Древнее проклятие. Часть 2

Марина полчаса проплакала в женском туалете. Обкончав её с головы до ног, профессора удивительно быстро успокоились и молча покинули кабинет. Один только Горин остался.

— Где твоя зачётка?  — спокойным ровным голосом спроси он.

У Марины не было сил произнести хоть слово. Она дрожащим пальцем указала на свою сумочку. Горин нашёл внутри зачётку и расписался.

— Зачёт сдан,  — объявил он, протянув ей зачётную книжку. Развернулся и ушёл, прикрыв дверь.

Марина какое-то время тихо плакала, сжимая в руках зачётку. Сперма стекала с её лица, капая на синюю картонную книжку. Поплакав несколько минут, девушка нашла в себе силы встать, схватила сумочку и выбежала из кабинета. Благо пары давно закончились и коридоры были пусты. Марина добежала до ближайшего туалета.

Долго она смывала с себя сперму и слюни стариков, истерически всхлипывая и переходя на рыдания. Сложнее было смыть сперму с волос. Она уже засохла и локоны слиплись. Придётся дома хорошенько вымыть голову. Белая блузка насквозь пропиталась спермой и откровенно воняла.

Более-менее приведя себя в порядок, Марина поспешила домой. Шла она пешком, боясь, что в общественном транспорте все обратят внимание на её слипшиеся волосы и жирные пятна на блузке.

Придя домой, она скинула с себя всю одежду и бросила её в барабан стиральной машинки. Запустила стирку и встала под душ. Ещё около часа она плакала под душем, сидя на дне ванной, обхватив колени.

Когда домой вернулась старшая сестра, Марина лежала в своей комнате, притворяясь спящей. Она не хотела, чтобы Алёна видела её такой. Сестра один раз заглянула в её комнату, и посчитав, что сестра спит, закрыла дверь.

Сама же Алёна точно также скинула с себя одежду и кинула её в стирку. Как и хотела, она наполнила бокал вина и легла в тёплую ванну. Долго она думала, как ей поступить. Написать в полицию заявление о насилии? Но чего она этим добьётся? У шефа связи по всему городу. Муж его сестры судебный прокурор. Если Алёна попытается вступить с ним в войну, та может обернуться ей боком. Девушка ощущала ужасное бессилие и беззащитность. Родители живут в другом городе, очень далеко отсюда. Да и как бы они ей помогли? Мама уже на пенсии, а отец работает начальником цеха, обычный работяга. Не было у сестёр знакомых в высших кругах. Перед лицом столько влиятельного человека, как её начальник, Алёна была бессильна.

Она подумывала уволиться завтра же. И пошёл к чёрту этот зарубежный инвестор. Но если она завалит встречу или вообще не явится на неё, то шеф может ещё сильнее разозлиться, и тогда применит все те угрозы, которые он нашёптывал ей в лифте. Ситуация патовая.

Сестре Алёна, разумеется, ничего рассказывать не собиралась. Не стоит пугать девочку такими историями и ломать её молодую психику. «Я сильная женщина! » — говорила себе Алёна. «Я переживу это. Но если он ещё раз меня тронет, то придётся уже применить какие-нибудь меры». Но что она может? Оставалось только надеяться, что это 

помешательство шефа — разовый момент и больше такого не повторится.

Но что на него нашло?! Он озверел в мгновение ока! Такого просто не может быть с нормальным человеком. Безумие какое-то! Алёна долго ломала голову, пытаясь понять, что так резко с подвигло начальника на столь безумный шаг? Неужели он всегда этого хотел? Но почему именно сегодня, в лифте? Почему так жестоко?! Всё это безумие никак не укладывалось в голове девушки.

•  •  •

Лёжа в своей постели, Марина задавалась теми же вопросами. Как они могли это сделать с ней? Уважаемые старики, профессора, кандидаты наук! Дядечки пожилого возраста! В них словно бес вселился!

Марина прокручивала в памяти весь тот ужас, пережитый днём в институте. Она хорошо запомнила эти взгляды. Будто чужие, не принадлежащие профессорам. Мистика какая-то! Девушка никак не могла понять, что с ними случилось. Они озверели на глазах, превратившись в похотливых извращенцев! Такое не может случиться за секунду. Да и не похоже, что они давно коллективно вынашивали план, как изнасиловать молодую студентку.

