Впервые в летнем лагере. Глава Впервый раз в попку

Всё это было, кажется, ещё совсем недавно... Я впервые поехал в летний молодёжный лагерь. Там я научился тому, чему меня никто до сих пор не учил. В то время гормоны во мне уже изо всех сил бурлили, но я не очень понимал, что с этим делать. Часто я просыпался утром со стоящим членом и чувствовал, что мои трусы вымазаны какой-то белой густой субстанцией. Но хуже всего было то, что это случалось именно тогда, когда мне снились голые парни. Бывало, что целыми днями я ходил, чувствуя боль в своих яичках, а мой член даже не думал опадать. Вечером у меня болело уже всё.

Но, к счастью, наступили каникулы. Я поехал в лагерь, где встретил пацанов, которые и научили меня, как со всем этим справляться...

•  •  •

— Эй, а ты часто дрочишь?  — спросил меня шёпотом Макс, один из моих новообретённых приятелей, кровать которого стояла рядом с моей.

Было это, наверное, на второй день после приезда, когда в лагере уже объявили отбой.

— Что?  — переспросил я, совершенно не понимая, о чём он говорит.

— Ну, ты дёргаешь свой писюн один раз в день или чаще?

— Нет... Вообще нет...  — я по-прежнему не понимал, о чём он спрашивает, но чувствовал, что нужно всё отрицать, потому что так будет лучше, чем врать. Тем более, что мне было непонятно, о чём идёт речь.

— Вообще?! Только не вешай мне лапшу! Ну, так как? Раз в неделю, а? Ну, колись!

— Два раза,  — соврал я.

— Э, чувак! Так это ж мало! Твоя молочная ферма взорвётся! Хочешь, давай подрочим вместе?

— Ладно,  — шепнул я, немного испуганный этим непонятным языком, но и заинтригованный тем, что же на самом деле произойдёт.

— Давай, вынимай свой хуй и поехали!

Хотя и было темно, но я всё же заметил, что мой приятель сдвинул одеяло, стянул трусы, вынул член и начал что-то выделывать возле него руками, с каждым разом всё сильнее при этом посапывая. Я сделал то же, что и он, и начал слегка дотрагиваться до своего малыша. Конечно, дрочкой это назвать было нельзя. Скорее всего, я просто ласкал свой член.

— Дрочишь?  — услышал я его вопрос.

— Да.

— А как ты делаешь?

— Как?  — он снова удивил меня своим вопросом.  — Да так, нормально...

— Ну, ты берёшь его всей рукой или только пальцами?  — не унимался мой новый дружбан.

— Только пальцами.

— Я тоже! Ой, бля... хорошо как! Ух, ух, ух...  — вздыхал он тихо и ритмично.

Не прошло и пяти минут, как Макс выдохнул мне:

— Ой, бля... Ща кончу!

Я почувствовал лёгкое разочарование, потому что сам ещё ничего не успел сделать и, к тому же, не знал, что там этот Макс вытворяет со своим писюном. Но вдруг... Случилось нечто непредвиденное. Один из парней в нашей общей спальне решил пошутить и включил свой фонарик, направив луч света прямо на член Макса как раз в тот момент, когда тот уже начал спускать. Естественно, что 

Макс уже не мог остановить этот процесс и сделал залп своей спермой, как из пушки. Она брызнула так высоко, что часть попала ко мне на постель, хотя моя кровать находилась в метре от его кровати.

Я всё это чётко видел. И это привело меня в состояние, близкое к шоку. Тогда впервые в своей жизни я увидел настоящую мужскую эякуляцию. Я никогда бы не мог предположить, что можно стрелять так мощно. За какие-то доли секунды я увидел и зафиксировал в своей памяти технику Макса: член он держал тремя пальцами, другой же рукой сжимал и гладил яйца, чуть приподняв попку и втянув живот.

Конечно же, не только я это увидел. По всей спальне сразу же разнёсся взрыв смеха. Макс мгновенно опомнился, сорвался с кровати и в ярости бросился туда, откуда светил фонарик.

— Ты, падло! Сейчас в рыло получишь, пидор!  — он схватил парня руками.

