Дом порока. Глава 7

Надали лежала, тяжело дыша, её нервы были измотаны, а её залитое спермой влагалище использовалось и насиловалось, как никогда раньше. Её плотно закрытые глаза отказывались открываться и смотреть на яркий дневной свет, который должен был ясно освещать то непристойное, шокирующее зрелище, которое она должна была собой представлять — растянувшись полностью обнаженной и перемазанной спермой на большом диване.

Боже, она понятия не имела, как долго она там пролежала, осознала она с приливом панической тревоги, когда с трудом поднялась в прямое сидячее положение, её глаза пробно открылись при звуке почему-то знакомого мужского голоса рядом. Она несколько раз моргнула веками, пытаясь приспособить зрение к яркому солнечному свету, проникавшему в комнату через окна. Постепенно ей удалось разглядеть смутные очертания мужчины и женщины... затем, постепенно, их лица обрели четкость в ярком солнечном свете.

Сердце Надали внезапно остановилось.

Ньютон!

Алое пламя охватило её щеки и шею, опаляя чувства и подавляя их до потери дыхания. Великолепная молодая жена была полностью парализована, не в силах пошевелиться ни на йоту, словно её затылок был пригвожден к кожаной подушке дивана, на котором она сидела. От ужасного шока она настолько оцепенела, что даже не смогла отвести свои зеленые глаза, чтобы не видеть наглого, насмешливого выражения ненависти и презрения на лице мужа.

— Боже мой, нет, нет!  — жалобно стонала она, открыв рот, чтобы закричать, но не в силах даже сделать необходимый вдох. В голове у нее все крутилось от унижения и неверия, и она начала рыдать от стыда, что он видит её такой, развратно обнаженной, с раздвинутыми ногами и животом, все ещё наполненным горячей спермой немецкой овчарки. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой извращенной и порочной, такой опозоренной и униженной... О нет, пожалуйста, пусть это будет ошибка, молилась она снова и снова. Все это было просто кошмаром, и, конечно, она проснется в любую минуту.

— Привет, милая... Ну и представление ты всем устроила,  — насмешливо произнес Ньютон, его свирепые глаза холодно смотрели на её обнаженное молодое тело, словно безжалостные колючки обвинения.  — Я не знал о твоих способностях дрессировщицы. Собаки — твои любимые или ты специализируешься и на других животных?

— О, Ньютон, я... я люблю тебя... Ты мой л-любимый,  — задыхалась она. Затем, осознав, что она сказала, она беспомощно добавила:  — То есть... то есть...

— Пропусти это, грязная маленькая шлюха,  — с горечью сказал Ньютон, подчеркивая каждое резкое слово, чтобы акцентировать его. Она никогда раньше не слышала, чтобы он говорил так, и каждый его слог хлестал её уши, как жалящий удар плетью. Внезапно она рухнула обратно на диван, и слезы хлынули из нее потоком, её разум затопили стыд и сожаление, которые она больше не могла контролировать. Из её горла вырвались сильные рыдания, обжигающие и калечащие её, пока она не превратилась в дрожащую, содрогающуюся страдающую массу, которой некуда было деться.

— Она плачет, потому что хочет, чтобы старый Бак снова её выебал?  — пробурчал Браун, на его 

лице было выражение озадаченности и сочувствия.  — Я выебу её, мистер Блэквелл, если она этого хочет... Ей не нужно плакать.

— А ты не волнуйся за маленькую Надали, дурачок, потому что я успокою бедняжку по-своему,  — ласково заверил его Джордж, одарив лысого придурка-слугу снисходительной улыбкой. Быстро переглянувшись с Ньютоном, импозантный сереброволосый мужчина добавил:  — Видите ли, милой девочке нужен зрелый мужчина, чтобы утешить её в такое время... кто-то вроде меня.

— Джордж, дорогой, не думаешь ли ты, что сейчас самое время прояснить некоторые вещи — пока не стало ещё поздно — если мы не хотим потратить весь день на пустые разговоры?  — предложила Долорес, слегка вскинув руку, чтобы показать свое нетерпение. Она боялась, что Ньютон может охладеть в сексуальном плане, если ему дать слишком много времени на размышления, и, возможно, станет ещё злее, чем был... И кроме того, она все больше возбуждалась при мысли о небольшом сексуальном сеансе с соблазнительным молодым образцом мужчины — мужем рыжей шлюхи.

— Да, дорогая, полагаю, ты снова права,  — согласился Джордж, прочищая горло и выпрямляясь во весь свой огромный рост.  — Могли бы мы быть открытыми и честными во всем, как ты думаешь, Ньютон?

— Я уверен в этом, мистер Блэквелл, даже если это и покажется тяжелым рядом с такой грязной шлюхой, как моя жена,  — угрюмо сказал Ньютон, его глаза вспыхнули от негодования, когда он повернул свое худое, потемневшее от горя лицо к плачущей Надали на диване.

Расстроенная рыжеволосая девушка ничего не соображала и окидывала взглядом кабинет невидящими глазами. Только одно было ясно её измученному мозгу — факт, который мучительно прокручивался в сознании,  — и это было то, что её собственный муж ненавидел её, называл её "грязной маленькой шлюхой", потаскухой, которая больше не стоила его доверия к ней. О Боже, внутренне простонала она, если бы только она не позволила себе вчера заглянуть через тот дверной проем к Блэквеллам!

Если бы только она послушала Ньютона, когда он предостерегал её от таящегося в ней зла! Тогда, возможно, вчерашнего дня вообще бы не случилось, и она не оказалась бы в том ужасном положении, в котором оказалась сейчас... Она не побоялась бы отказать мистеру Блэквеллу совсем недавно, когда он уговаривал её раздеться и подчиниться желанию иметь противоестественный, унизительный половой акт с огромной собакой. И что самое главное, теперь ей не было бы стыдно за то, что она позволила этому непристойному вульгарному акту возбудить её до дикого экстатического оргазма, который полностью опустошил её!

— Я рад, что ты согласен, Ньютон,  — наконец сказал Джордж после долгого планирования стратегии в уме.  — Мне неприятно это признавать, поверь мне, но, боюсь, ты прав в том, что моральные качества твоей жены ниже, чем должны быть... Я избавлю тебя от подробностей... и все же я не думаю, что ты должен быть слишком строг к ней. В конце концов, она ещё совсем девочка и повиновалась лишь своим природным инстинктам.

