Мост

Мост не был ни длинным, ни широким. Простая деревянная конструкция, перекинутая через узкую, но глубокую пропасть между разочарованиями прошлого и неопределенностью будущущего. Позвольте представиться: я Лайл Джедерманн, мне сейчас тридцать восемь. Мужчина, прежде отличавшийся от других мужчин только тем, что был мужем Глории, тридцати шести лет, и отцом Роберта, двенадцати лет, и Анны, восьми лет. Очень приятная семейная картина, но с весомым финансовым бременем. Чтобы выполнять свои обязанности мужа и отца, я работал в Соuntrуmаn риэлтер в течение пяти лет, прежде чем Габриэль Зило купил компанию у Берни Шлейфера.

Недвижимость не была моей начальной карьерой или даже желаемым выбором. Трудовую деятельность я начал после окончания юридического факультета. К тому времени я уже три года был женат на Глории. Она была беременна, когда я заканчивал юридическую школу. Это был не очень перспективный рынок труда для молодых юристов, но беременность Глории дала мне сильный стимул найти работу, способную содержать семью.

Первой предложенной мне работой была работа в юридической фирме, которая специализировалась на представлении интересов банков в закрытии жилищных кредитов. Это была не та работа, о которой я мечтал, но это была работа. Пока я учился в юридической школе, Глория работала кассиром в банке, чтобы содержать нас обоих. Она зарабатывала достаточно, чтобы заплатить за квартиру и накормить нас. Я работал несколько неполных часов, делая все, что мог, чтобы пополнить ее доход. Кредиты и стипендии оплачивали мое обучение. Но свое будущее я связал с департаментом образования. Поскольку Глория явно забеременела на моем выпускном юридическом факультете, я согласился на предложенную работу. Это была лишь первая из многих уступок строгим требованиям супружеской жизни.

Еще в те древние времена банки ссужали деньги отдельным покупателям жилья для покупки домов. Оглядываясь назад, можно сказать, что это была профессия джентльмена-юриста. Я сидел за столом сдачи дома, чтобы представлять кредитный банк при закрытии ипотеки. Покупатель платил банку комиссию в размере около $500,00 за мои услуги. Юридическая фирма получила эту сумму плюс еще 500 долларов от страховой компании. Все говорило о твердой тысяче долларов, заработанных каждый раз, когда мы пожимали друг другу руки в конце сдачи дома. Фирма, конечно, получала деньги, и я получал мизерную часть их в качестве зарплаты.

Я думаю, что все хорошее должно кончиться, и честная скупость должна быть заменена плохой и чистой жадности. Вскоре после того, как моя жена Глория родила нашего второго ребенка, маленькие банки были поглощены большими банками, которые, в свою очередь, были поглощены еще большими банками. Розничные кредиты ушли в прошлое. Банковское дело стало оптовой торговлей. Все было доведено до промышленного уровня. Каждое утро я приходил на работу, чтобы найти стопку документов по ипотечным кредитам, которые должны были быть закрыты в этот же день.

Я предполагаю, что прибыль была огромной, но беготня между комнатами, где происходили одновременные закрытия домов, оставляла меня с тревожным чувством, что все не может продолжаться с 

такой скоростью вечно. За семь лет своей юридической карьеры я продвинулся не к партнерству, а к высокому статусу частного подрядчика. Я зарабатывал сдельно. При 75 долларах за закрытие я получал неплохой доход, если учесть, что я закрывал семь или восемь кредитов в день, пять, а иногда и шесть дней в неделю. Но может ли это продолжаться долго? У меня было это ноющее чувство надвигающейся гибели.

Ко мне подошел Бернард Шлейфер. Берни, как он предпочитал, чтобы его называли, искал того, кого он называл умным парнем с юридическим образованием, чтобы присоединиться к его компании. Его основной контракт вскоре уходил в отставку в «Солнечный пояс» как раз тогда, когда Берни захотел расшириться.

Компания Берни, Соuntrуmаn Real Estate, владела акциями на застройку «Алых лесов». Эта застройка состояла из ста одобренных участков, а план участка предполагал еще четыреста. Это было в двух милях от Технопарка с Международным литейным заводом. Две тысячи высокотехнологичных рабочих мест были распланированы на чертежной доске, и Берни был готов.

Шлейфер был строителем/застройщиком. Он не был ни продавцом, ни финансистом для мелкого бизнеса. Если вам нужно было собрать пару миллионов, продав банкиру свою мечту о развитии, то Берни был вашим человеком. Но он не мог ничего продать домохозяйке с добавлением настоящей каменной столешницы или ее мужу с расчетом ипотеки с переменной ставкой.

Как ни странно, когда мы с Берни встретились, все стало идеально. Мне нравились продажи домов, и я был специалистом по деталям. Все дело было в этих бумажных шуршащих документах сдачи. Я также узнал о ценности центров получения прибыли от моих бывших работодателей. Я увеличивал продажи Берни на сумму продаваемых его собственной компанией, услуги агентов по страхованию жилья, грузчиков, садовников, и так далее. Мы быстро превратились в агентство полного спектра услуг с единственной целью. Наша функция состояла в том, чтобы продать больше домов и получить все, что мы могли, от всего, что идет вместе с ними.

Берни начал строить и он делал это очень быстро. Я управлял конторой и всем остальным. Берни заключал крупные сделки, а я мелкие. Он зарабатывал большие деньги, а я был его хорошо оплачиваемым работником. Он увидел приближающуюся катастрофу. Веаr Stеаrns был верхушкой айсберга. Инвестиционный банк Lеhmаn Вrоthеrs был кораблем, который на самом деле столкнулся с айсбергом.

В тот день, когда обвалилась крыша, Берни улыбался.  — То, что растет, должно падать, но недвижимость всегда будет расти снова. Если мы сможем пережить это в разумных пределах, то будем готовы к большой экспансии.

Берни держал пари, что рынок вернется. Я пристегнулся и выжал все до последнего цента, которые он потом вложил в более крупную и лучшую загородную недвижимость. У Берни была только одна проблема с этим — он был большой рыбой в маленьком пруду, и он хотел пойти поплавать в океане.

Однажды вечером за выпивкой после работы он сообщил новость.

— Я все продал,  — сказал он.

— Что?

— Успокойся. Новый владелец 

ничего не изменит. По крайней мере, не сразу.

Берни снова оказался прав. Когда я встретил Гейба Зило, мое первое впечатление было о его молодости. Ему еще не было тридцати, и он сумел выкупить Берни. Он был выше меня ростом и моложе, и он был красивым белокурым Адонисом. Сам образ вундеркинд суперзвезда бизнеса. Наверное, мне следовало бы завидовать молодому человеку, но он был слишком обаятелен и приветлив, чтобы возмущаться. Работать на него тоже было здорово.

Берни было под пятьдесят. Он был честолюбив, но, по сути, осторожен. В отличие от него, Гейб любил выкладывать всё на всеобщее обозрение. Всё на кону, всё время. С самого начала было очевидно, что его сделка по покупке загородной недвижимости истощила ресурсы Гейба. Гейб был больше финансистом, чем строителем, больше менеджером, чем продавцом. Он любил быстрые деньги, и, когда рынок недвижимости вернулся, его ставка на Соuntrуmаn явно приносила дивиденды.

Берни улетал во Флориду, в крупное казино по продаже недвижимости. В ночь перед отъездом я пожелал ему удачи.

— Пойдем со мной, малыш,  — сказал он.

