Если ты действительно любишь меня. Глава 2. Из книги Меня изнасиловали мне понравилось

СОФИ

Потягивая вино, хороший Шираз из региона Хантер-Вэлли, я неторопливо оглядела своих новых коллег. Компания оказалась именно такой, как описала прекрасная Холли Прескотт во время моего первого интервью: относительно небольшая издательская фирма-бутик, которая создавала ощущение семьи. Тот факт, что они организовали для меня небольшую приветственную вечеринку, в которую вошли супруги и другие значимые сотрудники, подтверждал ее заявление.

У меня было хорошее предчувствие по поводу моего переезда. Зарплата не сильно выросла, но стоимость жизни в региональном городе была заметно ниже, чем в Мельбурне, так что в конце дня у меня в кармане оставалось больше долларов. Он также был расположен в отличном месте — всего в часе или двух езды от Сиднея. Для меня это означало поездки на выходные, чтобы проверить ночную жизнь Сиднея без хлопот, связанных с регулярными ночными кошмарами, связанными с жизнью в большом городе.

И, если быть честным, восхитительный владелец фирмы был дополнительным стимулом для того, чтобы сделать этот шаг.

Я с любопытством посмотрела на мужа моей новой начальницы.

Дэвид Прескотт.

Я наблюдала, как он делал заказ у бармена в импровизированном баре, который они устроили. Он носил свою уверенность, как вторую кожу, так же легко, как и идеально скроенную белую рубашку, свисавшую с его широких плеч. А почему бы и нет? Природа благословила его во многих отношениях.

Она подарила ему пышную шевелюру цвета светлого дуба, не светлую, но и не светло-каштановую. Верхний свет осветил светлые пряди. Я рискнула предположить, что они были получены естественным путем, а не искусно помещены туда каким-нибудь талантливым колористом. Он носил их зачесанными назад со лба. На висках у него пробивалась седина, но, как это часто бывает с мужчинами, это добавляло ему некоторого шарма.

Его рост придавал ему властный вид, как и легкость движений; он явно был в приличной форме. Определенно не было видно ни брюшка, ни любовных ручек. Мужчина, который заставит сердца большинства девушек немного трепетать, если вам нравятся сексуальные мужчины постарше.

Но не я. Я возненавидела его с первого взгляда. В нем было все, что я презирала в мужчинах.

Он повернулся с двумя бокалами вина в руке, и я последовала за ним через комнату. Его путешествие закончилось вместе с женой. Его красавица жена.

Холли Прескотт.

Теперь, когда я определенно увлеклась.

Он улыбнулся ей, наклонившись, чтобы поцеловать в нос, когда она подняла лицо, возвращая ему улыбку. Он протянул ей один из бокалов, прежде чем обнять ее за талию и присоединиться к ее разговору с кем-то, с кем меня еще не представили.

Я должна была признать, что она была идеальным фоном для него. Они хорошо смотрелись вместе. Ее светлые волосы дополняли волосы мужа. Они висели, как занавес, в четырех или пяти дюймах от ее плеч. Они были гладкими, что, как я подозревала, означало, что Холли Прескотт хорошо использовала свой утюжок для выпрямления волос в течение вечера. Она была среднего роста. Пять футов пять дюймов, может быть, пять футов шесть дюймов,  

и с такими изгибами, которые могут превратиться в жир, если владелец не будет бдительным. Она была бдительна. Я бы хотела увидеть ее обнаженной, чтобы увидеть, насколько она бдительна.

Ее платье было белым, в тон рубашке ее мужа, и я подумала, не согласовала ли она цвета их нарядов на вечер. Была ли она одной из тех жен, как моя сестра, которые выбирали для мужа одежду? Слава Богу, я была лесбиянкой и не должна была делать такое дерьмо для какого-то глупого парня, у которого не было ни вкуса цвета, ни чувства одежды. Я всегда удивлялась мужчинам, которые позволяли своим супругам брать верх таким образом. Была ли это лень? Или они действительно так же неспособны, как, по-видимому, думают их жены, сделать достойный выбор рубашки?

Холли Прескотт была немного старше моих предыдущих любовниц, но это не помешало мне признать, что большинство женщин, равно как и мужчин, считают ее хорошим сочетанием сексуальности и элегантности. Вырез ее платья был достаточно низким, чтобы показать, что она может конкурировать с любым другим набором сисек в комнате, но также был достаточно высоким, чтобы показать, что у нее был хороший вкус, чтобы этого не делать. То же самое можно было сказать и о длине, и о посадке ее платья — короткого и достаточно обтягивающего, чтобы зритель знал, что она не новичок в упражнениях, но достаточно длинного и свободного, чтобы не быть распутной.

— Ты зря тратишь время, проверяя его, милая.

Я повернулась лицом к говорившей и только приподняла бровь. Не нужно афишировать тот факт, что я проверяла Холли, а не ее мужа.

— Лиз,  — сказала она, протягивая руку в мою сторону. На мой пустой взгляд она понимающе улыбнулась.  — Я подруга Холли. Мы говорили по телефону.

Я ответила ей улыбкой, благодарная, что она снова представилась мне, поскольку я действительно забыла ее имя и то, где мы познакомились.

— Ну, ты же знаешь, кто я,  — засмеялась я.  — Редактор-новичок с ужасной памятью на имена.

Лиз усмехнулась.

— Не беспокойся об этом. До тех пор, пока ты держишь в памяти все о романах наших авторов! И новые рабочие места: у нас всегда есть чем заняться.

Я кивнула, мой взгляд скользнул обратно к Прескоттам.

— Забудь об этом. Я могу утверждать, что этот парень прямая стрела — настолько прямая, насколько это возможно.

