Безумный лис

Возвращение с крестового похода всегда было не однозначным. Для кого-то оно оборачивалось горем в семье, а кто-то многократно приумножал богатство, как свое, так и своего сюзерена.

Уже несколько лет сэр Джон провел на Святой земле, кроша арабов налево и направо, завоевывая боевую славу и звонкую монету. Да, сэр Джон всегда был тщеславен, однако не только мысли о ратных подвигах были в его голове.

Незадолго до отъезда, прогуливаясь по рынку в праздном безделии, Джон встретил прекраснейшую из женщин! Сквозь стройных рядов торговцев, среди шума и гама, среди множества покупателей, циркачей и шутов, шла совсем юная милая девушка. Она была одета в простое платье под стать служанке. Однако ни одна богато одетая дама не могла бы сравниться с этой звездочкой, словно, спустившейся с неба.

Даже небольшой чепчик не мог скрыть пряди шикарных пшеничных волос. От милого личика же нельзя было оторвать взгляда. Это была та самая любовь с первого взгляда. Джон просто шел за девушкой и любовался её прелестной фигуркой.

Знакомство с прелестницей оказалось неожиданным. Девушка действительно была служанкой при дворе барона Ральфа. Ей было поручено отобрать самые красивые овощи к обеденному столу. Рассчитываясь с продавцом за покупку, девушка открыла кошель с мелкой монетой. В этот момент к девушке подбежал мелкий воришка, дернул за кошель и помчался прочь.

Даже самые драконовы меры наказания за кражу, порой не останавливали мелких воришек, так часто промышляющих на рынках и возле таверн, обворовывая хмельных посетителей.

Джон среагировал молниеносно. Перепрыгнув через лоток очередного торговца, он нагнал воришку, повалил на землю и приставил к его горлу острый клинок. Согласно действующим законам, Джон спокойно мог отсечь наглецу руку за хищение. Тем более, как оказалось впоследствии, эти деньги принадлежали именно сюзерену.

В этот момент к ним подбежала обеспокоенная служанка и волнительно попросила отпустить воришку.

Джон посмотрел на подлеца. На земле в пыли лежал мальчишка, лет четырнадцати. Перепачканное худое лицо с впалыми щеками, дранная грязная рубашка. А глаза паренька выражали дикий ужас, когда тот смотрел на разгневанного рыцаря с острой сталью.

Да, барон был безумно скуп. Даже в поместьях вассалов, коим являлся сэр Джон и подобные ему, крестьяне жили намного слаще. В самом же городе процветала бедность, граничащая с нищетой. Зато сам барон любил устраивать пышные пиры, рыцарские турниры и прочие забавы, вкладывая в них баснословные деньги.

Юная служанка прекрасно знала об этом, поэтому сейчас её чуткое сердце умоляло о пощаде этого несчастного.

Сменив гнев на милость, Джон отпустил оборванца, затем подошел к милому очарованию и протянул кошель с монетками.

— Сэр Джон, к вашим услугам!  — почтительно поклонился рыцарь.

— Сесилия, робко ответила девушка, а на её щечках заиграл легкий румянец смущения.

— Разрешите, милая леди, я провожу вас, дабы более никто из этих негодяев не смог вас побеспокоить.

Вид грозного рыцаря с легким шрамом на лице — как свидетеля былых битв, мог вселить ужас в любого проходимца. Нет, шрам нисколько не уродовал суровое лицо, наоборот, придавал 

ему некий шарм и мужественность. К своим двадцати пяти годам Джон представлял угрозу практически для любого противника.

Почти на голову ниже своего внезапного заступника, Сесилия казалась маленькой девочкой. Да и было юной прелестнице всего 17 лет.

Пока они шли до замка, Джон всячески веселил девушку, рассказывая нелепицы, а девушка радужно улыбалась. Да, безусловно, суровый рыцарь ей очень понравился. Возможно, этому послужил тот факт, что девушка очень рана осталась сиротой, и ещё ни разу в жизни за неё никто не заступался. В лице Джона она чувствовала настоящего защитника.

В свободное от работы время, Сесилия с радостью бежала на встречу к своему рыцарю, а тот всегда старался радовать её букетом полевых цветов. Нет, Джон мог одарить юную прелестницу и красивым ожерельем, и заколкой с драгоценным камушком, и изящным зеркальцем. К слову, во вторую их встречу, он и попытался это сделать, однако Сесилия отвергла дорогой подарок.

Они держались за руки и казались самыми счастливыми в те часы встреч.

Когда же был объявлен рыцарский сбор во имя Великого дела, Джон престал перед своим сюзереном. Получив наставления, рыцарь отправился в путь. Красным от слез, было лицо девушки, когда она провожала своего рыцаря в долгий путь, с которого далеко не всем придется вернуться. А Джон целовал руки своей возлюбленной и клялся в вечной любви.

— Сесилия, миленькая моя девочка, я тебя очень люблю! Когда вернусь, мы обязательно поженимся. Ты нарожаешь мне кучу карапузов, и все у нас будет хорошо!  — успокаивал любимую сэр.

— Джон, хороший мой, прошу, возвращайся побыстрее! Каждый день, проведенный без тебя, будет болью отражаться в моем сердце.

Со всей страстью и нежностью, Джон обнял свою возлюбленную, а Сесилия в ответ подарила ему свой первый в жизни поцелуй.

— Это тебе, Джон,  — сказала девушка, вынимая ленточку из своей косы:  — Пусть она всегда напоминает обо мне.

