Дуэль

ЧАСТЬ 1.

Первая в семестре пара по русской литературе у второкурсников кое-как началась. Студенты прекратили шептаться и пересмеиваться и с любопытством уставились на препода. Молодой — лет тридцати с небольшим, невысокий и длинноволосый.

— Меня зовут Антон Павлович.

— Чехов? — предсказуемо сострил верзила на заднем ряду.

Крепкий, спортивный, с нагловатой улыбкой и лицом «в гробу я видал вашу изящную словесность». Антон вздохнул. В каждом потоке обязательно было два-три таких до боли «оригинальных» шутника.

— Почти, но не совсем. А вас как величать? — обратился он к парню.

Обычно просьба представиться немного утихомиривала таких нагловатых.

Тот с вызовом блеснул глазами из-под модной кепки:

— Дмитрий Александрович!

— Здорово. А фамилия у Дмитрия Александровича есть? Да, и снимайте кепку в аудитории, пожалуйста!

— Сорокин, — нехотя проговорил парень, но кепку не снял.

— Со-ро-кин, — нараспев произнёс Антон, ища в журнале его фамилию.

Ага, вот и он! Остро отточенный карандаш наметил напротив фамилии парня еле заметную точку. Как зарубку в памяти.

Дмитрий проследил глазами за карандашом, затем враждебно уставился на него. Но ничего не сказал. Разговоры на заднем ряду наконец смолкли, и в наступившей тишине Антон заговорил:

— Многие из вас, наверное, думают, что литература технарям не очень-то нужна. Да? — он обвёл глазами аудиторию, на долю секунды задержавшись на лице Сорокина — тот сидел уже без улыбки и сверлил его недружелюбным взглядом.

— Но и технарю нужно разбираться в людях, понимать их мотивы. Наверняка многие искали и ищут ответы на жизненные вопросы… а классическая литература психологически верно показывает поведение героев в разных ситуациях. И к тому же буквально «на блюдечке» выкладывает читателю причины такого поведения! Хотите познать человеческую природу? Изучайте классическую литературу!

Заинтригованные слушатели молчали. Никто даже не копался в телефоне. Ещё бы, ведь не каждый день им предлагают ключи от человеческой природы!

Антон понял, что аудитория готова, и начал лекцию. Он обожал свой предмет. Эта любовь передалась и многим его студентам, которые потом благодарили его за приобщение к миру книг и читающих людей. Иногда, с самыми «проникшимися» группами, Антон разбирал и современные произведения, и даже творчество самих студентов. И свои стихи им читал иногда.

Тем студентам, кому его предмет был не интересен, Антон его не навязывал. Посещаемость у него была необязательной. Но прочитать пару десятков не слишком объёмных произведений можно при любых обстоятельствах, считал он. Студенты знали, что Антон Павлович почти никогда не ставит «автомат», — хоть обпосещайся, хоть сколько принеси рефератов! Он троллил. Ему доставляло удовольствие выслушивать «неизбитые мнения и оригинальные мысли» о героях произведений. Особо выдающиеся перлы он даже записывал. Разве он мог лишить себя этого бесплатного цирка, начав ставить автоматы? Нет, конечно!

Много раз ему пытались всучить деньги. Время от времени обещали сломать ноги. Иногда звонил чей-то папа, пытаясь повлиять на несговорчивого препода. Антон убалтывал таких на раз: папаша после разговора с ним принимался влиять на своего ленивого оболтуса, который потом долго удивлялся такому эффекту.

Антон не сомневался, что Сорокин попробует получить зачёт теми же методами. Выглядел он типичным «сынком». После той небольшой стычки он больше не снизошёл до посещения занятий. Антон не сильно его ждал, но всё-таки иногда о нём думал. Может, дерзкое поведение, а может, симпатичная мужественная внешность — что-то в этом парне цепляло его. Да, Антон предпочитал парней. На работе он тщательно это скрывал. Возрастные коллеги-грымзы всё время подкалывали его на тему «женской» профессии и мягких манер, но полной уверенности у них не было. Иначе они не сватали бы ему без конца разных своих племянниц и дочерей подруг.

Дни бежали за днями, и вот, наконец, подоспел зачёт. Антон был несколько удивлён тем, что ему никто так и не позвонил «договориться» насчёт Сорокина. В деканат его тоже не вызывали. Значит, этот нагловатый парнишка так в себе уверен, что хамит даже без покровителей? Ну-ну!

