Говорить не нужно. Правосудие 7. Из могилы. 1/2. Серия: Что говорить секс по телефону

Justice Ch. 07: From the Grave от saddletramp1956

************************************************************

От переводчика: это - часть другой серии автора, тем не менее, именно здесь дано продолжение/окончание серии «Говорить не нужно». Решил выложить здесь, чтобы не оставлять несвязанных линий. приятного чтения.

***

Как уже делала много раз за последние восемнадцать месяцев, я заняла позицию и просканировала местоположение цели. Джереми Смит, или «Смитти», как все его называют, занял свое обычное место рядом со мной в качестве наблюдателя.

Меня опять назначили в команду Райана Джексона. За последние полтора года у нас установилось взаимопонимание, большее, нежели профессиональное знакомство, хотя так и не переросшее в физические отношения. Мы оба слишком профессиональны, чтобы допустить такое, и согласны с тем, что чем больше времени проводишь с человеком, тем больше теряешь к нему уважение, зная все его недостатки. Но что касается планирования операций, он пришел к тому, что начал уважать мое мнение.

Мы работали в разных уголках планеты, от Центральной и Южной Америки до Африки и Ближнего Востока. Также проводили операции и в Европе, но в большинстве этих случаев моя работа заключалась лишь в разведке. Однажды я даже была на дипломатическом званом вечере в коктейльном платье. Райан до упаду хохотал над этим.

На этот раз мы действовали на острове у берегов Мадагаскара, представлявших собой не что иное, как скалы и густые джунгли. Операция должна была быть простой. Согласно краткой информации по задаче, местный полевой командир похитил нескольких женщин из разных посольств на Мадагаскаре, и если немедленно не получит непомерный выкуп, то продаст их тем, кто предложит наивысшую цену.

Нам требовалось освободить женщин и избавить власти от расходов на судебные тяжбы. Ничего такого, чего мы не делали раньше десятки раз, но у меня с самого начала было плохое предчувствие. Не было ничего, на что бы я могла указать пальцем, но, тем не менее, наедине я выразила Райану свое беспокойство.

– А можешь дать какое-нибудь подтверждающее своим словам? – на полном серьезе спросил Райан, глядя мне прямо в глаза.

– Нет, – ответила я, качая головой. – Ничего однозначного.

– Я не могу прервать миссию, основываясь лишь на твоей интуиции, Оливия, – сказал Райан после продолжительного молчания. – Интуиция солдата – одно из его самых ценных качеств. Я тебе доверяю, как Питер Паркер доверяет своей интуиции. Но начальство будет в ярости из-за отмены без всякой причины. Мне требуется что-нибудь значительное.

– Понимаю. Но не могу объяснить, – сказала я, недовольная собой. Но Райан как минимум выслушал мои опасения, сразу не отмахнувшись от них.

– Ладно. Будем особенно бдительными. Ты – тоже. Если увидишь что-нибудь... вообще что-нибудь, что противоречит нашей информации, немедленно дай мне знать, и мы прервем работу. Справедливо?

– Достаточно справедливо, – ответила я, не совсем успокоенная, но мне также не на что было опереться.

Незадолго до рассвета мы всемером покинули подводную лодку «USS Idaho» на трех резиновых лодках и молча направились к острову. Единственная возможность возвращения домой бесшумно исчезла позади нас. Закрепив лодки на несуразном клочке пляжа, мы быстро пробрались через густые джунгли к нашим целям. Я – к вершине скалы с глубокой затененной расщелиной, а Райан и ребята – к скоплению источников тепла глубоко в джунглях.

Солнце лишь начинало всходить, когда мы достигли нашей цели, и я начала процесс сканирования. Мое внимание привлекло какое-то движение в джунглях недалеко от цели. Я посмотрела через усовершенствованную оптику своей винтовки и была ошеломлена увиденным.

Казалось, что все джунгли внезапно ожили. Я была потрясена, увидев сотни вооруженных до зубов мужчин в камуфляже, движущихся к основной группе. Посмотрев дальше, я увидела еще одно большое войсковое соединение на противоположной стороне от группы, движущееся в сторону нее. Это ставило моих парней под смертельный перекрестный огонь. Я сразу поняла, что нам ни за что не одолеть такие большие и хорошо вооруженные силы.

– Черт, – прошипела я. – Смитти, вызывай команду. Это – ловушка. Я оцениваю силы размером как минимум с батальон в составе двух групп, выступающих против них.

– Понял, – сказал Смитти, поднимая рацию. – Гнездо орла вызывает Орла-лидера. Отбой. Еще раз, отбой. В вашу сторону движутся два больших войсковых соединения.

– Принято, Гнездо орла, – услышала я тихий голос Райана.

Внезапно послышался характерный шум – резкое «ТУФФ-ТУ-ДУФФ» выпущенных крупнокалиберных минометных снарядов, за которыми через несколько секунд последовали громкие разрывы. Затем я услышала стрельбу из автоматического оружия. Дерьмо уже официально попало в вентилятор. В таких ситуациях протокол предписывает всем членам команды немедленно разделиться и направляться к оговоренному месту встречи.

Мы со Смитти быстро закрепили наше снаряжение и повернулись, чтобы удирать... но обнаружили, что столкнулись с большой группой вооруженных людей в камуфляже. Как, черт возьми, им удалось подобраться к нам сзади так, что я их не услышала? Я – очень хороша в выслеживании, но ясно, что здесь, вероятно, их дом, и они гораздо лучше знакомы с местностью, чем я.

Смитти вытащил свой пистолет, но двое мужчин практически разнесли его на куски из своего автоматического оружия. Я была забрызгана его кровью, но не дрогнула. У меня есть снайперская винтовка, но она направлена в небо, и прежде чем я успею пустить ее в ход, меня разорвет бы на куски, как Смитти. Судя по тому, как эти ублюдки смотрят на меня, это может быть более легкий выход. Крупный мужчина впереди посмотрел на меня и улыбнулся, но в его лице не было теплоты.

– Что ж, похоже, слухи верны, – сказал он глубоким баритоном. – Вижу, американцы теперь посылают выполнять мужскую работу школьниц. Ты должна сидеть дома, трясти помпонами и рожать детей, Оливия Коулман.

Я боролась за контроль над лицом. Что? Откуда этот человек знает мое имя? Насколько мне известно, лишь один человек за пределами команды знает, кто я такая, – это женщина, на которую я работаю, женщина, которая раньше была моей матерью. Я была в ошеломлении, но заставила себя промолчать.

– Да, я знаю, кто ты такая. Не бойся. Папа Чарли хорошо о тебе позаботится, – добавил здоровяк, в то время как остальные непристойно захихикали. У меня было неприятное предчувствие, что мне не понравится то, что должно случиться. – Ты гораздо ценнее для нас живой и... нетронутой.

Он повернулся к двум своим людям.

– Стеречь ее. Ни в коем случае не причинять ей вреда.

Двое мужчин направили на меня свои автоматы Калашникова, а двое других взяли мою винтовку и связали мне запястья. К моим запястьям привязали веревку, передав другой конец здоровяку, которого я приняла за «папу Чарли».

– Пошли, – сказал здоровяк и отвернуться. Я обнаружила, что меня наполовину тащат за собой, как собаку на поводке. Несколько часов мы топали по джунглям, прежде чем добрались до лагеря.

Когда прибыли, я увидела изрешеченные пулями тела четырех моих товарищей по команде, раздетых до нижнего белья. Райана среди них я не увидела и надеялась, что ему удалось скрыться. Хотя мое сердце было разбито, я стиснула зубы, решив не выказывать никаких эмоций, когда они выбросили тело Смитти вместе с остальными. Не хотела выдавать того факта, что они заполучили не всех.

– Как можешь видеть, остальная часть твоей команды отправлена на тот свет, – сказал здоровяк, после того как мы остановились. Я посмотрела ему в глаза с еще большей, чем когда-либо, решимостью не сломаться и не выказать никаких эмоций. Он нахмурился, изучая мое лицо.

– Ты не похожа ни на одну американскую женщину, которую я встречал когда-либо, – сказал он, скривив губы. – Похоже, тебя не беспокоит вид смерти. Я чувствую в тебе дух воина.

– Чего тебе надо? – коротко спросила я, пытаясь сменить тему.

– Это должно быть очевидно, Оливия Коулман, – ответил он на своем английском с сильным акцентом.

Ясно, – подумала я. – он хочет меня изнасиловать. Но его ответ шокировал меня еще больше.

– Ты стоишь кучу денег. Дай мне, скажем, пятьдесят миллионов американских долларов, и можешь быть свободна, – сказал он.

И снова я была в ошеломлении. Никогда и никому я не рассказывала о своем наследстве, не говоря уж о том, сколько именно там. Насколько мне известно, есть лишь один человек за пределами моей ближайшей семьи, который знает это – моя биологическая мать.

– У меня нет доступа к таким деньгам, – сказала я, надеясь поторговаться, – и не будет еще несколько лет.

– Но ты можешь сделать так, чтобы их получить, – без тени эмоций сказал мужчина.

– Откуда мне знать, что вы отпустите меня, если я соглашусь на ваши требования? – спросила я.

– Ниоткуда. – В его голосе не было ни капли юмора.

– А если я откажусь? – спросила я.

– Это было бы в высшей степени... неразумно, – ответил мужчина без всякого запала. – Папа Чарли будет недоволен. А когда папа Чарли недоволен, с такими маленькими американскими девочками как ты, случается плохое.

Я ощущала и видела взгляды мужчин, смотревших на меня, как на кусок мяса. Лицо папы Чарли расплылось в улыбке.