— Он не был бы первым, а а а, прямой стрелой, чтобы прогуляться по темной стороне.

Она рассмеялась и кивнула.

— Верно, но не Дэвид. Этот человек обожает свою жену. На самом деле это немного тошнотворно.

— Как так?

— О, как обычно. Он единственный мужчина, которого я когда-либо видела,  — балует ее, никогда не говорит о ней плохого слова, всегда покупает ей самые продуманные и романтичные подарки. И он никогда не смотрит на других женщин, хотя многие из них пытались поймать его взгляд.

— Возможно, они использовали неправильную технику соблазнения.

Лиз снова рассмеялась.

— Возможно, но я в этом сомневаюсь. Скажем так, я могу 

подтвердить, что искра между этой парой жива и здорова. А теперь, если ты хочешь переспать с шикарно выглядящим парнем, спроси у Холли номер Уоррена. Похоже, Бен — вон он.  — Она указала на высокого темноволосого мужчину в другом конце комнаты.

— Бен — брат Холли и деловой партнер Дэвида, и Уоррен похож на него, только моложе. Больше твоего возраста.  — Увидев выражение моего лица, она рассмеялась.  — К сожалению, слишком молод для меня.

— Так почему бы не пойти за Беном?

— О, ты могла бы. Ты, конечно, была бы на его стороне, но Бен — игрок. Меняет подружек так же часто, как и горячие обеды.

Я рассмеялась.  — Я вижу.

Слушая секретаршу Холли, было ясно, что она считает Прескоттов идеальной парой, а Дэвида Прескотта — идеальным мужчиной. Внутренне я улыбнулась. Ни одно из припятствий не остановило меня. На самом деле этот вызов только сделал Холли Прескотт еще более привлекательной для меня. Дэвид Прескотт был бы не первым мужчиной, потерявшим из-за меня свою жену. Вероятно, и не последний.

Я усмехнулась.  — Для протокола, Лиз, я не ищу парня.

•  •  •

Я задумчиво посмотрела на удаляющуюся фигуру. Интересно. Очень интересно. Всего три недели на моей новой работе, и, если я не ошибаюсь, любимая Холли Прескотт только что оглядела меня. Я посмотрела на свое декольте, открывшееся в вырезе моей сшитой на заказ белой рубашки, и улыбнулась. Я сунула руку в вырез и чашечку своего кружевного белого лифчика, поправляя моих щенков, чтобы они сидели выше. Удовлетворенная, я опустила руки на бедра, разглаживая юбку.

Холли этого не знала, но я тоже наблюдала за ней, пока она снова накладывала помаду. Разница была в том, что годы практики сделали мое чтение гораздо более тонким, чем ее.

Чары Холли вызвали нежную пульсацию между моих бедер. Я подумала о том, чтобы зайти в одну из туалетных кабинок и немного побыть наедине с собой. Быстрый взгляд на мои наручные часы выбросил эту идею из головы. Черт, нет времени. Даже если бы я действовала быстро. Не стоит опаздывать на производственное совещание.

— Вниз, Китти,  — прошептала я своей покалывающей киске, а затем усмехнулась над собой за то, что разговаривала со своей вагиной, как с человеком.  — Время для игры позже.

•  •  •

ХОЛЛИ ПРЕСКОТТ, решила я, отрицала свою сексуальность. Возможно, как и многие представители старшего поколения, она подавила это и попыталась вписаться в милую, аккуратную маленькую квадратную коробку, продиктованную обществом.

В гей-мире вы слышали об этом все время; мужчины и женщины в возрасте сорока, пятидесяти и даже старше, внезапно не в состоянии больше поддерживать фасад, выходят и покидают долгосрочные браки.

Холли была бы еще одной такой статистикой. Я помогу ей, дам ей силы и мотивацию освободиться от цепей, которые она сама на себя наложила. Вытащить ковер из-под таких, как Дэвид Прескотт, было бы просто бонусом.

Боже, как я его ненавидела. Он и такие, как он. Таких, как мой отец. Он-они — олицетворяли все, что я ненавидела в мужчинах этого вида.  

Так уверены в своем праве править. Так уверены, что все, что они делают, важнее, чем то, что делает их женщина. Что они были главными. Как часто я слышала, как мой отец говорил, что он "позволяет" моей матери делать то или другое? Слишком много раз. Как будто ей нужно было его разрешение. За исключением нескольких лет, проведенных дома, пока я и мои братья и сестры не достигли школьного возраста, она работала. Сделала собственную карьеру и внесла такой же вклад в их активы. Она была такой же умной и способной, как и он. Даже более.

Куда бы я ни посмотрела, предубеждение, подчинение множились. Моя последняя работа — тому пример. Джерри Таггарт начал работать в то же время, что и я, занимал тот же пост с аналогичными обязанностями, и все же ему платили больше, чем мне, несмотря на то, что я выполняла свою работу лучше. А когда освободилась должность выше по иерархическому столбу, кто получил повышение? Джерри, конечно. Они даже повысили его зарплату выше, чем у женщины, которую он заменил.

Почему, черт возьми, они думают, что болтающиеся между ног вещи автоматически дают им больше прав, чем женщине? Сделал их умнее? Превосходство? Оставил за ними последнее слово?

Мужики, к черту их всех. Идиоты. Большинство из них были глупы. Я имею в виду, кем еще вы можете быть, когда позволяете чему-то, что меньше десяти процентов вашего роста или веса тела, думать за вас?

Да, заставив Холли Прескотт действовать в соответствии со своими чувствами, я окажу ей услугу. В конце концов, разве это не так?

