Теперь ты — девочка. Серия: Голый перед девочкой Часть 17

Родители не поняли бы меня, если б я не приехала на каникулы домой — я это прекрасно понимала. Но, увидев, что вместо сына у них теперь дочь — не поняли меня еще больше. Конечно, домой я приехала в мальчиковой одежде, в той же бесформенной, мешковатой, в которой ходила в институт. И случайные встречные принимали меня за парня.

Для меня, Кати, моих знакомых все изменения происходили на глазах, очень медленно. Но для родителей тот Саша, что был год назад, и та Саша, что приехала домой — были два совершенно разных человека. Я сама, сравнивая фотографии годичной давности и новые, видела на старых — мужлана, а на новых — очень красивую девочку. А ведь и тогда я считала себя очень женственным парнем!

Не буду приводить здесь всего, что сказали родители — даже вспоминать это очень неприятно, а описывать — тем более. Скажу лишь, что отец отрекся от меня, заявив, что у него теперь только один ребенок — Катя. Маменька большей частью причитала, плача, и понося нравы большого города, который сделал из ее сына непонятно что. Только сестренка встала на мою защиту, но ее голос во внимание не принимался. Интересно, как бы отреагировали родители на наши с ней шалости? Скорее всего, отреклись бы и от нее...

Накричавшись до хрипоты в горле, и наревевшись до опухших глаз, так, что, казалось, слез не осталось вообще, я, хлопнув дверью, пошла, куда глаза глядят. Сколько времени я бродила по городу, погруженная в свои мысли — не знаю. Но, когда меня окликнул знакомый голос, уже смеркалось.

— Санька!  — услышала я.

Покрутив головой, я увидела Булата. Мы учились с ним вместе до девятого класса, потом я осталась в одиннадцатилетке, а он пошел в местное ПТУ. Вообще, он меня всегда привлекал. Да, именно как мужчина. Было что-то в нем, какая-то неуловимая восточная красота. Сам он не был чистокровным башкиром — отец у него был русский, и от него ему досталось крепкое телосложение. А от матери — некое экзотическое очарование. В школе все девчонки вешались на него пачками. Надо полагать, вешались и позже, вешаются и сейчас.

— Даров, Санька!  — поздоровался он.  — Сто лет тебя не видел! Ты здорово изменился!

— Возмужал?  — усмехнулась я.

— Да нет,  — не заметив подвоха, ответил парень.  — Как-то... не знаю, даже! В общем, другой ты стал!

— Надеюсь, лучше?

— Конечно! Чего ты тут бродишь один, ночью. Знаешь же, что мы вас, городских, не любим!

«Городские» — так называли тех, кто живет в многоэтажках. Ну, как многоэтажках... что такое настоящие многоэтажки, я поняла только переехав, а тут даже четырехэтажный многоквартирный дом считался небоскребом. И, что правда — то правда, ребята, что жили в частном секторе, не особо жаловали тех, что жил в «городе». И наоборот. В былые времена даже ходили «стенка на стенку». Я-то понятное дело не ходила... тогда еще — «ходил». У меня были другие интересы. И не дай Бог кому-то из «городских» нарваться вечерком на кучку деревенских в их районе.  

Разбитый нос считался малой платой за нарушение границы. Впрочем, опять же, как и наоборот.

— Да я тут... так, гуляю,  — растерялась я.

— А у меня баньку затопили!  — воскликнул Булат.  — Пойдем, попаримся?

Я пожала плечами. Идти домой не очень-то и хотелось. А вот банька с этим смуглым красавцем сулила неплохие перспективы. Короче, я согласилась.

Тетя Динара и дядя Андрей, получив путевку от ж/д депо, где они работали, уехали на базу отдыха, так что объект моего вожделения, еще и, был у себя дома безраздельным хозяином. Такой расклад устраивал меня еще больше. Его родители, увидев новую версию меня, могли отреагировать так же, как и мои. Оставшись же с ним наедине... я очень хотела его совратить, даже еще тогда, когда мы учились вместе, но очень боялась реакции окружающих, если это будет известно кому-либо. Теперь же мне было глубоко наплевать. После ссоры с родителями, я вообще не планировала возвращаться еще когда-либо в этот городок. А, значит, могу делать все, что заблагорассудится!

Первые знаки внимания я получила еще в предбаннике, как только мы разделись.

— Э... Саня, а у тебя, вроде, как сиськи...  — озадаченно произнес Булат.  — И фигура какая-то странная. И ты бреешься?

— Не обращай внимания,  — отмахнулась я.  — Пойдем в баню.

