Промах. Жертва и последствия

Донна глубоко вздохнула. Она расправила плечи, смахнула угрожающую слезу с глаз и потянулась глубоко внутрь себя к резервуару силы, о котором никогда не знала, что у нее есть. С высоко поднятой головой, несмотря на чувство вины и боль в сердце, она открыла дверь и вошла внутрь.

•  •  •

Когда она вошла в его кабинет, ее муж поднял глаза от стола. Его очевидная радость при виде ее заставила ее остановиться. Он был симпатичным мужчиной, не похожим на Гила, как кинозвезда, но все равно невероятно красивым. У него также было что-то, чего не было у Гила, характер. Эти черты в сочетании с любовью, которую он питал к ней и их детям, делали его гораздо более желанным, чем любого мужчину, которого она когда-либо встречала... за исключением одного промаха.

Один промах, и теперь все должно было измениться. Те, кого она любила, пострадают. Ее брак был разрушен ее собственной рукой, и ее семья находилась под угрозой разрыва.

— О чем я только думала?  — прошептала она.  — Конечно, я не была я!

Со спокойствием, которое противоречило урагану эмоций, бушевавших в ней, она обратилась к мужу. Она твердо решила не плакать, зная, что ему невыносимо видеть ее слезы, и это может запутать и без того труднообъяснимую ситуацию. Ей нужно быть открытой и честной с ним, а не манипулировать его чувствами.

— Дорогой, нам нужно поговорить.

Это не было оригинально, но это было начало.

— Мне нужно сказать тебе кое-что, что причинит тебе боль и очень разозлит. Во-первых, я должна попросить тебя соблаговолить мне. Мне нужно, чтобы ты отдал мне свой пистолет, который держишь в столе.

— Пушку?

Она кивнула и глубоко вздохнула.

Стив откинулся на спинку стула, его удивленный взгляд был очевиден. Он медленно отпер ящик стола и достал огромный пистолет. Не сводя с нее глаз, он протянул ей свой "Смит-и-Вессон" модели 29.44 "Магнум". Она на мгновение побледнела, прежде чем взять его у него.

Он уже несколько раз говорил ей, как это называется, но она никогда не могла вспомнить, поэтому они обычно называли его просто Пушкой. Она уставилась на него, как на змею, которая только и ждет, чтобы наброситься. Она забыла, какой большой и тяжелый он был, когда пыталась втиснуть его в свою огромную сумочку.

— А теперь, не могла бы ты сказать мне,  — сказал ее муж тихим, настороженным голосом,  — что может быть настолько плохим, что ты боишься, что я могу застрелить кого-нибудь из этой штуки?

Она смотрела на него, изучая его лицо. Его беспокойство было очевидным. Это было смешано с любовью и чем-то еще... страхом. Он пытался скрыть это, но это было в его голосе.

— Это я... Мне жаль, Стив,  — сказала она тихо, ее голос дрожал,  — но это может быть. Я хотела бы, чтобы был другой способ сказать это, но... Я..... Я изменила тебе.

Она чуть не задохнулась от этих слов, и тошнота в животе заставила ее остановиться. Она знала, что боль, которую 

она испытывала, не могла сравниться с невероятной болью, которую она видела в глазах своего мужа.

Она смотрела, как разбивается его сердце. Его глаза наполнились слезами, а челюсти сжались. Затем его лицо медленно потеряло всякое выражение, словно окаменело. Она молилась, чтобы смерть, свидетелем которой она была, была только его доверием к ней, а не его любовью.

— Когда,  — прохрипел он.  — И, что более важно, почему?

— В прошлые выходные на вечеринке у Гила. Что касается "почему"... Я не совсем уверена. Я знаю, что это не тот ответ, который мы оба хотим услышать, но он самый честный.

Воздух наполнился жуткой тишиной, когда она сначала уставилась на своего мужа, пытаясь прочитать его реакцию. Он сидел почти неподвижно, пытаясь осмыслить ее признание.

— Я выпила, но недостаточно, чтобы оправдать свои действия,  — тихо начала она.  — Все, о чем я могу думать, это то, что я была слишком спокойна и потеряла бдительность. Я была рядом с людьми, которым доверяла, выпила ровно столько, чтобы чувствовать себя непринужденно и позволить себе войти в ситуацию, которая в считанные секунды обернулась ужасно неправильной. Я не знаю, как это произошло, но я оказалась в его объятиях, прежде чем поняла это.

— Чьи руки?  — ее муж зарычал.

— У Гила,  — безапелляционно ответила она.  — Мне очень жаль, Стив, но это было с Гилом. Он хотел, чтобы я осмотрела его новый офис...

Она увидела, как ее муж вздрогнул. Она знала, что он соберет как можно больше информации, прежде чем отреагирует.

— Когда мы добрались туда, он обнял меня. Я не знаю, Стив. Я не могу этого объяснить. Он всегда флиртовал, но так бывает со всеми женщинами. Наверное, я ему доверяла. Я думала, что ситуация безвредна, и, что хуже всего, я верила, что всегда смогу справиться с чем угодно, если что-то когда-нибудь случится.

— Очевидно, я ошибалась. Следующее, что я помню, это то, что он целовал меня. Возможно, это было из-за внезапности или, может быть, я просто был ошеломлена, но я не сопротивлялась.

— Ты сказала, что выпила. Мог ли кто-нибудь подсыпать что-нибудь в твой напиток?

Она печально покачала головой.

— Хотела бы я сказать, что была пьяна или накачана наркотиками, но не могу. Мне следовало просто дать ему пощечину и уйти. Может быть, если бы я это сделала, я бы не предала тебя и нашу семью. Вместо этого потребовалось меньше двадцати минут, чтобы все испортить.

— Двадцать минут?

Донна почувствовала, что краснеет.

— Он взял меня... нет... Я позволила ему отвезти меня прямо в его кабинет. Я поскользнулась и упала с обрыва. Всего одна неосторожная оплошность.

— Возможно, тебе не следовало подходить так близко к краю.

— Это несправедливо. Я много раз был наедине с Гилом, и ничего даже близкого к этому никогда не происходило.

— Это ты так говоришь.

— Я понимаю, почему тебе сейчас трудно мне поверить, но это действительно была одноразовая ошибка. Если бы это случилось больше одного раза, я была 

бы еще большим дураком, если бы пришла сюда и призналась, зная, что это ложь. Стив, клянусь тебе, мне и в голову не приходило, что Гил когда-нибудь будет приставать ко мне физически.

— И я никогда бы не подумал, что моя жена отдастся другому мужчине, как какая-то собака в течке!

Донна почувствовала, как у нее остановилось сердце. Его реакция не была неожиданной, но она молилась, чтобы она не была такой резкой. Медленно она снова начала дышать, понимая, что ее худшие опасения становятся реальностью.