— Нет, потому что я уже не ребенок. У меня есть жена и двое подростков, которых нужно содержать,  — сказал я.

— Хорошо, но когда-нибудь ты об этом пожалеешь.

Я надеялся, что нет, но проверил рынок труда. От моей старой фирмы осталось не так уж много. Стивен Пендер, один из младших партнеров, сумел продержаться во время краха. Он был рад услышать меня, но платил треть того, что я теперь зарабатывал. Поэтому я уткнулся носом в штурвал, чтобы убедиться, что Соuntrуmаn остался на плаву. Но в целом я был счастлив работать на Гейба, как мы его называли. Он хорошо относился ко мне и позволял мне в значительной степени управлять изо дня в день офисом. Были ли у меня сомнения на его счет? Да, но единственное моё недовольство боссом было незначительным.

Берни никогда не устраивал официальных рождественских вечеринок. Гейб впал в противоположную крайность. Он нанял одно из лучших мест отдыха в Саратоге. Правда, в межсезонье, но все равно за немалые деньги. Следующая вечеринка в первую субботу декабря была для персонала, подрядчиков, банкиров и риэлторов. Это была большая шикарная вечеринка, и на ней было много гостей.

Гейб правил ей, как король. Что ж, это были его деньги, и, возможно, у всего этого была законная деловая цель. Моя недовольство пришло около полуночи, но оно росло всю ночь. Видите ли, я приехал с самой горячей женщиной в этом месте под руку.

Я женился на Глории сразу после колледжа. Нам обоим едва исполнилось по двадцать два. Она работала на бестолковой работе, чтобы прокормить нас всех, пока я учился на юридическом. Я буду вечно благодарен ей за это, но она сама спровоцировала свою беременность. Отказавшись от таблеток, пока я готовился к экзамену в адвокатуру. Беременность, возможно, была к лучшему в долгосрочной перспективе. Мы были хорошими родителями и остаемся такими до сих 

пор.

Пока я боролся со сдачей домов, Глория растила наших малышей и ходила по ночам, чтобы получить докторскую степень по детской психологии. Когда наш младший ребенок вернулся в школу, Глория вернулась на работу. Она нашла работу в Госдепартаменте. Она также начала то, что я теперь называю ее беговой карьерой.

Глорию можно было бы назвать пухленькой. Она была толстой, если сравнивать ее с какой-нибудь изголодавшейся моделью. Но в тридцать лет она перешла от двухдневного плавания в бассейне YWСА и бега только за нашими детьми к одиночному бегу на длинные дистанции.

Каждое утро моя жена вставала рано, чтобы пройти пять миль по пересеченной местности. Каждый вечер она делала по полчаса спринта. У нее было лучшее время среди всех местных женщин-бегунов. Только национальные конкуренты обыграли ее раз в местных гонках на 5 и 10 километров. Она трижды участвовала в Нью-Йоркском марафоне, финишировав в первой сотне женщин.

Я не домосед. Я хожу в спортзал, по крайней мере, три раза в неделю, и делаю двадцать миль на велосипеде в летние выходные. Но у меня есть более 5% жира в теле, и у меня нет тела, которое, будто бы, было изваянно Микеланджело. Я поддерживал Глорию в ее усилиях. Я видел, как она встала перед рассветом и возвращалась вся в поту, когда я будил детей. Я гордился своей женой.

Поэтому, когда я вошел на рождественскую вечеринку с этой высокой черноволосой красавицей под руку, разговор затих, и люди повернулись, чтобы увидеть эффектную Глорию. Она была чуть выше 6 футов 2 дюйма на своих трехдюймовых каблуках, как раз моего роста. Ее волосы цвета воронова крыла рассыпались по плечам. Когда она бежит, то заплетает их в конский хвост, который вызывает аплодисменты у нее за спиной. В тот вечер он мерцал в свете бальных ламп.

Глория изо всех сил старалась попасть на вечеринку. На ней было новое облегающее черное платье. Отделанное под гребешок платье показывало только намек на ее декольте и было нескромно коротким, чтобы показать ее сказочно длинные ноги бегунов. Это платье заставило замечать ее плоский живот и ее скульптурную задницу. Она была предметом пылкого искусства. Моя жена больше не была пухлой девочкой. Она была прекрасной женщиной в моих руках.

Гейб, не теряя времени, поздоровался с нами и увел Глорию танцевать. Хотя я признаю, что они были прекрасной парой, он выше и крепче меня, его внимание, казалось, переходило черту фола.

Незадолго до полуночи он подошел к ней и страстно поцеловал под омелой.

Я не ревнивец. Да, моя жена горячая штучка, но я ей доверяю. Мы вместе пережили много трудных времен: годы учебы в юридической школе, воспитание детей, оплата школьных кредитов. Мы пережили болезни, в том числе выкидыш. Мне жаль пары, которые никогда не боролись вместе. Я верю, что именно трудные времена объединяют вас и делают ваш брак крепким. Мы с Глорией переживали все вместе и любили друг друга.

Глория пила 

и явно наслаждалась всеобщим вниманием. Я списал все на это. Я забрал жену и отвез ее домой. Больше ничего не было сказано, и она вела себя так, будто ничего не произошло. Просто слишком много выпила, сказал я себе.

Полгода спустя наступили выходные в День поминовения. Полугодие было хорошим в сфере недвижимости. Число клиентов значительно возросло. Последняя неделя мая была самой жаркой за последние десять лет. Операционный счет компании был заполнен наличными от продажи жилья, которые должны были быть переведены в первый рабочий день июня. Мы проверили чеки, а затем по электроннке расплатились бы с банками, когда офис откроется после трехдневных выходных.

— Ты приедешь в лагерь на выходные?  — Спросил Гейб.

Гейб арендовал горный домик в Адирондаке на выходные в день поминовения. Он уже несколько недель ни о чем другом не говорил. Его приглашение было адресовано нам с Глорией, но мне этого хотелось избежать.

— Не знаю, какие у Глории планы,  — сказал я, пытаясь отказать ему.

— О, она с нами. С нетерпением ждет этого.

Я вопросительно посмотрела на него.

— Мы говорили по телефону,  — поспешно сказал он.

Почему я ему не поверил? Но когда он ушел, я позвонил Глории, и да, она была в восторге. Я полагаю, что это был последний момент, чтобы остановить крушение поезда. Но я просто не видел этого, я и любил Глорию, и доверял ей.

Мэпквест сказал мне, что поездка до дома Гейба будет нелегкой. Я подъехал на своей Хонде-Аккорд к месту проката и взял полноприводный внедорожник. Судя по карте, последние двадцать миль пролегал по горным дорогам, а последние три по грунтовой дороге. Я уже бывал в Адирондакских горах. Они могут быть очень жестокими горами.

Дом Гейба находился к юго-западу от озера Саранак. Дорога заняла почти четыре часа. GРS показывал только последние пять миль. Мы свернули с Окружной дороги на две последние мили полуасфальтированной дороги, заканчивающейся деревянным мостом.

Мост был узким, но выглядел крепким. Недавно отремонтированный, он пересекал овраг. Щель была не очень широкой, но глубокой. Этот тип рельефа распространен в Адирондакских горах. Труднопроходимая местность является причиной того, что они остаются дикими.

Я медленно пересек мост, размышляя о том, есть ли другой запасной выход, хотя карта GРS не показывала его. У меня было ощущение мыши, попавшей в мышеловку. Интересно, есть ли здесь кошка?

