Однажды в Калифорнии

Наш красивый трехэтажный дом отлично смотрелся в обрамлении леса на пологом склоне холма. Небольшой город, где я и моя семья жили, был недалеко от огромного мегаполиса в одном из западных штатов нашей звездно-полосатой страны. Населяли его в основном такие же семьи, как наша. Миллионеров у нас было совсем мало. Большинство семей были из так называемой верхней части среднего класса. Что это значит? Все очень просто. Мой отец зарабатывает достаточно денег, чтобы мама не работала и все финансовые вопросы семьи были закрыты. Мы живем в прекрасном доме, где у каждого есть свою комната и ещё остается достаточно помещений под гостиную, столовую, кабинет отца и так далее.

Наша семья состоит из четырех человек. Папа — симпатичный высокий мужчина средних лет с правильными чертами лица и вьщимися светлыми волосами. Его зовут Пол. Моя мать — стройная брюнетка довольно высокого роста. Я бы назвала её красавицей, если бы не её слишком эксцентричный характер с патологическим стремлением контролировать все и вся в нашей семье. Отец ещё мог от нее отшучиваться, но нас с братом она держала по струнке. Следующий — это мой брат Том. Он на год старше меня и вскоре уедет от нас учиться в UCLA (Калифорнийский университет в Лос Анжелесе). И, наконец, я — скромная девушка 18 лет по имени Вики, которая на следующий год тоже закончит школу и, вероятно, продолжит учебу где-то. А где конкретно, я ещё не решила. Несмотря на свою скромность, я должна сказать, что являюсь красивой брюнеткой с отличной, спортивной фигуркой. И вообще можно сказать, что я бы могла соперничать красотой с самой Венерой Милосской, если бы у той были руки. У меня, собственно, есть только один недостаток, который изредка мне мешает в жизни. Я умна.

Забыла упомянуть ещё Джину. Это негритянка неизвестного мне возраста. Она появилась в нашей семье, ещё когда родился Том. Собственно, она перешла к нам как бы по наследству от родителей матери, к которым она поступила служанкой, когда была совсем юной девушкой. Своей семьи у нее никогда не было. Поэтому всю свою любовь и преданность она отдавала нашей семье. Мы же платили ей взаимностью. Поэтому можно совершенно уверенно говорить, что наша семья состоит не из четырех, а из пяти человек.

Можно сказать, что мы дружны между собой. Я обожаю папу и между нами всегда были самые лучшие взаимоотношения. С мамой мне бывает труднее ладить по причине, упомянутой выше. Но в целом я стараюсь не обострять особо отношений с ней. А большего мне и не надо. С Томом у меня тоже в целом нет никаких трений. Как только я стала превращаться из гадкого утенка с ножками и ручками в виде палочек в красивую девушку, Том перестал меня дразнить до слез и обижать. Напротив, из-за меня он приобрел огромную популярность среди парней, наперебой желающих познакомиться со мной и пригласить на свидание. Несмотря на всех 

моих поклонников, я, как бы это удивительно не звучало, до сих пор остаюсь девственницей. Нет, я была жизнерадостной и веселой девушкой, которая часто проводила время в компаниях, где нередко был алкоголь. Но мне всегда удавалось сказать твердое "нет", когда парни хотели пойти со мной дальше, чем объятия, поцелуи и легкий петтинг. Я уже прекрасно знала о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Правда, эти знания были целиком и полностью на теоретическом уровне. Но так или иначе у меня ещё не появилось сильного желание перейти к практике.

Моя мать считает себя идеальной хозяйкой. Поэтому обычно мы все были немного заняты в своё свободное от учебы или работы время. Особенно в выходные. Папа подстригал кусты или вколачивал какой-нибудь гвоздь в доме. Том, как и положено всем Томам в США обычно красил забор или помогал отцу вколачивать гвоздь. Мама усердно ковырялась в земле. Она называла это занятие — ухаживать за цветами. Но я всегда затруднялась находить в этих местах что-либо похожее на цветы. Самым главным её занятием было контролировать нас и не давать особо бездельничать. Я обычно занималась мойкой машин и собиранием опавшей листвы на нашей лужайке в большие черные пластиковые мешки, которые потом забирали мусорщики.

Единственный человек, которого мать боялась контролировать, это была Джина. Максимум на что она отваживалась — это согласовать с нашей черной любимицей меню на завтрак, обед и ужин. А также иногда она ездила в магазин покупать продукты сама без Джины. Хотя это происходило довольно редко, так как Джина несколько раз ворчала на мать из-за купленных некачественных по её мнению продуктов. Поэтому мать предпочитала быть водителем у Джины во время таких поездок и толкала тележку с купленым товаром в магазинах. Удивительно, но Джина наотрез отказывалась сама водить машину.

Забыла ещё упомянуть, что у нас довольно часто можно было встретить неказистого лысоватого мужчину неопределенного возраста. Его имя Джек Лебовски. Он за небольшую сумму денег помогает нам по хозяйству, когда это требуется. По совместительству он является отцом моей школьной подружки Лизы.

Сегодня я чувствовала себя королевой. Ещё вчера я намекнула матери, что у меня наступили "кризисные дни" и меня не стоит эксплуатировать. При моей фразе о кризисных днях мать сделала страшные глаза и тревожно посмотрела на папу и Тома, которые даже не обратили внимания на мои слова. Честно говоря, я совсем не понимаю, в чем здесь проблема, что нельзя открыто говорить о естественном явлении женской менструации. Но мать так не считала, поэтому по её настоянию мы пользовались различными словосочетаниями из языка Эзопа.

Таким образом я уже после завтрака вышла в своем звездно-полосатом закрытом купальнике на лужайку позади нашего дома, расстелила покрывало и улеглась в тенечке дерева. Погода была прекрасной и вполне обычной для нашей местности в эту пору. Когда мне надоела валяться на животе и подремывать, я перевернулась на спинку и, оперевшись на локти, стала созерцать происходящее вокруг меня.  

Том, как обычно, красил очередной декоративный забор, отгораживающий наш участок от соседского. Папа убрался в дом под предлогом необходимости что-то там привести в порядок. Мама в смешной соломенной шляпе, похожей на ту, которую носил древний комик, который никогда не улыбался, ну, Бастер Киттон короче, что-то там в очередной раз выкапывала или, наоборот, закапывала.

Я полюбовалась всеми и на всякий случай все же решила не привлекать к себе особого внимания. Особенно со стороны матери. Поэтому нацепила на себя солнцезащитные очки и решила опять немного подремать.

Я не знаю, сколько прошло времени, но когда проснулась, то обнаружила только папочку, сидящего в садовом кресле в 5 ярдах от меня и читающего газету. Мамы и Тома нигде не было видно.

Джек уже, видимо, закончил свою работу здесь и собирал свои инструменты в тачку, чтобы увезти их и спрятать в сарайчик для инструментов, который находился в углу нашей лужайки.

Я перевернулась на животик, достала из пластикового пакета лакричную конфету, похожую на длинного червяка, и стала её понемногу грызть с одного конца.

Папочка, видимо, утомился читать, бросил газету на столик, скрестил руки на животе и впал в некое состояние, похожее на медитацию. В это время на нашем заднем крыльце появилась мама и позвала нас к полднику. Папа даже не шевельнул пальцем. Наверное медитация была очень глубокой.

Но я не могу быть такой недисциплинированной. Поэтому поднялась, очень грациозно и неслышно подошла к папочке. Во рту у меня болталась моя конфета-червяк, которой я стала осторожно прикасаться к лицу моего дэдди. Он открыл глаза и увидел у себя перед носом мои красивые сисечки, упакованные в цвета национального флага. Я успела заметить, как округлились его глаза от такого приятного зрелища и со смехом воткнула в его губы свою конфету. Затем побежала в дом. Бежать было немного неудобно, так как на ногах у меня были туфельки на каблуках. Что поделать, но мать приучила меня всегда быть в красивой обуви. Зато сейчас я была уверена, что папочка не сводит глаз с моих ножек и красивой попы.

•  •  •

Дома я быстро приняла душ и сменила купальник на обычную одежду. Матерью был заведен порядок по возможности есть всем вместе и нормально одетыми. Она сама одевалась, как будто бы обедала в хорошем ресторане, а не дома. Папа тоже был в костюме и при галстуке. Нам с Томом можно было одеться попроще. И это радовало. Я не имею ничего против вечерних платьев, но не понимаю, какого дьявола мне их надо одевать, чтобы поесть дома?

Я слегка задумалась о превратностях бытия и стала рассеянно ковырять вилкой еду в тарелке. Меня в чувство привело замечание матери, что за столом надо есть, а не мечтать, неведомо о чем. Я едва сдержалась, чтобы не нагрубить в ответ, и повела себя пай-девочкой, пропищав: "Извини, мамочка!"

