Крик

Артур рано утром вошел в свой домашний офис и с тихим щелчком запер за собой дверь. Он подошел к высокому книжному шкафу, занимающему большую часть стены, потянув за собой вращающееся кресло. С привычной легкостью он поднялся наверх, достал белую коробку из-под обуви, спрятанную на верхней полке, и спустился с коробкой в руке. Он сел за стол, поставил её перед собой, поднял крышку и осторожно вытащил гладкий 15-сантиметровый черный револьвер «Таурус». Он принадлежал его покойному дедушке и был напоминанием о тревожном прошлом семьи.

Артур отложил коробку в сторону и положил револьвер на глянцевую крышку из пластика. «Судьба тасует карты, и мы играем». Его разум повторил эти слова, прежде чем с силой раскрутить револьвер. Когда он пристально посмотрел на револьвер, который легко вращался, танцуя кругами, он почувствовал растущее чувство решимости. «Сегодня будет тот самый день»,  — подумал он.

Этот ежедневный ритуал, азартная игра, стал источником возбуждения в его монотонном и бессмысленном существовании. Правила были просты: один пистолет, одна пуля, одно вращение. Если бы он остановился, указывая стволом прямо на него, игра была бы окончена, и он нажал бы на спусковой крючок. Однако, казалось, что ствол всегда отклонялся в сторону в самом конце всех его прошлых попыток, иногда указывая немного в сторону от него.

Если бы не любовь и забота немногих оставшихся в его жизни людей, Артур уже бы положил конец своему беспокойству, но вместо этого он решил довериться судьбе и позволить ей диктовать своё будущее.

Постепенно оружие теряло динамику. Когда оно приблизилось к своему последнему повороту, глаза Артура расширились, и он наклонился вперед с бдительным ожиданием. Его сердце бешено колотилось, когда ствол приближался к нему все ближе и ближе... только для того, чтобы проскользнуть мимо него на несколько жалких миллиметров. Артур поморщился от кислого разочарования, и неровная ухмылка скривила его губы. Он положил револьвер в коробку, а затем снова поднялся на кресло, вернув его в потайное место.

Со смиренным вздохом он слез с сидения, отодвинул его обратно к столу и направился к выходу. Когда он собирался уйти, краем глаза он заметил название книги, которая манила его необъяснимым очарованием. Он подошел к полке, вытащил книгу оттуда, где она лежала, и ловко пролистывал её страницы, пока не нашел то, что искал.

Псалом жизни от Лонгфелло

Жизнь реальна! Жизнь серьезна!

И могила — не конечная цель;

Ты прах, и в прах возвращаешься,

Это сказано не о душе.

Искусство длинно, а Время быстротечно,

И наши сердца, хотя и сильные, и храбрые,

И все же, как приглушенные барабаны, отбивают

Траурный марш к могиле.

Он с силой захлопнул книгу и швырнул её на полку, его раздражение только усилилось, когда он увидел свой сертификат докторской степени по философии, висящий на стене. Он поспешил из офиса на кухню, движимый острой потребностью выпить утренний кофе.

Проходя по коридору квартиры, он инстинктивно опустил голову и стиснул челюсти, проходя мимо детской комнаты. Подойдя к кухне, он услышал напряженный женский голос.

«Я уже 

несколько раз объясняла тебе это»,  — твердо заявила Джоанна человеку на другом конце телефона. «Я занимаюсь этим не ради денег и не желаю идти на компромисс. Я хочу, чтобы они понесли ответственность за свою халатность, и меня не волнует, сколько денег они предлагают». Она сердито прервала разговор и бросила телефон на стойку.

Это была роскошная кухня с выкрашенными в черный цвет шкафами. Слева находился просторный остров, окруженный барными стульями, массивный серый холодильник, Джоанна и кофемашина.

Артуру пришлось вытянуться, повернуться и прижаться к кухонному острову, чтобы не зацепиться за жену, преграждавшую ему путь к кофемашине. Проходя мимо нее, его взгляд скользнул по её пышным формам, подчеркнутым хорошо сшитой деловой юбкой и белой блузкой. Даже в тридцать семь лет она оставалась воплощением грации и элегантности, бросая вызов ожиданиям своего возраста.

Добравшись до машины, он спешил приготовить себе чашку кофе, желая покинуть помещение как можно скорее.

«Нам нужно поговорить»,  — угрюмо сказала ему Джоанна и отошла от мраморной стойки, открывая кофейник со свежесваренным кофе.

Артур на мгновение замер и стиснул зубы. Краем глаза он взглянул на кофейник и кивнул, не глядя в глаза. Он схватил кружку и сделал два шага к кофейнику, но как раз в тот момент, когда он уже практически дотянулся до него, Джоанна быстро положила руку на стойку, преграждая ему путь.

«Я сказал, что нам нужно поговорить! » — твердо повторила она.

Он ещё раз кивнул, поставив кружку на столешницу, и потянулся своей рукой через её, чтобы дотянуться до кофейника.

«Посмотри на меня, Арт»,  — тихо сказала она.

Артур посмотрел в эти глубокие голубые глаза, которые он когда-то так любил, но с тоской быстро отвел взгляд. Он не мог вынести встречи с этими прекрасными, но скорбными глазами, как раньше.

«Мы не можем так продолжать»,  — продолжила Джоанна примирительным голосом, пока он наполнял свою кружку. «Ты отказываешься от консультации и больше со мной не разговариваешь. Я действительно беспокоюсь о тебе. Я даже не знаю, есть ли тебе дело до нас, или до чего-то ещё. Если ты не расскажешь о том, что тебя беспокоит, боюсь, мы не справимся. Мы ещё молоды и могли бы все уладить, но я не могу сделать это в одиночку, Арт.

Не отрывая взгляда от только что наполненной кружки, Артур поднес её к лицу и вдохнул ароматный пар, прежде чем сделать глубокий глоток. Со вздохом удовольствия он сделал ещё один глоток, в полной мере наслаждаясь насыщенным вкусом.

«Скажи что-нибудь»,  — умоляла Джоанна.  — «Ты все ещё винишь меня? Ты меня ненавидишь? »

Понимая, что она не собирается позволять ему спокойно наслаждаться кофе, обычно сдержанный Артур решил продолжить пить утренний кофе в своей машине. Ничего не сказав, он просто проигнорировал её и направился к входной двери.

«Не смей поворачиваться ко мне спиной! » — она повысила голос в яростном тоне.

Артур ненадолго остановился, но не обернулся. Он просто пожал плечами и направился к двери, держа чашку кофе в руке.

«По крайней мере, скажи мне, если помнишь,  

что будет завтра»,  — взмолилась Джоанна срывающимся голосом. «Пожалуйста, скажи мне, что ты будешь там».

Артур остановился у двери, положив руку на ручку.

«Если ты продолжишь игнорировать меня»,  — предупредила она,  — «это будет иметь последствия. Ты меня слышишь, Арт? »

Когда угроза Джоанны эхом разнеслась по воздуху, он не мог не подумать, что это не первый раз, когда он слышит подобное предупреждение за последние месяцы. Однако он остался равнодушным, выражение его лица не дрогнуло, когда он открыл дверь и вышел из квартиры. Он даже не подозревал, что его отъезд разозлил Джоанну, решившую преподать ему урок.

•  •  •

Несмотря на ранний час, Артур, садясь в своё такси, сразу же почувствовал гнетущую влажность, усугублявшуюся тем фактом, что была середина августа, и близостью океана. Он поспешил включить кондиционер и допил напиток перед началом рабочего дня.

Последние девять месяцев он работал водителем такси, купив автомобиль после того, как решил сменить карьеру. Он стремился найти занятие, которое предполагало бы минимальную ответственность, но в то же время предоставляло бы ему определенную степень автономии. Его первой мыслью было работать ночным сторожем, но Джоанна возражала против того, чтобы он носил огнестрельное оружие; таким образом, он решил водить такси. Хотя ему приходилось общаться с разными людьми, что ему было неприятно, он установил перегородку между зонами водителя и пассажира и использовал домофон для связи. Он также установил небольшое раздвижное окно с электроприводом в центре перегородки для сбора оплаты, открывая его только по завершении поездки.

Вождение подействовало на него успокаивающе. Он водил медленно, так как был осторожен и не любил, когда его торопили. Он не возражал, когда встревоженные клиенты убеждали его поторопиться, и сознательно избегал одновременного присутствия более двух пассажиров, чтобы никто не мог сесть рядом с ним. Заработок денег не был для него приоритетом, и он часто предпочитал игнорировать потенциальных клиентов, которые ему не нравились. Иногда он часами бесцельно ездил, вообще не подбирая пассажиров.

Когда он ехал по оживленному главному проспекту города, его внимание привлекли двое молодых людей. Они стояли на краю правого тротуара, энергично махая ему рукой и зовя к себе. Первый был худощавым темноволосым парнем с отчетливыми латинскими чертами лица, а второй — пухлый, плотного телосложения. На вид обоим было около двадцати лет. Как только он остановился перед ними, двое молодых людей с удовольствием забрались на задние сиденья. Их непрерывная болтовня и оживленные жесты давали понять, что они настроены на оживленную беседу.

Прежде чем он успел даже узнать об их пункте назначения, дверь машины напротив него внезапно распахнулась, и высокий, худощавый блондин прыгнул внутрь и захлопнул за её собой.

«В северную промышленную зону»,  — сухо сказал он.

Артур удивленно моргнул, пытаясь понять смысл внезапного наплыва пассажиров, когда через перегородку раздался громкий стук.

«Если вы хотите что-то сказать»,  — объяснил Артур двум пассажирам сзади,  — «просто нажмите кнопку внутренней связи».