•  •  •

СОБЛАЗНИТЬ ХОЛЛИ ПРЕСКОТТ оказалось проще, чем я себе представляла. Женщина настолько созрела для срывания, что с таким же успехом могла быть поздним летним персиком.

Медленное прикосновение, несколько своевременных комплиментов и благодарных взглядов, и она практически рвалась, чтобы я поцеловала ее. И разве тот первый поцелуй не был сладким? Она была похожа на голодающую женщину, которую выпустили на шведский стол "все, что можно съесть".

И она возбудилась за несколько секунд.

Да, определенно перезрелый персик.

Однако она отказывалась переходить на следующий уровень. Она позволила мне прикоснуться к ее красивым сиськам через одежду и даже потереть ее нуждающуюся киску через брюки. Она извивалась и тяжело дышала, но когда я довела ее до оргазма, она отстранилась, задыхаясь от чего-то о том, что не может изменять своему мужу.

Не обманывать? Что, по ее мнению, означали эти поцелуи и ласки? Игра в Твистер?

Господи, надеюсь, она не собирается предложить нам заняться сексом втроем. Надеюсь, Дэвид Прескотт не является тем парнем и не любит наблюдать, как две женщины развлекаются.

Я содрогнулась, вспомнив другую жену, которую я страстно желала. Ее муж не мог насытиться, наблюдая, как я обедаю с бритой киской его жены. Не мог насытиться, видя, как я заставляю ее кончать снова и снова, сильнее и дольше, чем когда-либо. Поначалу мне нравилось хвастаться своими превосходными навыками, ее стоны и мольбы о 

том, чтобы я никогда не останавливалась, служили для того, чтобы показать ему его недостатки, но в конце концов я возненавидела это. Она выла и прижимала мое лицо к своему клитору, вне себя от удовольствия, а он отталкивал меня, чтобы засунуть свой член в ее все еще дергающуюся пизду. Эта Задница заставила меня почувствовать себя разминкой.

Нет, только не снова. Когда я раздену Холли Прескотт, будем только мы с ней и, возможно, мой страпон.

•  •  •

ДОБРОЕ УТРО, ХОЛЛИ — сказала я, закрывая за собой дверь ее кабинета.

— Доброе утро, Софи.

Я пересекла комнату, наслаждаясь ее румянцем и едва заметным замешательством. Я обошла ее стол, склонился над ней и положила перед ней рукопись, убедившись, что мои груди терлись о ее руку. Она не изменила позу. Она не отодвинулась и тогда, когда я нависла над ней, наши головы почти соприкасались, мое дыхание овевало ее шею, когда я тихо говорила о проблеме с рукописью. На самом деле, она наклонила голову, чтобы дать мне лучший доступ.

Я сделала ей одолжение. Аромат ее шампуня смешивался с ее духами и натуральным ароматом тела. Это опьяняло. Я медленно провела мягкими, влажными поцелуями от ее уха до самого горла. Она откинулась назад, ее грудь прижалась к ткани блузки. Я скрыла свою улыбку новыми поцелуями, когда она потянулась и расстегнула две пуговицы, освобождая свои кружевные сиськи для моих пальцев и языка.

Целуя край ее лифчика с одной стороны, я выхватила другую грудь. Ее сосок был твердым, как камень, еще до того, как я покрутила его между большим и указательным пальцами. Я поменялась местами, осторожно потянув зубами ее торчащий сосок, в то время как обнажила другую грудь.

А потом я склонилась над ней, попеременно покусывая и смачивая ее соски и дуя на них, перекатывая их между пальцами. Она стонала и тяжело дышала, выпячивая грудь для большего. Она выглядела такой распутной, выгнувшейся дугой и умоляющей о моих прикосновениях.

Она соскользнула с сиденья, ее юбка задралась, обнажив кружевные трусики. Я улыбнулась: они были влажными. Я без колебаний воспользовалась этой возможностью. Смочив пальцы во рту, я скользнула рукой под ее трусики, убедившись, что держу ее на пределе своим вниманием к ее груди. Я не собиралась давать ей возможность снова прекратить наши игры. Не в этот раз.

Мне не нужно было беспокоиться о том, чтобы смазывать пальцы слюной; она была мокрой насквозь. Я обмакнула пальцы в ее соки и быстро нашла ее клитор. Он был опухшим и нуждающимся. Это не займет много времени, чтобы опрокинуть ее через край.

В прошлый раз, когда я подобралась к ней так близко, я начала говорить ей грязные вещи, спрашивая, хочет ли она этого. Это привело ее в чувство. На этот раз я не совершила той же ошибки. Я продолжала возиться с ее горлом, слегка проводя языком от уха к груди, все время покручивая и сжимая другой сосок. Как бы мне 

ни хотелось увидеть, как она кончает на моих пальцах, я заставила себя не торопиться, кружа вокруг ее клитора, просто касаясь его пальцами, пока она не застонала и не стала настойчиво прижиматься к моей руке, насколько это было возможно.

А потом она положила ноги на стол. Я прислонилась к спинке ее стула, чтобы он не сдвинулся назад. Она раздвинула бедра, обнажая свою щель, теперь глубокую, розовую, наполненную кровью и желанием.

Холли застонала, ее груди боролись с ее влагалищем, кто должен привлечь мое внимание. Каждый жадно просился мне в руки.

Мне нужно было, чтобы она чувствовала, а не думала, и поэтому я отдавала предпочтение ее влагалищу, кружа вокруг клитора, медленно ускоряясь.

— Пожалуйста... пожалуйста,  — задыхалась она, ее волосы шуршали по спинке стула, когда она поворачивала голову то туда, то сюда.

