Почему бы нам не сделать это в дороге (Заставил сделать минет)

Я с нетерпением ждал первого дня сезона охоты на оленей, как в детстве ждал Рождества. Он всегда выпадает на первый понедельник после Дня Благодарения в Пенсильвании и является чем-то вроде государственного праздника. Многие школы закрываются, потому что большое количество учеников из младших классов, а также многие учителя будут в понедельник в лесу Пенна, а не в классной комнате.

В последнюю минуту клиент из Калифорнии настоял, чтобы я был свободен в понедельник, чтобы проверить его счет. Я старался его отговорить и даже осторожно прощупывал его насчет встречи с другим представителем компании. Счет много значил для компании, что, в свою очередь, делало его очень важным и для меня.

Впервые с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, я провел первый день оленьего сезона на работе. Я смирился с тем, что мне придется отправиться в наш охотничий лагерь только в понедельник вечером, таким образом, пропустив все веселье, которым мы, охотники, наслаждались днем ранее, перед охотой. Это означало, что я буду отставать в потреблении пива и проигранных в покер деньгах. Если повезет, я смогу наверстать большую часть потерянных времени, пива и денег в понедельник вечером.

С этой целью я упаковал свое охотничье снаряжение в пикап, бросил ящик пива на заднее сиденье и отправился в трехчасовую поездку в наш охотничий лагерь в округе Брэдфорд. Моя жена Барб оставила мне записку, в которой сообщала, что собирается погулять с парой своих подружек, и пожелала удачи на охоте. Меня не обманули. Я знал, что большинство жен были более чем счастливы видеть нас, парней, вдали от дома в первую неделю сезона оленей. Для них это был маленький отпуск.

Я был в часе езды от дома, когда сумерки превратились в темноту. Когда я следил за поворотами и изгибами трассы 6, я увидел, как служебный фургон передо мной долбанул красивого оленя и отбросил его на обочину. Затормозив, я увидел, как еще один олень, самка, отлетела от фургона и упала рядом с самцом. Я съехал на обочину и, освещая фарами свой пикап, посмотрел на несчастных животных. У оленя была красивые рога размахом почти в два фута. У самки всё было значительно меньше. Оба были мертвы, как прошлогодние одуванчики.

Я тут же принял решение. Я вытащил из охотничьей куртки бирки, заполнил их и повесил на оленей. Затем я погрузил их в свой грузовик, развернулся и направился домой. Я должен был доставить их куда-нибудь, где я мог бы разделать их, прежде чем их тела станут слишком холодными. Чем дольше я ждал, тем труднее и вреднее становился процесс.

Я остановился у старого амбара приятеля примерно в двух милях от дома и включил наружный свет. Потом я полевым фонарем я осветил обоих оленей. Работая над самцом, я восхищался его рогами. Он был самым милым оленем, которого я когда-либо видел. Мне пришло в голову, что у меня есть прекрасная возможность выиграть большой пул по 

отстрелу оленей в моем охотничьем клубе. Я обсуждал моральный вопрос, который мог возникнуть из-за того, что это на самом деле добыча в результате ДТП, а не добыча во время охоты. Я быстро отбросил все сомнения, которые закрадывались в мое сознание.

Правило — самые большие рога у законно помеченного оленя. Я квалифицировался. Кроме того, я никогда раньше не был близок к победе в охотничьем соревновании. Это было мое время!

Я решил вернуться домой, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Независимо от того, сколько раз я разделывал оленей, я не мог сделать это, не запачкав кровью свою рубашку и джинсы. Я бросил разделанных животных в грузовик и направился домой. Мои бирки были заполнены, и у меня вдруг не стало причин спешить в лагерь. Когда я подъеду туда, будет уже поздно пить пиво или играть в карты.

— По крайней мере, я как следует закрепил свои бирки на животных,  — подумал я, сворачивая на тупиковую дорогу, ведущую к моему дому. Я уже видел, как одного моего друга крупно оштрафовали за то, что с его оленя свалилась бирка. Местный окружной судья отказался признать, что олень был должным образом помечен и что это судьба вмешалась, чтобы сорвать бирку с животного.

