То, конечно, это мы. Часть 5/5

Глава 12: Мо

Айла Гилстрап

Кайла отвезли к начальнику военной полиции. Это недалеко, поэтому Мо, Гил и я пошли к нему пешком. Мы видели, как Кайла подели к черному входу, а потом он исчез внутри.

Мы вошли в зал, и Мо подошла к высокому письменному столу, над которым едва возвышалась.

– Наверное, будет лучше, если говорить буду я, Мо, – сказала я, догоняя ее.

Она улыбнулась.

– Да, наверное.

– Привет. Я – Айла Гилстрап. Моего зятя только что привезли для оформления. Мы бы хотели, чтобы кто-нибудь рассказал нам о том, как все происходит, как нам найти ему адвоката и т. д.

Худощавый парень, работавший за столом, хотел бы лучше иметь дело с Мо, но был очень рад иметь дело и со мной. И вот что получилось.

– Оформление может занять некоторое время, мэм, но если вы подождете, я попрошу кого-нибудь прийти и помочь вам, когда мы узнаем, что случилось. Как его зовут?

– Кайл Франклин, он – гражданский, – сказала я. – Мы подождем здесь.

Когда я села, зажужжал мой телефон: Эмили Симмс.

– Привет, Эм, – сказала я.

– Айла! – сказала обычно веселая Эмили. – Кайл теперь знаменит. Видео стало трендом. Уже пятнадцать тысяч просмотров, – рассмеялась она. – Наверное, людям просто нравится смотреть, как полковника сбивает с ног коротышка.

– Мы рассчитывали, что кто-нибудь его опубликует, – сказал я с некоторым сожалением в голосе.

– Мне не нужно знать, что случилось, но возможно, я смогу помочь. Знаю одного хорошего юриста из JAG (корпус судебных адвокатов), и он сейчас может быть в Кэмп-Лежен. Хочешь, я дам ему твой номер?

Лучшего способа найти адвоката я и придумать не могла.

– Это не тот, кто помог Джонасу? – Я вспомнила, что его адвокат написал книгу об этом деле, получившую широкую огласку.

– Да. Том Маркс. Он замечательный. Если кто-то и сможет тебе помочь, так это он. Хотя, по-моему, дело не стоит и выеденного яйца.

– Я тоже так думаю, – сказал я. – Да, попроси его позвонить мне. Мы сейчас – в офисе начальнику военной полиции, пока Кайла оформляют.

– Хорошо, жди его звонка. Обычно он очень оперативен. Пока, – и она отключилась.

Я посмотрела на Гила и Мо справа от меня.

– Это – Эмили Симмс. Наша старая подруга, – сказала я, обращаясь к Мо. – Она знает здешнего судебного адвоката и говорит, что он очень хорош. Дала ему мой номер.

Мо сказала:

– Я бы не знала, где искать. Думаю, если подруг рекомендует кого-то, он – лучший, кого мы можем достать.

Мы сели вдоль стены. Говорить было нечего.

Через несколько минут в зал с черного хода вошел высокий седовласый генерал морской пехоты. Мы были единственными ожидавшими, поэтому он сразу подошел к нам. Посмотрел на руку Мо, затем на мою левую руку, а потом обратился ко мне.

– Миссис Гилстрап?

Я встала, Мо и Гил тоже.

– Да?

– Я только что разговаривал по телефону с Эмили Симмс. Я – Том Маркс, – сказал он. Его глаза были проницательными и пристальными, а морщинки от смеха в их уголках были неожиданностью. На каждом воротничке у него было по звезде.

– Быстро! Какое совпадение, что вы оказались здесь, – сказала я. – Да, я – Айла Гилстрап, это – мой муж Гил и наша подруга Морин Мюррей. Вообще-то, Мо – коллега Кайла и его близкая подруга.

Он пожал руку Гилу, потом Мо, глядя на Гила чуть дольше обычного, а на Мо – почти пронзительно, потом кивнул и улыбнулся.

– Я надеюсь убедить этих добрых людей разрешить нам воспользоваться конференц-залом, так что, все мы там поместимся...

Мы последовали за высоким, энергичным генералом Марксом в заднюю комнату. Он обратился к майору и нескольким людям в штатском, пожал им руки и указал нам на комнату. Вскоре нас усадили за стол. Через две-три минуты вошел Маркс с портфелем.

– Хорошо. Простите, что так долго, пришлось изменить кое-какие планы.

