иссякла, протянула руку к рулону бумаги, висящему на стене. И тут Иван, подсунув руки ей под попу, одним движением закинул ахнувшую младшенькую подколенными ямочками себе на плечи, щелкой к губам, чуть отклонил назад и, наклонив голову, запустил язык в так и не протертую письку. Лариска, слабо дернувшись, пискнула: «Зачем... », и тут же, почувствовав язык дяди Вани у себя на клиторе, дернулась опять, но уже совсем по-другому.

До оргазма Иван доводить младшенькую не стал. Добившись, что вкус цветка стал обычным, он поласкал его ещё немного, опустил шумно дышащую Лариску на ноги и, взяв её лицо в ладони, поднял к себе:

— «Зачем»? Ларка, знаешь, какое правило хорошего секса самое главное?

— Мммм...

— Отдавай сторицей...

Лариска вскинула на него влюбленные, сияющие глаза, секунду постояла, прижавшись всем телом и, вдруг облизнувшись, стала быстро сползать по нему грудями вниз, явно собираясь вознаградить дядю Ваню за науку немедленно. Но Иван, засмеявшись, подхватил её под мышки:

— Подожди, маленькая. Пошли-ка в ванную. Помоюсь, зубы почищу, а уж потом нападай. Или мы весь день теперь в сортире сидеть будем?

Притворно вздохнув, Ларка пробурчала:

— А чего... Мне и здесь хорошо!

— Будет ещё лучше. Пойдем, пойдем. Хочешь мня помыть?

— Всего?!

— Ага. И меньшого братца тоже,  — улыбнулся Иван, умело качнув бедрами, отчего полунапряженный член завлекательно крутнулся в воздухе.

Засмеявшись ответно, Лариска когда-то подсмотренным у мамы движением нахально ухватила его за это самое место и с таким энтузиазмом потащила за собой в ванную, что Иван, прищурив один глаз, посмотрел на младшенькую с недоверием. «Кажись, крыска решила, что теперь её власть? »

Впрочем, мысль была ленивой и необязательной, к тому же Ларискина рука, осторожно тянущая его за причинное место, была вовсе не властной, но очень ласковой. А потом Иван вспомнил свои похожие сомнения с Машей и, в результате, даже немножко устыдился.

Была попытка захвата сексуальной власти или нет, но закончилась она естественным путем: стоило Лариске отпустить яйца Ивана, как старший посадил младшенькую на стиральную машину, и принялся не торопясь, со вкусом чистить зубы, с улыбкой наблюдая в зеркале, как ерзает девица, предвкушая скорое продолжение. Наконец, решив, что дежа вю — это скорее хорошо, Иван выплюнул воду, подмигнул и обернулся:

— Хочешь, как мама?

— Ага!

— Ну, иди сюда... Вот так,  — и он, развернув младшенькую к себе спиной, прижал её ладошки к стене. Потеребил пальцами нижние губки, Ларка, и впрямь очень похоже на Машу, застонала и выгнулась, пальцы увлажнились, и стали в этом женском месте лишними, поскольку Вадимова мазь действовала безотказно.

Обрабатывал он младшенькую до тех пор, пока она опять не повисла на его члене безвольной тряпочкой, хрипло постанывая и пытаясь головой продавить стенку. Сняв тело со 

сладкого кола, он уложил его в ванну и критически посмотрел на слабо дергающиеся бедра девицы: «Так. Невменяемость, кажется, есть. Интересно, если ещё почесать ей письку, обдуется так же, как мама? »

Почесал. Ларка мало того, что обдулась, так ещё и едва не обкакалась, выпустив под себя звучного злого духа, после чего вполне удовлетворенный результатами трудов Иван, высоко задрав девичьи ноги, обмыл нашкодившие места, а затем и всю шкодницу, уделив на этот раз особое внимание сначала внутренности ляжек, потом животику, потом сиськам и горлышку, отчего Ларка задышала совсем заполошно. Затем перевернул добычу и с не меньшим тщанием прошелся рукой и душем от шейки до пяточек, вернувшись потом к дрожащему цветку по внутренности бедер, и опять принялся играть с налитыми кровью нимфами, иногда ныряя неглубоко в пещерку. Через некоторое время Ларка задрала попку, принявшись беспорядочно дергать ею вверх, вниз и в стороны, пытаясь поймать своими нижними дырочками пальцы Ивана, и он, решив, что пора заканчивать сеанс, а то как бы младшенькой худо не было, плотно посадил её на скобку. Ищи через Яндекс "сефан рассказы" и читай без регистрации.

После нескольких почти синхронных движений попки и руки Лариска заорала и рухнула вниз, распластавшись по дну джакузи. Увидев опять же очень знакомую позу, Иван, тяжело отдуваясь, выпрямился.

«Стоп, Ваня. Экий ты, оказывается, ненасытный! Ларка ладно, если неделю трахаться не будет. Этак вообще с ума сойдет, поосторожнее надо. Разошелся! »

Ехидна внутри тут же выдала: «Ну, не будет, и не будет — ей-то от этого только хорошо. О себе заботимся, однако? Хотим, пока Машки дома нет, наконец-то отыметь этот пЭрсик по полной? Так вон уже, полнее некуда! Ишь, дорвался... »

«Ну, о себе, о Ларике... В любом случае, пока хватит»,  — загоняя ехидну в подполье, решил Иван и, закрыв слив, открыл прохладную воду. Лариска, услышав шум потока, лишь слабо дернулась, продолжая лежать щекой на дне и при этом блаженно жмурясь. Быстро набиравшаяся вода подтопила ей щеку, и лишь тогда она открыла один глаз. С трудом сфокусировав его, обнаружила сидящего на бортике джакузи дядю Ваню, с немного ехидной, сильно ласковой и очень довольной улыбкой разглядывающего её расслабленную физиономию.

Следующим обнаруженным ею визуальным объектом оказался дяди Ванин меньшой приятель, уверенно пребывающий во вполне боевом положении. Тут Лариска чуть дернулась попкой и, не без усилия приподняв голову, непроизвольно облизнулась:

— Ыыыы...  — голос младшенькой был слаб и полон пауз.  — Дяяядя Ваааня... Я ж вас... Ох!

Перевернувшись на спину, младшенькая с трудом подтянула тело повыше и прислонила затылок к бортику.

— Чего, маленькая?

Жертва оживала на глазах.

— Кажется...  — Ларка смущенно хихикнула,  — кажется... я вас помыть собиралась... Кажется... всего... Кажется... включительно,  — тут она стрельнула глазами в пах дяди Вани.  — А вышло... Опять вы меня вылюбили так, что...

— Что — «что»?  — засмеялся Иван.  — Вон, уже вполне живая. Ещё минут пятнадцать — и завтракать пойдем.

— Зааавтракать?  — положив руку на живот, задумчиво протянула Лариска.  — Ой, и впрямь... Только да, минут пятнаадцать... Дяяядь Вань... Идите ко мне...

Иван улегся рядом, младшенькая немедленно 

прижалась всем телом к его боку, поймала лапкой источник радости и принялась тихонько его ласкать, против чего теперь Иван, к их обоюдной радости, не имел решительно ничего.

Женская рука, поначалу совсем слабая, потихоньку становилась не то чтобы жестче, но изощреннее. В какой-то момент Лариска, оголив головку, приостановила движения, потерлась об Ивана всем телом и вздохнула:

— Все, дядь Вань... Нету у меня больше давних мечтаний...

— Вот те раз. Это почему?

— А главная мечта была... Как понимать начала, что дяди с тетями на маминых кассетах делают. Вот придет кто-то большой, сильный, надежный... Приласкает... Я ему пососу, напьюсь сока, а у него не упадет. И тогда я на спинку, и вот точно такой же,  — тут она медленно открыла и закрыла нижнюю головку Ивана,  — красииивый... сильный... в меня зайдет. А я замру от радости, а потом попкой: раз-раз, раз-раз...

Лариска, поелозив всем телом по боку Ивана, изобразила, как именно.

— А потом... Потом,  — тут она резко приподнялась и, глядя Ивану в глаза, перекинула через него ногу,  — я сяду сверху, и...  — она поймала под собой колышек и уверенно заправила его в себя,  — и... Ааах!

«Вот блядешка мелкая! Ведь только что пластом лежала! » — радостно подумал Иван. Тем временем Лариска уперлась руками в его грудь и принялась работать бедрами взад-вперед, разгоняя вокруг них нешуточные волны. Прислушался: каждый раз, насадившись тесной пещеркой до конца, младшенькая на секунду приостанавливалась и играла мышцами трубочки, как будто целуя его головку в своей глубине. У Машки этот же трюк, из-за подрастянутого родами влагалища, получался много хуже.

Поймав себя на этом невольном сравнении, Иван перенес руки с бедер младшенькой на её сиськи и улыбнулся. «Ну да. А у Катьки, помнится, ещё лучше. А у какой-то бляди, имя которой я и сейчас и под пытками не вспомню, так и вообще замечательно... Господи, сколько ж баб надо было познать, чтобы потом встретить двух вот таких? И, главное, на кой они мне все были нужны? »

«А для того, чтобы больше ценил этих. И ещё будешь познавать, и теперь только для этого. Поскольку кобель по натуре» — ответила внутренняя ехидна. Иван шваркнул по ней воображаемым кулаком, ехидна ойкнула, подумала, примирительно добавила: «Наверное» и свернулась в ничто.