Джон принял этот маленький сувенир, ещё раз обнял девушку и вскочил на боевого коня. Галопом он помчался вдаль. Сесилия ещё долго смотрела ему вслед, наблюдая, как долго не оседает пыль от копыт...

И вот эта бойня кончилась, до родимого поместья оставалось всего несколько часов пути. Джон теребил ленточку, все эти годы завязанную на правом запястье. Конечно, за эти годы ленточка явно потеряла внешний вид, а концы были слегка подраны, однако это было для него самое дорогое богатство из тех, которые он вез со Святой земли.

Лишь заскочив в поместье и выслушав отчет наместника, Джон помчал в город, оставив своих немногочисленных ополченцев с семьями. Радости их жен не было предела, ведь мужья вернулись живыми и практически богачами, по крайней мере, по меркам крестьянина. При этом радостные вскрики, заглушали жалобные вопли вдов, чьи мужья так и остались на поле брани.

Джон мчал на всех порах до города, совершенно не жалея коня. Конечно, в первую очередь он должен был отчитаться перед бароном, вручив тому увесистый мешок с золотыми монетами. Но больше всего он мечтал увидеть 

свою ненаглядную Сесилию.

Барон Ральф по-доброму встретил своего вассала, хотя больше всего его заинтересовал размер привезенного мешка. За бокалом вина, Джон рассказывал о своих приключениях, о неимоверной жаре, об арабах, о величии Иерусалима. И все же Джон был как на иголках. Он стремился как можно быстрее покинуть барона. Однако рамки приличия всё никак не давали ему этого сделать.

И все же, спустя пару часов пустой болтовни, они распрощались. Джон, как только оказался за порогом приемной, практически побежал на кухню, где трудилась Сесилия. По дороге он встретил старую кухарку Эмму, которая всегда была так добра к Сесилии и отпускала её пораньше, когда девушка стремилась на свидание к сэру Джону.

— Сэр Джон, вы вернулись,  — как-то озабоченно сказала Эмма.

— Да, моя хорошая тетушка, а где же Сесилия.

Эмма немного загрустила.

— Сэр Джон, ждите через два часа в таверне, той, что рядом с городским рынком. А пока уходите.

Джон не совсем понял то, что хотела сказать ему кухарка, однако противиться просьбе не стал.

Только находясь в трактире, Джон понял, как он проголодался. Заказав жирный кусок свинины и кувшин вина, он принялся за ужин. Ему казалось, что время просто остановилось. Однако когда с жирным куском мяса и вином было покончено, на пороге таверны появилась Эмма. Что-то острое, казалось, вонзилось в сердце рыцаря, предвещая беду.

— Сэр Джон, когда вы уехали, ни дня не проходило, чтобы Сесилия не вспоминала о вас. Она так сладко рассказывала о ваших вечерних прогулках, нам самим стало казаться, что влюбляемся в вас. Каждый вечер Сесилия молилась за вас, чтобы вы не сгинули на чужой земле.

Джон слушал как завороженный, однако внутри все больше утверждалось чувство, что случилось что-то ужасное.

— Время шло,  — продолжила кухарка:  — И наша милая Сесилия все больше расцветала, превращаясь в прекрасного лебедя. Однако она все так же продолжала вас любить. Вы даже не представляете, как часто она всматривалась в окно замка, желая увидеть пыль от копыт вашего коня. Однако случилось непоправимое.

— Что? Что случилось, Эмма, говори!  — уже явно заволновался Джон, переходя на крик, что другие посетители таверны невольно обернулись в его сторону.

— Сесилия действительно превратилась в настоящую красавицу. К своим девятнадцати годам, она стала самой красивой девушкой города. Да что там города, думаю, всего королевства. Старый барон всё больше стал заглядываться на девушку, пытался её шлепнуть по заду или ущипнуть. Да, я не раз была свидетельницей наглых домогательств со стороны барона, поэтому старалась вообще не выпускать девушку из кухни, чтобы барон не видел её.

— Однажды ночью, по приказу барона, слуги насильно привели Сесилию в его опочивальню. Мы все видели, однако перечить барону, никто не смел. Ещё долго мы слышали дикие девичьи крики, доносящиеся со спальни барона. Этот бугай грубо насиловал милое создание, налегая на неё своим жирным животом. А затем... затем эти крики утихли. Видимо девушка смирилась со своей участью. Лишь утром её обессиленную в изорванной 

одежде отнесли в подсобку. Девчонка была в синяках и остатках белесого семени. Я как могла, ухаживала за бедняжкой. Она же за несколько дней, после изнасилования, не проронила ни слова. Всегда веселая и озорная, в те дни она напоминала лишь тень себя прежней. Я старалась не отходить от девчушки. А потом...

— Что? Что потом?!  — негодовал рыцарь.

— Каюсь, я заснула прямо у ложа бедняжки. Когда очнулась, девочки в комнатушке уже не было. Я выбежала в коридор и увидела, как Сесилия стоит у распахнутого окна. Белая ночнушка, словно призрак развивалось на её обнаженном теле. Я пыталась кричать, но девушка меня не слышала. Сделав шаг вперед, она вступила в вечность. Хоронили её быстро, а всей прислуге было строго настрого запрещено распространяться о том, что произошло. Старый барон знал, что вы с Сесилией любите друг друга. Зная ваш буйный нрав, он, может быть, где-то и испугался вашей возможной мести.

Джон сидел бел как сама смерть, а перед глазами его была сплошная пелена. В тот миг он был пьян. Но не вино вскружило ему голову. Гнев, ярость, месть — вот и все то, о чем способен был думать сэр. Казалось, он просто сходил с ума. Его маленькая нежная Сесилия! Та, которая каждую ночь приходила к нему во сне, гладила по щетинистым щекам, целовала в шероховатые обветренные губы, а затем укладывалась к нему на грудь и нежно засыпала...