Ее толчки против моей руки ускорились. Пришло время. Пора прикончить ее.

Вот и все, мой персик. Приди за мной.

— О боже. О боже.  — Ее влагалище затопило. Она выглядела прекрасно. Прекрасный беспорядок.

Холли тяжело опустилась в кресло. Она выглядела сексуально. Сексуальная и распутная, с растрепанными волосами, расстегнутой блузкой и обнаженной грудью. Ее юбка задралась до талии, а ноги расслабились и раскрылись на столе. Она потеряла одну туфлю во время нашей интерлюдии.

Осторожно, помня о возможных сожалениях, я поправил ее трусики и по очереди спустила ее ноги на пол. Я развернула ее кресло лицом ко мне и, в последний раз поцеловав и нежно сжав каждую, вернула ее груди в их кружевную тюрьму. Холли была как замазка в моих руках, не предлагая никакого сопротивления или помощи. Она выглядела полусонной. Я опустилась перед ней на колени и поднесла руку, которой касалась ее влагалища, к своему лицу. Мои движения оставались вялыми. Чувственными. Один за другим я пососала каждый палец. Я увидела, как что-то блеснуло в глазах Холли, и внутренне улыбнулась. Если бы я захотела, я могла бы получить ее снова немедленно.

Я хотела. О боже, как же я хотела, но сдержалась. В следующий раз мы оба будем голыми, и я смогу пить прямо из фонтана.

•  •  •

Прошло ПОЛЧАСА с тех пор, как я заставила Холли Прескотт кончить мне на пальцы. Я поднесла руку к лицу. Я все еще чувствовала ее запах на кончиках пальцев. Моя собственная промежность требовательно пульсировала, но Китти просто должна была подождать. Сначала мне нужно было закрепить свои достижения с Холли.

Во второй раз за это утро я постучала в дверь ее кабинета.

— Войдите,  — позвала она. Ее голос звучал как обычно.

Я подошла к столу, села напротив и начала обсуждение рукописи, которую принесла ранее. Послушать нас, так ни за что не догадаешься, что меньше часа назад она была в моей власти.

Как только я получила нужное направление относительно рукописи, я откинулась назад и поднесла руку к лицу. Я деликатно шмыгнула носом, не сводя глаз с ее лица.

— Ты так хорошо пахнешь, Холли. И ты еще вкуснее.

Холли захныкала. Она 

буквально захныкала. Я держала ее именно там, где хотела.

— Ты нужна мне, детка. Ты нужна мне обнаженной и под моим языком.

— Я не могу,  — простонала она.  — Дэвид мне не позволит.

— Тебе нужно его разрешение?

Холли кивнула, явно расстроенная.

— Я не могу ему изменять.

Я воздержалась от того, чтобы указать на то, что ее прелести были выставлены напоказ и она кончила на мои пальцы менее часа назад. Пусть она продолжает обманывать себя, если это даст мне то, что я хочу.

— Ты действительно спрашивала его?

— Да. Я перепробовала все — воздержание, еду, секс, попрошайничество. Я думала, что он был на грани того, чтобы позволить мне исследовать, но потом он поднялся и сказал "нет". Сказал, что ты встанешь между нами.

— Я не хочу вставать между тобой и твоим мужем,  — солгала я.  — Я просто хочу быть тем, с кем ты исследуешь свою би-сторону. Я просто хочу, чтобы ты сделала это с кем-то, кто заботится о тебе и сделает тебе хорошо.

— Я знаю. Вот что я сказала Дэвиду. Я сказала, что ты не представляешь угрозы.

— Нам придется убедить его. Жестоко отказывать вам в том, что вам нужно исследовать, чтобы чувствовать себя счастливой и цельной.

Еще один кивок Холли, ее глаза умоляли меня о большей уверенности. Больше рационализации.

— Как ты можешь быть по-настоящему счастлива и довольна, когда есть целый аспект тебя самой, который ты не знаешь?

— Я знаю! Это сводит меня с ума. Я не могу перестать думать об этом. Холли покраснела и опустила глаза.  — О тебе. Я так сильно хочу тебя.

— Не больше, чем я хочу тебя. Нам придется просто продолжать работать с Дэвидом. Когда он увидит, как это важно для тебя и что это никуда не денется, он, конечно, согласится.

Я сказала "мы", но мы оба знали, что она должна быть той, кто заставит его согласиться. Лично я этого не хотела. Я хотела, чтобы она пришла ко мне без его разрешения. Я хотела забрать ее у него, чтобы она выбрала меня, а не его.

— Если бы он действительно любил меня, он дал бы мне это...

— Да.  — Я кивнула в знак согласия.  — Если он действительно любит тебя, твое счастье и благополучие будут его приоритетом. Он ведет себя эгоистично и неуверенно, отказывая тебе в том, что тебе нужно. Он должен верить в твою любовь. Он должен преодолеть свою гордость и эго и поддержать тебя в твоем сексуальном путешествии.

Так продолжался разговор. Холли ищет оправдания, и я даю ей его. Я сажаю семена раздора, Холли поливает их.

•  •  •

Лиз бочком подошла к моему столу.

— Есть идеи, что беспокоит Холли?

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Она огрызается и рычит на всех, и если она еще раз хлопнет одним из своих ящиков, я думаю, что ее стол вполне может развалиться. Она даже накричала на Ронни, а она никогда этого не делает. Эти двое — настоящие друзья.

Внутренне я улыбнулась. Внешне 

я выглядела обеспокоенной.

— Ты думаешь, это плохие новости для компании? Все в порядке, не так ли? В финансовом смысле, я имею в виду.