— Но почему собака? Почему Бак 

так с ней поступил?  — возмущенно спросил Ньютон, его лицо резко вспыхнуло, глаза ярко блестели от гнева, пока он пытался сохранить самообладание и успокоить свои дергающиеся нервы.

— Ну, это легко объяснить. Понимаешь,  — сказал Джордж серьезно, почти задумчиво,  — присутствие Надали в доме стало настоящей проблемой — понимаешь, сынок, ведь она такая красивая и зрелая для своего возраста. Я сказал ей, что ей придется либо бросить работу, либо найти решение проблемы, которую она создала, возбудив невинного тупого зверя, да ещё и с Брауном в придачу. Ну, короче говоря, она выбрала очевидный выход, и ты случайно застал её на месте преступления с Баком.

— Браун? Вы имеете в виду, что она позволила ему тоже трахнуть ее?  — спросил Ньютон, широко раскрыв глаза, его голос яростно вибрировал от эмоций.  — Моя жена позволила собаке и лысому идиоту трахнуть ее...!

— "Позволила"? Выглядело ли это так, будто она "позволила" Баку трахнуть ее? Выглядело ли это так, будто она страдает?  — Долорес подталкивала мысль, её вопросы поражали симпатичного парня тяжелой неприятной логикой.

— И что теперь?  — задался вопросом Ньютон после долгого молчания, переводя взгляд с Джорджа на Долорес и обратно, не в силах скрыть нарастающее беспокойство. Казалось, он ждал, что они объяснят его собственные эмоции, расскажут ему, почему его молодые мужские чресла все ещё покалывает от сексуального возбуждения, хотя он был горько зол и обижен. Он хотел знать, почему шокирующий вид его жены, изнасилованной огромным псом, возбуждал его, и даже сейчас, вспоминая об этом, заставлял его пульсирующий член слегка подрагивать под брюками, заставлял становится ещё тверже.

— Ну, я знаю, что бы сейчас сделало большинство мужчин,  — жеманно сказала Долорес, одарив молодого брюнета откровенной, интимной улыбкой, её голубые глаза смягчились, когда она оценила его. Да, решила она, он уже готов — он был в ярости и в то же время достаточно смущен, чтобы принять предложение, которое в обычной ситуации он даже не стал бы рассматривать.  — Если бы я была на твоем месте, думаю, я бы вела себя как любой нормальный мужчина... Я бы нашла себе другую женщину и повеселилась с ней — просто чтобы сравнять счет.

— Черт, а она права, Ньютон,  — воодушевился Джордж, одобрительно кивая на предложение жены.  — Насколько я могу судить, это твой единственный логичный шаг. Возможно, это спасет твой брак, потому что у мужчины и его жены не должно быть таких вещей, чтобы сдерживать друг друга... особенно у двух здоровых молодых людей, которые хотят когда-нибудь вместе работать на своей собственной земле.

— Мой муж забыл упомянуть, как важно, чтобы Надали действительно видела, как ты наслаждаешься другой женщиной,  — быстро добавила хозяйка поместья:  — Точно так же, как ты видел, как она буквально сходила с ума, когда собака трахала ее.

— Я знаю, что вы оба правы,  — сказал Ньютон с легким смущенным смешком,  — но я просто не знаю другой женщины, которая могла бы помочь мне таким образом.

"Боже, этот парень действительно невинен",  — 

подумала Долорес, забавляясь и в то же время все больше и больше желая, чтобы вечеринка началась. Он слепой или просто слишком глуп, чтобы понять, что она стоит перед ним полностью обнаженая и явно заинтересована в том, чтобы увидеть и его таким же, и как можно скорее?

— Это не должно быть проблемой,  — весело сказал Джордж, слегка повернув голову, чтобы лукаво подмигнуть своей привлекательной светловолосой жене.  — Думаю, миссис Блэквелл готова тебе помочь, не так ли, моя дорогая?  — Миллионер с минуту изучал сверкающие голубые глаза своей жены, с удовлетворением отметив, что они слегка остекленели от предвкушения, которое она, должно быть, испытывает.

— Конечно, Джордж, я с удовольствием предложу себя этому парню!  — сказала она, повернувшись лицом к Ньютону с выражением знойного ожидания на лице.  — Ты знаешь, что он мне нравится, и я сделаю все возможное, чтобы помочь ему... если он действительно заботится о своем браке с Надали настолько, чтобы сделать что-то с этим... прямо сейчас.

— Ньютон, нет, не слушай... Пожалуйста, дай мне шанс все объяснить,  — умоляла Надали, молясь, чтобы он остановился и выслушал её просьбу. Но её мольба звучала жалко и бесполезно даже для нее самой, и она не могла не поддаться новой вспышке рыданий, от которых она не могла говорить, даже если бы знала нужные слова.

— Ты грязная маленькая шлюха, проклятая грязная маленькая шлюха! Какое право ты имеешь открывать свой рот?  — прорычал Ньютон, придвигаясь ближе к обнаженному телу Долорес.  — Миссис Блэквелл хочет помочь нам — хотя она замужняя женщина — и я собираюсь принять её любезное предложение.

— Ты не пожалеешь,  — нежно промурлыкала Долорес, делая шаг к нему, и её рука плавно скользнула по его тонкой талии во второй раз за этот день. Другой рукой она провела длинными пальцами по его темно-каштановым волосам, нежно, но дразняще. Крошечные ощущения удовольствия пронеслись по его телу, заставив волосы на затылке зашевелиться и встать дыбом, а его сознание внезапно переключилось от волнующего ощущения её интимной близости, её тепла и возбуждающих женских ароматов. Боже, она была настоящей женщиной, подумал он про себя, впервые осознав, что она полностью обнажена. Он позволил своим глазам поблуждать по её спелому, сладострастному телу от полных белых холмов грудей с рубиновыми сосками до выпуклости бедер и тонюсенькой копны лобковых волос, приютившейся между мягким бархатом бедер. Как и Джордж несколькими мгновениями ранее, Ньютон заметил дымку в её темно-синих глазах и признал это признаком страсти, тлеющей в её жилах.

