Папа. Серия: Инцест папа и дочь рассказы

— Не очень-то похоже чтобы ты на юге загорал,  — Оля скептически посмотрела на меня.

— Ты, знаешь ли, тоже не особо загорела в своей Турции.

— На Кипре,  — поправила Оля.  — Загорела. Очень хорошо видно по контрасту, где купальник был.

Подумала и тут же протестующе выставила обе руки:

— Показывать тебе не буду, не надейся.

— Как хочешь,  — я пожал плечами.  — А вот я покажу.

Я резким движением оттянул джинсы вместе с трусами, демонстрируя кусок белоснежной кожи на бедре.

— Блин, ты что, больной?  — Оля выпучила глаза и тут же отвернулась.  — Быстро спрячь, вдруг зайдет кто, а ты тут...

Несколько секунд постояла, отвернувшись вполоборота, причем мне было видно, что она чуть улыбается при этом. Потом любопытство взяло вверх, и она взглянула на меня.

— Ну, все, я посмотрела, верю, что загорел, убирай свой срам.

Я не спеша заправил рубашку и застегнул ремень. Оля облегченно вздохнула, и, наконец-то прикурила свою тонкую длинную сигарету.

Я сделал длинную затяжку, пауза, медленно выдохнул облако дыма. И смотрел на Олю. Оля смотрела на меня.

— Что?  — еле уловимый взмах бровей.

— Что?  — я прикинулся шлангом.

— И не надейся.

— Вообще в мыслях не было,  — улыбнулся я.

— Ты вообще как?  — Оля попыталась сменить тему.

Я пожал плечами:

— Развелся.

Оля во взмахе задержала сигарету в руке, потом кивнула.

— Давно?

— Сразу, как в отпуск ушел.

— Поздравить или посочувствовать?

— Достаточно того, что спросила.

— И как ты, бедненький, справляешься теперь?  — Решила включить немного ехидства Оля, выразительно посмотрев на мой пах.

Понятно о чем она спрашивает, но я сделал вид, что не понял. Снова пожал плечами.

— Все хорошо.

Спрашивать её делах бесполезно. У Оли все хорошо. Обеспеченный муж, квартира, загородный коттедж, у каждого своя машина. Муж весь из себя любящий и нежный, просто до тошноты правильный. Может Оле и не хватает определенного драйва, потому и позволяет себе на работе легкий и ни к чему не обязывающий флирт со мной? Не знаю.

Не могу вспомнить, когда наши, сугубо деловые отношения переросли в такие заигрывания. Сначала легкие, необидные подколы в адрес друг друга, потом — как бы случайные прикосновения, а потом — и не случайные.

Спрашивая меня о чем-то, и показывая свою проблему на экране ноутбука, Оля могла прижаться ко мне своим теплым бедром, а я мог позволить себе как бы в шутку приобнять её за талию и даже кратковременно прижать к себе, ну, в общем, классика жанра. За исключением того, что Оля, как мне казалось, не хотела никакого серьезного развития наших отношений, а я — боялся их.

— Мааакс?  — окликнула меня Оля.

— А, что?

Как оказалось, я серьезно задумался и все это время неотрывно пялился на Олю, что она расценила по-своему.

— Ладно, черт с тобой извращуга,  — без тени злобы процедила она.  — Смотри.

Оля нервно взглянула на входную дверь в курилку, повернулась ко мне боком, видимо, чтобы показать как можно меньше, и задрала юбку по самый верх бедра. Тонкие черные слипы не скрывали бледную кожу ягодицы, там, где раньше был 

купальник.

Я улыбнулся и показал большой палец.

— Зачетная попка,  — похвалил я.

— Иди в пень,  — беззлобно прошипела Оля, опуская юбку обратно.  — Ты как, не сильно возбудился?

— Да было бы о чем разговаривать,  — отмахнулся я.  — На пляже и то больше увидишь.

— Ну, знаешь ли, весь вопрос в контексте. Ты ведь тоже по офису в семейниках не шляешься, хотя на пляже можешь весь день в плавках проторчать.

Тут с Олей я был согласен. Может быть, и не возбудился, не мальчик, в конце концов, но когда коллега демонстрирует тебе, что у нее под юбкой — по меньшей мере, волнительно.

