Дом порока. Глава 3

На следующее утро, чуть позже семи часов, Надали чувствовала себя бодрой и счастливой, бодро шагая по пружинящей лесной тропинке по дороге на работу в дом Блэквеллов. Она пришла на 15 минут раньше и была рада этому. Прекрасная рыжеволосая девушка была полна энергии, глядя на величественное великолепие вокруг, её большие зеленые глаза сияли от удивления, когда она пыталась заглянуть всюду сразу и впитать все одновременно. Это было то одно особенное утро, когда ей хотелось поздороваться с кем-нибудь или как-то иначе вдохнуть воздух.

Откуда-то со стороны озера дул прохладный бодрящий ветерок... прохладный, но приятно теплый, словно ветер дул только оттуда, где рассеянное изображение солнца отражалось, как огромный белый маяк, пылающий в потрясающей зелени воды. Она могла видеть длинные светящиеся белые облака, которые несли свои отражения по гладкой поверхности озера.

Они казались ей клубами дыма, уходящими вдаль от бушующего костра солнечного света в центре. И вдруг она увидела, как из воды вверх взметнулась форель — серебристая полоска радужного изящества, которая с плеском упала обратно и была отмечена рябящими кругами сине-зеленого цвета, которые расширялись в стороны, подмигивая маленькими огоньками, когда солнце сверкало на их крошечных гребнях.

Всё это было так чудесно, так спокойно и знакомо, думала она почти религиозно; это было похоже на идеальный мир, который Бог создал где-то в другом месте, а затем, по неизвестной причине, решил поместить здесь, посреди более суровой реальности обычного мира. О, если бы только Ньютон был сейчас здесь с ней, пожелала она, борясь с внезапным желанием побежать вперед и поискать его в мастерской или в гараже, где он обычно работал по утрам.

Ньютон был истинной причиной того, почему она была в таком приподнятом настроении этим утром. Когда она встала сегодня утром, она ожидала, что он покажет хотя бы остаточные следы своего вчерашнего гнева, но вместо этого он был почти весел за завтраком. Он не дал никакого объяснения этой удивительной разнице в своем поведении, сказав лишь, что в то утро он занимался тем, что загадочно назвал "тяжелыми размышлениями".

Затем, перед самым уходом на работу, он удивил её, остановившись в дверях, чтобы поцеловать и обнять её на долгий блаженный миг. Сейчас она вспоминала, с каким изумлением и восторгом смотрела, как он исчезает в лесу, настолько, что её страхи и сомнения по поводу их отношений в одно мгновение потеряли для нее смысл, а будущее, казалось, в тот же миг превратилось из мрачной пустоты в светлую надежду.

"О, что угодно, она готова на всё!" — решила она, направляясь по той же извилистой тропинке, по которой он шел в то утро, лишь бы Ньютон продолжал проявлять к ней такую любовь и дал ей понять, что она важнее для него как личность, чем просто женщина, которая готовит и убирает его дом, а когда-нибудь, возможно, родит ему сына, которого он хотел.

•  •  •

Через две минуты Надали вошла в дом Блэквеллов через заднюю дверь кухни и 

столкнулась с самой Долорес Блэквелл. Молодая служанка с минуту молча стояла, глядя на 35-летнюю женщину, которая прислонилась спиной к длинной стойке рядом с плитой, где Джон, шеф-повар, готовил, казалось, особенно сложный завтрак. Надали боялась миссис Блэквелл с тех пор, как устроилась на работу, и никогда не могла понять, почему.

— Доброе утро, Надали,  — поприветствовала Долорес.  — Не слишком ли ты рано?

— Да, миссис Блэквелл,  — ответила Надали,  — но я не успела вчера убрать несколько комнат наверху... поэтому я хотела начать пораньше.

— Не беспокойся об этом сейчас, дорогая. Я хочу, чтобы сегодня утром ты поработала в главной гостиной и привела в порядок столовую,  — распорядилась привлекательная зрелая женщина.  — Некоторые из наших особенных друзей из Сан-Франциско приезжают на вечеринку, которую мы с Джорджем устраиваем послезавтра, и, конечно, мы хотели бы, чтобы все было как надо.

— О, я буду очень стараться, полировать серебро и все такое,  — с энтузиазмом заверила Надали.