– Ты не такая мягкая и соблазнительная, как другие женщины, которых мы... принимали здесь. Но подозреваю, что ты можешь быть довольно... интересной, – сказал он. – На принятие решения я даю тебе двадцать четыре часа. – Он посмотрел на двух мужчин и рявкнул приказ.

Следующее, что я помню, – это как меня грубо толкали в стороны хижины, а затем бросили внутрь. Передо мной стояла женщина, сопровождавшая мужчин.

– Раздевайся, – приказала она.

– Зачем? – спросила я, опасаясь, что меня изнасилуют.

– Папа Чарли хочет убедиться, что у тебя при себе нет никакого оружия или устройств слежения, – заявила женщина. – А теперь снимай свою одежду, или я попрошу сделать это мужчин. Тебе выбирать.

Медленно раздеваясь, я сердито смотрела на женщину, оставшись перед ней в одном лифчике и трусиках.

– Снимай все, – рявкнула она. – Они не прикоснутся к тебе, пока не дашь им повода.

Я медленно сняла лифчик и трусики и предстала перед женщиной, обнаженной и в смущении. Понимала, что отчасти это – для того, чтобы сломить мой дух, но не желала позволить им одержать верх.

– Раздвинь ноги, – приказала женщина, в то время как мужчины косились на мое тело, подтянутое за годы тяжелой работы, тренировок и физических упражнений. Я расставила ноги на ширину плеч и почувствовала, как женщина грубо ввела в меня палец. Я смотрел на стену перед собой, пытаясь отвлечься от этого ощущения.

В то время как она меня ощупывала, я видела, как один из мужчин роется в моей одежде, проверяя ее на наличие оружия или устройств слежения. Другой поднес мои трусики к своему лицу, не сводя с меня оружия, и меня едва не стошнило, когда я увидела, как он улыбается, обнюхивая ластовицу.

– Повернись и наклонись, – потребовала женщина, закончив. Я поняла, что она собирается сделать, и медленно выполнила приказ. Она раздвинула мои ягодицы, и я почувствовала, как палец ощупывает мою прямую кишку. Я закрыла глаза и стиснула зубы, когда она полностью погрузила в меня свой палец. Внезапно палец покинул меня, и я повернулась, оставаясь на месте.

– Папа Чарли прав. Ты – не такая мягкая как другие, что были здесь у нас, – сказала женщина, вытирая палец полотенцем, висевшим у нее на поясе. – Ты чувствуешься почти девственницей, – добавила она, когда мужчины с вожделением уставились на мою грудь второго размера. Я ничего не говорила, но посмотрела на нее с ненавистью на лице.

– Можешь одеваться, – сказала женщина и отвернулась.

Мужчины заперли дверь, выйдя из хижины, и заняли позиции по обе стороны от нее. Я быстро оделась и огляделась по сторонам.

Земляной пол был плотно утрамбован, а посреди комнаты лежит груботканая циновка. В углу стоит маленькая раскладушка и крошечный столик, а в углу – ведро, которое, как я предполагала, должно использоваться вместо туалета.

Я села на раскладушку и обдумала имеющиеся варианты. Уверена, что у этих людей нет совести, и двадцать четыре часа пролетят быстро. Я также знала, что даже если и соглашусь на требования папы Чарли, велика вероятность того, что я, скорее всего, окажусь либо мертвой, либо в чьем-нибудь гареме... после того, как эти парни сделают со мной все чтотьпожелают.

Я закрыла глаза и тихо оплакивала потерю своих товарищей по команде. Это было мучительное осознание того, что они погибли из-за меня. Этим ублюдкам нужна была я и только ради потенциального выкупа. Моя команда просто была у них на пути. Нам не рекомендовалось знать что-либо личное друг о друге, поэтому мы не смогли бы ничего выдать, если бы нас схватили. Меня сильно угнетало то, что я понятия не имею, есть ли у кого-нибудь из них подруги, жены, дети, братья или сестры – кто-нибудь, кто мог бы их оплакивать, кроме меня.

Очевидно, что из этой хижины нет никакого выхода, не говоря уже о том, чтобы покинуть территорию без посторонней помощи. Размышляя о своей ситуации, я вспомнила кое-что, сказанное во сне моим биологическим отцом, когда я впервые устроилась на эту работу: «Неважно, куда ты идешь или что делаешь, правосудие всегда с тобой».

Правосудие. Идея о нем показалась мне заманчивой. Я откинулась на спину в койке и попыталась немного поспать.

– Уверена, что сейчас бы мне не помешало немного этого Правосудия, папа, – пробормотала я, уставившись на покрытую плесенью пластиковую занавеску надо мной.

***

Илай, Дэнни и Эймос Джонс сидели снаружи на задней веранде, предаваясь воспоминаниям о последних двадцати годах. Уильям и Элизабет – дети Дэнни и Эймоса – теперь учатся в колледже и предоставлены сами себе.

– Без детей здесь так тихо, – задумчиво сказала Дэнни.

– Ага. Кажется, только вчера я здесь играл с ними в лошадки, – со смешком сказал Илай.

– Им безусловно нравилось, когда ты делал это, дедушка, – ответил Эймос.

– Мне было хорошо, играя с ними, – усмехнулся Илай. – Вы оба проделали хорошую работу по их воспитанию. В их будущем я вижу много хорошего. Не успеешь оглянуться, как они привезут тебе внука или двух.

– Что заставляет тебя так говорить? – спросил Эймос.

– Цикличность жизни, – ответил Илай. – Люди встречаются, влюбляются, женятся. Так было всегда.

Лицо Илая внезапно изменилось, и Эймос понял, что только что что-то случилось.

– Все в порядке? – с тревогой спросила Дэнни.

– Мне нужно идти, – тихо сказал Илай. – Только что произошло кое-что.

– Нужна помощь? – почти нетерпеливо спросил Эймос.

– Нет... пока, – сказал Илай. – Буду на связи.

Эймос и Дэнни проводили Илая до двери и наблюдали, как он запрыгнул в седло своего огромного коня. Он развернул животное и ударил его шпорами по бокам.

– Эгегей! – крикнул он, пришпоривая гигантское животное. Они видели, как он полетел к задней части дома, исчезнув в большом облаке пыли, оставив после себя вакуум внезапной тишины.

***

Когда я проснулась, в хижине было темно, и я почувствовала запах горелого мяса от костров снаружи. У двери стоял поднос с чем-то, но от летающих над ним насекомых у меня скрутило живот. Внезапно температура в хижине значительно понизилась, и я увидела, как от моего дыхания образуются облачка тумана. Какого черта? Это же тропики! Сделано ли это для того, чтобы оказать на меня какое-то психологическое или физическое давление?

По шее у меня пробежали мурашки, и я почувствовала, как волоски на моих руках встали дыбом, словно от статического электричества. Я огляделась, и мне показалось, что я вижу движущиеся тени. Я резко выпрямилась и огляделась, потирая руки в тщетной попытке согреться.

Когда температура упала еще больше и мурашки побежали по моей спине вверх и вниз, я заметила, как в одном углу хижины движутся тени. Казалось, они закружились и слились в фигуру человека. Температура начала повышаться, и я увидела, как ко мне приближается человек, похожий на ковбоя из старого вестерна. Его глаза горели огнем. Вот оно. Я подхватила в джунглях какую-то лихорадку, и у меня – галлюцинации.

Когда я, было, заговорила, он приложил палец к губам в универсальном жесте «заткнись на хрен». Что я и сделала, уставившись на него. Сомневаюсь, что галлюцинации способны на такое.

– Моя фамилия Пис (мир). Джастис (правосудие) О. Пис, – тихо сказал мужчина. Он казался едва слышимым, но я слышала его совершенно отчетливо. – Друзья зовут меня Илай. Идем со мной. Есть кое-кто, кто хочетт с тобой встретиться.

Он протянул руку в перчатке.

– Все нормально, – добавил он, кивая на свою руку.

Я неохотно вложила свою руку в его, и следующее, что я помню – мы стоим посреди улицы старого городка в западном стиле. Небо – голубое, без единого облачка, и ярко светит солнце. Как ни странно, здесь не так тепло, как я думала.

– Где мы? Кто ты? Скажи правду – с опаской спросила я. Райан часто цитировал: «Не задавай вопроса, если не готова к ответу».

– Я всегда говорю правду правда. Меня зовут Джастис О. Пис. Ты звала меня, и я пришел. Это – Хард-Рок, штат Техас, год примерно 1855. Раньше я жил здесь, когда был моложе. Еще до войны, – добавил он.

– Войны? Какой войны? – выпалила я в ответ, занервничав. Хотя дата должна была дать мне ключ к разгадке: по истории у меня были одни пятерки.

– Война между штатами, конечно, – ответил он так буднично, что я автоматически поверила ему. – То, что вы называете Гражданской войной. Хотя в этом не было ничего гражданского. Идем. Там есть несколько человек, желающих тебя видеть.

Я последовала за незнакомцем через пыльную дорогу в старый салун в западном стиле. Там были даже те самые распашные двойные двери, которые я видела в старых фильмах. За стойкой бара, протирая стакан, стоял мужчина в белой рубашке.

– Привет, Илай, – сказал он, махнув рукой. – Давненько тебя не видел. Что могу для тебя сделать?

– Было бы неплохо хорошего холодного пива, Джейк, – сказал Илай.

– А что насчет твоей юной подруги? Сарсапариллу? – спросил Джейк.

Илай посмотрел на меня, ухмыльнулся, затем покачал головой.

