Десять лет спустя. Часть 1

Этот рассказ появился, как продолжение истории о приключениях Андрея и Лены. Начало их истории в рассказе "Поездка в Турцию", а также через год "Вывез бабу в Геленджик".

Сейчас же прошло десять лет, у пары вырос сын и почти случайно начались новые приключения. Также не могу упомянуть ещё один рассказ "Поездка в Питер", который когда-то оставил отличные впечатления и этот во многом появился "по мотивам".

•  •  •

Десять лет спустя

— Дьявол кроется в деталях,  — любит повторять мой папа почти по любому поводу.

— Сатана может принимать любой облик и проникать в наши сердца, и не только...  — почему-то хихикает в ответ на эту поговорку мама и подмигивает ему.

Я за свои годы уже привык к этим родительским полунамёкам. Иногда, в основном после посиделок со спиртным, родители позволяли себе больше этих ничего не значащих фраз. Я понимал, что в прошлом, когда я был совсем маленьким, в жизни моих родителей были какие-то события, о которых они сейчас периодически вспоминают, но я в эту тайну не допущен. После очередной пьянки родителей даже спросил, кто такой Поль, о котором говорил папа.

— Мне очень нравились фильмы с Жан-Полем Бельмондо, вот папа и смеётся надо мной, что я ничего вокруг не замечала, когда фильм шёл,  — тут же нашлась, что ответить мама.

— А помнишь ты после фильма «Чудовище» с Полем Бельмондо несколько ночей спала отдельно. Боялась,  — почему-то засмеялся папа.

— Потому, что это был первый такой фильм,  — покраснела мама.

Я понимал, что мне морочат голову. Даже посмотрел и «Чудовище», и «Профессионал», которые они упоминали и только уверился в этом. Но ничего более конкретного они так и не рассказали.

Сейчас же, оглядываясь назад, почти уверен, что в моём случае дьявол принял облик невысокого белобрысого паренька Кольки, с которым нам довелось встретиться.

Ну что ж. Обо всём по порядку. Я долго отказывался, когда родителям взбрело в голову поехать в Питер. Честно говоря, не очень понимал, что интересного ходить по музеям в вечно пасмурном городе. Мама же закатывала глаза и как мантру повторяла: «Эрмитаж, белые ночи, Марьинка» и ещё какие-то слова, которые, по её мнению, должны были меня убедить.

Папа был более приземлён. Он обещал мне посещение кунсткамеры, показывая какие-то страсти из интернета, а также доказывал, что, когда ещё предложат месяц бесплатно пожить почти в центре Питера у каких-то давних друзей родителей. Мне в принципе и здесь неплохо жилось. Недавно взял у друга консоль со свежей версией игрухи и надеялся неплохо провести время. Но всё же меня добровольно-принудительно нагрузили поклажей и взяли с собой окультуриваться. Вот интересно, если б они заранее знали к чему приведёт эта поездка за культурой они бы отказались от неё или только оставили меня дома?

В общем, уже в дороге, когда мы тряслись в поезде, папа, поговорив по телефону, обрадовал меня:

— О! Тебе не скучно будет! Нам в нагрузку пацана оставляют. На год младше тебя. Такой же оболтус похоже. Отказался 

в Крым с родителями ехать и остался. Так что нам не совсем пустая квартира достаётся.

— Зато будет у нас местный гид. Расскажет и покажет всё,  — добавила мама.

— Если такой же как наш, думаю он в Питере знает только компьютерные клубы,  — усомнился папа.

•  •  •

— Николай!  — по-взрослому протянул папе руку пацан, открывший дверь.

— Андрей,  — вполне серьёзно представился папа, пожимая руку.

— Сергей,  — решил я продолжить в том же духе, хотя всем представлялся Серёгой, а совсем недавно даже Серёжкой.

— Тётя Лена,  — представилась мама, стараясь всё же внести субординацию в это представление. Вот только Николай так спокойно оглядел мою маман с ног до головы, что та задёргалась, смутилась и принялась поправлять одежду, чтобы хоть как-то занять руки.

Когда мы вошли внутрь и пацан провел нам небольшую экскурсию по квартире, предложив родителям занимать комнату с большой кроватью, повел меня к себе:

— Да ладно, Колькой зови! Это я для взрослых только Николай,  — и тут же без паузы и чуть тише,  — А у тебя мамка клёвая. Сиськи такие здоровые, и жопа чёткая, и вообще топчик. У меня тоже красивая, но другая совсем.