— Убери свои грязные лапы! Отвали!  — нетрудно было догадаться, что руки Макса были испачканы его спермой.

В результате начавшейся потасовки фонарик упал и покатился по полу. Кто-то из ребят схватил его и осветил то, что происходило далее.

— Грязные??? Н-на тебе!

Все с интересом наблюдали, как Макс вытирает свои испачканные руки о лицо, волосы и футболку паренька, которого он поймал. Тот же фыркал и старался увернуться, хотя всем уже было ясно, что в борьбе с Максом у него нет никаких шансов, ведь Макс был старше всех нас и намного сильнее.

— Оближи это! Ну!  — он пихал свои липкие от спермы пальцы в рот паренька.  — Соси, соси, педик! Если завтра сдрочу ещё раз, то снова тебе дам. Ты же ведь любишь!

Я помню, что все просто умирали со смеху, когда смотрели на них обоих, испачканных в сперме и борющихся на кровати. Удивило меня тогда лишь одно: мой второй приятель Юра, кровать которого стояла рядом с моей, но с другой стороны, был единственным, кто не смеялся. Он только энергично что-то делал под одеялом, ни на секунду не отрывая взгляда от дерущихся парней. Я это вполне отчётливо видел, несмотря на полумрак, царивший в спальне.

В какой-то момент я заметил, что Максу удалось к всеобщему восторгу сдёрнуть трусы с того парня.

— Отдай!

— А ты извинись!

— Да пошёл ты! Извращенец!

— Если не извинишься, то каждый день будешь иметь такие проблемы, что через три дня тебя отсюда заберут родители.

— Отдай!  — парнишка немного смягчился.

— Если извинишься.

— Извини,  — сказал он после некоторого раздумья.  — А теперь отдай мои трусы.

— Ладно. Но только покажи всем нам, как ты дрочишь.

— Чего?

— Должна же быть ничья. Ты видел, как дрочу я. Теперь покажи, как ты.

— Ты что, совсем охренел?

— Слушай, чувак. Давай так: либо мы друзья, либо...

Теперь даже те, кто уже успел задремать, проснулись и внимательно смотрели на разворачивающееся действо. Паренёк встал перед всеми нами совершенно голый в свете всё того же злополучного фонарика и, немного поколебавшись, нерешительно взял в 

кулак своего скрюченного от страха малыша. Сначала чуть-чуть, а потом всё сильнее и сильнее он стал ритмично сжимать кулак, как будто доил свой член. Эффект не заставил себя долго ждать. Несмотря на смущение и неудобства, которые парень мог испытывать, его член начал быстро расти у него в кулаке. Через минуту он уже стоял во весь рост. Затаив дыхание, все смотрели на парня и его член, который, как оказалось, имел весьма внушительные размеры.

Меня, однако, удивил способ, каким парень держал своё орудие. Несмотря на то, что член уже полностью встал, а значит и изменил своё первоначальное положение, парнишка не выпускал его ни на секунду из ладони. Получалось, что он держал член не так, как при нормальном положении руки, а так, что верх ладони был направлен к животу. Кроме того, он взял член и второй рукой, но уже нормально, зато чуточку ниже.

Мы все были под впечатлением от размеров члена этого парня. Хотя он и держал своё сокровище двумя руками, но приличный кусочек члена оставался, всё же, неохваченным. Парень держал его перпендикулярно животу и двигал тазом сильнее, чем руками. Это выглядело так, как будто он кого-то трахал, а не дрочил себе. Для меня тогда всё это было в новинку, и я не переставал удивляться в равной степени всему, что видел.

К сожалению, наше действо неожиданно прервал воспитатель, который ни с того, ни с сего ворвался в нашу спальню. Конечно же, он смог всё подробно увидеть и оценить ситуацию, потому что у парня, державшего фонарик, с перепугу онемели руки, и он выключил свет слишком поздно.

— Что тут творится? Всем по кроватям, моментально!  — по его голосу было слышно, что воспитатель несколько смущён ситуацией.

