Белый Ангел

Идея работы врачом-массажистом c выездом на дом к клиентам в перспективе казалась мне заманчивой. B принципе, те же деньги, что и в массажном кабинете, только без оплаты аренды. Да, пришлось бы тратиться на проезд, но... Поскольку четкого прейскуранта перед глазами клиентов не было, a квитанцию никто не спрашивал, можно было чуть набить цену. He борзела, лишнего не брала, но и своего не сдавала.

«Перепрофилироваться» мне предложила моя коллега и знакомая по «цеху», Дарья. Кстати, она-то и втянула меня, в бытность обычную медсестру, в массажное ремесло.

— Смотри, Тать, деньги те же, только бумаг и нервных клиентов — меньше...

A годом спустя, после работы в массажном салоне Дашка мне и предложила работать не на «дядю c арендой», a на себя и клиента, то есть, на дому...

A eщё спустя какое-то время она же инициировал мой переход в область более изысканного массажа.

— Смотри, Татя, деньги те же, a клиентов — меньше!

Она всегда называла меня Татя, что мне даже нравилось, и не то поддавшись eё авантюристскому обаянию, не то желая для себя чего-то нового, я согласилась.

Оказалось, что массаж являл собой «разработку» весьма деликатных зон, a клиентами были исключительно мужчины.

Выполнять предстояло массаж простаты!

Как выяснилось позже, клиентов, несмотря на заверения Дашки, было не так и мало. Меня, что называется, передавали из рук в руки, по «доверенности», поскольку распространяться o своих мужских проблемах клиенты не желали. Многие даже сейчас испытывают чувство неудобства и смущения, но все же подставляют мне свой зад.

Я быстро втянулась в эту затею, и уже вскоре количество моих клиентов приросло. 3a массаж платили более щедро, чем раньше, и я уже могла выбывать на точку не на маршрутках, a такси... Щедрость щедростью, a клиенты eщё предлагали мне определенные блага, начиная от возможности извоза (подвести, доставить), мелкого ремонта, угощений продуктами без наценок и скидок (естественно), и прочее... Иногда я прибегала к чьим-то услугам, иногда тактично просто просила оплатить свою услугу.

Среди прочих клиентов я особо выделяю Евгения Васильевича. He стану называть его фамилию, поскольку в нашем городе его персона весьма известна. Скажу лишь, что в городской администрации его должность позволяет решать и влиять на решения ряда вопросов, a сам он участвует в заседаниях на ровне c чинушами области!

Сейчас вспоминаю нашу первую встречу, от которой было немного смешно. Вообще, зная, c какой неохотой, но большой нуждой ко мне обращаются клиенты, оценивая их первый стыд и великое смущение, я сама предлагаю начинать наше знакомство по их усмотрению... Клиент может быть, допустим, в маске, что в ковидное время является даже необходимым!

Да и сама я выбываю к клиенту исключительно в маске, и редко когда снимаю eё, показывая cвoё лицо целиком. При встрече мы порой узнаем друг друга лишь глазами, и меня отчего-то странно заводит, как робея, мужчины, мои клиенты, отводят взгляд. Ho я не спешу выдавать себя и их, лишь взглядом обозначая, что мы «знакомы».

Евгений Васильевич 

с ходу получил у меня псевдоним ЕВА... Нет, ничего дурного, не подумайте. Просто, когда помечала его в блокноте, карандаш надломился, оставив только заглавные буквы.

Тогда я ещё только улыбнулась про себя, поскольку знала, насколько данный тип массажа бывает благожелателен для мужчин. И вдруг — ЕВА!

Я предложила ЕВЕ... Хм-м, Евгению Васильевичу!  — придерживаться правил конспирации, на его усмотрение, на что получила ответ, что он доверяет мне, и коль уж дело имеет столь интимный оборот, то ему уже нечего скрывать.

Я оценила, и сказала, что необходимо будет ему сделать, что соблюсти и как подготовиться к массажу, поскольку деликатность его выполнения зависит и от заботы самого клиента.