— Я знала, что ты поймешь, дорогая,  — улыбнулась Долорес, кивая головой вверх и вниз во время разговора.  — Но не забудь, как обычно, после обеда навести порядок в нашей спальне... Поднимайся сразу после обеда, примерно в то время, когда ты обычно это делаешь.

Молодая служанка порывисто открыла губы, чтобы спросить, что ей делать после этого, но потом проглотила вопрос, вспомнив, что Браун всегда передавал ей распоряжения миссис Блэквелл после обеда. Не зная, что делать, Надали осталась стоять на месте, ожидая, что скажет собеседница, или отпустит её, или ещё что-нибудь. Но Долорес Блэквелл ничего не сказала и отвернулась, чтобы шепнуть что-то худому седовласому повару рядом с ней.

Надали воспользовалась возможностью и впервые внимательно посмотрела на жену Джорджа Блэквелла. Она была слегка удивлена, когда увидела, что Долорес ещё более привлекательна, чем ей показалось в первый день в аэропорту. Женщина была блондинкой с волосами цвета очень светлого мёда с манящими голубыми глазами и пышным телом приятных пропорций.

Рот у неё был маленький, а красные губы казались надутыми, что говорило о хронической скуке. Надали вспомнила историю, рассказанную мистером Блэквеллом по дороге в Куэйл-Лейк из Сан-Франциско: несколько лет назад, он отправился в Нью-Йорк, чтобы заключить крупную деловую сделку, и однажды вечером встретил Долорес на званом обеде у биржевого маклера.

Недавно разведенная со своим последним мужем, блондинка работала успешной и дорогостоящей моделью в большом городе. И она, и Джордж чувствовали себя свободно и могли максимально использовать сильное взаимное влечение. Затем, после нескольких свиданий, они решили, что идеально подходят друг другу, и улетели на запад, чтобы провести короткую свадебную церемонию в Лас-Вегасе, а затем три бурные недели азартных игр и выпивки, чтобы отпраздновать тот факт, что они нашли друг друга.

Вскоре после этого ему повезло, и он ввязался в многомиллионную сделку с недвижимостью, заработав за одну ночь достаточно денег, чтобы они могли жить на пенсию до конца своих дней. Несколько лет они предавались наслаждению роскошным комфортом и бездельем в Сан-Франциско, пока 

не выбрали Перепелиное озеро как место, где можно построить миниатюрную империю и, как выразился мистер Блэквелл неделю назад, "расслабиться, не беспокоясь о том, нужно ли закрывать жалюзи".

— Надали, дорогая, что-то случилось?  — спросила Долорес, глядя через кухню на девушку, которая все ещё стояла перед дверью.

— Нет-нет, ничего страшного,  — ответила рыжая красотка с выражением смущения на лице.  — Я просто... просто думала кое о чем.

— Кстати,  — начала Долорес, игнорируя ответ девушки,  — должна признать, что на тебе красивое платье, но это не совсем твоя униформа, не так ли?  — Вызывающий блеск веселья в живых глазах блондинки заставил Надали почувствовать себя неожиданно глупо и очень стыдно за красное платье с глубоким вырезом, которое она выбрала этим утром вместо белой униформы, ещё влажной от стирки, которую она устроила ей накануне вечером.

— О, нет... Простите,  — слабым голосом извинилась Надали,  — но мою форму нужно было постирать, а она не успела высохнуть, чтобы надеть её сегодня. Я надеялась, что вы не будете возражать, если я надену это вместо нее... только до завтра.

— Хотя я должна признать, что на тебе это, безусловно, достаточно сексуально,  — сказала элегантная блондинка жеманным шепотом, её голубые глаза опустились, чтобы внимательно оценить щедрые просторы округлой обнаженной плоти, вздымающейся над низким вырезом красного платья,  — думаю, нам придется подождать, чтобы увидеть, одобрит Джордж или нет.

Надали озадаченно нахмурилась, наблюдая, как Долорес внезапно выпрямилась и беззаботно направилась к двери, ведущей из кухни в главный коридор первого этажа. В последнюю секунду женщина обернулась, чтобы бросить на нее озабоченный взгляд, а затем исчезла.

— Черт возьми, в одном я уверен,  — сказал Джон через минуту своим скрипучим голосом,  — у миссис Блэквелл есть кое-что в рукаве — кое-что для тебя.

— Что ты имеешь в виду?  — забеспокоилась Надали.

