Зачарованные 2.3

— Эрик, не хочешь попробовать немного вина? - Робин постучала по бутылке.

— Ему всего 20, - сказала Эмма, уставившись на коробочку перед собой. Она понятия не имела, что в ней было, но по какой-то причине почувствовала, как ее охватил трепет предвкушения.

— О, пожалуйста, как будто он никогда раньше не пил, - Робин рассмеялась. - И осталось не так много вина в ней.

— Я выпью немного, когда закончу, - он коснулся раскрасневшейся щеки своей мамы. - Тебе, кажется, вино понравилось.

— Будь милым, - Эмма посмотрела на него снизу вверх. - Будь вежлив со своей матерью.

Она надула губы и посмотрела на него сквозь ресницы.

— Ух ты, я никогда раньше не видела такого взгляда, - Эрик удивил ее широкой улыбкой. - Мне это нравится, ты выглядишь мило.

— Спасибо! - она просияла.

— Обычно у тебя такой адвокатский вид, знаешь, немного стервозный.

— Ох, Эрик, ты будешь лучше ладить с девушками, когда научишься, когда нужно остановиться, - посоветовала ему Робин.

— Она не девушка, она моя мама, - сказал Эрик в ответ, а затем пожал плечами. - У меня больше нет девушки. И я ее не хочу заводить.

— Ты думаешь, что нет, но подходящая женщина появится, и очень скоро, держу пари, - Робин ободряюще улыбнулась. - Ты симпатичный парень, и ты можешь попытаться вести себя иначе, но ты очень хорошо относишься к своей маме. Женщины любят парней, которые хорошо относятся к своим матерям. Они подумают, что он также будет добр к ним.

— И в двадцати минутах езды отсюда есть целый город, полный милых девушек, - добавила Эмма. - Но я не согласна с Робин. Большинству женщин не нужен маменькин сынок.

— Да, но им нужен мужчина в доме, и Эрик доказывает, что он может быть прямо сейчас. Мой сын тоже был добр ко мне, и поверьте, он также делает свою жену очень счастливой. Он заботится о ней всеми способами.

— Всеми способами? - Эрик поднял брови. - Это звучит немного омерзительно. Для меня немного табу, что делали с Кей Паркер (актриса порнофильма «Табу»).

Он рассмеялся, увидев выражение лица Эммы.

— Ну ладно, мама. Эти фильмы - классика, даже у человек моего возраста видел... - он спохватился, затем подмигнул. - Слышал об этом фильме.

— У меня есть он на DVD, - сказала ему Робин, а затем улыбнулась, когда его глаза расширились. - На самом деле целая серия.

— Итак, давайте посмотрим, что в этой коробочке! - сказала Эмма, и не только для того, чтобы прекратить внезапно неловкий разговор, но и по какой-то причине, она пылала от желания увидеть, что там было.

— Я уже видел это, - Эрик махнул рукой. - Я возвращаюсь наверх, спокойной ночи, Робин.

Он хитро улыбнулся ей.

— Может быть, когда-нибудь я смогу просмотреть твою коллекцию фильмов.

— Убирайся отсюда! - сказала Эмма.

Со смехом Эрик вышел из комнаты.

— Прости, - сказала Эмма, поднимая крышку коробочки. - На самом деле он не придурок, он хочет меня больше разозлить, чем тебя.

— Я понимаю, помнишь, я вырастила сына? Но он прав, этот фильм знаменит, и на то есть веские причины. Он изменил взгляд людей на вещи.

— Все равно извращенство.

Эмма убрала крышку и увидела аметистовый кулон, прикрепленный к серебряной цепочке. Кулон был в форме слезинки и длиной около дюйма. Когда Эмма уставилась на него, волосы у нее на затылке встали дыбом, и она почувствовала, как по ней пробежал электрический ток.

Она ахнула, когда поверхность кулона, казалось, сдвинулась, и теперь она смотрела на маленький глаз цвета камня*.

*Аметист фиолетово-розового цвета

— Робин! Ты видишь?..

Эмма моргнула и покачала головой. Глаз исчез, как и странное ощущение, но что еще более важно, кулон теперь был изумрудно-зеленым. Того же зеленого цвета, что и серьги, которые она носила. Эрик купил их ей на день матери в прошлом году, потому что зеленый был их общим любимым цветом, и они подходили к камням в ее обручальном кольце.

— Ты это видела?

