Последствия

Марк улыбнулся, направляясь ко мне через парковку. Я скинула туфли и потянулась за каблуками. Он открыл дверь. Я поставила туфли на асфальт, развернулась и сунула ноги в туфли на каблуках.

— Вот и премия за роль джентльмена. Я буду смотреть, как ты это делаешь. Есть что-то сексуальное в том, как леди в обтягивающей юбке выходит из машины.

Он протянул мне руку и помог подняться.

— Ты находишь что-то сексуальное во всём, что делает женщина.

— Не каждая женщина, только ты.

Он крепко обнял меня и поцеловал в шею.

— Хм, ты пахнешь потрясающе. У тебя были какие-нибудь проблемы? Я знаю, ты говорила, что Гарри работает дома.

— Да, непросто. Он не хотел, чтобы я уходила. Он думает, что я в Лондоне, и беспокоится, как бы я не подхватила КОВИД. Он такой милый.

Гарри никогда не любил, когда я путешествовала, но он знал, как обстоят дела в издательском бизнесе. В последнее время его протесты стали более решительными. Я думаю, что вся эта шумиха вокруг коронавируса доконала его. На этот раз он почти умолял меня остаться дома. Я постараюсь загладить свою вину, когда вернусь домой.

Марк вытащил мой чемодан из багажника. Когда мы шли ко входу в отель, он обнял меня за плечи.

— Значит, старина Гарри присматривает за детьми, а я развлекаюсь с его женой.

Я хлопнула его по груди.

— Не говори так, это звучит, будто мы его используем.

— Ну, на самом деле это не использование. Я имею в виду, Гарри хочет, чтобы ты была счастлива, верно? И я делаю тебя счастливой, не так ли?

— Конечно, ты знаешь.

— Ну, вот и всё, мы просто позаботимся о том, чтобы Гарри получил то, что хочет.

Да, это была шутка, но она заставила меня задуматься. Гарри — отличный парень, и он всегда старается сделать меня счастливой. Когда я только начала свой собственный бизнес, он застрял на преподавательской работе, которую он ненавидел, работая редактором в то небольшое свободное время, которое у него было.

Теперь, когда он полностью занят редактированием, он также занимается уходом за Эммой и Эндрю, позволяя мне сосредоточиться на построении своего бизнеса. Он хороший муж: добрый, заботливый и отличный отец, всегда рядом, когда они нуждаются в нём. Он посещает все школьные мероприятия, чтобы я могла встретиться с моими издателями и авторами. Не хватает только волнения: волнения, которое я испытываю, когда тайком сбегаю к Марку, но даже оно начало исчезать.

•  •  •

Я познакомилась с Марком на Лондонской книжной ярмарке. Я была там, поддерживая одного из моих авторов, который проводил свой первый в истории семинар, когда этот красивый мужчина подошел и сказал:  — Я знаю вас, вы Изабель Робертс. Прочтите это, и мы обсудим это за ужином.

Он положил большую пачку бумаги на стол рядом со мной.

Я не могла поверить, насколько сильным он был. Моей первой реакцией было послать его к чёрту, но когда я посмотрела в эти пронзительные голубые глаза, моё сопротивление 

рухнуло.

— Я остановилась в "Коринтии". Заедешь за мной в семь, и я дам тебе знать, если что-нибудь получится.

Конечно, за ужином мы говорили обо всём, кроме его книги. Мы оба выпили больше, чем следовало, и Марк провёл ночь со мной. Оглядываясь назад, я не могу себе представить, что на меня нашло; это было похоже на побег из моей жизни жены и матери и возвращение в те дни, когда я была молода, свободна и одинока. Я делала с Марком то, чего мы с Гарри никогда не делали. Я не могу этого объяснить, но вести себя как шлюха, казалось, не соответствовало моей роли в семье. Когда я вернулась домой, мне стало стыдно, но никто не заметил разницы. Через несколько дней я смогла отодвинуть это на задний план и притвориться, что ничего не произошло.

