Охотник и жертва. Часть 1

Они приближались. Некоторое время назад была ещё одна группа. Понятия не имею, как давно это было, время для меня не имело значения. Тогда группа была крайне неподготовленной и поплатилась за это. Я ожидала, что придут другие, и по той же причине.

Чтобы поохотиться на меня.

Эту группу я почувствовала сразу. Почувствовала их разум, когда они вторглись в почти необитаемое пространство вокруг меня. Мельком подумала о том, чтобы опять сбежать, но какой в этом смысл? Где я могу спрятаться, если уж они выследили меня в заброшенном сибирском шахтерском городке?

Их было восемь, все мужчины. Они явно устали после поездки на машине по бесконечному березовому лесу. Изрытую колеями дорогу, ведущую в это богом забытое место, и в лучшие-то времена нельзя было назвать дорогой. Теперь природа в основном забрала её обратно. Чтобы добраться сюда, им, вероятно, потребовались недели. Недели, полные грязи, застрявших машин, мошкары и проклятий враждебной природе.

Я знала, где они разобьют лагерь, ещё до того как сама выбрала место для наблюдения. Я не хотела быть к ним слишком близко, пока не узнаю о них больше, но достаточно близко, чтобы почувствовать их коллективное настроение. Эти люди не просто устали. Некоторые были взволнованы тем, что должно было произойти, как охотники, стремящиеся к легкой, удовлетворяющей добыче. Кто-то был слегка настороже. Некоторые просто казались безразличными, в их умах не было никаких эмоций.

Я ещё не знала, идут ли они, чтобы меня убить, или просто захватить в плен. Но достаточно скоро это выясню.

Предыдущая группа пришла с большой самонадеянностью, небольшим количеством оружия и слабой подготовкой. За эту ошибку они дорого заплатили. Какая-то информация об их разгроме, должно быть, просочилась обратно к большим шишкам, но я не знала, как много. Догадывалась, что они не имеют ни малейшего представления о том, что именно пошло не так, но эта группа была оснащена гораздо лучше. Они выглядели так, словно собирались вторгнуться в маленькую страну. На этот раз их работодатель явно не хотел рисковать.

Я наблюдала за тем, как они разгружали внедорожники и разбивали лагерь. Они назначили двух охранников, но даже те кто работал, когда могли, осматривали местность и держали оружие под рукой. Они определенно были хорошо обученными, вероятно, действующими солдатами или наемниками.

У меня не было четкого представления о точной природе их оружия, так как я использовала совершенно другое. Единственным оружием, в котором я когда-либо нуждалась, был мой разум, а также он был великим сокровищем, которого хотели эти люди. У меня было четкое намерение сохранить его, так что, налицо был явный конфликт интересов.

Они выглядели так, словно пришли прямо с оружейной ярмарки в Черную пятницу. Шлемы с оптическими приборами, бронежилеты, штурмовые винтовки, даже РПГ. Они излучали заносчивость, демонстрируя свой явно высокий уровень подготовки, показывая друг другу свои игрушки, словно борясь за доминирование в стае. Казалось, предыдущая неудача мало чему научила их работодателя. В тот раз физический размер и оружие 

не были решающими, и, вероятно, не будут таковыми и в этот.

Но самый маленький из них был другим. Он был совершенно безоружен и выглядел потерянным, словно недотепистый техник, случайно ступивший на съемочную площадку фильма про войну.

В поле зрения появился один из парней, и я замерла. Дерьмо! Я слишком хорошо его знала. Черт, черт, черт, что он здесь делает? Почему он не мог просто отпустить меня? Убедили ли его пойти за мной? Нет. Вероятно, к этому времени он уже стал одержим. Встреча с ним не была хорошей новостью. Для него это — месть, какой бы ни была официальная цель. Здесь, в этом богом забытом и заброшенном городе, кто-то умрет, или я или он.

Пьер был таким же крупным и хорошо экипированным, как и остальные, но излучал ещё больше доминирования и спеси. Вероятно, это была всего лишь игра. Я побеждала его раньше, и догадываюсь, что он слишком хорошо это помнит. Он был занят тем, что выкрикивал приказы, очевидно, утверждая свою альфа-роль.

Я оторвала взгляд от Пьера и вместо этого посмотрела на того что поменьше, на человека, выделяющегося словно белая ворона. На нем не было формы, и по-видимому, также не было никаких обязанностей. Он просто стоял рядом, стараясь, чтобы его не сбил один из гигантов. На самом деле, по сравнению с автомобилями он не выглядел таким уж маленьким. Я предположила, что он был абсолютно среднего роста. Просто парни вокруг него были такими возмутительно крупными.

Меня съедало любопытство в отношении его, но с этим придется подождать. Мне нужно набраться терпения. Если хочу выжить, мне придется хорошо спланировать свои действия. Эти люди, особенно Пьер, были гораздо опаснее предыдущих, и я не сомневалась, что на карту поставлена моя жизнь, которую я определенно намеревалась сохранить. Этот безоружный парень был интересным дополнением, но недостаточно интересным, чтобы рисковать проиграть эту игру.

•  •  •

С первого дня я ощущала их присутствие, словно легкую щекотку в голове. В течение нескольких дней я наблюдала, как они разбивают лагерь и начинают обследовать окрестности, но они никогда не подходили достаточно близко, чтобы стать мне угрозой или чтобы я смогла установить прямой контакт. Всё должно было вот-вот измениться.

