Когда мы были женаты aka Когда был первый секс Часть 19

ТЕБЕ НУЖНО ПОЦЕЛОВАТЬ МНОГО ЛЯГУШЕК

5 ноября 2005 года

Суббота, 19:00

В углу большого зала играл оркестр, но, к счастью, было еще слишком рано, для того чтобы субботняя вечерняя толпа успела собраться для выпивки и танцев, так что, сейчас была слышна только приглушенная музыка и болтовня в основном посетителей средних лет, сидевших за столиками парами и группами по четыре человека.

Она вошла и оглядела зал. Люди поглядывали на нее, и мужские взгляды, как правило, задерживались. Она старалась не встречаться с ними глазами, поскольку это лишь подтолкнуло бы их подойти к ней и попробовать те фразы, которые она могла бы произнести, даже если ее разбудить посреди ночи.

За стойкой стоял красивый парень с большой копной черных волос, и с ним она встретилась взглядом. Он смотрел холодно и оценивающе. Чем-то, хотя в этом не было никакого смысла, он напомнил ей Клинта. Но он позволил своему взгляду двинуться дальше, и она тоже продолжила осматривать зал, пока за одним из столов сзади не увидела человека, которого искала.

— Привет. Я рада, что ты смогла выбраться.

— Алан был не слишком мной доволен, когда я сказала, что иду на встречу со старой подругой, но то, что я пообещала ему сделать, когда сегодня вечером вернусь домой, оказалось достаточным, чтобы его удовлетворить.

— Я не хотела испортить тебе выходные, Эвелин. И даже толком не знаю, зачем тебе позвонила.

Доктор Эвелин Крайдер взяла ее за руку.

— Не нужно извиняться, Дебби. Алан стал гораздо более любящим, с тех пор как... у нас были свои проблемы, но никогда не мешает держать мужчину в тонусе. Он знает, что я не встречаюсь здесь с другим мужчиной, но... я могу немного подразнить его, вернувшись домой. Просто чтобы напомнить ему о том, что у него есть.

— Ты плохая.

— Нет. Просто двенадцать лет в браке. И я хочу, чтобы мой мужчина был возбужден и немного выведен из равновесия. До тех пор, пока мужчина не будет на сто процентов уверен, что ты не находишься в поиске, он будет продолжать пытаться тебя застолбить. Кроме шуток.

Когда Дебби скользнула в кабинку, где Крайдер уже потягивала что-то похожее на белое вино, рядом с ними материализовались двое мужчин в костюмах и галстуках, обоим было чуть за тридцать.

Тот, что повыше, темноволосый, похожий на страхового агента в очках с проволочной оправой, наклонился над Дебби, глядя на ее декольте, и с улыбкой сказал:

— Я знаю, что это прозвучит чертовым клише, но две такие милые дамы как вы, не должны сами покупать себе выпивку. Не могли бы мы с моим другом заказать вам все, что вы захотите? Без каких-либо условий.

— Боюсь, что нет,  — ответила Дебби, выдавив улыбку.  — Если бы мы позволили вам купить выпивку, нам пришлось бы немного поболтать и дать вам, ребята, шанс сделать свой ход. И без обид, но мы обе замужем, преданы мужьям и старые подруги. Мы просто зашли сюда выпить.  

Вы зря потратите на нас время и деньги. Идите и потренируйте свои подкаты с незамужними дамами.

— Вы счастливы в браке?  — сказал ведомый, наклоняясь к Крайдер.  — Послушайте, леди, мы уважаем святость брака. Это — великий институт, но не нужно быть слишком уж фанатичными. Дайте нам пять минут. Просто поговорите с нами, и если мы не сможем вас уговорить на один только танец, то уйдем с достоинством. А вы получите бесплатную выпивку. Вот такое предложение.

— Но это недостаточно хорошее предложение,  — сказала Крайдер, поворачиваясь к Дебби, обхватила ее лицо обеими руками и крепко поцеловала в губы. Дебби, не уверенная в том, что происходит, подыграла. Крайдер снова повернулась к игрокам.

— У вас нет того, что мы ищем вне наших браков, джентльмены. У вас нет соответствующего оборудования. А теперь почему бы вам не поискать несколько дам, которые ищут то, что вы предлагаете.