Но Евгений Васильевич был чистоплотен и выполнил все, что от него требовалось.

Он жил в загородном особняке, и сам открыл калитку ворот, к которым подвезло меня такси.

Я сразу поняла, что это был не простой человек, возрастом около пятидесяти, а лицо его мне показалось знакомым. Как оказалось, не просто так. Буквально накануне в городских новостях какой-то репортер брал интервью у городских чинов, в том числе и у Евгения Васильевича. Я холодна к политической кухне, но его лицо я запомнила.

— Простите,  — не удержалась я.  — не вас ли на днях показывали в городских новостях...

— На заседании горкомитета?  — его улыбку можно было бы назвать даже приятной, несмотря на скупость.  — Это моё обычное времяпрепровождения!

Мне захотелось соответствовать чему-то большему, чем «Массажистка Танечка».

— Татьяна Владимировна, если позволите,  — представилась я.

— Конечно,  — кивнул Евгений Васильевич и прикрыл за мной калитку.

Мои визиты к Евгению Васильевичу стали столь же частыми, как и следовали процедуры. Но с ним я позволила себе чуть большее — это словно было доверием перед его откровениями и уважительной манерой общения.

Сколько раз мне приходилось слышать от него: «Татьяна Владимировна, все, о чем попросите... », а я верила, что сможет он действительно больше, чем все мои клиенты до этого.

Он старше меня на 14 лет, но эта разница только добавляет шарма в наши отношения. Несмотря на почтительное «Вы» между нами доверительные «Ты», хотя ни разу я не позволила называть его по имени, а он всегда называл меня по имени и отчеству.

Мне нравятся его манеры, и я отчего-то уверена, что они вовсе не напускные за те полчаса времени, которое отдано нам. Может быть, не изменились бы они и за большее время, но...

В некоторой степени я сама робею перед этим человеком, учитывая его возраст и статус. Кто я — массажист с дипломом медсестры, не выбиравшаяся за пределы области?! Что мой круг общения?

И все же то, что он обратился со своей проблемой ко мне, выравнивает наше положение. Говоря мне «Татьяна Владимировна», он обращается ко мне, как к равной, и порой сбивается на номенклатурное «специалист».

И даже испытывает некое смущение, поскольку подставляет свои ранимые места более молодой и привлекательной женщине.

Да, он назвал меня привлекательной, а я ему верю...

Я не задавала ему вопросов о работе и семье, поскольку не хотела переступать 

духовную грань интима, но Евгений Васильевич обо многом говорил сам. И это была степень его доверия мне.

И буквально на второй-третьей встрече Евгений Васильевич поведал мне о своей проблеме. Отсутствие семьи было связано с его бесплодием, проблемой юности, которая подавляла его психологически. Кстати, я тоже обратила внимание на первых встречах, что его член если и наполнялся силой, то лишь на треть, а сперма при этом почти не выделялась.

Сам Евгений Васильевич признавался, что кончить он буквально не мог, и это его терзало и угнетало. Головка выделяла лишь капельку предэякулянта, не достаточного для зачатия, но даже её появление вызывало у него скорее раздражение, чем облегчение.

Оттого он избегал близости с женщинами, хотя и испытывал к ним влечение.

— Потому я и решил прибегнуть к Вашим услугам, Татьяна Владимировна.

— Я поняла,  — ответила я, подумав, что испытываю не презрение, а некую жалость к этому мужчине.

Массаж простаты был необходим для физиологических потребностей моего нового клиента, и кроме того являлся средством профилактики и борьбы с мужским недугом.

В процессе массажа мне порой приходилось притрагиваться к члену клиента, и я часто ощущала в нем естественный прилив сил, но в случае Евгения Васильевича импульс чувствовался очень слабо.

— Вам надо расслабиться и... научиться доверять мне,  — примирительно ласково говорила я.

