Мечты сбываются

Проработав журналистом без малого 15 лет, приходилось иметь дело с разными интересными личностями и любопытными историями. Далеко не все шло в печать (в силу формата-неформата издания). Пересматривая старые интервью, мне показалось, что, дополнив их подробностями из «ненапечатанного», они были бы интересны для читателей.

Это интервью я делал с вором-рецидивистом Игорем Васильевичем (фамилию называть не буду) по кличке Рябой. Из 48 лет Игорь почти полжизни провел в исправительных учреждениях. На свободе он задерживался недолго: откинется, обворует зажиточных граждан (или ограбит), потом прогуляет лихие деньги в ресторанах и опять на дело. И так до тех пор, пока не попадется. Таким образом, на свободе он задерживался не больше года. Его рекорд — 1 неделя свободы до нового ареста за грабеж на улице. К своим отсидкам Рябой относится философски:

— За все надо платить: пожил неделю красиво, и на том спасибо. А работать за копейки как все, мне западло.

На зоне Игорь активно занимается спортом, как он говорит:

— При моей профессии надо быть в хорошей физической форме, чтобы и от ментов мог убежать, и по ебалу дать так, чтобы голову оторвало.

Глядя на его метр девяносто и косую сажень в плечах почему-то сразу веришь, что в случае чего он легко может оторвать голову.

— Меня резали два раза и один раз стреляли,  — рассказывает Рябой.  — И ничего, жив-живехонек, здоровья на мой век хватит. Одно плохо на зоне — баб нет. Поэтому многие заводят «заочниц», а потом дрочат на их фотографии или, если повезет, женятся на них. Ведь с женами положены свидания в отдельных комнатах, где их можно отодрать по полной программе. В остальное время приходится довольствоваться «петушками».

— Кем?

— Ну, «петушками» — пидорами или «обиженными», как их еще называют.

— И ты тоже с ними забавляешься?

— А что я, не человек что ли? Закроешь глаза, представишь какую-нибудь бабу с большими сиськами, а он тебе сосет. Некоторые их в жопу пялят, но меня это не прикалывает: мужская жопа есть мужская жопа. А рот он у всех одинаковый. Иные «петушки» даже лучше сосут, чем бабы.

— А гомосексуалистами после таких отношений не становятся?

— Если кто был пидором, то он пидором и останется: хоть на свободе, хоть на зоне. А я с «петушками» забавляюсь от безысходности, потому что баб нет. Хотя был один случай в моей биографии.

Часть 1

Мне тогда было 44 года. Мы с моим подельником Самохой ночью гоп-стоп таксисту устроили. Самоха ему нож к горлу приставил, а я деньги у него выгребал. Таксист шустрым оказался: он нож у Самохи ухитрился выбить. Но я не растерялся и двумя ударами в голову выключил водилу. Пока Самоха возился с магнитолой (хорошая магнитола, импортная, ее за хорошие бабки можно было толкнуть) сзади показалась ментовская машина. Мы в тачке в темном переулке, вокруг ни души, фары не потушены. Менты, видимо почуяв неладное, притормозили сзади. Самоха и я затаились. Прошло пять минут, десять. Ментовский 

УАЗик стоит позади нас, никаких движений. Мы не заметили, как наш водила пришел в себя и как заорет:

— Помогите!!! Убивают!!!

Самоха только и крикнул:

— Атас!

Мы выскочили из тачки и побежали. Причем в руках у Самохи магнитола: опасность — опасностью, а аппаратик не выбрасывает. Менты поехали за нами. Мы нырнули в узкий переулок, где машина не проедет. Двери УАЗика распахнулись и за нами побежали два милиционера. Мы оказались во дворике, где в ряд стояли три пятиэтажки, потом освещенная детская площадка, и опять пятиэтажки. Время на раздумье не было: менты преследовали нас по пятам. У нас было всего лишь несколько секунд преимущества, пока мы находились вне зоны их видимости. Если бы побежали через площадку, они бы нас засекли, поэтому мы нырнули в первый попавшийся подъезд, забежали на пятый этаж и позвонили в какую-то дверь. Дверь открыла высокая стройная девушка в домашнем халатике. Она даже не успела ничего понять: я ей сразу заткнул рот, схватил в охапку, и вместе с ней вбежал в квартиру. Входную дверь на все замки и щеколды закрыл Самоха. Из глубины квартиры послышался мужской голос:

— Машенька, кто там приходил?

