Дурочка на чёртовой карусели. Часть 4

Приятные мгновения

— Саша, какая твоя дочь? Расскажи!  — к нему за завтраком.  — Вся в её мамашу! Такая же прохиндейка!  — Ей же только 5! Уже прохиндейка?  — 6, ей 6. Разве ты у тети Сони не все выспросила?  — Да я только...  — Значит не все! Что ж так плохо спрашивала? Вы ж вроде ладите? Болтаете вон сколько...  — Когда нам болтать, я ж днями на работе, а вечерами её нет. Ну, пожалуйста, расскажи!  — Маленькая, шустрая, болтливая, достает сильно... Сегодня вечером привезут, увидишь.  — Сегодня? Ты не предупредил. Купим ей что-нибудь? Что она любит?  — Она все любит, как все бабы, чтоб было много и дорого.  — А чем она похожа на мать, на твою жену... бывшую?  — Так и скажи, что хочешь узнать про бывшую. На тебя не похожа. Не актриса, хотя в чем-то тебе фору даст!  — Она красивая? Кем работает?  — Спросишь сегодня у Таньки, та расска-жет.  — Да я и так все знаю. Я у тети Сони... Ой! Глядя друг на друга, они рассмеялись, причем весело было и ей, никогда ранее не смеявшейся здесь. Он засмотрелся на неё:  — Как тебе хорошо так. Смейся почаще! А то ты ходишь с таким лицом, как будто тебе зуб без наркоза вырвали.

Одну главную и одну заметную роли пришлось отдать другим актрисам — с множеством оговорок с ней говорил режиссер. Лиза почувствовала себя значительно лучше, хотя, разумеется, её никто не благодарил и шепот за спиной не исчез. В театре доигрывались последние представления, коллектив готовился к гастролям в соседние города. Наступало лето. Все делились планами и строили их, и только у Лизы все было уже известно и расписано: заграничные морские курорты, выбранные Александром, в удобное ему время и на удобный ему срок. Лизе было все равно куда, т. к. она никуда дальше российского юга не выезжала. Оставшееся время отпуска она проведет дома: бизнесмен не собирался отпускать её даже навестить родителей.  — Нечего шляться по глухомани; хотят тебя видеть — пускай сами приезжают, я оплачу. Лиза не посвящала его в семейные проблемы с пьющим отцом и не очень-то и жаждала увидеть того, хотя очень жалела мать. Её приезд ничего бы там не изменил.

Искренние улыбки она дарила Игорю: перед их встречами у неё поднималось настроение, и губы улыбались сами. Нечасто у него получалось вырываться с работы днем, чтоб посидеть с ней на лавочке в сквере или прогуляться близ театра. О чем они говорили? Обо всем, включая миро-вые проблемы. О детстве, школе, вузах, где учились, местах, где бывали, семьях, рассказывали смешные истории о себе и знакомых и много-много смеялись. Весь запас нерастраченного весе-лья Лиза реализовывала именно с ним, с Игорем, к которому привязалась и которому симпатизи-ровала. Они не говорили о своих отношениях — Лиза избегала определенности и старательно вы-свобождала свою руку, когда парень, увлекаясь, брал её. Он не обижался и до поры до времени не мучал её расспросами. Они часто обсуждали поездку 

на рыбалку, совершенно ясную для него и полностью неопределенную для девушки. Клясть себя было уже поздно и бессмысленно, и все раздумья Лиза направила на поиск решения проблемы. Иногда ей казалось, что обмануть любов — ника будет несложно и отъезд представлялся почти возможным делом, но чаще она видела пря-мую и явную угрозу для себя и главное — для парня, и тогда девушка ужасалась своим безрассуд-ным надеждам. А увлекшийся Игорь все развивал и строил мечтательные планы приближающе-гося отдыха. Он выспросил её о гастролях, записал себе все даты нахождения театра в том или ином городе, что-то для себя рассчитывая. Догадывающаяся о его планах, она растерянно не знала, что и думать. Боялась очень за них обоих.