Но мать была сегодня явно не в духе. Она отстала от меня и переключилась на Тома,  

который по её мнению ел слишком быстро, что не соответствовало маминому понятию поведения джентльмена.

— Том! Зачем ты так набиваешь рот?! Это неприлично и ты можешь просто подавиться. Куда ты так спешишь?

Том замер и попытался проглотить то, чем у него был набит рот. Это ему удалось плохо.

— У него сегодня свидание с Лизой Лебовски,  — хихикнула я. Лиза — моя школьная подруга и сама проболталась мне про это.

— Ай!  — воскликнула я, получив чувствительный удар от Тома по моей ноге.

— Ох уж эта девчонка, Лиза Лебовски!  — матушка нашла объект для изливания своей желчи.  — Она совершенно не нашего круга. Скорее всего её интересует не Том, а то, как бы окрутить мальчика и за его счет улучшить своё социальное положение.

У Тома вытянулась физиономия. Он думал не про социальное положение Лизы, а про её сиськи и удастся ли ему залезть к ней в трусики.

— Сын!  — продолжала вещать мама.  — Я запрещаю тебе водиться с этой девицей. Ничему хорошему она тебя не научит. Поэтому сегодня ты остаешься дома. И никаких свиданий.

Черт, я совсем не подумала, что дело примет такой оборот! И зачем я только брякнула про Лизку?

— Но это же дочь нашего Джека, который всегда помогает нам с домом и участком, дорогая,  — попытался сбавить мамины обороты папуля.

Мама коротко взглянула на него и он опять уткнулся в свою тарелку. Я решила спасти положение.

— Я неудачно пошутила, ма,  — начала я.  — Том не собирался на свидание с Лиззи. Просто она должна зайти ко мне. Мы собирались обсудить кое-что относительно школьных занятий, которые скоро начнутся. Вот и все.

Том посмотрел на меня исподлобья, но уже не так зло.

•  •  •

Я позвонила Лизе, как только вышла из-за стола.

— Привет, Лиза,  — сказала я услышав голос подруги в трубке телефона.  — Ваше свидание с Томом сегодня отменяется.

В ответ Лиза непечатно выругалась. Это только родители думают, что их дети, особенно девочки — это воплощенные ангелы.

— Послушай меня. У меня есть план и по-моему он гораздо лучше. Приходи ко мне через час и я тебе все расскажу.

Ровно через час раздался сигнал вроде гонга, что кто-то желает нас посетить. Я первая открыла дверь и впустила Лизу. Не давая ей особо опомниться, утащила её в свою комнату. Когда закрывала дверь увидела изумленное лицо Тома из его комнаты напротив моей. Я послала ему воздушный поцелуй и шлепнулась на свою кровать рядом с Лиззи.

— Короче, подружка. Матери сегодня попала шлея под хвост и она грызла всех подряд. Попало в том числе и моему братцу. Поэтому ему безопаснее никуда не ходить, а организовать все по-другому.

Лиза явно поскучнела и печально вздохнула.

— Нечего грустить!  — ободрила я подругу.  — У меня есть план получше. Что ты скажешь, если тебе надо будет придти сюда сегодня после 11 часов вечера? Сможешь?

Лиза кивнула. Я знала, что она и её брат росли без матери, а Джек особо не следил, чем и когда заняты его отпрыски. Поэтому 

девушка легко могла без никаких проблем даже провести ночь вне дома. Я думаю, что Джек этого просто не заметит.

— Ты придешь и тебе надо будет забраться на второй этаж, где находится моя комната. Вон там,  — я показала ей направление.  — Есть деревянная решетка, по которой ты заберешься на второй этаж. Только будь очень осторожна, смотри под ноги и не шуми.

— Ты подойдешь и постучишь ко мне в окно. Я открою и впущу тебя. А затем провожу тебя в комнату Тома. Как тебе мой план?

— Но что будет, если кто-то из твоих родителей найдет меня здесь?  — неуверенно спросила Лиз.

— Всегда можно сказать, что ты ночуешь у меня. Это прокатит,  — ответила я.  — Но ты должна быть очень осторожна и слушать меня, когда будешь в комнате у Тома. По моей команде ты немедленно должна уйти оттуда и спрятаться в моей комнате. Ты все поняла?

Лизка кивнула в ответ.

•  •  •

Ровно в 11:15 вечера я впустила Лизу к себе в комнату. Я уже была практически раздета, так как обычно я в такое время ложусь спать. На мне была длинная футболка, закрывавшая мои трусики. Она была чем-то типа моей ночной сорочки. Для тепла на ноги я одела шерстяные белые гетры.

Лизка тоже разделась по моей команде и осталась только в футболке и беленьких трусиках. Меня особо умилил Дональд Дак, который размещался прямо на её лобке.

Я взяла Лизку за руку и мы пробрались к двери в мою комнату. Открыв её, прислушалась к тому, что происходит вокруг. Из спальни родителей, которая расположена в 10 ярдах от моей, доносились звуки, источником которых явно являлась моя мать. И по моему мнению ей сейчас было очень даже неплохо.

Мы с Лизкой пересекли коридор и она зашла в комнату Тома. Братец уже дрых, не погасив лампу, которая стояла у изголовья. Но это было даже к лучшему.

Я втолкнула Лизку в комнату и жестами показала ей: вон Том, делай с ним, что хочешь. И она стала это делать.

К моему удивлению моя подружка не стала особо стесняться и мигом скинула с себя остатки одежды. Потом шустро подняла одеяло и в считаные секунды извлекла из трусов член Тома.

Я была немного потрясена, что мой братец успел отрастить себе такой хобот. Мне стало не совсем ясно, что теперь Лиз будет делать с членом Тома, который, собственно ещё не находился в состоянии эрекции, но был по-моему громаден.

А моя подруга абсолютно не заморачивалась такими вопросами, а тут же стала решительно облизывать богатство Тома. Братец проснулся и ошалело глядел на девушку, усердно ласкающую его член, который тоже проснулся и стал расти в размерах с каждой секундой.

Лиз буквально надела свою голову на так любезный ей отросток. У меня в голове мелькнула мысль, что я бы так не смогла, несмотря на всю мою теоретическую подкованность. Том закрыл глаза и застонал от удовольствия.

Мне пришло в голову проверить, что там 

у родителей. Я прокралась к их спальне и осторожно заглянула в чуть приоткрытую дверь.

Родители не экономили электричества и обе лампы на прикроватных тумбочках хорошо освещали то, что происходило на родительском ложе. Там мама задрала ножки выше головы и прижимала их к себе руками как можно ближе. А папа усердно трудился у нее между ног. Судя по звукам, классический кунилингус был в самом разгаре.

Мама одета в красивое кружевное боди, где застежка на кнопках находится на ластовице. Вполне естественно, что сейчас эта застежка расстегнута и папин язык вовсю наяривает по всей щели матери. Даже отсюда мне были видны её губы и кое-что между ними, залитое её выделениями и слюной папочки.

Мама уже почти в оргазме поскуливает, кусая свои руки, чтобы не орать во весь голос. Ножками она колотит по спине отца, видимо, чтобы он ласкал её ещё более интенсивно. Или, наоборот, менее.

В это время я слышу шум, который доносится из комнаты Тома. Я покидаю свой наблюдательный пост и тихо, но быстро перебираюсь к спальне Тома. Мой братец и подруга уже в позе 69 усердно вылизывают друг друга. Лизка уже начинает входит в раж. Отсюда и шум, который я услышала.

Опять бегу к спальне родителей. Там процесс уже зашел очень далеко. Мама закрыла лицо подушкой, из-под которой раздается только негромкое мычание. Ей хорошо и она совсем не думает про папу, который уже дрочит свой член, продолжая свой великолепный куни. Я поймала себя на мысли, что завороженно смотрю на родительские половые органы, которыми я была зачата и произведена на свет.

Мама расслабилась и откинула в сторону подушку. Похоже, что её оргазм закончен. Ну, а что же теперь делать с папой? Он осторожно вставил маме между ног свой красивый член и с наслаждением на лице вдвинул его в супругу. После этого оперся на руки и стал очень энергично двигать бедрами взад и вперед. Я видела, как его красавец исчезал и появлялся между губками маминой вагины. Это было очень приятным зрелищем и между ножек у меня стало довольно мокро. Я проверила это, засунув руку себе в трусы. Действительно очень мокро. Обычно со мной так бывало, когда я хорошенько помастурбирую со своей девочкой у себя в кроватке.

Опять донеслись звуки из комнаты Тома. Я рысью помчалась туда. Мне хотелось видеть все. Я увидела, что Лизка уже вовсю прыгает на члене моего брата. Жаль, что я не увидела, как эта эрегированная громадина входила в дырочку Лиз. Но сейчас было видно, что моя подруга испытывает не боль, а наслаждение от совокупления с Томми.

