Стоимость. Часть 1

Она была дома в 9:30.

Она всегда была дома в это время по четвергам, иногда немного раньше. Нельзя быть слишком осторожным.

Было всегда ровно 10:15, когда он возвращался домой со своего собрания в ложе. По нему можно было бы установить часы. Ее отец втянул его в это, он согласился только для того, чтобы угодить им обоим. Но после того, как он присоединился, он обнаружил, что ему нравится аспект гражданской службы.

Он был настолько хорош в организации мероприятий по сбору средств и общественных мероприятий, что его выдвинули и избрали в совет управляющих. Как председатель Стипендиального комитета, он долго и упорно работал, чтобы оказать поддержку и собрать деньги для проекта. Благодаря его усилиям они смогли финансировать две стипендии местных колледжей в год для достойных молодых людей.

Она убедилась, что была чистой и презентабельной, когда он вернулся домой. Иногда она лежала в постели, но часто она ждала, и они говорили о прошедшем дне, о том, как продвигается стипендиальный фонд, о мирских вещах, о которых болтали перед сном женатые люди. Иногда они занимались любовью, но обычно просто прижимались друг к другу, пока не засыпали.

Первый проблеск того, что что-то может быть не так, появился, когда она въехала на подъездную дорожку. Она не могла попасть в гараж, его машина была припаркована под углом, блокируя обе двери. Чувство неловкости охватило ее, когда она вышла. Он разговаривал с ней всего несколько минут назад, и она сказала ему, что она дома.

Черт, она любила этот дом. Твердо веря в жизнь в квартире, она позволила ему уговорить ее переехать сюда, когда срок аренды истекал.

Это был довольно новый дом с тремя спальнями, на небольшом участке. Достоинством дома было крыльцо, полностью опоясывающее дом. Впереди под потолочными вентиляторами были качели. Они часто сидели под вентиляторами, слегка покачиваясь на качелях, наслаждаясь теплыми летними ночами.

Она была достаточно проницательна, чтобы понять, что он задумал. Это был семейный дом. Мысленно она даже видела качели и детский бассейн на огороженном заднем дворе.

Один из самых счастливых моментов в ее жизни до сих пор произошел в прошлом месяце, когда они укладывали новую клумбу. Она бросила в него немного земли, чтобы привлечь его внимание.

— Эй, ты.

— Что? Неужели я пропустил какое-то место?

— Нет. Мне просто нужно было сказать тебе, что я готова.

— Нет, еще нет. Мы еще не внесли удобрения или известь. Мы должны смешать их, прежде чем сажать.

— Я не про это. Готова родить ребенка.

Хорошо, что клумбы мягкие, подумала она, когда он бросился на нее и прижал к земле.

Занятия любовью после этого были медленными, нежными, больше соответствовали обмену душами, а не телесными жидкостями. Она никогда не чувствовала себя такой любимой. Самым удивительным были слезы, которые он пролил. Он всегда был таким спокойным, таким сдержанным.

Она вышла на крыльцо и направилась к входной двери, стараясь вести себя как можно тише.

— Привет, Лес.

Она подпрыгнула. Он сидел на качелях.  

Свет на крыльце не горел, и она его не заметила.

— Господи, Кенни. Ты меня напугал. Пойдем, пойдем в дом.

— Нет, посиди со мной немного. Давайте насладимся ветерком в течение нескольких минут.

Он похлопал по месту рядом с собой на качелях.

— Где ты была? Ты сказала, что была здесь, но тебя не было, когда я вернулся домой.

Она неловко поерзала на качелях.

— О, мне не хотелось спать. Я вспомнила, что у меня почти кончился бензин, и не хотела пытаться достать его утром, поэтому я поехала на угловой рынок.

В машине было только четверть бака, она надеялась, что он не проверит его.

Он протянул руку и взял ее за руку.