— Простите, Татьяна Владимировна... Просто Вы сами все понимаете... Я — чиновник не последнего звена. Решаю ряд таких вопросов... К тому же, я мужчина! Мне тяжело, когда более молодая, и к тому же, привлекательная женщина...

— О, вы считаете меня привлекательной?!  — я разрумянилась от волнения.

— Да, но к сожалению, я редко могу видеть Ваше лицо...

— Расслабьтесь...

С языка Евгения Васильевича в мой личный обиход и вошло «Белый Ангел».

— Вы мой Белый Ангел.

— Ангел?  — удивилась я.  — А отчего же Белый?

— Ангел — за Вашу заботу и ласку, а Белый — за Ваш халат...

Впервые я покидала дом клиента вся такая восторженная и восхищенная!

В дальнейшем наши встречи носили периодический и вынужденный процедурами характер, но в отношении Евгения Васильевича я позволяла для себя чуть большее.

Вот и в этот раз я приехала к нему к назначенному сроку.

В калитку вошла сама, поскольку Евгений Васильевич настолько доверял мне, что для меня оставлял её открытой. Сам же он должен был исполнить необходимые процедуры до моего визита, и когда я перешагнула порог дома, он уже ждал меня в гостиной, которую мы ранее переоборудовали в массажную.

— Добрый вечер, Евгений Васильевич,  — по деловому сказала я.

— Здравствуйте, Татьяна Владимировна,  — услышала я его ответ.  — Хорошо добрались? Снегу привалило...

— Ну что вы, Евгений Васильевич, наши коммунальные службы сработали на опережение...

— Благодарю... Стараемся...

По обыкновению, когда я заканчиваю свои последние приготовления, Евгений Васильевич уже занимает «покорную» позу: корпус возлежит на застланном столе животом вниз, ноги раставлены, зад оголен и отставлен. Мышцы ног в таком положении напряжены, а потому ноги кажутся более стройными и крепкими, а ягодицы — более подкаченными!

Подобное всегда вызывает у меня неподдельный интерес, тем более,  

что в отличии от иных моих клиентов, Евгений Васильевич действительно привлекает меня как особь!

Мне уже уготовлен стул, и я прохожу к нему, находясь исключительно за его спиной. Евгений Васильевич не имеет возможности видеть меня, а только чувствует, и это добавляет пикантности в обстановку и наши отношения.

Я присаживаюсь позади него в неизменном белом халатике и этой масочкой на лице, которую могла бы и снять, но не делаю этого.

Мои руки в тонких резиновых перчаточках кажутся прохладными, и когда я обвожу ими его выставленный на показ таз, нежная кожа покрывается пупырышками.

— Расслабьтесь...

Я чувствую, как чуть обмякают ягодицы, когда я провожу по ним ладонями. Стараясь отвлечь его от сеанса я задаю дежурный вопрос.

— Как рабочая обстановка накануне встречи Нового года? Достигнуты все показатели...

Забавно, но Евгению Васильевичу льстит этот мой интерес, и он что-то мямлит, пока я подготавливаю его. Ноги чуть шире расставляются, открывая мне вход в его естество. Но я обращаю внимание на свободно свешанную между ног мошонку и член, которым тоже достанется своя порция ласк.

Я вспоминаю, что последняя наша встреча была на той неделе и уточняю.

— Мастурбировали?

От гордости важного чиновника не остается и следа, когда ему надо отвечать на столь интимный вопрос. Евгений Васильевич сглотнул и признался.

— У меня... Не получилось...

Я тонко касаюсь кончиками пальцев его яичек, которые, кажется, набрали в весе.

— Евгений Васильевич, не казните себя! Вы — мужчина, и это необходимо.

— Ох, Татьяна Владимировна... Я только и повинуюсь Вашим словам, но...

— Я поняла...

Я отмечала его странную особенность и приняла на себя «долг» управлять и помогать ему. Как-то я попросила его помастурбировать при мне, но у Евгения Васильевича ничего не вышло. Но стоило мне взять в ладонь его член, как...

