Дезертир

Настроение у меня было отличное, предновогоднее, в морозном воздухе кружились редкие хлопья снега сверкающие в свете фонарей и ощущалось приближение праздника.

Было 30 декабря, мы сменились с караула и я вел личный состав к штабу, чтоб доложить о смене, сдать оружие, отправить бойцов в казарму и пойти домой отдыхать и готовиться к Новому году.

Издалека, у входа в штаб уже виднелась коренастая фигура замполита части, который временно исполнял обязанности командира, и по всей видимости ждал нашего прибытия, потому как большинство офицеров уже разошлось по домам.

Я выстроил караул в две шеренги и скомандовал:

— Караул равняйсь! Смирно! Равнение на середину!  — и подойдя строевым шагом к командиру части доложил,  — товарищ майор! Первый караул прибыл, за время несения службы происшествий не случилось! Начальник караула старший лейтенант Морозов!

— Здравствуйте товарищи!  — поздоровался замполит звучным басом.

— Здравья желаю товарищ майор!  — дружно ответили мои бойцы.

— Вольно!

— Вольно!  — продублировал я команду старшего по званию и повернулся к замполиту.

— Здравствуй Роман Васильевич!  — протянул он свою широкую как саперная лопатка ладонь.

— Здравья желаю, товарищ майор!  — ответил я на крепкое рукопожатие.

— Как отстояли? Все нормально?

— Так точно! Все без происшествий!

— Хорошо, давайте, сдавайте оружие и боеприпасы, бойцов на ужин отправляй, а сам потом ко мне забеги, добро?

— Есть!  — ответил я по уставу, а на сердце появилось нехорошее предчувствие, редко когда наш замполит так допоздна задерживался.

Сдав оружие, доложив дежурному по части о прибытии и отправив бойцов на ужин, спустя полчаса я сидел на расхлябанном стуле в простеньком кабинете замполита, на втором этаже штаба части.

— Ты закуривай, не стесняйся,  — басил замполит, горой восседая за своим столом и перебирая какие-то бумажки толстыми, как сосиски пальцами. В штабе не топили, поэтому было чуть теплее, чем на улице, и бушлат, накинутый на плечи замполита, делал его еще внушительнее.

— Спасибо!  — отказался я, пытаясь своим видом не показывать нетерпения, что, в общем-то, плохо у меня получалось.

— Какие планы то на праздник, Роман Васильич?  — не отрываясь от бумаг, спросил он.

— Ну, сегодня сменились, следующий наряд только третьего, повезло можно сказать, а то прошлый Новый Год в карауле встречал. Завтра на построение, а потом домой. На праздники в общаге будем, а первого хотим с женой в область к теще съездить с ночевкой.

— Да-а!  — протянул замполит и я понял, что планам моим сбыться не суждено. Как то сразу настроение праздника улетучилось.  — Вот оно!  — выудил он, наконец, из вороха бумаг искомую папку.  — Вокруг да около ходить не буду! ЧП у нас. Боец твой, Валиуллин, в СОЧ* (*самовольное оставление части) ушел! Утром, после построения его больше не видели. Ориентировку развезли. В штаб бригады доложили. Комбрига сам знаешь. Приказал организовать поиски. Если завтра до вечерней поверки не найдем, отменит все увольнения и выходные, офицерам казарменное положение и первого января строевой смотр. Вопросы есть?

— Нет вопросов!  — Глухо ответил я, через несколько секунд, переваривая услышанное и смиряясь с проделками 

судьбы.  — Когда ехать?

— Да ты не горячись. Сейчас иди, отдыхай после наряда, жене объясни, растолкуй, а завтра в восемь выезжай в Горск, боец твой Валиуллин оттуда, по всей видимости, там и искать его надо! Подруга у него там есть, в первую очередь домой к нему, да к подруге его, ну а потом по друзьям, родственниками и всем злачным местам. С местным ОВД сконтактируй, ориентировку оставь, да все в общем-то как всегда, ты ведь не в первой! На вот личное дело его, адреса выпиши, и несколько ориентировок с собой возьми! Бойцов надежных возьми, человека четыре. Завтра в 7.30 все у меня, форма одежды гражданская!

Дома меня ждал скандал с женой по этому поводу, после чего она недолго думая собралась и уехала в ночь к своей маме домой. Что-то пробурчав у порога, мол «Найдешь своего дезертира, знаешь где меня искать».

Предпраздничного настроения как и не бывало вовсе, я выудил из холодильника бутылку пива, да даже и ее не осилил, выпив всего половину. Завалился на диван, не раздеваясь, лишь укрылся сверху шинелью, здраво рассудив, что «Утро вечера мудренее» и уснул.

В 7:30 мы стояли в коридоре штаба, и слушали инструктаж замполита. На поиски я взял четверых бойцов, на которых можно было целиком положиться. Сержант Акопян, мой замкомвзвода, был из местных и дослуживал оставшиеся полгода. Остальные были годкѝ* (*срочники, прослужившие один год): краснодарец Походов, Маслов, здоровенный водитель БТРа из Сибири и Сашка Петренко, который был из Горска, куда мы отправлялись на поиски, и как он говорил, знал там каждую собаку.