— Дело не в компании. Она тверда, как скала. Я не могу поверить, что говорю это, но я думаю, что это проблемы на внутреннем фронте. Хотя, с Дэвидом или с ее дочерью Кейтлин, я не уверена. Ронни сейчас с ней.

Я знала, что Ронни — ее двоюродный брат-гей. Он был художником-графиком и отвечал за обложки наших книг и рекламные материалы. До сих пор у меня не было с ним много общего, но я задавалась вопросом, найду ли я в нем союзника. Будет ли он за то, чтобы его кузина исследовала ее сексуальность, или он посоветует ей оставаться верной своему любимому муженьку?

— Скорее всего, ничего страшного,  — успокоила я Лиз.  — Ссора с мужем или дочерью.

Лиз согласилась, но не выглядела убежденной.

— Ладно, лучше возвращаться к работе.

— Да. Я тоже. Сегодня я должна сделать первую правку этой рукописи и вернуть ее автору, и, как бы он ни был хорошим рассказчиком, он ни черта не умеет писать по буквам.

Мы оба рассмеялись.

Как только Лиз покинула мой кабинет, я села и задумалась, решив навестить Холли, когда Лиз уйдет на обед. Надеюсь, к тому времени ее кузен уже уедет, и я смогу выяснить, что вызвало ее плохое настроение, и остановить любое отступление, которое она могла бы сделать.

Мне было трудно сосредоточиться, и я продолжала смотреть на свои наручные часы только для того, чтобы обнаружить, что прошли минуты, а не часы. Время тянулось. Мое отсутствие сосредоточенности раздражало меня; обычно это не было проблемой, поскольку я была достаточно опытна в разделении своей работы и личной жизни. Мне было неприятно это признавать, но Холли Престон действовала мне на нервы. Моя потребность обладать ею, выманить ее из ее брака, поглощала меня. Я хотела ее так, как никогда в жизни не хотела другую женщину.

•  •  •

Я вошла в кабинет Холли без стука. Она была так занята, расхаживая по комнате, что не услышала моего приближения, пока я не прошла половину комнаты. Она повернулась, ее лицо превратилось в маску гнева, но, увидев, что это была я, выражение ее лица смягчилось.

Как только я оказалась на расстоянии вытянутой руки, я схватил ее за руку.

— Что случилось, Холли?

Это было все, в чем она нуждалась. Все это выплеснулось из нее: ее спор с Дэвидом, его требование уволить меня, его продолжающийся отказ позволить ей исследовать свою сексуальность. Все это изливалось из нее, повторялось множество фраз, имя Лоры Хартли было брошено или, скорее, выплюнуто. Ее разочарование было настолько сильным, что имело свое собственное присутствие.

— Он приравнял мою ситуацию, нашу ситуацию, к этой шлюхе, Лоре Хартли.

Увидев мой непонимающий взгляд, Холли объяснила:

— Она была секретаршей Дэвида. Была в него влюблена больше всех. Продолжала бросаться на него. Даже у меня на глазах, поэтому я заставила Дэвида уволить 

ее. Как он смеет предполагать, что то, через что я сейчас прохожу, имеет какое-то отношение к какой-то сучке в течке, пытающейся соблазнить моего мужа.

Я ободряюще улыбнулась. Дэвид, конечно, был прав, я пыталась соблазнить его жену.

Холли выдернула свою руку из моей и снова принялась расхаживать по комнате. Я отпустила ее, понимая, что ее гнев требует движения.

Она усмехнулась, подражая своему мужу: "Если бы я сказал, что мне нужно трахнуть двадцатидвухлетнюю девушку, что для меня было важно видеть, как она подпрыгивает вверх и вниз на моем члене, что у меня было сильное желание, чтобы она высосала мой член досуха, ты бы согласилась? Ты бы сказала: "Давай, Дэвид, исследуй свои потребности с моим благословением".

Как, черт возьми, он смеет предполагать что трахаться с какой-то цыпочкой вдвое моложе его, это что-то вроде моей потребности исследовать свою бисексуальность.

Мне было интересно, насколько близки ее слова к истине. Неужели Дэвид действительно сказал их? Я решила рискнуть.

— А что, если ты дашь ему на это разрешение? Дай ему разрешение на интрижку в качестве своего рода компромисса.

Дальше я не продвинулась.

— Нет!  — взвизгнула Холли.  — Ни за что, черт возьми!

Внутренне я разочарованно вздохнула. Вот тебе и вся идея. Внешне я выглядела растроенной.

— Прости. Я не хотела тебя обидеть. Я просто подумала, что если это даст тебе то, что ты хочешь...  — я замолчала, посеяв семя.

— Нет. Ни за что,  — повторила она.  — А что, если ему больше понравится секс с какой-нибудь юной крошкой, чем со мной? Я могу потерять мужа.

Я ничего не сказала, только понимающе кивнула. Трудно было не рассмеяться над ее лицемерием. Человеческая способность к самообману никогда не переставала меня удивлять. Холли не собиралась рисковать тем, что у ее мужа разовьются чувства к другой женщине, но полностью отрицала, что ее влечение ко мне и чувства ко мне представляли для него какую-либо угрозу. Она не могла видеть то, что он видел ясно, как день. Я была угрозой. Огромная угроза. Такая-большая-как-они-приходят-угроза.

— Почему он так упрям? Он никогда раньше не был так упрям в том, чего я хотела? Что я могу сделать?  — простонала она.  — Как я могу заставить его увидеть?

Мне хотелось сказать ей, чтобы она сказала ему, чтобы он трахнул себя, что ее тело принадлежит ей, и она будет делать с ним все, что ей нравится. Вместо этого я обняла ее и нежно поцеловала в шею.