— Я имею в виду, дорогая, что я видел, как она ведет себя подобным образом довольно много раз,  — ответил худой повар,  — и всегда происходит что-то забавное, когда она это делает... Но я просто не могу понять всего остального.

— Что именно?  — быстро спросила девушка, чувствуя раздражающую растерянность.

— Это трудно объяснить,  — пожав плечами, сказал тонколицый почти шестидесятилетний повар.  — Ты знаешь, что она пришла сюда, чтобы сказать мне взять выходной... Она сказала, чтобы я взял одну из их новых лодок и порыбачил на озере.

— Что в этом странного?  — рассмеялась Надали.

— Ничего особенного, я думаю,  — признался он,  — за исключением того, что она прекрасно знает, что я не люблю рыбачить. И, кроме того, я до смерти боюсь глубоководья.

•  •  •

Надали стояла в центре огромной хозяйской спальни наверху, в последний раз оглядывая интерьер перед уходом. Удовлетворенная тем, что ничего не упустила, она наклонилась, чтобы собрать в кучу все чистящие средства, сложенные у её ног. Она замерла, опустив обе руки на пол, когда услышала неожиданный звук, доносящийся через частично открытую дверь из смежной спальни справа от нее.

Это был хриплый мужской стон.

"Боже правый, кто может быть там в такое время суток?" — 

спросила она себя. Что происходит? Надали храбро выпрямилась и медленно пошла к двери. Когда до цели оставалось всего шесть или семь шагов, она услышала ещё более громкий стон, на этот раз женский!

Боже мой, там кто-то ранен, подумала рыжая, и её первой реакцией, естественно, было броситься вперед и распахнуть дверь как можно быстрее. Когда она потянулась вперед, чтобы взяться за ручку двери, до её ушей донесся низкий угрожающий звериный рык, заставивший её снова замереть.

Она стояла там бесконечно долго, размышляя, что ей делать, прислушиваясь к новым звукам со всей своей сосредоточенностью, не отрывая глаз от пола. Постепенно она смогла разобрать другие звуки за дверью, хотя её собственное сердце стучало так громко, что поначалу это было трудно.

Она слышала тяжелое торопливое дыхание, которое периодически прерывалось ворчанием и стонами, похожими на страсть. Но этого не могло быть, рассуждала она, ведь все должны были находиться внизу — и в любом случае, только Блэквеллы могли быть вместе сегодня в этом доме. Маловероятно, чтобы её богатые работодатели решились на такое среди бела дня, особенно когда Долорес Блэквелл знала, что их прислуга в это время будет находиться в соседней комнате. И даже если бы они были настолько смелы, то, несомненно, хотя бы закрыли дверь заранее.

Все её тело автоматически напряглось, когда рядом раздался мужской стон, внезапно присоединившийся к другим человеческим звукам в комнате. Этот стон раздался всего в нескольких футах от того места, где она стояла, окаменев, её прекрасные белые зубы слегка стучали от испуга и бессильного замешательства. Её сердце остановилось, и она едва осмелилась вздохнуть, когда снова раздался близкий мужской стон. Наконец, любопытство взяло верх, и она медленно подняла глаза от пола, пытаясь разглядеть источник звука.

Когда её глаза приспособились к более яркому свету, который лился на её лицо из соседней комнаты, она смогла разглядеть высокую мужскую фигуру, стоящую за частично открытой дверью справа от нее. Она несколько раз моргнула, чтобы прояснить зрение и сфокусировать взгляд на громадной фигуре, которая возвышалась в профиль всего в нескольких метрах от нее.

Цвет лица Надали внезапно померк, и она затаила дыхание от ужаса!

Она увидела, что это был Браун, лысый полудурок тридцати лет. Он стоял перед ней совершенно голый и крепко держал свой огромный затвердевший пенис обеими руками. Длинный твердый ствол мужской плоти выглядел почти таким же толстым, как ствол молодого дерева, и блестел по всей своей торчащей длине.

Это было невероятно! По сравнению с ним пенис Ньютона казался совсем маленьким, хотя она знала, что её молодой муж очень одарен, поскольку видела фотографии других обнаженных мужчин с эрегированными членами в иллюстрированном руководстве по браку, которое она купила ещё в Оклахоме, ничего не сказав Ньютону.