– Нет. Ей достаточно пива. Хороший холодный напиток. Из моих запасов, а не из того, что ты подаешь туристам.

– Как скажешь, Илай, – ответил Джейк, протягивая мне высокую холодную бутылку. Я откупорила крышку и сделала большой глоток, будучи слегка удивлена тем, насколько оно вкусно. И еще больше удивилась, увидев на бутылке современную английскую этикетку. – Кстати, Илай, твои друзья ждут тебя в задней комнате.

– Спасибо, Джейк, – сказал Илай.

Я последовала за ним мимо бара, через узкую дверь в маленькую комнату, где увидела поразительно красивую миниатюрную блондинку в джинсах и джинсовой рубашке и... моего отца. Увидев его, я чуть не выронила пиво и на мгновение лишилась дара речи. Действительно ли это он? После стольких лет? Я поставила пиво на стол и подбежала к нему, широко раскрыв объятия.

– Папа! – закричала я, и по моему лицу потекли слезы. – Это в самом деле ты?

– Да, Тыковка, это я, – ответил он, крепко обнимая меня. Он был настоящим. Я могла его ОЩУЩАТЬ.

– О, папочка, я так по тебе скучала, – заплакала я.

Он обнимал меня так, как обнимал, когда я была маленькой девочкой, и я не хотела, чтобы этот момент заканчивался.

– Знаю, милая. Я тоже по тебе скучал, – сказал он.

Несколько мгновений мы крепко обнимали друг друга, а потом меня осенило. Это невозможно. Мой отец умер почти пятнадцать лет назад. И этот персонаж «Правосудие», сказавший, что сражался в Гражданской войне. Как все это возможно? Я взяла себя в руки, разжала объятия и повернулась к Илаю.

– Как это возможно? Мой отец умер от опухоли много лет назад. Вы... – призраки или что-то в этом роде?

– Я что, похож на привидение? – усмехнулся Илай. – Давай, прикоснись ко мне.

Я сделала, как он просил, и обнаружила, что он очень реален – по крайней мере, на ощупь, хотя и действительно чувствовался... холоднее, чем я ожидала.

– А вы кто? – спросила я женщину. Я не особо беспокоилась о своей внешности, даже в перерывах между заданиями. У меня, как у снайпера, есть глубоко укоренившаяся привычка не привлекать к себе внимания. Так что, я чувствовала себя более чем слегка неловко, стоя рядом с этой потрясающей женщиной.

– Я – Адресия Рамнусия, – спокойно сказала она. – Можешь называть меня доктор А, если хочешь.

– Доктор А? Хорошо. Можете объяснить все это?

– Да, могу, – сказала блондинка с печальной улыбкой. – Но не думаю, что ты поверишь моему объяснению.

– Это что, сон? – спросила я.

– Нет, это не сон, милая, – ответил папа. – Все очень реально. Я говорил тебе, когда ты начала работать на свою мать, что Правосудие будет с тобой, – добавил он, глядя на высокого ковбоя. – Ты призвала его, и он откликнулся.

– Значит, это – не просто сон? – спросила я, потрясенная до глубины души.

– Нет, милая, – сказал папа. – Но это был единственный способ, которым я мог донести до тебя сообщение.

– Итак, ты говоришь о... – начала я, взглянув на высокого худощавого ковбоя со значком техасского рейнджера.

– Да, о нем, – сказал папа.

– Это значит, что ты – мой ангел-хранитель? – спросила я, поворачиваясь к Илаю.

– Я – не ангел, Оливия. Просто обычный человек с необычной работой. Я вдеваю ноги в штаны по одной за раз, как и любой другой мужчина, – сказал Илай.

– Тогда что же это за место? Рай? Я тоже мертва? – скептически спросила я. Все трое тихо рассмеялись.

– Нет, – сказала доктор А. – Но это – место, где можем сосуществовать все мы, по крайней мере, некоторое время. И папа Чарли никогда тебя здесь не найдет.

– А в чем заключается ваша работа? – спросила я доктора А.

– Я здесь для того, чтобы убедиться, что правосудие восторжествовало, – сказала она. – Поскольку, похоже, пятнадцать лет назад в правосудии было отказано.

– Правосудие? Без обид, доктор А, или кто вы там на самом деле, но вы выглядите слишком молодо, чтобы провернуть такое, – сказала я.

– Уверена, ты понимаешь, что внешность может быть обманчива, не так ли? В конце концов, и ты совсем не похожа на человека, способного убить человека с расстояния тысячи метров, не так ли? – ответила доктор А, приподняв брови. – И твоя биологическая мать проделала довольно хорошую работу, обманув тебя, не так ли?

– Я... полагаю, в этом вы правы, – ответила я. – Так вы думаете, за этим стоит она?

– Как ты правильно предположила, она – единственная, кто знает твою личность. Знает о твоем наследстве и знала, где ты будешь находиться. Но ей помогли, – сказала Адресия, теперь уже с планшетом, внезапно появившимся у нее в руке. По какой-то причине меня это совсем не удивило. –Узнаешь этого человека?

Я посмотрела на изображение на ее планшете и сразу узнала мужчину, сидевшего за столом с моей биологической матерью.

– Да, знаю. Его зовут...

–.. . Дуглас Гордон. Нынешний любовник твоей матери, – сказала Адресия, заканчивая мое предложение.

Я снова посмотрела на планшет и поняла, что вижу видео. Двое влюбленных посмеивались, в то время как официант наливал им напитки. Дуглас дал официанту чаевые, и я увидела крошечную искру между его рукой и рукой официанта. Дуглас отдернул руку, а официант извинился.

– Приношу свои извинения, сэр. Помехи здесь иногда бывают невыносимыми, – сказал официант. Он посмотрел на мою мать, положившую свою руку на руку официанта, как бы привлекая его внимание. И снова я заметила между ними крошечную искру, и официант опять извинился. – Я сообщу руководству и оставляю вас двоих ужинать, – сказал официант, прежде чем уйти.

Пока я смотрела, официант выпрямился, а затем, казалось, посмотрел прямо в объектив. Он улыбнулся и подмигнул, и я увидела в его глазах золотые искорки. Адресия и Илай одновременно рассмеялись, оставив меня в замешательстве.

– Что тут смешного? – спросила я.

– Этот официант – наш друг. Его имя Кэмерон Дрейк, и у него есть кое-какие... интересные... способности. Наряду с исключительным остроумием. Скоро мы узнаем весь масштаб происходящего, – сказала Адресия. – Полагаю, нам с Илаем следует на некоторое время оставить вас двоих наедине.

– Подождите. А что насчет руководителя моей группы? – спросила я, когда Адресия повернулась, чтобы выйти из комнаты.

Она обернулась, и я увидела в ее до сих пор безжалостных глазах быструю вспышку понимания.

– Около часа назад Райан Джексон подобран американским кораблем «Айдахо», – сказала Адресия. – Он был тяжело ранен, но все еще жив. Сейчас он – в операционной. К счастью, у нескольких членов экипажа есть его группа крови.

– У него все получится? – с надеждой спросила я.

– Это... вне моей юрисдикции. Но будь уверена, для него делается все что можно, – сказала Адресия. Я чувствовала исходящие от нее волны сочувствия, вселявшие в меня надежду. – Скоро вернемся.

С этими словами они с Илаем вышли из помещения. Я снова повернулась к отцу, и на мгновение опять стала восьмилетней девочкой, а на мои глаза навернулись слезы.

– Папочка, прости, – прорыдала я.

– За что? – спросил папа, обнимая меня. Я ничего не могла с собой поделать, и по моему лицу обильно потекли слезы.

– Я – ужасная дочь. Я должна была быть рядом с тобой, когда ты во мне нуждался, – всхлипнула я. – Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

– Милая, тут нечего прощать, – сказал папа, заключая меня в свои сильные объятия. Я вцепилась в него так крепко, как только могла, и всхлипывала, пока он меня укачивал. – Ты – самая лучшая дочь, какую только может пожелать мужчина.

– Ты расстроен тем, что дядя Билл и тетя Лиза меня удочерили? – спросила я. Прежде чем ответить, папа улыбнулся.

– Нет, вовсе нет. На самом деле, мы говорили о такой возможности, когда вы с Мари были совсем маленькими. Мы пообещали, что если что-либо случится с одной семьей, о другая обязательно придет на помощь. Я очень рад, что они тебя удочерили. Однако меня интересует одно.

– Что?

– Я оставил тебе достаточно, чтобы ты могла делать все что захочешь, когда закончишь школу. Я не хотел, чтобы тебе пришлось выживать, как мне в твоем возрасте. Почему ты пошла в армию? – спросил папа.

– Я хотела добиться успеха самостоятельно. Планировала после службы в армии поступить в колледж, но мне хотелось знать, что смогу сделать это не за деньги. Есть ли в этом смысл? – спросила я.

– На самом деле есть, – ответил папа, и его глаза засияли от гордости. – Это – показатель крутого характера. Если не возражаешь, я бы присвоил себе некоторую долю заслуг в этом, поскольку почти уверен, что у твоей биологической матери его очень мало. Характера, то есть.

Он отступил назад и оглядел меня с ног до головы.

– И должен признать, армия, похоже, хорошо поработала над тобой. – Я усмехнулась. – Какие у тебя планы после окончания тура?

– Думала о том, чтобы поступить в колледж, может быть, стать IT-гуру, как ты, – сказала я.

– Уверен, что у тебя все получится, независимо от того, какую карьеру ты выберешь, – сказал папа.