Марина не знала, что с этим делать. Он всегда была пугливой, скромной девочкой. Ей даже страшно представить было, что будет, если она пожалуется на них ректору или в полицию. Да ей никто не поверит! Её сочтут больной фантазёркой. Обвинить уважаемых пожилых профессоров в грязном групповом насилии — просто уму непостижимо! Только она попробует это сделать и всё обернётся против неё, это точно. Никто не поверит ей. Она только ещё глубже себя закопает. Могут и в дурку положить за такие «буйные фантазии», за клевету, как посчитают и в полиции, и в институте.

20-летняя студентка уже не могла плакать. Глаза высохли. Теперь в них отражался только ужас и бессилие. Марина впадала в отчаяние и не знала, где искать помощи. Сказать Алёне? Сестра ей, конечно, поверит, но что она может сделать? Зная Алёну, та сразу побежит в полицию заступаться за изнасилованную сестру. Но опять же — никто им обоим не поверит и всё это вызовет такой резонанс, что их самих могу упечь за решётку за клевету. Нет, Алёне лучше об этом не знать. Никому лучше не говорить. «Буду держать в себе»,  — пообещала опустошённая Марина.

•  •  •

На следующее утро Алёна уже была при полном параде, всячески делая вид, что ничего не случилось. Заставляя себя не думать о вчерашнем, а сосредочиться на сегодняшней встрече с зарубежным инвестором.

Перед уходом она зашла в комнату к сестре, та ещё была в постели, что странно. Обычно они просыпались вместе, и вместе расходились по своим делам, она на работу, Марина на учёбу.

— Марин?  — позвала она младшую сестру.  — Ты там пару не проспишь? Ауу!

— Мне ко второй...  — пробурчала сестра и отвернулась к стенке.

Алёне показалось, что она врёт, но сил спорить и наставлять сестру у неё не было. Она вызвала такси и поехала в офис.

Как только сестра покинула квартиру, Марина вылезла из кровати и пошла умываться. Спала она плохо и проснулась очень рано. Желания 

идти в институт — не было никакого. Марина решила остаться дома. Она умылась, позавтракала и уселась перед теликом с ведром мороженого, заедая сладким горе и ужас пережитого.

Где-то через час в дверь раздался звонок. Марина удивлённо вскинула брови. Кто это может быть? Обычно к ним никто не приходил. Как и любая девушка, она, перед тем, как открыть дверь, оценила свой внешний вид. Растянутая белая майка, короткие старые шорты и длинные носки гольфы. Волосы растрёпаны, под глазами мешки от недосыпа. Такая себе красотка.

Марина быстренько убрала волосы в хвост и поспешила открывать. На пороге стоял старик из соседней квартиры. Вдовец, проживающий один. Добрый дедушка, всегда вежливый и тихий. Идеальный сосед.

— Доброе утро,  — промолвил старичок.  — Мариночка, как хорошо, что ты дома. Мне нужна твоя помощь, деточка.

— Что случилось, Пётр Николаевич?

— Ох... Я тут завтрак себе готовил и что-то давление упало. Голова кружится, что-то мне не хорошо.

— Давайте я вызову скорую!  — воскликнула обеспокоенная студентка.

— Нет, нет, не надо,  — отмахнулся старик.  — Они едут, как всегда долго, а когда приезжают уже всё проходит у меня. Потом ещё ворчат, что я зря их вызвал. Ну их! Я выпил таблетки, скоро должно полегчать.

— Вы уверены?

— Да, да. Всё будет хорошо. Тут дело в том, что я готовил себе завтрак, и не закончил. Боюсь, что сил стоять у плиты нет, а поесть не помешало бы. Ты не могла бы помочь мне, там нужно рагу дотушить. Всего минут десять, если не сложно.

— Да, конечно!  — тут же отозвалась девушка.  — Идёмте.

Она взяла старика под руку и довела его до квартиры. Старичок он крепенький обычно, но сегодня выглядел действительно не очень. На вид соседу под семьдесят, но на ногах он всегда стоял твёрдо. Много гулял, Марина часто видела его прогуливающимся по местному парку.

