Изменение климата

Я, Джефф Мастерсон, родился и вырос не на ферме, но недалеко от неё. Я вырос в маленьком городке в фермерской общине. Мой отец был городским банкиром, и большинство его клиентов и людей, живущих в радиусе пятидесяти миль, были фермерами. Я работал на ферме летом, когда мне было 14-18 лет, а иногда и в течение учебного года.

Я был от природы большим, и работа на ферме сделала меня сильным. Большинство моих друзей были детьми фермеров. Преподобный единственной церкви в городе, к которой принадлежали почти все, вместе со всеми родителями вдалбливали "Добрые христианские ценности". Не было никакого порно, и не было никаких подростковых беременностей.

Я был прирождённым защитником окружающей среды и хотел однажды стать ученым-экологом или инженером и прочитать об этом всё, что смогу. Я очень хорошо учился в местном колледже и получил стипендию в государственной флагманской школе, но я решил начать свой собственный бизнес, связанный с растениями, так как в этой области у меня были настоящие интуиция и энтузиазм.

Одна из причин, по которой я хотел сразу же приступить к работе, заключалась в том, что я влюбился на первом курсе общественного колледжа и ещё до окончания женился на Мейбл Векстон (Мастерсон). Мейбл была симпатичной фермерской девушкой, большой и сильной, с небольшим количеством жира. Она выросла в общине, почти идентичной моей, с теми же консервативными "христианскими ценностями".

Мы с Мейбл переехали в небольшой город (население около 35 000 человек) в том же штате Среднего Запада, где мы выросли. В том же округе было ещё два небольших города. Я начал заниматься ландшафтным дизайном, добавил бизнес по выращиванию питомников и бизнес по выращиванию деревьев к тому времени, когда мне исполнился 41 год — это был мой возраст в начале этой истории. У нас с Мейбл было двое детей, мальчик и девочка, девяти и одиннадцати лет, когда началась эта история.

У нас была хорошая жизнь с Мейбл. Я считал секс хорошим, но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что он был настолько ванильным, насколько это возможно. Консервативные ценности Мейбл означали, что мы занимались только в миссионерской позе, а мои консервативные ценности заставляли меня не настаивать ни на чём другом, хотя я представлял себе, что это может быть хорошо.

•  •  •

Благодаря моей интуиции в «зеленой» области, хорошему деловому чутью и доброте почти ко всем, с кем я общался, мой бизнес по озеленению-питомнику-дендрологу был чрезвычайно успешным. У меня был штат сотрудников на полный рабочий день из 45 человек и 7 совместителей (совместителями были в основном домохозяйки или студенты колледжа).

В дополнение к предоставлению денег и опыта местным садовым клубам и подобным организациям, ко мне обратился директор местной средней школы, который был моим клиентом, по поводу участия в Экологическом клубе в Средней школе, и я с удовольствием согласился.

На самом деле это оказалось нечто большее, чем клуб после школы. Это включало в себя проведение занятий два раза в неделю, за 

которые дети получали зачёт, в дополнение к предоставлению информации и рекомендаций членам Клуба, всем, кто также присутствовал на занятиях. Я знал, что преподавать тяжело, но ведь я был большим начальником на работе, у меня было много способных сотрудников, и я хорошо знал предмет, так что мне не терпелось попробовать.

Мне также сказали, что будет ещё один человек, с которым мы будем совместно преподавать и консультировать, 31-летняя женщина по имени Иезавель Питерс.

Ну, Иезавель на самом деле не было её настоящим именем — это была Келли,  — но так её все называли.

Поскольку наш город был маленьким и из-за моего бизнеса я знал многих людей, я до этого изредка встречался с Келли. Многие люди, которых я хорошо знал, также знали Келли. Мои знакомые по-разному описывали её как фейерверк, вулкан и циклон. Описания характеризовали её интенсивной, изменчивой, энергичной и горячей, как плазма.

Келли, она же Иезавель, была молодой матерью, которая работала тренером по фитнесу вне дома. У неё были четырехлетние мальчики-близнецы, которые учились в детском саду, и она, казалось, была полностью предана им. Её муж работал в какой-то финансовой сфере, и они были вполне обеспеченными по меркам нашего города. Келли, казалось, очень гордилась своей фигурой и твёрдыми ягодицами.

Не поймите меня неправильно, я сам стремлюсь к мужественной фигуре и крепким ягодицам, и они у меня почти есть, хотя моя грудь и бицепсы более развиты благодаря всей работе, которую я выполнял на ферме, и силовым тренировкам. Я, конечно, оценил ягодицы Келли и остальную часть её подтянутого тела, но я думаю, что другие качества человека важнее, чем внешность, и, будучи известным как консервативный натурал, никто не стал бы приписывать мне характеристики, которые мои знакомые использовали для Келли.

Келли также была убежденной феминисткой, которая считала, что большинство мужчин, кроме её мужа, мальчиков и директора школы, были шовинистами и свиньями, вероятно, включая меня, судя по короткому разговору, который мы провели. Основываясь на этом и на её общей репутации, я видел Келли как безбожную подстрекательницу толпы, которая, вероятно, закончила колледж исключительно на деньги своих родителей, в основном наслаждаясь сидячими забастовками, демонстрациями и вечеринками.

В любом случае, когда мы с Келли в паре вели занятия по экологии и руководили Экологическим клубом, мы были как нефть и вода. Она делала акцент на загрязнении окружающей среды и экологической политике, а я говорил о природной среде и возобновляемых источниках энергии. Она не понимала и не ценила биологию и практические науки; я не понимал и не ценил политику или информатику.