— Действительно? Я мог бы поклясться, что ты только что вернулась из мотеля "Убежище" на Пятой авеню. Комната 69, забавно, да? Это та самая комната, не так ли? Джерри немного суеверен в таких вещах. Разве не здесь вы обычно встречаетесь в каждый четверг с 6:30 до 9:00?

Она ахнула и попыталась отдернуть руку, но он крепко держал ее и не отпускал.

— Расслабься, Лес. Я не причиню тебе вреда. Но я хочу, чтобы ты пообещала слушать меня без помех. Я обещаю, что настанет твоя очередь говорить, а я выслушаю, когда мы закончим. Ты сделаешь это для меня? Хорошо.

Она сгорбилась, сжалась в маленький комочек и громко шмыгала носом. Он продолжил говорить тихим, бесцветным голосом.

— Когда я впервые узнал об этом, я отказывался в это верить. Одна из твоих подруг видела тебя, и нет, я не знаю, какая именно, она прислала мне электронное письмо с публичного аккаунта.

— Сначала я проигнорировал это. Но семя было посеяно, и оно проросло, захватывая трещины в моем мозгу, пока мне, наконец, не пришлось избавиться от него, опровергнув его. Поэтому я проверил.

— У меня был друг, который присматривал за домом. Ты хоть представляешь, как это отвратительно — просить кого-то сделать это? Особенно когда он друг нам обоим.

— Эта услуга, возможно, положила конец моей дружбе с ним. Было ужасно наблюдать, как он борется со своими эмоциями, когда рассказывал мне все вкратце. У него даже были

фотографии, на которых вы с ним входите и выходите из номера мотеля, включая приветственные и прощальные поцелуи. Нам просто повезло, что он не знает, кто был этот человек. Теперь он склонен избегать меня, я думаю, что боль, которую он видел в тот день на моем лице — это то, что он видит теперь каждый раз, когда смотрит на меня.

Тихие всхлипывания вырывались наружу. Она попыталась заговорить, но он нежно приложил пальцы к ее губам.

— Тише, ты обещала сначала выслушать.

Он прижал к ней пальцы, пока не почувствовал легкий кивок.

— Хорошо. Я постараюсь не задерживаться слишком долго.

Свет на крыльце не горел, единственным освещением сцены было то, что свет проникал через шторы в гостиной. Несмотря на то, что он продолжал говорить спокойным, ровным тоном, его лицо было маской боли и 

страдания. Но в темноте она не могла его разглядеть.

— Когда он показал мне фотографии, клянусь, звук моего разбитого сердца почти оглушил меня. У меня буквально звенело в ушах. Но, подумав об этом, я почувствовал, что мне нужно знать, почему. Почему вы двое могли так поступить с нами?

Впервые его спокойствие нарушилось, и из груди вырвался дрожащий всхлип. С минуту он глубоко дышал, пытаясь взять себя в руки.

— Твоя родная сестра, Лесли, как ты могла? Когда твоя мама умерла, она вмешалась и практически вырастила тебя. Ты должна знать, что в пятнадцать лет последнее, чего она хотела бы — это ответственность за девятилетнего ребенка. Но она шагнула вперед. Пропущенные свидания, танцы, школьные мероприятия, чтобы она могла быть доступна для тебя. Твой отец сказал мне, что в один год с деньгами было так туго, что она отказалась от Рождества, чтобы у тебя было что-нибудь под елкой. Она любила тебя больше как дочь, чем как сестру. Ты же знаешь, что в конце концов она все узнает.

— Даже если она заслуживает правды, я никогда не скажу ей. Я слишком люблю ее, чтобы причинять такую боль. Может быть, она сможет простить Джерри, она лучшая женщина, которую я знаю. Но, простить тебя, Лес, я не знаю, настолько ли велико ее сердце.

Слезы катились по ее щекам, набирая скорость и громкость, когда она впервые осознала последствия своих действий. Она вспомнила волнение, самодовольство от знания тайны, от того, что что-то сошло ей с рук. Теперь это казалось ей таким ребячеством.

