Красивые девушки. Девушку пытают вибратором

Джилл

Я всегда слышала, что большинство из нас использует только 40-50 процентов мощности своего мозга. Я не уверена, что это правда. Я думаю, что по большей части мы просто блуждаем по своей жизни на автопилоте, пока что-то не приводит нас в чувство, и тогда мы обрабатываем информацию с почти потрясающей эффективностью.

Давайте рассмотрим мою ситуацию в частности. У меня был выходной, и я решила сделать что-нибудь приятное для своей жены Натали. Я решила удивить её на работе цветами и пригласить куда-нибудь пообедать. Мы с Нэт работаем в одной юридической фирме. Я помощница юриста, а она секретарша. Я вошла в приемную и не увидела её, но услышала голоса из кабинета. Я тихонько открыла дверь на случай, если они были заняты встречей с клиентом. Я просто просунула голову в дверь, как делала тысячу раз, чтобы посмотреть, что они задумали и есть ли там вообще Нэт. Если бы они были заняты, я бы просто извинилась и либо подождала её, либо вернулась позже.

Наверное, я была слишком тиха, потому что они меня даже не услышали. У нашего босса, Ганнера Стерлинга, штаны были спущены до лодыжек, и он засовывал свой член в мою жену так сильно и быстро, как только мог. Он потел и кряхтел с каждым толчком. Натали раздвинула ноги и положила руки на бедра Ганнера. Она лежала на спине на его массивном столе, приподнимая свою киску в такт каждому его удару и шипя:  — Трахни меня, трахни меня сильнее.

Это была та часть, где я начала использовать всю свою мозговую мощь, но этого все равно было недостаточно. Я стояла там, как олень, попавший в свет фар, и некоторое время наблюдала за ними. Наконец, мой шок прошел, и гнев взял верх. Я распахнула дверь до конца и вошла в комнату.

— Отвали от нее, придурок!  — закричала я.

— Раздевайся,  — сказал он.  — Ты будешь следующей. У меня осталось достаточно и для тебя тоже. Мне интересно, каково это — трахать вас обеих.  — Удивительно, но ни один из них не прекратил того, что они делали. Ганнер смотрел на меня, пока ебал Натали, но Нэт зашла слишком далеко, чтобы остановиться.

— Я почти кончила,  — сказала она. Я швырнула цветы ей в лицо и повернулась, чтобы уйти.

— Подожди, не уходи,  — сказала Нэт.  — Нам нужно поговорить об этом.

— Нам не о чем говорить, Натали,  — ответила я.

— Детка, это ничего не значит. Это просто секс,  — сказала она.  — Мне было любопытно, вот и все.

— Да,  — сказал Ганнер.  — В этом нет ничего особенного.

— Ганнер, я увольняюсь,  — сказала я. Когда я захлопнула за собой дверь и выбежала из офиса, это было все, что я могла сделать, чтобы не расплакаться. Я добралась до парковки и села в свою машину прежде, чем мои эмоции взяли надо мной верх, и я позволила слезам покатиться по моим щекам, когда моё тело сотрясалось от рыданий. Когда я плакала,  

я задавалась вопросом, как Нэт могла так поступить со мной. Мы были вместе так долго и пошли на столькие жертвы, просто чтобы быть вместе. Сама по себе наша свадьба была опасным и душераздирающим событием, поскольку каждая из наших семей впоследствии в значительной степени отреклась от нас.

Мы с моей семьей всегда были близки, и я думаю, что, вероятно, я была любимицей моего отца. Я выросла в районе среднего класса в довольно хорошей семье. Я познакомилась с Натали в старших классах, и мы сразу же подружились. Изначально нас было трое, но третья участница трио, Мелани Райт, начала встречаться, и у нее не было на нас много времени. Это было ударом, потому что тогда мы всегда тусовались дома у Мел. Её родители были именно такими, какими я хотела видеть своих. Мы с её отцом были особенно близки. Он часто давал мне советы о том, как справляться с определенными ситуациями, в которых я оказывалась с учителями или сверстниками.

Когда закончилась средняя школа, Мелани уже была влюблена в Бобби Брэдли. Они учились в одном колледже и вскоре после этого поженились. За те четыре года, что отделяли детство от взрослой жизни, у меня не было ни одной связи, и я задавалась вопросом, почему. Я была очень популярна, и меня много раз приглашали на свидание, но я никогда не соглашалась. Я даже отказала некоторым чирлидершам. Мне они просто показались чересчур чопорными. Кроме того, в той школе все равно не было никого, с кем я предпочелла бы проводить время больше, чем с Нэт

Поэтому, когда пришло время выпускного бала и мы появились вместе, никто и бровью не повел. Было несколько выражений "я же тебе говорил" и несколько странных улыбок, но на самом деле это никого не волновало.

Наш опыт в колледже был ещё менее драматичным. Все были так заняты экспериментами, поиском своего собственного пути к взрослой жизни и становлением полноценным членом общества, что никому на самом деле не было до нас дела. После того, как несколько парней пригласили Натали на свидание и получили отказ, люди просто смирились с тем, что мы были вместе, хотя официально мы ни о чем не объявляли. После колледжа мы обе устроились на работу, чтобы оплачивать аренду, пока пытались устроить карьеру. Натали вскоре получила работу секретаря, в то время как мне оставалось проучиться ещё два года в школе, чтобы стать помощником юриста.

Как только я закончила школу, я начала проходить собеседования с разными юристами и фирмами. Из всех мест, где я брала интервью, я думала, что у меня самое лучшее будущее с Ганнером. Он был сотрудником одной из крупнейших юридических фирм города, быстро продвигался к тому, чтобы стать партнером, и был более амбициозен, чем позволял закон. Я видела, как Ганнер перешел из юриспруденции в политику и не только. Если бы я могла прицепить свой фургон к его звезде,  

у меня бы все получилось.

Через шесть месяцев после того, как я начала работать на Ганнера, его секретарша просто уволилась. Ганнер хотел, чтобы я провела собеседование с потенциальными кандидатами на её замену. В нашем офисе секретарши выполняли только канцелярскую работу. Они печатали документы, звонили по телефону и готовили кофе. Моя работа состояла в том, чтобы заниматься всеми делами, требующими знания закона, на которые у Ганнера не было времени. Я провела исследование, просмотрела материалы дел, которые могли бы иметь отношение к делам, над которыми мы работаем, и составила документы.

Технически наем секретаря не входил в мои должностные обязанности, но это только показывало, насколько сильно Ганнер верил в меня. Я хотела сделать свою работу как можно лучше. Мне было больно от того, что лучшей из возможных кандидатур оказалась моя собственная жена? Только не для меня. И Ганнеру, казалось, понравилась Натали, как только она вошла в дверь. Он посмотрел на меня и сказал:  — Ты сделала отличный выбор.

Натали высокая, но очень стройная. У нее короткие золотисто-светлые волосы, и она всегда улыбается. Её карие глаза, кажется, освещают каждую комнату, в которую она входит. У нее очень общительный характер, и обычно на нее можно положиться. Она станет душой любой вечеринки. Они с Ганнером почти сразу стали самыми близкими друзьями. Может быть, я просто глупа. Может быть, мне следовало с самого начала предвидеть, что произойдет между ними. Может быть, во всем этом есть моя вина? Если бы я никогда не дала Нэт эту работу, она все ещё была бы моей.

Я завела джип и поехала обратно домой. Почти сразу же, как я завела машину, зазвонил мой телефон. Я посмотрела на экран своего iPhone и увидела, что звонит Нэт. Я не потрудилась ответить на него. Как только я добралась до нашей квартиры, я начала забрасывать свою одежду и личные вещи в спортивные сумки, полиэтиленовые пакеты, мешки для мусора и все остальное, что смогла найти. Каждый раз, когда у меня была готова пара сумок, я сбегала вниз и грузила их в свой джип. Я сложила всю свою одежду, туалетные принадлежности и личные вещи в джип. У меня все ещё оставалось место для электроники и моего компьютера. Я положила свой ноутбук на переднее сиденье, где он был бы в безопасности, и вернулась в квартиру за новой загрузкой.

Я отсоединила свой телевизор от кабельной коробки и поняла, что мне понадобится либо помощь, либо тележка, чтобы передвинуть его. Если я опущу задние сиденья и положу его поверх своей одежды, чтобы создать мягкую поверхность, я легко смогу положить его на заднее сиденье. Я позвонила вниз, и управляющий зданием был только рад одолжить мне тележку, чтобы я могла её перевезти. К сожалению, он не смог помочь мне передвинуть его из-за своей больной спины. Я поставила телевизор на тележку и покатила его по коридору к лифту за меньшее время,  

чем требуется, чтобы рассказать об этом. Я осторожно поставила телевизор на выступ задней части джипа и ухватилась за дно, чтобы выбить тележку из-под него. Я глубоко вздохнула и попыталась вызвать в себе часть гнева, который испытала, когда увидела, как мой босс трахает мою жену. Это сработало. Моя ярость придала мне более чем достаточно сил, чтобы поднять телевизор и задвинуть его на заднее сиденье джипа. Я решила в последний раз осмотреть квартиру, чтобы убедиться, что не оставила ничего, без чего не могла бы обойтись. Я прихватила ещё несколько безделушек и как раз заканчивала уборку, когда она вошла. Она бросила на меня один взгляд и разрыдалась.

— Так вот как ты решаешь наши проблемы?  — закричала она.  — Ты просто хватаешь своё барахло и куда-нибудь сматываешься?  — Я не сказала ни слова. Я сама была слишком близка к слезам.

— Что случилось с тем, что ты обещала любить меня все дни своей жизни, пока ты будешь жить?  — спросила она со слезами на глазах. Это сделало своё дело. Эта сука пыталась использовать наши брачные клятвы против МЕНЯ, после того, что она только что сделала?

— Что случилось с тем, что ты была только для МЕНЯ?  — Я тут же выстрелила в ответ.

— Я делала это для нас,  — сказала она, пытаясь придвинуться ко мне поближе.

— Как гребаный ебарь может что-то для нас сделать?  — сплюнула я.

— Если бы ты просто успокоилась и позволила мне это объяснить, ты бы поняла,  — сказала она.

— Не нужно успокаиваться,  — сказала я ей.  — Теперь я спокойна. У меня была возможность все обдумать. Ты бы удивилась, узнав, как все встает на свои места, когда ты роешься в чьих-то вещах, пока собираешь вещи, чтобы убраться от них к чертовой матери.

— О чем ты говоришь?  — спросила она.

— Ганнер был не первым мужчиной, с которым ты мне изменила, не так ли?  — спросила я. Она не могла встретиться со мной взглядом.  — Нет нужды отрицать это, Нэт. Я нашла твои гребаные противозачаточные таблетки. Мы оба знаем, что со мной они тебе не нужны.

— Но это было просто любопытство,  — парировала она.

— Чушь собачья, Натали!  — последовал мой ответный выпад.  — Ты использовала эту фразу в отношении меня, когда мы учились в колледже. Тогда ты перепробовала нескольких парней, потому что тебе было любопытно, помнишь? Я была единственной, кто вступил в наши отношения девственницей. У тебя был шанс поэкспериментировать. Ты сказала, что это для нас обеих.

— Так было, и это тоже,  — сказала она.  — Мы ведь говорили о том, чтобы завести ребенка, верно?

Тогда я начала смеяться.  — Дай угадаю. Ты делала это только ради ребенка, верно? Как, черт возьми, Ганнер должен сделать так, чтобы ты забеременела, пока ты принимаешь таблетки? Скажи мне, Нэт? Женщина, которую я любила большую часть своей жизни. Ты знаешь, каково это — слышать, как женщина, которую ты любишь, умоляет какого-то парня трахнуть ее?

— Но...  — начала она.

— Оставь это,  — 

сказала я.  — Я ухожу. Я больше не хочу разговаривать. Мне слишком больно и я слишком зла. Я могу сказать что-нибудь такое, о чем ты пожалеешь.

— Ганнер хочет, чтобы ты вернулась к работе,  — сказала она.  — Он хочет, чтобы мы все сели и поговорили об этом как разумные взрослые.

— К черту Ганнера,  — возразила я.  — Подожди, ты уже это сделала, вот почему мы здесь. Он не единственный адвокат в городе. Я позвоню тебе завтра, чтобы сообщить, кого я найду.

— Если ты устраиваешься на работу в другую юридическую фирму, дай мне знать, когда у них появится для меня вакансия,  — сказала она.  — Мне понравилось, что мы работаем вместе. Мне бы не хотелось снова не видеть тебя большую часть дня.

— Натали, ты вообще не собираешься меня видеть,  — сказала я.  — Я найму другого адвоката, который займется моей стороной дела о разводе.

— Мы не собираемся разводиться, черт возьми,  — внезапно выпалила она.  — Мы собираемся быть вместе навсегда, как мы, блядь, всегда и говорили. Это плохо, я знаю. Я была неправа, и мне жаль, но это ещё не конец для нас. Я этого не допущу. Если мне придется обанкротить нас обоих, я буду бороться за это.

Я захлопнула дверь и просто вышла. Она открыла её у меня за спиной и с криком побежала по коридору.  — Джилл, я люблю тебя! Пожалуйста, не оставляй меня!

•  •  •

Мейсон Райт

— Мейсон, у вас назначена встреча на одиннадцать часов.

Голос моей секретарши по внутренней связи оторвал меня от моих мыслей. Я покачал головой и молча посмеялся над собой. На прошлой неделе исполнилось пять лет, а я все ещё ловил себя на том, что мечтаю о своей жене. После её смерти я взял отпуск на два года. Изначально я хотел отдохнуть год, но обнаружил, что даже по прошествии года я просто не был готов снова вернуться к жизни. Три года спустя я все ещё ловил себя на том, что просто выполняю свои обязанности. Почти каждый раз, когда у меня оказывалось свободное время, я ловил себя на том, что задаюсь вопросом, чтобы она подумала о том или ином. Я тоже задавался вопросом, почему.

Они всегда говорят, что полеты — самый безопасный способ передвижения. Я слышал всю эту дерьмовую статистику. Сотрудник авиакомпании сказал мне, что только в прошлом году в результате автомобильных аварий погибло более 34 000 человек, но с 1982 года по настоящее время произошло всего 364 смертельных случая среди людей, летевших самолетами. Это триста шестьдесят четыре человека за тридцать лет работы на самолетах против тридцати четырех тысяч в год на автомобилях. Однако на самом деле это не имеет значения, когда один из этих людей — тот, с кем вы намеревались провести остаток своей жизни. Когда ваш разум и все ваши чувства привыкают к человеку, цифры перестают иметь какое-либо значение. Когда ваша мышечная память привыкает обнимать мягкое, теплое тело посреди ночи, цифры становятся ложью. Когда...

— 

Мне прислать её сюда?  — спросила она. Голос Энн снова раздался из интеркома, не давая мне вернуться к своим мыслям.

— Да, Энн,  — ответил я,  — впусти её.

Я попытался улыбнуться. Я хотел дать моей потенциальной новой клиентке почувствовать, что я могу ей помочь. Забавно, что независимо от того, какой у вас опыт, клиенты склонны верить, что вы лучший юрист или что-то в этом роде, если вы улыбаетесь при первой встрече. Возможно, проецирование грусти или недовольства своей собственной жизнью указывает на неспособность помочь им в их жизни.

Дверь открылась медленно, почти осторожно, и у меня тут же отвисла челюсть.  — Доброе утро...  — Я начал ещё до того, как слова застряли у меня в горле, и я начал улыбаться. Я встал и бросился через всю комнату, чтобы пожать ей руку, но каким-то образом дружеское профессиональное рукопожатие превратилось в объятие, и она начала плакать и прижимать меня ещё крепче. Обычно это не было бы проблемой, но когда человек, которого ты обнимаешь,  — Джилл Блэк... Это проблема. Ну, на самом деле было две проблемы, и они были чертовски серьезными.

— Джилл, что случилось?  — спросил я её.  — Мне так жаль, милая, я не знала, что это была ты. Я думал, это просто ещё один клиент.

— Я тоже не знала, что это вы, мистер Райт,  — всхлипнула она,  — но я клиентка.

— Что случилось, Джилл?  — спросил я.  — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Мне нужен развод,  — сказала она. Она едва могла сдержать слезы. Я мог бы сказать, что она была действительно расстроена.