Мы каким-то образом заставили это работать около двух месяцев, и по крайней мере шестнадцать детей в классе и четырнадцать в Клубе учились с энтузиазмом и дали очень положительные отзывы директору (которыми он поделился с нами). Тем не менее, было также ясно, что студентов забавляла острота конфликта между Келли и мной. Келли, казалось, становилась всё более язвительной с течением времени.

Всё обострилось однажды в 

пятницу, когда во время собрания клуба после школы Келли была в плохом настроении, потому что её муж взял близнецов в гости к своим родителям на выходные. Она же не ладила со своими родственниками (сюрприз, сюрприз!). Практически на всё, что я говорил, у неё были какие-то язвительные замечания, и я был взволнован и расстроен. После того, как дети вышли из класса, я набросился на неё.

— Почему ты была такой сукой сегодня? У тебя были ехидные комментарии, что бы я не сказал. Тебе обязательно постоянно быть несносной?  — зарычал я.

— Я ничего не могу поделать с тем, что только потому, что ты крупный бизнесмен, все должны быть согласны с тобой. Когда ты говоришь что-то невероятно глупое, я намерена прокомментировать это, так что либо становись умнее, либо заткнись нахуй,  — парировала она.

С этого момента "дискуссия" ухудшилась. Было сказано много гадостей и сделано много непристойных жестов. Я редко теряю самообладание и никогда бы не ударил женщину, но если бы она была мужчиной, я бы уже выбил ей все зубы ещё до того, как она нанесла смертельный удар.

Келли, она же Иезавель, стояла лицом к лицу со мной (так, как может человек ростом пять футов два дюйма 110 фунтов стоять лицом к лицу перед человеком ростом шесть футов три дюйма 230 фунтов), когда она три или четыре раза ткнула указательным пальцем мне в грудь, рыча:  — Ты не запугаешь меня, ты большая обезьяна, потому что мы оба знаем, что ты слабак без члена и, кроме как на строительство, у тебя никогда не будет эрекции в твоей никчемной дерьмовой жизни!

По сей день я не знаю, что на меня нашло. На телевидении есть дрянное телешоу под названием "Щёлкнуло", где показывают эпизоды о людях, которые внезапно и спонтанно совершают несвойственные им поступки (обычно убийство). Я думаю, что в тот момент я мог сниматься в шоу, потому что всё, что я могу вспомнить, это то, что я "сорвался!"

Прежде чем я осознал это, без каких-либо сознательных воспоминаний о том, как это произошло, Иезавель была нагнута над столом в шортах и трусиках вокруг лодыжек и называла меня извращённым насильником, в то время как я тыкал в её истекающую киску своим членом так сердито, как никогда. Потребовалась добрая минута, чтобы полностью проникнуть в неё, она была такой тугой (я думаю, она родила своих детей кесаревым сечением), а затем я начал трахать её так сильно, как никогда в жизни.

Иезавель перестала кричать "извращенец" и вместо этого начала стонать. После первой дюжины или около того ударов в свой уютный половой орган она вздрогнула и издала серию пронзительных визгов. После того как её визг утих, у меня возникла самая непреодолимая потребность кончить, какую я когда-либо испытывал. Я залил её влагалище таким количеством спермы, что казалось, она никогда не перестанет брызгать из члена. Как только я начал эякулировать в киску, она 

сжала мой член, как тиски, и стала так сильно дёргаться, что я подумал, что у неё припадок.

Прошло добрых пять минут после моей разрядки в киску, в течение всего этого времени мой разум был переполнен эндорфинами, и у меня не было рациональных мыслей. Я попятился, буквально рухнул в кресло, глядя на голую задницу, и закрыл глаза.

Когда я открыл глаза, я увидел результаты. Её бёдра были слегка в синяках, влагалище представляло собой зияющую дыру, из которой сочилось белое вещество. Поскольку я не был в своем рациональном уме, разрозненные мысли — по крайней мере, те, которые я помню,  — были "лучший секс когда-либо", "какая великолепная киска", "я вложил в неё всё это", "она оторвала мой член" и "что, чёрт возьми, только что произошло".

Как раз в тот момент, когда я наконец начал возвращаться к реальности, она оттолкнулась туловищем от стола. Её волосы были в беспорядке, а рубашка пропиталась потом и пот капал со лба. Именно тогда я заметил, что моя рубашка тоже промокла от пота, а брюки и боксёры были обмотаны вокруг лодыжек.

Первое, что сказал Келли, меня не удивило.  — Ты грёбаная свинья-насильник!

Но то, что она на самом деле сделала, не просто удивило меня — ошеломило. Она опустилась на колени на кафельный пол передо мной, схватила мой наполовину твёрдый, всё ещё сдувающийся член и засунула в рот одной рукой, одновременно массируя мои яйца другой.

После того, как она полностью очистила мой член, и он снова начал твердеть, она сказала:

— Рада видеть, что ты на самом деле не без члена; но ты должен держать эту змею в штанах. Ты действительно можешь нанести урон этим оружием.

Затем она поднялась с колен, скинула шорты и трусики с лодыжек. Она вытерла сперму с промежности и бёдер трусиками, а затем бросила их мне, надела шорты, достала из сумочки ручное зеркальце, поправила волосы и вытерла пот с лица носовым платком, взяла свои учебные материалы и направилась к двери. Она больше не сказала ни слова. Она повернулась и посмотрела на меня как раз перед тем, как выйти. Выражение её лица было трудно прочесть; оно было чем-то средним между дьявольской улыбкой, оскалом отвращения и ехидной ухмылкой.

Я просидел ещё по крайней мере десять минут с её пропитанными спермой трусиками в руке. Мои боксеры и брюки были на моих лодыжках, а мой член спонтанно периодически подергивался. Я был в большем замешательстве, чем пукающий на фабрике вентиляторов. Наконец я встал, натянул нижнее белье и брюки, положил трусики в карман, плеснул на лицо водой из раковины, вытер лицо бумажным полотенцем, собрал учебные материалы и пошёл к своему пикапу.