Двое из них приближались к старой школе, которая была одним из моих главных укрытий. Они могли бы обследовать любое из школьных зданий, и мне бы не пришлось с ними сражаться. Справа от меня — старый гараж, а слева — большая хибара, и я очень надеялась, что они выберут их, главным образом потому, что меня в них не было.

Я с опаской наблюдала за ними, когда они шли прямо ко мне. Дерьмо. Все должно было вот-вот начаться, а я не особенно этого хотела. Почему они просто не могут оставить меня в покое?

Оба были бородатыми, крепкими парнями. Стоял почти полдень, так что, они не взяли свои приборы ночного видения. Козырьки над глазами мешали разглядеть их лица. Так было и лучше. Сочувствие 

было роскошью, которую я просто не могла себе позволить. Как обычно, она не помешала мне попробовать.

Тот что побольше, был, должно быть, почти двух метров ростом. Солнце освещало его нечесаную бороду, словно шокирующе красный фонарь. Он подошел к старой школе, казалось бы, безразличный ко всему на свете. Либо у него вообще не было реального боевого опыта, либо победа в каждой схватке, где он участвовал до сих пор, сделала его беспечным. Я догадывалась, что скорее — последнее.

Второй мужчина был немного ниже ростом, но все равно намного крупнее меня или даже мистера Мускул. Все, что я могла в нем разглядеть,  — это темную, довольно короткую бороду. Он шел более осторожно, постоянно оценивая ситуацию и выискивая укрытие. Он явно был менее спесивым, а значит, более опасным, поэтому я выбрала его. Он был достаточно близко, поэтому я настроилась на его разум.

Что за адская дыра? Я побывал во многих дерьмовых дырах, но эта хуже всех. Это место пахнет смертью. Ещё одна не будет иметь значения. Найти цель и убираться отсюда. Надо же — Сибирь. Из всех мест.

Черт, босс, выступая, точно срался. Он пытался это скрывать, но чуть не наложил в штаны, маленький ублюдок. Как можно просто бросить нас на эту миссию с таким небольшим количеством информации? Козлы. Держу пари, они точно знают, что происходит. 100 000 наличными. Срань господня. За несколько дней и одну пулю в нужную голову. Почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. Дерьмо. В этом-то и проблема. Если это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, то обычно там что-то есть. И все же, как мне отказаться от 100 тысяч?

Может быть, после этого стоит уйти на пенсию? Я имею в виду, 100 тысяч... Дерьмо... Я все ещё должен Хуану 23 тысячи за этот паршивый Мустанг. Хорошо, сколько будет 100 минус 23? 77 — это всё ещё много, верно?

Я лишь надеюсь, что все будет так просто, как они говорили. Чудовище, сказали они.

Имею в виду, нам могли бы, по крайней мере, сказать, инопланетянин ли это, Снежный человек, Чак Норрис или просто какой-то псих. Все что нам сказали, лишь то, что эта хрень опасна. Большой сюрприз. Должен быть им, чтобы заставить их бросить на это столько денег, семерых мужчин и одного мальчишку-мозгокрута.

Чувак, мне это не нравится. Могли бы, по крайней мере, рассказать нам, что случилось с другими парнями. Почему этого не сделали? Чертовы ублюдки. Они либо сами об этом не догадываются, либо думают, что нас это отпугнет. Черт, мне это не нравится. У меня нет проблем с хорошей охотой, пока охотник я.

Вон — Эрик, тупое дерьмо. Выпендривается, словно здесь — воскресный пикник. Да, иметь такого телохранителя как он всегда хорошо. Говорит, что воевал в Йемене. Если это правда, то некоторые факты указывают на то, почему ему удалось выжить. Интересно, разгуливал ли он тогда вот так же? Он просто недостаточно серьезно относится к этому дерьму.

— Ааа!!!

Какого хрена?! Он прыгает,  

держась за ногу, как идиот. Все шведы идиоты или только этот?

— Что, ёпта, с тобой такое, Эрик?

— Черт побери, Аарон. Я наступил на какой-то гвоздь. Вот видишь?

Он показывает на свою ногу как обиженная школьница. Ну, я не собираюсь целовать его, чтобы исцелить. Дай-ка взгляну поближе. Ух, ты, это — адский гвоздь. Из верхней части ботинка торчит злобная, похожая на зазубренное лезвие штука, прошедшая всю его толстую подошву и ступню. Как, черт возьми, он мог вляпаться в такое? Будучи невежественным недотепой, вот как.

— Ты можешь вернуться пешком в лагерь?

Честно говоря, мне все равно, сможет ли он это сделать. Я просто не хочу наполовину нести этот большой тупой кусок шведского мяса.

— Я... Я не знаю.

Нет, чувак. Только не начинай реветь. Фух, слава богу он этого не делает. Черт, он был близок к этому. Это было бы неловко.

— Думаю, что смогу.

Черт, он начинает вытаскивать эту штуку. Он же, блядь, истечет кровью.

— Брось, Эрик. Давай позаботимся об этом в лагере.

— Хорошо.

Дерьмо. И как это случилось? Эрик, конечно, умом не блещет, но это попахивает ловушкой. Откуда кто-то может знать, куда именно он собирался поставить свою чертову ногу?

Я сбежала из того грязного места, что он называет своим разумом. Гадость. Садист. Этот парень убил бесчисленное множество невинных людей, и ему это нравилось. Меня вырвало.

И все же оно того стоило. Как выяснилось, официально я — монстр. Круто. Хотя он пытался загнать это в какой-нибудь темный уголок своего грязного разума, я чувствовала его нервозность. Они мало что знают обо мне. Знаю, что знает Пьер, но остальные понятия не имеют. Он им не доверяет. Это хорошо. И все же, без крайней необходимости я ни за что не стала бы снова лезть в эту выгребную яму. Такие грязные умы как у него, высасывают из меня всю силу. Мне показалось, пока была там, я потеряла часть себя, как бы идиотски это ни звучало.