Нет, все же мне повезло. Том и Лиз сменили позу. Я увидела роскошную картину, как громадный член неумолимо раздвинул немаленькую уже дырочку Лиз и с каждой фрикцией умащивался в девичьем влагалище все лучше и лучше. Подружка явно улетала от этого к звездам. И она и Том громко наслаждались своим совокуплением.

Я опять 

решила проверить, как идут дела у моих родителей. К сожалению я пропустила момент оргазма папочки. Он сейчас лежал навзничь с закрытыми глазами и блаженно улыбался. Его член тоже отдыхал на его животе. Мать лежала на своей половинке кровати. Я видела, как вытекает сперма папы из её влагалища между бессильно раздвинутых в стороны ног. "Очень красивая картинка" — пронеслось в моей голове. Больше всего мне хотелось подойти к папочке и взять его член себе в рот.

В это время мама обеспокоенно подняла голову и стала к чему-то прислушиваться. Я отпрянула от их двери и помчалась обратно к Лиз и Тому.

Тут дело подходило к явному финалу. Том запрокинул голову и буквально долбил тело Лиз, от чего она дергалась в разные стороны, как марионетка. Но тем не менее мне было понятно, что оба малолетних любовника находятся в том состоянии, когда им все пофиг. Их мозги сейчас находятся в их половых органах и думают только о совокуплении.

Том с каким-то рычанием стал изливаться в мою подружку. Я уже физически чувствовала, что вот-вот и мать придет сюда. Поэтому ворвалась в комнату Тома, схватила за руку Лиз, которая намеревалась почистить ротиком член своего возлюбленного, и буквально уволокла её в свою комнату.

Там мы запрыгнули в мою постель. Лиз легла ближе к стене и накрылась одеялом. Я же приняла вид спящей пай-девочки, но сама напряженно прислушивалась к происходящему за дверью.

До меня донеслись обрывки разговора мамы с Томом. Что-то насчет позднего времени и прекращения чтения. Братец прикинулся ботаном, читающим учебник по ночам? Прекрасный ход. Как вы считаете?

Я услышала щелчок открываемой двери в моей комнате и прикрыла глаза. Сквозь пушистые ресницы я видела, что мама напряженно смотрит в мою сторону, пытаясь понять в темноте, сплю ли я. Услыхав моё спокойное сопенье, она вздохнула и закрыла дверь.

Мы с Лиз выждали ещё несколько минут. Затем вылезли из-под одеяла, сели по-турецки и зажгли свет. Моё внимание привлекла дырка влагалища Лиз, темнеющая между её ножек. Я даже видела остатки спермы Тома, вытекающие из девушки.

— А ты не боишься забеременеть?  — со страхом спросила я подругу.

— Нет,  — Лиз беззаботно отмахнулась.  — У меня завтра должны уже начаться месячные. Я ведь так и рассчитывала сегодня Тома выебать. Но по твоему плану получилось ещё лучше. Как ты думаешь, может мы с ним ещё раз повторим сегодня чуть позже?

— Лучше не надо,  — я отрицательно помотала головой.  — Мать будет настороже и вы точно попадетесь. Тогда будет огромный скандал. Лучше повторим все ещё раз до отъезда Тома в универ.

— Кстати у меня к тебе вопрос,  — поинтересовалась я.  — Судя по всему, ты уже давно не девственница? Иначе ты вряд ли смогла принять такой член, как у Тома.

— Да, я избавилась от этого пережитка несколько лет назад,  — засмеялась Лиз.  — Никогда не догадаешься, кто был первым гостем внутри моей пиздюльки.

Странно, но грубые слова в устах Лиз звучали очень 

мило. Она сделала эффектную паузу.

— Меня лишил девственности мой брат Майк,  — почти торжественно объявила девушка.

— Но это же не этично,  — озадачилась я.  — Он же твой родной брат!

— Мне на это наплевать! Мы же с ним не спим регулярно,  — безапелляционно заявила моя подруга.  — Главное, что он сделал это очень аккуратно и безболезненно. Он кстати многим девушкам помог с проблемой их целок. У него и так табун подружек. И большинству из них он нужен только, чтобы сломать эту дурацкую целку.

Я задумалась над её словами.

— Что-то мне сдается, что ты сама ещё... того... ну, девочка?  — прищурилась Лиз.  — Колись подруга.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть в знак подтверждения.

— Ой! Как же так?!  — девушка даже опечалилась. Вдруг у нее появилась идея.  — А давай я попрошу Майка, чтобы он сделал тебя женщиной? Он мне не откажет, я в этом уверена. Тем более ты красивая и он с наслаждением будет первым в твоей киске.

Я покраснела. Лиз это заметила и довольно быстро меня уговорила.

— Я попрошу Майка, чтобы он заехал завтра к тебе. Вы познакомитесь и договоритесь, когда и где это дело можно провернуть.

Лиз говорила о лишении меня девичества, как о процедуре вроде обрезания ногтей. Хотя, возможно, что именно так к этому и надо относиться.

Оказалось и я тоже могу научить Лиз кое-чему. Крайне удивительно, но она ничего не знала о клиторе и как правильно мастурбировать. Я ей прочла целую лекцию, которая начиналась словами "Клитор — это не греческий остров". Затем рассказала ей все, что знала сама, и мы с ней всласть помастурбировали друг напротив друга. Оказывается, такая мастурбация гораздо приятнее, чем когда я делала это в одиночестве.

Лиз в знак благодарности рассказала мне о своих ощущениях, когда огромный член пробирается в её влагалище, двигается в нем и как бы раздувается, когда эрекция увеличивается. Особенно блестели её глаза, когда она рассказывала про момент, когда мужское семя изливается внутри нее.

— Я чувствую спазмы и горячие струи, бьющие внутри меня. А затем стеночки моего влагалища начинают сокращаться, чтобы полнее выдоить член во мне. Это такое удовольствие, что мне трудно описать словами. Это надо почувствовать.

Она сказала другое слово вместо "член", но мне почему-то сейчас стыдно его произнести.

Прошло ещё довольно много времени и мы незаметно заснули, обнявшись, как сестры. Мы даже немного потренировались с ней в поцелуях. Было странно чувствовать вкус члена Тома на своих губах.

Рано утром мы проснулись. Лиз оделась и через окно покинула меня. А я опять упала в кровать и провалилась в сон.

•  •  •

Через несколько часов после ухода Лиззи я проснулась. У меня было прекрасное настроение. Особенно, когда вспомнила чудесные картины совокуплений родителей и Тома с Лиз. Я немного подумала и решила, что мой клитор заслужил, чтобы я его немного поласкала. Было очень приятно и моё тело даже встало на мостик от сильного возбуждения. Эмоции перехлестывали через край до помутнения в голове. И 

все же я не орала, как мама и Лиз вчера ночью.

Немного отойдя от полученного удовольствия и осторожно потрогала пальчиком свою целку.

— Ну, вот, милая! Скоро тебя у меня не будет,  — почти расстроганно обратилась я к своему символу девичества. И тут же ощутила себя полной идиоткой из-за таких разговоров. Но решила на этом не особо заморачиваться и положиться на Лиз, которая так расхваливала своего брата-дефлоратора.

Я встала, одела свой беленький атласный халатик и побрела в ванную комнату. Там, закончив основные дела и приняв душ, я чистила зубы.

В дверь буквально влетел Том. Он набросился на меня, как ураган, обнимая и целуя меня по всему лицу. Он даже не соображал, что я стою в одних трусиках, и он тискает меня и прижимается к моим обнаженным сисечкам.

— Том! Остановись и дай мне надеть мой халат,  — обратилась я к брату.  — Не видишь, что я стою перед тобой почти голая? Или ты меня перепутал с Лиз?

Том слегка смутился, но взял с вешалки мой халатик и помог мне его надеть.

— Вики! Ты самая лучшая сестра на свете!  — торжественно провозгласил он.  — Я готов тебя на руках носить.

— Ты пока Лиз на руках носи, чтобы она ещё раз с тобой переспала,  — резонно заметила я.  — А от меня тебе такое счастье вряд ли перепадет.

И тут я задумалась. Мне очень понравился член моего брата и я была бы не против принять его в своем влагалище, но мне как-то страшно даже подумать, чтобы Том был моим первым мужчиной. Лучше дождусь результата с Майком, а дальше видно будет.

Я потрепала счастливого брата по щеке и пошла в свою комнату.

•  •  •

Было принято решение не настаивать на версии о начале у меня менструации, чтобы не нарываться на недовольство матери по поводу обмана. Я решила к ней подлизаться и предложила помыть наш семейник Chrysler Town&Country 1969. Объяснила ей, что немного ошиблась в расчетах и, кажется, она мне поверила.