Мы почти одновременно тушим сигареты, при выходе из курилки я, как истинный джентльмен, преодолеваю сопротивление дверного доводчика и пропускаю девушку вперед. Навстречу нам попадаются парочка курильщиков из финотдела, что не мешает мне провести поглаживающее движение по попе Оле. Уничтожающий взгляд — это бесценно... В ближайшее время меня ждет ответка, к гадалке не ходи.

•  •  •

У продажников миникорпоратив, отдел в октябре умудрился выполнить почти двухмесячную норму прибыли и за это схлопотали неплохую премию.

— Пойдешь с нами?  — предлагает Оля.  — Развеешься немного.

— Я-то каким боком там?

— Ничего страшного. Девчонки в курсе уже твоего нового статуса, очень даже не против.

Оля смеется, демонстрируя свои почти голливудские зубы. Когда она улыбается, на её щеках появляются очень милые ямочки, которые очень хочется поцеловать. Это открытие совсем не радует меня, вероятность служебного романа с абсолютно непонятными перспективами меня расстраивает, но я не вижу повода отказаться.

— Хорошо, по сколько скидываетесь?

Решили собраться на загородной даче одного из коллег. Дача находилась в коттеджном поселке, минут сорок на машине от города. Я рассчитывал, что с учетом пятничных пробок доеду до точки сбора ближе к семи, но так некстати пришлось задержаться на работе, а потом ещё позвонила Светка, бывшая моя, пожелала забрать остатки каких-то шмоток у меня из дома, в общем, до места пьянки я добрался уже ближе к десяти вечера. Ввиду позднего времени решил такси не брать, поехал на собственной машине, вряд ли мне что перепадет из выпивки.

С утра выпал небольшой снег, который за день так и не растаял, и сейчас очень необычно контрастировал с вечно зеленым канадой-грин, покрывавшему почти весь участок, за исключением парковочной зоны. Как я понял, народу собралось достаточно много, человек двадцать, но сейчас часть уже разъехалось, а другая часть равномерно разбрелась по дому-бане-беседкам сообразно своим интересам и кругам общения.

В дальнем углу, под фонарем, колдовал над мангалом хозяин, Боря.

— О!  — обрадовался мне он,  — Я уж думал, что не приедешь.

— Дела,  — неопределенно ответил я.

— Уютно тут у тебя,  — похвалил я Борю и протянул ладонь для рукопожатия.

Боря наспех вытер руки полотенцем.

— А то, для себя делал. Подай-ка вон оттуда тарелку, сейчас тебе организуем шашлык.

Боря был этническим корейцем, его дед иммигрировал в Советский Узбекистан ещё до войны. Отец его родился уже в Советском Союзе, а сам Боря иногда даже называл себя русским, «рюски» — деланно 

изображал корейский акцент, когда выпивал. На память о Юго-Восточной Азии у Бори остался характерный разрез глаз и фамилия Ким.

Боря снял вилкой с шампура три ароматных дымящихся куска мяса, добавил из коптильни копченых овощей, все это щедро посыпал кольцами маринованного лука и с самого края нацедил острого соуса.

— Кушай, дорогой. Водка или что еще — вон там, в холодильнике, на веранде.

— Не, не, за рулем,  — с набитым ртом запротестовал я.

— А что так?  — удивился Боря.

— Да... вообще...  — начал оправдываться я, но тут сзади подскочила Оля и буквально повисла у меня на плече.

— Ты чего такой бука, а?  — выдохнула она мне в лицо,  — Ты очень долго ехал.

Оля чмокнула меня в щеку. Она была пьяна, и как у всех пьяных, речь её была плавной, с растягивающимися гласными и полным отсутствием окончаний.

Позади нее нарисовался какой-то мутный тип, я сколько не пытался — вспомнить его не мог. Абсолютно развязно обнял девушку за талию и развернул её к себе.

— Эт... кто? Муж?  — Тип кивнул на меня.

Оля сначала недоуменно сфокусировала взгляд на типе, как будто не понимая, что тут происходит и, через некоторую паузу ответила:

— Это Максим. Это...  — Оля поморщилась.  — Вася.

Ну, вроде как представила нас.

— Муж?  — тупо повторил вопрос тип.

— Это друг, не муж,  — замотала Оля головой.  — Муж в командировке.

— А, понятно, это хорошо,  — выдохнул Вася.  — Слышь, ты иди, посиди там, я ща к тебе приду, мне тут... надо обкашлять кой-чо с твоим другом.

Боря с явным неодобрением наблюдал за сценой, как по мне — я вообще мало что понял.