— Ну что бойцы, на Вас вся надежда, не найдете Валиуллина, хана всем праздникам, так что уж Вы постарайтесь!  — завершил своей напутствие замполит.  — Ну коль найдете беглеца в срок, всем увольнительную выпишу!  — Бойцы тут же оживились и зашушукались.

Спустя полчаса мы ехали на рейсовом автобусе в Горск, бойцы мои веселились и довольно лыбились, им то такое приключение нечасто выпадает, я же был угрюм как скала, думая о накрывшихся праздниках и скандале с женой. В тот момент хотелось размазать по стенке беглеца Валиуллина, и потом отправить его в дисбат на полгода, чтоб научился Родину любить.

Горск был небольшим провинциальным городком, на берегу замерзшего озера, с невысокими 2—3 этажными кирпичными домами. На центральной площади одновременно ютились автостанция, универмаг и рынок. Центр городской площади традиционно украшала нарядная новогодняя елка. Всюду сновал народ, выпуская изо рта клубы морозного пара, затариваясь покупками и подарками. Везде ощущалось приближение праздника, что только сильнее сжимало тоской мне сердце, ибо мое участие в этом празднике было пока под большим вопросом.

Мы разделились, Акопян и Петренко отправились по адресу подруги нашего беглеца, а я с оставшимися бойцами отправился к солдату домой. Дома никого не оказалось, но словоохотливая соседка рассказала нам, что мать солдата Валиуллина — Юлия Петровна, работает в универмаге, на втором этаже в отделе электротоваров, а с отцом они давно в 

разводе и где сейчас живет «этот проходимец» соседка не знала. Так же с ее слов мы узнали, что сын Юлии Петровны Сашка, вчера и сегодня дома не появлялся, по крайней мере соседка его не видела.

Нам ничего не осталось, как отправиться в универмаг, чтоб переговорить с матерью сбежавшего солдата. Юлия Петровна была невысокая женщина среднего телосложения, с усталым лицом и печальными серыми глазами. Темные волнистые волосы, спадали чуть ниже плеч. На вид ей было около сорока лет, неяркая помада покрывала ровные красивые губы, в уголках которых так же уже наметились небольшие мимические морщинки. Одета она была просто, аккуратно и со вкусом, на ней было длинное вязаное платье, рукава которого заканчивались чуть ниже локтей, обнажая красивые руки, а на плечи была накинута светло-красная шаль. Когда женщина проходила мимо нас вдоль прилавка, обслуживая покупателей, за ней тянулся шлейф приятного аромата духов.

Когда очередь дошла до нас, я представился и вкратце рассказал цель нашего приезда и визита к ней в магазин, от чего женщина заметно разволновалась и побледнела, прижав руки к груди.

— Нет, Сашка у меня не появлялся, последний раз в мае был, когда его в увольнение отпускали,  — голос ее слегка дрожал, но Юлия Петровна держала себя в руках, и чувствовалось, что она говорит правду.

— Где он может быть? Что посоветуете, где искать его? Юлия Петровна, Вы поймите, чем скорее его найдем и отвезем в часть, тем в первую очередь лучше для него.

— Он где угодно может быть, и у отца своего, и у Алинки — это девушка его. У друзей может быть у кого-то, а может в хабзайке, там у них вроде компьютерного клуба. Вы запишите адреса, проверьте, ему не так много куда можно податься тут.

Я записал несколько адресов в блокнот и собрался идти, как Юлия Петровна задержала меня вопросом:

— Товарищ лейтенант, а что Сашке будет, за проступок этот?

— Если сегодня не найдем, то поедет в дисбат, как дезертир,  — мрачно преувеличил я, но увидев слезы в глазах женщины, постарался смягчить ситуацию, и уверенно заявил,  — Да Вы не переживайте, мы его обязательно разыщем, городок-то у Вас небольшой, вон адреса есть, обязательно где-то объявится!

— Ну ладно! Дай то Бог. Вы вот что, я до четырех работаю, а после четырех я дома буду. Вы мне пожалуйста сообщите, как найдете его. Я очень надеюсь, что Вы поможете!

Я кивнул и пошел прочь.

Весь день до сумерек мы обходили квартиры, адреса и прочие «злачные» места Горска. Петренко подключил своего старшего брата Леху, который согласился помочь и на его старенькой Ауди поиски были гораздо более оперативны, но, тем не менее, безрезультатны. Пришлось оставить посты, чтоб караулить бойца. Двое солдат отправились ждать его около дома подруги, еще двое поехали на квартиру к отцу. Сам я отправился домой к Юлии Петровне, чтоб еще раз удостовериться, что Валиуллин там не появлялся, и порасспросить, где еще его 

можно поискать.

Женщина была уже дома и словно ждала моего визита, так как отворила дверь, едва я нажал кнопу звонка.

— Ой, товарищ лейтенант, входите. Я всех, кого могла, обзвонила, выяснила я.  — начала она прямо с порога.  — Видели его, сказали, поехал в Малиновку, там у Алинки брат живет, свадьбу он играет, ну и Сашка с Алинкой туда поехали. Да он хотел вчера еще вернуться, но Алинку не захотел одну оставлять там, вот и остался. Я попросила передать, сказала, что ищут его, он сегодня вечером приедет в Горск.

Она говорила так взволнованно, что не замечала, как от волнения немного заикается, а глаза ее при этом блестели под трепещущими ресницами. Мне вдруг стало очень жаль эту женщину, захотелось обнять ее, прижать и успокоить. Захотелось просто сделать для нее что-нибудь доброе.