Она выдавила из себя эти слова, когда Робин подошла к ее стороне стола.

— Да, он прекрасен.

— Нет, я имею в виду то, что он изменил цвет.

— Изменил цвет? Эмма, тебе не следует больше пить, - Робин наклонилась и вынула кулон из коробочки. - Мне было интересно, куда он подевался!

— Ты видела его раньше?

— Да, он принадлежал моей прабабушке. Я отдала его Шерри, одной из предыдущих жильцов, с которой я стала близкой подругой. Когда она ушла, ее муж сказал, что не смог его найти.

— Ушла? - Эмма говорила тихо, и ее голос звучал как будто издалека. - Ты ранее не упоминала о Шерри...

Перед ней Робин держала цепочку, а кулон раскачивался взад-вперед. Ее глаза были прикованы к нему, ожидая увидеть то, что, как она поклялась, было глазом. И это был аметист, не так ли?

Робин закатила глаза, но, похоже, скорее на себя, чем на Эмму.

— Да, я думаю, что мне тоже следует остановится пить, потому что у меня болтается язык по совершенно неправильным причинам. Шерри была причиной одной из странного, но плохого случая, когда здесь ничего не случилось. Но в любом случае это была она виновата, а не этот дом.

— Почему я должна думать, что это был дом? Я же сказала тебе, что не куплюсь ни на что из этого.

— Извини, я привыкла к некоторым здешним старым суеверным пердунам. Они рассказывают всякие странные истории, - она положила свою руку поверх руки Эммы, как и раньше. - Эмма, ты можешь мне кое-что пообещать?

— Конечно.

Она рассеянно кивнула, все еще глядя на кулон. Должно быть, ей померещилось. Стресс, алкоголь и усталость действовали на нее. Тем не менее у нее было странное побуждение надеть его.

— Если ты услышишь от кого-нибудь что-нибудь, что покажется тебе неуместным обо мне, пожалуйста, спроси меня об этом, а не просто верь им.

— Что они могут сказать? Ты кажешься такой милой.

— Моя семья живет здесь уже давно, и есть некоторые истории о моих предках, которые могут быть правдой, а могут и не быть, но люди иногда ассоциируют это со мной.

— Я не верю сплетням.

Она протянула руку, коснулась кулона и с удивлением почувствовала, что он теплый на ощупь. Или, может быть, это был ее собственный жар от вина.

— Хорошо. Как я уже сказала, я думаю, что мы станем хорошими подругами, у которых будет много общего. На самом деле я хотела бы, чтобы он был у тебя.

Она протянула ей кулон.

— Нет, я не могу это взять. Это семейная реликвия.

Даже когда Эмма протестовала, она так сильно хотела принять его.

— Семейная реликвия, которую я отдала и думала, что потеряла последние несколько лет. Кроме того, кулон идеально подошел бы к этим серьгам и твоим глазам! - она сфокусировала на ней свои блестящие голубые глаза. - Они прекрасны, как кошачьи глаза.

— Я не знаю, Робин, мы только что встретились и...

— И мы уже близки, - Робин обошла ее сзади. - Я думаю, что некоторые люди созданы для того, чтобы общаться, Эмма. Мы во многих отношениях сестры по духу, так что, пожалуйста, прими его. Или хотя бы, примерь.

Прежде чем Эмма смогла выразить еще один нерешительный протест, Робин надела кулон на нее. Эмма резко выдохнула, как только кулон коснулся верхней части ее груди, по ней пробежало теплое покалывание...

Это чувство распространилось по ее рукам и ногам и перешло в живот. Оно просочилось вниз между ее ног, и ее клитор быстро запульсировал, как будто она была в состоянии сильного возбуждения. Она едва заметила, как Робин схватила цепочку и наклонилась над ней, чтобы взять ее сумочку со стола.

Затем она достала маленькую пудреницу. Эмма почувствовала, как ее большие груди прижимаются к ее спине, и почувствовала запах ее духов. Рыжие волосы Робин были у нее на руке, и у нее было безумное желание, чтобы Робин поцеловала ее в шею.

Она откинулась назад, сильнее надавливая на сиськи Робин, представляя их сегодня утром. Большие, кремовые, твердые розовые соски, которые выглядели такими аппетитными!

Ни разу в жизни она не могла припомнить, чтобы желала женщину.

Что, черт возьми, было в этом вине?

