Время перемен. Часть 2

— Пробудись, Катя! Пора на тренировку!

Пробудившись от этих слов, я несколько секунд пыталась понять их смысл. Однако, услышав голос Севастьяна, мне сразу вспомнились все детали: мое похищение, издевательства над моим телом и изменения, произведенные надо мной... Ужаснувшись, я отпрянула в сторону и беспомощно свернулась в угол.

— Хватит, пожалуйста! Отпусти меня! — испуганно умоляла я. — Можешь заняться со мной любовью, просто отпусти меня! Пожалуйста, не мучай меня!

В ответ Севастьян только засмеялся.

— Ха-ха-ха! Мне приятно, что ты предлагаешь такую жертву, но это не помешает выполнению моих научных интересов — они гораздо значимее физического удовольствия. А теперь вставай и подойди сюда. Или ты хочешь получить успокоительное? Если да, то без проблем, я могу тебе дать наркоз — это не тренировка, а дополнительные процедуры, для которых ты не обязана быть при сознании — безразлично пожал он плечами.

— Нееет! — разрыдалась я.

— Ладно, — нахмурился аспирант. — У меня нет времени на эти слезы. Дам тебе одну минуту на раздумья, после чего сделаю укол. Время идет.

Я была в растерянности. Я не хотела идти с ним, но разум говорил мне, что нужно оставаться в сознании любой ценой - так я хотя бы узнаю, что они со мной делают, и возможно, смогу попытаться сбежать. И если мне удастся выбраться живой из этого ада, то может быть, некоторые изменения можно будет отменить?

Сдерживая слезы, я послушно встала на ноги, прикрыла халатом грудь и неприятный пирсинг на пупке, и неуверенно сделала шаг вперед.

— Молодец! — улыбнулся Севастьян обольстительно. — Ты приняла мудрое решение! Но теперь давай оденься. Вика подобрала для тебя некоторые вещи...

Подойдя к шкафу, Севастьян осмотрел полки. На кровать упали комплект стильных черных трусиков-танга с розовыми точками и лифчика, упаковка с черными гольфами, пара блестящих черных туфель на высоких каблуках-столбиках, короткие черные брючные шорты и тонкая белая блузка с короткими рукавами.

— Одевайся. Тебе неуместно ходить по институту голышом, — прохмурил аспирант. — Помни, что это святое место науки.

Беря комплект "гламурного" розового белья, я внезапно пожелала бросить его в ухмыляющееся лицо этого чудака. Но я решила, что если я его разозлю, он может повести меня "на тренировку" голой, поэтому я приняла тот факт, что он обращается со мной, как с куклой, которую можно одеть в любую одежду.

Вставляя трусики на себя, я заметила наглую бабочку, развившую крылья в области моей промежности. В надежде, что это можно будет спрятать, я надела отвратительно пошлые трусики, оставив свою попу голой. С лифчиком возникла небольшая проблема — похоже, Вика ошиблась с размером и чашечки были слишком большими. Заметив мое замешательство, Севастьян лишь пожал плечами и сказал "забей на это". Потом пришло время для гольфов.

Это были длинные плотные темные колготки, чуть выше колена. Нельзя не отметить, что они прекрасно сидели на моих аккуратных ножках и в общем были очень качественными - такие я себе никогда не позволяла покупать. "У вас замечательные ножки", - произнес Севастьян, восхищаясь розовыми трусиками, когда я склонилась, чтобы надеть шорты. Затем я одела блузку, которая оказалась полупрозрачной - через нее почти полностью просвечивал мой "стильный" лифчик.

Далее я надела туфли. Каблук у них был около 10 сантиметров, и я никогда раньше не ходила на таких, поэтому не представляла, как буду на них передвигаться. Закрепив ремешки, я попыталась встать... и если бы Севастьян не поддержал меня своевременно, я бы упала лбом в шкаф.

