Кузены. Часть 4

Каждое утро Эрик с Вилхелмом отправлялись из дома, чтобы практиковаться в использовании боевой магии, рукопашном бою, ворожбе, и тысячи других премудростях, так необходимых для главы клана Белого Дракона. Возвращались они после заката — очень уставшие, и сразу забирались в Большую Ванну, чтобы расслабить больные мышцы.

Только вечером, за ужином, девушка могла поговорить с Эриком и отцом, и узнать историю очередного огромного синяка на теле, больного плеча, и прочих историй, по какой-то причине так горячо любимых мужской половиной человечества.

Ночью кузены занимались быстрым сексом, а затем расходились по своим спальням, чтобы не вызывать подозрения.

А потом опять — походы на целый день, а иногда и на несколько дней, возвращение домой, чтобы переночевать одну ночь, чтобы вновь утром покинуть дом. Алина стала чувствовать себя одинокой и брошенной.

А когда к этому, после разлуки длиной в две недели в день прибытия добавились две премиленькие массажистки в Большую Ванну, девушка горько обиделась и не появилась за ужином. А ночью закрыла дверь в свою комнату на засов и нанесла на ручку заклинание, чтобы та сильно раскалилась. Конечно, Эрик не давал ей клятв верности, но она все равно чувствовала себя обманутой.

Поэтому ночью она тихо позлорадствовала, услышав приближающегося к ее двери кузена, и то, как он обжег руку, притронувшись к заколдованной ручке двери, после чего, она наложила заклинание Звуконепроницаемости, чтобы не слышать его реакции, и закрыла глаза.

Сон пришел быстро, но был рваным, беспокойным, да еще плюс ко всему проснулась совесть, и стала нашептывать девушке на ухо, что было подло так поступать, и у кузена теперь к его больным мышцам добавился ожог.

«Может, ему массажистка руку забинтует? »,  — зло подумала Алина, накрывая голову одеялом. Однако совести такой ответ не пришелся по душе, и она заставила девушку выбраться из кровати, накинуть халат и отправиться к Эрику, чтобы хотя бы просто убедиться, что он в порядке.

Девушка на цыпочках подошла к его спальне и осторожно прислушалась, силясь понять, спит ли он. Но было очень тихо. Вполне возможно, что Эрик сам использовал заклинание Звуконепроницаемости. Алина вздохнула и направилась обратно к себе, как вдруг дверь в покои Эрика отворилась. Резко оглянувшись, Алина увидела своего полуобнаженного кузена. Встретившись с ней взглядом, он поманил ее рукой.

Казалось, что за эти три месяца тренировок он загрубел, стал еще выше и крепче. Его волосы отрасли и поэтому взгляд стал загадочнее, до этого всегда гладко выбритое лицо покрылось легкой щетиной.

Эрик отошел, пропуская девушку к себе.

Кровать была расправлена.

— Привет,  — сказал он, закрыв за собой дверь. Он смотрел на свою покрасневшую от ожога левую руку.  — Как дела?

Алина молчала. Это вечное хладнокровное спокойствие кузена ее всегда ставило в тупик. Как можно быть таким сдержанным все время, ей не дано было понять.

Эрик с усмешкой смотрел на нее, а затем нагнулся и легко поцеловал в губы, чуть приобняв.

— Я скучал по тебе,  — сказал он, заглядывая ей в глаза.  — Каждый день думал о 

тебе...

Он подошел к шкафу, достал оттуда несколько больших свертков и положил на кровать.

— Привез тебе подарки от эльфийских мастеров.

Девушка почувствовала, что ее опять начала душить совесть. Как было глупо с ее стороны не показаться за ужином и не поприветствовать отца и кузена после столь долгого отсутствия, ведь они ее так сильно любили, а потом подло заколдовать ручку двери, только ради удовлетворения своей ревности.

Алина не спешила распаковывать подарки.

— Что-то случилось?  — видя ее замешательство, поинтересовался Эрик.

Алина кивнула, не смея смотреть ему в глаза.

— Ты в порядке? Что же это?

— Эрик, мне очень жаль, что ты обжег руку...  — девушка замолчала, стыдливо отведя взгляд.

— А, это ерунда,  — невозмутимо ответил Эрик.  — Ожог от Жар-Птицы, утром и следа не останется.

Теперь девушка смотрела на него с недоумением:

— Какой Жар-Птицы?!

— Которая живет в садах Ирии...

— Ирии?! Это же потусторонний мир...