Это, видимо, их не убедило, потому что тут же послышался ещё один, более громкий стук. Артуру пришлось открыть раздвижное окно.

«Эй,  

чувак»,  — сказал пухлый парень,  — «зачем ты поставил эту чертову перегородку? Мы чувствуем себя здесь, как пойманные животные. Оставь её открытой, чтобы мы могли говорить свободно. Ты слышал, Блонди — мы едем в северную промышленную зону».

Артур изучал двух молодых людей на заднем сиденье через зеркало заднего вида, прежде чем взглянуть на «Блонди», выражение его лица выдавало намек на неодобрение. Хотя он на мгновение подумывал о том, чтобы приказать болтливой троице выйти из машины, он быстро понял, что это окажется непростой задачей. Вместо этого он смирился с ситуацией, посчитав поездку относительно недолгой, и надеялся, что она пройдет без каких-либо неприятных инцидентов.

Вскоре после начала поездки появились жалобы на его вялое вождение. Ему посыпались жалобы с комментариями вроде: «Что за задержка? Ты гоняешься против улитки? » или «Да ладно, даже старушка на тротуаре движется быстрее нас. Ускорьте темп! » Тем не менее Артур оставался невозмутимым и спокойным, а пассажиры постепенно успокоились и переключили своё внимание на свои смартфоны.

«Шотландский философ»,  — внезапно сказал Блонди, пытаясь разгадать онлайн-кроссворд. «Четыре буквы».

«Хьюм»,  — ответил пухлый парень. Изумленный Артур посмотрел на него в зеркало заднего вида.

«Боже, Чабб, откуда ты знаешь все это дерьмо? » — спросил впечатленный Блонди.

Ответ Чабба задержался, поскольку разговор прервал латиноамериканец. «Фу, посмотрите, как этот чувак убирает на тротуаре собачье дерьмо. Я ни в коем случае не буду этого делать».

«Вот почему у тебя нет собаки, Тито»,  — поддразнил его Чабб.

«Даже если бы она у меня была»,  — ответил Тито,  — «я не буду собирать это дерьмо».

«Ты собираетешься менять подгузники своим детям в будущем? » — спросил Блонди у Тито, развлекаясь.

«Нет, черт возьми! Это работа их мамы».

«Ты по-другому запоешь, когда у тебя будет собственный ребенок»,  — внезапно вмешался Артур.

«У тебя есть дети? » — спросил Блонди.

Лицо Артура нахмурилось, и после паузы он ответил: «Нет».

«Тогда почему ты вообще говоришь о вещах, о которых понятия не имеешь? » — Проворчал Тито. «Почему бы вместо этого не высказать что-нибудь умное, а, мистер Водитель? Что-то, о чем ты действительно имеешь представление».

«Жизнь — это постоянный процесс умирания»,  — был горький ответ Артура.

«Какого черта, чувак?! » Тито выразил своё беспокойство. «Забудь, что я спрашивал! »

Однако Артур упорствовал в своем монологе. «Горе — это цена, которую мы платим за любовь, но стоит ли оно того? »

После этого группа хранила молчание.

Артур почувствовал облегчение, когда они достигли промышленной зоны. «Мы прибыли»,  — сообщил он своим клиентам. «Где именно вас высадить? »

«Просто едь прямо, я покажу»,  — ответил Блонди.

Артур заметил, что Чабб и Тито начали ерзать на своих местах и с опаской поглядывали на него через зеркало заднего вида. Минуту спустя Блонди указал пальцем в определенном направлении: «Вот! Поверни направо в тот крытый переулок между этими двумя зданиями».

Как только Артур повернул такси, Блонди приказал ему остановиться. Артур проверил счетчик и сказал, что стоимость проезда составляет девятнадцать долларов. Блонди сделал движение, словно хотел вытащить бумажник, но вместо этого вытащил курносый револьвер и нацелил его на Артура.

«Выверни карманы, чувак! » — потребовал он с гневом. «Мне нужен 

твой бумажник, деньги и телефон. Отдай мне все, что у тебя есть! »

Артур с любопытством склонил голову, оценивая Блонди со спокойным и равнодушным выражением лица, пока странная ухмылка не появилась на его губах, застигнув Блонди врасплох.

«Сейчас! » — отчаянно кричала Блонди. «Или я снесу тебе чертову башку».

«В конце концов, это может быть мой день»,  — сказал Артур устрашающе спокойным тоном.

«Не играй со мной, придурок! Я тебя убью! »

«Да ладно, чувак»,  — призвал Артура Чабб сотрудничать. «Делай, что он говорит. Он серьезно настроен. Он тебя убьет».

Улыбка Артура стала только шире. «Давай»,  — прошипел он Блонди. «Стреляй! Попытайся»

Сбитый с толку молодой человек бросил отчаянный взгляд на своих дрожащих товарищей, прежде чем снова повернуться к Артуру, чей пристальный взгляд, казалось, пронзил его насквозь.

«Сделай это! » — Артур подстрекал его.

Блонди и Артур долго смотрели друг на друга. Глаза Блонди расширились от ужаса, а глаза Артура угрожающе сузились. Несмотря на то, что Блонди держал в руках пистолет, можно было ошибочно принять, что агрессором в этой ситуации был Артур.

Артур оценил ситуацию и пришел к выводу, что Блонди не знает, что делать дальше.

«Я говорю тебе, чувак»... Предложение Блонди было внезапно прервано, когда Артур быстро обезоружил дрожащего юношу, выхватив револьвер из его рук.

Затем Артур повернулся к нему, направив пистолет прямо в лоб Блонди, его голос был полон презрения, когда он усмехнулся: «Когда тебе нужно стрелять, стреляй; не разговаривай». Он быстро осмотрел пистолет с растущим весельем. «Он вообще заряжен? Давай проверим».

Блонди испуганно всхлипнул, прежде чем распахнуть дверь и помчаться изо всех сил. Двое других поспешили последовать за ним.

Чабб, как следует из своего прозвища, вышел из машины последним. Когда ему в конце концов удалось выйти, он обнаружил, что Артур преграждает ему путь. Только тогда он осознал размеры и рост этого человека.

«Вы забыли заплатить»,  — небрежно заявил Артур, жестикулируя пистолетом.

Дрожа, Чабб полез в задний карман, достал бумажник и протянул его Артуру. Артур принял у него бумажник, затем сунул револьвер в руку Чабба и спросил: «Почему ты тусуешься с этими парнями? »

«Они мои друзья»,  — взмолился Чабб.

«Найди новых! Они никому не друзья. Не растрачивай с ними свою жизнь».

Чабб энергично кивнул, и как только Артур отвернулся, чтобы сосредоточиться на бумажнике, он в панике убежал с пистолетом, преследуя своих более быстрых товарищей.

Артур порылся в бумажнике и нашел одну купюру. Когда он поднял глаза, чтобы вернуть бумажник законному владельцу, он понял, что перепуганный ребенок исчез в пространстве между зданиями. Он пожал плечами и бросил бумажник на землю, а затем снова забрался в такси, чтобы продолжить поездку.

Когда он остановился на красный свет, к нему подошла работающая девушка и постучала в оконное стекло. Он оказал ей услугу, опустив его. «Ищете развлечения? » — спросила она игривым голосом.

В обычных условиях он бы отказался без колебаний, но это был необычный день. Ему нужно было отвлечься, чтобы смягчить горечь дня и заполнить, хотя бы на мгновение, ноющую пустоту внутри него. Он отчаянно хотел почувствовать 

что-нибудь — хоть что-нибудь.

С удивлением он рассматривал её черты; его взгляд задержался на шелковистых каштановых локонах, обрамляющих её лицо, и на пухлых губах. Её глаза озорно блестели, и, несмотря на свою первоначальную сдержанность, он был очарован её обаянием. Он жестом предложил ей сесть в машину, и она подчинилась, поведя его по уединенному переулку, окруженному двумя невысокими зданиями.

Объяснив своё желание и заплатив за её услугу, Артур откинулся на спинку сиденья и спустил штаны. Она, не теряя времени, нырнула к нему на колени. Когда она умело поработала языком, его поразило давно забытое ощущение: прилив удовольствия, которого он не чувствовал уже несколько месяцев. Тепло её губ и аромат её духов наполнили его чувства, и он понял, как сильно ему этого не хватало. Дело не в том, что Джоанна не была привлекательной или нежелательной; он просто был не в настроении и убедил себя, что не заслуживает никаких развлечений.

Он отдался моменту, закрыл глаза и откинул голову назад, наслаждаясь усиливающимся удовольствием. Тем не менее, из ниоткуда поток подавленных воспоминаний захлестнул его разум — воспоминаний, с которыми он долгое время боролся, чтобы подчинить себе. Когда его дыхание участилось, а тревога усилилась, он уже был готов оттолкнуть её голову, когда в оконном стекле рядом с ним раздались два резких стука. Посмотрев в сторону, он увидел стража закона.

Артур неподвижно сидел на твердом, пыльном полу камеры содержания, прижавшись всем телом к металлическим решеткам и положив руки на колени. Его взгляд бесцельно устремился вперед, не реагируя на беспокойное движение других задержанных вокруг него. Отказавшись от права на адвоката и телефонный звонок, внешнее заключение не имело для него большого значения. Внутренние мучения, которые он навлек на себя, намного перевешивали любой дискомфорт в камере.