Прошла неделя, прежде чем Марк позвонил мне и спросил, что я думаю о его рукописи, рукописи, которую я до тех пор не читала. Когда я начала увиливать, он сказал, что всё понял, и предложил встретиться ещё раз, чтобы обсудить это. Я знала, что не должна этого делать. При встрече с ним в первый раз я повела себя просто неправильно, но на этот раз я точно знала, что произойдет, и это произошло.

Это кажется странным, но чем чаще вам что-то сходит с рук, тем менее неправильным это кажется. Вскоре мы регулярно находили время друг для друга. Чем чаще мы встречались, тем нормальнее становилось. Мы перешли от того, чтобы постоянно трахать друг другу мозги, к тому, чтобы проводить время вместе, как настоящая пара. Мы ходили в художественные галереи и музеи, что, по словам Марка, было жизненно важным исследованием.

Я нашла этот отель, когда мы с Гарри только поженились. Он был построен на берегу канала в качестве паба для барж в те времена, когда каналы были основным видом транспортировки товаров. С тех пор он превратился в очень приятный загородный отель. До появления детей мы приходили сюда, чтобы сбежать от мира. Мы прогуливались, взявшись за руки, вдоль канала к восхитительному пабу и ресторану, а после ужина возвращались обратно. Я не испытывала таких романтических моментов уже десять лет. Теперь я снова переживала их, но на этот раз с Марком.

Тема его книги всплывала всё реже и реже, мы оба знали истинную причину нашей встречи. Больше из чувства вины, чем из-за чего-либо ещё, я провела выходные, читая его, и пожалела об этом. Сюжет был полон дыр, а почерк скучен. Казалось, ему трудно сосредоточиться на главной сюжетной линии. Ни один издатель не поблагодарит меня за то, что я предложила им такую ужасную книгу.

Это оставило меня с проблемой: после такой задержки я не могла просто вернуть его со списком нужных исправлений. Марк думал, что я предложу её издателям. Я сделала единственное, что могла,  — передала её Гарри и попросила сделать всё возможное, чтобы 

её можно было продать. Это означало, что я могу сказать Марку, что она была передана редактору, который отточит её, сделав его хорошую книгу лучше.

•  •  •

— Ты же не думаешь, что Гарри что-то подозревает?

— Нет, с какой стати? Он получает то, что хочет в спальне. Мы, вероятно, делаем это больше, чем большинство пар, которые были вместе так долго, как мы. У нас не так уж много споров. Честно говоря, я не могу с ним спорить. Я просто соглашаюсь, а потом делаю то, что хочу. А как насчет тебя, Порция что-нибудь подозревает?

— Нет, это просто ещё одна важная исследовательская поездка для моей следующей книги.

Взявшись за руки, мы направились в нашу комнату. Оказавшись внутри, Марк притянул меня к себе и поцеловал со страстью, которую я получала только от него. Через несколько минут мы оба были обнажены. Его поцелуи скользнули вниз по моей шее и соскам. Пока он сосал там, я почувствовала, как мои соки поднимаются, моя голова откинулась назад, и я испустила восторженный вздох.

— Возьми меня,  — прошептала я.  — Возьми меня сейчас.

Марк подхватил меня на руки и опустил на кровать. Он лёг рядом со мной и начал целовать. Я взяла его за голову и повернула лицом к себе.

— Просто трахни меня, я ждала этого уже несколько недель. Ты нужен мне внутри, прямо сейчас.

Я бы не сказала, что Марк лучше Гарри, но он определенно был другим. Там, где Гарри всегда старался угодить мне, Марк брал то, что хотел, и это меня возбуждало. Именно это волнение заставляло меня возвращаться снова и снова. Тот факт, что это был запретный плод, делал это возбуждение ещё сильнее. Без детей вокруг я была громкой, что всегда усиливало мои оргазмы

Будучи моложе, Марк смог оправиться гораздо быстрее, чем Гарри. После занятий любовью мы несколько минут лежали на спине, а потом я взяла его в рот и втягивала обратно. Марку, конечно, это нравилось. Я смотрела ему в глаза, пока сосала его, наблюдая за движением, которое говорило мне, что он готов. Во второй раз я всегда ездила на нем в стиле пастушки, чтобы убедиться, что он попал во все нужные места.