Ивана же от таких мыслей опять пробило на нежность, и он, переместив руки на равномерно выгибающуюся спинку, притянул младшенькую к себе. Лариска тут же перешла с возвратно-поступательных движений низком на вращательные, Иван поймал её губы своими и ласкал внутренность её ротика языком до тех пор, пока задохнувшаяся Ларка, отбирая губы, не снялась с его колышка и не поползла лицом по нему все ниже и ниже, вздымая попку вверх.

Засмеявшись, Иван остановил её мордочку лишь тогда, когда подбородок девицы уже опустился в воду.

— Утопишься на радостях...

— Ага... Ой, дядь Вань!

— Чего?

— У вас в животе бурчит...

— М-да?

Иван прислушался к ощущениям. Член теперь был свободен, что дозволило пузу послать в мозг вполне 

однозначный сигнал.

— Ну да, урчит. Жрать хочет. Ах ты, шмакодявка этакая! Пристроилась трахать голодного мужика! Ну скажи, какое голодному мужику от траха удовольствие, а?

Смеясь, он перевернул Лариску под себя, прижал ко дну и тихонько воткнул головку в дырочку между гостеприимно раскинутыми ножками. Лариска довольно ойкнула и попыталась насадиться поглубже, но Иван не дал ей этого сделать, принявшись вертеться у самого входа. В ответ младшенькая попыталась, было, сомлеть, но он пощекотал ей ребрышки, и Лариска открыла глаза:

— Ой-ой-ой... Ай! Ой! Ну, дядь Вань! Ой, не могу! Дяяядь Вань!

— А будешь ещё приставать к голодным мужчинам?

— Ой! Ай! Дядь Вань! Ой! Но ведь стоит!

Прекратив щекотаться, Иван вытащил свой инструмент, под шумок довольно далеко забравшийся в Ларискину сущность, и посмотрел под себя. Набирай в гугле «с е ф а н   р а с с к а з ы» и читай (18+).

— Ну да. Стоит. То есть ему в радость. А мне, а?

— И вам тоже, дядь Вань,  — с неожиданной для него уверенностью сознающей свою силу женщины рассмеялась Лариска и ловко вывернулась из-под висящей над нею туши.  — Ладно, больше не буду...

— То-то!  — назидательно сказал Иван.  — Ну, пошли на кухню? А то ты сегодня,  — он, наклонив голову, чмокнул Лариску в губы,  — прям прикипела к санузлу. То в туалете любишься, то в ванне. На сухом не хочется?

Лариска под ним засмеялась:

— А я, дядь Вань, сегодня привязанная. Вот где он,  — запустив между ними руку, она ухватила неглубоко воткнутый в нее член за корешок и тихонько повертела им,  — там сегодня и я. И вообще, что за издевательство? Или поехали дальше, или давайте обещанное...

Иван, задумавшись на секунду, воткнулся для пробы глубже, но Ларискины глаза под ним, на мгновение закрывшись, тут же открылись снова. Возбуждения особого в них не было, глаза были веселые и довольные, почти такие, какими она смотрела на него всегда. Ткнулся ещё раз: Ларка, не закрывая глаз, с готовностью, но без энтузиазма, будто по обязанности, подмахнула. И взгляд у нее стал чуть виноватый.

«Типа, я уже не хочу, дядь Вань, но право ваше. Ну-ну. Бедный, затраханный ребенок. Посмотрим на нее после завтрака» — засмеялся про себя Иван и, сделав огорченное лицо, вытащил меньшого братца из норки.

— Ну да... Обещал, куда денешься...

Впрочем, это расстроенное «ну да» не стоило ему никаких усилий, поскольку отдался он в Ларискины руки с преогромным удовольствием. Младшенькая, против ожидания, почти не шкодничала, вымыв его не с девичьим, но с материнским тщанием, и лишь на секунду вышла из роли: обмыв пену с его середки, подняла на Ивана смеющиеся глаза, обнажила розовую головку почти не напряженного члена и, хихикнув, пощекотала её язычком. Иван, засмеявшись в ответ, ласково щелкнул её по носу, и удовлетворенная эффектом Лариска оставила игрушку в покое.

•  •  •

Завтракали они в спальне. Возбуждение у обоих на какое-то время схлынуло, и Лариска, не стремясь пока к плотским удовольствиям, принялась потчевать Ивана школьными сексуальными сплетнями, коих в её, сильно во всех отношениях продвинутой, школе ходило великое множество, причем героями сплетен 

чуть ли не в равной мере были как старшеклассники, так и учителя. «Ее послушать, так она одна в школе была целочкой после третьего класса, а все остальные со всеми к четвертому уже перееблись», ухмыльнулся про себя Иван и, придав вопросу более приличную форму, задал его вслух. Лариска в ответ захихикала:

— Ну, не к четвертому... В пятом мы с девками ещё так, вприглядку да вприслушку... Вон, в спортзале: мы переодеваемся, а у физруков в кабинете Виталь Палыч биологичку дерет так, что стенка трясется от ора. Так мы, пока они не кончили дружненько, полчаса переодевались, на математику опоздали,  — Лариска сладко потянулась.  — Ирка тогда как начала, кошачий концерт слушая, себя ласкать, ну и мы, на нее глядя, лапки в письки. Потом смотрим, а Ирку сколбасило, ну и мы давай — кто притворялся, а кому и впрямь хорошо стало. Всерьез, так это уж класса с седьмого. Та же Ирка летом после шестого в деревне натрахалась до полного кайфа, в сентябре давай нам рассказывать, да в подробностях, как её там валяли, ну и остальные за ней. Я так думаю, не столько из желания, сколько из зависти. Хотя рассказывать Ирка умеет, да. Хоть записывай, да в инет!

Ларка, улыбаясь, облизнулась и провела пальцами по груди старшего друга, а Иван вспомнил случайно виденную им эту Ларкину одноклассницу. Взгляд у Ирочки был совершенно блядский.

От таких воспоминаний у него ощутимо шевельнулось внизу, Ларка, заметив его непроизвольное движение, покосилась на относительно спокойный аппарат и, ещё раз облизнувшись, продолжила:

— А интересно, кстати. Надо будет хоть в классе, что ли, турнирную таблицу составить: девочки по вертикали, мальчики по горизонтали, и если кто, кого, где-нибудь, когда-нибудь, как-нибудь трахнул, так квадратик заштриховать.

— Ага. А по второму разу — ещё раз...

— Ой!  — засмеялась Лариска.  — Ну, моя колонка будет чистая... И Клизмина, то есть Дашкина... Она сильно вредная, в классе никому не дает, хотя, говорят, в гостинице подрабатывает втихую. Ну, это не только она, это и Алька с Ленкой из параллельного, это я точно знаю. Сама их в боевом прикиде возле «Цетральной» видела, так ещё и хихикали, с собой звали, падлы! Говорят, им за джуниорство двести баксов час, а взрослым блядям только от полста до ста, сто — если клиентов больше двух сразу, а они, если больше двух, так и по триста берут... Сучки...

Впрочем, осуждающий Ларискин тон был, как показалось Ивану, несколько наигранным.

— Да ладно тебе...  — лениво почесав яйца, потянулся Иван.  — Древнейшая профессия, и очень нужная, кстати... Какая разница, руки продавать, мозги или другую часть тела... Да и мужикам иногда женской ласки надо до того, что хоть за деньги. Хотя по части эмоций эрзац, конечно... Но, если баба умная и с сочувствием, то такой же эрзац, как у психотерапевта. А по части техники, если профи, то есть чему и самому поучиться, и свою потом научить... Тонкостям, основное и в порнухе 

есть, а про тонкости расспрашивать надо в процессе...

Лариска вскинула на него заинтересованный взгляд, но, продолжая по инерции изображать протест, прбормотала:

— А сами-то они? Каждый день по десятку — какая радость? Хотя...  — она, глянув на пах Ивана, тут же засомневалась, отчего Иван засмеялся.

— Вот именно, «хотя». Ларка, очень,  — он подчеркнул это слово,  — хороший секс действительно только с любимым и, наверное главное, любящим тебя человеком. А просто снять естественное напряжение, или поразвлечься в удовольствие, можно хоть рукой, хоть вон, твоим подарком, но с живым партнером все же лучше, так у нас природой заложено, тогда ручки только в качестве дополнения идут. Если с ним при этом ещё и есть, о чем поговорить в процессе, то все бывает и вообще здорово.

Сделав паузу, он опять почесал яйца. Лариска внимательно проследила, как он это делает, и уже вполне плотоядно облизнулась, что не осталось незамеченным: хулиганя, он, продолжая говорить, принялся, будто невзначай, расправлять шкурку на кончике агрегата.

— Правда, по десятку каждый день это, наверное, и впрямь перебор. Хотя мне судить трудно, я ж не женщина... Да и опять же, смотря кому, когда, где и каким именно способом?

Засмеявшись, он решил замять тему:

— Да ты и сама все это знаешь, чего это я... Ну, бог с ними, с профи. Чьи там ещё колонки в табличке есть?

— Девочек у нас восемь, минус я и Клизма — значит, шесть колонок...

