Что-то подозрительное. Шок и трепет

Бесчисленное количество раз, множество совершенно потрясённых мужей говорили: "Моя жизнь была идеальной, пока в один прекрасный день этого не случилось". Как и они, я думал, что моя жизнь была идеальной, пока однажды это не оказалось не так.

Я Блейк Рэмси. В 31 год я был счастливым и довольным человеком. На этом этапе жизни все шло хорошо. У меня была отличная работа по космическим проектам для подразделения крупной аэрокосмической компании под названием «Space Conquest», и я зарабатывал хорошие деньги.

Мы работали над контрактом НАСА на разработку пилотируемого космического корабля следующего поколения после "Space-X Dragon" и "Boeing Starliner". Это должен был быть крылатый космический аппарат, который приземлялся как самолет. В отличие от Космического шаттла, он предназначался только для пассажиров — их было восемь. Он немного похож на X-37B ВВС, только больше. Как и X-37B, он приземлился бы полностью под автоматическим управлением, без какого-либо участия пилота.

Моя часть проекта включала систему эвакуации. В случае неудачи каждый член экипажа катапультировался бы в своей собственной герметичной капсуле. Выход может быть инициирован во время любой фазы полета: запуска и подъема, а также в любое время во время входа в атмосферу. Это была работа мечты космического инженера.

У меня уже семь лет была прекрасная жена по имени Трейси и трое прекрасных детей: мальчик семи лет по имени Тайлер и девочки-близнецы шести лет по имени Бет и Эмили. Моя жена и дети были центром моей жизни, и я изо всех сил старался сделать так, чтобы моя работа не мешала мне проводить время с семьей.

Мои родители были живы и в добром здравии, как и родители Трейси. Обе пары родителей жили в часе езды, души не чаяли в своих внуках, и навещали нас когда могли. Кроме того, неподалеку жила замужняя сестра Трейси, Люси. У нас с Трейси был дом с четырьмя спальнями в районе высшего среднего класса с отличными соседями. У Тайлера была своя комната, в то время как близнецы жили в одной комнате. Мы оставили четвертую спальню для гостей. В конце концов, каждой девушке понадобится своя спальня. Когда это время придет, мы закончим подвал, превратив его в апартаменты.

Я познакомился со своей прекрасной женой Трейси во время учебы в аспирантуре колледжа. Между моей степенью бакалавра и степенью магистра я прослужил четыре года в морской пехоте, чтобы получить право на получение образовательных льгот для ветеранов. Она была младше, и мы быстро влюбились друг в друга. Мы поженились через месяц после окончания обучения. Я окончил университет по специальности "аэрокосмическая инженерия" и нашел отличную работу. Когда Трейси окончила колледж, она пошла работать в юридическую фирму помощником юриста.

Трейси уволилась с работы два года спустя, когда родила нашего сына Тайлера. Только год спустя Трейси родила наших дочерей-близнецов. Наша жизнь была идеальной, Бет и Эмили пошли в детский сад. Трейси вернулась на работу в юридическую фирму.

Я должен был предвидеть это, но 

был ослеплен своей верой в полную верность моей жены. Я думал, что она влюблена в меня так же сильно, как я был влюблен в нее. Оглядываясь назад, я вижу, что все признаки смотрели мне в лицо. Трейси начала одеваться более вызывающе. Наша сексуальная жизнь перешла от частой к гораздо менее частой.

Трейси работала больше часов и пренебрежительно отозвалась, когда я спрашивал её о её чрезмерном времени на работе. Когда я столкнулся с ней по поводу нехватки качественного времени как со мной, так и с нашими детьми, она сказала мне, что работает на старшего партнера. Она говорила мне: "Это прекрасная возможность для карьеры и поможет нам финансово в нашем будущем".

Несколько раз перед "днем" я встречался с её боссом, Стэнли Кроссом, на нескольких светских мероприятиях и на рождественской вечеринке компании. Он был старшим партнером, основавшим юридическую фирму, носившую его имя, "Стэнли Кросс и партнеры, адвокаты".

Для меня он был придурком. Он был самоуверен и пренебрежителен по отношению ко мне. Он мне сразу не понравился. Несколько раз, когда я заходил в офис Трейси, чтобы пригласить её на обед, Кросс казался собственником по отношению к ней и неохотно отпускал её из офиса. Я наблюдал за любым романтическим взаимодействием между Трейси и её боссом. Если таковое и было, то в то время я этого не заметил.

Дерьмо обрушилось на вентилятор как раз в тот момент, когда близнецы заканчивали свой год в детском саду. После своего последнего дня Тайлер, Бет и Эмили собирались провести выходные с моими родителями. Я с нетерпением ждал хороших выходных с Трейси, чтобы попытаться возродить наши отношения и личную жизнь.

Я забрал детей из школы и высадил их у дома моих родителей, прежде чем вернуться домой, чтобы, как я планировал, приятно поужинать и сходить в кино наедине с Трейси. Когда я вошел на кухню, Трейси спускалась по лестнице. Она была одета в короткое черное коктейльное платье с глубоким вырезом, подчеркивающим её большую грудь. На ней были черные туфли на высоком каблуке. Её волосы были распущены по плечам, завитые до совершенства. Она была накрашена для ночной прогулки по городу. Она выглядела чрезвычайно сексуально.

— Вау, детка, ты выглядишь сексуально. Если бы ты сказала мне, что мы выходим, я бы примчался домой побыстрее. Дай мне несколько минут, чтобы умыться и переодеться, и я буду готов к отъезду. Куда мы направляемся?

На лице Трейси появилась ухмылка, которая была ей не к лицу. Мы (она подчеркнула «Мы») никуда не выходим. Тем не менее, я (она подчеркнула «я») выхожу, но только не с тобой.

Я был потрясен.

— Что... что ты хочешь сказать?

— У меня свидание с моим боссом, Стэнли Кроссом, и это только начало. С сегодняшнего дня у нас будут новые правила. Стэн приедет, чтобы забрать меня на ночь в город. Меня не будет дома ни сегодня вечером, ни в субботу вечером. У нас 

есть номер люкс, в центре города. Я вернусь где-то в воскресенье днем.

— Что, черт возьми, ты говоришь?  — заорал я.

— Тебе нужно успокоиться и принять это. Именно так всё и будет. Я ухожу и буду дома в воскресенье днем.

— Чушь собачья! Если ты думаешь, что я собираюсь это терпеть, ты сумасшедшая. Если ты выйдешь за эту дверь, не планируй возвращаться.

— Нет, Блейк, я вернусь домой, в наш дом. Мы останемся мужем и женой, и я по-прежнему буду жить здесь, как и ты. Ты должен понять, что я все ещё люблю тебя, но мне нужно немного больше. Если ты будешь настаивать на том, чтобы усложнить это, то именно ты больше не будешь здесь жить. Было бы позором для отца наших детей оказаться без гроша в кармане и в тюрьме.

Сейчас тебе нужно сесть рядом со мной и позволить мне рассказать о произошедших изменениях, к которым тебе придется приспособиться. Я хочу сделать это простым способом, прежде чем Стэн приедет сюда примерно через тридцать минут. Если ему придется тебе что-то объяснять, тебе это понравится ещё меньше.

Я ответил:

— Если этот засранец будет здесь через тридцать минут, то через тридцать одну минуту ему надерут задницу.

— Ты не сможешь этого сделать, Блейк,  — уверенно ответила Трейси. По двум причинам: во-первых, тебе действительно нужно выслушать, что он скажет о том, что он может сделать с тобой, если ты не будешь сотрудничать, и, во-вторых, с ним будет Макс. Макс — его водитель и телохранитель. Он большой и злой, и у него нет чувства юмора. Если ты тронешь Стэна, то окажешься в больнице.

У меня вдруг возникло чувство, которого у меня не было с тех пор, как я был морским пехотинцем на Ближнем Востоке. Сначала я не опознал его, но потом до меня дошло: на меня напали из засады. С одной стороны, моя жена, а с другой, скоро появится Стэнли Кросс. Я буду под их перекрестным огнем. Похоже, у них есть преимущество в предварительном планировании и внезапности, и я пока не знаю, как себя защитить.

Я оттолкнул с пути Трейси и начал подниматься по лестнице.

— Куда ты направляешься?  — тревожно спросила Трейси. Нам нужно поговорить.

— Я собираюсь умыться и переодеться. Я спущусь через пять минут.

Будучи морским пехотинцем на Ближнем Востоке, я трижды попадал в засаду.

Для себя я установил несколько правил насчет засады. Во-первых, постараться увидеть её, прежде чем попасть в ловушку. В сегодняшнем случае Трейси и Стэнли Кросса, я не предвидел, что это произойдет. Второе правило: немедленно спрятаться. Именно это я и делал, выходя из гостиной во временную безопасность своей спальни. Третье правило гласило: придумть план, как выбраться самому и твоим людям.

Мне нужен был план.

Я быстро продумал один.

Сначала я сменил костюм на повседневные брюки и спортивную рубашку-пуловер с нагрудным карманом. Затем я настроил свой айфон на запись и сунул его в нагрудный карман.

Затем я подошел к 

своей гардеробной и опустился на колени там, где мои ботинки лежали на старом сундуке. Сверху по трафарету было написано: «Капитан Б. К. Рэмси, Морская пехота США». Я смел всю обувь с верхней части шкафчика для ног и нащупал ключ, который я приклеил сзади.

Я открыл сундучок, и сразу же на меня нахлынули воспоминания о годах службы, когда я увидел свою старую форму. Мимолетная мысль напомнила мне, что я знал, что все ещё могу удобно влезть во всю свою униформу, даже после того, как убрал её на хранение.

Под униформой было несколько папок с документами, а под ними коробка с моими медалями — наградами за два срока боевого дежурства на Ближнем Востоке. Я ненадолго открыл коробку, но я был там для другого. Под коробкой с медалями был приз, который я искал: «Бетси», моя 9-миллиметровая «Беретта» Корпуса морской пехоты. Мой пистолет был в пластиковой коробке с тканевой подкладкой и двумя обоймами по 9 пуль в каждой. Официально мне не разрешалось хранить его, но случайность в системе квартирмейстера, когда меня увольняли, позволила мне это сделать. Этот конкретный пистолет имел для меня особое значение. Он несколько раз спасал мне жизнь в бою.

Когда я вставил обойму в ручку, я услышал, как Трейси внизу лестницы крикнула:

— Тащи свою задницу сюда, Блейк, или ты пожалеешь.

Я ответил:

— Я сейчас спущусь. Принеси мне пива.

Я встал и передвинул затвор, чтобы отправить патрон в патронник. Поскольку «Беретта» — полуавтоматический пистолет двойного действия, все, что мне нужно было сделать, это нажать на спусковой курок, чтобы выстрелить. Я засунул пистолет за пояс на середине спины и натянул поверх него вязаную рубашку. Если бы вы не искали его, он остался бы незамеченным.

Когда я выходил из спальни, я вытащил свой сотовый телефон из кармана рубашки, включил его на запись, затем положил его обратно в карман, и объектив камеры просто показывался над краем кармана.

Я хотел точно знать, что было у Трейси на уме и какие планы у нее и этого придурка на мой счет. Я решил применить некоторые методы допроса, которым научился в морской пехоте, в рамках своей подготовки. Я собирался быть как можно более неконфронтационным и побудить её заговорить и объяснить, как она воспринимает ситуацию.

Когда я добрался до гостиной, я обнаружил Трейси, сидящую за обеденным столом с бокалом белого вина перед ней и холодным пивом для меня.

— Самое время,  — предупредила она меня. Мы должны кое-что убрать с дороги, прежде чем Стэн приедет сюда.

— Похоже, тебе есть что сказать, Трейси,  — сказал я. Расскажи мне об этой новой реальности, которую я должен принять.

— Прежде всего, я хочу, чтобы ты помнил, что я люблю тебя больше всего на свете, и у меня есть семья с тобой, и я хочу состариться и умереть в твоих объятиях. Я действительно не хочу ранить твои чувства, дорогой,  — начала она, прежде чем я прервал её.

— Больше никаких 

ласковых выражений, Трейси. Я не дорогой и не милый. Просто зови меня Блейк, а я буду звать тебя Трейси.

Трейси, казалось, обиделась на мое отсутствие привязанности, но она продолжила.

— Опять же, я не хочу ранить твои чувства, но обстоятельства изменились с сегодняшнего вечера. И ты должен принять изменения, иначе, ты должен знать, что мы со Стэном очень сблизились с тех пор, как он сделал меня своим личным помощником. Да, я имею в виду секс. У нас роман уже почти семь месяцев. Он начал флиртовать со мной вскоре после того, как я вернулась на работу секретаршей. Затем мы ввели обычай пить кофе вместе во время перерывов. Когда он сделал меня своим исполнительным секретарем, мы стали проводить гораздо больше времени вместе, и его флирт стал больше похож на соблазнение. Было легко понять, чего он хочет, и мне было лестно, что такой влиятельный и важный человек проявил ко мне интерес.

Однажды, после рабочего дня, когда я была в его кабинете, он сделал свой ход. Он с силой схватил меня и начал целовать в шею и губы. Его харизма в сочетании с его физической привлекательностью и хорошо сложенным телом были для меня слишком велики. Он взял меня, или я должна сказать, что мы взяли друг друга прямо там, в его кабинете, на кожаном диване. Он был искусным любовником и заставлял меня кончать снова и снова. Мне это так понравилось, что я сразу поняла, что не собираюсь от этого отказываться.

— По-видимому, ты не задумывалась дважды о том, чтобы быть прелюбодейкой или сделать меня рогоносцем,  — сказал я.

Трейси ответила:

— Прости, Блейк, но этого именно так. Но это не значит, что я тебя не люблю. Ты все ещё тот мужчина, с которым я хочу провести остаток своей жизни.

Я отхлебнул пива и сказал:

— Удачи тебе в этом.

Скажи мне, Трейси,  — продолжил я,  — почему после семи месяцев успешного обмана и лжи мне ты теперь решила открыться? По-видимому, ты могла бы продолжать в том же духе в течение многих лет, даже без моего ведома.

— До этого времени, Блейк, мы занимались сексом в офисе Стэна, на заднем сиденье лимузина Стэна и в номерах отелей и мотелей в течение дня. Мы оба решили, что устали от этого. Мы хотели быть достаточно открытыми, чтобы наслаждаться нашими отношениями в полной мере. Это означало, что мы хотели спать вместе всю ночь, выходить на публику и путешествовать вместе как любовники. Единственный способ сделать это-приобщить тебя к желаемому нами образу жизни.

Я сделал ещё один глоток пива и сказал:

— Ещё раз, удачи в том, чтобы это произошло.