— Какая ты хорошая девочка,  — кряхтел старик.  — Такая отзывчивая, и такая красивая молодушка. Эх, где мои молодые годы...

Марина посмеялась и отшутилась, что он и сейчас в хорошей форме. Но потом вспомнила вчерашний инцидент, и ей стало не по себе. Ещё один старик. Марина боялась, что теперь начнёт боятся стариков. Но Пётр Николаевич не виноват, что профессора сошла с ума. Он не такой. Он добрый, вежливый и просто хороший, тихий сосед.

Они вошли в его полутёмную квартиру. Шторы были завешаны. Внутри стоял запах овощного рагу. Пётр Николаевич сел за стол, а Марина встала у плиты и принялась довершать его ужин, переворачивая овощи на сковороде.

Какое-то время старик молчал. Марина стояла к нему спиной. Молчал, молчал, а потом вдруг начал сыпать вопросами:

— Ты учишься, да, Мариночка? Студентка ещё?

— Ага. На историка.

— Хм... Здорово. Сколько тебе лет, напомни?

— Двадцать.

— Угу... Самый прекрасный возраст для девушки. Тело крепенькое, упругое. Кожа гладкая и бархатистая...

Марина нахмурилась. С чего это он вдруг? Вроде тихий, спокойный дедушка. А сейчас заговорил про её тело. Причём, даже не оборачиваясь, Марина спиной чувствовала его взгляд. А 

ведь она сейчас была в коротких шортиках, с которых уже давно выросла, и те поднимались уже чуть выше ягодиц. Ей стыло стыдно, что она пришла к старику в таких шортах. И сейчас ей казалось, что он смотрит аккурат на её попу.

— Даа...  — продолжал щебетать старик.  — Я вижу, фигурка у тебя стройная, подтянутая. Попочка крепкая, ножки ровные.

Ну тут уже Марина не выдержала и обернулась:

— Пёрт Николаевич!

— Да ладно тебе, милочка, грех то стесняться такой фигурки. Вот вижу, с сисичками не повезло, да? Зато какая попка!

— Пётр Николаевич!  — аж раскраснелась возмущённая девушка поставила перед ним тарелку с рагу.  — Вот ваш обед.

— Ну ты не обижайся на старика, девочка,  — извинился он.  — Просто приятно видеть рядом такую молодую красавицу.

Марина же никогда не считала себя красавицей. Подобные комплименты ей делали редко, а в последние годы вообще никто. Уже, как три года она рассталась со своим первым и единственным парнем, с которым они были вместе ещё со школы. Расстались, когда она поехала с сестрой в другой город.

— Побудь со мной ещё немного,  — попросил старик.  — Боюсь, что не смогу ложку удержать. Видишь?

Старик вытянул руки, показывая девушке трясучку.

— Это от давления,  — сказал он.  — Случается. Ты не могла бы меня... Ну это... Как неудобно говорить... Покормить с ложки...

Марина залилась густой краской. Перспектива кормить с ложки старика её не радовала, но отказать было бы верхом грубости и бессердечности.

— Ладно,  — согласилась девушка и села рядом со стариком. Наполнила ложку свежим рагу и поднесла к его тонким губам.

— Ты только подуй,  — попросил старик.  — А то горячее.

— Ах, да... Извините...

— Да, вот так. Подуй своим ротиком.

«Опять он заладил! Какой-то он странный сегодня». Марина подула на ложку и скормила ему. Старик принялся жевать и застонал, приоткрыв рот буквой «О».

— Горячо, горячо!

— Извините. Я вроде хорошо дула.

Он с трудом проглотил и бросил на девушку недовольный пристальный взгляд. Сузил серые, водянистые глазки и чуть склонил голову на бок.

— Знаешь, как будет лучше, Мариночка. Если ты будешь брать рагу в ротик, держать его внутри, пока остынет, а потом скармливать мне, как птичка птенцу. Из твоего ротика рагу наверняка вкуснее...

— Нет, ну это уже слишком!

В край возмущённая девушка резко встала, собираясь уйти от обнаглевшего, озабоченного старика. Но тот на удивление быстро вскочил со стула, вытянул длинный острый нож из подставки и преградил ей путь. Марина в ужасе охнула и попятилась назад.