— Ты прав. Не могу выразить, как мне стыдно. После того, как это случилось, я пошла домой и приняла душ. Я попыталась смыть с себя все его следы, но меня все еще преследовали воспоминания о моей неверности.

— Думаю, это ответ на еще один мой вопрос,  — проворчал Стив.

— Какой?

— Без презерватива.

Она покачала головой и опустила глаза.

— Это была ошибка, Стив. Я не пытаюсь сделать это меньше, чем ужасное предательство, но это не было запланировано. Сознательной мысли не было. Все произошло так быстро, что я даже не успела подумать. Если бы я это сделала, я бы этого не сделала.

— Я пошла в клинику и прошла обследование в начале этой недели. Я знаю, что все еще принимаю таблетки, но я была так напугана, что должна была убедиться.

— Так почему же тебе потребовалось так много времени, чтобы поговорить со мной об этом? Или ты вообще не собиралась это сделать?

Донна глубоко вздохнула и начала:

— Отвечая на твой первый вопрос, я боролась со своей виной и страхами. Мне было стыдно за себя, и я чувствовала себя виноватой, не имея четкой причины, почему я сделала то, что сделала. Мне тоже было страшно. Я боялась, что то, что я сделала, разрушит нашу семью. Мои действия повредили нашему браку, и я пыталась смириться с возможностью того, что ты меня вышвырнешь.

— Что касается того, сказала бы я тебе когда-нибудь, я думаю, что сказала бы... В конце концов, я пыталась придумать, как поговорить с тобой об этом завтра вечером. Но со вчерашнего дня я еще ничего не решила, а потом совсем недавно произошло нечто такое, что сделало мое признание необходимым.

— Что? Он заразил тебя венерическим заболеванием?

— Нет, результаты показали, что я чиста. По крайней мере, физически.

Она со страхом посмотрела на мужа. Его реакция на ее признание была ожидаемой, но то, как он отреагирует на следующую часть, испугало ее.

— Я только что вернулась с обеда с Гилом.

— Готовишь свой следующий промах,  — прорычал Стив.

— Он позвонил мне,  — тихо ответила она, игнорируя его вопрос,  — и сказал, что ему нужно поговорить о том, что произошло. Я сказал ему "нет", но он сказал, что это еще не все, и нам нужно встретиться. В конце концов я согласилась и встретилась с ним у Сандерсона. Я планировала сделать так, чтобы он понял, что это была ошибка и больше никогда 

не повторится. Когда я добралась туда, я была единственным, кто был удивлен, нет... шокирован!

— Стив, он пытался шантажировать меня. Он пытался превратить меня в шлюху своей компании!

Донна рассказала мужу о том, что было сказано на их встрече. Она пересказала угрозы Гила и его требование, чтобы она была свободна в тот вечер, чтобы развлекать его клиентов. Донна также поделилась своими подозрениями, что она была не первой, кого Гил пытался шантажировать. Она с беспокойством наблюдала, как он стоически собирал информацию. Когда она закончила, он откинулся на спинку стула и несколько секунд молчал. Когда он, наконец, заговорил, это было с холодностью, которая заставила ее вздрогнуть.

— Так у тебя все еще есть фотографии, которыми он пытался тебя шантажировать?

— Да, но я умоляю тебя не смотреть на них. Одно дело знать, что твоя жена предала тебя, и совсем другое — видеть, как она ведет себя как шлюха. Пожалуйста, Стив, не смотри на них.

Они молча смотрели друг на друга. Донна почувствовала непреодолимую печаль, увидев его решимость. Она неохотно протянула ему конверт.

Не глядя на нее, он открыл его и начал изучать фотографии. Он остановился на фотографии, на которой она стояла на коленях и смотрела вверх взглядом, полным похоти, с членом Джила во рту. Донна почувствовала, что ее лицо начинает краснеть от стыда. Когда-то бесстрастное лицо ее мужа исказилось от сильной боли, которая вскоре переросла в гнев.

— Когда, по словам Гила, должны прийти его клиенты?

— Ну он хотел, чтобы я была свободна в семь.

— Ну, если он будет придерживаться своего обычного распорядка, то сначала отведет их в загородный клуб и попытается произвести на них впечатление.

Донна не согласилась и заподозрила, что Гил вернется в свой офис, пока не приедут его клиенты. Однако у нее было очень плохое предчувствие, и она промолчала.

— Я хотела поговорить с тобой, прежде чем связываться с полицией,  — заявила она как можно спокойнее.

— Не беспокойся.

— Стив, пожалуйста, не надо...

Он бросил на нее такой взгляд, что у нее перехватило дыхание.

— Теперь я понимаю, почему ты попросила Пушку,  — сказал он холодным, мертвым голосом.  — Мне все еще нужно немного поговорить по душам с моим бывшим лучшим другом.

Он начал проходить мимо нее и уходить. Она инстинктивно потянулась к нему. Он грубо оттолкнул ее руку.

— Убери от меня свои руки, чертова грязная шлюха!

Она отпрянула от его яростной вспышки и прижалась спиной к стене. Когда Стив выбежал из офиса, ошеломленная Дарлин, его помощница, в ужасе наблюдала за ним.

— О Боже, Донна!  — Дарлин взвизгнула и бросилась к скрюченному телу, прислонившемуся к стене.  — Что случилось? Я никогда раньше не видела Стива таким!

Донна медленно собралась и встала. Глядя в встревоженное лицо подруги, она прошептала:

— Я причинила ему боль, Дарлин. Я очень сильно обидела своего мужа.

Вздохнув, она закрыла глаза и ухватилась за что-нибудь положительное.

— По крайней мере, у меня есть его пистолет, чтобы он не наделал глупостей.

— 

Его пистолет?  — спросила Дарлин.  — Какой именно? Тот здоровенный, который он держит в столе, или тот, что в грузовике?

Донна растерянно посмотрела на нее, прежде чем паника начала нарастать.

— Я, я думала, что у него только это.

— Нет, у него есть другой. Он блестящий, и мой брат называл его Зиг или Сиг или что-то в этом роде. Черт, я не знаю, для меня пистолет — это пистолет.

— О, Дарлин, мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, позвони своему брату. Я боюсь, что Стив действительно может кому-то навредить.

— Обидел кого-нибудь? Боже мой, что случилось?

Неохотно, опустив графические детали, Донна рассказала Дарлин о своей неверности и шантаже Гила. Когда Дарлин спросила, есть ли у нее какие-либо доказательства, она дала ей конверт с фотографиями и сказала, что любые другие доказательства, вероятно, будут найдены в офисе Гила. Она также упомянула о своих подозрениях, что, то же самое произошло и с другими, включая Далгринов.

Дарлин ушла и сделала несколько звонков. Затем она вернулась к своей несчастной подруге.