В ту ночь больше ничего не случилось, но эта публичная мастурбация дала нам ощущение того, что все мы связаны некоторой общей тайной. В последующие дни нас вызывали по одному к начальству и пытались выведать, что это за шум и возня доносятся по ночам из нашей спальни. Но никто из нас не сдал товарищей. Всё это нас очень быстро сблизило и, главное, придало нам смелости...

•  •  •

Двумя днями позже, при совсем других обстоятельствах, я оказался на озере вместе с моим вторым товарищем Юрой. Было решено искупаться голяком. Вода сначала показалась холодной, но потом мы понемногу привыкли к ней. А Юра даже настолько, что я заметил у него эрекцию. Он сразу же понял, что я рассматриваю его член.

— Ты знаешь, холодная вода меня возбуждает,  — тут же пояснил он.

— Странно,  — ответил я.  — В такой воде у меня единственное, что может встать, так это волосы на коже.

— А я люблю это...

— Да? Получай тогда!  — и я со всей дури стал брызгать водой в его сторону.

Конечно же, он в долгу не остался. Через пару минут такого «мочилова» мы выдохлись.

— Слышь... А может подрочим?  — предложил Юра.

— В такой воде? Ты чего, с дуба 

рухнул?

Он пожал плечами и отошёл на несколько шагов. Когда вода дошла ему до пояса, он замер в этой позиции. Я не утерпел и подошёл к нему. Сквозь кристально чистую воду я заметил, как левой рукой он делает какие-то движения вокруг головки.

— Что делаешь?

— Кручу пропеллер,  — засмеялся он.  — Когда я в воде, то так люблю больше всего. Хотя ещё лучше, когда с маслом, дома...

Я присмотрелся получше к тому, что Юра делал. Член он держал правой рукой перпендикулярно к телу. А открытой левой рукой, точнее, только впадиной между большим и указательным пальцами, медленно потирал нижнюю часть своей головки, тот узкий фрагмент, что соединяет саму головку с основанием члена. Если б он сжал эту руку, то получилось бы, что он просто держит член позади головки. Но ему нравилось тереть саму уздечку.

Я наблюдал, как он играет сам с собою, как на его лице появляется блаженная улыбка удовольствия. Он не торопился, его рука вращалась вокруг головки спокойно, но достаточно сильно.

— Ну, а ты что? Давай!  — подбодрил он меня, заметив мой напрягшийся член.

И вот теперь я впервые в своей жизни приступил к процессу дрочки. Сначала я попробовал копировать движения Юры, но у меня из этого ничего не вышло. Он успокоил меня, сказав, что для такой техники нужен определённый опыт. И тогда я решил испробовать способ, подсмотренный у Макса — в три пальца. И понеслось...

Мне даже понравилась эта забава: я никогда не мог предположить, что можно собственной рукой делать такие приятные вещи! Левой я гладил свой живот, пощипывал соски и оттягивал яички, а правой рукой дёргал своего малыша за шкурку в окрестности головки.

Так я проделывал эти движения довольно долго и только тремя пальцами, но потом, всё больше и больше возбуждаясь, я стал модифицировать свой захват. В дело пошли и остальные пальцы — я взялся за член подушечками всех пяти, энергично сдвигая и надвигая кожу на головку. Вскоре, когда дело уже было близко к концу, я крепко ухватил член всей пятернёй и резко увеличил скорость, сжимая его в горячей и потной от возбуждения ладони.

— Ну, бля... Офигенно! Ааах!  — я чуть ли не бился в судорогах от неизведанного доселе мной удовольствия, ни на секунду не прерывая свои манипуляции.

— Что, уже кончаешь?

— Да, наверное...  — я уже не мог этого дождаться, если говорить правду.

— Дай мне!  — и Юра своей рукой крепко взял мою головку, частично прикрыв её ладонью и сжав так, как будто хотел что-то выдавить оттуда.

Я застонал во весь голос. Ощущения в головке, сжимаемой чужой рукой, через полсекунды вызвало у меня мощнейший оргазм. У меня полилось, как из фонтана — долго, сильно и обильно. Этого чувства я не забуду никогда!

— Ни хрена себе! Давно не кончал, наверное?  — удивился Юра количеству того, что оказалось в его ладони.

