Рак

Я впервые встретил Рамону, когда учился в колледже. Тогда она была коренастой, в больших очках и с плохой кожей. Она специализировалась на искусстве и одевалась как-то странно. Наверное, можно сказать, что у нее был свой стиль. К сожалению, ее независимый талант не был тем, что большинство парней находили сексуальным или даже привлекательным, включая меня.

Несмотря на то, что она специализировалась по искусству, а я-по технологии производства, у нас были одни и те же требования к программе, и в итоге мы вместе посещали занятия по дизайну компьютерной графики. Ей нужен был класс для ее дипломной программы, а мне нужен был класс в качестве предварительного условия для АutоСАD. Нам поручили сделать совместный групповой проект, и хотя мы вместе посещали несколько занятий, мы никогда не проводили друг с другом много времени и даже не разговаривали до этого.

С самого начала мы были почти полными противоположностями. Я бегал по дорожке и болтался на периферии популярной толпы. Она курила травку и тусовалась на периферии авангарда, битников, художественной секты. Я встречался в основном с чирлидершами 2-го уровня и спортсменками, она была "толстой подругой" и второй девушкой для большинства действительно красивых или просто очень распутных арт-цыпочек.

Работая над нашим проектом, мы были вынуждены проводить много времени вместе. Человеческая натура заставила меня пристально взглянуть на нее. Наверное, это заставило ее посмотреть и на меня. Как бы то ни было, однажды вечером у нас состоялся долгий разговор, который постепенно вышел за рамки проекта и стал более личным. Моя очередная девушка пришла чтобы забрать меня, и мне было немного грустно расставаться с Рамоной. Я также видел, что она тоже была не в восторге от этого. На следующий день, когда мы встретились в компьютерном классе, Рамона была очень холодна со мной.

— О'кей, и что я теперь сделал?  — спросил я ее.

— Ты чертов придурок,  — сказала она, чуть не плача.

Я схватил ее за руку и вывел из лаборатории, чтобы избежать скандала. В парке напротив мы сели на скамейку, и я велел ей не двигаться. Я побежал и схватил содовую для себя и ее любимый сок из тележки, которая продавала их поблизости.

Теперь, когда мы устроились поудобнее, спор мог продолжаться без отвлечения внимания или смущения с обеих сторон.

— Так почему же я придурок?  — спросил я, улыбаясь.

— Потому что ты такой!  — сказала она, вытирая слезы.

— Даже несмотря на то, что ты без артистической души, я думала, что ты другой,  — сказала она.  — Мы хорошо проводили время, и я действительно начала думать... А потом ты... с этой шлюхой.

— Ты злишься на меня за то, что я пошел на свидание?  — недоверчиво спросил я.

— Черт возьми, нет!  — выплюнула она.  — Просто все вы, ребята, похожи. Вы не хотите отношений с женщиной, которая действительно что-то чувствует к вам и любит вас. Вы просто хотите намочить свой член с какой-нибудь большегрудой девкой без мозгов.

— Ну,  — спокойно сказал 

я. Большегрудые девки достаточно умны, чтобы сделать одну вещь, которая дает им преимущество, будь то свидания, отношения или увлажнение мужских членов.

Она с сомнением посмотрела на меня и спросила:  — Какую вещь?

— Они спрашивают,  — огрызнулся я.  — Они общаются. Они делают что-то, чтобы дать парню понять, что они заинтересованы.

Она не могла придумать, что сказать, она просто сидела, сжимая кулаки и дымясь от гнева. Я почти видел дым, выходящий из ее ушей, и мне хотелось разрядить обстановку и посмотреть, где мы на самом деле стоим, поэтому я протянул руку, снял эти гигантские очки с ее носа (они были действительно плохими и мешали) и поцеловал ее. Не просто чмокнул, а довольно хорошо страстно поцеловал. Позже я узнал, что она впервые целовалась с парнем, который не был ее родственником. За этим первым поцелуем последовал еще лучший, когда она расслабилась и немного приоткрыла губы, и наши языки начали массировать друг друга. Я обнял ее, притянул к себе, и мы долго целовались на скамейке в парке.

Следующие несколько недель прошли в бурной деятельности. Мы закончили проект (получили пятерку с плюсом) и начали встречаться. Рамона достала контактные линзы, сходила к дерматологу и стала одеваться чуть более нормально. Я никогда не просил ее отказаться от богемных нарядов, но когда мы стали чаще выходить в свет, ей понадобилось больше вещей. Вы же знаете женщин, она приглашала меня пройтись с ней по магазинам и интересовалась моим мнением. Я бы упомянул, как все носили джинсы, включая художников.

Потом она говорила, что слишком толстая для штанов. Тогда я сказал бы ей, что мне нравятся ее изгибы и как некоторые мужчины любят видеть хорошо округлую задницу на своих женщинах. Я напомнил ей о художнике Рубенсе и его сладострастных моделях. Она купила джинсы и отлично в них смотрелась. Я бы сказал ей, что ее топы и спортивные рубашки не очень хорошо сочетаются с джинсами или юбками, которые она носила. А она говорила, что я просто хочу посмотреть на ее сиськи. И я бы сказал ей, что она права, но они все равно мои, и она просто носила их для меня.

Секс с Рамоной был похож на секс со сказочной принцессой. Хотя он не был диким и раскованным, он все равно был особенным. Это было неспешно, и казалось, что каждый удар только приближал нас друг к другу. Так как я был ее первым, я старался сделать это весело и особенным для нее. Через некоторое время она еще больше увлеклась этим и даже начала требовать этого от меня. Мы никогда не были слишком извращенными, и она определенно не любила делать мне минет, но я брал то, что мог получить, потому что очень любил ее.

Несколько недель спустя она посмотрела на себя в зеркало и сказала мне, что выглядит как большая версия большегрудых бимбо, которых она так ненавидела. Я сказал ей, что, может 

быть, и так, но она была моей девушкой.

Мы были очень счастливы и после окончания школы обручились. Я пошел работать в автомобильную дизайнерскую фирму, а Рамона делала макеты для художественного журнала.

Моя семья любила Рамону и встретила ее с распростертыми объятиями. Мама и сестра Рамоны были ее единственной семьей. Я их, мягко говоря, недолюбливал. Однажды я слышал, как ее сестра говорила кому-то на нашей помолвке, что Брэд (я) — это нормально, если тебе нравятся такие парни. Но я был слишком нормальным и, вероятно, подавлял ее художественное видение. Рамона выглядела красивой и счастливой, но я слышал, как ее мама говорила сестре, что она думает, что мы женимся, потому что Рамона беременна, и это ненадолго.

Со временем мы доказали, что они обе ошибались. Мы были счастливы и любили друг друга. На вечеринке по случаю нашей 7-й годовщины ее мама начала спрашивать, когда она собирается стать бабушкой. Мы с Рамоной были ее единственным шансом на внуков, потому что ее сестра была неспособна.

— Мы пытаемся, мама,  — быстро сказала Рамона.

Мы пытались несколько лет, но ничего не вышло.

— Не волнуйся, я договорилась о встрече для вас обоих,  — сказала Мэдди, мама Рамоны.

Она взяла на себя смелость записаться в клинику по лечению бесплодия. Естественно, моя очередь была на неделю раньше, потому что я подозреваю, что она думала, что проблема должна быть со мной.

Как бы то ни было, я пошел на прием, сдал кровь на анализ, подрочил на какое-то очень грязное порно, чтобы дать им образец спермы, и оказалось, что все в порядке.

Когда Мэдди узнала новости, она предложила нам больше практиковаться, пока мы не закончим работу, чтобы она могла быть бабушкой, пока она еще молода.