В ту ночь мне снились невыразимые жестокости, совершенные в жаркой и пыльной деревне у черта на куличках. Кровь, песок, крики и отвратительное чувство садистского удовлетворения. Я проснулась, и меня опять вырвало.

Нет, буду избегать этого парня.

•  •  •

На этот раз их было четверо. Среди них был Пьер. С тех пор как они прибыли, я не вступала с ним в мысленный контакт, хотя раз или два его видела. Я сразу поняла, чье ментальное присутствие принадлежало ему. Он излучал властность и горделивое самолюбование, но у него хоть было какое-то оправдание. Он был сильным умом в сильном теле. У меня не было намерения проникать в его разум. Мысль о том, чтобы войти в эту дыру, была отвратительной.

«Рыжего Эрика» среди них не было, но был маленький безоружный мужчина. Вероятно, это что-то значило, но я понятия не имела, что именно. Его разум не источал грязи, как у других. Понятия не имею, почему он вообще здесь. У него должны быть какие-то 

способности, которые посчитали полезными, но они не имели ничего общего с физическим боевым опытом. Тот парень называл его мозгокрутом.

Не был ли разум этого парня какой-то ловушкой? Горшочком с медом? Не был ли он кем-то вроде мастера-телепата, скрывающего свои способности? Начала нарастать паранойя, и был лишь один способ её остановить. Идти вперед и попробовать. Использовать элемент неожиданности, войти в его разум и осмотреться. Я могу умереть, могу потерпеть неудачу, но могу чему-то и научиться. Короче говоря, такова жизнь.

Я вздохнула и сделала решительный шаг.

Что я вообще здесь делаю? Сибирь. В самом деле? 250 000. Просто продолжай думать о деньгах. Половина из них уже лежит на моем счете. Студенческие ссуды, прощайте!

Хотя все это — страшное дерьмо. Я просто надеюсь, что эти большие идиоты знают что делают. Да, у них есть все виды оружия, но это меня совсем не успокаивает. Все было бы не так плохо, если бы они не были кучкой суеверных психопатов.

Например, Эрик с его проклятыми бусами. Крутит и крутит их в левой руке, что-то бормоча себе под нос. «Что это? Четки? » — спросил я его. «Молитвенные четки»,  — ответил он.

Язык его тела подсказал, что мне лучше заткнуться. Какого хрена? Он что, какой-то рыжеволосый шведский мусульманин? Нет, но он определенно где-то приобрел эту привычку. Мне все ещё интересно, кто был первоначальным владельцем этой штуки. Какой-то маленький мальчик, которого он убил на Ближнем Востоке? Моё воображение начинает буйствовать, как и у них.

Конечно, они ведут себя профессионально. С машинной точностью чистят своё оружие в течение всего дня, даже когда оно уже казалось идеально чистым. Наблюдение за тем, как они охраняют периметр, тоже, если честно, довольно впечатляюще. Тогда почему у Антонио все время дергается глаз? Почему он постоянно крестится? Почему Макс снова и снова целует этот амулет? Почему на нем один носок красный? Почему Бенни продолжает рутину со своим магазином? Вынимает его, вытаскивает пулю из патронника, вставляет её в магазин, вставляет магазин в пистолет, передергивает затвор, вгоняя пулю в патронник, ждет несколько минут, и делает все заново.

Почему эти парни так чертовски нервничают? Это начинает меня раздражать. Я имею в виду, что мы выслеживаем одного человека. А вообще-то, человека? Мы ищем подвижный гриб или что?

«Нам просто нужно, чтобы вы провели переговоры,  — говорили нам.  — Оно нужно нам живым. Остальные будут выполнять тяжелую работу и защищать вас». Черт, защищать меня? От чего? Зачем, чтобы вести переговоры с одним существом, нам нужна маленькая армия? Как я должен вести переговоры, если даже не знаю, насчет чего их веду или с каким существом?

— Аарон, в какую сторону ты шел в прошлый раз, ха?

Это Пьер. Я просто не знаю, что о нем думать. Он — прирожденный лидер, но кажется слишком агрессивным и кровожадным, чтобы все на самом деле закончилось переговорами. Сомневаюсь, что это закончится тем, что мы станем пить чай у костра с восьминогим инопланетянином.

— Прямо.

Но зачем 

нанимать меня, если его просто хотят убить? Я немного известен тем, что веду переговоры в кризисных ситуациях, так что, таков, очевидно, один из вариантов.

— Какого хрена? Ты просто шел прямиком к цели?

Черт бы побрал эти смехотворные зарплаты для младших преподавателей. Почему я не узнал ничего полезного?

— Черт, Пьер, мы не знали, что цель там. На самом деле мы и до сих пор этого не знаем.

Водопроводчик, например. И почему я должен был стать психологом? Любому порядочному сантехнику не пришлось бы бродить по заброшенному городу в Сибири, из всех мест, в поисках какого-то монстра.

— Хорошо, на этот раз мы будем вести себя как профессионалы. Он мог расставить эту ловушку, потому что знал, что вы, идиоты, пойдете прямо туда. Аарон, мы проверим школу, но обратно пойдем более длинным путем. Ребята, вы не должны быть предсказуемыми. Я удивлен, что мне вообще приходится об этом упоминать. Предполагается, что вы — профессионалы. Бенни, ты останешься здесь с мозгокрутом.

