Призраки и тени. Глава Призрак порно Часть 6

ПРИЗРАКИ НА СВЕТУ

Сначала я подумал, что это просто кто-то похожий на нее. По земле ходит много высоких темноволосых дам с большими задницами, и если эта двигалась так, как, как я помнил, двигалась Мэри, что ж, это может быть совпадением.

Присмотревшись к ней повнимательнее, я понял, что это не совпадение. Мэри медленно танцевала, бедро к бедру и щека к щеке, с высоким блондином, одетым в синий пуловер и синие брюки. Он, должно быть, был моего роста или немного выше, судя по тому, как Мэри прижималась к нему.

Они двигались медленнее, чем должны были. Это была песня Сары Маклахлан "Я буду помнить тебя", "для влюбленных", как назвал ее диджей О'Брайена. Песня медленная, но они были практически статуями, ритмично раскачивающимися в такт мелодии. Я заметил, что он положил руку ей на задницу, а она терлась бедром о его бедро.

Какого черта? Она должна была быть в Сан-Франциско, или в Нью-Йорке, или где угодно, только не здесь! Теперь это был МОЙ город, теперь, когда она бросила меня и сбежала в лучшую жизнь в другом месте.

Я знал, что это глупо. Мы развелись, давно развелись. Она имела право быть с кем захочет, делать все, что захочет, где захочет. Хотя, можно подумать, у нее хватило бы порядочности не выставлять себя напоказ передо мной!

Я осторожно постучал лбом по столу. Эта женщина сделала меня глупым. Она понятия не имела, что я появлюсь у О'Брайена в пятницу вечером. В любом случае, она сказала мне, что у нее были другие мужчины с тех пор, как она оставила меня и Ричарда Келли! У меня не было ни претензий, ни причин даже наблюдать за ней.

Я оторвал от нее взгляд и принялся за очередной коктейль, затем достал свой сотовый и набрал номер, по которому давно не звонил.

— Я отвечаю на этот звонок только потому, что мне чертовски любопытно, Хью. Ты давно мне не звонил. Я думала, ты переехал к кому-то более подходящему по возрасту!

— А я-то думал, что к этому времени ты встретишь какого-нибудь милого молодого человека и выйдешь замуж, а не будешь принимать звонки от старых друзей.

— Ха! Ты имеешь в виду старых любовных партнеров по постели! Старые, старые партнеры по постели.

Я мог чувствовать ее ухмылку через эфир.

— С чего бы тебе быть такой злой?

— Может быть, потому, что я становлюсь злой, когда парень дает понять, что ему нужна только моя киска, и бросает меня, когда ему это надоедает.

— Он был бы действительно плохим парнем, тот, кто сделал бы это. У нас здесь нет никого подобного. Ты же знаешь, я перестал звонить, потому что ты была для меня слишком молода.

— Потому что тебе стало скучно со мной вне постели, ты имеешь в виду!

— Потому что мы разминулись на целое поколение, Британи. Поверьте мне, было много раз, когда я хотел, чтобы ты была либо на 20 лет 

старше, либо я был на 20 лет моложе, и это не ложь.

— Тебе следовало бы стать продавцом ценных бумаг, Хью. Можно было бы продать лед эскимосам, как говорят. Итак, почему ты звонишь мне сегодня вечером? Ты не мог быть настолько отчаявшимся, чтобы попытаться уговорить меня дать тебе еще один шанс, не так ли?

— Я сижу здесь, у О'Брайена, в Вестсайде, с друзьями, и я один. Там хорошая музыка, выпивка льется рекой, и я начинаю думать о тебе. Мы никогда особо не танцевали, понимаешь?

— Мы много танцевали по горизонтали. Ты был не так уж плох для старого пердуна!

— Успокойся, мое сердце! Я знаю, что ты должна быть занята, но если бы ты не была слишком занята, я подумал, что ты могла бы заглянуть сюда, и я бы купил тебе несколько напитков.

Небольшое изменение темпа для вас, если вы не заняты.

— Вообще-то, я сейчас сижу за столиком в "Пеликанах". Мой кавалер пошел, чтобы принести мне еще выпить. Он надеется, что напоит меня достаточно, чтобы раздвинуть ноги. Во всяком случае, я готовлюсь его бросить. Скучно! Так что, на самом деле, ваше предложение звучит довольно хорошо. Я возьму такси и приеду через 30 минут.

— Я знаю, что ты можешь справиться с этим сама, но так как это своего рода свидание, позвони мне, когда приедешь, и я приду и оплачу счет. Да, и как ты одета?

Затем последовало долгое молчание...

— Боже мой, ты, должно быть, действительно сегодня возбужден. Я в чем-то плотном и прозрачном, и вижу насквозь, и серебро, и золото.

— Много ли на нем кожи?

— У... эсссс! О черт, теперь я злюсь. У меня есть гордость, Хью! Я не позволю тебе использовать меня, чтобы заставить ревновать какую-нибудь сучку, которая тебе действительно интересна.

— Это не... э-э... да, я думаю, что это так, но это для хорошего дела! Я все объясню, когда увижу тебя. Это кто-то, кто должен съесть ее сердце сегодня вечером.

Я хочу, чтобы ты выглядела как можно более горячей и распутной, насколько это возможно по-человечески!

— Это не... Хорошо, я буду там. Я хочу увидеть суку, которая погубила тебя для всех остальных!

Мой сотовый зазвонил через два коктейля. Я двигался плавно, но все еще был довольно трезв, во всяком случае, достаточно трезв. Когда я вышел и Британи обняла меня, я не мог не вспомнить некоторые из тех сеансов на ее кровати. Возможно, она уже научилась вести интересную беседу после секса.

Таксист бросил на меня завистливый взгляд и сказал: "Если вы когда-нибудь решите разлить по бутылкам и продать все, что у вас есть, что привлекает таких женщин, дайте мне знать, и я куплю фужер.

Я наклонился и прошептал ему на ухо вместе со 100 долларами, которые положил ему в руку: "Это называется деньгами — большие суммы."

Он просто покачал головой и отстранился.

Я повернулся к ней, восхищаясь ее большими грудями, которые были почти на грани того, чтобы 

выпасть из ее топа с низким вырезом. Верх был достаточно низким, чтобы бледно-розовые круги вокруг ее сосков были почти полностью обнажены.

Если есть что-то более горячее, чем большие сиськи, которые вот-вот выскочат из женского платья, я никогда этого не находил.

— Засунь свой язык обратно, дорогой — сказала она, быстро проводя рукой по моему члену, который начал твердеть со скоростью света.

— Это подойдет?  — спросила она с усмешкой.

— Более чем достаточно, Британи, более чем достаточно.

Она схватила меня за руку.

— Пойдем мучить эту суку.

Мы вернулись обратно и прямо на танцпол. Теперь играла более быстрая песня, но не вне моего диапазона, и мы перешли к ней. Гейл и Джи находились на полу. Гейл взглянула на меня и расплылась в широчайшей улыбке. Джи просто показал мне большой палец.

Мы пробыли там около десяти минут, две песни, когда я случайно взглянул налево. Там, не более чем в десяти футах, стояла темноволосая сердцеедка и ее высокий блондин, хватающий ее за задницу. Она стояла лицом ко мне, ее спутник — спиной. Наши взгляды встретились, и я понял, что она уже заметила меня.

Я отвернулся, притянул Британи к себе и прикусил ей губу, которая должна была стереть эмаль с ее блестящих белых зубов. Она попыталась забраться в меня, пока я это делал, и одна большая грудь выскочила на свободу, пока она с энтузиазмом терлась об меня. Мы получили немного аплодисментов за выставку.

Когда я снова посмотрел на Мэри, она просто смотрела на меня, на ее лице не было никаких эмоций, которые я мог бы прочесть. Ее кавалер бросил на меня явно недружелюбный взгляд, но в тот момент я был бы рад, если бы он начал что-то. Она увидела выражение его лица, притянула его к себе и попыталась проглотить его миндалины.

Закончив, она посмотрела прямо на меня и провела языком по губам, которые я так хорошо помнил. Это было так, как будто она хотела слизать его вкус, чтобы насладиться, и она так же хорошо, как сказала глазами: "Ну вот, сукин ты сын! Посмотри, не все ли мне равно!"

Я был полон решимости доказать, что мне тоже все равно, поэтому я снова сосредоточился на Британи. Мы пробыли на полу еще десять минут, прежде чем уйти, не оглядываясь, к нашему столику, где уже вернулись остальные члены нашей компании.

Гейл протянула руку Британи и сказала: "Британи, я не видела тебя несколько месяцев. Что ты делаешь в трущобах в таком месте, как это?

Британи улыбнулась ей, раздевая Джи глазами. Чистая аура сексуальности, исходящая от двух блондинок, должна была заставить члены твердеть во всех направлениях вокруг нас.

— Я только что получила интересное приглашение как другая половинка на вечеринке.

Я никогда не была здесь раньше, это весело!

— Это... бодрит, бодрит! Насколько я понимаю, вы уже встречались с Хью раньше.

— Да, мы немного повеселились, пока он не решил, что я слишком скучная, чтобы меня стоило трахать. Его стандарты 

слишком высоки для кого-то вроде меня.

— Я люблю скучать — раздался голос от соседнего столика, сопровождаемый громким смехом.

Гейл встала и сказала: "Я слишком много выпила, и мне очень, очень нужно пописать. Пойдем со мной, ты тоже, Шовонн, давай немного посплетничаем.

Британи повернулась ко мне и запечатлела еще один поцелуй, который покрыл все мое лицо, прежде чем отпустить меня и сказать: "Теперь, не убегай отсюда по другому банковскому делу, пока я в дамской комнате."

Затем они втроем оставили нас, мужчин, за столом.

Бобби откинулся на спинку стула и сказал с ленивой усмешкой: «Жизнь хороша. »

— Иногда мне кажется, что это так, а потом снова...  — сказал Джи.

— Не думай слишком много — сказал Перси, целуя друга в щеку. Они держались за руки, как молодые любовники, хотя Перси никогда не выглядит больше 45.

— Ты здесь, а потом умираешь. Просто наслаждайся тем, что у тебя есть, пока оно у тебя есть, друг.

— Я вижу, ты сейчас бродишь по школьным дворам!

— Привет, Мэри — сказал Перси, глядя мне за спину.

Бобби сел немного прямее и сказал более холодно: "Привет, Мэри."

Они оба знали ее почти 20 лет.

Я повернул голову и увидел, что она стоит позади меня с невыразительным взглядом на прекрасном лице.