Однако тесты Рамоны было другими и навсегда изменили нашу жизнь. Мы выяснили, что у нее было несколько проблем с репродуктивными органами, что делало для нас рождение детей хотя и не "невозможным", но "крайне" неправдоподобным. В ту ночь я обнимал ее и прижимался к ней, пока она плакала, пока не уснула. Я сказал ей, что мы всегда можем усыновить ребенка или получить любое из доступных сейчас методов лечения. В душе я ненавидел ее мать за то, что она довела ситуацию до такого состояния.

— Если ты хочешь развода, ты можешь его получить,  — сказала она мне сквозь слезы.

— Я ни за что не оставлю тебя, пока ты не заставишь меня, Мона,  — сказал я ей.

— Мама сказала, что ты будешь мне изменять, чтобы иметь детей.

— Мона, я никогда не изменю тебе, ты моя жизнь,  — сказал я.

Она посмотрела мне в глаза и спросила:  — Почему ты хочешь остаться с толстой девушкой, которая не может иметь детей?

Я посмотрел ей в глаза, убедившись, что она может видеть каждое мое выражение, и сказал ей: -

— Потому что я люблю тебя больше всего на свете, и это убьет меня, если я останусь без тебя.

Думаю, тогда она немного успокоилась и 

заснула, но, честно говоря, те дни теперь так размыты, что я не могу вспомнить всех подробностей. Через два дня позвонили из клиники и попросили нас приехать на приём. Мы сели с доктором и были обеспокоены, когда она сказала, что передала анализы Рамоны специалисту. Мы были еще более потрясены, узнав, что Рамона находилась на ранней стадии очень агрессивного штамма рака.

Тогда все части встали на свои места. Это объясняло, почему в 25 лет она всегда уставала без всякой причины. Это объясняло болезненность ее тела в некоторые дни и ее частую раздражительность и перепады настроения. Это также напугало меня до смерти.

К счастью для нас, мы поймали это достаточно рано, так что прогноз ее выживания был хорошим. Она направила нас в специализированное онкологическое учреждение и назначила встречу на следующий же день.

У Рамоны была очень длинная и относительно инвазивная батарея тестов. Я взял отпуск и все время оставался с ней. Я был в комнате с ней, держа ее за руку во время каждого теста, и подбадривал ее, пока мы ждали каждого результата.

В течение следующих нескольких недель Рамона перенесла операцию по удалению некоторых лимфатических узлов и начала программу лучевой терапии. Я остановился в семейных апартаментах онкологического центра, чтобы спать (когда я спал) рядом с ней. Я был там каждое утро, когда она просыпалась, и весь день. Мне даже разрешили остаться с ней на ночь, пока она не заснет. Ее мать и сестра навещали ее время от времени и всегда были холодны со мной. Думаю, они решили, что я каким-то образом заразил ее раком.

Лучевая терапия, похоже, не работала и начинала разрушать здоровые ткани, а не только раковые опухоли, поэтому мы отказались от нее в пользу химиотерапии. Рамона потеряла около 40 фунтов в результате облучения, и химиотерапия, вероятно, собиралась забрать ее волосы.

Медсестры в больнице всегда были ангелами по отношению ко мне, и они часто выходили за рамки своей работы, чтобы помочь мне сделать что-то для Рамоны. Одна медсестра была просто находкой. Ее звали Келли, и она была очень красива. Она была высокой, стройной и соблазнительной, с ярко-рыжими волосами и зелеными глазами. Она всегда улыбалась или шутила для меня каждое утро, когда я входил. Она также была там с объятием или плечом, когда мне действительно нужна была помощь, чтобы сохранить свое весёлое лицо. Большинство медсестер в онкологическом отделении работали по 4 десятичасовых смены и имели 3 выходных. Келли работала с 10 вечера до 8 утра. Она была там, когда я уходил от Рамоны ночью, и там, когда я возвращался в 6 утра следующего дня.

Она всегда была веселой, по крайней мере, рядом со мной. Единственный раз, насколько я помню, она расстроилась, когда разговаривала с матерью Рамоны Мэдди.

Мэдди заметила, что я, вероятно, оставлю ее дочь теперь, когда она заболела. Келли набросилась на нее так, как я никогда не видел, и пригрозила 

бросить её на пол.

— Это место чертовски угнетает,  — сказала она.  — У большинства наших пациентов очень мало посетителей. Их семья и друзья держатся подальше, потому что они не могут видеть их или боятся, что болезнь может быть заразной,  — продолжила она.  — Этот человек никогда не отходит от нее. Когда ей плохо, именно он держит ведро, в которое ее тошнит, а потом вытирает. Вы были здесь?  — Спросила она. Когда ей нужно облегчиться, он провожает ее до туалета и помогает. Вы были здесь когда она начала терять волосы, он побрил свою голову, чтобы они были похожи,  — засмеялась она, вспоминая мой блестящий череп — Вы были здесь в в это время?  — раздраженно спросила она.

— Он обтирает ее губкой, чтобы она могла держаться с достоинством, а не заставляла это делать кого-то постороннего,  — сказала она.  — Вы были здесь?  — снова спросила она.  — Он потратил весь свой отпуск и больничный на ней. Её медицинская страховка не оплачивает лечение, поэтому он по уши в долгах за вашу дочь.  — Заявила она.

— И все это время он здесь каждый день, КАЖДЫЙ проклятый ДЕНЬ! Держа ее за руку и давая понять, что кто-то любит ее, несмотря ни на что,  — отрезала она.

— Следующее, что вы скажете этому человеку или о нем, определит, можно ли вам вернуться на этот этаж, так что будьте осторожны,  — сказала Келли, указывая своим длинным заостренным пальцем на лицо Мэдди.

Жаль, что меня не было там, чтобы увидеть это, но когда я услышал об этом позже, я немного улыбнулся. Но самое главное для меня было то, что Рамоне стало лучше. Несколько медсестер рассказали мне об этом, и все они были одинаково злы на Мэдди. Я заметил, что Мэдди была намного менее холодна ко мне, хотя после этого факта. Она даже потянулась и похлопала меня по плечу, когда я держал Рамону за руку, пока она дремала после обеда.

Химиотерапия сказалась на Рамоне и сделала ее намного слабее, но без рака. Ее волосы начали отрастать, и мы посадили ее на новую диету, чтобы помочь ей восстановить силы. Затем ей потребовалось несколько пластических операций, чтобы удалить много лишней кожи, которая появились в результате ее потери веса.

Рамона была новой женщиной. На 80 фунтов легче, и ее кожа даже очистилась.

Рамона теперь носила контактные линзы, а не очки, и ее волосы вернулись назад; все, кто знал ее, должны были взглянуть на нее во второй раз. Она не была буйной красавицей, как Келли, но она была лучшей Рамоной, какой только могла быть, и я все равно любил только ее. Я вернулся на работу, и мне пришлось работать гораздо больше часов, чтобы оплатить все медицинские расходы, которые мы понесли. Рамона какое-то время не могла вернуться к работе. Наша сексуальная жизнь всегда была великолепной, еще до того, как мы поженились, но теперь она усилилась, когда Рамона, казалось, решила трахнуть меня до умопомрачения, чтобы 

дать мне понять, как она рада, что я остался с ней во время ее болезни. Она начала встречаться с некоторыми девушками со своей прежней работы, просто чтобы убить время, пока я работал. Я был рад, что она это сделала, потому что вне меня она никогда не была очень общительной личностью. Теперь ей, казалось, нужно было выйти и показаться людям. Наверное, я думал, что это своего рода жизнеутверждение после рака, и на самом деле не воспринимал это всерьез, но я не знал, что мой брак был на грани краха.

В течение следующих нескольких недель Рамона стала приходить домой все позже и позже. Иногда она приходила пьяная.

— Никогда в жизни мне не было так весело,  — сказала она.

