Лунная фея. Часть 2

Когда Виктор проснулся, Лина не находилась рядом. Некоторое время он лежал с открытыми глазами, стараясь разграничить сон и реальность. Ему было сложно определить, что было приснилось, а что произошло на самом деле. Он ощущал в теле какую-то странную слабость, словно за ночь потерял двадцать килограммов веса.

Встав с постели, Виктор спустился вниз, натыкаясь на углы и столы. Внизу его ждала Лина. Она улыбнулась таким образом, что Виктор испугался и моментально понял - это не сон! Проверив, нет ли рядом кого-то еще, Лина подбежала к нему: "Привет! Привет!" - шептала она, обвивая его одной рукой и тыкая другой в бок. "Привет!" - хрипло ответил Виктор. У него снова перехватило горло предательской комок...

Вдруг Лина отскочила: послышались шаги.

"Никому нельзя знать о нашей связи" - прозвучал ее голос в голове Виктора, хотя Лина не произнесла ни слова.

- Что ты делаешь, папа? - спросила она отца, вышедшего из-за угла. "Что ты делаешь..." Завтрак остывает, а она тебе балуются. Доброе утро, молодой человек! - язвительно приветствовал его отец.

Виктор нечетко ответил ему, размышляя над новым словом - "связь": "Связь, мы в связи", думал он, "связь...". Слово было неприемлемым, оно не вписывалось в привычную картину мира, так же как и другое слово: "ведьма". "Я люблю Лину", думал Виктор за завтраком, "она любит меня, мы в связи и она - ведьма. Не сошел ли я с ума?"

После завтрака Лина отвела Виктора в сторону, поцеловала его на губы и шепнула:

- Давай сходим на речку на велосипедах!

Лина ловко управлялась с великом как акробатка: прыгала и слезала на ходу, ловко перепрыгивала через канавы, махала рукой Виктору, не удерживаясь за руль...

Внезапно у Витьки возникла мысль:

— Послушай! Ты ведь, когда одной рукой что-то такое делаешь - немного колдуешь, верно? - Шшш! Молчи! Я ничего не колдую. Ну, может быть, чуть-чуть... Все равно ты не поймешь. Даже я сам не понимаю... Эй, догоняй!

Они пробрались к отдаленному уголку берега, окруженному кустами со всех сторон. Витька снял майку и сомнительно остановился; но Лина разделась до гола, смеясь подскочила к нему и сняла шорты:

— Ты что, до сих пор стесняешься? О-о! Привет, Ваненька!

Она поцеловала кончик писюна, встревожив его током, схватила Витьку за руку и потащила к воде.

Это было самое удивительное купание на свете. Лина убегала от Витьки со свирепой скоростью, как на гидроцикле, издеваясь над Витькой. «Как она движется?!», думал Витька, бросаясь за ней - и вдруг почувствовал, что может двигаться так же быстро!

Вокруг них сразу поднялась стена брызг. Витька не знал, как это происходит, но это было так же легко, как полет - просто стремись вперед, и все! "Ну, создала я что-то!", думал он, догоняя Лину и хватая ее за пятки. Мимо них мелькали деревья и кусты...

Более того - Лина выныривала из воды как рыба-мечник и прыгала сверху на Витьку - а он не утопал, а пружинил на поверхности, будто его держал плотный поплавок. Никогда раньше Витька так не кричал и не смеялся отчаянно до хрипоты и слез... Ловя голую Лину, он замечал: когда она падает на него, вода вокруг изгибается как резиновая.

— Зачем тебе сдавать физику, если она на тебя не влияет? Ньютон, Ом и Архимед мы для тебя ничего не значимы? - кричал он, размешивая ее волосы. Смоченные, они стали дымчато-лиловыми. - Эй, скинь шкуру!... Как зачем? Известно зачем: для аттестата, - отвечала Лина. - Ну давай, догоняй! - И она убегала от него, скользя по поверхности воды, как на воздушной подушке.

Витька преследовал ее, схватывая за нижние конечности, за грудь, выпрыгивая в воздух так же легко, как она - у него это отлично получалось - и набрасывался сверху. Никаких усилий не требовалось для плавания - они с Линой снова находились в том непостижимом состоянии невесомости, что и ранее.