— Просто продолжай работать над ним, мой персик. Как только он увидит, что твои чувства и потребности не изменятся, он придет в себя. Если он действительно любит тебя, он даст тебе то, что тебе нужно, чтобы быть счастливой.

Я на самом деле не верила своим словам, но они заставляли меня выглядеть поддерживающей, пока я бы не придумала способ для Холли быть со мной, с которым она могла бы жить.

•  •  •

В конце концов Дэвид Прескотт избавил меня от необходимости придумывать план. Этот идиот предъявил Холли 

ультиматум. Она или я. У тебя есть неделя, чтобы принять решение. Потом этот дурак уехал из города на неделю.

Конечно, он заставил ее пообещать не вступать в контакт ни с кем из нас, якобы для того, чтобы ни один из нас не мог повлиять на нее, и у него и Холли вполне могли быть благие намерения выполнить эту просьбу.

Я, однако, этого не сделала.

Я не чувствовала себя связанной инструкциями Дэвида Прекотта. Я была готова сражаться грязно. В конце концов, в любви и на войне все справедливо. И оба конца этого спектра относились ко мне. Я была влюблена в Холли Прескотт и воевала с ее мужем за ее сердце.

Как бы мне ни хотелось поскакать к дому Холли, как только ее муж уедет, я ждала. Играла в эту игру. Я дразнила и искушала ее любовными сообщениями, рассказывая ей, как сильно по ней скучают, как офис не был прежним без ее присутствия, как я думала о ней. По правде говоря, они были для меня такой же пыткой, как, подозреваю, и для Холли.

В пятницу днем я придумала проблему с рукописью, над которой работала. Это была настоящая проблема, но не такого масштаба, которую я не могла бы решить самостоятельно.

Подъехав к дому, я сбросила скорость и припарковалась в ста метрах ниже по дороге. Это был мой первый визит в этот дом. Мне было неприятно это признавать, но я была впечатлена. Все это представляло собой парящие углы и стеклянные просторы. Древесина давала ему тепло. При всей своей современности он легко и естественно вписался в обстановку речного парка.

Я вздохнула и проехала остаток пути до Холли, свернув на обочину рядом с ее подъездной дорожкой. Быть хорошим архитектором не делало Дэвида Прескотта хорошим человеком, хорошим мужем и даже достойным противником.

И это не меняло того факта, что Холли Прескотт хотела получить шанс исследовать свою сексуальность. Со мной.

Я выключила зажигание и посмотрела на свое отражение в зеркале заднего вида. Пригладив волосы, я была готова.

Я нажала на дверной звонок, затем разгладила платье, пока ждала. Я был удивлена, почувствовав трепет нервов в животе, и с каждой секундой, которой Холли потребовалась, чтобы открыть дверь, мои нервы умножались. Возможно, ее не было дома. Возможно, в гостях у друзей.

А потом она стояла передо мной, выглядя невероятно сексуально. Сорочка, в которую она была одета, была легкой, свободной и короткой. Ее ноги были обнажены, а волосы распущены. Это был первый раз, когда я видела ее одетой так небрежно. Мне понравилось.

— Привет, Холли,  — улыбнулась я.

Первоначальная приветливая улыбка Холли сменилась выражением сомнения и беспокойства.

— Привет, Софи.

Я поднял папку с рукописью.

— Можно мне войти? Я хотела бы услышать твое мнение о последнем романе Ричарда Хеннесси.

— Это может подождать до понедельника? Ты же знаешь, я обещала Дэвиду, что не увижу тебя на этой неделе, и это произойдет только в воскресенье вечером, когда он вернется домой 

из Сиднея.

— Я знаю. Мне жаль. Я не могла ждать. Я так по тебе скучала. Вся эта проблема с рукописью — просто предлог.  — Я опустила голову. Думаю, своим признанием я удивила не только Холли, но и себя.

— О боже, не нужно расстраиваться. Заходи.

Холли отступила в сторону. Предвкушение разлилось по моим венам. Сегодня вечером она будет моей. Наконец.

Холли провела меня на кухню. Это был открытый план. Вся кухня, столовая и гостиная находятся под одним высоким потолком. Она была со вкусом обставлена и обустроена. Стильно, но тепло и гостеприимно. Я положила рукопись на кухонный стол и уселась на один из барных стульев.

— Красное или белое?  — спросила Холли, хватая пару бокалов с вином.

— Красное, пожалуйста.

Я наблюдала, как она налила нам обоим по бокалу вина. Она нервничала. Я могла сказать это, потому что ее рука дрожала. Зная, что я была причиной, часть меня купалась в славе власти, которую я имела над ней. Другая часть хотела протянуть руку, чтобы обнять и заверить, что с ней все будет в порядке по той же самой причине.

Она передала мне один бокал, делая глоток из другого. Она прислонилась спиной к раковине.

— Тебе не следует быть здесь. Я обещала Дэвиду. Я дала ему слово.

Холли говорила тихо, печально, но сохраняла хороший зрительный контакт, и, несмотря на ее слова, я могла сказать, что она была рада видеть меня.

— Прости, мой персик. Я не могла ждать. И я беспокоилась о тебе. О том, что Дэвид выдвинул тебе ультиматум. Это так несправедливо.

Холли кивнула.

— Я тоже так думаю. Я говорила ему снова и снова, что никогда не оставлю его, и он знает, что ты это понимаешь. Я не знаю, почему он так упрям.

Я попыталась не обращать внимания на боль, которую вызвали ее слова. На мгновение мне захотелось убежать. Впервые в жизни я испугалась, что могу оказаться не в своей тарелке.