К пяти часам мы оба были удовлетворены и готовы поесть. Мы приняли душ, оделись, затем неторопливо прогулялись по тропинке к пабу, чтобы поужинать. В пабе подавали блюда хорошего качества, приготовленные на местных фермах. Гарри и я всегда любили его, Марк не был таким уж увлечённым, но я знала, что он был здесь не для еды.

Я выпила слишком много вина и поймала себя на том, что хихикаю почти над всем, что говорит Марк. Даже когда он начал говорить о Гарри как о рогоносце, укладывавшем детей спать, пока он спал с женой Гарри, я не протестовала. Когда мы вернулись в отель, администратор позвала нас.

— Мистер Маколи, можно вас на пару слов?

Когда мы подошли к стойке администратора, на 

лице Марка появилось озабоченное выражение. Карен, администратор, тоже выглядела не слишком счастливой.

— Мне очень жаль, сэр, но мы не можем полностью выполнить ваш заказ... Я уверена, что вы в курсе ситуации с КОВИД-19, ну, в сегодняшних новостях премьер-министр объявил о полной блокировке. Начиная с полуночи завтрашнего дня все отели, пабы и рестораны должны закрыться. Боюсь, нам придется попросить вас уехать завтра.

— Нет! Вы не можете этого сделать. Я заказал номер на два дня, и вы его приняли.

— Боюсь, что можем, сэр. В самом деле, было бы противозаконно, если бы мы этого не сделали.

Марк был в ярости. Он пытался спорить с бедной девушкой, но у него ничего не вышло. В конце концов она велела ему обсудить это с премьер-министром и ушла. Он злился, когда мы вошли в нашу комнату. Он втащил меня в комнату, держа за руку так крепко, что стало больно. Я ввалилась в комнату и схватилась за стул, чтобы не упасть. Как только я это сделала, Марк толкнул меня вниз и задрал платье. Он отвел мои руки назад и держал их за спиной, чтобы я не могла встать.

— Прекрати, Марк, ты делаешь мне больно.

— Теперь уже не так смешно, правда? Я видел, как ты смеялась надо мной, когда эта сука внизу говорила нам уходить. Ты стоишь и ухмыляешься, как чеширский кот.

— Я смеялась не над тобой, а над ситуацией. Ах, как больно.

Марк втиснул в меня свой член и начал колотить. Как часть занятий любовью, это могло бы быть приятным опытом, но в том, что Марк делал со мной, не было никакой любви. Без предварительных ласк я была сухой, и каждый удар причинял мне боль. Это было благословенное облегчение, когда он эякулировал, давая мне немного смазки. Он отпустил мои запястья и упал на меня сверху. Я выскользнула из-под него и побежала в ванную, заперев за собой дверь.

Я села на унитаз и заплакала. Это была та сторона Марка, которую я раньше не видела. Я увидела, как дёрнулась дверная ручка, дверь затряслась, но не открылась. После короткой паузы он начал стучать в дверь.

— Изабель, впусти меня, нам надо поговорить.

— Мне нечего тебе сказать.  — Я посмотрела на красные следы, оставленные его пальцами, когда он схватил меня за руку.  — И у меня будут синяки.

— Прости, я не хотел сердиться. Если бы та сука внизу была разумной, этого бы никогда не случилось.

— Она делала свою работу. Это ты вёл себя неразумно.

— Извини, ты права. Просто у нас так мало шансов быть вместе, что я разозлился, когда всё оборвалось. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Это больше никогда не повторится. Пожалуйста, давай поговорим без этой чёртовой двери.

Я знала, что рано или поздно мне придётся впустить его, но в тот момент мне нужно было время, чтобы взять себя в руки.