Она ещё раз внимательно изучила текст и фотографии перед самым их отъездом сюда, потому что начала беспокоиться о том, что их сексуальная жизнь может оказаться неудачной из-за какого-то упущения с её стороны. Теперь, несмотря 

на шок, она смогла вспомнить, что в руководстве говорилось: "... средний мужской половой орган в состоянии эрекции составляет от пяти до семи дюймов". Боже правый,  — вздохнула она,  — а у Брауна-то точно не средний! Его огромный торчащий член был не менее восьми дюймов в длину, а может быть, и больше, и даже его большие руки едва могли обхватить его пульсирующий, с сильными выпуклостями, ствол.

Она увидела, что глаза лысого кретина остекленели, когда он поглаживал длинный твердый член вверх и вниз в непристойном ритме в такт влажным сосущим звукам, доносившимся с кровати в другом конце комнаты. Надали не могла определить, кто издает эти звуки, так как стояла недостаточно близко к открытой двери, чтобы видеть стену, у которой стояла кровать. Браун был так близко к ней, что она боялась даже дышать, опасаясь, что он её услышит.

Она стояла, дрожа с головы до ног, её ноги были прикованы к ковровому покрытию, и с ужасом наблюдала, как пальцы слуги быстро сдвигают толстую крайнюю плоть его необрезанного члена вверх и вниз по всей его длине, огромная луковицеобразная головка злобно вырывается на свет, как гигантское чудовище, выползающее из тайного логова, при каждом сильном движении его рук вниз. Она была достаточно близко, чтобы видеть, что головка его члена была мокрой от белой, липкой смазки, которая начала сочиться из него.

Дыхание Брауна было густым и тяжелым, и она видела, как тонкие белые струйки слюны, соединяясь друг с другом, тяжелели и стекали с его губ, а он, как человек в трансе, смотрел на кровать, находящуюся вне поля её зрения. Его член испугал её так сильно, как будто она видела его впервые. Он был чудовищным, и она не могла даже представить, что в нее может войти что-то настолько большое... Боже мой, такая огромная штука погубила бы её на всю жизнь, если бы она хоть раз попыталась взять её между ног!

Затем, в оцепенении, девушке показалось, что она увидела почти незаметное движение глаз-бусинок блестящего мужчины в сторону того места, где она стояла. Что, если он повернется и увидит, что она наблюдает за ним? Как она сможет объяснить, что её застали подглядывающей за идиотом, когда он непристойно мастурбировал? Никто никогда не поверит ей, если она попытается рассказать, что стала жертвой обстоятельств и увидела Брауна совершенно случайно.

Надали издала беззвучный вздох облегчения, когда увидела, что он слегка отвернулся, чтобы лучше видеть происходящее на кровати. По мере того, как темп шумов внутри нарастал, она должна была признать, что её любопытство узнать, что происходит, разгорелось до почти безумного желания заглянуть туда самой.

В конце концов, это стало для нее слишком трудно, и она осторожно отошла назад из зоны видимости Брауна, чтобы прислониться к стене в нескольких дюймах от рамы дверного проема. Затем, наклонившись вперед, девушка приложила кончики пальцев к самой двери и осторожно подала её вперед, пока в поле зрения не попала кровать 

в другом конце комнаты.

Всё её тело била сильная дрожь, и от страха ей было почти невозможно набрать воздух в легкие, чтобы не почувствовать тошноту. Когда она увидела две фигуры на кровати, её мозгу потребовалось дополнительное мгновение, чтобы осознать то, что глаза уже сообщили ему мгновением раньше.

Дрожь пробежала по позвоночнику и застряла в горле, едва не вызвав рвоту. Прямо перед её глазами, освещенные ярким дневным светом, льющимся через открытые ставни в другой спальне, она увидела Джорджа и Долорес Блэквелл, развратно совокупляющихся на кровати, их обнаженные тела дико тряслись, а их чресла влажно и неистово соприкасались.

Надали почувствовала, как кровь отхлынула от её головы, и ей пришлось бороться, чтобы удержаться на ногах, когда волны черноты захлестнули её сознание от внезапного шока, вызванного тем, что она застала мужчину и женщину в акте любви. Это было то, за чем так пристально наблюдал Браун, прежде чем отступил назад к своей нынешней точке обзора.