Его лицо опечалилось, прежде чем он продолжил, как будто он услышал нечто, чего не слышу я.

– Мое время здесь практически истекло. Мне пора возвращаться. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя всем своим сердцем.

– Тебе обязательно уходить, папа? – умоляла я.

– Боюсь, что так, – ответил он. – Но я всегда буду с тобой, здесь, в твоем сердце, – сказал он, кладя руку мне на грудь.

– Увижу ли я тебя когда-нибудь снова? – спросила я, и по моему лицу потекли слезы.

– Уверен, что мы еще увидимся, милая, – с улыбкой сказал он.

– Я люблю тебя, папочка, – воскликнула я, обвивая руками его шею.

– И я тоже люблю тебя, милая, – прошептал он мне на ухо, обнимая меня в ответ. Мы разомкнули объятия, и он вытер слезы с моего лица. – Давай больше никаких слез. Мы еще увидимся. Обещаю. Может быть, на днях Илай сможет организовать еще один визит сюда.

– Мне бы этого хотелось, – сказала я.

Он поцеловал меня в щеку, и я ответила на поцелуй.

– Мне тоже. Обязательно передавай от меня привет, когда в следующий раз увидишь своих родителей, хорошо?

– Передам, – пообещала я.

Я стояла и смотрела, как он, казалось, растворяется у меня на глазах и чувствовала слезы на своей щеке, а затем услышала его в своем сознании.

– Больше никаких слез, помнишь? Я всегда буду с тобой, – произнес папа в моем мозгу. Я улыбнулась этому и вытерла со своего лица слезы. Как ни странно, я чувствовала себя лучше... намного лучше, чем с того ужасного дня почти пятнадцать лет назад, когда впервые узнала, что он умер.

Через несколько минут в комнату вошли Адресия и Илай. К тому времени я уже взяла себя в руки.

– Вижу, твой отец ушел, – сказала Адресия.

– Да, ушел.

– Кажется, сейчас ты в гораздо лучшем расположении духа. Это хорошо. Тебе требовалосьб завершение, – сказала мне Адресия. Я от всего сердца согласилась с ней.

– Итак, каков наш план на данный момент? – спросила я, возвращаясь в режим «профессионального солдата».

– Я собираюсь вернуться на тот остров и разворошить осиное гнездо, – мрачно сказал Илай.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросила я. – Я хорошо обращаюсь с винтовкой.

– Нет, – вмешалась Адресия. – Ты пойдешь со мной. Нам нужно кое-что обсудить, и я должна кое-что показать тебе.

До моего нынешнего назначения я всегда посещала службы со своим подразделением и обращала внимание на капеллана, когда тот говорил о «Высшей силе». Теперь у меня есть довольно уверенная мысль, что все, что со мной сейчас происходит, имеет какое-то отношение к этой «Высшей силе», и я поняла, что это так и есть. Я ничего не могу сказать, чтобы переубедить их, поэтому кивнула в знак согласия.

– Ладно, – сказала я, вставая. – Тогда давай это сделаем.

***

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что она пропала? – закричала Анита, увидев на своем телефоне изображение крупного мужчины.

– Она... пропала, госпожа. Я не могу этого объяснить, – простонал Папа Чарли. – Старшая медсестра принесла завтрак, но ее там не было. Никто не может этого объяснить. Дверь по-прежнему заперта снаружи, а охранники вокруг ее хижины прошлой ночью вообще ничего не видели. Как будто она просто... сгинула.

– НАЙДИ. ЕЕ. СЕЙЧАС ЖЕ! – закричала Анита. – Или следующая команда, которая прибудет на ваш Богом забытый остров, сожжет его и все что на нем находится, дотла. Понимаешь меня?

– Да, госпожа, – испуганно ответил Папа Чарли.

Анита завершила видеозвонок и швырнула телефон на прикроватную тумбочку, прежде чем повернуться к молодому мужчине в своей постели.

– Мне казалось, ты говорил, что эти идиоты хорошо обучены, – выплюнула она.

– Они обучены и экипированы лучшими наемниками, которых только может предложить ЦРУ, – защищаясь, ответил мужчина.

– Очевидно, недостаточно хорошо. Как они могли позволить двадцатитрехлетней девушке вот так просто исчезнуть? Я знаю, что Оливия – хорошо обученный солдат, но даже она не может просто раствориться в воздухе. Нам нужно разобраться с этим как можно скорее. На кону слишком много денег.

– У тебя есть какие-нибудь известия о команде или подводной лодке? – спокойно спросил мужчина, пытаясь ее успокоить.

– Нет. Если кто-нибудь из команды выжил, в чем я сомневаюсь, и если они следуют протоколу, то будут сохранять радиомолчание до тех пор, пока не окажутся достаточно далеко от цели, – сказала Анита.

– Тогда, быть может, нам тоже следует следовать протоколу, – сказал мужчина. – Дай пару дней. Оливия не могла уйти далеко пешком, и люди папы Чарли могут достаточно легко ее выследить.

– Ты не понимаешь. У меня есть... обязательства, – напряженно произнесла Анита сквозь стиснутые зубы.

– Понимаю, Анита. Но еще пара дней ничего не изменит.

– Может, для тебя и нет, – сказала она, – но я ждала этого дня пятнадцать лет. Пятнадцать лет, чтобы наконец получить то, что принадлежит мне по праву. Ты знаешь, каково это – узнать, что твой супруг стоит более ста миллионов долларов, а все, что есть у тебя, – это фотография среднего пальца, в то время как твое отродье получает львиную долю?

– Нет, не могу сказать, что понимаю, – безразлично ответил Дуглас.

– Признаю, что в тот последний год я была не самой лучшей женой для Эндрю, но, черт возьми, хотя бы этого должна была достаться мне. Вместо этого он отдал три четверти ЕЙ. И что она с ними делает? Покупает себе новую спортивную машину или поступает в колледж? Нет. Она вступает в гребаную армию и становится снайпером. Говорит, что хочет сама зарабатывать себе на жизнь. Как это глупо?

– Что ж, ты должна восхититься ее мужеством. – пожал он плечами. – Многие дети ее возраста были бы рады такой халяве. Похоже, у нее хорошая голова на плечах.

– Дело в принципе, – тихо, но с сильным затаенным гневом сказала Анита. – Я хочу получить то, что принадлежит мне. И не позволю какой-то соплячке помешать мне в этом.

– Не забывай, что я тоже в этом заинтересован. В конце концов, это я познакомил тебя с Папой Чарли. И я все устроил. И не забывай, что за мои усилия ты обещала мне долю, – сказал Дуглас.

– Десять процентов. Да, помню, – сказала Анита. – После того как папа Чарли получит десять миллионов долларов для финансирования его глупой революции, у меня останется сорок миллионов. И твоя доля составит четыре миллиона. Остальное достанется Оливии, если, конечно, она выживет.

– И при условии, что ее не продадут, – усмехнулся Дуглас. Анита фыркнула. Она была бы не так рада, если бы увидела мысль, мелькнувшую в голове ее любовника, когда тот размышлял о покупке и сексе с молодой, подтянутой наследницей, а не с этой, по общему признанию, похотливой, но явно пятидесятилетней сучкой.

– В самом деле. Кроме того, я думаю, она у меня в долгу, –шипела Анита, потирая щеки, вспоминая жестокие пощечины, отвешенные ей молодой женщиной в тот день, когда они встретились полтора года назад. Ее мозг работал, пока она растирала щеки. – Нам понадобятся дополнительные козыри на случай, если в ближайшее время она не объявится.

– О чем думаешь? – спросил он.

– О ее приемной семье. Брате Эндрю, его жене и племяннице. Его матери.

– Уверен, что мы найдем способ оказать на них давление, если сочтешь это необходимым, – ответил Дуглас. Анита улыбнулась, но в ее улыбке не было веселья.

– Да, это может стать необходимым. А теперь, прекрати болтать и покажи мне, что ты стоишь этих четырех миллионов, – промурлыкала Анита, взяв его член в свои руки.

***

Взбешенный Папа Чарли обратился к вооруженным людям, стоявшим перед ним в строю. Он окинул взглядом ряды закаленных в боях мужчин, уверенный, что они справятся с заданием. В конце концов, как далеко может зайти в этих джунглях одна молодая американка? Их гордость уязвлена тем, что их пленнице удалось сбежать, но некоторые были слегка обеспокоены тем, что пленница словно исчезла.

– Мы должны найти эту американку! На карту поставлено все. Найдите ее! Но не причиняйте вреда! Если вы это сделаете, я сам убью вас, медленно выпотрошу и скормлю ваши тела червям! Понятно?

– Так точно, СЭР, – хором ответили мужчины, вытянувшись по стойке смирно.

Внезапно небо над ними потемнело: со всех сторон надвинулись огромные грозные тучи. Папа Чарли и мужчины в изумлении посмотрели вверх. Такого они еще не видели. В небе сверкнула молния, как во время крупного сражения, и в близлежащее дерево врезался мощный разряд, осыпав их тлеющими щепками с громовым раскатом, пронзившим их тела.

Их учили сражаться с людьми, и то, что против них, казалось, обратился сам мир, было более чем пугающе. Внезапно налетевший ветер унес с собой окружавшую их тропическую жару, и пот застыл на их телах.

– Смотрите! Вон там, – крикнул один из мужчин, указывая за спину Папе Чарли. Чарли повернулся и увидел крупного мужчину на самой высокой лошади, которую он когда-либо видел. Тот был похож на полуночную тень в зеленовато-зеленом свете, пробивавшемся сквозь клубящиеся над головой облака. Мужчина, одетый как ковбой из американских фильмов, с блестящим значком на груди, слез с лошади и приблизился к ним, его глаза горели огнем.