Он вдруг расплакался припав мне на плечо. Взрослый мужчина, ответственный чиновник, гордый правитель плакал на плече женщины, которую едва знал. И хотя его член хорошо отреагировал на мои действия, выдавить из него удалось лишь пару капелек прозрачного предэякулянта.

— Вы теперь будете презирать меня за мою... слабость!  — говорил он, горько сглатывая.

— Ну что Вы, Евгений Васильевич,  — подавила я в себе смущение.  — Я ведь здесь затем, чтобы Вам помочь...

Мне почему-то стало его жалко, жалко действительно искренне, а не жалостливо-презрительно.

Сейчас, натирая перчатки на руках раствором и смазкой, я вспомнила этот эпизод, и улыбнулась, довольная тем, что улыбку мою скрывает масочка.

Я очень аккуратно начинаю разрабатывать правой ладонью впадинку его ягодиц, постепенно и очень медленно углубляя средний пальчик в его внутреннюю полость. Ладонью левой, также облаченную в перчатку, я словно бы придерживаю его мошонку, ощущая в ней тягу двух яиц.

Уже когда мой средний пальчик углубился внутрь анального колечка на большую часть, я начинаю проводить им круговые движения, задавая импульс словно бы внутри.

Ладонью левой я продолжая удерживать мужской кожаный мешочек, но нащупываю большим и указательным пальцем головку его члена и начинаю её подтискивать. Получается, что пока его мошонка лежит у 

меня в ладошке, мои пальцы заняты его членом.

Это впрочем, не самоцель, ведь главное — удовлетворение его, простите, задницы! Горошины внутри нее...

В памяти, однако, всплыл момент, что столь не хитрым способом я добилась выброса спермы у одного женатого мужчины, причем член его так и не успел как следует набраться силы. Пока один пальчик был в его дырочке, а ладошка удерживала мошонку, я двумя пальчиками повела десяточек раз по отвердевшей головке, и вызвала его извержение. Эту тайну мы с ним сохранили от его жены, смотревшей в соседней комнате свои сериальчики, и «неверный» муж мне ещё щедро приплатил.

Причем, в следующий раз, заглядывая мне в глаза, он заговорщицки произнес:

— А можно... чтобы ещё повторить, как в тот раз...

Но видя мой строгий взгляд, тут же добавлял:

— Я заплачу...

Но мой ответ звучал категорично:

— Нет.

Другому моему клиенту, ещё молодому мужчине, тоже, к слову, женатому, во время массажа простаты, отмеченному ростом эрекции, я предложила мастурбировать самому, пока я буду стимулировать его внутри. Так происходило несколько раз, и он признался, что испытывает более яркий и сильный оргазм, чем от связи с женой.

Но процедуры с Евгением Васильевичем проходили подчеркнуто деликатно.

Круговыми движениями я массирую его дырочку, углубляя в нее пальчик раз за разом.

Пальчики левой я отвожу от головки его несильного члена и теперь словно бы перекатываю между ними его яички. Те так и наровят выскользнуть из пальчиков или ладони, но каждый раз вновь оказываются в ней.

В какой-то момент я создаю волну — на движение пальчиком внутрь анала следует словно бы поджатие яичек в мошонке вверх; на выходе — я чуть ослабляю ладонь, отпуская мошонку. Так продолжается несколько раз, словно бы вдох и выдох.

Но то, что в какой-то момент мой клиент, кажется, мертвецки затих, вынуждает меня окликнуть его.

— Евгений Васильевич, Все хорошо?

— Да, да, Татьяна Владимировна... Извините...

— Вы хотя бы постоните, дайте знак...  — шутя, говорю я.

— Все очень хорошо, Татьяна Владимировна, благодарю Вас.

Я улыбаюсь сквозь маску и мысленно говорю: «А я Вас! ».

Не знаю, что порой на меня накатывает, и отчего именно к нему, но я уже не единожды стягивала с себя маску и награждала его ягодицы нежностью своих поцелуев.