Удерживая меня за талию, он помог мне выпрямиться и подвел к зеркалу - пригласил полюбоваться собой. В зеркале... я увидела идеальную девушку, немного похожую на молоденькую: запутанные длинные волосы, розовые губы, стрелки на глазах, подведенные брови, серьги с блестящими камнями в ушах, розовый лифчик под полупрозрачной белой блузкой, короткие шорты и стройные ножки в черных колготках и на высоких каблуках. У меня закружилась голова и осунулись ноги, но Севастьян крепко держал меня за плечи.

Похоже, я израсходовала все свои слезы вчера. Послушно я пошла под ручку с Севастьяном, то и дело спотыкаясь на высоких каблуках. Выйдя за дверь, мы оказались в том же помещении с гинекологическим креслом, от одного взгляда на которое меня пронизал трепет. Заметив это, Севастьян поспешил успокоить меня, сказав, что мы не так одевались для этого места. Вышли мы в дверь напротив и оказались в небольшой комнате, оборудованной как тренажерный зал. Там уже нас ждала Вика.

— О Боже, какая прекрасная женщина! — воскликнул он, поднимая руки.

— Это только начало, — ухмыльнулся Севастьян.

Меня привели на тренажерную дорожку, и не успел я отреагировать, как мои руки были прикованы наручниками к поручням с обеих сторон, лишая меня свободы.

— Итак, сегодня мы будем изучать искусство ходить на высоких каблуках, — заявила Вика энергично. — Когда ты носишь такую обувь, твои ноги выглядят намного более привлекательными и соблазнительными. Отказываться от высоких каблуков — непростительное деяние для современной женщины, — добавила она поучительно.

— Мне это не нужно! — возразил я робким голосом. — Они портят пальцы ног, ступни, голени и спину; способствуют развитию целлюлита...

— Вот это да! — удивленно произнес Севастьян. Ты хорошо осведомлена. Но не беспокойся, современная наука делает чудеса!

Вика включила тренажерную дорожку на самой низкой скорости и начала обучать меня тонкостям передвижения на высоких каблуках: как правильно ставить ногу, как держать спину и так далее. Вначале я постоянно спотыкалась, но пытки не прекращались — мои руки были прикованы к поручням с обеих сторон тренажера, и мне не оставалось выбора, кроме как подниматься и двигаться вперед.

Севастьян ушел по своим делам, и Вика продолжила работать со мной. Она давала различные советы по поводу моих неуклюжих попыток передвигаться на каблуках: как правильно поднимать и ставить ногу, как держать спину и так далее.

Я очень быстро устала, но Вика не собиралась прекращать тренировку, которая уже напоминала пытку. Сначала мои пальцы и мышцы стоп просто болели, но постепенно напряжение усиливалось до резких, пронзительных болей, которые распространялись по всей ноге, до голени и выше. Когда боль стала невыносимой, я молилась:

— Ну хватит, пожалуйста! Мне больно!

— Конечно больно!  — мягко улыбнулась Вика, игриво проведя пальцами по моей шее до подбородка.  — Ты вчера не дослушала отчет Севастьяна Игоревича о проделанной над тобой работе, а там был такой момент... На фоне хороших результатов твоих анализов, помимо гормональных изменений в твоем организме, он решил также провести еще одну генетическую модификацию твоего тела...

Увидев немой дикий ужас в моих глазах, Вика легко рассмеялась и поспешила меня «успокоить»:

— А-ха-ха, да не пугайся ты так, это наша внутренняя шутка юмора! Не бойся, мы не сделаем из тебя гибрида с какой-нибудь медузой или собакой, мы такого не умеем. А если бы и умели, то не стали бы, у нас нет научного интереса в этом направлении. В общем, Севастьян Игоревич в своей теории рассуждает примерно так: если наш организм строится согласно генам, то изменяя, модифицируя собственные гены человека, мы можем изменить некие свойства организма. Например, сделать более плотной мышечную ткань. Или изменить пигментацию кожи. Или, пока что единственное у нас стабильно получается — изменять размеры женских молочных желез...

