Молоко. Инцест молоко мамы

Обычно я работаю дома и вижу людей только через Zoom или FaceTime. Дело не в том, что мне не нравятся люди или город; я даже не против общественного транспорта. Просто пару лет назад меня сбила машина, и я пролежал несколько месяцев. Я исцелился физически, но у меня осталось нечто, называемое гиперметаболизмом, что означало, что я всё время был голоден. Не просто голоден, я имею в виду; я падаю в обморок, если не ем постоянно.

Я знаю, что это не кажется таким уж большим делом, но постарайтесь найти небольшие полезные закуски, которые достаточно хороши на вкус, чтобы есть каждый час или около того. Ну сколько можно взять с собой, не говоря уже о том, чтобы съесть, батончиков мюсли?

В любом случае, у меня была встреча с крупным клиентом, мне пришлось лично посетить место работы. Июль в Нью-Йорке может быть замечательным, или может быть ужасным во время того, что называется эффектом Бермудских островов.

Летом высокий фронт находится у восточного побережья, чуть выше Бермудских островов. Это заставляет горячий, влажный воздух кружиться вокруг, что мы, жители Нью-Йорка, называем Городом горячим и влажным. Обычно неделя начинается с повышения температуры и влажности в течение дня, с облаками, формирующимися всё раньше и раньше каждый день, примерно в течение 7 или 8 дней, затем в середине дня идет сильный ливень, и всё возвращается к норме, или иногда всё начинается сначала.

Мой клиент купил квартиру в новом высотном здании в карандашной башне, и мне нужно было осмотреть помещение, чтобы мы могли измерить и доработать план остекления.

Я консультант по стеклу. Я проектирую, контролирую изготовление и контролирую доставку и установку архитектурного стекла. Архитектурное стекло — это нечто иное, чем стандартное окно или дверь, и может быть чем угодно, от хрустального основания лампы до огромного бесшовного окна или стены высотой 3 метра и шириной 20 метров. Для этой работы понадобятся новые стеклянные столешницы для гигантской кухни, стеклянный водопад в атриуме, который спускался с крыши на три этажа до пруда в гостиной, изготовленные на заказ бесшовные раздвижные двери и огромные изолированные окна со всех четырёх сторон на три этажа.

Я только что вышел из метро, и меньше чем через два квартала я уже вспотел, как будто пробежал марафон. Меня приветствовал швейцар здания, я представился. Он позвонил, чтобы убедиться, что сможет отправить меня наверх.

Пока он разговаривал по телефону, мимо пробежала женщина с ребёнком, а затем сразу вернулась, зовя кого-то, кто ждал в машине...

— Извини, мам, я не могу поверить, что оставила его наверху; Я просто возьму его и сразу спущусь... ну, ты понимаешь, что я имею в виду.

Швейцар направил меня наверх, поэтому мы с женщиной вместе вошли в лифт, и я спросил,  — Какой этаж?

— О, 107, пожалуйста.

Я улыбнулся и нажал 107 и 129.

— Вы новый владелец? Мы слышали, что эта квартира наконец-то продана.

— Нет, нет, я просто консультант по остеклению; в дизайне 

есть несколько нетипичных стеклянных элементов.

Мы погрузились в дружеское молчание и, посмотрев на неё с минуту, сделали то, что делает большинство людей, посмотрели на цифры. Лифт был быстрым и хорошо двигался. Я был удивлён, что всё казалось таким тихим...

Эта мысль только что пришла мне в голову, когда над нами раздался громкий хлопок, и кабина лифта затряслась; она быстро замедлилась, остановилась и начала падать.

За то короткое мгновение, что нам потребовалось, чтобы взглянуть друг на друга, он с визгом остановился.

— Тормоза, аварийные тормоза сработали,  — сказал я.

Она выглядела испуганной...

— Что, чёрт возьми, произошло?

— Не знаю, но мы в безопасности, у лифта есть тормозная система, отдельная от обычной механики, которая включилась... так что, похоже, кабель зацепился или даже порвался, мы замедлились и начали спускаться...

— Начали падать...

— Ну да, лифт начал падать, но система автоматического торможения была активирована, и мы в безопасности.

Мы оба вздохнули, и она нажала кнопку внутренней связи, затем нажала её ещё несколько раз.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Она вздохнула и снова нажала кнопку внутренней связи, и кто-то ответил.

— Мы слышим, мы слышим вас...

— Что случилось и когда мы сможем...

Она была погружена в свои мысли, поэтому я продолжил...

— Когда мы сможем получить помощь? Когда нас вытащат отсюда?

— Мы пытаемся выяснить, что произошло, и мы свяжемся с вами, как только сможем. Вы или мисс Пейс пострадали?