Вот и в этот раз я оставляю на них свои засосы, отмечая, как учащается его дыхание.

Я никогда не спрашивала его, не считает ли он моё это поведение странным, а спокойно натягивала маску на нос и губы, продолжая своё дело. Но лишь в этот раз вместе с волнительным дыханием я различила его полусознательный шепот.

— Мне хорошо, спасибо...

Я вновь кружу пальцем в его анале, подтягивая на вдох и выдох его мошонку к телу. Вдох — подтянуть, выдох — опустить... Вдох — ввести пальчик чуть глубже, выдох — чуть вынуть... И так по кругу!

— Евгений Васильевич...

— Да, да, Татьяна Васильевна... Мне хорошо, спасибо...

— Хорошо...

Я продолжаю «закругляться» в нем, однако перемещаю внимание левой ладони с мошонки на его член. Обычно я стараюсь избегать такого контакта,  

хотя бывает, массаж простаты отвечает сильной эрекцией. Касаться члена мужчины важно хотя бы потому, чтобы определить правильность проведения массажа.

У Евгения Васильевича достаточно большой член, но требуется время, чтобы наполнить его силой. Все это комплексы, которые я стараюсь в нем пересилить.

Я пережимаю член у корня, постепенно направляя движение ладони вверх и вниз, таким образом, что весь его член находится под моим контролем. Постепенно я ощущаю, что его член подает мужские жизненные импульсы и улыбаюсь сквозь маску.

Но не позволяя большего, я вновь погружаю его мошонку в свою ладонь, словно бы в чашу. Я начинаю манипулировать его крутыми яичками, перегоняя их пальчиками в ладони и слегка поджимать их.

При этом не прекращаю круговые и легкие движения пальцем в его анусе.

Обычно я всегда работаю в печатках, даже с Евгением Васильевичем, однако отчего-то сегодня я решила нарушить это правило, и стянула перчатку с левой ладони. Теперь уже голую ладошку я приложила к его мошонке, разогретой предварительными ласками. Несмотря на то, что перчатки очень тонкие, но ощущения без них совсем иные.

Я овладеваю яичками в его мошонке голой ладошкой, и это прикосновение мой благодарный клиент ощущает совсем иначе, чем когда на мне были перчатки. Словно бы я сняла некую грань, которая сдерживала нас.

Я отмечаю, что мне приятно владеть его мошонкой, но я сдерживаю себя, чтобы не притронуться пальчиками к его члену.

Вместо этого я поддаюсь какому-то детскому озорству и искушению и с силой, хлестом, бью ладонью по оттопыренным ягодицам, точно прибила комара, и тут же разминаю место шлепка, погружая в ягодицу пальцы, точно в тесто.

Евгений Васильевич стонет с запозданием, но не возмущенный этим процессом, а покорно снося его, точно часть необходимой процедуры.

Аналогично я поступаю и со второй его ягодицей, ловя себя на какой-то дикой мысли, что хотело бы ещё и попробовать её на зубок.

Но нет, сглотнув это чувство голода и искушения, я осторожно выхожу из него, пока полностью не освобождаю его анус от своего присутствия.

Обычно на этом процедура завершается и я оставляю своего клиента отдыхать, выслушивая слова благодарности и обещаний, но сегодня мне захотелось чего-то особенного.

— Это ещё не все...  — предупреждаю я.

— Хорошо, Татьяна Владимировна...

Я смазываю ладонь и вновь намечаю своим объектом его прогретый анус.

Но впервые я решаюсь войти в него сразу двумя пальцами!

Евгений Васильевич терпеливо и доверчиво ждал меня, и я медленно стала погружать в него свои пальчики — средний и указательный. Они буквально сами втягивались внутрь, требуя от меня минимального воздействия.

— Все нормально?  — на всякий случай уточняю я.

— Да,  — едва слышно, но чувственно отвечает он, и я продолжаю входить в него.

Постепенно я начинаю совершать небольшие вращающие действия, словно бы по кольцу, подушечками пальчиков ощущая мягкий и податливый бугорок внутри его отверстия.