— Убью его!  — с силой вогнав кончик кинжала в столешницу, пробасил Джон, заставив в очередной раз обернуться других гостей.

— Нет, мой дорогой Джон. Барон собрал отряд солдат и направил их в ваше поместье. Я случайно это подслушала, когда он отдавал приказ о вашем убийстве и изъятии всего привезенного золота. Они хотели застать вас врасплох и прикончить. Вы ничем ему не сможете помешать и сами сложите голову, если попробуете это сделать. Думаю, наш Бог сам все видит и накажет злобного барона. А вам я желаю счастья! Думаю, такой человек, как вы, нигде не пропадете.

— Спасибо, дорогая Эмма, храни тебя Господь. Прошу об одном, следи за могилкой Сесилии, а я когда-нибудь сюда вернусь!  — Сэр поцеловал старушку в щечку и вышел из злачного места. И все же сэр направил своего боевого коня в родное поместье, перешедшее ему ещё от отца.

На улице уже давно стемнело, когда Джон подъезжал к родовому гнезду. Языки пламени и людские крики разорвали эту тишину. Солдаты бесчинствовали, не найдя Джона. Барон Ральф держал настоящих зверей, способных на любые бесчинства.

Пришпорив коня, молодец полетел туда, где творился беспредел.

Немногочисленные воины, прошедшую хорошую подготовку вместе с Джоном на Святой земле, ощетинившись топорами и копьями, давали неплохой отпор солдатам барона, и все же их было в разы меньше, поэтому исход боя против конницы был предрешен.

На нем не было доспеха, в левой руке не было старого щита, так часто спасавшего сэра Джона в битвах против арабов. Одна ярость,  

одна слепая ярость превратила рыцаря в беспощадного берсерка. Ворвавшись в ряды неприятеля, Джон рубил направо и налево, приводя в дикий ужас врага своей неожиданностью и молниеносностью.

Воины сэра Джона, воодушевившись появлением командира, стали теснить разорванный ряд солдат барона. Ещё пять минут, и битва была завершена. Воины лишь добивали раненых солдат барона.

— Односельчане, друзья мои, я ухожу!  — начал свою громогласную речь Джон, когда жители немного оправились после неожиданного налета, и потушив пару подожженных изб.  — Барон Ральф не оставит поместье, пока здесь я. Ему нужна моя голова и золото, которое я привез со Святой земли. Он очень кровожаден. Наместник, когда солдаты придут в следующий раз, отдайте им мое золото, я возьму себе лишь малость. Это единственный шанс, чтобы вы все остались в живых.

Быстрые сборы не отняли долго времени. Фактически сэр Джон даже толком не распаковал свои вещи после похода. Отсыпав от общей добычи увесистый кошель золотом, прихватив боевые латы, Джон направился в путь. У него не было какой-то конкретной цели, просто он желал как можно дальше быть от тех мест, где так безжалостно поступили с его невестой.

Сэр Джон не видел ни цели перед собой, не желания к чему-то стремиться, блуждая от города к городу, посещая селенья, он хотел побыть просто наедине с самим собой. Джон и раньше видел нищету среди крестьян и горожан, их безвольность и беззащитность перед жирующими дворянами. Однако сейчас эта картина дополнительной болью отдавалась в его сердце.

В очередной раз, посетив харчевню у дороги, топя неугасающее горе в вине, сэр Джон стал невольным свидетелем разговора двух мужиков. По внешнему виду, они были похожи на простых холопов. Однако от опытного взгляда рыцаря не укрылось, что эти мужи были ни кем иным, как бывшими воинами. Возможно, где-то рядом на Святой земле они щитами прикрывали строй от вражеской конницы.

— Сколько можно его терпеть?  — негодовал более молодой собеседник?

— А что мы можем сделать? Он наш хозяин. Феодал как ни как.

— Я вот думаю,  — продолжал молодой, который был уже изрядно пьян:  — Башку бы им всем порубать этим феодалам, и всего делов. Последнюю козу с соседнего двора увел. Чем мать теперь детишек малых кормить будет. А сам жирный какой!

— Да тише ты, дурачище, услышат!!!

И не сносить буйной головушке парню, если бы действительно эти слова попали в чужие уши. Но, сам того не ведая, информация нашла самый нужный адресат.

Взял кувшин с вином, Джон подсел к мужикам. Старый подранный плащ никак не выказывал в его владельце благородного происхождения, однако и на проходимца рыцарь не был похож.

Мужики были не прочь испить лишнюю кружку неплохого вина, поэтому довольно радушно приняли незнакомца. При этом они тут же сменили тему разговора.

Ко всему прочему, сэр Джон был неплохим аналитиком и дипломатом. Хотя вряд ли в те времена вообще кто-то знал об аналитике.

Оказалось, что мужики из соседней деревни, что лежала в трех верстах от харчевни.  

Когда-то давно деревня жила в достатке. Всюду были распаханы поля для посева, рогатый скот исчислялся тысячами, велась неплохая торговля. Однако с приходом нового сюзерена — отец приказал долго жить, оставив «у руля» любимое чадо, все пошло на спад.

Феодальчик, избалованный с детства, совершенно не вникал в дела экономии и организации, зато аппетиты его были поистине огромными. И если первые годы «правления» ничем особым не отличались от прошлой жизни, в последующем безрассудство дало свои плоды. Количество скота резко сократилось, крестьяне разбегались кто куда, а кто оставался, нес тяжкое бремя бедности. И даже после этого феодальчик никак не хотел уменьшать статью расходов на свое содержание.