Сказать, что остаток вечера я был зомби, было бы преуменьшением года. Мейбл спрашивала меня с полдюжины раз, какую планету посещал мой разум, и дети оба смеялись и говорили что-то вроде — Ты отключился, папа.

Перед сном я принял горячий душ и смыл все следы Келли. Конечно, я 

не мог выбросить её из головы, и мой член снова был твёрд как камень от мыслей о том, что произошло. Хотя Мейбл легла в постель во фланелевой ночной рубашке во всю длину, у Мейбл не было шанса, если она думала, что сможет избежать полового акта.

Мейбл действительно немного протестовала, но когда я задрал ночную рубашку и потрогал киску, пока сосал сиськи, она начала извиваться. Мой член был похож на ракету с тепловым наведением, и я похоронил его в ней одним толчком. Она была совсем влажной. Наполовину трахнув её, я поднял одну из её ног, перекинул через голову и, не выпуская члена из влагалища, поставил Мэйбл на четвереньки. Собачка не входила в наш обычный репертуар, так как до того дня мы оба считали её слишком вульгарной.

С тех пор как я только что получил лучший сексуальный опыт в своей жизни, занимаясь собачьим сексом в тот день, я больше так не считал. Я не знал, как Мейбл отнесется к этому в будущем, но тогда у неё не было никаких жалоб. Возможно, это был наш лучший и самый животный трах в истории. Но когда я лежал рядом с ней после того, как вытащил свой истощённый член из киски, и она положила голову мне на плечо, всё, о чем я мог думать, была то, что, как бы здорово ни было трахаться с Мейбл, это было не так, как моё вторжение в Келли / Иезавель.

•  •  •

В субботу я старался не думать о своей встрече с Келли и занимался утром обычными делами с детьми, включая игры в футбол и софтбол, потом пригласил всю семью на обед, закончил несколько дел, которые Мейбл хотела, чтобы я сделал, вспотел и затем принял душ. В душе я подумал о трусиках Келли, лежащих в переднем кармане брюк, которые лежали на полу моего шкафа. Не годилось, чтобы Мейбл нашла их, поэтому я выудил трусики и положил их в передний карман джинсов — предварительно понюхав их.

Я чувствовал себя извращённым автоматом-обманщиком, когда сказал Мейбл, что ненадолго уезжаю по делам, а также пообещал вернуться к 6:30, чтобы поужинать с семьёй, сел в свой пикап, а затем бездумно поехал к дому Келли. Я понятия не имел, зачем я туда ехал.

Когда я подъехал к дому Келли — вспомнив, что её мужа и детей всё ещё не было в городе,  — я увидел её в топе на бретельках, работающей на клумбе. Я тихонько подошёл к ней. Она посмотрела на меня, и я клянусь, что у неё была дьявольская улыбка, прежде чем она отвернулась и спросила:  — Чего ты хочешь, извращенец?

— Я пришёл вернуть кое-что твоё,  — монотонно сказал я, вытаскивая её трусики из кармана и тряся ими перед ней.

Она подняла глаза, оглянулась и сказала:  — Убери это; ты хочешь, чтобы мои соседи подумали, что я шлюха?

— А это не так?

— Ты, блядь, насилуешь меня, а потом спрашиваешь?  — 

прорычала она, вставая.  — Отдашь их мне в доме, а потом уберёшься отсюда,  — снова прорычала она.

Я проводил её в дом. В своей гостиной она повернулась ко мне лицом, выхватила трусики у меня из рук и бросила их на пол.

— С чего ты взял, что меня можно насиловать?  — взорвалась она.

Я вдруг впервые подумал, что она может сообщить обо мне в правоохранительные органы.

— Послушай... я... я... просто сорвался. То, что ты сказала, просто превратило мой разум в кашу, и я сделал то, чего никогда бы не сделал и за миллион лет.

— Не надо мне этого говорить. Похоже, что ты из тех, кто думает, что только потому, что у тебя есть член, вызывающий оргазм, ты можешь взять любую женщину, которую захочешь. Ты знаешь, что моя киска болит от того, что в неё колотило это оружие. Ты, наверное, думаешь, что из-за того, что ты подарил мне пару невероятных оргазмов, ты можешь просто трахать меня в любое время, когда захочешь,  — сказала она, сначала уперев руки в бёдра, а затем ткнув пальцем мне в грудь.

— Ты вчера тыкала пальцем мне в грудь, не так ли, Иезавель; это и привело к тому, что я тебя трахнул.

— У тебя не хватит смелости попробовать ещё раз; даже с большим членом ты всё равно слабак,  — прорычала она, снова ткнув меня.

На этот раз я не огрызнулся, однако результат был тот же. Поскольку у меня не было стола, чтобы перевернуть её, я схватил обе её руки, повёл её к дивану, пока она пинала меня и называла ублюдком. Как только я подвёл её к дивану, я толкнул на четвереньки и сорвал с неё шортики — без трусиков под ними.

На этот раз она умоляла меня.  — Пожалуйста, не трахай меня на этом диване; я никогда не выведу пятна, и я не смогу объяснить это мужу. Я не буду пытаться сбежать, если ты отведёшь меня в комнату для гостей.

— Где это?  — спросил я. Я зарычал, поднимая её на руки.

— По коридору направо, последняя дверь налево.

Когда я нёс её туда, я засунул палец в киску. Сначала это было случайно, но когда она застонала от удовольствия, я сделал это всерьёз. Когда я швырнул её на кровать в гостевой комнате, она пожаловалась:  — Если ты собираешься снова изнасиловать меня этим чудовищным членом, по крайней мере, ты можешь сначала вылизать киску!