Вася повел Олю в сторону беседки, Оля вяло сопротивлялась и о чем-то пыталась спорить с Васей. Я смотрел на них, попутно нацепляя на вилку ароматные перцы и макая их в чили. До беседки они не дошли, потому что она была занята кем-то, Вася посадил Олю на большое бревно, исполняющее роль скамейки и вернулся к нам.

— У нас тут это,  — начал Вася.  — Мы тут все уже поделили, не знаю чо ты за хуй, понял? Девка моя, понял?

С последними словами Вася взял меня за ворот куртки. Вообще-то я человек спокойный, но когда меня начинают трогать — могу и ответить. Я поставил свою тарелку на край садового столика, аккуратно отцепил его пальцы от куртки и без размаха ударил Васю в солнечное сплетение. Вася охнул, согнулся пополам, где его по классике можно было ещё и отоварить коленом в нос, но, судя по всему, этого уже не требовалось. С утробным звуком Вася начал выплескивать содержимое своего желудка прямо на траву.

— Ссуука,  — донеслось откуда-то снизу в перерывах между бульканиями.

— Ну вот, убирай теперь за этим,  — разочарованно протянул Боря.

— Что вообще за клоун?

— Да эти, балбесы, Игорь и как его... Саня, вот, да. Решили, что водка кончилась и ходили в магазин, а обратно вот этого привели.

Боря исчез в доме и через пару минут привел вяло сопротивляющихся Саню и Игоря.

— Привели 

этого долбоеба, вам и убирать. И выкиньте его нахер,  — жестко приказал он.

— Блиин, а что тут произошло?  — начал тупить Саня.

Я наконец-то доел свою порцию, зачерпнул кружкой прямо из ведра чай с лимоном — всё-таки душевно Боря подает жратву — и присел с кружкой на бревно рядом с Олей.

— Оль, что за херня? Ты получше никого не смогла найти?

Оля мерно покачивалась и молчала, глаза её были прикрыты. Похоже, что девушка ментально была далеко отсюда. Стихшие после драки разговоры в беседке возобновились с новой силой, никому не было дела до произошедшего, кроме Игорька и Сани, которые негромко матерясь убирали бумажными полотенцами срач с травы.

Недалеко от дома располагалась железнодорожная станция, где ухал на сверхмалых оборотах дизель магистрального локомотива, а ещё порывами ветра сюда доносились обрывки переговоров по громкой связи диспетчера с путейцами. Я и на станции никогда не понимал, о чем там передают громкоговорители, сейчас так и вообще, казалось, что динамики просто бесцельно лают на нерадивых работников лома и кувалды.

Собравшиеся постепенно расходились, кто — по домам, кто — по комнатам в коттедже. Кто-то подходил к нам, предлагал Оле подбросить до города, Оля никому ничего не отвечала. Я уже начал думать, что она собирается оставаться здесь, но тут Оля открыла глаза.

— Забери меня отсюда,  — попросила она.

Я поболтал остывшие остатки чая в кружке и допил их.

— Поехали.

Вот и развлекся, что называется. Предупредил Борю о том, что мы уезжаем. Боря одобрительно поцокал языком и, пока Оля прощалась со своими подружками и коллегами, собрал мне неплохой пакет с мясом, овощами и запеченной картошкой. А ещё сунул в карман запотевшую чекушку Смородинки.

— Бери, дорогой, дома выпьешь, покушаешь, скажешь — какой Борис молодец. И руки у него золотые. Вот так и скажешь.  — Боря улыбнулся.

Дорога назад получилась значительно длиннее по времени, во первых пришлось долго простоять на железнодорожном переезде, пропускали позднюю электричку в область и встречный товарняк, а во вторых на въезде в город случилась пробка из-за ДТП с участием нескольких машин. В теплом салоне мою спутницу окончательно развезло и она крепко заснула, уютно сложившись на переднем сиденье.

Где-то в районе Никифоровской развязки до меня дошло, что я совершенно не представляю, где Оля живет. В районе Миловского парка вроде, какой-то элитный жилой комплекс, но там таких много.

— Оль,  — окликнул я девушку.

Молчание, даже не пошевелилась. Ещё несколько попыток достучаться — все тот же результат. Нашел карман, поворотники, остановил машину. Слегка потормошил Олю за плечо, потом — посильнее, а в ответ — недовольное мычание.