И вот тут сэр Джон сделал мужикам предложение, поменявшее его жизнь.

— Доколе мы терпеть будем этих самодуров,  — полушепотом говорил он.  — Я ведь слышал, что и вы не прочь его в расход пустить.

Мужики явно сомневались. Солдат, охраняющих покой феодальчика, насчитывалось полтора десятка. Силы явно не равные.

— Но если напасть под покровом ночи, если перебить полусонную стражу, вот он и наш.  — Последние сомнения мужиков Джон развеял фразой:  — Да чего вы боитесь? Карманы золотом набьете, продовольствие селянам раздадим, а феодальчика вашего к праотцам отправим.

Возможно, если бы это решение принималось мужиками на трезвую голову, оно было бы кардинально иным, но что сделано, то сделано, и они пожали руки.

Выступили, когда уже заметно стемнело. Несмотря на хмель, мужики действовали довольно профессионально. Если молодой Томас надеялся на молодецкую удаль, то возрастной Адам больше полагался на ум и накопленный опыт. И все же они нужны были Джону для массовки и создания общего фона.

Сама же охрана особой угрозы не представляла. Полусонные хмельные часовые, привыкшие к ленному безделью, практически не сопротивлялись, получив свою порцию стали. Остальные же давно уже находились во власти Морфея.

И все же Джон не был ночным вором, для которого главное: скрыто получить добычу и убраться как можно быстрее.

В пылу скоротечного боя, сэр Джон ворвался в опочивальню феодала. Ещё молодой, но уже изрядно разжиревший, перепуганный, он, в одной ночной сорочке, встал на колени перед грозным незнакомцем, сжимающим в руке меч. В руках феодальчик теребил ночной колпак, пытаясь что-то невнятно мычать, однако страх овладел им, не давая проронить ни слова.

Феодальчик и остатки стражи, оставшиеся в живых, связанными были выведены на улицу. Заслышав шумы и крики, доносящиеся с дома феодальчика, народ потихоньку стал выглядывать на улицу.

— Эти люди много лет паразитами пьют вашу кровь, жируя, пока бедный народ загибается от голода! Таким людям нет пощады! громогласно — начал сэр Джон. Ночная тьма озарялась зажженными факелами, бросая замысловатые тени на латы и шлем рыцаря.

Джон смотрел на этого сжавшегося в маленький клубочек толстяка и видел в нем барона Ральфа. Они оба брали от жизни все. Просто у барона было намного больше возможностей.

Взмах меча, и голова феодальчика покатилась по траве, орошая её багряными каплями.

— А теперь, дорогие селяне, забирайте свой хлеб, забирайте все, это,  — 

Джон кинул взгляд на безжизненное тело:  — Ему больше не нужно.

Обезоруженную же охрану Джон распустил. Будучи много лет кнутом в руках феодальчика, они постарались поскорее убраться с глаз толпы, которая только почувствовала вкус крови.

— Ну что, друзья мои,  — обратился Джон к своим случайным приятелям Томасу и Адаму.  — Скоро герцог назначит на эти земли нового управляющего, может он будет ещё хуже, однако будет бояться возможной расправы. А мне пора дальше.

Сэр Джон, нас тут ничего не держит, ни у меня, ни у Томаса ни родных, ни детей. Возьми нас с собой, мы послужим ещё тебе,  — обратился к рыцарю Адам.

В голове сэра Джона моментально стал зреть план. Заправившись продовольствием, прихватив двух коней из конюшни феодала, троица направилась на дальнейшие приключения.

•  •  •

С момента нападения на поместье феодальчика, прошло полгода. Известия о дерзких нападениях приходили со всех сторон государства, вызывая страх у землевладельцев, чьи сердца очерствели к тяготам жизни простого люда. Порой казалось, что от неминуемой кары могут спасти лишь крепкие городские стены.

Отряд сэра Джона насчитывал уже порядка пятидесяти человек. Всадники, совершив очередной налет, меняли месторасположение, оставаясь неуловимыми. Порой они просто водили за нос знать и их войска. Известия об отряде сэра Джона дошли даже самого короля. Только вот кто в действительности был предводителем, никто не знал.

Лишь в пылу боя Джон впадал в безумие, почуяв запах крови. Однако перед каждым выступлением он продумывал четкую тактику и стратегию. Каждый раз, когда попадалось незнакомое селение или маленький городок, туда направлялся лазутчик под видом путника. Эту роль, как правило, играл проверенный Адам.

К слову, сэр Джон никогда не нападал на те селения, где правили мудрые и справедливые феодалы и наместники. Томас же, проявив не дюжие способности к обучению ратному делу и элементам стратегии, давно стал правой рукой рыцаря. Единственное, что порой смущало Джона — чрезмерная жадность приятеля. Однако Томас ни разу не посмел и слова вставить поперек воли сэра Джона.

Когда только отряд сэра Джона стал насчитывать более десятка, рыцарь придумал свод правил, обязательный для исполнения всеми участниками отряда. Одно из главных правил: беспрекословное подчинение военноначальнику. Так же в отряде было не принято интересоваться судьбой каждого его участника.

Сам же сэр Джон скрывал и свой титул, и свое происхождение, и свое имя. Его давно уже называли просто Лис — такое прозвище ему дали ещё там на Святой земле за острый и хитрый ум. «Безумный Лис» — именно так порой называли его другие, видя, как у военноначальника наливаются кровью глаза при виде противника, как беспощадно он рубит головы, казня феодалов. При этом никто не знал, в чем истинная печаль и горе Безумного Лиса.