— Нет, нет, Блейк, Трейси наклонилась вперед и попыталась взять мои руки в свои, развода не будет. Мы собираемся остаться женатыми. Тебе просто нужно смириться с тем фактом, что отныне мы со Стэном будем часто видеться. Я буду ночевать у него по крайней мере одну-две ночи 

в неделю. Иногда мы вместе будем ездить в отпуск на выходные, а иногда я могу поехать с ним в длительный отпуск в Европу, или на Карибские острова, или ещё куда-нибудь.

Кроме того, как его секретарь, я смогу путешествовать со Стэном по работе и встречаться со многими важными людьми. Я буду присутствовать на всех его деловых встречах и буду его компаньоном на светских мероприятиях, таких как обеды в домах его влиятельных друзей.

Ты в это время должен будешь ждать меня и присматривать за детьми.

Стэн увеличит мне зарплату. Это будет хорошо для нас. Подумай о преимуществах. Подумай обо всех вещах, которые мы сможем себе позволить: отпуск, обучение наших детей в колледже. Наконец-то мы сможем обновить хижину на озере, как мы всегда хотели.

Я ответил:

— Как ты думаешь, я бы хотел, чтобы за какую-нибудь из этих вещей заплатили деньгами, заработанными шлюхой компании Стэнли?

— Я не шлюха!  — сердито ответила Трейси. Я являюсь ценным активом для компании. Я — доверенное лицо, в котором нуждается Стэн, когда он руководит своей юридической фирмой. Секс — это часть бизнеса могущественного, влиятельного мужчины. Я горжусь тем, что такой великий человек позволил мне стать его любовницей. И ты тоже должен гордиться.

Кроме того, эти отношения, вероятно, не будут длиться вечно. Я предполагаю, что это продлится два года или самое большее три. Тогда все будет так же, как и раньше. Я снова буду твоей верной женой, и мы будем наслаждаться нашей замечательной семьей вместе в течение следующих пятидесяти лет.

Кроме того, ты должен знать, что Стэн хочет быть твоим другом. Он верит, что мной можно поделиться, пока он получает от соглашения то, что хочет, а ты отвечаешь его требованиям. Он знает, что я люблю тебя, и я все равно буду хотеть, чтобы ты занимался со мной любовью. Стэн даже сказал, что ты можешь иногда заниматься со мной сексом. Просто там будут некоторые условия.

Поскольку он будет время от времени навещать нас здесь, в нашем доме, он действительно хочет стать другом семьи, может быть, даже считаться внимательным дядей по отношению к нашим детям.

Внутренне я пришел в ярость, но сохранил свое относительно спокойное поведение. Я непреклонно заявил:

— Этот ублюдок никогда не увидит и не поговорит с моими детьми — НИКОГДА! Ты меня ясно понимаешь?

А потом меня осенило, и я должен был спросить:

— Почему этот засранец хочет быть рядом с моей семьей? Разве у него нет собственной семьи?

Трейси ответила:

— Стэн женат на красивой молодой леди, которая почти на двадцать лет моложе его. Она происходит из очень знатной семьи. Во многих отношениях это был брак по расчету. Но, к сожалению, она бесплодна и не может иметь детей.

— Может быть, этому засранцу стоит усыновить кого-нибудь и держаться подальше от чужих браков?  — заявил я.

— Стэн очень хочет иметь собственных детей, по крайней мере одного. Он хочет, чтобы у него был наследник по крови, которому он когда-нибудь 

передаст свою юридическую практику. Он предпочел бы сына, но дочь тоже была бы приемлема. В идеале он хотел бы иметь и то, и другое.

— Тогда почему этот хуесос не использует суррогатную мать? Тогда у него могло бы быть столько детей, сколько он хотел,  — рассуждал я.

— Он говорил об этом со мной. Он сказал мне, что очень хочет стать отцом ребенка или детей, но из него вышел бы ужасный папа. Он хочет, чтобы любой его ребенок рос в любящей семейной обстановке.

Говоря это Трейси опустила голову.

— О Боже, я не могу дождаться, когда услышу это,  — сказал я, разозлившись ещё больше, потому что была поражен тем, что говорила Трейси. Затем я понял, о чем говорила Трейси.  — Он хочет оплодотворить тебя, не так ли? А потом он хочет, чтобы я стал папочкой для его незаконнорожденного ребенка!

— Это не был бы незаконнорожденный ребенок,  — категорично заявила Трейси. Я бы была со своим ребенком, и мне бы это понравилось, и тебе тоже, потому что ты любишь меня. И у ребёнка была бы фамилия Кросс. Стэн заплатил бы нам много денег, чтобы вырастить своего ребенка, и он взял бы на себя все расходы, пока его сын или дочь не закончат колледж.

— О, черт, ты уже беременна?  — спросил я.

— Нет,  — ответила она,  — но он хочет, чтобы я перестала принимать таблетки через несколько месяцев. Я сказала ему, что хотела бы, чтобы ты был в курсе новых отношений, прежде чем мы это сделаем.

— Это становится все хуже и хуже,  — сказал я себе.

И снова я повторил в недвусмысленных выражениях:

— Удачи в том, чтобы это произошло.

Трейси была зла.

— Прекрати так говорить!  — потребовала она. Я знаю, что ты сейчас плохо это воспринимаешь, Блейк, но по прошествии некоторого времени мы надеемся, что ты изменишь свое мнение.

Я был ошеломлен её комментариями. Как раз в тот момент, когда я встал, чтобы встретиться с ней лицом к лицу, раздался звонок в дверь. Трейси подбежала к двери, впуская своего босса. Переступив порог, он обхватил её одной рукой за талию, а другой провел по её ягодицам. Они страстно поцеловали друг друга.

Это становится все хуже и хуже,  — снова сказал я себе.

— Как он это воспринял?  — спросил Кросс у Трейси.

— Не очень хорошо, я думаю, тебе нужно объяснить последствия несоблюдения, сказала она.

Я услышал, как он ответил:

— Тогда мы перейдем к плану Б: «Шок и трепет».

Стэн был импозантным мужчиной. Я был ростом 180 см, он был на несколько дюймов выше и немного полноват. Я удивлялся, почему Трейси так увлеклась его телосложением. Я полагаю, что его длинные, волнистые, седеющие волосы придавали ему вид выдающегося человека. Он выглядел уверенно в своем черном костюме-тройке, и у него был властный вид. Его внешность и резкий голос хорошо подходили для зала суда. Он подошел прямо ко мне, даже вошел в мое личное пространство.

— Мистер Рэмси, я думаю, нам нужно 

поговорить.

— Поговорить? Мне нужно надрать тебе задницу.

— Ты мог бы попытаться, и, судя по твоему виду, я мог бы получить пару хороших ударов, прежде чем мой водитель ворвется сюда и надерет тебе задницу. К вечеру ты будешь в тюрьме, так что садись.

Я выглянул за дверь и увидел крупного мужчину, стоящего на моем пороге. Я не был напуган, но мне хотелось услышать, что он должен был сказать, поэтому, что-то пробормотав, я сел.

— Хорошо, теперь мы можем поговорить как цивилизованные люди. Когда твоя жена согласилась стать моей личной помощницей, она взяла на себя другие обязанности. Да, я говорю о сексе. Я наслаждался твоей женой в течение последних шести месяцев, но мы устали от того, чтобы прятаться. У вас двоих будут новые отношения. Как мой личный помощник, она будет предоставлять мне профессиональные и личные услуги по мере необходимости. Мистер Рэмси, ты по-прежнему будешь мужем Трейси. Твоя роль мужа и отца не изменится, за одним исключением. Я позабочусь о сексуальных потребностях Трейси. Большую часть времени об этих потребностях будут заботиться в отеле или в офисе, но иногда, когда тебя не будет дома, нам придется воспользоваться вашей кроватью.

— Ты, ублюдок! Почему ты думаешь, что я буду мириться с этим? Я разведусь с её изменяющей задницей, прежде чем смирюсь со всем этим дерьмом.

— Мистер Рэмси, такие разговоры непродуктивны. Не забывай, чем я занимаюсь. Я крупный юрист с полномочиями крупнейшей юридической фирмы этого города. Если ты попытаешься развестись с ней, ты будешь наказан. Я имею в виду не только развод. Конечно, при разводе мы отнимем у тебя все и заставим тебя платить ей алименты и алименты на детей, пока она будет продолжать трахаться со мной. Твой чудесный маленький сын и дочери-близнецы, которых ты так лелеешь... ты не будешь видеть их очень часто, если вообще будешь видеть. Видишь ли, тебя обвинят в растлении малолетних. Ты отправишься в тюрьму на долгое время и никогда больше не будешь видеться со своими детьми. Я уверен, что твоя компания сразу уволит тебя. Кроме того, твоя семья и друзья откажутся от тебя.

Я сидел ошеломленный, не зная, что сказать. Я понятия не имел, что Трейси и этот придурок были готовы зайти так далеко, чтобы продвигать свои открытые связи.

Стэн продолжил:

— Не сделай ничего глупого. Если ты попытаешься рассказать моей жене, весь ад, который я тебе только что объяснил, обрушится на твою голову, плюс визит моего водителя и его друзей, после которого ты, вероятно, не сможешь ходить, а тем более лежать с женщиной. Если ты попытаешься просто уехать из города, мои частные детективы выследят тебя. Так что будь хорошим мальчиком и просто прими эти новые отношения. Твоя жена — замечательная помощница. Он придвинулся ближе к моему уху. И она делает лучший минет.

Я повернулся к Трейси и спросил:

— Ты действительно сделала бы это со мной?

Она ответила:

— Я бы 

не хотела, Блейк, и мне не придется этого делать, пока ты играешь по нашим правилам. Через некоторое время ты увидишь, что это станет новой нормой, и ты не будешь противиться этому.

Все ещё ошеломленный, я смотрел, как моя жена и этот придурок направились к двери. Он подхватил её сумку и уже почти вышел за дверь, когда я прервал их.

— Прежде чем ты уйдешь, хуесос, у меня есть несколько вещей, которые тебе следует знать.

Раздраженный и закатив глаза в безмолвном презрении, мудак сказал:

— В чем дело, и побыстрее.

Я начал:

— После того, как я выпью пару крепких напитков и отпразную смерть своего брака, я позвоню твоей жене и расскажу ей все, что ты не хочешь, чтобы она слышала.

Затем я обратился к Трейси.

— Далее я собираюсь позвонить твоей сестре Люси и рассказать ей все то же самое. Я позволю ей рассказать твоим родителям.

Стэн не был уверен, что правильно расслышал меня, потому что это шло вразрез со всем, к чему он привык, когда пытался совершить вымогательство.

— Что ты сказал?  — грозно спросил он.

Не повторяясь, я продолжил.

— Рано утром в субботу я собираюсь позвонить слесарю и сменить все замки.

Теперь Трейси изумлённо слушала и пыталась понять, что происходит.

— После того, как замки поменяют, я собираюсь пройти квартал до дома Кейт и пригласить её на ужин, танцы и выпивку. Я никогда не говорил тебе, но она бесстыдно флиртовала со мной, начиная всего через несколько месяцев после смерти её мужа. Возможно, она немного старше меня, и у нее не такое лицо кинозвезды, как у тебя, но у нее тело богини. Она даже смоделировала для меня один из своих бикини. Ещё час назад я бы не подумал о том, чтобы бросить тебя, Трейси, но все изменилось, не так ли?

Трейси изобразила на лице обиженное выражение и, заикаясь, пробормотала:

— Блейк, ты... ты не можешь этого сделать.

Я продолжил.

— Когда вы двое вернетесь в воскресенье днем, вы найдете все вещи Трейси посреди переднего двора. Это включает в себя все, чем она владеет: всю её одежду, обувь, личные вещи, косметику, украшения и даже наш свадебный альбом. И они будут в пластиковых мешках для мусора. Вероятно, вам следует договориться о том, чтобы забрать их до утра понедельника в 4 часа утра, потому что именно в это время срабатывают автоматические разбрызгиватели.

Теперь Стэн начинал закипать. Он покраснел и сжал кулаки, потому что не мог поверить, что все угрозы, которые он мне делал, были бесполезны. На лице Трейси появилось страдальческое выражение.

И последнее,  — я был готов закончить свою остроту.

— В понедельник утром я собираюсь записаться на прием к адвокату по разводам. Я не только подам на развод за супружескую измену, но и назову тебя, Стэнли, в качестве соответчика. Кроме того, я собираюсь подать иск против тебя за отчуждение привязанности и ещё один иск против вашей фирмы за нарушение политики братания вашей компании.  

Я предполагаю, что у такой большой компании, как ваша, есть такая. И даже если эти два судебных иска будут отклонены, что вполне вероятно, они публично поставят в неловкое положение вас и вашу фирму и унизят вас в глазах ваших коллег.

Этот засранец был в ярости. Он швырнул сумку с вещами к стене и подошел ко мне, снова вторгаясь в мое личное пространство. Он сильно ткнул меня в грудь двумя пальцами. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не ответить тем же.

— Послушай, Рогоносец,  — начал он,  — ты, очевидно, не имеешь ни малейшего представления, с кем имеешь дело и насколько безжалостным я могу быть с тем, кого хочу раздавить. Я Стэнли Кросс. Я управляю крупнейшей юридической фирмой в округе. Я могу законно выпотрошить тебя за один день. К тому времени, как мы с Трейси доберемся до нашего отеля, ты будешь арестован по любому количеству обвинений. Ты думаешь, что если ты невиновен, то сможешь сразиться со мной. Ты не можешь. Я занимаюсь юридической практикой в этом штате уже тридцать лет. Я лично знаю большинство старших должностных лиц полиции, я дружу со многими адвокатами в офисе окружного прокурора. На самом деле, я даже трахнул нескольких из них. Большинство судей в этом городе либо в долгу передо мной, либо знают, что у меня есть компромат на них. Даже политики на моей стороне, потому что я часто помогал им так или иначе быть избранными.

Стэнли был в ударе, и я не хотел его останавливать.

— Если ты выйдешь завтра вечером со своей подругой Кейт, вас остановит полиция, и они найдут причину обыскать твою машину. Есть большая вероятность, что они найдут какие-нибудь запрещенные наркотики. Отдел нравов получит информацию о том, что у тебя на компьютере есть детская порнография. И это только начало. Как долго и насколько дорого тебе будет стоить борьба с этими обвинениями? ты нигде не сможешь найти адвоката, который захотел бы выступить против меня. Ты никогда не восстановишь свою жизнь. А тем временем я все равно буду трахать твою жену. Ты понимаешь, Рогоносец?

— Я полностью верю всему, что ты говоришь, мудак.

Стэнли снова обратился ко мне.

— Тебе нужно проявить ко мне немного больше уважения, Рогоносец. Ты должен называть меня сэр или мистер Кросс. Если ты ещё раз назовешь меня мудаком, я попрошу Макса научить тебя хорошим манерам.