Я не то чтобы смутился, но не ожидаешь таких разговоров с пацаном, которым только что познакомился. У нас в компании мы тоже обсуждаем не только девчонок, но и взрослых. Хотя обычно всё же чужих родителей. Не то, чтобы эта тема запретная, но как-то не принято было обсуждать матерей с их же детьми. А вот у них в Питере похоже это в порядке вещей. Культурная столица — ёптыть!

— А чего, у твоей поменьше?  — спросил я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

Тут, как специально, в комнату заглянула мама, уже в свежем сарафане:

— О! Вот она,  — мама нагнулась, хватая с пола свою сумочку, которая как-то оказалась среди моих вещей, и сверкнув белым бюстгальтером, выглянувшим из-под сарафана и пытающимся удержать такие же белые незагорелые дыньки её груди,  — Серёжа, одевай свежую одежду, пойдёмте все вместе где-нибудь пообедаем. Отпразднуем приезд. Готовить потом будем.

Тут же умудрилась быстро разворачиваясь и исчезая из комнаты, взметнуть полы сарафана и показать ещё и большую часть крепких бёдер.

— Ага. У моей точно поменьше,  — сглотнул слюну Колька,  — Хочешь я тебе покажу потом свою? Я у родаков фотки нашел. Только они их в спальне прячут, надо будет порыться, когда никого не будет.

— Ну давай,  — загорелся я, надеясь, что на фотках будут всё же не семейные застолья, а действительно что-то стоящее. Молодые гормоны бурлили и получить новых впечатлений для рукоблудия было бы весьма неплохо. Пока порнуха, фантазии и руки были единственным моим сексуальным опытом.

Родителей мы встретили уже в прихожей. Мама была всё в том же сарафане, выгодно подчёркивающем её изгибы. Хоть она и причитала постоянно, что у неё лишний вес, но тут я был с ней в корне не согласен. Пусть она не была худой, как манекенщицы, но и толстой точно не была. Фигурой мама напоминала 

скорее актрис категории Милф: её килограммы не свисали с боков, а откладывались на груди и ягодицах, заставляя прохожих оборачиваться на красивую женщину, и поэтому язык не поворачивался назвать эти килограммы лишними.

— А у вас там ветра не бывает, что ли?  — тихо спросил меня Колька, задумчиво разглядывая лёгкий мамин сарафан.

Понял смысл его вопроса я только на улице, когда порыв ветра неожиданно взметнул полы её лёгкого платьица, заставив взвизгнуть хозяйку и ухватить руками, прижимая к бёдрам. Колька довольно улыбнулся и подмигнул мне, довольный увиденными трусиками моей мамы. Мы шли чуть позади и видели представление, можно сказать, из первого ряда. Впрочем, и для других прохожих зрелище не осталось незамеченным, судя по довольным ухмылкам.

Ветер в Питере, надо сказать, очень коварный. Может это было связано с расположением зданий или ещё с какими-то аномалиями, но он не дул постоянно. Он вдруг замирал и мама, чтобы не выглядеть глупо переставала держаться за низ сарафана. Но стоило ей отвлечься и успокоиться, как хитрый ветер одним рывком задирал ей платье и тут же успокаивался, довольный устроенной демонстрацией задницы моей маман. Папа, надо сказать, тоже меня удивил. Он не возмущался и не высказывал маме претензий за этот невольный стриптиз. Наоборот, он довольно посмеивался и, мне кажется, был совсем не против взглядов, обращенных на его жену. А вот мама, конечно, чувствовала себя не в своей тарелке. Хорошо хоть идти нам пришлось совсем недалеко и через пятнадцать минут мы уже размещались в небольшой кафешке на набережной.

В кафе ничего особенного не происходило, кроме того, что Колька не стесняясь разглядывал мою маму, не обращая внимания на её укоризненные взгляды. После кафе Колька активно уговаривал нас пойти в какой-то парк совсем неподалёку, но мама была категорически против. Поэтому, зарулив ещё в супермаркет и загрузившись пакетами мы направились домой. Несмотря на то, что родители вовсю использовали детский труд для переноса тяжестей, маме всё же достался один из пакетов. Поэтому, благодаря ветру, по дороге домой мы с Колькой довольно подробно смогли рассмотреть кружевные трусики моей мамы, обтягивающие крепкую женскую задницу.

Похоже не только нас с Колькой, ни и отца завела эта ситуация с постоянно взлетающим сарафаном. Он шел рядом с ней и не мог этого не видеть. Дома начались какие-то странные движения. Он всё старался с ней уединиться. Они хихикали, шушукались. Папа явно на что-то подбивал маму, но она бросала взгляды на нас и мотала головой.