— Я позвонила своему брату, и он отправился в Загородный клуб, чтобы попытаться перехватить Стива. Мне нужно встретиться со своей невесткой и передать ей эти фотографии. Пока меня не будет, почему бы тебе не прилечь в кабинете Стива?

— Нет, мне нужно забрать детей. Я...

— Они все еще в школе и в детском саду.

— Я знаю, но мне нужно их увидеть, Дарлин. Они мне помогут... держать меня на земле.

— Донна, ты едва можешь ходить, не говоря уже о том, чтобы водить машину. Я заброшу это, а потом смогу остановиться и забрать детей. Это не должно быть проблемой, так как я делала это раньше.

— Кроме того, тебе нужно сделать перерыв и собраться с мыслями. Я хотела бы сказать тебе, что худшее позади, но мы оба знаем, что это не так. Стив должен быть в полнейшей агонии, чтобы испытывать такую ярость. Я не уверена, что он сможет пройти через это.

— Но, Донна, надежда еще есть. Он любит тебя так, как никто из моих знакомых. Я не знаю, что произойдет, но тебе нужно подумать о том, как ты можешь показать ему, что твой брак стоит того, чтобы за него бороться. Мне жаль, что у меня нет никаких предложений, но тебе нужно что-то придумать, и быстро.

Донна кивнула, медленно вернулась в кабинет Стива и закрыла за собой дверь. Она услышала, как закрылась входная дверь офиса, и поняла, что Дарлин уже в пути. Она поняла, что ее предательство скоро станет достоянием всего мира. С тихим печальным вздохом она подошла к маленькому диванчику и свернулась на нем калачиком.

Ее мысли кружились в голове, мешая ухватиться за кого-то конкретно. Наконец ее взгляд упал на фотографию, которая стояла на столе Стива. Это была фотография их двоих и детей, когда они пошли на пляж. Она уговорила пожилую пару запечатлеть этот момент с помощью своего мобильного телефона.

Она вспомнила лицо 

каждого ребенка, когда они визжали от восторга, когда она вылила ведро воды на их ничего не подозревающего отца. Она так сильно смеялась, что забыла убежать после своей внезапной атаки, и Стив быстро схватил ее. Он поднял ее так, словно она ничего не весила. Она взвизгнула, когда он повел себя так, словно собирался ее уронить. Он сделал паузу и с теплой улыбкой подмигнул ей. Она обняла его и подарила ему свою мольбу о прощении, тлеющий поцелуй. Все трое их детей стонали и давились.

Донна грустно улыбнулась при этом воспоминании. Это был заветный момент для них, и она не могла не задаться вопросом, ждет ли их будущее еще кого-нибудь из них.

— Забавно, как работает разум,  — тихо сказала она себе.  — Интересно, почему я не вспомнила об этом в ту ночь, когда разрушила свой брак.

Ее размышления были грубо прерваны открывшейся и хлопнувшей дверью кабинета. Она только что встала, когда Гил ворвалась в кабинет Стива.

Он выглядел на удивление спокойным и лишь слегка раздраженным.

— Я думала, Дарлин никогда не уйдет! Я пытался поймать тебя до того, как ты совершишь глупую ошибку. Но после того, как я увидел, как Стив выбежал отсюда в полном бешенстве, я почти уверен, что опоздал.

— Если ты спрашиваешь, сказала ли я Стиву, то ты прав, ты опоздал.

— Ты глупая сука,  — решительно заявил он.

— Ты снова прав,  — спокойно ответила Донна.  — Я, конечно, был глупа. Я поступила глупо, ослабив бдительность в присутствии предполагаемого лучшего друга моего мужа. Я была еще более глупой, поддавшись своей похоти и разрушив свой брак из-за чего-то такого... такого среднего.

— Средний, да?  — ухмыльнулся он.  — У меня есть фотографии, которые говорят по-другому. Конечно, не в среднем с тем, как ты к этому относилась.

— Признаюсь, я позволила втянуть себя в этот момент. Я была дураком, но это было ничто по сравнению с абсолютной глупостью, которую ты проявил, пытаясь шантажировать жену своего лучшего друга, чтобы она стала твоей корпоративной шлюхой. Теперь это просто глупо!

Ответ Гила был не таким, как она ожидала, когда он злобно улыбнулся.

— Нет, не один из моих ярких моментов, но в свою защиту я был пойман в ловушку.

Донна озадаченно посмотрела на него.

— Я не планировал наш маленький трах в ту ночь,  — объяснил он.  — Я не думал, просто воспользовался возможностью.

— Так зачем же ты это записал?

— Страховка,  — сказал он деловым тоном.  — Конечно, потом я понял, что ты, вероятно, почувствуешь себя слишком виноватой и в конечном итоге признаешься Стиву. Но через несколько дней ты все еще не сделала этого, поэтому я подумал, что у меня все еще есть шанс удержать тебя от того, чтобы погубить нас обоих. Мне пришлось поднять ставки, что-то вроде разговора, чтобы застраховать твое молчание.

— В конце концов, это была рассчитанная авантюра. Как говорится в старой поговорке: за пенни — за фунт. Теперь вопрос в том, кто мы такие...

Его прервал сотовый 

телефон. Отвечая на него, Донна наблюдала, как его самодовольное лицо превращается в определенно несчастное.

— Черт!  — прорычал он.  — Когда он уехал?

Он повернулся и уставился на нее.

— Черт, черт, ЧЕРТ!

— Надеюсь, плохие новости?  — спросила она с собственной ухмылкой.

— Ты тупая сука! Ты сказала ему, что я пытался тебя шантажировать? Ты, конечно, не показывала ему фотографии?

Донна кивнула.

— Ну, теперь ты действительно все испортила!

Покачав головой, Гил тяжело опустился в офисное кресло Стива. Донна могла видеть вспышки гротескной ярости, омрачающие его обычно красивое лицо.

— Черт возьми,  — пробормотал он.

— Гил, просто чтобы ты знал,  — холодно сказала Донна.  — Я уже позвонила шерифу.

Гил усмехнулся и уставился на нее.

— Шантаж?  — фыркнул он.  — Это будет твое слово против моего, по крайней мере, на какое-то время. Что касается этих фотографий, я бы не стал им сильно верить. Я готов поклясться, что у нас был роман и что ты знала, что я их делаю. Я просто хотел подарить тебе кое-какие сувениры из нашей последней эскапады. Памятные подарки, которые ты просила, конечно.

— Это должно запутать вещи достаточно долго, чтобы я мог вернуться и убедиться, что я не пропустил удаление каких-либо доказательств. Даже если это не сработает полностью, это законно замутнит воду настолько, что задержит любые аресты или обвинения. Я слышал, что в Южной Америке в это время года хорошо.