— Его ведь не отправят никуда за это?  — растерянно завершила она свой монолог.

— Юлия Петровна, пока мы его еще не разыскали и в часть не доставили. Но если сегодня вечером он будет в части, то я Вам гарантирую, что в худшем случае отделается несколькими нарядами на работы. Ну, туалет будет драить, территорию убирать. Никто никуда его тогда не отправит. Так во сколько Вы сказали он приедет?

Кажется, женщину немного успокоили мои слова, она заметно расслабилась.

— Он. В... в шесть, да в шесть. В шесть автобус на автостанцию приходит. На нем и приедет. Спасибо Вам товарищ лейтенант.

— Дак, вот пока не за что. Сначала приедет пусть.

— Приедет, приедет, Вы не беспокойтесь. Ой, что же это я Вас у порога держу! Да Вы пройдите. Чаю может?

— Спасибо. Мне бы позвонить в часть, обстановку доложить замполиту.

— Да Вы проходите, в кухне телефон.

Я скинул куртку и обувь, достал удостоверение личности, где под корешком хранились нужные номера телефонов и прошел в небольшую кухню. Набрав на дисковом телефоне номер коммутатора, я попросил дежурного телефониста соединить с командиром части и принялся ожидать.

Пока я набирал номер, женщина суетилась по кухне, накрывая на стол.

Я только сейчас смог рассмотреть ее получше, в домашней обстановке она выглядела совершенно иначе, чем в магазине. На ней было домашнее платье с открытыми плечами, подол чуть выше колен подчеркивал красивые обнаженные икры, ямочки на круглых коленях и тесно обтягивал упругие бедра и ягодицы. Волосы были убраны в хвост и заколоты плоской заколкой. Даже в этой домашней одежде и тапочках на босу ногу женщина выглядела весьма эффектно. Я и сам не заметил, как исподтишка любуюсь ее ладной, слегка плотной фигурой.

Когда она поворачивалась ко мне, я разглядывал ее лицо, которое показалось мне очень красивым, а когда наклонилась за сахарницей, мой взгляд скользнул по открывшимся полусферам грудей в квадратном разрезе платья.

Наконец на том конце телефона раздался усталый голос замполита части:

— Слушаю, майор Бандура.

— Товарищ майор, это старший лейтенант Морозов.

— Докладывай, Морозов.

— Валиуллина пока не нашли, но есть информация, что находится в Малиновке, это примерно километров 

20 от Горска. Я сейчас нахожусь по месту жительства, у матери. Мать солдата сообщила, что с ним связались, к шести должен приехать в Горск. Ждем автобуса из Малиновки и возвращаемся в часть.

— Добро, Мороз!  — обрадовался замполит, если всё так, как ты докладываешь, то получите благодарность командования, и выходной тебе потом объявлю, а бойцам увольнительную на праздники. Докладывай, держи в курсе, я на месте. Отбой связи!

Юлия Петровна весь наш разговор не сводила с меня взволнованного взгляда, а я снова поймал себя на мысли, что она кажется мне очень красивой и кажется залился румянцем.

— Все будет хорошо, не волнуйтесь Вы так,  — поспешил я ее успокоить.

— Спасибо Вам, товарищ лейтенант. Спасибо.  — ответила она, присаживаясь за стол, напротив меня, в ожидая, когда закипит чайник.

— Я вообще по званию старший лейтенант, а по имени если — Роман.

— Очень приятно! Вы знаете, Роман, я ведь тоже замужем за офицером была, правда недолго, да так за свою короткую бытность офицерской женой и не научилась в званиях разбираться. Молодая, дурная была, не понимала многого. Он хоть и предупреждал, про тягости рассказывал, я ж самоуверенная была, а когда с бытом гарнизонным столкнулась: ни тепла, ни воды, удобства на улице, а я-то всю жизнь в городе прожила, не смогла так жить. Он на службе постоянно. То учения, то тревога. Уехала к матери через полгода, пока он на учениях был. Потом письмо ему написала, развод оформили, а потом алкоголика этого Валиуллина встретила, от которого сына родила. Иначе ведь могло сложиться все в жизни.  — Она замолчала, глядя в одну точку затуманенным взором и думая о чем то своем, а я продолжал любоваться ее милой внешностью.

Затягивающуюся паузу внезапно прервал закипевший чайник. Юлия Петровна встрепенулась, поднялась из-за стола и выключив чайник, разлила чай по чашкам.

Чай был терпким и душистым и приятно обжигал после морозной улицы. Мы еще немного поговорили. Юлия Петровна расспрашивала как сейчас служится, какие перспективы, ну и прочие ничего не значащие расспросы, которые ведут незнакомые люди вынужденные обстоятельствами находиться какое-то время в обществе друг друга.

В половину шестого мы отправились на станцию. Я параллельно забрал своих бойцов с постов и еще минут десять мы ожидали прибытия автобуса на автостанции. А вокруг царило все то же ощущение праздника. На улице стемнело и на главной площади яркими гирляндами мерцала праздничная елка. Запоздавшие горожане спешили с работы домой или в гости, кто-то был уже навеселе нетвердой походкой проходя мимо и сжимая под мышкой большой сверток, перевязанный подарочной летной.