Её ноги были раздвинуты, киска блестела, а левая грудь выглядывала из топа. Я никогда раньше не вылизывал киску; но однажды я подслушал, как пара моих сотрудников, говорили об этом и о том, как это было здорово. Ну я и подумал "Почему бы и нет", тем более, что я не хотел обсуждать это с Мейбл, чтобы она не подумала, что я извращенец, которым я, по-видимому, стал.

Я не знал точно, что делать, но я знал, что такое клитор и что большинству женщин нравится, когда им 

щиплют соски, поэтому я принялся за работу.

Найдя и пососав клитор Келли некоторое время, я начал пощипывать обнажённый сосок, затем, удерживая язык на клиторе, полностью снял с нее топ — без лифчика. Я должен был признать, что в дополнение к красивой попке и упругому животику у неё был действительно хороший набор сосков, пусть и маловатых, и восхитительная чувствительная киска. Она кончила, как товарный поезд, примерно через пять минут массажа клитора, проникновения пальцев и дразнения сосков.

Как раз перед тем, как её оргазм утих, я вскочил с кровати и быстро разделся. Я клянусь, что Келли бессознательно облизнула губы, когда увидела мой член таким же злым, как и накануне. После того, как я полностью погрузил свой член в уютную пизду, Келли с удивительной силой — и без сопротивления с моей стороны — перевернула меня на спину и села сверху, так что мой член и не покидал киску.

Келли продолжала вести себя как чемпион родео, она оседлала мой член, сжимая свои мышцы, пытаясь доить мой член. Она ущипнула меня за соски, а я массировал её молочные железы, пока она подпрыгивала вверх и вниз. На её лице появилось отсутствующее выражение, а затем она закричала, очевидно, достигнув оргазма. Через несколько секунд после её крика я впрыснул ей полную порцию спермы, и она рухнула мне на грудь. Пока мы оба лежали там в полукоматозном состоянии, она повернула своё гибкое тело так, чтобы ласкать мои яички, пока я гладил её сиськи.

Через несколько минут этого блаженства она тихо простонала:  — Я не могу поверить, что ты, блядь, снова изнасиловал меня. У тебя что, совести нет? Что бы сказала твоя жена? Кто-нибудь знает, что ты насильник?

— Только ты,  — простонал я,  — только ты, потому что ты единственная, кого я разорвал.

— Теперь, когда ты добился своего, ты должен помыть меня в душе; я хочу избавиться от твоей вони,  — простонала она.

Я ущипнул её за обе груди, сел, затем встал и понес её, как обезьяну. Она положила голову мне на грудь, обхватив руками мою шею, а ногами обхватила мой торс.

В душе я поставил её на ноги и поддерживал, пока грел воду. После того, как я немного намылил её, она пробормотала:  — Не смей пытаться трахнуть меня в душе; моя киска всё ещё болит.

Я понял, что её разум живёт «от противного», и она на самом деле хотела именно того, что на словах отвергала. Уже через несколько секунд после того, как она сказала это, она погладила мой член. Он немедленно отреагировал; и она наклонилась, подталкивая свою задницу к нему. Это была не самая удобная душевая кабина, но моему члену было всё равно. Он проник в киску, и через несколько минут она снова закричала в оргазме, а я хрюкнул, когда кончил.

В конце концов мы вымылись и вытерлись насухо. Я одевался в её гостевой спальне, она стояла голая и смотрела на меня. Я должен признать, что 

у неё было лучшее тело, которое я когда—либо видел в своей жизни, и трахать её было... ну, это было по—другому, это было так потрясающе.

Когда она стояла там голая, она простонала:  — Держу пари, что ты думаешь, что можешь просто появиться в любое время, когда захочешь, и воспользоваться мной, ты, придурок. Позволь мне объяснить прямо. Мой муж будет здесь завтра около 6:00 вечера, и если ты появишься, когда он будет рядом, он надерёт тебе задницу. И не думай, что ты можешь появиться пораньше днём и снова изнасиловать меня. Понял?

Она подошла ко мне и снова ткнула пальцем мне в грудь.

— Понял,  — сказал я серьёзно, и ушёл.

Когда я проходил мимо её пропитанных спермой трусиков, она прорычала:  — Подними эти трусики — на них больше тебя, чем на мне. Я уверена, что они мне больше не нужны.

Я поднял их и положил в карман.

На следующий день, ранним вечером, в то время, когда она потребовала, чтобы я не возвращался, я приехал к ней домой, даже не постучал, а вошёл в закрытую, но незапертую дверь и ходил по дому, пока не нашел её в подвальном тренажёрном зале, только что закончившую занятия с клиентом. Как только клиент ушёл, я выскочил из своего укрытия и сказал:  — Тебе следует запереть входную дверь, если ты не хочешь, чтобы тебя трахнули.

Она била меня кулаками и пинала ногами, всё это было удивительно неумело для человека, который, как я только что видел, жал лёжа на сорок фунтов больше, чем собственный вес, демонстрируя технику своему клиенту. Несмотря на её слабые усилия, в течение нескольких минут мой член снова отвечал взаимностью в непревзойдённой киске, и вскоре после этого она кричала в оргазме, когда выдоила ещё одну большую порцию из твёрдого члена.

Мой разум был так переполнен эндорфинами, что я едва мог функционировать, когда одевался.

— Ты ублюдок,  — пробормотала она, лёжа на гимнастическом коврике с раздвинутыми ногами, и моя сперма вытекала из киски, как из оставленного без присмотра водопроводного крана. Когда я уходил с дрожащими коленями, настолько сильным был мой оргазм, я повернулся, чтобы посмотреть на неё. Её глаза были закрыты, на лице застыла злая улыбка, и она только что провела пальцем по сперме на своём скульптурном бедре и слизывала её.

