Грейс

Я сижу на диване, смотрю на мягкий свет камина, в руке бокал гоголя-моголя.

Сегодня канун Рождества, и на заднем плане я слышу, как моя жена напевает колядку в гармонии с тихими мелодиями, звучащими из стереосистемы, когда она раскладывает подарки Санта-Клауса.

Хотя наши дети уже выросли, у нас все ещё есть Санта-Клаус в рождественское утро, только подарки, вместо кукол и игрушек,  — это свитера и платья, фильмы и компакт-диски. Но они по-прежнему дарятся с любовью, которую они привыкли ожидать от нас.

Я смотрю на нее, и, как это часто бывает, в тот же момент она смотрит в ответ на меня, наши глаза встречаются, и мы улыбаемся друг другу с видом вечной любви.

Я вспоминаю предыдущий сочельник много лет назад и тот, что был за два года до этого, когда ряд обстоятельств — удачных и неудачных — привел к тому, что Грейс стала моей любовницей, а вскоре после этого и женой.

Говорят, что иногда нужно пройти через ад, чтобы попасть в рай, и это было правдой в моем случае. Я прошел через ад, который не пожелал бы никому, но если бы ада не было, у меня не было бы Грейс, и я не был бы и половиной того человека, которым являюсь сегодня.

Позвольте мне рассказать вам мою историю, потому что из нее можно извлечь некоторые уроки.

Насколько мне известно, в истории мира был только один совершенный человек, и даже он был не просто человеком.

Поэтому вполне логично, что каждый из нас в какой-то момент своей жизни сделал что-то плохое, что-то, что причинило боль другому человеку.

Мы все делали что-то, что должно было бы заслужить наше осуждение, по крайней мере, со стороны высших сил, и только благодаря благодати мы не расплачиваемся за наши зачастую глупые решения.

В моем случае я взял человека, который был натуралом — или, по крайней мере, не употреблял наркотики — и направил его на путь наркозависимости. Я познакомил Элизу Такер с марихуаной, когда мы только закончили школу, и с этого единственного развращающего момента она медленно погрузилась в мир наркомании и проституции.

Возможно, все было бы не так плохо, но вскоре после этого она забеременела от меня, мы поженились, и в итоге за четыре года она родила мне троих детей — двух дочерей и сына.

Только когда мы прожили в браке почти восемь лет, я понял, во что она превратилась за моей спиной и под моим носом, и мне понадобилась большая часть моих денег и все мое самоуважение, прежде чем я, наконец, освободился от нее. И даже тогда она оставила мне шрамы — физические и эмоциональные — шрамы, которые я ношу до сих пор.

Меня зовут Стив Морленд, мне 42 года, и я гораздо мудрее, чем был в 15 лет. Я родился и вырос в пригородном районе недалеко от среднего южного города. Мои предки были довольно обеспеченными, и я старался изо всех сил быть крутым.

Хотя я был в футбольной команде на 

протяжении всей средней школы, я играл не так много, в основном в специальных и младших командах. Это никак не мешало мне курить сигареты, пить пиво или курить травку. Просто так было принято в те времена.

Можно было подумать, что, когда в выпускном классе средней школы убили моего хорошего друга, это заставило некоторых из нас задуматься, и, в моем случае, это произошло на некоторое время. Я был на подъеме после того случая, когда начал встречаться с Элизой.

Мы учились в одном классе, и она вцепилась в меня как в человека, который в этом нуждается. Неважно, что у нее уже был парень, который был на год старше и учился в соседнем младшем колледже. Мы начали встречаться, и вскоре она бросила его ради меня.

Это должно было насторожить, но я был так небрежен в любви, что не обратил на это внимания.

В то время Элиза была своего рода ботаником, но она была ботаником, который, как говорится, выкладывался по полной. Она была немного выше среднего роста, довольно приятной внешности с телом, в котором все части были расположены в нужных местах и в нужных пропорциях.

Она всегда немного стеснялась своего носа, который был немного кривым, хотя это нисколько не портило её внешность, и у нее были мягкие каштановые волосы, совершенно ничем не примечательные.

По большей части она была милой девушкой, младшим ребенком водителя грузовика и школьной учительницы. Но было несколько человек, которые её недолюбливали, и одним из них был мой отец.

Еще до того, как она связалась с наркотиками, Элиза временами была очень угрюмой, а когда у нее было плохое настроение, она могла быть стервой. Но это было нормально, потому что, когда я бывал в плохом настроении, я тоже мог быть довольно груб. Даже моя мама, которой она нравилась, и которая ей сочувствовала, понимала, какие подводные камни могут подстерегать двух таких людей, как мы.

Я также думаю, что мой отец чувствовал, что в её душе таятся демоны, которые могут поглотить меня, если их выпустить на свободу, плюс он считал, что я могу найти намного лучшую партию.

Но я был влюблен, и, кроме того, он тоже, якобы, женился на девушке ниже своего положения, а моя мать оказалась настоящей принцессой.

Отношения могли бы закончиться, если бы я не уехал в колледж и не вернулся на каникулы в День благодарения с новым пониманием чудес травки.

Первый день моего возвращения из колледжа пришелся на утро вторника. Родители Элизы были на работе, и она встретила меня у двери, все ещё одетая в свою тонкую ночную рубашку. Мы не были вместе уже несколько месяцев, и мы были разгорячены и возбуждены.

Но я уговорил её одеться и прокатиться со мной. У нас было очень хорошее место для парковки, которым мы пользовались раньше, и я отвез нас туда.

Мы припарковались, и я достал толстую сигарету. Она посмотрела на меня с неодобрением, но я думаю, что ей 

всегда было немного любопытно, судя по тому, как я говорил об этом — окольными путями — поэтому она согласилась попробовать.

Она захихикала, а потом набросилась на меня с такой страстью, какой я раньше в ней не видел. То есть мы трахались и раньше, но всегда казалось, что её что-то сдерживает.

Но не в этот раз. Она дико поцеловала меня, и через несколько секунд мы уже бешено рвали одежду друг на друге.

Я стянул с нее футболку, прижался губами к её сиськам, и её тело ответило на это, извиваясь в пылу вожделения. Её руки настойчиво разминали мой член через джинсы. Мне удалось снять с нее шорты, и её пизда уже была горячей.

Элиза была голой, когда я откинул спинку сиденья, чтобы дать нам больше места. В её глазах горел порочный огонь, когда она спустила мои брюки до лодыжек, затем стянула с меня рубашку, ущипнув меня за соски, когда она запрыгнула на меня.

Она держала мой пульсирующий член в одной руке, направляя его во влажную сексуальную дырочку, затем с громким взаимным стоном скользнула по моему шесту и начала двигать бедрами вверх и вниз, обволакивая мой хуй своей расплавленной пиздой.

Я не думал о предохранении, потому что она всегда принимала таблетки в течение года после нашей первой близости. Я не думал ни о чем, кроме того, как хорошо она себя чувствовала.

Наши рты лихорадочно работали друг с другом, а наши твердые соски посылали электрические разряды ощущений по нашим телам, переходя от одного к другому.

Я сильно засаживал, а она двигала бедрами, крутясь вокруг моего налившегося члена. Мы мчались к огромному взаимному оргазму, какого у нас ещё никогда не было.

Элиза задыхалась, стонала и визжала, я хрипел и задыхался, борясь за контроль, пытаясь продлить восхитительную агонию нашей связи.

Вверх и вниз, вверх и вниз, мы работали все быстрее и сильнее, пока Элиза громко не задышала, затем выгнула спину, подняла голову к небесам и взорвалась в поистине потрясающем оргазме. Я никогда не испытывал ничего подобного раньше, и несколько секунд спустя я изверг чудовищную струю спермы глубоко в её лоно.