Лиза учила играть на пианино толстую Таню — дочь Александра. Приезжавшая к отцу по выходным (не по каждым), девочка и правда была забавная и непростая — вылитый отец. Внешне и характером, как немного язвительно указала любовнику девушка. Капризная и самолюбивая, любопытная и непоседливая. Лиза мучилась с ней, пытаясь удержать её за фортепиано лишние 5 минут. Совершенно не желавшая есть, что положено, спать, как положено, читать и заниматься, как велели в садике, она была готова часами болтать, играть и смотреть телевизор. Лиза не жаловалась Александру, т. к. тот сердился на девочку и пугал ту, а пыталась договориться с ней. Стоя за спинами дочери и любовницы (так девочка слушалась), разбирающих нотную грамоту за инструментом, отец недоверчиво усмехался.  — Играй, Танька, тоже артисткой станешь! Хочешь быть как Лиза? Вот-вот, такой же красивой!? Не отлынивай! Девочке нравилась Лиза, она безотрывно ходила за ней и требовала внимания к себе. Укладывающую её на ночь девушку, она обнимала, просила лечь с собой и шептала, что любит. Лиза растроганно накрывала ту, и Таня долго рассказывала о маме и папе, которых очень любит. По её словам, скоро родители будут жить вместе, вот только папа закончит ремонт дома и перестанет ездить в командировки — она повторяла чужие слова.

Ждущий девушку в постели Александр, подшучивал над ней, что с радостью возьмет в няни, когда её выгонят из актрис. Лиза пыталась поговорить с ним насчет воспитания дочери, хотя бы по поводу диеты — девочку никто не ограничивал в фаст-фуде. Но отец, раздражаясь, отмахивался:  — У неё мать есть. И отец. Они решат, ты не лезь! И устраиваясь между её согнутых, разведенных ног, похлопывая по ляжкам, подбирался к промежности и оттуда глухо замечал, что она здорово играет на пианино и пусть сыграет ему ещё завтра. Она закусывала руку и, соглашаясь, что-то мычала в ответ. И вновь с трудом переносила настойчивые оральные ласки, стараясь представлять себе отвлеченные картины; иногда думала об Игоре, гадая, как тот занимается любовью. Ей казалось, что по-другому: легко, ласково и весело. Уже после окончания изнурительного секса, отбиваясь от его цепких пальцев, устраивающихся у неё в промежности и крутящихся там, едва шевеля распухшими губами «отстань, Саша,... оставь меня,... ведь 

уже всё», выслушивала его сонное «да у тебя ж ничего не было... хотел как лучше... ну, давай, не упрямься... «.  — Всё было, ты просто не заметил,  — закутываясь и отодвигаясь.  — Опять врешь, эх ты...  — приникая к её спине и начиная похрапывать. Со смешанными мыслями о наступающем лете и своей несуразной жизни, согретая им, засыпала и она.

Эротика на стене

В эти, ещё прохладны дни лета и появился у них большой календарь с лизиными эротическими фото. Заставил сниматься Александр, пригрозив, что она не поедет на гастроли. Внизу в холле ждали фотограф и стилист, а она никак не хотела спускаться к ним, сидя в кресле обняв колени.  — Я знаю, зачем тебе это, будешь демонстрировать меня голую всему городу,  — твердила она.  — Я сам знаю, кому и что... «демонстрировать»,  — передразнивал он.  — Решай, мне же лучше, если ты останешься. Обойдутся без... примы!  — Почему ты так со мной? Что я тебе сделала!?  — Ты идёшь? Люди ждут.