Не долго думая, он переместил свою осеменённую ладонь с моего члена на свой, одновременно выйдя из воды по 

колено. Он размазал по своей головке мою сперму, а затем взял её точно так же, как за минуту до этого держал мою. Он плотно сжал головку в кулаке и стал вращать им туда и обратно. При этом указательный и большой палец тёрлись об уздечку, а остальные пальцы стимулировали заднюю часть головки. Мою сперму он при этом использовал как смазку. Я смотрел на всё, что проделывал Юра, со щенячьим восторгом, невероятно удивляясь его неслыханному профессионализму.

В определённый момент Юра широко расставил ноги и немного согнул их в коленях, чтобы тут же их выровнять. Потом он повторил это движение несколько раз. Это напоминало какие-то небольшие приседания, но было заметно, что напряжение мышц промежности при этом добавляет ему больше удовольствия.

Юра начал стонать, по его телу пробежали волны возбуждения. Я заметил, что сейчас он трёт одним лишь указательным пальцем нижнюю часть головки. Наверное, его уздечка была очень чувствительной для таких прикосновений, потому что почти всё время он только ей и уделял внимание.

Вскоре он присел ниже обычного, широко разведя ноги, а его яички оказались в воде. Он застыл в этой позе надолго, напрягая все свои возможные мышцы — ног, ягодиц, живота. Затем он увеличил скорость движения указательного пальца по своему члену и... выстрелил струйкой почти на два метра. Его «снаряд» пролетел низко над поверхностью воды и упал с тихим всплеском, расплываясь в озере миллионами микроскопических хвостатых живчиков.

— Ну, чувак! Ты и дал чаду!  — сказал я другу с восторгом и удивлением.

— Та, чего там! Нормалёк!  — ответил он и начал полоскать в холодной воде свой член и руки, на которых была моя и его сперма.

— Давай, наверное, уматывать отсюда. А то что-то холодно становится,  — добавил он, окончив свои омовения.

Теперь я думаю о том, что это было какое-то чудо, что никто нас не накрыл тогда. Ведь мы были совсем голые в том озере и трепали своих «петушков» наверняка больше, чем полчаса. И только в лагере нас отругал воспитатель, что мы исчезли на полтора часа и не предупредили его, куда идём. Нас наказали, но я всё равно считал, что это был самый удачный день из всех, которые я когда-либо проводил на каникулах. Как оказалось позже, таких офигенных приключений будет гораздо больше, чем я думал.

•  •  •

Несомненно, что тот памятный эпизод с ночной дрочкой Макса придал смелости всей нашей «мужской» группе. Теперь мы уже почти не скрывали то, что каждый из нас в постели подрачивает себе член под одеялом. Собственно говоря, никто уже и не маскировался, особенно Макс, которому просто нечего уже было скрывать. И вёл он себя зачастую довольно дерзко.

Иногда луна, которая в это время была полной, ярко светила, заглядывая к нам в спальню. Макс утверждал, что это наилучшее время для того, чтобы облегчить свои яички. Он откидывал одеяло, стягивал трусы и демонстрировал свой вертикально стоящий мощный член в ярком свете полной луны.  

Наверное, ему доставляло удовольствие то, что он нас провоцировал. А может, ему просто нравилось хвалиться своим орудием.

Этот ритуал Макса почти никого не оставлял равнодушным. Отовсюду слышались сначала громкие звуки сплёвывания слюны на свои ладони, а потом звуки, которые трудно спутать с другими — звуки скольжения крайних плотей по головкам членов. Через пару дней уже можно было по звуку безошибочно сказать, кто и в каком углу дрочит. И даже сверять по этим звукам часы.

Максу не требовалось много времени, чтобы довести себя до финиша. Он заканчивал через несколько минут, и лишь после этого в комнате начиналось едва заметное движение, такая себе тихая «всеобщая мобилизация». Как только Макс укрывался одеялом и засыпал, под остальными одеялами тут же просыпались. Начиналось второе действие — игры на своих инструментах.