— Ему 29 лет, хотя это не мое дело. Какого черта ты здесь делаешь?

— Последнее, что я слышала, это была свободная страна, Хью. Теперь ты укажешь мне, куда я могу пойти выпить и немного потанцевать?

— Нет, ты можешь пойти куда угодно, выпить, потанцевать и... что угодно.

— У меня есть довольно хорошая идея, что ты собираешься делать со своим другом. В любом случае, ты практически делала это на танцполе.

— Я имел в виду, что ты делаешь в Джексонвилле? Я думал, ты хочешь держаться как можно дальше... от твоих старых жилищ.

— Я, вероятно, буду делать то же самое, что и ты, и, по крайней мере, я буду делать это со взрослой.

Она посмотрела на Бобби и Перси, и, если бы я не знал ее лучше, я бы поклялся, что она смутилась.

— К твоему сведению, я вернулась в Джексонвилл, потому что это мой дом. Я живу здесь уже почти 35 лет. Мои друзья здесь. Я знаю людей из "Макдэниелс" здесь, в Джексонвилле. Я устал жить в изгнании.

— Ну, не позволяй мне стоять у тебя на пути, Мэри. С возвращением, но не жди от меня подарков на новоселье. О, Британи, это блондинка, совсем взрослая, и в постели она лучше, чем выглядит, как ни трудно в это поверить.

— О, я не сомневаюсь, что она горячая молодая штучка. Мне просто интересно, почему она с тобой.

Я просто смотрел на нее и чувствовал на себе тяжесть взглядов Бобби и Перси. Джи не знал достаточно, чтобы понять, что произошло, но они знали — я чувствовал их жалость! Я оттолкнулся от стола и встал.

— Теперь я ухожу, Мэри. Тебе удалось испортить хороший вечер, точно так же,  

как ты испортила наш брак и мою жизнь. Не говори больше ни единого гребаного слова, прежде чем я уйду отсюда, потому что я не собираюсь отвечать за то, что я говорю или делаю, если ты снова откроешь этот лживый, жульнический рот!

Я выбрался на улицу на автопилоте, не осознавая, мимо кого прошел и что увидел.

Мне показалось, что она вонзила мне в сердце острый клинок. Я прислонилась спиной к зеркальному стеклу "О'Брайена" и глубоко вдохнула холодный ноябрьский воздух.

Несчастная гребаная сука! Семью словами она выудила из меня всю боль, мучения и сомнения в моем мужском достоинстве, с которыми я жил в течение двух лет, с тех пор как другой мужчина без особых усилий отнял у меня мою жену.

Женщина, которая знала меня лучше всех, которая любила меня больше всех, предпочла сосать член другого мужчины, хотела, чтобы он, а не я, был у нее между ног. Как вы на это ответите? Что бы мы ни говорили, ценность человека, его представление о себе как о человеке не исходит изнутри. Это исходит от женщин в вашей жизни, от женщины в вашей жизни!

Покажите мне мужчину, чью доблесть и способности в постели презирают, высмеивают, отвергают женщины, с которыми он был в постели, и я покажу вам мужчину, которому отрезали яйца. Вы можете сколько угодно твердить себе, что их отказ не означает, что вы меньше похожи на мужчину, но вы лжете. Ты больше не почувствуешь себя мужчиной, пока не окажешься между ног другой женщины, которая обращается с тобой как с мужчиной.

— Мне очень жаль, Хью.

— Уходи!

— Хью, я не имела в виду...

— Ты имела в виду каждое проклятое слово! Я думал, что это было плохо, когда ты убежала, но теперь, когда ты вернулась, я хочу, чтобы ты снова ушла!

Она встала передо мной. Я не собирался закрывать глаза и пытаться спрятаться от нее.

— Я пыталась причинить тебе боль. Эта девушка так молода, так красива, а я стара, мои груди обвисли, моя задница начинает обвисать, и у меня появляются морщины на лице. Я так чертовски завидую ей, что готова плюнуть!

— Мэри, уходи, пожалуйста, просто оставь меня в покое.

— Я уйду, Хью. Я никогда не хотела причинять тебе боль, ворошить старые воспоминания. Не знаю почему, но у меня нет на тебя никаких прав. Я знала, что ты делаешь, но когда я увидела ее на тебе, я просто покраснела! Я так ревновала, что мне пришлось сдержаться, чтобы не подойти и не затеять ссору с твоим маленьким товарищем по играм.

Я посмотрел на нее, стоящую в ночи передо мной, и обнаружил, что вижу ее обнаженное тело под этой одеждой. Я знал каждый дюйм этого, я целовал каждый дюйм этого, я кончал в ее рот, задницу и киску так много раз. Даже зная, что она сделала, даже вспоминая тот день, когда она рассказала мне о Ричарде Келли,  

я не мог удержаться от желания все еще хотеть ее.

— Ты права, Мэри, у тебя нет никаких прав. Ты бросила это, ты бросила МЕНЯ! Ты заставила меня пройти через ад почти три года, потому что хотела член другого мужчины. Я бы умер за тебя, ты это знаешь? Без преувеличения, я бы умер за тебя.

— Так это и есть та самая сука!

Британи была там, скользнула рядом со мной и обняла меня за талию. Она выглядела как словарное определение "распутная"." Она посмотрела Мэри в глаза. Они обе были высокими женщинами.

— Ты Мэри, знаменитая Мэри. Что, черт возьми, он в тебе нашел? Ты просто плоскогрудая, морщинистая старая сука и к тому же глупая.

Мэри ничего не сказала, она просто смотрела на нее, пока люди проходили мимо нас, входя и выходя из "О'Брайена".

— Как ты можешь быть такой глупой, леди? Он симпатичный мужчина, хотя его расцвет уже далеко позади, но он все еще довольно хорош в постели. Ты хоть представляешь, сколько женщин убилось бы, чтобы иметь такого мужчину, богатого и успешного, с еще работающими яйцами, любящего их, когда они станут такими же старыми, как ты? И он действительно любит тебя, идиот.

— Я знаю — тихо сказала она,  — позаботься о нем как следует. Он заслуживает самого лучшего. Он заслуживает лучшего, чем я ему дала.

Она повернулась и пошла прочь.

Я посмотрел на Бриттани, и мне не нужно было говорить ни слова.

— Я знаю, что ты собираешься пойти за ней. Как я уже сказала, идиот. Просто... Я надеюсь, что когда-нибудь какой-нибудь парень полюбит меня так же.

Она направилась обратно к входу в "О'Брайен", когда я догнал Мэри на полквартала.

— У тебя здесь вообще есть машина? Разве ты не пришла с парнем, с которым была?

— Да, я просто собиралась подождать, пока ты вернешься, а потом позвонить Гарри, парню, с которым я сейчас, и сказать ему, что я вызываю такси и еду домой.

Я схватил ее за плечи и остановил, затем развернул. Слезы портили ее макияж. Я промокнул ее лицо носовым платком.

— Я... я сожалею о том, что она сказала, Мэри. Ты не старая, не морщинистая и не плоскогрудая. Ты все еще сексуальнее, чем в аду, и, вероятно, всегда будешь такой. Я до сих пор не понимаю, как тебе удалось остаться 45-летней, в то время как я состарился.

— Когда ты посмотрел на меня на свадьбе Брэнди, я поняла, что ты встречаешься именно с ней, Хью. Когда эта блондинка стояла там, я знала, что ты не видишь, какой старой и морщинистой я стала. Я не готова к дому престарелых, но по сравнению с ней я выгляжу ведьмой, и ты этого не видишь.

Она протянула руку и провела пальцем по краю моего рта, и она снова покраснела. Я понял, что все еще немного истекаю кровью от удачного выстрела, который сделал один из ковбоев.

— Это-то и ранит больше всего,  

Хью. Даже сейчас ты не видишь меня такой, какая я есть. Ты видишь ту девушку, которой я была в колледже, и всегда бы видел, если бы я не уехала с Ричардом. У меня был лучший муж, лучший отец, лучший мужчина в мире — и я бросила тебя!

— Возвращайся в дом, Хью, со своей блондинкой, Гейл и друзьями.

Возвращайся к своей жизни и позволь мне вернуться к моей. Со мной все будет в порядке.

•  •  •

ИНОГДА ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПОЛУЧИТЬ ТО, ЧТО ХОЧЕШЬ, НО...

На следующий день я вошел в кабинет Гейл, не пройдя через секретаршу.

— Я не верю в совпадения, Гейл. Ты сказала ей, что я буду там. Никто другой не мог. Почему?

Она исчезла, когда я вернулся к О'Брайену. Я предполагаю, что она ушла домой с Джи, так как они оба ушли, когда я вернулся назад, так что я не смог обвинить ее по горячим следам.

Теперь я был просто зол — и любопытен!

Она посмотрела на меня без смущения.

— Да, я знала, что она вернулась — уже пару недель. Мы несколько раз разговаривали, и я как-то вечером ходила с ней на ужин к Бенни.

— И тебе не пришло в голову сказать мне, что она вернулась в Джексонвилл или что она собирается устроить мне засаду у О'Брайена?

— Ты хочешь, чтобы я давала ей ежедневные отчеты о том, что ты делал, и о своих действиях?

— Это не одно и то же.

— Ты работал на меня и был моим другом более 20 лет. Мы с Мэри сплетничаем, ходим по магазинам и дружим уже более 20 лет. Я знаю, что она облажалась и причинила тебе боль, и я очень долго злилась на нее, но она все еще мой друг.

— Тогда почему ты сказала ей, что мы будем у О'Брайена?

— Она просила меня сказать ей, когда мы выйдем.

— Почему?

Она посмотрела на меня тем женским взглядом.

— Ты не дурак, Хью.

— В этом нет никакого смысла.

— Она упала в постель к другому мужчине, трахнулась с ним и держала это в секрете от тебя. Она совершила ошибку и позволила своей киске думать за нее в течение шести месяцев, но помни, что ты позволял своему члену думать в течение нескольких месяцев, в то время как ты был на грани того, чтобы трахать других женщин тоже!

Да, ты остановился совсем ненадолго и никогда не переставал любить ее, но я не думаю, что она когда-либо переставала любить тебя.

— Я в это не верю, но даже если бы и верил, это ничего не меняет.

— Это все меняет! Она пытается найти способ вернуться к тебе. Она думала, что ты увидишь ее у О'Брайена с другим мужчиной, приревнуешь и подойдешь к ним, тогда у нее будет возможность поговорить с тобой. Просто так не получилось.

— А что, если я не хочу, чтобы она возвращалась?

— Тогда, наверное... вы будете продолжать жить той же замечательной жизнью,  

которой наслаждались последние три года.