Наконец, долгожданный момент настал.

— Можно зайти? — знакомая модная кепка просунулась в дверь.

— Ааа, Сорокин! Проходите, Дмитрий Александрович! — Антон улыбнулся, жестом приглашая парня в аудиторию.

Тот молча прошёл, мрачно глядя перед собой. Студенты сдержанно захихикали. Сорокин устремился было к заднему ряду, но Антон его остановил:

— Нет-нет, Дмитрий Александрович! Присаживайтесь здесь, ко мне поближе, — он указал на переднюю парту. — Списывать я не дам никому, поверьте!

Парень зло сверкнул на него глазами, но повиновался. Он стал ещё красивее, как показалось Антону: раньше был гладко выбрит, а теперь его подбородок обрамляла мужественная щетина. Слегка загорелое лицо с прямым носом и чувственными губами искажала гримаса презрения. Он раздражённо повёл сильным плечом и сел прямо напротив стола препода. Достал чистый лист и ручку и выжидательно посмотрел на Антона.

— Итак… проанализируйте, пожалуйста, письмо Обломова к Ольге! — подумав, задал тот тему.

Дмитрий скривился, давая понять, что в гробу он видал какие-то там письма.

— А чего-нибудь попроще можно? — спросил он сквозь зубы.

— Попроще? Извольте: дуэль Пьера и Долохова вас устроит?

Парень со злостью уставился на него. Антон с удовольствием видел, как он бесится, а сделать ничего не может. Не пытаясь больше торговаться, он придвинул к себе листок и взял ручку. Он то писал что-то, то зачёркивал, то принимался нервно оглядываться в поисках помощи. Антон слегка злорадствовал, и одновременно ему было жаль парня. Но он не смягчился: принимая очередной ответ, зорко смотрел за Сорокиным и пресекал его попытки списать. Он удивлялся: прошло уже без малого два часа — неужели нельзя что-то написать или попросту договориться о пересдаче?

Тем временем другие студенты отстрелялись: последняя блондинка получила автограф в зачётку и, счастливая, выпорхнула за дверь. Они с Сорокиным остались одни.

Дмитрий, казалось, не обратил на это внимания. Он всё так же сидел с отсутствующим видом. Минут через десять пришёл вахтёр — спросить, долго ли ещё. Антон отослал его, сказав, что закроет аудиторию и принесёт ключи. Дед ушёл, щёлкая по пути выключателями.

— Ну что же, Сорокин? — не выдержал Антон. — Всю ночь будем здесь сидеть?

Тот поднял на него не предвещающий ничего хорошего взгляд.

— Сидеть не будем, — сказал он. — Сейчас ты мне быстро поставишь зачёт, и я уйду!

Антон понял, что он не шутит. Ему стало не по себе. Он встал из-за стола, но и Сорокин поднялся, своей мощной фигурой загородив ему выход.

— Вот моя зачётка, Антон Павлович, — угрожающе-спокойно сказал он, кладя на стол синюю книжечку.

— Не буду я тебе ставить зачёт, халявщику тупому, — так же спокойно сказал Антон.

И сам испугался: ну кто его за язык-то тянет! Парень спортсмен, сломает ему пару-тройку рёбер как нефиг делать. И главное, кому он что докажет?! Всё равно, были и будут на свете тупые халявщики!

Резкая боль в солнечном сплетении прервала его размышления. Охнув, он согнулся пополам. Очки упали куда-то на пол.

— Не хотел по-хорошему, будет по-плохому! — услышал он голос Сорокина.

Тот подхватил его, легко перекинул через плечо (Антон снова сдавленно охнул) и куда-то понёс. Коридор был абсолютно тёмным, потому что вахтёр выключил все лампочки. Сорокин достал из кармана телефон и, подсвечивая им, зашагал в сторону туалета.

— Отпусти! — Антон наконец обрёл голос и попытался сопротивляться, за что получил ладонью по лицу.

Это был вообще не удар, но всё-таки из его глаз потекли слёзы.

В мужском туалете тускло горела единственная лампочка. Сорокин аккуратно поставил Антона на пол и, легонько нажав, заставил его встать на колени.

— Сейчас ты мне отсосёшь. А потом поставишь зачёт, и мы расстанемся друзьями! Я ведь видел, как ты на меня смотришь! Пидор литературный.