По всей комнате под одеялами начинали расти бугорки, по которым прокатывались волны, как будто под ними происходили невидимые схватки или сражения. Некоторые одеяла нечаянно сползали на пол, и чем далее, тем чаще. Но это не вызывало ни малейшего смущения у оголившегося «воина», который был слишком занят накачиванием своего жилистого оружия и приближающимся оргазмом. Ожиданием того, что разорвёт его горячее, ещё никем нетронутое тело, сладкими судорогами небывалого удовольствия. Да, он слишком занят собой, чтоб обращать внимание на других, таких же занятых собою парнишек...

Я также приобщился к этому ритуалу и, как все, не заботился о том, укрыт ли я каким-то одеялом или нет. Со временем уже мало кто из нас прятался. Все делали это явно, не укрываясь, с выразительно торчащими членами. И хотя вокруг них волосы ещё не успели вырасти по-взрослому, сами же члены имели часто неплохие, вполне взрослые размеры.

В одну из ночей кто-то из парней распространил среди нас другую «моду». Мы увидели, что он «делает себе хорошо», лёжа на животе. Ждать пришлось недолго, и уже через пару дней по нашей спальне поплыли волны от наших возбуждённых попок. Из случайных разговоров я узнал, что и здесь существуют различные техники. Например, одни кладут под живот подушку и вставляют член между нею и постелью. Другие же ложатся на свою собственную, увлажнённую слюною руку, которой обхватывают член как при обычной дрочке, и двигают при этом задом вместо того, чтобы трепать член рукой.

Был среди нас, правда, один чувак, который всех долго напрягал. Каждый день перед сном, когда гасили свет, он чистил банан, который всегда у него был с собой, и просто съедал его. Это не было бы удивительно, если б он сделал это раз или два. Но это повторялось каждый вечер. Это был, не считая выступления Макса, ежедневный дежурный номер. В какой-то момент это начало всех раздражать. Некоторые парни из-за этого начинали чувствовать голод. А заснуть на голодный желудок молодому пацану, как известно, очень непросто.

И вот как-то вечером Макс, уже удовлетворённый, но ещё находящийся в боевом настроении, не выдержал. Когда сладкий запах банана снова разошёлся по 

ночной комнате, он сел на кровати и грозным голосом спросил:

— Что ты, нах.., делаешь с этим бананом, придурок?

Парень, однако, не отреагировал.

— Слышь ты, бледножопый? Я тебя спрашиваю! На хрена тебе этот грёбаный банан? А?

Мне всё сразу стало ясно: парень сейчас дрочит и не хочет прерываться. Но Макс как будто и не слышал его довольно громких вздохов.

— Ты можешь сказать, иначе я за себя не ручаюсь! На фига ты каждый день его хаваешь? Или так мамка велела?

— Не мешай!  — тихо сказал парень и застонал едва слышно.

Мне показалось, что он только что спустил, да и движения под его одеялом, как будто бы, утихли. И в этот самый момент Макс сорвался с кровати, подбежал к стене и включил общий свет. Потом же со зверским выражением лица направился туда, где лежал наш «банановый» коллега. В ярости сорвал с него одеяло и повернул парня на спину, потому что тот лежал на животе. И замер в недоумении.

— Что делаешь, сука?

— Отвали, мудак! Ай! Он застрял...

Теперь все увидели, что на самом деле скрывалось за этой банановой интригой. Глаза у всех ребят в комнате широко раскрылись и с удивлением сконцентрировались только на одном пункте наблюдения. У Макса же чуть не отвалилась челюсть.

Оказалось, что этот парень трахал... кожуру от банана. Мякоть он съедал заранее, стараясь при этом не разрывать кожуру, а полученная трубка идеально подходила под размер его члена. И он вставлял свой писюн в шкурку от банана, потом ложился на живот и начинал двигаться, представляя себе, конечно же, что трахает какую-нибудь фотомодель. Кожуру он всё время держал в руке, чтоб она не потеряла форму и дала бы ему более сильные ощущения. Остальное уже было несложно. В отличие от наших неуклюжих действий, у него не было ни одного пятна на простыне, да и руки его всегда были чистые и сухие. Вся его сперма оставалась внутри трубки из кожуры, которую каждое утро, как ни в чём не бывало, парень выбрасывал в урну. Такая вот банановая тайна!