Евгений Васильевич всегда сдержан и терпелив, но я чувствую, насколько он расслаблен и доступен.

Обнаженной левой ладонью я придерживаю его мошонку и подкачиваю её вверх-вниз сообразно круговым вращениям пальчиков 

внутри его.

Так проходит несколько минут, и я буквально сама гармонично ощущаю, как наслаждается этим процессом мой ВИП-клиент.

Не знаю, что вновь происходит со мной, но сняв масочку, я вновь целую его гладкие и подтянутые ягодицы, чем вызываю в нем куда как большее смущение, чем должна была бы испытывать я.

Я заканчиваю процедуру даже с некой долей сожаления, и слышу, как сглотнул Евгений Васильевич — видно, он тоже опечален, что все завершилось так необычайно быстро.

Пожалуй, в следующий раз я продолжу начатое, раз два пальца в его анусе воспринимаются безболезненно.

— Евгений Васильевич, как чувствуете себя?

Он сглотнул, прежде чем ответить.

— Спасибо, все хорошо...

Я поднимаюсь оправляя на себе одежду.

Евгений Васильевич тоже начинает приподниматься. Обычно он прикрывает свой пах, вот и теперь делает это.

— Это наша последняя встреча в уходящем году... Маленький совет — во время мастурбации не забывайте прибегать к массажу яичек. Их необходимо как следует прокачать... Во время массажа больше внимания уделяйте именно яичкам, и совсем чуть-чуть — члену. Даже если он у Вас окреп...

Евгений Васильевич слушает меня, опустив глаза и чуть понурив голову. Ему не вериться, что женщина, к тому же — привлекательная!  — может говорить такие слова так просто.

— Спасибо, Татьяна Владимировна, но если бы не эта занятость...  — он словно бы оправдывается, вынуждая меня упрямо перебить его.

— Евгений Васильевич,  — говорю я, мысленно произнося его имя ЕВА.  — Вы одинокий человек, мужчина... Ввиду отсутствия женского внимания и снятия физиологической потребности невозможным, Вам необходимо расходовать гормоны иными. В этом нет ничего предосудительного! Я со своей стороны, делаю все, что могу...

— Я понимаю...

— Но и Вам нужно дополнительно реализовывать себя, а не подавлять мужские инстинкты...

Он не находит слов, этот человек, который, кажется, знает все ответы даже на самые заковыристые вопросы. Мне вдруг становиться жаль его.

— Давайте, я помогу Вам... Ложитесь на кровать!

Чуть поколебавшись, Евгений Васильевич ложиться на диван, стараясь избегать взгляда в мои глаза.

Мои руки уже обнажены, и я не потрудилась надеть новые перчатки.

Я знаю, что его член — слаб. Не в данную минуту, а вообще. В ином случае, я бы испытала к его владельцу даже пренебрежение, но не в этот раз.

Он сам загнал себя в угол психологической импотенции, поставил себя же на колени перед своими комплексами.

Я сажусь на краешек дивана, так, чтобы он мог видеть меня, но Евгений Васильевич упрямо смотрит в потолок, даже затаив дыхание.

Не спеша тешить его член, я начинаю оглаживать его мошонку. Упругие яички сперва пытаются ускакать от меня, но то и дело оказываются у меня под пальчиками. Я гоняю их пальчиками одной ладошки то в одну, то в другую сторону. Затем, подключив вторую ладонь, начинаю массированную атаку каждого яица, которые значительно крупнеют и разгоряченной мошонке.

Кожа обретает розовато-багровый оттенок. Перехватив обоих «беглецов» в одну ладонь, я второй прижимаю их, и теперь массирую ладонями друг о друга.

Член Евгения Васильевича пока покоиться без импульсного движения, но я и не притрагиваюсь к 

нему.

— Такой массаж вы можете проводить даже в рабочее время,  — отмечаю я.  — У Вас же отдельный кабинет? Никто не потревожит... Помните, больше внимания яичкам, и совсем немного — члену...