Самоха побежал на голос, держа в руке нож. Через какое-то время из спальни показался парень где-то около 30 лет от роду в трусах и майке, которого, угрожая ножом, вел мой подельник. Хозяйка квартиры Маша, которая оказалась женой этого парня, еще не придя в себя, по нашему требованию принесла лейкопластырь и веревку. Парня мы связали и заклеили его рот пластырем, чтобы не шумел, и спрятали его в стенном шкафу. Времени не было. В квартиру вот-вот могли прийти менты с облавой, они уже наверняка вызвали подкрепление, и сейчас будут прочесывать район, понимая, что мы не могли далеко от них уйти. Я спросил у Маши:

— Водка есть?

Она ответила утвердительно.

— Тащи.

Взяв поллитровку из рук дрожащей девушки, я ее откупорил и дал ей:

— Пей!

Она стала отказываться. На уговоры времени не было, и я ей дал крепкую пощечину. Она сразу как-то обмякла, взяла бутылку и, скривив от отвращения лицо, стала, давясь, глотать. Выпив где-то треть бутылки, она повисла у меня на руке и заплетающимся языком сказала:

— Я больше не могу.

Оставшуюся водку короткими, но мощными залпами выпили мы с Самохой. Водка была теплой и противной. Но желаемый эффект был достигнут: напряжение отпустило, по телу разлилось тепло, мысли не помутнели, но голова стала легкой-легкой, а тело тяжелым. Я приказал Самохе:

— Раздевайся до трусов.

Одновременно раздевшись до майки и трусов, мы забросили свои шмотки в какой-то шкаф. На Маше я резким движением распахнул халат, содрал с нее лифчик и трусики. Тогда было не до этого, но все же я отметил, что у Маши не только красивое лицо с пухлыми губками и большими глазами, не только волнующие волнистые пряди волос цвета соломы, не только длинные стройные гладковыбритые ноги, блестящие от загара, но и плоский 

животик, упругие дынеобразные груди с призывно торчащими розовыми сосками, по-бразильски оттопыренная попка с двумя рельефно раздвинутыми в стороны полушариями, открывающими промежность и из всей растительности лишь маленький, аккуратненький треугольничек волос на лобке. Но тогда было не до этого.

— Ну что, накрывай на стол, хозяйка,  — сказал я Маше, запахнув обратно ее халат.

— Да у меня и нет ничего.

— Накрывай что есть. Только быстро!

Маша как будто очнулась ото сна, и заспешила на кухню неуверенными шагами. Мы с Самохой быстренько помогли ей: открыли банку рыбных консервов, порубили колбасу, сало и хлеб, из холодильника достали полуторку пива и начатую бутылку коньяка. На сковородку я разбил все пять имевшихся в запасе яиц. По моей команде мы быстро выпили еще по рюмке коньяка, запили пивом, закусили бутербродами, как вдруг в квартиру настойчиво позвонили. Я выдернул пояс из Машиного халатика и бросил его в сторону. Теперь ей пришлось придерживать полы халата рукой, чтобы он не распахивался. Жестким голосом я ей сказал:

— Сейчас ты откроешь дверь, будешь пьяной и веселой. Ментам скажешь, что я твой муж, меня зовут Игорь. Запомнила?

— Да.

— Как меня зовут?

— Игорь?

— Кто я?

— Мой муж,  — язык Маши прилично заплетался. Сказывалась приличная доза водки и последующий коктейль.

— Если будешь умницей, то все будет хорошо. Мы еще и денег тебе заплатим за хорошее поведение. Попытаешься нас сдать, сделаешь что-нибудь не так, то Самоха горло перережет твоему муженьку. Кстати, как его зовут?

— Саша.

— Вот, не будет у тебя Саши. Запомни, все зависит от тебя. Поняла?

— Да.

— Самоха, иди в комнату к этому супчику, в случае чего, сам знаешь. А ты Маша иди, открывай дверь. Да повеселей, не на похоронах же!  — я хлопнул ее ладонью по заднице.