Расстроенная, спустилась она к ожидающим, отрабатывающим заработок, мастерам. Мрачнея под руками стилиста-женщины, вспомнила Лиза о своей профессии и, сдавшись, махнула рукой на стеснительность. Когда фотосессия ню подошла к финалу и раскрасневшаяся, запахнувшая халатик девушка просматривала отснятый материал у фотографа, Александр проводил стилиста и обнял её сзади:  — Нравится? По-моему, красиво.  — Какая дикая мысль! Где ты это видел? У кого? Да, отпусти меня! Мы же не одни, пусть он уйдё...  — сцепив на груди стаскиваемый им халат.  — Он остаётся, не упрямься! Снимай!  — Опять? Нет, хватит, и так много, на 5 календарей.  — Да нет! Будешь со мной... вместе...  — Нет! Не стану! Хоть убей! И нечего меня пугать гастролями, все равно не буду! Я тебе не проститутка! Громкий хохот остудил её негодование, смеялся даже фотограф — невзрачный мужчина.  — Тоже мне, шалава нашлась! Иди сюда и даже не надейся! Размечталась! Я просто обниму тебя, а ты — меня.  — Саша, а это кому ты собрался демо... показывать?  — Сам смотреть буду, когда выгоню тебя. Любоваться на свою... «проститутку»!  — Тогда тоже раздевайся! Вместе посмеемся, не буду одна,  — немного успокоенная девушка.  — Ну, это позже, не торопись...  — обнимая её, опять обнаженную, и разворачивая к себе под вспышками камеры.

Когда фотограф ушел, оставив её сидящей на кровати, любовник проводил того и вернулся. Кинув в сторону снятую футболку, он расстегнул ремень брюк:  — Кто обещал сыграть... хм... шала... Я жду... Впервые за утро она улыбнулась без принуждения и рассмеялась. Позже, лежа на нем, она пыталась взять с него обещание, никому не показывать «это неприличие», а он раскрывал ей глаза на реальность, рассказывая, где он только ни видел подобной продукции с женами-любовницами заказчиков. Красивый дорогой календарь украсил их спальную, другой — прихожую. Первый был откровеннее, второй — консервативнее. Домашние поглазели-поглазели, да и привыкли; бросали взгляды и перелистывали только гости Александра и подруги Лизы.

Летние радости и заботы

Бизнесмен самодовольно демонстрировал свою девушку приходящим к нему в основном партнерам — разговорчивым мужчинам разнообразного вида, бросающим на неё заинтересованные 

взгляды.  — Посиди с нами, сделай нам чайку, посоветуй, что посмотреть в театре, ты разве в этом играешь? Нет!? А что ж тогда называешь? А что ты думаешь о таком-то московском спектакле — вот мой друг с семьей туда едет? Куда сходить в Петербурге? Что стоит смотреть на Бродвее, и нужно ли платить такие охренительные... извини, бабки за спектакль, в котором все равно никто ни слова не разберёт? Вот у друга дочка-сын в английской гимназии учатся, как ты думаешь, они поймут что-нибудь? А Мулен Руж — это театр? Я ж тебе говорил, что это стриптиз? А в Англии вообще есть театры? Правда? Ковент... как? Сейчас запишу название, сейчас... я сам не запомню...  — и так далее одни и те же темы с беззастенчивым глазением на неё.  — Сашка, во! Класс! Молодец, оторвал! И правда, актриса! Ну ты красава!  — это уже ей в спину, когда, вежливо посидев с гостем, она уходила.

— Саша, ну зачем ты это делаешь? Ну что за шоу ты устроил? И кто из нас артист? Я вам что, афиша? Справка? Ведь ест же Интернет!  — Послушай, вот тебе бабы в твоем гадю... театре завидуют? Ведь завидуют, что у тебя мужик нормальный, нежадный, небедный!? Так!?  — Да, мне все ужасно завидуют, просто умерли от зависти! Я сама просто тащусь от зависти к себе!  — От тебя не убудет, если и мне немного позавидуют,  — не заметив её иронии.