Евгений Васильевич, глядя в потолок, чуть видно кивает.

Я перехожу к массажу его члена, не забывая все ещё нагружать массажем его мошонку.

Однако, не то мой клиент слишком напряжен, не то по иной причине, но завести его член даже после столь простой манипуляции. Постепенно я ощущаю, как в нем закипает энергия, и это добавляет мне настроение. Я даже улыбаюсь сквозь маску, и бросаю взгляд на напряженное лицо Евгения Васильевича.

— Расслабьтесь, Евгений Васильевич...

Я вижу, как его словно бы отпускает, и в тот же миг член в моих руках буквально заливается мужскими силами. «О, совсем иное дело! » — радуюсь я, но ничего не говорю.

Я смещаю акцент своего внимания на его член: пока одна ладонь натирает головку, вторая подтягивает мышцу у самого основания.

Две ладони удобно обхватывают его член, и я даже с сожалением и интересом думаю, сколько же женщин он мог осчастливить? Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не нахвалить этот член такими эпитетами, как крепкий или могучий.

Отметив, как подтянулись к основанию члена яица, я оттягиваю их пальчиками назад, и словно бы разминаю их.

При этом пальчики второй ладони поигрывают на головке его члена, придавав ему пунцовый оттенок.

— Вы можете и сами завершить мною начатое,  — шутя, предлагаю я.

— Татьяна Владимировна,  — доноситься до меня, как мольба.  — Позвольте мне целовать Ваши руки...

Это звучит столь забавно, учитывая наш с ним статус, но я отвечаю лишь усмешкой.

— Я ещё не закончила... Потерпите...

Определенно, что половые подвиги — не его ниша, в отличии от политики и власти, но я продолжаю воздействие на его мужские органы, чередую разминку мошонки, не позволяя яичкам подтянуться к члену, и массажируя самую головку члена второй ладошкой. Пальчики ходят по кругу, точно по пробке бутылки, а я вдруг сбиваю с себя желание поцеловать манящую плоть, которой отдано так много внимания.

Но — нет! Я не могу перейти грань, чтобы он не посчитал меня распутной. Достаточно, что не удержалась и поцеловала его зад!

Я сама не проконтролировала исток спермы, высочившейся из центра головки. Совсем не много, но это была действительно сперма, а не водянистая капелька предэякулянта, который мне доводилось видеть.

— О-у-у,  — не скрывая я, и пока член не обмяк у меня в ладони, я начинаю все активней и усиленней разминать его в ладони.

Второй же ладонью я растираю его мошонку, перекатывая мужские ядрышки между пальцев.

— Хороший приток,  — хвалю я, хотя знаю, что это лесть. Но она нужна мне, чтобы задобрить моего клиента.  — Ну, ну, ну... Давайте ещё...

Скорее усилием воли, чем моими заслугами, Евгений Васильевич продолжает удерживать член эрегированным, и даже натужно дышит и шипит.

Я перемещая обе ладони на его мошонку, и, нащупав его яички, мягко поддавливаю их, держа в каждой ладони. Слегка, но чуть увеличив нажим, чтобы потом просто 

пригладить их большими пальчиками.

Член Евгения Василевича крепко раздался, и вдоль канальца я узрела исходящий проток, который в моих глазах раздался очередным выбросом спермы из шароподобной головки.

Ладони Евгения Васильевича судорожно сомкнулись, как и челюсти, которые в нажиме грозили сломать друг друга. Однако ни одного звука из его горла я не удосужилась извлечь.

Он не хотел показать свою слабость, даже когда глаза заволокло слезами.

Пару капелек спермы осталось у меня на пальцах, блеснув на них, как брильянтовая пыль.

Я с интересом рассматривала её, а потом посмотрела на лицо мужчины.

Он все ещё тяжело дышал, а по глазам текли слезы.

Едва заметным движением я подтянула ладонь к своим губам и слизнула капельку.