Через три мили по изрытой колеями грунтовой дороге мы подъехали к двухэтажному домику. Он был построен на лужайке на склоне горы примерно в тысяче футов ниже вершины. На севере виднелась дюжина Адирондакских вершин. Мы достигли отдаленного места, где было построено то, что должно было выглядеть как деревенский домик.

Я поставил внедорожник на ухоженную стоянку рядом с тремя сопоставимыми, хотя и гораздо более дорогими на вид автомобилями. Все выглядело новым и тщательно ухоженным. Сам домик был одним из тех современных бревенчатых строений, которые только выглядят деревенскими. Они оформлены в современном стиле с традиционной облицовкой. Большое удобное современное здание,  

притворяющееся горным убежищем девятнадцатого века.

Впечатление было яркое. Гейб снова переборщил, чтобы произвести его. Я не сомневался, на кого он хотел произвести впечатление, и это был не я. Они приветствовали нас на широком крыльце с его Адирондакскими стульями и сопутствующим декором. Их было шестеро — трое молодых людей, Гейб и двое его друзей по колледжу. Кен Льюис был самым коротким около 5 футов 10 дюймов, но сложен как штангист. Ему было под тридцать, как и Гейбу. Кен начинал лысеть, и лицо его было не таким красивым, как у Гейба, но физически он был покрыт мускулами, которые проступали сквозь обтягивающую футболку и шорты.

Глен Сакс был вторым приятелем по колледжу. Ростом около шести футов, худощавый, с вьющимися светлыми волосами, он выглядел лучше Кена. Он стоял, крепко обняв белокурую женщину. Ее представили как Шарон. Она была красивой женщиной с пышными формами и пышным бюстом. Ей должно было быть не меньше тридцати, а то и больше. На добрых восемь-десять лет старше Глена.

Женщина чуть помоложе, по имени Робин, стояла рядом с Кеном и явно с ним. Она была невысокой пузырчатой брюнеткой лет тридцати с небольшим и очень хорошо сложенной, с грудью, которая казалась слишком большой для ее маленького тела. Последней в группе была высокая женщина с длинными каштановыми волосами. Это была Паула Генри, одна из тех женщин, которых за неимением лучшего слова называют красивыми. Определенно женщина с привлекательными, но резкими, не совсем женственными чертами лица. Ее внешность говорила о том, что она умна. Она это знала, и другие тоже. Из женщин она явно была самой младшей и была школьной подругой парней.

Все были очень дружелюбны и чрезмерно счастливы, что мы сделали это. Но это приветствие было не обычно. Гейб явно приветствовал мою жену, со мной поздоровался как с запоздалой мыслью, а его подруга Паула впилась в меня взглядом, каким обычно смотрят на лабораторное животное перед тем, как его препарировать.

Они устроили для нас ужин. Так что мы только быстро бросили сумку в отведенную нам спальню на втором этаже. Наш маленький номер был рядом с хозяйским, который занимал Гейб. Мы все расселись в Большом зале. Массивная гостиная сорок на сорок футов, столовая и игровая комната. Здесь, за большим дубовым столом, мы пировали приготовленными в микроволновке обедами для гурманов. Еда была хорошей, но без особых усилий и дорогой. Вино подавалось в больших количествах.

Я наблюдал за своим пьянством настолько, насколько можно, если ваш хозяин пытается постоянно наполнить ваш бокал. После ужина собравшиеся расселись у газового камина на террасе. Там появились крепкие напитки и марихуана. Было ясно, что это будут выходные с выпивкой и легким употреблением наркотиков. Я начал изучать свое положение путем тщательных вопросов и острого наблюдения.

На первый взгляд я присутствовал на обычном праздничном уик-энде со своим боссом, двумя его друзьями и их подругами. Однако все выглядело более хитрым. Всего через несколько 

минут выяснилось, что у Робин где-то есть жених, но не здесь, а Шэрон замужем, у нее двое детей и муж дома. Шэрон и Робин работали вместе и, предположительно, вместе отдыхали в спа-салоне, проводя выходные только для девочек. К измене относились небрежно и с юмором.

Паула не сводила с меня глаз и, похоже, не входила в эту группу. Можно подумать, что она была с Гейбом, но она не обиделась на его откровенный флирт с моей женой. На самом деле он почти всю ночь просидел между Глорией и Паулой. Гейб продолжал говорить в основном с Глорией. Мои попытки вовлечь Паулу в разговор были встречены лишь вежливым интересом. Она посылала мне сигналы, чтобы я ничего не предпринимал.

Около полуночи я почувствовал, что приятно возбужденные гости готовы разойтись по спальням, чтобы завершить вечернее празднество. Но они чего-то ждали.

Внезапно Гейб повернулся ко мне и сказал: Лайл, ты, должно быть, устал после долгой поездки.

— Да, дорогой, почему бы тебе не пойти спать, а я присоединюсь к тебе немного позже,  — сказала моя Глория.

— Черт возьми, не раньше, чем я выпью еще,  — сказала я, хватая бутылку,  — если только ты не заберешь ее, Гейб.

Я улыбнулся ему, говоря это, но внутренне проклинал эту свинью, которая пыталась соблазнить мою жену. А еще мне было интересно, во что играет Глория. Она проводила с ним весь вечер, как на рождественской вечеринке. Неужели она влюблена? Неужели моя шестнадцатилетняя жена влюбилась в моего босса?

В тот вечер это была игра ожидания, но я ее выиграл. В конце концов Глория ушла со мной в спальню.

В отведенной нам комнате Глория проскользнула в душ одна. Я не пытался присоединиться к ней. В этом не было никакого смысла. Она вела себя немного холодно по отношению ко мне. Когда она вышла из душа, я проскользнул мимо нее, чтобы тоже ополоснуться. Я ожидал, что найду ее под одеялом, когда выйду, но она сидела голая на краю кровати.

— Пожалуйста,  — сказала она, похлопывая по кровати рядом с собой.

Когда я сел, она повернулась ко мне и сказала: Я хочу повеселиться в эти выходные. Жизнь у нас была тяжелая. Но я очень много работала и думаю, что заслужила передышку.

— С этим у меня нет никаких проблем. Ты была прекрасной женой и матерью в трудные времена. Ты отправила меня учиться на юриста и растила детей на мою скудную зарплату, пока я возвращался в школу. Ты изо всех сил старалась заработать то великолепное тело, которое у тебя, и ты все еще вносишь больше, чем твоя доля в наш дом. Я горжусь тем, что я твой муж.

В ответ она наклонилась и взяла мой член в рот. Глория никогда не была большой любительницей минета. Получать оральный секс да, но не отдавать. В тот вечер она не торопилась доставлять мне удовольствие и ничего не просила взамен.

Меня разбудил утренний свет, струившийся сквозь незадернутые жалюзи 

большого окна спальни. Обычно Глория вставала задолго до того, как я отправлялся на утреннюю пробежку. Но ее щедрость с алкоголем и травкой прошлой ночью возымела свое действие. Поднявшись с кровати, я задернул шторы и вошел в маленькую ванную комнату с душевой кабиной. Это была маленькая спальня, но более чем достаточная по своим удобствам.

Я принял душ, побрился и спустился вниз раньше всех. Я решил осмотреть все вокруг, прежде чем остальные встанут с постели. Я перешел из большой комнаты во внутренний дворик с ямой для костра и встроенным барбекю на открытом воздухе. Внутренний дворик переходил в приподнятую террасу с небольшим бассейном и сауной. Открытая вода казалась рискованным предложением весной в этих печально известных холодных горах, но, поднявшись на террасу, я понял, что весь комплекс отапливается. Более высокий склон горы был покрыт солнечными батареями. Таким образом, бассейн был нагрет, и, вероятно, дом тоже.