Двое мужчин молча уставились на них, и у Дебби возникло неприятное чувство, что вместо того чтобы охладить их, они, вероятно, вызвали эрекцию. Некоторых парней не успокаивает игра женщины с женщиной. Даже большинство парней, подумала она.

Позади них появился бармен с длинными волосами и глубокими черными глазами и спросил:

— С вами выче в порядке, дамы? Я могу чем-то помочь?

— Немного приватности.

Длинноволосый положил руки на плечи обоих мужчин и сказал:

— Думаю, вы услышали, что сказали дамы. Идите к стойке и выпейте за счет заведения, ладно?

Они переглянулись, потом тот, что повыше, пожал плечами, наклонился, взял руку Эвелин Кридер с большим бриллиантом на ней и поднес к губам.

— Мы действительно не собирались нудить, дамы,  — сказал он с легкой улыбкой.  — Мы с другом проводим здесь много времени. Надеюсь, еще когда-нибудь увидимся.

— Вряд ли, но спасибо за комплимент.

Крайдер посмотрела на Дебби и покачала головой, когда они уходили, и сказала:

— Ну, что тут скажешь, подруга? Если бы они к нам не приставали, я бы, наверное, начала волноваться.

— Не думаю, что кому-то из вас, дамы, придется беспокоиться об этом в ближайшее время.

Две женщины посмотрели друг на друга, а затем уставились на темноволосого латиноамериканца. Он был красив на латинский манер, но не слишком смазлив. Это как-то делало его более привлекательным.

— Я не пристаю к вам, дамы. Меня зовут Армандо Гусман, и это — мое заведение. А я не пристаю к клиентам. В своем пруду не ловят рыбу. Но, пожалуйста, добро пожаловать в мое скромное заведение. «Последний звонок» всегда рад приветствовать прекрасных дам. Это хорошо для бизнеса. Могу я повторить ваш напиток, мэм, и что бы хотели вы?  — обратился он к Дебби.  — За счет заведения.

Дебби наклонилась к подруге и прошептала:

— Разве это не чертовски плохо? Ты замужем, и мне сейчас мужчина не по силам. А он симпатичный.

Гусман улыбнулся, и это сделало его еще привлекательнее.

— Спасибо за комплимент. Теперь я понимаю, почему ваш муж, простите, ваш бывший муж, был так подавлен. Вы хорошо выглядите на фото, но во 

плоти вы просто нечто.

— О Боже, не говорите мне. Вы знаете Билла?

— Он несколько раз заходил сюда. В последнее время не слишком часто. Он был здесь вечером накануне того... ну, когда старик покончил с собой. И мы немного поговорили о женщинах. У мужчин имеется такая привычка.

Она потерла лоб.

— Видишь, Эвелин. Я не могу уйти от него. Как будто он, черт возьми, меня преследует.

— Я бы сказал, что все было наоборот, мисс Мейтленд. Вы, конечно, знаете, что он все еще любит вас?

Она посмотрела на него и прочла выражение на его лице, осуждающее выражение. Что, черт возьми, было в Билле такого, что заставило так много людей принять его сторону и автоматически предположить, что все плохое, что случилось, было ее виной?

— Уже нет, Армандо. Уже нет. Он пошел дальше, если вам, как мужчине, от этого легче. А теперь, не могла бы я получить сухой Ауслезе (Рислинг позднего сбора), если он у вас есть? И, Эвелин, что ты пьешь?

Когда Эвелин закончила заказ, она искоса взглянула на владельца бара и сказала:

— Вы очаровательны, Армандо, и знаете это. Эта ерунда насчет того, чтобы не ловить рыбу в собственном пруду, была чушью собачьей, верно? Вы проявляете солидарность с Биллом. Но почему? Он — простой клиент? Большинство парней вонзили бы нож в спину собственному брату, чтобы заполучить отличную ночь.

Он ухмыльнулся и сказал:

— Я не провожу много ночей в одиночестве, когда хочу этого. Но, что я могу сказать? Мне просто нравится этот парень.

Когда он ушел, Дебби покачала головой.

— Что, черт возьми, я могу сделать, Эвелин? Я называла его Святым Биллом, и это был сарказм, но бывают моменты, когда я начинаю сомневаться. О, и что, черт возьми, означал этот поцелуй? Ты ведь не поменяла ориентацию, правда? Я никогда не замечала за тобой такого.