Погруженного в свои мысли, воспоминания о покойном отце Артура заполонили его разум, вернув его в одинокое и замкнутое детство. Внезапная и трагическая кончина отца только усугубила его и без того мрачное настроение. Воспоминания Артура о своем отце были смутными, но он отчетливо помнил постоянно мрачное выражение лица этого человека и его приступы депрессии и беспокойства. Хотя официальная версия гласила, что его отец случайно соскользнул и утонул в реке, Артур не мог избавиться от мучительного чувства, что в этой истории есть нечто большее. Он упорно чувствовал, что и ему суждена та же трагическая участь, что и его отцу.

По мере того, как он глубже погружался в темные тайники своего прошлого, мысли Артура обратились к единственному человеку, которому удалось пробить его непроницаемую стену отстраненности: Джоанне, его университетской возлюбленной. Он уже давно знал, что обидел её, но чувствовал себя беспомощным и не знал, как загладить свою вину. Пытаясь заглушить свою вину, он убедил себя, что ему все равно, но не мог избавиться от сдерживаемого гнева, который держал по отношению к ней. Сильная ярость, кипящая внутри него, была подобна живому существу, угрожавшему поглотить его, и, к сожалению,  

Джоанна приняла на себя основной удар её разрушительной силы.

Несмотря на то, что Джоанна знала о нежелании Артура вступать в отношения, она преследовала его с непоколебимой решимостью. Он пытался предупредить её, что он не создан для семейной жизни, и убеждал её держаться от него подальше, потому что его преследовали демоны гнева, обиды и депрессии, которые преследовали его семью на протяжении поколений.

Однако Джоанна отказалась принять ответ «нет». Она была очарована высоким ростом, острым как бритва умом Артура и, прежде всего, его мягким и достойным поведением. Несмотря на любые сомнения или негативные мысли, которые он мог иметь о себе, её любовь к нему была безоговорочной. В конце концов Артур осознал, что чувствовал к ней то же самое, и они стали неразлучны.

После многих лет уговоров и после того, как они оба добились хороших успехов в своей академической карьере, Джоанна наконец убедила Артура жениться на ней. Даже тогда он не решался заводить семью, ссылаясь на перенаселение мира как на постоянное оправдание. Но Джоанна была настойчива, поэтому ему пришлось искать другие причины избегать создания семьи: он утверждал, что слишком эгоцентричен, чтобы посвятить свою жизнь воспитанию детей, и что он боялся, что его собственная испорченная натура передастся его потомству.

Джоанна попыталась развеять его страхи, заверив его, что возьмет на себя львиную долю ответственности за воспитание их ребенка, бросив работу, чтобы стать матерью-домохозяйкой, и освободив его от любых обязательств помогать. Она только просила, чтобы он был добр к их ребенку и не вмешивался в её воспитание. В конце концов она убедила его согласиться иметь только одного ребенка.

Артур отреагировал ледяным безразличием, когда Джоанна сообщила ему о своей беременности. Он бегло обнял её и поздравил, а затем быстро вернулся к своим прежним занятиям, как будто эта новость не имела для него никакого значения. Когда он остался один, легкая улыбка скользнула по его губам. В своем уме он уже решил, что ребенок будет мальчиком, и ему нравилась идея научить его шахматам и вместе разделить радость спортивных событий.

Когда Джоанна сказала ему, что они ждут дочь, Артур изо всех сил пытался скрыть своё разочарование. Однако после минутного размышления он понял, что, возможно, это и к лучшему. Он осознавал, что, если бы у них родился сын, ребенок унаследовал бы проблемное генетическое наследие мужчин в его семье. Он также упрекал себя, что девочек можно обучать шахматам так же легко, как и мальчиков.

Им обоим было по тридцать два года, когда у них родилась дочь Анна Мари.

Горько-сладкая улыбка появилась на лице Артура, когда он вспомнил день рождения дочери.

Это был очень холодный зимний день, и яростный ветер и дождь обрушивались на стены больницы. Роды были трудными и долгими, и Артур бродил по больничным коридорам, как лев в клетке, чувствуя себя тревожным и потерянным, на грани паники, беспокоясь о здоровье Джоанны. Но наконец пришла долгожданная новость: роды прошли успешно, на 

свет появилась здоровая девочка. Артур бросился в родильное отделение и рухнул рядом с измученной Джоанной со слезами облегчения на глазах.

Артур почувствовал себя неловко, когда улыбающаяся медсестра подошла к нему и протянула ему связку полотенец. Он смотрел на нее с удивлением несколько секунд, прежде чем медсестра сказала: «Держи ее» ободряющим голосом и поднесла ребенка ближе к нему. Сначала Артур колебался, не понимая, почему медсестра доверила ему такую деликатную задачу, но, глядя на него, он почувствовал себя обязанным и нервно поднял руки, чтобы взять крошечный сверток.

Когда няня положила маленькую Энни на его онемевшие руки и отступила назад, Артур почувствовал внезапный трепет и изумление. Глядя на крошечное личико, выглядывающее из-под одеяла, он знал, что его жизнь никогда не будет прежней. Время и пространство, казалось, исчезли, поскольку все его существо растворилось и было поглощено этим новым волшебным существом. В этот момент он понял, что больше не сможет дышать, если с ней что-нибудь случится. Он понял, что с этого момента его основной обязанностью будет всеми силами защищать и лелеять свою очаровательную малышку.

Артур тупо смотрел на медсестру, пока она тихо говорила, убеждая его отпустить ребенка, чтобы её можно было вернуть матери. Несмотря на нежелание отпускать ребенка, Артур в конце концов ослабил хватку и передал ребенка.

Позже он будет обвинять природу в потоке гормонов, который превращает молодых родителей в абсурдно чрезмерно опекающих существ, но это не помешало ему выйти из родильного зала в коридор с широкой улыбкой на лице. Ему казалось, что он парит в полуметре над землей, невесомый от радости. Впервые за много лет он был по-настоящему счастлив.

Несмотря на то, что Джоанна предоставила ему полное освобождение от ухода за ребенком, Артур был более чем готов принять участие в этой трудной обязанности. Он взял месячный перерыв в работе преподавателя в университете и все это время оставался с женой и дочерью, послушно выполняя все домашние дела, а также кормя и меняя подгузники.

Учитывая, что Артур спал чутко, Артур обычно первым вскакивал с постели при звуке криков Энни. Временами он без цели задерживался у кроватки, наблюдая за ней спящей, как завороженный. Глубина привязанности, которую он испытывал к своему малышу, превосходила все, что он когда-либо мог себе представить.

Артур с радостью использовал любую возможность сблизиться и поиграть со своей растущей дочерью. Джоанна часто наблюдала, как они вместе играли на ковре в гостиной, наполненная глубоким чувством счастья. Это было все, на что она когда-либо надеялась. Когда Артур застал Джоанну врасплох в четвертый день рождения Энни, предположив, что, возможно, ей пора завести брата или сестру, реакция Джоанны не была полным шоком.

Во время беременности Джоанна надевала наушники на живот и играла Моцарта не родившемуся ребенку. Когда Энни поставили диагноз «абсолютный слух», Джоанна взяла на себя задачу научить её музыкальной гамме и аккордам, и Энни всегда была усердной и прилежной ученицей.

Благодаря вкладу и заботе обоих родителей неудивительно,  

что Энни превратилась в одаренного ребенка. Она свободно говорила к восемнадцати месяцам и писала письма к трем годам.

«Профессор Шопен? » Странный голос отвлек Артура от его глубоких размышлений.  — «Это Вы? »

Артур повернул голову и заметил знакомое лицо детектива Беркли, озадаченно смотрящего на него сквозь решетку. Артуру потребовалось несколько секунд, чтобы узнать его, и когда он узнал, его лицо исказилось от презрения.

«Я больше не профессор»,  — пренебрежительно ответил Артур и отвернулся от детектива.

«Что случилось? » — Детектив настаивал. «Почему Вас задержали? Кто Вас привез? »

Артур сидел молча, его взгляд был отстраненным и расфокусированным, он пытался подавить всплеск горьких эмоций. Детектив Беркли почувствовал его нежелание отвечать на вопросы, поэтому развернулся и пошел к дежурному сержанту за дополнительной информацией. Обнаружив, что у Артура ранее не было судимости, он направился в столовую в поисках офицера Локка, того самого, который привез Артура в участок.

«Эй, Джи»,  — поприветствовал детектива офицер Локк, когда он вошел в столовую. «Как дела? »

«Привет, Джон»,  — торжественно ответил детектив Беркли, показывая, что что-то не так.

«Что я могу для тебя сделать, Джи? »

«Ты сегодня арестовал кое-кого по имени профессор Шопен в промышленной зоне? »

«Профессор? Он таксист, но да, я поймал парня с таким именем за то, что он устроил непристойное поведение на публике. А что? Он твой родственник или что-то в этом роде? »

Детектив вздохнул, прежде чем спросить: «Ты помнишь инцидент в Калисте в прошлом году? »

Лицо офицера Локка тут же поникло, когда он услышал название места.

«Как я могу забыть? » — серьезно ответил он. «Я был первым на месте происшествия. Образ того, что я там увидел, будет преследовать меня всю жизнь».

«Ну,  — сказал детектив, вздохнув и понизив голос,  — это отец».

Глаза офицера Джона расширились от изумления, и его рот открылся. Он несколько раз моргнул, явно удивившись, прежде чем, наконец, заговорить. «Ты хочешь, чтобы я освободил его, не так ли? »

Детектив медленно кивнул, подтверждая предположение офицера Локка. Офицер Локк кивнул в ответ и решительно покинул комнату.

Выйдя из полицейского участка, Артур сразу же почувствовал палящую жару мира, который, казалось, горел. Полуденное солнце безжалостно палило на парящую землю, создавая ад, который сжигал душу любого, кто осмелился выйти наружу. Удушающая влажность мешала дышать и думать, и даже никакого намека на ветерок, приносящего облегчение.