Сама же я обратила внимание на своего бывшего одноклассника. Он возмужал, заматерел. Плотная грудь, сильные руки, узкие бедра, и... и обрезанный член с крупной головкой, свисающий на яйца, каждое по размеру с куриное, в обрамлении курчавых черных волос. Какая красота!

Сначала мы просто сидели на скамейках, истекая потом, и болтали, вспоминая старые времена. Как грохнули петарду в школьном туалете, отчего унитаз разлетелся на мелкие осколки. Как заклеили ранец одному ботанику. Ну и прочие милые детскому сердцу шалости. Первоначальное напряжение парня ушло.

Зато я, любуясь его блестящим в тусклом светел лампочки светом, чувствуя запах его пота, и ощущая близость самца, просто сходила с ума! И прилагала совершенно нечеловеческие усилия, чтобы не дать подняться своему членику.

За разговором мы и не заметили, как прогорели дрова и баня начала остывать. Пора мыться и идти спать. Я понимала, что это — мой последний шанс. Если я сейчас не получу Булата, то уже не получу его никогда...

Парень налили в тазики воды, и начал намыливаться. Я еще сдерживала томные вздохи, глядя на его скользкое, мыльное тело. Дырочка предательски вибрировала. А ножки отказались держать меня. Я дышала все глубже и глубже, пытаясь восстановить душевное равновесие, чтобы не накинуться на одноклассника самой и не оттрахать его член своей попкой.

Я медленно, томно намыливала себя, вытягивая ножки, прогибая спинку и вращая попкой. Но парень, отвернувшись к стене, даже и не смотрел на меня! И тут я решилась на крайние меры.

— Булат, намыль мне, пожалуйста, спинку,  — попросила я.

— Да на здоровье...

Развернувшись к нему попкой, уперевшись руками в полок и выставив попку, я приготовилась. Но он начал намыливать меня мочалкой!

— Нет, не надо мочалкой,  — остановила я одноклассника.  — 

Царапается сильно. Давай лучше руками.

Парень промолчал, но убрал мочалку, и я ощутила на своем теле его сильные руки. Сперва он нанес несколько быстрых, сильных мазков, но, распробовав мою спинку, начал намыливать меня медленнее, массируя и массажируя руками мое тело. Я до боли прикусила губку, чтобы не застонать. Мой членик уже ничего не могло удержать, и он моментально затвердел, встав параллельно животику.

— Гы... у тебя и спина, и поп... жопа, как у девочки,  — заметил Булат.

Теперь я промолчала. Лишь отставила руки подальше от края полка, и вытянулась, прогнув спинку и выставив попку, заставив парня подойти почти вплотную ко мне. В груди, животике и попке уже все горело. Я ощущала своими булочками близость его возбужденного хуя. Кто хоть раз почувствует это — ни с чем и никогда больше не спутает. Словно кокон раскаленного воздуха обжигал мою попку. Там, всего в нескольких сантиметрах от меня качается большой, твердый, горячий хуй, который я так хочу!

Булат продолжал сосредоточенно намыливать мои плечики. При этом его движения становились мягче, но вместе с тем — настойчивее. Я продолжала тянуться попкой назад, навстречу члена. И вот он коснулся моей попки, едва-едва шлепнув по булочке. Но от этого прикосновение словно прошел электрический удар. Парень испуганно отскочил назад, задев тазик, который с грохотом ухнул на пол.

— Что случилось?  — осведомилась я, озорно оглянувшись через плечо.

— Ни... ни... ничего,  — запинаясь, пробормотал одноклассник.

— Так продолжай!  — потребовала я.  — Ты еще внизу мою спинку не потер!

И отвернулась, покрутив попкой, окончательно зомбируя парня.

Он продолжил. Массируя мое тело, руки Булата легко скользили по мылу вниз. Когда он дошел до талии — я уже была готова кончить, и держалась из последних сил. Но когда руки парня коснулись моих ягодиц, я, сжавшись, буквально упала на полок. Членик конвульсивно дернулся несколько раз, выбрызгивая сперму. Я заскрежетала зубами, чтобы не застонать и не спугнуть моего банщика.

— Все хорошо?  — забеспокоился он.

Конечно, такое нелегко скрыть! К счастью, одноклассник так и не понял, что именно произошло!

— Все хорошо,  — заверила я.  — Продолжай.

В висках застучала кровь, оглушительно ударяя по барабанным перепонкам. Я уже не слышала ничего, кроме стука своего сердца, и не ощущала ничего, кроме рук Булата на своем теле.

А они тем временем продолжали забавляться с моей попкой. Парень заворожено гладил ее, сжимая мои ягодицы и разводя их в стороны. Он гладил ее минуту... две... пять... десять, приближая меня к очередному пику удовольствия.