Проговорив это, Дмитрий расстегнул молнию джинсов и приспустил трусы. Из них вывалился член… нет, ЧЛЕН сантиметров двадцать в длину! И к тому же толстый. Настоящая дубинка!

— Нравится? — усмехнулся парень, увидев шок Антона.

И, не давая ему опомниться, потянул его голову к своему паху и заставил открыть рот.

— Я ведь знаю, что ты пидор! Тебе понравится.

Антон уже давился его членом, поэтому не произнёс ничего, кроме невнятного «ммм». Если бы он и захотел пососать насильнику, как тот требовал, у него ничего не вышло бы: слишком агрессивно тот трахал его в рот. Антон задыхался, слёзы выступили у него на глазах. Но этот жёсткий марафон продолжался недолго: Сорокин стал кончать, крепко держа Антону голову, чтобы тот не вздумал отстраниться. Антон был вынужден глотать тёплую жидкость с достаточно приятным (отметил он) вкусом.

Наконец «фонтан» стал иссякать. Антон по инерции сделал ещё несколько глотательных движений.

— Я же говорил, тебе понравится!

Сорокин достал у него из рта свою дубинку и вытер об его лицо. Антон зажмурился и обхватил его за ноги, чтобы не упасть.

— Теперь поставишь зачёт? — усмехнулся студент.

Антон промолчал.

— Неужели нет? Бля, вот упёртый! Придётся тебя ещё и в жопу выебать!

Он рывком поставил Антона на ноги и рванул на нём рубашку. Посыпались пуговицы. Джинсы Антон снял сам после угрожающего жеста парня. Сорокин расхохотался, увидев на нём стринги:

— Я в тебе не ошибся! Настоящая барышня из Серебряного века! — сострил он.

Но тут же перестал шутить, когда Антон взялся за тонкую полосочку ткани и слегка оттянул её от тела.

— Ну! Снимай!

Антон медлил. Ему было неловко от ситуации, но не от вида своего тела. Он подметил, каким жадно-внимательным стал взгляд Сорокина! От природы склонный к полноте, Антон отлично держался в форме. Бассейн, массаж и йога помогали ему в этом. Его кожа была более гладкой, а тело более гибким, чем у многих двадцатилетних. Антон заслуженно им гордился. И отлично видел, как заблестели глаза у Сорокина. И как стала снова наливаться силой его дубинка!

ЧАСТЬ 2.

Он отпустил полосочку стрингов, и она снова прижалась к телу. Эффект от этого нехитрого жеста был ошеломительный: Сорокин нервно сглотнул и шагнул к Антону, намереваясь, видимо, применить силовые санкции. Но тот вытянул руки:

— Не трогай меня!

Парень повиновался, разом утратив свою дерзость.

Антон не торопясь приспустил стринги и снова остановился. Он понимал, что секса не миновать, и, чего уж греха таить, Сорокин давно ему нравился. Но всё в нём бунтовало против такого секса: недобровольного, грубого и наспех, в грязном сортире! Поэтому он отчаянно медлил, думая о том, что, может, удастся уговорить парня не насиловать его.

— Если ты сейчас их не снимешь, — голос студента напоминал рычание, — то я их сам сниму и затолкаю тебе в зад, понял?

Антон, опасаясь ещё больше раздразнить парня, торопливо снял тонкую полоску ткани. Гладкий материал скользнул по ногам, и трусики упали куда-то на грязный пол. Антон стоял перед насильником абсолютно голый, неловко прикрываясь руками.

Парень приблизился, тяжело дыша. С силой отвёл его руки от тела и завёл за спину. Антон, задрожав от его прикосновения, покрылся мурашками. Сорокин стоял к нему вплотную, ничего не предпринимая — просто удерживал за спиной его руки.

— Я нравлюсь тебе? — неожиданно спросил парень.

— А если нравишься, то что, изнасилования не будет? — немного отходя от своего страха, съязвил Антон.

— Это не изнасилование…

— Нет? Тогда я могу быть свободен? — Антон попытался освободить руки и застонал, когда Дмитрий жёстче сжал их.

— Конечно, изнасилование!

— А так ты бы со мной ни за что, никогда? — усмехнулся парень.

Его грудь коснулась спины Антона, и тот обмяк, перестал бороться.

— Если не будешь сопротивляться, я отпущу твои руки.

— Отпусти.

Антон упёрся в стену, возле которой стоял. Тяжёлое дыхание Сорокина опаляло ему шею и затылок.