Она шатаясь пошла к входной двери. Я придержал Самоху так, чтобы она не видела.

— Не вздумай его резать. Еще мокрухи нам не хватало. Если что, ляг в комнате на кровати и притворись спящим и в жопу пьяным. А я что-нибудь придумаю.

Маша открыла замки. Милиционеры слишком резко дернули дверь на себя, и на них буквально вывалилась пьяная, голая девушка, так как халат не только распахнулся, но и практически свалился с ее тела. Увидев такую красоту перед собой, от уверенности у милиционеров ничего не осталось.

— Вы че творите-то?  — Маша не удержалась на ногах, повисла на ошарашенных блюстителях порядка и тщетно пыталась подняться.

— Ой, извините, девушка. Мы тут преступников ищем,  — милиционеры помогли ей подняться, и сами торопливо запахнули ей халат.

— А я тут при чем?

— Ничего подозрительного случайно не видели.

Я боялся как бы Маша не сболтнула чего-нибудь лишнего и крикнул ей с кухни:

— Маша, еб твою мать, яичница горит, а ты там с кем-то болтаешь. Кто там приперся?  — я пьяной походкой в трусах и майке подошел к Маше, по-свойски запустил ей руку под халат и сжал грудь. Полы ее халата распахнулись, и она вновь предстала 

перед милиционерами во всем своем великолепии.

— Ты ж голая перед людьми стоишь!  — я попытался изобразить сцену ревности.  — Стоит мне отвернуться, а ты уже голой жопой крутишь перед какими-то мужиками.

— Нужны они мне,  — Маша запахнула халат и убрала мою руку со своей груди.  — Пойду на кухню, а то у меня яичница сгорит.

Обалдевшие милиционеры что-то попытались промямлить:

— Товарищ, мы собственно по поводу преступников.

— А вы кто такие?  — решив, что лучшая защита — это нападение, я пошел в атаку.  — Вы откуда мою жену знаете? Зачем к ней пришли? Я что, похож на идиота?

— Да мы на службе.

— Не надо ля-ля. Пришли на сиськи моей жены полюбоваться? Не позволю! Это мои сиськи, и только мне можно их лапать. Еще раз сюда придете — убью! Не посмотрю на погоны!

Один из милиционеров тихо сказал своим: «Пошли отсюда». Они извинились за беспокойство и ушли. Мне стало весело. Я пошел на кухню, громко позвал Самоху и предложил отметить грамотную разводку ментов. Маша в это время накладывала нам яичницу. Затем я обнял ее и сказал:

— Ты была великолепна. Настоящая актриса. Менты чуть не обкончались, когда тебя увидели.

Она улыбаясь ответила:

— Зато ты так громко кричал про мои сиськи, что теперь весь подъезд будет думать, что я шлюха.

Мы подняли рюмки и я проскандировал:

— За Машины сиськи! Самые лучшие сиськи в мире!

Мы залпом выпили коньяк, я распахнул Машин халат, и вместо закуски припал ртом к ее сочным, упругим грудям. Маша захохотала.

— Первый раз мои груди называют сиськами. Таких наглых мужиков у меня еще не было. Мало того, что опозорил меня на весь подъезд, так еще и облапал при посторонних.

Самоха обиделся.

— Это кто тут посторонний?

Маша, продолжая смеяться, махнула на него рукой.

— Да я не про тебя, я про ментов. Сначала напоили меня до беспамятства, а потом выставили перед ними почти голой.

Я посадил ее себе на колени, и залез пальцами в ее пизду. Она оказалась горячей и мокрой.

— Ого, а наша телочка-то потекла!

Маша попыталась изобразить стеснительность, но лишь на секунду, а потом прикрыла глаза и окончательно расслабила ноги, чуть разведя их в стороны. Самоха, наблюдая за происходящим, заметил:

— То ли мужиков у нее настоящих давно не было, то ли блядь законченная. Давай ее отъебем по взрослому, а то меня стояк замучил, глядя как эта шлюшка своей голой жопой мелькает. Кто первый ее натянет?

Я растягивал удовольствие, медленно двигая пальцами в ее разгоряченном влагалище. Всунув в нее третий палец одной руки, другой рукой я курил сигарету, и, наконец, ответил своему задерганному от желания подельнику.