— Но теперь у меня есть более серьезная проблема. Этот звонок был от одного из моих знакомых в загородном клубе. Похоже, твой муж просто искал меня там. В то время как у меня есть хороший шанс задержать власти, твой сморщенный самодовольный муж — совсем другое дело. Он может захотеть найти меня, потому что я предал его, или он поверит в твою слезливую историю о шантаже. В любом случае, это не закончится хорошо.

Черт!  — проворчал Гил, открывая ящик стола, в котором когда-то хранилась Пушка Стива. Покачав головой, он вздохнул.

— Нет, все это плохо кончится.

Донна начала что-то говорить о том, что у Стива нет этого пистолета, но замерла, когда Гил достал свой собственный пистолет. Он тщательно проверил его и с громким щелчком поставил в готовое положение. Он медленно положил его на стол.

— Что?  — недоверчиво прошептала Донна.

— Это называется "Глок"...

— Нет! Это безумие! Что ты делаешь?

— Преданный, злой, "око за око" тип мужа ищет меня. Как ты думаешь, что произойдет?

— Мой звонок сказал, что Стив покинул загородный клуб как раз перед тем, как прибыл какой-то помощник шерифа. Вероятно, сначала он пойдет в мой офис, но в конце концов вернется сюда. Надеюсь, он поймет причину, но мы оба знаем, что это, вероятно, маловероятно. Давай посмотрим правде в глаза, наш маленький проступок, вероятно, разрушил его идеальный маленький мир.

— Пожалуйста, Гил, не делай этого. Просто уходи.

— Нет,  — холодно ответил Джил.  — Стив не остановится, и, честно говоря, я не собираюсь оглядываться через плечо, пока не смогу уехать из города. Кто знает, может быть, мне 

повезет, и я смогу немного отцепиться от него. Если пистолет не сработает, мне придется пригрозить, что я причиню вред вашим детям. Все, что мне нужно,  — это задержать его на день или два. Как бы то ни было, лучше разобраться с этим сейчас.

Донна осторожно полезла в сумочку. С трудом она вытащила пистолет Стива, отвела молоток назад и попыталась прицелиться в грудь Джила. Она боролась, но не могла унять дрожь в руках, а пистолет был таким тяжелым. При звуке взведенного курка глаза Гила расширились, но затем на его лице появилась хитрая, злая усмешка.

— О боже!  — он хихикнул.  — Какая у тебя БОЛЬШАЯ пушка, малышка!

— Отойди от пистолета,  — пискнула Донна, ее голос предал ее.

— Иди к черту,  — усмехнулся он, медленно потянувшись за пистолетом.

— Я уже там,  — прошептала Донна, закрывая глаза и нажимая на спусковой крючок.

Раздался взрыв, и кабинет Стива стал сюрреалистичным. Она поморщилась от острой боли в плече, и ее рука частично онемела. Огромный пистолет лежал на полу рядом с ней, там, где она его уронила.

Взглянув на стол Стива, она увидела сбившуюся в кучу массу, которая была лучшим другом ее мужа. Она не могла видеть его лица, но под ним начала собираться темная лужа крови. Сквозь звон в ушах ей показалось, что она различает сирену. Донна отшатнулась к стене и медленно сползла на пол.

Она посмотрела на неподвижное тело и поняла, что сейчас все изменится.

— Стив,  — прошептала она.  — Я люблю тебя. Мне так жаль. Пожалуйста, найди способ простить меня.

На самом деле это был всего лишь один промах, для некоторых это был монументальный акт предательства, для других это была печальная человеческая ошибка, но не разрушение брака. Как бы на это ни смотрели, в конце концов за это придется заплатить цену, цену, меняющую жизнь, потому что это требует... жертвы.

•  •  •

Донна вздохнула, устраиваясь поудобнее на скамейке. Она посмотрела на свою ярко-оранжевую тюремную одежду и фыркнула.

— Оранжевый — это новый черный... да, верно.

Она посмотрела на мужа, который смотрел на нее сквозь стекло. Он выглядел измученным, но все еще был красив. Она молилась, чтобы когда-нибудь снова почувствовала его руки, обнимающие ее. Она напомнила себе, что не стоит слишком надеяться, так как все еще есть шанс, что он подаст на развод.

Последние несколько месяцев были адом не только для нее, но и для него и их семьи. Цирк в средствах массовой информации и судебный процесс бросили их в глаза общественности. Секс, измена, шантаж и "магнум" 44-го калибра "Смит-и-Вессон" дали интернету более чем достаточно, чтобы провести день в поле за их счет. Было бесчисленное множество ее фотографий, распространявшихся с мемами "Давай, сделай мой день!", "Тебе повезло?" и "Грязная Донна".

Если она была удивлена общественным хаосом, созданным ее промахом, то она была ошеломлена тем, как прошел суд.

Ее адвокат сказал это лучше всего в начале фиаско, вероятно, было бы лучше, если бы она убила Гила. Нет, Гил не 

умер. Есть много причин, по которым человек не закрывает глаза при стрельбе из пистолета: цель очевидна.

И все же, когда Донна выстрелила, ей удалось попасть Гилу в плечо. Пуля такого калибра оставила большую дыру. Хотя он не умер от первого выстрела, он почти истек кровью, прежде чем подоспела помощь.

С серьезной раной Гил оказался в больнице и не смог осуществить свой план побега. Его арестовали еще до того, как вылечили. Независимо от того, пытался ли он играть в какую-то юридическую игру или просто мстил, его показания настолько резко противоречили показаниям Донны, что чрезмерно агрессивный прокурор преследовал и Гила, и Донну.

Первоначально они утверждали, что действовали в целях самообороны и "в пылу страсти", но все было неясно, когда они не смогли доказать, что Гил потянулся за пистолетом из-за его противоречивых показаний. Что было доказуемо, так это то, что у Гила не было пистолета в руке, когда она стреляла в него. Она не знала, что было более безумным, правовая система или что кто-то ожидал от нее справедливости.

Эти первые несколько недель были полны темных юридических поворотов и обвинений. Карма начала уравновешиваться по мере того, как появлялось все больше и больше свидетельств о прошлых шантажах Гила, и общественное мнение быстро набирало силу для Донны. Также в ее пользу работало то, что Пушка не считалась полуавтоматической, что еще больше снижало потенциальный максимальный срок наказания. Окружной прокурор, зная, что его скоро переизберут, быстро предложил сделку.

В конце концов, она признала себя виновной в менее тяжком преступлении. Это все еще означало максимальный срок в несколько лет, так что это было не идеально, но могло быть намного хуже. Судья принял во внимание несколько вещей, когда в конце концов приговорил ее к тюремному заключению в округе, что обычно зарезервировано для приговоров до года. Адвокат Донны был уверен, что ее освободят досрочно и, вероятно, она отсидит всего шесть месяцев.

— Джастис не просто слепа,  — прошептала Донна,  — она психопатка и у нее ПМС!

— Что?

Донна саркастически фыркнула.