Мне было немного обидно, потому что я работал по 12 или 16 часов в день, чтобы оплатить её медицинские счета, а она развлекалась без меня. Она начала одеваться гораздо откровеннее, чем когда-либо. Когда я спросил ее об этом, она ответила, что у нее никогда раньше не было такого тела, и она хотела показать его. Это было просто весело. Мне было интересно, когда ей стало необходимо демонстрировать это другим людям, кроме меня.

На той неделе я много думал о нашем браке. Наверное, в глубине души я беспокоился, что что-то происходит. Я не хотел смотреть правде в глаза, потому что к тому времени Рамона была всем моим миром. Все то, через что мы прошли с раком, и все остальное укрепило нашу связь гораздо глубже, чем когда-либо прежде.

Моя тяжелая работа принесла пользу, о которой я не знал, хотя все мое дополнительное время и усилия, чтобы попытаться пробить брешь в медицинских расходах Рамоны, привлекли ко мне внимание владельцев компании, в которой я работал. Я получил большую прибавку и повышение. Я также получил бонус, который, как я полагал, мог бы на этот раз использовать, чтобы поехать куда-нибудь хорошо отдохнуть с моей женой.

Я не пытался сообщить Рамоне хорошие новости, а решил устроить небольшую, просто семейную вечеринку-сюрприз на ее день рождения, который был на следующей неделе, и сказать ей об этом тогда. Может быть, уехать вместе-это как раз то, что разожжет пламя и вернет нас в нужное русло.

События следующих нескольких дней разбили мне сердце и погубили наш брак.

Рамона отправилась в больницу на обычное обследование, чтобы убедиться, что рак все еще не развился. Они сделали несколько тестов и сказали ей, что свяжутся с результатами. На выходе Рамона столкнулась с Келли. Рамона никогда не любила Келли, потому что Келли была красива, и она все еще считала себя той толстухой. Даже теперь, когда Рамона похудела, она знала, что рядом с Келли ей не сравниться.

— Привет, Рамона,  — сказала Келли,  — так странно видеть тебя без твоего милого мужа.

— Что значит, я не без него,  — сказала Рамона.  — Он просто на работе. И вообще, почему ты спрашиваешь о нем?

— Я ничего такого 

не имела в виду. Просто тебе очень повезло, что у тебя есть кто-то, кто так сильно тебя любит,  — сказала Келли. -Большинство парней там просто хотят получить то, что они могут получить, и немного повеселиться. Через некоторое время они отваливают. Если бы кто-нибудь смотрел на меня так, как твой муж смотрит на тебя,  — начала Келли, прежде чем ее прервали.

— Да, неважно,  — сказала Рамона.

Рамона знала, что я снова застряну на работе на весь день, и ей просто хотелось вернуться к чему-нибудь веселому. Поэтому она направилась к бару, в котором была накануне вечером, она, вероятно, могла бы выпить и быть дома до того, как я туда доберусь.

Когда Рамона вошла в бар, ее схватили чьи-то руки.

— О Боже, я не видела тебя по крайней мере пару лет, Рамона,  — это была Кэтлин Киннисон, одна из старых подруг Рамоны по колледжу.

— Что ты с собой делаешь в последнее время, ты сильно похудела, я тебя почти не узнала,  — сказала Кэтлин.

— Как поживает твой муж?  — Спросила она.

— Привет, Кэт,  — сказала Рамона,  — я просто гуляю и развлекаюсь.

Они подошли к столику, и вскоре к ним присоединилась группа парней. Рамона встала, чтобы потанцевать с одним из парней, и так увлеклась, что не заметила, как открылась дверь. Все парни в баре заметили, когда Келли вошла в дверь. Рамона была слишком занята танцами, чтобы обращать на неё внимание. Но Келли видела ее, видела, что она делает и с кем. Келли заказала сэндвич в гриль-баре и вернулась к работе с новой идеей.

В течение следующих нескольких дней я работал так же усердно, как обычно, и все еще находил время, чтобы спланировать вечеринку-сюрприз Рамоны. Я пригласил ее мать, сестру и нескольких их друзей.

Я купил ей несколько подарков и очень надеялся, что эта вечеринка и поездка снова зажгут искры между нами. Я был приятно удивлен, когда моя свекровь вызвалась помочь мне украсить квартиру перед вечеринкой. Во время пребывания Рамоны в больнице мы немного сблизились, и, возможно, она не любила меня, но она уважала мою любовь к ее дочери и приняла меня.

В течение следующих нескольких дней я заметил закономерность. Когда я возвращался домой, Рамона всегда уходила и возвращалась очень поздно. Наша некогда крепкая сексуальная жизнь тоже пошла на убыль. Я не

мог вспомнить, когда мы в последний раз занимались любовью. Женщины постоянно приставали ко мне, как будто чуяли мою потребность в освобождении.

Однажды вечером, когда я вернулся с работы, зазвонил телефон.

— Привет, Брэд, это Келли,  — сказала она.

— Привет, Келли, у тебя есть результаты анализов Рамоны?  — спросил я.

— Нет, не раньше завтрашнего дня, но мне нужно кое о чем с тобой поговорить,  — сказала она.  — Это очень важно, не мог бы ты встретиться со мной где-нибудь? Обещаю, это не займет много времени.

— Как насчет парка через дорогу от больницы?  — предложил я.

Келли подумала и согласилась. Я могу быть там через 20 минут, если 

ты не возражаешь.

— Увидимся там,  — сказал я.

Келли подумала, что парк-лучшее место для встречи. Она несколько раз ходила туда с Брэдом во время госпитализации Рамоны, чтобы подбодрить его. У них было несколько импровизированных обедов, пока Рамона проходила процедуры, на которых он не мог присутствовать. Это было также место, где она сказала ему, что химиотерапия показывает прогресс, так что это было место, наполненное счастливыми воспоминаниями, и она не хотела разрушать это для него.

Я сел на маленькую скамейку в парке рядом с Келли. Я улыбнулся ей и спросил: -

— Я что, просрочил платежи? Рамона ведь не заболела снова?

— Да, она снова больна, но это не рак,  — сказала Келли.

В течение следующих нескольких минут Келли рассказывала мне о местах, где она видела мою жену в последнее время. Она рассказала мне о том, что видела, и что она делала. Она даже рассказала мне о некоторых парнях, с которыми видела ее.

— У меня нет фотографий или чего-то еще, но совершенно ясно, что она тебе изменяет,  — сказала она.

— Келли, ты замечательная медсестра, и до сих пор я тоже считала тебя замечательным человеком. Рамона никогда бы так не поступила, она любит меня,  — сказала я, хотя и не верил своим словам.

— Мне очень жаль, что я говорю это тебе, но ты должен быть осторожен,  — сказала Келли.  — Мне просто ненавистна мысль о том, что она может так поступить с тобой.

— Я не верю, что она что-то делает,  — огрызнулся я.  — И все, что у тебя есть,  — это смутные подозрения. Никаких улик. Никаких доказательств. Может, тебе лучше не лезть не в свое дело?

Я встал и собрался уходить, но Келли схватила меня за руку. Она нежно подняла руку и коснулась моей щеки. По какой-то причине я застыл на месте, и мой нарастающий гнев рассеялся.

— Ради тебя,  — мягко сказал Келли,  — я надеюсь, что ошибаюсь. Меня убивает мысль о том, что ты проходишь через всю эту боль ради кого-то, кто не стоит твоего мизинца. Она нежно погладила меня по щеке, и, клянусь, я почувствовал электричество.

— Когда тебе понадобится друг, я буду рядом,  — сказала она, сунула мне в руку визитку и ушла.

Я сунул карточку в карман и смотрел, как Келли уходит. Прошло много времени с тех пор, как мы с Рамоной занимались любовью, и я был тверд, как стальной прут, наблюдая за задницей Келли.