«Девочки», бля», смешливо подумал Иван. А Лариска тем временем, осторожно косясь на его пах, сморщила лобик, вспоминая, кто, кого, где, когда и как именно. Но через пару секунд, засмеявшись, сдалась:

— Ай, ну их всех. Там такой неспортивный клубок, никакой турнир не получится. Вон, Лизавету тогда всемером отодрали, она так крутилась, что еле встала потом, так пятеро не наших были. Их в таблице куда? Или меня вон,  — тут Ларка чуть смутилась то ли от воспоминаний, то ли оттого, что её рука, будто непроизвольно, легла поверх играющей с набирающим силу инструментом руки Ивана.  — Я ведь тогда же Пашке с Колькой, ко мне приставшим, отдрочила по полной, по три раза каждого выдоила, причем двумя руками, зараз. А они только-только с Лизаветы слезли, и она их не знаю, по сколько раз. Еле палки свои унесли, козлы!

Лариска, довольно засмеявшись, вдруг перестала смущаться и заговорила, растягивая слова, воркующим, грудным голосом возбужденной женщины:

— Вот скажите, дядь Вань, это секс или нет? В таблицу вносить бууудем? И вообщееее...

Отставив в сторону недопитый стакан с соком, она, отведя руку Ивана в сторону от источника женской радости, проехалась грудями по его низу живота, зарылась в пах носом и подняв голову, уставилась на него блестящими глазами:

— И вообще, я десерт хочу!

— Не секс, а мелкое хулиганство. Парни потом, поди-ка, месяц на девок смотреть не могли?

— Не знаю,  — запуская шаловливые пальчики под яйца, рассмеялась Лариска.  — Да и черт с ними, не будут приставать к не хотящей женщине...  

то есть тогда девушке...

Выставив попку вверх, Ларка наклонила лицо к аккуратно приподнятому её ладошкой хозяйству Ивана.

— Мням... Я туда вообще, можно сказать, кину снимать пришла... А они меня...

Примолкнув, пару раз прошлась вибрирующим язычком вдоль ствола, да так умело, что Иван с трудом сдержал довольный стон.

— Ну, дядь Вань, ну расслабьтесь, чего он как неживой?

«Ничего себе — не живой! Зажрались, мадам? »

Поиграл мышцами в промежности, отчего член, шаля, запрыгал под Ларкиным носом, пару раз его задев, за что и был немедленно арестован её ротиком.

«Так. Ну, продолжим разговор позднее». Откусив кусочек бутерброда, он отхлебнул из стакана соку и с удовольствием посмотрел на свободно гуляющую в воздухе Ларискину попку. Устыдился было: ну вот, не по правилам — баба трудится, а я кайфую. Но решил, что за Лариской ему сегодня не угнаться все равно, да ещё и Машка ведь придет, неизвестно, что будет,  — а посему вполне можно какое-то время спокойно понаслаждаться процессом, заодно покончив с завтраком.

Дожевав и допив, он, потянувшись, недолго покопался осовободившейся рукой в Ларискиных нижних прелестях, что самой Лариской, кажется, было не замечено никак, отчего развеселился окончательно и, спустившись пониже, затянул девицу на себя, кормой к своей физономии.

Разобрал губки, полюбовался розовой, блестящей, безо всяких следов его вчерашних буйств мякоткой, играя, дунул на чуть приоткрытый вход в пещерку. Ларка, на секунду выпустив его изо рта, выгнула спинку, хихикнула, уркнула и проглотила его кол с ещё большим энтузиазмом. Оттянул нимфы, немного поиграл ими, потом, аккуратно разложив их по сторонам, пустил в ход язык.

И тут Лариска, оторвавшись, виновато прошептала:

— Дядь Вань... Ну полежите просто так, а... Отвлекаете, а он... Он такой нежный...

Иван, широко раскрыв глаза, хихикнул:

— Ага. И я такой беспомощный... Ка-а-ак тяпнешь!

Ларка в ответ только заурчала, наклонив голову, и впрямь прошлась зубками по стояку. Но тут же, стоило ему в притоворном ужасе дернуться, спрятала их за губами, поцеловала вершинку, приласкала язычком уздечку и зачмокала опять.

Сокрушенно покачав головой, Иван закинул руки вверх и принялся любить младшенькую вприглядку, пытаясь определить по движениям округлой попки, когда Ларка дойдет до той кондиции, в которой «десерт» будет ей больше всего в радость. Его так и подмывало опять запустить что-нибудь, хоть руки, хоть язык, хоть нос в любую из крутящихся перед глазами аппетитных дырочек, но он терпел: желание дамы — закон, нечего тут.

Долго терпеть не пришлось: попка задвигалась совсем суматошно, и он, прохрипев ехидно: «Не забудь язычком! Как мама учила! », принялся помогать Ларкиному ротику движениями своих бедер. Быстро почувствовал, что семя бурлит уже не в паху, но в самом стержне и, не выдержав, потянул Ларкины нижние прелести на себя, впился губами в нижние губки младшенькой, запустил внутрь язык и, громко, с хрипом дыша, принялся выталкивать из себя сок жизни. Лариска, и не подумав оргазмировать всерьез, но с явным наслаждением постанывая и крутя хвостиком, высосала все досуха, закинув голову назад, погоняла семя во рту, проглотила,  

шумно выдохнула, наклонила голову опять, тщательно подобрала язычком остатки и, задыхаясь, свалилась с него вбок как была, лицом к ногам.

Чуть отдышалась и, удивленно уставившись на только что отстрелявшийся Иванов инструмент, ухватила его лапкой. Как бы не доверяя глазам, сжала в пальцах, покачала головой — твердый! Прогнала шкурку вверх-вниз. И хихикнула:

— Надо же... Стоит... Все труды прахом... Ну, сейчас...

Приподнявшись, прицелилась усесться на Ивана верхом. Но, услышав его тихие слова, приостановилась:

— Ларка... А тебе ведь не надо сейчас...

— Это почему?

— А не надо. Я ж там,  — Иван кивнул на висящие в воздухе Ларискины нижние губки,  — только что был. Суховато... S e f a n .  r u — новые рассказы из жизни реальных людей.

Девица недоверчиво сунула руку себе в промежность.

— Ой, дядь Вань... И впрямь... А, вроде, хочется...

— Ну, и иди сюда. Это ты так, с разгону да по инерции... Тебе хочется, а дырочке ещё нет. Бывает. Бывает и наоборот...

Лариска, сокрушенно хмыкнув, пристроилась к его боку. Приподнявшись, Иван ласково чмокнул её в губы, только что доставившие ему море удовольствия. Губы были влажными, но безо всякого постороннего привкуса. «Во дает! Подчистую облизала! »

— Умееелица...

— Ага... И впрямь хорошо, дядь Вань?

Вид у Лариски был, вроде как, юмористический, но было ясно, что оценку она воспримет всерьез.

— Ммммм... Отлично!

— Ну, дяяядь Вань... Я ж всерьез... А... А...

— Да говори ты, чего стесняешься...

— Ну... А мама... лучше?

Иван, прищурив один глаз, почесал Ларискин бок.

— А ты ей не скажешь?

— Не-а...

— Ну, тогда слушай.

Поднеся губы к её ушку, он шепнул: «О-ди-на-ко-во! », Лариска, выпучив глаза, расхохоталась: «Да ну вас! » и, сладко потянувшись всем телом, перелегла на бок, лицом к нему. Подергала себя за сосочек и, не поднимая глаз, чуть смущенно, с заметным придыханием протянула:

— Дядь Вань...

— А?

— А... с профессионалками?

Иван мысленно тяжело вздохнул. «Тэкс. Процесс у меня на пока закончен, а у маленькой ещё совсем нет».

— Что — «с профессионалками»?

— Ну, если сравнить? Ну, дяяядя Ваня...

— Если «с профессионалками», то с тобой точно лучше,  — засмеялся Иван и чмокнул Ларку в лоб.  — Я тебе только что говорил: секс с любимыми всегда лучше!

Ларка, радостно поглядев на него, чуть повела плечом и принялась что-то рисовать пальчиком у него на груди.

— Дядь Вань...

— М?

— А расскажите, как вы с... ними, а? Или... с Линкиными мамой и папой... Или... Ну, дядь Вань,  — Лариска, канюча, закинула на него коленку,  — ну, я ж люблю такие раскааазики...

«Не, ну ужас с этими бабами. Всю подноготную им выложи, а», весело подумал Иван. «А почему бы и нет? Заодно и перекурим... »

Следующий час, а может, и больше, быстро намокнувшая от «рассказиков» Лариска помирала то от смеха, то от плотского наслаждения, то от того и другого сразу. В отличие от Маши, практически не способной одновременно трепаться и сношаться, Ларка, оказывается, запросто могла усесться на Ивана сверху, зарядить свою пещерку источником удовольствия и, слушая его побасенки, не торопясь вертерть попкой, вперемешку постанывая и подавая вполне уместные реплики. Иван, пользуясь эффектом от Вадимовой 

мази, события не торопил, но в конце концов разогрелся не на шутку и, завалив младшенькую под себя, занялся ею всерьез. Довольно хихикающая Лариска и под ним продолжала баловаться, даже не думая доходить до пика блаженства.

Запыхавшись, он слез с девицы и, задрав ей ноги, шлепнул по попе:

— Уф! Лентяйка! Ни высохнуть не хочешь, ни кончить!

Ларка ехидно сказала «Ага! », на секунду о чем-то задумалась и, вдруг соскочив, унеслась в свою комнату. Вернулась через пару минут с загадочным видом и, забравшись на кровать, завлекательно повиляла выставленной вверх попой.

— Так хочешь?

— Агуммм...