Пройдя через терассу, я подошел к тому, что было небольшим сараем. В нем не было животных, но он был заполнен до отказа квадроциклами, снегоходами и садовым оборудованием, включая несколько небольших тракторов. Проходя мимо этого здания, я услышал вдали шум небольшого ручья. Ручей протекал ярдах в двадцати за запертым сараем с небольшим дымоходом в крыше. Заглянув в одно маленькое окошко, я увидел генератор и топливные баки. Таким образом был запасен бензин для спортивного транспорта и генератора для аварийных ситуаций.

Кто-то обо всем позаботился. Это место было изолированным миром. Очевидно, оно было готово к любым неожиданностям. Ручей был маленький и неглубокий. Я думал, что слишком мал для рыбы, пока не увидел, как одна из них выпрыгнула из маленького ручья.

— Ты рыбачишь?  — раздался голос у меня за спиной.

Вздрогнув, я обернулась и увидела за собой Паулу.

— Нет, но когда я был моложе и у меня было больше времени.

— Жаль, но это может дать тебе какое-то занятие в эти выходные.

— А ты ловишь рыбу?

— Нет, как и у тебя-нет времени. Как насчет завтрака и прогулки в гору? Кажется пустой тратой времени проделать весь этот путь и никогда не достичь вершины,  — сказала она.

Паула поставила кофе в кофеварку из нержавеющей стали. Кладовая на кухне была заполнена готовым к микроволновке завтраком. Я выбрал овсянку быстрого приготовления, как и мой спутник. Больше пока никто не проснулся.

— Вероятно, они все будут спать допоздна. Как насчет похода,  — сказала она, улыбаясь.

Паула, очевидно, знала, где начинается тропа, потому что привела нас прямо к ней. Вершина казалась не такой уж далекой, но час спустя она показалась такой же далекой, как и тогда, когда мы стартовали.

— Ты уверен, что хочешь подняться наверх? Я спросил.

Почему? Ты сдался, старик,  — сказала она.

— Просто интересно, что подумают остальные, когда нас не найдут.

— Не волнуйся, я сомневаюсь, что твое отсутствие будет их беспокоить.

Наконец мы добрались до вершины, и, судя по тому, что солнце стояло почти прямо над головой, близился полдень.

Вершина горы меня 

немного разочаровала. Это была довольно ровная площадка с закругленными краями. Две древние деревянные скамьи были установлены так, что смотрели на восток, в сторону сторожки и нескольких пиков на юге и востоке. Туман заслонял дальний обзор, хотя воздух казался свежим и чистым. В полдень дул прохладный ветерок, но ничего неприятного.

Мой спутник сел, явно решив насладиться открывшимся видом.

— Вы не возражаете? она сказала: я хотела бы отдохнуть перед поездкой вниз.

— Нет, старику не помешал бы перерыв,  — сказал я.

Это вызвало у меня улыбку.

— Значит, Глен-брокер, Кен-банкир, а Гейб-девелопер, но мы проговорили всю ночь, и я никогда не слышала, чем ты занимаешься?

Она окинула меня оценивающим взглядом. Видимо решала, в чем вред.

— Я инспектор. Я работаю на правительство, работа низкооплачиваемая и очень скучная,  — сказала она.

— Ты когда-нибудь инспектировала кого-нибудь из наших знакомых?

— О, в последнее время нет. Когда мы учились в колледже, казалось, что я всегда была нужна, чтобы помочь ребятам. Ты знаешь, прикрываешь их от сердитой подружки или предоставляешь шпаргалки для экзаменов. Они всегда были на грани. Это то, что делает их теми, кто они есть. Ты знаешь незаурядных молодых людей.

— Так это и есть твоя работа? Ты прикрываешь их?

— Что толку закрывать дверь сарая после того, как лошадь вышла? Это не поможет вернуть лошадь. Правила только сдерживают события. Лучше, если умные люди поднимут руку, а остальных отодвинут в сторону, чтобы освободить дорогу. Лучше всего, что в конечном счете, каждый получает выгоду в соответствии со своими достоинствами.

— Итак, какова твоя задача на эти выходные? Кажется, вчера вечером ты не участвовала в вечеринке,  — сказал я.

— Она замолчала, словно вопрос застал ее врасплох. Я встал и отошел в сторону, откуда была видна дорога, ведущая вниз с горы. Другой дороги не было, только один выход, единственный выход. Я повернулся и пристально посмотрел на Паулу. Думала ли она об этом? Остальные были, как я понял в момент гештальта, полностью слепы ко всему, кроме их собственных физических аппетитов. Но так ли это? Очевидно, она искала. Должно быть, она видит проблему так же, как и я?

— Я здесь просто как назначенный трезвенник. Контролирую, что все идет хорошо. Что ничего предосудительного не происходит. Любые проблемы отклоняются. Я не хочу вмешиваться без крайней необходимости.

— Ты имеешь в виду, если только ты не понадобишься золотым мальчикам.

— Не думаю, что я бы так выразилась, но, конечно, могу видеть, что для них, для всех лучше в долгосрочной перспективе.

— Может, спустимся вниз? спросил я.

— Что за спешка, обратный путь будет быстрее.

— Да, быстрее, но склон крут и, возможно, будет опаснее. Можно сильно упасть.

— Зачем беспокоиться, когда ты наверху,  — сказала она, но встала и начала спускаться.

Мы прибыли в сторожку без происшествий, но мои дурные предчувствия усилились.

Остальных мы нашли у бассейна. Мою жену в черном бикини я никогда не видел. Ее тело было потрясающе обнажено небольшим количеством материала.  

Другие женщины были немногим лучше. Когда мы с Паулой подошли, я увидел, что моя жена сидит на коленях Гейба и дарит ему глубокий чувственный поцелуй.

— Мы вернулись,  — крикнула Паула, заставив Гейба и Глорию прервать поцелуй.

Гейб ухмыльнулся, как плохой маленький мальчик, пойманный на краже печенья, но знающий, что его не накажут.

Улыбка моей жены была слишком широкой и явно фальшивой: Привет, где ты был,  — сказала она, как будто разговаривала с какой-то случайной подругой.

После этого последовало неловкое молчание. Я почувствовал, как у меня сжались кулаки. Но тут Паула схватила меня за руку.

— Ну, мы, очевидно, пропустили обед, и так как мы поднялись на вершину горы, мы заслужили немного еды,  — сказала Паула, таща меня к домику.

Когда мы вышли из бассейна, до меня донесся приглушенный смех. Я не знаю, что Паула приготовила. Если я и ел, то не помню. Она навязала мне черный Джонни Уокер. Он был прямой и обжег мне горло.

— Подумай, прежде чем действовать,  — сказала она,  — это всего лишь один уик-энд в хорошем браке, и тебе нужно думать о семье.

Когда мы вернулись к бассейну, пары уже расположились в джакузи. Мужчины смеялись, женщины хихикали. Моя жена все еще сидела на коленях у Гейба. Я не видел его или ее рук под водой, но предполагал, что они оба заняты. Передавали косяк, и было ясно, что все под кайфом. Паула заняла место, откуда она могла наблюдать и где она была расположена между джакузи и мной.