— Я буду первым. Это будет правильно. Ведь это я ее на блядки раскрутил. А ты, Маша, с кем из нас ты хочешь трахаться? Маша приоткрыла глаза, посмотрела на меня и ответила:

— С тобой.

— А со мной?  — Самоха аж задрожал от возбуждения.

Маша посмотрела на него и улыбнулась.

— И с тобой. Хочу с обоими.

— Ну и 

поблядушка нам с тобой досталась,  — меня развеселила бесстыжесть этой красивой куклы.  — У нее муженек в шкафу связанный лежит, а она в это время ебаться хочет. И не с кем-нибудь, а с насильниками, которые мужа-то и связали. Что ты ему завтра-то скажешь, наврешь, что мы тебя насильно изнасиловали?

— Нет,  — Маша даже не изменила блаженного выражения своего лица.  — Расскажу все как было на самом деле, в подробностях.

— В смысле,  — это уже вклинился Самоха.  — Ты хочешь, чтобы он тебя своими руками придушил?

— Нет, он мне еще спасибо скажет, и будет еще больше любить.

— ???

— Сашенька, когда мы с ним занимались любовью, всегда мечтал, чтобы я переспала с другими мужчинами. Но как-то все не клеилось: одно дело — постель, другое — реальность. И тогда он стал мечтать о том, чтобы мы оказались где-нибудь на острове (или в каком-нибудь другом месте, откуда нельзя выбраться, куда нельзя позвать на помощь), и чтобы меня домогались какие-нибудь крепкие типы, а он ничем мне не мог помочь при этом. И поскольку помощи ждать неоткуда, я благоразумно должна буду отдаться этим типам. Короче, ситуация должна быть такой, чтобы лучшим выходом для нас было расслабиться и получать удовольствие.

Тут уже я охуел.

— Ну, тебя-то я еще могу понять, что за удовольствие ты можешь от всего этого получить, но вот твоего мужа. Ему-то какое счастье от всего этого, если его дорогую женушку пялят посторонние мужики?

— Его это возбуждает. Еще на нашей свадьбе один гость так напился, что во время танца (правда, темно было) при всех задрал мне свадебное платье, схватил за задницу, и поцеловал в засос. Другие гости принялись его оттаскивать от меня, а мой муж стоял в стороне, и плотоядно наблюдал за происходящим. Потом, когда мы остались с Сашей наедине, признался мне, что увиденное его так возбудило, что он боялся ко мне приблизиться, чтобы окружающие ни увидели, что его член эрегирован. С тех пор он мечтает о том, чтобы меня оттрахали по настоящему. А я бы потом ему все рассказала, и дала бы вылизать свою киску со спермой чужих мужиков. Я даже специально для того, чтобы в меня могли спускать, себе спираль вставила. До сих пор она только моего мужа отрабатывала.

— Ну теперь пусть нас отработает, будет твоему Сашеньке подарочек.

Я достал свой уже давно стоящий хрен, и, не вставая, а лишь приподняв ее зад, вставил свой хуй в ее мокрую, горячую расщелину. Он, что называется, со свистом в нее вошел без каких-то ни было сопротивлений. Девочка созрела, и даже перезрела. Она в каком-то затянувшемся экстазе все прыгала и прыгала на мне. По-моему она кончила ни один раз, сейчас сложно сказать, я ведь и сам был пьяным. Потом я загнул ее раком на подоконник, и стал ее долбить своей каменной кувалдой сзади. Не поверишь, вся такая нежненькая, красивенькая, смазливенькая девчонка с наивненькими глазками, а пизда 