Встав возле объекта на колени, Иван, наконец, увидел причину столь загадочного поведения. Из задней дырочки Лариски свисала очень хорошо знакомая ему золотистая веревочка. Засмеявшись, он потянул за нее вверх, и из попы выскочил первый из то ли пяти, то ли шести, он точно не помнил, здоровенных, «взрослых» вагинальных шарика. Лариска, с энтузиазмом вякнув, хихикнула: S е f а n .  г u — истории о любви, сексе и отношениях.

— Дядь Вань... Не доставайте, назад засуньте... И вообще, не томите...

Под нижними губками появилась Ларкина лапка и, приглашая, раскрыла щелку пошире.

— Мммм... Ларка, но...

— Ну, дяяядь Вань... Помните, вы мне пальцами там так... Хорррошооо...

— Извращенка!  — засмеялся Иван и, переступив вперед, осторожно принялся загонять свою дубинку в природные ножны.

— Ааах... Шшшарик... заправь... те...

Иван дернулся, было, назад, но вошел он уже достаточно глубоко для того, чтобы четко ощущать реакцию Ларкиной пещерки, и сразу понял: отпускать его дама не хочет. Плюнул, нырнул до конца, тремя пальцами устранил последствия своих необдуманных действий — шарик нырнул в Ларкину розово-коричневую звездочку так, будто бы жил там всю жизнь,  — на пробу, медленно проехался внутри младшенькой взад-вперед, и понял, что в Ларискиной идее и впрямь масса хорошего. Причем, судя по всему, для обоих: Ларка под ним выгнулась так, как и утром-то не выгибалась, энергично сказала «Ыыых! » и принялась насаживаться на его инструмент сама. Да так, что ему оставалось лишь придерживать её за бедра да чуть качать своим лобком из стороны в сторону, усиливая женскую радость, казалось, до предела.

Однако женский предел известен, наверное, лишь самим женщинам, да и то вряд ли. Разойдясь до повизгиваний, Лариска вдруг запустила руку назад, одним движением, стукнув при этом Ивана кулачком по животу, выдернула из себя всю гирлянду, отбросила её в сторону и, судорожно ухватившись за корень источника наслаждения, вытащила его из себя. Как будто проверяя качество инструмента, пару раз его резко вздрочнула и, постанывая, потянула к тому месту, откуда только что с громкими, совершенно неприличными звуками были выдернуты шарики.

Иван уперся: «Гель... », но Ларка повелительно прохрипела: «На хер... », и он подчинился. Впрочем, вся ложбинка между Ларкиными ягодицами и так блестела от смазки, девица, судя по всему, не пожалела её ещё перед тем, как засунуть в себя шарики, приоткрытая дырочка попки жадно подмигивала ему таинственной глубиной, и он, расслабившись, позволил Лариске затолкать кол в запросто пропустившее его отверстие до середины, а потом, увидев, что младшенькая буквально мечется 

под ним от радости, приподнялся и засадил его до конца уже сам, почти с маху, лишь чуть притормаживая при малейшем подозрении на препятствие внутри. Подумав, что Ларке надо бы привыкнуть, приостановился — но где там! Девица насаживалась на него безо всяких тормозов, смачно ахая каждый раз, когда его яйца шлепались об нижние губки, и тихонько, экстатически подвывала, явно собираясь в полет.

Глядя на её безобразное поведение, Иван и сам завелся не на шутку, в Ларкиной задней дырочке было тесно, жарко и ласково, куда теснее, чем в передней, даже если с шариками, а Лариска насаживалась на него уже так, будть хотела проткнуть себя насквозь, и он, то ли сознательно, то ли невольно, отключил голову к чертовой матери. ру

Очнулся, извергаясь в Ларискиной глубине, как ему с перепугу от Ларкиного дикого ора и собственного рычания показалось, и впрямь чуть ли не в её голове, прямо под разметавшимися волосами, но тут же понял, что, даже если и там, ничего страшного не происходит: орет Ларка явно от Большого Кайфа, а если немножко и от боли, то все нормально, у баб эти две вещи прекрасно совмещаются, иначе человечество давно бы вымерло, так что вперед! И, вспомнив, как ей нравится, выдал беспорядочно дергающейся младшенькой ещё пяток мощных, во весь ход своего поршня ударов, отчего Ларка перешла на писк и, ослабнув, уткнулась лбом в простыню, оставив свои бедра безвольно висеть в его руках.

Осторожно вытащив кол, он опустил Ларкину корму на постель. Выдохнул и, беспокоясь, тихонько раздвинул девичьи ягодицы. Только что принимавшая его дырочка была теперь конусообразной, с отблеском чего-то розового в глубине, и, несмотря на все его труды, даже ничуть не покрасневшей. Попробовал пальцем: смазки оставалось ещё столько, что хоть опять заходи. Не удержался и, наклонившись, чуть пощекотал окружность маленького кратера языком. Ларка совсем тихонько охнула и слегка пошевелила попой, отчего дырочка стала медленно закрываться.

— Дядь Вань...

— Чего, маленькая?

— Лягте сверху... Люблю...

Иван, аккуратно пристроив не сильно напряженный член посередине попки младшенькой, послушно улегся туда, куда просили. Лариска довольно простонала, и он, отодвинув волосы в сторону, принялся лениво играться губами и языком с её ушком и шейкой.

Некоторое время дама, довольно сопя, помалкивала, а потом, чуть повернув голову, шепнула:

— Дядь Вань... Попа чистая, я с утра, пока вы спали, промыла начисто... И гель, он с антисептиком... Мы его вчера с мамой купили...

— А... И чего?

— Ну как, дядь Вань,  — Лариска пошевелила под ним попкой.  — Зайдите в меня, с ним можно после попы... В инструкции написано... А то,  — тут в голосе младшенькой прорезалась ещё слабая, но вполне очевидная ехидца,  — чего просто так лежите-то? Стоииит ведь...

Иван охнул.

— Ненасытная... Неужто не наелась?

— Не-а... Наелась, дядь Вань... На месяц... наверное... Это другое... Нежное...

«Ну, насчет месяца ты точно врешь». Тихо смеясь, Иван приподнялся и заправил свой инструмент в главную Ларкину дырочку.

— Так хорошо?

— Дааа...

— Ну вот... И мама 

тоже любит вот так, после всего...

Лариска чуть заметно пожала его член внутренними мышцами.

— И так тоже?

— Не... Она после такого вообще пластом лежит...

В ответ Лариска помассировала его инструмент сильнее, и Иван хихикнул:

— Вот придет, научи её. Мать сношаться...

— А че... И научу... Нравится?

— Дааа... Ларка, я сейчас опять захочу...

— Мммм... Так... Вагинальный оргазм у меня сегодня уже был...

Иван возмущенно поправил: «Три! ». Лариска, хихикнув, согласно пожала его член своей трубочкой и продолжила:

— Анальный только что... кстати, теперь да, нигде не целочка...

Иван, вздохнув, подумал: «Ну да. Судя по гелю, все по ихнему с мамой плану», и в знак согласия, чуть толкнулся в её глубину, получив там вполне достойный ответ. py

— Осталось только оральный... А, дядь Вань?

Услышав такое заявление, Иван, вопросив: «Да? А может, на ещё один вагинальный договоримся? », вдул ей уже всерьез, с подкруткой, и Лариска, слабо охнув, засмеялась:

— Бррр... Дядь Вань, какой оргазм, к черту... Мне бы живой быть... Отодрали по полной...

— Вот то-то!  — поучительно произнес Иван и, тяжело вздохнув, перекатился с Лариски на бок, лицом к ней.  — Ну-ка, покажи мордочку...

Ларка послушно повернула к нему лицо.

— Ну вот... Нормальная такая мордочка. Удовлетворенная. Как и должно быть...

— Ага... Дальше некуда... Дядь Вань, и у вас... Как после мамы... Ой, приятно-то как... Дядь Вань, выходит, вы не играли, а любились по-настоящему, да? Ой, как здорово, дядь Вань!

— Чего «здорово»?

— Не «здорово», дядь Вань. А ура!

Вскочив на колени, Лариска ухватила руками его удивленное лицо и принялась быстро, мелко целовать.

— Я — Женщина, дядь Вань! Жен-щи-на! Я могу... Могу! Могууу! Могу довести мужчину до такого... вот такого лица! Ой, дядь Вань... Спасибо вам... Спасибо, миленький... А то я уж думала, может, со мной что не так... Гады-то наши ко мне, считай, не приставали совсем... Ну, редко, а к другим девкам сплошь... И вы...

Иван, рассмеявшись, остановил поток нежностей.

— Так я и до этого не играл, маленькая. Оно мне зачем?

Чуть посерьезнел.

— А вообще-то, Ларк, к тебе приставать большинству мужиков себе дороже. Ты ведь уже сейчас сильно грамотная, а мужики таких боятся, как огня. И, может, правильно боятся,  — смеясь, он потаскал Ларку за носик.  — Хотя на самом деле дураки, конечно. Чем баба умнее, тем с ней и по жизни, и в постели лучше. А я... Что я? Нам с твоей мамой надо было налюбиться сначала, чтобы первый задор прошел. Страсть уходит, любовь остается, но пока страсть — какие там другие письки-сиськи, Лар, это у всех одинаково. А ты — Женщина, да. И ещё какая... А будешь ещё лучше, такие, как ты, совсем расцветают к сорока, а то и к полтиннику... Иди сюда, маленькая, сорок когда ещё будет, а сейчас ты вон какая свеженькая, юная, гибкая, сильная, шкурка шелковая... вот, и здесь уже ох, и мокренько, как и не было ничего, похотушка ты моя милая, ну иди сюда, иди, ляг под меня, целовать 

тебя буду, и любить, всю, какая ты есть...