С холодком, прошедшим по спине я вспомнила вчерашние события, отложившиеся в моей памяти как в тумане: »Ввожу пациентке состав «J 1/9», по 2 мл в каждую из молочных желез. Этого должно быть достаточно чтобы размер груди пациентки увеличился с первого до третьего в течение месяца. » Мне вдруг стало ужасно больно и обидно. Как можно использовать подобные чудеса науки ради удовлетворения каких-то своих извращенных фантазий? Почему такое вообще возможно — чтобы в стенах университета, «храма науки», как его называл сам Севастьян, можно было вот так просто похищать людей и ставить над ними эксперименты?! Почему, наконец, это произошло именно со мной?! Если эти безумцы не врут, то что, скоро мне придется прощаться с моим любимым, аккуратным первым размерчиком и носить баллоны третьего размера? Но я об этом не просила! Если ему это так нравится — себе бы и делал!

И Вика продолжала разговор:

— ... Итак, Севастьян Игоревич ввел тебе в голени и стопы по одному миллилитру состава J 3/18. Если мы правильно синтезировали вещество, то оно должно привести к определенным изменениям в структуре твоих уже красивых ножек.

— А если мы ошиблись?! — вскрикнула я, неудачно споткнулась, упала и разбила коленку о ленту беговой дорожки. Чулок на этом месте также порвался.

— Если ошиблись? — задумалась Виктория, игнорируя мое падение. — Ну, тогда мы будем видеть. Это экспериментальная вакцина, если мы сначала изучим все побочные эффекты и только потом начнем эксперименты на пациентах, то мы никогда не продвинемся с места. А так – радуйся, своим существованием ты делаешь вклад в науку! Если изменения пройдут по плану, то угол наклона твоих стоп значительно изменится, и ходить на каблуках будет намного удобнее, чем босиком! Сейчас ты ходишь на десятицентиметровых шпильках, на которых обычно только полусумасшедшие школьницы могут продержаться больше трех часов. Если все получится – ты сможешь комфортно проводить на них весь день! И твои уже потрясающие ножки станут еще более привлекательными!

Без сил продолжать идти по этой проклятой дорожке и изматывая меня издевательствами, Виктория, я упала на пол. Мою верхнюю часть тела закрепили на поручнях наручниками, а мои бедные ножки безжизненно покачивались по движущейся ленте.

— Ну что ж, — подскочила ко мне Вика, — Ты серьезно устала?

Тяжело вздохнув, я решила не отвечать Виктории, которая пыталась меня утешить.

— Не беспокойся, — сказала она мягким голосом, выключив музыку и подходя ко мне сзади. — Я помогу тебе. Массаж будет самое лучшее для тебя...

Ощутив ее легкое касание на своих уставших ногах, я поняла, что она не стала снимать мои туфли. Сквозь колготки она начала делать массаж голеней, но это только вызывало новые болевые ощущения. Затем Вика перешла к бедрам — сперва к внешней стороне, а затем и к внутренней. Я не успела осознать происходящее, как она уже сняла мои шорты.

— Что ты делаешь?! — вскричала я от неожиданности быть обесчещенной Викторией, которая оказалась лесбиянкой. — Отпусти меня!

— Успокойся, детка, не надо так кричать. А то может случиться что-то ещё хуже... — успокаивающе произнесла она, поглаживая мою голову.

Вдруг Вика схватила мою голень и ущипнула ее сильно. Я ожидала пронзительного крика от боли, но он был задавлен второй рукой Виктории, которая прикрыла мне рот.

— Ты будешь хорошей девочкой? — шепнула она мне на ухо.

Слезы боли выступили у меня на глазах, и я кивнула. Это было сигналом для насильницы. Она расстегнула мою блузку и подняла лифчик до самого шеи, затем провела руками по моей груди, вызывая во мне сексуальное возбуждение. Когда она начала двигаться так, словно доит меня как корову, я почувствовала влажность в своих трусиках. После нескольких минут стимуляции сосков я едва сдерживалась, чтобы не застонать от наслаждения — я не хотела дать этой лесбиянке уверенность в том, что ей нравится то, что она делает со мной. Но видимо для Вики интереснее были выделения из моей влагалища, чем стоны, вырывающиеся из моего рта. Она переместилась назад, сняла с меня трусики и провела пальцем по влажным губкам, прошептав:

— Катерина, это действительно потрясающе! К сожалению, ты не можешь увидеть эту прекрасную бабочку, она превзошла все мои ожидания!