– Кто ты? – крикнул Папа Чарли, его рука потянулась к оружию. – Что тебе нужно?

– Меня зовут Джастис. Джастис О. Пис. И я здесь, чтобы забрать тебя, Папа Чарли, – сказал высокий мужчина, его голос был кристально чист даже сквозь непрерывные раскаты грома.

Папа Чарли собрался с мыслями и расхохотался.

– Должно быть, ты сошел с ума. Ты – всего один против всей моей армии!

– Одна армия. Один рейнджер, – ответил Джастис, перефразируя цитату, приписываемую его другу и бывшему боссу, капитану техасских рейнджеров Биллу Макдональду. – По мне, так условия равные.

– УБИТЬ ЕГО! – приказал Папа Чарли. Его тело тряслось от ярости, вызванной дерзостью этого ковбоя. Мужчины бросились вперед с автоматами наперевес, ведя беспорядочную стрельбу по фигуре, которая молча смотрела на них с презрением. Все они видели, как пули пробивают одежду мужчины, но тот стоял как ни в чем не бывало.

После того как опустел с щелчком последний магазин, Илай холодно улыбнулся и медленно достал из кобуры армейские несамовзводные револьверы.

– Теперь моя очередь, – сказал он, и начал быстро стрелять. Один за другим солдаты падали на землю замертво. Один выстрел – одна смерть. Некоторые бросали оружие и бежали. Но ни один не добрался до укрытия в джунглях. Илай продолжал стрелять, и Папа Чарли заметил, что патроны у него так и не кончались и не приходилось перезаряжаться. Он смотрел на груды тел, сваленных вокруг него, потрясенный и замерший в страхе. Кто этот человек?

После того, как пал последний солдат, все тела засветились красным, а затем исчезли в клубах едкого дыма, оставив после себя лишь пятна выжженной земли. Папу Чарли затрясло, когда он наконец вытащил из кобуры полуавтоматический пистолет.

– На твоем месте я бы этого не делал, – прорычал Илай, подходя к Чарли и целясь из пистолетов в лицо здоровяку. – А ну-ка брось это стреляющее железо. Я тебя забираю.

Папа Чарли понял, что дело уже проиграно. Дрожащий и испуганный, он бросил пистолет на землю и упал на колени, когда приблизился Илай.

– Пожалуйста. Не убивай меня. Я сделаю все, что тебе надо, – взмолился он дрожащим голосом.

– Я здесь не для того, чтобы убить тебя, – сказал Илай. – Я здесь, чтобы тебя забрать.

Он громко свистнул, и к нему рысцой направился черный конь.

– Как ты...? – начал Чарли.

– Разве ты не слышал? Нельзя убить тех, кто уже мертв, – прошипел Илай. – Но моя жена разозлится, когда увидит, что твои парни сделали с моей рубашкой.

– Куда они все подевались? – спросил Чарли, оглядывая свой теперь уже опустевший лагерь.

– Твои парни отправились к своему вечному предназначению, – сказал Илай, снимая со своего седла веревку. – Итак, ты будешь сотрудничать, или мне придется тебя связать?

– Я буду... сотрудничать, – сдавленно сказал Чарли.

– Хорошо, – ответил Илай, набрасывая лассо на мужчину. Увидев в кармане рубашки Чарли телефон, он понял, что Адрестия захочет его иметь, и, схватив телефон, сунул в карман своих брюк. Взяв в руки один конец веревки, Илай вскочил на спину лошади и натянул лассо. – Поехали.

***

Когда головокружение и тошнота прошли, я оглядела комнату и увидела открытые книги и свитки, а также компьютер с тремя большими мониторами на столе, заваленном бумагами. Адрестия протянула мне чашку ароматного чая.

– Он поможет с тошнотой, – сказала она.

Я взяла горячую чашку и сделала пробный глоток.

– Очень вкусно. Спасибо, – сказала я. – Кажется, помогает.

– Рада слышать. Он – моя особая смесь. Переход между измерениями может быть довольно... нервирующим, – ответила Адресия.

– Где мы? – спросила я, оглядывая захламленный офис.

– В моем домашнем кабинете, – ответила она.

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел хорошо сложенный мужчина во фраке и фетровой шляпе. Он поцеловал ее в губы, и я почувствовала, как любовь между ним заполняет комнату.

– Кто это? – спросил мужчина, когда они прервали поцелуй.

– Это – Оливия Коулман, – сказала Адресия. – Оливия, это – мой муж Макс.

– Приятно познакомиться, Оливия, – тепло улыбнулся Макс, протягивая руку.

– Мне тоже приятно с вами познакомиться, Макс, – ответила я. Он опять повернулся к Адресии.

– Я ухожу... нужно успеть на рейс в Балтимор, – сказал он ей.

– Не хочешь ли, чтобы я...?

– Нет, спасибо. Если ты не возражаешь, сделаю это старомодным способом, – сказал он ей. – Но дам тебе знать, если мне понадобится быстрый выход.

– Ладно, – сказала Адресия. – Иди и возьми их, тигр, – добавила она, поцеловав его и улыбнувшись.

– Обязательно, – сказал он. – Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Дай знать, когда доберешься.

– Обязательно. Хорошего дня обеим, – сказал он, прежде чем выйти из комнаты.

Адресия вздохнула, глядя на место, где только что был ее муж, затем снова повернулась ко мне.

– Итак, Оливия. Как складываются отношения с твоей биологической матерью? – спросила она.

– Не знаю, – сказала я, пожимая плечами. – Думаю, нормально.

– Кого ты пытаешься убедить? Меня или себя? – с понимающей улыбкой спросила Адресия. Я усмехнулась. – А серьезно. Как обстоят дела между вами?

– Честно говоря, я и впрямь не знаю. Меня часто не бывает дома, так что, я вижусь с ней не так часто, как хотелось бы. А когда все же вижусь, мне приходится быть очень осторожной, называя ее либо Анитой, либо «мисс» в присутствии других людей. Все не совсем так, как я себе представляла, – грустно сказала я.

– О чем же вы ведете разговор? – спросила Адресия.

– На самом деле, говорим мы не так уж много. Иногда – о делах, но не очень часто. Несколько раз она пыталась свести меня с парнями, но ничего хорошего из этого не вышло. Они – не в моем вкусе и обычно сбегают, когда узнают, чем я занимаюсь.

– Да, могу себе представить, как парней, работающих в офисе, может напугать сильная, опытная женщина-снайпер с боевым значком пехотинца и парой значков парашютиста, – рассмеялась Адрестия.

– Особенно когда я им напоминаю, что могу отстрелить яйца с дистанции восемьсот метров, – пошутила я, заставив Адресию рассмеяться в ответ.

– Ты мне нравишься, Оливия Коулман, – сказала Адресия, успокоившись. – В некотором смысле ты немного напоминаешь мне меня. А что насчет твоей личной жизни, если не возражаешь против вопроса?

– Не возражаю. На самом деле ничего особенного. У меня не было никого, кто бы меня по-настоящему привлекал. Понимаешь, о чем я? Во-первых, я всегда в разъездах, так что у меня просто нет времени на развитие отношений. Есть один парень, с которым бы я хотела познакомиться поближе, но мы иногда работаем вместе, так что, из этого ничего не выйдет.

– Думаю, понимаю, – сказала Адресия с понимающей улыбкой. – О чем еще ты разговариваешь со своей биологической матерью?

– Немного поговорили о моем наследстве. Она не может себе представить, что я смогла дотянуть од сегодня, не покупая всякие дорогие игрушки и одежду. И уж точно не понимает, почему я пошла в армию. Я пыталась дать объяснения, но, по-моему, они просто влетают в одно ухо и вылетают из другого.

– Она когда-нибудь просила у тебя денег? – спросила Адресия.

– Пару раз. У нее есть дом в Джорджтауне, и она ездит на шикарном «БМВ». А еще – одежда и всяческие аксессуары. Она говорит, что должна поддерживать приличный внешний вид. Честно говоря, я не знаю, как она справляется с этим на свою федеральную зарплату.

Я подумала о том, что только что сказала, и мое беспокойство по отношению к матери возросло еще больше.

– И сколько ты ей дала? – продолжила допытываться Адресия.

– Один раз – две тысячи долларов. Она сказала, что они нужны ей для какой-то работы по дому. В другой – полторы тысячи. Сказала, что для ремонта машины. У меня деньги были, и я дала ей. Она обещала вернуть их мне, но я сказала, чтобы она об этом не беспокоилась.

– Ага, – задумчиво ответила Адресия. – А она никогда не говорила, что должна была получить часть наследства твоего отца?

– Да, упоминала об этом пару раз, – ответила я, безуспешно пытаясь скрыть раздражение и медленно нарастающую неловкость в своем голосе. – Но я ей напомнила, что как раз ее собственные действия заставили отца вычеркнуть ее из своего завещания.

– И как она это восприняла? – настойчиво спросила Адресия.

– Не очень хорошо, но не могла этого отрицать. – И тут словно что-то обрушилось на меня, как тонна кирпичей. – Знаешь, каждый раз, когда отправляемся на операцию, нам приходится подписывать завещание. Просто на случай, если что-либо случится. Уже несколько раз она предлагала мне включить в завещание ее.

Я вспомнила последний раз, тот, что касался именно этой операции.

– Очень настойчиво предлагала, – кисло закончил я.

– И что?

– Я отказалась. Разделила все между своей семьей, – выпалила я в ответ.