В ту ночь я снова трахал Мейбл более энергично, чем мог припомнить. Бедная женщина не знала, что её ударило. Она почти потеряла сознание к тому времени, как я с ней закончил. Однако самым тревожным было то, что я думал о Келли всё время, пока прокладывал трубу в Мейбл.

•  •  •

В понедельник на работе мой разум был острым, как всегда, в течение пятнадцати или двадцати минут, а затем внезапно я вспоминал киску и задницу Келли, или выражение её лица, когда она кончила, или когда она назвала меня извращенцем, сжимая бёдра вокруг моего торса. К счастью, воспоминания длились всего несколько секунд, так что на самом деле 

я был довольно эффективен в работе. Около 4:30 того же дня мой мобильный зазвонил.

— Джефф, это Келли Брэкстон. Я хотела бы встретиться завтра около 9:30 утра перед нашим уроком экологии в 11:00; в кафе на Первой и Пайн.

Я был немного ошеломлён её вежливостью.  — Э-э, конечно, Келли; мы могли бы сделать это,  — ответил я с такой же вежливостью, стараясь изо всех сил выбросить из головы образ моей спермы, вытекающей из киски.

— Отлично, Джефф, тогда увидимся,  — весело ответила она и положила трубку.

Весь вечер я был в смятении, задаваясь вопросом, что будет. Мои мысли варьировались от мыслей о том, что она сообщила обо мне в правоохранительные органы за изнасилование, до просьбы сбежать с ней, несмотря на то, что мы никогда даже не целовались губами к губам. Бедняжка Мейбл получила ещё один удар в тот вечер перед моей встречей.

Когда я пришел в кофейню, я увидел, что Келли только что заняла столик и держала в руке два напитка. Я начал с простого — Привет, Келли.

— Привет, Джефф,  — ответила она с улыбкой.  — Надеюсь, я правильно запомнила, что ты любишь латте с соевой ванилью, потому что это то, что я тебе взяла.

Я был ошеломлён; я не помнил, чтобы когда-либо говорил ей об этом, но она, возможно, подслушала, как я говорил кому-то другому.  — Совершенно верно,  — улыбнулся я, принимая предложенную чашку.

Мы сели за стол — который, к сожалению, был из прозрачного стекла, так что я мог видеть её убийственные бёдра и мог представить кусочек рая между ними — и просто поболтали несколько минут, почти как друзья.

Затем она снова удивила меня, сказав:  — Я думаю, что, возможно, нам следует немного остудить остроумие в классе, так как это может мешать обучению. Я предлагаю, чтобы на занятиях по четвергам ты уделял первые 20 минут тем областям, в которых ты сильнее всего, а я уделяла следующие 20 минут моим областям, а затем мы синтезировали их последние десять минут. По вторникам мы сделаем наоборот.

Я постарался не выдать своего шока.  — Это звучит как действительно хорошая идея,  — ответил я после небольшой паузы.  — Что у тебя на уме для сегодняшнего занятия?

В течение следующих сорока пяти минут мы обсуждали материалы, которые каждый из нас хотел представить в этот день, и в итоге получили то, что я считал очень работоспособной и информативной учебной программой.

Келли демонстративно закрыла свой блокнот. Затем она посмотрела на меня взглядом, который, как я подозреваю, часто был у Иезавели, и сказала:  — Я думаю, что было бы хорошо, если бы мы встречались у меня дома в 9:30 по вторникам и четвергам утром, чтобы убедиться, что мы на одной волне для занятий. Я дома одна, так что нас никто не потревожит.

— Э-э... хорошо...  — был мой слабый ответ. Затем она продолжила.

— Однако не рассматривай это как возможность снова изнасиловать меня, извращенец. Я знаю, что ты считаешь себя супер-жеребцом только потому, что твой член 

растягивает мою киску так, что я испытываю оргазм, но я устала от того, что ты навязываешься мне. В конце концов, если ты меня обрюхатишь, мне придется привлечь правоохранительные органы, как бы это ни было неприятно.  — Она раздвинула ноги и облизнула губы.

— Я... я... понимаю,  — пробормотал я.  — Может быть, нам стоит пойти в класс прямо сейчас.

— Хорошо,  — усмехнулась она и, проходя мимо меня, провела рукой по моей промежности, покачивая своей пузырчатой задницей. На самом деле эта сучка натянула мне штаны своим заявлением "растягивает мою киску".

Урок во вторник прошел очень хорошо. Наша встреча в четверг утром включала шестьдесят минут, в течение которых я дважды трахал её в позах, о которых я никогда раньше не слышал, в которые она меня умело втянула, протестуя и извиваясь из других позиций, пока мы не расположились по её вкусу. Всего пятнадцать минут было потрачено на разговоры о занятиях, пока мы вместе принимали душ и переодевались перед отъездом на занятия в разных автомобилях. Как раз перед тем, как я сел в свой пикап, она прорычала:  — Не насилуй меня снова завтра после клуба или во вторник, ублюдок.

Конечно, я снова "изнасиловал" её (её слова) в классе с запертой дверью, когда она сидела на столе. Я продолжал "насиловать" её каждый вторник и четверг утром и обычно в пятницу днём.

В те несколько раз, когда мой разум не был затуманен приливом эндорфинов, я задавался вопросом, что со мной стало, и как я мог пристраститься к её киске и минету, и задавался вопросом, как я смогу в конечном итоге "вернуться на ферму" (к Мейбл) теперь, когда я узнал Келли. Я полагал, что в конце концов разберусь с этим, а пока просто представлял Келли в то время, когда я трахал Мейбл — что случалось так же регулярно, как и до Келли.