Мы были покрыты потом и безумно смеялись, медленно приходя в себя от такого невероятного кайфа.

Я быстро понял, что трава оказывает на Элизу тот же эффект, что и на меня. Она стала ненасытно возбужденной, и мы трахались при каждом удобном случае все выходные, пока я не уехал в то воскресенье.

Мы провели все рождественские каникулы, занимаясь практически одним и тем же, хотя найти время и место для секса было непросто.

Однако это были не все веселые игры, и чем дольше длились каникулы, тем больше было трений. Элиза была настолько возбуждена и так быстро подсела на травку, что впоследствии я стал интересоваться, чем она занималась, когда я был в колледже.

Когда мы не накуривались и не трахались, мы становились немного стервозными по отношению друг к другу, и я думаю, что мы, вероятно, шли к 

неизбежному разрыву, когда вмешалась судьба.

Я вернулся в колледж на весенний семестр примерно через месяц, когда Элиза позвонила мне и разрыдалась. У нее была задержка месячных, она спокойно пошла в клинику, и врач подтвердил её худшие опасения. Она была беременна.

Хотя ни один из нас в то время не был очень религиозен, но мы не верили в аборты и, поговорив об этом, решили пожениться.

Само собой разумеется, оба родителя были недовольны, и мой отец, в частности, умолял меня не делать этого. Но я чувствовал, что это мужественный и благородный поступок, и в мае 1983 года мы поженились.

Много позже, после рождения нашей дочери Мэри, я вычислил время, и Элиза, должно быть, зачала ребенка примерно на Рождество. В итоге я сделал то же самое с двумя другими детьми.

С женой и семьей, которую нужно было содержать, колледж уже был не вариант, и я устроился работать в аптеку кладовщиком и иногда кассиром.

Я не смог бы получить эту работу при тех же обстоятельствах сегодня, потому что никогда бы не прошел проверку на наркотики. Но тогда проверка на наркотики не была стандартной практикой, а я вскоре проявил склонность к этой работе.

Через два года меня повысили до помощника управляющего магазином в другом филиале в городе, а в 1985 году Элиза подарила мне сына Роберта. Всего год спустя у нас родилась вторая девочка, Элисон. После этого Элизе перевязали трубы, и мы занялись воспитанием нашей семьи.

На протяжении всего этого периода мы неплохо развлекались, но ничего слишком дикого. Мы регулярно курили травку, а иногда покупали кокаин, гашиш или ЛСД.

Элизе нравилось, как некоторые из наркотиков заставляли её чувствовать себя, и она была в восторге от этого всякий раз, когда мы накуривались, особенно потому, что потом мы трахались как кролики.

Но по мере того, как дети становились старше, более тяжелые наркотики отошли на второй план, и в конце концов, когда у меня стало появляться все больше и больше ответственности, я позволил им исчезнуть из моей жизни. И я думал, что и Элиза тоже.

Позвольте мне подчеркнуть, что я любил её на протяжении всего этого времени, даже если временами в доме возникали проблемы.

Осенью 1989 года, когда Эллисон было 3 года, а Роберту — 4, Элиза решила вернуться на работу и устроилась секретарем в скромную компанию, занимающуюся поставками электричества.

Сначала я не возражал, потому что это означало дополнительный доход, который был необходим нам для поддержания растущей семьи. Но потом я начал знакомиться с людьми, с которыми она работала, и у меня появились плохие предчувствия, особенно от мужчин, которые там работали.

Прямо скажем, многие из них были развратными ничтожествами, а пару из них я знал как откровенных наркоманов.

А ещё там работала подруга Элизы, Гленда, которая и предложила там поработать. Она была замужем за Митчем, который был наркодилером низкого уровня и главным человеком, к которому мы обращались, когда хотели что-то приобрести.

Они постоянно ссорились и 

постоянно наезжали друг на друга. Черт, я даже думаю, что они занимались свингом, хотя я никогда в этом не участвовал.

Митч в основном был нормальным, если только не подсаживался на виски — тогда он мог стать настоящим ужасом, поэтому я не подходил к нему слишком близко. Но Элиза и Гленда быстро стали подругами, и мы проводили много времени у них дома.

Впервые я действительно подумал, что с Элизой что-то происходит, в канун Нового года. Мы пошли на большую вечеринку к Митчу и Гленде, и это была обычная вечеринка в конце года — много пива и много дыма. Я не употреблял траву уже около шести недель, так что это сильно ударило по мне.

Тем не менее, я был в порядке до полуночи, когда начало литься шампанское. Я выпил большую часть бутылки — вдобавок к дюжине или около того пива — и мне стало плохо, как собаке. Помню, как я сидел на проезжей части в пьяном ступоре, а в ту ночь на улице было холодно.

Элиза наконец нашла меня после того, как я выблевал все свои кишки, привела меня в дом и положила на кровать, где я потерял сознание.

Я пролежал, наверное, пару часов, когда одна из их дочерей-подростков выгнала меня из своей комнаты. Я, пошатываясь, вошел в комнату, ища свою жену, но её нигде не было видно.

Мне показалось, что я услышал приглушенные звуки секса из одной из задних спален, но я был слишком пьян, чтобы что-то предпринять. Следующее, что я помню, было утро, я лежал на полу в их комнате, а Элиза спала на диване.

После той ночи я поклялся, что больше никогда не буду делать ничего подобного. У меня была хорошая карьера, и я чувствовал, что в обществе наметилась тенденция к отказу от принятия рекреационных наркотиков. Это была эпоха "просто скажи нет", когда начали распространяться истории о подводных камнях незаконного употребления наркотиков.

Я значительно сократил потребление алкоголя и практически отказался от курения травки. Я перестал держать её при себе и в течение следующего года полностью от нее отучился.

Я действительно думал, что Элиза была в этом со мной, но потом мне стало ясно, что она просто бросила употреблять дома.

Первый реальный признак того, что ситуация меняется, появился весной. Однажды Элиза пошла стричься и вернулась блондинкой. Я также заметил, что она теряет вес, который набрала, родив детей, хотя я не видел, чтобы она придерживалась какой-либо диеты или программы тренировок, которые могли бы привести к потере веса.

Вместе с потерей веса и новым цветом волос, который мне не нравился, она стала носить новый, более откровенный гардероб. Когда я, наконец, пожаловался на это, она просто пожала плечами и сказала, что хочет хорошо выглядеть. На работе? Что-то не сходилось.

Когда весна перешла в лето, она начала встречаться "с девочками" пару раз в неделю после работы, и стала приходить все позже и позже.

После многих ночных вылазок она пыталась незаметно проскользнуть 

в дом, запереться в ванной и принять душ. А поскольку она уходила и возвращалась поздно ночью, наша сексуальная жизнь просто перестала существовать. В то время меня это беспокоило; позже я буду рад, что так произошло.

Это было в середине июля, когда она пришла домой около двух часов ночи, и я наблюдал за ней, притворяясь спящим. Я увидел, как она снимает платье, и был потрясен, когда понял, что под платьем она была голой.

Это был первый конкретный признак, который заставил меня заподозрить, что она мне изменяет. Я спросил её об этом на следующее утро, и она, глядя мне прямо в глаза, сказала, что не изменяет.

— Конечно, у меня нет романа,  — возмущенно сказала она.  — А у тебя?

— Даже близко нет,  — ответил я.

Но её поведение говорило о многом. Она обиделась и превратила мои подозрения в свои подозрения. Я знал, что оставался верным, хотя мне периодически предлагали трахнуться некоторые девушки, которые работали под моим началом. Я знал, что это плохая практика, и избегал таких встреч.