К её удивлению, он не забыл того давнего приглашения её подруг в гости. После спектакля он пришел в гримерку и запросто по своему обыкновению объявил 2 её приятельницам, что выходной они проводят у него — возражения не принимаются. Девушки поломались для вида перед ним, а потом долго благодарили её за приглашение, уверенные, что это её идея. Они-то давно хотели увидеть, как она живет с олигархом. Актрисы то по 2, то по 3, то по одной стали бывать у неё, когда она поняла, что его это нисколько не напрягает.  — Все равно они мало жр... едят, что ж я их не прокормлю раз в неделю? Зови — тебе веселее! Тогда в доме бывало весело: он с удовольствием топил им сауну и плавал вместе с ними в бассейне, путая их имена. Вечерами зажигал им камин, если было прохладно, и, поднимаясь наверх, неподражаемо шутил:  — Я спать — кто со мной? Отсмеявшись вместе с девушками, простецки добавлял:  — Лиза — недолго. Убедившись, что он не слышит, приятельницы забрасывали Лизу шутками, и она старалась казаться довольной.

— Ну, теперь ты рада? Сменишь, наконец, лицо?  — гладя по волосам её, посасывающую его мошонку, сидя у его ног. Как будто она могла ответить. Подтащив за голову к кровати, перегибал её спиной на матрас и нависал над ней стоя, упершись согнутой ногой. Задыхаясь, сосала она мягкие яички и мастурбировала руками длинный пенис, улавливая момент, когда мошонка затвердеет и подтянется к основанию.  — Давай...  — хрипел он, сжимая в кулак 

её волосы, и, торопясь, девушка принимала в рот сперму, чтоб после, если удастся, незаметно выплюнуть. Он подтаскивал её к себе на подушку и, тяжело дыша, спрашивал невпопад:  — Они тебе ещё не надоели? Твои актриски?  — Нет, Саша. Позовем ещё. Можно?  — Мне ты ещё не надоела. Зови — твои подружки.

К большому изумлению Лизы, прямо на её глазах здесь образовалась пара — бизнесмен, дядька за 40, и лизина лучшая подружка Юля. Они стреляли друг в друга глазками на барбекю весь вечер, потом, не обращая ни на кого внимания, пошли гулять по дорожкам, потом заняли отдаленную беседку, позже скрылись в бильярдной — больше до утра их Лиза не видела. На вопросы девушки, женат ли дядька, кто он, и можно ли ему доверять, Александр долго смеялся, потом секретничал, ничего не рассказывая Лизе. После обещал, что скажет, если она будет как следует любить его, но даже тогда отмахнулся и так и заснул возле обеспокоенной любовницы. Утром заметил неотстававшей Лизе, чтоб она не парилась, т. к. несовершеннолетних здесь нет — разберутся без неё.

Оставшиеся до гастролей дни Юля легкомысленно принимала шикарные букеты и разнообразные подарки, уезжала с солидным мужчиной после представлений и выглядела страшно довольной. Лиза пыталась узнать, влюблена ли подруга, но та назвала её дурочкой и сказала, что повезло пока только ей, Лизе. «Счастливица" — саркастически думала о себе девушка.

Перед отъездом сидя в «их» кафе, они с Игорем проследили по Интернету и навигатору их маршрут, нашли театры и актерские гостиницы, уточнили время начала-окончания спектаклей, лизины выходные. Даря ей очередную безделушку, парень произнес, что все может случиться, и он надеется; у него тоже бывают «гастроли», т. е. командировки. Почти уверенная и предчувствующая приятные неожиданности, Лиза поцеловала его в щеку перед расставанием, как ей верилось, недолгим.

Ночь счастья на гастролях

На 4-й день гастролей на поклоне ей вручили букет и у служебного входа её ждал взволнованный Игорь. Они впервые обнялись. Не оглядываясь на актеров, Лиза взяла парня под руку и пошла за ним. Они гуляли полночи по городу, который девушка почти не знала, а он ориентировался лучше, так как бывал здесь. Говорили все время, держась за руки. Опомнилась она только, когда он захотел сфотографироваться на телефон. Она погрустнела и отказалась.  — Извини,  — внимательно взглянув на неё.  — Это ты извини,  — стараясь не выглядеть грустной. Они даже купались в местном фонтане, куда она его свалила в порыве веселья. Он протянул ей руку и дернул на себя. Они лежали в мелком бассейне фонтана и безостановочно хохотали. Потом плескались друг в друга, потом поспешно убегали оттуда, когда им послышались чьи-то голоса. Потом сушили волосы в туалете ночного гипермаркета под сушильным автоматом. Потом смеялись при взгляде друг на друга от веселых воспоминаний. Потом остановились у лизиной гостиницы.