— Оооо, выеби меня, малыш, еби меня,  — стонала Долорес, глядя на Джорджа, её глаза были плотно зажмурены, когда она упиралась тазом в поясницу огромного мужчины. Изножье кровати было направлено прямо на дверной проем, и Надали могла видеть, как твердый, толстый член её работодателя исчезал и появлялся вновь с каждым жестоким вводом и выводом, который он делал в охотно засасывающую вагину своей светловолосой жены.

Впервые в жизни Надали видела, как другие люди занимаются любовью, и она застыла на месте, не в силах пошевелиться, наблюдая с отстраненным отвращением за процессом "истязания" возбужденного и более чем охотно отдающегося возбужденного тела потрясающей зрелой женщины на покачивающейся кровати у дальней стены смежной комнаты.

Надали с ужасом смотрела, как ноги женщины были широко расставлены по обе стороны от погружающегося в нее тела её мужа и время от времени высоко подбрасывались в воздух. Затем блондинка сложила их вокруг его напряженных ягодиц, её лодыжки плотно сомкнулись на его бедрах, чтобы втянуть его в себя со всей силой тигра. Надали видела, как напряглись мышцы на внутренней стороне бедер женщины, когда она, как обезумевшая демоница, боролась за то, чтобы он вошел в нее ещё глубже.

Затем Надали увидела, как Джордж Блэквелл опустил свои огромные руки ниже и сжал обнаженные белые ягодицы своей белокурой жены со зверской силой, жестоко и глубоко вонзая тупые кончики его пальцев в податливую плоть. Он крепко сжал мягкие округлые шары, заставляя стенки её влагалища плотнее обхватить плоть его твердого члена.

Надали напрягла глаза, чтобы лучше разглядеть тонкие, неровные края вагины блондинки, жадно обхватывающие толкающийся ствол, словно голодный рот, жадно глотающий твердое яство. Прекрасная молодая служанка могла видеть мягкие золотистые лобковые волосы, которые окружали раздвинутые губы, дразняще прикасаясь к пульсирующему гребешку, который проходил по всей длине нижней части его члена.

Это было непристойное, но завораживающее зрелище, которое вызвало нежелательный трепет ощущений в её напряженных нервных окончаниях и заставило её ноги дрожать сильнее, чем когда-либо.

Горячие трепещущие ягодицы 

жены Блэквелла задвигались все быстрее, а их стоны и мычание от удовольствия становились все более отчаянными, пока Надали стояла и смотрела на них остекленевшими, почти непонимающими глазами, словно загипнотизированная развратным зрелищем, происходящим на кровати.

Пылкая жена Джорджа делала все более дикие и демонические толчки, которые с не меньшей яростью встречал широкий таз миллионера, с силой врезаясь в нее, с каждым мощным ударом вдавливая её обнаженное извивающееся тело обратно в матрас. Громкий звук шлепков мокрого от пота живота о влажный вспотевший живот развратным эхом разносился по комнате, когда тридцатипятилетняя женщина в бешеном отчаянии сгибала и разгибала ноги вокруг толкающихся бедер, которые с каждым мощным толчком вдавливали её тело с соблазнительными изгибами в дико скрипящий матрас.

Дыхание Надали учащалось, пока она продолжала наблюдать за безумно ритмичными ебательными движениями бесстыдной пары, которые с каждой секундой становились все более порочными и настойчивыми. Они оба сильно пыхтели, и завороженная девушка могла видеть маленькие струйки пота, стекающие по оттопыренным и отклянченным ягодицам мистера Блэквелла, когда он неистово работал над извивающимся телом своей изголодавшейся по сексу жены.

На бровях стройной блондинки также образовались мелкие бисеринки пота от напряжения вследствие её непрекращающихся усилий, а её большие широко раскрытые голубые глаза были стеклянными и невидящими, когда она выгибалась вверх, чтобы встретиться с твердыми чреслами своего мужа.

С напряженной сосредоточенностью глядя на своих сладострастных работодателей, Надали вдруг осознала, что за последние минуты крошечные покалывания в её конечностях стали несомненно приятными. Несмотря на то, что ей было неприятно признавать это, красивая юная жена знала, что губы её вагины были скользкими от влаги и упирались в промежность её прозрачных нейлоновых трусиков.