Но сейчас он был, однако, очень зол, так как из-за дёрганья Макса вся сперма вылилась ему на постель и трусы. Спать парню, конечно же, этой ночью предстояло в не совсем комфортных условиях.

Макс тихо выругался, погасил свет и улёгся на свою кровать. В комнате воцарилась гробовая тишина. Похоже, что все были подавлены увиденным. Но через минуту тишину прорезал виноватый голос разоблачённого товарища:

— Пацаны, сорян! Кто-нибудь дайте салфетку!

Я даже не заметил, как и когда мастурбация стала у меня чуть ли не навязчивой идеей. Мне уже не хватало одной лишь вечерней дрочки. Я должен был как-то себя удовлетворять и в течение дня. Мне пришлось чаще посещать туалет, где, чтоб снять напряжение, пару раз в день приходилось отдаваться новым ощущениям. К счастью, туалеты были в нашем корпусе, а не деревянные и во дворе. Было там всего три кабинки, так 

что одну можно было занять надолго, не боясь, что кому-то вдруг сильно приспичит и он будет орать, чтоб именно ты освободил ему кабинку.

Я заглядывал туда всё чаще, чтобы успокоить себя вручную. Не знаю, сколько это занимало времени. Может, минут двадцать. Во всяком случае, я всегда старался вести себя как можно тише. Так, на всякий случай.

Однажды я забавлялся своей быстрой рукой уже второй раз в этот день и вёл себя, как всегда, максимально тихо. Вдруг я услышал знакомые голоса, вернее, их шёпот.

— Кажется, никого нет. Да?

— Никого. Тихо как-то.

— Тогда в какую?

— Иди в ту.

Послышался звук запираемой двери. Они выбрали соседнюю кабину. Нужно сказать, что друг от друга кабинки были отделены тонкими фанерными стенками, которые не доставали до пола и были не слишком высокими. По голосам парней чувствовалось, что они нервничают. Атмосфера нервозности передалась и мне. Инстинктивно я поднял выше ноги и беззвучно стал коленями на закрытую крышку унитаза. На всякий случай, чтоб не заметили моих торчащих ног.

— Ну, давай!

— Уже...

Послышался звук открывающейся ширинки и щелчок замка пряжки на ремне.

— Ну, бля... Класс!  — шепнул один из них.

Меня удивило то, что из-за стены доносилось какое-то таинственное жевание вместе с тяжёлым дыханием и тихим постаныванием.

— Это пиздец! Ну, ты и мастер!

— Ой, не так глубоко!  — задыхаясь, прошептал второй.

Но что у него во рту, почему он так смешно говорит? Я был сильно заинтригован всем происходящим. Всего несколько сантиметров — и я мог бы сам увидеть всё, что творилось по соседству. Нужно было только выпрямиться и заглянуть через невысокую стенку. Но... Мне было страшно, что меня могут заметить...

— Бля... сейчас кончу!

— Э, подожди. Теперь ты мне. Ты ж обещал. Если спустишь, то уже не захочется потом.

— Ладно... Давай уже!

И вновь те же самые звуки: ширинка, пряжка ремня... Да что они там, в конце концов, делают? Мой интерес в тот момент пересилил рассудок. Потихоньку я стал выпрямлять колени, всем телом прижимаясь к стенке кабины. И снова я слышал доносящееся оттуда жевание, хрипение, постанывание. Я терялся в догадках. Наконец, я выпрямился, немного поднялся на пальчиках и заглянул в соседнюю кабинку. Йес, я сделал это! А там...

Я увидел того самого парня, с которым Макс устроил потасовку, когда тот светил фонариком на кончающего Макса. Теперь я знал, что его зовут Артур и что, на самом деле, он очень хороший друг. Парень стоял со спущенными почти до колен брюками, а перед ним на корточках присел ни кто иной, как Макс собственной персоной. Он держал мощный стоящий член Артура в своём рту. Я не поверил своим глазам!

— Эй, без зубов только!

— Если такой умный, то сам себе соси!

— Что, думаешь, не достану? Спокойно!

— Тогда вали! Чего от меня хочешь, если сам себе можешь отсосать?