Мозгокрут. Вот оно, опять. Никто никогда не называет меня Нилом. Проклятые ублюдки. Я для них — слабак, мальчик или мозгокрут. Один называл меня «карликом». То есть, да ладно, мой рост метр семьдесят пять.

— Ладно, приятель, остаемся здесь. Ты же слышал босса.

Я думала о том, что узнала, когда услышала крик того, кого они называли Аароном. Парня поменьше звали Нил. Его разум не был ловушкой, он даже не заметил как я вошла в него. Он думал, что пришел сюда ради переговоров. Неужели они надеются уговорить меня просто последовать за ними? Как они могли ожидать, что он убедит меня, когда он понятия не имел, кто я такая, не говоря уже о том, почему живу здесь, в заброшенном сибирском шахтерском городке? Его задача безнадежна, если его оставят вот так, на произвол судьбы.

Я подумала, не является ли он чем-то вроде фигового листа. Кто-то решил, что простая миссия по выслеживанию и убийству выглядит плохо, и должна быть хотя бы эфемерная возможность того, что все закончится без кровопролития. «Что ж, в это слабо верится»,  — подумала я, наблюдая, как Аарон пытается снять со своей ноги медвежий капкан. Я слегка ненавидела себя за то, что понадеялась, будто тот полностью отрубит ему ногу, но парень оказался крепче чем я думала. Или, может быть, его ботинок был жестче. Я подумала о зверствах, которыми он наслаждался в прошлом, и это помогло успокоить мою совесть.

— Отступаем,  — крикнул Пьер.

«Легче сказать, чем сделать»,  — подумала я. Аарон все ещё застрял в ловушке. Пьер совсем не помогал ему, но продолжал нервно оглядываться по сторонам, словно ожидая нападения. Но я так не поступаю, он должен меня знать.

Наконец Аарон встал.

— Сможешь дойти до лагеря на своих двоих, солдат?

— Да, сэр. Мне повезло, но ботинку конец.

Что ж, в следующий раз повезет больше. У меня ещё осталось несколько игрушек.

•  •  •

Парень, который называл себя Антонио, бегал по их лагерю, крича как маленькая девочка. Меня 

поразило, что такое огромное тело способно издавать такой пронзительный звук. Заглянуть в его разум на несколько секунд было так же неприятно, как и следовало ожидать, но боязнь огня была настолько доминирующей, что мне все равно не требовалось оставаться там дольше. Манипулирование не было моей сильной стороной, гораздо лучше я умела читать мысли, чем подбрасывать идеи. Но здесь все было слишком просто: его фобия просто ждала, когда её высвободят.

— Заткнись, придурок!  — заорал на него Пьер.

Это было так, как если бы Антонио внезапно очнулся от страшного кошмара. Он огляделся и обнаружил, что находится в центре группы крепких солдат, крича как ребенок без видимой причины. Даже из своего укрытия я видела, как он покраснел,.

— Какого хрена?  — продолжал Пьер.  — Встреча в большой палатке в пять. Антонио, ты несешь караульную службу. Нет, подожди, Аарон, сделай это сам. Антонио нам нужен внутри, чтобы рассказать, что, черт возьми, только что случилось.

С этими словами он отвернулся от Антонио, который несколько раз перекрестился, и вошел в самую большую палатку. Я была достаточно близко, чтобы проникнуть в их разумы. Как обычно, я выбрала Нила, потому что он, безусловно, был самым чистым. На самом деле в его голове я чувствовала себя довольно комфортно. Более комфортно, чем в любой другой, в которой была.

— Ладно, ребята, нам нужно выяснить, что здесь происходит. Необходимо подвести итоги и решить, что делать.

— Во-первых, нас послали сюда, чтобы выследить неизвестного монстра.

— Во-вторых, я сильно подозреваю, что он на самом деле где-то рядом.

— В-третьих, с тех пор как прибыли, мы не раз обыскивали окрестности и не заметили ни единого следа.

— В-четвертых, продолжают происходить дерьмовые случайности. По отдельности каждый инцидент можно рассматривать как невезение. В целом же, все определенно не так.

— Есть какие-нибудь мысли, ха?

Это именно тот момент, когда требуется мой вклад? Я — всего лишь психолог, так почему же все смотрят на меня? Пьер, может, и безжалостный засранец, но он не дурак. У меня отчетливое ощущение, что он знает гораздо больше, чем говорит нам. И все же, они явно от меня чего-то ждут. Думай, Нил.

— Ладно, я согласен с Пьером. Монстр где-то рядом. Скорее всего, он стал причиной несчастий, что продолжают с нами происходить. Мы обыскали весь город, но ничего не нашли. Вопрос в том, почему?

— Очевидно, он знает, где мы будем его искать,  — замечает парень со шрамом — Антонио-не-зови-меня-Тони.

Мне нужно об этом спросить, и надеюсь, что переживу вопрос в целости и сохранности.

— Антонио, откуда у тебя эти шрамы?

— Какое это имеет отношение к чему-либо?

Его тон был оборонительным, но, по крайней мере, не стал агрессивным.

— Уважь меня.

— Шрамы от ожогов.

— С тех пор у тебя — фобия огня?

— Ммм... да, немного, да.

— Тебя она сильно беспокоит?

— Никогда так сильно, как сегодня.

— Хорошо. Итак, по стечению обстоятельств, мы охотимся на какого-то монстра, и твоя фобия впервые проявилась полностью?