— Что вы делаете???

Ухмыляясь и скалясь, старик медленно сел на стул и похлопал себе по коленям.

— Иди сюда. Садись ко мне на коленки и корми меня.

— Нет! Положите нож! Я вызову полицию!

— Ну для начала тебе нужно обойти меня,  — ехидно посмеялся старик, покачивая ножом в руке. Холодная острая сталь вселяла ужас в девушку. Старик больше не выглядел слабым. Она прекрасно видела с какой скоростью и ловкостью он встал со стула и схватил нож.

— Вы не здоровы...  — пролепетала напуганная 

девушка.

— В полиции тебе не поверят,  — уверенно заявил старик.  — Что ты скажешь? Что 75-летний пенсионер напал на тебя с ножом? Да я хожу-то с трудом, хе-хе.

— Вы... Вы...

— Иди сюда! Живо! Не испытывай моё терпение, маленькая шлюха!

Марина испытала ужаснейшее дежа вю. Словно вчерашний кошмар продолжался. Старик становился всё злее и нетерпимее, размахивая ножом.

— Не заставляй меня снова вставать...  — прошипел он.  — Живо сади свою жопку на мои колени, девочка!

Марина волнительно сглотнула и медленно двинулась к нему. Старик развёл руки в стороны. Нож был в левой, значит он левша. Марина осторожно опустилась на его тощие колени. Нож тут же упёрся остриём ей в бок. Марина застонала, и слёзы брызнули из глаз.

— Не реви. Будешь паинькой — не порежу. Держи ложку. Бери в рот и корми меня. Смелее.

Дёргаться было опасно,  — понимала напуганная до ужаса девушка. Даже вчера ей не было так страшно. Сумасшедший старик крепко держал нож, тыча остриём ей в бок. «Не делай резких движений»,  — молила себя Марина.

— Утри слёзы, дура! Ненавижу бабские сопли!  — проворчал старик и пальцами вытер слёзы с её щёк.  — Будешь ныть — разозлишь меня. Поняла?

— Д-да...

— Давай, корми.

Рагу немного остыло. Марина сунула себе в рот ложку, оставила рагу на языке и повернулась к лицу старика, мерзкому, с обвисшей кожей и колючей седой щетиной. И как это раньше он казался ей добряком? Сейчас она видела в нём настоящего маньяка.

Марина закрыла глаза и приблизила свои губы к его тонким дрожащим губам. Их губы соприкоснулись, он открыл рот и высунул мерзкий язык. Своим языком он сгребал рагу с её языка, отправляя себе за щеки. В этот момент их языки соприкасались, и кормление было больше похоже на мерзкий, слюнявый поцелуй.

Марина выгрузила ему первую ложку и быстро отпрянула. Набрала в рот вторую и ждала, пока старик прожуёт. Он не сводил с неё глаз, а нож не убирал с бока. Прожевав, он кивнул. Марина снова нагнулась к его лицу и передала изо рта в рот рагу. Их губы и языки снова соприкоснулись. Причём старик аж причмокивал, водя языком по её губкам.

В третий раз он откровенно поцеловал её с языком, причём в момент, когда у них во рту была еда. Марину чуть не вырвало, но она помнила о ноже.

Порция за порцией она отправляла еду в рот старику. Его слюни проникали ей в рот, когда он лез языком за едой. Она толкала еду ему, а он обратно, смачно целуя её в губы. Марина стонала от отвращения, а он издевательски посмеивался. Всё это время его правая рука лежала на её ляжке и нежно поглаживала бархатистую кожу.

Вскоре тарелка опустела, и Марина облегчённо опустила ложку. Старик, жадно чавкал, разжёвывая остатки пищи. Марина тихим дрожащим голоском промолвила:

— Теперь я могу идти?

— Не спеши так,  — лукаво пропел старик.  — Теперь моя очередь тебя кормить.

— Но... Я не хочу есть...  — простонала Марина.

— А я тебя 

не едой буду кормить. Привстань-ка.

Марина быстро встала с его коленей. Он поднялся, а её усадил на стул. Нож всё ещё сверкал в его левой руке, в опасной близости от Марининого лица. Старик навис над ней и прошептал:

— Открой ротик.