Дело не в том, что я был настолько добродетелен, что не стал бы трахать другую женщину вне брака, если бы у меня была такая возможность. Это было больше связано с моим характером. Я никогда не был наделен даром болтливости и не научился вести беседу с незнакомыми женщинами.

С Элизой я находился в своей зоне комфорта, и мне было бы трудно сделать шаг вперед в отношениях с другими женщинами.

Дома наше отношение друг к другу было то горячим, то холодным, но со временем между нами все больше и больше пропадала связь. Наша сексуальная жизнь превратилась в шутку, и у нас уже не было той игривости, которая была раньше в браке.

Я также начал придираться к ней, когда она приходила домой позже обычного, с налитыми кровью глазами и сладким ароматом марихуаны.

И снова она обрушивала это на меня, недвусмысленно заявляя, что она уже достаточно взрослая, чтобы делать то, что хочет, что это я вывел её на этот путь, и если я не хочу веселиться с ней, то она найдет того, кто этого захочет.

Примерно в конце сентября я предпринял отчаянную попытку спасти наши отношения. Я поймал Элизу в выходной день, попросил её присесть, и мы поговорили. Я сказал ей, что знаю, что она курит травку гораздо больше, чем раньше, и сказал, что подозреваю, что она употребляет и более тяжелые наркотики.

Я спросил её, любит ли она меня по-прежнему и хочет ли она по-прежнему быть замужем за мной. Она посмотрела на меня со слезами на глазах и сказала, что любит меня.

— Хорошо, тогда у меня есть несколько условий,  — сказал я.  — Я хочу, чтобы ты бросила эту работу и нашла что-то другое. Также я бы хотел, чтобы ты прошла реабилитационную программу, и нам нужно встретиться с консультантом по браку. Я готов начать все с чистого листа, но только если ты готова пойти 

мне навстречу.

— Я не знаю, Стив,  — сказала она.  — Я там хорошо зарабатываю, и мне нравится там работать. Они хорошо ко мне относятся. И я точно не пойду ни в какую реабилитационную клинику. Я понимаю, если ты не хочешь больше этим заниматься, но я не готова завязать. Я не наркоманка или что-то в этом роде. Я могу справиться с этим.

Она согласилась встретиться с психологом, мы сходили два раза, потом она решила, что это пустая трата времени и денег, которых у нас нет, и перестала ходить.

И шаблонное поведение возобновилось. Я начал следить за ней, ходить в бары, куда она ходила после работы. Она пила со смешанной компанией мужчин и женщин, и некоторые из мест, куда она ходила, были довольно грязными.

Я никогда не оставался надолго, чтобы проверить, не ушла ли она в мотель или ещё куда-нибудь, потому что мне нужно было возвращаться домой, чтобы позаботиться о детях.

Но пару раз я видел, как она шла в заднюю часть бара, к туалетам, и оставалась там намного дольше, чем, по моему мнению, было необходимо для того, чтобы она сделала то, что женщины делают в дамской комнате.

К декабрю у меня было достаточно косвенных улик, и я был готов сделать следующий шаг и получить конкретные доказательства. К тому времени наш брак превратился в посмешище. Мы постоянно ссорились, она поздно приходила домой с работы почти каждый вечер и выглядела так, будто на ней ездили верхом и она вспотела.

Я был сыт по горло Элизой и тем, что я видел в её лжи и неверности. Более того, она уклонялась от роли матери, проводя все свое время на вечеринках. В основном воспитанием детей занимался я, потому что у нее не было на них времени, и не думайте, что они этого не замечали.

Мне нужно было знать, что она делает, чтобы спланировать свои дальнейшие действия — есть ли надежда спасти наш брак или пора разводиться.

Для начала я сделал три вещи.

Во-первых, я пошел к своему врачу, якобы для осмотра, и там я попросил сделать анализ крови. Я хотел установить две вещи: Во-первых, что у меня нет никаких заболеваний, передающихся половым путем, а во-вторых, я хотел показать, что теперь я свободен от наркотиков.

Затем я тихонько взял образцы у всех троих наших детей и отправил их в лабораторию ДНК в другом штате. Я хотел получить твердое доказательство того, что являюсь ли или не являюсь отцом своих детей.

Анализ ДНК тогда был не таким сложным, как сейчас, но он был достаточно продвинутым, чтобы сказать мне, действительно ли я был отцом детей, которых воспитывал.

Я не думал, что это что-то изменит в моих чувствах к ним. Я был их папой, независимо от того, действительно ли я их отец, но с юридической точки зрения я должен был так или иначе это знать. Если мы разведемся, я буду претендовать на опекунство, и мои шансы 

были бы намного выше, если бы я был их биологическим отцом.

В конце концов, я поспрашивал и узнал имя лучшего адвоката по разводам в городе, а затем пошел к нему. Я изложил свои опасения, и он согласился взять меня в качестве клиента и направил меня к своему частному детективу.

Лилли Спрэдлинг была неглупой женщиной лет сорока, которая, как я вскоре узнал, знала всех в городе и все про всех. Я рассказал ей, чего хочу, и она взялась за мое дело. Оно уже начало мне дорого обходиться, а я все ещё не знал ничего конкретного.

Все решилось в канун Рождества. В её компании было принято закрывать магазин около часа дня в канун Рождества и приглашать всех сотрудников на большую вечеринку на складе.

Я подумал, что Элиза будет веселиться пару часов, потом вернется домой, чтобы мы могли сделать последние покупки, а затем подготовить вещи Санта-Клауса для детей, чтобы они ждали, когда они встанут на рассвете в Рождество.

Но прошло 6 часов, а Элизы все не было. Потом прошло 9 часов, и от нее не было никаких известий. Я начал звонить во все места, о которых я только мог подумать — Гленде (у которой тоже не было денег), в тюрьмы, больницы — но её нигде не было.

Я был вне себя. У нее даже не хватило порядочности сдержать свои выходки в канун Рождества? Я все ещё ждал её, когда, около 10:30, услышал, как хлопнула дверь машины, и увидел, как моя жена, спотыкаясь, поднимается по дорожке к дому.

Она увидела меня, стоящего там, и я был потрясен. Её лицо просто оплыло, и она попыталась протолкнуться мимо меня, но я поймал её, и меня ошеломил запах. От нее воняло потом и спермой; черт, даже на её волосах было немного засохшей спермы, а её глаза были полностью расфокусированы, как будто она провела тяжелый день под кайфом.

Я уставился на нее, а она отвела взгляд, и тогда что-то внутри меня просто рухнуло. В тот момент я просто слишком устал, чтобы бороться с ней.

Кроме того, скоро у меня будет видеозапись всего её дня, потому что я предчувствовал, что она сделает что-то подобное, и, поэтому, я попросил Лилли установить наблюдение.

К тому времени Лилли выяснила, что Элиза была опознана как женщина, которая часто посещала мотель в неблагополучной части города в компании нескольких подозрительных личностей.

Лилли подкупила клерка в мотеле, и ей разрешили установить скрытую камеру в одном из номеров, при условии, что если Элиза появится, её и тех, с кем она была, направят в этот номер.

Мы с Элизой провели напряженный день Рождества, кружась друг вокруг друга, пока я ждал, что дерьмо попадет в вентилятор. Это было затишье перед бурей. Я знал, что Элиза не работает в течение следующей недели; они всегда закрывались на неделю между Рождеством и Новым годом, поэтому я не очень беспокоился о том, что она будет делать.

На следующий 

день после Рождества Лилли позвонила мне в магазин, и её голос звучал очень срочно.

— Тебе нужно приехать посмотреть запись, сделанную на днях,  — сказала она.