— Да,  — спокойно подтвердил Эрик.  — Сейчас легче всего проникнуть в потусторонний мир. Но был я там, разумеется, не физически, а только разумом. А руку все равно обжег по-настоящему, попытавшись схватить ее за хвост голой рукой... Думал, что раз я не в теле, то ничего не случится...

— Ты и правда сильный волшебник,  — восхищенно сказала девушка, и тихонько засмеялась.  — Но иногда принимаешь опрометчивые решения...

Эрик с улыбкой приобнял Алину.

— А ты пыталась докрасна раскалить ручку двери в свою спальню?  — поинтересовался он.  — Или так и задумывалось, чтобы едва теплой?

— Задумывалось, чтобы едва теплой,  — покраснев, соврала Алина, и чтобы избежать продолжения разговора, сразу же аккуратно развернула бумагу одного из свертков. Эрик усмехнулся, но промолчал. К своей радости девушка обнаружила мягкое теплое осеннее платье ее любимого сиреневого цвета, о котором так мечтала. Во втором свертке она обнаружила мягкие, тонкие, но и очень теплые вязанные штаны и теплую сиреневую мантию. В третьем свертке были сиреневые сапоги. На всей одежде был традиционный витиеватый эльфийский узор, шитый золотом, который так нравился Алине, из очень дорогого волокна, секрет изготовления которого был известен только эльфам.

— О, Эрик, спасибо!  — в восторге воскликнула девушка, обнимая его,  — Ты словно читал мои мысли!

Она скинула с себя халат и ночную рубашку и стала переодеваться в обновки. Переодевалась она медленно, с удовольствием демонстрируя Эрику свое тело. Эрик полулежал на своей кровати и наслаждался ее мягкими изгибами, округлой грудью, ее полным задом, стройными ногами... Как он соскучился по ее телу за время отсутствия!

Подол платья скользнул вниз, закрывая наготу.

— Ну как?  — спросила она, демонстрируя наряд.

— Тебе идет.

— О, как бы я хотела куда-нибудь сходить в этом,  — мечтательно произнесла она.

— Конечно... Только дай мне отдохнуть... Сегодня был сумасшедший день... В жизни так не уставал... даже волосы спать хотят...

— О, Эрик! Могу я тебе как-то помочь?

— Вся помощь после отдыха, Алина,  — ответил он, остановив поползновение ее руки по его штанам.  — Я правда дико устал...

Алина понимающе кивнула, поцеловала Эрика в губы и направилась в свою спальню.

Утром, за завтраком, за столом не 

было ни отца, ни кузена — они оба все еще крепко спали. Поэтому девушка решила принести им завтрак в постель.

Зайдя в спальню отца, девушка обнаружила, что спал он не один, а между двух обнаженных молоденьких массажисток, которые едва ли были старше ее. У одной были рыжие волосы и полные губы. А с блондинки одеяло сбилось, обнажив ее полную белую грудь, которой она прикасалась к телу Вилхелма, крепко прижавшись к нему.

Алина была смущена увиденным зрелищем, но мысль, что отец делал с ними этой ночью, вызвала приятную истому внизу живота. Отец был очень похож лицом на Эрика, словно это был он, только в два раза старше, и с бородой. Оставив завтрак на столе, девушка на цыпочках вышла прочь.

Она тихонько зашла в спальню Эрика и, так же поставив поднос на стол, присела на краю кровати. Эрик спал на животе, заправив одну руку под подушку, а другую свесив вниз. Осторожно поцеловав его, девушка обошла вокруг, и легла рядом под одеяло, закрыв глаза.

В тот же миг Эрик перевернулся к ней лицом и крепко обнял. Его глаза по-прежнему были закрыты, и Алина не могла понять, если он это сделал осознанно, или во сне, но ей было очень приятно. Сердце гулко билось, ожидая продолжения...

Через тонкую ткань ночной рубашки девушка почувствовала его эрекцию. Эрик медленно покачивал бедрами, трясь об девушку, его рука сжимала ее грудь, поглаживая сосок. Алина повернулась на бок спиной к кузену. В тот же миг подол был задран, и она почувствовала столь желанный, горячий, возбужденный член на своих ягодицах. Девушка лишь чуть-чуть выгнула спину, чтобы Эрику было удобнее войти в нее. И член проник внутрь, легко скользнув по влажной плоти. Эрик зарычал от удовольствия и начал медленно двигаться в теле своей кузины. О, это было сладкое пробуждение.