Она ощущала покалывающую твердость в кончиках своих розовато-коричневых сосков, а щечки её ягодиц непроизвольно подрагивали в такт ритму занятий любовью Блэквеллов. О Боже,  — внутренне застонала она,  — я действительно позволила себе сексуальное возбуждение, наблюдая за непристойным зрелищем в другом конце комнаты. Нет, нет, в ужасе протестовала она про себя, борясь с мыслью о том, что Ньютон, возможно, был прав, называя её бесстыдно порочным человеком в те времена, когда вскоре после их свадьбы её страсть во время полового акта захлестнула её почти до беспамятства.

Это была неправда! И всё же она вспомнила, как однажды оказалась на пороге чего-то, наверное, оргазма. Её кареглазый молодой муж почувствовал, что в ней вот-вот произойдет что-то дьявольски фантастическое, и резко перевернулся на бок, чтобы предотвратить это. После этого ей было так стыдно, что она больше никогда не позволяла себе терять контроль.

Однако сейчас нервы Надали, казалось, снова угрожали ей чувственным предательством. Она стояла в дверном проеме, прижавшись правой щекой к прохладной эмали деревянной рамы, её великолепные большие груди быстро поднимались и опускались при каждом коротком вздохе. Ей потребовались все силы, чтобы побороть внезапное желание опустить руку к собственной обильно увлажненной смазкой вагине.

Несмотря на это, невероятные ощущения наслаждения заставляли её эрегированный клитор пульсировать и заставлять влагалище 

выделять свежие струйки пенистых соков, пока её трусики не промокли насквозь. Она не была так возбуждена с первых дней своего замужества, и ей казалось, что скоро она либо закричит, либо взорвется.

— Оооо, даааа, я почти дошла, почти... Еби меня, еби меня быстрее!  — непристойно скулила сладострастная блондинка высоким голосом, который внезапно снова полностью завладел вниманием Надали. Господи, что, должно быть, чувствует сейчас миссис Блэквелл, почти с завистью подумала девушка, восторженно глядя на женщину, дико извивающуюся под седовласой горой мужчины на её вершине.

Мимолётная обида нахлынула на молодую жену, когда она подумала о сексуальных техниках Ньютона... если он вообще ими владел... по сравнению с агрессивной дерзостью и неприкрытой похотью её сорокапятилетнего работодателя. Каким бы ненадежным и отвратительным он ни казался рыжей, было очевидно, что по крайней мере Джордж достаточно заботился о Долорес, чтобы продемонстрировать свои чувства в высшем акте любви.

Не то чтобы Надали одобряла ужасный, варварский способ, которым мужчина демонстрировал свою привязанность, но это было лучше, чем ничего... лучше, чем просто обещания и молитвы вместо реального телесного общения... лучше, чем то, что Ньютон называл "мечтой".

Надали смотрела на охваченную похотью пару, чувствуя, что их занятия любовью приближаются к тому катаклизму чувств, о котором она только читала и слышала от других. В этот момент она немного отвлеклась и заметила легкое движение рядом с дергающейся кроватью.

Это был Бак, массивная немецкая овчарка, его свирепые щеки были раздвинуты, а длинный мохнатый язык влажно блестел, когда он обнюхивал воздух в нескольких дюймах от обнаженной, наполненной членом вагины миссис Блэквелл. У Надали перехватило дыхание от страха, увидев, как черно-коричневое существо высунуло морду вперед, чтобы собрать немного пролитого вагинального сока блондинки с простыни прямо под её обнаженными ягодицами, а красный толстый жаждущий язык высовывался из пасти снова и снова.

На это было даже смотреть противоестественно — и все же рыжеволосая фигуристая девушка почувствовала, как её лоно слегка сжалось от мерзости наблюдения близости собаки к страстной женщине. Развратные, бессмысленные мысли бешено метались в голове служанки, шокируя её, пока, наконец, она не услышала учащенное дыхание Джорджа и не поняла, что кто-то находится на грани кульминации.

— Оооооооо, я кончаю! Ооооооххх!  — Долорес застонала, из её горла вырвалось низкое, нечеловеческое бульканье, когда обе щечки её ягодиц замедлили свою дикую борьбу за достижение конца и начали совершать небольшие, спазматические толчки навстречу пенису, погруженному глубоко между её раздвинутых ног.