Когда Кросс сказал это, он дважды ударил меня правой рукой, чтобы донести до меня свою точку зрения о всемогуществе. Во второй раз, когда он сделал это, я схватил его за руку левой рукой и одним быстрым движением другой рукой сломал ему все пальцы. Я согнул их так, чтобы они лежали на тыльной стороне его запястья, и держал их там.

Кросс не мог в это поверить. На долю секунды он был совершенно удивлен и недоверчиво посмотрел на свою руку. Затем его пронзила боль, и он завизжал,  

как свинья. Я оттолкнула его, и он рухнул на диван. Трейси в ужасе от происходящего, поспешила ему на помощь. Он разжал пальцы и прижал расплющенную руку к груди. Он раскачивался взад и вперед от боли.

— Ты гребаный сукин сын! Ты заплатишь за это! Я собираюсь убить тебя.

Вспомнив, что его телохранитель стоял прямо за закрытой входной дверью, он крикнул:

— Макс, быстрей сюда!

Входная дверь немедленно открылась, и вошел Макс. Он был большим. Он выглядел как злодей из какого-нибудь нуарного фильма 1940-х годов, который не знал своей собственной силы.

— Да, мистер Кросс,  — сказал он.

Кросс указал на меня здоровой рукой и сказал:

— Позаботься о нем, Макс.

Да, мистер Кросс,  — ответил Макс и направился через гостиную ко мне.

Трейси попыталась возразить, но Кросс отмахнулся от нее.

Я предвидел подобную стычку, когда Трейси впервые упомянула, что с Кроссом будет его телохранитель. И я знал, что могу получить от него какое-нибудь оскорбление. Однако это должно было быть плохо.

Почти никто из тех, кто меня знает, не знает, что я был военнопленным в Афганистане. Хотя это продолжалось всего 17 дней, это все ещё считалось, и я был награжден медалью военнопленных. В течение этого времени мои похитители использовали меня как боксерскую грушу. Я был единственным американцем, которого они могли заполучить в свои руки, и они намеревались выместить свою ненависть на мне.

Но я узнал одну вещь... Я могу терпеть боль. На самом деле гораздо легче пережить побои, чем быть связанным в напряженной позе в течение нескольких часов подряд. Настоящей пыткой были ночи, которые я проводил, подвешенный на балке в потолке моей камеры, с руками, так сильно заведенными за спину, что мои локти соприкасались. Боль была мучительной и безжалостной! Так что, по сравнению с этим, побои было легко вынести.

Макс поднял свою руку, похожую на наковальню, и направил её мне в голову. Он ударил меня прямо в нос. Я упал на кофейный столик. Я дотронулся до носа и посмотрел на свою руку, кровь была повсюду. Она капала на мою рубашку, брюки и бежевый ковер. Я рассеянно подумал: «Можно ли смыть эту кровь, или мне придется купить новый ковер»?

Мне было явно больно, и Макс не знал, продолжать ли ему меня бить или нет. Он посмотрел на Кросса в поисках указаний.

— Сделай ему больно, Макс. Причинил ему сильную боль,  — вот что ему прокричал Кросс.

Макс потянулся ко мне и схватил за волосы. Он поставил меня перед собой и снова ударил. На этот раз в мой левый глаз. Я снова упал. Когда я поднял глаза, все, что я мог видеть своим левым глазом, были тени.

Я знал, что больше не могу терпеть подобных оскорблений и оставаться в сознании. Макс посмотрел на меня сверху вниз и подумал, смогу ли я встать. Я посмотрел на него и сказал:

— Ты бьешь, как девчонка.

Теперь его эго было задето перед своим работодателем. Он снова схватил меня 

за волосы и поставил перед собой. Я наблюдал, как его правая рука поднялась для нового удара. Вы должны были быть там, чтобы увидеть удивленное выражение лица Макса, когда я выстрелил ему в ногу.

Выстрел 9-миллиметрового полуавтомата прозвучал в закрытой комнате как удар молнии. За ним быстро последовал запах пороха, похожий на запах фейерверка 4 июля.

Трейси закричала от ужаса и зарыдала. Она никогда не представляла, что у меня было оружие и она точно не ожидала, что я им воспользуюсь. Получи, сука, привет с Ближнего Востока.

Макс тут же отпустил меня, схватился за ногу и начал отпрыгивать назад, пока не упал в мое любимое кожаное кресло. Я снова упал на пол с пистолетом в руке. Я видел, как изменилось выражение лица Макса, когда он понял, что попал в перестрелку. Он хмуро посмотрел на меня и полез в карман пальто за пистолетом.

Я крикнул:

— Не делай этого, Макс!  — и направил на него пистолет.

Когда его пистолет выскользнул из кобуры, и я смог его разглядеть, я снова выстрелил в Макса. Ещё одна молния и ещё больше дыма. Если бы Макс был в двадцати пяти футах от меня, я бы прицелился ему в живот и выстрелил два или три раза. Как бы то ни было, Макс был всего в восьми футах от меня, так что я мог выбрать свою цель. Я выстрелил ему в правое плечо. Он уронил пистолет на колени и закричал от боли. Всё шло не так как он привык, он точно не ожидал встречи с морским пехотинцем.

Я быстро подполз к нему, подобрал его пистолет и положил в карман. Затем я приставил дуло пистолета к его виску и спросил:

— Сколько человек ты убил, Макс?

Макс почувствовал горячее дуло у виска и обмочился. Он покачал головой влево и вправо, показывая, что никогда никого не убивал.

— Тогда тебе следует знать, уёбок, что я убил 27 человек. Все они были солдатами, сражавшимися за свою религию и свою страну, поэтому я испытывал к ним некоторое уважение. Как ты думаешь, насколько я тебя уважаю?

Макс снова покачал головой влево и вправо.

— Правильно, Макс, я тебя не уважаю,  — сказал я. Значит, у меня нет особых причин не убивать тебя, не так ли?

Макс простонал:

— У меня есть семья.

Я ответил:

— Ну, Макс, у меня тоже есть семья, и ты, похоже, не очень-то уважал мою. Я бы не сомневался, что твоей семье в долгосрочной перспективе не стало бы лучше, если бы ты умер сегодня.

— Пожалуйста,  — взмолился он.  — Не убивай меня.

Я посмотрел на плечо Макса и сказал:

— Я прострелил тебе плечо насквозь, Макс. Ты истечешь кровью, если тебя не доставят к врачу в течение часа или около того. И если я это позволю сделать, что ж, не волнуйся, эти врачи-ортопеды могут починить все, что угодно, со всеми пластиковыми и керамическими костями, которые они делают. Надеюсь, тебе не придется учиться 

есть, писать и стрелять из пистолета левой рукой.

Тем не менее, у тебя, вероятно, будут некоторые проблемы с подвижностью этой руки до конца твоей жизни. Если ты когда-нибудь почувствуешь укол боли в этой руке в будущем, я хочу, чтобы ты вспомнил обо мне. Кроме того, если я когда-нибудь увижу тебя снова, я буду считать, что ты хочешь причинить мне боль, и я убью тебя первым. Ты понимаешь?

Макс кивнул, показывая, что понял.

Я грубо дернул его правое плечо вперед, чтобы увидеть заднюю часть раны. Макс съежился от боли.

— Господи, Макс,  — сокрушался я,  — пуля прошла навылет через твое плечо и через мое любимое мягкое кресло. И ты весь в крови. Я не знаю, смогу ли я все это убрать или даже починить дыру в своем кресле. Если мне придется купить новое, я буду ещё больше зол, чем сейчас.

Мне не следовало так долго играть с Максом, но он причинил мне боль, и я хотел, чтобы он вспотел до крови. Ошибка, которую я совершил, заключалась в том, что оставил врага у себя за спиной. Первое, что напомнило мне об этой ошибке, было предупреждение от Трейси.

— Блейк, берегись!

Я повернулся с поднятой рукой с пистолетом и увидел, как Кросс опускает мне на голову кочергу для камина. Без сомнения, он убил бы меня, если бы моя рука не защищала мою голову. Кочерга ударила меня по правому предплечью, и по боли я понял, что оно сломано.

Сила удара заставила меня выпустить пистолет, и он упал на пол. Внимание Кросса сосредоточилось на пистолете, теперь лежащем в нескольких футах от него. Прежде чем он успел сделать движение в её сторону, я ударил его левым сжатым кулаком прямо в пах. Это был сильный удар, и он оторвал его на два дюйма от земли. Он упал на пол от сильной боли, держась руками за яйца. Я поднял пистолет левой рукой и набросился на него, как вонючий жук на дерьмо. Я оседлал его грудь и приставил пистолет к его рту.

— Открой рот,  — скомандовал я.

Кросс отказался это сделать. Он крепко сжал губы и покачал головой взад-вперед, чтобы сказать, что не собирается этого делать. Поэтому я очень сильно ударил его стволом пистолета в рот. Я сильно порезал ему губу и сломал несколько зубов. Он открыл рот, и я засунул дуло своего пистолета как можно глубже ему в горло до такой степени, что ему стало трудно дышать.

— Как тебе моя версия шока и трепета, мразь?  — спросил я. Как тебе нравиться такой минет от моей "Беретты?" Это не хуже, чем от моей шлюхи-жены?

Услышав мои последние слова, Трейси ахнула и упала на колени.

— Если ты слушал то, что я сказал Максу, продолжал я, ты слышал, что я официально убил 27 человек в бою. Я хочу обратить твоё внимание на то, что я убил семерых из них из этого пистолета. И прежде 

чем ты подумаешь о том, чтобы изо всех сил пытаться убежать, я должен также сказать тебе, что этот пистолет реагирует на нажатие на спусковой крючок всего в четыре унции, а у меня уже есть две унции давления на него. С этими словами Кросс прекратил свои попытки сопротивления.

— А теперь, уёбок, где твой сотовый телефон?  — спросил я.

Кросс указал, что он у него в левом нагрудном кармане пиджака. Я достал его.

— Включи его, мудак,  — сказал я ему.

Он взял его и, используя отпечаток большого пальца, включил.

— А теперь, мудило, позвони своей жене по «Фейс-тайм».

Глаза Кросса расширились до размеров четвертаков, но он сделал то, что я ему сказал. Телефон несколько раз прозвонил по назначению, прежде чем ответила симпатичная дама.

— Стэнли, почему ты звонишь мне в это время?.. Кто вы?  — спросила дама, увидев окровавленное лицо, которое она не узнала.

— Миссис Кросс,  — сказал я,  — меня зовут Блейк Рэмси. Вы меня не знаете, но, возможно, знаете мою жену Трейси Рэмси. Она личный помощник вашего мужа.

Миссис Кросс ответила:

— Да, я знаю Трейси. Она очень милая леди. Что все это значит? Почему у вас такое окровавленное лицо и где мой муж?

— Я сижу на вашем муже, миссис Кросс. И мой пистолет у него во рту. Я повернул телефон так, чтобы на нем было видно лицо её мужа.

— Боже мой!  — крикнула она в трубку. Не причиняйте ему вреда!

— Послушайте, миссис Кросс, у меня не так много времени. Вы должны знать, что моя жена и ваш муж трахались друг с другом последние шесть или семь месяцев. Сегодня они сказали мне, что собираются поехать на выходные в отель и выебать себе мозги. Когда я возразил против этого, ваш муж заставил Макса поработать надо мной. К несчастью для Макса, мне пришлось подстрелить его, и теперь я собираюсь застрелить вашего мужа.

— Мой муж должен быть в нашем доме в пустыне в Палм-Спрингс в эти выходные, работая над делом, которое он должен представить в суде на следующей неделе.

— Он солгал вам, миссис Кросс. Он сейчас прямо здесь, на полу моего дома. О, а это моя жена, Трейси. Я повернул телефон так, чтобы миссис Кросс могла видеть мою жену, стоящую на коленях в глубине комнаты, прижав руки к щекам, в слезах и с испуганным выражением на лице.

— Как вы можете видеть, миссис Кросс, моя жена в очень сексуальном платье и готова провести ночь в городе с вашим мужем, прежде чем они отправятся в отель, который он забронировал на сегодняшний вечер и субботу вечером.

Миссис Кросс ответила:

— Я не могу поверить, что это происходит.

— Я тоже был удивлен,  — съязвил я.

Я закончил:

— Я должен повесить трубку, миссис Кросс. Полиция скоро будет здесь. Было приятно с вами поговорить.

Я бросил сотовый телефон на пол и снова переключил свое внимание на Кросса.

— Ну, придурок, похоже, что твоя жена теперь уже осведомлена о 

твоих внеклассных занятиях. Итак, что ты собираешься делать, когда я ей всё рассказал? О да, ты собираешься пригласить Макса и нескольких его друзей навестить меня, после чего я буду искалечен и выхолощен.

Посмотрев на Макса, я сказал:

— Макс, вероятно, какое-то время не сможет работать.

Затем, засунув дуло своего пистолета ещё глубже в рот Кросса, я приблизил свою голову очень близко к его голове.

— Послушай это, хуйло. Если ты пошлешь ещё кого-нибудь за мной, я убью их. Я убью их всех. А потом я приду за тобой. Это ясно... ублюдок?

Кросс утвердительно кивнул головой. Я вынул пистолет у него изо рта. В этот момент я почувствовал какой-то отвратительный запах, похожий на дерьмо. Я посмотрел на Кросса сверху вниз.

— Ты что, только что обосрался в штаны? Я рассмеялся. Из-за крови на моем ковре и теперь твоим дерьмом, мне придется купить новый ковер.

Я посмотрел на Трейси.

— Принеси мне мой портфель, шлюха, и не забудь потом убрать дерьмо своего любовника с моего ковра.

Нервничая, Трейси взяла мой портфель с того места, где я его оставил, когда впервые пришел домой. Когда она поставила его рядом со мной, я открыл его и достал свой ноутбук.

— Это тот компьютер, который ты собирался загрузить порнографическим дерьмом, придурок?

Он скосил глаза на компьютер, но ничего не сказал.

Я повернул ноутбук, чтобы увидеть его нижнюю часть и найти жесткий диск. Затем я положил его рядом с головой Кросса и всадил в него две пули. Выстрел из моего пистолета снова поразил всех присутствующих, и снова комнату наполнил запах оружейного дыма. Дуло находилось не более чем в футе от левого уха Кросса. Он зажал ухо и закричал, так как его барабанная перепонка, без сомнения, была разорвана.

Я наклонился к его правому уху и сказал:

— Попробуй загрузить этот компьютер чем-нибудь сейчас, ёбаный ты хуй.

Я слез с Кросса и приказал ему сесть на диван. Он сделал это, все ещё держась одной рукой за пах, а другой за левое ухо.