•  •  •

Мы с Келли продолжали с ней обвинять меня в изнасиловании трижды в неделю, и я, спотыкаясь, старался не думать о том, чтобы «покинуть ферму (Мейбл)», чтобы отправиться к Келли на постоянной основе, когда в бочку мёда влетела ещё одна муха. Директор попросил, чтобы мы с Келли взяли всех шестнадцать учеников класса на экскурсию, чтобы увидеть электростанцию, работающую на угле, ветряную электростанцию, естественную прерию, старовозрастной лес и офисы Фонда защиты окружающей среды. Мы уезжали в пятницу утром и возвращались в воскресенье днём, оставаясь на ночь в мотелях в пятницу и субботу.

Пятничная экскурсия была идеальной для обучения, и мне удалось быть в своей игре, передавая информацию студентам на месте, не пялясь на задницу Келли. Ужин в пятницу тоже был хорош, как и наше время, когда мы играли в игры со студентами до комендантского часа в 10:30, когда мы отправили студентов в их комнаты. Мне было интересно, что будет с Келли, когда она ткнула пальцем мне в грудь и хихикнула:  — Не думай, что только потому, что замок в моей 

комнате, 330, плохо работает, у тебя есть приглашение навестить меня. Держи свою свинью в штанах,  — и затем ушла.

Несмотря на то, какой потрясающей была моя сексуальная жизнь с Келли до той ночи, я действительно понятия не имел, что такое рай на земле, пока не пробрался в комнату 330 около 11:15. Келли лежала в постели голая, притворяясь спящей. Я быстро сбросил одежду, стянул с неё одеяло и начал вылизывать и дрочить, как шторм, киска протекла, как сито, и она почти вырвала мои волосы, она стонала два адских оргазма подряд.

Когда я, наконец, перестал сосать её клитор и дрочить киску и задницу и встал в миссионерскую позу — ту, в которой мы редко трахались,  — когда я вставил свой злой член в ожидающую киску, она сделала то, чего никогда раньше не делала. Она притянула моё лицо к своему и поцеловала меня так же горячо, как вулкан. Тот первый поцелуй что-то сделал со мной. Хотя каждое общение с Келли было лучше, чем любой другой опыт в моей жизни, это было на новом уровне.

Я едва погладил полдюжины раз киску Келли, прежде чем кончил, как взлетающий В-52, и, несмотря на то, что у неё было всего два оргазма, всё её тело содрогнулось, и она застонала мне в рот, страстно целуя меня. Я знаю, что потерял сознание по крайней мере на несколько секунд, но, к счастью, не лёг на неё и не раздавил.

Когда мы пришли в себя, мы продолжали целоваться, пока она не начала поглаживать мой член. Вскоре у нас был собачий трах, такой же мощный, как и миссионерский. Затем мы заснули в позе ложки, положив мою правую руку на её грудь.

В середине — вероятно, было около 3 часов ночи — у меня появилось тёплое влажное ощущение в промежности. Когда я открыл глаза, Келли сосала мой член и ласкала мои яйца. Как только она поняла, что я готов, она оседлала меня обратной пастушкой и запрыгала вверх и вниз на моём члене, продолжая массировать мои яйца. Я потрогал её задницу.

Она, должно быть, вдохновила мои семенные пузырьки своими ласками, потому что, несмотря на то, что я кончил дважды ранее, я выстрелил в киску самым большим зарядом в своей жизни. Ей пришлось прекратить ласкать и подпрыгивать, когда я кончил в неё, потом она просто лежала на моих ногах и хныкала.

После нескольких толчков, таких же сильных, как любой оргазм, который я когда-либо испытывал до Келли, я снял её со своего члена, приблизил её лицо к своему. Мы целовались, я нежно крутил соски, пока усталость не одолела нас и мы не заснули в объятиях.

Я не мог допустить, чтобы студенты увидели, как я выхожу из комнаты Келли. Поэтому я вёл себя как Человек—паук, когда проснулся около 7 утра, забрался на её балкон, в конце концов спустился на первый этаж, не напугав других гостей, вошёл в вестибюль, а затем 

поднялся в свою комнату — 220 — с кофе в руке на случай, если кто-нибудь из студентов (мальчики были на втором этаже, девочки на третьем) увидели меня.

В субботу Келли была в потрясающем настроении. Все дети отмечали это, и её радость была заразительной. Пожалуй, единственным, кто не вёл себя полностью счастливым, был я — не потому, что я не был радостен, а потому, что я был в оцепенении от потустороннего ночного секса.

Субботний вечер был фактически повторением пятничного вечера, только на этот раз я покинул её комнату более обычным способом около 6 часов утра. В воскресенье Келли снова была в ликующем настроении, которое заразило всех остальных.

Келли больше не вела фальшивых разговоров об "изнасиловании"; ни во время поездки, ни после.

Когда мы приехали домой в воскресенье, студенты рассыпались в похвалах по поводу того, каким замечательным опытом была эта экскурсия, что сделало нас с Келли очень довольными.

Когда я ехал домой, я был в таком состоянии, что почувствовал, что не могу "вернуться на ферму", так как Келли была такой захватывающей. Я не знал точно, что делать. Я решил отложить решение как можно дольше и попытаться сохранить статус—кво — то-есть, когда я трахаю Келли по вторникам и четвергам утром и в пятницу днём, и представляю Келли в своём воображении, когда трахаю Мейбл.

В дополнение к тому, что Келли больше не играла в "игру в изнасилование", когда мы собирались вместе три раза в неделю почти каждую неделю до конца учебного года, мы целовались всякий раз, когда трахались. После экскурсии это начинало больше походить на занятие любовью, чем на трах, даже если интенсивность была такой же большой, как и раньше.

