12.12.12 (Запертые вдвоём)

Земля вперемешку с камнями потоком засыпала проход, не оставляя возможности выбраться из ловушки. Его лицо выражало облегчение, в глазах даже играли искорки какой то безумной радости.

— Дурак, какой же ты дурак! Что ты наделал? Как мы теперь выберемся от сюда?

— Ну, я же говорил тебе это наш единственный шанс.

— И что теперь?

— Теперь? Теперь нам ни что не грозит. Мы спасены.

И только тут до меня начало доходить, что произошло.

День назад...

— Леш я их видела один раз в жизни, на нашей свадьбе. Я их даже не знаю толком.

— Да она нормальная тетка. Я её в детстве знаешь как любил.

— Вот вот, именно в детстве.

— Ленчик, ну не могу я разорваться, у меня на работе вообще завал. Всего то ночь на поезде. По проведаешь и обратно. Угу, Лапочка?

Почему нужно было ехать? Ну во первых тетка была со странностями, общалась очень мало и не признавала ни каких мобильных. Жила со своим сыном, сейчас наверно парню лет 20, кстати таким же затворником как и она. Алексей справлялся раз в месяц о ней через её соседей по участку. «Все нормально? » — «Нормально», «Жива здорова? » — «Да». И весь разговор.

А тут пару раз звонил, соседи не отвечали. Ну может уехали, все таки зима, да к тому же в этот год не особо теплая. Ну супруг и забеспокоился... Попросил съездить. Конечно можно было заподозрить что решил меня «сплавить», но с другой стороны у меня частенько были командировки на день-два, и потому подозрения были более чем беспочвенны. Я согласилась.

— Девушка, девушка! Военный городок. Просили напомнить вам.  — кондуктор вывел меня из дремотной заторможенности. Еще не могла отойти от душного плацкартного вагона.

— Ага, спасибо!  — на остановке со мной вышла старушенция и бодро поковыляла в сторону часного сектора. Военный городок забросили еще в начале 60-х. Двух этажные корпуса практически сравнялись с землей, обозначив себя только уцелевшими трубами котельных, оказавшимися более устойчивыми к влиянию времени. Единственная живая улица тянулась в сторону от развалин облепив себя ветхими деревянными домишками. Захолустье. Что здесь нашла для себя Алексеева тетка было понятно, где то ведь должны были обитать затворники. Это место как нельзя лучше подходило для них.

— Э-эй! Дома кто есть?  — кричала я через калитку и одновременно нащупывала рукой крючок с обратной стороны. Ни кто не отзывался, но дома кто то явно был, горел свет, да и свежие следы на снегу выдавали присутствие хозяев.

— Анастасия Сергеевна! Станислав! Это я Лена!  — я самостоятельно дошла до веранды и уже собиралась повернуть ручку на двери, как краем глаза заметила движение сбоку от меня. Неловко отскочив в сторону я увидела приближающегося ко мне молодого человека. В нем я узнала своего двоюродного племянника, не смотря что он весьма изменился за последние пять лет.

— Как хорошо что вы пришли. Я очень рад.  — почему то он говорил восторженным шепотом, а в тоже время на лице 

читалась масса противоречивых эмоций.

— А где Анастасия Сер...  — но мне не дали договорить, а схватив за руку, потянули через огород к задней калитке. На мои вопросы «Что случилось? » или «Куда мы идем? » он лишь отмахивался торопя меня и обещая что все увижу сама.

Позже я вспоминала, почему тогда я не сопротивлялась, а доверчиво шла на поводу. Скорее всего я не воспринимала его как источник опасности, ведь в последний раз я его видела подростком. Да и неожиданно все произошло, даже одуматься некогда было.

Тропинка, нырнув в лес, через полсотни шагов втекла на обширный пустырь, покрытый равномерно отстоящими друг от друга заснеженными холмиками. Совсем рядом с поселком. Оглянувшись, за деревьями можно было увидеть крыши крайних домов.

— Станислав!,  — я постаралась сделать голос потверже, но мой спутник буквально провалился сквозь землю. Я лишь заметила его мелькнувшую голову, на фоне темной воронки в снегу.