Открыв глаза, он поставил ее на четвереньки, и вошел сзади в ее горячее, влажное лоно. Девушка стонала при каждом толчке, двигаясь навстречу его члену и жадно насаживаясь на всю длину, очень соскучившись за две недели по нему.

Чувствуя, как приближается оргазм, Эрик стал двигаться грубее и агрессивнее, и при каждом толчке Алина вздрагивала и стонала все громче и громче. «О, Эрик, как же хорошо!  — шептала она вперемешку со стонами блаженства,  — Глубже, братик, жестче!... Заполни меня... Ах, о, как хорошо!... «.

Со звериным рыком пришел оргазм, и Эрик излил в тело кузины огромное количество спермы. Девушка тяжело дышала под ним, блаженно улыбаясь. Он вытащил свой член, и кузина, обмякнув, перевернулась на спину. Ее щеки были покрыты румянцем, а глаза сияли.

— Я тебя люблю,  — тихо прошептала Алина,  — Это был лучший секс в моей жизни...

— И я тебя люблю,  — с улыбкой ответил маг, поцеловав ее в макушку. Алина всегда говорила, что «это был лучший секс в ее жизни», он знал, что здесь не было фальши. Его кузина обожала секс...

Они лежали некоторое время рядом, крепко обнявшись...  

Алина заснула, а Эрик поднялся, чтобы позавтракать...

Ближе к полудню все наконец проснулись и кузены отправились на прогулку. Хотя Эрик и Алина приглашали с собой Вилхелма, он отказался, полушутя заметив, что уже глубокий старик, и его немощным костям нужен хороший массаж.

Погода для конца октября была необыкновенно солнечной и теплой, словно пришло еще одно бабье лето, только не с таким теплым солнцем, чуть более холодным ветром и почти полностью облетевшими деревьями.

Алина вышла в своих обновках; плюс от отца она получила изумительный золотой ободок с цветами из сиреневых камней, идеально сочетающийся с ее нарядом.

Эрик был одет проще, в обычную зимнюю тунику зеленого цвета, черные штаны и сапоги, и черную мантию эльфийской работы со сдержанной золотой оторочкой. На поясе у него был меч в ножнах и небольшой мешочек с монетами разного достоинства, а на безымянном пальце правой руки — перстень Клана.

Он крепко обнял Алину и их закружило в невесомости. Когда кружение прекратилось и они открыли глаза, они нашли себя стоящими примерно в полукилометре от стен города Эйсир,  — столице их княжества, неподалеку от ворот ко входу в Городок Кельтов, заполненный в этот день огромным множеством людей, видимо, готовящихся к Самайну — кельтскому Новому Году.

Сам Эйсир был мегалополисом и объединял в себе несколько городов поменьше.

Главная Улица Кельтов уже была украшена к празднованию, несмотря на то, что до начала празднований была еще неделя: около каждого заведения у входа сидело вырезанное из тыквы лицо, или куда более типичная рожица из репы. Горели неоновые вывески, созданные искусными алхимиками, заманивая к себе покупателей, пели праздничные песни уличные хоры, всюду ходили ряженые, стояли лоточники, продавая сладости, жареное мясо и вино, и каждое дерево было украшено игрушками, сухофруктами и иногда даже вкусными булочками и сушками — только протяни руку. Белки и птицы с радостью пользовались людской щедростью, радуя детей своей прожорливостью.

От непривычной суматохи Алина крепко вцепилась в руку Эрика и семенила рядом, с любопытством глядя по сторонам. В целом, Самайн был похож традициями на Харвест — их праздник урожая, только праздновался гораздо пышнее, и целую неделю вместо одного дня, и повсюду перед домами красовались вырезанные рожицы вместо плетеных из соломы человеческих фигурок. Эти рожицы, равно как и фигурки, были способом отпугивать злых духов, которые так же как и предки, в эти священные дни, могли проникать в мир живых, но вместо положительного влияния, насылавшие неприятности.

Алина сильно смущалась, что на нее смотрят люди, когда они проходят мимо, и она спросила Эрика, почему в городе так принято пялиться друг на друга.

— Это простолюдины,  — спокойно ответил Эрик.  — Они понятия не имеют, кто мы такие... Ну и потом, смотреть на красивую пару — не преступление...

Понимание, что смотрят не только на нее, а на них, как на пару, немного успокоило Алину. Лучше так, думала она, чем только на нее. Девушка с детства не любила быть в центре внимания,  — сразу же вспоминались насмешки ее 

кузенов из-за того, что она боялась кому-то причинить боль в поединках на силу. Только Эрик не насмехался над ней... он вообще мало проявлял к ней в детстве интереса, и делал вид, что ее не существует...