Затем он объяснил обычные процедуры. Кайла, вероятно, продержат ночь на гауптвахте, возможно, оставят на базе до суда, или дело может быть передано в гражданский суд. Он еще не знал, кто будет вести дело, и даже дойдет ли оно до суда.

Он открыл свой портфель и раскрыл ноутбук. Нашел видеозаписи Кайла. Одна из них теперь имела 24 000 просмотров. Он проиграл нам две, просто наблюдая. Однажды он остановил одну и внимательно посмотрел, как полковник произносит: «Semper Fidelis», хотя мы не могли этого слышать. Мне показалось, что это – проклятие. Маркс уловил мое волнение.

– Видеозапись не всегда так однозначна, как кажется, – сказал он. – Иногда она может показать мотивацию, но часто путает ее. – Он выглядел задумчивым. – Я бы хотел поговорить с Кайлом. Если хотите, я предложу защищать мистера Франклина. Это, конечно, зависит от него.

Гил, Мо и я посмотрели друг на друга. В их глазах я увидел согласие.

– Да, мы бы хотели, чтобы вы взялись за это дело, – сказала я. – Как минимум, пусть решает Кайл.

Он улыбнулся.

– Извините, я должен их предупредить, чтобы Кайла не допрашивали без моего присутствия. – Он вышел из комнаты примерно на пять минут. После чего сел в кресло.

– Хорошо. Они его не будут допрашивать. Так, почему же он ударил полковника?

Мы проговорили сорок пять минут. Генерал задавал один вопрос за другим, касаясь отношений, романа, даже Мо и Гила. Не удивился, узнав, что Гил – доктор Гилстрап, но, похоже, был поражен тем, что Мо – доктор Мюррей. Однако быстро убрал со своего лица удивление.

Наконец, он отодвинул стул и расслабился.

– Миссис Гилстрап, доктор Мюррей, доктор Гилстрап, мне было очень приятно. Хотелось бы, чтобы это случилось при других обстоятельствах. Я пойду, поговорю с Кайлом, это может занять некоторое время, и вряд ли вы сможете увидеть его сегодня вечером. Советую вам пройтись по магазинам или поплавать, постарайтесь отвлечься. Свяжусь с вами не позднее завтрашнего дня, возможно, раньше. Вопросы есть?

Он оглядел нас, но все мы покачали головами. Мы были рады оставить все в его руках, похоже, он понимает ситуацию. Он встал, и мы встали.

– Ну, что ж, тогда я пойду к нашему парню.

Он пожал руки каждому из нас, и в последнюю очередь Мо. Мне показалось, что при виде нее у него заблестели глаза.

***

На следующее утро мне позвонили около 9:30. Я завернулась в полотенце. Гил сидел на кровати и смотрел, как я одеваюсь.

– Миссис Гилстрап? – спросила женщина.

– Да, я – Айла Гилстрап, – ответила я.

– Я – Мари Джетт, помощница генерала Маркса. Он сейчас на совещании, поэтому не может позвонить вам сам, но просил сообщить, что мистер Франклин будет освобожден с гауптвахты сегодня около трех часов дня. Гауптвахту можно найти на карте или в Google. Если не сможете его забрать, сообщите нам. У вас есть номер генерала?

– Да, есть. Отличные новости. Когда мы узнаем о суде или обвинении?

– Возможно, к тому времени. Они все еще обсуждают эти вопросы, – сказала она. – Я немного присутствовала на заседании, и прокурор был не в восторге, узнав, что есть основания для смягчения обвинения.

– Спасибо, мисс Джетт, очень приятно, – сказала я, и мы разъединились.

Гил лежал на кровати. Девочки с мамой и папой ели роллы в холле отеля. Я предположила, что Мо – в своем номере.

– Кайла освободят в три часа дня. Еще не решили, какое обвинение предъявить.

– Хорошо! – сказал Гил. – Мы заберем его?

– Да, – сказала я. Гил смотрел на меня так, как иногда это делал.

– Ты мне должен, – сказала я.

– Что?

– Мне не хватает одного оргазма, – сказала я.

– С этим мы должны что-то сделать, – сказал он, перекатился на край кровати, свесив с нее голову. Я сбросила полотенце, подошла к нему, села на него и почувствовала его язык там, где мне и хотелось. Но в конце концов я не смогла устоять – никогда не могу устоять – и мне пришлось взять его в рот. Мне нравилось чувствовать, как он твердеет на моем языке, в то время как его язык обводит мой клитор.