— Джилл, ты уже обедала сегодня?  — спросил я. Она покачала головой, отчего поток чернильно-черных волн рассыпался по её плечам. Её нижняя губа выпятилась, как у капризного ребенка, и я снова подумал обо всем том разочаровании, которое она, должно быть, доставляла сотням мальчиков-подростков в раннем возрасте, не говоря уже о взрослых мужчинах в последующие годы. Я встал и схватил её за руку.

— Мы собираемся пообедать, и ты сможешь рассказать мне об этом,  — сказал я.  — Кажется, что все становится лучше, когда ты делишься этим с кем-то. К тому же на сытый желудок труднее чувствовать себя несчастным. Разве я не учил тебя этому, когда тебе было шестнадцать и ты пыталась научиться водить машину?

— Ты имеешь в виду, когда я разрушила забор моего соседа и поцарапала машину моего отца, а ты помог мне восстановить забор, потому что он этого не сделал?  — спросила она, улыбаясь. Я просто кивнул. Час спустя, заказав по порции филейных медальонов в "Техаs Rоаdhоusе", Джилл была готова к разговору.

— Ладно, Джилл, зачем тебе развод?  — спросил я.  — Начни с самого начала и расскажи мне все.

Она рассказала мне историю, которую я раньше не слышал. Джилл и Натали были лучшими подругами моей дочери Мелани до того, как она вышла замуж и продолжила свою жизнь. Мы с моей дочерью все ещё были близки, так что мне пришлось бы сказать ей,  

что я столкнулся с Джилл. Конечно, я не мог бы говорить о деталях или о чем-либо ещё в деле Джилл, если бы таковое действительно оказалось. Но я мог бы упомянуть, что видел её.

Из трех девушек Джилл была самой незабываемой. Моя собственная дочь Мелани относилась к типу симпатичных соседских девушек. Натали была высокой, худощавой моделью. А Джилл была похожа на кого-то из "Плейбоя", но, казалось, она просто не понимала, что у нее есть. Тело Натали было со стройными бедрами и крошечной грудью. Именно её индивидуальность больше, чем что-либо другое, привлекала к ней людей. Мелани была примерно посередине. У нее было красивое тело, и она гордилась этим. Джилл, однако, в старших классах, должно быть, носила бюстгальтер четвертого размера. Она была стройной, но соблазнительной, и даже моя жена прокомментировала её фигуру. Она обычно шутила, что сиськи Джилл появились в комнате на две минуты раньше, чем она сама, а её задница все ещё была там через две минуты после того, как она ушла.

Джилл, вероятно, могла бы свести мальчиков с ума, но, похоже, она держалась за эту мальчишескую манеру гораздо дольше, чем можно было ожидать. Дело было не в том, что она выходила на улицу и играла в футбол или что—то в этом роде — она была чрезвычайно женственной — просто спустя долгое время после того, как ей следовало начать гоняться за мальчиками (или, по крайней мере, позволять им ловить себя), она все ещё предпочитала тусоваться с Мэл и Нэт. Тогда было много разочарованных мальчиков.

Я старался не реагировать, когда Джилл объяснила мне, что они с Натали на самом деле выросли, остались вместе и поженились. Наш штат был одним из первых, кто разрешил однополые браки, и они воспользовались этим. Все шло отлично, за исключением нескольких стычек с недалекими людьми. Конечно, у них были свои взлеты и падения, как у большинства молодых пар, но до вчерашнего дня, когда Джилл вошла и застала Натали трахающейся с мужчиной, её жизнь была замечательной.

— Джилл, развод — это действительно важный шаг,  — сказал я.  — Ты уверена, что нет другого способа справиться с этим?

Она покачала головой.  — Я думала об этом всю ночь, мистер Райт. Натали лгала мне в течение долгого времени. Я ни за что не хочу возвращаться к этому.

— А как насчет консультации?  — спросил я.

— Не сработает,  — сказала она.  — Консультирование полезно только тогда, когда обе стороны верят, что есть шанс спасти отношения, и готовы работать над этим. А я нет.

— Я просто задаю вопросы так, как это сделал бы любой адвокат,  — ответил я.

— И я ценю это,  — улыбнулась она, отбрасывая все эти темные волосы со своих глаз.  — Большинство людей ведут себя так, будто мы какие-то чудаки.

— Хорошо, нам придется просмотреть твои финансовые показатели и решить, чего бы ты хотела, чтобы произошло,  — сказал я.

— Так ты возьмешься за моё дело?  — взволнованно спросила она.

— Были ли когда-нибудь 

какие-нибудь сомнения?  — вернулся я.

— Мистер Райт...  — начала она.

— Мы оба теперь взрослые люди, Джилл. Можешь называть меня Мейсон,  — сказал я.

— Мейсон, ты всегда был особенным для меня, но ты никогда не поверишь, сколько людей отвернулись от нас, когда мы с Нэт решили, что хотим быть вместе. Её семья, моя семья и многие наши старые друзья не будут иметь с нами ничего общего.  — Она посмотрела на меня и немного опустила глаза.

— Вот так я и потеряла тебя,  — сказала она.

— Что ты имеешь в виду?  — спросил я.

— Ну, ближе к концу средней школы некоторые ребята заметили, что мы с Нэт очень близки. Они начали отпускать комментарии и шутки по этому поводу. Тогда Мелани как бы дистанцировалась от нас. Я не могу сказать, что винила её. В старшей школе все сводилось к тому, чтобы вписаться в общество. Но когда она перестала тусоваться с нами, я больше не могла видеться с тобой, и просить у тебя совета.

Она опустила голову, как будто пыталась спрятать своё лицо, когда сказала:  — Я думаю, я скучала по тебе больше, чем по ней.

•  •  •

Натали

Последние три дня были сущим адом. Сегодня утром я проснулась с ощущением, будто по моему телу ползают пауки. Там не было никаких пауков, это был всего лишь ебарь. Он переночевал у меня прошлой ночью, так как ему не нужно было беспокоиться о возвращении Джилл домой. Он медленно пытался протиснуть свои пальцы в мою киску. Проблема была в том, что я была не в настроении, и то, что он делал, причиняло боль. Ему было все равно.

— Она может намокнуть, если ты её немного оближешь,  — сказала я.

— Ни за что, детка,  — ухмыльнулся он.  — Я съем тебя, как только ты начнешь сосать мой член. Так что достань немного смазки.

Ганнер знал, что у меня больше шансов на то, что обезьяны вылетят из моей задницы, чем на то, что я отсосу ему член. Несмотря на то, что пенис был очень кстати, когда я была в определенном настроении, я ни за что не взяла бы его в рот.

— Я не в настроении,  — сказала я ледяным тоном.

— Да,  — сказал он с точно такой же холодностью в голосе.  — Если бы я хотел лечь в постель с женщиной, которая не возбуждается, я бы пошел домой и переспал со своей женой. Теперь давайте перейдем к делу. Обычно такие проблемы решаются сами собой примерно через неделю. Джилл, вероятно, позвонит тебе завтра, чтобы вы могли поговорить вдвоем. К выходным вы двое снова будете вместе, и она будет держать тебя на коротком поводке. Так что мы вполне можем заняться сексом как можно больше, пока её трусики все ещё в сборе.

Я задумалась об этом на секунду и просто посмотрела на него.

— Это потому, что мы парни,  — ухмыльнулся он.  — Хотя ты самый красивый парень, которого я когда-либо видел. Обычно женщина в отношениях — это 

та, кто всегда говорит о романтике, эмоциях, чувствах и прочей подобной ерунде. Парни — это те, кто понимает, что можно заниматься сексом с людьми и не хотеть провести с ними остаток своей жизни. Парни понимают, что иногда секс — это просто секс. Вот почему ты парень в ваших отношениях.

— Разве траханье с другим парнем не делает тебя педиком?  — спросила я. Его лицо на мгновение потемнело, а затем он улыбнулся.

— Ну, между нами говоря, я надеялся, что мы сможем вовлечь в это Джилл,  — ухмыльнулся он.  — У нее невероятное тело. У нее такие огромные сиськи и такая сочная круглая попка. Я прихожу в восторг при одной мысли о том, чтобы положить ребенка в её маленький тугой животик.

— Ты зря тратишь своё гребаное время,  — выплюнула я.  — Джилл никогда в жизни не занималась сексом с мужчиной. Ты не будешь у нее первым и, вероятно, будешь моим последним.

— Так что насчет нашего тройнечка?  — заскулил он.

— Я не думаю, что это произойдет,  — сказала я.  — Ты бы видел, как ей было больно и как она разозлилась. Если бы ты не сказал мне, как вести себя с ней, я бы, наверное, разыскала её и начала умолять о прощении. Я очень по ней скучаю.

— Будь реалисткой,  — ухмыльнулся он.  — Ты не скучаешь по ней. Тебе просто не хватает её языка в твоей киске. На самом деле тебе все равно, с кем трахаться, лишь бы кончить. И прямо сейчас ты начинаешь привыкать трахать меня, поэтому хочешь чего-то другого, вот и все. Мы одинаковые, и вот почему мы так хорошо ладим.

Я фыркнула в знак несогласия. Он перекатился на меня, придавив к кровати своим весом. Он двигался вверх, пока его быстро набухающий член не уперся в мой холмик.  — Мы не будем этого делать,  — сказала я.

— Почему нет?  — спросил он с ухмылкой на губах, как будто я сказала что-то смешное.

— Потому что ты просто сидел там и говорил мне, как сильно ты хотел трахнуть Джилл, вот почему,  — выплюнула я.  — Ты заставляешь меня думать, что я просто та, кого можно трахать, пока ты не заполучишь её.

Он наклонился и начал облизывать мои соски. Он улыбнулся ещё шире, когда они не смогли подняться.

— Я же сказала тебе — я не в настроении,  — сказала я.

— Это очень плохо,  — сказал он, улыбаясь ещё шире. Он заставил меня раздвинуть ноги и направил головку своего члена прямо на моё отверстие. Затем он грубо толкнул её вперед. Это было ужасно больно, но ему, казалось, было все равно.

— Оу, черт возьми!  — взвизгнула я. Он снова подался вперед, и мне показалось, что моя киска горит. Трение от того, что он входил в меня без смазки, было пыткой.

— В ящике стола есть тюбик смазки,  — закричала я.

— Нам не нужна никакая вонючая смазка,  — ухмыльнулся он.

— Я достану,  — сказала я.  — Так будет лучше.  — Он отступил и позволил мне взять тюбик.  

Я намазала им и его член, и своё влагалище.

Он снова вошел в меня, а затем начал трахать меня. Судя по улыбке на его лице, он наслаждался собой. Я смотрела на него и задавалась вопросом, что с ним не так. Мои ноги были раздвинуты по обе стороны от него, и он просто раскачивался на мне, не обращая внимания на тот факт, что я не принимала активного участия.

— Тебе так нравится?  — спросила я, думая пристыдить его и заставить остановиться.

— Ага,  — сказал он.  — Мне нравится трахать твою тугую маленькую киску. Я мог бы заниматься этим весь день, и у меня получилось бы.

— Но разве ты не...  — начала я.

— Разве меня не волнует, что тебе это не нравится?  — спросил он.  — С какой стати я должен это делать? Я не люблю тебя. Это просто секс. Разве не это ты сказала Джилл? Так что мне все равно, кончишь ты или нет, главное, чтобы это сделал я.

Он схватил меня за руки, грубо задрал их мне за голову и начал просто колотить по мне, как будто я была всего лишь куском мяса. Я узнала выражение его лица, когда он собирался кончить, и решила, что, по крайней мере, с этим покончено, но у него был припасен для меня сюрприз. Он наклонился вперед, пока его колени не прижали мои руки к кровати.

— Давай, детка,  — промурлыкала я.  — Не сдерживайся. Ты можешь кончить в меня.

— Я знаю,  — сказал он.  — Но это гораздо веселее.  — Прижав мои руки, он обхватил моё лицо ладонями и подвинулся ещё выше. Он приоткрыл мне рот и просунул головку своего члена между моими губами.

— Если ты укусишь меня, я ударю тебя по лицу сильнее, чем ты когда-либо чувствовала в своей жизни,  — прошипел он. Он продолжал грубо засовывать свой член мне в рот и вынимать его оттуда. Я хотела подавиться, но не смогла. Затем он выпустил свою первую струю спермы мне в рот. Он рассмеялся, вытащил свой член и выстрелил второй раз прямо мне в лицо. Это распространялось повсюду. В моих глазах и по всему лицу была сперма. Меня чуть не стошнило. Мне стало дурно. Я попыталась вытереть лицо, но он все ещё держал меня за руки.

Он потянулся к прикроватному столику и достал свой сотовый телефон. Он сделал несколько снимков моего лица, покрытого его спермой, а затем встал.

— Хорошие снимки, да?  — сказал он.  — В следующий раз, когда ты попытаешься сказать мне "нет", вспомни, что только что произошло. Я мог бы отправить эти фотографии кому угодно и куда угодно. Тебе, наверное, было бы все равно, но я уверен, что где-то есть кто-то, кого тебе было бы неловко увидеть.

Я фыркнула и попыталась стереть его сперму со своего лица.

— Вытри лицо, прежде чем идти на работу,  — ухмыльнулся он.  — Ты выглядишь как шлюха. Интересно, что бы подумали все те люди, которые думают, что тебе 

не нравятся мужчины?  — Его смешки последовали за ним в мою ванную, где я услышала, как он принимает душ.

Через несколько минут он закончил и оделся для работы.  — Помни, если моя глупая жена позвонит сегодня, меня все ещё не будет в городе,  — сказал он.  — И приведи свою задницу в порядок. Ты опоздаешь.

Я медленно встала с кровати. Мои ноги болели от того, что он раздвигал их. Мои руки болели от того, что он прижимал к ним свои костлявые колени, чтобы я не отбивалась от него. Моя киска была в синяках и покраснела. Внезапно это перестало быть забавным. Я вспомнила, что он сказал мне о том, что Джилл будет злиться на меня неделю или около того, а потом мы сможем поговорить. Я бы сказала, что мне очень жаль, и какое-то время подлизывалась к ней, и все было бы хорошо. Я поверила ему. Не потому, что он это сказал, а потому, что это было удивительно похоже на то, что мой отец делал с моей мамой снова и снова, когда я росла. Я любила своих маму и папу, но у папы никогда не было секретарши, с которой он бы не трахался. Может быть, именно поэтому я сама была в таком смятении. Ищи через Яндекс "Стульчик рассказы" и читай без регистрации.

Наверное, я видела себя в роли моего отца, а Джилл — похожей на мою маму. Я бы пошла куда-нибудь и получила весь секс, которого жаждала, а задачей Джилл было бы любить меня и прощать. Наш брак ничем не отличался от чьего-либо другого. По крайней мере, я могла бы сказать, что никогда не трахала ни одну женщину, кроме Джилл. Каждый раз, когда я изменяла ей, это всегда было с мужчинами. Может быть, я была бисексуалом. Я любила женщин и трахалась с мужчинами.

Но Ганнер был прав в одном. В тот момент я действительно скучала по Джилл. Нежные прикосновения Джилл и мягкие ласки были действительно тем, в чем я нуждалась прямо сейчас. Я становилась мокрой от одной мысли о том, как она искупает меня, а потом уложит в постель и положит свою голову туда, где ей самое место, прямо между моих ног, пока я буду делать то же самое с ней. Она могла бы полностью стереть этого засранца-ебаря из моей памяти. Как раз в тот момент, когда я задумалась о Джилл и потянулась к своему особому месту, раздался звонок в дверь. Я схватила халат и открыла дверь. Я начала плотнее запахивать халат, но, открыв дверь, остановилась. Я выпустила пояс из пальцев, и халат начал распахиваться. Я улыбнулась молодой женщине, стоявшей там. Она была красивой, высокой и худощавой, совсем как я. У нее действительно была грудь побольше, но у кого её не было? У нее был буфер обмена со всевозможными файловыми папками. Она жевала резинку и выглядела просто скучающей.

— Вы, эм, Натали Перри?  — спросила она. Я кивнула.

— Есть какие-нибудь документы?  — продолжила 

она.

— Конечно,  — сказала я.  — Пожалуйста, входите.  — Я надеялась затащить её в квартиру.  — В чем дело?  — спросила я.

— Это все, рутина,  — сказала она. Я позволила халату полностью распахнуться, повернулась и показала ей свои водительские права.