Затем я приказал Трейси принести с кухни мокрое полотенце и помочь остановить кровотечение из плеча Макса. Она поспешила на кухню и через минуту вернулась, чтобы заняться Максом.

Затем я велел всем оставаться на своих местах (иначе я бы их застрелил), а сам пошел на кухню, чтобы вымыть лицо. Оказавшись на кухне, я достала свой сотовый телефон. Он все ещё записывал. Я увидел, что заряд аккумулятора показывал последний процент энергии.

Я посмотрел на свой телефон и сказал себе: «Я не могу позволить полиции заполучить эту запись. Если они это сделают, и Кросс имеет такое влияние на полицию, как он сказал, то запись точно будет утеряна. Мне придётся спрятать телефон».

Я быстро открыл нижний кухонный ящик справа от раковины и положила телефон в стопку чистых кухонных полотенец. Было мало шансов, что его там случайно обнаружат.

Наконец, я намочил кухонное полотенце в воде и вытер лицо. Мой нос был покрыт 

засохшей кровью, и все ещё кровоточил. Мой глаз сильно распух, и я больше им ничего не видел, даже теней. И у меня болела голова. Я подумал, не может ли у меня быть сотрясения мозга.

Меня не было всего минуту, и когда я вернулся в гостиную, все всё ещё были на своих местах. Кросс все ещё страдал и раскачивался вперед и назад, держась за ухо и пах. Трейси ухаживала за Максом, вытирая слёзы и сильно всхлипывая. Ей удалось снять с него куртку и стянуть рубашку с раненого плеча.

— Оставайтесь на своих местах, пока не прибудет полиция. Они должны быть здесь через несколько минут. Я полагаю, что у них недалеко будет машина скорой помощи.

С этими словами я вышел на крыльцо. Первое, что я увидел, было несколько моих соседей, выстроившихся в ряд на тротуаре. Один из них спросил:

— Это были твои выстрелы, которые мы слышали, Блейк?

Я сказал:

— Да, они. Кто-нибудь звонил в 911? Два человека подняли руки.

Одним из моих соседей был отставной полковник морской пехоты Орсон Сейдж. Мы были лучшими друзьями и часто вместе пили пиво. Я всегда называл его полковником, а он всегда называл меня капитаном.

— Ты ранен, капитан?  — спросил полковник.

— Ты должен увидеть других парней,  — смеясь, ответил я.

Вдалеке я услышал вой сирен. Я знал, что полиция будет здесь всего через несколько минут.

— Полковник,  — сказал я. Не мог бы ты оказать мне услугу? Мне нужна помощь.

— Конечно, капитан,  — ответил он и направился с тротуара к ступенькам моего крыльца.

— Прежде всего, не мог бы ты помочь мне разгрузить эти пистолеты и положить их на крыльцо. Я не хочу, чтобы меня видели размахивающим одним из них, когда подъедет полиция.

Полковник взял у меня из рук пистолет и тот, который я достал из кармана. Он быстро вытащил обойму из «Бетси», вынул патрон из патронника и положил их на крыльцо. Затем он разрядил револьвер Макса и положил пистолет и патроны рядом с полуавтоматическим.

Кейт, овдовевшая соседка с другой стороны улицы, увидела, что меня сильно избили, и подошла с намерением помочь мне.

Пока они оба были там, я повернулся к полковнику и сказал: Я хотел бы, чтобы у меня было время все тебе объяснить, но у меня его нет. Ты должен знать, что я поссорился с парнем моей жены. Он влиятельный адвокат и угрожал загрузить мою машину наркотиками, а затем позволить копам арестовать меня.

Я отдал полковнику свои ключи. Если бы ты мог, после того, как этот цирк закончится, где-нибудь поздно вечером, и, если они не обнесут место преступления лентой вокруг гаража, взять мою машину и спрятать её для меня. Код на двери гаража совпадает с номером моего адреса.

— Будет сделано, капитан,  — ответил он.

Кейт вмешалась в разговор.

— Ты плохо выглядишь, Блейк.

— У меня начинает болеть и кружиться голова,  — ответил я.  — Может быть, меня ударили сильнее, чем я думал.

Кейт помогла мне сесть на 

ступеньки крыльца как раз в тот момент, когда подъехали две полицейские машины с мигающими красными и синими огнями и воющими сиренами. Они пробрались через соседей, которые по большей части стояли на тротуаре и на другой стороне улицы. Они приблизились к дому, держа руки на пистолетах. Полковник заверил их, что опасности нет, и указал на незаряженные пистолеты на крыльце. Они спросили, есть ли кто-нибудь внутри, и я сказал, что да, там три человека, и один из них ранен и нуждается в медицинской помощи.

Один полицейский посмотрел на меня и сказал:

— Похоже, тебе тоже нужна медицинская помощь.

В это время на место происшествия прибыли две машины скорой помощи. У них также мигали огни и ревели сирены. Сразу же два или три санитара скорой помощи выскочили из своих машин, пересекли двор и поднялись на крыльцо. Один из полицейских, находившихся в доме, вышел им навстречу и сказал, что в гостиной находится мужчина с двумя огнестрельными ранениями. Санитары исчезли в доме, чтобы выполнить свою работу.

Тем временем моя голова начинала кружиться все сильнее и сильнее. Кейт велела мне лечь. Один из сотрудников скорой помощи навис надо мной и начал всматриваться в мое лицо. Я сказал ему, что, по-моему, у меня сломано правое предплечье.

Некоторое время спустя я был в полубессознательном состоянии, когда медики выкатили Макса на носилках. Я смутно припоминаю, что видел, как Кроссу помогали добраться до машины скорой помощи с пальто, обернутым вокруг талии. Затем Трейси вывела из дома и повела к полицейской машине женщина-офицер. Она внезапно остановилась, увидев, что я лежу на крыльце с двумя медиками, которые осматривали меня. Она плакала. Я думаю, вид моего лица заставил её остановиться и отстраниться от своего эскорта.

— Блейк, мне так жаль. Мне так, так жаль. Это не то, чего я хотела,  — причитала она. Я не хотел, чтобы ты пострадал.

Она попыталась наклониться, чтобы прикоснуться ко мне, но я поднял здоровую руку и оттолкнул её.

— Иди нахуй, шлюха, ешь дерьмо и умри — это все, что я сказал. Затем её сопровождающая схватила её и потащила к полицейской машине.

Я не знаю, то ли я потерял сознание, то ли врач дал мне что-то, чтобы облегчить боль. Что бы ни было, я отсутствовал три дня. Когда я впервые проснулся, мое зрение было размытым, но я смотрел в глаза ангела в белом. Когда мое зрение немного прояснилось, я заметил, что на самом деле она была шестидесятилетним ангелом, но все равно была красива.

— Мистер Блейк, вы меня слышите?  — спросила она. Я так счастлива, что вы снова с нами.

— Наверное, я в больнице,  — сказал я.

— Да,  — ответила она. Вы находитесь в больнице общего профиля Милосердия в Мидтауне. Вы проспали три дня.

— Три дня!  — воскликнул я, когда немного лучше осознал, что меня окружает.

— Да, так долго. Я схожу за доктором. Он все вам объяснит. Просто расслабьтесь. Кстати, меня зовут Роза.

Пока 

я был один в комнате, я начал оценивать себя. Мое правое предплечье было в гипсе. Здоровой рукой я ощупал свое лицо. На левом глазу у меня была марля и пластырь, нос так же был забинтован. Прикосновение к моему глазу или носу было болезненным.

Если не считать травм головы и руки, я казался в порядке. Тем не менее, я был подключен к нескольким медицинским аппаратам, которые регулярно подавали звуковые сигналы. Один аппарат давал мне капельницу с физиологическим раствором. Заглянув под одеяло, я заметил, что подсоединен к катетеру. Наконец, у меня на руке был рукав для измерения артериального давления, который регулярно надувался и сдувался.

Когда я закончил свой осмотр, Роза снова появилась с врачом, который представился доктором Йорком. Сокращенная версия его описания моего состояния заключалась в том, что у меня был простой перелом правого предплечья, сломанный нос, который, вероятно, не будет слишком уродливым (юмор доктора), а мой глаз был черно-синим и распухшим. Все заживёт.

Он держал меня под наркозом три дня, потому что считал, что у меня легкое сотрясение мозга, и хотел, чтобы мой мозг отдохнул. Поскольку я проснулся поздно ночью, он решил дать мне что-нибудь, что заставило бы меня проспать до утра. Через несколько минут я уснул.

Когда я проснулся утром, меня ждал сюрприз. Мое левое запястье было приковано наручниками к перилам кровати.

— Что за дьявол!  — воскликнул я, когда понял, что это было.

— Расслабьтесь, мистер Рэмси,  — сказал голос.

Оглядев комнату, я увидел мужчину средних лет в костюме с развязанным галстуком.

— Мне сказали, что ты сейчас проснешься,  — сказал он.

— Что происходит? Почему я прикован наручниками к больничной койке? Я не думаю, что это потому, что ты боялся, что я упаду с кровати.

— Я детектив сержант Хардман,  — сказал мужчина. И нет, мистер Рэмси, мы не беспокоились о том, что ты упадешь с кровати. Мы беспокоились, что ты можешь сбежать.

— Сбежать? Похоже, я в той форме, чтобы куда-нибудь бежать? И зачем мне вообще убегать?

— На тебе надеты наручники, потому что ты арестован.

— Что?  — снова воскликнул я.

— Да, ты арестован за нападение с намерением совершить убийство, нападение со смертельным оружием, нападение с намерением причинить тяжкие телесные повреждения, жестокое обращение с супругом и несколько менее серьезных обвинений, таких как незаконное использование огнестрельного оружия.

Позже сегодня, после того, как тебя осмотрит врач, тебя переведут в охраняемую палату на третьем этаже. В это время с тебя снимут наручники.

— И откуда взялись все эти обвинения?  — потребовал я ответа.

— Первоначальная жалоба была подана мистером Стэнли Кроссом от своего имени, мистером Максом Энджелом и вашей женой Трейси Рэмси.

«Я должен был догадаться» — сказал я себе.

— Прежде чем мы продолжим,  — сказал детектив,  — я должен зачитать вам ваши права.

Детектив послушно зачитал мне мои права и вышел из комнаты. Через несколько минут в мою комнату вошла Роза. Она молчала, пока собирала мою статистику.

— Ты знала об этом, Роза?  — спросил я, поднял 

руку и застучал наручниками.

— Да, мистер Рэмси,  — ответила она. Мне так жаль.

— Все это неправда, Роза. Поверь мне, и я приглашу тебя поужинать, когда все это закончится.

— Я верю тебе. Лучше бы это был пятизвездочный ресторан, пошутила она.

Несколько часов спустя доктор Йорк пришел навестить меня. В общем, он сказал, что я выздоровею со временем. Затем он сказал мне, что скоро меня переведут в другую палату и у меня будет другой врач.

Вскоре после этого детектив Хардман вернулся с несколькими санитарами. Меня вкатили на третий этаж, мимо полицейского в форме, стоявшего на страже у охраняемого входа, и в небольшую отдельную комнату. Наручники были сняты как ненужные, так как в комнате был замок с внешней стороны двери, и я был снова подключен к больничным аппаратам.

Перед тем как уйти, детектив сказал мне, что через несколько дней, когда мне станет лучше, мне предъявят обвинение по закрытому каналу телесвязи, где я смогу заявить о своей невиновности. Он спросил меня, есть ли у меня адвокат, и я ответил, что нет. Он сказал, что пришлет представителя из офиса государственного защитника для первоначального собеседования, и я смогу решить, что я хочу сделать после этого.

В свободное время, когда мне нужно было подумать, я думал о том, как быстро моя жизнь приняла такой оборот. Я оплакивал потерю жены, а по ночам плакал из-за мгновенного расторжения моего брака. Затем мои мысли обратились к моим детям. Где они были? Что им говорят? Кто о них заботится? Я также хотел знать, каков статус моей работы. Я отсутствовал четыре дня, никого не предупредив. Врачи, медсестры и санитары в палате не смогли ответить ни на один из моих вопросов.

На пятый день пребывания в больнице меня навестил государственный защитник. Это был молодой адвокат по имени Сэм Уилтон. Он был знаком с моим делом, как он его понимал, и располагал для меня большим количеством информации.

Прежде всего, он огласил список выдвинутых против меня обвинений. По сути, это были те же самые, которые описал детектив. Мне было полезно получить копию обвинений в письменном виде. Затем он сказал мне, что мне должно быть предъявлено обвинение в 10 утра следующего дня. Он хотел знать, как я хочу действовать.

Прежде чем я успел ответить, он сказал мне, что, если я соглашусь признать себя виновным по большинству менее тяжких обвинений, он, возможно, сможет заключить сделку с офисом окружного прокурора. Я прервал его на полуслове, чтобы сказать, что я не виновен ни в одном из обвинений.

Я спросила о своих детях. Очевидно, после того, как моя жена дала заявление в полицию, её отпустили. Её сестра Люси забрала её, и она оставалась с моей невесткой и её мужем до вчерашнего дня, когда следователи освободили наш дом для заселения. Моим детям ничего не говорили обо мне, кроме того, что я собирался надолго уехать из семьи.

Что касается моей работы, я 

дал Сэму контактную информацию моей компании и попросил его объяснить моему боссу, что произошло.

Перечитывая выдвинутые против меня обвинения, я отметил кое-что из того, что сказал мне детектив, но не произвело на меня должного впечатления.

— Что это за обвинение в супружеском насилии,  — спросил я.

Сэм сказал мне, что Стэнли Кросс добавил это к своей жалобе после того, как Трейси заявила, что я ударил её несколько раз. На самом деле у Сэма были фотографии всех травм, которые получил каждый человек. Среди них было несколько фотографий лица Трейси с ярко выраженными черно-синими синяками на левой щеке и фиолетовым синяком на верхней части левого предплечья.

— Я не делал этого с ней,  — сказал я. Я никогда не прикасался к ней.

Глядя на лицо Сэма, я заметил, что у него было выражение, говорившее о том, что он мне не верит. В этот момент я решил, что не собираюсь давать ему никаких объяснений того, что на самом деле произошло. На самом деле, я не знал, распространялось ли влияние Кросса на офис государственного защитника. Я не хотел рисковать тем, что это так.

Сэм поделился своим мнением о моем случае. Он сказал, что у меня было три свидетеля, которые собирались поклясться в своей версии событий. Доказательства, казалось, подтверждали их правоту. Он намекнул мне, что, возможно, сможет убедить окружного прокурора согласиться на сделку о признании вины, если я признаю два или три менее серьезных обвинения при предъявлении обвинения. Он сказал, что окружной прокурор будет рад завершить мое дело, не тратя на это много энергии. Но, добавил он, все три свидетеля все равно предъявили бы мне гражданские обвинения, если бы я признал себя виновным.