Несколько мгновений я просто смотрел на нее. Мы всегда были на одной волне, за исключением того периода, когда она бросила Роберта Сэндлера ради этого придурка Камерона, но я не вмешивался, потому что это была ее жизнь.

— Мне плевать, что ты делаешь с Мэри, будь ее другом, но это не имеет ко мне никакого отношения! Если она тебя послушает, скажи ей, что я никогда не прощу и не забуду того, что она со мной сделала. У нас есть дети и внуки, и я могу быть вежливым, но дальше этого дело не пойдет.

Я чуть было не позвонил Британи в следующие выходные, но что-то меня остановило. Мы не были, никогда не были серьезными. Хорошая возня, черт возьми, хороший трах в ее кондоминиуме на берегу моря пойдет нам обоим на пользу! По крайней мере, это принесло бы мне много пользы, но я не мог заставить себя позвонить ей. Что изменилось?

Когда я понял это, я все еще не понимал, почему и из-за чего, я чувствовал себя виноватым. Я бы не стал ее использовать. Во всяком случае, мы бы использовали друг друга. Я никогда ничего не обещал Бриттани, и я ничего не мог ей обещать, так как я мог обманывать ее... в чем-то!

Когда я понял эту часть, мне стало еще хуже. Я почему-то полюбил эту 29-летнюю пышногрудую, скучную, блестящую молодую женщину, которой просто нравилось трахаться. И все же, поскольку она мне нравилась, я не мог относиться к ней как к простой игрушке для ебли.

Ну что ж, сказал я себе, я просто просмотрю свою новую и улучшенную Маленькую Черную Книжечку, где я накапливал имена в течение трех лет. Было несколько красоток и гораздо больше женщин ближе к моему возрасту, которые были друзьями или друзьями с льготами. Я ходил на несколько свиданий в декабре, но это было последнее, в середине декабря, которое, наконец, показало мне почерк на стене.

Ей был 51 год, она была блондинкой и немного тяжелее, чем 20 лет назад. Она боролась с комплексом неполноценности, который ее муж-мудак имплантировал ей перед отъездом к 25-летней секретарше, но у нее были действительно большие сиськи, и она могла кончить только от того, что я сосал их. Она также теряла запреты после того, как обнаружила, что ей нравится сосать член и анал, после того, как она никогда не пробовала этого раньше.

После нашей второй ночи вместе, когда у нее было семь последовательных оргазмов и она узнала, что действительно испытывает мультиоргазм, она сказала мне, что всегда будет доступна в любое время с уведомлением за 30 минут.

Однажды холодной декабрьской ночью я лежал в ее кровати в Оранжевом парке, пока она обхватывала своими тяжелыми, мягкими, зефирными грудями мой член, потирая и сжимая его, пока сосала. Сначала мне было довольно трудно, но потом я начал сдуваться. Она посмотрела на мой Невероятно Уменьшающийся Член,  

и я увидел боль в ее глазах.

Я ел и ласкал ее пальцами до пары довольно сильных оргазмов, а затем любил ее, объясняя, что моя неудача с запуском на самом деле не имеет к ней никакого отношения. Проблема действительно была со мной, и теперь я знал, в чем корень проблемы. К сожалению, знать, в чем проблема, и преодолевать ее — две совершенно разные вещи.

В канун Рождества 2009 года я был в Нью-Йорке. С тех пор как мы снова стали семьей, Питер и Николь решили, что постараются устраивать поочередные рождественские встречи, и, по крайней мере, в течение двух лет они будут проходить в Нью-Йорке из-за проблем со здоровьем Николь.

Мэри была там, когда я вошел в их квартиру. Я подошел, чтобы обнять Николь. Она все еще плохо двигалась, но мысленно казалась прежней Николь, и это был единственный рождественский подарок, который я когда-либо хотел. Я обнял всех и, когда стало неловко, подошел к Мэри, коснулся ее плеча и подарил воздушный поцелуй.

У нас был рождественский пир, который частично обслуживала и частично готовила Марлена, которая прилетела раньше Питера, чтобы помочь с приготовлениями. Затем гордые родители позволили Остину и Калабрии открыть по два подарка каждому, пообещав на следующее утро настоящее Рождество.

К полуночи все пожелали друг другу спокойной ночи и удалились в главную или гостевую спальню. В доме было четыре спальни, в том числе одна, которой пользовался Остин. Нам сказали, что в течение нескольких ночей, которые мы проведем там, дети будут спать в спальнях своих родителей, то есть у нас с Мэри будут свои собственные спальни.

Я смотрел в окно на ночной пейзаж Нью-Йорка. Я любил Джексонвилл, но в ночном Нью-Йорке было что-то притягательное и неотразимое. Мэри подошла и встала рядом со мной.

— Гейл сказала мне, что рассказала тебе.

— Да.

— Мне должно быть стыдно, но это не так.

Я ничего не сказал.

— Я знаю, что причинила тебе боль. Я знаю, что ты, вероятно, никогда меня не простишь. Мы никогда не будем такими, какими были, но... Я просто хочу вернуться в твою жизнь. Ни колец, ни титулов — я просто хочу вернуться.

Я посмотрел на нее с неподдельным любопытством.

— Зачем?

— Потому что я любила тебя много лет. Даже после того, как я предала тебя, я никогда по-настоящему не переставала любить тебя. Я надеялась, что смогу, я пыталась. Ричард... нам было хорошо в постели. Я не буду лгать, потому что ты мне не поверишь, но я никогда не любила его так, как любила тебя. После него я встречалась кое с кем в надежде что я найду кого-нибудь, кто освободит меня от тебя, но я так и не нашла. В конце концов я поняла, что этого никогда не произойдет. Так что, поскольку нет и не будет никого, кто заставлял бы меня чувствовать себя так, как ты, у меня был выбор: прожить свою жизнь в одиночестве и несчастье или 

попытаться вернуться в твою жизнь.

— Почему бы мне не позволить тебе насладиться чувствами, которые я испытывал в течение последних трех лет? Кроме как убить тебя, у меня нет другого способа причинить тебе боль так, как тебе нужно.

Она посмотрела на меня, и на ее лице была спокойная уверенность. Она думала, что у нее есть ответы.

— Потому что ты все еще любишь меня. Я поняла это в тот день, когда рассказала тебе о Ричарде. Я знала это на свадьбе Брэнди. Я знала это в ту ночь у дома О'Брайена. Я не знаю почему, но это так. Гейл тоже это знает. Любой, кто знает тебя, знает это.

Я смотрел на ее лицо и тело, и мне было больно за то, чего я никогда больше не смогу иметь.

— Ты права, Мэри, я все еще влюблен в тебя, так влюблен, что прошлой ночью не смог сохранить эрекцию с совершенно горячей женщиной, просто потому, что знал, что ты вернулась в мой город. Теперь ты можешь испортить мою сексуальную жизнь так же, как испортила мою эмоциональную жизнь за последние три года, но быть влюбленным недостаточно.

— У мужчины должна быть гордость. Я не могу лакать объедки других мужчин только потому, что ты можешь сделать меня счастливым. Я не могу забыть и простить, что ты лгала мне в течение шести месяцев.

— Если бы ты пришла ко мне и сказала, что влюбилась или вожделела другого мужчину, это было бы больно, но я думаю, что смог бы с этим жить. По крайней мере, ты была бы честна! Ты бы проявила ко мне уважение, а вместо этого выставила меня дураком!

— Я могу представить, что ты говорила с ним, когда трахалась, сосала его член, а я звонил тебе или занимался своими делами, веря, что ты все еще моя жена. Я вижу, как вы вдвоем смеетесь надо мной в постели. Я могу только представить, как это было забавно, когда я делал все возможное, чтобы трахнуть тебя, а ты думала в своей голове, насколько лучше чувствовала член Ричарда Келли.

Я отвернулся от нее и посмотрел в окно.

— Суть в том, Мэри, что я доверял тебе. Я был верен тебе в самых важных отношениях. Ты знаешь, как важна для меня верность в личной и деловой жизни, и все же ты предала меня. В моей жизни больше нет места для тебя.

Я оставил ее смотреть на огни города.

•  •  •

Канун Нового года, четверг, 31 декабря 2009 года.

Несмотря на то, что банки были закрыты, Гейл и ее лучшие сотрудники встретились в течение дня, чтобы начать работу в 2010 году.

Днем я звонил Николь и Питеру. Они оба выкачали из меня информацию о своей матери и обо мне, зная теперь, что мы оба вернулись в один и тот же город.

Я дал им обоим один и тот же ответ. Я даже не видел их мать в 

течение месяца после нашей встречи у О'Брайена, за исключением Дня благодарения с ними. Я не рассказал им, что произошло той ночью в квартире Николь, и, как я понял, их мать тоже не рассказала. Никто из нас не звонил друг другу ни до, ни после Рождества — мы просто жили в одном городе.

Гейл зарезервировала большой номер в "Пеликанах" для частной вечеринки.

Лимузин с шофером, один из автопарка, нанятого Гейл, заехал за мной в мою квартиру в 7 вечера и высадил у двери. Когда я вошел в комнату для вечеринок, я понятия не имел, появится ли Мэри, одна или с кавалером. Я думал о том, чтобы пригласить кого-нибудь, даже, на некоторое время, Британи, но что-то внутри меня восстало против этого.

Я знал, что нравлюсь ей, одному Богу известно почему, но она любила. Как я мог играть на этом и рисковать тем, что это перерастет во что-то большее, когда я уже знал, что Мэри испортила меня для других женщин. Нет, ни в каких отношениях между мной и Британи не может быть хорошего конца.

Я вспомнил, что Мэри говорила мне о приходе к ней Элейн. Я никогда не хотел, чтобы она влюбилась в меня. Я только заставлял себя чувствовать себя лучше как мужчина, доказывая, что женщина чуть младше меня вдвое может быть возбуждена моим флиртом и стоном, когда я засовывал пальцы в ее горячую влажную киску, точно так же, как я делал это 40 лет назад с другими девушками, до того, как появилась Мэри.

Может быть, это был просто кризис среднего возраста, но кто, черт возьми, знает об этом, когда они проходят через это. Я просто знал, что чувствую себя живым, когда был с ней, когда видел выражение ее лица, когда входил в ее офис.

Когда я был с ней, я мог забыть о существовании Мэри, о том, что я был женат больше половины своей жизни, что никогда больше не будет волнения в тот первый раз, что я никогда больше не буду молодым.