— Я сказала, что должна научиться не разговаривать сама с собой,  — ответила она с легкой улыбкой.

Он улыбнулся в ответ.

— Иногда это единственный способ узнать, о чем ты думаешь.

— Стив,  — прошептала она, пристально вглядываясь в его лицо.  — Все, что тебе нужно сделать, это спросить. Я постараюсь быть как можно более честной.

— Я знаю,  — мягко ответил он.

Они оба знали. Было бесчисленное множество разговоров, прежде чем ее приговорили. Каждый из них был жестоко честным и болезненным, и всегда заканчивался одинаково: Донна была подавлена, а Стив расстроен и зол. Донна должна была признать, что на самом деле почувствовала облегчение, когда начала отбывать наказание, поскольку это сняло с нее напряжение, которое пронизывало ее дом и брак.

Она наблюдала, как он ерзал, прежде чем он, запинаясь, задал свой первый вопрос.

— Итак, как у тебя дела?

— Просто замечательно,  — фыркнула она.  — Только вчера мы с девочками лежали у бассейна и 

загорали...

— Я не это имел в виду,  — возразил он с улыбкой.

Она чуть не рассмеялась при мысли о том, как она и другие заключенные бездельничают вокруг бассейна. Ее тюрьма считалась одной из лучших в штате, то есть самой чистой и наименее жестокой, но ее никогда не приняли бы за курорт.

— Я знаю. Я пытался немного поднять настроение.

Она мягко улыбнулась ему. Ее любовь к нему все еще была сильна, хотя ее теперешние условия жизни делали их отношения очень напряженными.

— Со мной все в порядке. Все стало намного лучше. Я затаилась и стараюсь держаться особняком. Конечно, быть рядом с Мией помогает.

Донна изучала своего мужа, ожидая какой-то реакции, хотя знала, что он ее не покажет. Она бросала подобные заявления каждый раз, когда он навещал ее. Его отсутствие реакции не помешало ей поверить, что он приложил руку к ее нынешней ситуации.

Ее первые несколько недель здесь были очень тяжелыми. Бывали ночи, когда она молча боролась со слезами, но никогда там, где кто-то мог видеть или слышать. Она не могла полностью скрыть свою внешность, и это привлекло нежелательное внимание.

Вскоре после того, как она упомянула об этом Стиву, она познакомилась с Мией. Миа была устрашающей, лет сорока пяти, тучной, сильно татуированной женщиной смешанной расы, которая отбывала последнюю часть своего наказания после перевода из тюрьмы средней безопасности штата.

Без каких-либо обсуждений Миа подружилась с ней, и стало известно, что Донна была с ней. К удивлению Донны, все это означало, что Миа потребовала, чтобы она вела себя покорно и держала рот на замке об их отношениях.

Однажды она попыталась незаметно затронуть эту тему с Мией... но только один раз. Вспышка Мии все еще заставляла Донну нервничать.

— Черт возьми, Белоснежка, какого черта ты хочешь все испортить, сунув свой нос туда, где ему не место? Просто держи свой гребаный рот на замке, а свою лилейно-белую задницу рядом со мной, и ты выйдешь отсюда со своей милой маленькой попкой и киской в целости и сохранности. Поняла?

Донна понимала, но теперь она была еще более уверена, что Стив был вовлечен. Тем не менее, он отрицал это, и она, конечно, не собиралась снова обсуждать это с Мией.

— Как дети?

— Все в порядке. Немного подстраиваюсь. У меня есть несколько рисунков, которые я могу принести, если хочешь.

— Нет! Я уже говорила тебе, что мне ничего от них не нужно, пока я здесь. Стив, мне слишком тяжело постоянно напоминать о том, чего мне не хватает. Пожалуйста, просто скажи им, как сильно я их люблю и скучаю по ним.

— Они скучают по тебе.

— Я тоже скучаю по ним, но, если я сломаюсь здесь, это будет очень плохо для меня. Пожалуйста, никогда не приводи их сюда, Стив. Достаточно того, что мой муж и родители видят меня такой.

Донна откинулась на спинку стула и вздохнула. Когда она начала свое заключение, ее мать переехала к Стиву 

и детям, чтобы помочь. В первую неделю, когда ей разрешили навестить ее, Стив и ее родители были там. После этого Стив и ее мать чередовались в дни посещений.

— Мама, кажется, чувствует себя лучше.

— Рад это слышать, она мне очень помогла.

— Ты же знаешь, она боялась, что ты разведешься со мной, пока я здесь, и получишь полную опеку над детьми. А потом ты уедешь, и она никогда больше не увидит своих внуков.

Стив поморщился и покачал головой.

— Я же сказал вам обоим, что не сделаю этого. В настоящее время таких решений не будет. Нам нужно будет обсудить это после того, как тебя освободят.

— А что, если меня не освободят раньше? Нет никакой гарантии, что это произойдет.

— Тогда мы перейдем этот мост, когда подойдем к нему. Послушай, Донна, я стараюсь быть как можно справедливее ко всему этому. Даже после того, что ты сделала... с ним, я знаю, что ты пыталась защитить меня от того, чтобы оказаться в таком месте на всю жизнь.

— Хотя иногда я удивляюсь, почему. Почему ты пошла на такую крайность?

— Стив,  — тихо ответила она,  — ты знаешь почему.

— Да,  — кивнул он,  — но иногда мне нужно услышать это снова.

Она напомнила себе, что это положительный момент. Это означало, что ее муж сосредоточился на ее действиях после ее промаха, а не на самом предательстве. Это давало ей повод надеяться.

— Прости,  — сказал он, прерывая ее мысли.  — Я не собираюсь заставлять тебя переживать это снова.

— Нет, все в порядке. Я знаю, тебе было трудно не иметь четкой причины, по которой я поскользнулся, но я точно знаю, почему застрелила Гила.

— Стив, я люблю тебя, даже если мои действия в тот вечер на вечеринке этого не показали. Когда Гил вытащил пистолет, я увидела, как перед моими глазами промелькнуло мое будущее. Я видела, как я пыталась объяснить нашим детям, почему их папа не мог вернуться домой, потому что он был в тюрьме. И если бы Гил вместо этого застрелил тебя...

Ее голос дрогнул, и она тихо взяла себя в руки, прежде чем продолжить.

— Я видела жизнь без тебя и не могла с этим смириться. Я была причиной этого, и мне нужно было убедиться, что ты и наша семья не пострадали еще больше из-за моих неудач. Однажды я подвела тебя, и я не собиралась подводить тебя снова. Единственное, о чем я по-настоящему сожалею, кроме промаха,  — это то, что я закрыла глаза, когда стреляла в него.

— Ну, несмотря на это, все получилось довольно хорошо,  — усмехнулся ее муж.  — Гил, наверное, тоже сейчас жалеет, что ты его не убила.