Была уже поздняя осень, однако погода решила побаловать ярким солнышком. Устав от постоянной суеты подчиненных, Безумный Лис порой любил ускакать на пару километров куда-нибудь на речку или просто безлюдную опушку леса и предаться своим мыслям. Разложившись в очередной раз на траве, Джон закимарил.

— Это кто 

у нас тут такой разлегся?  — услышал гнусавый голос рыцарь. Открыв глаза, он увидел семерых лихих парней. Такие парни всегда избегали больших отрядов, драпали, завидев королевские войска. Однако одиноких путников или повозку торговца они встречали с «распростертыми объятиями». Разбойничьи шайки в те времена были не редкость. Будь сейчас на месте Безумного Лиса какой-нибудь заблудившийся мечтатель или музыкант, он рисковал бы остаться в лучшем случае без порток и всего остального имущества, в худшем — лишиться жизни.

Хотя, несмотря на весь боевой опыт, Джон находился не в лучшем положении. Перед ним стояло семеро вооруженных бандитов. Будь с ним сейчас его меч и латы, оставленные в лагере, шансы были бы равны, но сражаться одним кинжалом, было делом практически губительным.

Разбойники ещё обходили ощетинившегося Лиса, когда тот глазами выискивал слабые стороны среди противника. Шестеро широкоплечих детин действительно в данной ситуации представляли реальную угрозу. Но вот седьмой разбойник — явно выходил из линейки этих бугаев. Маленький, худенький, практически подросток, удерживая в руке топор, казалось, даже и не пытался нападать, оставаясь практически за спинами наступающих на жертву собратьев.

«Вот оно — слабое звено! » — быстро смекнул Безумный Лис, ринувшись в сторону подростка, пока тот ещё не оказался за спинами крепышей.

Резкий толчок, подросток падает на землю, топор перехвачен, и вот уже парирован первый удар. Конечно, топор не меч, однако в данной ситуации выбирать не приходилось.

Разбойники оказались не самыми матерыми. Привык нападать на тех, кто явно их слабее, в данной ситуации немного растерялись, позволяя все увереннее чувствовать себя Джону, который вновь превращался в безжалостного и беспощадного берсерка.

Спустя пару минут боя, двое из нападающих уже порубленными лежали на земле, истекая кровью. Подросток же, получивший хорошую затрещину ещё в самом начале битвы, так и оставался лежать на траве возле старого дерева.

И все же оставшиеся четверо разбойников до последнего старались не упустить возможности наказать обидчика. Их пыл остыл окончательно, когда вдалеке послышался топот копыт. Томас стал переживать, что Безумного Лиса долго нет, поэтому в сопровождении пяти конников выдвинулся на его поиски.

Видя уже более реальную угрозу, нападающие кинулись наутек. Кинулся и подросток, но подножка вновь умирила его, отправив все под то же дерево.

Бегство не спасло разбойников — острые стрелы соратников Лиса оставили навсегда лежать их в сырой земле.

— Этого с собой заберем!  — скомандовал Джон, запрыгивая на коня. Подростка погрузили, и группа направилась в лагерь.

Несмотря на то, что сэр Джон никогда никому не рассказывал о своем титуле и никак не выказывал своего благородного происхождения, предпочитая хлебать кашу вместе с соратниками из общего котла, все же обжился небольшим шатром — как символом некоторого превосходства.

По приказу Лиса, подростка завели в шатер. Худенький маленький, в дранной рубашке, которая явно была ему велика — как он мог вообще попасть в шайку разбойников.

Лишь когда Джон подошел к подростку вплотную, в облике этого сорванца ему показалось что-то странным. Он резко дернув за край рубахи, и некачественный материал тут же разошелся,  

обнажая голый торс. Только сейчас Джон понял, что же на самом деле его смутило в этом подростке. Обнаженная по пояс, перед ним престала девушка, сверкнув очень симпатичной упругой грудью.

Буквально мгновение Лис любовался этой прелестью, как почувствовал острую боль на правом запястье — девчонка изловчилась и укусила Лиса за руку, впиваясь острыми зубками в человеческую плоть.

— Ах ты, маленькая поскуда,  — выругался Джон и пощечиной откинул наглую девицу в угол шатра. Из ранки выступила кровь.

Дерзкая девица, прикрывая обнаженную грудь рукой, зло смотрела на обидчика.

Немного придя в себя от неожиданности, сейчас Джона скорее забавляла вся ситуация. Кинув девушке плед, чтобы та смогла прикрыть срам, военноначальник начал разговор.

— Да уж, горе вояка,  — явно издевался Джон, не долго ты билась. Я теперь понимаю, почему твои друзья пали в этом бою. Им просто не хватило твоей богатырской силы!  — уже смеясь, продолжал он.

— Ты убил моего старшего брата! Ты ответишь за это!  — зло кинула девица.

— Конечно, отвечу. Тебе как, письмо написать?  — не унимался Джон, практически переходя на смех.

Безумный Лис выглянул из шатра:  — Томас, выкрикнул он, распорядись, чтоб в мой шатер подали воды помыться, хлеба и каши, у нас тут девица оказывается.

Томас распорядился и требуемое довольно быстро принесли в шатер. Дабы не смущать красну девицу, Джон вышел из шатра. Вернувшись через пятнадцать минут, он увидел, что девушка действительно умылась, однако к еде она даже не притронулась.