Я сделал вид, что выпил еще, а потом демонстративно удалился. Я вылил стакан, когда скрылся из виду. Это странное чувство ревность, смешанная с возбуждением. С одной стороны, я гордился своей женой, а с другой был очень разочарован. Она долго и упорно трудилась, чтобы превратиться из пухленькой девушки, на которой я женился. Теперь она была красивой спортивной женщиной и по праву желанной.

Я гордился тем, что мужчины ничего так не хотят, как скользнуть в объятия ее сильных и любящих рук. Но что случилось с ее душой, пока она строила это сказочное тело? Видеть ее с Гейбом было странно сексуально. Я мог представить себе эти совершенные тела, Соединенные в соитии. Кошмарное видение, одновременно ужасное и возбуждающее.

Я бродил по территории сторожки, наблюдая, как все устроено. Убивая время и страшась того, куда, казалось, все идет. Понимая, что в конечном счете мне, возможно, придется полностью управлять своими возможностями. Я пошел в нашу спальню, намеренно заставляя себя попытаться заснуть.

Пока я лежал, пытаясь успокоить свои мысли, вопрос о том, почему моя жена флиртует и целует другого мужчину, не давал мне покоя. Мы вместе пережили столько трудных времен, нашу раннюю бедность, болезни, поразившие детей, и бесконечную тягу сводить концы с концами на бюджет среднего класса. Мы только начали подниматься в безопасное и удобное место. Дети достигали того возраста, когда они могли сами о себе позаботиться.

У моей жены была хорошая, хотя и 

скромная карьера. Теперь, после стольких неурожайных лет, я неплохо зарабатывал. Наши долги были в руках, и наше будущее было светлым. Зачем отказываться от этого ради такого пустого и тщеславного человека, как Гейб Зило. За обаянием и дерзкой бравадой не скрывалось ничего. Уберите яркую внешность, и под ней ничего не будет.

Гейб никогда не разрабатывал планы участка, не строил дома и не занимался продажей. Он был главой бизнеса, которым управляли другие. Он был богатым человеком, богатым ребенком. Вундеркинд, пришедший из ниоткуда, чьим единственным достоянием был созданный им самим образ. О чем только думала Глория? Она сказала, что просто хочет повеселиться в эти выходные. Было ли это весело и чем все закончится?

Я действительно спал, а когда снова спустился по лестнице, они уже перебрались в большую комнату. Обед, должно быть, пришел и ушел. Напитки все еще лились рекой, и косяки проходили мимо. Глория снова оказалась у Гейба на коленях. Не было никакого притворства, что они не целовались. Топ бикини были сняты со всех женщин, включая Паулу, которая, казалось, делила Кена с Робин.

Я прошел прямо через комнату, направляясь на кухню и к еде. Я разогревала в микроволновке ужин, когда вошла Глория.

— Как поживаешь?  — сказала она.

— Бывало и лучше,  — сказал я.

Она, казалось, заколебалась, а потом решилась.

— Я провела вечер с Гейбом,  — сказала она.

— Я обратил внимание,  — сказал я, когда зазвенела микроволновка.

Она как-то странно улыбнулась, когда я повернулся к микроволновке.

— Нет, я имею в виду сегодня вечером в его комнате.

Я сидел очень тихо. Я стоял к ней спиной. Важно было, чтобы она не видела, какую боль причиняет мне в этот момент.

— Понятно, а наши шестнадцать лет брака?

— Вот почему я могу это сделать. Это только на выходные. На следующей неделе я снова буду вся твоя,  — сказала она.

— О, и Гейб не будет возражать?

Она обняла меня сзади, уткнувшись головой мне в спину. Ты нравишься Гейбу. Он говорит, что вы вдвоем куда-то идете. Это просто интрижка. Немного веселья на выходные...

— О'кей?  — спросила она, и это последнее слово было перемежено объятиями.

— Я могу выбирать? спросил я.

— Не совсем, это решено. Я просто рассказываю тебе, чтобы ты знал,  — сказала она.

Она отпустила меня, и я услышал, как она вышла из кухни. Я прошел туда, где кухня выходила в большую комнату. Они уже были у лестницы. Когда они поднимались, Гейб оглянулся. Он улыбнулся мне и поднял вверх большой палец, как будто мы были вместе. Он что-то сказал Глории на ухо, она обернулась, помахала мне рукой и улыбнулась.

Я вернулся на кухню. Очевидно, все, через что мы прошли вместе, ничего не значило. Моя жена бросила меня и унизила. Я выбросил еду из микроволновки. Вместо этого я сварил кофе — ночь обещала быть долгой. Когда вода закипела, я услышал, как кто-то вошел в кухню.

Я обернулся и увидел, что Паула наблюдает за мной.

— Я не ожидала, что здесь 

будет кофеин. Не лучше ли выпить?  — спросила она.

— Каждому свое,  — сказал я.  — Но скажи мне, в чем заключается твоя функция здесь?

В ответ она пожала плечами: Я стараюсь помочь. Смотреть, чтобы все оставалось спокойным.

— И как ты собираешься это сделать? Спать со мной.

Она рассмеялась: Нет, я не зайду так далеко, но не унывай, ты вернешь свою жену и, возможно, получишь премию.

— Значит,  — сказал я,  — тут замешаны деньги.

— Разве это не всегда так. Ты не можешь поднять шум, потому что работаешь на этого человека. Тебе нужно подумать о семье. Что ты можешь сделать, кроме как взять то, что тебе дано? Это их мир, а не твой. Просто так уж заведено.

Наверху раздался резкий крик удовольствия.

— Похоже, она хорошо проводит время,  — ухмыльнулась Паула.

— Ну, это прекрасно. Приятный уик-энд для всех в горах... Ты знаешь, что эти скалы были здесь долгое время. Наше существование для них всего лишь вспышка. Тысячи лет назад они были покрыты толстыми слоями льда, которые прочесывали их и перерезали реки и ущелья, которые мы теперь должны преодолеть, чтобы сделать наш мир пригодным для жизни.

— Иногда мы забываем, насколько ненадежно наше существование. Отнимите один маленький кусочек, и наш мир рухнет. Только тогда мы увидим, что это иллюзия.

Паула рассмеялась: Боже мой, да ты философ!

— Нет, просто человек, который достаточно осведомлен, чтобы знать, что важно. Пытаясь отделить реальное и вечное от иллюзий.

Должно быть, она решила, что я не причиню ей никаких проблем, потому что оставила меня наедине с кофе и болью.

Около часа ночи я поднялся по лестнице. Проходя мимо двери в хозяйскую спальню, я услышал громкие крики и стоны удовольствия моей жены. Она всегда была очень тихой, когда мы занимались любовью, но я думаю, что он был лучше. Он был моложе и гораздо выносливее. Лучший любовник во всем. Я предположил, что моя жена нашла удовольствие, которое искала, в его постели.

Я принял душ и переоделся в самую теплую одежду. На улице будет холодно. Я старался не обращать внимания на шум, доносившийся сквозь стены, пока ждал. Было уже больше трех часов ночи, когда в доме наконец воцарилась тишина. Я подождал еще тридцать минут и спустился вниз.

В одном из кухонных шкафов я нашел фонарик и свечи со спичками. Необходимая предосторожность, предположил я, на тот случай, если суровая реальность обрубит электричество.

Ночь была по-настоящему темной, Луна уже зашла. Можно было слышать ночные звуки горы, но для городского жителя они казались самой тишиной. Я без труда нашел сарай и двадцатигаллоновую пластиковую канистру с бензином, которой заправляли автоспорт. Еще я нашел гаечный ключ. На двери генераторного сарая висел висячий замок, но шарнирный механизм проржавел. Гаечный ключ быстро справился с этим. Владельцы домика снабдили его хорошим насосом для ручной перекачки бензина.