"Все прошло лучше, чем я ожидала",  — подумала Келли. Если бы он узнал слишком поздно, это причинило бы ему боль еще большую, чем сейчас когда он предупреждён. Лучше иметь пару маленьких ударов, чем один большой сокрушительный удар. Она никогда не причинит Брэду вреда, ни по какой причине, но он должен знать о своей изменнице жене.

Келли не могла точно вспомнить, когда именно она влюбилась в Брэда, это уже не имело значения. Вероятно, это было в то время, когда она наблюдала, как он каждый день приходит в 

больницу, независимо от того, что нужно заботиться о Рамоне. Или после того, как она начала выздоравливать и стала обращаться с ним так, словно он был ее дворецким, а не мужем, который только что пережил месяцы, жертвуя всем в своей жизни, чтобы быть с ней.

Келли знала, что она красива, она слышала это всю свою жизнь. Она была со многими парнями, но ни один из них не относился к ней с такой любовью и нежностью, как Брэд к Рамоне. Она не могла придумать ничего, чего бы не отдала, чтобы в ее жизни появился такой человек. Она была готова к шагу 2 или к своему плану.

Когда я вернулся домой через 2 ночи, я был взволнован. Вечеринка, хоть и небольшая, должна была стать началом, чтобы разжечь романтическое пламя с Рамоной. За последние несколько дней я стал обращать больше внимания на то, что происходит между нами, и обнаружил, что она держится отстраненно и слишком много пьет. Когда я наконец заснул, ее ещё не было. Когда я проснулся, она уже спала. Она улыбнулась и перевернулась, когда я сказал ей, что планирую что-то особенное на ее день рождения.

Я знал, что она, возможно, пьет и веселится немного, но это была Рамона, в конце концов. Когда мы впервые встретились, она была против вечеринок. Сейчас она просто пыталась испытать некоторые вещи, которые "толстая" Рамона никогда не испытывала. Она также праздновала успех в своей борьбе с раком. Я просто хотел, чтобы она праздновала это со мной но, может быть, я просто был эгоистом

Мать Рамоны Мэдди приехала в 6.30 со своей второй дочерью, Равонной.

Они начали украшать дом и работали быстро, потому что знали, что она будет там в любой момент. Было приглашено всего 6 человек, потому что я хотел провести небольшую интимную встречу с несколькими близкими друзьями. К девяти часам вечера все уже гадали, где Рамона, а некоторые гости оставили свои подарки и разошлись по домам. К 11 часам вечера Мэдди, Равонна и я были там одни. Я позвонил Рамоне на сотовый в четвертый раз, чтобы узнать, где она.

Рамона перезвонила через полчаса.

— Привет, Дорогой, я скоро буду дома,  — сказала Рамона пьяным и запыхавшимся голосом.

— Где ты?  — Спросил я.

— Мама хотела пригласить меня куда-нибудь выпить, и я решила пойти с ней куда-нибудь, а не возвращаться домой. Мы потеряли счет времени,  — сказала она.  — На самом деле я вышла с ней и моей сопливой сестрой, потому что они все еще не очень любят тебя, и я не хотела, чтобы их плохое отношение испортило любой сюрприз, который ты приготовил для меня,  — сказала она. Я слышал, как какой-то парень на заднем плане попросил ее поторопиться вернуться, чтобы они могли немного повеселиться.

— В любом случае, мы скоро увидимся, и ты сможешь преподнести мне сюрприз,  — продолжала она.  — Это большой сюрприз?  — спросила она.

— Вроде того,  — тихо сказала я.

Некоторое время никто 

ничего не говорил. Потом Мэдди посмотрела на меня. Она видела, что я изо всех сил стараюсь не расплакаться перед ней. Я был потрясен. Как будто весь мой мир пришел к концу, и я не знал точно, как реагировать.

— Ты же знаешь, что это не совсем так,  — сказала Мэдди.

— Ну, может быть, вначале я думала, что ты просто не подходишь Рамоне, но теперь это не так,  — сказала она.

— Ну и стерва,  — сказала Равонна.

— Что ж, дамы, большое вам спасибо, что пришли,  — сказал я.

— Я уберу этот беспорядок и уберу подарки Рамоны,  — сказала я.  — Я уверен, что она скоро вернется. Вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите, но я не уверен, что вам будет полезно быть здесь, когда она вернется домой. Сказал я.

— А почему бы и нет?  — спросила Равонна.  — Как ее сопливая сестра, я хотела бы увидеть ее реакцию, когда она войдет и будет поймана на своей проклятой лжи.

— Она прошла через ужасное испытание, с раком,  — сказал я ей,  — Никто из нас не знает, что это было и что это с ней сделало. Все, что мы можем сделать, это быть рядом с ней и надеяться на лучшее.  — тихо сказал я. Уходя, Мэдди и Равонна покачали головами.

Я подошел к шкафу и начал собирать одежду и кое-какие личные вещи.

Мне не потребовалось много времени, чтобы собрать вещи, поэтому я оставил записку для Рамоны на кухонном столе. Я собрал столько вещей, сколько смог, чтобы не возвращаться некоторое время.

На следующий день я искал адвоката по разводам, пока был на работе. Я нашел несколько объявлений в Интернете, но не позвонил ни одному из них. Я почти ни с кем не разговаривал, и все мои коллеги думали, что я, должно быть, боролся с простудой или гриппом. Рамона пару раз звонила мне на мобильный и оставляла сообщения, но я не отвечал.

Я следовал той же схеме в течение трех дней: -

Идти на работу. Идти домой, в номер мотеля, где я остановился. Спать, вставать и повторять это снова и снова.

На третий день Келли сидела на капоте моей машины, когда я выходил из здания.

Она была на грани слез, и я не знал почему.

— Какого черта ты мне не позвонил?  — Спросила она.

Я не ответил, просто посмотрел на нее, и стена, которую я воздвиг, чтобы отгородиться от своих эмоций, рухнула. Когда слезы потекли по моим щекам, я тихо сказала:  — Всё что ты мне говорила, оказалось правдой.

Келли спрыгнула с машины и обняла меня. Я почувствовал себя извращенцем, заметив своё возбуждение, когда, ее груди прижимались к моей груди.

— Я не хотела ранить тебя, прости, если сможешь.  — Сказала она.

•  •  •

Рамона оглядела свою квартиру. Голова просто убивала ее.

— Какой сегодня день?  — спросила она. Брэду нужно будет прибраться в этом чертовом месте, когда он вернется домой. Почему он еще не дома? Что это за стук? Она встала, голая заковыляла к 

двери и выглянула в глазок. Фу, это была ее мать. Она схватила халат и открыла дверь.

— Прости за беспорядок, мама,  — сказала она.

— Мой муж как бы пропадает на работе,  — продолжала она.

— Рамона, где ты была и что делала?  — спросила Мэдди.

— Или, судя по твоему виду, с кем ты занимались блудом,  — продолжила она.

— Мама, о чем ты говоришь?  — раздраженно спросила Рамона.

— Рамона, почему у тебя на шее следы от засосов?  — спросила Мэдди.

— О черт, лучше бы Брэду этого не видеть,  — сказала Рамона.

— Мама, принеси мне кофе, у меня голова раскалывается.  — попросила она.

Мэдди неохотно пошла на кухню и принялась варить кофе.

— Так как же ты скрыла свою ложь той ночью?  — спросила Мэдди.

— Какую ложь, мама?  — спросила Рамона.

— Ложь, которую ты сказала своему мужу в день своего рождения,  — сказала Мэдди.

— Рамона, когда ты сказала ему, что была со мной и твоей сестрой, мы стояли здесь рядом с ним в то время,  — сказала Мэдди.