Артур чувствовал себя пойманным в ловушку среди высоких зданий со всех сторон, как будто он потерялся в гигантском горящем лабиринте. Постоянный гул людей и транспортных средств усиливал его страдания, заставляя его останавливаться на тротуаре, обдумывая варианты действий. Он посмотрел налево и направо, раздумывая, стоит ли поймать такси и забрать своё из переулка промышленного района или просто пойти домой пешком, учитывая, что его дом находился всего в нескольких минутах ходьбы от станции.

«Проф... э... господин Шопен».  — Голос детектива Беркли прервал мысли Артура, заставив его обернуться.

«Эй, это опять я — детектив Беркли. Возможно, Вы помните меня по прошлому году, когда я»... Он сделал короткую паузу, посмотрел вниз, а затем продолжил. «В любом случае, это я 

вытащил Вас сегодня из неприятностей. Я просто надеюсь, что нам больше не придется вот так сталкиваться друг с другом. Я не уверен, что смогу выручить Вас во второй раз, если что-то пойдет боком».

Артур на мгновение всмотрелся в лицо детектива Беркли, кивнул и начал поднимать руку в жесте благодарности, но на полпути передумал и опустил её обратно. Все казалось бессмысленным, и он понял, что ему просто все равно. Утомленный неделями бессонных ночей, Артур пожал плечами и отвернулся, оставив детектива в удивлении позади, пока тот побрел к своему дому, отчаянно нуждаясь в отдыхе.

•  •  •

Войдя в квартиру, Артур наслаждался освежающей лаской холодного воздуха на своей коже, но его удовольствие было недолгим, поскольку он почувствовал, что что-то не так. Джоанна никогда не оставляла включенным кондиционер перед тем, как отправиться на работу. Если она все ещё была дома в рабочее время, он знал, что на то была веская причина.

Странный шум, похожий на мягкий скрип матраса, разнесся по комнатам, и Артур задумался, не мучает ли его солнечный удар галлюцинациями. Однако его интуиция подтолкнула его к двери спальни, где он наконец раскрыл правду.

Артур застыл в изумлении от зрелища, развернувшегося перед ним. Джоанна сидела верхом на красивом молодом мужчине, прислонившемся к изголовью кровати. Она положила руки ему на плечи, а он крепко держал её за талию, побуждая двигаться быстрее.

Внимание Артура привлекла не только сама сцена, но и тот факт, что незнакомец был полностью обнажен, в то время как на Джоанне все ещё была белая классическая рубашка, которую она носила ранее в тот день, хотя она была раздета ниже пояса. Лицо парня сияло от удовлетворения, но Джоанна выглядела серьезной и бесчувственной, относясь к встрече так, как будто это была простая деловая сделка.

Артур неподвижно стоял в дверном проеме, не отрывая глаз от поразительной сцены, разворачивающейся перед ним. Неверность была последним, что могло ассоциироваться у него с Джоанной. Она всегда была такой праведной и достойной. Тем не менее, особое воспоминание вспыхнуло у него в голове: одна из явных угроз, которые она высказала тем утром, напомнив ему о прошлых месяцах, в течение которых он не смог выполнить свою роль мужа, пренебрегая физическими потребностями своей жены. Внезапно зрелище перед ним показалось более разумным.

С небольшим облегчением он заметил, что они решили расположиться на её стороне кровати, расположенной подальше от двери. Этот, казалось бы, небольшой жест демонстрировал определенный уровень внимания с её стороны, что он не мог не оценить. Однако в его мысли закрался оттенок сарказма, когда он понял, что по крайней мере кто-то может развлекаться в доме, даже если он не может.

К этому моменту для Артура, казалось, уже ничего не имело значения. Он был слишком уставшим, изнуренным и вялым, чтобы реагировать. Слегка надувшись и устало пожав плечами, он дополз до кровати.

Джоанна ахнула и в шоке прикрыла рот рукой, наблюдая, как Артур забирается на свою сторону 

кровати. Сначала она была уверена, что он набросится на них, но то, что произошло дальше, ошеломило её. Артур взбил подушку и свернулся калачиком в позе эмбриона, спиной к ним и все ещё в туфлях.

Джоанна и её любовник обменялись озадаченными взглядами, не понимая, что происходит.

Поначалу молодой любовник решил, что его жизнь в опасности, когда он заметил высокого мужа, но, когда Артур просто лег рядом с ними, не шевеля ни единым мускулом, он пришел к выводу, что пара затеяла какую-то извращенную игру и что Джоанна замешана в этом. Его первоначальные опасения сменились весельем, поскольку он увидел в ситуации уникальный шанс принять участие в реализации фантазии другого человека. Идея потворствовать добровольному рогоносцу очаровала его.

Напротив, горе и печаль быстро заменили первоначальную панику Джоанны. Она поняла, что её супруг спустился в такую глубокую и темную яму, что остался равнодушен даже к её предательству.

После долгого и напряженного момента, в течение которого она с недоверием смотрела на своего неподвижного мужа, лежащего рядом с ними, она пришла к выводу, что он не собирался предпринимать никаких действий. Это осознание наполнило её чувством холодной ярости и презрения. Без особого энтузиазма она продолжила неторопливую поездку на своем любовнике, все время не в силах оторвать мрачный взгляд от апатичного мужа.

Когда она, наконец, перевела взгляд на своего любовника, её оттолкнуло самодовольное и удовлетворенное выражение его лица. Прошло совсем немного времени, прежде чем она больше не могла этого выносить и остановилась, от боли зажмурив глаза.

«В чем дело? » — спросил молодой любовник. «Почему ты остановилась? »

«Уходи, Мэнни»,  — тихо произнесла Джоанна.

«Ой, давай! » Мэнни призвал: «Мы только начали, не порти веселье! » Он пытался мотивировать её, подбрасывая руки, которые все ещё лежали на её бедрах.

«Нет! Просто иди! » — воскликнула она в ярости.

Поскольку Мэнни продолжал игнорировать её просьбу, она с силой оттолкнула его руки, оставив при этом царапины. Затем Мэнни отшвырнул её в сторону и в приступе ярости выскочил из кровати. Стоя перед ней, он поднял руку, словно собираясь ударить её. Ядовитый и насмешливый взгляд, который она устремила на него, вкупе с присутствием рядом её крупного мужа отговорили его от этого, и он опустил руку. Независимо от любой игры, никогда не следует гадать, как муж может отреагировать на физическое насилие над женой в их спальне.

Мэнни сорвал презерватив, надетый на его пенис, и швырнул его на пол.

«Пошла ты, сука! » — прошипел он, прежде чем начать одеваться.

Джоанна сидела на краю кровати, терпеливо ожидая, пока Мэнни закончит одеваться и выйдет из комнаты. Когда она время от времени поглядывала на Артура, который оставался неподвижным на том же месте, её охватило чувство глубокого отчаяния. Она не могла отрицать тот факт, что их отношения, вероятно, достигли точки невозврата, и, хотя она надеялась на другой исход, она знала, что надежда умерла.

Она почувствовала облегчение, когда Мэнни наконец ушел, и звук закрывающейся входной двери эхом разнесся по дому. Она поднялась на ноги,  

переоделась в трусики и юбку и попыталась побороть слезы, навернувшиеся в уголках её глаз.

Срывающимся от волнения голосом Джоанна умоляла Артура высказаться. «Скажи что-нибудь, пожалуйста»,  — умоляла она, но её слова были встречены молчанием. Приходя в ещё большее отчаяние, она повысила голос. «Скажи что-нибудь, черт возьми! Ты меня ненавидишь? Я тебе противна? Тебя это вообще волнует? » Её разочарование росло, Джоанна забралась на кровать, встала на колени рядом с Артуром и закричала: «Ты ублюдок! Скажи что-нибудь! »

Артур оставался неподвижным.

Сжав руку в кулак, она ударила нижним ребром по его руке и сказала прерывающимся от слез голосом: «Я тоже тебя ненавижу! Да, я тебя ненавижу». Она повторила это действие, на этот раз ладонью другой руки, и добавила: «Признайся: ты меня ненавидишь. Вини меня во всем и покончим с этим».

В какой-то момент она поддалась эмоциям и начала одновременно бить его обеими руками по боку, крича: «Скажи это! Просто скажи это. Ты меня больше не любишь, может быть, никогда и не любил. Просто скажи правду, ненавидь меня, и давай двигаться дальше». После этой бесполезной вспышки она замолчала, её руки легли на его тело, её голова упала вперед, и она заплакала.

Поскольку плач помог немного облегчить мучившее её душевное расстройство, и, поняв, что Артур совершенно не реагирует на её крики, она собралась с некоторым самообладанием, чтобы высказать свои мысли. «Я не могу продолжать так жить. Не буду. Я ухожу, Арт. Все кончено. Я закончила. Мы закончили». В последний раз взглянув на мучительное выражение его лица, она поднялась с кровати.

После вспышки гнева и разочарования Джоанна поняла, что ей нужно уйти. Она выбрала самый большой чемодан, который смогла найти, и начала собирать свои вещи, время от времени останавливаясь, чтобы вытереть слезы и прийти в себя. Воспоминания всколыхнулись в её голове, когда она пошла в комнату Энни и собрала несколько семейных фотоальбомов и коллекцию рисунков Энни.

Когда она собиралась выйти из дома, её осенила мысль. Она оставила чемодан у входной двери и поспешила в домашний офис. Оказавшись внутри, она подошла к высокому книжному шкафу, возвышавшемуся над стеной, потянув за собой вращающееся кресло.