Посидел, вышел, покурил. Оживленная даже в это время суток трасса жила своей жизнью. Мимо проносились легковушки, фуры с транзитными номерами, пару раз даже с ревом глушителей пролетели парочка мотоциклистов, до сих пор не закрывших сезон. Надо было что-то решать, тем более мягкий осенний морозец не располагал к долгим раздумьям.

Мне повезло, недалеко от моего подъезда нашлось место для машины, хоть тащить недалеко. Кое-как вытащил Олю из машины. В ней 

немного, килограмм пятьдесят, мешок картошки иногда тяжелее бывает, но то мешок, там хотя бы есть за что ухватиться, а тут человек, совершенно расслабленный и нежелающий тебе помогать. Взвалил её себе на плечо и потащил, что тут ещё поделаешь. Из позитива — упругое Олино бедро приятно прижималось к уху и грело сквозь тонкую ткань джинсов. Потом ещё была борьба с домофоном, с кнопкой лифта и с замком двери.

В квартире поборол желание махом сбросить тело на кровать, аккуратно снял с плеча и мягко уложил на плед. В качестве благодарности услышал очередное недовольное мычание.

В этот момент завибрировал Олин телефон. Вытащил его у нее из куртки. Абонент Паша. Что делать? Ответить? Привет, Паша, твоя жена в компании коллеги на левой квартире в состоянии полного невменоза. А, какого тебе там, в командировке? Отдышался. Нет, отвечать не буду, пусть сами разбираются. Телефон смолк.

Разделся, вымыл руки и снова вернулся в спальню. Оля спала в той же позе, что я её и оставил. По уму надо бы оставить её как есть, но потом представил, что с ней будет утром — сушняк, похмелье, да ещё и вся помятая в уличной одежде... Не сильно вдаваясь в этичную сторону процесса, расстегнул пуговицы, перекатывая девушку с боку на бок, стащил с нее куртку и блузку, ослабил ремешок на джинсах. Не знаю, что она там чувствовала, но когда стягивал их с Оли, она легким, практически неуловимым движением, приподняла бедра.

Осмотрел плод своих стараний. На Оле было надето красивое белое белье, не ажур, но и не затрапезные тряпки. Заценил размер груди, второй где-то, может полторашка, для её роста — самое то. По форме — непонятно, лежит ведь, да и в лифчике. Прокладки не было, на тонкой ткани трусиков в зоне бикини проявилось маленькое пятнышко, а на бедре, почти на паху, темнела милая маленькая родинка.

Мда, чего-то я даже возбуждаться начал. Есть что-то такое в беззащитной женщине притягательное, пробуждающее древние инстинкты самца. Тут одно из двух — желание защитить или желание овладеть. А бывает — и то, и другое. Брр, отогнал пошлые мысли, просунул руки под Олину спину, расстегнул лифчик, но снимать его не стал, сам спадет, пока Оля спит.

Снова телефон. Снова Паша. Да, бедняга, завтра тебе объясняться с мужем,  — мысленно посочувствовал я Оле. Накрыл девушку одеялом, а сам пошел на кухню, сейчас самое время заварить чай и усугубить Бориной водкой. Успокоится, так сказать.

Кровать у меня одна, спать я лег рядом с Олей, но под другим одеялом. То ли отвык уже спать с кем-то, то ли зря не разрядился перед сном, но спал плохо, снились всякие сны, когда хотел перевернуться — постоянно просыпался, подсознательно не желая побеспокоить спящую рядом девушку.

Встал рано, ещё восьми не было. Быстренько пожарил себе яичницу, сварил кофе. Когда уже допивал ароматный обжигающий напиток, в прихожей послышались быстрые шаги. Наспех одетая, кое-как застегнутая блузка небрежно заправлена в джинсы,  — так Оля предстала 

передо мной в дверях кухни. Видно было, что узнала она меня сразу, но панический взгляд и нервное напряжение отступило не сразу.

— Привет,  — выдавила она.

— Доброе утро, завтракать будешь?  — спросил я, как ни в чем не бывало.

Будто каждый день она просыпается в моей квартире.

Осознание реальности приходило медленно. Оля села на край табуретки и поморщилась.

— Дай попить. И есть что от головы?

Налил ей полную банку отфильтрованной воды и дал две таблетки аспирина. Выпила почти все. Помолчала.

— Во рту как кошки насрали,  — пожаловалась она.  — У тебя зубной щетки не найдется?