Юлия Петровна тронула мою руку, приглашая отойти на пару метров от моих солдат, что я и сделал.

— Дадите мне пять минут поговорить с сыном?

Казалось в свете фонарей, что ее глаза наполнены слезами, которые вот-вот хлынут на щеки.

— Да, конечно. Только извините, домой я его не отпущу. Нам его в часть доставить нужно. Это и в его же интересах в первую 

очередь!

— Конечно, конечно, я все понимаю! Спасибо Вам, Роман.

Приехал автобус, среди вышедших пассажиров показалась рослая долговязая фигура Валиуллина, который обнимал за талию невысокую чернобровую девчушку, ростом едва достающую до его плеча.

Увидев нас и мать он опешил н зная, то ли подойти ко мне, то ли к сослуживцами, то ли к матери. Я кивнул ему в сторону матери и подойдя к ней они крепко обнялись.

— Акопян!  — позвал я сержанта.

— Я, товарищ старший лейтенант!  — сержант нехотя оторвался от группы смеющихся сослуживцев, где балагур Походов с краснодарским акцентом травил какую то байку, и подошел ко мне.

— Давай всех к той палатке, но с Валиуллина глаз не смыкать.

— Есть!  — ответил он мне и направился к остальным бодро скомандовав,  — Гвардия, айда к синей палатке.

В палатке располагалась привокзальная булочная и я купил бойцам и себе по горячему пирожку с повидлом и чай в пластиковых стаканчиках.

Оставшиеся до автобуса десять минут мы ели свежую выпечку на морозе, под аккомпанемент веселых баек Походова.

— Пора! Зови беглеца!  — Обратился я у Акопяну, увидев подъезжающий к автостанции автобус.

— Саня, давай в автобус. Ехать пора!  — подбежал к нему сержант.

Валиуллин обнял мать, потом крепко обнял и поцеловал свою девушку и бегом вместе с сержантом припустил к автобусу. Пробегая мимо меня он замедлил шаг, обращаясь:

— Здравья желаю! Товарищ старший лейтенант, я...

— Садись давай в автобус, герой!  — досадливо осадил я его.  — В части поговорим!

Полупустой автобус закрыл двери и плавно выруливал с автостанции. Пахло морозной свежестью, хвоей от чьих-то еловых веток и мандаринами.

Кондуктор продавала билеты.

— Готовим за проезд верещала она будничным тоном.

— Гляди, у меня билет счастливый,  — донеслось с переднего сиденья где ехала молодая девушка с парнем.

Мои бойцы предъявили военные билеты, подтверждаю льготу военнослужащего на бесплатный проезд. Я тоже запустил руку во внутренний карман куртки, чтоб найти удостоверение личности, но его там не было. Я кинулся искать его по всем карманам.

— Что служивый, корочки потерял?  — ехидно заметила ожидающая кондукторша и пошла дальше обилечивать пассажиров. И тут я вспомнил, что оставил удостоверение личности у Юлии Петровны, когда звонил в часть.

— Вот черт!  — выругался я про себя, отсчитывая мелочь за проезд.

Доехали мы быстро, я даже задремать не успел. Автобус остановился около части и спустя 5 минут мы уже были в кабинете замполита.

— Ну, что гвардеец! Садись вон и давай, пиши объяснительную. Где был, почему ушел.  — гулко обратился замполит к беглецу а потом к нам:

— А Вы молодцы гвардейцы, постарались!  — Замполит каждому солдату пожал крепко руку.  — Всем завтра увольнительную выпишу, ну а тебе Роман Васильич, благодарность. Давай, личный состав в расположение, пусть переодеваются и на ужин, а этого я сам отведу.

— Акопян, веди людей в роту!  — передал я команду сержанту а сам побежал на узел связи, где дежурил мой сослуживец Паша Синицын, чтоб дозвониться в Горск.

Трубку сняли после второго гудка:

— Алло?  — услышал я голос Юлии Петровны.

— Юлия Петровна, слава богу 

что застал Вас, это Роман, ну, старший лейтенант Морозов, мы сегодня у Вас были.

— Роман? Что-то случилось? Ах, Вы наверное из-за документа звоните, вы его на кухне у меня забыли, вот досада! Что же делать?

— Я могу приехать? Сейчас как раз автобус идет. Вы дома будете или куда-то уйдете?

— Я дома сегодня, приезжайте конечно, Роман!

— Спасибо! Я выезжаю!

Спустя час с небольшим я стоял перед дверью квартиры Юлии Петровны, стряхивая с шапки и плеч хлопья снега и позвонил в звонок. Дверь открыли практически сразу же и я даже поначалу не узнал хозяйку квартиры — мать моего беглеца солдата.

— Проходите Роман!  — улыбнулась женщина и только по улыбке я развеял сомнения, что это действительно она, а не ее младшая сестра например.

Юлия Петровна была облачена в красивое изумрудное платье, которое очень ладно приходилось по ее плотной фигуре: где нужно выгодно подчеркивало ее достоинства, где нужно, скрывало возможные недостатки. Волосы были распущены, зачесаны на одну сторону и спадали на правое плечо, на открытой шее матово поблескивали тонкая золотая цепочка со значком Овна. Темно красная, цвета запекшейся крови, помада, ярко выделяла ее губы на бледном лице. Полушария грудей упираясь друг в друга были чуть выдавлены наружу тесным лифом с треугольным разрезом. На правой груди красовалась темно-коричневая родинка со спичечную головку. Снизу платье открывало круглые колени, обтянутые черным капроном, а туфли на высоких шпильках очень выразительно подчеркивали ее крепкие икры.