Лариска, чуть не плача от радости, с готовностью перевернулась брюшком кверху и потянула дядю Ваню на себя.

•  •  •

Последовавший за этим акт любви был не особенно бурным, все же сил с утра оба его участника потратили уже порядком, но долгим, почти на два часа, с небольшими, весьма условными перерывами. И, главное, каким-то очень светлым, наполненным безграничной нежностью.

Наконец, Иван последний раз приласкал губами разомлевшее Ларискино тело, тихонько залез пальцем в щелку, понял, что там совсем сухо, и, отвалившись на спину, удовлетворенно прижал младшенькую к себе.

— Уработал?

— Ага... Совсем...

— Привираешь, хорошая... Через полчаса опять ножки врозь...  — тихонько засмеялся Иван. Ещё больше читай на sеfаn. гu

Улыбнувшись, Лариска лишь прижалась к нему поплотнее, и они полежали несколько минут молча. А потом она, с трудом подняв голову, посмотрела на часы.

— Дядь Вань...

— А?

— Может...  — тут младшенькая осторожно покосилась на Ивана,  — маме позвоним?

— А время?

— Пять... С хвостиком...

Иван хмыкнул. Честно говоря, мысль о новых сексуальных утехах не вызывала у него сейчас ни малейшего энтузиазма, но не показывать же девице, что он согласен променять её на Машу при первой же возможности? Вон, косится как. Или — боится, что я неправильно пойму и решу, что ей не понравилось?

Похоже, что эти невеселые размышления, то ли из-за его расслабленного состояния, то ли из-за обостренного Ларискиного чутья, вполне однозначно отобразились на его физиономии. Глаза младшенькой раскрылись пошире, приподнявшись, она недоуменно приоткрыла ротик и, вдруг улыбнувшись, совершенно материнским жестом погладила его по голове:

— Ох, дядь Вань... Ну что вы за человек такой, а... Я ж не потому, что мне от вас отвязаться надо... Хотя сытая, да... По уши... И не бойтесь вы мне сказать, что маму тоже хотите... Ну можно так, нет...

Ивану осталось только издать смущенное «Пффф... » и притянуть Ларку мордочкой к себе.

— Ларк, это ненормально. Тебе лет-то всего ничего, а так понимать других...

Подумал: «Во, черт, Машкино воспитание, а! Как, ну как Машка могла дожить до таких лет одна? Какие всё-таки мужики бестолочи! И как мне-то повезло, как повезло, а... Причем, с обоими. Ох, не к добру все это, столько счастья сразу не бывает. Спросит потом с меня судьба, спросит... Да и черт с ней, пусть спрашивает, лишь бы не ими. Без них мне судьба — зачем? »

Лариска смотрела в это время в окно, и потому его эмоциональный взрыв умом пропустила, лишь инстинктивно прижалась к нему чуть плотнее, будто успокаивая. А вслух смущенно сказала:

— Так я ж, того... Не одну порнушку смотрю... А исскуйство — оно способствует...

И тут же, нависнув над Иваном на прямых руках, перешла в шутливое наступление:

— И все равно — так нельзя! Дядь Вань, ну одни звери кругом, да. Но мы-то с мамой... Мы ж вас люююбим... И вы нас... С любимыми надо по-честному... А вы нет, чтоб сказать прямо — молчите...

— Ох, Лариска... Надо, да. Но не всегда получается, да и не всякая ложь так 

уж во вред. Бывает и во спасение... Особенно, если не прямое вранье, но умолчание. Любимых беречь надо... Сложно все это, Лар. Вдобавок у меня ещё и работа такая... Слышала, есть любимая книжка менеджеров — «Выживают только параноики»?

Ларка, продолжая глядеть ему в глаза, хмыкнула.

— А вообще-то,  — Иван, притянув к себе её физиономию, на секунду запустил язык между приоткрытыми губами девицы и, играясь, пересчитал им зубки, отчего младшенькая прикрыла глаза и, расслабившись, опустилась сиськами на его грудь,  — вообще-то ты у нас умничка. И сверху,  — он погладил её по растрепанным волосам,  — и снизу.

Тут он, окончательно разыгравшись, звонко шлепнул Лариску по попе. Лариска довольно ойкнула и притерлась к нему ещё плотнее.

«Ох, чего же я делаю-то? Сейчас ведь опять ебаться захочет! » — весело спохватился он и отстранил Ларку от себя.

— Ну что? Звоним?

— Муррр...

Издав этот звук, Лариска, прогнув спинку, поиграла лобком на члене Ивана. Член был толстенький, но мягкий, и она, хихикнув, скатилась вбок.

— Ну вас, дядь Вань. Правильно мама говорит: я его... то есть вас... только увижу, сразу мокрая. Насквозь! Не, лучше приэкономлю. Только...

Лениво приподнявшись, она приподняла колбаску пальцами, минуту посмотрела на добычу, улыбаясь и наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, потом чмокнула самый кончик и осторожно положила агрегат на место. Довольно потянулась всем телом:

— Не, действительно хватит.

Подумала, улыбнулась и добавила:

— Пока.

•  •  •

Набирали номер они с уже включенным спикерфоном. Едва услышав Машино настороженное «Да? », хором закричали: «Мария Юрьевна! А мы хотим вас дооома! », и засмеялись.

Маша в ответ только хмыкнула.

— Дома, говорите? Ню-ню... У вас же ещё два часа!

— А мы сейчас тебя хотим!  — это Иван.

— Ага, хотим...  — а это Лариска, не очень уверенно.

— Хотииите? И чего вы со мной делать будете? Голосишки-то вон, у обоих,  — тут Маша перешла на громкий, ехидный шепот,  — и впрямь затраханные. А?

— Ну...  — это Иван, неуверенно.

— Ох...  — Лариска, совершенно счастливым голосом.

Маша засмеялась:

— Вот и я про то же. Нет уж. На... ну, в общем, наигрались — давайте, под... ну, в общем, мойтесь, в машину — и ко мне. Я тут, в «Маленькой Италии», второй час одна за столиком, как дура. Столько мужичков пыталось меня склеить, а я: «Нет, что вы, я женщина замужняя, честная! »

Иван с Лариской дружно хихикнули, переглянулись, тяжело вздохнули и решили, что Маша, пожалуй, права. Какое там «хотим», набраться бы сил доехать до любимого ресторана...

Сидящая возле самой сцены Маша встретила их, прикрывая деланно-сердитым взглядом волнение и жгучий интерес. Нетерпеливо, едва не силой усадила Лариску рядом с собой, Ивану кивнула на диван напротив, отхлебнула из стоящего перед ней почти пустого уже бокала с хорошо Ивану знакомым, довольно крепким коктейлем, закинула в рот оливку и, жуя, уставилась на мужа блестящими от выпитого глазами из-под строго прищуренных век:

— Так. Ну, с тобой ясно. Рожа, как у обожравшегося кота.

Иван ехидно улыбнулся в ответ, облизнулся и, расслабляясь, вытянул ноги.

— Ага... А ты чего сюда уселась?  

Программка-то после двадцати трех... Или — думаешь, досидим?

Маша скептически хмыкнула: «Тебе ещё и стриптиз надо? », но, перехватив его вполне откровенный взгляд на своей волнующейся груди, вдруг нервно облизнулась и резко сменила тон с обвинительного на просящий:

— Хоть расскажете?

Глядела она при этом на Ивана, но тому, только-только наконец-то впавшему в сладкую истому, было лень. Беря со стола бокал с чем-то безалкогольным, он кивнул на Ларку: трепитесь, бабы. А я пока отдохну.

Похоже, Машку вариант с его отдыхом вполне устраивал — то ли потому, что оставлял определенные надежды, то ли и впрямь услышать Ларкину версию событий ей сейчас казалось более интересным,  — и она обернула

— А, ну давай...

— Хи-хи... С самого начала?:

— А как же! Разбудила этого... полового злодея как?

— Хи-хи... Как учили...

Дальше напрягать слух Иван не стал. Прикрыл глаза и отдался негромко звучащей, неторопливой музыке.

Лишь иногда, когда музыка ненадолго затихала совсем, до него доносились обрывки разговора его женщин. Чаще он слышал голос Маши, иногда деланно-недовольный, иногда удивленный, но всегда за словами было чуть слышное чувственное придыхание. Впрочем, и в Ларискином тоне пусть не сразу, но тоже появились очень сексуальные нотки.

— Дуреха... Письку после попы мыть надо, потом в рот...

— Ну надо, да... Не сдержалась...

— Ну, ладно. С другими не вздумай, а у Ивана можно.

...

— Ай, молодца! Вот так ему, безобразнику, и надо!

...

— Хм. Хороший гель вчера купили, говоришь? Что, совсем не больно было? Совсем-совсем, даже когда входил? Ну, ты даешь!

— Ага, даю... To all holes... То ли даю, то ли беру... Мам, гель гелем, а растягивать надо... Я сколько туда пихала всякого, от Элли твоей до двухдюймовки английской... Один раз даже на здоровенный огурец презик надела, намазала, и туда... Зато теперь кайф какой...

— Че, кончила?