у нее — чуть ли не вся вывернулась наружу, хлюпала и чавкала белыми соками ее обильных выделений, превращая их в пену. Вся моя волосня была в ее малафье. ... Если б я не был возбужден, то от этой картины мне бы, наверное, стало противно. Но поскольку мой мозг в тот момент практически не работал, то я еще сильней долбил своим хуем ее пизду, разбрызгивая ее белые, тягучие соки, превращая их то ли в пену, то ли в хлопья. Самоха не выдержал этого зрелища, он сел на подоконник перед Машей, и легким движением одел ее рот на свой хуй. Теперь мы ее долбили в два смычка. Когда я увидел, как Самоха вытащил свой член у нее изо рта и притянул его к своему пупку, а Маша стала жадно вылизывать открывшиеся перед ней волосатые яйца, то внутри моей головы что-то взорвалось, и я стал кончать. Кончал долго и сладко (видимо, сказалось, что сначала был стресс, а потом — пьянка и секс в необычной пикантной ситуации). К выделениям порядком разъебанной Маши прибавилась моя сперма. Все смешалось в густую полупрозрачно-белую массу с пеной и медленно стекало у нее по ногам. Тем временем, увидев, что я закончил, Самоха спрыгнул с подоконника и пристроился на мое место. Он продержался недолго, около минуты, и с криком:

— Шлюха, ебанная!  — добавил свою порцию спермы в ее влагалище.

Затем отстранился от девушки и, впав в негу, шлепнулся на стул, откинувшись на спинку и закрыл глаза. Когда я поднял глаза на Машу, то увидел, что она продолжает дрочить себя в той же позе, выставив напоказ зад и две своих дырки, одна из которых была вся заляпана нашей «кончиной». Когда она закончила, то молча плюхнулась на стул и предложила покурить. Мы покурили, выпили, еще покурили. Когда пришли в себя, то вспомнили об ее муже. Мы переместились в спальню. Самоха вытащил связанного из шкафа, сорвал с его рта лейкопластырь, и положил все еще связанное тела мужа на пол.

— Ну что, Санек, твои мечты сбываются. Сейчас твоя похотливая женушка накормит тебя нашей спермой из своей разъебанной пизденки.

Муженек удивленно на нас посмотрел. Маша, как бы отвечая на его вопрос, сказала:

— Я им рассказала о наших фантазиях. Все равно бы они это с нами сделали, так уж лучше пусть будет так, чтобы и нам тоже нравилось. Ты ведь не будешь на меня сердиться?

— Что ты им рассказала?

— Что тебе хотелось бы, чтобы меня оттрахали посторонние мужики, а ты бы потом у меня вылизал их сперму.

— Зачем ты им это рассказала, ведь это была только наша с тобой фантазия?

— Санек, не ссы,  — в семейные разборки влез Самоха.  — А то мы тебя опять в шкаф упакуем, и ты самое интересное пропустишь. В принципе, ты нам на хуй не нужен, нас Машенька со своей гостеприимной пиздой и без тебя очень устраивает, это ты 

ей спасибо скажи, что мы тебя вытащили из шкафа. А будешь выебываться, сейчас вот уебу тебя арматуриной по башке, и спи дальше дорогой товарищ, пока мы будем ебать твою жену. Уебать тебя или будешь паинькой?

Пока Самоха разбирался с мужем, я усадил абсолютно голую Машу к себе на колени, и стал целовать ее сиськи. Она взяла мой вновь окрепший хуй себе в кулачок и стала его подрачивать, а другой рукой гладила меня по голове, прижимая себе к груди. Самоха тем временем разошелся не на шутку: он грозно помахивал перед лицом Игоря металлическим прутком и вопрошал:

— Нет, ну ты скажи, уебать тебя или нет?! Я ведь тебе, дураку, башку сейчас проломлю!

Вместо ответа Саша тихо заплакал. Я не выдержал и засмеялся.

— Машка, твой-то мужик как баба расхныкался. Видимо у вас в семье ты за мужика, а он только так попиздеть и похныкать, а за свой базар не отвечает: то он хочет малафью лизать, то не хочет.

Не вставая с моих коленей, Маша обернулась к своему мужу, и, улыбаясь, сказала:

— Саш, ну что ты как девочка ломаешься: расслабься и получай удовольствие, ты же сам меня учил. Просто сделай то, что они тебе говорят, и все будет хорошо. Зачем ты их злишь, они хорошие ребята.

— Слушай, что тебе твоя баба говорит,  — Самоха откинул в сторону пруток.

— Хорошо,  — Саша обречено вздохнул.

— Что, хорошо?  — Маша с видом, что не понимает о чем идет речь переспросила у своего мужа.

— Хорошо, я буду у тебя лизать.