Ее разум уже искал способы борьбы с повреждениями, отчаянно надеясь, что она сможет это исправить. Как она могла быть такой глупой? Но в глубине души она знала, что он любит ее так сильно, что простит ей все. Это был ее якорь, ее оправдание, что даже если ее поймают, он никогда не оставит ее. В первый раз закрались сомнения.

— Я должен был знать, Лес. Почему? Это поглощало меня. Поэтому я подкинул кое-что в твою сумочку.

— Помнишь тот изящный маленький фонарик, который я купил для тебя? Это был также диктофон с голосовым управлением. Удивительно, что в наши дни можно найти в сети.

— Знаешь, что меня поразило? Казалось, между вами не было никакой искры. Это было похоже на то, что мы здесь, давай трахнемся, чтобы вернуться домой к нашим семьям.

— Однажды он даже назвал это "отбить быстрый кусок", а ты хихикала и соглашалась.

— Если это так мало значило для вас обоих, зачем вы это сделали?

— Как ни странно, это вселило в меня надежду. Если это так мало значит, то, возможно, скоро все закончится. Если бы это случилось, я бы унес свои знания о вашем романе в могилу.

— У меня был план. Я собирался изменить свои привычки, сделать так, чтобы тебе было трудно проводить свои встречи. Я думал, что, если бы это так мало значило, и я 

мешал бы собраться вместе, бросил бы достаточно намеков, чтобы напугать вас, вы бы просто сдались.

— Я даже достал диктофон из твоей сумочки. Но потом я сделал глупость. Я прислушался. Хочешь знать, почему я плакал, когда ты сказала, что готова родить нашего ребенка? Это было из-за этого, и для меня это означало, что ваш роман исчерпал себя.

Он остановился, немного помолчал. Он взял ее за руку и немного покачал, шикнув на нее, когда она попыталась заговорить, напомнив, что у нее будет шанс позже. Через некоторое время он начал снова.

— Потом я прослушал эту чертову пленку. Это была твоя погибель, Лес.

— Я слышал, как ты сказал ему, что это в последний раз.

— Когда он сказал "навсегда"? Клянусь, я слышал ангелов.

— Но это были демоны, скрежещущие зубами от радости.

— Если ты не можешь вспомнить свой ответ, у меня все еще есть запись.

Он нажал кнопку на пленке, и она услышала, как ее мир кончается ее собственными словами.

— Конечно, нет, Джерри. Достаточно долго, чтобы забеременеть. Я люблю его и хочу быть уверена, что это его. Через две недели после того, как доктор подтвердит, что я беременна, ты снова будешь в седле. Возможно, нам придется встречаться чаще, все мои друзья говорят, что беременность постоянно возбуждает тебя. Просто радуйся, что Кенни будет рядом, чтобы взять на себя эту слабину.

Даже в темноте Кенни видел, как побледнело ее лицо. Учащенное, неглубокое дыхание указывало на начало гипервентиляции. Он подождал, пока ее дыхание придет в норму.

— Ты понятия не имеешь, что пришло мне в голову, Лес. Уродливые вещи, вещи настолько злобные и мерзкие, что мне стыдно, что они пришли мне в голову. Я собирался уничтожить тебя. может быть, убить Джерри. Медленная, жалкая, мучительная смерть.

— Наконец я успокоился и обдумал все рационально. Последние две недели я обдумывал, что мне делать. Это заняло у меня некоторое время, но я придумал идеальную месть. Держу пари, ты умираешь от желания узнать, не так ли, Лес?

Она была в ужасе.

— Ну, дорогая, вот оно. Это было так просто, что я не знаю, почему это не пришло мне в голову раньше.

— Ты больше не сможешь меня любить. Это никогда больше не будут Кенни и Лес. Отныне это просто Кенни, просто Лесли. Мы больше не одно целое.