— Пойдем туда и сядем,  — хрипло сказала блондинка, указывая пальцем на дальний конец огромного кожаного дивана, где все ещё сидела Надали и плакала, уткнувшись лицом в обе руки.  — Там будет достаточно места для всех, если мы останемся на нашей половине дивана... места хватит всем, кроме бедного Брауна и его возбужденной немецкой овчарки.

— Ну, они в любом случае уже получили свое удовольствие,  — слабо рассмеялся Ньютон, импульсивно обхватывая её за талию и проводя желающую 

его жену своего работодателя через всю комнату к рекомендованному месту на противоположном конце дивана от его собственной обнаженной молодой жены.

Странно, подумал он со вспышкой гордости, но он почти не нервничал. Он почувствовал начало новой силы и уверенности в себе, которых он никогда в жизни не знал. На самом деле, он чувствовал себя просто великолепно — как будто внезапно обнаружил внутри себя новый источник силы, который дремал всю его жизнь и теперь, казалось, открывал перед ним более великий, более авантюрный мир возможностей.

Он знал, что занятия любовью с миссис Блэквелл превратят его в другого человека, все верно, но он также понимал, что её муж-миллионер был прав, когда говорил, что мужчина и его жена никогда не должны иметь ничего, чтобы сдерживать друг друга. По крайней мере, так он никогда не сможет справедливо обвинить Надали в неверности, во всяком случае, не с чистой совестью, и в то же время сможет получить удовлетворение от того, что отомстил ей.

— Ты ничего не забыл, Ньютон?  — спросила Долорес через мгновение после того, как они достигли места назначения, её губы сжались в игривую гримасу разочарования, когда она вкрадчиво опустила глаза на пульсирующую выпуклость в промежности его брюк. Он опустил глаза, чтобы посмотреть, на что она смотрит, и на его красивом лице появилось выражение недоумения, пока до него, наконец, не дошло, о чем она говорит.

— Да, наверное,  — глупо усмехнулся он, его сердце учащенно забилось, когда он начал немедленно снимать с себя рабочую одежду. Легкая волна стеснения нахлынула на него, когда он бросил брюки и шорты на пол, а затем повернулся лицом к пожилой женщине, его стройное возбуждающее тело было полностью обнажено.

— Мммммм, как приятно,  — пробормотала она, оценивающе глядя на твердый член, торчащий из его мужских чресел. Её взгляд надолго задержался на пульсирующей, наполненной кровью головке, прежде чем она села на роскошный кожаный диван, протянув к нему одну руку, а другой похлопав по месту рядом с собой. Когда он устроился рядом с ней, она подвинула свою ногу к его ноге так, что обнаженное тепло их плоти оказалось плотно прижатым друг к другу. Он почувствовал кратковременный прилив паники, но вскоре она оставила его, когда Долорес протянула одну руку, чтобы острыми ногтями провести серию крошечных манящих кругов по упругой коже его мужского живота. Он вздрогнул на секунду и полуобернулся к ней, чтобы насладиться гладкостью её роскошного белого тела.

— Я тебе нравлюсь?  — спросила блондинка тягучим сексуальным голосом, её глаза, наполненные страстью, казалось, блуждали, как голубые драгоценные камни, свободно парящие в её голове.

— А вы как думаете?  — ответил брюнет с мальчишеской ухмылкой. Но Долорес даже не слышала его, она потянулась к нему, обхватила обеими руками его спину и притянула его к себе. Одна из его волосатых ног плотно прижалась к её слегка раздвинутым бедрам, и он почувствовал, как её медового цвета волосы на 

лобке трутся чуть выше его согнутого колена.

На ощупь она была удивительно мягкой и податливой, а её округлое белое тело прилегало к его телу так, словно они принадлежали друг другу. Она извивалась, двигая своим пушистым лобковым бугорком к его напряженным чреслам, доводя его член до болезненной твердости. Он наклонился над ней и прижался своими жаждущими губами к её губам, чувствуя, как из головки на конце его твердого подрагивающего хуя вытекает крошечная струйка предсеменной жидкости.

Она смазала ей и без того влажную щель её пизды, продолжая тереться об него с отработанной тщательностью, которая сводила его с ума от похоти. Его член пульсировал так, словно малейшее дополнительное давление могло привести к тому, что сперма в его ноющих яичках выльется из него прежде, чем они смогут в полной мере насладиться предстоящим удовольствием.

Он засунул свой горячий язык далеко в её рот, а она жадно сосала его, покусывая маленькими острыми зубками, пока он не почувствовал лихорадочные мурашки, пробегающие вверх и вниз по позвоночнику. Это было почти невыносимо, и он оторвался от её рта, чтобы избежать дразнящего ощущения, прижался щекой к её светлым волосам, на мгновение виновато подумав о Надали, сидящей на другом конце дивана, и о том, каким шоком это будет для нее, когда она поднимет голову от рук. Несмотря на то, что она, очевидно, ничего не думала о собственной неверности с Брауном и собакой, она будет наполовину убита, когда впервые увидит его игру с тридцатипятилетней блондинкой.

Он снова повернулся лицом к Долорес и плотно закрыл ей рот, погружая свой красный язык в её влажную ротовую полость. Он почувствовал, как её рука ищет между их телами пульсирующую твердость его длинного необрезанного члена. Он задохнулся, когда прохладные тонкие пальцы сомкнулись вокруг его отвердевшей головки.

Она издала ответный стон и прижалась почти всей длиной своего белого податливого тела к его худощавому телу, резко прижимаясь к нему тазом и упирясь своими полными грудями к его груди, пока они не стали почти плоскими и не выпятились по бокам. Она была дикой женщиной, похотливой сукой, и он наконец-то почувствовал себя настоящим мужчиной, мужчиной с такой энергией и сексуальным огнем, что мог свести с ума даже такую взрослую и, вероятно, многоопытную женщину, как Долорес Блэквелл!

— Аааа, Господи!  — шипел он в развратном возбуждении, когда его руки бешено бегали по её ворсистым мягким изгибам, жадно исследуя все тайные впадинки.  — Я должен трахнуть вас, миссис Блэквелл! Я должен выебать вас прямо сейчас!

— Нет, дорогой, ещё нет... Скоро, но не сейчас,  — вздохнула она, сумев выдавить сладкую улыбку из искаженных желанием черт лица.  — Сначала я собираюсь доставить тебе особое удовольствие... своего рода бонус за твою усердную работу и за то, что ты так смело отнесся ко всему.