Я почувствовала, как пальцы Виктории нежно раздвигают мои половые губы, и что-то мягкое и нежное начало двигаться внутри меня, лаская губки с колечками. Из-за наручников я не могла изменить позу, но смогла обернуться через плечо и увидела, что лицо Вики скрылось в районе моей интимной зоны.

Она ласкала мои выделения язычком, стимулируя их появление пальцем, который был запущен внутрь меня. Она то делала движения возвратно-поступательные, то круговые внутри меня, приближая меня к наступлению оргазма. Когда я начала тяжело дышать, Вика схватила меня за колечки и потянула в разные стороны одновременно вызывая чувства стыда и наслаждения. Ее язычок интенсивно работал по моему клитору, вызывая новую волну ощущений, которые уже были невозможно сдержать. Под радостный возглас Виктории моя интимная область начала непроизвольно сокращаться, унося меня на пик блаженства! Я не могла контролировать свое дыхание и протяжно застонала.

Растянутая на беговой дорожке, в позе "на четвереньках", едва раздетая, с больными ногами, я испытала оргазм впервые в жизни, не являясь его источником. Я так мечтала о романтическом ужине, о прекрасном вечере с Максом, о том, что он подарит мне первое "взрослое" наслаждение в жизни. Но все оказалось иначе: меня совершенно неожиданно изнасиловала сумасшедшая лесбиянка. И что самое ужасное - когда она доставила мне оргазм, я почувствовала ее триумф надо мной и над моим сопротивлением. Она добавила еще один пальчик в мою узкую дырочку, и я пыталась сжать ее крепче от ужаса, но Вика восприняла это как вызов. Она вонзала свои пальцы в меня на всю возможную глубину, стараясь движениями внутри заставить меня сдаться и полностью отдаться наслаждению.

Но я этого не желала! Это было грязно, ужасно, отвратительно! Татуировка в виде пошлой бабочки на моей интимной области, кольца на малых губах, неприличные пирсинги в пупке и гламурный татуаж на лице - все это было сделано Викторией! И как я могла принять от нее - лесбиянки-извращенки, такую радость, такой подарок как оргазм? Моя интимная зона горела огнем, сосочки напряглись, стоны вырывались из моих губ при каждом дыхании - но я сжимала свое влагалище, давая ей понять, что не хочу этого, что это изнасилование и я не благодарна за эти ощущения.

Впрочем, похоже Виктории это было всё равно - она ласковым язычком лижет все мои (довольно обильные) выделения и становится ясно, что для неё самое интересное - это именно это.

Это было безумие. Я оказалась в руках настоящих извращенцев. Перед моими глазами возникают ужасные образы. Как долго продлится это пытка? Час, два, три? День, неделя, месяц? Что они будут со мной делать? Могут сделать меня проституткой и сдавать в аренду комнату или даже всей группе профессоров? Могут своими экспериментами полностью изменить моё мышление и превратить меня в психологическую шлюху, развратницу и проститутку? Могут ли они, наконец, отрезать мне руки и ноги и оставить в своей лаборатории... как экспонат, секс-игрушку или элемент интерьера? Неизвестно до чего может зайти их извращенный безумный разум!

Из горестных мыслей меня вывел неожиданный хлопок двери. Испугавшись, я повернулась на звук — в помещение входил Севастьян. Несмотря на то, что накануне мое тело неизвестно сколько времени было доступно ему в самых интимных своих частях, мне было очень стыдно, что он видит меня в таком виде — распятой наручниками, стоящей раком с голой грудью перед лижущей мне лесбиянкой. Мой проклятый татуаж, привлекал внимание к моему заплаканному лицу, а татуировка бабочки — к моей несчастной кисочке.

Заливаясь краской от стыда и унижения, я не обратила внимания на то, как Вика испуганно отстранилась от меня, стоило ей только увидеть появление Севастьяна. Однако когда он, подскочив к ней и одной сильной оплеухой опрокинул на пол, происходящее завладело моим вниманием.