Соленый и какой-то неизведанный привкус... Я сделала глоток.

И вдруг испугалась, что это мог засечь он.

Но Евгений Васильевич так и лежал, неподвижно, таращась в потолок влажным взглядом.

— Евгений Васильевич, все хорошо?

Он сглотнул, прежде, чем ответить.

— Да, Татьяна Владимировна... Спасибо... Я... Позволите мне целовать Ваш руки?.. Руки Ангела...

Я посмотрела на свою ладонь, которой только что массажировала его удовлетворенный член, испытала смешанное чувство. Не желая отказывать ему, я ломалась от мысли, что они пахли запахом его органа.

— Евгений Васильевич,  — постаралась сохранить я такт.  — Давайте, в следующий раз, при встрече...

Я скользнула взглядом по его ужавшемуся члену, на котором застыли следы спермы. Вспомнив, каким он был большим, в моей голове загудело, но я пересилила себя.

— Все у вас получиться... Вы — молодец!

И тут я, не выдержав, прикоснулась к его губам своими, которые ещё хранили вкус его мужского выброса.

Он не сумел ответить мне, да и я побоялась, что не удержусь.

В какой-то суетливой панике я вышла из гостиной. Наспех стала одевать пуховик поверх халата, одновременно пытаясь попасть ногой в голенище сапога.

— Татьяна Владимировна...

Он поспешил за мной следом, и теперь уже я не могла смотреть прямо, пялясь в мозаичный кафель под ногами. В голове так и звучало: «Таня, прочь! »

— Евгений Васильевич, в этом году это наша последняя встреча...

— Татьяна Владимировна...

Он подошел ко мне почти вплотную, и я осмелилась посмотреть на него.

Он был обнажен, хорошо сложен; пояс и нижнюю часть скрывало не то полотенце, не то простыня.

Я ощутила к нему некое подобие влечения, и допустила мысль, что если он постарается меня прихватить, я не смогу сопротивляться.

Однако его слова меня ошеломили и успокоили одновременно.

— Татьяна Владимировна, прошу, не оставляйте меня одного до следующего года...

— Что...  — тихо вякнуло во мне.

Он взял мои ладони в руки и поднес к губам — то самое, чего так добивался.

— Татьяна Владимировна, прошу Вас... Вы не представляете, как сложно мне на самом деле... Быть в таком двуяком положении: наделенным властью, и полным бессилия... Я ведь чувствую, как злорадствуют и что судачат за моей спиной. Я чувствую влечение к женщинам, но боюсь их... И только вы помогли мне вернуть веру!

В эту минуту я чувствовала, как вся затряслась от волнения и страсти, и самое постыдное, что Евгений 

Васильевич, кажется, чувствовал это. Но говорил о другом.

— Вы стали моим Ангелом, но я бы не хотел, чтобы только на время этих процедур... С Вами я ощущаю себя мужчиной!

— Но, Евгений Васильевич,  — сглотнула я, не зная, что ещё сказать.

— Я хочу, чтобы мы были вместе на торжественной новогодней елке...

В голове моей закружилось, и если бы не он, я так бы и не подобрала слов.

— Я знаю, что вы сейчас скажите: что мы едва знакомы, что Вы и мой круг — разные...

Я закивала, тараторя, что все именно так, но Евгений Васильевич был непреклонен.

— Это все такие мелочи, Ангел... Вы просто будете со мной... Моим Ангелом!

— Благодарю,  — мои мысли все ещё путались, и я не нашла ничего лучше, чем ляпнуть:  — Да мне даже, если честно, и надеть-то нечего, кроме этого белого халата!

— Но именно он и является Вашим цветом. Цветом Ангела... Татьяна Владимировна, прошу Вас...

Я не могла так сразу ответить ему, решив все же в затянутой паузе проявить стойкость и гордость.

Я уходила, сказав, что подумаю, и сообщу ему...

Но уже садясь в такси была полностью уверена, что ответ будет положительным!