— Что вы хотите...

— Открой рот! Шире! Ещё шире!

Марина зажмурилась и широко открыла рот. Сквозь узкие щёлочки между веками она видела, как старик спускает ей в рот тягучую нить мерзкой слюны. Она хотела закрыть рот, но понимала, что это разозлит старого больного извращенца, и кто знает, что он с ней сделает. У старика явно крыша поехала.

Густая, плотная нить слюны шмякнулась Марине на язык, девушка застонала от отвращения, скривившись и чуть не блеванув.

— Не закрывай!  — велел старик.  — Шире рот! Держи открытым.

Он собрал во рту побольше мерзкой слюны и спустил Марине на язык ещё одну вязкую нить. Девушку дико тошнило, но она стоически держалась. Трижды старик сплёвывал ей в ротик, пока густота слюны не исчерпала себя. Тогда он просто стал харкать ей в рот остатками слюны.

— Мммм!  — мычала от отвращения Марина, боясь закрыть рот. Старый садист довольно улыбался, прохаркивая слюну во рту, собирая ещё за щеками и сплёвывая в рот девушке.

Минут пять он издевался над ней, наполнив её рот целой лужей слюней. Когда ему надоело, или просто не осталось слюны, он велел ей глотать. Марина замычала, сморщилась и отрицательно покачала головой. Тогда он приставил нож ей к горлу.

— Глотай, сказал!

И она судорожно проглотила, с трудом удержав мерзкие слюни старика внутри себя.

— Умница. Ты молодец, девочка,  — погладил её по голове старик.  — Смотри, что у меня тут ожило!

Он указал ножом на бугор в штанах.

— Достань-ка его.

— Нет, пожалуйста...  — застонала Марина.  — Отпустите меня...

— Доставай, говорю!

Он снова пригрозил ей ножом, и пришлось Марине повиноваться. Она приспустила со старика треники и грязные семейные трусы. Удушливый запах немытых старческих гениталий ударил ей в лицо. Марина скривилась и снова застонала.

— А теперь бери в рот и соси, пока я не кончу.

Дрожащей рукой девушка обхватила маленький, но твёрдый член старика и нагнулась к нему. Он пах потом и мочой. Марина оттянула кожу на головке и ещё сильнее скривилась. Немытая залупа старика, с засохшим творогом, вызвала в ней рвотный рефлекс, но, помня о ноже, Марина стоически его подавила.

— Соси, соси,  — ехидно улыбался старик, прекрасно понимая, как ей это противно.

Марина собралась с духом и обхватила губами его член. На вкус он был солёный и мерзкий. Марина быстро начала его сосать, стараясь, как можно скорее довести старика до оргазма. Но дед недовольно проворчал:

— Не спеши ты так, шлюха тупая! Соси с чувством! Старанием!

Марина замедлила темп. Неспешно она обсасывала вонючий, солёный старческий член, чувствуя, как он пульсирует у неё во рту. Опыта в минете у неё было немного, но получалось вроде неплохо. Старик довольно кряхтел, правой рукой поглаживая её по волосам.

— Вот так, умница... Хорошая девочка...  

Соси мой член своим молодым ротиком... Ооох... Как приятно... Тёплый, влажный ротик...

Марина действительно старалась, но минет что-то слишком долго затянулся. Старик никак не мог кончить и велел ей взять поглубже. Благо член у него укоротился с годами и легко помещался у Марины во рту целиком. Она плотно обхватывала его губами и двигала головой вперёд-назад, скользя влажным ртом по твёрдому солёному члену. Головка упиралась ей в гортань, но рвотного рефлекса не вызывала, пока старик не опустил руку ей на затылок и не начал откровенно трахать её в рот. Тогда-то Марина и начала кашлять и слюни брызнули изо рта. Она инстинктивно упёрлась руками в его бёдра, но старик тут же обругал её:

— Руки вниз! Руки на колени!