В одном из прыжков его половой член внезапно окажется между складками Лины. Задыхаясь от беготни и смеха, он схватил ее за бедра, пододвинулся...

- Эй, эээ! Ты что делаешь? Аааа...

Но Витька продолжал играться, и Лина прикусила губу.

Она предстояла перед ним - мокрая, стремительная, с выдающимися пухлыми сосками, которые Витьке хотелось потрогать и дергать словно шарик. Ее влагалище было тесным и твердым, а не маслянисто-упругим как вчера. Витька едва поместился внутри него кончиком своего полового члена...

- Подожди, подожди, Вить, - шепнула Лина, укусив губы. - Давай не здесь. Давай на берегу, хорошо? Давай, милый мой, давай, - она прижалась к нему, обняла его, обвила ножками бедра - и внезапно поцеловала его.

Витька издал стон...

- Где ты научилась такому? - пораженно спросил он, когда она отстранилась от него.

Перед его глазами все еще сверкали искры от жгучего языка Лины, а по телу текли тысячи сладких потоков меда, как ее губы.

- Не знаю. Наверное у луны, - ответила Лина. - Пойдем.

Они вышли на берег. Лина сразу повалила Витьку и прильнула губами к его половому члену. - Аааа!... - у Витьки между ног словно расцвел огненный цветок. - Аааооу! - вскрикнул он. - Ли-и-ин! Ты что?!.. А мне вкусно. Как мороженое. Ты же так делал со мной? Вот и я тебе... Приятно? - Аааоооууу! - у Витьки вылезли глаза на лоб от скользящего касания языка Лины и ее губ. Они обвивали половой член прозрачной пленкой, проникали внутрь, щекотали изнутри - и там росла тонкая паутина, и тянулась, тянулась, и дрожала в Витьке, наполняя его сладкими каплями...

— Ох, какое неприятное! И острое! Фу-у-у!... — смеялась Лина, выталкивая сперму и вытирая рукой свой рот.

Витька не мог произнести ни слова... Лина подошла к нему — и легла сверху, ласково целуя его и гладя его волосы: — А скажи, из меня тоже текло... также соленое? — Оооууу... Еще и с таким металлическим привкусом... — А у тебя какая острая заправка. Шашлычок не хватает, — смеялась Лина, дунув Витьке в лицо. — Ну что, певец, доволен? — Почему певец? — А ты, когда это... такие звуки издаете, просто страшно становится. Впрочем, я, наверное, тоже, — Лина покраснела. — Лин, а признайся: ты, когда ЭТО делаешь - немного колдуете? И от этого ТАК хорошо? Или всегда должно быть так? - Ну-си-понятно все рассказывай тебе самому, - скривилась Лина. - Твое дело восхищаться, а как и почему - это я разберусь, понятно? - Она щелкнула его по носу. - Просто мне очень хочется, чтобы тебе было хорошо, - сказала Лина немного серьезнее, - а когда очень хочется... - Лин!.. — Да? — А скажи: у тебя раньше когда-нибудь... эээ... у тебя раньше были... — Мальчики? Нет, никогда. Претендентов хватало и сейчас хватает, но... — И никому ты не делала... так? — Как «так»? Ты что, Вить? Ты знаешь, сколько мне лет? — Лина прижалась к Витькиному лицу и стала щекотать его волосами, продолжая говорить: — Это ты у нас детсадовец одиннадцатилетний, а мне же... Столько же сколько Джульетте. До сих пор не верю, что ты со мной сделал... Я думала это произойдет со мной лет в двадцать или позже после замужества. А тут — бац! на ровном месте, вдруг... — А почему не было крови? — Ну какой ты придирчивый! Крови было, по твоему сведению, целое море. Ты разодрал меня так, что мы с тобой выглядели как гладиаторы после битвы. Просто я потом убрала ее. Все эти разбирательства о тех, кого резали на твоей кровати, нам абсолютно не нужны, согласен? Витька, Витька... Что же ты натворил?! Скажи... а почему ты сделал со мной это? Почему? — она требовательно прижалась к Витьке и глядела ему прямо в глаза. — Потому что... я люблю тебя, — произнес Витька слова, которые должны были прозвучать. Он сильно покраснел, хоть и не чувствовал неловкости. — Любишь? Любишь?!.. — Да... — И я тебя... Я знаю как люблю!... Я так люблю тебя, Витечка, дорогой мой, милый мой, родной... - говорила Лина, целуя Витьку по щекам. Глаза ее затуманились, как голубые зеркала.