— Не понятно, что ли? Он хочет ей вдуть!  — уверенно сказал Колька, когда я поделился с ним странным поведением отца.

Я не поверил ему и сказал, что они просто прикалываются друг с другом. Мол мои родители частенько любят пошутить.

— Давай забьёмся! В комнате закроемся, типа я тебе новую игруху показываю — сам увидишь.

— Как увижу?  — спросил я.

— Жалко, что день, я за своими по ночам обычно слежу, но всё равно доказать смогу. Забились?  — он протянул 

мне руку.

— А на что?  — было интересно, что придумал Колька и я протянул руку в ответ, пожимая.

— Давай на желание?

— А, давай!  — никогда не видел, как трахаются родители, иногда только слышал звуки за стеной и было дико интересно, особенно после того, как насмотрелся на мамкин зад.

Колька сам пошел к моим родителям, хихикающим на кухне и сказал им, что, если мы пока никуда не собираемся, хочет показать новую игру на компьютере. Чтобы пару часов нас не отвлекали.

— Сейчас точно трахаться пойдут,  — довольно улыбаясь прошептал мне Колька,  — Я захожу, а твой батя тёть Лену в углу зажал и сиськи ей мнёт. Ты дрочить будешь?

— Чего?  — опешил я от такого перехода.

— Я всегда дрочу, когда за своими подглядываю,  — похвастался он,  — А ты?

— Я не подглядывал,  — признался я и зачем-то добавил, как бы извиняясь,  — У нас там планировка дурацкая. Сразу засекут.

— Лошара,  — нагло заявил этот мелкий пацан, я даже хотел уже втащить ему, чтобы следил за языком, но он как ни в чем не бывало продолжил,  — У меня целая система. Можно и через замок следить, но там почти ничего не видно. А чтобы нормально подсмотреть, мы с Пашкой специально проверяли. Он с кровати смотрел, а я дверь открывал. Петли мы сразу смазали, чтобы не скрипели, но там, когда открываешь дверь к ним — сразу свет из окна попадал и видно было. Мы штору плотную повесили. Теперь перед тем, как заглянуть я всегда шторку закрываю. Вот только днём мы не проверяли. Но это фигня! Главное дождаться, когда они громко сопеть начинают или кричать, тогда ни на что внимания не обращают.

— Круто,  — только и смог сказать я, восхищенный такой предусмотрительностью.

— А твоя кричит, когда батя её жарит?  — с горящими глазами и облизывая губы в предвкушении, спросил Колька.

— Ну чуть-чуть, иногда,  — решил я обтекаемо обойти эту тему, поскольку не знал, что сказать.

— Моя мамка скулит только и рот себе зажимает. А вот Пашкина прямо кричит, когда спускает. Я завтра Пашку позову-познакомлю, он сам тебе расскажет.

•  •  •

Мы сидели за компом и прислушивались, делая вид, что увлечены игрой, но ничего не происходило. И Коля пошел на разведку.

Он неслышно чуть приоткрыл дверь. Прислушался. Выскользнул наружу. Вернулся только через несколько минут. В принципе он мог ничего не говорить, по его довольному виду было понятно:

— Ябутся!  — подтвердил он,  — только они не в спальне. В ванной закрылись.

— И что?

— Пошли. Только тихо.

— Там дверь отвисла, сверху щель,  — шептал мне на ухо новый друг, ставя перед дверью в ванную комнату, табуретку.

В принципе и так было понятно, что Колька выиграл спор. В ванной шумела вода, но сквозь шум явственно доносились хлопки и мамины приглушенные стоны. А также тихий папин голос. Слов было не разобрать, но по интонации он явно в чем-то пытался убедить маму.

Я забрался на табуретку. Действительно между косяком и дверью сверху была приличная щель, сквозь 

которую небольшое помещение за ней просматривалось почти полностью.

Мама стояла, упершись руками в край ванны, а позади неё пристроился папа и толкался в неё голыми бёдрами. Штаны его были приспущены, обнажая белую задницу, поросшую черными волосами. Мама тоже была всё в том же сарафане, закинутом на спину. Верхняя часть сарафана, пытающаяся удержать грудь, колыхалась от папиных толчков. Увы больше ничего видно не было. Папина высокая фигура почти полностью заслоняла маму.