Но потом я посмотрела на нее; она была такой соблазнительной, но в то же время уязвимой, и я знала, что должна обладать ею. Чего бы это ни стоило. Я дам ей почувствовать, чего ей не хватало все эти годы, и она скоро передумает о необходимости оставаться в состоянии священного брака с Дэвидом Прескоттом.

Холли поставила стакан и поднесла руки к лицу, приглушая слова.

— Что мне делать? Я должна принять решение. Дэвид захочет услышать мой ответ.

Прежде чем я успела ответить, Холли обежала вокруг скамейки и бросилась в мои объятия. Мое вино полетело, забрызгав нас обоих. Я посмотрела через ее плечо на опрокинутый стакан и растекающуюся красную лужу. Оно выглядело кричащим на фоне белой бетонной столешницы.

— Я не знаю, что делать,  — простонала она.  — Я так разрываюсь.

На мгновение меня охватила совесть. Это продолжалось недолго. Я погладила ее по волосам, уткнулась лицом в шею и нежно поцеловала. На меня снизошло озарение, вызванное, я думаю, ее запахом и ощущением ее тела, прижатого к 

моему.

Она хотела, чтобы я взяла решение из ее рук.

Я могла бы сделать это для нее. Я, безусловно, могла бы сделать это для своего персика.

Я снова посмотрела на столешницу. Пятно. Метафора для жизненной крови, вытекающей из брака Холли Прескотт.

Я встала со стула у стойки и мягко повел нас с Холли в гостиную, все время шепча слова утешения. Как только она была полуобнажена, я возобновила атаку на ее шею и плечи.

— Ты так напряжена. Позволь мне помочь тебе,  — прошептал я между влажными поцелуями вдоль ее обнаженной плоти.

Каждый раз, когда я заглядывала ей в лицо, ее глаза были закрыты. Если бы мне нужно было угадать, я бы сказала, что она блокирует реальность. Меня это устраивает.

Не протестуя, я стянула ее платье через голову, обнажив ее красивый розовый лифчик и трусики. Во время нашей последней интерлюдии мне бы понравилось, как чашечки ее лифчика обрамляли ее сиськи. Это было похоже на то, как будто их подали мне на блюдечке, поэтому я повторила.

Я пировала, заставляя ее выгибаться, стонать и вплетать пальцы в мои волосы. И все же она не открывала глаз. Я спустилась вниз. Я схватила кружевной пояс ее трусиков и начала стягивать их с ее бедер. Холли помогла, приподняв ягодицы. О да, мой персик хотела, чтобы я заставила ее чувствовать себя лучше.

А потом я оказалась между ее спортивными бедрами. Она натерлась воском, оставив симпатичный маленький прямоугольник блондинки над своей щелью. Обычно я бы задержалась, играя с ее сладким, мягким пушком, но мне нужно было быстро переступить черту. Мне нужно было, чтобы она насытилась, но жаждала большего. Это была тонкая грань.

Если то, как она сжала бедра вокруг моей головы, было каким-то признаком, я хорошо прошла по тропинке. Очень хорошо. Каждый стон, каждый всхлип заставлял мое сердце парить.

Я заставляла ее кончать и кончать.

К черту устриц, сила — лучший афродизиак. И с каждой кульминацией, которую я давала Холли, я определенно чувствовала себя более сильной. Мощной и сексуальной. И пьяной от удовольствия Холли. Я ласкала свой клитор, попивая из ее фонтана. Было так хорошо пойти с ней. Я не могла дождаться того дня, когда она ответит мне тем же, но сейчас я была счастлива поклоняться ей.

В какой-то момент она привела меня в комнату для гостей. Она не хотела заниматься со мной любовью в своей супружеской постели, в постели, которую делила с Дэвидом. Я проигнорировала дрожь досады, что сделала недостаточно, порадовала ее достаточно, чтобы завоевать ее. Я дала ей поспать, восстановить силы, а затем разбудила ее своим языком в ее восхитительной киске.

Вот так и прошел весь уик-энд. Мы встали с кровати только для того, чтобы поесть и принять душ. Они были просто промежуточными моментами между тем, как мой персик изгибался в желании, извивался в экстазе. Мне нравилось слышать, как она стонет мое имя. Мне нравилось слышать, как она умоляет меня прикончить ее.

Был 

воскресный полдень. Мы были в душе. Холли выглядела так сексуально с заколотыми волосами, завитки которых выбивались, чтобы обвиться вокруг ее лица. Я намылила ее груди, ее прекрасные груди. Ее соски напряглись от моего прикосновения. Я провела рукой по ее боку, по талии, по бедру, наслаждаясь эротическим зрелищем пены, скользящей по выпуклости ее живота. Боже, она была сексуальной.

— Ты должна остановиться, Софи. Мы не можем. Дэвид скоро будет дома,  — пробормотала Холли, прислонившись ко мне и раздвинув ноги.

Я приняла ее невербальное приглашение.

— Еще раз, детка. Приди за мной еще раз,  — прошептала я, облизывая ее шею и покусывая мочку ее уха.

— О боже,  — простонала Холли, покачивая бедрами на моих пальцах.

— Вот и все, мой сладкий, сочный персик. Используй мои пальцы. Получи то, что тебе нужно.

Холли с криком кончила, обмякнув у меня на руках. Я держала ее, пока она приходила в себя, уткнувшись носом в ее затылок. Я чувствовала эйфорию.

Мы вытерлись, и она надела короткий шелковый халат. Он был темно-синим и подчеркивал синеву ее глаз. Она передала мне зеленый атласный халат. Тот, который она выбрала для меня из своего шкафа. То, что она сказала, вызвало зеленый свет в моих глазах. Мне было интересно, нравится ли ей видеть меня в нем так же, как мне нравится носить предмет ее одежды.