— Подожди-ка,  — перебивает меня Пьер.  — 

Это означает, что монстр вызвал у Антонио фобию огня, так ведь? Ведь огня нигде не было. С чем, черт возьми, мы здесь столкнулись?

Я хочу сказать: «сам ответь», но прикусываю язык.

— Он просто с нами играет,  — замечает кто-то, в то время как Антонио одновременно судорожно крестится, и у него подергиваются глаза, а Бенни начинает свою рутину с магазином.

Я оборачиваюсь. Это сказал Павел, молчаливый чех. Он интересен тем, что я не видел у него никаких тиков или суеверного поведения. Пока что.

— Прекрати это дерьмо, Павел. Оно не поможет.

Пьер пытается их успокоить, но это бесполезно. Эти парни чертовские параноики. Вероятно, я мог бы десятилетиями писать книги об этой группе и все равно находить совершенно новые синдромы.

— Он прав,  — сквозь общий шум закричал Аарон.  — Мы — в жопе. Мы здесь не охотники, мы — добыча.

Теперь группа переливает из пустого в прожнее как маленькие школьницы, только голоса намного тише.

— Молчать, ребята!  — кричит Пьер.  — Это ничуть не поможет. Итак, что мы знаем на данный момент, ха? Да, оно здесь. Нет, мы до сих пор понятия не имеем, что это такое. Оно может быть опасным и просто играть с нами, или эти трюки — все что оно может сделать. До сих пор мы не смогли его найти. Пока этого не изменим, у нас не будет никаких шансов. Пришло время сменить стратегию, джентльмены. Отныне мы будем охотиться в темноте. У нас есть очки ночного видения, а у него, подозреваю, их нет. Если он выживет, то будет излучать тепло, и мы это увидим.

— Черт, босс, мне это не нравится,  — заскулил Антонио.  — В темноте мы не увидим ловушек.

— В первую ловушку Эрик попал лишь потому, что шел прямиком к школе. Даже идиот смог бы это предсказать.

— Хорошо, но как насчет медвежьего капкана?

— Вероятно, это была старая охотничья реликвия. Ребята, это правда, что ночью нам будет нелегко увидеть возможные ловушки. Будьте изобретательны в выборе путей, которыми пользуетесь. Будьте непредсказуемы. Он не может расставить тысячи капканов. Мы начнем в сумерках. Удачной охоты, джентльмены. Эрик останется охранять лагерь, а мозгокрут пойдет с нами, на случай, если мы сможем установить контакт. Митинг окончен.

Судя по всему, никто по-настоящему не убежден, включая меня, но, похоже, это — наилучший план, что у нас есть. Мне слегка любопытно, что за существо на самом деле представляет собой этот так называемый монстр.

•  •  •

Сибирь ночью. Прелесть. Как раз то, о чем я всегда мечтал, начиная изучать психологию. Чертов шлем слишком широк, и все время сползает вперед. Я не могу привыкнуть к этим чертовым ночным очкам. Жуткое место. Например, заброшенный шахтерский городок ночью выглядит ещё более страшным. С помощью этих чертовых очков все выглядит ещё хуже. Я бы никогда не поверил, что такое возможно.

Тишина. Эта проклятая тишина. Она — самое худшее. Здесь и днем-то не слишком шумно, но ночью чертовски жутко. Все напрягают слух, но ничего не слышно.  

Даже случайной ложное срабатывание сигнализации не снимает напряжения. Эти парни движутся как призраки. Почему вокруг нет даже диких животных? Услышу ли я их вообще? Нормальна ли эта тишина? Черт возьми, понятия не имею. Я никогда не выходил ночью на улицу. Неужели монстр всех их убил? Нет, туда идти нельзя.

И все же, я крепче сжимаю пистолет, который мне выдали. О чем они думали? Ради бога, я — чертов мозгокрут. Как, черт побери, мне пользоваться этой штукой? Кроме того, последнее чего я хочу — это на самом деле кого-то убить. Я все спрашиваю себя: кто здесь монстр? И начинаю подозревать, что это мы.

Следуя за Павлом, я пытаюсь осмотреться, стараясь не попасть в какую-нибудь ловушку или портал в ад, которые могут тут появиться. Окрестности — такие же пустынные как и днем, но сейчас все жутковато-зеленоватое. Прямо передо мной светло-зеленым светится Павел. Сразу перед ним, слегка прихрамывая, идет Аарон. Его поведение мачо явно запрещает ему проявлять слабость, а остальным, похоже, все равно на него плевать. Я стараюсь идти в точности по стопам Павла. Я не чувствую себя плохо из-за того, что таким образом использую его, поскольку остальные явно используют меня в качестве почти безоружного арьергарда, или, другими словами, телохранителя.

Вторая группа идет справа от нас параллельному нашему пути. Я вижу их сквозь окна и промежутки между зданиями как светло-зеленые контуры.

Мы вроде как приближаемся к старой школе, где были расставлены две предполагаемые ловушки. Я все ещё задаюсь вопросом, на самом ли деле это были ловушки или это просто совпадение. Эти закаленные в боях солдаты впитывают суеверия, паранойю и заговоры как губки. Для них данный вопрос бесспорен. Я не могу совсем не согласиться, но мне не нравятся последствия.

Если это и впрямь были ловушки, то кто-то точно знал, куда собирались ступить два наемника. То есть, не только общий маршрут, но и точное местоположение. Других ловушек поблизости не было. Кто-то знал с точностью до сантиметра, где будут их ноги.

Я нахожу это чрезвычайно интересным и одновременно пугающим, но, похоже, остальных это не слишком беспокоит. Похоже, они принимают эти паранормальные явления и думают об этом с чисто практической точки зрения, например, как с ними бороться. Так работает эта группа. Практичность и заблуждение в одной довольно уродливой упаковке.