Судью звали Рэй Паркер, и он гордился тем, что был известен в нашем городе как "судья-вешатель". Он занимался только мелкими юридическими делами и исками на сумму менее десяти тысяч долларов, но был напыщенным ослом. Барб была в дружеских отношениях с сестрой этого мудака. Тем не менее, я знал, что это не принесет мне никакой пользы, если я окажусь перед этим придурком в суде по обвинению в незаконной охоте или за нарушение правил дорожного движения.

•  •  •

Было уже больше одиннадцати, когда я нажал на пульт, чтобы открыть дверь своего гаража. В доме было совершенно темно, поэтому я предположил, что Барб уже в постели и, вероятно, спит. Я был удивлен, увидев, что не могу заехать к себе в гараж. На моем месте стоял новенький "Линкольн"! Джип Барб стоял на своем обычном месте. Обойдя "Линкольн", я пощупал капот, и он оказался прохладным. Должно быть, машина стояла там уже какое-то время. Ключи были в замке зажигания.

Я тихо вошел в свой дом. Остановился и прислушался. В доме было темно и очень тихо. Немного нервничая, я поднялся по лестнице, которая вела в спальню. Подойдя к хозяйской спальне, я услышал громкий храп. Я спал с Барб двадцать пять лет, и она никогда не храпела. У меня внутри все сжалось.

Я прошел через открытую дверь в спальню. Лунного света было достаточно, чтобы разглядеть две человеческие фигуры на моей кровати. А потом я удивился, какого черта я крадусь по своему проклятому дому! Я протянул руку, включил свет и стал ждать, что за этим последует чертова буря. Никто даже не вздрогнул. Барб спала голая, положив руку на мужской член. У мужика был круглый 

пивной живот и много волос на животе и груди. Я наклонился и стянул подушку с его лица.

Это был сам гребаный судья-вешатель! Рэй Паркер спал в моей постели с левой грудью моей жены в своей мягкой маленькой ручонке! Забавно, что в такие моменты происходит у человека в голове. Я обнаружил, что больше всего возмущен тем, что моя жена пригласила в свою постель такого жалкого мудака. Черт, да мы с ней оба знали кучу парней, которые, время от времени могли бы получить кусок ее задницы! И это было бы предпочтительней!

Потом я увидел пустые винные бутылки на тумбочке. Неудивительно, что включение света в спальне их совсем не обеспокоило. Они, должно быть, напились и дотрахались до ступора!

Я спустился вниз за ружьем для охоты на оленей. В следующий раз, когда этот ублюдок проснется, он будет мертв! Копаясь в грузовике в поисках винтовки и патронов, я начал обдумывать свое положение. Муж всегда является главным подозреваемым. Черт возьми, даже если бы кто-то другой застрелил этого придурка, меня, вероятно, все равно осудили бы за убийство просто потому, что у меня был такой сильный мотив. Мне нужно было быть умнее.

Потом я заметил рога, торчащие над бортом моего грузовика. Я был чертовски уверен, что не хочу попасть в тюрьму до того, как покажу другим парням своего оленя и выиграю соревнование. Паркер не стоил того, чтобы упустить это единственное в жизни удовольствие. Во всяком случае, в последнее время мы с Барб не очень ладили. Зачем позволять этой суке разрушать мою жизнь? Я быстро разработал план Б и приступил к его осуществлению.

Я снял свою охотничью бирку с оленихи, которая была в моем грузовике, и осторожно положил её в большой багажник "Линкольна". Потом я вытащил старый двуствольный обрез двенадцатого калибра, который купил у старого пьяницы за несколько недель до его смерти, почти двадцать лет назад. Я никогда никому не рассказывал, что он у меня есть. Это было чрезвычайно смертоносное и незаконное оружие. Я вытер его старой тряпкой, чтобы не осталось отпечатков пальцев, и положил в багажник, рядом с оленихой. Я даже нашел относительно новую подушку и бросил ее в багажник, предварительно оторвав эту чертову бирку, которая предупреждала, что убрать эту гребанную штуку — федеральное преступление.