Быть осужденным за то, в чем меня обвиняли, было для меня немыслимо. Если меня осудят по большинству обвинений в гражданском суде, меня могут изнасиловать в финансовом плане. Я ни за что не стал бы рассматривать признание вины или сделку о признании вины.

Сэм,  — сказал я,  — ты должен признать меня невиновным при предъявлении обвинения.

Хорошо, мистер Рэмси,  — ответил он. Но вы должны знать, что будет дьявольским делом получить за вас залог после того, как вас обвинят в том, что вы кого-то подстрелили. Хотя вы этого не признали, доказательства, которыми до сих пор располагал окружной прокурор, могут довольно легко доказать, что вы — стрелок.

— Я ценю все, что ты пытаешься сделать для меня, Сэм. Судя по твоему тону, я бы предположил, что ты считаешь меня, скорее всего, виновным. Однако это не так.

В этот момент я не упомянул Сэму, что у меня, была видеозапись, которая доказала бы, что я виновен только в самообороне. Я не хотел, чтобы тот факт, что у меня вообще были какие-либо доказательства, вернулся к окружному прокурору или, более конкретно, к Стэнли Кроссу.

Вместо этого я сказал Сэму, что мне нужно, чтобы он связался с моим адвокатом.

На самом деле у меня не было адвоката. У 

меня был дядя, который всю свою карьеру служил в Корпусе адвокатов Военно-морского флота, а теперь вышел в отставку. Он прошел путь от адвоката защиты, когда был младшим офицером, до прокурора, затем до судьи в канцелярии генерального прокурора Военно-морского флота Соединенных Штатов. Выйдя на пенсию в звании капитана, он переехал в район Сан-Франциско, сдал экзамен в калифорнийскую коллегию адвокатов, а затем пошел работать в адвокатскую контору семейной практики. После того, как он снова ушел на пенсию, он использовал свой опыт и знания в качестве добровольного адвоката детей в судебной системе.

Моего дядю звали Джонатан Аллен Картер, но все использовали его инициалы, Джей Эй Си, и звали его Джек, или дядя Джек, в моем случае.

Поскольку у меня не было доступной контактной информации дяди Джека, я назвал его имя и все, что смог вспомнить, Сэму и сказал Сэму, чтобы он разыскал его. Сэм не должен был никому рассказывать о моей попытке связаться с дядей Джеком. Ему оставалось только сказать дяде Джеку, что у меня серьезные юридические проблемы, дать ему список выдвинутых против меня обвинений и сказать, что я сказал, что не виновен и что мне нужна его помощь.

Сэм перезвонил мне ближе к вечеру. Он сказал, что мой дядя будет рядом со мной послезавтра. Он также сказал мне, что дядя Джек сказал, чтобы я ни с кем не говорил о своем деле. При предъявлении мне обвинения все, что я должен был сказать, было: «Невиновен».

На следующий день мне предъявили обвинение в зале суда, транслирующемуся по телевидению из больницы. Очевидно, многим людям было предъявлено обвинение по таким делам, потому что в больничной палате был экран, предназначенный для такого рода вещей.

Как и ожидалось, обвинения были зачитаны, меня спросили, как я отношусь к каждому обвинению, на что я ответил: «Не виновен».

Прокурор потребовал, чтобы меня заключили под стражу без возможности освобождения под залог, поскольку я был опасным и жестоким. Судья заявил, что, по мнению моих врачей, я должен оставаться в больнице ещё два дня, а затем быть переведен в окружную тюрьму для ожидания слушания дела. На слушании судья должен был решить, предавать ли меня суду или нет.

За день до того, как меня должны были перевести в окружную тюрьму, появился мой дядя Джек. Он оформил документы, чтобы официально представлять меня, и получил разрешение на посещение меня в больнице. Никогда в жизни я не был так рад видеть дружелюбное лицо. Я обнял его и немного поплакал. До этого момента я не осознавал, через что мне пришлось пройти.

После краткого воссоединения, дядя Джек перешел к делу. Во-первых, он попросил отдельную комнату, где мог бы поговорить конфиденциально. Затем он затронул некоторые темы домашнего хозяйства, которые, по его мнению, я должен был знать. Он коротко поговорил с Люси. Он знал её, как члена семьи. Самое главное, он сказал мне, что с моими детьми все в порядке.

Трейси 

и мои дети какое-то время оставались с Люси и её семьей-по крайней мере, до тех пор, пока полиция не освободила дом для заселения. Люси была в замешательстве. Трейси изложила Люси свою версию случившегося и перечислила выдвинутые против меня обвинения, но Люси знала меня всю мою супружескую жизнь и с трудом верила всему, что обо мне говорили. Она была счастлива, что дядя Джек был здесь, чтобы помочь мне.

Затем дядя Джек захотел узнать, что именно случилось, чтобы я оказался в том месте, в котором оказался. В разговоре шепотом я рассказала дяде Джеку, что произошло на самом деле. Он покачал головой и сказал мне, что это невероятная история. Далее я сказал ему, что когда-то, где-то после того, как меня арестовали, Стэнли Кросс, Макс Энгл и моя жена сговорились придумать альтернативную версию того, что произошло в тот вечер, когда все это произошло.

В ещё более оживленном разговоре шепотом я сказал дяде Джеку, что у меня есть видеозапись всего, что произошло на моем iРhоnе. Он не выказал никаких эмоций, но я думаю, что он испытал облегчение, узнав, что могут быть веские доказательства в поддержку моей истории. Единственным недостатком этого откровения было то, что мой телефон был спрятан в ящике стола на кухне моего дома.

Дядя Джек заверил меня, что он будет моим ангелом-хранителем на протяжении всего испытания. Он сказал мне, что моя единственная работа сейчас-выздороветь. Тем временем он собирался подробно рассмотреть дело против меня и выработать стратегию моей защиты. Он также собирался посмотреть, сможет ли он организовать для меня залог. Я должен был сидеть тихо несколько дней, и он вернется ко мне. Я попросил его расспросить о моих детях, если это возможно. Он заверил меня, что у него, похоже, хорошие отношения с Люси и он будет работать через нее в этом отношении.

Меня выписали из городской больницы и перевели в городскую тюрьму. Я не получал вестей от дяди Джека уже три дня. Наконец меня отвели к судье. Дядя Джек был там. Очевидно, дядя Джек убедил судью в том, что я заслуживаю освобождения под залог. Однако я должен быть находиться под домашним арестом. Во время его отсутствия дядя Джек снял таунхаус в закрытом жилом комплексе. Это должно было стать моим новым местом жительства. Там же останавливался и дядя Джек. Я не мог покинуть небольшую территорию закрытого сообщества.

У дяди Джека в запасе было несколько трюков. Он не сказал мне, что это, по крайней мере, до тех пор, пока они так или иначе не сработали. Он нанял частное детективное агентство, чтобы помочь ему, и заставил их работать над несколькими зацепками.

Большой проблемой было достать мой мобильный телефон из тайника в кухонном ящике. Я был уверен, что не смогу этого сделать, так как у меня был судебный запрет, предписывающий мне находиться вдали от моего дома, моей жены и моих детей. Дядя Джек никогда 

бы не подумал вломиться в дом, чтобы забрать телефон. Он знал, что рано или поздно найдет способ, но такая возможность ещё не представилась.

Тем временем дядя Джек завел новую учетную запись мобильного телефона для себя и меня. Так что, по крайней мере, у меня была возможность позвонить кому-нибудь в случае необходимости. Одним человеком, которому я позвонил, был мой сосед, полковник. Я рассказал ему о своем статусе и положении. Он сказал, что в доме происходили некоторые вещи, о которых мне, возможно, хотелось бы знать. Когда я рассказал об этом дяде Джеку, он попросил меня пригласить полковника на пару кружек пива и стейки на гриле.

Полковник рассказал нам, что однажды ночью, примерно через неделю после инцидента, и до того, как дом был возвращен Трейси, он услышал, как его немецкая овчарка Семпер лает на что-то снаружи. Из своего переднего окна он посмотрел через улицу на мою подъездную дорожку и заметил двух мужчин в темной одежде, тайком освещавших фонариком входную дверь гаража. Он позвонил в 911 и сообщил о возможном взломе. Затем он быстро оделся и с собакой рядом и алюминиевой битой в руке пересек улицу, чтобы противостоять злоумышленникам. Злоумышленники не видели и не слышали, как он подошел, прежде чем он встал у них за спиной, и они попытались взломать замок гаражной двери.

— Вы выбрали не тот район для ограбления,  — сказал он. Когда грабители обернулись, полковник сфотографировал их. На них были капюшоны, что доказало бы любому потенциальному скептику, что на самом деле это были нарушители.

Потенциальные бандиты сначала отскочили назад, но сразу поняли, что полковник был один.

— Тебе лучше убраться отсюда, старик,  — сказал один из них и угрожающе шагнул к нему.

Овчарку полковника было нелегко разглядеть в темноте, но бандиты услышали её угрожающее рычание, когда она встала между полковником и плохими парнями и оскалила зубы. Кроме того, полковник поднял биту и встал в позу отбивающего, готовящегося ударить по поданному мячу.

Второй из двух воров сказал: «Давай убираться отсюда». Затем они отступили по подъездной дорожке и сели в черный внедорожник, припаркованный несколькими домами дальше по кварталу. Полковник последовал за ними на улицу и смотрел, как они отъезжают. Он отметил, что номерной знак был скрыт.

Через несколько минут прибыла полицейская машина, и полковник уже ждал их. Они заметили, что на дверях дома была наклеена лента с места преступления. Он дал офицерам краткое описание события, и после получасового осмотра помещения они написали отчет и ушли.

Я вспомнил, что Кросс угрожал подбросить наркотики в мою машину, а затем остановить меня и обыскать по какой-то анонимной наводке или по его указанию, ведь он был так влиятелен в полиции, как он утверждал. Поэтому я был счастлив, что полковник перегнал мою машину в безопасное место, неизвестное моей жене.

Как будто этой истории было недостаточно, у полковника была другая.

Всего через два дня после того, как Трейси разрешили вернуться в дом,  

полковник заметил черный внедорожник, припаркованный перед моим домом. Продолжая наблюдать, он заметил двух мужчин, разговаривающих с Трейси перед открытой дверью гаража. Судя по жестам рук, Трейси указывала на пустой бокс, где обычно была припаркована моя машина. После нескольких минут оживленной дискуссии Трейси и её гости вошли в дом. Мужчины ушли примерно через сорок пять минут. Однако они не уехали до того, как полковник скопировал номерной знак черного внедорожника, на котором они ездили.

Дядя Джек проверил номерной знак через один из своих источников и выяснил, что он зарегистрирован на компанию под названием «Уникальные услуги». Проведя ещё немного расследования, он выяснил, что «Уникальные услуги» были зарегистрированы как частная детективная компания. Единственными двумя работниками в «Уникальных Услугах» были Хосе Гонсалес и Мигель Ортега.

Ещё немного исследований показали, что оба они были полицейскими в разных городах. Хосе попросили уйти в отставку после вопроса о краже из полицейского хранилища улик. Мигеля уволили за фальсификацию протоколов об аресте. Более того, в качестве клиента «Уникальных услуг» была указана юридическая фирма Стэнли Кросса.

Теперь стало первостепенным делом забрать мой мобильный телефон с кухни моего дома. Дядя Джек собирался это сделать. Его план состоял в том, чтобы позвонить Трейси и спросить её, может ли он приехать и поговорить с ней напрямую и неофициально о ситуации. Он объяснил, что хотел помочь мне и ей одновременно, сняв большую часть обвинений и решив ряд вопросов, которые улучшили бы положение всех участников.

Трейси знала дядю Джека, так как он был членом семьи, и они встречались на многих семейных собраниях. Тем не менее, она немного заподозрила его и сказала, что перезвонит ему. На следующий день она перезвонила ему, и они договорились встретиться в тот же вечер в 6 вечера. Однако она добавила, что её адвокат настоял на том, чтобы один из его коллег также присутствовал на встрече. Дядя Джек с готовностью согласился на это условие.

Дядя Джек рассказал мне все, что произошло.

Ровно в 6 вечера он позвонил в дверь моего дома. Трейси быстро ответила на звонок и пригласила его войти. Он сказал, что рад снова её видеть, и они даже обнялись на минуту. Трейси была очень скромно одета в юбку до колен и белую блузку, волосы собраны в хвост. Оказавшись внутри, дядя Джек заметил молодого человека в костюме и галстуке и был представлен Гордону Мерритту. Он был юристом в юридической фирме Стэнли Кросса. Двое мужчин пожали друг другу руки. Они втроем расположились в большой гостиной, и Трейси извинилась и сказала, что принесет им кофе.

Как только они сели, мистер Мерритт предложил перейти к делу. Прежде чем сделать это, он достал диктофон, положил его на кофейный столик и сказал, что собирается записать их разговор. Дядя Джек достал свой диктофон и поставил его рядом с диктофоном адвоката. Два советника улыбнулись друг другу.

Дядя Джек начал разговор.

— Мне так жаль, что все переросло в 

эту тревожную ситуацию как для вас, так и для Блейка. Вы двое всегда были одними из моих любимых людей, и вы всегда казались такими любящими друг друга.

— Мне тоже жаль, дядя Джек. Я никогда не хотела, чтобы это зашло так далеко. Я не могу поверить, насколько все вышло из-под контроля, посетовала Трейси.

Джек продолжал, как будто он верил, что обвинения против меня были точными, и он скептически относился к моей версии событий.

— Ты, наверное, знаешь,  — продолжил дядя Джек, что он утверждает, что у вас с мистером Кроссом был роман, и когда увидел Кросса в доме, готового отвести тебя на деловую встречу, он просто больше не мог этого вынести и очень разозлился. Он даже утверждает, что всё это начал телохранитель мистера Кросса.

В этот момент вмешался советник Мерритт.

— Мы считаем, что доказательства, как показания участников, так и вещественные доказательства, являются довольно убедительными против мистера Блейка.

— Я тоже так думаю, мистер Меррит,  — ответил дядя Джек. Вот почему я прошу вас, если вы можете, засвидетельствовать, что, возможно, Блейк был не в своем уме во время инцидента. По сути, он на мгновение сорвался, потому что был убежден, что мистер Кросс забирает у него жену. Вы можете указать, что до этого времени Блейк всегда был идеальным мужем, отцом и кормильцем.

Мерритт на минуту задумался, а затем сказал:

— Мы могли бы подумать о чем-то подобном, если бы мистер Рэмси признал себя виновным по предъявленным ему обвинениям.

Дядя Джек ответил:

— Вы имеете в виду все обвинения? Или есть ли способ снять или смягчить некоторые обвинения.