Он ответил на давление её рук и откинулся на спинку дивана в той позе, в которой она, казалось, хотела его видеть, несмотря на то,  

как сильно он ненавидел терять восхитительный теплый контакт своего твердого члена с гладкостью её упругого живота. Он лежал в напряжении, опираясь лопатками на пористый широкий валик кожи позади него, и его ноющее молодое мужское достоинство было устремлено прямо в потолок.

Затем, почти случайно, он заметил длинное зеркало, висящее под углом прямо над огромным диваном. Он мог ясно видеть их обоих, отражающихся в нем, и мог следить за её движениями своим встревоженным взглядом, даже не поднимая головы, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Он увидел, что она повернулась к нему боком и теперь протягивала левую руку, чтобы нежно обхватить его за талию. Она начала дразняще поглаживать его, скользя свободной плотью руки вверх и вниз в медленном, сводящем с ума ритме, который заставлял его член болеть и пульсировать почти за пределами человеческой выносливости.

Затем она встала на колени и нависла над ним на четвереньках, её блестящие красные губы были всего в нескольких дюймах от похотливо раздутой головки его члена. Она крепко держала его обеими руками, мягко поглаживая между ладонями, пока он не напрягся ещё сильнее, и он не стал уверен, что натянутая пурпурно-розовая кожа на его головке вот-вот лопнет.

Она подняла одну руку, чтобы перебросить свои струящиеся золотисто-желтые волосы через плечо, открывая ему совершенно беспрепятственный вид на лицо взрослой женщины и его собственный возвышающийся столб твердой плоти. Затаив дыхание, Ньютон наблюдал, как её голова медленно опускается к нему, и слегка подпрыгнул, когда её язык внезапно высунулся, и его горячий кончик дразняще зарылся в бисеринки влаги, сочащейся из крошечного отверстия на конце. Он затаил дыхание от неожиданного контакта, по его нервам пробежали маленькие возбуждающие мурашки, и с губ сорвался глубокий стон.

Без предупреждения она опустилась ртом и обхватила всю чувствительную головку теплым, давящим влажным ртом. Её красные губы сжались, как резинка, вокруг его ствола чуть ниже головки, полностью захватив его в атласную гладкость своего рта.

— Аааааа, хорошо!  — простонал он, автоматически поднимая голову с дивана и возбужденно глядя на её непристойно искаженное лицо. Вид его твердого, дергающегося члена, наполовину вонзившегося в овал её красных губ, ещё больше усилил чистое необузданное удовольствие, которое он испытывал. Господи, его мясистый стержень блестел, как пень мокрого дерева, на той части, которую она ещё не взяла между своими влажными, широко растянутыми губами. Она нежно массировала мягкую упругую кожу его яичек пальцами одной руки и поглаживала толстое основание его члена между большим и указательным пальцами другой, пока не начала ритмично сосать, двигая ртом вверх и вниз. Он чувствовал захватывающую мягкость её слюнявого языка, который дико кружился вокруг него на пике извлечения наслаждения, омывая его своей слюной, когда она волшебным образом проводила кончиком по крошечному отверстию на кончике, жадно слизывая его драгоценную мужскую предсперму.

Его подтянутые мускулистые ягодицы сами собой выгнулись вверх, а голова все ещё была неловко поднята, когда он наблюдал за тем, как спелая 

блондинка отчаянно набрасывается на него своим сосущим ртом, словно его твердый блестящий член был последним, оставшимся на земле. Он протянул обе руки вниз и прижал ладони к её раздувающимся мягким щекам, чувствуя, как скользкий обхват его ствола давит на них каждый раз, когда она подается вперед, чтобы вобрать в себя как можно больше.

Уши Надали были забиты до отказа мучительным шквалом развратных влажных звуков, доносившихся с противоположного конца огромного кожаного дивана. И все же, сколько бы она ни пыталась заставить себя, ей не удавалось поднять залитое слезами лицо от защитного щита, который она нашла в потных ладонях своих вздернутых рук. Она безмолвно сидела с обнаженной спиной, все ещё склоненной вперед дугой отчаяния, и все её существо потемнело от ужаса и боли, которые она испытывала из-за размытой картины в её сознании, где её преданный трудолюбивый муж занимался любовью с миссис Блэквелл.

Блэквелл... Это было жестоко и несправедливо, решала она снова и снова, ненавидя себя за то, что была так беспомощна. Так беспомощна, что не могла сдвинуться с места, чтобы избежать пытки слушать стоны похотливого удовольствия Ньютона, смешивающиеся со стонами блондинки средних лет перед ним... По крайней мере, у него была его фанатичная вера в Библию и самодовольное чувство собственной мужественности, на которое он мог опереться, если кто-нибудь потребует от него оправдаться за нарушение священных обетов верности в браке.

Он открыто предавал её менее чем в шести футах от того места, где она сидела,  — он делал это намеренно, хотя она вовсе не собиралась ему изменять! Она была запугана и покорно подчинилась унизительным сексуальным "пыткам" с Брауном и огромной немецкой овчаркой. Она позволила опозорить и унизить себя ради него! Нет, решила красавица раз и навсегда, это было совсем нечестно!

Черт, давненько она так не сосала его хуй, подумал про себя Джордж Блэквелл, наблюдая, как твердый мясистый пенис Ньютона входит и выходит из широко растянутых губ его белокурой жены. Он садистски размышлял о том, каким будет лицо милой маленькой Надали, когда она, наконец, откроет свои большие зеленые глаза и увидит, как её богобоязненный муж наслаждается исключительным талантом Долорес сосать хуи. Непристойный трепет охватил его при этой мысли, и он вдруг решил, что не будет лишать себя этого удовольствия ни на минуту.