Ее подруга улыбнулась.

— Я просто пыталась быть грубой. Иногда я действительно устаю от того, что не могу никуда выйти без того, чтобы ко мне приставали похотливые парни. Я хочу, чтобы сегодня вечером, когда будут ложиться спать, они оба пофантазировали о нас двоих. Надеюсь, в одиночестве. И нет. Было такое время еще в колледже, но... я слишком люблю мужчин.

После того как Армандо принес их напитки, обе женщины сидели, слушая музыку и потягивая вино.

— Не то чтобы я не приветствовала возможность выйти куда-нибуль вечером, но почему ты позвонила мне, Деб?

— Был плохой день. А прошлый вечер был еще хуже.

Потом она почувствовала, что сейчас снова сломается, когда необъяснимые эмоции прошлой ночи вновь начали захлестывать ее. Крайдер накрыла ее руку своей.

— Ты встречалась с Теллером? Разве он не помог?

— О, да. Я больше не чувствую себя наполовину самоубийцей. По крайней мере, до вчерашнего вечера.

Они продолжили говорить, но затем:

— Все это очень интересно, Деб, хотя я понятия не имею, что происходит, но давай перейдем к самому важному. В последнее время ты с кем-нибудь встречаешься?

Эвелин 

знала о Дуге и Клинте. И Дебби рассказала ей о последнем мужчине, с которым она станцевала горизонтальное танго.

— Звучит неплохо. Ты говоришь, что хорошо провела время. А потом прокинула его... без шуток... в отнощении второго свидания. Почему?

— Не знаю, Эвелин. Положа руку на сердце, не знаю. Иногда я задаюсь вопросом, не схожу ли я действительно с ума. Развод и отъезд Дуга и, Клинт, оказавшийся тупее, чем должен позволять закон, и Би-Джей, и Келли...

— Я знаю, что это было тяжело. Но, похоже, есть что-то еще.

Она допила вино и покатала жидкость во рту.

— Ты когда-нибудь слышала эту старую песню, кажется, из семидесятых. «И это все? » Самая депрессивная песня из всех, когда-либо написанных. Мне почему-то так кажется. Секс прошлым вечером был хорош. Чертовски хорош, правда. Но, когда все закончилось... я просто... показалось что оно просто того не стоило. Я имею в виду, ты же знаешь, как это бывает. Ты флиртуешь, затем — прикосновения, танцы или что-то еще, и, если решаешь пойти на это, то вы играете друг с другом, ты делаешь его твердым, раздвигаешь ноги, он входит и выходит. И, может быть, он сделает это еще раз. А когда все заканчивается, ты дружески целуешь его, возвращаешься домой в одинокую постель и стараешься, чтобы хорошие чувства длились вечно. Но ты же одна в этой постели, черт возьми. По крайней мере, до сих пор, и я не нашла никого, с кем бы хотела быть в этой постели.

Эвелин жестом попросила Армандо еще раз наполнить бокал, а когда он пришел и ушел, уставилась на подругу.

— Еще пусти мне слезу.

— Что?

— Дебби, ты ведь знаешь, что я твоя подруга, правильно? Восемь лет я была твоим врачом и почти столько же — твоей подругой. И как бы ты мне ни нравилась, я должна сказать тебе, девочка, что ты полна дерьма.

— Не понимаю. Почему ты так говоришь? Я знаю, что тебе пришлось нелегко с Аланом. Я думала, если кто-нибудь и поймет...

— Да, именно поэтому мне чертовски трудно найти хоть каплю сочувствия к тебе.

— Но...

— Послушай, я понимаю, о чем ты. Сейчас у тебя нет серьезных любовных интересов, никого, кто был бы тебе дорог. И ты возбуждена, и ходишь на свидания, и трахаешься с парнями, надеясь, что они будут теми, кто позвонит в твой колокол и заставит тебя забыть, как ты одинока и потеряна.

Крайдер выпила почти все свое вино.

— И никто в колокол не звонит. Твой последний парень был забавным, но ничего особенного. Секс был в порядке, но ты что-то упускаешь, верно?

Дебби кивнула.