— Ты с таким видом мне это говоришь, что я не дам тебе лизать, а пойду и подмоюсь!

— Что ты от меня хочешь?

— Чтобы ты расслабился и вел себя естественно. А не как мученик. Ты хотел меня вылезать после секса с чужими мужиками, ты это можешь получить. Это дар тебе, и ценой этому дару всего лишь какой-то синячок. Ты же сам хотел очутиться полностью во власти громил, так представь, что наш дом на этот вечер превратился в остров, и все твои мечты воплощаются в реальность.

— Да, я хочу тебя вылизать.

Самоха не выдержал:

— Меня уже заебали эти хочу — не хочу,  — он с моих коленей взял в охапку Машу и посадил ее пиздой на лицо Саши.  — Хочу посмотреть как это пидор будет нашу кончину вылизывать.

Саша сначала спокойно, а потом все жадней и жадней, стал вылизывать грязное влагалище своей жены. Маша взяла его голову в свои руки и, манипулируя ей как тряпкой стала вытирать его я зыком и губами не только пизду, но и бедра, и задницу, в общем, все места, которые были испачканы нашей спермой и ее соком. Убедившись, что вокруг ее дырок все чисто, Маша сказала:

— А теперь высоси из меня самое вкусненькое.

Она пальцами стала раздвигать свое влагалище, и из него стали капать большие сгустки спермы, смешанной с ее уже загустевшими белыми мутными соками. Когда капли 

падали мимо рта ее мужа, то она вытирала их пальцем и засовывала его в рот Саши, а тот все тщательно вылизывал и вылизывал, стараясь высосать из ее влагалища все до последней капельки. Я заметил, что Сашин член торчит по стойке смирно. Я показал Самохе на этот айсберг и сказал:

— Смотри-ка, а ему и впрямь нравится. Вот извращенец — его жену отъебали, его опустили, а ему нравится. Вот ведь.

Тем временем Маша отпустила голову мужа и сладким голосочком произнесла:

— Вот умничка, мой зайчонок, подмыл свою девочку. Сделал мне приятно-приятно, дай-ка я встану.

Саша протестующе замычал, было видно, что он против того, чтобы пизда жены покинула его лицо.

— Да ладно, посиди на нем, пусть покайфует,  — не то что бы я переживал за Сашино удовольствие, просто меня стало заводить это зрелище, как будто порнуху смотришь, только не по телеку, а в живую.

— Да я в туалет хотела сходить, сейчас описаюсь.

— Да ты и так сидишь на туалете: он тебя и подлизывает, и подмывает,  — я засмеялся.

Правда, Маша мою шутку восприняла всерьез.

— Ну если вы так считаете.

Она присела пониже над Сашиным лицом, чтобы не испачкать пол своей мочой, и потихоньку стала тужиться.

— Смотри, она и вправду ссыт!  — Самоха удивленно показал на парочку пальцем, одна из которой сидела с благостным выражением лица, а второй быстро глотал извергающуюся из нее влагу.

Пописав, она сказала мужу:

— А теперь подлижи.

Саша тщательно вылизал ее пизду, после чего Маша встала с него.

— Ты у меня самый лучший! Извини, не буду тебя целовать, а то от тебя мочой за километр пахнет. Но когда почистишь зубки, я тебя обязательно поцелую.

Самоха подошел к Саше и с брезгливым видом сунул свой член ему в лицо.

— На, и мой инструмент после своей женушки подмой. А то у меня там целая корка из ее соков образовалась. Ты же не хочешь, чтоб в ее чистую пизденку я засунул грязный агрегат?

Саша опять попытался брыкаться, типа, «За кого вы меня принимаете?! » но его жена ласковым, но настойчивым голосом произнесла:

— Сладкий, ты же сам мне говорил, что в подростковом возрасте ты пробовал сосать у своего одноклассника, ... что тебе это понравилось, и что ты хотел бы повторить это вновь. Что ж это за нерешительность такая, что ты ломаешься? Тебе же хочется, вот и пососи. Если тебе будет от этого легче, то я его уже сосала. Или тебе после меня противно?  — с этими словами она взяла вставший Самохин хуй в руки и засунула его в рот своему мужу.