Марина послушно опустила руки на свои голые коленки. Старик давил ей на затылок и активно трахал в рот. Глотка девушки булькала и клокотала, слюни стекала из уголков губ и повисали на подбородке, глаза слезились. Дед кряхтел где-то сверху. Нос Марины вжимался в её вонючие седые мудя. Она едва держалась, чтобы не блевануть, молясь, чтобы больной старый извращенец побыстрее кончил. И её молитвы были услышаны.

Однако старик не кончил ей в рот, как она опасалась. Он резко выдернул член у неё изо рта, и, дотрочив, спустил на обеденный стол. Накончал он, на удивление, много. Сбросив груз с яиц, старик опёрся на стол и шумно дышал.

«Что ты сдох от инфаркта! » — мысленно пожелала ему в этот момент девушка.

Но он не сдох. Отдышавшись, он остриём ножа указал на лужу спермы.

— Слизывай. Вычисти мой стол языком. Живо!

Марина скривилась, но понимая, что ей никак не отвертеться, нагнулась к луже полупрозрачной безжизненной спермы, и начала лакать её языком, кривясь и постанывая от отвращения.

— Лижи, лижи,  — довольно улыбался старик, не сводя с неё глаз.  — Всё слизывай. Начисто. Вот так, молодец. Работай язычком, сучка.

Марина спешно слизала всю сперму и проглотила. На вкус она была такой же мерзкой, как и у профессоров. Похоже, нет ничего хуже старческой спермы. Горькая, терпкая, местами даже тухлая. Девушка едва удержала её в желудке.

— Хорошо,  — удовлетворённо кивнул старик.  — Можешь идти.

Он отступил в сторону. Марина осторожно встала и задним ходом попятилась к двери. Старик отвернулся, казалось, потеряв к ней всякий интерес. Марина выскочила за дверь, и в слезах бросилась в свою квартиру.

•  •  •

Алёна опаздывала. Такси застряло в пробке. Стоило бы позвонить шефу и предупредить об опоздании, но после вчерашнего она боялась с ним разговаривать. Да и сам он не звонил пока, значит инвестор тоже задерживался.

Но, когда она прибыла в офис, шеф вместе с инвестором уже ждали её в кабинете. Худшего сценария не придумаешь. Тяжело вздохнув, Алёна постучалась и вошла.

К удивлению, её встретили вполне добродушно. Шеф выглядел таким же, как всегда, словно вчера ничего не произошло. На против него в кресле сидел высокий, абсолютно лысый мужчинка лет сорока. В приталенном синем костюме, опрятный, ухоженный.

— Мистер 

Симмонс, позвольте представить, Алёна — наш переводчик.

Лысый ни слова не знал по-русски, но видимо понял о чём речь. Он поднялся с кресла и пожал руку рыжеволосой переводчице. На лице его сияла слишком уж добродушная улыбка, оголяющая верхнюю десну и ряд ровных белоснежных зубов.

— Good morning Mr.  Simmons,  — улыбнулась ему Алёна.

— Good morning,  — улыбался он, пожимая её руку.

— В принципе можете ехать на стройку,  — кивнул шеф, дружелюбно положив руку на плечо инвестору.  — Вверяю вас в её руки.

Алёну поразило поведение шефа. Ничего больше он ей не сказал, никаких распоряжений и дополнений не огласил. Проводил их до двери и попрощался. Будто он забыл о вчерашнем. Но она то не забыла. Весьма странно...

Вместе с лысым они спустились вниз в том же лифте, где вчера шеф орально изнасиловал Алёну. Девушку тошнило от вида этой кабины, навивающей ужасные воспоминания. На парковке сели в чёрный мерседес Симмонса и поехали за город. Алёна показывала ему дорогу, и в пути они немного пообщались.

Как выяснилось, Симмонс прилетел из Нью-Йорка. Он являлся акционером крупной строительной компании партнёра. Алёна во всех красках описывала ему, как успешна их компания, сколько проектов они уже закончили и какие ещё планируется. Рассказала про стройку, на которую они ехали. Там планировалось сделать летнюю базу отдыха для корпоративных клиентов. Правда стройка только началась. Непонятно было, почему инвестор лично приехал посмотреть за строительством на самом начальном его этапе.