— Станислав?!,  — в моем голосе уже не слышались строгие нотки, а было больше бабской визгливости. Я откровенно струхнула, но однако бросилась к черной дыре.

Сразу же бросалась в глаза искусственность происхождения провала. Это и земляные ступени ведущие вниз, подпорки удерживающие дощатый свод и в конечном итоге неожиданно зажегшийся свет. Через минуту показалась радостная физиономия Станислава.

— Алёна, мы успели, пошли.  — он протянул мне руку.  — Алёна, я ждал тебя.

— Станислав, ты узнаешь меня? Я не Алё...  — привставая, собиралась сделать шаг назад от проёма, но нога скользнула, и потеряв опору я на полуслове покатилась вниз на спине по мерзлым ступеням. Больно приложилась затылком, дыхание перехватило.

— Алёна, миленькая потерпи, сейчас, сейчас,  — приговаривал он ведя меня, поддерживая за талию, вглубь по освещенному коридору. Десяток шагов и мы оказались в помещении заставленном коробками и газовыми баллонами. Стас, усадив меня на один из ящиков, бросился к торчащей из бетонного пола железяке и потянул как рычаг на себя. Одновременно земля с шумом хлынула с потолка прохода по которому мы только что прошли.

В первый день заточения я практически не произнесла ни слова. Удивляюсь почему не было истерики, только ощущение не реальности происходящего, и глухой ступор. Только отмечала для себя что Стас упорно звал меня Алёной. И он все время со мной говорил, все объяснял и всячески успокаивал.

— Мать крайне отрицательно относилась ко всем электронным устройствам. У нас дома ни радио ни телевизора не было. Но это и правильно, через любую электронику ведь можно человека зомбировать. Тем более сейчас, когда настает судный день. Ну, главное все позади, небесный огонь нам не страшен, мы спасёмся.  — слушать его с открытыми глазами было не возможно. Когда такое безумие течет от молодого симпатичного парня, а не от типичного фанатика или безумной базарной тетки. Настолько был велик диссонанс.

— Поэтому я писал тебе письма на бумаге и предавал через тетю Свету. Ну что я рассказываю, она же и предложила мне с тобой переписываться. Ты меня слушаешь Алёна?

— Да, да, Стасик, слушаю.

— 

Я очень боялся что мать узнает о нас, она всегда говорила мне что нельзя доверять людям. А в девушках по природе больше греха и ко Злу у них больше родства. Но я тебе верю. Ну я же писал тебе об этом, помнишь?

— Да, Стасик, помню конечно.  — я заставила себя улыбнуться.

— Да, маму конечно жалко, ей не спастись, в бункере запасов только для двух человек. Но это все я ради тебя, Алёна. Пока мы переписывались, ты стала для меня ближе чем мама. Я верю ты чистая, и наверно... Наверно, я даже люблю тебя.

Почему я сразу не призналась что я не его Алёна. И почему он не узнал меня, для него-тетю Елену. Хотя какая я для него «тетя», по паспорту разница в возрасте лет семь-восемь, а посмотреть, так и меньше покажется. Боялась худшего, и решила играть эту роль? Наверно по началу так и было. А ещё было безумно жалко этого запутавшегося, с промытыми мозгами мальчика.

За несколько дней заточения, в ходе бесед, я практически выстроила тот путь который прошел Стас по дороге к «безумию». Виной тому была безусловно его мать, тетка Алексея — Анастасия Сергеевна. Муж её, отец Станислава, умер как только юноша закончил школу. Это и было отправной точкой, началом помешательства овдовевшей женщины. С каждым годом она погружалась все глубже и глубже в оккультизм, тяня за собой сына. Встречалась с «просвещенными» людьми. Ездила куда то на встречи. Самостоятельно высчитала дату «Конца света». За год они успели оборудовать старый заброшенный военный бункер. По его рассказам, на моем месте сейчас должна была быть она, а не я.