Глаза Рамоны резко распахнулись.  — Я лучше придумаю, что сказать, прежде чем он вернется домой,  — сказала она.  — Ты должна помочь мне придумать план, мама.

— А почему я должна?  — спросила Мэдди.

— Мама, я понимаю, что делала некоторые вещи, которые не должна была делать,  — сказала она.

— Но все это было просто ради забавы. Я просто хотела иметь возможность делать то, чего никогда не делала, когда была моложе,  — сказала она.

— Когда я была моложе, я была Толстой Рамоной, всегда толстой подругой горячей девушки, никогда не той, которую они хотели,  — сказала она.  — Потом я встретила Брэда, и все изменилось,  — сказала она. Я стала более уверенной. Я одевалась лучше, потому что для него я была горячей девушкой. Но для него я была всего лишь горячей девчонкой. И только потому, что он любит меня.  — Но теперь, когда я похудела, я стала привлекать внимание все большего количества парней, и это освежает,  — сказала она.  — Теперь я могу немного поиграть с ними и выбросить, когда захочу.

— Теперь у меня есть выбор, и это весело,  — сказала она.  — Это несерьезно; я бы никогда по-настоящему не бросила Брэда, потому что люблю его. Я просто немного развлекаюсь,  — сказала она.  — Но ты же сама говорила, мама, что он обыкновенный и скучный. И Брэд все равно никогда не узнает,  — сказала она.

— Он все равно всегда работает,  — продолжала она.  — Лучше бы он включился в игру, а то потеряет меня. Как и сейчас, он уже должен быть дома,  — сказала она.

— Наверное, так оно и есть,  — тихо сказала Мэдди. Она подошла к Рамоне и протянула ей записку, которую нашла на кухне.

"Дорогая Рамона,

Я очень рад, что ты развлекаешься. После того, что ты пережила, ты этого заслуживаешь. Почти никто не побеждает рак, но ты вступила в эту борьбу и победила. Ты не просто победила его, ты уничтожила его. На самом деле ты вышла более сильным, даже более красивым человеком, чем раньше. С 

самого начала я знал, что ты особенная, и безумно влюбился в тебя. Теперь у тебя есть уверенность, чтобы выйти и позволить всем увидеть, насколько ты особенная, и насколько велико твоё сердце. Ты тоже этого заслуживаешь. Теперь я понимаю, что в твоей жизни и в твоем сердце для меня просто нет места. В конце концов, ты уже давно покорила мое сердце, и ты заслуживаешь того, чтобы продолжать двигаться дальше.

Я надеюсь, что ты получишь эту записку сегодня вечером и позвонишь мне, чтобы мы могли поговорить о том, куда мы пойдем дальше, если вообще куда-нибудь пойдём. Если я не получу от тебя вестей сегодня вечером, я просто предположу худшее и подам на развод, чтобы ты могла быть свободна от меня. Ты можешь забрать квартиру, потому что я все равно не смогу туда вернуться, там слишком много воспоминаний. Я просто надеюсь, что твой следующий мужчина будет более достоин тебя, чем я. Я старался изо всех сил, делал для тебя все, что мог, очевидно, у меня чего-то не хватало, а ты заслуживаешь лучшего. Я всегда буду любить тебя.

Брэд".

Прочитав письмо, Рамона, рыдая, рухнула на пол. Мэдди посмотрела на дочь и подумала: "Какую же дуру я вырастила".

Через весь город Келли отвезла Брэда к себе домой. Она обошла машину и открыла дверцу. Она протянула руку и потянула его за вялые руки, чтобы вытащить из машины. Она проводила его до своей двери и открыла ее, втягивая его внутрь. Она усадила его на диван и начала с ним разговаривать. Она могла бы сказать, что он был на автопилоте в течение нескольких дней; просто выполнял движения. Но теперь он окончательно разбился. "Он гораздо сильнее, чем думает",  — подумала она. Я собираюсь помочь ему избавиться от этой суки.

Келли понимала, что сейчас не время делиться с ним оставшейся информацией о Рамоне. Всю прошлую неделю за Брэдом и Рамоной следила детективная фирма. Она знала точную дату и время, когда он ушел от нее, но хотела дать ему несколько дней, прежде чем встретиться с ним. Рамона сделала гораздо больше, чем Брэд знал, и она не была уверена, что его хрупкая психика сможет справиться с этим.

Она оставила Брэда сидеть на диване и переоделась в шорты и футболку. Она приготовила им ужин из бифштексов и салата. Она ела свой бифштекс, а Брэд в задумчивости водил вилкой по тарелке. За все это время ни один из них не произнес ни слова.

После ужина Келли проверила мобильник Брэда, на всякий случай специально выключив его. Сообщений на нем пока не было. Это был хороший знак; это означало, что сука все еще была слишком пьяна, чтобы понять, что он ушел.

Келли позвонила в больницу и сказала, что уедет на пару дней по личным делам. Потом она попросила Брэда тоже позвонить. Он не хотел пропускать работу, потому что ему все еще нужно было платить по 

счетам, и он не мог делать это, пропуская время на работе.

Келли не приняла "нет" за ответ. Брэд позвонил и взял два выходных.

Келли принесла ему одеяло и уложила на кушетку. Она прижала его к себе, как ребенка, и поцеловала в лоб.

— Если я тебе понадоблюсь, я рядом,  — сказала она, указывая наверх, в свою спальню.

В тот вечер Рамона звонила Брэду на сотовый 20 раз. "Возьми эту чертову трубку",  — подумала она. Где, черт возьми, он? Ей просто нужно было объяснить ему это. Она не хотела развода. Она тоже не могла жить без него. Он был ее скалой, ее якорем. Да, за последние несколько недель она кое-что сделала, но все это не имело значения. Это было просто весело, ее брак был ее жизнью. Брэд был единственным человеком, который действительно любил ее. Даже когда она была толстой и никто другой не знал, что она особенная, Брэд знал. Когда она заболела раком, она не победила его, а они победили. Без него она бы уже давно сдалась, но он не позволил. Она помнила тысячи глупостей, которые он делал. Она до сих пор помнила тот день, когда он пришел с выбритыми волосами. Как она могла быть такой глупой? Она снова позвонила ему. Потом она позвонила ему на работу. Она знала, что он будет там, потому что он все еще работал столько часов, сколько мог, чтобы оплатить её медицинские счета.

Его босс сказал ей, что он взял пару дней отпуска. Он также дал ей новый номер офиса Брэда и напомнил, что с тех пор, как его повысили, Брэд работает в другом отделе. Когда Брэд получил повышение? Рамона чувствовала себя очень плохо. Впервые она осознала, что возвращение Брэда может произойти не так, как она ожидала. До сих пор ей казалось, что он дуется и злится. Она легко могла побороть его гнев, позвонив ему и попросив вернуться домой. Как только он вернется домой, немного разговоров и секса — и все будет в порядке. Она проведет остаток их жизни вместе, чтобы загладить свою вину перед ним.

За последние несколько часов она много думала и поняла, что ее веселье, вероятно, не стоило риска потерять Брэда. Она начинала так умно, как же она стала одной из тех глупых девиц, которых так ненавидела в колледже. Она хотела немного развлечься и немного побаловать себя. Теперь она поняла, что, в конце концов, не она контролировала ситуацию. Посторонние мужчины дали ей иллюзию контроля в обмен на то, что она должна была давать только своему Брэду. Не было никакой любви, только бессмысленный, пьяный секс. Теперь оставалось только спросить, как много знает Брэд и что ему нужно, чтобы простить ее. С другой стороны, она никогда себе этого не простит. Она стала тем, кого ненавидела больше всего.