Я посмотрел на неё, она пожала плечами и покачала головой.

— Нет, мы не пострадали, но нам действительно нужно убраться отсюда как можно быстрее.

— Я понимаю, нам просто нужно выяснить, что произошло, и тогда мы сможем убедиться, что открывать двери безопасно.

— Хорошо, пожалуйста, имейте в виду, что мы здесь, наверху, с небольшим аварийным освещением, в духоте без вентилятора и с нетерпением ждём. Постоянно держите нас в курсе.

— О БОЖЕ, я должна передать сообщение своей маме, она прямо перед зданием, пожалуйста, пожалуйста, скажите ей, что со мной всё в порядке и что в сумке для подгузников есть пара бутылочек, чёрт, может быть, ей стоит просто пойти к себе, и я позвоню ей.

— Хорошо, мисс Пейс, мы дадим ей знать... Сэр, мы сообщим в пентхаус о сложившейся ситуации.

— Спасибо, пожалуйста, держите нас в курсе, даже если это не очень хорошие новости.

— Привет, мисс Пейс, я Боб.

— Привет,  — она явно нервничала.

— Не волнуйтесь, с нами всё будет в порядке.

— Я в порядке; я просто немного беспокоюсь о своём сыне и матери, и...

Мне нечего было сказать; я просто снял свои спортивные куртки, разложил их и жестом показал, что она может присоединиться ко мне, когда я сел на них. Она пожала плечами и просто села на пол напротив меня и поближе к интеркому.

Сначала мы не разговаривали, так что у меня была возможность на самом деле посмотреть на неё. Она была подтянута, подумал я, для недавно рожавшей. На ней был свободный топ с передом, который, казалось, перекрещивался сам 

по себе, и довольно короткая, но свободная, лёгкая юбка. Я подумал, что это должно быть круче, чем мои джинсы, рубашка поло и сброшенная спортивная куртка. Мы немного посидели молча, просто думая.

Казалось странным сидеть там, не разговаривая, поэтому я начал расспрашивать о её ребёнке, говоря, что я уверен, что её планы на выходные всё равно сработают. Она сказала, что планировала навестить свою мать на несколько дней и с нетерпением ждала возможности отдохнуть и побыть вдали от города.

Я объяснил, для какой работы я здесь, и она, казалось, заинтересовалась или, по крайней мере, отвлеклась от нашей ситуации, когда я передал ей свой телефон, чтобы посмотреть визуализации.

Мы пытались звонить, но ни у кого из нас не было достаточно последовательного или сильного сигнала.

Прошло, наверное, минут тридцать, прежде чем по внутренней связи раздался голос;

— Это шеф Вебер, Нью-Йоркский федеральный округ; как у вас дела, ребята.

Я кивнул ей, и она ответила,

— Мы в порядке; становится жарко, и мне действительно нужно поскорее убраться отсюда.

— Я понимаю, но нашей главной заботой должна быть безопасность каждого. Похоже, кабель перекрутился, в результате чего вокруг рамы образовалась петля; грузики в итоге порвали кабель. Прямо сейчас вы находитесь между этажами, а над вами паутина кабелей. Поэтому мы не можем открыть двери, и спускаться небезопасно, пока мы не очистим или не закрепим кабели. Боюсь, это займёт некоторое время.

Интерком замолчал. Ко мне постепенно начал подступать голод.

— У меня есть несколько батончиков мюсли — Я протянул ей один из них.

— Спасибо, это поможет.

— Извините, я не подумал принести молока.

Случилось самое странное, она начала смеяться и хихикать, несколько раз повторив "молоко". Я просто пожал плечами, так как не понял шутки.

— Простите, это просто... У меня много молока.  — И снова начала смеяться.

— Хорошо?

— Извините, я уверена, что это не будет проблемой, просто кормящие матери продолжают вырабатывать молоко 24/7, и прошло уже несколько часов с тех пор, как... ну, с тех пор, как давление ослабло.

Я посмотрел на неё, а затем понял, что она говорит, протянул руку и нажал кнопку внутренней связи...

— Привет, привет, тебе придётся вытащить нас отсюда. Привет...

— Извините, сэр, как вы можете себе представить, здесь довольно оживлённо. Вы в порядке?

— Я в порядке, но леди находится под давлением, ей надо выбраться отсюда.

Мисс Пейс хихикнула и тихо повторила — Под давлением.

Я снова сел. Затем снова нажал кнопку внутренней связи,

— Эй, извините, но не могли бы вы попросить парней над нами опустить несколько бутылок воды?

— Хорошая идея, сэр.

— Хорошо, я открою люк.