— Я боялась, что судья согласится с его защитой,  — мягко сказала Донна,  — и объявит его социопатом.

— К счастью, он этого не сделал. Хотя они определенно показали, что у него было несколько социопатических наклонностей. Я имею в виду, какого черта?  — Стив покачал головой.  — О чем он вообще 

думал?

— Понятия не имею,  — ответила Донна.  — Шантажируешь знакомых женщин, чтобы они стали твоими корпоративными шлюхами? Это просто напрашивается, чтобы тебя поймали. Я предполагаю, что это было волнение от победы над шансами, которые побудили его сделать что-то настолько глупое. Конечно, ему повезло, что он никогда не ездил в Лас-Вегас.

Муж вопросительно посмотрел на нее. Донна одарила его лукавой улыбкой в ответ.

— Он думал, что я приму его шантаж; он ошибался. Он не думал, что я признаюсь тебе во всем; опять же, он ошибался. Он также ошибался, полагая, что сможет покинуть этот район достаточно быстро, чтобы избежать полиции. С такими мыслями и удачей он, вероятно, оказался бы в неглубокой могиле где-нибудь в пустыне, если бы поехал в Лас-Вегас!

Они оба рассмеялись, но затем неловкое молчание вернулось.

— Знаешь,  — мягко сказала она,  — тот факт, что у него были некоторые из этих наклонностей, объясняет некоторые вещи.

— Что это?

— Социопаты — опытные лжецы. Это объяснило бы, как ему удалось одурачить нас и всех наших друзей. Это не оправдание, Стив, но это было фактором во всем этом. Он обманул нас всех, но хуже всего была моя глупость.

Стив медленно кивнул в знак согласия.

— Итак,  — осторожно сказала Донна,  — моя глупость уничтожила нас?

— Донна, ты знаешь, где мы находимся с этим.

— Я знаю, но, как и ты, мне тоже иногда нужно это слышать.

Стив неловко поерзал на скамейке.

— Во-первых, я люблю тебя. Я, вероятно, буду любить тебя всю оставшуюся жизнь. И я уже сказал тебе, что простил тебя. Я не буду носить в себе такой гнев и горечь. Это как яд.

— Но, Донна, это не значит, что с нами все в порядке. Ты причинила мне боль... хуже, чем когда-либо раньше.

— Я знаю,  — прошептала она.  — Мне так жаль, Стив. Я хотела бы взять свои поступки обратно, но не могу.

Она знала, что этот разговор будет трудным. Так было всегда. И все же ему нужно было выговориться, а ей — выслушать. Слова, которые он скажет, причинят боль, и видеть, что сделала с ним ее неверность, будет пыткой, но это было необходимо. Если он этого не сделает, это может загноиться и отравить любой шанс их брака пройти через это.

— Я все еще борюсь со всем этим, Донна. Твое предательство, предательство Гила. Я не уверен, что убил бы его, но я определенно планировал причинить ему боль в тот день. Если бы он вытащил пистолет и угрожал нашим детям... Не могу сказать, что не застрелил бы его.

— Независимо от того, как все это началось,  — мягко сказал он.  — Ты пожертвовала собой ради меня. Уже одно это дает тебе право не беспокоиться о разводе, пока ты здесь.

Они сидели и смотрели друг на друга несколько неловких мгновений, прежде чем Донна заговорила.

— Мама говорит, что Конни все еще проводит много времени в доме.

Стив кивнул.

— Я знаю, что это касается твоей матери, но я не могу 

просто прогнать ее. Конни сейчас действительно потеряна, Донна. Когда все стало известно о Гиле, почти все, кого мы знаем, избегают ее; она совсем одна.

— Вроде как я,  — тихо ответила Донна, не в силах скрыть свой страх и ревность.

— Да,  — вздохнул ее муж,  — но она не сделала ничего, чтобы заслужить это. Она подозревала, что у Гила были романы, но не знала о шантаже. Сью Далгрин сказала, что Гил даже хвастался, что его жена ничего не знает об этом аспекте. Тем не менее, она винит себя за то, что закрыла глаза на обман Гила. Она чувствует, что, если бы она этого не сделала, возможно, все это можно было бы предотвратить.

— Я серьезно в этом сомневаюсь. Конни была еще большей трофейной женой, чем кто-либо из нас подозревал. Мне сказали, что она, вероятно, так называемая скрытая сабмиссива. Гил полностью контролировал их брак, когда не был на публике.

Донна кивнула, поскольку это соответствовало некоторым вещам, которые она теперь подозревала о Гиле и Конни. Она молча смотрела на мужа, пытаясь сформулировать вопрос, который боялась задать.

— Нет,  — тихо сказал Стив, прерывая ее мысли.  — Ничего не случилось и не случится.

— Некоторые подумали бы...  — начала она тихо.  — Знаешь, ты был бы оправдан.

— Чушь собачья!  — Стив фыркнул. Сила его ответа удивила ее и привлекла внимание одного из охранников.

После предупреждения Стив спокойно продолжил:

— Да, было несколько возможностей, и Конни определенно очень красивая женщина, но...  — Я не мог так поступить с ней. Она была женой моего лучшего друга, и хотя он оказался куском дерьма, она не заслуживает того, чтобы ее использовали.

— Если бы я это сделал, то воспользовался бы ею, играя на ее чувстве вины и страхах. Это то, что каким-то образом изменит меня. Я могу превратиться в кого-то, кто мне не понравится. Независимо от того, что происходит между нами, я должен продолжать пытаться быть таким человеком, каким я хочу быть.

— Донна, я пытаюсь поступить правильно. Я не могу просто выбросить наши последние пятнадцать лет, и я понимаю, что ты сделала, чтобы попытаться сделать все лучше. И с тем, что ты здесь... Я признаю твою жертву. Но, Донна, я не могу забыть, что ты сделала. Я все еще борюсь с тем, как ты могла просто забыть обо мне и нашей любви.

Донна начала что-то говорить, но Стив оборвал ее.

— Ты говоришь, что любишь меня, но я должен подвергнуть это сомнению. Даже если это правда, это та же самая любовь, которая позволила тебе сделать минет другому мужчине? Это та же самая любовь, которая не могла помешать тебе раздвинуть ноги для другого мужчины в пылу момента?

— Донна, ты красивая женщина, и я знаю, что парни будут продолжать приставать к тебе. Что произойдет, когда следующий красивый жеребец решит, что хочет тебя? Неужели тебя ударит какая-нибудь марсианская шлюха Рэй и ты просто прыгнешь к нему в постель?