Келли очень медленно и очень осторожно работала над Брэдом. Сначала они отправились в отель и забрали его одежду 

и вещи. Потом она повела его по магазинам за нужными вещами. Затем, по ее настоянию, они перенесли его вещи в комнату для гостей в ее доме. Она заставила его заговорить; сначала всего несколько слов, но вскоре они уже вовсю беседовали. Единственное, о чем они не говорили, была Рамона. После того, как 2 дня истекли и оба должны были вернуться на работу, она вернула ему его мобильный телефон. Пока она смотрела, он проверил сообщения. Было больше сотни звонков от Рамоны. Он удалил их все, не слушая. Его челюсть стала тверже, и она подумала, что с ним все будет в порядке.

Когда Брэд приступил к работе, ему стало лучше, хотя он еще не пришел в себя. Некоторые из его коллег видели, как Келли забирала его на днях, и об этом ходило много сплетен.

— Итак, Брэд, кто, черт возьми, был за рулем этого рыжего "Мустанга"?  — спросил его друг Дэйв.

— У Брэда есть чертова супермодель на стороне,  — сказал другой коллега.

Брэд улыбнулся, но ничего не сказал. Келли определенно была красива. С точки зрения чисто физической красоты она была гораздо красивее Рамоны. Неужели он действительно так думал?

Хорошее настроение Брэда испортилось, когда кто-то предположил, что он изменяет Рамоне с таинственной рыжей. Никто не знал истинной истории, что Рамона ему изменяет. Все считали, что с Брэдом все в порядке, пока не пришло время возвращаться домой.

Охранник ворвался в кабинет Брэда и сказал, что ему нужно немедленно бежать на парковку!

Брэд подумал, что кто-то, возможно, ударил его машину или повредил ее. Он был не готов к той сцене, которую обнаружил. Брэд услышал крики еще до того, как добрался до парковки.

— Какого хрена ты делаешь на машине моего мужа, проклятая сука, разрушающая семью!  — вопила Рамона.

— Ты бросила его, когда проделала свой магический трюк,  — так же громко отвечала Келли.

— Какого хрена ты несешь, глупая сучка?  — спросила Рамона.

— Ты исчезла в бутылке с ликером и превратилась в шлюху,  — выплюнула Келли.

Охранники держали женщин подальше друг от друга, но большая толпа уже собралась посмотреть.

Брэд подошел к Келли и усадил ее в "Мустанг". Он тихо велел ей ехать к ее дому и сказал, что немедленно последует за ней. Затем он велел охранникам задержать Рамону по крайней мере на 10 минут и уехал вслед за Келли. Он видел, как Рамона кричит ему вслед. Он все еще любил ее больше, чем когда-либо, но теперь он был зол.

— Брэд, нам надо поговорить,  — кричала она.  — Мы все уладим, ты все еще любишь меня. Я вижу это по твоим глазам. Самое ужасное, что она была права. Брэд уехал со слезами на глазах.

Позже, в доме Келли, Брэд был готов к разговору.

— Что ты собираешься делать, Брэд?  — спросила Келли.

— Наверное, я хочу узнать, что случилось с моим браком,  — сказал Брэд.

— Ты действительно хочешь это знать?  — спросила Келли.

— Конечно,  — ответил Брэд.

— Не думаю,  — сказал Келли. Она 

вошла в свой кабинет и вытащила большой конверт из плотной бумаги. Она положила его на стол перед ним и сказала: -

— Все здесь, но, пожалуйста, не открывай.

— Что в конверте?  — спросил Брэд.

— Когда я пришла рассказать тебе о ней после того, как увидела ее, ты сказал, что у меня нет доказательств,  — сказал Келли. -И ты был прав, я знала, что видела, но, как и тогда, когда это случилось со мной, я не хотела в это верить,  — сказала Келли.

— Я знала, что тебе понадобятся доказательства, поэтому нашла частного детектива, чтобы следить за ней,  — сказала она.  — Мне это ничего не стоило, потому что он мой двоюродный брат и все равно должен мне услугу. Я зашивала его несколько раз.

— Есть фотографии, аудиозаписи, квитанции, отчеты и даже видео, но поверь мне, если в твоем сердце еще осталась хоть крупица любви к ней, ты не захочешь это видеть,  — сказала Келли.  — На данный момент ты знаешь, что доказательства существуют, что она определенно совершила поступки, которые нарушили ее брачные обеты, но увидев это, ты только еще больше пострадаешь,  — продолжила она.  — Как только ты увидишь неопровержимые доказательства, ты не сможешь выбросить это зрелище из головы в течение очень долгого времени,  — сказала она.

— Ты начинаешь это понимать. Я знаю, что тебе потребуется много времени, чтобы забыть ее, но ты начинаешь приходить в себя,  — с надеждой сказала она.  — Все, что может сделать этот файл,  — это вернуть тебя назад. Но делай то, что считаешь нужным,  — продолжала она.

— Что мы будем есть на ужин?  — сказала Келли, поворачиваясь к кухне.

Брэд потянулся к папке и вытащил первую фотографию. На нем была отчетливо видна Рамона, лежащая на столе в помещении, похожем на бар. Ее платье было задрано до талии, и на ней не было трусиков. Там было по крайней мере 3 мужчины с руками на ее влагалище или груди. Рука Рамоны, ласкала пенис одного мужчины через его штаны. До этого момента Брэд думал, что его разлука с Рамоной была болезненной. Но вид фотографии был как физический удар. Ему было трудно сосредоточиться и даже дышать.

Он положил фотографию обратно в папку и швырнул ее через всю комнату. Он сел на диван Келли и закрыл глаза. Он почувствовал, как Келли села рядом и обняла его. Остаток ночи они просто сидели вместе, не разговаривая. На следующее утро они оба сказали, что заболели, и отправились навестить адвоката по разводам, о котором знала Келли.

— Я постараюсь сделать это как можно быстрее и безболезненнее,  — сказала Шерри, новый адвокат Брэда.  — У тебя нет детей и почти нет имущества. Единственное, за что стоит бороться,  — это ее медицинские счета.

— Я их оплачу,  — сказал Брэд.

— Почему?  — спросила Шерри.

— Ты по уши влез в долги из-за нее,  — сказала Шерри.  — И как же она отплатила тебе? Действуя как... ну, ты знаешь,  — сказала она.  — В любом случае, это должно быть 

легко, если она попытается бороться с этим, мы просто пригрозим выпустить файл, и пусть все знают, кто она,  — сказала Шерри.  — Бумаги будут готовы через пару дней.

В течение следующих нескольких дней ситуация становилась все хуже и хуже. Рамоне подали бумаги, и она разорвала их. Она не только отказывалась их подписывать, но даже читать или обращаться к адвокату. Она сказала Шерри, что будет бороться с разводом всем, что у нее есть, и что этого никогда не случится. Она, наконец, предложила законное разделение, которое могло бы после того, как прошел год без разрешения, начать бракоразводный процесс.

В обмен на это она попросила брачного консультанта и просила Брэда вернуться домой, чтобы они могли попытаться спасти брак.

Шерри пригрозила изменить причину развода на неверность, которая уничтожит доброе имя Рамоны, и что улики могут просочиться.

Рамона рассмеялась Шерри в лицо и попросила ее придумать что-нибудь важное.

— Я же сказала тебе,  — огрызнулась она,  — я сделаю все, чтобы предотвратить это. Если тебе нужно ехать в Рим, чтобы сказать Папе, что я шлюха, я куплю тебе билет на самолет. Но никто, особенно ты или эта рыжеволосая шлюха, не возьмут моего мужчину без боя,  — сказала она.

Она также отказывалась выслушивать любые другие предложения, пока не получит возможность поговорить с Брэдом.

— Какая же она подлая сука,  — сказала Шерри Брэду позже.

— На твоем месте я бы пошла на встречу,  — сказала она.  — Если ты откажешься общаться с ней, это будет плохо выглядеть перед судьей.

Через два дня Брэд оказался в кабинете Шерри лицом к лицу с Рамоной.