— Ванная там,  — показал я рукой.  — В шкафчике вроде лежала парочка ещё в упаковке.

Оля вздохнула.

— Запас держишь? Часто так пригождается?  — в её тоне как будто даже прозвучали нотки ревности, хотя, может, мне показалось.

— Да не,  — отмахнулся я.  — Купил четыре в одной упаковке, вот, лежат.

Пока Оля умывалась, я сварил ещё кофе и намазал ей бутерброд.

— Что?  — спросил я, Оля не притронулась к еде, и с минуту уже почти не мигая, смотрела на меня.

— У нас тобой что-то было?

— А что?  — включил я дурачка.

— Так было или нет?

— Нет, не было,  — признался я.

По Олиному выражению лица совершенно не было понятно, как она относится к моим словам.

— Как я разделась? Я совершенно ничего не помню.

— Я тебя раздел.

Таблетки аспирина начинали действовать, к Оле на глазах возвращалась жизнь, а следом — и природное ехидство.

— Рассмотрел?

— Что?

— Не тупи, а? Меня рассмотрел?

— Ага,  — кивнул я.

— Ну и как?

— Ничего такая,  — похвалил я.

— Небось ещё и подрочил на меня, да?

— Не, вот этого не было.

— Ты такой правильный, Максик,  — вздохнула Оля после непродолжительного молчания, о чем-то подумала и вдруг покраснела — мог бы и воспользоваться мной, я все равно ничего не помню.

— Это ещё зачем тебе?  — удивился я.

— Ну... не знаю... после твоего развода... мне кажется, что я...  — Оля задумалась,  — занимаю очень много места в... твоей жизни.

Оля тщательно подбирала слова, она как будто признавалась в чем-то сокровенном.

— Мне кажется, что если бы не я, ты давно бы нашел себе кого-нибудь...

— И ты предложила себя? Ну, это никогда не поздно,  — самонадеянно сказал я.

— Поздно. Поздно, Макс. Вызову такси,  — Оля встала из-за стола.

Оля взяла телефон, но набрала не службу, а своего мужа.

— Привет.

— ...

— Да, телефон в офисе оставила, представляешь? Вот сейчас специально за ним в субботу приехала.

— ...

Удивившись женскому коварству, я дождался, когда Оля закончит разговор, убрал со стола чашку с остывшим кофе, потом резко притянул Олю к себе и поцеловал её в плотно сжатые губы. Оля попыталась увернуться, спрятав свое лицо где-то у меня на плече, но я ей не дал. Она уперлась обеими руками мне в грудь, а я, не обращая внимания не её сопротивление, положил свои руки на её ягодицы, прижав её бедра к своим. Мой вставший член очень удачно ткнулся ей куда-то в лобок, отчего она охнула, замерла, но,  

через секунду снова принялась вырываться.

— Максик, дорогой, отпусти,  — горячо шептала она мне куда-то в шею.  — Ты сейчас возбудишься.

— Хехе,  — прохрипел я.  — Я уже возбудился.

— Ну, пожалуйста,  — продолжала ныть Оля,  — ты сейчас все испортишь.

Вот в чем я был абсолютно уверен — останавливаться нельзя, тогда я точно все испорчу. Обратного пути нет. Я схватил её руку, а другой развернул спиной к себе и положил грудью на стол. Забытый бутерброд упал со стола на пол. Наверное, маслом вниз упал,  — внезапно некстати пришла мысль.

Мне уже не приходилось удерживать Олю, она ещё пыталась выпрямиться, но я буквально легкими похлопываниями по спине заставлял лечь обратно. Улучив момент, я зацепился за пояс джинсов и стянул их вместе с трусами с Олиной попы.

Оля нервно запрыгала на стянутых ногах.

— Не надо, пожалуйста,  — шептала она.

Я по своей природе не насильник, и, если бы в её голосе услышал бы соответствующие нотки, то, возможно бы и остановился. Но Олина хрипотца убедила меня, что я на верном пути.

— Давай я тебе просто отсосу,  — внезапно предложила Оля.  — Давай не туда...

— Да, да,  — прохрипел я, любуясь голой женской задницей,  — обязательно отсосешь, но не сейчас. Сейчас я хочу другого.