— Вы куда-то собрались?! Извините, что задержал Вас, как-то никогда не терял документы, а тут...

— Конечно собралась,  — улыбнулась мне женщина!  — Новый Год ведь на носу! Вот я и собралась его встречать.

— А!  — догадался я.  — Вы никуда не собирались уходить. Ждете гостей!

— Да нет. Я по обыкновению встречаю Новый год одна!

— Но, как... ,  — я не знал, что сказать и переминался с ноги на ногу, оставляя мокрые пятна на небольшом половичке в прихожей.

— Да Вы проходите, Роман, а заодно может, откроете мне шампанское? Я конечно и сама могла бы, но раз уж мужчина заглянул... грех не попросить.  — она вновь улыбнулась, но как-то застенчиво.

— Да, конечно!

Я снял верхнюю одежду и обувь и прошел в комнату.

Овальный столик стол был накрыт скромно и со вкусом. Небольшая вазочка традиционного оливье, бутерброды с икрой и красной рыбой, блюдечко с канапе и ваза с фруктами. Стол был сервирован на двоих. В центре стола стояла еще незажженная толстая свеча, а рядом с ней темно зеленая бутылка шаманского. По телевизору шли какие-то развлекательные передачи, но звук был выключен, а из старенькой радиолы доносилась интересная музыка, что-то среднее между блюзом и рок балладой, с какими-то джазовыми вставками.

Я направился к столу, взяв бутылку в руки и принялся срывать с горлышка фольгу, бросив при этом быстрый взгляд на женщину. Юлия Петровна тем временем села на краешек дивана зажав кулачки между колен и с интересом наблюдала ща моими действиями. От дыхания ее 

груди то наполнялись, то чуть опадали и это зрелище притягивал мой взгляд. Я же одергивал себя, чтоб не пялиться на нее слишком уж явно и старался делать это вскользь.

— Роман, а как же Вы поедете обратно? Автобуса сегодня уже не будет.

— Ну ничего, тут у Вас полк связи расположен, там наш бывший старшина служит, старший прапорщик Арапов, думаю выделит мне койку в казарме — переночую, а утром домой.

— А как же новый год? Праздник?  — рассеянно спросила она.

— По-военному! Обозначу флажками!  — отшутился я.  — Сам виноват, растяпа, что уж теперь, а без удостоверения личности мне никак нельзя, тем более послезавтра в караул заступать.

— Да, если б Сашка так не поступил, сидели бы вы сейчас в кругу близких, Новый год отмечали. Сама не понимаю, почему он так поступил?

— Ну Сашка Ваш свое получил, все праздники в наряде проторчит, да туалеты будет драить. Это он еще легко отделался.

— Да я знаю. Он мне позвонил уже, успокоил, даже прощения попросил.

Пробка с гулким звуком покинула бутылку, оставшись у меня в руке и я наполнил пенистым напитком высокий прозрачный фужер.

Женщина встала и подошла к столу, до меня донесся сладковатый аромат ее духов.

— А Вы, может сможете мне составить компанию, хоть ненадолго? Раз уж домой не торопитесь, а воинская часть в пяти минутах отсюда.

Какое-то странное ощущение зародилось у меня в районе солнечного сплетения, какой-то приятный холодок. Я пожав плечами наполнил и второй фужер.

— Да вы садитесь, что же мы стоя?  — Юлия взяла фужер, тут же отставила, вскочила, быстро засеменила, выйдя на кухню, через полминуты вернулась с коробком, чиркнув о который спичкой зажгла стоящую в центре стола свечу. Огонек нехотя затрепетал, фитиль разгорелся и пламя выровнялось, став почти неподвижным.

— Так-то лучше!  — глядя на пламя, сказала женщина, снова взяв в руки фужер и небрежно перебирая пальцами его длинную ножку. На темно-красных ногтях отсвечивали блики свечи, а на левой руке я заметил обручальное кольцо. Она выжидающе смотрела на меня, и я понял что туплю. Быстро взяв свой фужер, я протянул его к даме, остановив в паре сантиметров от ее фужера.

— За Вас, Юлия!  — Я глянул ей в глаза, и мы чокнулись! Она пригубила, оставив на краю мутный след помады, я же выпил до дна, по-армейски и потянулся за бутербродом с икрой.

— Да Вы кушайте! Хотите салат накладу? У меня еще горячее попозже будет!

Я лишь кивнул, вспомнив, что толком и не ел весь день: так чай, да сухомятку.

Можно я от Вас позвоню еще раз, да и документ в карман положу, а то снова забуду!

— Ну конечно, зачем Вы спрашиваете? Телефон на кухне.