Колька коснулся ноги, обращая на себя внимание и жестами показывая, что тоже хочет посмотреть. Я спустился в вниз и направился в кухню, чтобы принести ещё одну табуретку. Когда вернулся, не поверил своим глазам: Колька стоял, прильнув глазами к щели, и яростно мастурбировал. Головка его члена выглядывала из кулака, которым он не переставая двигал по своему стволу.

Я и сам регулярно грешил этим делом, но несмотря на то, что Колька даже упоминал в разговоре, что обычно дрочит, когда следит за родителями, было как-то не по себе. Для меня этот процесс был довольно интимным и занимался я этим в гордом одиночестве, приняв меры, чтобы не засекли. Кроме того, Колькина табуретка стояла прямо напротив двери, и я не помещался. Нужно было подвинуть его, чтобы разместиться у наблюдательного пункта вдвоём.

Пока я раздумывал, стоя с табуреткой в руках и разглядывая онанирующего Кольку под аккомпанемент маминых стонов, тот вдруг ускорился, подставил ладонь второй руки под головку, и я понял, что он вот-вот кончит. Решив, что место скоро освободится, хотел унести табуретку обратно в кухню, но неловко задел ножкой косяк двери. Раздался стук. Стоны матери тут же затихли. Я ещё успел увидеть испуганные глаза Кольки. Пробежал к кухне. Почти бросил табуретку перед столом и рванул за компьютер. Колька вбежал почти сразу за мной:

— Вот ты даёшь! Я ж как раз... Чуть с табуретки не свалился и всё там забрызгал! Вроде темно в коридоре, может не увидят. Что скажем? Может, что ты хотел поссать, ручку дернул и ушел, когда понял, что закрыто?

За дверью стояла тишина и я решил сначала проверить где родители. Может они и не заметили ничего, увлечённые. Подошел к двери, прислушался, приоткрыл дверь:

— Да нет, точно тебе говорю. Вот отсюда заглядывали, смотри!  — услышал я тихий голос папы.

— Вот гады! Я же говорила не надо. Ой! Они что-то разлили тут. Включи свет. И тут наступила. Что это?

— Ага. И на двери тоже.

— Это не вода. Липнет. И запах. Понюхай! А! Это сперма. Смотри, они тут всё обкончали,  — мамин голос гремел негодованием.

Я испуганно закрыл дверь и натянул наушники, вглядываясь в монитор и холодея. Коля тут же повторил за мной, делая вид, что увлечен игрой.

Долго ждать не пришлось. Папа не стал тянуть кота за яйца и решил разобраться сразу:

— Ну и кто из вас там был?

Я подумал, что будет неправильно подставлять нашего радушного хозяина и решил взять вину на себя. Но похоже,  

и Колька думал подобным образом.

— Я,  — сказали мы в один голос.

Папа только усмехнулся этому единодушию:

— И что, прямо хорошо видно?  — в отличие от мамы, ни по голосу, ни по внешнему виду папы не было видно злости. Похоже его больше развеселила эта ситуация, чем вывела из себя. Поэтому я не стал юлить:

— Да!  — сказал я.

— Почти ничего не видно,  — одновременно со мной сказал Колька.

Папа снова улыбнулся, но потом всё же постарался придать голосу твёрдость:

— А обкончал дверь кто?

Я решил, раз уж Колька всё-таки старался для меня, то будет правильным попытаться выгородить его, взяв вину на себя.

— Я,  — опять хором сказали мы, тут же изумленно переглянувшись.

— Прямо вдвоем? Хором что ли?  — тут уже папа удивился.

— А что тут такого? Мы с пацанами разговаривали — все дрочат. Как будто вы не дрочили,  — вроде бы вежливо, но с вызовом заявил Николай.

— Ну, наверное. Но...  — папа растерялся, не зная, как ответить на это заявление, а Колька понял, что выбрал правильную позицию и продолжил:

— И подглядывают почти все. Некоторые только боятся, тогда они подслушивают через стену. А Пашкин батя сказал, что он всё детство и за своими следил и к соседям через окошко подглядывал. А вы нет?

— Ну тоже бывало, но не так же нагло,  — папа совсем смутился.

— Да это случайность, если б Серёга не долбанул по двери, вы бы даже не заметили ничего. Я всегда за собой убираю.

Разговор сворачивал совсем не в ту степь. Уж не знаю, что именно батя должен был сказать. Скорее всего мама просто шикнула на него, чтобы он сходил и вправил нам мозги, вот он и пошел. Возможно думал, что мы просто покраснеем и начнем извиняться. Впрочем, я б, наверное, так и сделал, но вот Колька похоже совсем не считал себя виноватым.