— Насколько все плохо?  — сказал я.

— Хуже, чем ты можешь себе представить,  — сказала она.

Я догадывался, что у Элизы есть парень, может быть, два, но я совершенно не был готов к тому, что увидел на записи с камер наблюдения Лилли.

Лилли усадила меня в пустом кабинете одного из своих помощников, подключила кассету к видеомагнитофону и оставила меня одного переваривать то, что было на пленке.

Перед тем как начать запись, она передала мне отчет о наблюдении, в котором описывалось поведение Элизы до того, как она приехала в мотель. Это были все доказательства, которые мне были нужны, потому что они сами по себе были довольно наглядными.

Я не знаю, как Лилли это сделала, но она каким-то образом протащила своего помощника на вечеринку компании, и он был свидетелем того, что происходило.

Все начиналось как обычная вечеринка, много выпивки, немного поцелуев под омелой. Ничего слишком драматичного. Однако через час рождественские гимны, которые звучали из магнитофона, сменились танцевальной музыкой, и Элиза была замечена танцующей грязные танцы с несколькими людьми, включая её подругу Гленду.

Согласно отчету, Элиза и Гленда практически занимались сексом посреди комнаты, в то время как присутствующие мужчины окружили их и подбадривали.

Затем все пошло как по маслу.

Элиза была замечена направляющейся на парковку в компании какого-то парня. Частный детектив занял пост, чтобы видеть, чем они занимаются. Сначала они раскурили косяк, и пока они курили, он достал пузырек, и они разделили несколько ложек кокаина.

Когда они закончили, он увидел, что голова Элизы опустилась на колени мужчины, а тот откинул голову назад с выражением удовольствия на лице. Через несколько минут голова Элизы снова поднялась, и она что-то вытирала со рта, лукаво улыбаясь. Затем они вернулись на вечеринку.

Около пяти часов вечеринка закончилась, но вместо того, чтобы поехать домой, Элиза последовала за несколькими пикапами к мотелю, где её видели раньше, и именно там началась запись.

Моя жена — моя будущая бывшая жена — вошла в комнату в компании четырех парней, которых я бы охарактеризовал как качков. Все они были около шести футов и хорошо сложены, а пара из них была даже довольно симпатичными, если вам нравятся мужчины с немного грубоватыми чертами лица.

Были раскурены три косяка и пошли по кругу, в то время как один из мужчин сел за стол и начал готовить несколько толстых линий кокса. Когда комната наполнилась дымом, все, включая Элизу, втянули по строчке в каждую ноздрю, и она соблазнительно хихикнула, когда втянула свою.

Затем они приступили к делу. Элизу быстро раздели догола и поставили на колени, где четверо таких же голых мужчин со своими твердыми членами окружили её.

Все они были довольно хорошо оснащены, хотя и не чрезмерно, и хотя пара из них превосходила меня в этом отношении, по размеру я вполне мог бы сравниться 

с ними. Нет, не из-за отсутствия большого члена Элиза не трахалась со мной.

Я наблюдал, как Элиза с нетерпением по очереди сосала эти члены, превращая их в твердые ракеты вожделения. Затем самый большой парень в комнате, тот, кто, похоже, был главным, поднял её, уложил на спину на кровать, встал на колени между её ног и вогнал свой большой член в её широко раздвинутую пизду.

Я просто смотрел на экран телевизора, как Элиза извивалась на кровати под этим членом, и на её лице отражалось вожделение. Наверное, я должен был радоваться, что на пленке не было звука, но было совершенно ясно, что она выражала свое удовольствие самым горячим образом.

После того, как первый парень кончил — выпустил свой заряд в её пизду — второй парень приступил к делу и ебал её, пока не кончил. Затем она сделала нечто такое, от чего у меня похолодела кровь.

Меня не сильно беспокоило то, что я читал о ней или что я видел, как она делает минет. Хотя это не было тем, что она часто делала для меня. Я был шокирован тем, что она участвовала в групповухе, но это, казалось, соответствовало той деградации, которой, как я теперь понял, она хотела.

Но когда она перевернулась, встав на колени, потянулась назад и схватила себя за ягодицы, предлагая свою жопу парню № 3, который радостно засунул свой хуй ей в зад, я почувствовал, как холодное лезвие ярости скользнуло вверх по моему позвоночнику.

В начале нашего брака я сделал несколько попыток поиграть с анусом Элизы, и она в довольно гневных выражениях отбрила меня. Я даже не вставлял в нее свой член, чтобы трахнуть её в задницу; я просто играл своими пальцами, но она чуть не вышвырнула меня из кровати.

Так что видеть, как её так откровенно ебет в жопу какой-то мудак, видеть, как она так явно наслаждается этим, и понимать, что это был далеко не первый раз, когда кто-то трахал её туда, просто наполнило меня яростью и отвращением.

Я встал и принялся расхаживать по маленькому офису, пока один парень ебал её в задницу, в то время как четвертый парень трахал её в рот, пока они не взорвали свои грузы почти одновременно.

Я видел достаточно, и перемотал пленку вперед, просто чтобы понять, насколько все было плохо, и все стало ещё хуже. К тому времени, однако, я уже оцепенел от шока, поэтому, когда она приняла всех четверых сразу, это уже не произвело на меня никакого впечатления.

Наверное, выражение моего лица говорило о многом, потому что Лилли попросила своего помощника, того самого, который следил за Элизой на вечеринке, отвести меня в ближайший бар, чтобы выпить чего-нибудь "лечебного". После пары кружек пива с Берлом — сокращенно от Берлингтона — я почувствовал себя немного лучше.

Мы поговорили о том, что я планирую делать, и он согласился помочь мне, когда придет время вручать Элизе документы на развод. Он был крупным мускулистым 

парнем, но внутри был душкой, и он очень сочувствовал мне.

Берл прошел через то же самое, что и я, и он понимал, через что мне пришлось пройти.

Когда я, в тот вечер, вернулся домой, то все, что я мог сделать, это постараться быть вежливым с Элизой. К счастью, я думаю, она облегчила мне задачу, нарядившись и отправившись гулять с "ее друзьями". Я даже не потрудился посмотреть, как она уходит. Я играл с Эллисон в гостиной, когда она ушла.

На следующее утро я пошел к своему адвокату и сказал ему, что готов подать документы. Я хотел, чтобы они были готовы к Новому году, и я хотел, чтобы Берл был тем, кто её обслужит. У меня был новогодний сюрприз для моей жены-шлюхи.

В новогоднюю ночь я сказал Элизе, что мне придется работать до закрытия в 9 вечера, и что я предпочел бы просто провести тихую ночь дома.

Я умолял её остаться дома со мной, прекрасно зная, что она не сделает ничего такого, на что я рассчитывал. Как всегда, она планировала пойти на новогоднюю вечеринку к Гленде и Митчу, и она просто посмеялась над тем, что, по её мнению, было моей жалкой попыткой заставить её остаться дома.

— Если ты хочешь быть занудой, то валяй,  — сказала она.  — Но я хочу повеселиться на вечеринке.

— А ты не можешь остаться хотя бы ненадолго, чтобы посидеть с детьми, пока я не приду с работы?  — сказал я.

— Зачем?  — усмехнулась она.  — Почему я должна позволять этим маленьким козлятам мешать мне развлекаться? Если ты не можешь оторваться от этого магазина, то я найму няню, чтобы охранять твоих драгоценных малышей.

Я был ошеломлен. Я знал, что она потеряла интерес к воспитанию детей, но то, как холодно она говорила о них, просто поразило меня. То, что произошло впоследствии, было трудно представить.