Не прошло и десяти минут, как канистра наполнилась бензином. Еще несколько минут ушло на то, чтобы обойти домик и добраться до места,  

где был припаркован мой взятый напрокат внедорожник. Я поставил канистру с бензином сзади, снял ручной тормоз и перевел коробку в положение «Drivе». Я дал прокатиться машине как можно дальше по дороге, прежде чем завел её и поехал.

Приближаясь к мосту, я замедлил ход. Я осторожно проехал по нему. Достигнув щебеночной дороги, я остановился. Я не торопился и убедился, что бензин впитался в дерево моста. Это была хорошо сделанная и прочная конструкция. Это было что-то тщательно сделанное, работа опытных строителей, мастеров, которые делали хорошие вещи. Настоящие люди построили мост, чтобы те, кто живет за счет чужого пота, могли весело провести выходные.

Веселье подходило к концу. Я уронил спичку. Она зашипела, потом загорелось. Языки пламени поднялись, тогда я отступил. Вскоре последовал ревущий взрыв жара и огня. Я услышал треск, когда дерево моста загорелось. Пламя, должно быть, было видно за много миль. Я повернулся к своей машине и медленно поехал. Нет нужды торопиться. Все, кто мог видеть, теперь оказались в ловушке на другой стороне. Я был уверен, что буду далеко, прежде чем они осознают свое положение.

К тому времени, как забрезжил рассвет, я уже съезжал с шоссе на заправку. Я заправил внедорожник и оставил пустую канистру у насосов. Кто-нибудь обязательно её подберет. С ней исчезнет единственная связь между огнем и мной.

Я вернул внедорожник около 9 утра и забрал свою машину. Я снова принял душ и оделся по-деловому для офиса. Мне предстояло сделать еще две маленькие вещи, чтобы покончить мои отношения с недвижимостью Соuntrуmаn. Берни был хорошим начальником, но забывчивым. Он часто звонил мне, чтобы забрать что-то, что он забыл в своем кабинете. У меня были ключи от каждой двери и от каждого картотечного шкафа.

Гейб был осторожным и дотошным человеком, когда дело касалось его офиса и личных вещей. У него был большой новый письменный стол «Махони» со встроенным сейфом. К несчастью для себя, он хранил комбинацию в папке с пометкой безопасность. Он лежал в запертом шкафу, но ключ у меня был благодаря Берни.

Через двадцать минут после входа в офис компании Соuntrуmаn я достал из сейфа Гейба дневник паролей и вошел в личный кабинет компании. Было бы легко уйти и забрать всё, но это не входило в мои планы. Кража не принесет мне ничего, кроме тюремного срока. Я просто перевел операционный счет на другой. Когда я только начал работать на Соuntrуmаn, мы открыли трастовый счет для вкладов. С каждым новым проектом создавался новый трастовый счет, требование государства. Первоначальный трастовый счет был давно забыт.

Прежний счет был записан в архивах, но не в бухгалтерских книгах. Это был пустой счет, пока я не положил на него почти двадцать миллионов. Я перевел всю нашу наличность и на всякий случай увеличил кредитную линию.

Мои действия могут показаться пустым жестом. Ничего не было украдено. Все было на месте. Но потребуется несколько дней, чтобы найти и 

вернуть эти деньги. Во вторник рано утром электронные денежные переводы попадут на пустой операционный счет. Сотни платежей отменят. Я не был уверен, какой ущерб будет нанесен, но мы всегда были должны банкам больше, чем у нас было. Мы существовали в кредит. Уберите этот кредит, и времена будут тяжелыми, по крайней мере, на некоторое время.

Соuntrуmаn придется потрудиться, чтобы вернуть себе хороший кредитный рейтинг. Чем дольше длится дефицит, тем больше становится проблема. Если повезет, Гейб все еще будет в горах во вторник. Я уйду, потому что следующим моим действием после того, как я все расставлю на свои места, будет напечатать заявление об отставке. Я уже собирался выйти из офиса, положив заявление об увольнении на стол секретарши Гейба, когда зазвонил мой сотовый.

Я посмотрел на свой телефон, на экране появилась фотография Глории. Я проигнорировала звонок. Через мгновение в трубке зазвонила голосовая почта. Мне не следовало слушать, но я послушал.

— Детка, где ты? Говорят, машина пропала. Я очень волнуюсь. Позвони мне,  — сказала жена.

Примерно через полчаса. Телефон зазвонил снова. Это был Гейб.

— Эй, Лайл, ты в порядке, приятель? Глория очень волнуется. Позвони ей. Прямо сейчас!

В конце я уловил небольшую угрозу. Это вызвало улыбку на моем лице. В воскресенье было еще три звонка от Глории и два от Гейба. Он был более угрожающим во втором звонке, требуя, чтобы я перезвонил ему.

В понедельник утром я поехал забирать детей от родителей Глории. Когда я уже выходил, Глория снова позвонила мне.

— Лайл, я вернусь сегодня вечером. Нам нужно поговорить. Если ты получишь это сообщение, пожалуйста, позвони. Я очень волнуюсь. Это ребячество,  — сказала она.

Я был уверен, что она не вернется.

Когда я приехал к ее родителям, они уже ждали меня.

— Глория позвонила и сказала, что ты, возможно, будешь один, чтобы забрать детей,  — сказала ее мать.

— Тебе нужно позвонить ей, сынок,  — сказал отец.

— Она говорит, что вернется сегодня вечером. Думаю, будет лучше, если я подожду до тех пор. Есть кое-что, что мы должны решить лично. Я не собирался вступать в дискуссию с родственниками, если мог этого избежать.

Мои родственники не были счастливы, но они мало что могли сделать. Моя дочь поняла, что что-то не так, но я сказал ей: это проблема взрослых между твоей матерью и мной, и, чтобы быть справедливым к ней, мы должны подождать, пока она вернется, чтобы обсудить это.

Вернув детей домой и устроившись поудобнее, я отправился в бывшую нашу спальню и позвонил Феликсу Родригесу.

— Привет, Лайл, как дела?  — спросил он, отвечая.

— Не так хорошо, Феликс, мне нужны твои услуги,  — сказал я.

Феликс был лучшим семейным адвокатом, которого я знал. Он был хорош и как юрист, и как мужчина.

— О, в чем проблема? он сказал:,

— Мне нужно подать на развод.

— Ни в коем случае нельзя шутить о таких вещах.

— Это тот случай, у Глории роман с Габриэлем Зило. Знаешь, моим боссом.

— Черт. Я 

искренне сожалею. А что я должен сделать?

Мы с Феликсом обсуждали это около часа по телефону. Я назначил встречу на конец вторника днем, чтобы запустить процесс.

Телефонные звонки продолжали поступать с горы. Очевидно ей, позвонили её родители. Послания были примирительными. Глория чередовалась с Гейбом. Теперь никаких угроз.

— Эй, парень, если я ошибся, приношу свои извинения. Я не хочу, чтобы то, что произошло в эти выходные, повлияло на наши рабочие отношения. Это было бы плохо для всех, если ты понимаешь, к чему я клоню,  — сказал он.

Потом около пяти пополудни.

— Лайл, Лайл, пожалуйста, позвони. Здесь что-то произошло. Моста нет. Мы все в ловушке. Позвони. Мне нужно с тобой поговорить,  — сказала жена.