Сэр Джон наполнил бокал вина и расположился в углу шатра. Девушка уже не выглядела такой агрессивной, она просто сидела с поникшей головой, прикрывая свои прелести, не зная, какая судьба её ждет дальше. Джон и сам не знал, каким образом ему поступить. Благородство точно не дало бы ему убить эту девушку, однако отпускать её тоже было нельзя, так как через неделю готовилось нападение на маленький городишко, расположившийся в пяти верстах от их лагеря.

Сейчас, когда не было боя, когда с лица были смыты пыль и грязь, когда не было этой мешковатой старой рубашки, Джон как-то по-другому взглянул на девушку. Довольно правильные симпатичные черты лица, большие глаза. А то, что для паренька была бы излишней худобой, подчеркнутой рыцарем ещё на той опушке, придавало лишь грациозность девице. Вот только роскошные огненно рыжие волосы были нелепо обрезаны. Видимо это было сделано, намерено, дабы не выдавать девицу.

— Почему ты здесь?  — спросил Джон.

— Сам же привез, дерзко ответила девушка.

— Это понятно. Что такое прелестное создание делает в лесу, не унимался военноначальник.

— Ничего я тебе не скажу, делай со мной что хочешь. Ты же насиловать меня собрался, как увидел, кто я. На, бери!  — ответила девушка, откинув плед, скрывающий очаровательную девичью грудь. А из глаз девушки полились слезы. Это были слезы безысходности и бессилия.

Нет, она явно не выглядела матерой разбойницей. Она даже не взмахнула топором, она даже не сделала к нему шаг на полянке. Что-то не складывалось в голове Джона. Найдя в походном 

мешке новую рубаху, он протянул её девушке. Девушка быстро надела её, скрывая свою притягательную наготу.

— Нам не о чем разговаривать, поступай со мной как знаешь,  — отвернула голову девушка.

— Вот что, темнеет уже. Сегодня спишь в моем шатре. Не бойся, не трону. Но привязать тебя всё же стоит, дабы ты не сбежала и не напакостила, маленькая негодяйка. Связав девушке руки и ноги, Джон расположился на свежем сене — перевозить мебель для отряда было бы непозволительной роскошью. Краем уха во сне Джон слышал, как девушка пытается освободиться от пут веревки, однако постаравшись пару часов, сделать этого так и не смогла и обессиленная уснула.

Утром Джон позволил девушке справить естественные надобности и позавтракать. В этот день она уже не была такая колкая и с удовольствием уплетала хлебную лепешку и кусок соленой рыбы.

Если мебель перевозить не было возможности, с книгами Джон никак не хотел расставаться. Массивные тома, отобранные у казненных феодалов, познаваемые Джоном под ночную лучину, открывали для Джона новые неизведанные миры. Вот на эти самые книги и поглядывала девушка.

— Ты умеешь читать?  — спросил Джон.

— Нет, что ты, не умею. Просто всегда хотела научиться, видимо не судьба,  — как-то грустно ответила девушка. По внешнему виду она напоминала простолюдинку, не отличаясь манерами. И все же она выбивалась из ряда тех разбойников, что повстречались на опушке.

— Как тебя зовут? Спросил рыцарь.

— Луиза,  — скромно ответила девушка.

— Луиза, не переживай, с тобой никто ничего не сделает. Но сейчас отпустить я тебя просто не могу. Ты пробудешь в лагере неделю, а потом можешь идти на все четыре стороны.

— Спасибо,  — доедая хлебную лепешку, тихо проговорила девушка.

— А хочешь, я научу тебя читать?

— Не знаю. Я ещё маленькой очень мечтала когда-нибудь научиться читать. Представляла себя принцессой, думала о прекрасном принце. Детские фантазии. Родители умерли. Мы с братом как-то сводили концы с концами, а затем у него появились странные друзья. Брат пропадал по нескольку недель, а я, оставаясь одна, плакала. Узнала же о том, что брат стал разбойником только тогда, когда его начали искать войска нашего герцога. Брат спешно бежал, прихватив меня с собой. Я ненавидела всех его новых друзей и то, чем они занимались, но деваться мне было не куда — оставшись одна, я бы просто умерла с голоду. Вот четыре года брат и таскал меня по лесам. До вчерашнего дня, пока ты... пока ты не убил его,  — закончила свой рассказ девушка.

— Сколько же тебе сейчас годков?  — спросил Джон.

— Зимой 18 будет.

— «Надо же, ей ровно столько, сколько было Сесилии, когда он видел её в последний раз» — подумал Джон.

Ты, правда, хочешь научиться читать?  — с улыбкой произнес рыцарь.

Луиза немного странно посмотрела на своего нового знакомого. Она до сих пор не могла понять, кто он, что здесь делает и что от него ждать. Однако то, что от незнакомца не исходит никакой угрозы, девушка уже поняла.

— А как 

тебя зовут и как к тебе обращаться?  — спросила девушка.

— Называй меня просто — Лис,  — с улыбкой ответил мужчина.

Все свободное от муштры солдат и оговора плана нападения на городок, Джон проводил со своей новой спутницей. Луиза уже совершенно не боялась его и начала даже улыбаться. Было видно, что жизнь среди разбойников брата было явно в тягость девушке. Здесь же она обрела какое-то душевное спокойствие. С каким восторгом она рассматривала стройные буквы, написанные монахами в монастырях, а до чего же были причудливыми картинки.

