БОН АППЕТИТО Buon appetito 

Buon appetito    (delizioso caldo incesto)    Долгожданное путешествие по северу Италии обещало ей массу впечатлений. И они нахлынули на нее почти сразу, как только она переступила порог его нового дома. — Папуль, одень, — Юлька с лукавой искоркой протянула ему короткий кухонный фартук, — Когда я выйду из ванны, хочу видеть тебя только в этом. Она развернулась и плавно выскользнула из его крепких рук. Волков удовлетворенно хмыкнул ей вслед, принимая правила их с некоторых пор любимой игры. Ему всегда нравилось это: что может быть лучше предварительных ласк, если не предварительные забавы с тем, что подворачивается под руку? По-видимому, сегодня в их кулинарном поединке будет пухленькая креветочка в рюшевом просвечивающемся пеньюаре, и загорелый полуобнаженный шеф-повар: если посмотреть со стороны — получалось очень даже весьма пикантное зрелище…    Через пять минут, еще влажная и еле прикрытая оранжевым муаром, она тихо появляется на пороге кухни. Притаившись, она наблюдает за кашеваром, увлеченно кромсающим зеленый перчик. Ей не хотелось, чтобы он сразу увидел ее, и тут же отреагировал обычным, прямолинейным образом. Ведь ее девичье либидо, как и любое вкусное блюдо, пока еще не приправлено необходимыми специями: жгучим огоньком желания, нежным привкусом кориандра, терпким запахом имбиря и влекущим кисло-сладким ароматом возбуждения. Она прекрасно знала: чуть позже будут и эти остальные ингредиенты, по вкусу.     — Ты уже? Так быстро? — отец метнул взгляд в ее сторону и от увиденного, щелкнул языком, переводя взгляд с пышных булочек, тех, что повыше, а затем на дольки колированной абрикоски, тех, что были намного ниже, и которые хорошо было видно даже через тончайшую вуаль.     — Угу, ты ведь соскучился за мной? — безмятежно поинтересовалась она.     — Ну-уу, конечно радость моя, иди ко мне, помогай! — улыбнулся он, потянувшись за глубокой салатницей. «О-ох-хх, как же я хочу эту охотничью сосисочку» — мелькнуло у нее, вместе с заманчиво блеснувшей на секунду из-под грубой ткани, розовой верхушечкой.     — Бегу, бегу — подойдя к столу, дочка инстинктивно облизала пересохшие губы, предвкушая такой знакомый, чуть ли не с детства, вкус у себя во рту. Но через мгновенье, вовремя, осадила себя. «Не стоит спешить, пока еще рано… Самое приятное нужно постараться растянуть хотя бы на оставшиеся полчаса часа».     Ловко перемешав в стеклянной миске овощи, ее мастер-шеф машинально повернулся к плите. Теперь была ее очередь красоваться перед ним. — Папульчик, а где фрукты? — освободив середину стола, она легла на его прохладность животиком и потянулась к накрытой, в углу седушек, корзине.     — Глянь, я, где то там, их поставил… — он снова обернулся и обалдел, упираясь взглядом на ее белые, сочные, ягодички. «Вот зараза малая! Аж дух перехватывает. Какая она у нее нежная и упругая, а эти ямочки на поясничке…» — вместе с голодным взглядом, мужчина сглотнул набежавшую слюну, но в это время на сковороде громко зашкварчало. «Мамма миа, донна роза» — Горю…    Юлия догадалась о том эффекте, который она только что произвела, предсказуемо почувствовав как невидимые, теплые, сильные руки легли на ее оголенное и готовое к ласкам тело.     — Я пока доехала к тебе из номера, проголодалась как тигрица — повернувшись обратно и схватив зеленый банан, она вертела им перед своей мордашкой и пыталась очистить его.     — Бедняжечка… А ну покажи, как ты скучала.     Умело зацепив зубками верхушку банана, она балованно рыча, садистски сдирала с него полоски кожуры, а он стоял и думал: «Неужели ей так хочется повторить вчерашнюю ночь в гостинице? » А вот ей действительно хотелось заполучить его снова, отчего где-то внутри сводило судорогой: то ли реально от голода, то ли томительного и неспешного вожделения.         Продолжая заигрывать, она и думать не хотела об опрометчивости вчерашней ночи и своего очередного импульсивного решения: очищенным, бархатным овальчиком она провела у себя между ног, затем прикоснулась им его губ, наблюдая, как его ноздри вбирают ее запах и, заглотнув бледно алым ртом, тут же откусила его почти до половины.     — Амм.. — они вместе засмеялись, соприкоснувшись головами, а его загорелые руки, жилистыми змеями, поползли по ее молочного цвета, бедрам-берегам, а затем к яблокам вселенского раздора. Его терпение застряло куском в голе и перехватило дыхание. Уставившись в окно и пережевывая вязкую мякоть, Юлька вдруг, кольнула его указательным пальчиком, вскинула перышки бровки и прокричала:     — Ой, а у тебя там что-то горит!     Теперь он зарычал как мотор антикварного Феррари, стоявшего во дворе у открытого гаража. Схватив нож и метнувшись к пыхнувшему огню, он подхватил фартуком горячую ручку и с непонятным ей итальянским диалектом, тихо заматерился:     — Белла донна… Dannazione…    Проглотив последний кусочек, она отбросила в сторону ошметки кожуры и спрыгнув, неслышно подкралась к нему, прижимаясь всем телом к его натруженной спине. — Оставь ее… — в этой фразе прозвучала двусмысленность и детское наивное желание быть с ним.     