Это заняло у них полчаса, но мы услышали отдаленное "внимание", когда кто-то попытался бросить бутылки с водой в люк кабины.

Некоторые даже попали в лифт, и я поймал парочку, чтобы они не ударились о пол лифта.

Итак, мы сидели в бледном свете, становилось всё теплее и теплее, время от времени разговаривали, потягивали воду и доедали мои батончики с мюсли. Пока мы разговаривали,  

я узнал, что она была матерью-одиночкой; её муж был убит в засаде в Афганистане, он пробыл там всего несколько дней, когда это случилось. Затем, всего через два дня, она узнала, что беременна. У неё даже не было возможности сказать ему, что он станет отцом... Это было трудное время.

Хотя прошло всего около 20 месяцев, она горевала о своей потере. Её 11-месячная дочь была воплощением мечты и кошмаром одновременно. Она очень любила её, но призналась, что ей было трудно растить её в одиночку... О, её мама помогала, когда могла, но она жила на Лонг-Айленде, так что не могла помогать с повседневными делами.

— Я думаю, что потакаю ей, возможно, больше, чем следовало бы.

Я сказал ей, что уверен, что у неё все хорошо, и что она должна доверять мне. Хотя она вежливо притворилась, что не верит, что я дедушка с четырьмя внуками. Я упомянул, что восстанавливался после аварии с наездом, но мне нужно было кое-что сделать наверху.

Я объяснил ей гиперметаболизм, и, конечно же, она сразу же отругала меня за то, что я поделился своими батончиками мюсли.

Сейчас было жарче, чем кто-либо мог бы счесть комфортным. Несмотря на то, что я снял свою спортивную куртку раньше, мы оба вспотели сквозь одежду. Её шёлковый шифоновый топ и юбка прилипли к телу, и я мог видеть её лифчик и ноги сквозь мокрый материал. Я не пялился, но не мог не заметить.

Через несколько часов, с довольно регулярными обновлениями, начальник пожарной охраны снова включился.

— Ну, ребята, мы делаем всё, что в наших силах, но это беспорядок, и пока мы собираемся продолжать в том же духе, вам следует постараться устроиться поудобнее. Мы собираем пару пакетов. Снаружи есть одеяла, ещё немного воды, закуски и бутерброды.

Сказав это, мы услышали глухие и подпрыгивающие звуки свертков. Я не знаю, сколько они сбросили, но только три добрались до лифта. Один провалился в люк, два остались на крыше. Мне пришлось поднять мисс Пейс, чтобы она могла дотянуться до них. Я упоминал, что на ней была довольно короткая, свободная юбка? Я подумал об этом, но опустил глаза, когда поднял её.

Она слегка хихикнула, когда сказала,

— Достала!  — А затем добавила:  — ... и спасибо, что не подглядывал.

Я улыбнулся, и мы открыли свёртки. У нас обоих была одна и та же мысль: с несколькими дополнительными бутылками воды мы могли бы сэкономить одну... поэтому мы открыли по одной и вылили их себе на головы. Прохладная вода была такой приятной, и мой взгляд на её нижнее белье улучшился.

Мы расстелили одно одеяло, я сложил другое и заправил ей за спину. Когда она наклонилась вперед, чтобы освободить мне место, она впервые застонала.

— Ты в порядке?

— Ну, да, вроде как, да, нет, на самом деле, это трудно объяснить, я вроде как сыта.

— Я всегда голоден, так что не волнуйся, я съем закуски...  — Потом меня осенило.

— О, чёрт; ты 

говоришь о том (я махнул рукой взад и вперед), что они полны, о чёрт, о чёрт. Что ты можешь сделать?

— Всё будет хорошо, просто это действительно неудобно, и это начинает становиться немного болезненным... но со мной всё будет в порядке.

— А как насчет пустых бутылок? Можешь ли ты, знаешь, использовать их, чтобы получить некоторое облегчение.

— Ха-ха, это так не работает. Если я их сожму, немного выйдет, но недостаточно. Мне нужна моя помпа или мой ребёнок... Или, может быть, нет... ты, ты знаешь, ты мог бы, нет, я не должна спрашивать... тебе не пришлось бы его пить... просто... высоси его и выплюнь в пустые бутылки... Извини, я знаю, что это безумие, просто становится неудобно.

Мы тихо сидели и ели нашу еду, когда она сказала:

— Ну, что ты думаешь?

Конечно, я сидел там с кружащимися мозгами и открытым ртом, когда она просто сказала:

— Пожалуйста?

Должно быть, я выглядел как идиот, когда сказал что-то вроде:

— Извини, конечно, ничего страшного, конечно, я могу это сделать, тебе нужна помощь, я могу помочь тебе, помочь облегчить твою боль, ничего страшного, конечно, конечно...