Папуля сел подымить трубкой и почитать свою газету на своё любимое кресло. А я решила показать ему настоящее шоу при мытье автомобиля. Поверьте, любой мужчина проглотил бы язык, когда увидел моё эротическое выступление для папочки. Я потягивалась, как кошечка, оттопыривала свой круглый задок и крутила им, задирала вверх ножки и болтала ими в воздухе, лежа на капоте и протирая лобовое стекло. При этом я косилась на папочку.

Это было весьма эффектное зрелище, учитывая, что я была одета в маленькие шортики, прелестно обтягивающие мою круглую попку, и футболку, под которой не было бюстгальтера.

Папочка сидел, как громом сраженный. Забытая трубка уже давно погасла, а ненужная газета лежала на столике рядом. Заметив, что я обольстительно на него смотрю, мой родитель сильно смутился, надел на себя солнцезащитные очки и стал пытаться разжечь погасшую трубку.

Я продолжила своё шоу далее. Поелозив по влажному капоту на пузике, сделала свою футболку почти прозрачной. По крайней мере четко виднелись мои возбужденные соски и 

ареолы вокруг них. Кстати говоря и у меня, и у мамы относительно небольшие ареолы. Всего в полтора-два раза больше, чем у мужчин. Мои ареолы были розовые и чуть выпуклые, а у мамы темнее и совсем не выпуклые.

Когда папа увидел на просвет мои сисечки он замер, как статуя командора перед доном Жуаном. Или, наоборот, как дон Жуан перед статуей командора. Впрочем это было не важно. Важно только, что папа был недвижим и я готова спорить на что угодно, что его взгляд под очками сканирует мои сисечки.

Наконец он приходит в себя и растерянно, а также немного воровато оглядывается. И обнаруживает, что Джек тоже таращится на меня. Наш незаменимый помощник, заметив, что он обнаружен, моментально отводит свой блудливый взор и начинает деятельно ковырять что-то в земле.

В это время на дороге возле нашего дома останавливается автомобиль и раздается гудок. Я высовываюсь из-за нашего "крайслера" и вижу, что какой-то незнакомый мне парень машет мне рукой, приглашая подойти к нему. Обтираю сухой тряпкой руки и красивой походкой, не особо спеша, иду к парню, который явно впечатлен моим экстерьером и стилем успешной модели. В то же время чувствую своей спиной и попой взгляды отца и Джека.

— Привет! Ты Вики?  — парень довольно бесцеремонно меня разглядывает.  — Я — Майк, а Лиз моя сестра. Она сказала, что ты нуждаешься в моем сервисе.

И он улыбнулся. Не нагло, но чувствовалось, что он хотел смутить меня.

Я продолжала рассматривать его и ничего не говорила.

— Ладно. Давай договоримся о встрече сегодня,  — немного озабоченно произнес Майк.  — Я буду рад тебе помочь.

— Меня зовут Вики,  — соизволила я представиться.  — Хорошо. Давай встретимся.

И я дала ему рассмотреть как следует свои сисечки сквозь мокрую футболку. Зрачки его чуть расширились, но в целом он вел себя вполне адекватно. Как-то очень вежливо дал мне знать, что ему понравилось это зрелище, но он относится к нему как к прекрасному произведению природы, а не как кобель к текущей суке. Мне это понравилось.

Я кивком попрощалась с ним и пошла к нашему "крайслеру", зная, что он тоже не может отвести от меня глаз.

На полдороге я повернулась и громко сказала Майку:

— Только имей в виду, что в десять ровно я должна быть дома.

И пошла дальше, не дожидаясь ответа. Майк завел двигатель своего драндулета и уехал.

Папочка конечно не выдержал и подошел ко мне, когда я заканчивала мыть машину. Он потоптался возле меня, не зная, с чего начать разговор, но потом поинтересовался, с кем я только что говорила?

— Это один мой знакомый,  — беспечно ответила я.

Папа ещё немного покрутился возле меня, но потом пошел домой. Ещё несколько дней назад он обязательно бы среагировал на меня совершенно по-другому. Ну типа "дочка, не крути попой передо мной, а то у меня голова начинает кружиться". А на мои сисечки он среагировал бы так: "Вики, я сейчас подавлюсь собственной слюной". Но сейчас он совершенно другой.  

И у него явно эрекция на меня.

•  •  •

Мои родители сидели на терассе и лакомились каким-то своим любимым коктейлем. Папа курил свою трубку.

Майк подъехал в 9:15 и просигналил, вызывая меня. Я уже была готова поэтому вышла, не заставляя его ждать.

— Вики, кто это?  — с подозрением спросила меня мать.

— Один мой знакомый,  — был мой ответ. Я быстро обогнула машину и села рядом с Майком. Мы уехали.

— Тебе не кажется, Пол, что Вики несколько распустилась?

— Что ты хочешь от девочки? Ей уже восемнадцать лет и она давно не маленький ребенок. Вспомни себя в её возрасте.

— По-моему ты слишком лоялен к ней. Отец должен быть построже.

— Зачем мне быть строгим с ней, если она не сделала ничего плохого или предосудительного?

— А я думаю, что надо быть строгим, чтобы она не сделала ничего плохого или предосудительного.

— О-о!  — отмахнулся от матери отец.  — Ты преувеличиваешь, как всегда.

Он встал с кресла и пошел в дом. Мать последовала за ним, продолжая зудеть.

•  •  •

Мы с Майком отъехали от нашего дома на пару миль. Это было довольно пустынное место, где не было ни одного дома рядом и не видны проезжающие машины.

"Ага, видимо, здесь он и ломает целки девицам",  — подумала я, с интересом оглядываясь.

Майк засопел и попытался залезть мне рукой под юбку. Я мягко перехватила его поползновение.

— Не торопись, мой милый,  — произнесла я и потянулась к нему с поцелуем.

Юноша охотно ответил на мой поцелуй. Некоторое время мы этим занимались с большим удовольствием. К чести Майка надо сказать, что он вел себя очень прилично и больше не пытался залезть мне под юбку или пощупать мои сисечки.

Наконец мы прекратили целоваться.

— Послушай, уже 9:30. Ты, надеюсь, помнишь, что мне надо быть дома в 10:00? Поэтому я предлагаю тебе свой план.

И я изложила его Майку.

Он внимательно все выслушал и только спросил:

— А сейчас мы что будем делать? Или мне отвезти тебя домой?

— Зачем домой?  — я слегка подмигнула ему.  — Мы можем целоваться почти полчаса. Мне понравилось, как ты целуешься.

•  •  •

— Уже 9:58. Ты увидишь, что она опоздает!

— Брось. Не накручивай себя, моя радость!

— Если она опоздает хотя бы на две минуты, я буду вне себя.

— Глория, дорогая! Тебе необходимо беречь свои нервы.

Естественно я опоздала. Именно на пару минут. Я не могла поступить иначе. Во-первых, это был мой маленький знак протеста, своего рода бунт против тирании матери. А во-вторых, это Майк не отпускал меня эти две минуты. Мы продолжали целоваться в его машине, когда уже находились возле моего дома. Но, по правде говоря, мне тоже не очень хотелось отрываться от губ Майка.

— Ты опоздала на две минуты!  — прокурорским тоном заявила мне мать. Они с отцом встретили меня на втором этаже у лестницы.

— Прости меня мамочка,  — ответила я покаянным тоном.  — Я знаю, что я опоздала.

То, что я не оправдываюсь и не огрызаюсь, сбило мать с толку. Я тем временем проскользнула мимо родителей 

и пошла в свою комнату.

— Вики!  — меня внезапно окликнул папа.  — Подойди ко мне, пожалуйста.

Я подошла и вопросительно поглядела на него.

— Мне нужен твой поцелуй на ночь,  — он раскрыл для меня свои объятия.

Мы с ним обнялись под негодующие взгляды матери.

•  •  •

Светящееся табло моего электронного будильника показывало 11:55 РМ, когда я вошла в свою комнату после всех обычных вечерних процедур в ванной комнате.

Сбросила с себя короткий халатик из белого атласа и осталась только в красивых кружевных белых трусиках, которые отлично контрастировали в темноте с моим обнаженным телом.

Я упала на свою кроватку, подсунув себе под живот одну из подушек. Мне есть, о чем подумать до прихода Майка.

Вдруг перед моим лицом появляется чья-то голова. Я не успела толком испугаться, как появились руки, которые прижали мои губы к губам незнакомца.

Черт побери! Это же Майк!! Ну сейчас я ему задам! Нет, не сейчас. А потом. Чуть попозже. А сейчас мне хочется целоваться.

— Майк! Ты мог сделать меня заикой на всю оставшуюся жизнь! Разве можно так пугать бедную девушку?!  — я стала выговариввать юноше, хотя мой испуг уже давно прошел и у меня не было абсолютно никакой злости на него.