Ну, а я? Я — балласт, который им приходится таскать с собой по приказу босса. То, что здесь происходит обсуждать с ними бесполезно. Их восприятие всего совершенно несовместимо с моим. Как будто мы — разные виды, что усиливает нашу взаимную неприязнь, но не имеет большого значения. Они все одинаково не любят друг друга. Некоторые из них, похоже, не нравятся даже сами себе. Полагаю, на их месте мне бы тоже не нравилось.

Продолжая идти, я оборачиваюсь назад. У меня неприятное чувство, как будто прямо за мной стоят всевозможные монстры. Может быть, я заразился их паранойей, но такое делает с тобой ночная прогулка 

по окраинам мертвого города. Как обычно, я ничего не вижу. Это не значит, что там ничего нет, а просто означает, что охотник за мной достаточно хорош, чтобы не предупреждать свою добычу.

Черт, повсюду зеленые фигуры. Никакого движения. Ни звука. Я поворачиваю голову и чуть не врезаюсь в Павла. По крайней мере, я думаю, что это — Павел, сквозь эти очки все эти огромные зеленоватые бугры мышц выглядят одинаково.

Он поднимает руку и делает какой-то жест, но, не будучи солдатом, я понятия не имею, что он означает. Просто спросить мне кажется неразумным, поэтому я полагаюсь на свою обычную стратегию бездействия. Я опять оглядываюсь назад. По-прежнему никакого движения. Черт, это пугающая штука.

Что-то случилось, потому что к Павлу присоединился Аарон, и они мило беседуют жестами. Павел указывает на здание справа от нас. Аарон кивает. Я смотрю на это здание, но оно выглядит точно таким же, как и все остальные вокруг нас. Откуда они знают, что там что-то есть?

Внезапно и абсолютно синхронно они приседают и берут оружие наизготовку. Черт, это выглядит серьезным. Не желая стоять без дела в качестве удобной мишени, я тоже присаживаюсь на корточки и опять смотрю на здание. И чуть не падаю, когда мир вокруг меня взрывается. Непрерывная стрельба слева от меня, пули летят к зданию тонкими зелеными линиями, вокруг меня раздается свист пуль. Черт, кто-то явно отстреливается.

Слева я слышу неприятный хлюпающий звук и вижу, как вперед, прямо лицом на землю падает Павел. Что, черт возьми, здесь происходит? Я слышу, как из-за здания кто-то кричит. Черт, черт, черт, в нас стреляет вторая группа. Дерьмо.

— ПРЕКРАТИТЕ!  — пытаюсь я кричать, надеясь, что кто-нибудь услышит сквозь шум.  — ПРЕКРАТИТЕ!

— Ложись, идиот,  — шипит Аарон.

— Это — вторая группа, чувак. Мы убиваем друг друга.

Он секунду смотрит на меня, засовывает два пальца в рот и издает пронзительный свист. Чудесным образом стрельба немедленно прекращается.

Черт, все определенно пошло не так. Мы потерпели поражение, а монстру даже пальцем не пришлось шевелить. Здесь нас перещеголяли.

•  •  •

Я наблюдала за ними, когда они возвращались в свой лагерь, и не испытывала угрызений совести. Они подумали, что в том доме видят меня, и немедленно попытались убить. Никаких разговоров, никаких попыток меня захватить, никаких переговоров. Просто быстрое убийство. Маленький, Нил, казалось, из-за этого был зол. Его привезли сюда под ложным предлогом. Ему сказали, что он здесь ради переговоров. Их клиент, возможно, и хотел их, но солдаты пришли чтобы убивать. Особенно Пьер. Я почувствовала в горле комок.

Предыдущая группа не хотела вести переговоры, поэтому неудивительно, что и эта тоже не захотела. Если вы настолько хорошо вооружены как они и привыкли убивать, стрельба — самое простое решение. Все выглядит словно мишень, даже их собственные товарищи.

Мой план сработал. Вопрос был лишь в том, насколько хорошо? Даже если он и не уменьшил их число, то, по крайней мере, подпитал их паранойю. Однако я бы не была бы слишком 

разочарована, если избавилась от некоторых из них. По какой-то причине я надеялась, что с Нилом все будет в порядке.

Один был мертв. Это был тот здоровяк, что называл себя Павлом. Я ненадолго побывала в его голове, прежде чем, содрогнувшись, отшатнулась. Его настоящее имя было не Павел, и за короткое время я не смогла понять, помнил ли он его вообще. Однако видела некоторые из бесчисленных смертей от его рук. Я видела внутри него прилив адреналина, радостное возбуждение, когда это случалось. Он участвовал в нескольких честных сражениях, но не удержался, сделав убийство привычкой. Большинство из этих смертей были смерти невинных. Этот парень, по сути, был серийным убийцей и нашел нишу, где мог делать это, не будучи обвиненным.

Я видела, как двое из них втащили его огромный труп в лагерь. Это ни обрадовало меня, ни опечалило. Он был мерзостью, но мне все равно не хотелось быть ответственной за его смерть. Эти чувства уравновешивали друг друга.

Двое из них были ранены, и мне требовалось выяснить, насколько серьезно. Чтобы войти, я выбрала голову Нила, в конце концов, к тому времени она уже была моим вторым домом. В отличие от некоторых других голов, где я побывала, она была приятным местом.

Боже, как я устал. Тони сейчас — почти мертвый груз, и я — весь в его крови. Кажется, это не делает его легче.