— Раздвинь ноги! — он почувствовал, как чужое колено отодвигает его ногу вперёд и в сторону, и слегка нагнулся, чтобы облегчить себе «стыковку».

Горячая и скользкая головка члена быстро нашла нужное отверстие и принялась по нему елозить, заставляя раскрыться. Антон слегка потужился и не успел опомниться, как Дмитрий оказался внутри него. Стало больно. Он застонал, сжав внутри себя член парня.

— Постой! Подожди! — двадцать сантиметров не так-то легко принять без смазки.

Почти теряя разум от боли, Антон краем сознания отметил, что Дмитрий терпеливо ждёт и не двигается. А сильные руки бережно придерживают его обмякшее тело… Боль немного утихла, и он стал чувствовать его в себе: двадцать сантиметров горячей жаждущей плоти! Антон снова застонал, удивляясь самому себе: его член слегка привстал, хотя всё ещё было очень больно.

— Вошёл, как в масло! — прошептал ему на ухо студент.

И сделал пару «пробных» движений, от которых Антон вскрикнул и начал умолять выйти из него.

— Мне нравится, когда ты так вежливо меня просишь! — издевательски произнёс Дмитрий. — А вот на зачёте ты разговаривал совсем другим тоном, помнишь?

— Димааа, пожалуйстааа!

— Что?

— Давай позу сменим, пожалуйста, реально очень больно!

Дима молча отпустил его. Не спеша, аккуратно вынул член. Антон всхлипнул. Чувство разрывающей боли исчезло, осталась только лёгкая ноющая неудовлетворённость внизу живота. Так у него бывало, когда партнёр кончал раньше и выходил, не доведя его до пика. Он поспешно отвернулся, но было поздно: Дима со смехом повернул его к себе, разглядывая эрекцию.

— Я знал, что ты пидор, но не настолько же!

— А ты насколько пидор? — парировал Антон, пытаясь вырваться из его сильных рук. — Раз у тебя на пидоров встаёт?

За эти слова он снова получил шлепок ладонью по лицу.

— Не забывай, где ты! — напомнил ему Сорокин. — Я тебе могу вооон ту швабру в жопу затолкать. Целиком!

— Застрянет, — спокойно ответил Антон.

Страх его окончательно ушёл, когда он увидел, что Дмитрий явно нервничает и теряет контроль над собой. Из-за него! Он, невысокий парень обычной внешности и тридцати с небольшим лет, нравится этому двадцатилетнему красавцу! Это из-за него у этого Аполлона сбилось дыхание, выступили капельки пота на лбу и стал каменным член!

Не сдержавшись, Антон потянулся к нему с объятиями.

— Ты что? — отпрянул Сорокин.

— Ничего. Просто, если хочешь получить от секса больше удовольствия, рекомендуют ласкать партнёра… или партнёршу.

— А ты получаешь удовольствие? — осторожно спросил Сорокин, пока руки парня гладили и исследовали его плечи, грудь, живот.

— Да, когда мне не выкручивают руки и не бьют меня по лицу.

— Но ведь я выкручивал тебе руки, бил по лицу, а у тебя всё равно стоит на меня! — засмеялся Сорокин и потянул Антона в угол — там стояла ободранная, но крепкая табуретка, на неё вставала уборщица, когда нужно было помыть окна и стены.

Дмитрий сел на неё и поманил Антона:

— Присаживайся! Будь как дома!

Его член вызывающе торчал вверх. Он показался Антону ещё толще и длиннее, чем был несколько минут назад. Задница заныла недавним воспоминанием. Смазку бы сюда, хоть каплю!

— Оближи его. Всё ж не на сухую будет, — Сорокин прочёл эту мысль на его лице.

Антон наклонился и взял его богатыря в рот. Он сосал и лизал, стараясь наложить на головку побольше слюны, пока Дима не отстранил его:

— Хватит, а то я кончу сейчас!

Антон выпустил член изо рта и подошёл к парню вплотную, так что его эрегированный член почти упёрся в Димину грудь. Направив головку в себя, он стал мееедленно опускаться, стараясь причинить себе поменьше боли. Дима терпеливо ждал, положив ладони на его талию.

Антон нанизался на член до половины и замер, не в силах двинуться дальше.

— Поласкай меня, — попросил он.

И вскрикнул, когда его сосок отказался сжат сильными пальцами.

— Ты, блять, можешь не калечить тех, кого судьба по невезению с тобой сводит?!