— Это еще что такое!  — таким разозленным я его еще не видела. Грубо схватив девушку за волосы, он поднял ее на ноги, заставив принять вертикальное положение.  — Я тебе сколько раз говорил, сколько раз предупреждал!

— Я не виновата, что она такая сладкая!  — явно перепугавшись начала оправдываться Вика, не смея поднять на Севастьяна взгляд.  — Она стала такой секси!

— Вот, значит, как?  — слегка утихомирил свой гнев Севастьян, отпуская Викины волосы.  — Это возможно, если ее переходный гормональный фон вызвал изменение синтеза ее феромонов... Надо взять на анализ.

Достав из кармана несколько ватных палочек, Севастьян подошел ко мне, все еще распятой на тренажере, и провел ими по колечкам моих ореол, подмышками, и по губам: как по тем, что на лице, так и по тем, что много ниже. Затем он расстегнул наручники, наконец-то освободив меня.

— Одевайся уже, — буркнул он. — А то выглядишь сейчас не очень прилично, даже можно сказать, непристойно. Надеюсь, ты не представительница нетрадиционной ориентации?

Я покачала головой, принимая его замечание, и начала одеваться.

— Хорошо, что так. Двух таких как ты было бы слишком много. А насчет Вики, — Севастьян обратился к ней, опустив голову в знак печали. — Если результаты будут положительными, то на этот раз я простлю ей все. Но если результаты окажутся отрицательными... Тогда я так настрою ее гормоны, что она будет возбуждаться при виде всего движущегося и не получит удовольствия от секса в течение полугода. И мне кажется излишним говорить о том, что если она повторит подобное поведение вновь, то я продам ее в Турции? Азис будет рад заполучить такую в постоянное пользование. А теперь проваливай отсюда и займись своей работой!

Вика, удерживая слезы, выбежала из комнаты. А Севастьян повернулся ко мне.

— Почему порван чулок?

— Я упала на беговой дорожке... — я пробормотала, испуганная его гневом, и начала восстанавливать свой наряд. Хотела переложить вину и направить злость мучителя на ассистентку, поэтому решилась солгать. — Виктория увеличивала скорость, чтобы заставить меня...

— Понятно, — буркнул Севастьян. — Значит, она все-таки не совсем безмозглая. Но это не важно. Встань на каблуки и покажи мне, как ты на них ходишь.

Сжимая больные ноги, я попросила его разрешения снять эти туфли, но он так на меня посмотрел, что я опиралась на поручни беговой дорожки и старалась встать. Опять же пронзительная боль пронзила мои ступни, но я смогла устоять и встать ровно.

— Отличная работа. Теперь подойди ко мне.

Мои ноги болели, но я все же добралась до центра зала без единого промаха.

— Вот какая умница, на первый день это отличный результат, — похвалил меня Севастьян, смягчившись и обняв меня за талию. Затем он погладил меня по голове. — Ты выглядишь уставшей.

Я решила не разговаривать с этим чудовищем и промолчала, хотя было очевидно, что я едва стояла на ногах.

— Понимаю, — улыбнулся Севастьян. — Тогда я организую для тебя отдых. Пойдем за мной.

• • •

На этих ужасных каблуках я последовала за аспирантом. Проходя через комнату с гинекологическим креслом, мы вышли в коридор.

— Не делай глупостей, — шепнул он мне на ухо. — Иначе я могу разозлиться.

Но у меня уже не было сил для сопротивления или попытки бегства на таких каблуках. Покорно я следовала за ним по коридору до одной из дверей. Он открыл ее своим ключом и позволил мне пройти вперед. В комнате была небольшая прихожая с шкафчиком, где висели крючки для одежды, полочками для обуви и еще одной дверью.

— Раздевайся, — приказал аспирант, а затем, увидев мое недоумение, добавил: — Полностью.

Я ошарашенно отступила на шаг назад, но Севастьян закрыл дверь на ключ и начал сам раздеваться.

— Я рекомендую тебе послушаться меня. Иначе ты можешь стать проданной Азису вместо Виктории — зачем мне такая нужна? К тому же он даже не заметит разницы. Так что поступай как я говорю. Раздевайся. Полностью.