— О боже!  — воскликнула она.  — Кажется, меня вырвало моей гребаной жвачкой. Наденьте что-нибудь из одежды, леди, черт возьми. Вот,  — сказала она, протягивая мне папку.

— Что это?  — спросила я.

— Вас обслужили,  — сказала она.  — И мои глазные яблоки были обожжены. Мне придется пойти трахнуться с каким-нибудь случайным парнем, просто чтобы вернуть себе душевное равновесие. Отвратительно.

Я стояла в дверях, ошеломленная. Я открыла папку, и вот они, свежеотчеканенные документы о разводе. Джилл пыталась развестись со мной. Она не сидела где-нибудь и не плакала из-за меня. Она не пыталась преодолеть свою боль и вернуться ко мне. С ней было покончено. Джилл двигалась дальше по своей жизни без меня, на что у моей матери никогда не хватало сил. Я никогда не была склонна к эмоциональным всплескам или чему-то подобному, но на этот раз все было по-другому. Я плюхнулась на пол. Халат все ещё был распахнут, а дверь открыта настежь, и задалась вопросом, где я сделала не так. Был ли у Джилл кто-то еще? Была ли она где-то с другой женщиной, даже когда я сидела там, стараясь не заплакать? Когда я рухнула на пол, мимо меня по коридору прошла молодая пара, направлявшаяся к лифту. Парень не мог оторвать взгляда от моего почти обнаженного тела, но его девушка быстро обуздала его.

— Убери глаза от этой шлюхи,  — выплюнула она.  — Это не принесет тебе никакой пользы. В любом случае, ты знаешь, что она лесбиянка.  — Она сердито посмотрела на меня.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. Это просто показывает вам, что независимо от того, насколько вы уверены в том, как вы играете в игру, вас могут обыграть. На самом деле не нужно много усилий, чтобы опрокинуть тележку с яблоками. Одна скучающего вида женщина изменила все парадигмы моей жизни, просто заставив меня расписаться в получении папки с документами, которые мне на самом деле были не нужны. Худшим во всем этом был тот факт, что я сама была причиной этого.

До сих пор я шла по жизни, всегда зная, что я на шаг впереди всех, с кем сталкиваюсь. Я молода, я привлекательна, и я жажду всего, что только могу испытать. Я знаю, что в этом нет ничего плохого, но в то же время я была достаточно умна, чтобы понимать, что мне нужно быть заземленной и иметь что-то, на что можно опереться, когда все полетит к чертям, и Джилл всегда была такой. Я рано поняла, что большинство мужчин — придурки и на них просто нельзя положиться. Я люблю своего папу больше, чем могу когда-либо выразить, но он был и остается придурком. Он постоянно изменял моей маме. Даже сейчас, когда я выросла,  

он придурок. Как только он узнал, что я "ковроткач", как он меня назвал, он повернулся ко мне спиной.

Наверное, сексуальное влечение досталось мне от отца, но мои вкусы немного разнообразнее. Мне нравятся как мужчины, так и женщины в равной степени. Но независимо от того, с кем я занимаюсь сексом, я знаю, что есть разница между любовью и сексом. Я люблю Джилл. В сексуальном плане она немного отстает в росте. Она не увлекается игрушками, грубым сексом или ролевыми играми. У нее всегда все было нежно и любвеобильно. Но иногда мне просто нужно было больше разнообразия, чем это. Джилл всегда была моей лучшей подругой. Тем человеком, на которого можно положиться, несмотря ни на что. Она всегда была на моей стороне, права я была или нет. И когда я думаю о своей жизни через пятьдесят лет, мне нравится представлять нас теми двумя маленькими старушками, сидящими на крыльце в своих креслах-качалках. Конечно, никому и в голову не придет, что эти две пожилые леди не сидят там, коротая свои уходящие годы, вспоминая дни своей славы со своими мужьями. Они также не заподозрят, что эти две старушки каждую ночь заходят в их дом и трахаются, как кролики. Но теперь это будущее было под угрозой. Набирай в гугле «с е ф а н   р а с с к а з ы» и читай (18+).

Я знала, что Джилл не глупа и что когда-нибудь она, возможно, узнает, чем я занимаюсь. Я имею в виду, она уже узнала об этом вскоре после того, как мы отдались друг другу на её двадцатый день рождения. До тех пор мы всегда были близки. Мы были лучшими подругами большую часть нашей жизни и стали ещё ближе, когда Мелани перестала с нами тусоваться. Я действительно верю, что Мелани начала чувствовать себя пятым колесом и что разговоры о нас достали её. Но после того, как Мел ушла, мы с Джилл стали ещё ближе.

Множество парней пытались разлучить нас. Особенно они хотели заполучить Джилл, несмотря на то, что я была самой общительной. Они все хотели дотронуться до её сисек. Эти вещи как магниты для мальчиков, но им было суждено стать моими. Когда мы наконец уступили напряжению, которое годами накапливалось между нами, и занялись любовью, пути назад уже не было. В течение многих лет мы обе испытывали эмоциональную борьбу. Я уже целовалась с несколькими парнями, но находила это неудовлетворительным, главным образом потому, что они были слишком грубыми, слишком быстрыми и слишком эгоистичными. Мне нравилось то, что мы с Джилл делали.

Джилл, с другой стороны, была загадкой. Она много лет говорила мне, что был мальчик, который ей нравился, но она никогда не смогла бы заполучить его. Поскольку он был под запретом, она попыталась найти кого-то другого, кто заставил бы её чувствовать себя такой же любимой, как он, и этим человеком была я. Итак, мы были вместе по совершенно разным причинам, но мы работали. Джилл была со мной из—за любви, которую я 

заставляла её чувствовать, а я была с ней ради секса и безопасности, но мы работали — до сих пор. Теперь я по-настоящему облажалась и потеряла её.

У меня был не один, а два плана, как справиться с этой ситуацией. Первым был тот же самый, который я использовала в колледже, когда она узнала, что у меня был секс с парнем после того, как мы познакомились. Она разозлилась на меня и порвала со мной отношения. Мы провели немного времени порознь и, наконец, столкнулись друг с другом и заговорили. Я выплакала все глаза и сказала ей, как сильно я по ней скучала. Я сказала ей, что сделала это только потому, что хотела быть уверенной. Я сказала ей, что то, что мы делаем, будет очень долгим, очень трудным путем и что нам не следует отправляться в это путешествие вместе, если мы не будем уверены. Я попробовала парня, просто чтобы справиться со своим любопытством по поводу того, каково это — заниматься сексом с мужчиной, и это было далеко не так хорошо, как то, что мы делали. Это было не совсем правдой. На самом деле мне нравилось и то, и другое. На самом деле мне просто нравился секс. Мужчины и женщины были просто разными на вкус.

Во всяком случае, Джилл, как моя мать поступила с моим отцом, простила меня, и до сих пор мы снова были вместе без каких-либо проблем. На этот раз я применила к ней фразу "это всего лишь секс", и она не съела. Поэтому я попробовала свой другой план. Я сказала ей, что я трахалась с Ганнером только для того, чтобы он мог сделать меня беременной. Мы — (на самом деле, она) — говорили о том, чтобы завести детей, так что я подумала, что это могло бы сработать. К сожалению, эта сучка рылась в моих вещах и нашла мои противозачаточные таблетки, так что она не купилась. Впервые на своей памяти я почувствовала себя одинокой.

Ганнеру на меня начхать. Он просто хочет трахнуть меня. Если бы у него не было меня, ему пришлось бы платить проституткам. Сексуальное влечение Ганнера, вероятно, даже сильнее моего, и его жена даже близко не может его удовлетворить. Тем не менее, ему также нужна его жена. Её семейные связи проложат путь к политической карьере, о которой он мечтает, так что он получит то, что ему нужно, вне их брака. Когда мы впервые собрались вместе, это казалось идеальным. Нам обоим было что терять, так что ни один из нас не мог позволить себе сглупить. Мы собирались вместе всего раз или два в месяц, обычно, если у нас с Джилл был выходной. Если бы я взяла выходной, я бы позвонила Джилл и сказала ей, как сильно я скучала по ней и как сильно я её любила, а потом встретилась бы с Ганнером в мотеле. Если у Джилл был выходной,  

то мы с Ганнером просто делали гадости прямо у него в кабинете. Это работало действительно хорошо, пока этого не произошло, и нас не поймали.

С тех пор Ганнер использует меня как свою личную шлюху. Он заставлял меня делать вещи, которые мне просто не нравились. Он заставил меня отсосать его член, а потом кончил мне на лицо. За последнее время он несколько раз трахал меня анально, и я ненавижу это. Это больно, и мне это совсем не нравится. На самом деле, больше всего ему, кажется, нравится то, что мне это неприятно. Хуже всего то, что даже на работе он ожидает, что я исправлю упущенное из-за ухода Джилл, пока он не найдет другого помощника юриста. Отныне фирма решила сама подбирать для него персонал. Две его последние секретарши таинственным образом уволились. Они просто уволились, как это сделала Джилл. Я предполагаю, что фирма пытается выяснить, почему у него такая высокая текучесть кадров. Я не думаю, что они имеют представление о том, почему Джилл ушла. Сама Джилл молчит, и она не возвращалась в офис с тех пор, как ушла. Она даже не вернулась, чтобы забрать свои личные вещи. Я собрала все её вещи и решила, что отдам их ей, когда увижу в следующий раз. В то время я была уверена, что это произойдет, но это почти как если бы Джилл исчезла с лица земли.

Она не отвечала на мои звонки в течение первой недели или около того, и я оставила ей так много сообщений, что заполнила её голосовую почту. Очевидно, она не слушала их, если почтовый ящик был полон. После этого она сменила свой номер телефона, и никто из тех, с кем я разговаривала, не знал нового номера, а если и знал, то уж точно не давал его мне. Наконец мне удалось закрыть дверь и добраться до дивана. Я приняла таблетку снотворного и просто отключилась.

•  •  •

Мейсон Райт

За две недели, прошедшие с тех пор, как Джилл впервые вошла в мой офис, мы собирались вместе, чтобы поработать над её разводом, три или четыре раза. Мы заключили мировое соглашение и назначили встречу с Натали и её адвокатом, но по пути столкнулись с несколькими препятствиями. Первое поступило от судебной системы. Насколько мне известно, никто никогда не занимался разводом между двумя женщинами. В конце концов, прошло всего чуть меньше года с тех пор, как однополые браки были легализованы в этом штате. Никто на самом деле не знал, как с этим справиться, и я был благодарен, что в этом не было замешано детей, потому что это было бы настоящим кошмаром.

Это странно, но в то время как большинство разводов улаживаются без судебных баталий, и все, что нужно сделать судье,  — это скрепить печатью мировое соглашение, одобренное обеими сторонами, все, казалось, хотели, чтобы это дело было передано судье. Возможно, дело было просто в странности происходящего. Возможно, они 

думали использовать этот случай в качестве шаблона для того, что произойдет в будущем, но я так не думал. Моей целью было покончить с этим как можно быстрее и свести к минимуму боль и эмоциональную травму, через которые пришлось пройти Джилл.

За последние две недели было приятно видеть, что она хотя бы частично преодолела свою боль. Самым замечательным было то, что, когда она пришла вчера, чтобы поговорить о том, чего ожидать на сегодняшней встрече, она улыбнулась. Это была не одна из тех улыбок типа "Я полностью избавилась от своей боли". Это было ещё лучше. Это была улыбка типа "Я действительно рада тебя видеть". Я должен признать, что мы с Джилл выздоравливали параллельно. Пока она справляется со своей болью, сосредоточившись на движении вперед, я, наконец, начал вытаскивать голову из задницы из-за смерти моей жены и понимать, что она хотела бы, чтобы я жил и двигался дальше.

Сегодня утром, когда Джилл вошла в мой кабинет, у меня перехватило дыхание. Несмотря на то, что я пытался думать о ней как о той маленькой девочке, чью руку я держал во время стольких жизненных взлетов и падений, когда она была моложе, я поймал себя на том, что смотрю на нее, и мне стало стыдно за себя. Она оделась на встречу в синее платье, которое должно быть объявлено незаконным. Оно заканчивалось примерно на 15 сантиметров ниже её колена, так что было идеально подходящим для встречи. Проблема заключалась в том, что платье облегало тело. Платье, казалось, подчеркивало размер и полноту её груди, затем оно плотно облегало живот и расширялось книзу, подчеркивая изгиб бедер. Слегка глубокий вырез не стал бы проблемой для менее обеспеченной особы, но в случае с Джилл её декольте стало центром внимания не только платья, но и всей комнаты. Все взгляды были прикованы к ложбинке между этими грудями.

— Это выглядит нормально?  — спросила она.

Мне пришлось отвести от нее взгляд и потратить несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Её дымчато-черные волосы были завиты в локоны, ниспадавшие на плечи. Её большие невинные голубые глаза не только дополняли невероятное платье, но и поразительно выделялись на фоне черной завесы волос. Её губы сразили меня наповал. Они были полными и улыбающимися, и на них было надето что-то, чего я никогда раньше не видел. Её помада и близко не походила на натуральную, если только вы не из комикса. На самом деле, её помада была того же цвета, что и платье. Эти синие губы что-то сделали со мной. Ниже шеи стало только хуже. Как бы я ни старался оставаться профессионалом и напоминал себе, что эта женщина была достаточно молода, чтобы быть моей дочерью, я не мог отвести взгляд от её груди. Однако в офисе, должно быть, был сквозняк, потому что я увидел, как по её телу пробежала дрожь, а соски, казалось, выросли из ниоткуда. Она наклонилась 

и вытащила из сумки, которую несла, крошечный свитер. Свитер был длиной до талии и очень тонким, но он обеспечивал ещё один слой покрытия на её груди и не позволял её соскам бросаться в глаза всем присутствующим.

— Ты выглядишь сногсшибательно,  — сказал я.

— Эта старая вещь,  — сказала она, с любопытством глядя на меня.  — Я выгляжу сногсшибательно для встречи или сногсшибательно вообще?  — Она выдержала мой взгляд и отказалась отводить глаза. К счастью, Пенни, моя помощница, вошла в комнату и сняла напряжение. Когда мы выходили из комнаты, чтобы направиться на встречу, я не мог не обратить внимания на то, каким невероятным образом её талия сужалась от этого свитера и формировала попку, от которой просто слюнки текли. Впервые после смерти моей жены я посмотрел на женщину как на женщину. Проблема заключалась в том, что эта женщина была ровесницей моей дочери и что её просто не привлекали мужчины. Существовала также проблема профессиональной этики. На самом деле, если бы все шло по плану, вопрос об этике, вероятно, возник бы очень скоро.

•  •  •

Джилл

Когда мы подъезжали к зданию, в котором я проработала последние три года, я почувствовала себя странно. Я тоже была немного зла. Я сидела в машине Пенни, когда она везла нас на встречу, так как слишком нервничала, чтобы вести машину самой. Самое смешное во всем этом было то, что я ни разу не подумала о Натали. Я не видела и не принимала никаких сообщений от Натали уже более двух недель. С каждым днем мне становилось все легче жить без нее. Все мои чувства исходили из другого источника. S e f a n .  r u — новые рассказы из жизни реальных людей.

Во-первых, я разозлилась, потому что застряла в машине с Пенни. Пенни не была плохим человеком, и она действительно была очень профессиональна. Она продолжала задавать мне вопросы, но обходила стороной то, о чем на самом деле хотела меня спросить. Пенни — юридический секретарь. Она очень близка к тому, чтобы стать помощником юриста, поэтому задавала вопросы о занятиях и так далее, но по тому, как она смотрит на меня, я понимаю, что она хочет спросить, каково это — быть с другой женщиной. Ей это любопытно. Поскольку она коренастая и не очень привлекательная, ей интересно — поскольку её отношения с мужчинами не очень удачны — каково это — быть с другой женщиной.

Проблема в том, что она лает не на то гребаное дерево. На самом деле я ничего не могу ей сказать, потому что не знаю. Все термины, которые они используют для обозначения того, кем, по их мнению, я являюсь, на самом деле ко мне неприменимы. Я не бисексуал. Я не лесбиянка. Это имена или ярлыки, которые просто не подходят друг другу. Я просто вижу себя как личность.