Витька почувствовал, что его член снова твердеет. Некоторое время он проникал им в Лину. «Интересно, можно так — чтобы Лина сверху?», размышлял он — и ощутил, как его член сам собой входит в масляные глубины...

— Аааах! — Лина оторвалась от его лица, глядя на Витьку расширенными, полностью безумными глазами, — но Витька притянул ее обратно и приставил к ней губами.

Лина со стоном поддалась, — а Витька сладостно двигался внизу и погружался в ее волосы, высохшие на солнце и щекочущие Витьку, как пух тополя. «Осторожнее, осторожнее», шептала она, изгибаясь от боли и удовольствия в области паха, целовала Витьку и улыбалась ему сквозь слезы, вертясь на его члене как бабочка на иголке...

• • •

Вечером, когда все легли спать, Лина подкралась к Витьке.

Они ласкались в лунном свете, разгораясь с каждой секундой, и вскоре Лина со стоном ослабла под настойчивыми губами и пальцами Витьки, дразнящими ее интимное место.

— Какое блаженство, Вить! — шептала она. — Я понимаю, почему великие любовники умирали от своей страсти. Я бы тоже умерла за одну лишь минуту такой любви...

Волосы ее снова засветились, и Витька сказал ей: — Я понял: ты как аккумулятор — впитываешь лунную энергию и потом расходуешь ее на магию. Действительно не объяснение, а просто триумф разума и науки!.. — Точно! — хохотала Лина вместе с ним, а затем на серьезное выражение: — Если честно, я не знаю что и как... Иногда меня пугает... Во сне меня часто призывают туда. — Куда? — ТУДА. Не могу объяснить... — На Луну? — Нет. Не на обычную Луну, конечно. Ту, что является спутником Земли... Давай сейчас не будем об этом говорить, ладно? — Ладно. Сейчас - давай полетим! — Полетим? Не знаю... Вить, я боюсь. — Чего "боюсь"? Вчера же все получилось! Давай, Лин! — упрашивал ее Витька, и она сдалась. Глазки ее горели: искушение было слишком велико.

Подобно прошлому дню, они поднялись к окну и вышли на улицу, окутанные лунным светом; как вчера, Витька испытывал смешанные чувства от страха и восторга — Лина уверила его, что их никто не услышит и можно быть свободными,  — и они мчались над спящим загородным домом, плененные друг другом и необычностью полета.

Луна обливала их ртутистым сиянием и проникала в них, наполняла их сладкими холодными каплями — а Витька с Линой танцевали от волнения и холодной приятной покалывания по всему телу. Они хохотали и извивались в воздухе, словно рыбы в воде; возбуждение нарастало, и они все сильнее притягивали друг друга, оставляя следы на коже.

Их языки горели от серебристого соленого привкуса. Соски Лины покраснели и бурлили от приятного покалывания, а по ее ногам текли капельки потока, которые Витька слизывал, словно телятко. Игра в невесомости давала полную свободу ласк,  — лунные возлюбленные уже привыкли к ней, и им казалось, что они одновременно ласкают друг друга со всех сторон. В их сердцах было холодно и сладко, словно в тайном сне. Невесомость пронизывала их, размывала изнутри, и это было ужасно и блаженно, и они желали раствориться в этом состоянии, словно в сгустке холодной ртути...

Они вылались наружу и задыхались, а Витька уже беспокоил Лину своим пенисом, полным любви.

— Витя, нет... Давай вернемся...  — прошептала Лина, не способная оторваться от него.  — Зачем? Ты что делаешь?  — Витька прижимал Лину к себе еще крепче, приближался к ее губам, не давая ей говорить, и входил в ее мокрую щель.  — Ааа... Аааа...  — стонала Лина, двигая бедрами. Ножки ее обвивали Витьку, каменный пенис наполнял ее до самой глубины — и их тела слились вместе как только возможно.