— Мне завтра ехать, но если скажешь, я останусь... Все её существо кричало: «Останься со мной! », но подлый и мелкий страх остановил её. Она не поднимала 

головы, сжимая его руку. Он взял её за плечи:  — Пойдем со мной, я видел по пути гостиницу, снимем но...  — Я не могу, прости.  — Здесь ты меньше боишься, я думал, что мы сможем побыть вме...  — Так заметно, что я боюсь?  — Заметно. Расскажешь?  — Нет. Не сейчас. Это непросто. Ты не спрашивай...  — Как скажешь... Лиза, ты знаешь, как я к тебе отношусь...  — Знаю. Верю, что очень хорошо. И я к тебе так же. У меня все сложно, прости.  — Но ведь все может измениться!? Изменится? То, чего она сама больше всего желала — а он озвучил. Они обнялись, он целовал её в макушку, а она опускала голову, не желая давать пустых надежд и становиться обманщицей.  — До августа...  — До августа. Я обязательно постараюсь вырваться на вашу рыбалку. Я напишу СМС. Она высвободила руки и ушла, не оглядываясь, чтоб он не видел её покрасневших глаз. А ведь она поклялась себе не плакать!

Оставшееся время гастролей она мучительно пыталась найти выход из запутанного лабиринта, в котором оказалась. На самом деле все было просто — не хватало только мужества. Может в разлуке, хоть и недолгой, любовник забыл её? Забыл, а звонит каждый ... день! Нашел ей замену? Попробовать вернуться в малосемейку и отказаться жить с ним? Угрожать ему? Самой смешно! Поговорю с ним — решила девушка.

Неудавшаяся попытка

Её ждал шофер, Александр был занят. Дома её сердечно встретила домработница, Лиза рассказала о поездке. Та, между прочим, заметила, что мужчина скучал.  — Как же он скучал?  — насмешливо спросила Лиза. Та, обидевшись за хозяина, заметила, что Лиза напрасно иронизирует,  — он скучал, и это было видно.  — Пил-гулял?  — пошутила девушка.  — Он же мужчина,  — было сказано ей в ответ. Она никак не могла его дождаться и все-таки заснула раньше.

Он разбудил её ночью пьяными поцелуями и признаниями о тоске без неё. Он даже не понял, что она не хочет, и не заметил её сопротивления. Понимая, что он не настроен на беседу, девушка вскоре смирилась и, выпустив возбуждённый пенис изо рта, уселась на него сверху.  — Нет, так скучно. Давай туда... Нагнув её на себя, он запустил пальцы ей в зад. Она и забыла почти за месяц гастролей, как он любит, и отвыкла. Морщась, встав на корточки над ним, она с трудом впустила меж ягодиц его крепкий член. Долго устраивалась на нем, вновь боясь, что разорвется надвое. Он ждал, тяжело глядя на неё.  — Так и будешь сидеть? Опираясь на его колени, выгнувшись назад, она осторожно заскользила на нем. Он поглаживал её ноги и приблизил пальцы к влагалищу. Она закрыла глаза, поняв бесполезность жалоб. Любовник протолкнул в неё пальцы и хозяйски уперся одним в клитор. Она кричала и двигалась на нем, пытаясь быстрее изнурить его. Алкоголь сделал его неутомимым: он исщипал ей нижние губки и безостановочно кружил вокруг затвердевшего бугорка, хозяйски сжимая его. Упрекнув её, что она оглушила его, наконец, взял в руки её груди 

и так, сминая их, выплеснулся в неё и тут же засопел на спине.

Как в полузабытьи, она сперва лежала, затем тщательно мылась под душем пытаясь смыть вернувшееся безрадостное прошлое. Сидела на краю кровати и изучала храпящего мужчину, ходила на кухню, кружила по дому, не находя места себе, бессонной от множества мыслей. Крутилась в постели и рядом с ним, горячим, и в другой комнате на диване — она так и не заснула.