— Почему ты так поступаешь с нами?  — Спросила она.

— Ты сделала это с нами, Рамона,  — спокойно ответил он.

— Ладно, я немного вышла из-под контроля, слишком много выпила и немного игнорировала тебя,  — сказала она.

— Я понимаю, что у тебя есть причина расстраиваться,  — продолжала она. -Но это не повод для тебя выбрасывать на ветер 10 лет нашей совместной жизни,  — серьезно сказала она.

— Я люблю тебя, Брэд, ты должен мне поверить,  — сказала Рамона.

— Ты забыла о том, что лгала мне, обманывала и разрывала мне сердце,  — сказал Брэд.

— Ты сделала много такого, на что я никогда бы не подумал, что ты способна. Ты совершенно не считалась с моими чувствами, Рамона,  — сказал он.  — Все дело было в только тебе и в том, что бы тебе было хорошо.

— Но Брэд, у меня был рак, ты не знаешь, что это такое,  — грустно сказала она. И после того, как я справилась с этим, я хотела какое-то время просто исследовать жизнь,  — сказала она ему. После победы над чем-то подобным, приоритеты и взгляды меняются.  — Сказала она.

— Рамона, я понимаю, о чем ты думаешь, но ты ошибаешься,  — сказал Брэд.  — И теперь у тебя будет столько времени, чтобы исследовать мир, сколько душе угодно. Я больше не буду тебе мешать. Ты можешь быть самой большой шлюхой в мире, ты можешь трахать целые комнаты, полные парней 

каждую ночь, и никому не будет до этого дела. Брэд встал и пошел прочь, а Рамона начала кричать на него.

— Брэд, ты не можешь просто уйти от меня, что значит, я не права?

Брэд откинулся на спинку стула и жестом предложил Рамоне тоже сесть.

— Рамона, у тебя не было рака,  — серьезно сказал Брэд.

— Что?  — начала она, когда Брэд поднял руку, чтобы заставить ее замолчать.

— У нас был рак!  — сказал он со слезами на глазах.  — Я был там каждый гребаный день в больнице,  — огрызнулся он.  — Только мне было хуже, ты это чувствовала, но тебе давали лекарства от боли,  — сказал он.  — Я должен был сидеть там и смотреть, как болезнь опустошает человека, которого я любил больше всего. Бессильный что-либо сделать, но я должен был наблюдать. Были времена, когда я чувствовал себя таким виноватым, что готов был на все...  — сказал Брэд.

— Если бы я мог занять твое место, я бы так и сделал,  — сказал он.  — И я не мог, но я никогда не оставлял тебя,  — сказал он ей.  — Я должен был притворяться, быть веселым, чтобы ты могла сохранить надежду и бодрость духа,  — сказал он,  — Но внутри я умирал понемногу, каждый день.

— Каждую ночь, когда они заставляли меня уйти от тебя, я возвращался домой и плакал часами,  — сказал он.  — Я так боялся потерять тебя и не провести остаток жизни вместе. А потом каждое утро мне приходилось снова напускать на себя веселое, уверенное выражение. Когда все закончилось, пройдя через это, как ты выразилась, я был так же готов исследовать жизнь и повеселиться,  — сказал он.  — Но человек, с которым я хотел повеселиться, был занят выпивкой и, по-видимому, другими мужчинами, кроме мужа, который прошел через это с ней.  — Сказал он ей, пока она смотрела себе под ноги.

— И одному из нас пришлось потрудиться, чтобы начать оплачивать все твои медицинские расходы,  — сказал он.  — Итак, у тебя новое тело и новый взгляд на вещи, а у меня — сотни тысяч долларов долга.  — У тебя новые приоритеты, а у меня жена — шлюха и изменщица.

— У тебя появилась новая точка зрения, но с той стороны, куда ты смотрела, ты, и, вероятно, не видела, как причиняешь мне боль,  — сказал он. -Ты должна исследовать жизнь, а у меня сердце разбито,  — сказал Брэд.

— Ты утверждаешь, что любишь меня, как ты думаешь, что я почувствую, когда услышу обо всех парнях, с которыми ты трахалась?  — Спросил он.  — Я уверен, что все они отличные парни, Рамона. Но где они были, когда ты лежала в больнице и умирала?  — снова спросил он.

— Рак, возможно, и не убил твое тело, но последствия определенно убили наш брак,  — серьезно сказал он.  — Может быть, это был не рак, а просто ты,  — тихо сказал он.

— Подпиши эти чертовы бумаги, Рамона. Мне больше нечего тебе сказать, никогда!

Брэд вышел из комнаты. Рамона долго сидела в кресле и просто 

плакала.

Келли ждала Брэда у офиса адвоката. Она видела, что встреча была тяжелой, и он не нуждался в ком-то, кто мог бы усугубить его депрессию. Он был расстроен и чувствовал себя не очень хорошо и не хотел говорить ни о себе, ни вообще о чем-либо.

Когда они направились к машине Келли "Мустанг СВТ Кобра" 2003 года выпуска, Келли бросила Брэду ключи. Брэд полюбил эту машину. В 2003 году SVТ соbrа был также известен как терминатор. Долгое время это была самая быстрая серийная модель Мustаng, когда-либо сделанная.

— Отвези нас домой,  — сказала она, улыбаясь ему.  — В конце концов, твой развод состоится, независимо от того, подпишет она бумаги или нет.

— Мы можем просто немного проехаться?  — спросил Брэд.

— Нет,  — сказал Келли.  — Нам предстоит провести остаток жизни в разъездах. Сейчас тебе больно, и я должна тебя кое чем накормить,  — сказала она.

Брэд заехал на стоянку у дома Келли. Они вышли из машины и вошли в здание. Брэд бросил долгий взгляд через плечо на машину.

Было бы действительно забавно проехать на ней еще какое-то время. Келли открыла дверь и вошла внутрь без него. Наблюдая, как она медленно пересекает комнату, он заметил, что она уже сняла пальто и бросила его на пол гостиной.

Она продолжала идти прочь от него к лестнице, ведущей в ее спальню наверху, на ходу она сняла блузку и, обернувшись, посмотрела на него с улыбкой, играющей на ее губах. Поднявшись на первую ступеньку, она сбросила сначала одну туфлю, потом другую. На полпути вверх по лестнице она выскользнула из колготок, свесила их с тонкого пальца и просто стояла, жестом приглашая его следовать за ней. Она повернулась и продолжила медленно подниматься по длинной лестнице, а когда добралась до верха, сняла юбку и оставила ее там. Брэд был поражен количеством чистой алебастровой кожи, выставленной на его обозрение. Впервые за несколько недель он понял, что он ещё жив. Он быстро поднялся по лестнице, на ходу подбирая сброшенную одежду. Он не знал, зачем поднимает, он просто делал это.

Когда он добрался до верха лестницы, Келли еще не ушла, она ждала его, но была занята. В той тайной манере, которая известна только женщинам и цирковым акробатам, Келли потянулась назад и расстегнула свой лифчик. Освободившись от их оков, груди Келли рванулись вперед и задрожали, заставляя и без того болезненную эрекцию Брэда снова увеличиться в размерах и твердости. Брэду было трудно дышать, когда он смотрел на нее, и еще труднее думать.

Келли встала перед ним и медленно опустила свои крошечные трусики, открывая свое прекрасное тело его пирующим глазам.

— Подойди и возьми меня,  — сказала она и побежала по коридору.

Внезапно Брэд понял слова великого американского пресс-секретаря Джорджа Клинтона (никакого отношения к Биллу) в его великом творении "Атомная собака".

"Почему я должна быть такой, почему я должна гоняться за кошкой",  — теперь все было ясно.