До тех пор, пока я не трахнул ее, до тех пор, пока я не просунул свой член между ее длинными прекрасными ногами, это не было реальным, это не считалось! Я знаю, что это безумие. Может быть, поэтому они называют это сумасшествием среднего возраста. Все это были просто фантазии, вот и все.

Но если Мэри говорила правду, правду, которую я не знал все эти годы, Элейн не понимала, что все это было просто фантазией мужчины средних лет. Она думала, что это реально. Вот почему она больше никогда не звонила мне после того телефонного звонка, когда сказала, что я не могу продолжать. Вот почему ее не было в офисе, когда я в следующий раз проходил мимо, и она согласилась на перевод в филиал в Атланте, но я никогда не рассматривал ее исчезновение слишком пристально. После того, как она ушла, мне стало 

гораздо удобнее, и мне никогда не приходилось беспокоиться о том, что она отправится к Мэри!

В те дни, когда Мэри рассказала мне о своей встрече с Элейн, я удивлялся, почему Мэри никогда ничего не говорила, но на самом деле я знал. Есть вещи, с которыми вы можете жить, пока вам не придется признавать, что вы их знаете. Если она не знала о моих действиях, если она не знала, что произошло, ей не нужно было ничего с этим делать.

Если бы она столкнулась со мной лицом к лицу, что бы я мог сказать в свою защиту?

— «Я боюсь состариться» или «Тебя мне больше недостаточно».

Оба они разлетелись бы, как свинцовые шарики.

Пришлось бы ей развестись со мной или просто расстаться, чтобы защитить свою гордость? Или она пришла бы ко мне и сказала: "Что соус для гуся, то соус для гусыни. Я буду трахаться с другими мужчинами, и ты никогда ничего об этом не узнаешь."

Смог бы я принять это, или подозрения, однажды посеянные, отравили бы наш брак без всякой надежды на спасение?

Это была бы моя вина, но мог ли я выдержать мучительную мысль каждый раз, когда она уходила, не окажется ли другой мужчина у нее между ног в чужих постелях?

Нет, ее молчание спасло наш брак, дало нам добрых 10 лет после того, как я разрушил его, даже не подозревая об этом! Теперь я не мог заставить себя забыть то, что знал, выкорчевать образы ее груди во рту другого мужчины, другого твердого члена, медленно скользящего в центр ее, пока она стонала.

Итак, я знал, и она знала: Что, черт возьми, я собирался делать с... этим?

Поэтому я пошел к Пеликанам один в канун Нового года, единственный раз в году, когда ты всегда должен быть с кем-то, даже если только на один поцелуй, чтобы символизировать смерть старого и рождение нового.

Я стоял у входа, оглядываясь в поисках кого-нибудь знакомого. Я видел людей, которых знал, в основном в лицо, а не по имени. Там были клиенты, клиенты, сотрудники банка и деловые люди со всего штата. Гейл подошла ко мне, когда я огляделся. На ней было что-то с глубоким вырезом, прозрачное и хрустальное, расшитое чем-то, похожим на настоящие драгоценные камни. Она выглядела буквально на миллион долларов, но ее грудь, кожа и голубые глаза оттеняли рубины и бриллианты.

Это была ирония судьбы. Если и была какая-то женщина на земле, которая могла бы любить мужчину и быть счастливой с ним, то это должна была быть женщина передо мной. У нее было все, но она испортила свою жизнь — у некоторых из ее сотрудников самого низкого уровня, вероятно, была более счастливая личная жизнь. Где-то там должна быть мораль.

— Здесь один, Хью? Почему нет пары?

— Честно говоря, не знаю. Мне просто не хотелось этого делать. Я мог бы выпить пару стаканчиков, задержаться достаточно долго, чтобы встретить Новый год, а 

затем отправиться домой. Я становлюсь немного староват для новогодних взрывов.

— Все в порядке — я здесь без свидания. Я думаю, что один из них может появиться.

— Если нет, может быть, ты поцелуешь меня в полночь?

— Для меня это большая честь, Гейл.

Так что я встречался, общался и приятно беседовал с дамами, которых мог бы трахнуть, если бы проявил хоть немного интереса. Я обменивался разговорами о политике и "Ягуарах" с мужьями и парнями, которые не были бы счастливы со мной, если бы могли читать мои мысли.

Я несколько раз танцевала с Кофе, которая была там с молодым адвокатом по имени Грег, которого я встретил давным-давно в "Пеликанах" в тот первый вечер с Британи. Во время одного танца я заметил, как она на него смотрит, и сказал: "Ты наконец-то серьезно относишься к мужчине? У меня сложилось впечатление, что он, возможно, серьезно относился к тебе в течение долгого времени."

Она улыбнулась мне: "Он мудак, но он растет. Почему ты решил, что он интересуется мной?"

— Только то, что он сказал мне однажды.

Во время перерыва я взял бокал шампанского и подошел к Гейл, когда она разговаривала с Хэнком Кларком, главой местной пиар-фирмы, которая сделала для нас хорошую работу. Его высокая темноволосая жена Патриция, которая была слишком сексуальна, чтобы позволить ей выйти одной, стояла рядом с ними.

Когда я подошел к ним, Патриция повернулась и улыбнулась мне. Это была дружелюбная улыбка. За то время, что я немного сходил с ума, она была одной из немногих женщин, и самой горячей, с которой я никогда даже не пытался играть.

Я остановил себя, хотя в то время она очень хотела этого, потому что инстинктивно знал, что она была убийцей брака.

Не успел я подойти к Гейл, как между нами возникло знакомое лицо, и я поймала себя на том, что беру его за руку.

— Привет, Хью, ты хорошо сохранился.

Затем ухмылка убрала боль из его слов, когда он добавил: "Черт возьми, ты выглядишь лучше, чем я. Как ты это делаешь? Сделка с дьяволом?"

— Хорошая чистая жизнь, Роберт. Ты хорошо выглядишь, преуспеваешь. Маленькая птичка сказала мне, что ты разбогател.

Роберт Сэндлер выглядел хорошо, намного лучше, чем в последний раз, когда я видел его на больничной койке.

Когда его присутствие было замечено Гейл, которая разговаривала с Хэнком Кларком, она напряглась, а затем медленно повернулась, чтобы посмотреть на своего бывшего.

— Как, черт возьми, ты сюда попал?

— Ты скатываешься к старости, Гейл. Ты забыла занести мое имя в список "Держись подальше любой ценой".

— Только потому, что я думала, что в конце концов ты поймешь, что я больше никогда не хочу тебя видеть!

— Все еще держишь обиду?

— Зачем ты здесь, Роберт? Говори быстрее, пока сюда не пришла охрана, чтобы вышвырнуть твою задницу на улицу.

Он стоял там, одетый гораздо более стильно, чем я помнил его в одежде школьного учителя. Его глаза пробежали вверх и вниз по 

ее инкрустированному драгоценными камнями платью и телу, которое в нем находилось, затем улыбнулся. Я видел, как у нее поднимается температура.

— Прошло шесть лет, Гейл. Я подумал, что мы могли бы... потанцевать один танец в память о старых временах.

— Я не хочу ни последнего танца, ни чего-либо еще с тобой, Роберт. Ты уже поделился своим новообретенным богатством со своей маленькой подружкой по играм с большой грудью на Бонн шансе. Я знаю, тебе это очень понравилось! Нам нечего сказать друг другу.

Он ухмыльнулся: "Может быть, я втер это немного слишком противно, Гейл, но, честно говоря, ты это заслужила. Помнишь, как в последний раз ты бросила меня на больничной койке, не в силах пошевелиться, потому что твой придурок-парень и его друзья сломали мне шею? Некоторые парни затаили бы обиду из-за чего-то подобного, но я этого не делаю."

Он протянул ей руку.

— Последний танец, Гейл. Через несколько дней я переезжаю в Лос-Анджелес по деловым и личным причинам.

— С твоей маленькой, или не такой уж маленькой, девочкой?

— Да, Сидни поедет со мной. Она не шлюха. Она милая, очень умная женщина. Самое смешное, что я думаю, что вы двое были бы друзьями — при других обстоятельствах.

— Нет, мы закончили!

Он держал руку вытянутой.

— Я любил тебя, Гейл, и я знаю, что когда-то ты любила меня. Давай, последний танец для двух человек, которые почти сделали это. Если не по какой-то другой причине, то ради твоего дедушки! Ты же знаешь, я ему всегда нравилась, хотя он и не думал, что у нас все получится.

Она посмотрела на него, и ее глаза заблестели.

— Ты знаешь, что это такая плохая идея.

— Мы всегда были плохой идеей, но это никогда не останавливало нас раньше.

Она взяла его за руку, и они вышли на танцпол.

Хэнк Кларк, который знал их историю, смотрел на них, пока они танцевали, затем оглянулся на Патрицию и потянулся к ее руке. Она взяла его и одарила его такой улыбкой, какой никогда не дарила мне, даже когда пыталась использовать свои уловки на мне.

— Ты знаешь, что это два человека, которые должны, но, вероятно, никогда не будут вместе.

Патриция посмотрела на мужа: "Никогда нельзя сказать наверняка, Хэнк. Посмотрите на нас — каковы были шансы?"

— Иногда люди выигрывают — раздалось у меня за спиной.

Я повернулся и посмотрел на Мэри. Несмотря на холодную погоду, на ней было легкое летнее платье из прозрачной ткани с вышитыми цветами, которое она надела на нью-йоркскую свадьбу Брэнди, под жакетом.

— Привет, Мэри.

— Привет, Хью. Где твая пара?

— Лететь в одиночку сегодня вечером, вероятно, сделать это пораньше. Ты?

— То же самое. Я действительно пришла посмотреть, есть ли какой-нибудь способ, чтобы ты обнял меня и забыл прошлое на одну ночь.

— Ты никогда не сможешь забыть прошлое, Мэри. Возможно, ты сможешь жить с этим, может быть, даже выйти за его пределы, но ты никогда не сможешь по-настоящему забыть об этом.

— 

Тогда почему бы тебе не посмотреть, сможешь ли ты преодолеть это на одну ночь, всего на несколько часов, и тогда я больше не буду тебя беспокоить.

— Ты продолжаешь давать это обещание, но продолжаешь возвращаться. Ты не выполняешь своих обещаний, даже самых больших.

Она уставилась на меня.

— Я, кажется, припоминаю, что у тебя тоже были небольшие проблемы с этим.

— Ладно, значит, ни один из нас не... не был... идеален. Что хорошего будет для нас, если мы проведем вместе ночь. Это больше никогда не повторится.

— У тебя должна быть причина, чтобы хотеть кого-то обнять?