Не желая представлять себе, кто такой этот Азис, чьем упоминании уже все снобство Виктории проходит на задний план, я поняла, что у меня нет выбора. Отвернувшись от раздевающегося парня, я с неизбежностью сняла с себя одежду и осталась в неприятном розовом белье, которое теперь было моим единственным спасением — я не посмела его снять.

— Хорошо, черт возьми, — вздохнул Севастьян, — и так сойдет.

Подняв дверь, он снова позволил мне пройти вперед.

В следующей комнате оказалась... баня?! Несколько полок у стен, расположенные напротив друг друга, камень посередине и пара фляг с водой - небольшая, скромная, но все же баня! Кто размещает помещения в институте? Проклятье!

Судя по всему, Севастьян решил пощадить меня и обмотал полотенце вокруг своих бедер. Он зашел следом. Переключив пару выключателей у двери, он включил приятный свет и нагреватели, спрятанные под камнем и за обшитыми деревянными стенами - комната быстро начала наполняться теплом.

— Если тебе нужно в туалет, он находится там за дверью, — сказал аспирант. — Но помни, я даю тебе не больше пяти минут на все это; у нас мало времени.

Я сразу воспользовалась предоставленной возможностью. Боясь разозлить сумасшедшего, я вышла, как только закончила все дела.

Баня уже наполнилась жаром, и я начала потеть. Севастьян лежал на одной из полок у стены и махнул рукой, приглашая меня лечь на полку напротив. Стараясь не смотреть на практически обнаженного молодого человека, я легла на полку и отвернулась от него.

— Эй, эй, зачем отвернулась? Повернись ко мне, Катерина!

Смиренно повернувшись к Севастьяну, я услышала его слова:

— Вот и замечательно, хорошая девочка, Катена! Только говорить тебе приходится все таким образом, будто сама не понимаешь. Но ничего, скоро ты все выучишься; это дело наживное...

Не желая поддерживать любую беседу с изуродованным извращенцем, я просто хмуро глядела в потолок. А он продолжал свою речь.

— ... К слову, ошибаешься, полагая, что только легкомысленные девушки показывают себя мужчинам без стеснения. Все так делают, и ты считаешь, что все они развратницы? А может быть, проблема в тебе? Посмотри, какой интересный пирсинг сделала Вика - это намного красивее, чем обычная "ничего особенного" пуповина... Так зря ты нас обвиняешь. Мы просто хотим помочь тебе стать красивой женщиной, привлекательной и сексуальной. Мы не делаем ужасные тоннели в губах или ноздрях или всего тела! Просто несколько проколов здесь и четыре там. Или не нравится бабочка и ваша татуировка? Просто скажи - мы заменим кожу и сделаем все, что захочешь. Мои студенты уже разрабатывают технологию восстановления и реставрации кожи...

Думая про себя, я отметила, что можно будет легко убрать эту татуировку.

— ... Кстати говоря, татуировки, которые мы делаем, нельзя просто так снять в клинике или тату-салоне - как будто Севастьян прочитал мои мысли, он быстро разрушил мою надежду - мы используем оригинальную и очень стойкую технологию. Если попытаешься удалить ее лазером,... то краска размажется под кожей. Так что привыкай - самостоятельно избавиться от этой красоты тебе не удастся. Что касается пирсинга - мы используем неразъемные соединения для украшений и прочный титановый сплав. Его, конечно, можно отрезать болгаркой с алмазным диском, но... Впрочем, я даже не против этого - было бы интересно посмотреть. Если решаешь обратиться к слесарю, чтобы он вырезал кольца из твоего интимного пирсинга, обязательно пригласи меня - это должно быть зрелище!

Перед глазами у меня вновь возникли слезы, хотя уже казалось, что они закончились. Зачем он так себя ведет со мной?! Что я ему сделала? В чем моя вина?! Возможно, это из-за случая на поступлении? Или когда Максим прекратил его пустые разговоры во время отработки? Но это не повод лишать меня невинности, обезображивать и искажать мое тело?! Он что, думает, что он судья или Бог, чтобы так легко распоряжаться моей судьбой?! Ведь он же медик, не обязан ли он соблюдать клятву Гиппократа?