— Ага... Ещё как...

— Хм...

...

— Нежно, да. Нежно — это он умеет... У меня ни одного мужика не было, кто бы это так умел...

— Ну да... Опыт — великая вещь...

— Тьфу на тебя, мелочь пузатая. Ишь, позавидовала. Какие твои годы...

— Ага. Будем стараться...

— Я те постараюсь! Хотя... Чего уж теперь... Не перестарайся только. Какую гадость в дом притащишь — прибью. И вообще, тебе что, мало?

...

— Мам, а я ещё коктейля хочу...

— Хватит с тебя. В этом и так, считай, сто грамм водки... Напряжение сняла, и будет. А чего это у нас Иван, спит, что ли?

Иван открыл один глаз и, улыбаясь, посмотрел им на раскрасневшихся женщин. Чуть заметно пошевелил плечами: спину немного ломило. «М-да... Ларку валять — та ещё физкультура. Но... Машке сегодня должно перепасть тоже. Во избежание и во искупление. Так что, меньшой, готовься... Пока — морально».

— Не сплю. Медитирую на музыку. Маш, а Маш?

— А?

— Пойдем, потанцуем?

Маша, совсем не ожидавшая такого предложения, резко вскинулась, посмотрела на Ивана так, что у того аж екнуло что-то под сердцем, но, сдержавшись, изобразила на лице светскую улыбку. Царственным жестом, округло подала руку:

— Прошу...

Вывел жену в центр пятачка 

перед сценой, прижал к себе. Машина верхняя половина была мягкой, как после отменного секса, зато попа дрожала точно так, как у нее бывало в его предвкушении. «Бедняга... Извелась вся за полдня, дурочка моя милая... Ещё на неделю собиралась нас оставить... Нет уж, привыкни сначала... »

С трудом сдержав порыв отвести партнершу в чуть менее освещенную часть танцпола и поцеловать её там так, чтобы она или задрожала, или расслабилась уже вся, он шепнул ей на ушко: «Домой? » и, получив в ответ едва заметный кивок, обернулся.

Сидящая за столом Лариска смотрела на них, положив подбородок на большие пальцы рук, легко улыбаясь, очень спокойным, глубоким, совершенно взрослым взглядом. Таким, что Иван даже чуть испугался и, скрывая испуг, игриво подмигнул младшенькой. Лариска понимающе улыбнулась чуть шире и, не спрашивая их ни о чем, помахала рукой официанту.

•  •  •

Иван не стал прислушиваться к тому, о чем шептались женщины на заднем сиденье машины, но дамы, поначалу пребывавшие в настроении несколько задумчивом, потихоньку начали общаться, и к концу недолгого пути откровенно хихикали, предвкушающее поглядывая на его отражение в зеркале. От такого их поведения меньшой братец Ивана, хоть и избавленный по времени от воздействия Вадимовой мази, но не выказывающий ни малейших признаков усталости,  — да и впрямь, с чего бы: спустил он сегодня всего трижды, что, после долгих и упорных тренировок на Машиных дырочках, было для него результатом хотя и приличным, но отнюдь не выдающимся, да и отдохнуть уже малость успел,  — с готовностью зашевелился. Но Иван на него шикнул. Как дамы решат, так и будет, тебя сегодня покормили достаточно.

Дома он уселся на диван и принялся лениво перебирать все сто с чем-то, сколько точно, он и не знал, спутниковых каналов, а женщины, искоса на него поглядывая, быстренько разделись и, сходив по очереди в туалет, забрались в ванную.

Были они там довольно долго. Сквозь шум воды до Ивана разок донесся дружный женский смех, разок — кряхтение, вроде Машино, и ещё пару раз какие-то уж вовсе непонятные звуки.

Первой из ванной вышла Маша. Остановившись на пороге спальни, она посмотрела на Ивана, изображая задумчивость.

На самом деле вид у подруги был бесшабашный и блудливый, вдобавок её рука, выдавая истинные намерения хозяйки, так и норовила нырнуть куда-то в хозяйкин низок, причем, судя по всему, сомневалась: сделать это спереди или сзади. От такого Машиного поведения меньшой братец Ивана зашевелился опять, и Иван совсем уж было собрался дать ему волю, но решил, что пока рано.

Хмыкнув, Мария удалилась в спальню, а следом, вытираясь на ходу, в гостиной появилась Лариска. Посмотрела на него нескрываемо, в отличие от мамы, блудливым взглядом, хихикнула, показала язычок и шмыгнула в свою комнату. Вернулась, помахивая в воздухе незнакомой Ивану пластиковой бутылочкой, ещё раз хихикнула, опять показала ему язычок и скрылась там же, где Маша до этого.

Через пару минут из спальни донесся тихий, неразборчивый разговор, причем тон у Лариски, как показалось Ивану, был 

уговаривающий, а у Маши — сомневающийся, но, скорее, для виду, потом характерные звуки кровати, принявшей на себя сначала Машин, а затем и Ларискин вес, и, наконец, Машино сдержанное «Шшшш... Мммм... Ах! » Точно такие же звуки супруга издавала, когда он в самом начале любовного акта добирался рукой до её гениталий.

Не на шутку заинтригованный происходящим, Иван встал. «Лесбиянством занялись они там, что ли? А меня, значит, побоку? Или — считают отработанным на сегодня материалом, да? »

Картинка, имевшая место быть в спальне, поначалу только подтвердила его подозрения. Старшая дама, жмурясь от удовольствия и тихонько охая, стояла посреди кровати в классической "асс уп, фейс даун". Младшая, с видом сугубо деловым и при этом чуть ехидным, сидела чуть позади и сбоку, вовсю шуруя в главной Машиной дырочке Железным Дровосеком, а во второй дырочке, находящейся у Маши в такой позе чуть выше — девочкой Элли. Под рукой у Лариски лежал полный комплект имеющихся в доме инструментов аналогичного назначения, пока, вроде, сухих, а чуть в стороне — та бутылочка, которую младшенькая притащила из своей комнаты.

Увлечься процессом дамы успели настолько, что появления Ивана даже не заметили до тех пор, пока он не хмыкнул.

Впрочем, встретили они его вполне благожелательно. Лариска, не отрываясь от дела, ласково сказала: «Ой! Дядя Ваааня! Дядь Вань, а вы чего до сих пор одетый? », а Маша, приоткрыв один глаз, зажмурилась опять, улыбнулась от уха до уха, покачала задранной высоко вверх задницей и демонстративно сказала «Муррр! ».

Засунув пальцы в карманы джинсов, Иван задумчиво покачался с пяток на носки. И засмеялся:

— А вам ведь и без меня хорошо, а! Маашенька?

Маша уркнула, а Лариска, доверительно потянувшись к нему, оглянулась на маму и тихонько шепнула: «С вами все равно лучше! Мне — точно», и хихикнула.

Услышавшая такое Маша приоткрыла один глаз, качнула попой, закрыла глаз опять, пробурчала: «Ну и трахайтесь без меня! », после чего демонстративно отвернула от Ивана физиономию.

Иван засмеялся: «Счас»! И, потянувшись, звонко шлепнул Машу по натянутой попе. Маша ойкнула и тут же застонала от удовольствия, Иван погладил шлепнутое место, Маша уже не застонала, тихонько запищала от радости, и тогда он, присев на кровать, аккуратно отобрал у Лариски двухсантиметровый корешок девочки Элли. Поводил им вверх-вниз, девочка скользила в Машиной попе, как в пустоте, и, хмыкнув, посмотрел на Лариску. Младшенькая, поняв все без слов, сокрушенно кивнула, уставилась на лежащий рядом пыточный набор и, секунду подумав, ухватила за хвостик Страшилу, толще девочки Элли раза в полтора. Тут же на сцене появилась загадочная пластиковая бутылочка, Лариска зубами открутила пробку и, щедро полив Страшилу содержимым, размазала ладошкой гель по всей рабочей части заменителя мужчин. Полюбовалась результатом, поощрительно похлопала маму по нетерпеливо качающейся попе,  — похоже, Машу не устраивали ощущения от одной Элли, а Железного Дровосека Лариска, по понятным причинам, на время оставила в покое, и он, подрагивая в такт Машиному дыханию, сиротой торчал между Машиных нижних губок,  — кивнула Ивану на верхнюю 

Машину дырочку, с серьезным видом вручив ему инструмент.

Хмыкнув, он прицелился вытащить из Маши неудовлетворительный колышек, но Лариска вдруг подняла палец: подожди. Потянулась, заглядывая Маше в лицо, пошуровала Железным Дровосеком. Маша глухо хихикнула в простыню, пробормотала что-то неразборчивое и пару раз насадилась на пластиковое изделие, после чего замерла. Не отрывая лица от постели, столь же глухо проговорила: «Да давайте уж! », и нетерпеливо повертела попой.

Лариска с хозяйским видом кивнула, Иван улыбнулся и, вытащив Элли из Маши наполовину, поводил ей из стороны в сторону, разрабатывая дырку. Маша охнула и попыталась надеться поглубже, Лариска засмеялась, и он плавно вынул Элли из попы совсем. Попа недовольно, тихонько чавкнула. Наклонившись, он развел Машины полупопия руками: ущелье между ними знакомо блестело, дырочка, над которой они с Лариской только что измывались, была приоткрыта совсем чуть-чуть, покрытый сеточкой морщин розовый валик вокруг жадно, мелко вздрагивал. Он немножко полизал эту вздрагивающую окружность, Ларка при этом пошуровала Железным Дровосеком посильней обычного, и Маша, сыграв полупопиями, выдала смачный «Ауууых!