Затем я пошел в дом и наполнил чайник очень горячей водой из-под крана. Я наполнил ей кулинарный шприц и вернулся к оленю в багажнике "Линкольна". Я налил немного горячей воды в выпотрошенную полость и подождал около минуты. Затем я использовал шприц, чтобы высосать из трупа изрядное количество кровавой воды и вылил ее в миску. Затем я снова наполнил шприц из тела оленя. И припарковал свой грузовик за углом дома.

Я достал вратарскую хоккейную маску сына, надел ее и вернулся в свою довольно шумную спальню. Когда Барб пила, ее почти невозможно было разбудить. Мой план сработал бы лучше, если бы она продолжала 

спать, но я был готов помахать крыльями, если возникнет необходимость.

Я снял одежду Паркера со стула в спальне и спрятал ее в шкаф. Я заметил, что его сотовый все еще висел на поясе. Затем я поставил миску и шприц на тумбочку.

Я забрался на кровать, поставив колени по обе стороны от Барб. Достигнув этого положения, я слегка толкнул Паркера, но он продолжал храпеть. Я вытащил сердце оленя из мешочка, в который положил его, когда разделал. Иногда ребята в лагере любят мариновать их с пивом и крекерами. У меня никогда не было вкуса к этому конкретному органу.

Я открыл кожаную защелку, удерживающую мой охотничий нож, и обнажил клинок. Потом я вылил кровь из миски на простыни и на грудь Барб. Удивительно, как мало крови нужно, чтобы все выглядело как на месте преступления. Барб протянула руку и слегка потерла левую грудь, пока жидкость быстро высыхала. Потом снова опустила руку.

Я опустошил миску, поставил ее обратно на стол и взял со стола шприц. Я держал его над лицом Паркера и опустил вниз, примерно на четыре дюйма выше его храпящего рта. Держа сердце в одной руке, я сжал его очень сильно и брызнул кровавой водой на Паркера, часть которой попала ему в рот и заставила его задохнуться. Я быстро положил шприц, взял нож и начал водить острием по сердцу в левой руке.

Краем глаза я наблюдал за Паркером и хихикал, как Злая Ведьма с севера. Он зашипел и вдруг резко выпрямился. Он посмотрел на сердце в моей руке, а затем на окровавленную грудь Барб, закашлялся и выплюнул кровь, которую проглотил. Судорожно вздохнул. Затем я повернул лицо, закрытое маской, чтобы посмотреть на него.

Этого было достаточно! Он выскочил из кровати и помчался по коридору, как ракета, и мне оставалось только добраться до гаража, когда он, совершенно голый, открывал дверь своей машины.

— Ты следующий, мамкоёб!  — крикнул я, когда он захлопнул дверь и выскочил из гаража.

Я вернулся наверх и положил одежду Паркера обратно на стул. Забрал у него мобильник и сунул его в карман. Нашел время, чтобы вытащить телефон Барб из его чехла-записной книжки, и тоже сунул в карман. Потом я взял миску и шприц и положил их в мойку вместе с остальной грязной посудой. Включил посудомоечную машину и пошел к своему грузовику, предварительно выключив все огни и закрыв дверь гаража.

Я был всего в нескольких милях вниз по дороге, когда заметил большой Линкольн, стоящий на обочине. Мне пришло в голову, что в старой теории о том, что пара фунтов сахара в бензобаке автомобиля может привести к катастрофическим последствиям, должна быть доля правды. В полумиле от машины я заметил то, что, очевидно, было голым человеком, бегущим по шоссе. Когда я подъехал ближе, он повернулся и побежал к берегу, скрываясь из виду.

Ну какой больной, сумасшедший ублюдок будет бегать голым в конце ноября в Северной Пенсильвании?  

Я ясно видел свой долг. Я взял сотовый Паркера, набрал 911 и сообщил о тревожном зрелище, которое только что наблюдал. Но забыл оставить им свое имя. Им придется полагаться на идентификатор вызывающего абонента, чтобы определить, кто именно сделал этот звонок.