Джон попытался научить девушку буквам. Дело это было не легкое, однако Луиза оказалась довольно способной ученицей. По ночам же рыцарь более уже не привязывал девушку. Более того, он отдал ей свое ложе, сам оставаясь ночевать на свежем воздухе. Казалось, он уже прикипел к милой девушке.

•  •  •

Молниеносная атака на городок завершилась блестяще. Адам, пробыв в городке неделю, разнюхал всю нужную информацию для успеха операции.

Отряд возвращался в свой лагерь с богатой добычей. Луиза, оставшаяся в лагере, готовила большой чан утренней похлебки на весь отряд. По замыслу, после завтрака, лагерь должен был быть свернут, а отряд выдвинуться в путь.

Луиза понимала это, но никак не могла решиться поговорить с Лисом. За эту неделю она так привязалась к своему пленителю, что расставание с ним отдавало горечью. После смерти родителей даже брат никогда с ней так по-доброму не разговаривал. А мир книг, который открыл ей Лис, был просто волшебен.

— Вы уходите?  — как-то с грустью в голосе спросила Луиза, когда они остались наедине.

— Ты не хочешь со мной расставаться?

— Нет,  — немного помолчав, ответила девушка.

— Тогда ты едешь с нами!  — твердо подытожил Джон.

Обрадованная Луиза подарила Лису нежный поцелуй.

После последнего налета рыцарь привез своей новой знакомой несколько красивых платьев. Облачившись в одно из них, она пристала настоящей красоткой. Всю свою недолгую жизнь она была как пацанка, даже косы толком никогда не отращивала. Сейчас же, ощутив приятный щелк на своем теле, покружившись, взвивая длинный подол, Луиза почувствовала себя настоящей леди.

•  •  •

Налеты по всей стране продолжались. Некоторые храбрецы, воодушевившись слухами об отряде Безумного Лиса, сколачивали свои отряды. Однако, как правило, такие инициативы оканчивались плачевно. По всей стране феодалы, больше и больше опасаясь за свою жизнь, предпринимали всевозможные меры для защиты.

И вот однажды, когда был совершен очередной налет, отряд Джона, который на тот момент уже насчитывал более двухсот человек, попал в засаду. Битва была тяжелая. Отряд понес потери, а самого Джона тяжело ранили. Если бы не грамотные команды Томаса, потери были более внушительными.

Истекающего кровью, Джона принесли в шатер, где ждала Луиза. Девушка испугалась, но этот испуг продлился не более секунды.

Девушке ещё в раннем возрасте пришлось познать искусство травницы. Это умение не раз спасало её брата и его друзей от различных ран. Она лишь распорядилась, чтоб вскипятили воду. Сделав отвар и напоив им Лиса, Луиза принялась обрабатывать его раны. К ночи Лиса начало лихорадить. Даже толстая 

лосиная шкура не спасала от озноба.

Луиза, недолго думая, сняла с себя платье и юркнула под лосиную шкуру к Лису, даря ему тепло голого горячего женского тела. Обняв Джона, Луиза всю ночь молилась, чтобы он поправился.

Тогда ещё девушка до конца не понимала, что больше она испытывает к Джону. Здесь смешались и привязанность, и чувство благодарности, и... Луиза даже сама себе боялась признаться, что влюбилась в этого человека.

Лишь первые солнечные лучи стали проблескивать сквозь высокие стволы деревьев, Джон открыл глаза. На его плече тихо посапывала очаровательная девушка. Он и сам привязался к этой озорной егозе — девчонка любила и поболтать, и посмеяться, и никогда не сидела на месте.

Рука легла на нежный изгиб женского тела, поглаживая бархатистую кожу. Казалось, именно Луиза смогла вернуть его из пучины печали.

Когда рука перешла на бедро, милые девичьи губки расплылись в довольной улыбке. Луиза ещё спала, но, похоже, ей снилось что-то безумно приятное.

Когда же ласки стали более настойчивыми, девушка открыла глаза. Вид Лиса, пришедшего в себя, безумно обрадовал девушку. Их губы сплелись в чувственном поцелуе, а рука Лиса продолжала ласкать красивое девичье тело.

— Милый мой хороший, я так за тебя переживала,  — тоскливо произнесла Луиза.

— Я тоже переживал, что больше тебя никогда не увижу.

Они вновь стали целоваться, даря тепло своих тел друг другу. Лишь за мгновение до того, как Джон должен был войти в нежную девичью плоть, Луиза остановила его.

— Аккуратно, прошу, я ещё никогда... никогда не была с мужчиной.

Джон вновь поцеловал свою красавицу:  — Это потому, что ты меня всегда ждала, моя ненаглядная.

Движения Джона сковывала свежая рана, однако он старался быть нежным и аккуратным со своей ненаглядной девочкой, пытаясь не доставить ей боли между ножек.

Луиза же закрыла глаза, боясь страшной боли, о которой слышала из разговоров девок, когда ещё жила в деревне. Страшной боли не было, когда Джон входил в неё. Вначале лишь были неприятные ощущения, которые сменились нежными волнительными нотками легкого удовольствия. С каждой минутой это удовольствие только возрастало, отдавая приятной истомой где-то внизу живота.

Спустя десять минут, даже сквозь шум и гомон солдат у костра, были отчетливо слышны легкие девичьи вскрики от получаемого удовольствия. Да и сам Джон наслаждался близостью той, к которой так прикипел сердцем за последние месяцы. Они словно слились в один организм, получая настоящее удовольствие от обладания друг другом.

Довольные и обессиленные, они ещё долго лежали, обнявшись и глядя друг на друга влюбленными глазами.