— Ну! Мы же договаривались! Я ж не говорю, что так лучше. Просто запросто достаю до своего, вот и 

всё... Вернись! О, так лучше!

Я просто хренел. Мне никогда бы не пришло в голову, что этот самый Макс, всегда готовый к драке, в своё «нерабочее время» может так рьяно оттягивать член у товарища. Я видел, как Артур вводил своего богатыря в рот Макса почти до упора, а тот глотал его, не моргнув глазом.

— Знаешь, Максик, а у тебя классно получается. Я даже гланды твои чувствую!

Я наблюдал за всем происходящим и до конца ещё не мог поверить в то, что вижу. Да, я подглядывал за своими друзьями, которые сосали друг другу. Не буду врать — эта ситуация меня не на шутку возбудила. Я продолжал смотреть на них, но рукой всё же не давал забыть своему испуганному члену, зачем мы сюда пришли.

— Макс, дай мне спустить. А я тебе тогда тоже отсосу до конца... Как ты скажешь.

— Точно? Не врёшь?

— Честно!

— Ну, тогда с тебя кола...

— Ок!

Артур мощно ускорился. Я видел, как у Макса закапала слюна с губ от такой езды. Весь его подбородок и шея стали мокрыми, но его сильные губы не выпускали внушительный член Артура, продолжая его обсасывать. Вскоре весь жилистый член парня был покрыт таким количеством слюны, что она начала пениться. Влажные губы Макса сжимали его со всей силы, двигаясь с причмокиванием по распухшей красной головке и завершая своё путешествие у самого корня. На минутку он остановился, чтоб схватить больше воздуха в лёгкие. Тонкая ниточка слизи потянулась от кончика члена к кончику языка Макса. Увидев это, он с отвращением сплюнул и тут же ласково спросил:

— Ну, как?

— Супер! Продолжай в том же духе!

— Ещё долго?

— Если б не остановился, то было бы уже.

— Тогда вперёд!

Макс так схватил его член, что парень даже икнул от радости. Член сразу же полностью вошёл до самого горла, а потом стал потихоньку выходить. Губы Макса не переставали крепко сжимать его. Потом ещё несколько глубоких движений, и у Артура подогнулись ноги. Подо мною, если честно, тоже. Я вот-вот был готов кончить.

— Бля, я улетаю!  — прошептал Артур.

И в тот же момент он схватил со всей силы Макса за шею своей ручищей и инстинктивно прижал его к своему животу подобно тому, как зверь безжалостно сжимает свою добычу. У Макса едва не полезли глаза из орбит. Его нос глубоко уткнулся в лобковые волосы парня. Я увидел, как Макс судорожно расширяет ноздри, чтоб отдышаться. Артуру пришлось его довольно сильно удерживать, потому что было видно, как дрожит от напряжения его рука, которой он прижимал голову Макса.

Он издал несколько нечленораздельных звуков, которые сопровождались недовольным бормотанием Макса, чуть не подавившегося спермой, которую Артур хотел ему слить прямо в пищевод. Он быстро вынул свой член изо рта Макса и буквально сполз по стене на пол кабинки.

— Ты что, совсем конченый?  — крикнул Макс.

— Тихо!  — испугался Артур.  — Вдруг кто-то услышит!

Дальнейший обмен любезностями между ними меня уже 

не интересовал, потому что на меня тут же обрушилась волна оргазма. Непередаваемое удовольствие парализовало меня всего. Пятью бросками я «оспермил» почти всю дверь и полстены. Не ждал, что могу с такой силой стрелять своими «снарядами», и что они долетят так далеко. Я неожиданно застонал от избытка чувств, и мне захотелось вернуться в прежнее моё положение. Но какая-то пуговица на моей рубашке со страшной силой, как циркулярная пила, продребезжала по деревянной стене, пока я сползал на сиденье.

— Тссс! Там кто-то есть!  — услыхал я только.

— Бля... Валим отсюда! Кончим в лесу, где в последний раз...

— Только не надури меня! Мы же договаривались!

— Что, другу не веришь?