В первые дни я думала что нас вот вот найдут, но надежды не оправдывались. Мобильный под толщей бетона не брал, муж конечно знал куда я поехала, но тревогу подымет только когда я запланировано не вернусь. А думать о том как они нас вытаскивать будут отсюда, даже думать страшно было. Взрывать бункер? Или разбивать бетон? Так на это недели две уйдёт. Скорее у нас истощатся запасы топлива и еды.

На пятый день, сидя взаперти видя только одного человека и слыша информацию только определенного толка, я начала периодически ловить себя на мыслях о Апокалипсисе и о том как здорово что мы спаслись. По отношению к Стасу появилась даже благодарность, постепенно он становился для меня ближе и роднее. Я начала чувствовать себя его любимой девушкой Алёной. К тому же он окружил меня такой нежной заботой, что не поверить в это было просто невозможно.

На седьмой день, через потолок почувствовался гул и вибрация, периодически переходящие в скрежет. Реакция Стаса меня несколько удивила. Вдруг неожиданно он замкнулся, и практически промолчал до вечера. Этот день был для меня самым тяжелым. Я не находила себе место, предоставленная один на один со своими мыслями. За эти семь дней я привыкла к Стасу и даже начала верить ему, что мы 

единственные на всем свете. С одной стороны я не хотела перемен, мне здесь было уютно и спокойно, а с другой я понимала что это не может продолжатся вечно.

К вечеру гул наверху стих, но Станислав по прежнему был молчалив и замкнут. На мои попытки заговорить только отмалчивался и хмурился. Одиночество захлестнуло меня, чувство пустоты и потери разрасталось внутри. Я не находила себе места, мечась по бункеру, наткнулась на Стаса стоящего спиной ко мне возле газового генератора. Минута сомнений и я пересилила себя, подошла к нему и обняла его со спины.

Внутри меня буквально распахнулся цветок несущий легкость и тепло."Что я делаю? » — мелькнуло в голове, и тут же было слизано пришедшей волной спокойствия. Он повернулся ко мне. Я в первый раз видела его глаза и лицо так близко, казалось что я знакома с ним уже много лет. Мой любимый, родной человек. Его лицо начало размываться и плыть, я с усилием моргнула и почувствовала как бегут мокрые дорожки по моим щекам.

— Алёна, я тебя люблю.  — прошептал Стас.

— Я тебя люблю.  — эхом шептала я.

Сложно сказать была ли я сексуально возбуждена, ведь обычно в сексе, как бы то ни было, большая часть это агрессия и насилие. Но то что происходило сейчас было сродни материнской ласке даруемой своему ребенку. И ребенку родному, которому хочется отдать всю свою нежность. Станислав мягко говоря был неопытен, я бы даже сказала беззащитен.

Прочь одежду! Я сама раздевала его, покрывая тело поцелуями. Скинула с себя сковывавший меня текстиль, и буквально влипла в него прижавшись всем телом. Наверняка молодой человек был девственен, но его мужское начало заявляло о себе, упершись в мой живот. Я ухватила его, живой и пульсирующий, и мягко потянула за собой к дивану.

Стас лежал на спине с закрытыми глазами, а я как тайская массажистка порхала над его телом, касаясь то языком и губами, то сосками груди. Я старалась обходить ласками вожделеемую часть тела Станислава, понимая что после этого дороги назад не будет. К черту! Я для себя всё уже решила. Я хочу обладать им, я хочу что бы он был во мне. Коснувшись налившейся плоти кончиком языка, будто пробуя пальцами ноги воду перед тем как нырнуть с головой, я медленно начала медленно насаживать свой ротик на него, глубже и глубже. Замерла, упершись носом в его живот, неосознанно сделала глотательное движение и тут же почувствовала пульсирующие толчки. Мой юный любовник «финишировал»...

Нет, в тот момент у меня не было мыслей о собственном удовлетворении, и то что Стас быстро излился, меня совершенно не огорчило. Но «оторваться» от него мне сейчас казалось просто нереальным. Не давая захваченной мной части тела опасть, я продолжала ритмично сжимать горло, пока не убедилась что к нему пришла вторая волна возбуждения. Я выпустила изо рта моего мальчика, и освободившись интенсивно задышала, одновременно забираясь на Станислава. Прижалась к нему, обхватив его 

талию коленями, чувствуя киской каждый волосок на его паху. Приподняла свой зад, рукой подводя под себя его возбужденный пенис и опустилась на него, чувствуя как он заполняет, растягивает меня изнутри...