Выйдя на Центральную Площадь, пара увидела, что какой-то бродячий цирк давал представление. Выступал фокусник — человек, не обладающий магией, но благодаря необыкновенной ловкости рук создающий иллюзию волшебства. Толпа в восторге ахнула, когда он достал из пустой шляпы кролика, который затем вдруг превратился в белоснежного голубя и описал вокруг восторженной толпы круг, а вернувшись в руки фокусника, превратился в букет цветов.

Словно ребенок, Алина от восторга радостно засмеялась и зааплодировала вместе с остальными, кидая в шляпу обходившему их работнику-мальчишке несколько медных монет.

— О, Эрик,  — сказала она, наблюдая за следующим трюком,  — Я хочу научиться подобному искусству... Подумай только, сколько силы и проворства в руках этого человека, и как умело он умеет пудрить мозги, при этом никому не причиняя вреда, но доставляя удовольствие.

Эрик со смехом обнял девушку и поцеловал ее в макушку. Он обожал искреннюю, несколько наивную прямоту своей девушки... «своей девушки»,  — просмаковал он мысль. Да, она была его девушкой, и сейчас, вдали от дома, среди незнакомых людей, он мог этого не скрывать.

От этого осознания сердце Эрика гулко забилось и он нагнулся и поцеловал ее в губы на глазах у всех. Девушка ошарашено смотрела на него, не понимая, почему он это сделал.

— Оглянись вокруг,  — тихо произнес Эрик.  — Никому нет дела...

Девушка осмотрелась, и поняла, что действительно, никто не обратил внимания и не смотрел на них предосудительно, никто не стал кричать о близком родстве и охать. Они были здесь лишь парой, но не родственниками... Алина счастливо улыбнулась и крепко обняла парня...

День прошел легко и радостно. Они зашли в кафе и заказали один на двоих молочный коктейль, кормили друг друга своим обедом, целовались, и наслаждались каждым моментом вдруг неожиданно обретенной свободы, пытаясь в один день втиснуть все то, что так тщательно избегали в течение долгого времени. Алина была настолько взволнована, что не замечала, как то и дело глаза Эрика потухали, а улыбка порой чуть угасала.

Вечер подкрался внезапно, но улицы беспощадно гнали тьму прочь, осветив каждый закоулок яркими вывесками и огнями фонарей. Каждое дерево сияло лампочками — диковинкой для Алины, которая выросла близ маленькой деревушки, где дома по-прежнему освещались огнем, но приобретающее бешенную популярность в городе. Город не желал идти спать. Вместо вальяжно прогуливающихся семейных пар с детьми, вышла влюбленная молодежь, чтобы насладиться вниманием друг друга в этот на редкость теплый не дождливый вечер.

Алина и Эрик были всего лишь одной из многих пар, сидящих на лавочке у мощеной брусчаткой набережной, глядящие на темную воду, и иногда нежно целующиеся.

Часы на башне на Центральной улице пробили одиннадцать раз.

— Пора домой,  — с легкой ноткой грусти заметил Эрик.

— Не хочу,  — капризно отозвалась Алина.  — Может, не пойдем?

— Чтобы отец заподозрил неладное 

и отрезал мне яйца?

Рука Алины непроизвольно легла на промежность Эрика, словно желая защитить его.

— Так несправедливо, что мы родственники,  — надулась она.  — Давай мы не пойдем домой... Снимем номер в гостинице, а завтра утром вернемся... Папе объясним, что загулялись и не осталось сил для перемещения домой... Я же видела, что тебе было не очень хорошо, когда мы перенеслись сюда...

— Да,  — согласился Эрик,  — Они ставят вокруг городов оглушающие заклинания, чтобы не было внезапных вторжений неприятеля... Надо было выбрать появиться подальше... Ты сама-то как себя чувствовала?

— Я нормально...  — девушка прикрыла ладонью рот, зевнув.  — Устала чуток...

Эрик решительно встал:

— Тем не менее, надо идти спать домой.

Алина грустно вздохнула, но не стала возражать. Эрик делал то, что правильно, а не то, что хотелось.

— Надо отойти подальше,  — сказал он.  — Так будет легче переместиться.

Медленно они вышли за ворота, и под пристальным взглядом стражи, стоящей на посту, направились по дороге прочь от города...