Я злилась не на Адресию, а была ужасно зла на себя за то, что отбросила все подозрения только потому, что она – моя биологическая маь.

– Это ее разозлило, но я подумала, что если бы папа хотел, чтобы у нее были хоть какие-то деньги, он бы отдал часть ей.

– Интересно, – задумчиво произнесла Адресия.

Я видела, что ее мозг работает, как и мой. Как будто мы вместе преодолеваем один и тот же порог. Она посмотрела на меня, ее брови изогнулись дугой.

– Ты хочешь задать вопрос, – заявила она.

– Да. Кто ты на самом деле? Как тебе удается все это делать? – спросила я.

– Полагаю, ты имеешь право знать, – сказала Адресия. – Позволь мне показать…

С этими словами она положила руки мне на виски. В моем сознании внезапно возникли дикие образы – высокая женщина с завязанными глазами в длинной тоге с чешуей и обоюдоострым мечом. Я узнала в ней Адрестию.

Под ее обутыми в сандалии ногами были змеи. Она возвышалась над огромной равниной, где негде спрятаться. Ее окружали легионы людей, стоя на коленях, половина из них взывала к справедливости, другая молила о пощаде.

На заднем плане летали крылатые существа, и я увидела высокую гору, вершина которой вздымалась на головокружительную высоту и была покрыта облаками. По небу проносились молнии, и их разряды, казалось, сотрясали весь мир. Когда она убрала руки, изображения исчезли, и я в шоке уставилась на ее лицо.

– За долгие годы в разных культурах меня называли по-разному, – просто сказала Адресия. – Древние греки считали меня богиней карающей справедливости. Меня также называли Немезидой и Тиром. За эти годы я судила многих людей, подобных твоей родной матери. Только один избежал моего правосудия, и то совершенно случайно.

– И кто же? – спросила я.

– Его звали Баалак. Когда-то мы были довольно... близки. Однако о нем тебе не стоит беспокоиться.

– Никогда раньше не слышала этого имени. И что он сделал? – услышала я свой вопрос.

– Хотел подчинить всю планету своей больной извращенной воле, – тяжело произнесла Адресия. – И ему это почти удалось.

– А где он сейчас? – спросила я.

– Где-то, где очень... тепло, – печально ответила Адресия.

Всего на мгновение ее внешний вид стал столь же старым, какой она показала себя. Как раз в этот момент звякнул ее компьютер. Адресия обошла стол и посмотрела, что там пришло. Удовлетворенно кивнула, и тьма внутри нее отступила вместе с мыслями.

– Звонит Кэмерон Дрейк. Давай посмотрим, что он скажет.

Большой монитор на ее стене ожил, и я обнаружила, что смотрю на «официанта» из видео, что мы просматривали ранее, хотя сейчас он был одет довольно непринужденно. Адресия устроилась в своем кресле и обратилась к мужчине.

– Привет, Кэмерон, – сказала она. – Как поживают Джинджер и дети?

– Все замечательно, спасибо, что спросила, – охотно ответил Кэмерон.

– Так, это Оливия? – спросил он, с любопытством глядя на меня. Мне было трудно смотреть ему прямо в лицо, так как золотые искорки в его глазах заставляли меня чувствовать себя... неловко. Не знаю, был ли это какой-то глубокий человеческий инстинкт или моя армейская подготовка... все, чего не понимаешь, потенциально очень опасно.

– Да, это она. Оливия, это – Кэмерон Дрейк.

– Привет, Оливия, – сказал Кэмерон. – Очень рад познакомиться.

– Я тоже рада знакомству, – осторожно ответила я.

– Я отправил тебе полные файлы на обе цели, – сказал Кэмерон Адрестии. – В закладки добавил несколько воспоминаний, которые, как мне кажется, будут тебе полезны. Если уж на то пошло, Адрестия, я считаю, что эти двое достойны твоих... особых талантов, если понимаешь, о чем я.

– Я тоже так думаю, Кэмерон. Спасибо тебе. Это сэкономит мне кучу времени. Сколько времени охватывают файлы?

– Всю их жизнь, – сказал Кэмерон. – Воспоминания, мысли, называй как хочешь. Всё. И многое из этого не очень-то красиво. У этой женщины более тринадцати лет связи с различными федеральными агентствами, и есть еще несколько старых обвинений, которые так и не были предъявлены. – Он сделал паузу. – Соблазнение, подрывная деятельность и развращение руководителей различных федеральных агентств, – мрачно добавил он. – Похоже, она использовала свои... физические данные... чтобы добиться того места, где сейчас находится, если понимаешь, о чем я.

– Понимаю, – сказала Адресия. – Еще раз спасибо, Кэмерон.

– Пожалуйста, Адресия. Дай знать, если понадобится что-нибудь еще.

– Обязательно, но думаю, и этого достаточно, – ответила Адресия.

Они заокнчили общение, и я наблюдала, как Адресия что-то делает на своем компьютере. Она нахмурилась, затем повернулась ко мне.

– Оливия, взгляни-ка на это, – сказала она.

Я обошла вокруг и посмотрела на ее монитор, но не поняла, что именно я вижу.

– Что это? – спросила я.

– Это – воспоминания, датированные двумя неделями до отъезда твоей команды. – Адрестия запустила видео, и я увидела, как моя биологическая мать сидит на коленях у Дугласа. Я едва справилась с тем, чтобы меня не вырвало всем, что было в моем желудке. Представляю, что даже чай Адрестии не смог бы в этом помочь.

Они оба были обнажены и занимались сексом, но я не нашла в этом ничего даже отдаленно эротичного. Она была не в самой лучшей форме и начинала увядать. Дуглас – моложе, но выглядит так, словно не поднимал ничего тяжелее бокала для коктейля, и его худощавая бледная фигура вызывала у меня отвращение.

– Ну, что, еотик, все подготовил? – спросила Анита.

– Да. Все готово, – ответил Дуглас. – Папа Чарли согласился на твое любезное предложение, и корабль ВМС США «Айдахо» готов высадить команду. Как только Оливия согласится заплатить выкуп, я заблокирую ее аккаунт и произведу транзакцию в электронном виде. Ничто не будет связано с тоюой.

– Хороший мальчик, – проворковала пожилая женщина. – А Чарли знает, что Оливии нельзя причинить вреда?

– Да, он обещал. Как минимум, до тех пор, пока не убедимся, что средства переведены. После этого он волен делать с ней все что пожелает.

–Отлично. А остальные члены команды? – спросила она, ерзая у него на коленях.

– Сопутствующий ущерб. Всякое случается, верно? – усмехнулся Дуглас.

– Да, случается. Особенно в нашем бизнесе. Конечно, мы будем отрицать их существование.

– Естественно, – согласился Дуглас. – Снаружи – суровый, жестокий мир, и каждый день плохо кончает разное количество наемников. – Он покачал головой. – Я все же не понимаю, почему ты просто не хочешь, чтобы я организовал ее убийство или передал кому-то, кто заинтересован лишь в том, чтобы ее убрали. Ты наверняка знаешь кого-нибудь, кто может подделать ее завещание с электронными документами и оставить тебе все наследство.

Она покачала головой, а затем заерзала у него на коленях, и мой живот снова скрутило.

– Нет. Ее приемный отец и адвокат не лишены довольно влиятельных связей, и они наверняка поднимут шумиху из-за того, что Оливия оставила миллионы своему боссу. Это может пролить свет кое на что, что лучше скрывать. Например, на мою настоящую личность и внеклассные занятия, которые я использую для увеличения своего пенсионного фонда. В конце концов, на одну только государственную пенсию не уйдешь, живя в роскоши.

Он пожал плечами и кивнул, соглашаясь с ее логикой, но его глаза были устремлены на ее колышущиеся груди, и он казался почти загипнотизированным этими обвисшими маятниками.

– А теперь дай мне еще своего члена, ты, великолепный мужчина, – страстным голосом прошептала моя биологическая мать.

– Выключи, – прошипела я, и мой желудок дико скрутило. – ВЫКЛЮЧИ! СЕЙЧАС ЖЕ!

Адресия остановила видео и посмотрела на меня, ничего не говоря. Я не могла поверить, что женщина, родившая меня, женщина, на которую я теперь работаю, решила предать меня таким образом. И это после того, как я предупреждала ее не делать этого.

Насколько я могла судить, она больше – не моя биологическая мать, и в этот момент мне хотелось убить эту суку голыми руками, а не всадить в нее двухсотдвадцатиграммовую пулю из одного из моих заказных патронов.

Мужчины, сражавшиеся рядом со мной, мои товарищи по команде, были для нее просто «сопутствующим ущербом»? Она готова предать воинов своей страны ради каких-то цифр на личном счете? Она готова оставить Райана изрешеченным пулями трупом на другом конце света РАДИ ДЕНЕГ? Я КИПЕЛА ОТ ЗЛОСТИ.

Как раз в этот момент компьютер Адресии снова звякнул. Мы посмотрели и увидели, что на ее экране появилось сообщение:

Папа Чарли од стражей, в тюрьме Хард-Рок. Есть телефон. Скоро буду там.

Встретимся в галерее, – написала Адресия в ответ, прежде чем заговорить.

– Что бы ты хотела сделать со своей биологической матерью? – спросила она.

– Хочу пригвоздить ее мягкую, скользкую задницу к стене, – прорычала я.

В ответ на это Адресия широко улыбнулась.

– Отлично! Думаю, мы сможем это устроить, – сказала она. – Идем со мной. Полагаю, тебе стоит кое-что увидеть.

– Что? – спросила я.