Она протянула ко мне руки, и мы слились, как одно целое.

Казалось, что время ушло. Мы все еще танцевали, когда к нам подошел Роберт Сэндлер, и мы остановились. Мы с Мэри хорошо знали его с добрых старых времен.

Он поздоровался с ней и пожал мне руку.

— Я ухожу, Хью. Я думал о том, чтобы остаться на несколько дней, но нет причин оставаться дольше. Думаю, я достану билет в последнюю минуту и улечу сегодня вечером или завтра утром. Сидни уже ушла.

— Удачи, Роберт. Я желаю тебе всего хорошего.

Он оглянулся, и я увидел, что Гейл наблюдает за нами.

— Мне не нужно спрашивать, но позаботься о ней, хорошо?

— Как всегда.

Когда он ушел, Гейл повернулась к нам спиной и пошла в противоположном направлении.

Мы танцевали каждый танец в течение всей ночи. Мы никогда не сидели без дела, хотя дважды прерывались на выпивку и перерывы в туалет. Никто не подошел, чтобы пригласить ее на танец, но я бы не отпустил ее, если бы они это сделали. Если бы это была единственная ночь, которая у меня когда-либо была, я бы использовал ее, чтобы сохранить воспоминания, которые должны были бы удержать меня на всю оставшуюся жизнь.

Было около полуночи.

— Ты же знаешь, что это произойдет в это время.

— Ты сможешь это сделать? Это всего лишь поцелуй.

— Возможно, но ты меня пугаешь.

— Такой большой и сильный мужчина, как ты, испугался?

— Никто в моей жизни не причинял мне такой боли, как ты. Тогда я пытался покончить с собой алкоголем. Если бы я не был трусом, я бы воспользовался пистолетом.

— Я знаю! Как ты думаешь, почему я бегала два года?

— Зачем ты это сделала, Мэри? Вот чего я никогда не понимал. Я думал, мы счастливы. Была ли это месть... за Элейн и других?

Она посмотрела на меня, и в ее глазах стояли слезы.

— Не сейчас, Хью, просто дай мне остаток этой ночи. Потом, если ты все еще хочешь знать, я расскажу тебе все.

Затем загорелся погас свет, и ди-джей сказал: "Давайте отсчитаем-15, 14, 13..." и, наконец, "С Новым годом!"

Потом она оказалась в моих объятиях, и мне показалось, что мы пытаемся проникнуть друг в друга. Это было лучшее чувство, которое я когда-либо испытывал... и худшее!

Она растянула губы.

— С Новым Годом, Нugh... mу любовь.

Я хотел что-то сказать, но, подняв глаза, увидел 

Гейл, одиноко стоящую в толпе гостей.

— Не уходи, Мэри, я дал тебе еще одно обещание.

Я направился к Гейл. Она стояла с открытой бутылкой шампанского в руке. Она перестала пить из бокалов с шампанским "Палома" и прихлебывала прямо из бутылки.

— Можно тебя поцеловать? Ты обещала!

— У тебя есть женщина, Хью. Тебе не нужно этого делать.

— Ты моя подруга, Гейл. Я бы хотел начать Новый год правильно.

Она бросилась в мои объятия. Я попробовал шампанское и то, что могло быть солью слез, на ее губах.

— С Новым Годом, Гейл.

— Я никогда больше не буду счастлива, Хью! А теперь возвращайся к Мэри. Я собираюсь осмотреться, найти кого-нибудь симпатичного, чтобы трахнуться, и убраться отсюда.

Когда я вернулся к Мэри, она прижалась ко мне и сказала: "Мне так жаль ее. Она все еще любит его."

— Я знаю. Итак, на чем мы остановились?

В течение нескольких минут мы целовались, как подростки, на заднем сиденье машины у подъезда. Потом был час ночи, и люди расходились, хотя вечеринка продолжалась.

— Что теперь?

— Не могли бы мы вернуться к тебе домой, в твою холостяцкую берлогу?

— Я не знаю. Я не уверен, что в этом есть какой-то смысл, и смогу ли я вообще его поднять.

Она прижалась ко мне бедром и почувствовала мою твердость.

— Тогда что это?

— Я должен был сказать, продолжай в том же духе. В последнее время у меня было несколько проблем в этой области.

— Теперь я чувствую себя плохо, Хью — это я? Должно быть, это не было постоянной проблемой, иначе маленькая мисс Шлюха не была бы так страстна в твоей защите. Она была влюблена в тебя, ты знал об этом?

— Ты так ошибаешься.

— О, не одна из тех влюбленных школьниц. Она была слишком большой шлюхой для этого, но у нее было то, что происходит с пожилым мужчиной.

— В любом случае, это не было проблемой с ней.

— Значит, я не уничтожила тебя полностью.

— Ты подошла достаточно близко, Мэри, и уничтожила нас.

Она отступила и посмотрела на меня, не отводя взгляда.

— Отвези меня к себе, и я отвечу на твои вопросы. Я не знаю, захочешь ли ты меня потом, но я отвечу на твои вопросы.

Я не был уверен, хочу ли я получить эти ответы, но я должен был их получить.

Мне показалось, что мы впервые вошли в мою квартиру за пределами кампуса в Гейнсвилле почти 40 лет назад. Я открыл дверь и пропустил ее вперед. Она осмотрела квартиру с одной спальней на третьем этаже — совмещенная кухня/столовая, ванная комната с ванной и балконом с террасой.

Она просто посмотрела на меня, и я не удержался и сказал: "Не совсем наш счастливый дом, не так ли? Но это все, что мне сейчас нужно."

Она потянулась, чтобы взять меня за руку.

— Где твоя спальня?

— Я даже не знаю, хочу ли я этого, Мэри. Что хорошего это принесет?

— Мы можем просто посидеть на 

кровати и поговорить?

Я взял ее за руку и повел в спальню, где за последние три года десятки женщин раздвигали для меня ноги. Я чувствовал себя так, словно мы снова были застенчивыми студентами колледжа.

Мы сели рядом, и она положила мою руку себе на левую грудь — она все еще оставалась приятной, мягкой горстью. Я почувствовал, как ее сосок затвердел в моей ладони, но внезапно увидел призрак Ричарда Келли, сидящего по другую сторону от нее. Он улыбался ей, а она лежала на спине, раздвинув ноги, и смотрела на него с любовью в глазах.

Я отдернула руку и, пошатываясь, поднялась на ноги.

— Я не могу этого сделать, Мэри, не могу!

Она потянула меня вниз и одновременно оттолкнула с удивительной силой. Я потерял равновесие и упал навзничь. Ее рука была на моем члене, смыкаясь вокруг него, сжимая и накачивая. Против моей сознательной воли он рос и твердел. Я потянулся, чтобы убрать ее руку, но у меня не было сил.

Затем она вытащила его, крепко погладила, сжала и отпустила — затем она взяла его в рот, и это было похоже на первый раз в моей квартире за пределами кампуса так давно.

Она подняла рот, слюна капала на мой твердый член, и сказала почти сердито: "Не думай о нем, Хью! Его здесь нет. мы здесь, я здесь! Я не Мэри! Я просто какая-то похотливая студентка, которую ты привел домой с вечеринки, и ты дрочишь меня, пока я не начинаю капать — я хочу тебя! Мне нужен твой член, а не твоя любовь, не твоя преданность, не 36 лет твоей жизни! Я хочу, чтобы твой член был у меня во рту, я хочу твоей спермы. Отдай его мне, ублюдок!"

Я знал, что она делает, но ее рот был невероятно хорош, и она сосала, как профессионалка. Затем я перевернул ее на спину, держа ее лицо одной рукой, когда я наполовину наклонился над ней и ввел свой член ей в рот, сильно вонзив его в нее, не беспокоясь о том, чтобы быть нежным.

Я прорычал: "Ладно, ты, распутная пизда, хочешь мой член, подавись им!"

Возможно, я причинял ей боль, но в тот момент мне было все равно. Я знал, кто она такая, но с каким-то раздвоенным взглядом на реальность, в то же время она была просто полупьяным куском задницы, с которым я разговаривал в своей комнате. Хорошо она провела время или нет, на самом деле не имело значения — я просто хотел кончить.

Я почти закричал, когда кончил, брызгая так сильно, что на самом деле было больно. Она подавилась, но продолжала сосать. Я скользнул на спину, и, не останавливаясь, она подняла свою обнаженную пизду над моей все еще неистовой эрекцией и скользнула по ней. Я начинал размягчаться, но постоянное движение вверх и вниз заставляло его напрягаться — через несколько мгновений я снова стал твердым.

Она колотила вверх и вниз со сверхзвуковой скоростью, издавая 

стоны, которые могли быть "Я люблю это, я люблю это, я люблю это" или "Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя."

Даже после того вулканического первого раза я не смог удержаться и, казалось, через несколько секунд, я кончил во второй раз.

Не знаю, сколько времени прошло, но я осознал, что все еще одет в рубашку и галстук, а брюки спущены до колен. Она лежала рядом со мной, все еще в блузке и туфлях. Она повернула голову ко мне, глядя на меня без всякого выражения на этом прекрасном лице.

Затем легкая улыбка мелькнула на ее губах, когда она сказала: "Теперь это действительно напоминает мне о старых временах."

— За исключением того, что тогда я трахал тебя. Ты только что изнасиловал меня.

Она усмехнулась: "О, пух-лиз, нельзя насиловать желающих, а ты был очень готов."

Я глубоко вздохнул и немного отодвинулся от нее.

— Спасибо, Мэри. Это было здорово, но...

— Но это не решает проблему, не так ли?

Она перевернулась и положила руку мне на лицо.

— Я сказала, что отвечу на твои вопросы, Хью, даже если ты больше никогда не захочешь ко мне прикасаться. Я скажу тебе правду. Что ты хочешь знать?

Я посмотрел ей в глаза, и мне показалось, что Мэри, которую я знал, вернулась, по крайней мере, на некоторое время.

— Это из-за того, что я сделал? Была ли это месть за Элейн и остальных?

— Нет.

Она нежно поцеловала меня в губы.

— Я знала о тебе еще до Элейн. Люди видели тебя. Ты не такой уж великий донжуан. Ты забываешь, что у меня были свои деньги. Когда я услышала истории, я наняла частного детектива. Он тебя достал. Я слышала, как ты разговаривал с официанткой из "Гудков", с Элейн и женщиной с Четвертого канала!

Она улыбнулась мне.