— Все в порядке, Элиза,  — медленно сказал я.  — Я все устрою. Тебе не придется ни на йоту прикладывать руки к своим детям.

Я позвонил соседской дочери-подростку, которая была постоянной няней наших детей, и попросил её примерно с час побыть с детьми на час. Она согласилась, и я сказал ей позвонить мне в магазин, как только Элиза выйдет из дома.

Чуть позже 6:30 девушка позвонила, и я передал магазин своей помощнице. Я позвонил своему брату, который согласился встретиться со мной в доме, чтобы помочь собрать вещи Элизы. Его жена привезла его и уехала с моими детьми, которым сказали, что они проведут ночь с бабушкой и дедушкой.

Мы упаковали все вещи Элизы и перевезли их на моем пикапе в хранилище, а затем чуть позже 10 часов поехали к Митчу и Гленде. Берл сидел в своей машине в безопасном месте и наблюдал за домом.

— Она не ушла,  — сказал Берл.  — Можно с уверенностью сказать, что она осталась там на ночь.

— Хорошо,  — сказал я, пока он наливал мне кофе из термоса, который был у него с 

собой.

Мы наблюдали за домом, видели, как несколько человек приходили и уходили, пока не наступила полночь. Когда вокруг нас раздались звуки фейерверков и других праздничных мероприятий, мы втроем вышли из машины и подошли к дому.

Сначала никто не открыл дверь, вероятно, потому что не было слышно за грохотом. Но Берл стал колотить в дверь, и, наконец, кто-то незнакомый мне открыл дверь.

— Элиза Морленд?  — прокричал Берл, когда мы вошли в фойе.

Прошло несколько минут, прежде чем кто-то смог подвести её к двери, и она выглядела ужасно растрепанной, когда появилась.

— Да, что...  — начала она, потом увидела меня и моего брата, стоящих по обе стороны от Берла, и, думаю, наши лица сказали ей, что мы здесь не для того, чтобы присоединиться к вечеринке.

— Что вы...  — начала она снова, но Берл прервал её.

— Элиза Морленд,  — сказал он, вложив ей в руку одно из писем, которые были у него с собой.  — Вас обслужили. Это ходатайство, поданное в гражданский суд мистером Стивом Морлендом с требованием развода на основании супружеской измены и психической жестокости. А это судебный запрет, запрещающий вам приближаться на расстояние 1500 футов к дому, который ранее занимали вы и ваш муж. А в этом конверте — ключ и адрес склада, куда были перевезены ваши вещи.

— Ты жалкий сукин сын,  — прошипела Элиза, и я увидел, как Митч, Гленда и все их друзья начали собираться позади нее.

— Я дал тебе шанс, Элиза,  — сказал я спокойно.  — Я дал тебе возможность привести себя в порядок, а ты предпочла нагадить мне. Ты застелила свою постель, теперь ложись в нее.

Мы услышали нарастающую какофонию возмущения, поэтому Берл расстегнул куртку, обнажив пистолет за поясом. Он положил руку на рукоятку и оглядел толпу, затем мы повернулись и целеустремленно вышли из дома, когда дверь за нами захлопнулась.

Я сомневаюсь, что Берл воспользовался бы своим пистолетом, но он был очень эффективным миротворцем.

Затем я отправился к своим родителям, чтобы провести то, что осталось от кануна Нового года, и препоясать свои чресла для предстоящей битвы. Это не заставило себя долго ждать.

Правда в том, что Элиза начала вмешиваться в свое собственное дерьмо с самого начала, и это было начало года ада.

Пока мы собирали её вещи, я нанял слесаря, чтобы он пришел к нам домой и поменял замки, но это не остановило Элизу. Когда мы встречали Новый год в доме моих родителей, она разбила окно в кухонной двери, чтобы проникнуть в дом, и, по-видимому, обыскала нашу спальню.

Возможно, она что-то искала; я не уверен. Это не имело значения. Я позвонил в полицию и предъявил ей обвинение во взломе и проникновении. Поскольку это был её первый арест, и поскольку это было сделано в связи с тем, что я обслуживал её накануне вечером, её адвокату удалось снять обвинения.

Через неделю я получил от врача результаты анализа крови и вздохнул с облегчением, когда все результаты оказались отрицательными. Я добавил 

эти документы в свой растущий файл доказательств, а на следующей неделе получил ещё одну хорошую новость.

Результаты анализа ДНК показали, что все трое детей действительно мои. Что бы Элиза ни делала за моей спиной, она начала делать это после рождения детей. Это упрощало мою стратегию. Я добивался полной опеки над детьми и разрешения Элизе только посещения под присмотром.

К моему недоумению, она боролась изо всех сил. Я бы подумал, что, судя по тому, как она себя вела, она будет рада свободе, что не будет иметь мужа и семью, сдерживающих её от того, чтобы делать то, что она так хочет.

Но я не думал о демонах, которых мой отец видел в её сердце все эти годы. Как только я стал врагом в её глазах, то она не могла позволить мне победить без боя.

Но чем больше она пыталась бороться со мной, тем хуже становилось ей, и тем больше она злилась на меня. Это включало в себя ещё один арест за хранение марихуаны, что привело к большому штрафу и лишению водительских прав на шесть месяцев.

Это заняло время до середины лета, но я наконец-то получил развод, которого добивался, затем мы обратились в суд по семейным делам по вопросу опеки, и она пустила в ход, как ей казалось, свою тяжелую артиллерию — тот факт, что именно я был тем человеком, который приобщил её к наркотикам.

Но мой адвокат привел доказательства того, что я был свободен от наркотиков, причем уже как минимум большую часть года. Казалось, что я получу полную опеку, когда Элиза, наконец, зашла слишком далеко.

Была жаркая сентябрьская ночь, и я как раз выходил из магазина. Единственным предупреждением было внезапное шарканье нескольких пар ног, затем я почувствовал, как что-то — большая палка или, возможно, бейсбольная бита — сильно ударило меня прямо в ребра.

Я только успел откатиться в сторону от удара, направленного в голову, но который попал в мое плечо. Мне удалось подняться на колени и защитить себя, и я увидел, что меня атакуют трое нападавших, двоих из которых я узнал по записи групповухи Элизы в канун Рождества.

Мне удалось схватить парня с дубиной так, что он не смог нанести мне настоящий удар, и мне удалось нанести несколько сильных ударов в область живота этого парня. Но обратной стороной было то, что я остался открытым для атаки кулаками и ногами двух других.

Я не знаю, убили бы они меня или нет, но я смутно слышал голоса, доносившиеся с улицы, и лежал комком боли. Последнее, что я помню, был какой-то чернокожий парень, нависший надо мной, спрашивающий, все ли со мной в порядке, а затем зовущий кого-то на помощь.

Буквально следующее, что я увидел, было лицо, лицо женщины. Сначала оно было каким-то неясным, но когда моя голова начала проясняться, я увидел, что это медсестра, причем очень красивая. У нее было довольно худое лицо, но она улыбнулась, когда увидела, что 

я прихожу в себя, и когда она это сделала, то все её лицо засветилось.

Так я познакомился с Грейс Полинг.

Я пробыл в больнице три недели, за это время я очень хорошо узнал Грейс. Она была просто самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Её очень метко назвали, потому что в ней была какая-то грация, элегантность, которая исходит от внутреннего спокойствия.

Она была немного выше среднего роста и довольно стройной, с мягкими светлыми волосами, подстриженными по моде чуть ниже плеч. У нее была почти плоская грудь, но если это её и беспокоило, она этого не показывала, и это никогда не беспокоило меня.

С самого начала я почувствовал, что между нами что-то есть, и мы разговаривали, пока она ухаживала за мной. Я нашел её потрясающим слушателем и человеком, который был мудр не по годам.