Вместо ответа Майк стал раздеваться. Хотя в комнате было довольно темно, но лунного света было достаточно, чтобы я поняла, что мужской стриптиз в хорошем исполнении мне очень даже нравится.

Я едва видела красивое мускулистое тело юноши. У меня появилось непреодолимое желание потрогать и погладить эту красоту. Майк охотно позволил мне это сделать. Но когда я нерешительно притронулась к его члену, он заставил меня лечь на кровать и прилег рядом со мной. Взяв мою руку, юноша положил её на свою мужскую гордость и мягкими движениями показал, что мне надо делать, чтобы доставить ему удовольствие. Затем он стал нежно гладить моё тело руками и тихонечко целовать меня. Я вся погрузилась в ощущения от прикосновений к оживающему под моими осторожными ласками члену Майка и легких, как летний ветерок, поцелуев.

Все происходящее было мне очень приятно, но мне хотелось большего. Я заставила Майка лежать ровно на постели, перекинула через него ногу и мы оказались в самой лучшей позе для предварительных ласк, то есть это поза 69.

Не дожидаясь, пока юноша приступит к ласкам моей девочки между моих ножек, я решила сделать ему приятный сюрприз. Щелчок выключателя зажег светильник, стоящий на прикроватной тумбочке. Теперь и Майку, и мне будет хорошо видно, что мы собственно ласкаем друг у друга. Я посмотрела на красивый агрегат, который, натурально, держала в своей руке, как держат мороженое на палочке.

Член Майка уже очень неплохо стоял. Я несколько раз подвигала рукой по стволу, обнажая и вновь скрывая головку, похожую на крупную сливу. Владелец исследуемого мной агрегата лежал недвижно и не подавал никаких признаков жизни. Кроме, собственно, некоторых изменений, происходящих с самим членов после моих манипуляций с ним. Я поиграла ещё немного и лизнула лиловую головку.  

Гм, интересный вкус! Какой-то завораживающий, что ли! Я стала облизывать уже все более интенсивно и, наконец, погрузила член себе в рот. Сзади, совсем как филин, ухнул Майк. Видимо, он был в восторге от того, что я с таким не девичьим энтузиазмом приступила к ласкам его драгоценности. И юноша тоже поспешил сделать ответный ход, приласкав меня между ног. Он прекрасно это делает. С его стороны это просто прелестно, что он так самозабвенно наслаждается моей орхидеей между ножками. Если он так же нежно и самозабвенно стряхнет... гм-гм, пыльцу девственности с цветка моей женственности, то это будет лучшим исполнением моей мечты. Видите, как я могу поэтично выражаться?

Через некоторое время мы уже улетали вместе с Майком в звездные высоты. Я едва не урчала от удовольствия, как кошка, облизывая и лаская его член. А также чувствовала неслыханное удовольствие у себя между ножек, где юноша умело и усердно трудился над моей красавицей, которая в знак благодарности за ласки уже вовсю текла любовным элексиром, предвосхищая более близкое и тесное знакомство моего девственного влагалища и мужского начала своего любовника.

Наконец я решила, что от ласк можно уже переходить к основному блюду. Я сползла с Майка и легла рядом, взяла себя руками за колени и подтянула ножки ближе к своей груди. Юноша в восхищении смотрел мне между ног. Наверное, он последний человек на Земле, который видит мою ещё не тронутую целку.

Он последний раз поцеловал меня прямо туда и стал осторожно пристраивать свой член в мою дырочку. Я почувствовала, что нечто раздвигает вход в меня и медленно, но неумолимо вторгается все дальше и дальше.

— Ой!  — я пискнула, так как почувствовала легкую боль.

Майк ослабил свой напор и стал очень нежно двигаться там, где это можно делать совершенно безболезненно. Ощущения были совершенно незнакомы мне, но очень приятны. Я вспомнила рассказы Лизы о её ощущениях, когда член проникает в нее.

— Ой — ой!  — опять вырвалось у меня, когда Майк приступил к очередному штурму моей крепости.

— Потерпи немного, милая!  — Майк нагнулся ко мне и закрыл рот поцелуем. После этого не очень резко, но неумолимо двинул свой агрегат в меня.

Я замычала от боли, не имея возможности вскрикнуть. Но не от сильной боли, а, скорее, от страха ожидания этой боли. Ощущение постепенной заполненности моего влагалища было невероятным по новизне и удовольствию. Можно тысячу раз услышать рассказы об этом, но все же лучше испытать это самой. Теперь я это знаю и собираюсь вовсю наслаждаться этими ощущениями.

Боль уже не то, чтобы совсем исчезла, но она ушла где-то на периферию моего сознания и только немного давала о себе знать во время нашего совокупления. Майк обладал мною полностью и наслаждался этим. А я наслаждалась своим совокуплением с красивым представителем мужского племени.

Мое тесное влагалище довольно быстро привело Майка к преддверию его оргазма. Его жалобный взгляд спрашивал у меня разрешения излиться в глубины моей 

киски, а не брызгать спермой по всей моей постели.

— Можешь в меня... Сейчас это безопасно,  — я проговорила это слегка задыхаясь, так как сама была изрядно возбуждена нашим соитием. До моего оргазма было ещё очень далеко. Да и вряд ли мне стоит ожидать оргазм в свой первый раз с мужчиной.

Майк со стоном стал разряжаться в меня. Какое замечательное чувство, когда горячие и сильные струи спермы орошают меня изнутри! Это просто восхитительно!

Венцом нашего совокупления были лица моих родителей, стоящих в дверях моей комнаты с разинутыми от удивления и неожиданности ртами.

Майк не реагировал ни на что и продолжал совокупляться и изливать в меня своё семя. А я получала свою долю удовлетворения, постанывая и подмахивая тазом своему мужчине. Но немалое удовольствие я получала и от созерцания лиц моих родителей, которые стали свидетелями полового акта своей доченьки.

•  •  •

Моя мать, видимо, решила превратить наш обычный завтрак в трибунал надо мной и последующую казнь. Но ей это не удалось сделать.

Папочка довольно быстро оправился от моего сюрприза и находился, судя по всему, в неплохом настроении. Конечно ему хватало ума не демонстрировать это своей супруге. Но и за это ему спасибо от меня!

Тому тоже расправа надо мной была глубоко фиолетова. Наоборот, он чувствовал ко мне скорее уважение за мой поступок и сочувствие мне, как жертве неумолимого правосудия со стороны маман. Поэтому он быстро перехватил что-то и ускакал в свою комнату со словами, что ему надо прочитать какую-то ерунду, чтобы освежить в памяти другую ерунду побольше и так далее. На прощание он незаметно для матери подмигнул мне, как бы говоря: "Держись, сестрица! Всех не перевешают!"

Я же решила, что если мне не избежать нудных нотаций матери, то я хотя бы плотно позавтракаю. Ведь вчерашний сексуальный марафон заставил меня потратить довольно много сил и энергии.

Итак наше судебное заседания состояло из меня в роли обвиняемой в преступном и аморальном прелюбодеянии. Мать была прокурором и судьей одновременно. А папочка был безмолвной публикой. Впрочем он тем не менее старался незаметно меня подбадривать, то ласковым взглядом, то легкой улыбкой. И я была благодарна ему за такую поддержку.

Мама затеяла произносить долгую и нудную речь, которая вся сводилась к: во-первых, констатации морального падения нравов современной молодежи. Конечно же, представителем павшей "современной молодежи" сейчас была я; а во-вторых, матушка увлеклась ретроспективой своей молодости, где "ни-ни до брака" и "надо все делать, как положено: обручение, бракосочетание и первый секс". Я сочла для себя излишним высказывать своё мнение.

Следующим пунктом речи матери был рассказ о ней самой, как примере женщины с абсолютной моральностью. Когда она с пафосом сказала: "Твой отец и мой муж был и остается единственным мужчиной моей жизни!", то меня чуть не вырвало. Я еле сдержалась, что бы не сказать: "Ну, и дура, что не познала больше мужчин! А так тебе просто не с кем сравнивать папочку". Но очень хорошо, что 

я оставила эти мысли при себе.

Я уже была вполне сыта и только ждала, когда запал матери иссякнет. В этом здорово помог папа, когда он поблагодарил за завтрак, поднялся из-за стола и удалился, чтобы спрятаться в своем кабинете.

Мать осознала, что продолжать свои высокопарные речи для меня одной все равно, что метать бисер перед свиньями. То, что я даже не пыталась себя защищать, доказывало матери, что мой аморальный поступок злонамеренно задуман заранее и последовательно воплощен в жизнь. Если с моей стороны нет ни капли раскаяния, то можно уже расходиться. Очевидно, что мать пришла именно к такому выводу. Она брезгливо поджала губы и покинула столовую, негодующе стуча каблучками туфель.