«Ну, все нормально. И вкус ой, знакомый. Ларкина жопка днем была такая же. То-то эти сучки в кабаке гель обсуждали», засмеялся про себя Иван. Приставил Страшилу к цели и, медленно вертя кончиком, надавил. Маша, замерев, сказала «Ай! », но Лариска, не прекращая шуршать в главной Машиной дырочке, метнулась вперед. Громко зашептала: «Мам, расслабься, я ж говорила, как будто какаешь, ну, миленькая, хорошо ведь будет, ну, давай, давай, хорошая, он не толстый совсем, у дяди Вани толще, а мне знаешь, как хорошо с ним там было, вся полная, до самой макушки, ну, мамуль! », Маша заиграла ягодицами, Иван толкнулся вперед решительнее, искусственная головка, шедшая вниз не очень-то охотно, вдруг легко проскочила валик мышц, Страшила с разгону улетел внутрь до половины, Маша вякнула что-то неразборчивое, дважды громко вздохнула и вдруг, протяжно застонав, насадилась на кол сама, да так, что, если бы не муляж яиц на конце, несчастный Страшила, пожалуй, бесславно утонул бы в её попе полностью.

Переглянувшись с Лариской, Иван потянул игрушку наружу, Ларка одновременно сделала то же самое с Железным Дровосеком, Маша довольно ахнула, и они, довольно поглядывая друг на друга, принялись дружно ублажать хозяйку дома в обе дырочки сразу. В какой-то момент Ивану показалось, что Маша охает уже не столь радостно, и он, поглядев на Ларку, шепнул: «Ты вперед — я назад! »

Машины охи и ахи тут же стали куда интенсивнее, и они немножко погоняли два практически одинаковых колышка таким манером. А потом Лариска, смеясь, вывернула свой инструмент вверх, нащупала через перегородочку Страшилу и принялась всячески хулиганить, то пытаясь остановить его совсем, то отжимая вверх или в стороны. Маша от такого обращения аж заорала, Иван, с перепугу не поняв темы ора, чуть не выдернул из нее пластикового насладителя, рыкнул на Ларку: «Порвем нах! », но Лариска пугаться и не думала. «Щас! Рожаем — не рвемся, а это маме в кайф! », и 

крутанула своим колышком ещё сильнее. Услышав их спор, Маша, с большим трудом вернув себе на миг способность к хоть сколько-нибудь членораздельной речи, прохрипела: «Ванька! Куда! Убббью! », и Иван, успокоившись, воткнул дилдо поглубже, отчего Маша, захрипев опять, вдруг заиграла всем телом, тихонько вякнула и расслабилась.

Не поняв, что подруге требуется коротенький послеоргазменный перекур, он попытался продолжить экзекуцию, но Лариска, понявшая сразу и все, его остановила. Оставив колышки в Машиных дырочках, они, тяжело отдуваясь, откинулись на пятки и переглянулись.

— Пффф... Ларка, чтоб тебе...

— Да чего, дядь Вань... Я ж себе так ещё года три назад делала: свой вибрик в письку, в попу чего потолще, и понеслась... Знаю... А потом, когда вы мне передницу разработали, так и вообще... Иной раз толстого взад, тонкого вперед, и ничего...

— Ох, бабы...

— Ага...

Лариска, смеясь, погладила маму по попе и осторожно пошевелила Страшилу из стороны в сторону. Маша сказала «Ох! » и, не поднимая головы, засмеялась:

— Изверги...

— Ага...

— Ларк...

— А?

— Я туда,  — Маша весьма недвусмысленно пошевелила попой,  — живого хочу...

Иван от такого заявления выпучил глаза и заржал, как конь:

— Машуууня! Совсем того, да? Она тебе где возьмет-то, а?

Маша хихикнула в простыню: «Ее проблемы», а Лариска уже уставилась на пах дяди Вани. Судя по её несколько озадаченному виду, она, кажется, только сейчас поняла, что раздеться дядя Ваня то ли не успел, то ли просто не удосужился, и сидит на кровати в рубашке, джинсах и носках. Удивилась вслух:

— Дааа... Ну, ниче... Щас будет!

Голос её был полон такой уверенности, что Иван, прислушавшись к меньшому братцу,  — кажется, тот пока не находил достаточного повода принять боевую стойку,  — в очередной раз за день весело испугался: «Ну-ну. Нахалка. А если не встанет? »

Лариска, между тем, уже шустро расстегивала пуговицы на его рубашке. Решительно её сдернув, толкнула Ивана на спину и принялась расстегивать ремень. Тут сбоку от Ивана раздался легкий стон, сопровождавший два мокрых звука: Маша, выдернув из себя обе игрушки, небрежно кинула их на кровать, перевернулась набок и принялась с интересом наблюдать за Ларкиными действиями. Встретившись с Иваном взглядом, пояснила: «Дыркам — перекур! Я ж сказала, живого хочу! », и уставилась на только что появившийся из-под сдергиваемых с Ивана заодно с трусами джинсов желанный аппарат. Взгляд у Маши при этом был совершенно шалый.

Аппарат, в отличие от Маши, никаких особых желаний в данный конкретный момент времени не имел, и, будучи совсем крошечным, смирно прятался чуть ли не в глубине увесистой Ивановой мошонки. Увидев такое дело, женщины дружно вздохнули. Но Лариска тут же подняла на Машу точно такой же, как у мамы, шалый от возбуждения взгляд:

— Я ж сказала — будет! Значит, будет!

Потянулась мордочкой к месту подвига, но Иван, хихикнув, остановил её:

— Носки...

— Чего — «носки»?  — непонимающе уставилась на него Лариска.

— Сними... А то нечто подростковое получается. Называется — «поспешили»...

— Аааа...

Лариска сдернула с него носки, в отместку за замечание пощекотала свод стопы, отчего Иван ойкнул, и,  

широко раздвинув его ноги, встала между ними на колени.

Пару минут Иван, сознательно не давая запросто управляемому после дневных трудов меньшому братцу подняться, поиздевался над младшенькой, а потом сдался на милость победительницы. Уж больно вдохновенно, закрыв глаза и громко урча, обрабатывала его Лариска, да и Маша смотрела за процессом так, что, судя по выражению её лица, ощущения у нее были чуть ли не такие же, как от члена Ивана в каком-нибудь из её естественных отверстий.

Готовый к употреблению инструмент был ещё несколько раз проглочен и, с явным сожалением, выпущен из вполне теперь умелого ротика. Пару раз прогнав шкурку рукой, Ларка удовлетворенно хрюкнула: «Ну вот! Я ж сказала, что будет! », и посмотрела на маму.

— Пойдет?

Маша, нервно облизнувшись, переместилась поближе и положила свою руку поверх Ларкиной. Шкурка, уже совместными усилиями, была передернута ещё несколько раз, после чего Маша не очень уверенно заключила: «Вроде да... »

— Не «вроде», а точно да!  — решительно ответила ей Лариска и все тем же, чуть ли не командным голосом продолжила:

— Так, мам... В коленно-локтевую, попой ко мне... А то мы, кажись, всю смазку извели...

Маша покорно встала в указанную позу, и Лариска, опять открутив пробку зубами, принялась намазывать мамину промежность гелем. Нырнула пальцем глубоко в попу, покрутила им там, Маша задышала громче, и Лариска, решив, что с мамы достаточно, выпрямилась.

— Тэк... Объект готов. Ну, родные! Поехали?

Иван только покачал головой,  — во дает младшенькая, прям распорядитель бала! Маша, кинув через плечо взгляд на его инструмент, неуверенно кивнула, Иван, улыбнувшись, шепнул ей:

— Машка! Я ж тебя люблю, и ты этого хочешь, и мы так уже делали, чего боишься?

Маша в ответ приоткрыла один глаз и недовольно пробормотала: «Так, да не так. И ничего я не боюсь, а ну иди сюда! »

— Счас...  — начал, было, привставать Иван, но Лариска, не разобравшая, похоже, тихого перешептывания старших, его решительно остановила:

— Нет, дядь Вань. Лежите, как лежали. Мам, вставай на ноги! Ага, умничка... Иди сюда... Нет, лицом ко мне, попой к дяде Ване... Вот так, да... А теперь садись на корточки, вот так, да...

Иван, уже не зная, смеяться ему или плакать, наблюдал за тем, как Лариска, держа одной рукой его причиндал обнаженной головкой вверх, второй рукой, лежащей на Машином бедре, осторожно тянет маму вниз. Вдруг Ларка остановилась:

— Ой, мам... Погоди... Я дяди Ванин забыла намазать...

Маша, замерев над ним в полуприседе, шумно выдохнула и обернулась к нему через плечо. Сделала большие глаза и тихонько хихикнула: мол, играется младшенькая, ну, пусть её... Иван, чувствуя, как ласковая Ларкина рука покрывает его кол гелем, улыбнулся ей ответно, согласно кивнул, и тут Лариска, сказав: «Во! Окей! », опять потянула Машу вниз.