— Давай, дорогая, посмотри, что Долорес делает с твоим мужем,  — пропыхтел Джордж, усаживаясь на диван рядом с Надали. Он развратно хихикнул, когда она отказалась отвечать, а потом начал сомневаться, слышала ли она его вообще. Ну, был один способ выяснить это, пожал он плечами, и, обнял её сзади своими огромными мускулистыми руками, и обхватил ими её набухшую спелую грудь. Она ничем не показала, что даже осознает его присутствие. Тогда он зажал оба её розовых чувствительных соска между большим и указательным пальцами каждой руки, и сжимал и перекатывал их, пока горячее, мучительное ощущение не вызвало у нее вздох удивленного удовольствия,  

заставив её инстинктивно поднять голову от рук и повернуться, чтобы посмотреть на него в изумлении. Она попыталась вырваться из его оскорбительных рук, но он крепко держал её на месте, легкие извивающиеся движения её сочного молодого торса просто подстрекали седовласого сорокапятилетнего миллионера к большей смелости. Мышцы её пышного восемнадцатилетнего тела были натянуты, как струны лука, когда она почувствовала, что её сопротивление почти сразу же начало ослабевать под воздействием вызывающих желание манипуляций его жестких рук на её округлых белых, как слоновая кость, грудях.

— Пожалуйста, мистер Блэквелл, я не хочу этого,  — взмолилась дрожащая рыжеволосая девушка.

— Почему бы и нет, детка, почему бы и нет?  — Джордж пыхтел, чувствуя, как несколько бурных приливов крови болезненно наполняют его толстый пенис, заставляя его пульсировать ещё сильнее, когда он вжимал его в темную теплую щель её ягодиц, чтобы облегчить боль от его твердости.

— Пожалуйста, не надо!  — тщетно просила она.

— Слушай, восхитительная маленькая сучка, я буду сжимать и трахать тебя сколько я захочу,  — прорычал он сзади нее, жестоко впиваясь кончиками пальцев обеих рук в трепещущую белую плоть её грудей.  — Черт побери, да ты скоро будешь умолять о любом хуе, который сможешь получить — если это безумное выражение лица твоего мужа хоть немного свидетельствует о том, как ему нравится минет, который моя жена делает ему в эту самую минуту. Давай, детка, посмотри сама — может быть, и ты чему-нибудь научишься.

Жгучее любопытство Надали наконец взяло верх, и она с опаской перевела взгляд на дальний конец дивана, где взрослая женщина и Ньютон издавали сладострастные хрюкающие звуки и ещё один приглушенный влажный звук, незнакомый жене-молодушке. Сначала она решила, что её зрение совсем испортилось, что она потеряла способность мыслить в результате сильного давления, но постепенно она была вынуждена признать, что то, что происходит прямо перед её глазами, определенно реально и не является иллюзией.

— Оооооо,  — вскрикнула девушка в невероятном шоке, когда её мозг полностью воспринял ошеломляющее зрелище длинного твердого хуя её собственного мужа, погруженного глубоко в рот Долорес. Надали с благоговением смотрела, как губы полнотелой блондинки развратно скользят вверх и вниз по стволу возбужденной плоти, поражаясь тому, как много толстого члена Ньютона зрелая женщина может принять в свой рот. Боже, удивлялась молодая жена, головка его члена, должно быть, наполовину погружается в горло Долорес!

Надали была так увлечена этим восхитительным зрелищем, что едва заметила, как руки Джорджа грубо сомкнулись на белой мягкости её обнаженных ягодиц, медленно приподнимая нижнюю часть её тела, так что она была вынуждена принять покорное положение на коленях, поддерживая верхнюю часть туловища предплечьями. Она слегка вздрогнула, когда одна из его рук покинула изгиб её бока, чтобы провести медленную дразнящую дорожку по гладкой, не сопротивляющейся плоскости её нижней части живота, и поиграть с влажной "пилоткой" её киски.

Несколько секунд спустя его палец свернулся крючком в розовой неровной щели, его ноготь мягко царапнул крошечный бутон её клитора, заставляя его 

пульсировать в напряжении. Пульсирующая громадная плоть его члена теперь проникла глубоко в пропитанную потом щель её аппетитной упругой попки, и, не раздумывая, она начала прижиматься к нему спиной..

Ее работодатель, движимый похотью, начал настойчиво раскачиваться, на что её стройное молодое тело отвечало против её воли. Внезапно она потеряла интерес к сцене на другом конце дивана ровно настолько, чтобы почувствовать, что её тугая, сладко пахнущая пизда начинает источать скользкие соки смазки, струйки влаги, которые, как она начала думать, скоро облегчат проникновение возбужденного члена Джорджа Блэквелла в горячие влажные пределы её влагалища.

— Наклонись ещё немного, детка, потому что старина Джордж собирается протаранить тебя в любую секунду,  — хрипло предупредил он, усмехаясь про себя при мысли о том, как быстро она достигла необходимого уровня возбуждения. Она была именно такой, как он любил — ещё не достаточно возбужденной, чтобы взять его на себя без малейшего протеста, но уже слишком чертовски возбужденной, чтобы от этого отказаться.  — Опустись немного, я сказал!

— О, пожалуйста, я не могу... я не должна,  — умоляла она, её ягодицы все ещё вращались взад-вперед на нем в крошечных манящих кругах эротических движений.

— Ах, детка, разве ты не хочешь, чтобы хороший длинный член твоего папочки потушил огонь в твоей маленькой дырочке?  — поддразнил он, слегка подавшись бедрами вперед... ровно настолько, чтобы трепетная упругая плоть головки маняще коснулась дрожащих влажных губ её пизды.

— О Боже, старый грязный ублюдок! Да, да, я хочу его, я хочу его в свою горячую пизду!  — всхлипывала она из-за унизительной потребности в нем. Одной рукой она потянулась назад, чтобы схватить головку его члена и направить её к пульсирующему открытому входу в глубины своего живота. Джордж отпрянул назад ровно настолько, чтобы сорвать её бесстыдные попытки быть заполненной им, дьявольски хихикая.

— Не так быстро, детка,  — рявкнул он.  — Сначала скажи мне, что моя жена делает с твоим мужем... скажи мне точно, сейчас же, или я буду ждать до завтра, чтобы выебать тебя.

— О Боже, Боже, я ненавижу тебя!

— Скажи мне.

— Она... она сосет его пенис.

— Что его?

— Его хуй, его стояк! Она делает ему минет! Она собирается заставить его выпустить свою грязную сперму ей в рот... чтобы она могла проглотить её всю до капли... Теперь, я сделала это... Трахни мою горячую пизду!  — закричала страстная миловидная жена, снова потянувшись назад, чтобы схватить ускользающий стержень мужской плоти, как голодная огненноволосая нимфоманка.