Что бы это ни было, она должна была признать, что чувствовала себя чертовски хорошо, и хотела бы, чтобы у нее был кто-то, с кем она могла бы поделиться этим чувством. Эрик был прав, в качестве части новой жизни ее жалкой заднице нужно было немного члена. В ее рот, в ее киску, черт возьми, если бы он был достаточно хорош для нее, даже в ее задницу.

— Эмма? - Робин прервала ее самые последние развратные мысли. Она держала зеркало, позволяя Эмме увидеть кулон.

Цепочка была короткой, оставляя камень на виду над вырезом ее футболки. Ее взгляд опустился на собственную грудь. Эмма не была выдающей со стороны верхних девяносто, но ее груди были не маленькими, упругими, а ее соски были красными, похожими на цвет вина.

Она представила, как прижимает свои маленькие сиськи к большим грудям Робин, как их соски трутся друг о друга.

— Что внутри? - она постучала по бутылке.

— Почему ты спрашиваешь? Оно сильно на тебя влияет?

— Есть... немного, - ответила Эмма.

— Алкоголь раскрепощает. Может быть, ты чувствуешь то, что хочешь чувствовать. Итак, тебе это нравится? Кулон прекрасно смотрится на тебе, не так ли?

— Так и есть, - Эмма знала, что должна вернуть его. Она не имела права носить что-то особенное, подобное этому, но ей действительно нравилось, как выглядел кулон, и это казалось правильным. - Ты действительно не возражаешь?

— Не возражаю, выглядит великолепно, и мне приятно дарить его тому, кто это ценит.

— Большое спасибо! - Эмма встала и крепко обняла Робин, а затем нежно поцеловала ее в щеку.

Она поцеловала ее очень близко к губам и поймала себя на мысли, насколько мягкими будут губы Робин... и снизу губы тоже.

— Не за что.

Робин шокировала ее быстрым поцелуем в губы. Затем она печально улыбнулась ей.

— Извини, моя семья была очень нежной, и мы привыкли к таких маленьким быстрым поцелуям.

— Эм, без проблем.

Хорошо, что это было быстро, а не затянуто и по французски.

— Я направляюсь домой, и уверена, что Клифф голоден, но в последний раз, когда он пытался готовить, к нам приехала пожарка.

Она схватила свою сумочку и вышла через кухонную дверь, которая вела на задний двор. Эмма смотрела, как ее круглая попка приятно покачивается в солнечном платье, любовалась длинными, хорошо очерченными бедрами ее ног.

Эмма подошла к окну, заметив, что немного накренилась вправо, и посмотрела, как Робин идет через двор к своему дому. Протянув руку, она открыла холодильник и, схватив бутылку холодной воды, открыла ее и осушила половину.

Она продолжала смотреть в окно, пока Робин не добралась до своего дома. Клифф вышел на крыльцо, чтобы встретить ее, и они обнялись, долго целуясь. На этот раз она была не возбуждена, а печальна. Она с нежностью вспоминала ее малозначащий поцелуй и страстно желала кого-нибудь поприветствовать также.

Она допила воду, а затем открыла кран и плеснула немного воды на лицо. Вода и холод на ее лице помогли избавиться от некоторых последствий вина, и, повернувшись, она прислонилась к стойке.

Эмме ничего так не хотелось, как подняться наверх и полежать в горячей ванне. Хорошенько отмокнуть, а потом хорошенько выспаться ночью и быть готовой к завтрашнему напряженному дню. Но вместо этого она позволила своему взгляду блуждать по коробкам, сложенным на полу, в которых лежали их тарелки, кастрюли и сковородки, а также все мелкие предметы.

Она хотела уже оставить на завтра дела, прежде чем вспомнить своего сына. Эрик усердно работал над ее прихотями с гардеробной. С ее стороны было бы несправедливо расслабляться. Вздохнув, она взяла со стойки нож и вскрыла ближайшую коробку.

Доставая чайную чашку, завернутую в маленький пакетик из пузырчатой пленки, Эмма подумала о Робин. Та была дома со своим гораздо более молодым мужем, который был без ума от нее. Робин наверняка собиралась снова трахнуться сегодня вечером.

Робин была счастливой женщиной, ее любили и делали довольной. Все, чего Эмме оставалось с нетерпением ждать, - это развлечение пальчиками в горячей ванне. Поставив чашку и достав другую, Эмма подумала, что Эрик не единственный, кто сейчас злится на жизнь.