Я лежала на боку, прижавшись к мужскому телу, и купалась в сладкой стоме переходящей в дрёму. Хорошо то как, пусть время замрёт. Потолок опять завибрировал и заскрежетал, заставив нас обоих уставится на тонкую струйку пыли, вытекающей из трещины и искрящуюся на свету.

Наш мир рушился. Еще день, два и спасателям удастся вскрыть купол старого бункера. И то, что это спасатели, я была уверенна, но сказать об этом я не решалась.

— О чем ты думаешь?  — осторожно начала я.

— О тебе. Я счастлив, что ты со мной.  — Стас повернулся ко мне и приложился губами к моему лбу.

— Это не честный ответ. Я по этому поводу.  — и указала рукой на потолок.

— Я не знаю кто это. Но ты права, что-то решать с этим надо.

— Будем ждать. Все равно нам отсюда самим не выйти.  — прошептала я ему в ухо.

— Выход есть.  — его слова ударили током. Я вскочила и уселась на него, не зная как отреагировать.

— Но ты задумывалась, что нас ждет там, наверху?  — это был для меня сейчас самый тревожный вопрос.

— Что встретит нас там? Может там выжженная огнем пустыня и мы погибнем. А может ни чего и не произошло. Тогда как я буду смотреть в глаза матери, которую как бы то ни было, я предал. Алёна, ты для меня единственное спасение.  — Стас прижал меня к себе.

Алёна... ? Я буду ей, только пока мы здесь. А там наверху я — Елена, замужняя женщина. Меня ждет муж. Кем я хочу быть? Кого люблю, Станислава или своего супруга? Я изменила мужу, я солгала Стасу. Что я наделала?

От этих мыслей внутри нарастал тяжелый ком, мешающий вздохнуть, не дающий биться сердцу. О боги!, я слабая женщина, решите за меня. За что мне это? Стас что-то сказал. В состоянии паники даже не поняла о чем он говорит.

— Что? Повтори пожалуйста.

— Алёна, мы выходим. Что бы там ни было, главное мы вместе. Я люблю тебя.

Я ощущала себя ватной куклой. Ватные конечности, ватные легкие и сердце, ватные мысли в набитой хлопком голове. Меня одели и теперь тащили за руку по какому-то холодному темному коридору. Раза два останавливались перед выпуклыми дверьми с облупленными штурвалами. И вот протяжный скрежет, в глаза ударил свет. Солнце только начало садиться. Мы со Стасом стояли освещенные пронзительным светом прожекторов. И я как будто проснулась от них. В голове стало светлее. Заметила движение.

Глаза еще не привыкли, но по фигуре узнала бегущего к нам человека. Это был мой муж Алексей. Наверное он первым увидел нас.

— Леночка, милая, с тобой все в порядке?  — Алексей, немного присел что бы заглянуть мне в глаза.

— Да, Лёшик, все хорошо.  — обняла я его.

Может не стоило сразу бросаться 

на шею супругу, пытающегося набросить мне на плечи одеяло. Может нельзя было забывать о Станиславе. Мы уже отошли на десяток метров, когда я, остановившись, оглянулась и увидела понурую фигуру на фоне черного проема. Отпустив руку супруга, сделала несколько шагов навстречу. Стас как-то неестественно дернулся и развернувшись всем телом рванул обратно в бункер.

Сзади подошел Алексей и обнял за плечи, одновременно земля под ногами ухнула. Тряхнуло так, что не будь мы вдвоем, наверняка повалило бы с ног. Впереди, посреди пустоши на месте котлована, вырос земляной горб. Вознес тяжеленный бульдозер.., и тут же опал, подняв курчавый столб пыли. Только сейчас поняла, что это был за металлический конус торчащий из стены, и зачем рядом с ним всегда лежал здоровенный молоток.