— У нас никогда не будет детей. Двух девушек, которых я хотел, потому что думал, что в мире должно быть больше таких, как ты, никогда не будет. Маленький мальчик с твоей грацией и моим размером? Он никогда не будет существовать.

— Мы никогда не пойдем вместе на занятия по Ламазу, я никогда не буду натирать твой животик лосьоном, чтобы уменьшить растяжки, я никогда не буду держать тебя за руку и перерезать пуповину в родильной палате. Детская болезнь, провожание их в детский сад, среднюю школу, выпускной, колледж, никогда не случится.

— Никаких разговоров о птицах и пчелах,  

никаких празднований спортивных триумфов, утешений, когда они проигрывают, никаких уроков вождения. Нет потери сна, когда они впервые начинают встречаться. Никаких внуков.

— Когда твои руки так сильно дрожат, что ты не можешь разрезать торт, празднуя свою золотую годовщину, я не буду помогать тебе устоять. Ты никогда не сможешь огорчить меня, а я тебя, когда один из нас наконец умрет.

— Этот дом, который мы оба так любим? Я отменил предложение о покупке. Мы никогда не будем владеть им вместе. Он никогда больше не будет хранить память о нас.

Наконец у него навернулись слезы.

— Ты убила нас, Лес, так же точно, как если бы приставила пистолет к нашим головам и нажала на спусковой крючок. Я много думал об этом. Я устал думать, устал плакать, устал чувствовать себя потерянным и одиноким.

— Должна быть хорошая женщина, которая ищет парня, чей единственный талант — любить ее полностью, зная, что его любовь и доверие никогда не будут преданы.

— Не на следующей неделе, не в следующем месяце, но скоро, Лес, скоро я начну искать.

— Она должна быть где-то там.

Он отпустил ее руку и встал, рассеянно отряхивая брюки.

— Я ухожу, Лес. Я уже взял то, что хотел. Это было очень мало, я не хотел, чтобы что-то напоминало мне о тебе. Я не взял ни одной фотографии ни тебя, ни нас вместе. У меня достаточно мысленных образов, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь.

Он дошел до конца крыльца и обернулся.

— Надеюсь, ты найдешь кого-нибудь, Лес. Помни об этом, когда ты это сделаешь. Я не собираюсь уезжать из города или менять работу, так что мы будем видеться время от времени. Пожалуйста, не смущай меня, пытаясь поговорить. Я уйду. Тихо, если смогу, громко и грубо, если придется.

— Еще одно, и я уйду. Это зависит от тебя, чтобы рассказать своей семье. Ты устроила беспорядок, убирай его, как хочешь, до тех пор, пока не сделаешь меня плохим парнем. Просто скажи, что у нас ничего не получилось, и я тебя поддержу.

— Ой, я совсем забыл. И еще одно. Скажи Джерри, чтобы держался от меня подальше. Если я нахожусь в баре, ресторане или любом другом общественном месте, и он видит меня, он должен уйти. Я бы никогда не причинил тебе физической боли, но он ничего не заслуживает, и, честно говоря, я даже не знаю, захочу ли я контролировать свой гнев.

Он уже собирался сесть в машину, когда шок начал проходить. Подбежав к нему, она схватила его за руку.

— Подождите, пожалуйста, подожди. Ты сказал мне, что я смогу говорить, когда ты закончишь. Пожалуйста, сядь обратно. Позволь мне объяснить, умолять, если понадобится. Клянусь, я никогда больше не прикоснусь ни к кому другому.

Он осторожно убрал ее руку.

— Лес, никогда, я имею в виду, НИКОГДА больше не прикасайся ко мне. Я только что сделал то, что поклялся никогда не делать с тобой. Я солгал.  

Я не хочу с тобой разговаривать, не хочу слышать твоих объяснений или оправданий, не хочу слышать твоих обещаний. Мы закончили, Лес. Ты не представляешь, как мне жаль.

Он больше не сказал ни слова, просто сел в машину и уехал. Она сидела на ступеньках крыльца и безудержно плакала, когда он ушел.