Это очень сложно. Когда я была девочкой-подростком, я влюбилась в человека, которого у меня никогда не могло быть, и, наверное, я просто решила, что если он не может быть у меня, я последую его 

совету и дождусь человека, который заставит меня чувствовать то же, что и он. На самом деле, он никогда этого не знал. Мы говорили о мальчиках, и он сказал мне дождаться парня, который заставил меня почувствовать себя по-настоящему особенной. Он сказал мне, что я узнаю, когда встречу его, потому что просто почувствую себя любимой. Он сказал мне, что девочки-подростки влюблялись и разлюбили друг друга в мгновение ока, но, кого бы я ни любила, я должна была ждать кого-то, кто действительно любил бы меня. Проблема была в том, что я поклялась дождаться этого человека, но так и не нашла его. Поэтому я остановилась на первом человеке, который заставил меня почувствовать это, и им оказалась ОНА.

Итак, теперь, когда я с НЕЙ развожусь, ОН вернулся в мою жизнь — или я вернулась в его — и я обнаружила, что он не так недосягаем, как считалось ранее. Мне это казалось судьбой. Проблема была в том, что он не дал мне даже намека на то, могу ли я заинтересовать его или нет. Он несколько раз приглашал меня на ланч и был той опорой, к которой я обращалась за советом и даже за утешением в этот трудный период. На самом деле, он обращался со мной точно так же, как когда я была маленькой девочкой. Это было почти как в старые добрые времена, когда мне было девять. Я упала с велосипеда и ободрала колено, а он промывал его и накладывал пластырь. Он целовал кончик своего пальца, а затем нежно прижимал его к пластырю, и я чувствовала себя непобедимой. S е f а n .  г u — истории о любви, сексе и отношениях.

Мне хотелось, чтобы он поцеловал некоторые места на мне теперь, когда я взрослая, и посмотрел, чувствуют ли они то же самое. Итак, несмотря на то, что мне не было необходимости одеваться для этой встречи, я купила новое платье. Я одевалась для него. Мне нужно было посмотреть, будет ли реакция. Когда я вошел в комнату, то поняла, что он был ошеломлен.

Это было так мило. Он изо всех сил старался не смотреть на меня. Поэтому я спросила его, хорошо ли я выгляжу. Он затруднился с ответом. Наконец он сказал мне, что я выгляжу сногсшибательно. Вот тогда-то все и перевернулось. Это был взгляд, которым он одарил меня больше всего на свете. Внезапно я снова стала той маленькой девочкой, а он снова стал папой моей подруги, и я хотела его так же сильно. Он был моим рыцарем в сияющих доспехах, и я хотела, чтобы меня спасли. Он снова был тем мужчиной, с которым никто из мальчиков не мог сравниться. Дело было не в том, что я быстрее забыла Натали. Просто я поняла, что Натали была всего лишь временной мерой. Она была кем-то, кто мог занять место человека, которого я действительно хотела. Проблема для меня заключалась в том, что было слишком много вещей, которых я не знала о 

взаимоотношениях мальчика и девочки.

Потом появилась Пенни и заблокировала мне действия. Она была веселой, вежливой и полностью профессиональной, но она стояла у меня на пути. Худший момент был, когда мы направлялись к парковке. Я объявила, что слишком нервничаю, чтобы вести машину, поэтому Пенни предложила нам поехать всем вместе. Я могла бы обнять её за это, но потом мы поняли, что просто не было возможности всем троим удобно разместиться в "Мустанге" Мейсона. Я уже взялась за ручку пассажирской двери, когда Пенни предложила, чтобы мы все поместились либо в моем джипе, либо, поскольку я не хотела садиться за руль, в её "Форд эксплорер". Мейсон подумал, что это отличная идея, но сказал, что он нигде не оставлял своего "малыша". Поэтому он решил поехать туда на машине и позволил нам с Пенни поехать вместе. ру

— Отлично,  — с энтузиазмом сказала Пенни.  — Мы можем продолжить наш девичий разговор и дать тебе возможность расслабиться.

Я лучезарно улыбнулась, гадая, может ли она понять, что я подумываю о том, чтобы выбить ей зубы. Если бы она не появилась, мы с Мейсоном прямо сейчас были бы втиснуты в эту маленькую машину вдвоем. На самом деле, я удивлялась, почему он настоял на том, чтобы взять её с собой. Пенни болтала без умолку на протяжении всей двадцатиминутной поездки туда. К тому времени, как мы приехали, какой бы милой она ни была, я возненавидела звук её голоса.

Было странно проходить через здание и возвращаться в офис, который мы так долго делили втроем. Я протянула руку, и Мейсон мягко схватил её. От соприкосновения между нами каждый волосок на моем теле встал дыбом. Мы могли бы стоять там вечно, держась за руки, и я бы не возражала.

— Позволь мне,  — сказал он.

Я улыбнулась и кивнула. Он вошел в офис, и я последовала за ним. Пенни замыкала шествие. Натали сидела за своим столом и встала, как только мы вошли. На ней были блузка и юбка, которые не очень хорошо смотрелись вместе. Несмотря на то, что прошло едва ли больше двух недель с тех пор, как мы виделись в последний раз, она выглядела намного хуже. Если это было возможно, она выглядела похудевшей, и её лицо казалось осунувшимся, а глаза припухшими. Татуировки, покрывавшие всю её правую руку, никогда по-настоящему мне не нравились, но внезапно они по-настоящему вывели меня из себя. Нэт красивая девушка, но из-за этих татуировок она выглядела дешевой и... глупой.

— Мы собираемся в конференц-зале,  — сказала она, вводя нас в комнату. Она выбежала за кофе и тарелкой с выпечкой.  — Ганнер будет здесь через несколько минут,  — сказала она, вернувшись.  — Прежде чем мы начнем, могу я, пожалуйста, поговорить с тобой наедине, Джилл?

— Нет,  — тихо сказал Мейсон.  — Мы здесь для того, чтобы уладить ваши разногласия и, по возможности, не доводить это до суда. Во время встречи я был бы признателен, если бы мы могли ограничиться 

только текущими вопросами. После встречи, если вы двое захотите поговорить, вы можете обменяться номерами телефонов или договориться о встрече в любом удобном для вас месте. Но, если только вы двое не решили, что в этой встрече нет необходимости, мы должны сделать это по правилам.

— Кто-нибудь из вас считает, что нам следует отменить или перенести встречу?  — спросил он.

— Я этого не делаю,  — сказала я тихо, но строго.  — Давайте проведем собрание.  — Я отвела взгляд от Натали и опустилась на стул, Мейсон сел по одну сторону от меня, а Пенни — на противоположном конце стола. Плечи Натали поникли, и она вышла из комнаты. Когда мы остались одни, Мейсон задал мне пару вопросов.

— Ганнер — это тот самый парень, с которым она трахалась?  — спросил он. Я кивнула головой и едва сдержала отвращение. Мейсон улыбнулся, и я удивилась почему. py

— Похоже, ты можешь немного отомстить,  — сказал он.  — К счастью, я взял с собой Пенни.

— Но...  — начала я.

— Когда Натали сделала все эти татуировки?  — спросил он. Я просто пожала плечами.

— У тебя есть какие-нибудь?  — спросил он.

Я улыбнулась и начала придумывать кокетливый ответ, но в комнату вошел Ганнер. Как обычно, он был в строгом костюме и хвастлив. Он подошел ко мне и потянулся ко мне, как будто хотел обнять. Я начала съеживаться, но в этом не было необходимости. Мейсон перегнулся через меня и протянул руку.

— Мейсон Райт,  — сказал он.

Я была взволнована по двум причинам. Во-первых, Мейсон, как обычно, бросился защищать меня, и мне нравилось видеть, как он сражается за меня, даже если это было только для того, чтобы оградить меня от неприятностей. Вторая причина заключалась в том, что из-за неловкости положения торс Мейсона терся о мою грудь, и это прикосновение возбудило меня больше, чем я когда-либо могла себе представить.

— Я надеюсь, вы не возражаете, но я взял с собой своего собственного стенографиста, чтобы вести запись процесса,  — сказал он.

— Нет проблем,  — ответил Ганнер.  — Я буду действовать от имени Натали. Надеюсь, мы сможем прийти к соглашению, так что нет необходимости обращаться в суд. Ещё больше я надеюсь, что эти две юные леди смогут сгладить свои разногласия и снова быть вместе.  — Натали стояла позади Ганнера и кивала головой.

— Это то, чего бы мне действительно хотелось,  — сказала она. Я больше не могла сдерживаться.

— Легко так говорить, когда ты не та, кому солгали или изменили,  — огрызнулась я.  — Легко хотеть все уладить, когда ты не та, кто пострадала.

Мейсон схватил меня за запястье под столом. Я знала, что ему нужно, чтобы я замолчала.

— Поскольку, похоже, мы должны продолжать,  — сказал Ганнер,  — мой клиент хотел бы предложить обеим сторонам посетить консультацию по взаимоотношениям в надежде на примирение.

— Мой клиент не желает примиряться и хочет двигаться дальше с расторжением брака. Поскольку у них нет никаких материальных ценностей, кроме их личных вещей, мой клиент хотел бы просто уйти. Она не предлагает 

никаких алиментов или супружеской поддержки и, как правило, готова согласиться с разводом, поданным из-за непримиримых разногласий, а не из-за супружеской неверности, чтобы у вашего клиента не пострадала репутация,  — сказал Мейсон.  — О, простите, где моя голова? Сначала нам нужно подписать пару бумаг, чтобы указать, кто мы все такие и что происходит.  — Он передал бумагу Ганнеру, чтобы тот подписал. Он также попросил Натали и меня подписать это. Затем он заставил нас снова подписать, что мы все согласны с тем, чтобы Пенни записывала встречу.

— Разве все это не старомодно?  — спросил Ганнер.  — Мы уже знаем друг друга. Большая часть этого — просто бесполезная документация.

— Да, я немного старомоден,  — сказал Мейсон,  — но никогда не знаешь наверняка.  — Под столом Мейсон стукнул меня по ноге своей, и я поняла, что он только что каким-то образом нанес удар Ганнеру. Ещё больше читай на sеfаn. гu

— Хорошо,  — улыбнулся Ганнер,  — давайте начнем с основ. Я собираюсь быть честным и просто выложить все наши карты на стол. Джилл, Натали несчастна без тебя. Она хочет извиниться и пойти на консультацию, чтобы попытаться вернуть то, что было у вас двоих. Сказать по правде, мне тоже нужно, чтобы ты вернулась к работе. Просто офис и моя практика работают далеко не так гладко, как раньше. Что именно нужно сделать, чтобы это произошло?

— Для этого понадобится машина времени,  — выплюнула я.  — Мистер Пибоди, тебе придется попросить своего парня Шермана запустить машину обратного пути и вернуть нас в то время, когда Натали впервые начала мне изменять. На самом деле, этого будет недостаточно. Тебе придется дать мне какое-нибудь лекарство или лечение, чтобы стереть мою память, тогда меня не будут преследовать видения человека, который клялся любить, почитать и оставаться со мной до конца моей жизни, занимающегося сексом на столе с самым подлым адвокатом, которого я знаю. Это также должно избавить меня от ночных кошмаров, в которых я сижу дома и пытаюсь сделать так, чтобы у нас все было хорошо, в то время как Нэт трахается с каждым случайным мужчиной, которого сможет найти. Мне также понадобится какой-нибудь наркотик, чтобы заставить меня снова доверять ей, и ещё один, чтобы заставить меня уважать её, и все это только для того, чтобы мы поквитались. Если ты говоришь о том, чтобы загладить свою вину передо мной, то...  — Натали заплакала и выбежала из комнаты. Пенни быстро побежала за ней.

— Что с НЕЙ не так?  — спросила я.

— Тебе не кажется, что ты была немного резка?  — спросил Ганнер. У него все ещё было самодовольное выражение лица, и у меня мелькнула мысль, что ему на самом деле нравилось видеть, как Натали причиняют боль.

— Выражение твоего лица...  — сказал он.  — Это была чистая ненависть. Я не могу поверить, что ты перешла от поклонения ей две недели назад к почти ненависти к ней сейчас. Я думаю, что ты все ещё в шоке. Я почти боюсь спрашивать, что ты чувствуешь 

ко мне.

— Я не думаю, что ты хочешь знать, что я к тебе чувствую,  — сказала я, и его улыбка исчезла.

— Ты, по крайней мере, готова подумать о том, чтобы дать этому короткий промежуток времени, прежде чем просто разорвать отношения?  — спросил он. В этот момент Пенни и Натали возвратились в комнату.

— Нет, это не так,  — сказала я, и мой ответ был адресован скорее Натали, чем Ганнеру.  — Я думаю, что я просто слишком сильно пострадала от всего этого, чтобы когда-либо снова доверять ей. Единственный шанс, который у нас есть,  — это быть абсолютно честными друг с другом и постараться остаться друзьями. Если мы окончательно расстанемся и будем абсолютно честны друг с другом, тогда, возможно, мы сможем начать все сначала, но на этот раз, прежде чем я вступлю с ней в отношения, мы должны установить определенные основные правила относительно того, что каждый из нас может, а чего не может делать. Первым шагом в этом направлении было бы покончить с разводом, чтобы мы могли начать все сначала. Может быть, после того, как развод будет окончательным, мы могли бы поговорить и двигаться дальше.

Натали слушала весь разговор. Мейсон был не единственным, кто умел подшучивать. У меня не было намерения когда-либо возвращаться к Нэт. Как я уже сказала, она причинила мне слишком сильную боль, но я хотела, чтобы она думала, что если она согласится на развод, у нас появится шанс. Когда мы снова сели, Ганнер начал снова.

— Я думаю, что то, что вы пытались сделать раньше, было блефом,  — сказал он Мейсону.  — Вы идете на непримиримые разногласия только потому, что у вас нет доказательств супружеской неверности. У вас нет ни фотографий, ни видео, которые могли бы что-либо доказать.

— И откуда вы это знаете?  — спросил Мейсон.

Ганнер быстро позеленел от смущения. Он залпом выпил воду и прочистил горло.  — Ну, в этом штате причина развода на самом деле не...  — начал он.

— Я сделала это,  — тихо сказала Натали.

— Заткнись, Нэт,  — прошипел Ганнер.  — Твое признание — это то же самое, что и наличие у них доказательств. Если ты признаешься в супружеской неверности и мы в конечном итоге предстанем перед судьей, ты можешь получить худший результат в урегулировании.

— Какое урегулирование?  — спросила Натали.  — У нас нет денег, у нас нет ничего дорогого, наша квартира сдана в аренду, и прямо сейчас у Джилл даже нет работы. Что может любой судья отнять у нас или заставить нас разделить? У нее все ещё есть кое-что из её вещей в квартире и кое-что из офиса. Я бы вернула ей все это обратно, когда бы она ни захотела. Я просто хочу, чтобы это закончилось, чтобы мы могли начать все сначала. Дайте мне бумаги, и я их подпишу. Джилл, ты обещаешь, что, когда все это закончится, мы сможем поговорить?

Я посмотрела через стол и кивнула головой. Она взяла ручку и подписала бумаги.

— Я знаю,  

что прямо сейчас ты так зла на меня, что, вероятно, не хочешь со мной разговаривать,  — сказала она,  — но мне нужно, чтобы ты знала, что я действительно люблю тебя и я несчастна без тебя. Наверное, я просто не осознавала, насколько ты важна для меня. Я была просто глупа и жадна. Я тоже хотела получить свой пирог и съесть его. Думаю, в конце концов, я дочь своего отца.  — Затем она встала и вышла из комнаты. На этот раз ей всё-таки удалось выйти из комнаты, прежде чем она начала плакать. Ганнер посмотрел на меня и улыбнулся.

— Хорошо, и что же это нам дает?  — спросил он.  — Твой развод улажен. После того, как документы будут поданы в суд, надеюсь, примерно к завтрашнему дню, мы назначим дату выступления перед судьей. Он проштампует бумаги, и через шестьдесят дней ты станешь свободной женщиной. Конечно, с даты подачи документов ты по закону можешь выйти на улицу и начать ухаживать за другой женщиной. Так что теоретически к завтрашнему вечеру ты можешь оказаться в постели какой-нибудь другой женщины. Поскольку все улажено, не рассматривала ли ты возможность вернуться ко мне на работу?

— Мы будем на связи,  — сказал Мейсон, беря меня за руку и вставая.  — Удачи тебе в карьере.

Ганнер выглядел забавно, потом улыбнулся.  — Так ты следил за моей карьерой?  — спросил он.  — Хорошо провел исследование своего оппонента. Ты умный человек.  — Мейсон просто улыбнулся, когда мы уходили.