— Ты не спишь, у тебя ресницы дрожат, и дышишь ты не как во сне,  — растолкал он её, притворяющуюся.  — Ты что здесь, телевизор ночью смотрела? Пойдем завтракать.  — Саша...  — позвала она его, уже скрывшегося за дверью.  — Поговорим. Довольный, он вернулся:  — Соскучилась? Хочешь о гастролях рассказать? Она отвела обнимающие её руки:  — Нет... Нет... Я... уйти хочу. Отпусти меня, Саша! Дай уйти! Улыбка ещё держалась на его губах, а руки ещё продолжали её обнимать, но у него уже менялось выражение лица.  — Саша, послушай...  — Что-то случилось,  — даже не спросил, а утвердительно произнес он.  — Что же?  — Нет... то есть... конечно, нет... ничего.  — Раз ничего, то и говорить не о чем! Всё! Поговорили! Я — завтракать. Ты идешь?  — он вышел. Безвольно лежа, она упрекала себя, что не так и не то говорила, и снова боялась, и позволила управлять собой.

Она оделась, собрала небольшую сумку и направилась к выходу. Она даже вышла из дома под его мрачным взглядом, но дошла только до ворот. Путь ей преградил шофер.  — Вернитесь. Говорите с хозяином. Если он разрешит — пойдете. Он не велел мне вас... выпускать. Она вернулась и присела на пуфик у входной двери. Александр спустился и стал переобуваться. Хотел выйти, не разговаривая с ней, но она, пугаясь собственной храбрости, заступила ему дорогу.  — Я хочу уйти...  — пощечина свалила её на пол, сумка отлетела далеко в сторону. Пока он тащил её наверх в мансарду, она вспоминала, что подобное с ними уже было, да, давно ещё весной, когда она также хотела освободиться. Кажется, она даже стукнулась о тот же угол кровати, как и тогда, отшвырнутая им. Он встал над ней:  — Если есть что рассказать — рассказывай! (Специально для — Она с опасением едва посмотрела на него, пытаясь взглядом не выдать себя.  — Гастроли, значит... Осмелела! Сама скажешь, кто такой смелый, или я сам его вычислю?  — Никто,... нет никого,  — пугаясь его внезапной догадки.  — То-то я смотрю: ночью как деревянная, и лицо опять недовольное... Хорошо потрахалась там, милая? Хотел шопинг тебе устроить — порадовать мою Лизаньку, чтоб лицо не кривила. Будет тебе шопинг! Он порылся в тумбочке и приковал её, неподвижную, как и тогда, наручниками к кровати. На её отчаянный вопль ему в спину «как же я тут весь день? » сперва, не слушая, вышел, затем, вернувшись, бросил в неё ведром, чуть не попав ей в голову. Она посидела немного в столбняке и заплакала.

Звонили дважды (её телефон остался в джинсах и не выпал). Директор,  

бывший любовник, осторожно пытался узнать, что у неё случилось, не может ли он чем... и наконец, походив вокруг да около, признался, что Александр материл его в трубку, требовал назвать имя актера, с кем она путалась на гастролях. На его оправдания, что он и не ездил на чертовы гастроли с труппой, не поверил, рычал, что с ним или без него обо всем узнает и грозил, что никому не поздоровится. Обещал позвонить ещё. Евгений прибавил, что она может положиться на него: он её не выдаст. Конечно, спросил, а что, у неё и правда, новый роман, помимо Александра. Уже переставшая плакать, она отключилась.