Артур не обращал внимания на тот факт, что Джоанна уже несколько недель знала о его смертельной игре. Она довольно давно извлекла пулю из ствола револьвера, а также позаботилась о том, чтобы избавиться от пачки пуль, спрятанной в нижнем ящике стола. Тем не менее Джоанна пришла к выводу, что было бы неразумно оставлять пистолет у него, поскольку некому было бы за ним присматривать.

Она поднялась на стул и вытянула руки до предела, потянувшись к коробке из-под обуви, стоявшей на самой верхней полке. Приложив немного усилий, она схватила поробку и начала спуск. Но когда она переместила свой вес, она потеряла равновесие, отпустила коробку и высыпала её содержимое на пол.

Достав пистолет, Джоанна спрятала его в сумочку. Рядом с коробкой она заметила сложенный пополам лист офисной бумаги, служивший 

нижней подкладкой коробки. Заинтригованная темным рисунком на внутренней стороне, она развернула лист бумаги, чтобы рассмотреть его подробнее.

Как только она увидела набросок на бумаге, её рука инстинктивно рванулась к губам, чтобы подавить резкий вздох испуга. Рисунок застал её врасплох, лицо исказилось от боли, а на глаза навернулись слезы. Её охватило непреодолимое чувство печали.

Артур остался застывшим в той же позе эмбриона на кровати, его руки были прижаты к измученному лицу, как будто в защитной позе. Джоанна вернулась в спальню, встала перед ним и с болезненным чувством сочувствия посмотрела на его любимые черты. Сердце её болело от желания утешить его, но она чувствовала себя беспомощной перед лицом его страданий. Она боялась, что дальнейшее пребывание увлечет её вместе с ним в бездну отчаяния.

С тяжелым сердцем она аккуратно положила развернутый лист бумаги возле груди Артура. Она бросила на него последний печальный взгляд, прежде чем тихо выскользнуть из комнаты, закрыв за собой дверь.

•  •  •

Как только Артур услышал, как закрылась входная дверь, он почувствовал острую боль в сердце, но ему было все равно. По крайней мере, в этом он пытался себя убедить. Воспользовавшись возможностью побыть одному, он изменил своё положение, заставив скомканную бумагу под ним зашелестеть и зашуршать. Он равнодушно посмотрел вниз и заметил лист бумаги, придавленный у него под грудью. Он отодвинулся в сторону и извлек его.

Он собирался бросить бумагу на пол, но что-то привлекло его внимание. С намеком на любопытство он остановился, чтобы рассмотреть набросок. Внезапно его сердце екнуло, и его охватило чувство ужаса, заставившее его вскочить с кровати, как будто его ошпарили кипящим маслом.

Судорожно бормоча «Нет! Нет! Нет! » и, сжимая бумагу дрожащей рукой, Артур внимательно рассматривал каждую деталь карандашного рисунка перед ним. Его глаза расширились от недоверия, а сердце сжалось от острой боли, когда он посмотрел на тревожный образ. «Нет нет нет! » — повторил он — отчаянные мольбы, а не отрицания.

На рисунке в детском стиле была изображена человеческая фигура с радостным кругом вместо головы, длинной линией вместо тела и четырьмя диагональными линиями, идущими наружу в качестве конечностей. Под изображением неуверенно были нацарапаны две заглавные буквы «ДД» (от англ. Daddy — папа. Далее по тексту Ди-ди).

Тело Артура дрожало от сильного волнения, его руки крепко сжимали бумагу. Он балансировал на грани разорвать её в клочья, но его воля дрогнула, и он не мог заставить себя сделать это. Бумага сморщилась под давлением его пальцев, и он сжал её ещё сильнее, закрыв глаза и корчась в агонии. Когда он наконец открыл свои заплаканные глаза, он посмотрел на бумагу с глубокой и огромной печалью, медленно покачивая головой из стороны в сторону.

Артура вдруг осенила радикальная идея — способ справиться со своими новыми и невыносимыми страданиями. Он осторожно положил листок на кровать и лихорадочно помчался в домашний офис.

«Нет! » — крикнул он, ворвавшись в дверь. Его взгляд тут же упал на пустую коробку из-под обуви, лежавшую на полу 

с брошенной рядом крышкой. Упав на колени, он схватил коробку и лихорадочно проверил, пуста ли она.

«Пожалуйста, нет»,  — в отчаянии прошептал он, положив коробку и потирая голову обеими руками. Ему казалось, что он теряет рассудок.

Поскольку их квартира находилась на первом этаже, отчаянный прыжок с балкона был невозможен. Артур оглядел комнату, чувствуя, будто стены давят на него, и вся вселенная сговорилась против него. Он не мог оставаться здесь ни на мгновение дольше. Поднявшись на ноги, он бросился к входной двери, отчаянно пытаясь спастись.

Джоанна сидела в своей машине, припаркованной в отведенном для нее месте под высоким жилым комплексом. Хотя двигатель был заведен, она оставалась неподвижной, охваченная новой волной сожаления и печали. Уехать было невозможно, но и остаться было невыносимо. Свежие слезы покатились по её щекам.

Оглядевшись, она заметила, что такси Артура пропало, и ей стало любопытно, где оно находится. Внезапно из вестибюля их дома выбежал мужчина и зашагал по тротуару с наряженными руками и сжатыми кулаками. Это был Артур; его бешеное бормотание и неуверенные движения свидетельствовали о том, что он не в порядке. Сердце Джоанны упало, поскольку она предчувствовала беду. Без промедления она снялась с ручника и поплелась за ним.

Артур быстро добрался до главного проспекта, резко свернув направо, заставив встречных пешеходов отступить с его пути, чтобы избежать столкновения. Небрежная и высокая фигура резко врезалась в плечи невнимательных людей, поглощенных экранами своих телефонов. Артур продолжал идти вперед непоколебимыми и решительными шагами, невозмутимый никакими препятствиями, встречавшимися на его пути, и спешил к неизвестному месту назначения.

Обеспокоенная благополучием Артура, Джоанна медленно следовала за ним, создавая небольшую пробку на оживленном проспекте. Сигналы нетерпеливых водителей позади нее дали понять, что долго так продолжаться она не сможет. Как только она нашла свободное место для парковки, она поспешно остановилась, игнорируя любые юридические последствия.

Без промедления Джоанна выскочила из машины и помчалась к Артуру, который двигался с угрожающей скоростью. Чутье предупредило её, что Артур в опасности, но она не могла определить, куда он направляется. Она приняла твердое решение внимательно следить за ним и не терять его из виду.

Был жаркий августовский день, и Артур двинулся вперед, движимый необъяснимым желанием продолжать движение по шумным улицам центра города. Он понятия не имел, куда направляется, но знал, что терпеть не может находиться в замкнутом пространстве. Удушающий городской лабиринт из металла и бетона сомкнулся вокруг него, и ему нужно было вырваться на свободу и отправиться подальше за пределы города.

Из-за жгучей жары ручьи пота стекали по его лбу, промокая воротник рубашки, но он не обращал внимания на свой физический дискомфорт. Его разум был поглощен жестоким внутренним смятением, он изо всех сил пытался сдержать мучительные воспоминания. Несмотря на все его усилия, травматические переживания неустанно всплывали на поверхность — волна за волной горя и тоски, каждая из которых увеличивалась в интенсивности, что грозило поглотить его морем эмоций.

В течение нескольких месяцев он возводил огромную 

плотину вокруг своей души, но теперь он почувствовал, как образуются первые трещины, и понял, что плотина скоро рухнет. Время истекало, и ему нужно было бежать от всех и вся, прежде чем плотина прорвется, вызвав неконтролируемый потоп.

Когда он несся по тротуару, к нему приблизилась женщина с коляской. Вид ребенка в коляске, хлопающего в ладоши и улыбающегося ему, вызвал ещё один всплеск болезненных воспоминаний. Он отчетливо видел её сидящей в детском кресле с намазанными яблочным пюре щеками. Он махал полной ложкой над её головой, будто самолет, летящий в небе.

«Хорошо, девочка, вот и самолет. Распахни широко и... ух! Ням, ням! Хорошая работа! »

«Биби! »

«Нет, дорогая, я твой папа, а не Биби. Ты уже называешь свою маму «мама». Можешь, пожалуйста, сказать для меня «Па-па»? »

«Биби! »

«Ладно, давай не торопимся. Как насчет «Ди-Ди»? »

«Диди».

«Ура! Хорошая работа! А теперь давайте попробуем «Да-да»».

«Биби! »

«О, боже! Как насчет «Диди» ещё раз? »

«Диди! »

«Хорошо, пусть будет Диди. Я могу с этим жить».

«Диди! Диди! »

«Почему ты ухмыляешься? Ты, маленькая негодница! »

С этого момента он стал называться Диди, и девочку тоже стали называть Диди, в соответствии с любопытным обычаем родителей использовать собственное прозвище, обращаясь к ребенку.

В тот адский августовский день сломленный человек, наполовину запертый в собственном разуме, брел по оживленному проспекту в проклятой части города. Каждый свинцовый шаг вызывал неизбежное воспоминание; каждый из них был более мучительным, чем предыдущий. Ему хотелось сбежать от витрин; витрина мебельного магазина вызвала воспоминания о нем и Джоанне, обнимающихся на диване в гостиной, а между ними извивалась маленькая Энни. Малышка положила свою крошечную ручку на талию матери, пытаясь оттолкнуть её в сторону.

«Когда ты вырастешь, маленькая леди, 2 — пошутила Джоанна,  — «тебе придется найти своего мужчину».