Там Бенни, пытающийся помочь Максу. Рана в плече, полагаю. Пьер и Аарон выглядят не слишком довольными, таща за собой тело Павла. Аарон старается быть жестким, но раненая нога, очевидно, совсем не помогает.

А вот и лагерь. Наконец-то. Эрик хромает к нам, чтобы помочь. Черт, живы и невредимы лишь я, Пьер и Бенни. Что я здесь делаю? Постараюсь завтра уйти. Мне нужно бежать. Это звучит как один из тех идиотских рекламных роликов авиакомпаний, но если бы здесь где-то был самолет, летящий куда угодно, я был бы в нем. Двести пятьдесят кусков того не стоят.

— Что с Павлом?

Это Эрик. Какой идиот.

— Посмотри на большую дыру в его голове, придурок. Ну, можешь попробовать искусственное дыхание, если хочешь, ась?  — отвечает Аарон.

— Черт. Да что случилось?

— МЫ СТРЕЛЯЛИ ДРУГ В ДРУГА! Вот что случилось, черт возьми!  — кричит Бенни.

— Успокойтесь, солдаты. Не горячитесь. Если у нас сдадут нервы, значит, эта тварь уже победила,  — пытается успокоить Пьер.

— Похоже, она все равно выигрывает. Во что именно мы стреляли?

— Вот в это.

Пьер поднимает маленький бумажный шарик с простой свечкой внутри.

Вокруг меня — стоны. Против чего бы мы ни сражались, оно не просто победило этот закаленный в боях отряд, оно его унизило. Подождите, «мы сражались»? Нет, сэр. Я ни с чем не сражаюсь. Меня не нанимали сражаться, и я уверен, что не начну этого делать сейчас. Это «они» сражаются. «Они» начали стрелять во все что движется. В своих же, как оказалось. Я здесь лишь для того, чтобы вести переговоры.

Подожди минутку. Я здесь 

для переговоров. Почему бы мне не провести кое-какие переговоры?

— Завтра я отправлюсь на поиски нашей цели, Пьер. Без оружия.

— Ты что, совсем рехнулся, ха?

— А как до сих пор работал твой метод?

— Этого отрицать смысла нет, Нил.

Нил. Он назвал меня Нилом, а не мозгокрутом. Вновь обретенное уважение со стороны этого мудака делает меня счастливее. Я слегка ненавижу себя за это.

— Нет смысла продолжать в том же духе. Один человек мертв, четверо ранены, а вы даже не знаете, что именно ищете, не говоря уже о том, как это найти. Даже если вам удастся остаться в живых достаточно долго, чтобы найти его, вы все равно будете далеки от победы над ним.

— Послушай, возможно, здесь ты прав. Из восьми человек не пострадали только трое. Ты просишь меня позволить одному из нас пойти на верную смерть, ха?

— А почему нет? Я даже стрелять не умею. Я для вас просто балласт. Если уйду, то не буду есть ваш паек. Тебе не придется за мной присматривать.

Как будто он когда-либо это делал.

— Ладно, думаю, что попробовать не вредно. В любом случае, у нас здесь полно дел, мы будем заниматься ранеными. Сделай все что в твоих силах, чувак. А теперь позволь мне помочь Бенни с ранеными.

«Интересно,  — подумала я.  — Я не привыкла, чтобы кто-то пытался со мной заговорить. Надо ли мне позволять ему делать это? Нет. Хотя он и был не так плох как другие, я все равно не могу доверить ему свою жизнь».

•  •  •

Должна признать, у Нила есть яйца. И больше здравого смысла, чем у любого из моих предыдущих посетителей. Я никогда не общалась с человеком, который бы не был подлым, коварным и злым. Он казался другим, но меня и раньше обманывали. Мысль о том, что где-то существуют хорошие, честные люди, была соблазнительной. Маловероятно, что вся человеческая раса является злой, она бы давно вымерла. Главный вопрос заключался в том, почему я никогда раньше не общалась с приличными людьми? Невезение? Едва ли. Был ли он единственным? Вряд ли. Не было ли все дело во мне? Уж не привлекаю ли я каким-то образом жестоких или безжалостных персон? Это казалось наиболее вероятным объяснением.

В любом случае, сейчас не время раздумывать над фундаментальными вопросами. Придет время, когда я, наконец, опять останусь здесь одна, свободная от человеческого общества, вернусь в своё любимое одиночество. Это было все, о чем я когда-либо просила, и оно казалось слишком большим. Человечество, казалось, не могло оставить меня в покое. Я вздохнула.

И вот сейчас Нил стоит перед старой школой, как новичок в первый школьный день в ожидании начала занятий. Я, конечно, находилась не в том здании, но у меня был хороший вид. Я не ожидала, что он войдет в одно из зданий, и он этого не сделал.

— Алло-о-о-о.

Это звучало так же несчастно и беспомощно, как он и выглядел.

О чем он думает?  

Неужели полагает, что я его не заметила? Должно быть, он был идиотом, если поверил в это, после того что я сделала с его товарищами. Но должна признать, что даже если он и идиот, то, похоже, довольно симпатичный. Он кажется таким же несчастным в этом проклятом месте, как и я. Через некоторое время он молча пожал плечами и ушел, а я все ещё размышляла, не было ли ошибкой проигнорировать его.

•  •  •

Я наблюдала за ними, когда они хоронили оба трупа. Тони не пережил ранения в живот. Теперь их осталось шестеро. Нет, пятеро плюс один. Нил решил не сражаться со мной, и я ему поверила, главным образом потому, что была в его мозгу, когда он это решил.