Их страсть охватила их полностью. Их бедра, сплетенные в узел, двигались синхронно и плавно, словно одно целое. Безграничные тела обвивали друг друга, изгибаясь и гнутся, нарушая все законы физики и анатомии; Лина окружала Витьку своими губами, прильнув к нему, а Витька чувствовал, как его стояк проникает в Лину - корни сладости распускались в ее влажной глубине...

Он пульсировал в ней, обняв ее и закрыв глаза. Прошлое и настоящее перестали существовать - только удовольствие и ласка, Лина и сладкий путь к огромному холодящему оргазму. Он был близок, уже обжигал их холодными лучами, и Витька ускорялся...

- Аааа... Аааа... - стонала Лина, облизывая его язычком и закрывая глаза от блаженства. Витька чувствовал, что он уже в ней - еще чуть-чуть подать толчка, еще немного...

Внезапно ее стоны странно ослабли.

Витька посмотрел на Лину - и застонал: она стала прозрачной, словно тень, и сквозь нее можно было видеть луну и силуэты деревьев.

- Лина! - закричал он.

Она открыла глаза и пыталась что-то сказать, но ее голос затихал, словно удалялся, хотя она была рядом...

- Лина!!! - в этот момент Витька заметил, что силуэт Лины становится бледнее и исчезает.

Ужас охватил его. Свинцовая тяжесть вдруг потянула Витьку вниз, как кирпич. Холодный ветер завыл в его ушах...

Тень Лины осталась там, сверху, а Витька падал через мутное пятно вниз, сохраняя последний взгляд ее в памяти.

• • •

Ветви смягчили его падение; к тому же Витька упал на груду навоза.

Его крик не раздался немедленно, и он оставался в грязи до самого утра. На все вопросы он отвечал правдиво, и помимо паники из-за сломанных ног, появилась паника от временного помешательства (очевидно вызванного сотрясением мозга).

Витьке было все равно. Он действительно немного сбился с толку: падение с лунного эфира в грязь, прикосновения, любовь и смерть Лины застряли в его душе огромной грудой, которую он пытался проглотить — но не мог, задыхаясь от безысходности и время от времени проваливаясь в мутное болото без начала и конца, скитаясь там и искав Лину...

Ее исчезновение обнаружили наутро. В чердаке нашли как ее одежду, так и Витькину одежду, и Витька вынужден был признать, что они занимались сексом как бесстыжие кролики.

Его допрашивали четыре раза, но Витька настойчиво повторял официальную версию, внушенную его родителями: после секса с Линой он пошел гулять по деревьям, упал... О Лине он ничего не помнил.

Милиционеры нахмурили брови. Все шло к тому, чтобы обвинить Витьку, но улик не было, и они отстали от него.

Лину искали месяц — искали по всей области, затем по всей стране... Исчезновение дочери заводского парторга подняло народ на борьбу во всем Союзе, и целый месяц по радио звучали объявления о пропаже Лины. В округе распространялись дикие слухи, и только Витька удивлялся, насколько близко к истине находится народное воображение.

На следующий день после падения его перевезли в больницу, где он провалялся полмесяца. К нему приходил отец Лины, странно смотрел на него и говорил: "Я не жалею, я не жалуюсь. Лучше ТАМ, чем с тобой".

Ему внушалось сожаление по поводу его, но он не обижался. В августе он выписался и еще несколько месяцев передвигался на каталке. Его ноги зажили хорошо, врачи даже удивлялись такому успешному выздоровлению. И в конце октября Витька вернулся в школу.

• • •

С тех пор его жизнь текла привычно, как и раньше, если рассматривать ее со стороны. Две незабываемые ночи с Линой остались далеким прошлым - и Витька, возможно, бы поверил, что все это было временным помешательством, вызванным... сотрясением мозга, если бы не два факта.

Во-первых, ему всегда очень везло.

Хотя нет, не совсем так: неприятности возникали в его жизни так же часто, как и у других людей или даже чаще - но... все они разрешались каким-то чудесным образом. Витьке говорили, что он родился под счастливой звездой. Попав в серьезную аварию, он не только остался без единой царапины, но и спас двух людей с тяжелыми травмами, не обладая никакими медицинскими знаниями. Какая-то голос подсказывал ему, что делать, и Витька следовал его указаниям, стараясь не заглушить его. На всех экзаменах он выбирал билеты, которые знал хуже всех остальных - и в его памяти внезапно появлялись знания, которые легко превращались в речь, и он получал отличные оценки. Несколько раз большие сосульки падали всего в полуметре от него. После окончания школы он неожиданно сильно заболел, и его болезнь совпала с призывом в армию. Промучившись три дня, он неожиданно начал выздоравливать - и вскоре чувствовал себя здоровым как бык. Врачи поставили диагноз малярия и освободили его от призыва. Почти все его призывные товарищи погибли в Афганистане...