«Мой Диди! » — уверенно ответила малышка, обнимая отца за талию. «Диди мой! »

«Твой маленький сорванец очень собственнический»,  — дразнила Артура Джоанна, с её губ сорвался смех. «Интересно, от кого она получила эту черту. Боюсь, у меня здесь серьезные конкуренты».

Сердце Джоанны тяжело билось, пока она изо всех сил старалась не отставать от длинных, обманчиво быстрых шагов Артура по раскаленному тротуару. Временами она переходила на легкую пробежку, чтобы соответствовать его темпу. Её лицо покраснело от жары, а мокрые от пота волосы прилипли к коже. Она избегала прогулок по этой части проспекта почти год по очень веской причине, но теперь у нее не было выбора, если она хотела пристально следить за ним.

Джоанна резко остановилась, когда Артур внезапно остановился как вкопанный и повернулся направо, бросив взгляд отвращения и презрения на витрину магазина. С искаженным гневом лицом он поднял дрожащий кулак, словно собирался ударить по стеклу, но быстро опустил руку и продолжил идти.

Джоанна следовала вблизи, её сердце колотилось от беспокойства, пока она не достигла того же места, где остановился Артур. Она тоже остановилась, от боли закрыла глаза, а затем снова открыла их и повернула голову, чтобы посмотреть вверх. Её сердце сжалось при виде вывески магазина с надписью: «Калиста».

•  •  •

Годом ранее

Джоанна и четырехлетняя 

Энни вошли в магазин одежды и с облегчением почувствовали прохладный воздух внутри после того, как выдержали палящую жару на улице. «Мы здесь»,  — сказала Джоанна Энни. «Мы собираемся забрать подарок папе на день рождения. У него день рождения через два дня».

«Мамочка, могу я выбрать подарок Диди? »

«Я уже выбрала подарок, дорогая. Нам осталось только забрать его и упаковать».

«Почему ты не взяла меня с собой, чтобы выбрать подарок? » — спросила Энни, надув губы.

«Потому что ты была в детском саду, дорогая. Но я компенсирую это, купив тебе здесь что-нибудь приятное, ладно? »

Энни с энтузиазмом кивнула.

Взяв подарок Артура, Джоанна и Энни поднялись на второй этаж магазина, чтобы заглянуть в детский отдел. Прогуливаясь по проходам, Джоанна не могла не заметить изящный дизайнерский женский пиджак, который привлек её внимание. Она подошла, чтобы проверить цену, и к ней тут же подошла одна из продавцов.

«Извините»,  — спросила Джоанна,  — «у вас есть этот пиджак восьмого размера и черного цвета? »

«Конечно, мэм»,  — ответил продавец с улыбкой. «Я принесу его Вам прямо сейчас». Она исчезла между стеллажами и быстро вернулась с запрошенным размером и цветом.

Джоанна отпустила руку Энни и приступила к примерке пиджака, а Энни воспользовалась возможностью осмотреть ближайшие стеллажи.

«Пожалуйста, оставайся рядом, Энни»,  — напомнила Джоанна дочери, но ответом был лишь рассеянный кивок Энни; она продолжала идти, пока не достигла перил, выходивших на нижний этаж. Металлические прутья были холодными на ощупь, и пальцы Энни сомкнулись вокруг них, её взгляд был устремлен на красочный дисплей внизу.

«Энни, иди сюда, сладкая»,  — позвала Джоанна, но Энни стояла на месте, потерявшись в своем собственном мире. Джоанна колебалась, но решила оставить Энни, поскольку она все ещё была в пределах видимости, а перила казались надежными.

Тем временем Джоанна надела куртку и позировала перед ближайшим зеркалом. «Оно на вас сидит идеально»,  — похвалила продавец.

В этот момент по всему магазину раздался внезапный громкий грохот, сопровождаемый звуком разбивающегося стекла и душераздирающим криком охваченного ужасом покупателя.

Голова Джоанны в ужасе дернулась к перилам.  — «Энни, где ты? » — вскрикнула она в панике. Она в отчаянии бросилась к перилам и выглянула из-за их края. То, что она увидела, было зрелищем, свидетелем которого никогда не должен стать ни один родитель.

Ее пронзительный крик ужаса разорвал воздух, вызывая озноб у всех, кто его слышал. Этот звук будет преследовать их долгие годы.

После тщательного расследования выяснилось, что правила безопасности требуют, чтобы между балясинами было максимальное расстояние в десять сантиметров. Причина этой меры предосторожности заключалась в том, чтобы избежать любых потенциальных опасностей, особенно для маленьких детей, которые могут проскользнуть или попасть в ловушку. К сожалению, балясины «Калисты» располагались на расстоянии более шестнадцати сантиметров друг от друга.

Энни похоронили жарким августовским днем, а Артур, убитый горем, стоял на кладбище и смотрел на палящее солнце. Мысль о том, что солнце может продолжать так сильно палить, пока его любимая Энни ушла, была непостижимой. Как мир мог бы существовать без нее?

Потеря Энни оставила настолько глубокую 

пустоту, что казалось, будто его часть насильно вырвали. Сердце Артура колотилось от жгучей боли, которая казалась почти осязаемой, словно острый нож вонзился ему в грудь.

Охваченный горем, беспомощностью и отчаянием, Артур оказался не в состоянии попрощаться или произнести панегирик маленькой Энни. Он не мог говорить, плакать или справляться со своими эмоциями, и только его налитые кровью глаза выдавали внутреннюю боль, которая разрывала его на части. Он был полон решимости защитить Энни любой ценой, даже если это означало уничтожение всей вселенной. Однако по жестокой иронии судьбы именно Вселенная разбила его на куски.

И только когда тело Энни опустили в землю, Артур наконец нарушил молчание. «Не кладите её туда»,  — умолял он,  — «здесь слишком темно. Энни боится темноты. Не оставляйте её одну! » Его агония была настолько сильной, что он попытался последовать за Энни в могилу, и потребовалось шесть человек, чтобы удержать его. Он просил, чтобы его похоронили рядом с ней, но его желание не было удовлетворено.

В тот знойный летний день один-единственный огненный шар обжигал небеса, в то время как два человеческих пламени сгорели с тоской, которая, казалось, поглотила их целиком.

После похорон Артур и Джоанна остались разбитыми и недееспособными. Джоанна оставалась безутешной и часто посещала могилу Энни, чтобы посидеть и поговорить с ней. Тем временем Артур ушел в себя, поглощенный непроницаемой тишиной, которая со временем только усиливалась. Он отказался говорить о своей покойной дочери или слышать что-либо, связанное с ней.

Несмотря на то, что оба супруга обращались за помощью, Артур смог присутствовать только на двух сеансах, во время которых он хранил молчание. После двухмесячного перерыва Джоанна возобновила свою роль менеджера в научно-исследовательском институте, но Артур счел невозможным читать лекции перед большой аудиторией и ушел со своей должности.

Наблюдая за угасанием Артура, Джоанна чувствовала себя бессильной и изолированной. Она винила себя в смерти их дочери и чувствовала, что Артур возлагает на нее ответственность, хотя он никогда прямо не заявлял об этом. Их отношения были напряжёнными, но даже близость между ними была наполнена напряженными эмоциями. Когда они попытались заняться любовью, печаль, вина и чувство собственной никчемности охватили их, лишив возможности довести дело до конца. После нескольких неудачных попыток Артур вообще сдался.

Несмотря на то, что Джоанна пыталась убедить Артура обратиться за помощью и двигаться дальше, он оставался потерянным в своем горе, с каждым днем становясь все более изолированным и замкнутым. Джоанне было ясно, что Артур медленно разваливается, и она боялась, что он балансирует в опасной близости от критической точки, от которой он никогда не сможет оправиться.

•  •  •

Джоанна последовала за Артуром, когда он пересек переход и вошел в изысканный жилой район с эксклюзивными домами, оставив позади шумный главный проспект. Она не могла не задаться вопросом, что происходило у него в голове. Он давно мог бы повернуть направо, к морю, учитывая, что они шли параллельно ему, всего в двухстах ярдах; она не знала, было 

ли это выбором — не умереть именно таким образом — или другой признак того, что он потерялся внутри себя. Сама она не ощущала другого выбора, кроме как продолжать следовать за ним. Несмотря на долгую прогулку, было очевидно, что Артур по-прежнему расстроен, его руки онемели, а кулаки сжались, пока он шел быстрым шагом.

Артур почувствовал некоторое облегчение, приближаясь к невысоким домам, и ещё больше ускорил шаг. Он знал, что это последний жилой район на окраине города, за которым лежит обширная, спокойная и, главное, необитаемая дюна.

Пожилая женщина, выходящая из своего двора, была ошеломлена видом приближающегося к ней высокого, потного незнакомца с растрепанными волосами и одеждой, бормочущего что-то про себя. Артур, с другой стороны, не обращал внимания на её присутствие и не уступил ей дорогу на тротуаре, несмотря на её возраст.

Джоанна была в замешательстве, когда Артур прошел мимо последнего дома и рискнул войти на огромную дюну, лежащую за пределами города. Она заметила, как он изо всех сил пытался идти по глубокому песку, чему мешала неподходящая обувь. Достигнув края песка, она нерешительно остановилась, раздумывая над тем, чтобы снять туфли на низком каблуке. Однако раскаленный песок заставил её дважды подумать, вынудив тащиться по нему в неподходящей обуви, каждый шаг представлял собой борьбу с беспощадной местностью.

Хотя Артур жил всего в нескольких минутах ходьбы от пляжа, он больше года не мог заставить себя навестить его. Один только вид бескрайнего голубого океана был слишком болезненным напоминанием об Энни и душевной боли, связанной с её памятью. Игра на берегу была её любимым занятием, а яркий цвет океана соответствовал тому же оттенку, что и её сверкающие глаза — её самый заветный оттенок. Даже там, когда океан простирался на всю его правую периферию зрения, он сделал сознательное усилие, чтобы отвести от него взгляд.