Она была старше меня на год или около того, но она никогда не была замужем и никогда не была близка к этому. Она рассказала мне, что у нее было несколько парней, но ни один из них не заставил её сердце трепетать. Затем она улыбнулась своей мегаваттной улыбкой и подмигнула мне.

Пока я был в больнице, я несколько раз встречался с полицией, и стало совершенно ясно, что на меня напали по приказу моей бывшей жены по причинам, которые я просто не мог понять. Она и её друзья были арестованы и обвинены в покушении на убийство.

Я дал ей попотеть до начала следующего года, а затем встретился с ней, чтобы заключить сделку. Если она откажется от всех претензий на опекунство, я попробую смягчить обвинение до нападения при отягчающих обстоятельствах.

— Почему я должна тебе помогать?  — огрызнулась она.

— Потому что я действительно не думаю, что ты хочешь провести следующие 15 лет в тюрьме,  — сказал я.  — Я предлагаю тебе выбор между тремя-шестью годами и возможностью иногда видеться со своими детьми, а не от 15 до пожизненного и никогда их больше не видеть. Не будь такой глупой, какой ты была тогда, когда отвергла мое предложение спасти наш брак. Помнишь? Я бы не обратил внимания на все то, что ты делала до того момента, если бы ты сделала то, о чем я просил.

Если бы ты бросила эту работу, пошла бы на реабилитацию, серьезно занялась консультированием, ничего бы этого не случилось. Но ты отказалась, и куда это тебя привело? Ты безработная, ты все ещё шлюха-наркоманка, а теперь вот-вот станешь осужденной преступницей.

— У тебя на меня ни хрена нет,  — сказала она.

— Да ты что?  — сказал я и на этот раз усмехнулся ей. Мне надоело быть половой тряпкой Элизы.  — Ты бы слышала историю, которую рассказывают твои "друзья",  — сказал я.  — Они говорят, что ты наняла их, чтобы избить меня. Они говорят копам, что ты хотела моей смерти. Они подставляют тебя, Элиза, и единственный шанс, который у тебя есть — это заключить сделку.

Я видел, как опустились её 

плечи. В конце концов, она сдалась и заключила сделку с окружным прокурором, признав себя виновной в нападении при отягчающих обстоятельствах. Она получила срок от трех до шести лет, и я, наконец, избавился от нее, во всех смыслах и целях.

Но это оставило меня финансово истощенным и эмоционально опустошенным. Я был вынужден продать дом и переехать с тремя детьми к родителям. Моя мама была просто находкой, она помогала заботиться о детях и изо всех сил старалась развеять их страхи.

После выписки из больницы мне предстояло пройти ещё два месяца реабилитации, в течение которых я не мог работать. Я была застрахован в компании, плюс получал компенсацию за работу, но приближался рождественский сезон, и им нужен был управляющий магазином.

По сравнению с фиаско предыдущего года, Рождество 1991 года было значительно лучше, и все же оно показало мне, насколько я был одинок. Женщина, которую, как я думал, я любил, мать моих детей, стала заклятым врагом и полностью разрушила свою жизнь. С деньгами было туго, поэтому я не мог делать для детей то, что хотел. Я все ещё испытывал боль и погружался в депрессию из-за того, как все происходило предыдущие 18 месяцев.

А потом все стало ещё хуже.

После первого числа компания, в которой я работал, поставила меня перед выбором. Я мог занять должность менеджера в другом штате или согласиться на увольнение. Я не сделал ни того, ни другого. Я подал заявление об уходе и нашел работу в большом розничном магазине.

Это был значительный спад по сравнению с должностью менеджера, и я зарабатывал меньше, чем раньше. По сути, это было похоже на начало карьеры, но это была легкая работа, и время работы меня устраивало, потому что позволяли мне быть по вечерам дома с детьми.

Я снял небольшой дом, и мы переехали из дома моих родителей. Он находился в довольно бедном районе, и не было ничего такого особенного, чтобы назвать его домом.

В общем, та зима 1992 года была самой низкой точкой в моей жизни. Единственное, что в ней было хорошего,  — это то, что я не поддался зову наркотиков и алкоголя. После того как я увидел самоуничтожение Элизы, я знал, что лучше не идти этим путем, но я бы солгал, если бы сказал, что у меня никогда не было искушения.

Затем ангел пересек мой путь во второй раз.

Это было в субботу, я была в продуктовом магазине с детьми, и они были не в духе. К тому времени им было 8, 6 и 5 лет, и хотя они были хорошими детьми, они, все равно, были детьми.

Я возился с Робертом, который действительно вел себя неадекватно, когда услышал голос сзади меня.

— Стив? Стив Морленд?  — услышал я. Я повернулся и увидел Грейс, которая подошла к нам. Мы обнялись знаками приветствия, а затем она опустилась и поприветствовала всех троих детей по именам.

Я был поражен. Она встречалась с ними всего один 

или два раза, и все же она знала их имена и сколько им лет. Тогда я впервые увидел, насколько она талантлива в общении с детьми, потому что они сразу успокоились.

Мы поболтали, и она, казалось, была очень обеспокоена тем, как у меня дела. Потом мы как бы одновременно подняли глаза, и наши взгляды встретились. Это было лишь на мгновение, но я думаю, что в тот момент мы поняли, что искра была рядом.

— Слушай, не хочешь ли ты как-нибудь сходить на ужин?  — сказал я нерешительно.  — Черт, я в долгу перед тобой за всю ту заботу, которую ты проявила обо мне, когда я был в больнице.

— Стив, я просто выполняла свою работу,  — сказала Грейс.  — Но... Я должна сказать, что это было очень приятно. И я бы с удовольствием сходила с тобой на свидание. У тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

Я просто уставился на нее. Позже, когда я узнал её получше, я понял, что это её манера. Она очень прямолинейна и знает, как перейти к делу, не вдаваясь в пустую болтовню.

В общем, мы обменялись номерами телефонов, потом она поцеловала меня в щеку. Это был, правда, пустяк, но у меня по всему телу побежали мурашки. И моя малышка Элисон сразу же это уловила. Когда мы заканчивали делать покупки, она начала болтать.

— Она будет нашей новой мамочкой?  — спросила она меня.

— О, я не знаю, милая,  — ответил я.  — Ещё слишком рано об этом говорить. А почему ты спросила? Ты бы хотела, чтобы она стала твоей новой мамочкой?

— О да!  — радостно сказала она.

— А как насчет вас, ребята?  — Я спросил Мэри и Роберта.  — Как вы думаете, вы сможете принять мисс Грейс как свою новую мамочку?

— Конечно, папа,  — сказал Роберт.  — Она довольно милая.

— Тогда посмотрим,  — засмеялся я.  — Но сейчас ещё ужасно рано думать об этом, да и она может что-то сказать по этому поводу.

— Но ведь она тебе нравится, правда, папа?  — сказала Мэри своим типичным тихим, интроспективным голосом.

— Да, нравится,  — сказал я.  — Но, как я уже сказал, нам предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы дойдем до этого.

В тот вечер я повел Грейс в стейк-хаус, ничего вычурного, но место с хорошей атмосферой и хорошей едой.

И я узнал, что она была всем тем, чем не была Элиза. Я не могу сказать, что она идеальна, потому что у нее тоже бывают "моменты", но я никогда не встречал никого с более солнечным настроением, никогда не был рядом с человеком, который так позитивно смотрит на жизнь.

С Элизой обреченность и уныние были постоянными спутниками, и она тратила бесконечное количество энергии, беспокоясь о вещах, которые она не могла контролировать, о вещах, которые уже прошли и сделаны. Она была так полна сожаления и раскаяния, что это всегда тянуло меня вниз.