Спустив треники, я освободил свой настрадавшийся за последнее время член, приставил его к Олиному входу и резко вошел. Не то, чтобы там у нее было совсем сухо, но смазки было маловато. Оля протестующее зашипела. Я помедлил, давая привыкнуть ей к моему члену. Я уже внутри, здесь и сейчас девушка уже моя, спешить некуда. По-хозяйски взялся за упругие бедра, осторожно качнул, вытащил почти полностью, потом снова вошел почти до упора, так что мои яйца плотненько прижались к теплой Олиной промежности. Хорошо. Нет, не так, очень хорошо.

С пару минут я ловил ритм. Почти полгода без секса сказывались как на моем либидо, так и на моих возможностях по продолжительности секса. Очень не хотелось кончить до того, как кончит Оля. Постепенно вошел в крейсерскую скорость. Раз-два, раз-два.

Несколько раз накатывало ощущение скорого оргазма, когда мои яйца уже готовились выплеснуть свое содержимое наружу (или вовнутрь?), я менял ритм на иии-раз-иии-два, иии-раз-иии-два. И очень помогало в таких случаях думать о том, какие документы я ещё забыл шефу положить на стол и что мне за это будет в понедельник.

Дыхание Оли сменилось, если раньше она дышала неровно и поверхностно, видимо сказывалась наша короткая схватка, то сейчас её спина плавно и ровно вздымалась, как мне показалось, в такт моим толчкам. Член тоже заскользил мягко, даже с хлюпаньем. Мужик, когда он возбужден, видно сразу, про женщин так не скажешь, но есть явные признаки, которые всем известны.

Аккуратная коричневая звездочка ануса моей любовницы также в ритме сжималось и разжималось. Казалось, все в этом мире сейчас подчинено моим толчкам

— Долго ты еще?  — неожиданно спросила Оля.

— А ты?

— Я так не кончу. Давай уже кончай сам.

— А ты как?

Оля задумалась.

— Мне классика больше нравится,  — 

сказала она, и уши у нее чуть-чуть покраснели.

Я перевернул её, подхватил её на руки и понес в спальню.

— Осторожнее, надорвешься,  — шепнула она мне, обвивая руку вокруг моей шеи.

— Ничего, справлюсь.  — Знала бы она, как я её ночью таскал.

Разложив Олю на кровати, я без лишних предисловий снова вошел в нее. Теперь мне снова была видна та самая родинка в интимной зоне Оле, я иногда поглядывал на нее, как она прячется и снова появляется в такт с половыми губками девушки. Снова смена ритма, снова посторонние мысли в ожидании женского оргазма. Потом у меня тупо устали руки, я уже просто навалился на Олю, обхватив её шею, и просто в бешеном темпе двигая одними бедрами, излился внутрь девушки.

Потом лежал на ней, восстанавливая дыхание, чувствуя как неотвратимо уменьшающийся член, постепенно выскальзывает из Олиного отверстия. Перевалился на спину, лег рядом, рукой нащупал женский лобок, нашел мягонькую горошинку клитора, прямо внутри капюшончика.

Оля перехватила мою руку.

— А как же ты?  — Недоуменно спросил я.

— Все хорошо, я уже все.  — Оля улыбнулась.

— Когда? Я даже не заметил.

— Да, это так. Паша тоже не понимает, когда этот момент наступает. Иногда я пользуюсь этим, просто говорю, что все, даже не приходится ничего симулировать.

Упоминание её мужа внезапно резануло слух. Ну а что ты хотел, Макаров, залез в чужой огород, тут свой конь пашет.

Оля сходила в душ, а когда вернулась, неуверенно остановилась в дверях. Есть такой момент, первобытная похоть ушла, уступила место трезвому уму. Что сейчас? Нас ничего больше не связывает? Или гормоны только дали толчок к чему-то большему? Да хрен знает.

Я поправил соседнюю подушку и демонстративно похлопал по месту рядом с собой.

Оля слабо улыбнулась, села, а потом, понукаемая моими руками — и легла. Я не спеша развязал банное полотенце, которым она обмоталась после ванны, и нежно присосался к соску на правой груди. Оля погладила меня по короткой стрижке на затылке.

— Странно,  — сказала она,  — ты очень похож на моего Пашу, я потому и начала общаться с тобой. Такой же правильный, чуткий. Думала, что в постели вы тоже одинаковы, не думала, что пересплю с тобой. Зачем? Мне всего хватает и с ним.

— И как?

— Ты более агрессивен, не знаю, нравится мне это или нет. А вот потом Паша засыпает, а ты становишься нежным таким...