Глядя вдаль, Артур заметил массивный песчаный холм высотой сорок футов, увенчанный одинокой пальмой. Без видимой причины он побежал к нему. Преодолев крутой подъем, он в конце концов достиг вершины. Задыхаясь и чувствуя беспокойство, он стоял под пальмой и осматривал окрестности. Теперь, когда он перестал двигаться, он не мог игнорировать огромное пространство перед ним.

Океан представлял собой великолепное зрелище; перед ним простирались его просторы и величие. Кристально чистая вода ярко переливалась под солнечными лучами, почти ослепляя своим сиянием. Нежные волны ласкали берег, создавая мягкий и успокаивающий ритм, который эхом разносился по всему пляжу. Песок расстилался золотым ковром, приглашая на неторопливую прогулку. На далеком горизонте в небе вспыхнуло потрясающее зрелище лазурных и желтых оттенков, больше похожее на нарисованный шедевр, чем на часть природы. Перед лицом такой красоты он не мог не испытывать глубокого чувства трепета и благоговения.

Слова его любимого мыслителя горько отдавались в его сознании. «Красота есть видимое и внешнее выражение внутренней гармонии души».

«Как может быть гармония в душе, наполненной вечной болью и печалью? » — молчаливо возразил он.

В отчаянии он посмотрел на палящее солнце, тщетно надеясь на 

сверхъестественный знак, который спасет его от страданий. Затем он снова посмотрел на бесконечное пространство воды. Океан, всегда олицетворявший красоту и великолепие земли, теперь был для него не чем иным, как бесконечным океаном боли.

Когда Артур сосредоточил свой взгляд на высокой океанской волне, приближающейся к берегу, вспыхнуло яркое воспоминание, перенесшее его назад во времена, которые казались одновременно далекими и в то же время настолько живыми и настоящими. В этом воспоминании он обнаружил, что стоит по пояс в воде, а Энни сидела у него на левом бедре. «Смотри, Диди»,  — с волнением указала она,  — «приближается большая волна! » Он повернул голову, чтобы заметить приближающуюся волну, и, когда она приблизилась, другой рукой схватил Энни и поднял её высоко над головой. Вскоре волна обрушилась на них, а в воздухе разнеслись ликующие возгласы.

Подняв глаза, Артур увидел, как его дочь сияет от волнения, её лицо украшают сверкающие капельки воды. Энни раскинула руки в стороны и летела над морем, как птица. Артур развернулся, наслаждаясь видом ангельской фигуры своей дочери, сияющей в солнечном свете.

Энни смотрела на него сверху вниз, её руки медленно опускались вниз, словно лаская его лицо. Он согнул руки, приближая её к себе. На её лице была широкая сияющая улыбка, когда её пальцы нежно коснулись его скул. Он отчетливо видел её красивые глаза, смотрящие на него с обожанием.

«Диди»,  — прошептала она,  — «мой Диди».

Артур покачал головой, мокрой от пота, пытаясь очнуться от кошмара, от которого он не мог избавиться. Слезы, которые он так долго сдерживал, навернулись на его глаза, затуманивая зрение. Он впился взглядом в проклятое солнце, безжалостно палящее на него, его огненные лучи прожигали его кожу, плоть и кости. Наконец, это было слишком для него.

Мрачная волна ярости и отчаяния прорвала хрупкую плотину, которую он построил за последний год, смывая все на своем пути. Артур запрокинул голову назад и вскинул руки вверх, пальцы его растопырены, как когти, словно пытаясь разорвать предательское небо на части. Глубоко вдохнув, он открыл рот и издал гортанный крик агонии, который эхом разнесся по бесплодному ландшафту, как будто сама земля дрожала от его боли.

Джоанна стояла возле песчаного холма, с тяжелым сердцем она наблюдала, как Артур издал оглушительный рев в атмосферу. Его протяжный крик пронзил пространство, резонируя с самыми дальними уголками вселенной. Увидев уязвимость Артура, она почувствовала к нему глубокую симпатию, наблюдая, как его искажённое от боли тело, выгнувшаяся спина и крепко сжатые руки. «Выпусти это»,  — сострадательно прошептала она.  — «Выпусти все наружу, Арт».

Артур кричал до тех пор, пока в его легких не осталось воздуха. Затем он рухнул на землю и наклонился вперед, положив руки на колени и безутешно рыдая. Шлюзы его сдерживаемых эмоций распахнулись, и все слезы, которые должны были течь год назад, хлынули из его глаз каскадом. Его тело продолжало содрогаться от каждого душераздирающего рыдания, пока он не остановился, испуганный очередным криком, сотрясшим все вокруг. Сначала он 

подумал, что это его собственное эхо, но вскоре понял, что это не так. Повернув голову вправо, он заметил фигуру женщины у подножия холма.

Джоанна этого не ожидала, но мучительный крик Артура разрушил что-то внутри нее, заставив прорваться и её эмоциональную плотину. Она издала спонтанный крик агонии, когда колоссальная волна эмоций захлестнула её, потрясая до глубины души.

С пронзительным криком она рухнула на колени и крепко сжала обжигающий песок. Её тело рванулось вперед, издав гортанный крик отчаяния, обращенный к безжалостной земле, которая отобрала у нее Энни. Когда её легкие наконец выдохлись, она хватала ртом воздух и издавала ещё один мучительный крик, прежде чем раствориться в потоке резких, интуитивных рыданий.

Откуда-то из ниоткуда на её плечо легла утешающая рука, нежно лаская её. Она подняла глаза и увидела фигуру, стоящую перед ней, но её полные слез глаза не позволяли узнать её. Другая рука взяла её за руку и без усилий подняла. Фигура обхватила лицо руками и нежно вытерла слезы большими пальцами. Задыхаясь, она поняла, что это был Артур.

Его мягкие карие глаза смотрели на нее с состраданием, а выражение его лица показывало смесь любви и искренней заботы. Впервые за год она узнала человека, которого так сильно любила, благородного и заботливого мужчину, которого, как ей казалось, она потеряла навсегда.

«Мне очень жаль»,  — выдавила она сквозь слезы. «Это все моя вина. Я должна была присматривать за ней. Я должна была защищать ее».

Артур покачал головой и заключил её в утешительные объятия. «Пожалуйста, не вини себя, Джо»,  — сказал он утешительным тоном. «Это была не твоя вина».

Некоторое время они плакали в объятиях друг друга, ища утешения в объятиях.

Собрав свои эмоции, они направились обратно в город, их шаги были медленными, пока они цеплялись друг за друга в поисках поддержки. В задумчивости, они шли молча, попеременно всхлипывая и вытирая слезы. Когда они достигли тротуара жилого квартала, Артур наконец нарушил тишину внезапным вопросом. «Что за парень, который был раньше? »

Джоанна покраснела и застенчиво ухмыльнулась. «Он новый стажер, работающий у меня»,  — сказала она.

На лице Артура отразилось удивление, когда он спросил: «Разве это не противоречит правилам? »

«Может быть, но мне все равно»,  — ответила она, пока они продолжили идти. После короткой паузы она пояснила: «У того родителя, что потерял ребенка, есть один положительный момент — ты перестаешь заботиться о мирских вещах. И что, если меня уволят? После того, как моё сердце было разбито, и я потеряла все, я ничего не боюсь! И не забывай, что мы богаты или скоро станем. Страховая компания «Калисты» предлагает нам миллионы, но я не соглашаюсь. Я не хочу облегчать жизнь этому подрядчику, суд над которым все ещё продолжается. Тем не менее, я сомневаюсь, что Мэнни из тех, кто сплетничает».

«Ты не все потеряла, Джо»,  — успокоил её Артур.  — «Я все ещё здесь».

«Ну, я узнала об этом только двадцать минут назад. И то, как ты вел себя в течение последнего 

года, не давало мне повода думать иначе».

«Мне очень жаль, Джо»,  — искренне сказал Артур и после некоторого размышления добавил: «Тебе следует прийти к соглашению. У подрядчика есть семья, которую нужно поддерживать, и нам нужно двигаться дальше. Пожизненный приговор не вернет Энни обратно».

Джоанна погрузилась в свои мысли, пока внезапный вопрос Артура снова не прервал её. «Итак, ты хорошо провела время с Мэнни? »

Джоанна озорно посмотрела на него и сказала: «Да, примерно две минуты, пока ты не вломился». Её остроумное возвращение заставило их обоих рассмеяться.

«Когда я впервые увидела, как ты забираешься на кровать»,  — сказала Джоанна,  — «я думала, что ты собираешься меня убить, но вместо этого ты просто лег. Это было так странно, но в некотором смысле круто».

«Это было, не так ли? » — игриво сказал Артур.

«Совершенно верно, но я не хочу этим делиться со своими внуками».

После этого они замолчали, оба осознав печальную реальность маловероятности рождения внуков.

«Итак, какова твоя история? » — спросила Джоанна через некоторое время. «Почему ты вернулся в дом днем и где ты оставил своё такси? »

Лицо Артура покраснело от смущения, когда он понял, что ему нужно объясниться. «Сегодня утром»,  — признался он,  — «меня арестовали за непристойное поведение в общественном месте в промышленной зоне на севере».

Глаза Джоанны округлились от шока.

«Мне сосала работающая девушка в такси»,  — застенчиво добавил Артур.

Джоанна пристально посмотрела на него. «Сколько раз ты это делал? »

«Это был мой первый раз»,  — ответил Артур, выглядя удрученным.