Она улыбнулась и сказала:  — Так это значит "да"?

— Да, да, конечно; как мы это сделаем?

Она развернула и расстелила другое одеяло, так что оно легло на пол и легло ей на колени. Она поправила то, на которое опиралась, свернула мою спортивную куртку, положила её себе на колени и откинулась в угол. Она заставила меня положить голову ей на ногу, пока она расстегивала свой топ, а затем, щелкнув, смогла расстегнуть лифчик и убрать его с дороги.

Передо мной были две самые красивые груди, которые я когда-либо видел. Это заняло несколько попыток, но, в общем, я, наконец, понял, что нужно сделать, чтобы это сработало. Это было странно и прекрасно, нежно и сексуально.

Честно говоря, я был голоден, поэтому выплюнуть его в бутылку мне и в голову не приходило. Как только я привык к вкусу и температуре, я мирно кормился грудью. Я даже пару раз засыпал, пока она не погладила меня по голове и лицу и тихо сказала:  — Нам нужно поменяться сторонами.

Вместо того чтобы встать, я передвинулся немного дальше по её коленям, в то время как она повернула ко мне плечи и другую грудь. После ещё нескольких поворотов, чтобы устроиться поудобнее, мы оказались на боку; её голова лежала на одном из одеял, в то время как моя теперь была на моей куртке. Мы разделили одеяло на полу.

Я не просто кормился грудью, я также прикасался к груди и нежно поглаживал её, большим пальцем потирая сосок груди, которую я перед этим опорожнил.

В то время как я продолжал помогать ей и себе, я думаю, что поглаживание её груди имело некоторый эффект. Она вздохнула и издала легкий стон.  — О Боже,  — вот и всё, что она сказала.

Я продолжал кормиться её грудью и скользить рукой по её очень мягкой коже.  

Мои пальцы играли с её обнажённым соском, она застонала. Я продолжал сосать, она застонала. Я был удивлён, когда она задрожала, затем затряслась, крепче прижимая мою голову к своей груди.

В итоге мы провели в лифте несколько часов. Несмотря на всё это, мы стали очень близки. Мы говорили о нашей жизни, наших надеждах и наших мечтах. Хотя я был на 20 лет старше, ей нравилась идея о ком-то зрелом и устоявшемся в своей жизни. Мне понравилась её энергия и преданность матери и сыну.

Я уважал её потерю, но предположил, что, возможно, мы могли бы время от времени встречаться, когда она будет готова к этому.

Голос по внутренней связи поразил нас обоих...

— Ребята, мы собираемся поднять лифт примерно на шесть футов вверх, это позволит нам открыть двери. Не пугайтесь, если произойдет внезапный рывок.

С этими словами лифт дёрнулся вверх. Мы сидели и приводили себя в более презентабельный вид, на ней была моя спортивная куртка поверх её почти прозрачного топа, а я расстегнул рубашку поло.

Двери были взломаны ломом, а затем две пары рук раздвинули их. Прохладный воздух казался чудесным.

Они настояли, чтобы мы позволили парамедикам провести быстрый осмотр. Они проверили наши жизненные показатели и дали нам электролитный напиток, который был ужасен на вкус.

Затем мы спустились на одном из других лифтов в вестибюль, и нас встретили менеджер, швейцар и тот клиент, с которым я должен был встретиться.

Он как раз возвращался с позднего ужина и спросил, не могу ли я поговорить несколько минут. Я сказал:  — Пойдём в бар; в данный момент я не готов к ещё одной поездке на лифте.

Он засмеялся и сказал, что понял.

Именно тогда я заметил, что мисс Пейс направляется к двери; я побежал за ней.

— Ах, извини, но я не хотел, чтобы ты уходила, не попрощавшись, и спасибо тебе. Ты буквально спасла мне жизнь.

Она наклонилась, как будто собиралась поцеловать меня в щёку, и прошептала:

— Мы спасли друг друга...

— Могу я позвонить тебе?

— Мне бы этого хотелось; вот моя визитка; я тоже работаю, в основном, из дома.

— Я помню, ты упоминала об этом.

— О, конечно, мы так о многом говорили; кажется, это было так давно.

— У меня такое чувство, будто я знаю тебя целую вечность.

Затем она поцеловала меня в щёку и сказала:  — Я тоже.

Мы расстались, когда она подошла к двери, я быстро сказал:..

— Я позвоню; мы можем пойти куда-нибудь, может быть, выпить.

Она оглянулась через плечо и начала смеяться; последнее, что я услышал перед тем, как дверь закрылась, был её смех ещё громче и слова, сказанные самой себе:

— Мы можем выпить... молоко...