•  •  •

— Томас, друг мой!  — обратился к соратнику Джон, как только смог нормально стоять на ногах.  — В последней битве ты бился как тигр. Но это не самое главное. Ты проявил себя как настоящий стратег. Теперь мне есть, на кого оставить начатое когда-то в таверне за кувшином вина дело. Я ухожу. Слишком долго я мечтал о родимых краях. Ведь вернувшись после крестового похода, я и дня не провел дома.

— Но, как же мы без тебя, Лис?

— 

Главное, иметь веру и знать, что ты все делаешь верно. Не кривить душой и не рисковать напрасно.

Был вечер. Все поднимали кружки с пивом, вином и элем за здоровье Безумного Лиса, а на утро они отправились в путь. Томас категорически не принимал протесты Джона, и, на правах нового военноначальника, отправил с ним пятнадцать всадников. Путь был не близким, и по дороге могло случиться все, что угодно.

Джон прекрасно понимал, что на родной земле его явно не ждут, но сердце его тянуло в родовое гнездо.

Отряд Безумного Лиса ни разу не бывал в тех краях, позволяя правителям земель чувствовать себя расслабленно. Расслабленными были до того, что спокойно позволили семнадцати всадникам въехать в поместье.

Возле дома, где когда-то родился сам Джон, на просторном крыльце, лузгая семечки, находился новый хозяин поместья — ставленник барона Ральфа. А возле крыльца на перекладине был привязан крестьянин. Видимо бедолага провинился, что душеприказчик с силой и отмашкой хлестал его плетью. Рубашка на его спине уже давно была изорвана, а сама спина скорее напоминала кровавое месиво.

— За что вы его так?  — сурово спросил подъехавший на коне Джон.

— Да стервец, бежать хотел,  — не отвлекаясь, ответил душегуб, продолжая истязать бедолагу, однако уже через две секунды остановился, почувствовав на своем горле холодную сталь меча.

— От хорошего хозяина даже пес не бежит!  — прокричал Джон.

— А ты кто такой, спросил ставленник барона, зовя стражу.

— Я сэр Джон, истинный владелец этой земли!

Луиза, до сих пор не спрашивала о родословной своего избранника, однако она даже представить себе не могла, что он благородных кровей.

При виде стражи, спутники Джона взметнули острыми мечами и ринулись в атаку. Полторы минуты, и все было кончено. Ставленник и душеприказчик были поставлены на колени и по обычаю казнены.

Бывший наместник, которому так доверял Джон, уже давно был определен в конюхи. Старик очень обрадовался появлению Джона. Да и селяне были в восторге от своего настоящего хозяина.

Гости уселись за стол, а из погреба была выкачена бочка хорошего вина. За очередной кружкой наместник поведывал Джону, что старый барон за очередным обедом подавился куриной косточкой и отошел в мир иной, оставив править за себя старшего сына. Это была хорошая новость для Джона, но что же ждать от нового барона.

Практически всю ночь Джон не спал, обдумывая дальнейшие планы. В это время на его плече расположилась его возлюбленная, мирно посапывая милым носиком.

Лишь только начало светать, как сквозь распахнутое окно Джон услышал конский топот. Рыцарь быстро вскочил на ноги, надевая на себя снаряжение и хватая меч. На улицу повыскакивали и пятнадцать воинов, сопровождавших Джона.

Ко двору подъехало не менее пятидесяти конников, в полной боевой амуниции, заставляя ощетиница мечами Джона и его соратников.

Тут к нему выехал молодой барон. И раньше Джону доводилось видеть паренька при дворе старого барона, однако никогда ранее они не общались.

— А, тот самый знаменитый сэр Джон — герой крестового похода решил почтить нас своим присутствием,  — 

начал юный барон.

— Это моя земля, доставшаяся мне от предков, и я её буду защищать,  — выкрикнул Джон, понимая, что перевес не на его стороне. А чего он собственно ждал.

На это юный барон только усмехнулся.

— Сэр Джон, я всегда вами восхищался. Хочу сказать, что не разделял взглядов отцов на многие вопросы. Полагаю, что между нами надо зарыть топор войны, ведь сын не в ответе за дела отца!  — последние слова юный барон произнес, слезая с коня и идя навстречу Джону.  — Давай пожмем руки, мой дорогой друг, эта земля по праву твоя и только ты можешь ей распоряжаться.

Юный барон передал сэру Джону грамоту на право владения поместьем, после чего откланялся и поспешил восвояси.

Сэр Джон стоял, не веря своему счастью, когда сзади к нему подошла Луиза и нежно обняла. Девушка слышала разговор. Перепугавшись изначально, она поняла, что беда миновала.

•  •  •

Сэр Джон и старая Эмма стояли у могилки Сесилии. На щеках всегда сурового сэра Джона поблескивали слезы.

— Вот, моя дорогая, я и приехал к тебе,  — практически обнимая крест, склонился над могилкой Джон.  — Я так скучал по тебе, так ждал нашей встрече. Спи-спи, моя хорошая, я знаю, где-то с облаков ты сейчас наблюдаешь за мной. Прости, милая, что не уберег тебя. Помни, я тебя никогда не забуду!  — смахнув слезу, Джон положил на могилку ту самую ленточку, которая не раз спасала его в тяжелых битвах...

•  •  •

А на следующую неделю все поместье отмечало свадьбу сэра Джона и его избранницы. Даже старая Эмма отпросилась у барона, чтобы поздравить старого друга.

Они оба были безумно счастливы. Да, сэр Джон всё ещё в глубине души любил Сесилию. Но это была та, прошлая жизнь, его настоящее и будущее — это любимая Луиза...