Последние несколько недель учебного года Келли трижды отпросилась с наших утренних занятий, потому что её тошнило. Она поклялась, что у неё не было вируса или бактерий, и, конечно, не было никаких проблем в пятницу днём. Затем, после последнего урока — который был просто вечеринкой, так как обучение уже было завершено, и четверо студентов собирались в колледж, чтобы специализироваться в какой—то форме экологических исследований, Келли схватила меня за руку и сказала:

— Нам нужно поговорить.

— Хорошо...  — с опаской ответил я.  — Когда и где?

— Мой последний клиент уходит завтра в 4:00 вечера, и мой муж возвращается домой, чтобы присмотреть за детьми в течение нескольких часов после этого. Почему бы нам не встретиться в Мемориальном парке за эстрадой в 4:30, хорошо?

— Э-э... конечно...  — пробормотал я, не зная, чего ожидать.

Келли сжала мою руку — У нас НИКОГДА не было разговора — улыбнулась и сказала:  — Ты заслуживаешь объяснения,  — что бы это ни значило.

•  •  •

Келли выглядела великолепно, когда приехала в 4:28 — я уже был там, сидя на скамейке, удалённой от всех остальных в парке. Она села, взяла меня за руки и сказала:

— Я действительно странная испорченная женщина, Джефф; я всегда была такой. У меня чрезмерно активное сексуальное воображение и фантазии, я пристрастилась к физическим упражнениям и 

одержима материнством, которое более интенсивно, чем должно быть. Это заставляет меня делать странные вещи.

Она остановилась на несколько секунд, вздохнула, а затем продолжила.

— Когда я был поздним подростком, ты не можешь себе представить, что я делала. Я думала, что остепенилась, когда вышла замуж за Стэна шесть лет назад. Однако секс, который у нас был до брака, был гораздо более диким и интенсивным, чем после того, как мы поженились. Увы, это произошло почти сразу после медового месяца. Хотя я всё ещё люблю Стэна, я жаждала того, что я бы назвала "яростным сексом", и это то, что действительно меня заводило.

Ещё одна пауза, ещё один вздох, на этот раз с небольшой слезинкой в глазах.

— Когда я родила близнецов, на какое-то время всё стало светлее. Я люблю материнство и всем сердцем отдалась ему. Однако примерно в последние восемнадцать месяцев мои желания "яростного секса" вернулись с удвоенной силой, несомненно, усугубленные тем, что близнецы пошли в детский сад, а я начала свой бизнес по фитнесу, в течение которого я работала с большинством клиентов и была активна много часов практически каждый день. Затем пришло моё "видение", как я это называю. Я хотела подтолкнуть какого-нибудь честного, казалось бы, неподкупного парня к "яростному сексу". Вот тут-то ты и появился.

— Что?  — был мой слабый ответ.

— Дай мне закончить,  — сказала она, вытирая несколько слезинок. Глубоко вздохнув, она продолжила:

— Я выбрала тебя в качестве кандидата как из-за твоей репутации прямого парня, большого и красивого, так и из-за того, что у меня был отличный предлог для общения. Всё получилось так, как я надеялась, за исключением одного аспекта. Я не рассчитывала на то, что секс с тобой будет лучшим в моей жизни; я не рассчитывала на то, что твой член растянет мою киску именно так, чтобы заставить меня испытать оргазм, меняющий мою жизнь; я ожидала, что ты научишься здорово меня вылизывать. Но. Я не ожидала, что влюблюсь в тебя.

Она опустила голову, шмыгнула носом минуту или две, затем, не глядя мне в глаза, сказала:  — Я не рассчитывала на это непреодолимое желание заставить тебя обрюхатить меня. Я на 10 неделе беременности твоим сыном.

Я глупо вскочил на ноги, когда она это сказала, и закричал:  — Что?

К счастью, она оказалась достаточно сильной, чтобы толкнуть меня обратно на скамейку, а у скамейки были спинка и подлокотники, так что я не упал и не ударился головой о землю. Она, очевидно, вытащила нюхательные соли из своей сумочки — я думаю, что она пришла подготовленной — и сунула их мне под нос. Через несколько минут я почти пришёл в норму.

— Извини, что так на тебя обрушиваю,  — были её первые слова после того, как я полностью пришёл в себя.  — Я действительно дерьмовый человек, но я надеюсь, что этот ребёнок излечит меня от моих сексуальных наклонностей, и я стану идеальной женой и матерью.

«Вряд ли», подумал я про себя,  

но ничего не сказал.

— Теперь у меня есть ещё кое-какие новости,  — монотонно продолжила она.  — В субботу мы с семьей переезжаем в штат Вашингтон, за две тысячи миль отсюда, и маловероятно, что мы когда-нибудь вернёмся. Никто — я имею в виду, совершенно никто — не узнает, что ребенок твой. Хотя ты намного крупнее и сильнее моего мужа, ваши волосы и цвет глаз практически идентичны, и даже многие черты ваших лиц похожи.

Я был слишком ошеломлён, чтобы пошевелиться или ответить. Мы сидели там тихо, в основном уставившись в пространство, хотя иногда мимолетно встречались взглядами, в течение самого долгого времени. Наконец Келли встала, поцеловала меня в лоб и сказала:

— Если ты хочешь провести последний сеанс вместе в пятницу в полдень в отеле в Спрингфилде — достаточно далеко, чтобы нас никто не узнал — самое позднее к раннему утру пятницы отправь мне сообщение, в котором просто говорится: "Приятного и успешного путешествия". Затем я позвоню с номером комнаты после регистрации.

С этими словами она ушла. Мои глаза вяло следили за её идеальной подпрыгивающей попкой, пока она не исчезла.