«Если бы ты хотел разрядки, ты мог бы просто попросить»,  — укоризненно сказала Джоанна. Но когда она увидела печаль на лице Артура, она сменила тему.  — «Как тебе удалось выбраться так быстро?

«Детектив, который работал над нашим делом, узнал меня и помог мне. Думаю, он меня пожалел или что-то в этом роде».

Некоторое время они шли молча, пока Джоанна озорно не улыбнулась и не спросила: «Ну и как она? Ты хорошо провел время? »

Артур невольно улыбнулся. «Да, примерно две минуты, пока не вломился какой-то толстый офицер».

Их смех начался как хихиканье, но быстро перерос в неконтролируемую истерику, заставляя их держаться друг за друга в поисках поддержки. Прохожие бросали любопытные взгляды на эксцентричную парочку, но Артур и Джоанна были слишком поглощены весельем, чтобы обратить на это внимание.

Придя в себя, они продолжили неторопливую прогулку по оживленному торговому району, обнявшись, прислонив головы друг к другу. Они попеременно смеялись и плакали, улыбались и вытирали слезы.

Вспомнив что-то, Артур вдруг спросил: «Что ты сделал с пистолетом моего деда? »

«О, он в моей сумочке»,  — ответила она, пытаясь подавить смех.

«Как ты узнала? »

«Ты взял его из нашего общего сейфа. Ты знаешь, что у меня там есть драгоценности. Трудно не заметить исчезновение такого предмета».

«Ну, хорошо, что ты взяла его. Я бы воспользовался им сегодня. Оставить мне рисунок Энни и сбежать было жестоко».

«Может быть и так, но он наконец-то вытащил тебя из той ужасной ямы, которую ты выкопал для себя. И кроме того, ты все равно не смог бы им воспользоваться. Я 

заставил пули исчезнуть несколько месяцев назад».

Голова Артура резко повернулась к ней, его глаза расширились от изумления. Но когда он увидел озорную, сдержанную улыбку на её губах, у него вырвался смешок, за которым быстро последовал ещё более неконтролируемый смех.

Легкий вечерний ветерок ласкал их лица, когда они наконец добрались до машины Джоанны. Оказавшись внутри, Джоанна завела двигатель и повернула руль до упора влево, чтобы развернуться, но Артур протянул руку и схватил руль. Джоанна вопросительно посмотрела на него.

«Мне нужно её увидеть»,  — обеспокоенно сказал он.

«Ты сможешь увидеть её завтра на поминальной службе»,  — ответила Джоанна.

«Мне нужно её увидеть»,  — повторил Артур, его тон был тяжелым от эмоций.

Джоанна понимающе кивнула и поехала в сторону кладбища.

•  •  •

Джоанна стояла снаружи у ворот кладбища, её глаза были устремлены на Артура, сидевшего в машине, на его лице отразилось беспокойство. Успокаивающим жестом она пригласила его присоединиться к ней. Несмотря на свои колебания, Артур в конце концов вышел из машины, с каждым шагом он запинался, пока направлялся к ней. Почувствовав его беспокойство, Джоанна протянула ему руку, предлагая ему необходимую поддержку.

Прошел год с тех пор, как Артур в последний раз ступал в это ужасное место, то самое место, которое оставило зияющую дыру в его душе. Тяжелые, горькие воспоминания о том ужасном дне всплыли на поверхность, когда он изо всех сил пытался сдержать слезы. Джоанна взяла его за руку, и вместе они медленно пошли по ухоженным дорожкам кладбища, направляясь к могиле Энни.

Артур ахнул от удивления, увидев вдалеке надгробие Энни. Он видел это впервые. Джоанна не пожалела денег и поручила лучшему мастеру надгробий изготовить памятник из черного мрамора с выступающим портретом Энни.

Увидев ангельское лицо своей дочери впервые за год, Артура охватили сильные эмоции. Изображение на надгробии наполнило его бесконечной и неудержимой тоской. Неуверенными шагами он приблизился к надгробию и, дойдя до него, упал на колени и прислонился к нему. Дрожащей рукой он нежно ласкал портрет.

«Диди»,  — пробормотал он,  — «мой Диди».

Он нежно прижал щеку к гладкому надгробию, позволяя слезам течь свободно, и тихо разговаривал со своей любимой дочерью. «Энни, любимая, это я, папа. Я здесь. Я пришел навестить тебя, малышка. Мне очень жаль. Я знаю, что должен был навестить тебя раньше, но не смог. Я скучаю по тебе больше, чем могут выразить слова». Его голос дрогнул от волнения, и он приостановился, чтобы сделать судорожный вдох, прежде чем продолжить.

«Как бы мне хотелось ещё раз обнять тебя и сказать, как сильно я тебя люблю». Его глаза закрылись от тоски. «Я бы отдал все, все, чтобы снова увидеть твою улыбку, услышать твой смех. Я бы отдал все за одно последнее объятие, моя милая маленькая Энни».

Джоанна стояла рядом с Артуром, её рука нежно гладила его плечи, пока он изливал своё сердце. Она разделяла его боль, чувствуя, как тяжесть его горя давит на её собственное сердце. Охваченная эмоциями, она опустилась на колени рядом с 

ним, её руки мягко покоились на твердой поверхности камня.

«Мне очень жаль, моя милая Диди»,  — сокрушался Артур. «Я должен был быть рядом с тобой, чтобы защитить тебя и обеспечить твою безопасность. Я подвел тебя, девочка. Пожалуйста, прости меня».

С этими словами он рухнул на подножие, его тело сотрясалось от рыданий агонии и печали. Джоанна вскоре последовала за ним. Вместе они оплакивали того, кого потеряли, и боль, которая никогда по-настоящему не утихнет.

После скорби, длившейся, казалось, вечности, и после того, как Джоанна тоже излила своё сердце, Артур выпрямился, повернулся к Джоанне с заплаканным лицом и сказал: «Я не хочу закончить постоянно плачущим стариком».

Джоанна подняла руки, чтобы обнять лицо Артура, вытирая его слезы большими пальцами, пока говорила. «Мы не сможем избежать слез, Арт, но мы также будем смеяться. Мы будем плакать и смеяться, плакать и танцевать, плакать и продолжать жить. Энни хотела бы, чтобы мы продолжали двигаться дальше. Пока мы есть друг у друга, мы сможем пройти через это».

«А что, если я не справлюсь? »

«Ну, в таком случае ты всегда можешь вернуться к дюне и кричать во все горло. Я пойду с тобой».

У них обоих вырвался краткий смешок, прежде чем Артур кивнул в знак согласия. «Пойдем домой, Джо»,  — сказал он. «Мне действительно не помешала бы ванна».

«Да, мне тоже. Я вся в песке, поту и слезах. Хочешь поехать в промышленную зону и забрать такси? »

«Забудь о такси, я поговорю с профессором Марксом завтра утром. Он сказал мне, что я всегда могу вернуться, когда буду готов. И кроме того, у меня нет ключей от машины. Кажется, я оставил их дома. И нам надо поторопиться; я оставил входную дверь открытой».

Они оба снова рассмеялись.

•  •  •

Джоанна стояла под теплой водой, наслаждаясь мыльной пеной на коже, когда услышала, как позади нее скрипнула дверь душа. Оглянувшись через плечо, она заметила стоящего там Артура, его обнаженное тело блестело в тумане от пара, на его губах играла застенчивая улыбка.

«Ничего, если я присоединюсь к тебе? » — он спросил.

Джоанна ухмыльнулась, чувствуя, как дрожь пробежала по её телу. «Вообще-то»,  — сказала она,  — «мне не помешало бы потереть спинку. Ты не против? »

«Конечно»,  — ответил Артур, зайдя в душ и забрав у нее мыло. Он взбил мыло в густую пену и начал нежно массировать спину Джоанны сильными и умелыми руками.

Когда он закончил с её спиной, его руки начали исследовать другие части её тела. Джоанна застонала, когда он обхватил её грудь, от его прикосновения у нее по спине пробежала дрожь. Она повернулась, и они страстно поцеловались, их тела прижались друг к другу под горячей водой.

После страстного сеанса поцелуев они поспешно умылись, прежде чем помчаться в свою спальню, оба стремясь больше изучить друг друга в уютном комфорте своей собственной кровати.

Артур и Джоанна лежали в постели, пристально глядя друг на друга. В их взглядах читалась смесь тоски и нервозности. Они так давно не занимались любовью, что оба чувствовали 

необходимость хорошо выступить. Общая мысль о том, что их совместное окончание стало последним испытанием для возобновления супружеских уз, только усилила их тревогу.

Артур медленно вошел в нее, остановившись на мгновение, когда полностью оказался внутри. Джоанна кивнула, побуждая его продолжать. Они занимались любовью нежно и терпеливо, разрывая зрительный контакт лишь для нежных поцелуев. Когда они ускорили темп и приблизились к кульминации, вина и чувство незаслуженного счастья снова захлестнули их, заставив слезы навернуться на их глаза. Однако они не поддались этим негативным эмоциям и продолжили, несмотря на боль.

Хотя их первый оргазм за год был коротким и мягким — почти разочаровывающим их обоих — он стал важной вехой в восстановлении их отношений, которую они навсегда запомнят в своих сердцах. После небольшого отдыха они начали второй раунд более энергично. К третьему раунду их запреты полностью исчезли, и они занялись страстной, безудержной сексуальной активностью. Они царапали и кусали друг друга, оставляя следы, которые держались неделями, но их это не волновало.

Девять месяцев спустя у них родилась дочь Элинор Д.  Шопен.