Я с облегчением урулила в свою комнату.

•  •  •

Прошло несколько часов. Моё увлеченное чтение какой-то белиберды прервал телефонный звонок от Лизы. Она попросила разрешения придти ко мне. Я с удовольствием пригласила её к себе. Должна сознаться, что Майк был бы приглашен мною с ещё большим удовольствием. Но после некоторых событий он стал реrsоnа nоn grаtа в нашем доме. А жаль!

Через полчаса пришла Лиззи. Мы закрылись в моей комнате и стали обсуждать последние события. Она рассказала, что Майк решительно отказывается рассказывать подробности того, как он ломал мою целку. Мне пришлось рассказать свою версию этого славного события.

Лиззи жадно слушала мой рассказ. Она даже открыла рот от удивления и так держала его открытым до конца моего рассказа.

— Как интересно!  — сказала она, когда я закончила своё повествование.  — Но я бы не хотела оказаться на твоем месте. Такой скандалище в семье.

— Мне наплевать на скандал!  — взрываюсь я.  — Меня просто достало все вокруг, а особенно лицемерие матери. Достало её окружение или "общество" по её собственному выражению. Достала та чушь, которую она обожает смотреть по ТВ. В конце концов достало то, что она не желает видеть меня такой, какой я есть. Ей хочется, чтобы я была такой же лицемерной сукой, как она. Именно такой ей хочется меня видеть. И она была бы счастлива, если бы я стала такой.

— Успокойся, Вики!  — Лиз таже погладила меня по руке.  — Я тебя понимаю. У меня тоже бывает настроение, когда хочется рвать и метать. Обычно я нахожу дома какой-то тихий уголок и плачу навзрыд, пока не почувствую в себе какую-то опустошенность и вместе с этим облегчение.

— А я и не нервничаю,  — говорю неожиданно спокойно.  — Посмотри на меня. Я прекрасна, как Елена, из-за которой началась Троянская война. Посмотри на моё тело.

Я сбросила свой халатик, оставшись в одних трусиках, и покружилась в импровизированном танце, чтобы Лиза могла разглядеть меня со всех сторон.

— И я не собираюсь больше скрывать от всех свою красоту!  — с моей стороны это заявление прозвучало угрозой.

— Что ты имеешь в виду, Вики?  — растерянно пролепетала Лиз.

— Ты скоро увидишь!  — несколько зловеще пообещала я.  — Все это увидят.

Моя подруга выглядела настолько растерянной, что я не выдержала и со смехом повалила её 

на кровать. Стала обнимать, тискать и щипать Лиз со всех сторон. Это растормошило её и вывело из состояния ступора.

Она поддержала меня и вскоре мы стали увлеченно целоваться и обниматься. Может быть это зашло бы значительно дальше и мы открыли для себя новую страницу в наших отношениях. Но Лиза внезапно прекратила наши общие сиюминутные увлечения и села на постели.

— Я хотела тебе рассказать кое-что,  — заявила она.

— Давай рассказывай,  — согласилась я, но продолжала гладить круглую коленку подружки.  — Я тебя внимательно слушаю.

— Сегодня утром я сидела на веранде нашего дома и качалась на кресле-качалке. Вдруг подъезжает машина и из него выходит... Угадай кто?

— Откуда я знаю?  — удивилась я.  — Давай продолжай и перестань меня спрашивать.

— Хорошо. Выходит твоя мамочка.

Удивительно и странно! Зачем это ей понадобилось посещать дом Лебовски?

— Она сказала, чтобы я позвала отца. Я пригласила её в дом, но она предпочла ждать папашу снаружи. На мой крик он вышел и подошел к миссис Глории. Они стали о чем-то тихо шептаться. Твоя мать была чем-то взволнована, да и мой Джеки стал почему-то нервничать. Так или иначе я поняла, что речь идет о чем-то, что связывает моего старика и твою мать. Джек несколько раз сердито сказал ей: "Тебе не следовало сюда приезжать. Надо было позвонить, как обычно, и мы бы договорились о встрече по телефону". Тогда я поняла, что у них намечается какое-то свидание, про которое следует знать только им и никому больше. Твоя мать села в машину и я уже не слышала, что говорит она. Но я разобрала, что сказал отец: "Ты напрасно думаешь, что она глупышка и ничего не поймет". А затем он добавил: "Хорошо. Завтра к одиннадцати". Насколько я поняла, под глупышкой подразумевалась я. А затем речь идет о встрече. Вот и все, что я хотела тебе рассказать.

Я задумалась. Вспомнила, что завтра отец, как обычно уйдет в свой оффис, где и будет торчать до вечера. Том собирался взять машину матери и съездить в гости к своим приятелям по школе, чтобы хорошенько с ними попрощаться перед отъездом в университет. А мне она разрешила сходить в кино, сменив гнев на милость, то есть домашний арест на прогулку. А ведь эта милость она соизволила мне дать не просто так! Мне это было совершенно очевидно.

•  •  •

На следующий день все разбрелись по своим делам. Я подошла к матери и с видом скромной девочки спросила, можно ли мне идти в кино, как она обещала мне вчера.

Мать строго посмотрела на меня. Но затем смягчилась и сказала, чтобы я сходила и немного развеялась после всех происшедших событий. Она даже расщедрилась и выдала мне двадцать долларов не только на кино, но и на кутеж в каком-либо fаstfооd ресторанчике. Я поблагодарила, переоделась в одно из своих любимых платьиц и покинула родные пенаты. Мне вовсе не хотелось уходить особенно далеко, поэтому решила просто посидеть 

в скверике, который находился приблизительно в миле от нашего дома.

Когда стрелки моих часиков показали ровно одиннадцать часов я неторопливо двинулась домой. Через двадцать минут я уже тихонько зашла в дом. Очень странно, но там никого не было. Даже Джины. Хотя она в такое время обожает уходить в свою пресвитеранскую церковь, где у нее куча знакомых и друзей. Ведь ей надо только приготовить ужин, который будет только в семь часов вечера. Для этого ей понадобится только пара часов. Следовательно Джина вернется домой около пяти часов дня.

Так-так-так! Но куда же пропала, мамочка?! Вдруг я услышала какие-то звуки, похожие на очень приглушенные голоса. Я сообразила, что эти звуки доносятся из подвала, в основном использовавшийся нами для свалки всяких ненужных вещей, которые было жаль выкидывать.

Я стала осторожно спускаться по лестнице, ведущей в подвал, стараясь не скрипнуть ни одной ступенькой. Голоса стали слышны лучше и я узнала голос матери и Джека. Они явно переругивались друг с другом. Мне стало непонятно, почему они не стали выяснять отношения в более удобном месте, чем подвал?

Наконец я приблизилось настолько, что мне стали видны и мать, и Джек.

— Ты просто богатая сука, Глория!  — сердито ворчал Джек, но несмотря на это, он шустро снимал свой комбинезон.

— Прекрати болтать чепуху, Джек!  — мать тоже была раздражена, но при этом застилала чистой простыней старую лежанку.

— А думаешь, меня не задевают твои слова про моих детей?!  — продолжал Джек.  — Я же не говорю, что твоя дочка просто изнасиловала моего Майки. А мог бы.

— Что за чушь ты несешь?!  — нервничала мать.  — Лучше помоги мне расстегнуть бюстгальтер. И не порви мне там ничего своими лапами.

Джек что-то начал бурчать в ответ, но я ничего не разобрала.

Между тем мать присела перед Джеком и стала весьма профессионально делать ему минет. Вот тебе и "папочка — мой единственный мужчина!" Просто лицемерная сука!

Я дождалась финала минета, когда Джек спускал свою сперму в рот матери, наверное, несколько минут. Она же, не мудрствуя лукаво, и с видимым удовольствием проглотила кончину своего кобеля.

На этот раз мать легла на простынь, постеленную на лежанке. Джек устроился между её высоко поднятыми вверх ногами в черных туфельках на высоких каблуках. Аристократка, черт побери! Джек начал лизать половую щель матери так интенсивно, что я бы не удивилась, если бы его чавканье при этом было слышно на улице. Мне даже показалось, что он разбрызгивает смесь своей слюны и выделений матери во все стороны.

Картина была чрезвычайно увлекательной. Но я решила, что мне надо немедленно сделать очень важный звонок.

Я так же тихонько выбралась из подвала. Нашла самый дальний телефон в доме и набрала номер папиного оффиса. Услышав голос папиной секретарши, я представилась и попросила её переключить мой звонок на него. Через пять секунд я услышала энергичный голос отца.

— Привет, моя малышка! Что случилось? Почему ты звонишь мне?

Я как могла очень тихо попросила его приехать домой,  

как можно быстрее. Мой тихий и озабоченный голос взволновал отца и он пообещал быть дома в течение двадцати минут.