На Алёну он произвёл приятное впечатление. Вежливый, улыбчивый, грамотный. Однако его чрезмерная ухоженность, подчёркнутая идеальным маникюром, выглаженным костюмом, через чур сладким парфюмом, наводили Алёну на мысли, что Симмонс, вероятно, гей. Ну не может настоящий мужик быть таким чистеньким, утончённым. Он даже двигался слишком пластично, можно даже сказать, грациозно. Его жесты и манера речи казались такими сладкими и пушистыми, а голосок слишком высоким.

Но тем не менее — это вышестоящее лицо, крупный инвестор, выделивший деньги на строительство. С ним нужно считаться, уважать и всячески лебезить перед ним. Как показалось Алёне, он любит подобное внимание к своей персоне.

До стройки они доехали за двадцать минут. Когда ты едешь на шикарном чёрном мерседесе, тебя все пропускают. Симмонс остановил машину возле красной растянутой ленты, обозначающей границу стройки. Алёна сделала себе заметку — нужно поставить шлагбаум и вагончик сторожа рядом. Типа пропускного пункта. А то в глазах инвестора всё выглядело слишком безалаберно.

Главный прораб был уведомлен об их прибытии и встретил их у ленты. Алёна боялась, что суровый русский мужик как-то неуважительно отнесётся к педиковатому американцу. Прорабом оказался выходец из Средней Азии, но давно уже обрусевший и почти без акцента говорящий на русском. Среднего роста крепкий мужик с короткой чёрной щетиной и в строительной каске.

Алёна представила мужчин друг другу. Прораб пожал утончённую ручку Симмонса и вручил им с Алёной каски.

— Прошу за мной,  — кивнул он и двинулся вперёд.

Девушка с инвестором потопали следом. Земля на стройплощадке была сухая, но на небе уже наливались свинцовые тучи.

«Успеть 

бы до дождя»,  — понадеялась Алёна, кинув взгляд на небо.

Прораб около получаса водил их по территории стройки, рассказывая и показывая на каком этапе находится строительство того или иного объекта. Показывал американцу чертежи, закупленные стройматериалы, смету. Алёна всё переводила. Симмонс вообще не задавал вопросов, лишь кивал и внимательно слушал.

Большую часть времени они провели в главном здании, которое должно было стать мини отелем. Здесь уже залили фундамент, построили стены, лестницы, оконные проёмы. На каждом этаже трудились типичные гостробайтеры. Таджики, казахи, узбеки, для Алёны они все были на одно лицо. Строители с любопытством пялились на ухоженного лысого американца и рыжую переводчицу в строгом синем костюме, и на каблуках. Алёне казалось, что они больше ей уделяли внимание, чем ему. Их взгляды ей не понравились. Изголодались по женщинам, похоже, а тут она в приталенном костюме и на шпильках.

Дождь обрушился с небес, когда они втроём стояли на крыше. Прораб рассказывал, что здесь планируется лаунж зона с летним бассейном. Дождь загнал их всех под крышу. Строители же побежали в вагончик.

И тут, как назло, Алёне дико приспичило по малой нужде. Стыдно было признаваться в этом при зарубежном инвесторе, но, в конце концов, все они люди.

— Прошу прощения, а где у вас тут уборная?  — поинтересовалась она у прораба.

— Ооо...  — протянул он, как бы извиняясь.  — Боюсь вам придётся пройти по дождю до биотуалетов.

— Господи, там такой ливень!  — сморщилась Алёна.  — Потерплю, пожалуй.

Они пережидали дождь в недостроенном здании мини отеля. Дождь лил с бешеной силой, а зонта ни у кого не было. До машины, казалось бы, всего метров сто. Но, выйдя на такой ливень, ты за секунду промокнешь. Плюс ещё дождь превратил землю в кашу грязи. Симмонс в своих, начищенных до блеска, ботинках явно не хотел ступать по этой грязюке. Он нервно переминался с ноги на ногу, постоянно поглядывая на часы. Дружелюбность и веселье сошли с его лица, превратив его в напряжённую хмурую гримасу.

Для Алёны ожидание осложнялось тем, что мочевой пузырь грозился лопнуть с минуты на минуту. Она больше не могла терпеть. Отведя прораба чуть в сторонку, она прошептала:

— А можно пописать где-то поближе... Ну, понимаете...