— Я должен буду проконсультироваться об этом с мистером Кроссом. Он очень влиятелен в прокуратуре. Возможно, мы сможем вернуться к вам с альтернативным решением, которое устранит эту проблему. В конце концов, это было бы не только лучше для мистера Рэмси, но и для мистера Кросса, которому тоже не нравится быть в центре такого широко освещаемого судебного процесса, как этот. Это плохо для его репутации и плохо для бизнеса.

— Это все, за чем я пришел, Трейси. Спасибо, что приняла меня. Блейк хочет, чтобы ты сказала детям, что он скучает по ним и что он их любит.

Трейси, казалось, сочувствовала этой мысли, и её глаза затуманились.

Прежде чем дядя Джек выключил свой диктофон, он добавил ещё одну мысль.

— Я надеюсь, ты понимаешь, Трейси, что если я смогу доказать, что история Блейка правдива, ты будешь привлечена к ответственности за лжесвидетельство, воспрепятствование правосудию и ряд других подобных преступлений, все они влекут за собой тюремное заключение.

Гордон Мерритт собирался что — то сказать, когда дядя Джек обратился к нему.

— И вы, адвокат, если я смогу доказать, что вы знали, что ваш клиент и мистер Кросс лгали, вы также будете привлечены к судебной ответственности.

Прежде чем вы ответите, я хотел бы, чтобы вы двое обсудили то, что я сказал между вами. С этими словами дядя Джек взял свой 

диктофон и встал. Пока вы разговариваете, ты не будешь возражать, если я налью себе воды?

— Нет, нет, конечно, нет, дядя Джек. Кухня вон там, и Трейси указала на дверь рядом со столовой.

— Если хотите, в холодильнике есть вода со льдом.

Дядя Джек направился на кухню. Оказавшись там, он убедился, что его не видно из гостиной. Он с шумом открыл холодильник, а затем быстро подошел к нижнему правому ящику у раковины. Он сунул руку в стопку сложенных кухонных полотенец в задней части ящика и нащупал мой айфон. Он быстро сунул его в карман, вернулся к холодильнику, нашел воду со льдом и налил себе выпить.

Примерно через две минуты дядя Джек вернулся в гостиную.

— Прежде чем я уйду, Трейси, ты вообще хочешь мне что-нибудь сказать?

Трейси нервно взглянула на Гордона Мерритта. Мерритт заговорил за нее.

— На данный момент нам больше нечего сказать, мистер Картер. Мы дадим вам знать, что мы придумаем, чтобы изменить обвинения против мистера Рэмси. И мы будем ожидать, что вы будете послушны, если хотите, чтобы это действие прекратилось.

Дядя Джек заключил:

— Я не могу просить большего, чем это. Спасибо, что встретилась со мной, Трейси. Увидимся в суде, мистер Меррит.

Дядя Джек не понес айфон в таунхаус. Он договорился с компанией под названием «Digital Аnаlуsis Solutions» (DAS) об анализе содержимого телефона. Дядя Джек проинформировал директора DAS о предыстории дела и важности видео/аудиозаписи для моей защиты. Персонал DAS заверил дядю Джека, что они понимают ситуацию и хорошо о ней позаботятся. Они позвонят дяде Джеку через несколько дней со своим анализом.

Несколько дней спустя дядю Джека и меня пригласили в офис DAS, чтобы проинформировать об их выводах.

DAS перевел все, что было на моем телефоне, на их собственный сервер. Они действительно обнаружили видео, о котором идет речь, и сделали несколько копий с него. На самом деле они сделали около дюжины копий и сохранили файлы на DVD-дисках, флэш-накопителях и в облаке. Видео никоим образом не могло быть потеряно, украдено или уничтожено.

Мы с дядей Джеком оба посмотрели видео в первый раз. Это было именно то, что искал дядя Джек. Аудио зафиксировало весь разговор между Трейси, Кроссом и мной до нападения. Видео беспорядочно двигалось, пока Макс работал надо мной, но, тем не менее, это показывало, что на меня напали, и я защищался. Некоторые отрывочные части видео было трудно интерпретировать, но звук был достаточно четким, чтобы продемонстрировать, что происходит. К счастью, у меня была четкая видеозапись, на которой Макс наставлял на меня пистолет.

Мы думали, что брифинг закончился, но директор DAS сказал нам, что есть ещё кое-что. В дополнение ко всему, что было на моем мобильном телефоне до того, как я записал событие: фотографии, номера телефонов, электронная почта, текст и т. д. Мне было отправлено 97 новых электронных писем, которые не были открыты. Кроме того, на мой телефон было отправлено 64 текстовых сообщения после записи 

видео. DAS сказали, что они тщательно проанализировали всю новую информацию на моем телефоне, не открывая никаких файлов. Почти все они были подтверждены как исходящие от моих друзей, родственников и коллег. Однако было одно, которое было с поддельного адреса. Оно было получено только через день после инцидента, и его происхождение не удалось проследить. DAS открыли его на своем сервере и обнаружили, что в нем содержится 27 педофильских фотографий молодых девочек и мальчиков. Если бы я открыл этот файл, фотографии были бы загружены в файлы изображений моего мобильного телефона.

— Когда я уничтожил свой компьютер,  — сказал я,  — Кросс не смог загрузить фотографии на него, поэтому вместо этого он попытался вставить их в мой мобильный телефон.

Дядя Джек и я горячо поблагодарили DAS за их работу от нашего имени. Он решил пока оставить у них мой мобильный телефон, но прихватил с собой несколько копий видео. Дома мы снова посмотрели на них. После этого дядя Джек стал задумчивым.

— Что тебя беспокоит, дядя Джек,  — спросил я.

Я задаюсь вопросом, как нам следует действовать с этого момента,  — ответил он. Если бы мы сейчас передали эти доказательства окружному прокурору, мы могли бы быть вполне уверены, что он снимет с тебя все обвинения. Кроме того, если бы он захотел продолжить расследование, у него могло бы быть дело против Кросса, Макса и Трейси. Однако более чем вероятно, что окружной прокурор заставит все это исчезнуть, особенно если влияние Стэнли Кросса такое сильное, как мы подозреваем.

— Каков наш другой вариант?  — спросил я.

Задумчиво дядя Джек ответил:

— Мы могли бы оставить это до тех пор, пока не доберемся до слушания. Прокурор, несомненно, вызвал бы всех заговорщиков на допрос и позволил бы им рассказать свою историю. Тогда мы могли бы представить свою сторону, и окружной прокурор был бы вынужден привлечь их всех к ответственности за заговор, лжесвидетельство, воспрепятствование правосудию и ряд менее серьезных обвинений. Это повлекло бы для них большой тюремный срок.

— И я бы получил своих детей,  — размышлял я.

— Итак, что ты хочешь сделать? Мы могли бы покончить с этим завтра, или мы можем сыграть в долгую игру и вовлечь их всех в сложный заговор.

Я не колебался.

— Давай сожжем их всех, особенно эту суку.

— Я надеялся, что ты это скажешь, Блейк. Я действительно хочу, чтобы они все предстали перед судом по двум причинам. Во-первых, я хочу разоблачить их публично. Во-вторых, меня всегда впечатляло то, как Перри Мейсон ловил убийцу на суде, используя его собственные показания. Я думаю, что каждый судебный адвокат с удовольствием сделал бы это. Это будет мой момент Перри Мейсона.

Мне показалось забавным, что такой старый закаленный в боях адвокат, как дядя Джек, лелеет такие причудливые мечты.

Все, что оставалось сделать,  — это дождаться слушания, которое было назначено через три недели. Дядя Джек использовал это время для подготовки своей презентации. Однажды он прокомментировал мне, что может возникнуть 

небольшая проблема с признанием нашего видео в качестве доказательства. Если мы расскажем обвинению о том, что у нас есть, они могут предпринять шаги, чтобы скрыть это. Это было решение дяди Джека ничего не раскрывать о нашем козыре до слушания.

За неделю до слушания дядя Джек взял отпуск, чтобы вернуться в свой дом в Сан-Франциско, выполнить свои обязанности в местном суде и провести некоторое время со своей семьей. Именно в это время мне позвонил охранник у ворот.

— Мистер Рэмси,  — начал охранник,  — у ворот стоит женщина, которая хочет вас видеть. Она говорит, что её зовут Трейси Рэмси и что она ваша жена. Вы хотите, чтобы я пропустил ее?

Я ответил:

— Скажи ей, чтобы она припарковалась на минутку, и я дам ей знать.

— Да, сэр,  — ответил он.

Я немедленно позвонил дяде Джеку и объяснил, что происходит.

— Блейк, если она здесь, чтобы поговорить, давай посмотрим, что она скажет. Будь вежлив и спокоен. Ни в коем случае не прикасайся к ней. Мне все равно, сколько времени прошло с тех пор, как у тебя был секс.

— Тебе не нужно беспокоиться, дядя Джек. Она для меня-яд.

Дядя Джек добавил:

— Ты ведь знаешь, что тебе нужно сделать, верно?

— Да, дядя Джек, я знаю,  — ответила я.

Закончив разговор с дядей Джейком, я позвонил на пост охраны и попросил их пропустить её.

За несколько минут, которые у меня были до того, как она постучала в дверь, я привел в порядок таунхаус. На обеденном столе было много юридических бумаг и заметок, которые я бросил на кровать. Я выкинул банки из-под пива и прибрался на кухне, бросив всё в посудомоечную машину. Наконец я переоделся в брюки и трикотажную спортивную рубашку и причесался. К сожалению, у меня не было времени побриться, и на лице у меня была трехдневная щетина. Я подумал, что это придает мне суровый вид.

Как только Трейси постучала в дверь, я открыл её. Моим первым впечатлением было то, что она выглядела великолепно. Она приложила немало усилий, чтобы одеться для этой встречи. На ней была красная плиссированная юбка до колен и розовый кашемировый свитер, застегнутый не до конца. Её волосы были в каком-то небрежном стиле, и на ней было небольшое количество макияжа. Её помада и ногти соответствовали цвету её юбки.

— Входи, Трейси,  — сказал я. Приятно снова тебя видеть. Ты выглядишь великолепно!

— Спасибо, Блейк,  — ответила она. Ты тоже хорошо выглядишь. На самом деле, ты выглядишь очень стройным и красивым.

— У меня было много времени, чтобы заниматься в тренажерном зале комплекса. За исключением случайного пива, я ем много фруктов и овощей, и я избегаю сахара, готовых продуктов и всего, что жарится во фритюре.

Я пошел дальше.

— Пожалуйста, сядь на диван, и я принесу тебе бокал белого вина. Я вел себя елейно.

Я вернулся из кухни с бокалом белого вина для Трейси и бокалом красного вина для себя. Сделав несколько глотков, я спросил 

её, зачем она хотела меня видеть.

— Я знаю, что между нами так много произошло, Блейк, но я хочу, чтобы ты знал, что я все ещё люблю тебя так же сильно, как и раньше. Я никогда не думала, что все зайдет так далеко.

Я сказал:

— Я знаю, как ты хотела, чтобы все прошло. Ты хотела, чтобы я был рогоносцем и принял тот образ жизни, который ты хотела с Кроссом.

— Казалось, что все было бы так просто. Все, что тебе нужно было сделать, это согласиться позволить мне поиграть с Кроссом. Я могла бы прекрасно провести время и все ещё быть твоей любящей женой. И мы могли бы заработать так много денег. Примерно через год все вернулось бы на круги своя. Я была бы просто твоей на веки вечные.

— Мне жаль, что я испортил твои планы,  — сказал я саркастически.

— Это были не мои планы,  — сказала она,  — это, скорее, планы Кросса. Он был уверен, что сможет запугать тебя, чтобы ты выполнил то, что он хотел. Он делал это много раз раньше, как в профессиональном, так и в социальном плане.

Ни он, ни я не ожидали, что ты предпримешь такие экстремальные физические действия. Это было так не похоже на тебя. Ты всегда был таким спокойным, легким на подъем и приветливым.

— Наверное, поэтому он и подумал, что я слабак,  — предположил я.

— Ты даже не представляешь, как я испугалась тебя, когда увидела, насколько ты был жесток.

— Это была та сторона моего характера, которую я пытался подавить. Я прятал её много лет, с тех пор как служил морским пехотинцем на Ближнем Востоке. Это не то, кто я сейчас.

Ни с того ни с сего Трейси спросила:

— Где твоя машина?

Я слегка усмехнулся и сказал:

— Я точно не знаю. Когда Кросс сказал, что подбросит в неё наркотики, я отнесся к этому серьезно и перевез её в такое место, где он не смог бы её найти.

Кстати, о моей машине, что двое мужчин делали в доме вскоре после того, как ты вернулась в дом? Похоже, они очень заинтересовались гаражом и моей пропавшей машиной.

Трейси неохотно ответила:

— Я думаю, они хотели подложить компрометирующие улики в твою машину. Я не хотела, чтобы они это делали, но Стэнли настоял, чтобы мы тебя похоронили.

— Ты, кажется, не возражаешь против сбора улик против меня. Вся твоя история вот-вот отправит меня в тюрьму на долгое время. Если ты любишь меня так, как говоришь, просто скажи правду, и окружной прокурор завтра снимет обвинения.

— Я не могу этого сделать, Блейк. Я слишком глубоко увязла. У Стэнли такая властная личность, что, что бы он ни говорил, так оно и будет.

— Это, кажется, прискорбно для меня,  — прокомментировал я.

Затем настала моя очередь задать вопрос.

— Что это за обвинение против меня в том, что я избил тебя? Судя по фотографиям, которые мне показали, у тебя были порезы и 

синяки на лице и руках. Я никогда не прикасался к тебе.

Трейси ответила:

— Это была идея Стэнли. Как только ты вышел на крыльцо, его разум просчитал альтернативный сценарий того, что произошло на самом деле. Он рассказал нам с Максом, какой будет наша история. Версия, которую он выдвинул, была такой: он приехал в дом, чтобы забрать меня на деловой ужин. Ты стал неразумным и обвинил меня и Стэнли в романе, после чего начал бить меня. Когда вмешался Стэнли, вы двое подрались, и он сломал тебе нос и подбил глаз. Ты ударил его ногой в пах и ударили по лицу пистолетом, который прятал в своей одежде. Когда Макс услышал шум, он вошел в дом, чтобы помочь мне и Стэнли, но ты подстрелил его прежде, чем он смог вмешаться. Чтобы история выглядела правдоподобно, он несколько раз ударил меня по лицу, прежде чем я успела что-либо сказать. За последние несколько недель мы несколько раз собирались вместе, чтобы попрактиковаться в нашей истории, чтобы в ней не было дыр.

Мне очень жаль, Блейк.  — воскликнула Трейси. Я не хотела этого. Я хочу, чтобы мы с тобой были такими, какими были раньше.

— Ну,  — сказал я,  — этого не произойдет.