— Гррр...  — Я начала рычать, когда мы выходили из комнаты.

— Тсс,  — ответил Мейсон, улыбаясь.

— Я ненавижу этого ублюдка,  — огрызнулась я.  — Ему снова это сошло с рук.

— Тсс,  — сказал Мейсон, протягивая руку и беря меня за руку. Этого контакта было достаточно, чтобы я успокоилась. Я немедленно закрыла рот, мысленно вернувшись в прошлое и подумав о том, как он держал меня за руку, пока я пыталась освоить поплавок в бассейне на заднем дворе. Я пыталась плавать как на спине, так и на животе, но так и не смогла этого сделать. Мой собственный отец любил меня, но у него просто не хватало терпения пытаться учить меня. Мейсон, однако, сказал мне расслабиться и позволить этому случиться. Я всегда паниковала и беспокоилась о том, что моё лицо окажется в воде. В конце концов, он просто велел мне закрыть глаза и все это время держал меня за руку. Он сказал мне, что если я испугаюсь, то просто сожму его руку, и он вытащит меня из воды. Я прекрасно плавала. Я не знаю, было ли это из-за того, что я больше не волновалась, или просто из-за волшебства того, что он держал меня за руку, но после этого я никогда ничего не боялась. Так что то, что Мейсон держал меня за руку в лифте, было волшебно. Я бы предпочла, чтобы он держал меня за руку, а не высказывался о Ганнере в любой день. Как только мы покинули 

здание и вернулись на парковку, Мейсон начал говорить.

— Я понятия не имею, есть ли в их лифтах подслушивающие устройства,  — сказал он.  — Я не хотел раскрывать наши карты.

— Но, Мейсон, вопрос о разводе решен,  — сказала я.

— А теперь начинается месть,  — ухмыльнулся он.

— Мейсон, хочешь верь, хочешь нет,  — сказала я,  — но я не хочу никакой мести Натали. Я долго любила её, и она причинила мне сильную боль, но все кончено. У меня есть идея, что она собирается заплатить за это по-своему, и, возможно, она уже заплатила, но мне не нужно ничего с ней делать. Я просто хочу двигаться дальше и жить своей жизнью. Лучшая месть — это хорошо прожитая жизнь.

— Ты ещё более особенная, чем та молодая женщина, которую я помню,  — сказал он.  — Какое-то время, там, в прошлом, я действительно думал, что ты просто вводишь её в заблуждение, когда говорила о том, чтобы просто уладить развод, чтобы вы двое могли снова быть вместе.

— Эм, так и есть,  — призналась я, улыбаясь.  — У меня нет намерения когда-либо возвращаться к Нэт. Она лгала мне и изменяла долгое время. Она остановилась только потому, что её поймали. Мне не нужно наказывать её, но я никогда больше не буду с ней. Так что нам не нужно ей мстить.

— Я тоже никогда не говорил о мести Натали,  — сказал он.  — Я не занимаюсь большим количеством разводов, но когда я это делаю, человек, которому изменяют, обычно хочет отомстить человеку, который забрал у него супруга. Ты хочешь сказать, что не хочешь, чтобы Ганнер получил небольшое наказание?

— Мне бы это понравилось,  — призналась я.

— Пенни, ты все собрала?  — спросил он.

— Да, я это сделала,  — улыбнулась она.  — У меня есть имена, подписи и все остальное.

— Встретимся в офисе позже,  — сказал он.  — Я собираюсь в последний раз пообедать с Джилл, чтобы обсудить наши планы.  — Пенни села в свою машину и уехала, помахав мне рукой, когда выезжала со стоянки.

— Ты снова не возражаешь против ланча?  — спросил Мейсон.  — Твое платье действительно заслуживает более изысканного места, но мне действительно нужно вернуться и собрать бумаги. Я хочу начать процесс как можно быстрее, но, честно говоря, я действительно становлюсь зависимым от этих стейков. Прошло пять лет с тех пор, как умерла моя жена, и с тех пор я действительно никуда не выходил. Очень скоро у меня может быть передозировка "Техасского придорожного кафе". Хотя, может быть, кто-нибудь отведет тебя в место, достойное этого платья, после того, как у тебя будет время как следует забыть Нэт.

— О, меня устраивает любое место, куда ты захочешь меня отвезти,  — сказала я. Я сразу же пожалела, что не сформулировала это по-другому, но, оглядываясь назад, поняла, что сказала то, что имела в виду.

— Как мы собираемся отомстить Ганнеру?  — спросила я.  — Он довольно скользкий ублюдок и связан с некоторыми влиятельными людьми. Ты же знаешь, что он просто использует закон как 

ступеньку к политике, не так ли?

— Ступеньки могут стать скользкими. Если ты соскользнешь с одной из них, то можешь упасть на задницу и в конечном итоге очень сильно ушибиться,  — сказал Мейсон.  — Ганнер был прав. Я провел небольшое исследование о нем. Он причинил боль одному из моих любимых людей — ну, на самом деле двум,  — так что он заслуживает того, что с ним случится.

— Кому он причинил боль?  — спросила я.

— В детстве ты с Нэт были лучшими подругами моей дочери,  — начал он.  — Я чувствовал себя почти так, как если бы у меня было три дочери вместо одной.  — Затем он опустил голову к своей тарелке, как будто собирался сказать что-то трудное.

— Я действительно скучал по ВАМ, когда вы, девочки, отдалились друг от друга,  — тихо сказал он. Я так занервничала, что начала задаваться вопросом, слышит ли он, как бьется моё сердце. Внезапно меня перестала волновать месть Ганнеру или что-либо ещё.

— Итак, ты готова к этому?  — спросил он.

— В любое время, в любом месте,  — выпалила я.

— Хорошо,  — сказал он.  — Мы собираемся ударить по нему на трех разных фронтах одновременно. Мы собираемся забрать все, что у него есть.  — Мы собираемся взять его на работу в фирму. Мы собираемся отобрать у него лицензию, и мы собираемся лишить его брака, а вместе с ним и шансов пойти в политику.

Я покраснела, когда поняла, что он все ещё говорит о Ганнере, а не о нас.

•  •  •

Натали

После встречи с Джилл и её адвокатом прошла неделя. Сначала я не поняла, кто был её адвокатом. Потребовалось пару дней, чтобы до меня наконец дошло. Адвокатом Джилл был отец нашей старой подруги Мелани. Джилл вошла в офис, выглядя буквально так, что хотелось её съесть. Я не знала, где она раздобыла это синее платье, но оно было невероятным. Голубой цвет так хорошо оттенял её прекрасные глаза, что я просто почувствовала себя дурой. Каждый мужчина в здании говорил о ней после того, как она ушла, так же как и половина женщин. Это было все, что я могла сделать, чтобы не думать о том, как потираю и посасываю её большие мягкие груди. Я не могла поверить, что рискнула потерять её из-за Ганнера. Хуже всего было то, что Ганнер все ещё заставлял меня заниматься с ним сексом, и ему, казалось, доставляло удовольствие заставлять меня делать то, что мне не нравилось. Я поняла, что Ганнер наслаждался тем, что командовал людьми. У него был сильный комплекс превосходства, и он ненавидел проигрывать в чем бы то ни было.

После встречи он был особенно зол, потому что за время нашей беседы не набрал ни одного очка. Ему приходилось уступать по каждому проклятому требованию. Их не принудили к консультированию. У нас с Джилл не было ни малейшего шанса быть вместе до окончания развода. Больше всего его разозлило то, что Джилл не собиралась возвращаться к нам на 

работу. Я действительно верю, что после того, как он увидел её в этом платье, он был больше всего разочарован тем, что у него больше не будет возможности трахнуть её.

Он тоже становился все более требовательным на работе, постоянно напоминая мне, что если бы он взял с меня плату за оформление моего развода, я, вероятно, в конечном итоге расплачивалась бы с ним годами. Он постоянно напоминал мне, что я у него в долгу и что, когда он будет готов получить деньги, мне нужно будет беспрекословно соглашаться на все, что он захочет. Я дошла до того, что мне действительно стало все равно. Что он мог сделать со мной такого, что было бы хуже того, через что я уже прошла? Когда ты привыкла возвращаться домой к женщине, которая любит тебя всем своим существом и которая сделает все, чтобы сделать тебя счастливой, потерять её тяжело. Потерять её из-за того, что ты была глупа и жадна, ещё тяжелее. Я пинала себя каждый день. Увидев её в этом платье, я только сильнее пнула себя.

Дверь в кабинет открылась, и в тот же момент зазвонил телефон. Я подняла трубку и узнала голос жены Ганнера, Арлин. Она очень рассердилась и потребовала поговорить с ним. Я подключила её к его личной линии и — ладно, я любопытная — оставила соединение открытым.

— Ганнер, тащи свою задницу домой прямо сейчас,  — слова были точными и отрывистыми, выдавая её гнев.

— Дорогая, какой бы серьезной ни была чрезвычайная ситуация, я не могу просто уйти с работы,  — ответил Ганнер.

— Единственная неотложная ситуация — это твое благополучие, придурок,  — сказала она.  — Некоторое время назад здесь была женщина, которая подавала тебе кое-какие бумаги. Все, что она сказала, было то, что это было личное дело каждого. На тебя подали в суд. Я хочу знать, почему и кем, и лучше бы это было не то, что я думаю. Если ты мне изменял, между нами все кончено, и я хочу, чтобы твоя задница убралась из моего дома. Я не смогла заставить эту женщину рассказать мне, о чем идет речь в этом деле. Она что-то лепетала о том, что не может раскрыть подробности, но я выясню. Мне удалось узнать название юридической фирмы, которую она представляет, по карточке, которую она оставила для тебя. Я уверена, что один из друзей моего отца знает там кого-нибудь, кто мне расскажет. Так что тебе лучше тащить свою задницу домой и признаться во всем, пока я не узнала.

Я посмотрела сквозь стеклянную перегородку и увидела, что обычно загорелое, самодовольное лицо Ганнера было белым как полотно. Поступил звонок по другой линии. Это был один из партнеров нашей фирмы. Он тоже казался разозленным и хотел, чтобы Ганнер немедленно поднялся наверх. Я обещала переадресовать звонок. Я подняла глаза и заметила, что передо мной стоит та же самая скучающего вида женщина, которая подавала мне документы на развод. Я 

слышала, как открылась дверь, но в суматохе двух телефонных звонков это вылетело у меня из головы.

Она стояла там, жуя жвачку, и улыбалась мне. Я вздрогнула, гадая, чего она хочет от меня на этот раз.

— Расслабься, милая, я здесь не ради тебя,  — сказала она.  — Здесь есть Ганнер Стерлинг?

Я вздохнула с облегчением и указала на дверь его кабинета. Сквозь стеклянную перегородку, разделявшую наши рабочие места, я видела, как Ганнер поспешно собирает свой портфель, собираясь домой.

— Вам лучше поймать его побыстрее,  — сказала я.  — У него был тяжелый день.

— Скоро станет намного хуже,  — ухмыльнулась она. Она подошла к двери и открыла её. Она оставила дверь открытой.

— Ганни Хайвей?  — спросила она. Ганнер был взбешен.

— Разве ты не видела моё имя на этой двери?  — закричал он.  — Я Ганнер Стерлинг. Это Ганнер, а не Ганни, и Стерлинг, а не Хайвей. Моё имя прямо на этой гребаной двери.

— Мне просто нужно было, чтобы вы представились,  — сказала она, протягивая ему кучу папок. Их должно было быть по крайней мере пять. Она дала мне только одину, и это в значительной степени разрушило мою жизнь. Затем она повернулась на каблуках и пошла прочь.  — Не утруждайте себя хорошим днем,  — бросила она ему через плечо.

Ганнер начал разрывать папки, и по мере того, как он открывал каждую, он становился все краснее и злее. Он закричал, чтобы я зашла к нему в кабинет.

— Ты маленькая сучка!  — закричал он.  — Ты испортила всю мою жизнь. Эта гребаная пизда, на которой ты был жената, пытается убить меня. Тебе нужно отозвать её и попросить, чтобы она покончила со всем этим дерьмом. Трахать тебя не стоило ничего из этого. Ты даже не самая симпатичная из вас двоих...  — Прежде чем он успел сказать что-нибудь ещё, нас прервали.

— Стерлинг!  — это имя было произнесено с явным презрением. Я обернулась и отшатнулась при виде Уилтона Мосса, одного из основателей и старших партнеров нашей юридической фирмы. Мосс был очень невысоким мужчиной с залысинами и увеличивающимся животом. Он прошел мимо меня, как будто меня там не было, и подошел прямо к Ганнеру, который возвышался над ним. Ганнер начал пятиться назад.

— Стерлинг, в какое дерьмо ты втянул эту фирму?  — спросил он. Ганнер ничего не сказал. Он был достаточно умен, чтобы держать рот на замке.

— Даже не говори ничего, придурок,  — продолжал Мосс.  — Я уже знаю. У тебя есть какие-нибудь предположения, кто такой Мейсон Райт?

— Эм, это адвокат, который представлял супругу моего клиента в бракоразводном процессе около недели назад,  — тихо сказал Ганнер.

— Он также один из наших бывших партнеров,  — сообщил Мосс нам обоим.  — Он мой старый друг, и из-за этого он дает фирме шанс избежать очень грязного и очень публичного надирания задницы. Его клиент рассматривает возможность возбуждения против нас многомиллионного иска. Можешь догадаться, почему?

Ганнер начал что-то говорить, но Мосс подошел к нему ещё ближе и сказал:  — Заткнись на хрен.  

Я же просил тебя не болтать.  — Ганнер заметно съежился, испугавшись гнева невысокого мужчины.

— Ты, очевидно, трахнул свою секретаршу в своем офисе,  — бушевал Мосс.  — Ты трахнул какую—то шлюху в моем гребаном здании, как будто это был какой—то кишащий вшами мотель, а её супруга, которая, я мог бы добавить, является нашим бывшим сотрудником, подает в суд. Они хотят подать на нас в суд за то, что мы не соблюдаем пункт о морали. Это не так уж много значит. Вероятно, мы сможем уладить это в суде, пока не найдем подходящего судью, который согласится с тем, что взрослые люди по обоюдному согласию делают то, что они делают. Райт это знает. Он очень умный. Итак, что он сделал, так это связал это дело с некоторыми твоими бывшими секретаршами, и внезапно все стало выглядеть более серьезным.

— Может быть, мы сможем поцеловать его в задницу и заставить уладить дело во внесудебном порядке, но это будет стоить нам чертовски больше денег, чем ты для нас стоишь. И даже в этом случае существует реальная опасность того, что когда Мейсон Райт разозлится, он поверит в политику выжженной земли. Вот почему мы всегда использовали его в тех случаях, когда какая-нибудь маленькая домохозяйка получала травму на работе или что-то в этом роде. У него есть талант использовать прессу, чтобы настроить всех против крупной компании, и в данном случае мы — крупная компания. Наша единственная надежда — заставить его успокоиться.

— Я работаю над этим,  — заскулил Ганнер.  — Если ты дашь мне шанс, я смогу все это исправить.

— Ты ни хрена не умеешь делать,  — выплюнул Мосс.  — Это только верхушка айсберга. Знаешь ли ты, что Райт также входил в комитет местной ассоциации адвокатов? Он возбудил против тебя несколько дел о нарушении этических норм. Похоже, что ты трахался со своим клиентом во время рассмотрения дела. Это правда?

Ганнер просто кивнул.

— Ты также представлял интересы клиента в деле, в котором ты был замешан. Это правда?  — спросил Мосс. Ганнер снова кивнул.

— Но...  — вмешался он.

— Разве я уже дважды не говорил тебе заткнуться на хрен?  — выплюнул Мосс.  — Третьего раза не будет.

Ганнер сглотнул так громко, что я услышала его в соседней комнате.

— Поддерживал ли ты отношения с сотрудниками в рабочее время компании и пытался ли оказывать на них давление, удерживая их на работе или продвигая по службе через их головы?  — спросил Мосс. Ганнер заколебался, и Мосс посмотрел на него ещё пристальнее. Ганнер кивнул.

— У меня есть друг, работающий в другой фирме, который только что сказал мне, что тво юридические проблемы растут,  — продолжил Мосс.  — Очевидно, конгрессмен Деннингс, отец твоей жены, услышал об этом, и сотрудник его бывшей юридической фирмы был направлен к тебе домой всего несколько минут назад. Он специалист по громким разводам. Я полагаю, что твоя жена собирается развестись с тобой. Мы также получили сообщение от Ассоциации адвокатов.