Саша закрыл глаза и с тихим сладострастным стоном стал отсасывать хуй здорового мужика, который несколько часов назад избил его и засунул в шкаф. Самоха взял его голову в руки и поступательными движениями стал ебать его в рот.

— А че, прикольно, как будто опять на зоне петушка опускаю!

Пока Самоха трахал мужа, я вновь взялся за Машу. Как я ее только не 

ебал! Потом мне стало скучно, и я ее в голом виде отправил в ларек за сигаретами. Правда была ночь, и ларек стоял практически напротив подъезда, но все равно: голая баба выходит из подъезда, покупает сигареты. Красотища. Ей же в этом доме жить! Когда она вернулась, я нашел у них в квартире заряженный фотоаппарат и стал фотографировать ее в разных позах: вот она держит Самохин хуй во рту, вот сидит на своем муже жопой на лице, вот засунула огурец себе в пизду. И так 36 кадров. Пленку я забрал себе, на память, и на всякий случай, чтобы парочка не надумала общаться по поводу нас с правоохранительными органами.

Вконец умаявшись, мы легли спать. Машку положили между нами с Самохой, а ее мужа оставили связанным на полу (на всякий случай). На следующий день мы проснулись часов в двенадцать. Саша описался (не выдержал, бедолага). Мы его развязали и заставили убраться за собой. Маша сбегала в магазин (на этот раз одетой), принесла кучу жратвы и приготовила завтрак. Ели молча вчетвером. Потихоньку отойдя ото сна и безумной ночи, я притянул к себе Машу и поцеловал. Она сказала что-то вроде, что вчера голой меня в ларек гонял, а сегодня целует, и игриво так усмехнулась. Я посадил ее рядом с собой, и уже привычным движением запустил ей руку под платье. Лифчика на ней не было, и я спокойно мог лапать ее грудь. Она в ответ засунула свою руку мне в трусы, и стала мять мошонку. Мой член стал оживать. Я ничего не предпринимал в ответ, лишь сказал:

— Что ж, спасибо этому дому, мы пойдем к другому. Нам пора валить.

Саша неожиданно ожил:

— Уже уходите?

— А ты хотел, чтобы мы еще погостили?

— Мне неловко это говорить после всего, что произошло. Но, честно говоря, вы перевернули нашу жизнь. Я долго думал об этом ночью, и признаюсь, я вам благодарен за это. Я испытал то, о чем мог только мечтать. Спасибо вам за это.

И тут я заметил, что член Саши стоит колом. Конечно, он не кончал все время, пока мы здесь находились, а если он извращенец, то должно все происходящее его действительно возбуждало. Должно быть, сейчас у него был спермотоксикоз.

— Знаешь, Саша,  — я решил ему ответить.  — Я таких людей как ты раньше не встречал, поэтому не знаю насколько тебе можно доверять. Поэтому я решил перестраховаться и взять с собой твою жену, чтобы ты не натрезвонил тут же в милицию, и у нас была возможность укрыться в надежном месте. Твоя жена будет нашим заложником. И заодно нашей шлюшкой: она так замечательно ебется, что поразила мое воображение! Когда мы будем уверены в собственной безопасности, то отпустим ее. Что ты скажешь на это?

Маша перестала меня дрочить и уставилась на своего мужа, а он дал мне ответ, которого я никак не ожидал:

— Я скажу, что это очень 

здравая идея. Вы успели подружиться с Машей, вы ей тоже понравились. Я дам вам ключи от своей машины, а доверенность на нее есть у Маши. Единственное о чем я вас попрошу, чтобы каждый вечер она мне отзванивались, чтобы я был спокоен.

— А меня вы спросили?  — подала свой голос Маша.  — Милый как ты меня можешь отпускать с этими людьми неизвестно куда?

— Ты же сама хотела, чтобы взрослый, уверенный в себе мужчина просто взял тебя в охапку и увез куда-нибудь далеко-далеко, а ты бы звонила мне и рассказывала, как прошел твой очередной день.

— Но это всего лишь слова.

— Это не слова. Игорь заслужил тебя, он оказался сильнее меня. Он больше, чем твой муж, он — твой хозяин. Ты обязана его слушаться. Я бы только мечтал о таком хозяине, чтобы он иногда позволял мне вылизывать у тебя.