— Я была зла на тебя, но, честно говоря, это было забавно в то же время. Ты был похож на маленького мальчика, которому мать сказала, что он не может перейти улицу, поэтому он подходит прямо к углу улицы, выставляет ногу, но всегда бежит обратно на безопасный тротуар. Ты хотел трахнуть их, и ты проделал все движения, сделал все правильно, но у тебя не хватило духу перейти им дорогу.

— Господи, это заставляет меня чувствовать себя чертовски мужественным!

Она слегка покачала головой, как будто не могла поверить своим ушам.

— Я должна была чувствовать себя плохо из-за того, что ты слишком сильно любил меня, чтобы заключить сделку, когда у тебя могли быть все трое и множество других?

— Я не дура — Гейл и другие сотрудники банка на протяжении многих лет рассказывали мне о предложениях, которые делали некоторые женщины. Через некоторое время я поняла, что ты никогда не пойдешь до конца. Это был просто вопрос ожидания, когда пройдет твой кризис среднего возраста, и он прошел.

— Тогда... Почему?

Она приподнялась на локте, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и ее слезы заблестели в свете 

уличных фонарей снаружи.

— Потому что я была распутной шлюхой, какой ты меня считал, Хью! Вот к чему все сводится. Я предала тебя, твою любовь и 36 лет брака, чтобы трахнуть молодого мужчину. Все кажется гораздо сложнее, но на самом деле все сводится именно к этому. Вот почему я не могла смотреть тебе в глаза.

— Но, Господи, за эти годы к тебе приставало множество парней. Некоторые красивые, очень гладкие типы приставали к тебе, потому что я видел некоторых из них. Почему... почему ты отказалась от всего ради него?

Она опустила глаза, и я вспомнил, как Питер сказал, что она была рядом с ним и Ричардом Келли. В чем, черт возьми, его секрет?

— Он был... другим.

— О черт, ты же не собираешься сказать мне, что у него был член длиной в фут, не так ли? Было ли это просто так?

Она улыбнулась странной улыбкой, и я почувствовал, как что-то замерло глубоко внутри меня. Вот и все, у этого ублюдка было что-то, с чем я никогда не мог соперничать!

Я, конечно, слышал об этом. До Мэри я на самом деле трахал одну разведенную женщину, которая была замужем за парнем настолько большим, что, когда мы это делали, ей приходилось сжимать бедра вместе, сказала она, чтобы получить достаточное трение, чтобы кончить. Ей нравилось то, что я делал, но этот ублюдок испортил ее для парней нормального размера.

— Нет, детка, у него там не было ничего особенного. Он был примерно твоего размера. Дело было не в этом.

— Тогда что, черт возьми, это было?

Она посмотрела мне в глаза.

— Это был ты, Хью! Он был тобой!

Я уставился на нее, пытаясь понять.

— Помнишь, как мы познакомились в университете?

— Конечно.

— А ты помнишь Дэвида, моего жениха? Мы были вместе три года, и было решено, что мы поженимся, как только он закончит школу. Мы даже говорили о том, чтобы отложить это на пару лет, если мы не сможем так долго находиться в разлуке. Я действительно любила его, или думала, что люблю, но потом встретила тебя.

Она провела пальцем по моим губам.

— Я знала, что ты делаешь. Девушки не настолько глупы. Хочешь быть моим другом, хочешь пойти в кино? Я знала, что ты хочешь залезть ко мне в штаны, но я не волновалась. Ко мне и раньше приставали, но я хотела Дэвида. Ты не представлял угрозы, и ты мне нравился. Ты был забавным и милым парнем. Ты водил меня в кино, покупал пиццу и давал мне какое-нибудь занятие по вечерам в пятницу, пока Дэвида не было. Довольно скоро я поняла, что, в отличие от многих парней, ты не станешь уродливым или назойливым, чтобы залезть мне между ног. Я была с тобой в безопасности — вот подходящее слово.

Она облизнула губы и вытерла то, что выглядело как мое пятнышко в уголке рта.

— Но я недооценила тебя. Ты прорвался через мою защиту. Ты 

продолжал давить, и мало-помалу мне захотелось, чтобы ты поцеловал меня. Потом я хотела, чтобы ты прикоснулся к моей груди, потом я хотела почувствовать твой большой твердый член. Ты никогда не останавливался, никогда не впадал в уныние. Я поняла, что ты будешь продолжать приходить, пока не получишь меня.

Она наклонилась, чтобы поцеловать меня долгим поцелуем.

— Ты не женщина, так что понятия не имеешь hоw... ехсiting... it это для женщины, чтобы понять, что мужчина хочет ее такой. И я видела, что ты так сильно хочешь меня, что не собираешься сдаваться и уходить, пока я тебя не заставлю. Я должна была это сделать, но к тому времени было уже слишком поздно. Я не хотела, чтобы ты сдавался.

Она отстранилась от меня, и у нее потекли слезы.

— Именно это и сделал Ричард, Хью. Он преследовал меня и никогда не останавливался. Он был забавным и очаровательным, и я велела ему уйти, но он продолжал возвращаться.

Она вытерла слезы.

— У меня нет оправданий, Хью. Я была одинока, когда позволила тебе соблазнить меня. Я была замужем, счастлива в браке, когда позволила Ричарду соблазнить меня. Я заставила его работать на это, но я могла бы остановить его. Мне следовало бы, но он был моложе, красив, большой и забавный. К тому времени, когда я поняла, что не хочу этого, я уже знала, что изменю тебе.

Некоторое время мы просто смотрели друг на друга.

— Я же говорила тебе, что ты, возможно, не захочешь снова быть со мной после того, как я скажу тебе правду.

— Значит, ты все-таки влюбилась в него? Даже несмотря на то, что ты сказал Питеру и Марлене, что не влюблена, ты была влюблена.

Она покачала головой.

— Нет, ты единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Это была похоть с ним. Я никогда не думала о том, чтобы прожить с ним жизнь. Я бы никогда тебя не бросила. Я знала, я знала в глубине души, что когда, когда я позволила ему овладеть мной в первый раз, это, вероятно, был конец для нас. Я знала, я просто знала, что ты только взглянешь на меня, когда я вернусь из той поездки, и ты увидишь это, и ты вышвырнешь меня, но почему-то... ты этого не сделал! Итак, мы снова встретились и занялись любовью — нет, трахнулись,  — и я начала говорить себе, что каким-то образом смогу заполучить его и удержать тебя. В глубине души я знала, что лгу себе, но я слишком сильно хотела его.

Она облизнула губы и коснулась моего лица, как будто боялась, что я убегу.

— Я знаю, тебе больно, Хью, но что толку лгать сейчас. Секс был фантастическим. Мы делали это три или четыре раза за ночь, и он мог просто кончит... и кончит... и кончить. Я не могла отказаться от этого.

— Я думала, что все в порядке!

Она взяла мое лицо в ладони, так что мне пришлось смотреть ей в глаза.

В 

тот момент мне захотелось схватить ее и швырнуть через всю комнату, но она сказала, что будет честной, как бы мне ни было больно. Я просто не знал, что может быть так больно.

— Ты помнишь, я сказала, что он — это ты. Он не сделал ничего такого, чего не делал ты — 20 или 30 лет назад. Ты помнишь? Ты колотил меня всю ночь напролет, и твой прекрасный член никогда не становился мягким. Когда я была с Ричардом, все было так, как было с тобой, и я была такой, какой была 30 лет назад. Я снова была молода, Хью, и ты никак не мог соперничать с ним! Он был просто молод для своего возраста. Он мог делать то, что ты больше не мог, точно так же, как я никогда не могу конкурировать с твоей Британи. Время просто сдало нам обоим плохую карту.

Мне это не нравилось, но я это понимал.

— Так почему же ты пошла к нему а потом ушла от него?

— Я пошла к нему, потому что увидела это в твоих глазах в тот день, когда ты столкнулся со мной. Ты бы никогда не принял меня обратно. Если бы я не сбежала, ты бы все равно развелся со мной, отказался видеть или разговаривать со мной. Я знала тебя лучше, чем ты сам. Как я уже сказала, мне пришлось бы наблюдать, как ты ненавидишь меня неделями или месяцами, и я не могла этого сделать.

Она глубоко вздохнула и положила голову мне на грудь.

— У Ричарда все еще была фантазия, что мы могли бы начать новую жизнь вместе.

— Я не думаю, что он когда-либо любил меня. Я думаю, он действительно все еще любил свою жену, но он посвятил себя нам, поставил на карту свою работу, бросил жену. Я знала, что мы не останемся вместе, но мне больше некуда было идти. Я не могла пойти к детям и сказать им, что изменяла их любимому отцу в течение шести месяцев — я бы потеряла все!

— Вот почему... вот почему он был таким придурком, когда Питер пришел навестить меня в тот день. Он ставил на мне свою метку, говоря, что я принадлежу ему, а не тебе. Я была так смущена, что не могла ничего сказать! Когда мы остались одни, я сказала ему, что мы никогда не будем вместе, что он унизил меня перед моим сыном. Он уговорил меня остаться с ним еще на несколько месяцев, потому что мне больше некуда было идти, но между нами все было кончено.

Она села в постели.

— Вот и вся неприятная история, Хью. Я сказала, что ты не захочешь меня, когда я закончу. Ты, наверное, ненавидишь меня больше, чем тогда, когда не знал всего, но ты заслуживаешь правды.

Она встала, включила свет и оделась. Она достала сотовый и вызвала такси, затем встала у двери спальни и выключила 

свет.

Она стояла, очерченная в лунном свете.

— Мне жаль, Хью — ты никогда не узнаешь, как мне жаль,  — но я обещала, что оставлю тебя в покое, и я сдержу это обещание. До свидания!

Я долго лежал в лунном свете.

Через полторы недели я появился в штаб-квартире корпорации "Макдэниелс" и спросил, там ли мисс Медоуз. Было 11.30 утра, секретарша странно посмотрела на меня и сказала: "Извините, у нас здесь не работает мисс Медоуз."

— Она была новым переводчиком, только что из вашего офиса в Сан-Франциско, кажется, несколько месяцев назад.

Она провела пару минут, глядя на компьютерную консоль на своем столе, затем подняла трубку.

— Нэнси, у нас здесь работает кто-нибудь по фамилии Медоуз? Этот джентльмен говорит, что ее недавно перевели сюда.

Через минуту она посмотрела на меня и сказала: "Извините, сэр. Вы уверены, что она перевелась в этот офис?"

— Наверное, я ошибся. У нее есть привычка прыгать. Одному Богу известно, где она сейчас находится.

— Как насчет того, чтобы встать прямо у тебя за спиной?

Я обернулся.

— Я просто предположил...

— Что я снова сбегу? Я больше не буду бегать, Хью.