— В связи с расследованием предполагаемых нарушений 

тобой этических норм твоя лицензия на юридическую практику была приостановлена до завершения рассмотрения твоих дел.

— Нет...  — удивленно прошептал Ганнер.

— Разве я не говорил тебе три раза заткнуться на хрен?  — спросил Мосс.  — Ты просто отказываешься сделать то, о чем я тебя просил. Это грубое нарушение субординации. У меня связаны руки. Я пытался поддержать тебя в этот кризис, но ты просто не позволяешь мне работать с тобой. Ты уволен. Убирайся на хрен из моего здания.

— Но...  — сказал Ганнер.

— Видишь, я же тебе говорил,  — огрызнулся Мосс.  — С тобой просто невозможно работать.  — Он повернулся и вышел из кабинета Ганнера. Я ничего не могла с собой поделать, и мои губы сложились в крошечную улыбку. Ганнер получал по заслугам.

— Ты тоже уволена,  — сказал Мосс, проходя мимо моего стола. Я слышала, как он что-то бормотал себе под нос, выходя из кабинета.  — Нам здесь не нужны никакие татуированные шлюхи.

Тогда я задалась вопросом, как мистеру Райту удалось собрать все эти вещи воедино так быстро и так тотально. Он выбрал идеальное время. Он полностью уничтожил Ганнера. Я встала и начала собирать свои личные вещи.

Тогда я задалась вопросом, хотел ли он разрушить и мою жизнь тоже, или я была лишь сопутствующим ущербом. Неужели он хотел лишить меня средств к существованию? Или это был просто тот случай, когда кто-то наступил на мокрое дерьмо, и вещи рядом с ним тоже забрызгались. Однако в каком-то смысле он помог мне. Я задавалась вопросом, что мне нужно сделать, чтобы вырваться из лап Ганнера. У Ганнера сейчас было так много других забот, что у него не было времени мучить меня. Я была бы свободна и могла бы снова начать встречаться с Джилл с чистой совестью всего через несколько недель, когда наш развод был бы окончательным. Все, чего стоила мне моя свобода,  — это моя работа, и я могла бы найти другую.

•  •  •

Джилл

В течение следующих нескольких недель моя жизнь изменилась. Я думаю, кто-то сказал бы, что все изменилось к лучшему. Юридическая фирма, в которой я раньше работала, во внесудебном порядке выплатила мне почти полмиллиона долларов. Жена Ганнера боялась огласки и позора имени своей семьи, поэтому они с отцом заплатили мне сто тысяч долларов, чтобы я отозвала иск против него за расторжение моего брака. Мейсон сказал мне, что если бы иск был подан в суд, я, вероятно, все равно ничего бы не получила, так что взять деньги было просто разумно. Я также видела, как этот засранец, Ганнер, превратился в оболочку человека, которым он был раньше. В итоге он почти ничего не получил при разводе со своей женой. Он также был лишен адвокатской лицензии, и его дело было передано в Национальную ассоциацию адвокатов, так что было очень мало шансов, что он снова будет заниматься юридической практикой где-либо в стране. В конце концов он тихо убрался из города, и больше о нем никто 

ничего не слышал.

Наверное, причина, по которой я не была вне себя от радости, заключалась в том, что я была одна. После того, как все юридические вопросы были улажены, Мейсон просто исчез из моей жизни. Хуже всего было то, что Натали узнала мой новый номер телефона именно от моих родителей и попыталась дозвониться мне снова. Она напомнила мне, что я задолжала ей встречу, но я оттолкнула её, напомнив, что у нас ещё почти месяц до окончательного оформления развода. Она заскулила из-за того, что ей пришлось так долго ждать, и начала рассказывать мне о своих финансовых трудностях. Она пыталась представить все так, будто это я виновата в том, что она потеряла работу и ей было трудно найти другую. Я просто сказала ей, что позвоню ей после того, как развод будет оформлен окончательно, и повесила трубку.

Наконец солнечный луч пробился сквозь мрак из самого неожиданного источника. Я подняла трубку, думая, что это снова звонит Нэт.  — Я же говорила, что позвоню тебе после того, как развод будет оформлен окончательно,  — крикнула я.

— Девочка, ты, должно быть, злишься на Нэт,  — произнес чей-то голос.

— Прости, я подумала, что ты — это она,  — сказала я.

— Джилл, это Мелани, и я немного зла на тебя,  — сказала она.  — Могу я встретиться с тобой завтра где-нибудь за ланчем?

— Ты приедешь в город?  — спросила я.

— У меня нет выбора,  — сказала она.  — Выбери место.

— Как насчет техасского придорожного кафе здесь, в городе,  — сказала я.

— Ты бы выбрала это место?  — я почти слышала ухмылку в голосе Мелани.  — Я буду там в два. Таким образом, у нас будет немного уединения, и нам не придется беспокоиться о толпе на обеде. Не наряжайся.

Я задавалась вопросом, из-за чего Мел могла на меня разозлиться. Я не видела её почти десять лет с тех пор, как она начала встречаться с парнями, а я начал с Нэт. На следующий день после обеда я зашла в ресторан. Там было почти пусто, и обслуживающий персонал был занят уборкой после толпы обедающих. Я без труда заметила Мелани и подошла к ней. Тревога на её лице на мгновение исчезла, и мы снова стали похожи на тех двух девочек-подростков.

— Срань господня, эти штуки просто огромные,  — сказала она.  — Какая пустая трата времени.  — Внезапно она снова разозлилась.

— Ты знаешь, когда мы росли, я любила тебя и Нэт,  — сердито сказала она,  — и я знаю, что облажалась, Джилл. Я знаю, что была неправа, но это было десять проклятых лет назад. Мне было всего семнадцать. С тех пор я много думала об этом. Ты можешь винить в этом гормоны, или давление сверстников, или что-то ещё, но мне действительно жаль. Я должна была поступить с этим по-другому...

— Мел, о чем, черт возьми, ты говоришь?  — спросила я.

— Можно мне закончить?  — спросила она. Я кивнула, и она продолжила разглагольствовать.

— В любом случае, я совершила много ошибок,  

но я никогда не ожидала этого от тебя,  — прошипела она.  — Самое смешное во всем этом то, что даже когда мы были молоды, Натали была шлюхой. Но, Джилл, ты была мне как семья. Я тоже любила Нэт, несмотря на то, что она была шлюхой, потому что она научила меня многому, например, как добиваться того, чего ты хочешь. Но ты была мне как сестра. Мои родители всегда покупали дополнительные вещи на всякий случай, если ты чего-то хотела или нуждалась в чем-то. Они любили тебя, Джилл. Так кто же из нас это?

— О чем ты говоришь?  — спросила я.  — Я не...

— Ну, либо ты хочешь отомстить мне за то, что я сделала, и пытаешься сделать это через моего отца, либо ты просто пытаешься причинить ему боль по какой-то причине,  — огрызнулась она.  — Дай угадаю, ты недовольна суммой денег, которую он отсудил для тебя по твоему судебному делу, верно?

— Я вообще не ожидала никаких денег,  — сказала я.  — Он принес мне гораздо больше денег, чем я даже думала. Я действительно даже не знаю, кто я... Где он?

Она просто странно посмотрела на меня.  — Он у меня дома, проводит время со своими внуками. Мне не следовало позволять ему браться за твое дело. Ты хоть понимаешь, что мне потребовалось больше двух лет, чтобы заставить его покинуть свой гребаный дом после смерти моей мамы? Последние три года он выходил из дома только для того, чтобы пойти на работу и иногда навестить меня. Затем, ни с того ни с сего, он позвонил мне и отменил визит, потому что ты появилась в его офисе. В течение нескольких недель я слышала о Джилл то и о Джилл это. У Джилл все хорошо. Сегодня Джилл улыбалась. Джилл надела какое-то гребаное синее платье, о котором он не перестает говорить.  — Я улыбнулась, услышав об этом.

— Однажды в выходные нам понадобилось, чтобы он присмотрел за детьми, чтобы мы могли пойти на ужин на работу к моему мужу. Мы смотрели телевизор, и там показывали Анджелину Джоли, разодетую для одного из этих шоу с вручением наград. Мой муж сказал какую-то глупость о том, что она самая красивая темноволосая женщина в мире. Прежде чем я успела его шлепнуть, мой папа сказал: "Ты бы видел Джилл в том синем платье. Ты бы передумал". Я думала, это было невинно, и я была счастлива, что он возвращается к нормальной жизни, но теперь...  — сказала она.

— И что теперь?  — спросила я. Она просто снова посмотрела на меня.  — Что не так?  — спросила я.  — С ним все в порядке, не так ли?  — Сама того не осознавая, мой голос становился все громче, и я почти кричала на нее.

— Эм, Джилл, успокойся,  — сказала она. Она повела головой влево-вправо, и я проследила за её взглядом и заметила, что все смотрят на нас.

— Могу я приехать и навестить его, чтобы убедиться, что 

с ним все в порядке?  — спросила я.  — Я знаю, что тебе не нравлюсь я или то, как сложилась моя жизнь, но мне нужно убедиться, что с ним все в порядке.

— Зачем тебе это нужно?  — спросила она.  — Правда, я могу с этим справиться. Мне просто нужно знать, почему это происходит. На самом деле мне просто нужно было знать, кого раздавить. Я унаследовала это от своего отца. Когда кто-то, кого мы любим, попадает в беду, мы склонны убивать всех, кто им угрожает. Я думаю, мы в некотором роде защищаем друг друга. Мне просто нужно было знать, что ты делаешь это не нарочно. Хотя, если это так, мне нужно было знать почему.

Она посмотрела на меня и склонила голову набок. Официантка прервала нас, подойдя принять наши заказы. Мелани начала улыбаться. После ухода официантки она сменила тему и заговорила о безобидных вещах. Я все пыталась вернуть разговор к её отцу, а она говорила о цветах или своих детях, и я злилась все больше с каждой секундой. Принесли нашу еду, и она спокойно начала есть свою. Я вырвала вилку у нее из рук и потребовала, чтобы она рассказала мне, что происходит с её отцом.

— О черт, это слишком смешно,  — сказала она.  — У тебя это тоже есть. Я даже не знаю, с чего начать справляться с этим.

— У меня есть что?  — громко спросила я.  — И что же здесь такого смешного?  — Люди снова начали пялиться на нас.

— Джилл, ты влюблена в моего папу?  — спросила она.

— Конечно, нет,  — пробормотала я.

— Так и есть,  — сказала она.  — Ты действительно, черт возьми, такая. Это написано у тебя на лице. Это просто умора.

— Ладно, может, и так,  — признала я.  — Может быть, я всегда была такой. Я ничего не могу с собой поделать, Мел. Мне очень жаль.

— Итак, когда это началось?  — спросила она, откусывая кусочек от своего стейка. Тогда я заметила, что она жевала точно так же, как и он.

— Когда мы были маленькими,  — сказала я.  — Он всегда был таким терпеливым и таким добрым. Я думаю, я просто судила о других парнях и мужчинах по нему, и они просто не соответствовали, так что в итоге я оказалась с...

— Ты оказался с Нэт, потому что она любила тебя, а мальчики хотели только трахнуть тебя. Джилл, мальчики в значительной степени глупы. Они особенно глупы в подростковом возрасте. Они просто ходячие сгустки гормонов, поэтому, если ты поставишь перед ними такое тело, как у тебя, просить их подумать — это просто перебор. Но разве ты не...  — спросила она.

— Ты имеешь в виду, разве я не лесбиянка?  — спросила я.  — Я не знаю. Я действительно не знаю. Я никогда об этом не задумывалась. За всю мою жизнь было только два человека, которых я когда-либо любила. Я влюбляюсь в людей за то, что они заставляют меня чувствовать, и за то, как они 

относятся ко мне. Я никогда не задумывалась о том, какого они пола. Я бы, наверное, все ещё была с Нэт, если бы она не изменяла мне и не обращалась со мной как с дерьмом. Я очень верна себе и заслуживаю кого-то, кто хочет быть со мной и только со мной.

— Тогда у тебя серьезная проблема,  — сказала она.  — Удачи тебе с этим.

— Что ты имеешь в виду?  — спросила я. Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Что ж, Джилл, я думаю, мой папа тоже тебя любит. Я и раньше видела выражение его глаз, когда он говорил о тебе с моей матерью. Но мой папа очень старомоден. Он думает, что то, что он чувствует к тебе, неправильно. Ты всего на год старше меня, а это значит, что он на девятнадцать лет старше тебя. По его мнению, это слишком большая разница в возрасте. Во-вторых, он думает, что тебе нравятся женщины, а мой папа очень хорошо относится к людям, поэтому он никогда не попытается давить на тебя или даже дать тебе понять, что ты ему интересна. Он бы подумал, что пытается повлиять на твои предпочтения или твой образ жизни. Это будет нелегко.

— Что я должна делать?  — спросила я.

— Делай то, что ты обычно делаешь, чтобы зацепить парня,  — сказала она.

— Мелани, я никогда не подцепляла парня,  — захныкала я.

— Говори тише, идиотка,  — сказала она.  — Джилл, я люблю своего папу. И я хочу, чтобы он был счастлив. Ты действительно хочешь быть с ним?

— Больше всего на свете,  — сказала я. Я смотрела ей прямо в глаза, когда говорила это, чтобы она знала, что я говорю серьезно.

— Ну, парни отличаются от нас,  — начала она.  — У них нет таких чувств, как у нас. Они склонны оперировать логикой и другими вещами, которые на самом деле не имеют значения. У них также есть потребность защищать людей и исправлять положение вещей. Так что тебе придется обманом заставить его действовать в соответствии с его чувствами.

— Я не хочу его обманывать,  — сказала я.  — Я не хочу, чтобы все между нами начиналось с лжи и уловок.

— Тогда ты его не получишь,  — сказала она.

— Хорошо, что я должна сделать?  — спросила я.

•  •  •

Мейсон Райт

Через пару часов после того, как я вернулся домой от Мелани, когда я размышлял о том, чтобы взять небольшой отпуск на работе и, возможно, отправиться в путешествие, зазвонил мой телефон. Я не узнал номер, поэтому снял трубку, просто чтобы посмотреть, кто это был.

— Это Мейсон Райт?  — спросил голос на другом конце провода.

— Да, это так,  — ответил я.  — Кто это?

— Это Мо Шислак,  — сказал он.  — Я в центре города, в таверне Мо. Ты знаешь, где это?

— Да, это рядом с моим офисом,  — ответил я.

— Ну, у меня здесь есть дама. Она пьяна в стельку, и единственное, что я смог найти у нее,  — это твой номер телефона. В её 

водительских правах указано, что её зовут Джилл. Ты хочешь приехать и забрать ее? У меня здесь довольно грубая компания, и если она останется здесь ещё надолго в таком состоянии, кто-то, кто не заботится о её интересах, может забрать её домой.

— Не позволяй ей уйти ни с кем,  — сказал я.  — Я буду там через десять минут.

— Разве ты не живешь далеко за городом?  — спросил он.  — Что ж, я прослежу, чтобы с ней все было в порядке, пока ты не приедешь.  — Затем он быстро повесил трубку.

Как бы я ни волновался, я не прибавил скорости. Возможно, это выглядело так, как будто я это сделал, но я клянусь, что это не так. Мой "Мустанг" просто очень быстро разгоняется с нуля до шестидесяти. Поэтому, когда я выскочил перед всеми этими другими машинами на светофор, это было просто потому, что я превысил разрешенную скорость быстрее, чем они. Ладно, как только я выехал на автостраду, я прибавил скорость, но я не мог оставить Джилл там одну. С чего бы ей быть в баре по соседству? Как только вы покидали центральный деловой район, даунтаун становился не самым приятным местом для пребывания. Ищи через Яндекс "Стульчик рассказы" и читай без регистрации.

Я зашел в "Моу" и обнаружил, что там почти пусто. Там спорили два странного вида парня, в то время как третий наблюдал за происходящим. У одного из парней были каштановые волосы, и, похоже, он пил молоко. В одной руке у него была библия, и самый крупный парень ругал его. Третий парень, чернокожий, казалось, пытался успокоить кричащего парня. Кричащий парень, которого звали Гомер, казалось, был расстроен тем, что парень с библией пил молоко. Он сказал парню Фландерсу, что для того, чтобы попасть в таверну Мо, нужно пить пиво "Дафф".