Брэд погнался за Келли по коридору в ее спальню. Там 

он обнаружил, что она ждет его на кровати. Она встала на колени и медленно раздела его. Она не торопилась и лизала каждую новую часть тела, которая открывалась, когда его одежда соединялась с ее на полу. По мере того как куча одежды росла, приближалось время, когда они тоже будут соединены только более полно, чем их одежда.

— Келли, я...  — начал Брэд, но она остановила его пальцем.

Она опустилась перед ним на колени, взяла его член в руки и нежно провела пальцем по контуру и венам. Затем она медленно облизала весь ствол, начав с того, что очень нежно обвела языком отверстие в головке, а затем спустилась вниз по стволу. Она облизала каждое его яичко, а затем безуспешно попыталась взять оба в свой маленький ротик.

Затем она пощекотала их, прослеживая свой путь обратно к головке.

Брэд уже начал сходить с ума. За все время, что они были вместе, Рамона ни разу не сосала его член. Она считала, что делать это мерзко и отвратительно. Он подумал, не сосала ли она, будучи пьяной, у кого-нибудь другого.

Рот Келли поглотил головку члена Брэда, и она начала качать головой вверх и вниз, принимая все больше его с каждым ударом. Она посмотрела на него с вожделением в глазах и немного усилила хватку, чтобы дать ему больше трения. Потом она плюнула на его член и начала снова. Брэд так давно не занимался сексом, что знал, что долго не протянет, и как раз в тот момент, когда он собирался кончить, Келли сжала вену под его членом и остановила его. Он хватал ртом воздух, а потом смотрел, как она взбирается на него, пока они не оказались лицом к лицу. Она целовала его мягко и нежно в течение нескольких минут, сидя на его ногах. Затем она приподняла бедра и насадилась на его член. Она медленно двинулась вниз по его стволу, пока он полностью не вошел в нее. Потом она начала кататься на нем, как на гребаном пони. Ей потребовалось всего около 10 хороших ударов, прежде чем Брэд закричал:

— Келли, я кончаю!

Она просто посмотрела на него сверху вниз и сказала:  — Отпусти это, детка, я хочу все.

Влагалище Келли было намного плотнее, чем у Рамоны, и она знала, как им пользоваться.

Там, где Рамона была мягкой и покорной во время секса, Келли была дикой и сумасшедшей до ужаса. Рамона позволяла Брэду трахать ее. Она просто раздвигала ноги и позволяла ему взять себя. Келли же, напротив, трахала Брэда в ответ, повторяя ему удар за ударом, она была оживлена и громка. Она была одновременно и участницей, и болельщицей. Она использовала свое тело, чтобы дать Брэду понять, что она принадлежит ему, в любом случае, когда он хотел ее, в любое время, когда хотел, навсегда. Они трахались и трахались, делали все, что могли придумать. И, в конце концов, Келли получила то, что хотела, она отвлекла 

мысли Брэда от Рамоны и прошлого и переключила их на нее и будущее.

Первый муж Келли изменял ей, поэтому она знала, что некоторые мужчины изменяют кому угодно, даже такой красивой женщине, как она. Она вспомнила, что он сказал ей, когда она поймала его в третий и последний раз:

— Киска, как бы красиво она ни была завернута, через некоторое время черствеет, и тебе нужно найти свежую.

Она бросила его сразу после этого, и долго надеялась найти кого-то, кто будет любить ее и относиться к ней как к особенной. По тому, как он обращался с Рамоной, она была уверена, что Брэд-тот самый парень, и ей повезло, когда его брак распался. Потеря Рамоны была ее приобретением, и она проведет остаток своей жизни, обращаясь с Брэдом так, как с ним следует обращаться.

Несколько недель спустя Рамона все еще не подписала бумаги и не собиралась этого делать. Она пыталась заставить детектива следить за Брэдом и поймать его с Келли, чтобы она могла подать заявление самостоятельно и, возможно, отклонить его заявление о разводе. По мнению Рамоны, это сработает, потому что они будут квиты. У нее были свои увлечения, у него — свои, чтобы отомстить, и они могли снова быть вместе, как и должны были.

Она просто надеялась, что это не займет слишком много времени, потому что она так сильно скучала по нему, и она также плохо себя чувствовала. Казалось, никто больше не заботился о ней. Когда Брэд возвращался домой, он брал ее на руки и занимался с ней любовью. Он не стал бы просто трахать её, пока она пьяна. И он позаботится о ней, уберет в их квартире и заставит ее снова чувствовать себя хорошо. Прежде всего, он заставит ее снова почувствовать себя особенной, возможно, им потребуется некоторое время, чтобы пережить это, но они это сделают.

Но однажды она случайно увидела Брэда и Келли в ресторане и наблюдала за ними через окно.

Келли протянула руку через стол и нежно коснулась щеки Брэда. Он удержал ее руку на месте, повернул и поцеловал. Ее Брэд не делал того, что должен был делать по плану Рамоны. Он должен был просто трахать Келли, просто заниматься сексом, как это делала Рамона. Но Брэд явно был влюблен в Келли. Рамона поняла, от чего отказалась, и расклеилась. Она вбежала в ресторан, крича на Келли.

— Убирайся от моего мужа, ты, дешевая пизда!  — завопила Рамона.

— Ты его выбросила, жирная сука,  — огрызнулась Келли.

— Нет, я этого не делала,  — закричала Рамона.  — Я просто развлекалась, я никогда не хотела, чтобы он бросил меня.

— Ты не получишь моего мужа,  — кричала Рамона.

— Он уже у меня,  — отрезал Келли.  — Он уже был бы "моим" мужем, если бы ты просто подписала эти чертовы бумаги.

— Ни за что, черт возьми!  — снова завопила Рамона.  — Сначала я убью тебя.

Пока они смотрели, лицо Рамоны сильно побледнело. У нее закружилась голова, и она едва 

держалась на ногах. Она села на пол и сказала, что плохо себя чувствует.

Придя в себя, она вышла из ресторана.

•  •  •

Через 3 месяца Брэд и Келли поженились. Рамона, верная своим словам, никогда не подписывала бумаги о разводе. Ее рак вернулся в полную силу, и она снова была госпитализирована. Она получила отличный уход, но это было не то же самое. Без кого-то рядом, кто помог бы ей бороться с болезнью, она потеряла волю к жизни. Она проводила много времени в больнице, спрашивая о Брэде или писала ему письма. Она умоляла его простить ее и забрать обратно или просто навестить. Он предложил навестить ее, если только она подпишет бумаги.

На этот раз борьба с раком была недолгой и жестокой. Она чахла в течение месяца, и потом умерла. Брэд и Келли поженились через несколько часов после смерти Рамоны. Они ждали так долго, что не хотели терять ни секунды.

Брэд и Келли присутствовали на похоронах. Брэд говорил очень красноречиво и без злобы о том, каким особенным человеком была Рамона и как сильно он любил ее во время их совместной жизни. Он не говорил о том, как все закончилось между ними, только о хороших временах. В конце он рассказал собравшимся 4 или 5 родственникам о том, как он и его новая невеста решили назвать ребенка, которого она носила, в честь Рамоны.

Иногда по вечерам, сидя перед камином или разъезжая на своем "Мустанге-302" модели "Лакуна" 2012 года выпуска, Брэд понимал, что и он, и Рамона ошибались. Рамона сказала, что "она" победила рак, Брэд тогда верил, что "они" победили рак. На самом деле Рамона просто стала раком. С того момента, как она вышла из больницы, она стала другим человеком, громким, злым, мерзким и отвратительным, она съедала все вокруг себя и поглощала или уничтожала их. Ее брак и отношения с Брэдом и ее семьей были жертвами рака, которым она стала. Наконец, когда она не могла получить то, что хотела, она обратилась против самой себя.

Брэд и Келли жили долго и счастливо.