Его слова 

задели, и Донна с трудом сдержала резкий ответ. Ее гнев был направлен не на него, он был вызван абсурдностью ее нынешней ситуации. Она предала свой брак; она взяла на себя полную ответственность за это, но это было то, что происходило с бесчисленными супругами на протяжении веков. В ее случае все пошло как снежный ком. Она обманула, но потом предполагаемый друг, с которым она изменяла, попытался шантажировать ее. Когда она призналась своему мужу, все стало еще более странным и превратилось в какое-то шоу на Диком Западе, в котором все, казалось, имели оружие. Затем, в довершение всего, она застрелила Гила, чтобы защитить свою семью, но так как у него на самом деле не было пистолета в руке...

Теперь она была в тюрьме, под защитой женщины, которая напугала ее до чертиков, пока ее брак находился на жизнеобеспечении. Все не просто пошло как снежный ком... Это была чертова лавина!

Она чувствовала себя так, словно та лавина сбросила ее с обрыва, и теперь ее муж был единственным, кто удерживал ее на линии безопасности в ее прошлой жизни. Это чувство беспомощности приводило ее в бешенство.

Донна глубоко вздохнула, борясь с разочарованием. Справедливо это или нет, но все было так, как было. Не все было потеряно, так что еще оставалась надежда, еще оставалось за что бороться. Ее брак и семья были двумя из этих вещей. Она знала, что Стив все еще любит ее. Он был поврежден, вероятно, искалечен на всю жизнь, но все еще был там.

Он также простил ее. Она была благодарна за это, но знала, что это на самом деле означает. Это был сознательный выбор, который Стиву приходилось делать неоднократно. Когда-нибудь это станет просто запоздалой мыслью, но сейчас это было повседневным явлением. Она также знала, что, хотя ее промах был прощен, воспоминание об этом никогда полностью не исчезнет. Шрамы останутся навсегда.

Донна вздохнула про себя.

Она поняла, что самым большим препятствием, стоящим перед ними сейчас, было просто... доверие. Ее действия разрушили один из ключевых фундаментов, на котором был построен их брак. Теперь там, где когда-то была твердая скальная порода, была пропасть.

Доверие можно восстановить, но оно никогда не будет таким, как раньше. Исцеление будет долгим и очень болезненным. Стоило ли оно того? Стоил ли их брак той боли, гнева и тяжелой работы, которые теперь ждали их в будущем?

Она верила в это и надеялась, что Стив чувствует то же самое. Она также знала, что война, которая бушевала в ее муже, была не в его сердце, а в его уме.

Вопрос о том, изменит ли она ему когда-нибудь снова, был в центре внимания. Это была битва логики против веры и страха. Это была битва, которую она проигрывала. У нее было достаточно времени, чтобы подумать об этом. Время подумать было чем-то в изобилии для того, кто сидел в тюрьме.

Одним из ключевых моментов было то, что у 

нее не было веской причины для ее промаха. Она знала, что это было что-то, что разрывало мысли ее мужа. Его комментарий о марсианской Шлюхе Рэй подтвердил это. Она знала, что ей придется логически дать Стиву что-то, что не оскорбит его рассуждения. Аргумент "если вы не знаете, почему что-то произошло, как вы можете защититься от этого" был чем-то, что не будет преодолено легко или быстро. Тем не менее, с этим нужно было разобраться, и немедленно. Стиву нужно было что-то, за что он мог бы логически ухватиться, чтобы помочь ему преодолеть затянувшиеся сомнения.

Собравшись с мыслями, она продолжила излагать свое дело.

— Стив,  — мягко начала она,  — ты спрашивал, как ты можешь быть уверен, что это никогда не повторится. Ответ, к сожалению, таков: ты не можешь. Я хотела бы, чтобы было что-то, что я могла бы сделать или сказать, что могло бы заверить тебя, что я никогда больше не упаду, но ты никогда не будешь полностью уверен.

— Справедливости ради, никто никогда не может быть на сто процентов уверен, что они или кто-то, кого они любят, не упадут. Тем не менее, я могу честно сказать тебе, что шансы на то, что я упаду до того, как поскользнусь, были больше, чем сейчас.

— Я не знаю, как ты...

— Пожалуйста, позвольте мне объяснить. Я знаю, что многие люди говорят, что однажды обманщик всегда обманщик, но это не совсем так. Это все равно что сказать, что наркоман никогда не сможет избавиться от зависимости, или что подросток, который ворует в магазинах, всегда будет вором, или студент, который продолжает пить в колледже, будет пьяницей всю оставшуюся жизнь. Я понимаю, что как только кто-то обманул, обмануть во второй раз легче, а в третий раз еще легче.

Но, Стив, люди меняются, иногда к лучшему, иногда к худшему. Надеюсь, мы все учимся на своих ошибках, но многие из нас этого не делают. Тем не менее, все меняются так же, как меняются обстоятельства людей. Вот почему никто не может быть полностью застрахован. Вот почему я могу честно сказать тебе, что у меня будет еще меньше шансов снова поскользнуться.

Она видела, как ее муж борется с этой логикой, но была благодарна, что он позволил ей объяснить свои мысли.

— Стив, нас обоих предали. Я говорю "мы оба", потому что ты доверял ему как хорошему другу, а я по глупости верила, что я в безопасности. Мы оба ошибались.

— Мы оба были наивны. Мы были похожи на тех, кто живет в закрытом сообществе и верит, что они в безопасности от преступлений. Они безопаснее? Конечно, но у них нет иммунитета. К сожалению, мы забыли об этом. В итоге мы оказались обманутыми кем-то из нашего сообщества.

— Стив, Гил заполучил меня, потому что я была высокомерна и беспечна. Я доверяла ему, себе и ситуации и позволила ему встать за моей защитой. Такого уровня доверия БОЛЬШЕ 

никогда не будет!

— К сожалению, это также ограничит мое доверие к кому-либо еще. Я сомневаюсь, что когда-нибудь снова смогу полностью доверять кому-либо из наших друзей. О, я буду доверять им достаточно, чтобы взаимодействовать с ними, даже иногда делиться некоторыми вещами, но это никогда не будет так, как было. Это похоже на систему домашней безопасности, которая никогда не позволит никому снова подобраться так близко.

— Но домашняя система безопасности хороша только против угроз за пределами дома. Я знаю, что разрушила наш брак, и теперь ты мне не доверяешь. Ты не должен! Я показала, что могу упасть. Я подвела нас так, как никто из нас не ожидал.

— А теперь,  — спокойно продолжила она,  — это отсутствие доверия поможет убедиться, что это больше не повторится. Ты, естественно, будешь более подозрителен, а я, я буду еще более осторожна. Я никогда не смогу доверять себе, потому что всегда буду знать, что, если обстоятельства сложатся не правильно, я могу упасть. Во многих отношениях я буду похожа на выздоравливающего наркомана, всегда избегающего любых возможных искушений.

— Но, Стив, я верю, что со временем я смогу вернуть часть этого доверия. Это уже никогда не будет прежним, но все равно может быть хорошо. Я молюсь о том, чтобы любовь, которую ты все еще испытываешь ко мне, наряду с нашей преданностью нашим детям, позволила тебе дать мне шанс начать снова завоевывать твое доверие.