Я положила трубку и стала думать, как мне поступить далее. С одной стороны мне очень хотелось посмотреть, как моя лицемерная мамаша дрючится с Джеком. Но с другой я понимала, что надо бы встретить папочку подальше от дома, чтобы не вспугнуть совокупляющуюся парочку. Наконец было принято решение посмотреть представление ещё минут пятнадцать, а затем идти встречать папу.

Я опять спустилась вниз, где мать с Джеком блестяще финишировали в кунилингусе. Она верещала так, что я даже не представляла о существовании подобных звуков в природе. При этом Джек вовсю шуровал своими толстыми пальцами-сардельками не только в её влагалище, но и в заднице. Ещё один балл можно добавить в провозглашенную высокоморальность моей лицемерки-мамаши.

Теперь любовнички стали ублажать себя позицией 69. Причем Джек был сверху. Это давала ему большую свободу проникать в рот моей матери. Его член был средней длины но довольно толстым. Мне иногда казалось, что мать непременно вывихнет челюсть, принимая в рот агрегат Джека.

Я взглянула на часы. Ещё минут пять и надо бежать для встречи папочки. Моя сладкая парочка продолжала издавать дикую какафонию звуков, сопровождающую их разнузданные ласки.

Ну, все! Пора встречать папу. Я тихонько выбралась из подвала и побежала в ту сторону, откуда он должен был ехать.

А вот и его машина. Я подняла руку, чтобы остановить его. Машина скрипнула тормозами возле меня. Папа выбрался из нее и подбежал ко мне.

— Что случилось, моя девочка?! Почему ты дрожишь?  — он держал меня за плечи и взволнованно заглядывал в мои глаза. Меня действительно слегка потряхивало от волнения и возбуждения.

— Я думаю, папа, что ты сам должен все видеть,  — пробормотала я, уткнувшись ему в плечо.

Окончательно решившись, взяла его за руку и повела к дому.

Надо было видеть папочкино лицо, когда он увидел безобразную картину совокупления предательницы-жены и Джека. Его лицо смертельно побледнело и он сжал челюсти так крепко, что мне показалось, что я слышу скрип крошащихся зубов. А на лежанке тем временем Джек во всю сношал мать. Та уже металась из стороны в сторону и кричала, что-то несвязное. По-моему эта была дикая матерщина, которая обычно в ходу у представителей самых маргинальных слоев общества. Было удивительно слышать такие слова от той, которая становилась пунцовой, если в её присутствии употребить слово "менструация".

Я решила оставить папу одного с бешено-совокупляющимися любовниками и поднялась наверх. Немного подумала и позволила себе достать из холодильника бутылочку пива. Но передумала и налила себе бокал красного калифорнийского вина. Так и сидела в ожидании отца. Он поднялся наверх через минут пятнадцать после меня.

Его походка была какой-то шаркающей, как у старика. Куда девался ещё молодой, цветущий мужчина? Передо мной стоял старик неопределенного возраста с совершенно пустым взором.

Он ничего не произнес и пошаркал в направлении своего кабинета, который находился на третьем этаже в одной 

из мансард. Я слышала, как он тяжело поднимался по лестнице.

Налив себе ещё один бокал, решила, что не стоит оставлять папу одного. Слава богу, что отец не увлекался оружием и у нас дома не было ничего огнестрельного. Я пошла вслед за отцом в его кабинет.

Он сидел на кушетке, откинувшись на спинку и низко опустив голову. Я села рядом и взяла его руку в свою. Мне казалось, что любые слова утешения будут звучать фальшиво и поэтому без всяких слов только гладила его руку.

— Налей мне виски, пожалуйста. Бутылка есть в правой тумбочке моего стола, стакан в бюро за стеклом,  — это были первые слова, которые я услышала от него с того времени, как покинула его в нашем подвале.

Встала и поставила свой бокал с вином на письменный стол. Достала стакан и бутылку и наполнила стакан на четверть. Потом подумала и плеснула ещё. Получилось чуть больше половины стакана.

Дала стакан в руку папы. Он не глядя, отпил половину виски одним большим глотком. А вторым прикончил его. Опять без слов ткнул мне стакан с немой просьбой налить ещё. Я выполнила его желание. На этот раз он не стал торопить события и время от времени отпивал маленький глоток.

А потом мы стали разговаривать. Темы были самые разнообразные: его бизнес, моя учеба, куда я буду поступать на следующий год, гольф, американский футбол, Том и его учеба в UСLА и так далее и тому подобное. Не говорили мы только про его жену и мою мать. Мне суеверно казалось, что стоит нам зацепить эту тему и весь окружающий мир разлетится вдребезги.

Мне показалось, что папа даже стал понемногу улыбаться. Но когда я увидела его глаза, то обнаружила, что они у него полны безысходной, какой-то собачьей тоской. И я не знала, как изменить эту ситуацию.

•  •  •

Вечером мы опять все сидели за столом. Но на этот раз папа сидел на своем месте в слегка помятом костюме, в котором он приехал домой, и без галстука. Верхние две пуговицы рубашки тоже были непривычно расстегнуты. Мать была одета в то же самое простое платье, которое было на ней в злополучном подвале.

Никто ещё не притронулся к еде, которая лежала и остывала на тарелках. Папа непрерывно отхлебывал из стакана своё виски, бутылка которого стояла на столе, справа от него.

— Пусть все идет дальше, как и предполагалось,  — папа говорил чуть более глуховатым голосом.  — Том через несколько дней едет на свою учебу. Вики идет в свою школу. Я для себя тоже ничего не собираюсь менять. Буду работать, как и раньше

Он помолчал. Мать уткнулась взглядом в свои руки, лежащие на коленях и не поднимала головы.

— Я не собираюсь разводиться. Для окружающих пусть все идет, как и раньше. Но...  — здесь он замолчал и глотнул своё виски.  — Ты, Глория, будешь спать в комнате для гостей. Забери все свои вещи из нашей спальни и перенеси их туда.  

Том тебе поможет, если будет надо.

Том мало что понимал и поэтому уставился на меня с немым вопросом. Я показала ему гримаской, что объясню все позже.

Честно говоря, я торжествовала. Назовите меня сукой, дрянной, бессердечной девчонкой, но все же высшая справедливость существует на свете. Я победила первый раз в серьезной борьбе, почти не имея никаких шансов.

Отец поднялся и ушел, прихватив с собой бутылку. Он даже не притронулся к своей тарелке. Том что-то поклевал у себя и тоже умчался в свою комнату.

Я сидела и снова пила маленькими глотками своё красное вино. Ещё вчера мне бы явно светила нудная нотация, что порядочная девушка не должна пить так много вина и как алкоголь вредит организму, начиная от цвета лица и заканчивая рождением уродов-детей.

Мой взгляд почти не отрывался от матери. Она же боялась взглянуть на меня. Попробовала сделать это только раз, увидела мою улыбку и более не поднимала глаз.

Я поставила бокал с остатками вина на стол и вышла из столовой. Мне надо было рассказать более или менее приличную версию происшедшего у нас моему братцу Тому.

•  •  •

Том на удивление воспринял мою очень облегченную версию морального падения нашей матери довольно спокойно. Он не задавал никаких вопросов, просто выслушал мой рассказ и кивнул головой в знак, что все понял.

Но я и так не очень беспокоилась за психологическое здоровье брата. Гораздо больше меня тревожил папа. Поэтому я решила найти его и побыть с ним. Но сначала зашла к себе, скинула всю одежду, кроме трусиков, и одела свой любимый белый халатик.

Потратив довольно много времени, обнаружила, что папочка оккупировал хозяйскую ванную комнату, вход в которую идет прямо из спальни родителей. Вернее, сейчас это спальня папочки и только его.

Я постучала в дверь.

— Убирайся отсюда!  — раздался голос отца. Он уже основательно набрался.

Опять стучу в дверь.

— Иди к черту, Глория! Я не хочу тебя видеть, лживая сука!

Ну, я не Глория, поэтому вряд ли нарвусь на вспышку ярости, если зайду без разрешения. Открываю дверь и захожу. Запираю дверь ванной за собой и подхожу к отцу, сидящему в ванне с водой.

Он абсолютно голый со стаканом в руке пытается неуклюже скрыть от меня свою наготу. Я подхожу к нему, забираю у него стакан, в котором осталось только на донышке. Щедро доливаю из бутылки, отпиваю глоток и отдаю стакан папе. Он без слов берет его и смотрит на меня снизу вверх. Этот взгляд вызывает у меня огромную жалость.