— Кстати, о пирсинге, — заметил Севастьян, — тебе нужно следить за ним и обратиться к Вике. Она научит тебя. Не забудь взять у нее флакон мирамистина на случай воспалений или инфекций — мы не бросим тебя! А теперь...

Севастьян поднялся с полки и блаженно потянулся. Я напряженно прижалась к стенке в страхе перед его дальнейшими действиями, но он лишь хмыкнул и налил воду из фляги. Сняв полотенце, он обнажил свою крепкую спину с мускулистыми руками и подтянутыми бедрами... Я закрыла глаза от смущения. После короткого смешка в бане раздались звуки воды и мытья тела.

— Помой мне спину, — неожиданно серьезным голосом сказал мучитель. В его голосе было что-то просьбенное, и я почему-то не посмела отказаться. С лицом, покрытым потом и слезами, я спустилась с полки. Взяв губку, которая лежала рядом, я промочила ее водой и осторожно прошлась по спине Севастьяна между лопаток. Теперь я не могла отвести от него взгляд, и бабочки опять начали трепетать в моем животе при виде этого прекрасного тела.

Во мне, как и в нашу первую встречу, родилось неподдельное страстное желание. Я ощутила, что мое тело готово к бурному сексуальному опыту. Моя кожа испещрена потом, а моя интимная зона уже начала вырабатывать естественную смазку, требуя страстного и диких утех. Одной рукой я поглаживала спину своего партнера, другой провела по своему телу... Я была поражена тем, что пирсинг больше не вызывал отвращения, а скорее возбуждал меня до предела. Спустив пальцы под трусики, я ощутила колечки на своих половых губах и начала играть с ними легким движением. Не сдержав своих чувств, я издала короткий стон. И Севастьян словно ждал этого.

Он встал передо мной и обернулся ко мне. Я испуганно отвернулась и уронила губку.

— Молодец, Катена, — прошептал он на ухо. — Теперь позволь мне помочь тебе.

— Нет, нет... — прошептала я едва слышно, пока он расстегивал мой лифчик.

Мое сердце бешено колотилось, смазка смешивалась с потом и стекала по бедрам, а соски были настолько напряжены, словно они участвовали в параде. Волнение охватило меня и разрушило все мысли. Я хотела, чтобы он проник в меня как насильник, как извращенец-маньяк, а затем либо отпустил меня, либо задушил своими руками – лишь бы этот кошмар закончился. И одновременно с этим диким сексуальным безумием я жаждала того, чтобы он обладал мной полностью, чтобы я стала его рабыней в постели и безоговорочно подчинялась его желаниям. Я хотела быть его преданной слугой...

От палящего солнца и ужасного сочетания страсти и ненависти у меня закружилась голова и я потеряла контроль. Но Севастьян нежно обнял меня и посадил на полку. Взяв мочалку, он протёр мою шею и спину, вызвав сильное дрожание, которое, конечно же, заметил. Затем он обнял меня за плечи левой рукой, а правую опустил вперед к моей груди. Когда грубая мочалка круговыми движениями прошлась по моим соскам, я не смогла удержать стона. А он тем временем двигался ниже. Осторожно обойдя пупок, он спустил руку на моё бедро и начал двигаться вверх, проводя мочалкой по трусикам. Положив мочалку в сторону, он вернулся туда и осторожно провел рукой по лобку.

— Нет, пожалуйста, не надо... — пробормотала я с последним усилием воли. Но Севастьян только крепче обнял меня.

Поставив меня на ноги, он снял с меня трусики и медленно повернул меня лицом к себе, продолжая держать за плечи. Мой взгляд наконец упал на его член — твёрдый и упругий, готовый к действию — первый мужской член, который я видела вживую. Краска залила моё лицо и, не зная, куда смотреть, я остановилась на губах Севастьяна. Они были открыты, словно в ожидании поцелуя.