– Будущую резиденцию твоей матери, – ответила Адресия, сверкнув глазами.

С каждым мгновением она выглядела все менее человечной и все более могущественной. Воспоминания, которые она мне показала, прояснились, и я нутром поняла, почему некоторые из фигур, которые я видела в своем воображении, молили о пощаде.

Она встала и посмотрела на меня.

– Готова? – спросила она.

– Конечно, – ответила я, вставая.

Я вышел за ней из кабинета и спустилась по лестнице. Мы добрались до первого этажа ее готического особняка, и я проследовала за ней в большую комнату, отделанную деревянными панелями. Мы пересекли ее и подошли к высоким двустворчатым дверям.

– Прежде чем войдем внутрь, я должна тебя предупредить. Не прикасайся ни к одному из портретов, которые увидишь. Ни при каких обстоятельствах. Некоторые из них очень старые, и прикосновение к ним может иметь... вечные... последствия. Поняла? –с полной серьезностью спросила Адресия.

– Не совсем, но сделаю, как ты говоришь, – сказала я, борясь с желанием сцепить руки за спиной, как нервный детсадовец на экскурсии в музей стекла.

– Достаточно, – сказала Адресия, проводя картой-ключом по считывающему устройству. Я услышала щелчок замка, и двойные двери открылись сами по себе. Когда мы вошли внутрь, зажегся свет.

Первое, что я увидела, – это Илая, стоящего посреди коридора. Он серьезно кивнул мне, затем обратился к Адресии:

– Прости, что немного опоздал. Мне требовалось сменить рубашку. Эту я снял с Папы Чарли, – сказал он, протягивая Адресии телефон.

– Спасибо, – сказала она, беря трубку.

Мы вошли внутрь, и я увидела ряды портретов на стенах, простиравшихся почти до самого горизонта. Многие из них выглядели очень старыми.

На них были изображены люди из самых разных слоев общества, и все они находились в той или иной форме тяжелого положения. На одном портрете изображена кричащая женщина, падающая в открытую пасть гигантской акулы. На другом – три женщины, прикованные цепями к скале, с которой открывается вид на огромное пространство воды, кипящей от шторма.

– Что это? – спросила я.

– Моя галерея, – строго сказала Адресия. – Люди, которых я судила на протяжении многих лет.

– Все они мертвы? – спросила я.

– У многих физические тела уже давно перестали функционировать. Но их сущность, или дух, осталась заключенной здесь, в этих портретах, на все времена. Или до тех пор, пока их портреты не исчезнут с концом самого времени. А до тех пор они будут переживать последние моменты своей жизни снова, и снова, и снова, – сказала Адресия.

Вздрогнув, я огляделась по сторонам и пошла по коридору, пока не подошла к пустому месту, где висела табличка: «Зарезервировано для Анны Коулман/Аниты Коулз». Я растерянно посмотрела на Адрестию.

– Да, Оливия. Это место уже зарезервировано для твоей биологической матери, – сказала Адресия, пристально вглядываясь в мое лицо, словно я прохожу какое-то испытание.

– И здесь она будет находиться до конца своих дней? – спросила я.

– Да, – ответила Адресия, и в ее голосе прозвучала нотка грусти.

Я оглядела другие портреты, расставленные вокруг места, отведенного для нее, и кивнула.

– По крайней мере, ее будут окружать такие же как она, – холодно констатировала я.

– Действительно, – согласилась Адресия, взглянув на Илая. – Давай вернемся в мой кабинет.

Мы покинули странную галерею и вернулись в кабинет Адресии, где она заварила еще один чайник.

– Не возражаешь, если я... покурю? – спросил Илай. Хотя сама я и не курю, но уже достаточно общалась с курильщиками, чтобы запах меня не слишком беспокоил.

– Нет, все в порядке, – сказала я, качая головой.

Он взял одну сигарету в рот, затем предложил другую мне. Я снова покачала головой.

– Нет, спасибо, я не курю, – сказала я.

– Все в порядке. Это моя собственная особая смесь. На основе чая Адресии. Одна не повредит, – настаивал он.

Я посмотрела на пачку с надписью «Дж. О. П. », потом подумала: «Какого черта? », взяла одну и наблюдала, как Илай чиркнул спичкой о свои джинсы. Он удерживал ее, пока я прикуривала, и я была удивлена, что не поперхнулась. Еще больше меня удивило то, что она пахла не так, как любая из тех, с которыми я когда-либо сталкивалась. Адрестия дала мне еще чашку чая, и после нескольких глотков я почувствовал себя вполне отдохнувшей.

– Теперь тебе лучше? – спросила Адресия после нескольких минут молчания.

– Да, гораздо лучше. Спасибо, – сказала я. – Кстати, не могла бы ты узнать, как дела у Райана?

– Конечно, – сказала Адресия.

Она достала свой планшет и несколько мгновений смотрела на него, прежде чем ответить.

– Он перенес операцию и восстанавливается. Насколько могу судить, медики, похоже, думают, что он выкарабкается. Однако он потерял много крови, и ему предстоит пройти курс реабилитации. Возможно, в будущем он будет или не будет готов полевой работе. Этого я сказать не могу.

– Слава Богу, – с облегчением простонала я. – Можно ли передать ему сообщение?

– Это может потребовать некоторой работы, но я думаю, что смогу с этим справиться, – тихо сказала Адресия. – Ты уже знаешь, что хочешь сказать?

– Да, – сказала я ей, хватая пустой лист бумаги. Адресия протянула мне ручку, и я написала сообщение, прежде чем отдать ей.

– Оно закодировано, – сказала я, увидев растерянное выражение ее лица. – Райан все поймет, и будет знать, что оно от меня.

– Хорошо, – сказала Адресия. – Я так понимаю, в полевых условиях ваши команды пользуются спутниковыми телефонами?

– Да.

– Дай мне несколько минут, и я отправлю его.

Я наблюдала за ее работой, потягивая чай и выкуривая сигарету, которую дал мне Илай. Это сочетание не просто расслабляло – я чувствовала себя... бодрой. А также немного лицемерной, поскольку всегда была категорически против курения. Почувствовав на себе пристальный взгляд Илая, я повернулась к нему.

– Ты говорил, что сражался на Гражданской войне, – сказала я. Он кивнул, и я продолжила. – В каком подразделении ты служил?

– Восьмой кавалерийский полк Индианы, – сказал он. – Изначально это был тридцать девятый пехотный полк, но его переименовали. Я служил в этом полку с самого начала, с 1861 года. Получил ранение в битве при Браунс-Милл в 1864 году. Вот сюда, – добавил он, указав на центр груди.

– Ты был женат? – спросила я.

– Да, с двумя маленькими мальчиками, – сказал он.

– Должно быть, твоей жене было тяжело, – сказала я.

– Было. Но вся семья помогала. Она справилась, а потом вернулась домой, чтобы быть со мной на рубеже веков.

– Вы все еще вместе? – потрясенно спросила я.

– Да, – кивнув, ответил Илай. Иначе мы не можем.

– Должно быть, ты действительно ее любил, – вздохнула я.

– Все еще люблю. И всегда буду, – сказал Илай просто, но с абсолютной уверенностью.

– Этот значок. Он настоящий? – спросила я, глядя на значок техасского рейнджера у него на груди.

– Конечно, настоящий. Получил его от самого капитана Билла Макдональда, – гордо ответил Илай.

– Кого? – спросила я, никогда раньше не слышав этого имени

– Тебе бы на самом деле стоило подтянуть историю, Оливия, – сказал Илай с язвительной улыбкой. – Он был одним из величайших капитанов рейнджеров всех времен. Говорил, что никто не сможет противостоять тому, кто прав и продолжает наступать.

– Похоже, он был интересным мужчиной.

– Да, интересным и даже больше, – с задумчивым видом сказал Илай. – Я ездил с ним верхами пять лет.

– Что с ним случилось? – спросила я.

– Подхватил пневмонию и умер в 1918 году, – ответил Илай.

– Думаю, он бы мне понравился, – сказала я.

– И я уверен, что ты бы ему тоже понравилась. Может быть, когда-нибудь, если ты будешь в Куане, штат Техас, то сможешь заглянуть к нему и засвидетельствовать свое почтение. Поздороваться или что-нибудь в этом роде. Думаю, ему бы это понравилось, – сказал Илай.

– Так и сделаю, – сказала я. – Итак, ты работал с Адресией с тех пор как был застрелен, – задумчиво произнесла я после нескольких мгновений раздумий. Что можно сказать человеку, который сражался и погиб на Гражданской войне и пять лет прослужил в Техасских рейнджерах?

– Да, – ответил он.

Наша дискуссия была прервана звонком телефона Чарли.

– Так-так, – сказала Адресия, глядя на входящий вызов. – Твоя мать хочет поговорить с Папой Чарли. Давай посмотрим, чего ей надо.

– Почему бы тебе не передать телефон мне? – спросила я. Адресия на мгновение задумалась, затем с понимающей улыбкой протянула телефон мне. Я ответила на вызов, а затем включила громкую связь. Увидев на экране ее лицо, я закрыла камеру большим пальцем, чтобы та ничего не передавала – пока что.

– Как у тебя дела, Чарли? – спросила Анита. – Уже нашел эту маленькую сучку? Говори, черт побери! Я знаю, что ты там! – Я приняла решение и убрала большой палец с камеры, чтобы она могла меня видеть.

– Здесь я, дорогая мама, – спокойно ответила я, когда ее лицо стало ярко-красным. Ее рот несколько раз открылся и закрылся, как у рыбы, вытащенной из воды. – Моя команда мертва, но я все еще жива. Большое тебе спасибо. А как дела у тебя? – спросила я саркастическим тоном.