Я Вышел в кухню, а Юлия осталась в комнате. Удостоверение личности в сиреневой обложке так и лежало с краю стола, где я сидел в прошлый раз. Я взял документ, и найдя за отворотом нужный номер своей части и набрал его. Через несколько 

манипуляций меня соединили с полком связи, и к моему счастью старший прапорщик Арапов был на месте — дежурил в казарме с бойцами в новогоднюю ночь. Договорившись с ним о ночлеге, я повесил трубку и снова пошел в комнату. Я не знал, как поступить, и засиживаться как-то неудобно было, и уходить сразу не хотелось, да и женщину не хотелось оставлять в одиночестве в новогоднюю ночь. Ну, решил поступить так, как делаю обычно, когда нужно уходить раньше: после третьего бокала.

Я налил (в основном себе, Юлии лишь освежил) и поднял свой фужер.

— Вы и не пьете совсем,  — шутливо упрекнул я даму и она ответила:

— Я знаю один тост, который пьют до дна! За любовь!

Мы чокнулись, и она с легкостью осушила бокал шипучего напитка, закусив небольшим канапе. А я чуть было не ляпнул, что за любовь мы обычно пьем на брудершафт, но в последний момент одернул себя, слишком уж неуместно было бы мое замечание!

Я накинулся на салат, который щедро подложила мне Юлия, пока меня не было. Стряпня была очень вкусной, что я поспешил тут же отметить!

— Очень вкусно приготовили.

— А давайте на ТЫ, Роман? Я ведь не так уж сильно Вас старше. А то как-то неуютно себя ощущаю.

Алкоголь стремительно расслаблял тело, отключал некие защитные функции мозга, делая меня более открытым и раскрепощенным.

— Давай, Юлия! Но это дело нужно обмыть!  — Я потянулся за бутылкой но разливая встрепенулся,  — хотя не сейчас. У нас, у военных традиция: третий тост, за тех, кого с нами нет, за павших...  — А про себя подумал, что после третьего уходить собирался, но почему бы еще не посидеть, раз не выгоняют. В казарму провонявшую портянками, кирзой и мастикой всегда успею.

— Я не против, я тоже уважаю эту традицию.  — Ответила Юлия и мы выпили стоя, не чокаясь и до дна!

Я тут же целиком засунул небольшой — «на зубок» — бутерброд с рыбой и жуя поинтересовался:

— А Вы чего ничего... Ой, то есть, ты чего не ешь ничего?

— Да я и не хочу.  — Юлия передернула плечами с интересом наблюдая как я уминаю остатки салата.

— Добавки может?

— Нет пока. Все.  — Я снова потянулся к бутылке, критически осмотрев содержимое: в бутылке плескалось еще на раз. Хотел уже сказать, что такими темпами до Нового Года шампанского не останется, но Юлия меня опередила, прочитав мои мысли:

— Разливай. У меня еще есть!

Я долил, не зная куда отставить пустую тару (пустую бутылку ведь на стол не ставят), а Юлия взяла ее у меня и унесла на кухню. Я посмотрел с аппетитом вслед ее круглым ягодицам, перетекающим под натянутой зеленой тканью, а когда она вышла, утопил лицо в ладонях и с силой потер глаза. Хмель уже частично завладел мной, в квартире было тепло и уютно и не хотелось уходить, но и остаться я не мог, как-то все это было неправильно... или все же мог? Мои 

размышления прервала Юлия, которая бесшумно вернулась в комнату.

— Устал?  — спросила она.

А я удивившись ее бесшумности глянул на ноги: женщина разулась и была босиком. Под прозрачно-черным капроном, виднелись ее ноготки покрытые темным лаком.

— Да не... ,  — запоздало ответил я.  — Разулась?

— Ой, да! Ножки устали. Посижу немного так.

Тут вдруг заиграла какая-то очень знакомая мелодия и я как то машинально произнес:

— О! Классная песня!

— Правда? Мне тоже очень нравится! Потанцуем?

И не успел я отнекаться, как Юлия уже вытягивала меня из стула, взяв за руки своими холодными ладонями.

— Почему холодные?  — удивился я?

— Потому что никто не греет!  — кокетливо шепнула женщина, тесно прижимаясь ко мне в медленном танце.

От ее близости я ощутил волнение... и еще, почувствовал, как в штанах набухает возбуждение...

Чтоб не упереться в нее затвердевшим концом, я чуть отстранился и немного повернулся боком упираясь бедром в ее бедро. Я ощущал на лице ровное дыхание женщины, от которого ее грудь сильнее вжималась в меня, а прядь волос щекотала мне щеку. Пальцами руки я ощущал чуть шершавую кожу ее холодных пальцев, а другой рукой придерживал ее за поясницу, от которой напротив ощущал жар. Песня закончилась, возникла тишина, но мы так и продолжали медленно перемещаться в танце, поворачиваясь вокруг невидимой оси.

— Поцелуй меня,  — услышал я ее шепот у самого уха и ощутил как мочки коснулись губы, немного липкие от помады.

Я откинул голову назад и всего долю секунды посмотрел не ее лицо. Глаза ее были закрыты а грубы напротив, призывно приоткрыты. За эту долю секунды я о многом подумал.

Я подумал, что это крайний шаг, после которого назад дороги уже нет.

Я подумал, что не так она и немолода, как казалось раньше, а довольно привлекательна и симпатична.

Я подумал, что сам хочу это сделать и сделал бы сам, если бы она не опередила меня своей просьбой.