— Присоединяйся к женской, незамужней половине человечества. Когда я узнала, что Алан трахает свою сучку секретаршу и вышвырнула его, то решила, что буду трахаться с любым парнем, с которым захочу. Я прошла через это с четырьмя из них. Один из них был симпатичным парнем из колледжа. А еще один был вроде 

лесоруба с членом, который я не могла обхватить пальцами. Ну, так, симпатичный парень из колледжа думал, что сводит меня с ума. Я получила один хороший оргазм, а пару мне пришлось имитировать, прежде чем он отправил меня в отделение неотложной помощи с вагинитом. Он просто не мог остановиться. А дровосек... Господи, он был хорош. Должно быть, я кончила с полдюжины раз только от простого старого траха. Я думала, что действительно влюбляюсь. Но когда он кончил, то просто перевернулся на другой бок и заснул. Этот тупой сукин сын реально храпел. Самое то, чтобы почувствовать себя особенной.

Она оглядела интерьер «Последнего звонка». Оркестр уже играл, и брачный танец был в самом разгаре.

— Я не хочу сказать, что обнаружила, будто Алан был супер-жеребцом. Но нам было хорошо вместе. Он знал, на какие кнопки нажимать. Он был рядом со мной до и после того, как подарил мне оргазм или два. Теперь, возможно, если бы мы тогда расстались навсегда, и я бы всерьез занялась поисками... возможно... я бы нашла кого-то, с кем бы смогла прожить жизнь. Но вот что я выяснила, и если бы ты все еще ходила на свидания, то тоже знала бы это: тебе придется перецеловать много лягушек, прежде чем ты найдешь своего принца. Или, как сказали бы сегодня девушки, чтобы найти своего принца, нужно отсосать уйму лягушачьих членов.

— Я знаю это...

— Нет, не знаешь, Дебби. Это и есть часть твоей проблемы. Посмотри на себя. С кем ты была последние двадцать лет или около того?

— С Биллом.

— Совершенно верно. С любовью всей твоей жизни. С мужчиной, в которого ты влюбилась, с которым построила свою жизнь и родила детей. А с кем ты была первые три или четыре месяца, после того как рассталась с Биллом?

— С Дугом.

— Высоким молодым жеребцом с большим членом, который никак не мог тобой насытиться. Однажды я видела его. Деб, должна тебе сказать, я бы слизала пот с его яиц, если бы не была с Аланом. И я определенно вылизала бы все другое, что он захочет. Парень был чистым, неподдельным СЕКСОМ. Он был любовником, о котором мечтает большинство женщин, но никогда не имеют.

Она бросила на Дебби почти раздраженный взгляд.

— А с кем ты была после того, как выгнала Дуга?

— С Клинтом.

— Да, красивым, умным, добрым, сострадательным и дружелюбным Клинтом Эбботом. Который, как ты мне рассказывала, когда разойдется, может затрахать тебя до полусмерти. Лучший друг с Супер-Горячими привилегиями.

Она открыла маленькую сумочку и положила на стол несколько купюр, поскольку закончила с выпивкой.

— Итак, послушай меня. У тебя была любовь всей твоей жизни, которая в течение долгого времени дарила тебе детей и хорошую жизнь, самый горячий Молодой жеребец в Джексонвилле, чтобы трахнуть тебя так, как ты никогда не трахалась раньше, и Хороший парень, который был действительно хорош в постели, чтобы сделать твою жизнь лучше в 

постели и вне ее, пока ты восстанавливалась после потери первых двух парней. Деб, большинство женщин убили бы за то, чтобы познать одного из этих трех мужчин, не говоря уже о двух. А у тебя были все три. Поверь, ни одна женщина не станет тебя жалеть.

Деб встала, как и Крайдер. Они выйдут вместе, и это может отпугнуть волков. Они обе помахали Армандо, который слегка улыбнулся им, когда они уходили.

На парковке Деб сказала:

— Ты права. Я знаю. Но от этого не легче. Я знаю, что у меня было. Но что мне делать теперь?

Крайдер повернулась к ней и обняла.

— Дуг уехал и не вернется, и ты сказала, что Клинт в Африке. Ты можешь снова пойти за Биллом — вспомни, что сказал Армандо,  — или можешь начать работу над длинным списком лягушек и надеяться, что тебе повезет.

Дебби оглядела свою подругу, хорошенькую, пышногрудую, счастливую в браке подругу, у которой был брак, муж и процветающая карьера. У Дебби было только одно из трех. Конечно, Эвелин и Алан не могли иметь детей, так что, возможно, это немного уравновешивало ситуацию.