— Тогда почему у них нет записей о том, что ты здесь работаешь?

— Потому что Мэри Медоуз здесь не работает. Мэри Дэвидсон знает.

— Я думал, Мэри Дэвидсон ушла.

— Это имя, под которым меня здесь всегда знали, и это мое имя, если у тебя нет возражений.

— Нет.

— Почему ты здесь, Хью, я не думала, что увижу тебя снова.

— Я проголодался.

Она бросила на меня холодный взгляд, в котором появилось любопытство.

— Время близится к обеду. Я решил перекусить у Бенни — одно из их более легких предложений, может быть, стейки и рис. Не хочешь пойти перекусить?

— Только ужин?

— Если только тебе не разрешат заказать выпивку за ужином. Кажется, я припоминаю, что они были довольно свободны в таких вещах.

— Мне нужно закончить кое-какую работу.

— Ладно, в другой раз.

— Но ничего такого, что я не смогла бы закончить сегодня днем. Стелл, скажи Мириам, что я долго обедаю.

Стелл бросил на нас взгляд, но сказала: "Я сделаю это, миссис Дэвидсон. Наслаждайтесь."

На следующий вечер мы отправились на официальный ужин к Бенни с Перси, его второй половинкой, Бобби и Шовон. Все четверо посмотрели друг на друга, но ночь прошла довольно гладко. Я высадил ее у ее квартиры.

— Спасибо, Хью.

— Мне было очень приятно.

— Все равно спасибо.

Я не поцеловал ее на ночь.

Она появилась в моем офисе во вторник в 3 часа дня.

Я посмотрел на часы и сказал: "Слишком поздно для обеда и слишком рано для ужина."

Она протянула мне запечатанный конверт.

— Ты никогда не спрашивал в ту ночь. Я знаю, что ты был с другими женщинами, а я была с другими мужчинами, кроме Ричарда. Я не была ни с кем почти год, до той ночи. Я проверяла себя каждые шесть месяцев. Я хотела, чтобы ты знал, что я чиста. Если бы у меня был 

ВИЧ или что-то серьезное, это бы уже проявилось. Доказательство в этом конверте.

Затем: Тебя проверяли?

— Я старался быть осторожным. Большую часть времени я пользовалась презервативами, но знал, что есть опасность. Так что да, я проверял себя каждые три месяца. Кажется, я на свободе.

Мы уставились друг на друга. У меня возникло безумное желание рассмеяться. Что, черт возьми, два человека в пределах досягаемости своих лет делают, проходя тестирование, как подростки? Это был не наш мир, но мир изменился.

— Ты собираешься продолжать проходить испытания?

— Нет. Я не собираюсь быть ни с каким другим мужчиной. Это весело, но слишком угнетающе. Думаю, я займусь вязанием.

Когда я ничего не сказал, она уставилась на меня.

— А ты?

— Это весело, но у меня вроде как пропал аппетит. Я думаю, что просто возьму напрокат порно и подрочу.

Она повернулась и вышла. У нее действительно была отличная задница.

В конце января мы с Бобби и Шовон отправились на гастрольную постановку бродвейского шоу, после чего выпили и немного потанцевали в "Пеликанах". Было около 2 часов ночи, когда я приблизился к своему дому.

— Уже так поздно, и я вот-вот упаду в обморок, Хью. Могу я остаться у тебя? Я обещаю, что не буду нападать на твою добродетель.

— Это обещание, которое ты собираешься сдержать?

— Ты достаточно большой, чтобы, я думаю, ты смог бы защитить себя, если бы я попыталась приставать к тебе.

На следующее утро она проснулась в моих объятиях.

— Что ты делаешь?  — спросила она сонно.

— Просто наблюдаю за тобой.

Через мгновение ее голова упала мне на колени.

— Ты вышвырнешь меня из постели, если я попытаюсь отсосать у тебя?

— Есть только один способ это выяснить.

Я не выгонял ее из постели.

Мы продолжали встречаться, встречаться, не называя это так. Иногда она оставалась на ночь, а иногда нет. Время от времени я получал вопросы от Гейл или других друзей.

— Мы были женаты 36 лет. Почему бы нам не пойти куда-нибудь выпить или пообедать?

Однажды во вторник в начале марта она появилась у моей двери в 7 часов вечера, было уже темно, тени вторгались туда, где заканчивались уличные фонари. Она позвонила в дверь четыре раза, прежде чем я, наконец, пошатываясь, подошел к двери.

— Хью? Я так и думала...

Я уставился на нее.

— Хью!

— Я думал, что смогу это сделать, но я ошибся!

Я закрыл дверь и добрался до дивана, прежде чем отказался от этой идеи, как от плохой идеи, и мир исчез.

На следующий день она пришла ко мне в офис перед самым закрытием. Она оказалась за дверью прежде, чем моя секретарша успела ее остановить.

Я просто смотрел на нее.

— Я не думала, что ты впустишь меня, если я приду в твою квартиру. Что случилось?

Мы просто долго смотрели друг на друга.

— Мне приснился сон.

Снова тишина.

— Я был в номере отеля и наблюдал за тобой и за ним. Наблюдая, как он толкает его в тебя, и ты визжишь,  

как обычно, когда я попадаю в нужное место. Я видел, как ты облизывала его член и умоляла кончить тебе в рот. Я видел, как ты перевернулась на кровати, приподняла свою задницу и велела ему заткнуть ее своим красивым членом. Я видел, как он стоял перед тобой с поднятым и вынутым членом, и я мог прочитать в твоих глазах, как сильно тебе это нравилось.

Снова тишина.

— Ничего из этого не было реальным. Я никогда не видел видео Гейл, но это БЫЛО реально, все было так, как должно было быть. Я думал, что смогу пережить это, я думал, что это прошлое, но это не так — и никогда не будет! Он всегда будет рядом!

Мы смотрели друг на друга, и это был один из тех редких моментов в жизни, когда слова действительно не нужны. Я видел боль в ее глазах, но ничего не мог поделать с тем, что чувствовал. Я не мог заставить себя силой воли забыть то, что она сделала. Она повернулась и вышла.

В тот вечер, вернувшись в свою квартиру, я хотел напиться до потери сознания, но в конце концов поставил бутылку бренди и снова надел крышку. Я стоял в своей кухне/столовой, глядя на свое отражение в зеркале. Бутылка никогда не была хорошим решением моих проблем.

Боль так и не прошла. Это было просто подавлено на некоторое время, но оно все еще было там, когда я протрезвел.

Что, черт возьми, я собирался делать? Я провел три года, притворяясь, что забыл Мэри. Я трахал много женщин: молодых женщин, пожилых женщин, блондинок, брюнеток и несколько рыжих. Я все еще был в довольно хорошей форме для своего возраста, у меня были деньги, я был успешным в профессиональном плане, и я мог трахнуть намного больше женщин, прежде чем я умру.

Но какой в этом смысл? Я смотрел на 60. Какого хрена мне еще оставалось доказывать. Я никогда не добьюсь большего успеха, чем сегодня. Я никогда не буду намного богаче, чем сегодня. Я продолжал работать, потому что работа была моей жизнью. Именно по этой причине я просыпался каждое утро.

Я мог бы уйти на пенсию, уйти и больше никогда в жизни не работать, а потом медленно умереть от скуки или подхватить какую-нибудь сексуальную болезнь или наркоманию. Я ненавидел гольф, я никогда не играл в карты. Сколько раз, черт возьми, можно просыпаться на пляже и смотреть, как солнце встает над водой?

Я мог бы найти хорошую, добрую и заботливую женщину. Предполагая, что я нашел ее, я мог бы пройти через ритуалы ухаживания — снова жениться, спать рядом и просыпаться с ней — притворяться, что она удовлетворяет меня, и каждую секунду знать, что я играл роль — счастливого мужа!

Единственное, чего я мог с нетерпением ждать,  — это наблюдать, как мои дети и внуки взрослеют и живут опосредованно в своей жизни. Я был бы счастлив, или настолько счастлив, насколько вы можете 

быть счастливы, проживая жизнь из вторых рук через своих детей.

ЧЕРТОВА СУКА! Она была единственной женщиной, которую я когда-либо по-настоящему хотел. Я хотел трахаться с другими, но она была единственной, с кем я хотел жить и умереть рядом. Я не мог перестать любить ее, но и жить с ней не мог.

Я проснулся от слабого сияния лунного света, окутавшего ночь серебристой дымкой. В окне светила полная луна.

На мгновение я вздрогнул, но потом узнал фигуру под простыней рядом со мной, не видя ее лица. Ее выдавали волосы.

— Что ты здесь делаешь? Ты знаешь, что я могу тебя арестовать?

— Ты удивишься, узнав, на что способна Гейл, если ты попросишь ее об одолжении.

— Я бы не удивился тому, что вы можете сделать с 50 миллионами долларов.

Она села в постели, простыня упала с нее. Лунный свет золотил соски ее грудей.

— Тебе нужно уйти, Мэри.

Она опустила глаза.

— Я надену какую-нибудь одежду. Я принесу пижаму. Я пришла сюда не для того, чтобы соблазнять тебя.

Я сел в постели. Я всегда спал обнаженным. Это никогда не беспокоило меня до сегодняшнего вечера.

— Как ты думаешь, ты могла бы снова запросить перевод? Я имею в виду, что ты так много переезжала за последние три года, что еще один переезд не повредит.

Я знаю, что у них отличный офис в Атланте! Или в Новом Орлеане! Это было бы отличное место для жизни и работы.

Ее глаза блестели в лунном свете.

— Я только что вернулась, Хью. Неужели мое присутствие так неприятно, что ты хочешь, чтобы я съехала, чтобы дать тебе немного пространства?

— Не обязательно. Мне приходит в голову, что у Гейл есть филиал в Шарлотте, который охватывает Среднеатлантический регион. Дети выросли. Я здесь зарос мхом, пробыл здесь слишком долго. Может быть, это то, что нам обоим нужно. Мне нужно новое окружение, новые коллеги, новый город, в то время как тебе нужен шанс вернуться к своей прежней жизни, без меня здесь.

— Ты говоришь так разумно.

Слеза упала на один сосок.

— У нас нет никаких шансов. Совсем никаких?

— Я не вижу этого, детка.

— Не делай этого, Хью, пожалуйста, не делай этого.

Я протянул руку и взял ее за руку.

— Я не могу не сделать этого, детка. Я не могу быть с тобой в одном городе. Я не могу видеть тебя, знать, что ты жива, и не быть с тобой, но я не могу быть с тобой! Это слишком больно.