Я ощутил во рту нежную плоть ее губ, маслянистый привкус помады, по телу Юлии пробежала волна трепета и она негромко застонала. Я теснее сжал женщину в объятиях, и уже не стесняясь прижимался к ней напрягшимся членом. Наш поцелуй был нервным и каким-то неистовым, Словно мы спешили на перроне у вагона, который вот-вот отправиться, и разлучит нас вовек. Я разомкнул поцелуй, путаясь пальцами в ее волосах и немного подтолкнув, сделал пару шагов вместе с Юлей вперед, пока женщина не уперлась спиной к стенке. Затем переместил ладони на ее груди и легонько сжал их, вновь потянувшись губами к Юлиным губам. И снова поцелуй, ее горячее дыхание на моей коже, жирные следы размазанной по губам помады, цепкие пальцы, до боль впивающиеся мне в плечи и в грудь. Я опустился перед Юлей на корточки и положив ладони выше колен повел ими вверх задирая подол платья все выше и выше. Юля стояла отвернув голову вправо, спавшие волосы закрывали ей лицо и вдруг... колготки под руками закончились и я ощутил гладкую горячую 

кожу ее ног. Я перевёл взгляд и увидел что на женщине надеты чулки. Я нервно сглотнул от возбуждения, я впервые видел женщину в чулках, до этого думал, что такое показывают только в кино или носят путаны. Черт, это так манило, завораживало, что я задрав подол до черных трусиков немного отстранился и жадно разглядывал эту деталь женского туалета. Но не очень долго, вот спустя миг я уже вновь приблизился к ней, обхватив сзади за ягодицы и начал целовать обнаженные ноги, приближаясь к трусикам. Я прислонил лицо к тонкой ткани, под которой ощущался бугорок густо покрытый растительностью и ощутил запах горячего женского тела и легкий аромат свежевыстиранного белья, исходящий от ее белья. Я уже потянулся к краю трусиков, желая сдвинуть их в бок и проникнуть в священную тайну женского лона своим нетерпеливым языком, но Юля остановила меня.

— Не спеши, маленький проказник. Вставай!  — она протянула мне руки и я нехотя поднялся. Мы снова ненадолго соприкоснулись губами, но Юля отстранилась от меня, и держа за руку потянула к кровати.  — Не спеши.  — снова повторила она обернувшись через плечо.  — Ты все получишь сполна!

Я помог Юле раздвинуть диван, который трансформировался в довольно просторную кровать и по команде хозяйки отправился наливать шампанское, пока она застилала диван свежим бельем и раскладывала подушки. Я откупорил бутылку и плеснул по бокалам шампанское, машинально отметил на часах, что еще пол одиннадцатого, до Нового Года еще полтора часа. Ко мне подошла Юлия, глаза ее блестели, помады на губах уже не было — я все слизал, пока целовал, ее запах, частое дыхание колышущее грудь, все влекло меня к ней, и я еле сдерживал себя, чтоб не наброситься на женщину. Мы чокнулись, выпили и Юля, повернувшись спиной, попросила расстегнуть платье. У меня захватило дух, и я подрагивающими руками потянул вниз застёжку, по мере расстёгивания которой платье расходилось в стороны, обнажая спину, покрытую россыпью родимых пятнышек и перетянутую черными ремешками бюстгальтера.

— Угаси, пожалуйста, свет,  — попросила она, и пока я это делал, Юлия освободилась от платья, повесила его на спинку стула, оставшись в белье и чулках. В комнате царил полумрак, освещая ее лишь всполохами телеэкрана и тусклым светом фонарей, пробивающимся сквозь оконную изморозь. Я подошёл к Юле и обнял ее со спины, поцеловав между шеей и плечом, от чего женщина трепетно вздрогнула.

— Теперь ты,  — она развернулась и посмотрев мне в глаза потянула вверх свитер. Я послушно поднял руки вверх, и Юлия стянула его через голову вместе с футболкой. Проведя пальцами по груди и задев сосок, ее руки спустилась вниз, и принялись за ремень на джинсах. Я помог женщине расстегнуть джинсы и стянул их вместе с носками, оставшись в плавках.

Юля забралась на диван и переползла на его середину. По телевизору показывали «С легким паром», из радиолы доносилась приятная музыка с хрипловатым женским вокалом. Свет забытой свечи трепетал на столе.  

Юлия расстегнула бюстгальтер, и, прикрывая груди руками, сняла его. Я медленно приближался, на коленях перемещаясь по мягкому дивану. Юля, все еще прикрывая ладонями груди, чуть раздвинула указательные и средние пальцы и зажала показавшиеся между них крупные роговицы сосков. Она приблизила ко мне левую грудь, и едва я потянулся к ней — отпрянула, потянувшись теперь правой. Она играла со мной. Я исхитрился и успел захватить губами краешек соска, который тут же отдалился от меня, а Юля звонко захохотала.

— Хочешь меня?  — она глядела, закусив губу и улыбаясь. При этом она поочередно раздвигала пальцы то на одной, то на другой груди показывая целиком крупный розовый сосок, покрытый пупырышками и тут же пряча его, сводя пальцы, чтоб между них оставался лишь округлый краешек.

— Хочу,  — хрипло ответил я.

— Возьми?  — сказала она.

Я приблизился почти вплотную, а Юля, убрав руки с грудей (они провисли под своей тяжестью, но не потеряли привлекательности) положила руки мне на горло и вытянув их сказала:

— Бери! Но без рук.