Они шептались, спешно застёгивая все пуговицы и пояса. Потом осторожно открыли дверь и выбежали из туалета. Я остался один. Оторвав немного бумаги, я вытер стенки кабинки, чтоб скрыть следы моих наблюдений. Потом пошарил по карманам в поисках носового платка, чтоб вытереть член, так как бумага была жестковата для этих целей. Вместо платка я нашёл шариковую ручку. Немного поколебавшись, я вошёл в соседнюю кабинку, и между надписей «Костя лошара» и «Я люблю Аню» без малейшего зазрения совести разместил свою с точным указанием даты и времени: «Макс Д. сосал здесь». Зачем я это сделал, до сих пор для меня остаётся загадкой.

•  •  •

Время, отведённое для нашего отдыха в лагере, неумолимо приближалось к завершению. Было решено каким-то образом отпраздновать окончание смены. Не помню, кто первый предложил эту идею, но все сразу же её поддержали.

В нашем корпусе была общая душевая, где мы все мылись каждый вечер. Во время одной такой помывки один из парней просто начал надрачивать себе член. Первый, кто на это отреагировал, был Юра, а он, как я знал, предпочитал дрочить в воде. Он сразу же сжал свою головку в кулаке и начал энергично двигать по ней вперёд и назад. Потом ещё кто-то из парней начал дразнить свой член, крутя пальцем одной руки вокруг дырочки на головке, а второй рукой сжимая свои яички. Я тоже присоединился к ним. А через минуту уже все пацаны в душе потрясали своими орудиями друг перед другом.

— Эй, кто последний — тот пидор,  — крикнул кто-то, разогревая и без того горячую атмосферу.

Ну, и кому же приятно, чтоб над ним смеялись? И парни взяли с места в карьер! Их руки летали, как реактивные, по их твердым молодым и, пока ещё, невостребованным членам. Это была гонка на максимальных оборотах. Парни напрягались изо всех сил, сгибали ноги в коленях, напрягали мышцы животов. Их лица покраснели от напряжения, лишь бы только ускорить своё извержение. Я тоже старался напрячь все свои мышцы, потому что это часто помогает, когда нужно кончить в экспресс-режиме. Но это не помогло. Меня опередил парнишка, который был на год младше меня, а потом ещё один. Я оказался на третьем месте, а сразу же за мною финишировал и Макс, который,  

как обычно, кончил очень обильно, и струи его разлетелись на большое расстояние.

Остальные мучились дольше, но и они, в конце концов, через пару минут справились с задачей. Юра, правда, долго мучил свою шкурку, так как он любил более неспешную забаву со своим органом. Но он тоже кончил без особых проблем.

Вообще все мои ближайшие приятели кончили довольно быстро. Последним оказался парень, имени которого никто так и не узнал, потому что к нему сразу же прилипло прозвище «толстый». А теперь ещё, в довершение ко всему, после событий в душевой добавилось и неприятное слово «педик». И это только за то, что он со своим писюном мучился под душем дольше остальных. К его счастью, это уже был последний день нашей смены, так что он недолго мучился из-за нашей всеобщей дури.

Да, так оно и было. Немного глупости, немного экспериментов, много отваги и интереса ко всему. В этом лагере я научился вещам, которые полезны мне и по сей день. Я теперь знаю, что мастурбация — это своего рода искусство. Каждый делает это своим собственным способом. И это занятие невообразимо распространено, хотя каждый и делает вид, что он совсем не такой, что ему это не нужно, что он регулярно имеет секс. А если нет? Тогда уж лучше крутить свой пропеллер, чем искать какой-то убогий секс.

С большинством моих приятелей по лагерю я не потерял контактов. И ещё некоторое время у меня с ними были встречи и довольно приятные приключения.

Мне посчастливилось подержать в руках член Артура, красивый и могучий. И не только подержать. Он научил меня искусству минета, как я понял это потом. Могу также сказать, что я убедился в том, что Макс очень прилично сосёт. Вернее, сосал... Сейчас у него родилась дочь, и ему пришлось жениться, хотя ему всего-навсего двадцать один. Ну, а разве образцовый муж и отец семейства может себе позволить отсасывать другу? Очевидно, что нет. Впрочем, правил без исключений не бывает...

Спасибо вам, пацаны!..