•  •  •

Меньше чем через час я проехал мимо того места, где видел двух убитых оленей. Я взял сотовый Паркера и набрал свой домашний номер.

Звонок поступил на автоответчик, когда я позвонил в первый раз. Я повесил трубку и снова набрал свой номер. На этот раз Барб сняла трубку после четвертого гудка.

— Алло? Что-то не так,  — спросила Барб с той обычной озабоченностью, когда вам звонят в предрассветные часы.

— Включи свет и посмотри, что осталось от твоего любовника!  — прошипел я в трубку.

Я подождал секунд десять, а потом услышал первобытный рык. Барб, должно быть, увидела кровь и нашла чье-то сердце рядом с собой в постели. По крайней мере, это было единственное, что могло бы ее так сильно расстроить.

— Ты сумасшедший ублюдок!  — завопила Барб в трубку.  — Ты убил Рэя! Тебе это никогда не сойдет с рук! Я звоню в полицию.

Телефон в моем ухе умолк. Улыбка промелькнула на моем лице, когда я подумал об истории, которую Барб рассказывает полиции в этот самый момент. Я подъехал к охотничьему лагерю около четырех утра. Повесил своего оленя на шест, который был у нас для этой цели. Я заметил, что пара оленей поменьше уже там висят, и усмехнулся про себя, когда вошел в хижину.

Когда я вошел, старый Дэн Макгроу уже готовил завтрак. Его выбрали готовить для группы. Тогда он сможет отправиться на охоту до следующего обеда. Он поставил передо мной тарелку с беконом, яйцами и картофельными оладьями, и я принялся за еду.

Том Бертон вылез из постели и вышел на улицу, чтобы проверить погоду. Он отсутствовал минуту или около того, а затем ворвался обратно в дверь.

— Где, черт возьми, ты взял этого оленя, Дейв?  — требовательно спросил он.  — Это самый большой из тех, что я когда-либо видел.

Этот вопрос вызвал массовую миграцию через парадную дверь. Мало что дает охотнику больше надежды, чем вид красивого оленя, захваченного кем-то еще. Это возрождает их надежду и разжигает их воображение. Я объяснил, как накануне в сумерках заехал к другу. Я вышел в самую густую заросль кустарника и горного лавра, какую только смог найти, и наткнулся на большого самца. Затем, когда он на полной скорости пробежал сквозь густые заросли, я преследовал его и выстрелил один раз. Остальное было историей.

Пока остальные ребята натягивали теплую одежду и надевали утепленные ботинки, я разделся, забрался на койку между простынями и крепко заснул.

•  •  •

Несколько часов спустя что-то заставило меня проснуться. Я открыл один глаз. Передо мной была голова в полицейской фуражке.

— Мистер Рид? Мне очень не хочется прерывать вашу охоту, но у меня есть к вам несколько вопросов,  — спокойно заявил он, не пытаясь скрыть сарказма.

Я смотрел 

на него несколько секунд, а потом сел и почесал все места, которые человек должен почесать, когда он впервые просыпается. Потом натянул брюки и рубашку и направился к кофейнику.

— Вот это славный олень с вашей биркой,  — начал он.  — Где и когда вы его взяли?

— На территории друга. Время на бирке,  — медленно ответил я.  — Полицейские штата сейчас работают в комиссии по охотничьим лицензиям?

— Давайте перейдем к делу, мистер Рид. Сегодня утром в полицию Спрингвилла позвонила ваша жена. Она заявила, что вы убили ее любовника, которым оказался окружной судья Рэй Паркер. Она сказала, что вы вырезали его сердце и оставили рядом с ней на вашей кровати.

— И чтобы усугубить ситуацию. Машину Паркера нашли брошенной примерно в миле от вашего дома. При обыске в машине обнаружили мертвого оленя и обрез в багажнике. Там же была подушка со снятой федеральной биркой,  — добавил коп, подумав.