Папа отговорился какими-то общими фразами про возраст, уважение к старшим, хорошее поведение и собирался уже уйти, как снова влез Колька, начав заговорщицким шепотом:

— Дядь Андрей, так что? Если незаметно можно? Мы правда аккуратно будем?

— А если я скажу — нельзя, то прям не будете?  — опять усмехнулся папа.

— Будем,  — твёрдо сказал Колька,  — просто хотел, чтобы честно. Мне всегда батя говорит, что лучше честно сказать, чем врать и изворачиваться.

— Ну правильно твой отец говорит. А про это... Ну не знаю. Я-то не против, а если Лена заметит? Давайте так. Если спалит вас, я не при делах, сами с ней разбираться будете,  — почти шепотом закончил папа и вышел из комнаты.

— Охренеть!  — толкнул меня кулаком в плечо Колька,  — У тебя батя — мировой мужик. Вот бы мне такого!

— Ага, он крутой,  — я и сам был в шоке от того, как закончился разговор и, от открывающихся перспектив на почти законных основаниях следить за родителями, у обоих горели глаза и щёки.

•  •  •

За ужином мама прятала глаза и явно чувствовала себя неудобно под наглыми взглядами, которые бросал Колька на её большую 

грудь. Я к маме привык и как-то не обращал раньше внимания, но глядя на Кольку понимал, что моя мама и правда сильно отличается фигурой от большинства женщин её лет. Особенно в верхней её части. А позже меня опять удивил папа: когда Колька уже ушел, а я пошел в туалет «подумать» выяснилось, что тонкая стенка между туалетом и кухней отлично пропускает звуки. Сначала я не мог понять откуда раздаётся бубнёж, но различил мамин голос. Тут же приложил ухо к стене:

— Ну, а кто тебе виноват, что отрастила такие? Ты же помнишь маму его, там «доска — два соска», конечно он не привык, вот и смотрит. Я вообще не понимаю, чего ты так переживаешь. Ну увидел он тебя, ну дрочит. С тебя убудет что ли?

— Но он же пацан совсем! Растление какое-то получается,  — возмутилась мама.

— Ты же не заставляешь его смотреть на себя. Какое растление? Делай вид, что не замечаешь и всё. А то прямо неудобно, вроде в гости приехали, а ты на него так смотришь, как будто убить готова.

— А тебе всё равно что ли?  — с обидой в голосе спросила мама.

— Ой, да ладно! Нам ли с тобой переживать? Забыла, как фестивалили? Ты реально думаешь я к пацану ревновать буду после всего?

— Вспомнил, тоже! С тех пор сколько лет прошло. Я уже старушка по сравнению с ними.

— Глупости не говори. Какая старушка? Сама же видишь какими глазами смотрят. А на улице сегодня пол Питера из-за тебя слюной захлебнулось, когда ты им попку решила показать.

— Опять начинаешь? Это не я! Мог бы предупредить, что тут ветер такой.

— Ладно-ладно, дай поцелую мою скромницу.

Я решил, что уже слишком надолго застрял в туалете. Оторвался от стены, закончил свои дела и ушел к Кольке в комнату в размышлениях стоит ли пересказывать ему этот разговор.

Надо сказать, тайный заговор и общее увлечение компьютерными играми нас быстро сблизили и к вечеру мы уже общались, как закадычные друзья, сидя за компом. А мама с папой решили прогуляться по набережной. Вернулись они поздно. Мы уже валялись по кроватям и перешептывались, когда они решили проверить, чем мы заняты. Конечно же мы прикинулись спящими. А как только затих шум в ванной и чуть слышные голоса послышались из родительской спальни мы не сговариваясь выбрались из-под одеял и прижались к стене. У каждого в руках была пиала — ещё одна хитрость почти профессионального шпиона Кольки. Если приложить пиалу к стене, а уже к ней приложить ухо — становится слышно гораздо лучше. И при этих ухищрениях, когда затихли голоса, мы сообразили, что к чему, только когда в дверях появился папа:

— Так и знал, что неспроста вы в кроватях без напоминаниях оказались,  — усмехнулся он.

— Ой! Пап!  — смутился я, пытаясь придумать, что сказать.

— Да ладно. Готовитесь значит к сеансу группового онанизма? Ну успехов вам!  — и удалился плотно прикрыв за собой дверь.

— 

Поссать забыл,  — раздался папин голос уже за стеной.