Я накрыл её губы поцелуем, в этот раз она ответила мне, с языком, и даже со страстью какой-то. Её влажное дыхание, до сих пор отдающее легким винным перегаром и зубной пастой обжигало мое лицо.

— Ничего, что я кончил в тебя?  — Вопрос беспокоил меня настолько, что мне пришлось прервать наш танец языков. На полуслове, можно сказать.

Оля помрачнела.

— Мы уже два года не можем завести ребенка. Паша пошел в клинику, там его проверили, дело не в нем. А значит...

Черт, даже не знаю, что в таких случаях говорят.

— Тебя это сильно беспокоит?

Оля пожала плечами.

— Он говорит,  

что ему все равно, вроде любит меня. Но когда-нибудь ему захочется потомства. Когда? Какая разница, я никогда не смогу ему этого дать?

Так бывает, простой вопрос открыл целую драму, скрывающуюся в казалось бы счастливой ячейке общества. Я по-прежнему совершенно не понимаю, что делать.

Привлек её лицо к себе, мягко поцеловал соленые щеки — Оля плачет. Короткими, нежными поцелуями покрываю её мокрые щеки, слизываю соленую влагу со своих губ. Оля отвечает. Отвечает кротко, вслепую ищет губами мою шею, уши, находит уголок рта, и мы снова сливаемся в едином порыве исследовать друг у друга все, а может даже и больше.

Постепенно, она отстраняется от моих губ, целует меня в грудь, мягко прихватывает губами мои соски, спускается по животу к бедрам и неуверенно замирает.

— Так я тебе отсосу?  — Искорки в глазах не предусматривают какого-то другого ответа.

Я киваю (или мне кажется, что киваю?) и откидываюсь на подушку, принимая женскую ласку у себя, там... Тяжелое дыхание щекочет мой лобок, мокрые губы обхватывают головку члена, я погружаюсь в пучину удовольствия, где непонятно, чего больше — физического контакта женских губок с моим мужским началом или просто осознание того, что красивая, замужняя коллега стремится доставить мне такое низменное удовольствие.

Оля уехала от меня только во вторник, вечером должен был вернуться муж. Паша, я тебя не знаю, но — извини, это было выше моих сил. Мужская солидарность тут отошла даже не на второй, а на третий, или даже на четвертый план. За выходные мне пришлось сменить три простыни на кровати, спальня пропахла потом, сексом, спермой, женскими секретами и ещё черт знает чем, о чем я уже давно забыл за холостяцкую жизнь.

•  •  •

Оля считает, что у такого холостяка, как у меня, в холодильнике обязательно должна висеть дохлая мышь, потому она постоянно следит, чтобы у меня в запасе была нормальная еда в её понимании. Её внимание приятно, хотя я постоянно пытаюсь убедить её, что все предпосылки в корне неверны.

— Фи, магазинные пельмени — это пошло,  — кривит губы она в ответ на мои аргументы.

— Я, как твоя... девушка, обязана следить за твоим питанием, что я за баба, иначе?  — Её логика иногда сводит меня с ума.

— Ещё яйца есть,  — я судорожно пытаюсь вспомнить, что ещё из гастрономических запасов у меня есть дома.  — И кетчуп.

— Очень хорошо,  — хвалит меня Оля.  — Вот, я ещё тебе салат привезла.

•  •  •

Оля серьезна, как никогда. У нее была задержка, долгие попытки забеременеть совсем отключили у нее чувство контроля, а потому, когда она поехала на УЗИ — возраст плода был около 12 недель. Я тоже серьезен, я готов стать отцом, мужем, сватом, братом — самое главное, что Оля думает по этому поводу.

Оля гладит меня по макушке в тот момент, когда я целую её интимную легкую небритость. Тут она пахнет переспевшими яблоками, запах, который всегда будет сводить меня с ума. Отсюда через 5 месяцев увидит свет моя дочь.

— Глупыш, у Насти уже есть 

отец, лучшего нам и не надо,  — с улыбкой приговаривает Оля.  — Он счастлив и горд. А нам с тобой стоит остановиться, ты согласен со мной?

Мне грустно, но я киваю и снова от души целую Олино естество. Когда-нибудь Паша захочет кроме дочери заиметь наследника, это может случиться через год, а может — и через пять. В тот момент я постараюсь быть рядом.

— Оля, ты же меня знаешь, если что — я всегда рядом.  — Двусмысленность фразы доступна только мне.

— Я знаю,  — улыбается она.