Она протянула руки и обняла ее, понимая, что теперь, когда ушла Кларисса, она — одна из всего лишь двух людей в мире, с которыми может говорить честно. И она могла говорить с Эвелин о том, о чем не могла говорить с матерью, потому что... потому что ее мать была ее матерью. Даже в почти сорок есть то, о чем не хочется говорить со своей матерью.

— Спасибо.

Эвелин поцеловала ее в щеку и повернулась, чтобы открыть дверцу машины.

— Для этого и существуют подруги.

•  •  •

НИТЬ ВТОРАЯ

5 ноября 2005 года

Суббота, 23:00

Сьюдад-Хуарекс, штат Чихуахуа, Мексика

Эта часть Сьюдад-Хуареса была построена очень давно. Последующие волны иммиграции с сельских полей добавляли дом за домом, квартал за кварталом. Бары, торговые лавки и дома терпимости возникали по мере того, все новые части пустыни присоединялись к ранее построенным частям города с 1800-х годов. На востоке виднелись темные очертания гор Уэко, на юге — горы Хуарес.

Эта высокая каменная крепость, построенная каким-то богатым итальянским или испанским иммигрантом, давно уже была облеплена более скромными домами и лавками, составляющими пестрый узор улиц и проулков. Но оригинальный квадрат был построен по образцу закрытых средневековых крепостей, которые словно были перенесены камень за камнем из Рима. Здание было трехэтажным, с комнатами по трем сторонам. В четвертой стене имелись четырехметровые металлические ворота.

За этими воротами жила небольшая община семей, деливших общий открытый двор и общий колодец, который очень редко (если такое вообще случалось) пересыхал во время засухи. Он был очень глубоким и построен очень тщательно. В прошлые века жители платили стражникам, чтобы постоянный пост держал внутреннюю площадь закрытой для всех, кроме законных жителей. Сегодня там все еще были охранники, но теперь у них были автоматы и сотовые телефоны.

Глядя на высокие стены, украшенные сверху металлическим орнаментом из ангелов и демонов, Фрэнк на мгновение представил себе,  

что он снова в Риме или Неаполе, в более невинные времена.

Они с Бульдогом сверили часы, в ожидании запланированного времени, и когда сзади раздались выстрелы, заложили взрывчатку в механизм запирания огромной двери и убрались назад, спасаясь от взрыва. Тот не причинил большого ущерба. В двери не было никакой огромной дыры. Но он проделал дыру в нужном месте, которой хватило, чтобы маленький угнанный трактор мог медленно продвигаться вперед, отодвигая дверь назад.

Люди с оружием бросились вперед, и Бульдог залег на землю слева, а Фрэнк — справа. Охранников было трое. Бульдог зацепил одного из них взрывом, который отшвырнул его в сторону. Двое других так выделялись в очках ночного видения стрелков, сидящих на корточках на крыше крепости, как будто были подсвечены. Они упали еще до того, как поняли, что мертвы.

Быстрый рывок влево привел его к входной двери, ведущей на лестницу. Внезапное движение справа заставило его Зиг-Зауэр-1911 развернуться, и он выстрелил раньше, чем осознал, что человек, попытавшийся вернуться в дверной проем, был безоружен и слишком стар, чтобы быть одним из тех, за кем он охотился. Когда старик упал назад в дверь, забрызганную его кровью, Фрэнк снова обратил внимание на лестницу. Теперь слишком поздно волноваться о нем.

Рывок вверх по лестнице на один этаж, а затем выше привел его на площадку лицом к лицу с двумя мужчинами. Тот, что подальше, был высокий, худой и держал в руках пистолет АР-15 с ночным прицелом. Поближе был толстый гигант, по меньшей мере, два метра тринадцать сантиметров ростом и, должно быть, около ста восьмидесяти килограмм. Но он был слишком медленным, и автоматический пистолет Кел-Тек, который он качнул в сторону Фрэнка, было легко заблокировать.

Фрэнк нырнул за него и прижался к здоровяку, уткнув ствол Зиг-Зауэра ему в живот. Здоровяк вздрогнул и отпрянул назад как раз в тот момент, когда пули, выпускаемые человеком позади него, начали попадать в него и толкать вперед. В течение нескольких секунд это было похоже на перетягивание каната между пулями, попадавшими в него спереди, и теми, что попадали в него сзади.