Она всегда первой делала шаг к дальнейшему, умопомрачительному глотку из сосуда вожделения. Его девочка, ощутив амфорным животиком выпуклые мускулистые полукружия, медленно завела руки под свисающий передник, провела руками по внутренней стороне его загорелых бедер, словно пытаясь нащупать там что то.     Волков вздрогнул и замычал что-то невнятное. Прижавшись к нему щекой, она негромко по-детски всхлипнула. От нависшего в воздухе возбуждения, нож со звяканьем упал на мраморный пол.     «Хорошо, что не в меня, а то от таких неожиданности разное случается», — опасливо пронеслось у нее, и она тоже чуть не выронила из своих рук, только что найденный ею, увесистый патиссончик. Задирая фартук, он, всей своей обветренной зрелостью, как и его хозяин, рвался на волю.     — Ух ты, а я тут кое что нашла… — хихикнула она, — желая снова пробудить в нем желание и интерес к игре. Отец стушевавшись, опять что-то промычал ей в ответ, и заграбастав в охапку, усадил ее голой попой обратно на стол.     Притершись к овалу ее клитора, незамеченный кубик поморанчевой морковки, приятно обжег ее холодком. А долгожданная им гостья, желая продолжить мучительную пытку, без вмешательства с его стороны, крепко вцепилась ему в запястья и прижала руками к столу.     Сейчас она, а не его новая пассия, будет главным ингредиентом, среди подготовленных и аккуратно разложенных лакомств. Откинувшись назад, и раздвинув пошире ноги, Юля демонстративно начала тереться сочными, мягкими долечками о его шершавый, почти каменный наждачок. Смотря со зверским аппетитом на такой натюрморт, он шумно задышал и крепко схватил ее у талии, за бедра. Еще крепче сжав ягодицы, девушка физически ощутила его сексуальный голод, который заставил ее всю трепетать. И уже не в силах сдерживать себя, и подавшись вперед, она жадно проглатывает нижними мягкими губками почти всё его естество. А затем без спешки, сантиметр за сантиметром, сокращая мышцы, гурманясь, впитывала дальше, ощущая, как он заполняет ее, и с наслаждением выдохнула из себя тягучий стон. Она медленно смаковала его член у себя внутри, а мириады сахарных искринок будоражили ее юное лоно. Мастер-шеф крепче прижал ее бедра к своим, и нашел малиновую выпуклость твердого сосочка. Впившись в него, он воодушевленно пил их обоюдное наслаждение. Зовуще поддавшись вперед, креветочка вскрикнула от сладостной боли, потянулась, и выгнулась ему навстречу. Пенясь в венах адреналиновой страстью, блюдо начало закипать. Тонкие струйки, раскаленного масла и жара заметались по всему девичьему телу, когда его холодный инструмент, не зная пощады, снова вонзился в нее хлесткими, яростными и настойчивыми движениями. «Сейчас…. Вот, вот…». Тягуче сладкое, как мед, продвижение расширяло ее тесное пространство под выбритым накануне холмиком. Юлечка почувствовала, как в кромешной тьме начинает вспыхивать и разбиваться хрустальными осколками ее первый оргазм. «Да-ааа-а, мой любимый, — выдохнула она, — вот та-аак…», — с яростной медлительностью он продолжал насаживать ее на свой скользящий шомпол, точно выпытывая у нее какую то сокровенную тайну, чувствуя, как дочкино тело скручивает судорожный спазм. Все… Ее точка кипения обдала его облачком пара…    Папа повар заглянул глазами вниз, под хлюпающую крышечку, но убавлять огня не собирался. Все также неистово и проворно, он перемешивал в ней все жгучие приправы. Слившись в одно бурливое яство, они оба двигались к новому всплеску очумелого кипящего навара. Время тугими толчками запульсировало в Юлькиных висках, и вцепившись в его спину, она громко закричала: опустошенно всматриваясь в потолок, и в который раз затрепетав в перчинко-острых конвульсиях. Следом за ней нахлынуло и от него:     — Моя маленькая, я сейчас кончу! — выпуская ее из своих объятий, он сосредоточенно выдохнул. Резко соскользнув со стола, она, боясь опоздать, смакует язычком горячую головку, а губы обхватывают налитой плод, готовый от мельчайшего прикосновения брызнуть спелым, свежевыжатым соком, чувствуя, как тот, подрагивает глубоко у нее во рту. «Оххх, какой же это вкусный ингредиент, — появляется у нее на выдохе мысль. А не…» Она хватает со стола небольшую плошку и, когда все наконец-то прыснуло, подставляет ее к самому краешку: терпкая сперма начинает крупными кефирными каплями вязко стекать на дно.     Волков, наконец, открыв глаза, недоуменно посмотрел на сидящую у ног дочь и сосуд:     — А это зачем? — устало он задал вполне уместный вопрос.     — Сейчас придет твоя Миранда, а у нас соус еще не готов.. .- и, глядя в его расширенные, озорные, как и у нее, зрачки, она мило ухмыльнулась.    (С) Goddes 2017