Эти эпизоды происходили очень часто, почти каждую неделю, и Витька научился определять их. Он понял, что его жизнь является полем битвы двух загадочных сил. Злая сила преследовала его, но светлая всегда вмешивалась и побеждала.

Глубоко внутри души, в самом сокровенном месте ее тайного отсека Витька чуть-чуть знал, что его светлая сила – Лина.

Он ощущал ее присутствие, чувствовал ее невидимую руку в неожиданных удачах, которые перепутывали козни его врага. И он привык разговаривать с ней мысленно, рассказывать ей о своих чувствах и мыслях. Ему казалось иногда, что Лина дает о себе знать сквозь дуновение ветра или мерцание лампочки, через странную фразу в книге, звучащую таким образом как будто отозвавшаяся на его мысли или неожиданными звуками - гудком машины или лаем собаки или даже радиопередачей, которая звучала словно сигнал невидимого дирижера. Он почти уверовал в то, что она не умерла, а просто приняла другой облик - невидимый и непостижимый...

Но с кем Лина воевала? Кто был его врагом?

Витька не знал этого. И возможно, загадочные неудачи и успехи его жизни казались бы ему, выросшему на диаматическом учении и научном атеизме, просто случайностями, если бы не его сны.

Они снились Витьке не каждую ночь, но часто, и порой возникали из обычных сновидений как знакомый голос из толпы.

В этих снах всегда присутствовали три фигуры: две светлые и одна темная. Фигуры не имели конкретного обличия или голоса, никаких запоминающихся черт - однако Витька понимал, что одна из них – это Лина, а другая – маленькое существо без имени и лица, яркое и бесконечно близкое. Но кто была та темная фигура, он не знал.

Каждый из этих снов Лина обращалась к нему. Она словно пыталась связаться с ним, проникнуть в его разум — но мрачная фигура мешала ей, и Витька, проснувшись, не помнил ничего. В его памяти оставалось только столкновение во сне, и он также знал, что Лина предупреждала его. От чего? От той темной фигуры? Кто это был? Что хотела сказать ему Лина? Он не знал ответов на эти вопросы, но верил, что рано или поздно Лина доберется до него.

Он привык общаться не только с добрым, но и со злым своим ангелом;  

и когда очередной неудачей отражалась невидимая рука, Витька злорадно шептал: «получил по рогам, кусок грязи?... »

•  •  •

Прошло четыре года. Витька снял отдельную комнату и учился на третьем курсе университета.

Все это время у него не было девушки. Ему казалось даже невозможным спать с кем-то, кроме Лины. Как можно целовать другую девушку, трогать ее тело, ласкать ее груди, проникать в нее — на глазах у Лины, которая незримо присутствовала повсюду, где бы Витька ни находился? Когда он представлял себя с кем-то из знакомых девушек, казалось, что Лина читает его мысли и это вызывало у него дискомфорт.

В то же время Витька был весьма привлекателен для девушек и они гнались за ним как за принцем. Нельзя отрицать этого. Витьке это нравилось. Он не был замкнутым человеком, любил общество, любил красоту "в разных проявлениях", как он говорил, а особенно — в женской форме. Ему не попадались девушки более привлекательные, чем Лина, однако в ее красоте было что-то сверхъестественное. А рядом с Витькой жили девушки земные, которые посмеивались, подмигивали, играли глазками и крутили своими аппетитными задницами — и от одного только их взгляда член Витьки стремился разорвать его брюки прямо в университете.

Проблема решалась так же легко, как и раньше. Но сейчас сеансы наслаждения превратились в особый обряд: Витька не только удовлетворял свои потребности, но и общался с Линой, вовлекая ее в процесс - и почти ощущал ее присутствие. Это удовольствие было настолько интенсивным, что он не мог сдержать своего возгласа. Распускаясь в этом блаженном океане, он испытывал оргазм и чувствовал себя очищенным, легким и молодым. Иногда Лина давала о себе знать через скользящий ветерок за шторой или телевизор, произносящий «я люблю тебя» из-за стены... или что-то другое.