— Помыл?  — строго спросила мама.

— Конечно, малыш!

Голоса затихли, сменившись невнятным шумом, который я не мог идентифицировать.

— Сосёт!  — экспертно заключил Колька.

— Пошли?  — было странное ощущение, от мыслей о том, что я зову чужого пацана смотреть, как сосёт моя мамочка, но я не мог сформулировать в голове какое-именно противоречие меня гложет.

— Рановато, надо чтобы трахаться начали. Пока слишком тихо. Спалимся,  — сказал Колька.

— Не пихай! Ты чего такой заведенный,  — мы так и продолжали прикладываться к стене и мамин голос донёсся отчётливо.

— Весь день дразнишь. Хочу тебя дико,  — ответил папа.

Прошло лишь несколько секунд, в которые родители видимо без слов сменили позицию и до нас донесся томный мамин стон и папино довольное «Уффф».

Тут же Колька пихнул меня в плечо и кивнул в сторону двери.

Крались мы как заправские ниндзя, прислушиваясь и переглядываясь. Окно, через которое в зал бил свет с улицы, было заблаговременно задернуто плотной шторой. Колька потянул дверь спальни на себя. Она бесшумно открылась. Звуки стали громче, но вот что происходит на кровати видно не было из-за почти полной темноты.

— Тише,  — прошептала между стонами мама, которую видимо напрягали явственно раздающиеся шлепки голых тел.

— Спят. Расслабься!  — успокаивал её папа, продолжая активно заколачивать в неё, судя по шумному дыханию.

— Что с тобой сегодня? Как маньяк!

— Ты не рада что ли? Я же чувствую, что нравится.

— Нравится. Просто... Как на курорте что ли? Из-за того, что на улице смотрели на меня?

— И на улице и дома пялятся. Заводит. Прямо как раньше. Помнишь?

Ответа мамы мы не дождались. Она под аккомпанемент шлепков тел, взяла на октаву выше, издала продолжительный стон, и наступила тишина. Похоже папа тоже замер. Осталось только шумное дыхание переводящих дух родителей.

Колян уже во всю толкал меня в плечо, намекая, что нужно сваливать. Но я слышал, что с кровати никто не встаёт, поэтому мотал головой и прислушивался. Член стоял не переставая, и я гладил его, засунув руку в карман. Колька и вовсе, судя по всему, давно уже достал и опять дрочил, стоя почти вплотную.

— Давай я ротиком. Дай ей передохнуть,  — раздался довольный голос мамы.

Не знаю уж, так подействовали мамины слова или сам по себе он пришел к финалу, но за моим плечом Колька задышал громче. Я обернулся на него и отпрянул. Он с огромной скоростью полировал член, целящийся на меня. Боялся я, как оказалось зря. Кончил он в подставленную ладошку другой руки. Довольный результатом махнул рукой и ушел к себе, оставив меня в одиночестве.

— А раньше ты не просила отдыха,  — чуть обиженно продолжил папа начатую ранее тему.

— Ну тогда и ситуации другие были, сам же помнишь — нужно было за один раз всё успеть. А с тобой я могу наслаждаться постепенно — растягивать удовольствие. Тебе же нравится минет.

— Да нравится, просто вспомнил, как в Турции всю ночь...

— А потом неделю болело всё. Забыл?

— 

Ох, зайка!  — похоже папе снова стало не до разговоров, поскольку почти сразу после этого раздались чавкающие звуки.

Хоть по-прежнему ничего не было видно, но звуки давали достаточно простора фантазии. Кольки рядом не было, поэтому я не стесняясь достал член и тоже принялся водить по нему кулаком. То, что в нескольких метрах от меня занимаются сексом родители, заводило больше чем порнуха. Надолго меня не хватило. Я кончил, пытаясь по Колькиному методу поймать выстрелы члена в ладошку и пошел в нашу общую комнату.

Дома я прятал под кроватью специальный носовой платок, предназначенный для результатов онанизма, стараясь стирать его сам, чтобы не нашла мама. Здесь таким не обзавёлся, а шуметь в ванной комнате не хотелось:

— Салфетки есть?  — шепотом спросил я, стараясь не углубляться в тему.

— Кончил?  — уточнил Колька.

— Угу.

— Давая завтра найдём чего-нибудь. Можешь моё полотенце или носки свои возьми — завтра в стирку выкинешь и всё,  — тут же мне полетела какая-то тряпка и я по закону подлости вляпался рукой в мокрое пятно, оставленное Колькой.