Почти в то же самое время Надали услышала удивленный возглас из горла мистера Блэквелла, когда он сильно вошел во влагалище своей жены, и его толстый, мясистый член начал выбрасывать свою белую, молочную сперму глубоко внутрь подрагивающей оболочки, поглощающей его. Насыщенная кремовая жидкость полностью заполнила канал блондинки и вылилась каскадом на розовые влажные губы её пизды. К ужасу молодой девушки, она отчетливо видела тонкую белую струйку, стекающую по широкой щели ягодиц взрослой женщины и стекающую на матрас.

Подёргавшись друг о друга ещё несколько раз,  

богатая пара лежала неподвижно, густо дыша, и наконец большой мускулистый мужчина отстранился от объятий и ног жены и перевернулся на спину и лег рядом с ней, все его тело блестело от пота, а широкая волосатая грудь вздымалась вверх и вниз, наполняя легкие столь необходимым воздухом. Толстый мясистый ствол между его ног быстро сдувался, а из кончика все ещё непристойно сочилась теплая липкая жидкость.

Желание Надали, наконец, преодолело её ужасную сдержанность несколькими секундами ранее, и её рука проникла под короткую юбку и оказалась внутри эластичного верха трусиков, пальцы скользнули по теплой влажной щели вагины и уперлись в эрегированный пульсирующий бутон клитора.

Теперь она начала тихонько покачиваться от удовольствия, массируя себя, посылая восторженные вспышки ощущений в животе, которые, казалось, разветвлялись и касались каждого дюйма её физического существа. Она была настолько поглощена тем, что делала, что не замечала ничего вокруг и не почувствовала, как какое-то существо тенью скрытно приблизилось к ней сзади. Долгое время оно оставался неподвижным, зависнув в футе от стройного плеча девушки.

Вдруг оно двинулось с молниеносной быстротой.

— О!  — испуганно вскрикнула Надали, отшатнувшись от сильной жилистой руки, сжавшую её руку, как в мощных тисках. Она была застигнута врасплох, и ей пришлось сделать глоток воздуха, чтобы восстановить дыхание, когда она быстро убрала руку из-под юбки. Заклятие было разрушено, пламя страсти внезапно погасло, и она могла только стоять и дрожать от ужаса с головы до ног.

Постепенно рука ослабила свою болезненную хватку настолько, что она смогла выпрямиться и ослабить давление в том месте, где её правое плечо было прижато к дверной коробке. Это немного облегчило её дыхание, и она начала думать, кто же стоит за ней. Медленно повернув голову назад, она с ужасом увидела, что это был лысый идиот Браун.

Высокий, гротескно уродливый слуга был все ещё обнажен, и его ноздри подергивались от возбуждения, как всегда в её присутствии, словно он был диким животным, уловившим сводящий с ума запах сучки во время течки. На его идиотском лице появилась странная извращенная ухмылка, когда он окинул голодным взглядом трепещущее молодое тело милой девушки.

Она опустила глаза, чтобы не видеть его лица, и в панике увидела, что гигантский пенис Брауна торчит ещё больше, чем раньше, из его тощих чресл. Хуже того, она видела, что огромный член становится все длиннее и тверже, пока она смотрела на него, его толстая, налитая кровью головка сильно пульсировала, а из отверстия на конце, похожего на глаз, время от времени сочились капли предспермы, которые сверкающими белыми нитями падали на ковер внизу.

Она посмотрела ниже и увидела огромные яички, провисшие между его волосатыми ногами, словно мясистые мешочки, утяжеленные свинцовыми шариками. Боже мой, подумала она, они были огромными, как бейсбольные мячи! Она видела их впервые. Эти огромные шары не были хорошо видны, когда она некоторое время назад наблюдала, как этот идиот мастурбирует в другой спальне.

— Он большой, не так ли?  — Браун 

развратно хмыкнул, его обычно тусклые глаза слегка сверкнули, когда он указал одним пальцем на свой ненормально большой член. Надали не смогла ответить или даже возразить на непристойный вопрос, так как почувствовала, что её щеки стали пунцовыми от осознания того, что он видел, как она смотрит на его гениталии. О нет, простонала она про себя, волна за волной унижения и стыда накатывала на нее, заставляя изо всех сил желать, чтобы она как по волшебству исчезла из комнаты. Мало того, что этот полудурок застал её с поличным за мастурбацией, когда она вместе с ним подглядывала за Блэквеллами, теперь он знал, что она открыто смотрела на его твердый член и наполненные спермой яички, висящие внизу! Никогда в жизни она не была так ужасно смущена и переполнена чувством вины! Даже её фанатично религиозный муж никогда не заставлял её чувствовать себя такой греховно похотливой, как сейчас, когда она стояла и боролась со слезами раскаяния, начинавшими наворачиваться на глаза.