Наихудшее было то, что ассоциации начали подводить. Фантазии Витьки требовали новых впечатлений, а воспоминания о безумных ночах с Линой давно стали святым уголком его памяти, ценным, но лишенным уже полового напряжения. Ничего не поделаешь - приходилось обращаться к свежим впечатлениям, и все чаще Витька представлял себе знакомых девушек, а не Лину, во время своих интимных моментов. Он мысленно извинялся перед ней, объясняя, что это лучше, чем иметь с ними реальный секс.

С каждым разом он позволял себе все больше в своих фантазиях. Он уже переспал мысленно со всеми красавицами из группы, ощупывал их груди и целовал их губки... Но чаще всего он задерживался на одной - брюнетке с тонкими нервными губами и большими тревожными глазами, похожими на черные угольки.

Ее имя было Дина. Если другие девушки были открыты для развлечений с ним, то Дина была безумно влюблена в него. Это было очевидно для всех, включая Витьку, хотя он старался игнорировать это.

Дина излучала своей уникальной диковатой красотой. Ее грация и эластичность наполняли Витьку почти физически. Он жаждал сорвать с нее одежду и проникнуть в ее тело, залить его спермой до предела...

Где бы Дина ни появлялась, она всегда приносила с собой запретную сексуальность, будто она была обнаженной, хотя она всегда была скромно одета. Взгляды Дины проникали в Витьку со страстной мощью, вызывая физическую реакцию, словно он чувствовал их как порывы ветра или потоки энергии. Это приносило ему сладость и одновременно неловкость. Он каждый раз намеревался поговорить с ней, но не знал, что сказать, и откладывал эту беседу на неопределенное время.

Однажды на вечеринке он случайно оказался рядом с Диной на лестнице.

Это произошло весной. Оба они были немного подпитыми и пьяными от апрельского дождя и песен Эдит Пиаф... Витька не понимал, как это случилось, но он проснулся только тогда, когда его губы соприкоснулись с губами Дины, а его руки стали скользить по ее обнаженным плечам, срывая с нее одежду.

На улице в это время набиралась гроза. Струи ветра, наполненного запахом цветущих яблонь, окутывали их влагой и проникали под кожу, охлаждая их тела... Витька поспешно раздевал Дину, которая дрожала от ветра. Его тело требовало ее мрачной и бесподобной красоты, его паховая область пылала от нетерпения. Он жадно кусал Динины соски - большие и возбужденные, словно спелые вишни. Мысли о Лине скрылись где-то на задворках его сознания, как телевизор на фоне беззаботного шума.

Очистив Дину до голого состояния, он выставил свой член и, страдая от телесной жажды, проник губами в ее дрожащий рот...

Именно в этот момент произошло нечто катастрофическое.

Витьке показалось, что его голову пронзили огромный ржавый гвоздь, а его глаза загорелись ярким пламенем. Дина вскрикнула, и Витька схватился за нее, чтобы не упасть.

Раздался звон разбитых окон... За окном бушевал пожар в дереве, возникший от удара молнии. Гроза окутала город; раздавались новые и новые раскаты грома - оглушительные, но не такие ужасные, как первый.

Витька снова повернулся к страдающей Дине, прошептал "не бойся", почувствовал трепет от ее прекрасных грудей и испуганных блестящих глаз, прижал ее к себе и задел своим членом ее раскаленные складки...

И замер. Его взгляд пересекся с темным взглядом Дины... и Витька отступил, снова натягивая штаны.

Витька желал ее, хотел зверски, как жеребец - но... Он спешно одевался - и, бормоча нечеткие извинения, поспешно спустился вниз по лестнице.

Сверху доносились крики оставленной Дины - но Витька мчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки, выбежал под проливной дождь, побежал, избегая своего собственного стыда.

У автобусной остановки он вырывался на последних силах: приближался автобус. Едва успев влезть в него - автобус был забит до отказа, как обычно во время грозы - Витька ухватился за поручень и, выглянув сквозь еще не закрытые двери, увидел женскую фигурку на остановке.