Когда она нашла его, она обхватила пальцами его ствол с голубыми прожилками и в отчаянии прижала тупую, пульсирующую головку к дырочке своей ожидающей, хорошо смазанной вагины. Она чувствовала, как он оказывает неуклонно возрастающее давление, пока внезапно её крепкие молодые бедра не были широко раздвинуты, и горячий, похожий на камень ствол его хуя не скользнул в её тугую влажную пизду на всю его длину, как хорошо смазанный таран. Его мощные чресла сильно ударили по упругим округлостям её пышных ягодиц.

— Ааааааа!  — сдавленно 

выдохнула девушка сквозь плотно сжатые губы. Она боролась и покачивалась какое-то мгновение, зная, что сейчас абсолютно бесполезно пытаться отговорить его. Крупный пожилой мужчина просверлил весь её мягкий стройный живот, его большой член пронзил её тугую теплую пещерку по самую рукоять.

Она была безнадежной пленницей, массой молодой белой плоти, насаженной на его кол, как сочный ягненок, насаженный на вертел для жарки. Он медленно начал входить и выходить из её обнаженной беспомощной вагины, его темп неумолимо нарастал, пока обжигающие душу волны покалывающего мазохистского удовольствия не прокатились по ней. Стоя на коленях над её согнутым телом, Джордж стиснул зубы и трахал все быстрее и быстрее, входя и выходя из нее длинными жестокими выпадами, от которых у нее перехватывало дыхание.

Вскоре она забыла об унижении, когда нагибалась, как рабыня, пока хладнокровный садист ебал её сзади, изливая свою сырую похоть в её жаждущую сочащуюся пизду.

Вздувшиеся яйца Ньютона были на грани разрыва, когда он наблюдал, как лицо Долорес работает над его длинным членом, возбужденным похотью. Она переместила голову на его покрытый волосами таз, не отрывая рта от его члена, и потянулась под его подрагивающие ягодицы, чтобы взять их в ладони, притягивая его чресла плотнее к своему лицу. Её язык яростно шарил вокруг и около расщелины его головки, пока он не убедился, что готов извергнуть свой огненный заряд. Господи, она брала в рот почти всю длину его твердого члена!

Женщина действительно знала, что делает, но он был уверен, что она задохнется. Он видел прозрачные капельки пота, стекающие крошечными зигзагообразными дорожками по полным покатым холмикам её грудей, когда она выгибалась вверх и вниз по его худому молодому телу, как женщина, приговоренная к суровому сексуальному рабству. Мышцы его живота напряглись до такой степени, что казалось, они вот-вот лопнут от возбуждения.

— Черт возьми, соси, соси — я собираюсь кончить в тебя!  — приказал он, незнакомая вульгарность его языка странно возбуждала его.

Внезапно он кончил.

Низкий гортанный стон раздался где-то в глубине его груди, когда он почувствовал, как сливочная горячая сперма начала свое безумное бегство из резервуара его яичек и стала извергаться тонкими горячими струйками в её сосущий рот. Её щеки расширились и стали по-рыбьи впалыми, когда она заглатывала теплые потоки белой липкой жидкости, чтобы не захлебнуться.

Стон за стоном вырывались из её груди, её рот безумно работал, бессвязное бормотание вырывалось между стиснутых зубов. Она продолжала безудержно сосать, пока он сливал свою бурлящую сперму в её влажное горло. Его бедра метались из стороны в сторону, словно у обезумевшего животного, заставляя его непроизвольно выталкивать свой извергающийся член из её рта и выплескивать тонкие белые струйки спермы прямо ей на лицо. Быстрые струи вырывались из него, как маленькие гейзеры, попадая на лоб и щеки, а затем медленно стекали по белой шее.

Она закашлялась, проглатывая то, что осталось во рту, облизывая губы, на которых ещё влажно блестела сладкая юношеская сперма, смакуя её, как 

редкое марочное вино.

А потом он иссяк.

Долорес высосала все до последней капли спермы из его яиц и из конца его избитого увядающего члена. Он обессилено упал на кожаную кушетку, раскинув руки, пока она ещё некоторое время обгладывала его вялый член.

— Все в порядке, Ньютон?  — мягко спросила она, немного придя в себя.

Он просто кивнул головой в знак подтверждения и лег вместе с ней на широкие упругие подушки, тяжело дыша и обливаясь потом.

— Оооххх, аааааа,  — раздался долгий страстный стон с противоположного конца дивана, пробуждая Ньютона и богатую блондинку от состояния оцепенелой летаргии. Долорес подняла раскрасневшееся, забрызганное спермой лицо с плеча своего насытившегося молодого любовника и посмотрела на брыкающуюся и хрюкающую пару в пяти футах от них. Взрослая женщина с минуту наблюдала, как её муж снова и снова шлепает своими потными боками по обнаженным приподнятым ягодицам девушки.

— Ну, будь я проклята,  — весело рассмеялась Долорес, указывая направо от них,  — похоже, твоя невинная маленькая женушка снова в деле.

Ньютон медленно повернул голову в ту сторону, куда указывала Долорес, и тяжелыми взглядом посмотрел на сношающуюся пару на дальнем конце дивана. Через мгновение до его мозга дошло, что красивая девушка, приседающая на четвереньках перед грузной массой Джорджа Блэквелла, действительно Надали, его жена! Он совершенно забыл, что она была в кабинете, и это на мгновение ошеломило его, когда он вспомнил о её присутствии только по виду и звуку её тела, когда она трудилась, как рабыня, над другим мужчиной.

Красивый шатен Ньютон с восторженным и развратным вниманием наблюдал, как она корчится и бесконтрольно раскачивается в экстатической радости от восхитительно наказывающего её хуя, погружающегося глубоко в её пизду. Внезапно Джордж оторвал колени от подушки и поднялся на ноги, его твердый хуй все ещё был погружен в нее, он сжал обеими руками белые луны её ягодиц и потянул её на себя, чтобы она приняла его новое вертикальное положение.

Ньютон мог видеть, как гладкие бархатные складки её вагины сжимали, плотно обхватывая эрегированный пульсирующий член, её маленький изящный рот был открыт, когда она прижималась спиной к сереброволосому пожилому мужчине, чтобы получить каждый толчок его длинного мясистого стержня.