Наконец, Фрэнк оттолкнул его в сторону и шагнул навстречу второму мужчине. Второй охранник палил из АР-15. Фрэнк чувствовал пули и слышал, как они пролетают мимо его лица и ушей. Но он потратил время, чтобы прицелиться, а затем плавным движением, чтобы не дернулся ствол, нажал на спусковой крючок Зига.

Фрэнк увидел, как первая пуля попала охраннику в правый глаз, повернув его голову так, что вторая пуля попала в висок. Но этого было достаточно. Он согнулся и упал навзничь, выронив оружие. Зиг-Зауэр обладал хорошей останавливающей способностью и относительно легкой отдачей. В прошлом он пробовал и другие стволы, но в большинстве случаев работал именно Зигом. В качестве запасного оружия он прихватил с собой Ругер SR45.

Убедившись, что второй мужчина упал и больше никто не выходит, Фрэнк провел пальцами по голове и лицу для проверки. Он не был 

ранен. Иногда можно какое-то время не замечать рану.

Дверь позади второго охранника была закрыта. Держась в стороне от дверного проема, Фрэнк осторожно толкнул ее. Дверь приоткрылась, и он упал на одно колено, в стороне от появившейся щели. Это старое здание было довольно крепким, но современное мощное оружие вполне могло пробить стены.

Он подождал, но огня не последовало. Он осторожно коснулся двери стволом пистолета. Дверь распахнулась шире. Он заглянул внутрь. На мгновение ему показалось, что он совершил роковую ошибку. Фелипе Варгас сидел за круглым деревянным столом. Перед ним лежали пачки мексиканских песо. Рядом с его правой рукой на столе лежала полуавтоматическая винтовка Кольт LЕ 6940.

Варгас посмотрел на Фрэнка, стоявшего в дверях. Но вместо того чтобы схватить кольт, он отдернул руку и уставился в дверной проем. Затем протянул руку и толкнул что-то через стол в сторону Фрэнка. Очень внимательно поглядывая по сторонам, Фрэнк осмотрел комнату и вошел внутрь. Он медленно подошел к столу, за которым сидел Варгас.

Варгас поднял листок бумаги и, подойдя ближе, Фрэнк увидел, что это — цветная фотография. Варгас откинулся на спинку стула, держа руки на виду, и повернул фотографию к Фрэнку.

Это была девочка лет четырех-пяти. Длинные черные волосы. Хорошенькая штучка.

— Моя дочь, сеньор. Ей всего пять. Я знаю, что деньги не помогут, но она — еще ребенок. Она — все что у меня есть. Я знаю, что люди, на которых ты работаешь, приказали меня убить. Но это все — только бизнес. Я жадничал и совершал ошибки. Но деньги спрятаны, и я могу до них добраться. Живой я ценнее мертвого. Если бы вы только позволили мне поговорить с ними. Я знаю, что смогу что-нибудь придумать.

Фрэнк направлял свой Зиг в центр груди Варгаса.

— Ты действительно стал жадным, и они тебя заказали. И они не из тех, кто меняет свое мнение.

— Но им будет выгодно сохранить мне жизнь, а в прошлом я был хорошим поставщиком. Я могу расплатиться. Пожалуйста, позвольте мне поговорить с ними.

Фрэнк посмотрел на потеющего мужчину за столом.

— Мы это не обсуждали, но их могут заинтересовать деньги. Встань и иди передо мной. У нас внизу коротковолновое радио. Никаких гарантий, но если ты будешь достаточно убедителен, то они могут разрешить тебе эту сделку.

Когда Варгас прошел мимо него, Фрэнк шагнул за него, направил ствол Зига в середину затылка Варгаса и выстрелил, раз, затем второй, так, что обе пули пробили череп, прежде чем движение вперед сбило его с ног. Тело Варгаса вздрогнуло один раз, затем затряслось и замерло, а вокруг разбитого черепа расплылась лужа крови.

Фрэнк начал собирать деньги на столе. Помимо предоставления доказательств убийства, Картель был бы признателен за возврат наличных. Мысль о том, чтобы прикарманить все это, даже не приходила ему в голову. Хорошие отношения с клиентами были также основой их бизнеса.