— Есть выход, Блейк,  — Трейси казалась серьезной. Стэнли провел много исследований о тебе. Он знает, что ты герой войны. Он знает, что ты подвергался войне, насилию и убийствам. Он также знает, что у тебя диагностировано тяжелое посттравматическое расстройство. Он хочет, чтобы ты признал себя виновным, основываясь на твоей истории посттравматического расстройства. Он сказал, что использует свое влияние на окружного прокурора и суд, чтобы отправить тебя в больницу штата Вирджиния, где ты сможешь пройти лечение. Через год или, может быть, меньше тебя отпустят как вылеченного. Я бы ждала тебя, Блейк. Мы могли бы начать все сначала с нашими детьми и прожить хорошую долгую совместную жизнь, только ты, я и дети.

Итак, это была настоящая причина, по которой она пришла поговорить со мной. Она хотела, чтобы я признался добровольно в преступлении, пообещав, что Кросс поможет мне получить минимальный срок в психиатрической больнице штата Вирджиния. Я ничему из этого не поверил, но не дал Трейси об этом знать. Вместо этого я подыграл ей.

— Это звучит хорошо для меня, Трейси, но тебе придется дать мне немного подумать об этом. Кроме того, мне нужно будет поговорить с дядей Джеком. Я думаю, он тоже мог бы пойти на это. Похоже, у него так мало доказательств, которые могли бы мне помочь, по сравнению с показаниями тебя, Кросса и Макса.

— Пожалуйста, сделай это для себя, Блейк,  — добавила Трейси. Сделай это для себя, меня и детей. Через несколько лет будет казаться, что этого никогда не было. Это будет просто ухаб на дороге.

— Я в этом сомневаюсь,  — сказал я. Ты месяцами трахала другого мужчину, ты хотела, чтобы я был добровольным рогоносцем для твоего босса,  

ты угрожала отобрать у меня моих детей, если я не подыграю, и ты выдвинула против меня ложные обвинения, которые посадят меня в тюрьму на много лет. Это не небольшая неровность на дороге.

— Вот почему я хочу, чтобы ты принял предложение Стэнли. Это самый простой выход для всех нас. Глаза Трейси были полны слез.

— Как я уже сказал, я подумаю об этом,  — добавил я в последний раз.

Мы закончили. Я предположил, что ей пора уходить. Трейси, однако, положила свою руку на мою и сказала:

— Может быть, мы могли бы расслабиться вместе на несколько минут. Я скучала по тебе в своей постели. Есть ли шанс, что мы могли бы сегодня спать вместе и забыть о том, что происходит вокруг нас, хотя бы на несколько часов?

— Этого не произойдет, Трейси,  — ответил я. Ты мне отвратительна.

Было очевидно, что я непреклонен, и Трейси поняла намек.

— Пожалуйста, прими предложение Стэнли,  — сказала она.

Я проводил её до двери. Прежде чем уйти, она обняла меня, но я не ответил на объятие.

•  •  •

Цель слушания состояла в том, чтобы определить, должен ли я быть задержан для расследования. Обвинение было в высшей степени уверено. Как и следовало ожидать, они пригласили Кросса, Макса и Трейси на трибуну, где они пересказали свои хорошо отрепетированные версии событий. Дядя Джек задал каждому свидетелю только один вопрос: «Клянетесь ли вы в правдивости своих показаний»? Каждый из троих ответил «да».

Дядя Джек хотел сжечь Хосе и Мигеля, а также трех основных свидетелей, но попытка доказать, что они были соучастниками в попытке подставить меня, не имела отношения к конкретным обвинениям против меня. Это было особенно верно, потому что все их попытки подставить меня провалились.

Когда обвинение успокоилось, дяде Джеку пришло время заняться своим делом.

— С разрешения суда,  — начал дядя Джек,  — защита хотела бы включить видеозапись рассматриваемых событий в качестве доказательства. Эти доказательства являются оправдательными, ваша честь.

Сразу же помощник окружного прокурора вскочил и заявил, что эти новые доказательства, не были представлены обвинению для изучения.

— Для этого была причина,  — объяснил дядя Джек. Защита обеспокоена тем, что окружной прокурор и суд предвзято относятся к моему клиенту и несправедливо уничтожат наши доказательства.

— У вас есть какие-либо доказательства того, что офис окружного прокурора скомпрометирован, мистер Картер?  — спросил судья.

— Доказательства есть на видео, ваша честь,  — ответил дядя Джек.

— Вы и обвинение удалитесь в мои покои, где я рассмотрю видеозапись и вынесу решение о её приемлемости.

Судья начал вставать, когда заговорил дядя Джек.

— Нет, ваша честь, мы этого не сделаем.

— А почему бы и нет?  — спросил судья. Он начинал злиться из-за того, что кто-то ослушался его в его суде.

— Потому что, ваша честь, защита не верит, что суд полностью беспристрастен, и мы не будем рисковать, если вы решите скрыть наши доказательства.

— Вы обвиняете суд в коррупции, мистер Картер?

— Возможно, суд коррумпирован, ваша честь.

— Вы можете доказать свое утверждение, мистер Картер? Или 

это доказательство тоже на видео?

— На самом деле, так оно и есть, ваша честь. Однако я могу привести вам пример того, что я имею в виду, если вы ответите мне на несколько вопросов.

— Позвольте мне прояснить это, мистер Картер, вы думаете, что сможете доказать, что этот суд предвзято относится к вашему клиенту, задав мне несколько вопросов. Это правильно?

— Да, ваша честь,  — заявил дядя Джек.

— Хорошо, мистер Картер, задавайте свои вопросы. Однако, если вы не сможете доказать свою точку зрения, мы прослушаем запись в моём кабинете, и я приму решение о её приемлемости.

— Я соглашусь с этим, ваша честь, но вы должны знать, что, если это видео будет признано неприемлемым для целей данного судебного разбирательства и мой клиент будет осужден на основании показаний трех свидетелей обвинения, я опубликую это видео на новостных станциях и в Интернете, независимо от того, что решит суд. Кроме того, доказательства на этом видео таковы, что ваша честность будет поставлена под сомнение за то, что вы не обнародовали его в суде.

— Я чувствую, что мне угрожают, мистер Картер,  — сказал судья.

Не дожидаясь, пока судья разозлится ещё больше, дядя Джек спросил:

— Ваш старший сын учится, не так ли, ваша честь? Он учится в Военно-воздушной академии, верно?

— Да,  — ответил судья. Он первокурсник.

— Назначения в Военно-воздушную академию очень конкурентоспособны, не так ли?

Судья ответил, что «да».

— Сначала ваш сын должен был обратиться к конгрессмену вашего округа или сенатору. После этого у него был запланирован экзамен на государственную службу. По результатам этого экзамена он был номинирован вместе с девятью другими молодыми людьми. Его отправили на близлежащую базу ВВС, где он прошел медицинское обследование, тест на физическую подготовку, а также тесты на способности пилота и штурмана. Кроме того, он должен был пройти вступительные тесты на способности к обучению. Все это верно, ваша честь?

— Да,  — ответил судья. Он был отличником в средней школе и каждый год записывался в команду по плаванию.

— Понятно, что вы очень гордитесь им, ваша честь.

— Изложите свою точку зрения, мистер Картер,  — сказал судья.

— Пакет заявлений вашего сына также содержал три рекомендательных письма, верно?

— Совершенно верно, мистер Картер.

— От кого были эти письма, ваша честь?

— Давайте посмотрим, одно было от его тренера по плаванию, а другое-от его учителя математики.

— Кто написал третье письмо, ваша честь.

Судья с минуту молчал, но наконец заговорил.

— Мистер Стэнли Кросс написал моему сыну рекомендацию для поступления в Военно-воздушную академию.

— Мистер Кросс, должно быть, очень хорошо знал вашего сына, если только он не написал письмо, полное лжи,  — заявил дядя Джек.

— Мой сын работал в офисе мистера Кросса во время его вторых и третьих летних каникул в средней школе. Он хочет когда-нибудь стать адвокатом.

— Итак, мистер Кросс-друг семьи?

— Он мой знакомый, больше, чем друг семьи, и мой профессиональный партнер в некоторых юридических организациях, к которым я принадлежу.

— Итак, теперь, ваша 

честь, вы можете себе представить, как защита рассматривает вашу беспристрастность в этом вопросе,  — закончил свой допрос дядя Джек.

Судья ответил ему.

— Вы поставили меня в ситуацию, которая ставит под сомнение мою личную честность, советник. Позвольте мне заверить вас, что, какая бы связь у меня ни была или есть с мистером Кроссом, она не будет иметь никакого отношения к моему процессу принятия решений. Но вы сделали это вопросом восприятия.

Судья с минуту сидел молча, а затем поднял глаза и сказал:

— Воспроизведите свое видео, советник.

Дядя Джек жестом велел судебному приставу приглушить свет в зале суда и опустить два больших проекционных экрана по обе стороны судейской скамьи.

Дядя Джек посмотрел на меня и сказал:

— Время шоу, Блейк.

Он нажал кнопку ввода, и видео начало воспроизводиться.

Все событие разворачивалось для судьи, обвинения и зрителей в зале суда.

В тот момент на видео, где Кросс угрожал мне и сказал: «Я лично знаю большинство старших должностных лиц полиции. Я дружу со многими адвокатами в офисе окружного прокурора. На самом деле, я даже трахнул нескольких из них»,  — раздался громкий вздох со скамьи обвинения. Ассистирующая помощница окружного прокурора опустила голову на стол и зарыдала. Мы все наблюдали за ней несколько секунд, пока она не положила документы в портфель, не встала и не поспешила из зала суда, все ещё плача.

Дядя Джек продолжил просмотр видео. Кросс, Макс и Трейси все вместе встали и попытались тихо покинуть зал суда, но их легко заметили. Судья недвусмысленно велел им оставаться на своих местах. Оставшиеся помощники окружного прокурора досмотрели видео до конца. Главный прокурор быстро встал, когда видео закончилось. Было ясно, что он хотел сделать перерыв, но прежде чем он успел попросить об этом, дядя Джек сказал:

— У меня есть ещё одно видео. Не дожидаясь разрешения, дядя Джек поставил в очередь второе видео и объяснил, как оно было снято за две недели до этого, в то время, когда моя жена приехала навестить меня в моем таунхаусе. Затем он нажал ввод, и видео начало воспроизводиться.

Трейси поняла значение этого видео. На нем она призналась во всем, что Кросс пытался сделать со мной. Она закричала:

— Блейк, как ты мог так поступить со мной!

После того, как видео воспроизводилось несколько минут, Кросс также понял, насколько это было ужасно.

— Ты глупая сука. Ты глупая, глупая сука! Ты позволила ему записать тебя. О чем ты только думала?  — спросил он с яростью.

Трейси так и не поняла, когда навестила меня, что я настроил свой iРhоnе так, чтобы записывать все, что она говорила. Телефон лежал на кофейном столике перед ней, скрытый книгами и бумагами. Я включил его как раз перед тем, как открыть дверь, чтобы впустить её.

На самом деле офис окружного прокурора действительно запросил перерыв для оценки новых доказательств. Дядя Джек передал им копии видео на DVD-дисках. Суд был отложен до следующего утра.

Когда суд заседал на следующее утро, три свидетеля 

обвинения явно отсутствовали. На этот раз вместо исполняющего обязанности окружного прокурора за столом обвинения сидел настоящий окружной прокурор округа. Судья дал ему возможность выступить первым.

— Я буду краток, ваша честь,  — начал он. Во-первых, все обвинения против мистера Рэмси сняты. Мы считаем, что он действовал в целях самообороны, когда предпринял действия против мистера Кросса и мистера Энджела. Это была довольно жестокая самооборона, но это была самооборона.

Во-вторых, мой офис выдал ордера на арест мистера Стэнли Кросса, мистера Макса Энджела и миссис Трейси Рэмси за сговор с целью совершения лжесвидетельства, подкуп лжесвидетельства, лжесвидетельство, нападение с намерением нанести тяжкие телесные повреждения, дачу ложных устных и письменных заявлений в полицию, подачу ложных жалоб и воспрепятствование правосудию.

Кроме того, мой офис был предупрежден о том факте, что мистер Кросс пытался подбросить ложные доказательства против мистера Рэмси. Мистер Энджел и миссис Рэмси знали об этом. Мы также выявили двух подозреваемых, которые работали на мистера Кросса, которые осуществляли попытки подбросить ложные доказательства, и в настоящее время мы находимся в процессе их ареста.

Стэнли Кросс, Макс Энджел и моя жена были арестованы. В конце концов они внесли залог. Окружной прокурор пришел в ярость от известия о том, что его организация была скомпрометирована в течение многих лет Стэнли Кроссом, и он принялся искоренять всех своих коллег, которые были связаны со Стэнли Кроссом каким-либо двусмысленным образом.

Все подсудимые в конечном итоге были осуждены. Стэнли Кросс был единственным, кто пытался защититься, заявив о своей невиновности. Это было ошибкой, потому что и Макс, и Трейси признали себя виновными и дали показания против Кросса. В итоге Стэнли Кросс получил одиннадцать лет тюремного заключения. Максу дали семилетний срок. Трейси получила трехлетний срок заключения.

Первоначальный приговор Трейси был на пять лет, но дядя Джек договорился, чтобы я выступил от имени Трейси. Я отметил, что во время драки Трейси предупредила меня, что Кросс собирается ударить меня сзади каминной кочергой, и, если бы не она, был хороший шанс, что я был бы мертв.

Хосе и Мигель были арестованы за попытку воспрепятствования правосудию и фальсификацию доказательств. В рамках ареста полиция также конфисковала их файлы и компьютеры. На компьютере полиция обнаружила файл с порнографическими фотографиями маленьких детей — файл, который они пытались загрузить на мой мобильный телефон. Окружной прокурор играл с одним из негодяев против другого, пока Мигель не сломался и не признался в надежде получить более мягкий приговор от судьи. Они оба убыли в тюрьму надолго.

Стэнли Кросс содержался в округе до тех пор, пока его не перевели в тюрьму штата, чтобы начать отбывать наказание. Максу и Трейси, однако, дали две недели, чтобы привести свои дела в порядок, прежде чем они должны были сдаться шерифу и быть взятыми под стражу. Макс потратил свое время на подготовку своей семьи к жизни в течение семи лет без него. При удаче и хорошем поведении его адвокат сказал ему, что 

он может быть условно-досрочно освобожден через четыре года. Трейси, из-за её относительно короткого срока, собиралась провести свое время в пристройке к тюрьме в сельской части округа. Это было ещё одно положение, о котором дядя Джек договорился с судом.

Я позволил Трейси остаться в нашем доме с детьми, а сам остался в таунхаусе, пока ей не пришлось уехать. Она провела время, общаясь с ними и готовя их к своему долгому отсутствию. Они были слишком малы, чтобы понять все, что происходило, но они понимали, что мама сделала что-то не так, и ей придётся на некоторое время уехать.