— Господи Иисусе, посмотрите, как работает эта маленькая пизда!  — Ньютон задыхался от благоговения, его глаза горели странным светом гордости, когда он смотрел на розовые растянутые губы пизды своей молодой жены, которые вытягивались в дугу, а затем снова вдавливались в нее во время толчков Джорджа.  — Я и не подозревал, что она такая жаждущая хуя сучка...

— Иногда в этом вся проблема,  — объяснила Долорес чувственным тоном.  — Большинство мужчин понятия не имеют, что их женщины обычно хотят, чтобы их просто трахали, или что часто они даже хотят, чтобы с ними обращались как со шлюхами... только чтобы они могли насладиться своей властью шлюхи.

— Я этого не знал,  — пробормотал молодой муж.

— Ну, не волнуйся об этом сейчас — у нас ещё много времени, чтобы научиться,  — утешила блондинка.  — Следи 

за Надали.

Боже, это была правда! внезапно осознал Ньютон. Его глаза все ещё были прикованы к голодному пизде его восхитительно красивой жены, глотающей хуй, и он, без сомнения понял, что все это время она сдерживала себя ради него. Он видел, что она наконец-то вырвалась на свободу, и теперь совершенно не замечает ничего вокруг, пока её обезумевшее от похоти молодое тело стремится к кульминации. Он почувствовал, что она уже на грани оргазма, по крошечным ярким чертикам света, пляшущим в её недремлющих глазах, и по тому, как вздымался её стройный белый живот, словно внутри нее бушевал всепоглощающий лесной пожар. Пот капал с её тела, когда она безудержно стремилась кончить.

И тут случилось неизбежное.

Надали закричала и начала спазматические движения, с силой толкаясь задом на член, чтобы его головка ещё глубже вошла в её лоно. Щеки её внезапно покраснели, а связки на шее напряглись, когда её соки потекли по длинному толстому хую её работодателя, а её сознание завихрилось в развратной чувственности.

— Черт, о черт, я кончаю, я кончаю...  — Джордж Блэквелл застонал, этот звук был подобен разрыву шестеренок в его горле, его горячая сперма хлынула глубоко, глубоко в её сжимающуюся, как перчатка, пизду. Она чувствовала, как она хлынула в нее огромными потоками, выплескиваясь из его дергающегося хуя с каждой тонкой обжигающей струей, заливающей её трепещущий живот.

Позже, когда все достаточно оправились, чтобы одеться, Джордж приказал Брауну подать всем по рюмке бренди из специального запаса, припасенного для редких случаев. Они сидели и обсуждали случайные темы, редко упоминая о событиях последних двух дней. Надали начала чувствовать себя почти комфортно рядом со взрослой парой, успокоенная тем, что они, похоже, изменили свое отношение к ней после встреч с Брауном, Баком и, наконец, самим Джорджем. Она заметила, что Ньютон стал немного замкнутым, задумчивым, но при этом он не испытывал к ней той враждебности, которую она, естественно, ожидала.

— Мне не хочется вас прерывать, дети, но мне нужно сделать несколько важных телефонных звонков,  — с сожалением произнес Джордж, поднимаясь и возвышаясь над, все ещё сидящей, молодой парой.  — Вы двое можете получить ферму раньше, чем вы думаете, если все будет складываться так, как в последнее время.

— О, это напомнило мне кое-что,  — добавила Долорес, вставая рядом с мужем.  — Приходите завтра на работу в полдень... Завтра вечером будет большая вечеринка, вы же знаете, так что вы будете... работать... очень допоздна.

— Хорошо, миссис Блэквелл, не волнуйтесь,  — серьезно сказал Ньютон.  — Мы ведь не возражаем, правда, дорогая?

— Нет-нет, думаю, не возражаем,  — согласилась Надали, глубоко вздохнув от облегчения, обхватив обеими руками талию своего мужа, и искренняя улыбка расплылась по её красивому, слегка веснушчатому лицу.  — Мы с нетерпением ждем этого...

Когда Ньютон и Надали прошли перед старшей парой, направляясь к выходу, высокий молодой муж нагло ухмыльнулся и протянул Джорджу пачки дорогого табака, за которыми миллионер послал его в город этим утром.

Наружи, когда они пробирались по 

узкой тропинке к своему коттеджу, Надали не могла не испытывать приливов радости. Ньютон, казалось, простил её, у них все ещё были все шансы получить ферму, и, что не менее важно, она чувствовала себя более живой, чем когда-либо прежде.

— Как тут красиво, правда, дорогая?  — неожиданно спросил Ньютон, глядя на неподвижное зеркало озера, а затем на высокие вечнозеленые деревья, на солнце, горящее в поздний полдень, как большой красный глаз.  — Забавно, что даже в Библии не так много сказано о таких диких местах, как это.

— Да, Ньютон, это забавно... Но это не имеет значения — не сейчас. Кажется, все в порядке.

— Ей-богу, это точно! Я чувствую себя великолепно!  — почти вскричал красивый молодой человек.  — Мне не терпится затащить тебя в постель... Давай, пойдем быстрее домой.

•  •  •

В девять часов следующего вечера вечеринка была в полном разгаре. Оглушительные взрывы усиленной экзотической музыки эхом разносились по роскошным комнатам роскошного особняка Блэквеллов, подкрепляемые непрерывным журчанием разговоров и веселья. Женщины были одеты в шикарные вечерние платья с низкими вырезами, мужчины — в полуофициальные наряды, но настроение бурной вечеринки было отнюдь не благопристойным. Все в пределах видимости были пьяны в стельку, пары открыто обнимались и смело ласкали тела друг друга, не заботясь ни о том, кто их видит, ни о том, с кем они были, лишь бы другой человек был хоть немного привлекательным.

Внезапно музыку выключили, и через шумную толпу в главной гостиной с ярко-желтым мегафоном в одной руке прошел Джордж. Огромный мужчина подошел к большому круглому журнальному столику и поднес аляповатое устройство ко рту.

— Прошу внимания! Мы с Долорес приготовили для вас интересное развлечение... Если вам интересно, приходите в главную столовую внизу — вы все знаете, где она находится — ровно через двадцать минут... Все будет готово для вас, стулья и все остальное... И расскажите об этом остальным, кого нет здесь, в этой комнате... На этом пока все... Веселитесь!