Пятнадцать минут пролетели быстро.

Я все еще не достигла оргазма, но не волнуюсь. У меня намечается событие с тремя кульминациями, и он не сможет сделать ничего, кроме как поспеть за мной в первый раз. Я рассчитываю добиться двойного оргазма.

***

Кайл Франклин

Через час или около, после того как мы приехали в здание военной полиции, меня провели в кабинет, где стоял высокий бригадный генерал и представился. Он протянул руку, и я пожал ее.

– Мистер Франклин, я – генерал Том Маркс. Ваша свояченица попросила меня представлять ваши интересы. Вы желаете этого?

– Генерал? Генерал будет моим адвокатом?

– Да, сэр, с вашего позволения. Я полагаю, вы знаете систему?

– Да. Я вел много дел на службе и вне ее. Я – резервист. Большую часть времени работаю в юридической фирме в Вашингтоне. Да, и сколько вы стоите?

Маркс улыбнулся.

– Договоримся. Я вообще-то на службе, так что, нисколько, пока вам не предъявят обвинение.

Я кивнул. Он сел, я занял другой стул в кабинете.

– Я видел записи на Youtube, так что, реальный инцидент достаточно ясен. Я разговаривал с вашими братом и невесткой, а также с вашим коллегой доктором Мюррей. Я так понимаю, мотив – НЕ простое расстройство из-за потери вашей жены. Мне нужно услышать от вас, почему вы ударили его.

Я посмотрел в его глаза. Они были недрогнувшими. Время шло.

Наконец, я спросил:

– Вы знаете о его романе с Джилл?

– Да. Мне нужны любые доказательства этого.

Я кивнул.

– У меня есть записи, краткое письмо от Джилл. Думаю, мы могли бы раскопать доказательства ее аборта...

– У вас все – в телефоне? – спросил он.

– Видеозаписи, их электронная почта. А дома у меня есть ее письменное краткое изложение.

Генерал выглядел задумчивым.

– Возможно, оно нам понадобится, но посмотрим послезавтра.

Я все по порядку рассказал ему, как рассказывал себе уже много раз.

Когда же дело дошло до возвращения домой, я просто сказал, что не могу этого вынести и закруглился,

Он спросил:

– Хорошо, так вы планировали его ударить? Хотели устроить скандал? Смутить его?

– Нет. Я говорил Джилл перед ее отъездом в Афганистан, что Semper Fidelis означает «всегда верен», и не думаю, что это означает только отношение к Корпусу. Я думаю, что оно означает и «всегда верен своей добродетели». Всегда верен в своей жизни. Когда полковник сказал мне это, он как будто специально меня унизил. Я – не добровольный куколд. Никогда. Я никогда не переживу этого полностью.

Маркс помолчал.

– Насколько серьезными были ваши отношения с доктором Мюррей? Были ли вы любовниками? Вы – любовники сейчас? Такие отношения подрывают ваше дело.

Я покачал головой.

– Нет, чувства есть, но мы даже не ходим обедать вдвоем (ну, может быть, пару раз по работе за эти годы). Мы не прикасались друг к другу, никогда не держались за руки, никогда не целовались. Сейчас у нас все серьезно, но мы до сих пор не ходим на свидания и уж тем более не занимаемся сексом. Она – очень особенная. Никакого романа. После смерти Джилл и предшествовавшей ей разлуки мы стали ближе, но... Мо знала, что мы отдалились друг от друга до переброски, и почему. По крайней мере, в общих чертах.

Он побарабанил пальцами по столу. Наконец, он встал.

– Могу я называть вас Кайлом? Вы же можете называть меня Том, или генерал, как вам удобнее.

– Конечно, Кайл – устраивает, – сказал я.

– Роман между офицерами одного командования – это большой позор для Корпуса морской пехоты, особенно для командира. Мы не относимся легкомысленно к нападению и избиению, но я должен сказать, что есть много офицеров и рядовых, которые сочли бы вас оправданным, если бы это было сделано наедине. Но все было сделано публично, и заслуживает внимания. Я свяжусь с вами завтра.

– Спасибо, генерал. Я не жду чуда.

Он улыбнулся.

– Я никогда чуда и не совершал. Надеюсь, что смогу улучшить ваше положение. Мне очень понравились Гилстрапы и доктор Мюррей. Я заберу ваш телефон, если вы не против; мне нужны ваши пароли.