Во вторник утром первым делом я позвонил Стивену Пендеру, моему старому компаньону. Мы договарились встретиться за ланчем в скромной закусочной в одном из торговых центров.

— Ты в этом уверен?  — Спросил Стивен между укусами сандвича с тунцом Пеппер Джек.

— Уже сделано. Я официально подал в отставку,  — сказал я.

Как бы подчеркивая этот факт, мне позвонила Донна, моя секретарша в Соuntrуmаn.

— Лайл, они говорят, что ты ушел в отставку, но ты должен прийти. Всё здесь летит к чертям. Что-то очень совсем не так,  — сказала Донна.

— Извини, не могу. Я там больше не работаю. Советую тебе позвонить Гейбу.

— Говорят, он застрял в горах. Что-то насчет моста.

— Эх, жаль это слышать. Ну, не волнуйся. Я уверен, что в конце концов все наладится.

— Что-то, о чем я должен знать?  — Спросил Стив.

— Нет, меня это больше не касается,  — сказал я.

Ну, если ты уверен, я думаю, что смогу улучшить свое последнее предложение на 10 тысяч в год. Если ты сможешь начать прямо сейчас.

— А завтра не слишком рано?

— Нет, это было бы здорово,  — сказал Стив.

В среду утром я начал работать в Пандер и партнеры. Я только начал устраиваться в среду днем, когда ко мне пришел посетитель.

— Где мои деньги? Ты придурок,  — сказал Гейб Зило.

— О каких деньгах ты говоришь?

— Ну, знаешь, операционные фонды.

— Извини, но, возможно, тебе следует поговорить с бухгалтерами компании.

— Если я это сделаю, то подам на тебя в суд за растрату,  — сказал он.

Я только улыбнулся ему. Он нашел способ спуститься с этой горы, но где же оперативные средства?

— Ты думаешь, что ты какой-то мудрый адвокат, но ты просто мудак, который не может удовлетворить свою жену. Она действительно хорошо провела время со мной, и я буду ласкать ее киску всякий раз, когда у меня появится настроение,  — сказал он и выбежал.

На следующий день мне позвонили из полиции. Они позвонили и попросили меня приехать в участок, чтобы ответить на некоторые вопросы.

— Извините, я только что начал новую работу. Мое время очень ограничено, но я могу свободно ответить на ваши вопросы в письменном виде, и я вам перезвоню.

Офицер, который звонил, пытался объяснить, что они так не поступают, но я сразу же объяснил, что 

я юрист, и я делаю все в письменной форме или вообще не делаю. Несколько минут мы ходили по кругу, а потом он повесил трубку.

Я знал, что полиции придется проверить обвинение в растрате, прежде чем они смогут действовать. Это означало бы отследить деньги. Я ожидал, что они найдут деньги на счете компании, где я разместил их нескольких дней назад. На этом все должно закончиться. После этого это будет просто гражданское дело, и в лучшем случае неудачное.

Я ошибся, им потребовалось две недели, чтобы найти недостающие средства. К тому времени Соuntrуmаn попал в очень серьезную беду. Его кредит был полностью закрыт банками, и для его возобновления потребуется вливание нового капитала.

Глория появилась поздно вечером в пятницу с обоими нашими чемоданами из поездки. Ее ключ не работал, потому что я сменил замки. Я встретил ее в дверях. Она выглядела не очень хорошо.

— Пожалуйста, Лайл, впусти меня. Если не ради меня, то подумай о детях,  — сказала она.

— Нет, не пущу, потому что ты здесь больше не живешь. Я припарковал твою машину на улице. Полагаю, ключи от машины все еще у тебя,  — сказал я.

— Ты так сильно меня ненавидишь?

— Да!  — Сказал я и закрыл дверь.

Я решил, что она пойдет к своим родителям. Я попросил Феликса вручить ей судебный запрет и подать прошение о разводе. Те несколько дней передышки, которые дал мне мост, принесли большие дивиденды. Феликс запретил ей приближаться ко мне, и я получил временную опеку над детьми. Ей потребовалось два месяца и, вероятно, каждый цент, который она могла наскрести, чтобы влиться в динамику процесса. К тому времени развод был уже в самом разгаре, и все, что нам нужно было сделать,  — это проработать детали.

Гейбу Зило повезло меньше. Соuntrуmаn Real Estate вынуждена была закрыть свои двери. Он перестал заниматься бизнесом сразу после Дня труда. На следующей неделе у меня был посетитель.

Он сидел в кресле для посетителей, когда я вернулся с закрытия третьей сделки. Он был сильно загорелым и выглядел вполне здоровым. Он был легко одет для наступившей ранней северной осени.

— Берни, как ты? спросил я.

— Я в порядке,  — сказал он, вытягивая шею, чтобы осмотреть мой скудный кабинет.

— Что привело тебя на холодный север?  — Спросил я, чувствуя, что это не случайный визит.

—Ну, дело вот в чем... э—э... ладно. Флорида кишит акулами, и очень немногие из них находятся в воде. Подумал, что лучше вернуться к тому, что я знаю,  — сказал он.

— Ох. Я думаю, это хорошо, что ты вернулся,  — сказал я, не зная, что еще сказать на его признание или что он хотел от меня.

Берни прочел вопрос в моих глазах.

— Я уронил там приличный кусок наличности. Мне придется начать все сначала и начать с малого, но, похоже, мне повезло. Эта компания, которой я владел, кажется, доступна,  — сказал он, и улыбка тронула его лицо.

Я посмотрел на него и улыбнулся в ответ:

Мы 

оба перестали смеяться.

— Так чего же ты хочешь от меня, старый пират?

— Ну, дело вот в чем. Мне нужен партнер. В моем возрасте банкиры считают, что любой бизнес, который я начинаю, не будет иметь никакой преемственности. И, что ж, мы с тобой составили бы хорошую команду. Так что ты скажешь.

— У меня очень мало денег. Возможно, ты слышал, что я собираюсь разводиться,  — сказал я.

— Да, я слышал,  — сказал он.

Интересно, много ли он слышал? Эта история быстро распространилась.

— Послушай, почему бы мне не дать тебе 10%,  — сказал он.

— Пятьдесят

— Будь благоразумным, ты только что сказал, что у тебя нет денег.

— Держу пари, у тебя тоже. Но я соглашусь на 45%,  — сказал я.

— Послушай, 25% — это справедливо.

— Но этого недостаточно. 40% и опцион на покупку еще 10% через десять лет.

— Хорошо, я просто надеюсь, что доживу до этого,  — сказал человек, который, как я знал, собирался присутствовать на моих похоронах.

Мы с Берни вернулись в бизнес. Мы купили каждый лот, которым владел Соuntrуmаn, со скидкой в банках, которые теперь держали их, используя деньги того же банка. Я думал, что нам будет трудно, но вскоре у нас был очень устойчивый бизнес, строительства и продажи домов. Жизнь шла своим чередом, как и мой развод. В основном это была борьба за опеку и посещение.

В конце концов, мы разработали сложную совместную систему опеки и посещения. Вот почему в канун Рождества я возвращался домой в темный и пустой дом. Глория забрала детей на Рождество. Я должен был получить их на Рождество. Поскольку Рождество было в воскресенье, они должны были вернуться к ней в понедельник, когда у нее был выходной. Ребятишки терпеть не могли такие порядки.

Подойдя к дому, я увидел сидящую на ступеньках фигуру. Она была укрыта от холода и падающего легкого снега. Я оказался рядом с ней прежде, чем узнал свою бывшую жену.