Я подошел к бару, и из подсобки вышел парень.  — Ты Мо?  — спросил я. Он огляделся по сторонам.

— Я ничего не делал,  — сказал он.

— Ты позвонила мне, чтобы я приехал и забрал Джилл,  — сказал я. Он жестом пригласил меня следовать за ним. Мы прошли в подсобку и увидели её там. Она сидела, развалившись, за письменным столом и, судя по всему, спала. Я тихо окликнул её, и она подняла голову.

— Джилл, почему ты в баре?  — спросил я.

— Мне больше некуда идти,  — сказала она. Она невнятно произносила слова, и голос у нее был очень пьяный.

— Милая, почему ты мне не позвонила?  — спросил я.

— Парни должны звонить девушкам,  — невнятно пробормотала она.  — Таковы правила.

— Так зачем же ты так нарядилась, чтобы просто прийти в какой-то дайв-бар?  — спросил я.

— Ты сказал мне, что это платье выглядит сногсшибательно,  — сказала она.

— Дело не в платье,  — сказал я.  — Это из-за женщины в нем.

— Я не могу сказать,  — невнятно пробормотала она.  — Как только моё дело было закрыто, ты исчез, как будто что-то украл. Я должна была догадаться, что я тебе не нравлюсь. Тебе следовало просто сказать об этом. Я думаю, это 

потому, что я была с девушкой, не так ли? Это делает меня лесбиянкой. Мужчинам не нравятся лесбиянки. Ты даже не пробыл рядом достаточно долго, чтобы мы могли поговорить о том, скольким я тебе обязана за то, что ты был моим адвокатом. Ты ненавидишь меня так сильно, что даже не взял бы у меня денег.

Мо посмотрел на меня безумным взглядом.  — Все это неправда,  — сказал я.  — Это все алкоголь говорит.

— Говорят, что большинство пьяниц говорят только то, что на самом деле имеют в виду, но слишком сдержанны, чтобы сказать это, когда трезвы,  — предположил Мо,  — так что она, должно быть, в это верит.

— Я купила это дурацкое платье только для тебя,  — невнятно пробормотала она.  — Я хотела понравиться тебе, потому что ты нравишься мне. И всегда нравился.

— Я занимался её разводом,  — сказал я. Мо просто кивнул.

— В её удостоверении личности есть её адрес?  — спросил я. Мо кивнул. Я посмотрел на её водительские права.

— Это мой старый адрес.  — сказала она.  — Я там больше не живу.

— Где ты сейчас живешь?  — спросил я.

— В моей новой квартире,  — сказала она.  — Я живу там совсем одна.

— Какой у тебя адрес?  — спросил я.

— ДОМ,  — сказала она,  — но я не чувствую себя там как дома.  — Затем она откинулась на спинку стола, очевидно, заснув.

— Мне нужно вернуться в бар,  — сказал Мо.

Я обнял Джилл одной рукой за шею и поднял её со стула. Я просунул одну руку ей под ноги, а другой обнял за спину, чтобы поддержать её. Эти сочные груди прижались к моему боку, и она застонала. Я пронес её через бар к своей машине. Рука, обвившая мою шею, держалась за меня, и каким-то образом к ней присоединилась другая её рука.

Мне удалось отпереть пассажирскую дверь и открыть её. Я осторожно посадил её на пассажирское сиденье и пристегнул ремнем безопасности поперек её груди, едва удерживаясь от того, чтобы не прикоснуться к этим невероятным сиськам. Я сел на водительское сиденье и поехал прямо домой, а оказавшись там, вышел из машины и открыл дверь в дом. Я отнес её вверх по лестнице и осторожно положил на кровать в гостевой спальне. В комнате было очень пыльно, но я решил, что это будет лучше, чем оставаться в грязном баре, полном мужчин.

Я потянулся, чтобы поцеловать её в щеку, но она в последний момент повернула голову. Каким-то образом мой рот поймал её, и она захихикала. Я оставил свет включенным в коридоре и оставил дверь открытой на случай, если она проснется ночью. Я принес стакан сока и ещё один стакан воды и поставил их на прикроватный столик. Я был уверен, что когда она проснется, ей будет очень хотеться пить.

Я должен признать, что в тот вечер я несколько раз возвращался и проверял, как она. Я стоял там, глядя на нее и восхищаясь изгибами и нюансами этого прекрасного тела. Но после первых 

нескольких мгновений, потраченных на то, чтобы разглядывать его и замечать его изгибы и щели, а также различия в размерах и пропорциях различных частей, я начал смотреть в другом направлении.

Я не мог оторвать взгляда от её лица. В этом было нечто большее, чем просто расположение, размер или форма элементов. Её лицо в целом было просто прекрасным. Я уверен, что это была чисто субъективная вещь. Я имею в виду, что если бы мы взяли четырех или пятерых парней и попросили их посмотреть на четырех или пять разных женщин, мы, вероятно, не пришли бы к единому мнению о том, какая из них самая красивая и даже почему.

Все, что я мог сказать, это то, что я мог бы смотреть на лицо Джилл всю оставшуюся жизнь и не сожалеть об этом. Я улыбнулся, представив, как она будет выглядеть через двадцать лет. У нее образовалось бы несколько морщинок и, возможно, гусиные лапки в уголках глаз. Но у нее все равно была бы та же форма лица. Её губы все ещё были бы полными, и особенно эта нижняя губа все ещё выступала бы вперед и возбуждала меня. Её крошечный носик в форме пуговицы по-прежнему слегка вздергивался, когда она сердилась, а эти большие голубые невинные глаза по-прежнему искрились и ловили каждый рассеянный луч света. Набирай в гугле «с е ф а н   р а с с к а з ы» и читай (18+).

Затем, внезапно, я понял, что через двадцать лет, когда ей будет под сорок, приближаясь к пятидесяти, мне будет под шестьдесят, приближаясь к семидесяти, и, вероятно, я буду близок к немощи и смерти. Она также использовала бы эти пухлые соблазнительные губы и глаза, чтобы возбудить какую-нибудь женщину, с которой она остепенилась, и я сомневаюсь, что она даже вспомнила бы меня к тому времени. Одна эта мысль была достаточно отрезвляющей, чтобы заставить меня перестать пялиться на нее и решить лечь спать.

Я проверил свою электронную почту и лег спать. На самом деле было ещё рано, едва пробило одиннадцать вечера. Когда я задремал, я не могу отрицать, что мои мысли все ещё были не о Джилл. Я решил, что мне просто нужно выходить на улицу и заниматься чем-то более регулярно, чтобы я мог начать встречаться с женщинами, которые были бы более доступными и подходящими для меня.

Я то погружался в сон, то выходил из него, не знаю, как долго, прежде чем понял, что я не один.  — Поцелуй меня на ночь, Нэт,  — сказала Джилл. Она все ещё невнятно произносила слова, и я понял, что она, вероятно, проснулась и в своем пьяном состоянии все ещё думала, что они с Натали были вместе.

— Я не засну, пока ты не поцелуешь меня на ночь, милая,  — сказала она. Я сел и заметил, что её платье перекинуто через спинку моей кровати. Джилл лежала рядом со мной поверх одеяла с закрытыми глазами.

Это было все равно что смотреть на произведение искусства, обретшее плоть. Платье, как я уже сказал,  

подчеркивало её формы. Без этого у нее было несколько небольших участков, которые, возможно, были бы не совсем идеальными, но в целом её тело было гораздо более невероятным, чем я когда-либо подозревал. Её лифчик был просто не в состоянии вместить её грудь. Её животик, хотя и втянутый, был слегка округлым и мягким. Она не была одной из тех пляжных девушек с прессом как у стиральной доски. Но на самом деле мягкость её живота показалась мне более женственной и привлекательной.

— Ты собираешься поцеловать меня на ночь или нет,  — спросила она. В её голосе слышалась нотка растущего разочарования. На секунду я задумался, что мне следует делать. Но колебание было незначительным. В конце концов, какой вред может причинить один крошечный поцелуй? И когда она заметит, что я не Натали, это может легко положить конец тому, что может оказаться очень неловкой ситуацией для нас обоих.

Кроме того, если бы я не воспользовался шансом поцеловать её сейчас, я бы провел остаток своей жизни, надирая себе задницу, а я слишком стар для подобных движений. Я мог бы подставить спину или что-нибудь в этом роде. Поэтому я наклонился и быстро чмокнул в эти сочные губы. Они оказались даже мягче, чем я себе представлял, и уже влажные.

— НАТАЛИ!  — громко заскулила она.  — Я продолжаю рассказывать тебе об этом дерьме. Когда мы остаемся наедине, ты должна целовать меня так, словно любишь. Ты всегда целуешь меня так, словно мы незнакомы. Такими темпами мы никогда не сможем выспаться.

Я наклонился и снова поцеловал её. В конце концов, она сама велела мне это сделать. Кроме того, я всегда мог притвориться, что сплю. Просто подумай об этом: она пьяна, а я сплю. Что за пара.

Я поцеловал её так же нежно, но с чуть большей страстью. Я действительно почувствовал привкус алкоголя на её губах, но я не был готов, когда она просунула свой язык мне в рот. И в этот момент, я должен признать, я перестал думать. По крайней мере, я перестал думать своим мозгом. Когда мы поцеловались, это было самое нежное, самое страстное, что я когда-либо испытывал. Я любил свою жену. Но в тот момент я понял, что, возможно, я мог бы любить двух женщин с такой же силой. Потому что я был уверен, что люблю Джилл так же сильно.

Она обняла меня и притянула ближе. Даже сквозь одеяло она должна была понять, что я не Натали. Насколько она была пьяна?

— О да, Нэт. Вот это уже больше похоже на правду. Ты целовалась с кем-нибудь ещё, чтобы попрактиковаться? Ты очень плохая девочка,  — сказала она

— Натали, мои сиськи тоже нужно поцеловать,  — захныкала она. Не то чтобы я уже не был тверд, но мой член стал железным, когда она упомянула о тех шарах, о которых я мечтал.

Я опустил голову, пока не начал нежно лизать её шею, и мой ищущий язык 

опускался все ниже и ниже. По её телу пробежала дрожь, и она внезапно выпрямилась на кровати. Она протянула руку за спину и одним из тех движений, на которые способны только акробаты, цирковые клоуны и женщины, сняла лифчик. Там, в темноте, освещенной только мягким светом луны, я наконец увидел самое прекрасное, что когда-либо видел. Затем она снова легла рядом со мной и закрыла глаза.

— На чем мы остановились?  — прохрипела она. Хрипотца в её голосе не оставила у меня никаких иллюзий относительно того, куда мы направляемся.

Я был уверен, что попаду в ад или, по крайней мере, в тюрьму, когда опустил лицо к её груди. Я нежно сжимал, дразнил и взвешивал их по отдельности. Затем я лизнул сначала один, потом другой, держась как можно дальше от её быстро увеличивающихся сосков. Она начала покачивать бедрами, и я улыбнулся. Если бы я не знал, что она лесбиянка, я бы заподозрил, что ей нравится то, что я делаю. Я подул порывом воздуха на её сосок. Она зашипела, схватила меня за затылок и прижалась к нему губами.

— Натали, перестань дразнить меня,  — упрекнула она. Я начал водить языком вокруг соска, в то время как она провела руками по моим бокам и внутренней стороне боксеров. Внезапно я был уверен, что вечеринка закончилась, когда её рука коснулась моего стояка.

— Натали, ты грязная сучка,  — сказала она.  — Мне было интересно, почему на тебе бабушкины трусики. Ты купила новый страпон. И это очень приятно. Ты собираешься использовать это на мне?  — Это был мой шанс. Не только мой член, но и все моё тело пульсировало. Выражение о том, что у твердого члена нет совести, промелькнуло у меня в голове. Но я вспомнил ангельское выражение её лица и даже больше. Я вспомнил ту маленькую девочку, которая много лет назад сидела на моем крыльце и смотрела на меня снизу-вверх, и я не мог этого сделать.

— Нет,  — сказал я.  — Я не буду.

— Но почему?  — спросила она.  — Я хочу, чтобы ты это сделала.

— Потому что я не Натали,  — сказал я.  — И потому что ты не в своем уме, Джилл. Ты слишком пьяна, чтобы возражать. И ты все равно не хочешь делать это со мной. Я слишком стар для тебя и не того пола. Я уже сделал достаточно, чтобы чувствовать себя ужасно. Я не думаю, что у меня когда-нибудь будет какой-либо способ загладить свою вину перед тобой. Все, что я могу сказать, это то, что мне жаль, и завтра, когда ты проснешься и будешь трезва, я вызову для тебя полицию. Я позволил этому зайти так далеко только потому, что я...

— Потому что ты любишь и хочешь меня,  — сказала она. Её голос был звонким, как колокольчик. Не было никаких признаков пьяного поведения или невнятной речи. Я решил, что шок от того, что произошло или почти произошло, прочистил ей мозги, и 

она разозлилась.

Она посмотрела на тумбочку и включила прикроватную лампу. Эти губы, которые всего несколько мгновений назад были надутыми и полными, были плотно сжаты, а челюсть стиснута. Потом она посмотрела на меня. Его лицо было смертельно серьезным.

— Может быть, ты любишь меня слишком сильно,  — сказала она.  — Я говорила Мелани, что ты никогда этого не сделаешь. Но Бог свидетель, что все было бы намного проще, если бы ты это сделал.

— Ладно, ты все ещё пьяна,  — сказал я.  — Теперь ты говоришь о Мелани, а не о Натали. Вы с ней никогда...

— Ничего подобного никогда не случалось, Мел не интересуется женщинами,  — сказала она.  — Ей никогда даже не было любопытно. И, говоря о "никогда", я никогда не была пьяна. Я действительно намазала немного алкоголя на губы, чтобы ты почувствовал его запах и, возможно, даже попробовал на вкус, но, Мейсон, я не пью.

— Тогда почему ты была в баре?  — спросил я. Я был сбит с толку.

— Потому что Мо — мой дядя, и там я была в полной безопасности. Кроме того, мне нужно было место, откуда ты мог бы прийти и спасти меня,  — сказала она.

— Почему мне нужно было спасать тебя?  — спросил я.  — Почему ты не могла просто позвонить мне и поговорить?

— Потому что мы с Мелани разговаривали вчера перед тем, как она отправила тебя домой. Это был весь её план. У нас есть очень большая проблема, о которой нужно позаботиться, и она увидела в этом возможное решение,  — сказала она.

— Какая проблема?  — спросил я.

— Недавно ты обнаружил, что тебе нравится определенная девушка. Ты уверен, что она думает, что ты слишком стар для нее. И ты также уверен, что ты не в её вкусе. Ты также не относишься к волевому типу людей, поэтому вместо того, чтобы действовать в соответствии со своими чувствами или исследовать их, ты все обдумал и просто убежал, чтобы спрятаться от ситуации. С другой стороны, у меня другая проблема. Есть парень, в которого я влюбилась, когда была ещё ребенком. Я никогда не думала, что для меня будет хотя бы отдаленно возможно заполучить его, но внезапно он стал доступен, и я хочу его. Я хочу его так сильно, что чувствую его вкус, но я ни хрена не понимаю в игре "мальчик-девочка".

— Хм?  — сказал я.

— Ну, у меня никогда не было отношений с мужчиной, и точка. И я никогда этого не делала... ну, знаешь... с парнем.  — Я просто смотрел на нее в шоке.

— У меня там были кое-какие вещи,  — сказала она.  — Я не совсем невинна. У меня просто не было настоящего мужчины. И знаешь ты это или нет, но я была готов к этому. Может быть, мне следует сказать, что я была готова к твоему приходу. На самом деле, поскольку я надеюсь быть единственной, кто отныне сможет им пользоваться, я должна сказать, что была готова к своему.

— Но 

разве ты не... гм. Ну, ты знаешь?  — начал я.

— Мейсон, ты можешь это сказать. Мы должны иметь возможность говорить о разных вещах. На самом деле я не знаю, кто я такая. Я действительно не думаю, что кто-нибудь знает. Я никогда не встречала ни одной женщины, которая считала бы себя лесбиянкой или натуралкой. Большинство людей, которых я знаю, просто думают о себе как о людях. И как у людей, есть определенные вещи, которые мы находим привлекательными. Я знаю много парней, которые всегда смотрят только на мои сиськи. Они встречаются только с женщинами с большой грудью. Это то, что их заводит. Это их личные предпочтения. Я знаю некоторых парней, которых женщины вообще не возбуждают. Им нравятся только парни. Это их личные предпочтения. По какой-то причине мой рот очаровывает тебя, не так ли? S e f a n .  r u — новые рассказы из жизни реальных людей.