Мне пришлось надавить шеей и хоть ее ладони сдавливали мне горло, локотки ее все же согнулись и я вновь оказался с ней лицом к лицу.

— Сильный! Бери! Я твоя!  — Ее руки переползли за шею, на затылок и притянули меня для поцелуя. Я вжался грудью в ее горячие груди и просунув руку начал ласкать их, гладить, сжимать, теребить соски. Юля откинулась на подушки увлекая меня за собой и мы продолжили уже лежа. Я целовал ее лицо опускаясь на шею, ключицы и грудь. Я взял в рот сосок, удивившись, насколько он горяч. Причмокивая, я сосал его, периодически обводя вокруг ареола кончиком языка. Юля прижимала меня к груди, поглаживая мой бритый затылок, и тяжело вздыхала, вздрагивая, если я прикусывал ее нежную плоть. Член упирался женщине в ноги, я ощущал им широкие шершавые резинки чулок и слегка терся о них.

И вдруг, переключаясь с левого соска на правый я поймал себя на странной мысли. Ведь этими грудями, этими самым сосками она вскармливала своего сына, беглеца Валиуллина, который был когда-то крохотный и помещался у нее на предплечье, а теперь вымахал в здорового мужика. И ведь где то там, на несколько сантиметром ниже, она носила его в своем животе под сердцем. Я резко переместился с груди ниже и принялся покрывать влажными поцелуями упругий живот женщины. Она стонала и ерзала подо мной но я покрывал его ласками и стремился ворваться гораздо ниже, чтоб покорить ее тайну. Добравшись до трусиков я потянул их вниз двумя руками.

— Нет!  — встрепенулась Юля привстав на локте и ухватившись за резинку, но тут же махнула рукой,  — А! К черту. Снимай их!  — и она вновь откинулась на подушки. Я стянул трусики и Юля тут же прикрылась ладонями, которые я отвел, почти не прилагая усилий. Я целовал ее ниже, зарываясь в колючие, пахнущие женщиной волоски, пытаясь губами и языком нащупать, ту 

самую ранимую, нежную возбужденную плоть, покрытую капельками влаги. Юля сама широко развела ноги согнув их в коленях и пустила меня ТУДА! Ее (теперь уже горячие) пальцы цеплялись за мой затылок и притягивали, прося погружаться в нее глубже, нащупывать еще более потаённые струнки. Она громко стонала и вскрикивала, уже не сдерживая своих эмоций, а когда тело женщины выгнулось в пояснице и Юля без сил рухнула на постель, я понял, что довел ее до оргазма.

Дав женщине немного времени насладиться послеоргазменным покоем я стянул свои плавки и переполз чуть выше. Нетерпеливо пульсирующая головка коснулась приоткрытых лепестков губ и ощутив это Юля подалась мне навстречу, оплетая меня ногами и подталкивая пятками под ягодицы...

... мы лежали на постели, приходя в себя и выравнивая дыхание после интенсивного секса. Тела были разгоряченными и влажными, сердца бешено колотились, губы припухли от поцелуев. Юлино колено, обтянутое черным капроном, елозило туда-сюда по опавшему члену, пальцы наших рук были переплетены, а свободной рукой я скользил по вздымающимся буграм грудей, подушечками пальцев размазывая по коже крохотные капельки пота.

— Нальешь мне выпить?  — промурлыкала Юля голосом с хрипотцой.

— Вообще-то... ,  — я повернул голову к часам,  — через три минуты Новый год.

— Да ты что!  — Юля тут же вскочив села, от чего синхронно колыхнулись изменив форму ее тяжелые груди. Женщина тут же машинально прикрыла их руками, будто я не изучил все ее тело вдоль и поперек своими руками, пальцами, губами и языком за последние полтора часа.  — Я же хотела горячее поставить!

Юля попыталась встать с дивана, но я потянул ее и повалил снова в постель, опираясь на локоть и нависая над ней, всматриваясь в ее лицо.

— Ты — сегодня горячее!  — я склонился к ее губам и она вроде даже поддалась моему поцелую, но потом снова начала бунтовать и биться кулачками в мою грудь.

— Ну чего ты?  — удивился я.

— Ну Новый год же, куранты уже, наливай скорей...

Мы сидели в чем мать родила (только на Юле все еще были чулки) и целовались. Женщина тесно прижималась ко мне, сидя у меня на коленях, а ее язычок путешествовал у меня во рту. Наши губы имели привкус шампанского, а плоть вновь наливалась кровью, возбуждаясь необузданным желанием... впереди еще была целая ночь, новогодняя ночь нашей любви.

•  •  •

Я вышел в морозный воздух, изо рта вырывался пар, щеки и неприкрытые шапкой мочки ушей тут же защипало от мороза. Город, как это всегда бывает утром 1 января казался вымершим. Я уже сделал несколько шагов по скрипучему снегу, как вдруг остановился, похлопал себя по карманам и мотнув головой, пошел обратно в подъезд.

— Опять забыл?  — Юля стояла в домашнем халате, волосы зачесаны и убраны в хвост и протягивала мне забытые у нее перчатки.  — Звони, если будешь в наших краях.

— Я помню номер,  — я взял притянутые мне перчатки, но Юля не отпустила их, схватила меня за воротник и притянула к своему 

приоткрытому рту...

На утренний автобус я не успел.