Невольно в моей голове возник образ нас двоих, сидящих на балконе, делящихся соком и кормящих друг друга клубникой. Это был образ домашнего блаженства. Я была удивлена тем, насколько мне понравился этот образ.

Холли вскинула голову, вырывая меня из моих грез. Не говоря ни слова, она выскочила из ванной. Я последовала за ней.

— О нет. Он здесь. Дэвид дома.

Я услышала панику в ее словах. Она перевела взгляд с меня на окно, на дверь, ведущую в гараж, и обратно. Моя эйфория испарилась. Это больше походило на взрыв. Только что он был там, а в следующую минуту его уже не было.

— Одевайся, Софи. О боже, Дэвид не может найти тебя здесь. Не может найти тебя в таком состоянии.

Я услышала, как хлопнула дверь гаража. И Холли тоже.

— Одевайся! Пожалуйста, просто оденься.

Холли развернулась в вихре и бросилась к двери, ведущей в гараж. Я последовала за ней. Мое сердце бешено колотилось. Это был тот самый момент. Момент, которого я ждала, к которому стремилась.

Я прислонилась к дверному косяку и смотрела, как Холли шагнула к машине Дэвида, а затем отпрянула. Я посмотрела в сторону машины, и мне потребовалось все, что у меня было, чтобы удержаться на месте и не убежать. Мужчина, смотревший на Холли с водительского сиденья, едва напоминал Дэвида Прескотта. Человек в машине был диким. Его лицо исказилось от ярости.

Он развернулся на подъездной дорожке.

Я был рада. Облегчение. Я хотела, чтобы Холли была цела и невредима. Я не хотела никакого насилия.

Холли позвала его по имени. Я вздрогнула. Она позвала еще раз. Я вздрогнула. В третий 

раз. Я вздрогнула. Как от того, что услышала панику в ее голосе, так и от гнева на то, что я поняла, почему она паникует.

Она побежала за ним. Я хотела остановить ее. Я ненавидела ее за каждый ее шаг. Мне было невыносимо видеть ее стоящей посреди дороги, со слезами, струящимися по ее лицу, вопящей, как баньши. Она выглядела и говорила как жалкая героиня из фильма ужасов класса "Б". Другими словами, смешно. Как она могла так унижаться? Как она могла не понимать, что Дэвид Прескотт ей не нужен? У нее была я.

Я наблюдала, как она мчалась ко мне, волосы и глаза текли. Она пронеслась мимо меня. Я бы сказала, что она меня не видела, но ей пришлось пройти мимо меня.

Я последовала за ней и впервые с момента прибытия увидела хозяйскую спальню. Увидела это и захотела поделиться с ней. И ненавидела, что меня отправили в гостевую спальню.

Я стояла в дверях, пока она влетала в свою прихожую, распахивая ящики.

— Холли, притормози.

— Он уехал. Почему он уехал?

— Он вернется.  — Я постаралась, чтобы мой голос звучал обнадеживающе. Внутри я надеялась, что он никогда не вернется. А еще лучше, может быть, он сможет съехать с обрыва.

— Нет. Я не знаю. Вы видели его лицо? Никогда, ни разу за все время, что я знаю Дэвида, я не видела его таким. Ни на меня, ни на кого другого он так не смотрел.

— Он это переживет. Просто дай ему немного пространства. Я пойду приготовлю нам по чашечке чая.

— Я не хочу чашку этого проклятого чая. Я должна пойти за ним. Я должна найти его. Я должна объяснить.

— Холли, ты не в состоянии вести машину. Притормози. Дай ему двадцать минут, а потом мы начнем обзванивать друзей и коллег и найдем его.

Холли села на край кровати и в жесте, который жутко имитировал то, что было на кухне, закрыла руками склоненное лицо. Я слышала ее рыдания. Я видела, как вздымаются ее плечи. Я хотела утешить ее, но в то же время меня возмущала каждая слеза, каждая дрожь. Я поддерживала ее эмоционально в течение нескольких месяцев. Я боготворила ее тело. Я принесла ей радость. Я доставила ей удовольствие, и как она отплатила мне, как только появился ее дерьмовый муж? Она побежала за ним, босая, в своем чертовом халате.

Я подавила свое негодование и села рядом с ней, обняв ее. Она обернулась ко мне.

— Он тебя видел? Он, должно быть, видел тебя? О боже, должно быть, так оно и было. Он, должно быть, видел тебя.

Я знала, что он это сделал, но не хотела признаваться ей в этом, поэтому я издала тихие звуки и погладила ее по волосам.

Я попыталась вернуть ее в лежачее положение, но Холли сопротивлялась. Хуже того, она напряглась и высвободилась из моих рук.

— Тебе не следует здесь находиться. Это комната, которую я делю с 

Дэвидом.

Я вздрогнула, как от пощечины. Вот на что это было похоже. Как будто она ударила меня по лицу. Я велела себе быть с ней терпеливой. Я напомнила себе, что она была замужем уже давно и с юных лет. Этот выход стал для нее огромной переменой в жизненном направлении. Это не помогло справиться с болью отвержения, но помогло мне не наброситься на нее.

Я схватила ее за руку.

— Да ладно тебе. Давай я приготовлю тебе чашку горячего чая. Это успокоит тебя и поможет тебе упорядочить свои мысли.

Она не протестовала. Я вывела ее из комнаты. Я быстро оглянулась назад и пообещала себе, что я буду в этой комнате. И скоро. И когда я это сделаю, она будет выкрикивать мое имя, а не имя Дэвида Прескотта.