С Грейс же каждый день — это новая возможность. Она — человек, устремленный в будущее, планирующий, хорошо организованный, и 

она никогда не тратит ни минуты на переживания о прошлом. Как только день закончился, она оставляет его в прошлом и вспоминает о нем только в случае крайней необходимости.

Прошло совсем немного времени, прежде чем мы поняли, что быстро влюбились друг в друга. После того как мы встречались около шести недель, я повел её знакомиться со своей семьей, и они были очень впечатлены. Мой отец, взглянув на нее, сказал, чтобы я сделал все, что нужно, чтобы удержать её.

Дети, конечно, полюбили Грейс почти так же быстро, как и я, и она сразу вошла в роль приемной матери.

По мере того, как продолжалось лето, у нас начались интимные отношения, но мы оба не спешили с сексом, по крайней мере, не с полноценным. После опыта с Элизой я боялся связать себя с женщиной, боялся дать волю своим чувствам. А она была просто не из тех, кто занимается случайным сексом.

— Когда я занимаюсь с тобой любовью, я хочу, чтобы это было скреплением любовных уз,  — сказала она мне однажды вечером, когда мы сидели на диване в моем доме после того, как она пришла ко мне на ужин, как это было уже несколько месяцев. Была середина ноября, и мы начали смутно говорить о совместной жизни.

— Я люблю тебя, Стив, но я не хочу, чтобы ты делал это, пока не будешь готов, пока мы оба не будем готовы к тому, что это будет долгосрочным обязательством,  — продолжала она.  — Я отдала свою девственность давным-давно, в колледже, парню, в которого, как мне казалось, была влюблена, и он разбил мне сердце. С тех пор я ждала подходящего мужчину. Я думаю, что ты — тот самый мужчина. Но пока ты не будешь готов сделать этот последний шаг, идти в вере со мной, этого не произойдет.

— Боже, Грейс, я действительно так сильно хочу тебя, но ты не представляешь, как мне приятно слышать это от тебя,  — сказал я.  — После того, что я пережил с Элизой, слышать, как женщина приравнивает секс к любви — это музыка для моих ушей.

— Скоро, любовь моя,  — прошептала она, а затем медленно и глубоко поцеловала меня.

Через неделю или около того я пришел к матери и сказал ей, что собираюсь попросить Грейс выйти за меня замуж, и она сделала то, чего никогда не делала для Элизы, полагаю, из-за принудительного характера нашего брака.

Она пошла в свою спальню, к шкатулке с драгоценностями и достала свое старое обручальное кольцо. Она протянула его мне со слезами на глазах.

— Отдай это ей, с моего благословения,  — сказала она.  — Это не большой фантастический бриллиант, это просто маленький камень в обычной оправе. Но у меня такое чувство, что для нее он будет значить гораздо больше, чем какая-нибудь новая блестящая безделушка, которая обойдется вам в кругленькую сумму. В этом кольце очень много любви, и я хочу, чтобы оно было у нее. Она — лучшее, что когда-либо 

случалось с тобой, и я хочу, чтобы она это знала.

Я решил подождать до Сочельника, чтобы сделать ей свое предложение. Я уже решил, что мы встретим Санта-Клауса в доме моих родителей, где у них будут свои вещи с кузенами, бабушками и дедушками. К тому же, я хотел побыть с Грейс наедине в тот вечер.

Я забрал её из больницы после работы, а потом поехал к родным, чтобы забрать детей на рождественскую службу в церковь, где Грейс давно была прихожанкой и куда я начал ходить. Грейс пела в хоре, и я с любовью смотрел в её глаза, когда они пели.

Позже нам удалось уложить детей — это было нелегко — и разложить подарки Санты. Когда все было готово, я сказал своим родным, что мы возвращаемся ко мне домой, и подмигнул маме, невербально сообщая о своих планах.

Я включил гирлянду на елке и поставил несколько праздничных мелодий на стереосистеме, затем мы вместе сели на диван, и я достал коробку оттуда, где спрятал её в подушках.

— Грейс, у меня есть для тебя особый рождественский подарок, и я хочу, чтобы ты открыла его сейчас,  — мягко сказал я.

Я протянул ей коробку, и когда она открыла её, её глаза расширились, а рот открылся от восхищенного удивления.

— Грейс, ты выйдешь за меня замуж?  — сказал я.  — Пожалуйста?

В ответ она осыпала меня поцелуями.

Наши руки блуждали друг по другу, и на этот раз мы не остановились, когда добрались до интимных мест. Я чувствовал, как мой член набухает в предвкушении, и ощущал жар, исходящий от промежности Грейс.

Наше время пришло.

Я осторожно стянул свитер через голову и с удовольствием посмотрел на её грудь, на тонкий белый бюстгальтер, закрывающий её маленькие сиськи. Я обхватил каждую из её грудей и наслаждался тихим стоном, вырвавшимся из её губ.

— Боже, я так долго этого хотела,  — прошептала она.  — Люби меня, Стив, пожалуйста.

— Поверь мне, я хотел этого так же долго,  — сказал я.  — Очень долго.

Она встала, потянулась к спине и расстегнула лифчик. Честно говоря, бюстгальтер ей не нужен, но она все равно носит его ради скромности. После Элизы это была освежающая перемена.

Но Грейс собиралась показать мне, что у нее есть плотская сторона. Она стояла передо мной, соблазнительно покачиваясь, пока она снимала свои брюки. Затем она вышла из черной кучи материала на полу.

Я упивался её видом, когда она потянулась ко мне и подняла меня с дивана. Мы снова поцеловались, горячо и крепко, и я нежно ласкал руками её гладкую кожу цвета слоновой кости, затем скользнул вниз, чтобы сжать её попку, обтянутую белыми трусиками-бикини.

Медленно Грейс расстегнула мою рубашку, отбросила её в сторону и стянула футболку через голову. Её пальцы мягко прочертили линии и круги по моей груди, и я почувствовал, как похоть запульсировала в моем паху.

— Давай перенесем это в спальню,  — прошептал я хриплым голосом.

— Давай,  — сказала Грейс, и при этом она подарила мне ту загадочную улыбку,  

которая просто сводит меня с ума.

Когда я закончил раздеваться, Грейс откинула одеяло и легла на спину, подперев верхнюю часть туловища локтями. Когда она увидела мой твердый член, подпрыгивающий на свободе, клянусь, я увидел, как её глаза загорелись от восхищения.

На ней все ещё были трусики, и когда я прополз по кровати между её ног, я протянул руку под её попкой и снял их с её длинных, гладких ног.

Затем я с удивлением посмотрел на красивую киску, которая лежала открытой для меня. Я видел пульсацию её стройного тела, когда она как бы извивалась на кровати, её нарастающее вожделение было очевидным. А я ещё даже не прикоснулся к ней. Но все должно было измениться.

Я просунул два пальца между росистыми половыми губками, и это было похоже на разрезание спелого фрукта; влага её возбуждения просто текла по моим пальцам, и я услышал шипение удовлетворения изо рта Грейс.

Киска Грейс была обрамлена в меру густым ковриком лобковых волос. Это был полный кустик, который, судя по всему, не часто подстригали. И, должен сказать, мне это нравилось. Некоторые мужчины предпочитают бритые киски, но не я. Я люблю пышную площадочку, а у Грейс между ног очень богатая поросль.

Я просто продолжал работать пальцами между её губами, а потом вдруг погрузил два пальца в её лоно и был вознагражден страстным вздохом.

— О, Боже! Стив!  — задыхалась Грейс.