— Ааа,  — понимающе улыбнулся он.  — Конечно. Зайдите за любой уголок подальше. Без проблем.

— Извините.

— Ничего страшного.

Алёна передала американцу, что отлучится на пару минут позвонить начальнику. Тот кивнул. Лысый скрестил руки на груди и пристально смотрел на дождевую бурю. Прораб остался с ним, а Алёна поцокала каблучками в дальний угол здания. Она миновала несколько коридоров и нашла тёмное укромное местечко. Спустила брюки, присела на корточки в углу и с облегчением зажурчала. Дождь лупил с такой силой, что её журчание вряд ли долетало до ушей американца.

Девушка так расслабилась, что не услышала шагов. И тут в пустом проёме прямо перед ней появляется маленький грязный таджик с ведром цемента. Он округлил глаза и уставился на писающую рыжую девушку. Алёна от неожиданного появления 

строителя испугалась и стиснула коленки. Шок на лице таджика сменился улыбкой. Алёна никак не могла остановить струю и густо краснела.

— Что ты улыбаешься?!  — рассвирепела она.  — Уйди! Отвернись! Какая наглость!

— Простить, простить...  — виновато поклонился таджик и убежал. Но напоследок ещё раз окинул взглядом писающую дамочку и улыбнулся.

— Вот же наглец!  — прошипела Алёна.

Она писала наверно целую минуту. Сделав дело, девушка быстро натянула штаны и вернулась к инвестору. Но обнаружила только прораба.

— А где мистер Симмонс?

— Эм...  — скривил лицо прораб и пожал плечами.  — Уехал. Сказал, что не может больше ждать. Попросил у вас прощения и свалил. Пришлось дать ему каску, чтоб его накрахмаленная лысина не промокла.

— Что???  — воскликнула возмущённая Алёна.  — Уехал?! Просто взял и уехал?

— Ну да. Такой себе тип мне показался.

— Без меня? Вот так просто? Бросил меня и свалил?

— Я ж говорю, эти америкосы те ещё засранцы.

— Вот гад!  — прошипела Алёна и достала телефон. Когда казалось, что хуже быть не может, выяснилось, что может. Интернет на телефоне отсутствовал. Связь не ловила.  — Как мне уехать отсюда?! Я даже такси не могу вызвать!

Прораб выглянул в проём, вытянув ладонь.

— Дождь, кажись, послабже сдал. Там в строительном вагончике есть вай фай. Идёмте я вас провожу и оттуда вызовите такси.

Алёна окинула взглядом стройплощадку, представив, как будут утопать каблуки в грязи. Дождь и правда ослабел, но пока она дойдёт до вагончика, всё равно промокнет.

— Ладно, идёмте,  — вздохнула она.

Прораб накинул ей на голову оранжевую каску и подал ей руку. Идти по свежей грязи на каблуках было просто ужасно. Алёна то и дело прилипала и падала на плечо прораба. Если бы не он, она бы вся извалялась в грязи.

— Чёрт! Чтоб меня!  — ругалась рыжеволосая переводчица.

— На стройку в такой-то обуви?  — добродушно подшучивал над ней прораб.

— Кто ж знал, что пойдёт этот грёбаный дождь!

— Тоже верно. Жаль ваши туфли. В вагончике есть тряпка и вода, можете почистить их.

— Непременно,  — фыркнула Алёна.

— А также чай и печенье. Пока ждёте такси, мы наведём вам чайку. По такому дождю можно простыть в один миг.

— Спасибо, вы очень заботливы,  — пробурчала Алёна, но не могла скрыть нотки сарказма. Очень ей не понравилась эта поездка. Мало того, что лысый педик её кинул, так ещё теперь сидеть в потном строительном вагончике и гонять чаи с вонючими гастарбайтерами.

Наконец они дошли до большого вагончика. Прораб помог ей подняться по трёхступенчатой лесенке и открыл дверь. Алёна, чуть нагнув голову, прошла в душное помещение длинной в пять метров, шириной в два. Справа от неё было что-то вроде кухни, а слева стол, диваны и кресла, на которых сидело около дюжины гастрабайторов, перекидывающихся в картишки. Все, как один повернули на неё головы и удивлённо округлили глаза.