***

На следующее утро, примерно в 10:15, я получил записку от генерала Маркса.

Вы будете освобождены с гауптвахты сегодня днем. Обвинения все еще обсуждаются.

Маркс.

Прошло несколько часов. Я молился. Я на самом деле молился, и, кажется, меня услышали.

– Франклин! – позвал кто-то. Мой тюремщик.

– Да?

– Вас освобождают. Как я понимаю, с вами свяжется ваш адвокат. – Он открыл передо мной дверь, затем показал в коридор на выход и протянул мне бумагу. – Сюда. Следуйте за мной, – и он быстро пошел.

Телефона среди моего имущества не было. Были бумажник, ключи и мелочь. Я подписал бумагу.

– Здесь все, кроме телефона? – спросил он. – Тот – у вашего адвоката. Ладно?

– Да, здесь все, – сказал я. – А он может им понадобиться для суда.

– Может быть, может быть. Надеюсь, больше не увидимся, Франклин.

– Спасибо, ефрейтор. Я больше никогда не хочу ступать на базу морской пехоты.

– Таких здесь много, – сказал он.

Открылась дверь, и я увидел в туннеле из колючей проволоки и металлической сетки Гила, Айлу и Мо. Я подошел к ним, и мы обнялись. Рука Мо лежала на моей спине, а моя рука – на ее талии.

– Ну, как там, в тюрьме? – спросил Гил.

– Не самое веселое место, но никто ни с кем плохо не обращался, – сказал я. – Сидел в одной камере с одним бедным пареньком, сказавшим, что просто хочет уйти из морской пехоты. Плакал всю ночь напролет.

– Не сказать, чтобы оптимистично, – сказал Гил.

– Нет, – ответил я.

Мы направились к машине, стоявшей на парковке неподалеку. Мы с Мо обнимались, и это было естественно. Гил и Айла держались за руки. Мы пошли за ними к машине Мо.

Когда подошли к машине, у Айлы зазвонил телефон.

– Генерал Маркс, мы только что забрали Кайла... Да, того самого... Хорошо. Ждем вас через несколько минут.

– Он хочет поговорить с нами в мотеле. Забыла спросить, не смогут ли мама с папой быть там.

– Хорошо! Все что я знаю, это то, что меня отпустили. О дате суда и прочем мне ничего не известно, – сказал я.

Мы приехали в мотель, и Айла подошла к стойке администратора, чтобы спросить, нельзя ли нам воспользоваться на час конференц-залом. Мама и папа решили остаться с дремлющими детьми. Айла кивком это одобрила. Им не стоит напоминать о поведении Джилл.

В холл, где все мы ждали, вошел Маркс.

– Генерал, я договорилась о конференц-зале вот здесь, – указала на дверь Айла.

– Хорошо, – ответил он.

Мы вошли внутрь и расположились за столом. Мо была рядом со мной, Маркс – с другой стороны, через стол.

– Не знаю, насколько вы знакомы с процедурами JAG. Обычно там нет адвокатов защиты или обвинения. Их назначает ответственный за каждое дело. Когда я сказал ему, что меня попросили, и я согласился представлять интересы Кайла, он назначил прокурором одного из моих бывших студентов. Он хорош. Я убедил... в общем, в этом нет необходимости. Они ничего не знали о романе между майором Киннисон и полковником Деверо. Я вывел на экран компьютера одну из видеозаписей, и прокурор сдался.

Мо спросила:

– Что значит «сдался»?

Маркс помедлил с ответом, глядя на Мо так, словно та – нежный цветок, который, возможно, уже никогда не будет таким прекрасным после очередного вдоха.

– Он понял, что морская пехота выйдет из процесса запачканной в крови. Наша ответственность заключается в соблюдении интересов Корпуса, а также справедливости. В определенном смысле этот роман может сделать Корпус виновным в разводе. Корпус же категорически осуждает романы женатых офицеров, особенно между начальниками и подчиненными.

– Так, что насчет Кайла? – спросил Мо.

– Обвинения согласились снять. Генерал-командующий Второй дивизии морской пехоты направляет своего заместителя с требованием, чтобы полковник Деверо немедленно подал в отставку, иначе ему грозит потеря пенсии, если нам придется созывать военный трибунал.

– А как же вся эта шумиха? – спросил я. – Разве пресса ничего не потребует?