За день до того, как Трейси должна была явиться к шерифу, она попросила меня прийти на следующее утро после того, как отправит детей в школу. Она хотела, чтобы я взял с собой всю свою одежду и был готов переехать в дом.

Я появился в 9 утра и позвонил в звонок. Трейси ответила:

— Тебе не нужно было звонить в звонок, чтобы войти. Это твой дом.

Трейси была одета в простую черную юбку до колен, белую блузку и светло-серый свитер. На ней были туфли на плоской подошве. На ней было очень мало косметики, а её волосы были собраны в простой хвост. Её глаза были красноватыми, и я был уверен, что она плакала большую часть времени с тех пор, как отправила детей в школу. Тем не менее, она подавила слезы из-за нашей встречи и хорошо справлялась с тем, чтобы держать себя в руках.

Я заметила небольшую сумку, стоявшую у входной двери. С легким чувством юмора Трейси сказала:

— Это все, что я беру с собой. Я думаю, что государство какое-то время будет снабжать меня всем необходимым.

Трейси пригласила меня на кухню, где приготовила легкий завтрак. Я сидел за кухонным столом, пока она подавала континентальный завтрак из булочек с медом и джемом, чашки с фруктами, молоком, кофе и салатом.

Разговор начался со светской беседы. Она сказала мне, что Люси приедет в 11 утра, чтобы отвезти её в центр города в офис шерифа. Она подчеркнула, что Люси была более чем готова помочь с детьми любым доступным ей способом. На самом деле Люси вызвалась стать матерью для детей в течение следующих нескольких лет, и я не должен стесняться злоупотреблять её гостеприимством.

Она хотела, чтобы я переехал ко времени, когда дети вернутся домой из школы. Она хотела, чтобы их жизнь продолжалась как можно более непрерывно. Трейси неоднозначно относилась к визитам, когда была в тюрьме. Она действительно не хотела, чтобы её дети видели её в оранжевом комбинезоне в тюрьме, но она не могла представить, что не увидит их в течение трех лет. Кроме того, она обещала писать часто и хотела, чтобы я пообещал, что дети будут писать ей каждую неделю или около того. Она попросила меня прислать фотографии их взросления.

Трейси указала, что она упаковала все свои вещи — «все», как она подчеркнула,  — в 

пластиковые контейнеры и сложила их на хранение в подвальной хранилище. Она действительно повесила семейную фотографию всех нас, сделанную год или около того назад, в каждой из детских спален, чтобы они не забыли её.

Она рассказала мне, что заказала новую кровать размера king-sizе для главной спальни. Она прибыла несколькими днями ранее и была полностью готова. Она сказала, что на ней никто не спал. Она даже купила все новые простыни и наволочки, а также новое одеяло.

Чем больше она говорила, тем больше слезились её глаза.

До этого момента мы не говорили о себе.

Когда она начала убирать со стола, я сказал ей остановиться и сказал, что сделаю это позже. Я предложил нам пройти в гостиную с нашим кофе. Она посмотрела на часы и поняла, что у нее осталось совсем немного времени.

Трейси очень раскаивалась. Она больше напоминала мне женщину, на которой я женился, чем ту, которой она стала под влиянием Стэнли Кросса.

— Блейк,  — начала она,  — я не могу выразить тебе, как я сожалею о том, что сделала, и о том, как я обращалась с тобой. Ты был лучшим в мире мужем, отцом и кормильцем. Ты был моим лучшим другом и моим замечательным любовником. Никогда не забывай об этом... как это сделала я.

Я беру на себя полную ответственность за свои действия. Хотя Стэнли Кросс был дьяволом, и я попала под его чары, я приняла решения, которые привели меня в ад. Мне так стыдно. Это все, что я могу сделать. Не только для тебя, но и для наших семей, друзей и даже детей. В каком-то смысле я рада, что уезжаю туда, где мне не придется встречаться с тобой лицом к лицу, и ты не сможешь меня видеть.

Я знаю, что ты никогда не забудешь то, что я сделала, но я надеюсь, что со временем это станет далеким воспоминанием и что когда-нибудь ты сможешь простить меня. Это то, ради чего я сейчас живу.

Трейси закончила с тем, что хотела мне сказать. Она сдерживала слезы достаточно долго, чтобы встать и спросить меня, не хочу ли я ещё кофе. Я встал перед ней. Мы стояли лицом к лицу, когда я положил руки ей на плечи и притянул её к себе в объятиях. Её руки обняли меня и очень крепко прижали к себе... и она заплакала. Мы держались друг за друга неизвестное количество минут. Её плач перешел в прерывистые всхлипывания, а затем просто в всхлипы. Наконец, она замолчала и, казалось, была довольна тем, что просто крепко обнимала меня.

Мы оставались в таком положении, пока не услышали снаружи автомобильный гудок.

— Это, должно быть, Люси,  — сказала Трейси. Я попросила её просигналить, а не подходить к двери. А сейчас мне нужно идти.

Она оттолкнула меня, вытерла слезы с лица и взяла свой свитер и чемодан. Когда она открыла дверь, чтобы уйти, она повернулась и сказала:

— Я люблю тебя, Блейк.

Я остановился 

в дверях, когда Трейси подошла к машине Люси. Люси помахала мне без улыбки, и я помахал в ответ. Через несколько минут они скрылись из виду.

Остаток утра я провел, перевозя свои вещи обратно в дом. Примерно через два часа после полудня позвонила Люси и спросила, не нужно ли мне чего-нибудь. Мне не хотелось оставаться одному, поэтому я попросил её зайти. Кроме того, нам, вероятно, нужно было многое обсудить о нашей роли в воспитании моих детей.

•  •  •

В конце концов мы с детьми привыкли жить без их матери. По сути, я был отцом-одиночкой. Таким образом, я был предан благополучию Тайлера, Бет и Эмили. Люси оказала большую помощь и действительно стала образцом матери для детей.

Люси и я оба решили дать Трейси около месяца, чтобы она привыкла к новой обстановке, прежде чем мы отправимся к ней. Люси пошла первой и взяла детей. Когда они вернулись, они были полны энтузиазма по поводу визита к Трейси, и Люси сказала, что Трейси была переполнена эмоциями, снова увидев своих детей.

Люси объяснила, что это было не так травматично, как мы предполагали, потому что в женском отделении тюрьмы была дневная комната, где заключенные-женщины могли встречаться со своими детьми или другими близкими. Дневная комната представляла собой большую площадь, уставленную диванами, столами и игрушками для самых маленьких детей.

Заключенным разрешалось носить гражданскую одежду, такую как платья, юбки и свитера, а не тюремную форму. За пределами дневной комнаты была даже закрытая зона со столами для пикника, где семья могла пообедать вместе в семейной обстановке. В первый раз, когда я пришел, я был приятно удивлен, увидев, насколько непринужденной была зона приветствия, и я был счастлив, что Трейси могла представить себя своим детям в такой обстановке.

Я навестил Трейси на третий месяц её заключения. Она была рада меня видеть. И, что удивительно, я был рад её видеть. Её отношение было оптимистичным и позитивным—особенно когда мы были с детьми. Наедине она снова выразила глубокое раскаяние в том, что пыталась сделать со мной, и сказала мне, что никогда не простит себя и не будет ожидать, что я когда-нибудь прощу её.

Во время одного из наших визитов подруга Трейси подошла к столу и представилась. Трейси объяснила, что её подругу звали Кэнди, и у нее тоже были маленькие дети, навещавшие её. В какой-то момент Кэнди назвала Трейси Дурочкой, как будто это было её прозвище. После того, как Кэнди ушла, Трейси объяснила, что все её друзья называли её Дурочкой. Она сказала, что, когда все узнали, что у нее был замечательный муж, счастливый дом и любящие дети, а затем она бросила все это ради грязного романа, они решили, что она самый тупой человек в тюрьме. Вот почему её называли Дурочкой. Она объяснила, что тот образ жизни, от которого она отказалась, был тем, о чем мечтало большинство женщин-заключенных.

Прошел год, и благодаря её примерному поведению стало очевидно, что 

Трейси может быть условно-досрочно освобождена всего через год. Мы с Люси подумали, что нам следует начать строить долгосрочные планы по возвращению Трейси. Дядя Джек предположил, что, основываясь на юридической подготовке Трейси, она, возможно, захочет пройти несколько онлайн-курсов, чтобы стать помощником юриста. Параюристов не хватало в местных юридических фирмах, и это была бы хорошо оплачиваемая профессия, если бы Трейси заинтересовалась. Она согласилась и записалась на онлайн-курсы в Университете Вирджинии.

Тем временем мы с Люси строили планы относительно условий жизни Трейси после заключения. Мы нашли небольшой таунхаус с двумя спальнями и гаражом недалеко от дома, недалеко от здания суда и близлежащих юридических контор в городе. Вложив лишь умеренную сумму инвестиций, мы купили это место с условием, что Трейси в конечном итоге вернет нам деньги за наше спонсорство её дома.

В тот день, когда её освободили, Люси отправилась за ней одна, потому что документы и процедуры не способствовали семейному мероприятию. Когда Люси подъехала к новому дому Трейси с надписью «Добро пожаловать домой», Трейси зарыдала. Она была полной развалиной к тому времени, как вышла из машины.

Её семья вышла ей навстречу. Это включало её родителей, моих родителей и, конечно, детей. Даже дядя Джек и его жена были там. Я как бы оставался на заднем плане. Дети показали ей её новый дом, который был умеренно обставлен подержанной мебелью. Они отвели её на задний дворик, где я готовил барбекю и гамбургеры. Мы подали ей бокал вина и усадили в кресло для почетных гостей. Дети подали ей гамбургер, картофельный салат и фасоль.

В конце концов Трейси перестала плакать и приспособилась к счастливой ситуации. Она выразила свою благодарность всем за то, что они так приняли её, несмотря на то, что она сделала. Никто не ссылался на прошлое. В какой-то момент в частной беседе дядя Джек сказал ей, что у него было несколько собеседований, запланированных для неё в различных юридических фирмах.

Он хотел, чтобы она составила резюме и сопроводительное письмо для потенциальных работодателей. Кроме того, он рекомендовал, в частности, одну юридическую фирму. Это была юридическая фирма с семейной практикой, с которой он связался и которой, как он думал, она заинтересуется. Трейси была так благодарна.

После того, как Трейси устроилась на неделю или около того, и после того, как её наняла юридическая фирма, с которой её свел дядя Джек, она попросила меня прийти на ужин к ней домой одного. Я появился с бутылкой вина. Она обняла меня, когда я вошел в дверь.

Трейси приготовила мой любимый ужин, который состоял из простого мясного рулета с картофелем с запеканкой и горошком. Во время ужина мы говорили обо всем, кроме того, о чем она хотела поговорить. Мы говорили о детях, о моей работе, о её работе и о погоде.

После ужина мы перешли в гостиную, где Трейси включила мелодичную фоновую музыку с музыкального канала по телевизору.

— Я пригласила тебя сегодня вечером,  

Блейк,  — сказала она,  — потому что хотела поговорить о нас. Или, может быть, мне следовало бы сказать о тебе и обо мне. Что будет с тобой и со мной? Мне так трудно представить себе будущее.

Я ответил:

— У меня тоже нет хрустального шара, Трейси, но я думаю, что, скорее всего, произойдет вот что: мы будем продолжать воспитывать наших детей как команда. Я думаю, что они нуждаются в тебе так же сильно, как я думаю, что они нуждаются во мне. Откровенно говоря, то, что ты дома, сняло с моих плеч большой груз. У меня появилось определенное количество свободного времени, которого у меня раньше не было. И я думаю, что ты также будешь наслаждаться свободным временем, которое у тебя будет, без детей, которые все время путаются под ногами.

В отличие от тебя, у меня была умеренная общественная жизнь. Ничего серьезного, но было приятно время от времени сходить на свидание, поужинать и сходить в кино. Когда ты более устроишься, я думаю, ты также будешь наслаждаться более активной общественной жизнью.

Трейси вмешалась:

— Как ты думаешь, я когда-нибудь снова заинтересую тебя на постоянной основе?

Я ответил:

— Если ты имеешь в виду, захочу ли я когда-нибудь снова жениться на тебе, ответ — нет. Слишком многое произошло, чтобы когда-либо задумываться о том, чтобы снова жениться на тебе. Тем не менее, я пережил то, что произошло в прошлом, и я с нетерпением жду возможности всегда быть с тобой друзьями, без каких-либо преимуществ. Но мы никогда не будем ближе, чем сейчас.

Трейси посмотрела вниз, и на её щеке появилось несколько слезинок.

— Я это знала, но я должна была попытаться.

— Я ожидаю, что в течение следующих нескольких лет я стану более общительным и буду встречаться более серьезно. Рано или поздно я найду другую женщину, которую смогу полюбить. Она может быть одинокой, разведенной или овдовевшей. У нее могут быть или не быть собственные дети. Но я встречу кого-нибудь и попрошу её выйти за меня замуж.

И я ожидаю, что то же самое произойдет и с тобой. По мере того как ты будешь более полно приспосабливаться к своей новой жизни, ты в конце концов встретишь кого-то, кого сможешь полюбить. И этот кто-то попросит тебя выйти за него замуж.

Это не помешает нам часто видеться, потому что у нас всегда будут дети, которые свяжут нас вместе. Мы будем вместе на дни рождения, праздники и, возможно, даже каникулы. В будущем будут выпускные и свадьбы. Это лучшее, на что мы можем надеяться, когда речь идет о том, чтобы быть вместе.

— Это, вероятно, больше, чем я заслуживаю,  — печально сказала Трейси. Но я могу быть счастлива этим будущим. Прежде чем ты уйдешь, я хочу, чтобы ты знал, что я бесконечно благодарна тебе за то, как ты обращался со мной с тех пор, как я вернулась домой. Я не могла бы винить тебя, если бы ты полностью 

избегал меня и держал детей подальше от меня. Но ты этого не сделал. Ты этого не сделал, потому что ты прекрасный человек, который любит своих детей. Это заставляет меня ещё больше сожалеть о том, что я сделала то, что попыталась сделать с тобой.

Когда я открыл дверь, чтобы уйти, я ответил:

— Возможно, ты это заметила, Трейси, а может, и нет, но я простил тебя. У меня нет к тебе никакой враждебности. Со временем, я надеюсь, ты простишь себя.

— Может быть, со временем я смогу это сделать, но это будет не скоро,  — ответила Трейси.

Одновременно мы обняли друг друга. Мы обнимались несколько минут, ничего не говоря. Я отпустил её и, больше ничего не сказав, вышел на свежий воздух, нашел свою машину и поехал домой.