Необъяснимым порывом я прижалась к его губам! Это был мой первый поцелуй, и я сама подарила его своему принуждателю, но желание настолько овладело мной, что я потеряла контроль над своим телом! Севастьян страстно ответил на мой поцелуй, крепко обнимая меня. Закрыв глаза и обвивая его спину руками, я стонала от каждого его поцелуя, от каждого прикосновения его языка к моим губам, от каждой капли слюны, которую мы обменивались! Его сильная грудь прижималась к моей, непрерывно стимулируя мои торчащие соски...

Заметив, что я не могу удержаться от ласки котенка, Севастьян поднял меня и положил на полку. Он опустился сверху, опираясь на локти и колени. Мы оставались в таком положении несколько секунд, пока я не открыла глаза и недоумевающе посмотрела на него. Чтобы его подбодрить, я развела колени, словно распустив крылья бабочки.

Сразу же после этого Севастьян резко проник в меня, и тогда до меня дошло, что после всех отказов и запрещений, которые я высказывала до этого момента, это было согласие, которого он так долго ждал. Теперь по всем правилам это уже был секс по обоюдному согласию, а не насилие. Это осознание помогло мне сбросить последние барьеры. Я продолжала стонать от его движений внутри меня и обхватила его спину руками и ногами. Я стремилась приблизиться к его губам и делала все возможное для того, чтобы угодить ему. Моя интимная зона издавала звуки, словно она утопала, а член Сева становился все тверже и двигался все глубже. Его движения становились все более резкими, и когда у меня было свободное время от поцелуев, я стонала все громче.

Севастьян не прекращал движений и опустился ниже, чтобы лизнуть мой сосок. Это вызвало новую волну ощущений, которая пронеслась по всему моему телу. Я выпрямилась и задержала дыхание, так как не хватало кислорода. Посмотрев вниз, я увидела, что он слизнул выделения с моего соска.

Неистовый акт продолжался еще долгие минуты. В задумчивости я поняла, что этот безумный оргазм был результатом его экспериментов со мной, но я не хотела отказываться от этих ощущений. Оргазм за оргазмом наполняли меня радостью. Моя интимная зона работала на полную мощность, спина Севы была покрыта царапинами... но он продолжал двигаться. Спрыгнув с полки, он резко перевернул меня лицом к нему и проник в мою спину. Без лишних слов я уперлась руками в полку и прогнулась в талии, чтобы показать свою аппетитную попку. Сразу же после этого его член проник в меня, достигнув самой глубины, и из меня вырвался громкий крик блаженства.

Не теряя времени, Сева крепко обнял меня за бедра и с новыми энергиями начал двигаться, унося за собой каждым толчком кожу моей недавно лишь девственной киски. В этот момент я осознала значение шутки о "жарении девушки"! Его член проникал в меня с неистовостью, мое тело подчинялось его ритмичным движениям, груди непослушно колыхались... колыхались?! Внезапно осознание наступило, находясь в полуобморочном состоянии от бесконечных оргазмов - мои груди уже не выглядели такими скромными как раньше, теперь они стали размером не меньше второго! Эта потрясающая мысль пришла одновременно с оргазмом Севы. Я почувствовала, как его сперма наполняет мою вагину - и на мгновение возник запретный вопрос: жаль лишь, что он меня стерилизовал - иначе у меня был бы шанс забеременеть от такого прекрасного мужчины!

После некоторого времени, Сева устало опустился на лавку, тяжело дыша. Он прижал меня к себе, приглашая полежать рядом. После такого секса мне было сложно мыслить ясно, поэтому я приняла его предложение. Он обнял меня за плечи и, пытаясь восстановить дыхание, достал из-под лавки пробирку и аккуратно собрал выделения со мной сосков - получилось примерно 5 миллилитров.

"Молодец, Катена..." - задыхаясь, но неожиданно нежным голосом похвалил он меня, поцеловав в лоб. "Это оправдает расходы на гардероб... который Вика купила для тебя... и все процедуры..."

Изможденная от непрекращающейся последовательности разрядок, но с тревожным сердцем от того, что я делаю, я улеглась на пол и ласково обняла Севу.