В комнату вошел Бульдог.

— Ты — гребанный идиот.

— Я тоже тебя люблю. Особенно мне нравится, как ты всегда 

входишь первым в таких местах.

— Это то, почему ты получаешь большую долю, Фрэнк, и не меняй тему. Какого хрена ты просто не выстрелил ему в голову?

Фрэнк указал на окровавленное тело.

— Возможно, это и ускользнуло от твоего внимания, но...

— Когда ты вошел, Фрэнк. Когда вошел. Почему ты всегда с ними играешь, прежде чем прикончить?

Фрэнк пожал плечами.

— Я позволил ему умереть, думая, что у него есть шанс. Я позволил ему умереть с надеждой. Почему нет?

— Потому что ты — не гребаный священник. Не твое дело позволять им умирать с надеждой. Но твое дело, черт, убивать их.

Бульдог лишь покачал головой, словно не мог в это поверить.

— Фрэнк, у него под рукой был Кольт. Автоматическое оружие. С пулями внутри. Ему могло повезти. Или ты мог отвлечься и позволить какому-нибудь парню, прячущемуся где-то здесь, подловить тебя.

Бульдог подошел ближе и пнул мертвеца в голову. Как и ожидалось, голова вяло шевельнулась. Он определенно был мертв.

— Ты — не пуленепробиваемый, Фрэнк. Однажды из-за твоей глупости тебя убьют, а может быть, и всех нас.

— В любое время, когда ты больше не захочешь работать со мной, просто дай мне знать.

— Ты слишком удачлив и слишком хорош, чтобы свалить. Если бы ты только смог перестать ДУМАТЬ о всяком разном.

— Я пытался, но это работает не слишком хорошо. И ты не можешь вечно оставаться пьяным.

Откуда-то снизу раздался душераздирающий крик.

Двое мужчин уставились друг на друга, когда раздался еще один крик, сопровождаемый вздохами и мольбами по-испански остановиться.

— Вот дерьмо. Уилсон нашел женщину.

— Похоже на то. Кто-то, должно быть, притащил на ночь шлюху или двух.

Бульдог уставился в окно в другом конце комнаты на черную мексиканскую ночь, усыпанную звездами.

— Я хотел просто войти и выйти.

— Я тоже, Бульдог, но...

— Чем дольше мы здесь задержимся, тем вше риск.

— Мексиканские копы сюда не пойдут.

— Знаю, но...  — он остановился, когда тишину нарушил еще один пронзительный крик.

Бульдог повертел в руках полуавтоматическую винтовку Армалит, которую предпочитал для ближнего боя, и сказал:

— Ненавижу это чертово дерьмо. Ненавижу это чертово животное. Кто-то же должен.

— Ты собираешься это сделать?  — спросил Фрэнк, уставившись в пол и представляя себе огромного Уилсона и какую-то бедную черноволосую сучку, оказавшуюся не в том месте и не в то время. Прежде чем все закончится, она будет молиться, чтобы ее застрелили при первой атаке.

— Нет. Не думаю, что этого психа остановит даже полная обойма. Я не думаю, что он человек. Я не могу его остановить. Но ты можешь.

Он подумал об этом, но знал, что ничего не сделает.

— Чтобы остановить его, мне придется убить. Он прикрывал мне спину... прикрывал спину тебе... слишком много раз. Подставлял себя под пули, спасая наши задницы. Я не могу.

Бульдог судорожно стискивал приклад Армалита в такт крикам и всхлипам.

— Тогда я найду чертово радио, включу его на полную громкость и буду слушать музыку, пока он не закончит, не заколет ее,  

и мы не сможем отсюда убраться.

Женщина продержалась долго. Бульдог и двое других членов команды нашли радиоприемники и включили бодрые мексиканские баллады, которые почти заглушили ее крики. Как-то мексиканская полицейская машина свернула за угол и остановилась перед зданием. Двое полицейских внутри прислушались к крикам. Но они должны были знать, кто там живет. И вид двух мужчин с автоматами, стоявших в дверях и смотревших на них, убедил их завести мотор и тихо убраться.

Остальные обитатели здания сидели в темных комнатах и еле дышали, крепко прижимая к себе детей, чтобы приглушить любые звуки, которые могли привлечь внимание. И молились, чтобы скорее настало утро.