— Тело Рэя Паркера пока не найдено. Это только вопрос времени, мистер Рид. Почему бы вам не сделать проще и не сказать нам, куда вы положили тело Паркера?  — настаивал полицейский.

— Ух ты! А вы, ребята, молодцы,  — усмехнулся я.  — Пропустили всю эту чушь с криминалистическим расследованием и просто хотите заставить какого-нибудь тупого засранца признаться в убийстве, когда у вас нет ни тела, ни мотива, ни оружия.

Полицейский поднял мой охотничий нож, который лежал в пластиковом пакете, и помахал им передо мной, говоря:  — Ревность — самый древний мотив. Не многие мужчины бывают очень счастливы, когда узнают, что их жена — шлюха. Все, что нам нужно,  — это тело Паркера, и у нас будет все, что нам нужно, чтобы отправить вас в тюрьму на долгое время.

— Я более чем немного разочарован тем, как различные правоохранительные органы занимаются этой ситуацией,  — усмехнулся я удивленному копу.  — Вы делаете ошибочный вывод, а затем пытаетесь доказать, что это на самом деле произошло. Затем вы пытаетесь получить признание о том, что на самом деле не произошло, а не выяснять, что на самом деле произошло, и следовать за подсказками туда, куда они приведут.

— В последний раз, когда я видел Рэя Паркера, он бегал по лесу голым. Не знаю почему. Возможно, это мой ритуал благодарности охотничьим богам за то, что они подарили мне великолепного трофейного оленя, вызвал у него легкую тошноту. Это, а также то, что он увидел меня в той же самой комнате, где он спал с моей шлюхой-женой, могло вызвать у него какой-то иррациональный страх, вызванный чувством вины, что, в свою очередь, заставило его выбежать из комнаты голым,  — предположил я.

— Если Паркер все еще жив, то почему в вашей постели было сердце?

— Как я уже сказал, у меня есть ритуал, через который я прохожу, когда получаю благословение взять большого оленя. Я опускаюсь на колени в своей постели и поднимаю оленье сердце в знак благодарности. Затем я кладу сердце на свое место в постели в знак 

признательности и уважения к богам охоты,  — добавил я со всем доступным мне почтением.

В этот момент у полицейского зазвонила рация. Он вышел на улицу и несколько минут говорил приглушенным голосом. Потом он вернулся в дом.

— Рэй Паркер был найден полчаса назад, бродящим голым по лесу. Двое охотников нашли его и указали в направлении дороги. Я думаю, что как только они поняли, кто это, они отказались дать ему какую-либо одежду или просто вывести его из леса. Они сказали ему, что пришли охотиться, а не собирать мусор,  — усмехнулся коп.

Я поблагодарил офицера, когда он вернул мне мой нож. Он попросил меня зайти в местный полицейский участок и дать показания. Я пообещал ему, что сделаю это, как только закончу свою недельную охоту. И забрался обратно в койку.

•  •  •

В пятницу днем я заехал в полицейское управление. Они были немного злы, что я так долго ждал, чтобы сделать свое заявление, но это были не мои проблемы. И кажется, Рэй Паркер обвинил меня в том, что я заставил его поверить в то, что вырезал сердце у Барб. Далее он утверждал, что я подбросил ему в багажник оленя и ружье и даже испортил его "Линкольн".

— Я имею право практиковать поклонение богам охоты в своем доме,  — сказал я полицейскому, задававшему мне вопросы.  — Если его не устраивают мои ритуалы, ему действительно следует держаться подальше от моей супружеской постели. Тогда он не вступит с ними в контакт. Что касается оленя и незаконного оружия, то я сидел в зале суда и слышал, как он сам говорил людям, когда их поймали с поличным, что любой бы солгал, чтобы избежать ответственности за свои действия.

Пришло время этому тупому дерьму подойти к общей тарелке и принять свое лекарство, как мужчина. Я ничего не знаю ни про оленя, ни про ружье, ни про его чертову разбитую машину. Да у него сотни врагов. Разве полицейский не сказал мне, что у него так же с собой была подушка со снятой биркой? Это федеральное преступление! Проверьте это.