Маркс ответил:

– Это может стать проблемой, но рано или поздно выяснится, что полковник не хочет предъявления обвинений. Заголовки сейчас плохие, из них мой любимый: «Муж Золотой звезды сражает полковника».

Послышались смешки.

– О, я забыл, – сказал Маркс. – Вы должны пообещать мне, Кайл, что никогда не ступите на любую базу морской пехоты.

Кайл улыбнулся.

– Клянусь, что никогда больше не ступлю на базу морской пехоты США.

Маркс улыбнулся и кивнул.

– Спасибо.

– А что насчет Мардж Деверо? – спросила Айла.

– Не знаю, – сказал Маркс. – Разводиться в сорок пять лет женщине тяжело. Возможно, она немного подумает.

Айла кивнула.

– Вчера для нее это стало новостью. Думаю, ей не обязательно торопиться.

Мы с Гилом кивнули.

Маркс посмотрел на часы.

– Мне пора. Я должен добраться до Нью-Ривер, чтобы успеть до темноты попасть в Вашингтон. Не люблю летать в темноте, – сказал он.

Он встал, как и все мы. Сначала пожал руку Айле.

– Вы – одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел, миссис Гилстрап. И честная. Для меня это было честью.

Он повернулся к Гилу и пожал ему руку.

– Мне жаль, что у нас не было возможности поговорить. Вчера вечером я просмотрел ваши работы в Интернете, и у вас – самые интригующие идеи. Возможно, в будущем.

Гил кивнул.

– Спасибо. Надеюсь на это.

Следующим была Мо. Он взял ее маленькую правую руку в обе свои и наклонился к ней.

– Надеюсь, что вы с Кайлом будете вместе. Вы прекрасны и очаровательны. Я нашел одну из ваших рецензий на роман Джеймса Джонса. Правда: аллегория? Аллегория? Мы должны поговорить! – Он покачал головой и улыбнулся. Мо покраснела.

– Кайл, я думаю, что ваше понимание девиза морской пехоты более глубоко, чем у большинства морских пехотинцев. Возможно, когда-нибудь я воспользуюсь вашей историей, если сочту ее подходящей. Имена я, конечно, изменю.

– Спасибо, генерал, – сказал я. – Менять имена не обязательно.

– Спасибо всем, и спокойной ночи. – Он повернулся и вышел.

Как будто внезапно исчезла какая-то движущая сила. Мы на мгновение потеряли дар речи.

***

Кайл Франклин

Наступили сумерки. Утром нам всем предстояло отправиться домой.

Мы с Мо решили прогуляться в парке за мотелем. Там мы чувствовали себя более уединенно, хотя любой мог выглянуть из окна мотеля и увидеть нас. Мо была ближе, чем обычно. Иногда ее бедро касалось моего. Потом я почувствовал, как ее рука скользнула в мою.

– Кайл, – сказала Мо, – я люблю тебя, ты знаешь.

– Да, – сказал я, – давно знаю. А ты знаешь, что я люблю тебя.

– Да, – сказала она, – и знаю уже давно. – Она была задумчива.

– В чем дело? – спросил я, отпуская ее руку и обняв.

– Я – не Джилл, – сказала она. – Она навсегда останется твоей первой любовью.

– Да, знаю... – сказал я, – но хочу, чтобы ты стала моей последней.

Дальше мы шли молча. Погасла вечерняя звезда. Тени стали длинными, а потом исчезли, когда появились прямые лучи солнца.

– Я хочу тебя, Кайл, но также хочу, чтобы ты простил ее. Хочу, чтобы она осталась в твоем прошлом.

– Какое это имеет значение?

– Не хочу, чтобы меня сравнивали с ней. Когда будем заниматься любовью, я хочу, чтобы ты знал, кто находится в твоих объятиях.

Мы шли, огибая небольшой пруд с крякающими утками.

– Тебе надо познакомиться с моими родителями, – сказала она.

– Не могу дождаться.

Она повернулась ко мне лицом и обхватила руками мою шею, что далось ей нелегко. Она притянула меня к себе так, что ее губы оказались возле моего уха.

– Люби меня.

Я поднял ее, как подняли бы ребенка, и, возможно, некоторые подумали, что именно это я и делаю. Но я прижал ее к себе, чувствуя, как ее маленькое тельце прижимается к моему, и наши губы впервые крепко встретились.

КОНЕЦ