Что-то привлекло его внимание в этой фигурке, хотя двери тут же закрылись и ему пришлось отвернуться. "Почему она не села в автобус?", подумал он - и повернул шею, чтобы рассмотреть ее через мокрое стекло.

Поглядел — и застыл. Автобус тронулся, и Витька упал, внезапно потеряв силу. Не услышав ругани пассажиров, он поднялся и снова пристроился к окну — но автобус уже отъехал, и остановка скрылась за поворотом.

— Остановите! Остановите!  — кричал Витька и бил по дверям руками.

Скандал разгорелся мгновенно, как электрочайник, и Витьку прижали в угол:  — Еще шумишь, пьяный такой, туда тебя достанет! Будет остановка — выйдешь тогда, когда нужно!

Вывалившись на следующей остановке, Витька пронесся полкилометра под ливнем, как метеорит.

Остановка была пуста, как он знал это заранее — и Витька устало опустился на скамейку, пытаясь заметить или хотя бы почувствовать след от фигуры, которая сидела здесь несколько минут назад.

Сквозь муть автобусного стекла, сквозь головную боль от вина, бега и стыда, он ясно разглядел ее — и мог поклясться, что это Лина.

Он ясно видел обломок руки, который не спутал бы ни с чем, перламутровые локоны, выросшие до пояса, и голубые грустные глаза.

Посидев еще два часа на остановке в ожидании знака от нее, Витька наконец втиснулся в поздний автобус...

Он не помнил, как добрался домой. Едва включив свет в своей комнате, он рухнул на колени — и ушел в покаянную-пьяную молитву Лине. Он молился впервые в жизни, прося Лину простить его. Затем, почувствовав вдруг смертельное измучение, собрал последние силы чтобы подняться, выключить свет — и упал на кровать таким образом одетым — в свитере и брюках.

•  •  •

Ему приснилась все тот же сон. Две фигуры, большая и маленькая, светлые, родные — и третья темная, окутывающая мозг липким туманом... Лина — большая светлая фигура — что-то говорила ему, и он почти понимал, что она говорит, и понимал, что сегодня особый день, сегодня он должен понять ВСЕ — но туман закрывал душу, и слова перемешивались и блуждали, как болотные огоньки...

Внезапно Витька прыгнул на кровать, широко раскрыв глаза. От удара, который разбудил его, последовало еще два, три, и в рокоте громов Витька различал отрывочные слова - быстро ускользающие, словно дождевые струи за окном... Он напряженно пытался ухватить их за летящий хвост, сохранить в памяти фрагмент своего сна, осветленный внезапным пробуждением. Новый удар... и тут Витька вскрикнул.

Мрачное облако в окне озарилось молнией - и Витька узнал в нем знакомые черты. Содрогаясь от холода, он напряженно вслушивался в рокот грома и различал эхо слов:

- Я НЕ СОЖАЛЕЮ... НЕ СОЖАЛЕЮ... НИ О ЧЕМ НЕ СОЖАЛЕЮ... - ЛУЧШЕ ТАМ, ЧЕМ С ТОБОЙ...

"Чем с тобой, чем с тобой, чем с тобой..." - повторяло эхо; а Витька сидел парализованный.

Вспыхнула еще одна молния - и осветила его память ярко, словно прожектор. Свет зажгся на долю секунды - но Витька успел ясно разглядеть светлый силуэт (он знал, что это Лина), рядом маленькое светящееся создание - и огромную темную фигуру, сливающуюся с чертами мрачного облака. Фигура взирала на Витьку и говорила:

- Я не сожалею, ни о чем не сожалею. Лучше ТАМ, чем с тобой...

Видение исчезло, память опять заволокла туман - но Витька уже ПОНЯЛ.

"Как я мог быть таким слепым? Как?" - спрашивал он сам себя. "Как можно было быть таким глупцом?"

Он посмотрел на часы. Было полшестого утра.

Быстро одевшись, Витька собрал вещи и вышел на улицу. Скоро должен был подъехать первый утренний автобус...

На душе у него было ясно, как никогда. Теперь он знал, кто его противник, и отправлялся к нему в укрытие.

Пока не сражаться - изучать.

Как с ним драться, он пока не знал,  — но был почти уверен, что победив его, сможет вернуть Лину.

Продолжение следует.