Пять врагов, один нейтрал. У двоих врагов — ранения ног. Один ранен в плечо. Два из них были полностью функциональны. Все выглядит не так уж плохо. Похоже, у них нет четкого плана, как действовать дальше. Предыдущие поражения и отсутствие прогресса поколебали их уверенность, хотя они об этом и не говорили. Отсутствие у них плана было проблемой не только для них, но и для меня. Моим самым большим оружием являлось знание. Мне требовалось знать, какими будут их следующие шаги.

•  •  •

На этот раз они не стали разделяться. В лагере остался только Макс, парень с раной в плече. Нил плелся позади остальных четверых, явно не входя в их команду. По какой-то причине он, казалось, больше меня не боялся. Остальные четверо не обращали на него внимания, держась поблизости друг от друга, методично обыскивая одно здание за другим. Они не давали мне никакой возможности действовать.

Я чувствовала, что у меня заканчиваются варианты. Мне требовалось, чтобы они совершали ошибки, которые я смогла бы использовать. Сегодня они не сделали ни одной. Вид смерти товарищей явно потряс их. Они обыскали весь город с сосредоточенным профессионализмом. По крайней мере, один из них точно знал, кого они ищут. Я задавалась вопросом, не сказал ли он уже своим товарищам.

В прямой схватке у меня не было ни единого шанса. Если меня поймают, все будет кончено. Я чувствовала себя пытающимся избежать встречи со своим противником непревзойденным боксером, только скованным веревками. Это был всего лишь вопрос времени. Я устану и, в конце концов, засну, в то время как у них, вероятно, есть всевозможные стимуляторы или они могут охотиться за мной посменно. Тогда я стану совершенно уязвима.

Нет, из маленького городка пора убираться. Я так часто убегала, что когда прибыла предыдущая группа, мне это надоело. Я устала от этого нескончаемого полета, начавшегося, едва я впервые сбежала давным-давно.

И все же, сейчас было не время придерживаться принципов. Моим главным приоритетом было выживание. Снова предстоял полет.

Легко догадаться.

Со времен моего пребывания в лабораторном комплексе я боялась пещер, туннелей и подвалов. И все же, я чувствовала, что там, внизу, мне будет безопаснее. И подготовилась к такому повороту событий, преодолев свои страхи и 

исследуя заброшенную систему туннелей. Я приготовила запас воды и еды. Самое главное — я подготовилась к незваным гостям. Для любого новичка это был бы запутанный лабиринт, полный ловушек, а я чувствовала, что там, на родной территории, у меня имеется какое-то преимущество.

Я сложила в свой рюкзак самые важные вещи, в том числе Лукаса, моего маленького плюшевого белого медведя. Он был единственным, что я взяла с собой, сбегая из лаборатории доктора Орлова.

Я начала бежать по знакомому, но отвратному городу. Через несколько сотен метров я потеряла связь с их разумами, а равно и то преимущество, что она мне давала. Без нее я чувствовала себя почти слепой, но это требовалось сделать. Мне необходимо было от них убежать.

Вход в шахту представлял собой неприметное промышленное здание у подножия небольшой горы, немного южнее городской черты. Чтобы туда добраться, мне придется пересечь участок вездесущего березового леса. Раньше лес никогда не выглядел настолько редким. Полная страха, но не имея альтернативы, я начала пробираться через слишком редкий лес.

К моему удивлению, внезапно мой мозг затопила связь с человеческим существом, ошеломив меня. Это был Бенни, медик. Я взглянула в березовый лес его глазами через бинокль и увидела себя, скорчившуюся за деревом, слишком тонким, чтобы спрятаться за ним. Дерьмо.

— Вот оно!  — крикнул он своим товарищам.  — В лесу. Ты был прав насчет этих чертовых вспугнутых птиц, Пьер.

— Пойдем и добудем её,  — с радостным ликованием в голосе ответил Пьер. Он был так возбужден, что забыл назвать меня «этим».

Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Мне требовалось разорвать эту связь, иначе меня поджарят. Я покачала головой, но это не помогло. Находясь в чьем-то сознании, я не могла контролировать своё тело и в панике закричала в голове Бенни, заставив его упасть на колени.

Мы с Бенни наблюдали, как с презрением смотрит на него Пьер, бормоча: «Я достану эту штуку».

Мне удалось удариться затылком о ствол березы, окончательно разорвав нежелательную связь. Я тут же вскочила на ноги и со всех ног помчалась к заброшенному зданию шахты, услышав вокруг себя свист пуль, а чуть позже хлопки выстрелов. Сегодня дорогой Пьер не собирался брать пленных. Затаив дыхание, я пробежала последние несколько метров и увидела, как прямо рядом со стальной дверью взорвался кусок кирпича.

Я вбежала в желанную темноту, остановилась и сразу же повернула направо, захлопнув старую тяжелую стальную дверь и заперев её. Я не ожидала, что это надолго их остановит, но сразу почувствовала себя в большей безопасности.

Стрельба снаружи прекратилась, едва я закрыла дверь. Не желая сразу входить в собственно шахту, я направилась в небольшую комнату, которую приготовила для экстренного отступления. Её охраняла тяжелая стальная дверь с крепким на вид замком. Внутри у меня был небольшой матрас и кое-какие припасы. Теперь, когда дверь была заперта, и я почувствовала себя в большей безопасности, я мысленно обратилась к мозгам моих преследователей. Ничего. Черт. Их защищала тяжелая стальная конструкция. Я почувствовала себя 

слепой и такой уставшей.