Прицел у младшенькой оказался точен. Маша только тихо вякнула в тот момент, когда боец, почти не почувствовав сопротивления на входе, проник в дружественный туннель. Опустилась до предела, звонко шлепнув попой по его бедрам, выгнулась назад, оперлась на 

отставленные руки, покачалась, поерзала, ахнула — и понеслась вскачь, громко постанывая и дрожа всем телом все сильнее и сильнее, так, что Иван подумал: «Кажется, тот коктейль был не первый. Милая так трахалась только раз, тогда, в легендарное восьмое марта, полупьяная», после чего почувствовал, как его разум сворачивается в точку, а точка эта на конце его нижней головы. И, наверное, кончил бы немедленно,  — но тут его внимание отвлекло странно знакомое ощущение в мошонке. С трудом заставив себя открыть глаза, он посмотрел в недавно установленное над кроватью огромное зеркало, и увидел там Лариску, сидящую на прежнем месте, между его и Машиными широко раздвинутыми, немного согнутыми в коленях ногами. Одна рука Лариски была где-то внизу, и стало понятно, что там, у него в мошонке, за чудеса; вторая ласкала мамину сиську, умело сжимая между двумя пальцами сосочек, а губы младшенькой ловили бешено скачущую Машину нижнюю прелесть, так и норовя то поцеловать её, то запустить туда язычок — впрочем, удавалось это Лариске не очень, уж больно энергично надевалась Маша на приготовленный для нее дочкой сучок. «Ну да, тут запрыгаешь и без коктейля», решил для себя Иван и, прикрыв глаза, отпустил голову в головку.

И чуть не опоздал. Похоже, что тайм-аут на разглядывание Ларискиных безобразий был лишним: Маша остановилась, оставив в себе лишь треть члена, крупно задрожала всем телом и тоненько, жалобно заскулила. У Ивана промелькнула мысль: не кончать? Дать, за все труды, отсосать Ларке? Но тут же, прямо перед глазами, увидел, в какую именно дырочку он имеет Машу в этот раз, и решил, что Ларка, скорее всего, засосет ещё как — но после маминой попы это, пожалуй, будет слишком. Несмотря на антисептический, с улучшенными вкусовыми качествами и прочая, и прочая гель. Так что получай-ка, подруга, гранату...

Резко дернув бедрами вверх, он засадил свой кол в жену по самые яйца и принялся там, в тесной глубине, слабенько разряжаться, но Маше это было, похоже, глубоко безразлично. Если бы не удерживающие её за бедра руки Ивана, она бы, наверное, уже валялась, свернувшись калачиком, рядышком, и ничего бы не просила, а так — бессмысленно приняла в себя его сок жизни, пискнула в последний раз и, освобожденная, завалилась, как и предполагал Иван, вбок.

Открыв тем самым вид на Ларискину довольнющую, облизывающуюся физиономию. «Все же нахваталась Машкиных соков, проказница», смешливо подумал Иван и, играя, кивком спросил у младшенькой: как? Ответом ему был решительно выставленный вверх большой палец.

Обернулся к Маше. Почесал кончиками пальцев выставленную ему спину, никакого ответа, ни словесного, ни телом, не получил. Осторожно запустил палец в щель между полупопиями, пошерудил там,  — тут Маша хоть и чуть заметно, но пошевелилась,  — вытащил палец и внимательно на него посмотрел. Кроме геля, на пальце ничего не было. Услышал смешливый Ларкин шепот: «Ну, да. А вы думали — на британский флаг? » и, успокоившись, опять улегся на спину.

Лариска всё-таки чмокнула его член, он, сморщившись,  

сказал «Фу! », младшенькая хихикнула, но приставать больше не стала. Потянулась к Маше, погладила маму по бедру, получив в ответ слабое шевеление и счастливый вздох. Точно так же вздохнула ответно, нависнув над мамой сиськами, залезла в прикроватную тумбочку, добыла там пакет прокладок, вытащила одну, свернула вдвое и, осторожно приподняв рукой Машину ягодицу, принялась вытирать ей мамин низок. Маша ежилась и блаженно улыбалась, но менять позу не желала. Тогда Лариска залезла куда-то уж совсем глубоко, явно пытаясь добыть из Маши дяди Ванин подарок, дабы он не оказался на простыне; Маша, хихикнув, заерзала попой.

— Ну мам! Натужься немножко, вытечет!

Запустила вторую руку куда-то на Машин живот, чуть придавила, Маша крякнула, и Лариска, наконец, выпрямилась. Зачем-то понюхала добытое, удовлетворенно сказала: «Ну, вот. Совсем другое дело! » и сложила руки в колени.

Секунду посидела, отдуваясь, потом, встав на четвереньки, чмокнула дядю Ваню в нос и, выпрямившись, потянула Машу за бедро на спину:

— Мам... Иди к дяде Ване... Чего ты — улиткой?

Маша, притворно застонав, уступила Ларискиной руке. Вытянулась во весь рост, сказала «Пффф! », поерзала по простыне попой. Глядя в зеркало на потолке, почесала клитор, заметила, как внимательно наблюдает за ней лежащий рядом Иван, и показала ему язык:

— Беее...

Иван с Лариской дружно засмеялись, Маша перевела взгляд вниз, на сидящую в их ногах дочку, и заворчала:

— А ты-то чего ржешь? Изнасиловала мать, коза дратая... Можно сказать, по полной программе изнасиловала. Да ещё и чем попало!

Лариска, выпучив глаза, заверещеала:

— Это дяди Ванин хуй тебе — «что попало»? Бессовестная!

Иван с Машей в один голос смешливо рыкнули на младшенькую: «Не матерись! », и Лариска, фыркнув, встала с кровати. Потянулась, поглядела на расслабленно валяющихся старших с прищуром:

— Мммм... А вы знаете, что?

Ответом ей были ленивые вопросительные кивки.

— Секасом надо заниматься в надлежащих условиях. А мы? Нет, вы только посмотрите! Питья — нет, в рот закинуть, кроме...  — тут она, хихикнув, приостановилась,  — ну, кроме... гениталий, да — и то нечего. Непорядок? Непорядок!

Тихонько смеющаяся Маша сказала ей: «Вот и устрани! », Иван подтвердил мамины слова согласным кивком, после чего Лариска, вильнув задницей в дверях, удалилась в сторону кухни.

Иван, повернув голову, чмокнул старшую подругу в щеку.

— Машк...

— М?

— А ты чего это вдруг целочкой прикинулась?

— Ага... Анальной... А ты заложил... Хотел не дать ребенку в секс-инструктора поиграть... Ладно, кажись, не расслышала. А может, и расслышала, да не удивилась...

— А тебе — поиграть в девочку... Ты ей про наши трахи не рассказывала, что ли?

— А ты?

— Ну... Не в таких же деталях...

— Вот и я...

Маша потерлась носом о плечо Ивана, хихикнула, тихонько сказала: «Теперь уж что... » и, довольная, примолкла.

Лариска вернулась минут через пятнадцать, неся в одной руке блюдо с крошечными бутербродиками на шпажках, фруктами и бокалами, в другой — запотевший графин с питьем. Иван с Машей, повернув друг к другу только лица, тихонько целовались, не обратив на её появление поначалу никакого внимания, и лишь когда она, постояв в 

некоторой растерянности у кровати, негромко сказала «Кхм... », открыли глаза. Взгляды у старших были совершенно одинаковые — впрочем, Лариска подозревала, что и у нее он сейчас точно такой же, поскольку настолько счастливой она себя не чувствовала ещё, кажется, никогда.

Улыбнувшись, Иван тихонько сказал ей: «Иди к нам, маленькая... », а мама согласно кивнула, мурлыкнула и поцеловала дядю Ваню, и Лариска, поставив принесенное на тумбочку, змейкой нырнула под свободный дяди Ванин бок.

Губы у дяди Вани были только одни, и их прочно заняла делом мама, но все остальное его тело было в её полном распоряжении. Сразу войдя в то же, что и у старших, настроение, она принялась с этим телом тихонько нежничать, дядя Ваня, не переставая целовать маму, обнял младшую подругу рукой, прижал к себе, стал тихонько почесывать, и Лариске стало совсем хорошо.

Правда, через некоторое время они с мамой, слегка разыгравшись, все же добрались до дяди Ваниной нижней сущности, шутливо заспорили, смогут ли они сейчас привести её в должный при виде готовых к любви женщин вид после всех сегодняшних чудес, и даже проверили это ротиками,  — сначала мама, потом Ларка, а потом и вместе. Ничего у них не вышло, хотя Ивану было к этому времени уже решительно все равно, в какой из дырочек и зачем его член был только что, и он просто плыл по радостным волнам, изредка почесывая то спинку Лариски, то попу Машеньки. Его женщины, недолго поэкспериментировав, засмеялись: ну, нет, так и ладно. Он, бедненький, сегодня сделал все, что мог. Оставим его в покое, пусть отдохнет, а уж потом... в среду... и в выходные, на даче... мам, это ж сколько втроем можно всякого напридумывать, а?

Маша восприняла этот Ларискин вопрос безо всякого напряжения, ответив нечто нечленораздельное, но вполне предвкушающее, чему Иван был искренне рад, и даже хотел приподняться, чтобы отблагодарить любимую хотя бы поцелуем, но голова уже была совсем тяжелой, да и не нужно это было никому — почему-то он был уверен, что сейчас женщины понимают его и так. Он ведь их понимает...

Заснул Иван так, как частенько в последнее время мечтал: слева, прижавшись к нему спиной, Маша, справа, прижавшись всем передком, Лариска. Маша чуть прохладнее, Ларка чуть теплее, и обе, он это точно знал, его любят.