Она выдернула свою руку из моей и опустила голову мне на колени, потом еще ниже. Она уткнулась лицом мне в колени и обхватила руками мои ноги.

Ее слезы увлажнили мою кожу.

— Пожалуйста, Хью, я знаю, что причинила тебе боль. Я знаю, что предала твою верность и твою любовь. Может быть, я не заслуживаю другого шанса, но дай мне его. Я сделаю все, что угодно. У меня будет своя квартира. У тебя могут быть 

другие женщины. Просто... не заставляй меня смотреть и... если хочешь, можешь поставить на меня монитор. Ты можешь следить за мной. Что угодно, лишь бы доказать, что других мужчин не будет.

Она потерлась лицом о мою ногу.

— У меня все еще есть сексуальные желания, но я воспользуюсь вибратором, если ты не сможешь заставить себя полюбить меня. Нам не обязательно заниматься сексом... если тебе от этого неудобно.

Она крепче сжала мои ноги, как будто боялась, что я встану и сброшу ее.

— Я прожила без тебя три года, Хью. Когда я была с другими мужчинами, это ничем не отличалось от использования вибратора, чтобы кончить. Как бы сильно ты ни любил меня, я люблю тебя так же сильно и еще больше.

Она отпустила мои ноги и подняла на меня глаза.

— Позволь мне остаться в твоей жизни, Хью. Не изгоняй меня. Если ты когда-нибудь любил меня, не изгоняй меня.

Мы смотрели друг на друга, пока я не похлопал по подушке рядом с собой. Она скользнула ко мне, легла рядом, и так мы заснули.

Утром она вернулась к себе. Мы не виделись пару дней, но однажды вечером в 7 вечера она появилась с запеканкой из курицы и риса с луком, которую, как она знала, я любил. Она принесла пижаму и осталась на ночь.

Мы встречались два или три раза в неделю. Иногда мы выходили, а иногда оставались дома. Если только мне не приснился плохой сон, мы целомудренно спали в одной постели.

Прошел месяц, и мы отправились смотреть фильм ужасов с ДиКаприо. Мы пошли на последний показ, это была пятница, и никому из нас не нужно было работать на следующий день. Я налил нам пару бренди, пока она переоделась в пижаму и свернулась калачиком на диване в гостиной рядом со мной.

Сев рядом с ней, я протянул ей бокал с темной жидкостью и конверт из плотной бумаги. Она посмотрела на меня.

— Я хочу, чтобы у тебя была своя копия.

Она сделала глоток, затем отставила бокал в сторону и открыла конверт. Она достала сложенную бумагу и просмотрела ее.

— Это то, о чем я думаю?

— Мне пришлось купить новые прилегающие участки на кладбище Эвергрин. Те, что у нас были, ну, я разозлился и продал их, пока мы были врозь. Я никогда не думал, что когда-нибудь захочу быть рядом с тобой — живым или мертвым.

— А теперь?

— Однажды я сказал тебе, что никогда не оставлю тебя и сделаю все возможное, чтобы пережить тебя, чтобы не оставить тебя, умирая на тебе.

Навернулись слезы.

— Я никогда не оставлю тебя, Мэри, ни живой, ни мертвой. Ты застряла со мной.

Мы провели ночь голыми в постели вместе. Впервые за три года я не почувствовал в темноте присутствия каких-либо призраков.

•  •  •

ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ

Все еще бывают моменты, когда я хочу, чтобы все было так, как было. Я просыпаюсь рядом с ней и в раннем тумане полубессознательного состояния чувствую тепло ее тела. Какое-то время 

нет Ричарда Келли, нет трехлетнего разрыва в нашей жизни, нет боли, но потом я полностью просыпаюсь, и воспоминания нахлынули.

Затем я понимаю, что это никогда не будет так, как было — есть этот момент невероятной потери и боли, как острая колющая боль в сердце, но она уходит. Она перекатывается рядом со мной, и она все еще Мэри. Я сделал то, что сделал, и она сделала то, что сделала, но мы все еще вместе здесь и сейчас, в 2010 году Нашего Господа.

Это в значительной степени конец нашей истории — на данный момент. Мы официально являемся пожилыми гражданами, достигнув отметки 60, хотя, когда я присоединяюсь к ней в душе, и вода стекает по гладкой коже ее спины и груди, мне трудно в это поверить. Календарь не врет, но, как давным-давно сказал поэт, если мы не можем заставить солнце стоять на месте в течение дня, мы можем заставить его бежать изо всех сил, чтобы догнать нас, или что-то в этом роде.

Время от времени я проверяю Ричарда Келли. Не то чтобы я беспокоюсь о Мэри — я снова ей доверяю,  — но он чуть не разрушил мою жизнь!

Хотя я все еще не планирую когда-либо пересекать черту и становиться кем-то, кем я никогда не был, если он снова приблизится к ней...!

Однако, насколько я могу судить, он помирился со своей женой. У них нет детей, и я понятия не имею, каково это — приближаться к позднему среднему возрасту или старшим годам без детей или внуков, чтобы смягчить течение лет. Должно быть, ему одиноко.

Питер и Марлена счастливы. Питер продолжает копаться в мозгах незнакомцев, и его профессиональная репутация растет. Марлена работает все более высокооплачиваемым RN. Остин становится все более блестящим и симпатичным, чем это должно быть разрешено законом. Он молодой первоклассник в очень дорогой частной школе. Я учредил трастовый фонд для его обучения в колледже, пока он учится в Университете Флориды, Вперед, Аллигаторы!

Николь перенесла три операции менее чем за год на левой руке, ноге и, неожиданно, на бедре. Ей нужно еще две, так что, вероятно, это будет ближе к двум годам, чем предсказывал Валлински, но она передвигается на костылях или ходунках. Ее издатель разрешил ей работать вне дома, и, как и предсказывал Валлински, она на 100 процентов та девушка, которую я знал.

После выздоровления она отредактировала два бестселлера, работая из дома.

Саймон — это Саймон, а Калабрия... Ну, все, что я могу сказать, это то, что это имя приросло ко мне. Даже в таком юном возрасте я могу сказать, что однажды она станет той сердцеедкой, какой была ее бабушка так давно. Я начал процесс создания целевого фонда для ее обучения в колледже. Саймон рванулся к Гарварду, но я уперся. Ни один мой внук никогда не поступит в Гарвард. Теперь Йель? Это совсем другая история.

Иногда на работе я думаю о тех трех годах, о людях, которые вошли или прошли 

через мою жизнь. Говорят, с возрастом ты делаешь это гораздо чаще, не то чтобы я стар, но...!

Перси все еще с тем же парнем. Они кажутся счастливыми. Перси все еще может взять кого угодно на чемпионат по армрестлингу в командообразовании, кроме Бобби. Бобби и Шовонн вместе, и они кажутся счастливыми. Особенно с того дня, когда Бобби пришел, передавая сигары, чтобы отпраздновать их усыновление трехдневного мальчика, сына 15-летней дочери друга.

Кофе появлялась на нескольких встречах компании с адвокатом Грегом на буксире, и я почти уверен, что она больше ни с кем не встречается. Они держатся близко друг к другу, и, хотя для нас это древняя история, Мэри напоминает мне, что Кофе — это тот период времени, когда ее биологические часы зловеще тикают, и она, возможно, готовится что-то с этим сделать.

Гейл все еще... Гейл! Она работает больше, чем кто-либо из нас, и почти все выходные забирает домой свои игрушки для мальчиков, чтобы трахаться. У нее не было никаких серьезных связей. Она говорит мне, что счастлива, но бывают моменты, когда я просовываю голову в дверь и вижу, как она смотрит на портрет своего дедушки, потирая нижнюю губу в этом своем жесте!

Интересно, думает ли она о Лос-Анджелесе и о мужчине, который ушел от нее, чтобы начать там новую жизнь? Я говорю себе, потому что люблю ее как племянницу, что она еще молода. Все еще есть возможность счастливого конца. Если это может случиться со мной, это может случиться и с ней, но даже если бы я захотел вмешаться, я не буду. Это ее жизнь!

В свободные минуты я задаюсь вопросом, что случилось с проституткой, Рене и человеком из УБН, который отказался от всего, чтобы быть с ней, когда она умирала. Она все еще жива? Вернулся ли он когда-нибудь к жене или на работу?

Смог ли Кевин забыть, что его страдающая амнезией жена все еще жива с другим мужчиной и ребенком этого мужчины. Робу, мальчику, которого он воспитывает, было бы 14 лет. Поговорите о вызове, воспитывая ушибленного 14-летнего ребенка в современном мире. Я желаю ему удачи.

Интересно, красивая рыжеволосая все еще вместе со своим израненным любовником? Я надеюсь, что это так. Есть люди, которых ты встречаешь, которые тебе просто нравятся, без всякой причины, и эти двое были такими же. Я надеюсь, что она будет продолжать любовно ласкать эти шрамы еще много лет.

Время от времени я вижу Валлински в телевизионных новостях, все еще творящего медицинские чудеса, спасающего жизни. Он был женат и развелся за один шестимесячный период. Очевидно, он лучший врач, чем муж. Он женился и развелся с одной из самых красивых женщин в мире, и на подъеме он встречается с одной из самых богатых женщин в мире. С ним все будет в порядке!

Британи — все еще Британи! Трудно поверить, что она смотрится на 30. Я действительно буду чувствовать себя старым, когда ей станет 

за 30. Я иногда вижу ее на банковских мероприятиях и светских мероприятиях. Она стала хорошей подругой Гейл. Когда она видит меня, она приближается ко мне, покачивая бедрами и подпрыгивая грудью, что напоминает мне о прошлых ночах. Ее улыбка говорит мне, что она тоже их помнит.

Конечно, с тем врожденным радаром жены, которым обладают супруги, прежде чем мы сможем провести слишком много времени вместе, Мэри между нами, дружелюбная и очаровательная, как всегда, но убедившись, что Британи получает подсознательное сообщение о том, чьей собственностью я сейчас являюсь.

Я снова в постели рядом с Мэри. Она прижимает свое длинное, гибкое тело к моему, и я чувствую первые приступы голода. Она утыкается головой мне в грудь. Камни сказали это давным-давно. Иногда вы не можете получить то, что хотите. То, что я хочу, я никогда больше не получу, но, если вам повезет, иногда вы можете получить то, что вам нужно — то, что у меня есть, это то, что мне нужно!

Я знаю, что есть те, кто знает нашу историю, которые удивляются, но у них не хватает смелости спросить, как я мог бы вернуть ее обратно?

Ответ прост — я люблю эту суку!