— Заканчивайте этот бред!  — грубо прервал разговор Самоха.  — Хочешь себе хозяина — отсоси у него!  — Маша тут же вытащила мой член из трусов и скомандовала своему мужу:

— Лезь под стол, отсоси у своего хозяина, иначе я никуда не поеду. Саша послушно, как под гипнозом, залез под стол и стал сосать мой окаменевший хуй. В это время я игрался с Машиными грудями, и в скором времени кончил ее мужу в рот. Затем он полез под юбку своей жене, видимо хотел и ее вылизать, но я его остановил:

— Куда полез? Теперь она моя. Будешь лизать у нее, если я тебе разрешу. Вообще, не прикасайся к ней, пидор!

— Ты сам этого хотел,  — язвительно добавила Маша.  — Игры кончились, собирай мои вещи, неизвестно насколько я уеду с ребятами.

Маша была с нами три дня: мы ее ебали-переебали, в конце концов, она нам надоела. К тому же у нас появилось одно дельце в другом регионе, и мы ее отпустили. Он вернулась к своему Саше. Судьба странным образом еще раз столкнула меня с этой блядской семейкой.

Вскоре после знакомства с это семьей мы погорели на одном деле. В процессе раскрутки стали всплывать разные эпизоды из нашей с Самохой биографии, в том числе в качестве свидетелей вызвали Сашу и Машу. К их чести они отрицали факт нашего с ними знакомства. А когда я сел, они выяснили мой адрес, стали писать мне письма, присылать передачки. Писали, что скучают, и хотят, чтобы в их жизни произошло что-нибудь подобное тому случаю. Я поделился со своими соотрядниками информацией о знакомстве со странной семейкой, и они мне посоветовали сделать им предложение по-зэковски наглое, и выгодное. И я его сделал: я рассказал в письме Маше, что не женат, а с женщинами на зоне никак, а очень хочется, аж сперма из ушей. А встретиться тэт-а-тэт зэкам можно только с женами, в отдельных комнатах для свиданий, с ночевкой. А на ком же я, зэк, женюсь, я ж никому такой не нужен. Другое дело, ваша семья, вы на 

мир смотрите несколько иначе, никак все серое большинство. Дескать, ты бы Маша чисто формально могла бы развестись с Сашей и выйти замуж за меня, тогда бы мне разрешили свидание с тобой, и я бы оттрахал тебя от всей души. Если Саша не против, то я бы очень хотел хотя бы формально побыть твоим мужем. Даже не надеясь на положительный ответ, через два месяца ко мне на свидание приехала Маша, сказала, что идея им очень понравилась, что они развелись, и она готова стать моей женой. Так я женился. Она честно ко мне приезжала на свиданки, ебалась как заведенная и никогда не подмывалась после меня, чтобы Саша мог вылизать мою сперму. Когда мой срок уже подходил к концу, Маша все чаще стала стонать, чтобы им еще с Сашей придумать такого, чтобы было супер.

Мне они уже были по барабану, поэтому я предложил ей три варианта:

1. Совершить Саше какое-нибудь преступление, чтобы схлопотать себе годик срока. В тюрьме сообщить, что он опущенный (рассказать поподробнее об отношении со своей женой, как он у нее лижет, как сосал у нас с Самохой), и тогда год веселой жизни ему обеспечен, будут ебать так, что мало не покажется.

2. Принести мне побольше самых откровенных фотографий Маши, чтобы на обратной стороне были написаны ее подробные координаты, и для всех освобождаемых она будет первым прибежищем. А поскольку подобная информация передается по наследству от заключенного к заключенному, и освобождения бывают чуть ли ни каждый день, то она скучать, пока муж находится в тюрьме, не будет.

3. Пока муж находится в тюряге прекратить с ним всякие половые отношения (только на словах рассказывать о своих подвигах) и забеременеть. Таким образом, ребенок на сто процентов будет не от Саши.

И что бы вы думали? Все мои идеи были серьезно восприняты и воплощены в жизнь. Только Саше дали не один год, а четыре (сидит опущенным), а Маша родила ребенка, естественно, не от Саши. И все при этом счастливы! Пиздец какой-то.