•  •  •

В пятницу вечером я спал дома в своей постели. Я почувствовал, что кровать зашевелилась, и проснулся, обнаружив Барб, сидящую на краю кровати рядом со мной. Ее не было рядом, когда я лег спать.

— Полагаю, ты знаешь, что я позвонила нашим детям и велела им запереть двери? Я сказала им, что ты взбесился и убил моего любовника, и они должны вызвать полицию, если ты появишься у них на пороге,  — начала Барб.

— Я кое-что слышал об этом, раз уж ты упомянула,  — тихо признался я.

— Возможно, до тебя даже дошли слухи, что я позвонила в полицию и сказала им, что ты вырезал сердце Рэя и оставил его лежать в нашей постели,  — продолжила Барб, когда я кивнул в знак согласия.

— Полагаю, ты слышал, что Рэю предъявлено обвинение в нарушении закона об огнестрельном оружии, и он был оштрафован за перевозку нелегального 

оленя и за охоту без лицензии,  — продолжила Барб.  — Помощник окружного прокурора даже пытался привлечь его за то, что он снял бирку с подушки, но я думаю, что это законно, ведь подушка уже продана.

— Ни черта себе?  — удивленно ответил я.  — Можно снять эти бирки, как только заплатишь за подушку? Полагаю, то же самое можно сказать и о матрасах? Никогда этого не знал.

— Это кажется очевидным, Дейв. Это была новая подушка, и теперь она вся в крови и какой-то мерзости, вместе со всем остальным постельным бельем и подушками, которые были на этой кровати. Тебе не нужно было прибегать к этой уловке. У Рэя и так хватило проблем с другими делами, в которых его обвиняют. Зная твой характер, я еще удивлена, что у него в багажнике не оказалось крэка и рецептурных таблеток.

— Я и понятия не имею, о чем ты говоришь, Барб. Этот Паркер — крутой чувак. Никогда бы не подумал, что он так увлекается нелегальным дерьмом. Я ведь никогда не догадывался, что он трахает мою жену-шлюху, так что откуда мне знать, каков он?  — ответил я.

— Ты не будешь долго счастлив с этой шлюхой, что лежит рядом с тобой, Дэйв,  — пожаловалась Барб.  — Она была замужем пару раз и не могла держать ноги сомкнутыми. Она раздвинет их для кого-нибудь еще, когда ты в первый раз отвернешься.

— Ну, Барб, я пришел к выводу, что это справедливо для очень многих женщин. Разница в том, что я не жду от Дорис ничего особого. Она шлюха, но она отлично трахается. Ты только посмотри на эти сиськи!  — воскликнул я, откидывая простыню, покрывавшую спящую женщину.  — Давным-давно я сказал тебе, что если когда-нибудь поймаю тебя на измене, то во мгновение ока окажусь в трусиках твоей кузины. Тебя предупреждали, так что не хнычь. Тебе это не идет, Барб.

— Ты здорово меня подставил, Дейв,  — призналась Барб.  — Рэй Паркер был единственным мужчиной, с которым я тебе изменяла, да и то всего пару раз. К тому времени, как Дорис тебе надоест, мы ведь будем в расчете, не так ли, Дейв? До тех пор я буду спать в комнате для гостей.

— Я пожила у Сьюзен, но она, моя единственная дочь, ясно дала мне понять, что считает меня ужасной шлюхой. Мне не следовало звонить нашим детям и говорить, чтобы они запирали двери перед тобой. Они бы никогда не узнали о моей глупости с Рэем,  — задумчиво произнесла Барб.  — Ты бы никогда не сказал им, правда, Дейв? У тебя всегда было правило — никогда не ругать меня перед нашими детьми. Ты заставил меня сделать это самой. Я потеряла уважение мужа и детей из-за какого-то напыщенного придурка. Что ты теперь собираешься делать, Дэйв?

— Подожду, пока ты выйдешь из комнаты, а потом разбужу твою кузину-шлюху и трахну ее в жопу,  — ответил я с усмешкой.