— Ладно, пойдем,  — прохрипел её голый похититель, его уродливое лицо рассекала довольная ухмылка, когда он наклонил голову в сторону соседней спальни. Спазм страха пронесся через нее, внезапно заменив все остальные эмоции, когда она поняла, что он намеревается с ней сделать. Её охватил ужас при одной мысли о том, что она предстанет перед Джорджем и Долорес Блэквелл, предстанет перед ними как обычная преступница, пока Браун будет предъявлять ей список аморальных преступлений, совершенных ею за последние пятнадцать-двадцать минут... А что если Ньютон каким-то образом узнает о её позорном поведении в тот день! Это было бы самым страшным унижением, думала она про себя, страшась до паники даже самой отдаленной возможности такого развития событий. Конечно, это навсегда положит конец их браку, потому что он никогда не сможет заставить себя простить такой безбожный грех.

Браун грубо толкнул её плечом, нахмурившись, чтобы показать свое нетерпение, и снова наклонил голову в сторону входа в другую комнату, показывая, что она должна пройти через дверной проем перед ним.

— Нет, пожалуйста! Я не могу сейчас пойти с тобой... У меня слишком много работы по дому,  — прошептала она в знак протеста, надеясь перехитрить слабоумного слугу и убедить его, что её обязанности важнее, чем то, что он возьмет её с собой, чтобы сдать их нанимателям.  — Если ты меня заставишь, мне придется рассказать им, как сильно ты беспокоишь меня в последнее время, когда я работаю.

Узкие брови высокого кретина нахмурились, пока его тусклый ум пытался осмыслить её слова. Постепенно, однако, озадаченное выражение его лица изменилось и постепенно ожесточилось, в его крысоподобных глазах-бусинках зажегся блеск зловещей недоброжелательности, когда он вспомнил, как мистер Блэквелл отвел его в сторону перед обедом для серьезного разговора в кабинете на нижнем этаже.

Среброволосый миллионер тщательно объяснил, что он хочет, чтобы он сделал наверху после обеда. Если он заметит симпатичную молодую горничную, заглядывающую в специально открытый дверной проем, он должен был 

медленно скрыться из виду, крадучись выйти в коридор, пробраться в соседнюю комнату и схватить её сзади. Что ж, до сих пор он все делал правильно, и теперь ему оставалось только отвести её туда, к мистеру Блэквеллу, решил Браун, его кровь начинала закипать при мысли о том, что она посмеет ему сопротивляться.

Надали поняла, что её стратегия провалилась, когда увидела, что Браун смотрит на нее с такой ненавистью, что его угрюмый гнев на лице заставил её испугаться, что в любой момент он может сжать свободную руку в кулак и ударить её по лицу. Она вздрогнула от боли, когда он жестоко сжал железной хваткой её руку, расцарапав плоть, а затем грубо толкнул её в дверной проем между двумя спальнями.

Браун держал её перед собой на расстоянии вытянутой руки, пока они шли через комнату, и сердце рыжеволосой красотки бешено колотилось в её горле, когда они подошли к кровати, на которой лежали Джордж и Долорес, глядя в потолок, все ещё приходя в себя после бурного секса. Надали подавила в себе панический порыв вырваться, вывернуться из его рук и побежать обратно через спальню к лестнице.

На самом деле, она была почти благодарна за то, что рука грубияна была так крепко зафиксирована на её руке, потому что её ноги так шатались от испуга, что ей нужна была даже эта странная форма поддержки, чтобы идти.

Пульс Брауна участился, его ноздри снова дернулись, когда он увидел, как её полные округлые ягодицы соблазнительно покачиваются перед ним, каждая щечка совершает провокационные круговые движения под юбкой, когда она идет.

Несмотря на то, что его огромный эрегированный член опустился до полутвердого состояния, когда несколько минут назад он был вынужден вспомнить свои инструкции, движения идеальной молодой попки Надали заставляли огромный ствол подрагивать, его колоссальная длина раскачивалась из стороны в сторону при каждом его шаге.