Я скидываю с себя халатик и трусики и забираюсь в ванну к отцу. Мы сидим и смотрим друг на друга. Потом становлюсь на четвереньки и приближаю своё лицо к лицу папочки. Затем целую его в губы. Один поцелуй, два, три. На четвертый раз я почувствовала, что он стал отвечать ответным поцелуем. Забираю и ставлю его стакан на пол. Сама впиваюсь в губы папочки самым страстным своим поцелуем. Чувствую, как в мою левую грудь 

уперлась восставшая мужская плоть. Продолжаю свой поцелуй и тревожу член отца своей прелестной сисечкой.

Он уже дышит довольно тяжело. Я отстраняюсь и смотрю папочке в глаза. В них видно огромное желание меня, желание самца обладать красивой, юной самочкой.

Не отрывая своих глаз от глаз отца, медленно погружаю его член в свой ротик. На его лице появляется гримаса, в которой читается огромное удовольствие в смеси с чем-то очень болезненным. Как будто временами я задеваю небольшую ранку, прикосновение к которой причиняет ему боль.

Я исполняю свою недавнюю мечту сосать член своего отца. Поверьте мне, что это была моя вторая победа после торжества над матерью.

Помогая себе руками, быстро довожу отца до оргазма. Он пытался вырваться от меня, не желая изливать своё семя в рот собственной дочери. Но я вынудила его сделать это. Потом показала ему его же сперму у себя во рту и проглотила её. Он с нежностью улыбнулся мне, стер капельку спермы у меня на нижней губке и стал целовать меня.

Я опять торжествовала победу. Мне удалось вернуть папочку к жизни. Он опять начинает улыбаться. Теперь мне надо сделать так, чтобы я заняла место матери в сердце и спальне отца, а она обратилась в бесплотную тень, призрак, который обретается в нашем доме.

Раздался стук в дверь ванной комнаты и голос матери, которая просила отца поговорить с ней. Я с улыбкой посмотрела на папочку и взяла в руки его член. Он тоже ответил мне улыбкой, в которой уже не было видно грусти вселенского масштаба.

Папа показал мне знаком, что хочет выйти. Я не имела ничего против. Отец осушил тело большим банным полотенцем, одел светлые пижамные штаны и вышел в свою спальню. Я осталась приводить себя в порядок.

Папа зашел в спальню, отвернул одеяла и лег в постель. Он лежал на спине и бездумно смотрел в потолок.

Мать в позе скорбящей женщины сидела на краю семейного ложа, к которому она уже не имела отношения. Она знала, что ей надо пытаться восстановить отношения с мужем. Это очень трудно сделать, но надо переступить через все, в первую очередь через собственную гордость, и вымолить хотя бы на коленях прощение своему проступку. Она очень надеялась, что сможет лечь с мужем в супружеское ложе, а там своими женскими чарами вырвет обещание Пола все забыть и начать все заново.

Она встала и запустила руки под юбку, чтобы снять с себя колготки. И в это время из ванной комнаты появилась, сами догадайтесь, кто. Я одела отцовский халат, который был мне велик, и не стала завязывать пояс. Раскрытые полы халата давали возможность видеть моё красивое юное тело молодой женщины.

Глаза матери вспыхнули темным огнем гнева самки, которая ощущает своё поражение. Она так и замерла в смешной позе с приспущенными колготками.

— Глория, твое место в гостевой комнате!  — отчеканила я беспощадным голосом. Папа с интересом смотрел на меня.

Глория с трудом подтянула полуспущенные колготки и 

вылетела из спальни.

Я прилегла возле отца, скинув на пол его халат.

Это была первая ночь, которую мы провели вместе. В эту ночь мы не любили друг друга в полном смысле этого слова. Да было все кроме проникновения его члена в меня. Мы оба знали, что дело идет к этому. Просто не хотели форсировать события и ждали, когда все случится в совершенно естественном порядке.

•  •  •

— Здравствуйте, миссис Сазерленд! Очень рад вас видеть. Проходите и ложитесь на эту удобную кушетку. Да-да, именно так. И не снимайте туфельки, если не желаете.

Такими словами встретил Глорию Сазерленд доктор Ричард Стивенс — семейный психоаналитик, который уже много лет помогал всей нашей семье решать разного рода психологические проблемы.

— Вам удобно? Ну, что же? Начинайте рассказывать, что у вас случилось и я постараюсь вам помочь.

— Я... я даже не знаю, с чего начать,  — запинаясь, сказала Глория.

— А начинайте с чего хотите. Все равно мы с вами непременно размотаем весь клубок проблем до конца. А по-другому и быть не может.

— Я сделала... я совершила огромную ошибку. А мой муж... увлекся другой женщиной.

•  •  •

Папа нежно целовал меня везде, где ему хотелось меня целовать. Я же, закрыв глаза, наслаждалась его трогательными ласками, которые вызывали во мне возбуждение и желание все новых и новых ласк.

Он ласкал мою шею и плечи, груди и бедра. Серия поцелуев начиналась с каждого пальчика на моих ножках и заканчивалась на моей талии. Папа был ласков, как робкий юноша, нежен, как опытный муж, и пылок, как страстный любовник.

Я с ненасытным восторгом принимала все ласки и не понимала мать, променявшую такого мужчину на какую-то человекообразную обезьяну.

•  •  •

— Вы знакомы с этой женщиной, миссис Сазерленд?

— Да... нет... не совсем... Я не знаю, что вам ответить, доктор.

— Хорошо. Давайте, я спрошу по-другому: эта женщина из круга ваших друзей?

— Нет... Не совсем.

•  •  •

Он настолько изобретателен в ласках! Папа похож на хорошего музыканта, который хочет открыть все тайны своего инструмента, то есть меня. Он чутко следит за моей малейшей реакцией на то или иное прикосновение, ласку, слово.

Я чувствую, что с каждой секундой с ним в нашей постели все более и более чувствую его, как часть себя. Мне хочется, чтобы он коснулся моего тела в каком-то месте и он касается меня именно там, где мне хотелось. Я желаю какую-то особенно изысканную ласку и он тут же ласкает меня в полном соответствии с моим желанием. Это просто волшебное ощущение единения с любимым мужчиной.

•  •  •

— Может, тогда эта женщина работает вместе с мистером Сазерлендом? Это его секретарша?

— Нет-нет, это не сотрудница его оффиса.

•  •  •

Я уже устала только получать все от своего любимого мужчины. Мне хочется и дарить ему себя тоже. Обожаю эту позу 69, где всегда есть возможность и давать и получать. Я ощущаю себя повелительницей моего мужчины и его рабой, когда я задыхаюсь под непрестанным дождем его чудных ласк.

Представляю себе его наслаждение, когда 

он видит божественную орхидею моей женственности, чувствует её дразнящий и сводящий с ума запах, пробует на вкус нектар, истекающий непрерывно из полуоткрытой в истоме желания пещерки влагалища.

•  •  •

— Это, прошу прощения, проститутка, мэм?

— Нет, Пол никогда бы не разменивался на проституток.

•  •  •

Обожаю чувствовать в своей руке в меру толстый и длинный член любимого мужчины. Он красив каждой своей частью и всем вместе. Прекрасная лиловая головка с небольшой дырочкой. Эта головка самой первой входит внутрь меня раздвигая нежные губки и массируя чувствительные стеночки влагалища. Она же упирается прямо в шейку моей матки, желая проникнуть и внутрь её. Но это ей не дано. Зато из дырочки могут появится сотни миллионов маленьких хвостатеньких организмов, могущих проникнуть в мою яйцеклетку и зародить в ней новую жизнь. А эта оплодотворенная яйцеклетка уже может проникнуть в мою матку, чтобы всего лишь через девять месяцев там созрел ребенок — совместный плод любви мужчины и женщины.

•  •  •

— Но кто же тогда эта женщина? Миссис Сазерленд?!

(Молчание и всхлипывания Глории)

•  •  •

Но хватит болтать, пора приниматься за дело. Мой мужчина заставляет меня широко раздвинуть поднятые вверх ножки и его могучий член медленно наполняет моё влагалище, лишь недавно начавшее познавать радости любви. Какое наслаждение — чувствовать в себе такой наполнитель неземного счастья. Когда член начинает двигаться внутри меня, то мне хочется, чтобы мой мужчина почувствовал хотя бы часть того чувства, которое переполняет меня.

Скорее, скорее, мой милый! Я так люблю тебя! Я так хочу тебя. Нет-нет, ничего не бойся. Я готова принять твое семя в себя. И не опасайся, что на свет появится плод нашей кровосмесительной связи. Я приняла таблетку. Милый, скорее! Отдай мне свой огонь, без которого женщина стареет и хиреет. Какое наслаждение — чувствовать в себе горячие струи твоего элексира! Я у-м-и-р-а-ю о-т с-ч-а-с-т-ь-я!

•  •  •

— Кто эта женщина? Ответьте мне. Иначе я затрудняюсь вам помочь.

— Эта женщина... ЭТО МОЯ ДОЧЬ ВИКИ!!!