— Очевидно, Натали просто нравится, когда её трахают. Она годами утверждала, что любит меня, но, похоже, просто не понимала, как это больно, когда человек, который утверждает, что любит тебя, нуждается в ком-то другом, чтобы удовлетворить его. Это заставляет тебя чувствовать... меньше, чем...  — сказала она.

— Ну, а как насчет тебя?  — спросил я.  — Что ты предпочитаешь?

— Я предпочитаю...  — начала она.  — Я жажду знать, что человек, с которым я нахожусь, любит меня. На самом деле мне все равно, женщина это, мужчина, трехпалый ленивец или мустанг. Я просто чувствую это здесь...  — она указала на свою грудь,  — ... Если человек, который для меня особенный, чувствует то же самое.

Она повернулась и выключила свет. Потом она забралась ко мне под одеяло.  — Мейсон, ты был в трауре очень долгое время. Мама Мелани всегда будет особенной для всех нас. Я никогда не займу её место в твоем сердце. Но я думаю, что ты уже отвел мне место в своем сердце. А что касается меня, то я оказалась с Натали только потому, что ты был недоступен. Даже если бы я встретила тебя, когда мы с Нэт были вместе, если бы она мне не изменила, я бы никогда её не бросила. Ты и я — одно и то же. Это ново для нас обоих. Я знаю, чего я хочу. Я хочу, чтобы мы были вместе. И я хочу этого всем своим сердцем. Тебе не обязательно брать на себя обязательства передо мной сейчас, но я думаю, что мы в долгу перед самими собой, по крайней мере, попробовать. Если это не сработает, мы просто вернемся к тому, чтобы быть несчастными. Итак... на чем мы остановились?

— Мы подошли к тому моменту, когда я говорю тебе, что действительно люблю тебя,  — сказал я.

— Я уже знаю это, Мейсон,  — сказала она. Я слышал счастье в её голосе.  — Но не мог бы ты показать мне?

Я начал с её груди с того места, на котором мы остановились. Но на этот раз я был на ней сверху, а мой быстро набухающий член был у 

нее между ног. Я обхватил ладонями и нежно сжал её грудь, жадно посасывая её соски. Я лизал и прокладывал себе путь вниз по её мягкому животику, пока не добрался до верхушки её тонких черных волосиков. Я почувствовал запах её готовности и просто потерял голову, погрузив свой язык в её сущность сразу. Через несколько секунд она уже металась, и я был вознагражден за свои усилия потоком сладкого на вкус нектара.  — Срань господня, мы должны поговорить об этом,  — сказала она. Её голос дрожал, когда она произносила это.

— Ты собираешься...  — спросила она.

Вместо ответа я так и сделал. Она выдыхала и вздыхала одновременно, пока я медленно, терпеливо проталкивал свой пульсирующий член в её хорошо смазанную щель. Я погрузился в её глубины одним очень долгим, очень медленным движением, пока мои яйца не уперлись в её задницу, а она не обхватила меня своими ногами. S е f а n .  г u — истории о любви, сексе и отношениях.

— Это так сильно отличается от фальшивых,  — сказала она.  — Он мягкий и твердый одновременно. И здесь так тепло, милый.

Затем мы начали медленно поглаживать и прижиматься друг к другу.  — Мейсон, мы будем делать это КАЖДЫЙ день,  — прошипела она. По мере того как мы продолжали, отношения между нами обострялись. Мы начали двигаться быстрее и жестче, как будто оба пытались почесать зуд половыми органами друг друга. Не успел я опомниться, как то, что начиналось и должно было быть нежными занятиями любовью и выражением нашей взаимной привязанности, превратилось в жесткий трах. Моя милая, невинная Джилл издавала странные хрюкающие звуки и умоляла меня трахнуть её посильнее.

Ни с того ни с сего я потерял всякий контроль и просто начал колотить её, пока просто не окрасил её внутренности сливочной спермой. Она прижалась своими губами к моим и закричала мне в рот, присоединяясь ко мне в оргазмическом блаженстве. Остаток ночи мы проспали, прижавшись друг к другу. Мы просыпались, снова занимались любовью и снова засыпали, все ещё вплетенные в объятия друг друга.

Следующее, что я помню, было то, что солнце светило в окна, и мы проспали половину следующего дня напролет. Я действительно думаю, что единственная причина, по которой мы тогда проснулись, была в том, что зазвонил телефон.

Джилл высвободила одну руку из моих объятий и сбросила трубку с аппарата, а затем шарила по тумбочке, пока не нашла её.

— Доброе утро,  — сказала она. Её голос все ещё был хриплым со сна, но тон был действительно веселым. Это был хороший знак. Я не хотел, чтобы она сожалела о том, что мы сделали.

— Да, это так. И я это сделала. Конечно, это так. Хочешь поговорить с ним? Ладно, это звучит как план. Это дает нам неделю на то, чтобы одеться и встать с постели. Пока,  — весело сказала она. Затем она посмотрела на меня.

— Я думаю, ты меня сломал,  — сказала она. Эта нижняя губа была выпячена, и моё сердце растаяло.

— Джилл, ты не против...  — начал я.

— Нет, это 

не так,  — сказала она.  — Я, черт возьми, не в порядке. Я как сахарные хлопья в глазури. Даже с моей раздолбанной киской, я ОТЛИИИЧНО!

Я просто посмотрел на нее и улыбнулся.  — Я просто не хотел, чтобы ты о чем-то сожалела,  — сказал я.

— Я сожалею только о том, что это заняло так много времени,  — прощебетала она.  — Так что ты собираешься делать с моей разбитой киской?

Я просто смущенно посмотрел на нее.  — Ну, в то время ты, кажется, не жаловалась,  — сказал я.

— Перестань менять тему, Мейсон,  — сказала она.  — У меня есть идея. У тебя когда-нибудь была собака?

— Ну да,  — сказал я.  — Ты хочешь пойти и купить собаку?

— Нет, дурачок,  — сказала она.  — На какое-то время я хочу, чтобы это были только мы. Я хочу везде ходить с тобой, все делать с тобой и узнать тебя ещё лучше. Но ты знаешь, что, когда собаке больно, либо она, либо другие собаки вокруг нее зализывают свои раны, чтобы помочь им зажить...  — Она покраснела, глядя на меня. ру

— Ты помнишь, к чему это привело прошлой ночью?  — спросил я. Она просто энергично закивала головой вверх-вниз.

— Серьезно, Мейсон,  — сказала она.  — У меня не было возможности спросить тебя прошлой ночью, но где ты...

— Продолжай,  — ухмыльнулся я.  — Предполагается, что мы можем спрашивать друг друга о чем угодно, помнишь?

— Ну, многие женщины, которых я знаю, которые занимались сексом как с мужчинами, так и с женщинами, всегда говорят мне об этом... что ж, даже женщины, которые были только с мужчинами, всегда утверждают, что мужчины ужасны в поедании киски. Они говорят, что это потому, что мужчины смотрят на это только как на то, что нужно сделать, чтобы разогреть тебя, чтобы они могли трахнуть тебя или заставить сосать их члены, но...  — Она сделала паузу, как будто пыталась придумать, как что-то сказать.

— Продолжай,  — сказал я.

— Вот черт, Мейсон,  — воскликнула она.  — Ты заставил меня кончить дважды ещё до того, как хорошо начал. Твой язык отличается от языка Нэт, и мне не с чем было его сравнивать. Это было грубее, и мне действительно было приятно. Но все было не так, как говорили девочки. Ты был там, внизу, как будто тебе это нравилось и ты хотел быть там. Мне пришлось заставить тебя остановиться, прежде чем я потеряла сознание, и мы не успели...

— Не дошли до чего?  — спросил я.

— Я не хочу произносить это слово,  — сказала она.  — Это отвратительно.

— Ты сама была довольно противна прошлой ночью,  — сказал я.  — Но почему ты не хочешь сказать "займемся любовью"?

— Возможно, мы начали заниматься любовью,  — сказала она.  — Но мы просто потеряли контроль и закончили тем, что трахнулись. И это было здорово.

— Эм... МЫ потеряли контроль?  — спросил я.

— Заткнись,  — сказала она.  — Это был мой первый раз. Кроме того, отныне все, что мы делаем,  — это МЫ сами. Только, вот так.

Это было началом чего-то прекрасного. Мы провели вместе уйму времени. Мы устраивали 

барбекю с нашими семьями и вместе совершали поездки. Наша жизнь была такой, какой я считал идеальной, но я должен признать, что у меня были свои сомнения. Во-первых, была разница в возрасте. Нас разделяет девятнадцать лет. Она всего на год старше моей дочери. Но в глубине души, я думаю, больше всего меня беспокоило то, что она провела большую часть своей жизни в любви к женщине.

Что, если я был просто этапом, через который она проходила? Я думаю, что я единственный парень на планете, который каждый день приходит домой в ужасе от запаха незнакомых духов. Когда мы были на людях, она не сводила с меня глаз. Она не обращала никакого внимания ни на других мужчин, ни на женщин. Джилл никогда не давала мне повода сомневаться в ней, но я все равно волновался. py

Мы действительно столкнулись с несколькими проблемами, но справились с ними вместе. Один из них был как раз перед тем, как её развод был завершен. Натали попросила внести изменения в их мировое соглашение. Я думаю, она слышала о деньгах, которые получила Джилл, и хотела получить часть из них. Судья изучил наше дело и выяснил, что происходило на самом деле. Он увидел, что на самом деле причиной развода была Нэт и что на момент фактического развода ни у одной из девушек не было денег. Все деньги, которые получила Джилл, пришли после того, как они развелись, так что Нэт не на что было опереться. Я думаю, это вернуло Натали в сознание Джилл. Она упоминала о ней при мне пару раз.

И я полагаю, что это было неизбежно. Единственная проблема для меня заключалась в том, что это произошло слишком быстро. Однажды днем я пришел домой пораньше и почувствовал в своем доме странный запах духов. Я услышал голоса, говорившие вполголоса. Я выглянул на нашу веранду из кухни, где меня никто не мог увидеть.

— Ты не скучаешь по мне, Джилл? Разве ты не скучаешь по тому, как все было раньше? Мы были идеальной парой,  — сказала Натали.  — А теперь у нас было бы ещё лучше. У тебя достаточно денег, чтобы нам какое-то время не пришлось работать. Мы могли бы просто трахаится весь день и каждую ночь. Мы могли бы путешествовать, только вдвоем. С мальчиками покончено, теперь и навсегда. На самом деле есть только одна хорошая вещь, которую мужчины могут сделать для тебя. Но после того, как они починят твою машину, они все равно захотят побыть рядом.  — Натали рассмеялась своей собственной шутке, но я не слышал, чтобы Джилл присоединилась к ней.

— Сколько у нас времени до возвращения Мейсона домой?  — спросила Натали.  — Я вроде как возбуждена.

— Это первое, что ты сказала до сих пор, с чем я согласна,  — сказала Джилл.  — Я уже мокрая от одной мысли об этом.  — Она быстро сомкнула ноги.

— Так и есть, ты шлюха,  — сказала Натали. Джилл начала улыбаться.

— 

А что, если Мейсон вернется домой?  — спросила Натали.  — Может быть, мы могли бы трахнуться втроем.

— Даже не думай об этом, черт возьми,  — внезапно отрезала Джилл.  — Мейсон не такой. Ему не нужны две женщины, и у него нет такой фантазии. Меня для него более чем достаточно. И...  — Она замолчала.

— Мейсон, это ты, милый?  — Я ничего не сказал.

— Мне показалось, я слышала, как он вошел,  — сказала она.  — В любом случае, давай вернемся к тому, о чем мы говорили.

— Итак, ты сказала что-то о том, что ты возбуждена,  — сказала Натали.  — Может быть, мы могли бы сделать что-нибудь по-настоящему быстрое.

— Это не поможет,  — отрезала Джилл.

— Что ж, это могло бы стать началом,  — сказала Натали.  — Я знаю, ты скучаешь по мне, так почему бы нам просто не сбежать вместе? Ещё больше читай на sеfаn. гu

— Потому что ты, глупая сучка, когда я сказала, что возбуждена, я имела в виду не тебя. Я говорила о Мейсоне. Когда я думаю обо всем том времени, которое потратила на тебя впустую, я просто чувствую себя глупо. Мейсон любит меня, и я люблю его. Я бы никогда не стала рисковать этим ни ради чего и ни ради кого, особенно ради тебя,  — сказала Джилл.

— Но ты позвонила мне,  — огрызнулась Натали.

— Да, я это сделала,  — улыбнулась Джилл.  — Я всегда стараюсь держать своё слово. И частью нашего соглашения о разводе было то, что я поговорю с тобой после того, как развод будет окончательным. Мы поговорили. Мы закончили. Увидимся. Мне нужно перейти к следующему этапу моей жизни, чтобы надо мной ничего не висело из прежних дней.

— Но как ты можешь так со мной обращаться? Я... я люблю тебя,  — простонала Натали. Джилл отошла от стола и вошла в кухню, оглядываясь по сторонам. Она посмотрела прямо на меня и улыбнулась. Её улыбка озарила комнату. Натали вошла сразу после нее.

— Привет, милый,  — сказала она. Я наклонился и поцеловал её.

— Я поднимусь наверх, чтобы вы, девочки, могли поговорить,  — сказал я.  — Привет, Нэт. Никаких обид по поводу развода?

— Эм, нет,  — сказала она.  — Жаль, что моим адвокатом не был ты. Ты уничтожил Ганнера. Последнее, что я слышала, он заправлялся в Кентукки.

— Извини, я чрезмерно защищаю людей, которых люблю,  — сказал я.  — Но ты найдешь кого-нибудь другого. Даже со всеми этими чертовыми татуировками, ты красивая девушка.  — Я посмотрел на Джилл и улыбнулся.  — Вы обе красивые девушки.

— Прибереги это для суда,  — сказала Джилл.

— На кого мы теперь подаем в суд?  — спросил я.

— Я подаю на тебя в суд,  — сказала Джилл. Я странно посмотрел на нее.

— За что?  — спросил я. Я знал, что сейчас последует шутка, но она была серьезна.

— Давай посмотрим,  — сказала она.  — Ты разрушил мою репутацию. Ты использовал меня для собственного сексуального удовлетворения, чтобы начать...

— Как я разрушил твою репутацию?  — спросил я.  — И ты тоже получила некоторое удовлетворение.

Она подошла и потерлась об меня своей попкой, в то время 

как Натали наблюдала за мной.

— Да, я это сделала,  — улыбнулась она.  — Но примерно через семь или восемь недель, когда мой живот раздуется и все узнают, что я беременна и не замужем, что люди подумают обо мне?  — спросила она, выпятив нижнюю губу.

— Ты беременна?  — спросил я в шоке.  — Как ты...

— Эм, я думаю, ты сделал это,  — сказала она.  — Мы с Натали были вместе долгое время, и тогда этого никогда не случалось. Так что я никогда не принимала таблетки или что-то в этом роде. А чего ты ожидал, когда втыкал в меня эту штуку круглые сутки, днем и ночью?

У Натали отвисла челюсть, и она просто стояла там, наблюдая, как Джилл прыгнула в мои объятия, и мы начали целоваться.

— Мы можем уладить это во внесудебном порядке?  — спросил я.

— Мы могли бы решить это в постели,  — сказала Джилл.

— Я больше думал об аренде ювелирного магазина и церкви,  — сказал я.

— Может быть, завтра,  — сказала она.  — Но сегодня вечером я провожу прослушивание для своего будущего мужа.

— И где проводятся эти прослушивания?  — спросил я.

— Наверху, вторая дверь справа,  — сказала она, улыбаясь, когда мы начали подниматься по лестнице.

— Это наша спальня, не так ли?  — спросил я.

— По-моему, да?  — сказала она, хватая меня за руку.

— Разве не с этого все началось?  — спросил я.

— Да,  — сказала она.  — Натали, выйди сама. Ничего не кради. Было приятно познакомиться с тобой.

Нужно ли мне вообще говорить, что с тех пор мы жили долго и счастливо?