Внезапно одна рука одноклассника легла мне на талию, пригибая спинку, и заставляя выпятить попку, а в щелочке между булочек я ощутила раскаленную головку его члена. Она двигалась вверх, раздвигая половинки, обжигая меня прикосновением, до самого верха ложбинки. После — опускалась вниз, лаская своей гладкостью, тараня мою дырочку, до самых яичек. И снова, как качели.

— Что ты делаешь?  — простонала я.

— Тебе не нравится?  — каким-то чужим, хриплым голосом спросил Булат.  — Прекратить?

— Если тебе нравится — продолжай,  — ответила я.

И он продолжил. Его головка снова 

заскользила вверх-вниз, все больше и больше надавливая на ложбинку, начиная цепляться за мою дырочку. И вот, когда член в очередной раз проходил по мне, нырнув в анус, я с силой подалась назад, насаживаясь на кол.

Парень, вздрогнув, шумно выдохнул. Я уж испугалась, что испугала его. Но нет! Замерев на мгновение, молодой человек крепко обнял меня — одной рукой за животик, второй — за грудки, приподнял мое тело над полком, почти выпрямив меня, и, выдернув из меня свой хуй, с силой заколотил его обратно.

— О, Боже!  — только и смогла взвизгнуть я.

Удовольствие в попке обожгло меня, и пустило метастазы по всему телу. Откуда-то изнутри в членик ударил раскаленный прут, растущий с каждым ударом. Соски взорвались брызгами экстаза. В попке сновал словно и не член вовсе, в бур, сотканный из тончайших нитей боли, переплетенных наслаждением и негой.

— Боже!  — повторила я.

Булат ебал меня не торопясь, размашисто. Звонка шлепая меня бедрами по попке. Его руки, гладившие меня по животику, грудкам, бедрам, растирали в пыль капли пота, лившегося с меня градом. Каждый удар его члена пронзал меня насквозь, распускаясь божественным цветком, до самого затылка.

Парень ебал меня как большой, сильный, дикий зверь, как самец, который поймал самку, покорил ее, и сейчас не торопился, растягивая удовольствие, потому как знал — сучка, ощутившая его конец в себе, уже не сорвется и никуда не денется.

Каждый удар члена подбрасывал меня так, что ножки отрывались от пола, и несколько мгновений я парила в воздухе, удерживаемая лишь только насадившим меня органом. Я не стонала, не кричала и не визжала. Я просто тихонько поскуливала, как сука, отдающаяся кобелю. Как настоящая самка, для которой весь смысл жизни заключается в том, чтобы удовлетворять похоть, бурлящую в члене.

Булат даже не с ревом, а с каким-то звериным рыком вбивал в меня свой хуй, до самого конца, и даже еще немного дальше, сжимая мю попку, впрессовывая ее в меня своим мощным, накачанным животом.

Кажется, я даже несколько раз теряла сознание от удовольствия. Сколько я кончила — вообще не считала. И не могла сосчитать — цифры перепутались в моей голове. После «раз» шло «пятьдесят», потом — «семь», а после — «миллиард». Мой членик уже ломило от сладкой боли, и он не мог выдавить из себя ни капли!

Со звонким хлюпом парень выдернул из меня свой член, и, развернув, надавил на затылок, заставляя опуститься на колени. Такая опытная шлюшка как я, даже с отключенной головой, мысли в которой давно запутались, без лишних слов поняла, что от меня требуется. Встав на колени, я открыла ротик, готовясь с благодарностью принять награду за доставленное самцу удовольствие, и, взяв руками огромные шары яиц Булата, начала их массировать. В сантиметрах от моих губ колыхалась огромная, налившаяся кровью, круглая головка члена, принесшего мне такое блаженство...

Одноклассник взялся за свой агрегат и передернул его несколько раз, заставляя выдать мне в лицо залп спермы. Несмотря на то, что ротиком я 

приняла не больше половины — я все равно чуть не захлебнулась от такого потока. Следующая волна ударила в щечку, и разбилась на миллионы брызг, окропивших всю баню. Затем была третья волна, четвертая, пятая... не меньше десятка! А то и больше!

Мои глазки слиплись от спермы. На губках, язычке, в горле и животике был вкус спермы. Сперма же стекала с моего подбородка, текла по грудкам, капая с сосочков, и, облизывая мое тело, стекала по животику и бедрам на пол. Целое море... целый океан спермы!

Брызнув в последний раз, парень упал на скамейку, и, зачерпнув целый ковш ледяной воды, вылил его себе на голову.

— Охуенный секс!  — произнес он, отфыркиваясь.

— И мне очень-очень понравилось!  — призналась я, забираясь к нему на колени, и прижимаясь к широкой, могучей груди, приклеиваясь к коже Булата его же спермой.