Я не вставал со скамейки по крайней мере полчаса. Келли больше не была вариантом. Могу ли я "вернуться на ферму (к Мэйбл)"?

•  •  •

Я пропустил последнюю сексуальную сессию с Келли; Я действительно не могу сформулировать свои причины, почему. Их было много и они были сложными. Возможно, самым важным из них было то, что мне нужно было найти какой-то способ "вернуться на ферму", и ещё один вкус Келли точно не помог бы.

В течение следующих двух недель я составил несколько списков того, что мне нужно было сделать, чтобы вернуться к своей прежней жизни. Большинство из них были довольно приземлёнными, даже если и важными. Единственное, в чем я не был уверен, что смогу добиться успеха,  — это усилить сексуальное влечение Мейбл и её открытость к экспериментам.

Мейбл всегда была консервативна — не интересовалась куни, не играла с анусом, не занималась исследованиями,  — но я действительно чувствовал, что мне нужно это изменить, не давая ей понять, что я делал то, чем на самом деле занимался — трахал секс-машину несколько раз в неделю, где почти ничего не было запрещено.

После тщательного рассмотрения, поиска в Интернете (такого рода я никогда раньше не делал) и реальных тонких дискуссий с несколькими друзьями, которым я мог доверять, я разработал план решения проблемы Мейбл.

Мейбл любила время от времени выпить бокал вина, но никогда не напивалась. Пожалуй, единственной вещью, от которой у нее случилась передозировка, был лимонад; у неё было настоящее влечение к этому напитку. Я купил для нее новый сорт лимонада "Крепкий лимонад Майка", содержание алкоголя 8%. Первые пару раз, когда она попробовала это, она не была уверена, что ей это понравилось. Однако после пятой порции (я никогда не показывал ей бутылки или банки) в течение трёх недель она решила, что ей это нравится.

Однажды в субботу у нас дома было барбекю. Я 

тщательно спланировал, чтобы наша дети ночевали в домах хороших друзей. Я нанял службу для приготовления пищи и уборки, чтобы быть уверенным, что Мейбл всю ночь подавали "более крепкий" лимонад. Каждый раз, когда её стакан пустел, я сам снова наполнял его.

Несмотря на то, что Мейбл большая (хотя и не толстая) женщина, к тому времени, когда все гости ушли (полночь), она была такой беззаботной, как никогда, и чертовски похотливой. Я заплатил поставщику провизии, и пока они убирались, я уложил Мейбл в постель, раздел её, пока она хихикала, принял с ней душ, убедившись, что правильно вымыл сиськи и киску, а затем уложил её распростёртым орлом на нашу кровать и засунул язык в киску. Хотя обычно она бы отшвырнула меня, она оказала лишь символическое сопротивление. Я сделал все возможное, чтобы вылизать её, пососать клитор и помассировать точку G.

Должно быть, я проделал очень хорошую работу, и/или её подсознание, должно быть, было готово к этому, потому что она кончила с удвоенной силой; четыре раза! К тому времени она уже умоляла меня о члене, и я поставил её на четвереньки и энергично трахнул по-собачьи, одновременно крутя сосок одной из огромных сисек одной рукой и зарывая большой палец другой руки в её бутон розы.

Несмотря на то, что она уже кончила четыре раза, Мейбл кончила ещё дважды, прежде чем я залил киску семенной жидкостью. Когда мы разъединились, она прильнула ко мне и сразу же заснула в моих объятиях.

К тому времени, когда я проснулся на следующее утро, я почувствовал чудесный запах французских тостов, доносившийся с кухни. Я усмехнулся, вспомнив вчерашний вечер. Когда я спустился вниз, меня встретила женщина, настолько ликующая, что казалось, будто она скорее плывет, чем стоит. Она подбежала ко мне, приложила пальчик к моим губам, а затем прошептала — хотя дети спали и их не было рядом, чтобы услышать:  — Ты самый плохой человек на свете. Прошлой ночью ты удалил мне позвоночник. Когда ты сможешь сделать это снова?  — а затем сильно покраснела.

Мейбл никогда не станет другой Келли в том, что касается раскованного секса; однако после той ночи, даже без крепкого лимонада, трахаться с ней — и заниматься любовью — было в два раза веселее, чем в любое другое время, когда я знал её.

Я получил только одно сообщение от Келли после того, как она уехала из города. Через два с лишним года после отъезда я получил на работе посылку UPS с пометкой "ЛИЧНОЕ И КОНФИДЕНЦИАЛЬНОЕ" с явно поддельным обратным адресом. Внутри была цветная фотография 8х10 милого маленького мальчика в большой рамке. На обороте была этикетка с надписью "18 месяцев; почти вдвое больше его братьев в этом возрасте", Также в упаковке был DVD-диск без маркировки, указывающей, что это было. На лицевой стороне пластиковой крышки, был только отпечаток поцелуя губной помадой.

После того, как все остальные ушли из офиса, я вставил его в DVD-плеер своего компьютера.  

Это была отредактированная версия по меньшей мере четырёх разных сексуальных сеансов, которые я провел с Келли, когда мы трахались в нескольких разных необычных позах, где мы оба испытывали такой сильный оргазм, что чуть не теряли сознание.

Удивительно, но просмотр DVD не вызвал у меня ностальгии. Однако это вызвало эрекцию, и мне нужно было по-быстрому трахнуть Мейбл перед ужином, иначе я мог бы взорваться. Мы сделали это в прачечной с работающей стиральной машиной — месте, куда дети никогда не заглядывали.  — Боже, я люблю тебя, животное,  — были последние слова Мейбл, когда она поцеловала меня и попыталась поправить волосы, выходя из комнаты на кривых ногах с широкой улыбкой на лице.

Я положил DVD-диск и фотографию в свой сейф на работе и больше никогда их не просматривал.