Мне пришлось бороться с желанием просто вогнать свой твердый хуек в пизденку моей любовницы и выебать из нее все, что только можно. Не думаю, что она была бы против, но у меня так давно не было секса с женщиной, что я хотел насладиться моментом, насладиться всеми мелочами, которых мне не хватало с тех пор, как Элиза начала уходить от меня.

Одной из таких вещей был вкус горячей пизды, и после того, как я потрахал Грейс пальцами в течение минуты или около того, я наклонился, прижался ртом к её промежности и провел языком прямо по её борозде.

— Айййй! Боже!  — застонала она, когда я, как демон, работал ртом над её дымящейся сладкой коробочкой.

Грейс извивалась на кровати в быстро нарастающей страсти, её кульминация достигла пика. Пока я использовал свои губы, язык, пальцы, черт возьми, даже нос (не смейтесь, вы бы тоже так сделали) на дергающейся пизденке Грейс, я чувствовал, как мой член пытается проделать дыру в моей кровати.

Как раз в тот момент, когда я почувствовал, что её спина выгнулась, а пизда взорвалась в оргазме, я убрал свой рот, встал между её ног и одним потрясающим движением ввел свой член до упора.

Это было похоже на погружение члена в мокрую бархатную перчатку, и я тут же установил жесткий темп, одновременно наклонился и взял мою женщину — МОЮ настоящую женщину — в свои объятия. Наши поцелуи были лихорадочными, мы работали как единое целое.

Затем Грейс не смогла больше удерживать связь между нашими ртами. Ей пришлось откинуть голову назад 

и задыхаться от вожделения и полной благодарности за то, что мы давали друг другу.

Это был не просто секс. Нет, это было настоящее занятие любовью, между мужчиной и женщиной, чьи мысли были в полной гармонии.

Хотел бы я сказать, что это длилось вечно. На самом деле, вероятно, это длилось всего пять минут, может, чуть больше. Но за эти пять минут мы с Грейс закрепили нашу любовь раз и навсегда.

Мы ждали абсолютно правильного момента, пока не поняли без тени сомнения, что созданы друг для друга, и когда мы, наконец, консумировали нашу любовь, она была абсолютно идеальной.

— Ты... ты... готова?  — спросил я, задыхаясь и борясь с зарождающимся оргазмом.

— Да, да, да!  — Грейс взвизгнула.  — Отдай её мне. Подари мне всю свою любовь.

Вцепившись в покрытое потом тело Грейс, я отпустил свой оргазм на волю. Я почувствовал, как все долгие месяцы горечи, обиды, взаимных обвинений вырвались из меня одним долгим потоком спермы, и почувствовал, как тело Грейс задрожало в её собственной кульминации.

Я ахнул и громко вскрикнул, когда острые струи спермы вырвались из моего члена, омывая тугую, сжимающуюся дырочку моей любимой плодами нашей страсти.

В течение долгих, кажущихся бесконечными, минут я выдавливал небольшие порции спермы, пока, наконец, не опустошил себя от всего, что мог дать. Затем я рухнул на тело Грейс в восторженном удовлетворении.

Я смотрел ей в глаза, и она смотрела в ответ, чувства безмолвно текли между нами. Наконец, я позволил своему члену выскользнуть из её разверстой киски и перекатился на спину, забирая Грейс в свои объятия.

— Счастливого Рождества, любовь моя,  — прошептала она.

— С Рождеством тебя, Любовь моя,  — ответил я в ответ.

Мы с Грейс поженились в нашей церкви в середине марта, и вот уже почти 14 лет наслаждаемся семейным счастьем. Мои дети вскоре стали её детьми — по крайней мере, сначала в её сердце,  — и они бросились к своей новой маме, как утки к воде.

С тех пор в нашей совместной жизни было только два темных облака.

Одно из них заключается в том, что Грейс не смогла родить мне собственного ребенка. Мы старались, как черти, и, наконец, узнали, что у нее проблемы с маткой. Как правило, Грейс никогда не зацикливалась на своем несчастье и сосредоточилась на том, чтобы помочь мне растить наших детей.

Второе произошло после того, как мы были женаты уже около шести лет. Мне ни с того ни с сего позвонила Элиза, и сказала мне, что несколько лет назад заразилась ВИЧ и теперь умирает от СПИДа.

Она вышла из тюрьмы через три с лишним года и оказалась на улице, промышляя проституцией. Она лежала в хосписе и хотела увидеть своих детей перед смертью.

Я боялся этого визита, но, как ни странно, Элиза примирилась с собой и со мной. Она больше не винила меня во всем плохом, что случилось с ней за всю её жизнь.

Она простила меня за ошибки, которые я совершил во время нашего 

брака, а я простил её за тот ад, через который она заставила меня пройти в процессе нашего развода. После встречи с детьми она попросила поговорить с Грейс наедине, и когда та вышла от нее, то Грейс была вся в слезах.

Позже, когда мы ехали домой, она рассказала мне немного из того, о чем они говорили.

— Она наказала мне не отпускать тебя,  — сказала она.  — сказала, что худшей ошибкой в её жизни было то, что она не послушала тебя, когда ты предложил посмотреть на её проступки сквозь пальцы и спасти ваш брак. Ты давал ей шанс, и она знает, что упустила его, повернувшись к тебе спиной. Я думаю, именно поэтому она так горько переживала развод.

Последнее, что сделала Элиза перед смертью — это дала согласие Грейс на усыновление детей. Она противилась этому все тяжелые, горькие годы после развода, но, в конце концов, она поступила правильно и дала любви всей моей жизни возможность по-настоящему стать матерью.

С Грейс рядом со мной я быстро вернулся в менеджмент и поднялся по карьерной лестнице в корпоративном офисе. Я — региональный директор компании, в которой работаю, и у меня все получается.

Грейс по-прежнему медсестра, работает в педиатрии, где её особые способности наиболее востребованы. Иногда случаи, с которыми она имеет дело, разбивают ей сердце, а другие приводят её в ярость (у нее вспыльчивый характер, хотя она это хорошо скрывает).

Мэри так понравилась её мачеха, что она решила пойти по её стопам и сделать карьеру медсестры.

Роберт все ещё учится в колледже, а сразу после окончания школы вступил в Национальную гвардию. Я беспокоюсь, что чем дольше затянется война в Ираке, тем больше шансов, что его могут призвать в армию, но это его выбор, и я поддерживаю его до конца.

Эллисон учится в колледже, намереваясь стать учителем.

У меня прекрасная жизнь, но я не думаю, что она была бы у меня, если бы Грейс не появилась в ней.

Санта-Клаус все уже приготовил, а Грейс сидит на диване рядом со мной, свернувшись калачиком в моих объятиях. Бинг Кросби тихонько напевает "Белое Рождество" из стереосистемы, и мы смотрим на медленно разгорающийся огонь, пока я делаю последний глоток из своего бокала и ставлю его на журнальный столик.

Завтра будет смех и волнение, когда моя семья будет делиться подарками, которые мы приготовили друг для друга. Мы будем вскрывать упаковки, удивляясь тому, как продуман каждый подарок, а затем соберемся на кухне, чтобы приготовить праздничное угощение. Это будет радостное время, как всегда.

Но сегодня, в тишине рождественской ночи, я наслаждаюсь самым большим подарком, который когда-либо получал, тем, что продолжает дарить. Сегодня вечером я греюсь в мягком сиянии от любви и преданности хорошей женщины, а также в соответствующей любви и преданности, которую я смог проявить к ней со временем.

Grace — это одно слово, означающее и элегантность (грация) и незаслуженный дар Бога (Благодать), и это, безусловно, то, что означает для меня моя 

Грейс.