Она уже знала, чей звонок будет следующим. Встревоженная подруга интересовалась, может ли она помочь и насколько все серьезно. Она заметила, что не задавала Лизе вопросов, но если та хочет от неё помощи, то неплохо бы ей быть в курсе её быстро меняющихся мужчин. Перестав острить, та также рассказала, что Александр раздраженно расспрашивал и её насчет Лизы и предполагаемого любовника, на что та ответила, что актеры к Лизе близко не подходят, зная, с кем она живет. Александр смеялся, но произнес, что знает: все актеры врут ему и не сдают подругу. Ловкая Юля велела все рассказать; запинаясь и останавливаясь, Лиза сказала об Игоре.  — Ясно: ничего не было, и хвалиться толком нечем! И этим «ничем» ты решила разозлить своего бандита!? Н-да... Я-то знаю, что ты дурочка наивная. Теперь все будут знать! Ну да ладно, надо что-то делать. И Юля ничтоже сумняшеся посоветовала ей вспомнить, кто она есть, и «включить актрису», раз уж, как это ни смешно, она это самое и есть.  — Ты решила его проверить! Проверить! Ну, или пошутить! Поняла!? Не забыл ли он тебя?! Повтори!  — кричала в трубку Юля. Догадываясь, как это будет звучать наивно и натянуто, Лиза на всякий случай повторила указания. Обещав звонить, девушка положила голову на кровать, глубоко задумалась о своей проклятой судьбе и, не спавшая ночью, задремала.

Она проснулась от звука его шагов по лестнице. Собралась с мыслями и приготовилась к худшему. Взглянув на телефон, увидела, что проспала много часов и уже вечер. Прислушалась к его шагам: они не были раздраженными. Он замешкался у входа перед тем, как подойти.  — Устал...  — сев, он вытирал пот с загоревшей шеи, не глядя на неё. Попил из бутылки, протянул ей. Она допила все. Взяв с кровати её телефон, проверил звонки:  — Все отметились, никто не забыл! Договорились уже? Один — не был, не знаю; другая — её все боятся. Что ты будешь делать с вами, клоунами! И Лиза поняла, что опасность миновала. Положив руку ему на колено, она тихо, не останавливаясь, начала играть комедию про «соскучилась и пошутила». Коротким смешком перебив её, Александр снисходительно сказал, что устал и не хочет сейчас разбираться с ней, хотя она его разозлила и врет даже сейчас. Отцепив её и засмеявшись за 

дверью туалета, куда она тут же убежала, он позвал её посидеть около дома. Она спустилась.

На качелях каталась толстая Таня; она тут же соскочила и порывисто обняла Лизу. Расцепив объятия, деловито вновь села на качели и приказала катать её. Отец, было, рыкнул на неё, но девушка, коснувшись его локтя, послушно взялась за цепь. Таня была неутомима: измучила Лизу качанием и разговорами. Отец пару раз велел ей замолчать и не донимать их, но девочка без устали рассказывала, куда они с мамой скоро поедут, и удивлялась Лизе, ни разу не бывавшей ни в Турции, ни в Египте. Утомленная девушка повела девочку в дом поиграть на пианино перед сном; оглянувшись, позвала и мужчину. Около часу, серьезно и дурачась, пианистки развлекали Александра игрой. Он, кривовато улыбаясь, невнимательно слушал, поглядывая то в стену, то на них. Наконец велел Тане идти спать, прикрикнув на закапризничавшую девочку, что «её Лиза» сейчас придет к ней.  — Поиграй мне,  — попросил её.  — Ты хочешь что-то определенное? Он иронично взглянул на неё:  — Тебе имена назвать? Что-нибудь негромкое, а то оглушили просто обе...

Лиза играла мелодичные песни из кинофильмов иностранных композиторов 2-й половины 20 века. Она их любила за отраженную в них задумчивость и возвышенность эмоций.  — Я их все где-то слышал,  — произнес любовник, встав у неё за спиной. Не стоило объяснять, что эти мелодии близки по духу ей, совершенно непрактичной и романтичной, но внезапно он произнес:  — Они на тебя похожи... как ты... другие... Положил ей руки на плечи и подтолкнул, остановившуюся:  — Играй... Взволнованная, она играла, догадываясь, как на него подействовала музыка. Позже мужчина сел рядом на танин стул и дернул её к себе на колени. Уткнулся лицом ей в грудь и крепко прижал к себе на какое-то время.  — На Таньку — 5 минут! Приходи!