Не менее сорока "особых" друзей Блэквеллов из Сан-Франциско сидели в почти полной темноте на удобных стульях и диванах, которые были наспех расставлены в большой столовой после ужина. Было ровно девять двадцать, и в затемненной комнате царила тишина, за исключением редких ворчаний и влажных бормочущих звуков, доносившихся из-за импровизированного занавеса, задрапировавшего часть южной части столовой.

— Аииии, ааагггххх!  — раздался крик убийственной боли, когда занавеска распахнулась, и яркий свет прожектора осветил группу фигур, лежащих на огромном толстом матрасе, покрытом блестящей черной тканью. Вздохи и ропот одобрения пронеслись по зрителям, когда они наклонились вперед, чтобы сфокусировать взгляд на развратном зрелище, представшем перед ними. Они увидели Надали, распростертую на низком кожаном табурете, связанную по рукам и ногам, её округлые белые ягодицы были выставлены в жертву лысому болвану Брауну, который стоял на коленях позади нее. Он садистски ухмылялся, глядя на свой нечеловечески длинный толстый член, наполовину погруженный в девственный широко растянутый анус молодой рыжей красотки. Перед ней стоял на коленях её светловолосый муж,  

обеими руками обхватив её голову, и трахал своим твердым пульсирующим членом теплый влажный рот своей восемнадцатилетней жены.

— Уууххх,  — хрипел Браун, сильно проталкиваясь вперед, пока его чресла не столкнулись с громким шлепком о мягкие белые приподнятые щечки гладких кремовых ягодиц стоящей на коленях девушки. Он начал с силой вводить и выводить свой член из её измученного заднего прохода, стоная снова и снова, когда тугая упругая плоть её прямой кишки жадно сжимала всю длину массивного твердого члена.

— Ммууумммпппхххх,  — бормотала Надали, обхватывая ртом мясистый хуй своего мужа, заполняющий и опорожняющий её рот, наслаждаясь тем, как он трахает её глубоко в горло, а раскачивающиеся под ним яйца сильно шлепаются о мягкую нежную кожу её горла. Браун начал увеличивать темп, ебя все быстрее и быстрее её нежный зад, все глубже и глубже, пока его невероятный хер, казалось, не проник до самого её горла, где жесткий ствол Ньютона скользил внутрь и наружу, как горячий поршень.

— Боже, ей это нравится,  — услышал Джордж бормотание симпатичной черноволосой женщины перед собой и улыбнулся, поняв, что в её тоне прозвучала легкая зависть. Черт, ругнулся он себе под нос, пара Паркеров оказалась чертовски выгодным вложением, и он намеревался позаботиться о том, чтобы они получили хорошее вознаграждение за свое сотрудничество... хотя Ньютон, казалось, так изменился за ночь, что, возможно, ферма его больше не интересует. А Надали, Господи, эта маленькая сучка за три коротких дня превратилась в совершеннейшую шлюху...

— Бооооожееееее, яяя кооончааааииууу,  — внезапно простонал Ньютон, со всей мощью подаваясь вперед и заполняя истерзанное горло жены ещё глубже, чем когда-либо, дергающейся головкой своего извергающего сперму члена.

— Иииии, я тоже!  — хрипел Браун, вгоняя огромный толстый пенис невероятно глубоко в белый живот девушки. Охваченная похотью троица ещё несколько мгновений бешено металась, а затем разъединилась, и двое мужчин упали спиной на матрас, задыхаясь, их обнаженные тела блестели от пота.

Позже вечеринка возобновилась в ещё менее формальном масштабе, чем раньше, гости разбились на пары или группы, чтобы трахать и сосать друг друга до восхитительного оргазма. Надали и Ньютон были удивлены тем, что оказались самыми популярными людьми на вечеринке, ведь их статус слуг игнорировался всеми присутствующими... включая Джорджа и Долорес Блэквелл.

•  •  •

Три месяца спустя лето перетекало в осень. Надали была одна в хозяйской спальне наверху, одетая в белую ночную рубашку, и сидела на подушке у одного из огромных окон с видом на окружающий лес и голубое озеро на заднем плане. Она читала письмо, почтовый штемпель которого был поставлен почти две недели назад где-то в Марокко.

•  •  •

«Любимые,

Сейчас, когда мы с Джорджем уже почти три месяца колесим по свету, трудно вспомнить, что произошло в последний раз. В любом случае, мы скучаем по вам обоим и с нетерпением ждем возможности увидеть вас снова через несколько месяцев.

Если Ньютон, дорогой, все ещё заинтересован в покупке фермы, возможно, вас ещё больше заинтересует тот факт, что Джордж только что купил 

двести акров земли в Норвегии.

Мы надеемся, что вам нравится дом на Перепелином озере.

Скоро вы получите чек на расходы, так как мы решили остаться за границей на несколько месяцев дольше, чем планировали.

С любовью, Долорес»

•  •  •

— Кто-то идет по дороге, миссис Паркер,  — объявил Браун с порога своим глубоким гулким голосом, его пристальные глаза блуждали по сочным изгибам и выпуклостям её молодого соблазнительного тела. Она улыбнулась тупому грубияну, погладив Бака по голове, и рассмеялась, когда большой пес радостно завилял хвостом и попытался лизнуть её лицо своим длинным красным языком.

Через несколько минут в дверях появился Ньютон с хитрой ухмылкой на лице, его руки были нагружены пакетами, которые он взял на рынке во время утренней поездки в город, расположенный в пятнадцати милях к югу от озера.

— Я подумал, что сегодня вечером Джон приготовит для нас что-нибудь необычное,  — просиял Ньютон, кивнув своей красивой головой в сторону пакетов.  — Но спускайся вниз, дорогая, и познакомься с молодой парой, которая путешествовала автостопом примерно в десяти милях вниз по дороге. Они выглядели как люди нашего типа, поэтому я и подобрал их... Думаю, они проведут у нас ночь и завтра уедут.

— То же самое ты говорил последние два раза, озабоченный ублюдок,  — насмешливо сказала Надали.  — У меня до сих пор болит сердце после того, как ты в последний раз привел домой автостопщиков.

— Черт, детка, не пытайся меня обмануть. Это я отвозил беднягу Бака к ветеринару два дня назад, помнишь? Это мне пришлось объяснять, почему его член причиняет ему боль — и это было нелегко!

— О, заткнись, красавчик,  — хихикнула Надали.  — И не стой столбом... У нас гости.