— Прости, — смущённо сказал Дмитрий.

Антон метнул в него яростный взгляд, потом взял его руки в свои и стал медленно водить ими по своему телу.

— Запоминай, — бросил он парню. — Это тебе не дуэль!

Сорокин засмеялся. Очень сексуально он смеялся, с эротичной хрипотцой.

— Интересно, а у Пьера с Долоховым какая была дуэль? Такая же?

Антон в ответ только охнул. Он наконец-то принял в себя все Димины двадцать сантиметров и теперь сидел, боясь пошевелиться.

— Расслабься, — прошептал Сорокин и стал гладить его напряжённую спину.

Антон обнял его за шею и прижался. Ему всё ещё было немного больно, но возбуждение уже нарастало. И в этот момент…

— Антон Павлович! Вы где? — голос деда-вахтёра гулко отдавался в коридоре.

Антона со страху пробила дрожь. Упираясь в плечи Сорокина, он делал попытки встать, но Дима, давясь сдержанным смехом, не давал ему это сделать.

— Антон Павлович!

Голос явно приближался. Антон кусал плечо парня, в которое уткнулся в немом ужасе. А Дима беззвучно ржал, прижимая его к себе. Ему-то что?! Не он сидит голый на коленях у парня, нанизанный на шампур по самые гланды! И не он тут препод!

— Ау! Ку-ку! — дед дошаркал до туалета и замер в дверях.

От его взгляда парней отделял только выступ стены, за которым и стояла табуреточка. Антон перестал дышать. Он впился ногтями в Димину спину и сам этого не чувствовал.

— Куда ж они подевались?

Шаркающие старческие шаги стали удаляться. Только когда они замерли на лестнице, Антон наконец смог выдохнуть. И расцепить руки, обвивавшие шею студента.

— Сердце у тебя колотится! — прошептал тот, положив ладонь ему на грудь. — Ты мне всю спину расцарапал. Буду друзьям её показывать, типа, девчонка страстная попалась!

Он шутил, стараясь успокоить Антона. А тот глубоко дышал, сжимая в себе его член.

— Скажи правду! — посоветовал он Диме. — Скажи, что насиловал своего преподавателя!

— Опять ты за своё! Насиловал, насиловал! То есть, это не в счёт? — ткнул он в член Антона, снова начавший предательски вставать.

— Это реакция на секс, ведь я не робот, а живой человек!

— Ага, то есть на какого-нибудь бомжа реакция была бы та же?

— Отстань! — ответил Антон и двинул тазом, погружая его член ещё глубже в себя.

Дима осёкся на полуслове.

— Ааа! Да, Антон, да!

— С бомжами я не трахаюсь, — движение таза вверх, потом вниз.

— Ааа!

— Тише! Вахтёр услышит!

— Ааа! Ммм!

Не зная, как заткнуть ему рот, Антон закрыл его своими губами. Он ждал негативной реакции — всё-таки парень весь такой брутальный натурал-гомофоб. Но никак не ожидал, что Дима так классно целуется! Он страстно ответил на прикосновение губ Антона, и тот понял, что натуральность никак ему не мешает. Между поцелуями он шептал:

— Тоха… ты классный! Я так мечтал тебя трахнуть!

— Мечты сбываются…

Удовольствие от движений внутри всё нарастало и, наконец, захлестнуло Антона с головой. Его мышцы сжались, потом стали ритмично пульсировать, сжимая Димин член. Парень крепко прижал его к себе, и Антон со стоном обильно кончил ему на грудь и живот.

— Изнасилование закончено! — поддразнил его Дима, когда немного отдышался.

Антон ничего не ответил, прижимаясь к нему. Он чувствовал, как Дима гладит его спину, и сам гладил его.

— Так что, я заработал зачёт? — Димин победный голос вернул его к реальности.

— Даже не надейся, — устало сказал Антон. — Пересдача у тебя через неделю. Одна!

— Тема, наверное, дуэль Пьера Безухова с Долоховым? — студент откровенно смеялся, продолжая гладить Антону спину.

— Наверное.

— А хороша была дуэль, да? — Дима ржал, обезьяна.

Антон наконец оторвался от него и поднялся, с наслаждением выпрямив затёкшие ноги.

— Хороша! — признал он…

Через неделю студент Сорокин сдал зачёт по русской литературе. Было видно, что он тщательно готовился. Успешную сдачу зачёта он отмечал дома у Антона Павловича.