— Я знаю, что это эгоистично, но я хочу получить шанс помочь залечить некоторые раны, которые я причинила. Я люблю тебя и МОГУ обещать, что сделаю все возможное, чтобы помочь исцелить нашу семью.

Стив сидел тихо, обдумывая то, что она сказала.

— Спасибо,  — наконец мягко сказал он.  — Это помогает, но мне нужно принять то, что ты только что сказала, и подумать об этом. Я тоже люблю тебя, Донна, но я не уверен, что смогу пережить это. Я знаю, что у наших друзей и семьи есть свое мнение о том, что я должен делать. Я не пытаюсь казаться самодовольным, но, в конце концов, я тот, кто должен посмотреть на себя в зеркало и жить со своим выбором.

— А если не сможешь?  — прошептала Донна.

Стив несколько мгновений молча смотрел на нее. Она могла видеть мириады эмоций, играющих на его лице.

— Я не знаю. Я думаю, нам придется столкнуться с этим, если это произойдет.

•  •  •

Следующие месяцы были трудными, но Донна быстро вошла в рутину. У нее было слишком много времени на размышления. Это было и благословением, и проклятием. Ее страхи несколько рассеялись, когда мать сообщила ей, что Конни вернулась на Восточное побережье.

Донна старалась держаться как можно незаметнее и была вознаграждена тем, что ее оставили в покое. Она держала рот закрытым, уши открытыми и оставалась в тени Мии. Вскоре она собрала достаточно информации, чтобы догадаться о причине неожиданной щедрости Мии.

Две дочери и внуки Мии были приняты в программу, которая переселила 

их из трущоб, в которых они жили, в приличный пригород и небольшой отремонтированный дом. Не нужно быть гением, чтобы понять, что конструкция Мехов была неотъемлемой частью этого. Это был проект, в котором их бизнес участвовал раньше.

Очевидно, Стив потянул за какие-то ниточки, чтобы семья Мии стала получателем этого проекта. Донна сомневалась, что он сделал что-то противозаконное, но полагала, что были причины, по которым Стив счел бы лучшим, если бы не было много вопросов. Она решила просто забыть об этом.

Несмотря на то, что ее адвокат заверил ее, что она проведет за решеткой всего шесть месяцев, реальность заключалась в том, что досрочное освобождение не является данностью, и даже когда оно предоставляется, оно редко происходит в ожидаемое время. В конце концов это произошло после того, как Донна отсидела десять месяцев.

Вскоре после того, как Донна услышала о своем предстоящем освобождении, она начала по-настоящему бороться с демонами, преследующими ее мысли о будущем. Они были сильны и беспощадны, питаясь ее страхами по поводу замужества. Стив был верен своему слову, и не было никаких разговоров о разводе, но скоро придется столкнуться с этой горой. У Донны было бесчисленное количество часов, чтобы придумать план, как убедить Стива попытаться спасти их брак. Она знала, что консультация должна быть частью этого, но также знала, что Стив не очень-то думал об этой идее. Как следствие, и радость, и страх наполнили ее, когда она была освобождена. Неудивительно, что Стив был там, чтобы забрать ее.

Их первое не контролируемое объятие за последние десять месяцев было в лучшем случае неловким. Они оба изо всех сил старались смотреть друг другу в глаза. Она быстро села в машину, борясь с растущими страхами.

Стив позвонил ее родителям, чтобы сообщить им, что они направляются домой, и вручил ей толстый конверт из манильской бумаги. Донна почти запаниковала, прежде чем поняла, что вместо бумаг о разводе, которых она боялась, там были письма и рисунки от детей.

Донна боролась с переполняющими ее эмоциями. Месяцы подавления всех чувств позволили ей читать каждую букву и изучать каждый рисунок, не ломаясь.

Остаток пути домой прошел в жуткой тишине и не уюте. Это было прервано только короткими вспышками разговоров, в основном Стив рассказывал ей о детях.

Время от времени она бросала взгляд на мужа, пытаясь прочесть его мысли и чувства. На его лице отразилось так много эмоций, что его невозможно было прочесть, и Донна спокойно приняла тот факт, что он был так же смущен, как и она, относительно того, как действовать дальше.

Когда они въехали на подъездную дорожку, Донна увидела небольшую толпу на своем переднем дворе. Среди встречающих она узнала своих родителей и друзей. Ее сердце забилось быстрее, когда она прочитала баннер "Добро пожаловать домой", который был развешан на ее крыльце. Едва она вышла из машины, как на нее набросились три маленьких тела, которые крепко прижались к ней.

Хотя она пыталась бороться с 

этим, слезы потекли по ее лицу. Месяцы кондиционирования рухнули. Все, что потребовалось,  — это три маленьких голоса, выкрикивающих это слово...

— МАМОЧКА!

В течение следующих нескольких минут Донну обнимали и целовали множество доброжелателей, в то время как ее дети толпились вокруг нее. Она не могла не постоянно прикасаться к каждому ребенку и нежно гладить его по волосам. Их мир перевернулся с ног на голову, как и мир их родителей. Она поклялась себе, что их семья будет ее главным приоритетом. Она поклялась бороться за свой брак всем, что у нее есть, и каким-то образом обеспечить им всем безопасную семейную жизнь.

Она была так погружена в свои мысли, что он удивил ее. Он отступил, чтобы позволить ей побыть с их детьми и поприветствовать ее доброжелателей. Теперь она почувствовала его присутствие раньше, чем почувствовала его нежное прикосновение к своим плечам.

Его теплое дыхание на ее затылке вызвало озноб по всему телу. Он наклонился, чтобы произнести слова только для ее ушей. Все внутри Донны кричало, чтобы она повернулась и бросилась в его объятия, чтобы признаться в любви и умолять его хотя бы попытаться спасти их брак. Ее сердце почти остановилось, когда она, наконец, поняла, что он шепчет.

— Я знаю, что это было трудно, и дорога впереди будет не намного легче. Мне это не нравится, но я понимаю, что нам понадобится помощь извне... Я бы хотел попытаться устроить этот брак, если ты все еще хочешь.

Донна повернулась и ошеломленно посмотрела на него. Она чувствовала, как ее сердце наполняется настоящей надеждой, которая была потеряна так долго. Она молча кивнула, и ее глаза снова наполнились новой волной слез.

— Я люблю тебя, Донна,  — мягко сказал он.  — Добро пожаловать домой, жена моя.

Почти год вины, боли и мучений вырвался на поверхность. Руки мужа надежно держали ее, а руки детей обнимали ее за талию и ноги, и она выпустила его. Она уткнулась лицом ему в грудь и заплакала.

Донна Беллоуз наконец-то была здесь... дом.