— Глория, что ты здесь делаешь? спросил я.

Она выглядела не очень хорошо. Она была еще худее, чем в последний раз, когда я видел ее, и ее глаза казались пустыми и безучастными. Она явно плакала в какой-то момент в недавнем прошлом.

— Я хочу домой,  — простонала она.

— А где же дети?  — спросил я, игнорируя ее мольбу.

— С моими родителями. Они тоже хотят вернуться домой. Мы хотим снова стать семьей в нашем маленьком домике. То, что ты сделал с нами, несправедливо.

— Я ничего такого не делал.

— Ну да, это так. Я совершила ошибку. Ладно, это была плохая и обидная ошибка, но это была всего лишь одна ошибка. Это ты разрушил нашу семью,  — обвинила она, и в ее голосе послышался гнев.

Она сделала сознательное усилие, чтобы успокоиться. Я сказала себе, что не выйду из себя, но, пожалуйста, пойми, у меня есть проблемы с гневом из-за этого,  — сказала она.

— У тебя проблемы с гневом! Я был поражен.

— Не прикидывайся невинным. Ты совсем не 

такой. Просто так получилось, что ты опередил всех остальных? Я не дура, Лайл. Ты никогда не был святым. Я знаю, что причинила тебе боль, но это никогда не входило в мои намерения.

— Неужели ты ждешь что я поверю, в то что ты думала, имея секс с другим мужчиной прямо у меня на глазах, не причинит мне боли? сказал я.

Она отвернулась. Мои слова, очевидно, глубоко ранили его. Я видел, как она вытирает глаза руками, хотя теперь стояла ко мне спиной. Было видно, что она плачет.

— Я всегда была толстухой, последней, кого приглашали на танец; и я должна была принять того, кто просил. Я была хорошей девочкой, поэтому проводила много времени, отбиваясь от грубых нападок. Я ждала подходящего человека всю среднюю школу и большую часть колледжа.

— Когда я встретила тебя, то поняла, что нашла нужного мужчину. Я была девственницей, когда мы поженились. Я не делала из этого большого дела, но думала, что ты знаешь. Теперь ты не принц, и уж точно не был им тогда. Ты был обычным парнем, но я любила тебя всем сердцем. ДА. Ты был немного умнее других и честолюбивее, но мы всегда были на мели.

— Я научилась жить с меньшими ожиданиями, потому что любила тебя. Мне было больно видеть, как ты изо всех сил сопротивляешься. Потом появился Габриэль, и все, казалось, стало лучше. В нем было все, что нужно женщине в мужчине. На этот раз принц хотел меня. Это было очень лестно. После рождественской вечеринки он продолжал звонить мне. Это было несерьезно, просто флирт.

— Знаешь, такие вещи красивые женщины получают постоянно. Не то чтобы ко мне не приставали, но только не люди из прекрасных, могущественных элит. Он говорил хорошие вещи о тебе и о том, как мне повезло, что у меня есть такой замечательный парень, как ты.

— Держу пари, он просто чертовски любил меня,  — сказала я.

— Именно так. Он сказал, как усердно ты работаешь и как он хочет вознаградить тебя. Я знала, что он говорит: Если я буду с ним ласкова, он позаботится о тебе. Наверное, я позволила ему убедить себя, что ты выиграешь, если я уступлю ему. Это правда, как и тот факт, что я хотела его. Как будто у меня в голове был какой-то сумасшедший звук, который вел меня к нему.

Я разрывалась между надеждой, что что-то произойдет в эти выходные, и страхом, что это произойдет. Как только мы добрались туда, все мое сопротивление начало угасать. Я повернулась к тебе. Я это сделала. Я тебя спрашивала—

— Что? Ты что, шутишь? Ты сказала мне, что ляжешь с ним в постель.

ЛАДНО, ЛАДНО. Я не говорила об этом прямо, но ты знал, что происходит, и не сказал нет,  — сказала она, поворачиваясь ко мне. Слезы текли по ее щекам и капали с подбородка. Из носа у нее текло.

— Я верил в 

тебя. Как я уже сказал, в ту ночь мы прожили вместе шестнадцать лет. Как ты могла так поступить со мной,  — сказала я.

— Но в том-то и дело. Мы любили друг друга. Это была всего лишь интрижка. Ничто по сравнению с тем, что мы имели до и будем иметь после.

— Неужели ты настолько сошла с ума, что веришь, что после того, как услышала, как ты кричишь от удовольствия для него, у нас может быть все, что угодно?

— О черт, ты не можешь быть настолько глупым. Все это было притворством. Я хотела быть хорошей для него. Я устроила настоящее шоу. Такие люди нуждаются в этом и ожидают. Я никогда не веду себя так в постели, и ты должен знать это после шестнадцати лет занятий со мной любовью.

— Я знаю только то, что ты сделала. Как ты меня унизила! Ты взяла вместо меня золотого мальчика. Придурка, который ничего не дает и все забирает. Могущественный, не так ли? Ну и где же он теперь? Что произошло, когда наступил кризис? Я тебе все расскажу. Он сложил руки. Мы живем в обществе, которое поддерживает власть немногих над многими, на мифе о некоем тайном гении, которым они обладают. Скажи мне, как гению удалось так быстро спуститься с горы?

— Он вызвал вертолет. К тому времени он уже знал, что ты что-то сделал с бизнесом. Было совершенно очевидно, что ты сжег мост. Он думал, что ты украл его деньги. Остальные начали паниковать. Паула твердила, что этого не может быть. Что это не могло так сработать.

— Когда прилетел вертолет, там было место только для Гейба. Остальные бросили. Я полагаю, что Национальная гвардия в конце концов установила временный мост, чтобы спасти нас. Мы с Шэрон вернулись вместе. К тому времени ее муж уже знал правду. Она попала в неприятности, как и я. Жених бедной Робин разорвал помолвку.

— Глен и Кен оба попали в неприятности, но я думаю, что они выбрались из них с помощью Паулы. Я думаю, что только Гейб и мы, обычные люди, действительно понесли основную тяжесть. Но разве боли было недостаточно?  — спросила она, с надеждой глядя на меня.

В словах Глории было много правды. Я был не совсем невинен. Я работал на Гейба, но, в отличие от всего остального мира, я никогда не ставил себя с ним. Я знал правду, но отказывался признаться в ней самому себе.

— Я не могу пройти мимо того, как это произошло. В них нет ничего, кроме ложных обещаний. Если хорошенько присмотреться, то можно увидеть ловушку. Но никто не смотрел. Иллюзия намного лучше реальности. Мы боролись в трудные времена, и они со временем проходили. То, что вы с Гейбом отняли у меня,  — это безопасность моего дома. Я никогда не смогу восстановить это, потому что эти ублюдки доказали, что то, во что я верил, было иллюзией. Мы 

с тобой были иллюзией,  — сказав это, я встал и направился к двери темного и пустого дома.

Она отказывалась сдаваться.

— Ответь мне вот на что,  — сказала она,  — тебе лучше быть одному без меня или лучше со мной и нашими детьми у рождественской елки сегодня вечером?

Я посмотрел на нее. Было бы так легко взять ее в свои объятия, любить ее, привести детей домой спать в их собственном доме в канун Рождества и притвориться, что того, что произошло, никогда не было. Но все, что я мог сказать, было: Это хороший вопрос, но у меня нет на него ответа.

С этими словами мы отвернулись друг от друга. То, что в нашем прошлом, не может быть изменено. Мы должны жить ради нашего будущего.