– Э-э, Оливия! Слава Богу, ты жива. Я так волновалась, когда ни от кого не было вестей, – заикаясь, произнесла пожилая женщина.

– Угу, – ответила я. – А скажи мне, дорогая мама, откуда у тебя этот номер? И почему ты звонишь человеку, который разыскивается несколькими странами за терроризм, наркотики, торговлю людьми и подстрекательскую деятельность?

– Я... Я не понимаю, о чем ты, Оливия. Ты, должно быть, ошибаешься. Ты ведь знаешь, что мы отслеживаем телефоны людей по всему миру. Я рискнула, вот и все. Я так волновалась и была в отчаянии. Не имела ни от кого никаких известий...

– Заткнись, мама! Хватит нести чушь. Я знаю, что ты задумала! Ты – единственная, кто знал о нашей деятельности и моем наследстве. Ты охотилась за деньгами, которые оставил мне отец, с того самого первого дня, как я начала работать на тебя.

Я увидела, как изменилось выражение ее лица, когда она сбросила маску «обеспокоенной матери». Потом я увидела, как она посмотрела на что-то за кадром, и поняла, что она пытается определить местоположение телефона Папы Чарли. Я решила быстро изложить свою точку зрения и завершить разговор до того, как она успеет засечь устройство в моей руке.

– Знай, сука. Из-за твоей измены мои товарищи по команде мертвы. И я иду... ЗА ТОБОЙ!

С этими словами я закончила разговор, но не раньше, чем увидела на ее лице выражение абсолютного ужаса.

***

– Ты засек этот телефон? – спросила Дугласа, сидевшего за маленьким столиком напротив ее рабочего стола с ноутбуком, дрожащая Анита. Последнее замечание Оливии подорвало ее уверенность в себе, и она почувствовала настоятельную необходимость действовать, чем скорее, тем лучше.

– Нет, не успел, – ответил он, качая головой. – Кстати, у меня есть несколько снимков со спутника над целевым островом, которые могут тебя заинтересовать.

– Покажи, – приказала она.

Дуглас вывел фотографии на свой ноутбук и показал ей, когда она встала за ним. На первом снимке были видны тепловые сигнатуры папы Чарли и его войск, собравшихся вместе. На втором весь остров был покрыт непроницаемым облачным покровом, обильно усеянным вспышками молний, а на третьем не было ни облаков, ни тепловых сигнатур людей.

– Что, черт возьми, случилось? Куда все они подевались? – спросила Анита, удивленная и сбитая с толку.

– Не знаю, – ответил Дуглас. – Между первым и последним снимками – всего несколько минут.

– Если их нет на острове, то где же они, черт возьми? – спросила Анита. – Они не могли просто... раствориться в воздухе.

– Твои догадки не хуже моих, – ответил он, еще сильнее разозлив Аниту.

– Черт побери, Дуглас! Это превращается в настоящую бурю дерьма. Тебе нужно взять это под контроль. СЕЙЧАС ЖЕ! – закричала она.

Дуглас смотрел на нее, ничего не отвечая. Ему было ясно, что она теряет контроль над собой, возможно, даже опасно. Возможно, – подумал он, – настало время освободиться от ее влияния. Он обдумал свои слова, прежде чем заговорить.

– Я сделаю все что смогу, – тихо сказал он, прежде чем закрыть ноутбук.

– Сделай это БЫСТРО. Слышишь? – пронзительно прокричала она, когда он выходил из кабинета.

***

Коммандер Джон Армстронг, командир быстроходной атомной подводной лодки «USS Idaho» (SSN 799), стоял в рубке управления лодкой и наблюдал за работой своей команды, когда к нему подошел старшина Спарк, дежурный старшина связи.

– Да, Спарки, в чем дело? – спросил Джон.

– Зашифрованное сообщение для нашего гостя, капитан, – сказал Спарки, протягивая Джону сложенный лист бумаги.

– Спасибо, Спарки. Дальше я сам разберусь, – тихо сказал Джон. – Можешь идти.

– Есть, сэр, – откозырял Спарк перед уходом.

У Джона возникло искушение развернуть бумагу и прочитать послание, но он знал, что это неправильно. Кроме того, – подумал он, – он, вероятно, все равно ничего не сможет извлечь из зашифрованного сообщения. Он покинул рубку и направился в медотсек лодки.

– Как наш пациент, док? – спросил Джон старшего медика, добравшись до крошечного медицинского пункта. На подводных лодках обычно не бывает врачей, и «USS Idaho» в этом отношении ничем не отличалась. Однако, будучи лодкой специального назначения, она имела в своем составе главного старшину Терри Хэммонда, опытного специалиста, обученного современным медицинским процедурам, включая экстренную хирургию.

– Сейчас он отдыхает, капитан, – сказал Терри. – Но нам нужно как можно скорее доставить его в медицинское учреждение. Его должен осмотреть настоящий врач. И ему требуется реабилитация. Эти раны сильно его вымотали. К счастью, не задето ничего критического, и у экипажа оказалось достаточно донорской крови, чтобы он смог выкарабкаться.

– Думаешь, доберется до Кингс-Бей? – спросил Джон, имея в виду базу подводных лодок в Джорджии. Учитывая мнение шефа, ему не придется вызывать медицинскую эвакуацию посреди океана.

Ближайшей базой подводных лодок с медицинскими учреждениями мирового класса был Гибралтар, но за гаванью следят репортеры и группы по борьбе с ядерным оружием, и постоянный приказ предписывал избегать ее при спецоперациях, если только не в случае чрезвычайной ситуации. Хотя Кингс-Бей находится далеко, он – ближайшая американская база, где постоянно заходят и выходят лодки, а все удобства, включая медицинские, непревзойденны.

– Думаю, да, – сказал Терри. – Он – боец, и он сильный.

– У меня для него есть кое-что. Он очнулся? – спросил Джон.

– Хотите верьте, хотите нет, но в сознании. Только не утомляй его.

– Спасибо, док, – сказал Джон, оставив Терри заниматься своей работой, а сам направился в крошечный отсек, где лежал Райан, подключенный к капельнице и мониторам. Райан поднял голову, когда Джон вошел.

– Привет, капитан, – простонал Райан.

– И тебе привет, – ответил Джон. – Как себя чувствуешь?

– Так, словно мне отстрелили задницу, – проворчал Райан. Джон усмехнулся. – А что случилось?

– У меня для тебя есть кое-что, – ответил Джон, протягивая сложенное послание Райану. – Только что пришло.

– Ты смотрел? – спросил Райан, открывая послание.

– Нет, – честно ответил Джон. – Наверное, для меня это все равно ничего не значит.

Райан прочитал зашифрованное сообщение, и его эмоции варьировались от облегчения до гнева и ярости. Облегчение от того, что Оливия жива, гнев от известия о том, что остальная часть его команды мертва, и ярость от того факта, что их предала женщина, на которую все они работали.

– Ну? – спросил Джон, слегка встревожившись, когда Райан поднял на него взгляд с лицом мрачнее тучи.

– Нам нужно возвращаться, как можно скорее, – ответил Райан, превозмогая боль.

– Я так понимаю, нам необходимо соблюдать радиомолчание? – спросил Джон.

– Безусловно, – фыркнул Райан. – И, капитан?

– Да?

– Меня здесь никогда не было. Понятно?

– Да. Понятно, – ответил Джон, кивнув. Ему не впервой было иметь дело с тайными операторами на своем корабле, и он понимал необходимость обеспечения оперативной безопасности.

Джон нажал клавишу коммуникатора.

– Конн, это капитан. Возвращаемся домой. Полный вперед, сто процентов мощности. Не жалей нейтронов.

Чей-то голос четко повторил:

– Полный вперед, мощность сто процентов. Конн, принял.

Джон снова повернулся к Райану.

– Выздоравливай. Делай все, как говорит Док. Он знает свое дело.

– Обязательно. Я обязан ему жизнью, – ответил Райан.

После ухода Джона Райан обдумал сто способов покончить с существованием Аниты Коулз – все они предполагали разную степень боли. Он и раньше терял людей на операциях, но никогда в результате преднамеренного предательства со стороны «начальства».

И потом – Оливия. За последние восемнадцать месяцев он несколько раз работал с ней в тесном контакте, и у него сложились хорошие отношения с армейским снайпером. Они были ближе, чем обычные друзья, но не любовники. Хотя он не раз фантазировал о том, чтобы переспать с этой женщиной.

Он и не думал, что ему нравятся сильные, уверенные в себе женщины, а Оливия определенно была именно такой. Сильной, опытной и уверенной в себе. К тому же, она – красивая и обычно хорошо это скрывает. Но когда им поручили работать под прикрытием на вечеринке в Брюсселе, которая сама по себе была прикрытием для встречи дюжины боссов картелей по борьбе с торговлей людьми...

Когда она дефилировала в платье, вероятно, стоившем больше, чем его годовая зарплата, и в котором было столько же ткани, сколько в наволочке... маленькой наволочке... Ему стало жарко при этом воспоминании. Он рассмеялся, чтобы скрыть свою реакцию, и видел, что это слегка раздосадовало ее.

А когда они танцевали, он ощущал скрытую сексуальность, которая – если он не будет осторожен – могла легко его захлестнуть. С тех пор эти три минуты его жизни доминировали в его фантазиях. Возможно, когда все это закончится... Он улыбнулся, счастлив узнать, что она жива, и погрузился в сон.