— Сначала мне нужно привести себя в 

порядок, но если ты снова причинишь мне боль, я вызову полицию.

— Да, конечно, но не волнуйся, это больше не повторится.

Если бы я не выпила слишком много, то оставила бы его там, но сейчас мне нужно было где-то отоспаться. Я должна была успокоить его и максимально использовать его вину. Я умылась и поправила макияж. В зеркале я видела, что мои глаза красные от слёз, но это было то, что я не могла исправить.

Я открыла дверь и увидела, что он сидит на кровати. Он встал и подошёл ко мне. Я инстинктивно попятилась.

— О боже, ты меня боишься. Пожалуйста, не надо, я буду держаться на расстоянии, если ты этого хочешь.

Он попятился и сел в кресло у двери.

— Прямо сейчас это именно то, что я хочу,  — сказала я, потирая руку в том месте, где он схватил меня. Я села на кровать и прислонилась к изголовью.

— Тогда давай, объяснись.

Он сидел в кресле, глядя в пол и ломая руки.

— Послушай, мне очень жаль, но я не знаю, что на меня нашло. Должно быть, всё дело в выпивке. Эта девчонка, казалось, была так чертовски довольна, что наш маленький побег был испорчен, что я просто потерялся.

— И мне показалось забавным, что мы оба так старались скрыть это от наших супругов, но в конце концов правительство остановило нас.

Я потёрла покрасневшую руку.

— Мне очень жаль, но что я могу сделать, чтобы загладить свою вину?

— Ну, для начала ты мог бы найти ту бедную девушку и извиниться за своё поведение.

— Если это необходимо,  — сказал он, вставая со стула и открывая дверь.  — Я пойду и найду её сейчас. Ты права, это не её вина, и я вёл себя неразумно.

Как только он закрыл дверь, я подошла к своей сумке и вытащила свои "аварийные" большие трусики и длинную ночную рубашку. Когда Марк вернулся, я уже лежала в постели и смотрела вечерние новости.

— Вот и всё улажено.

— Хорошо, а теперь прими душ и ложись спать.

— Пожалуй, мне лучше сначала лечь в постель, а потом принять душ,  — сказал он с улыбкой.

— Даже не думай об этом. Я слишком устала для всего этого, и нам обоим нужно немного поспать, если мы завтра поедем домой.

Улыбка исчезла с его лица, и он пошёл в ванную. Я выключила телевизор и свернулась калачиком на кровати. Когда Марк лег спать, он попытался прижаться ко мне. Я вскрикнула от боли, когда он положил руку мне на плечо, и вскоре он попятился.

Я попыталась заснуть, но большую часть ночи не могла выкинуть из головы события вечера. Я ловила себя на том, что придумываю ему оправдания, но каждый раз голос Гарри звучал в моей голове, рассказывая всё как есть. Было одно из высказываний Гарри, которое постоянно возвращалось.  — Алкоголь только снимает запреты. Это раскрывает истинный характер человека.  — Впервые я поняла, что он имел в виду. Я подумала 

о том, что Гарри дома присматривает за детьми, и поняла, что забыла позвонить ему. Я выключила телефон перед ужином и забыла включить его снова. Что он обо мне подумает? Я чуть не рассмеялась от иронии. Я намеренно оставила его одного, чтобы провести время со своим любовником, но теперь он был всем, о чём я могла думать.

Марк спал так, словно ему было всё равно. Пока я ворочалась с боку на бок, он лежал и храпел. Должно быть, в какой-то момент я заснула, потому что проснулась от ощущения члена Марка, прижатого к моей заднице, и его руки, поглаживающей мою киску. Я перевернулась на спину и оттолкнула его руку.

— Можешь забыть об этом, я больна после вчерашнего.

Я увидела следы, которые он оставил на моей руке. За ночь они превратились из красных отметин в синие синяки, и к ним было больно прикасаться. Я осторожно провела по ним рукой.

— Как я объясню это Гарри? Так очевидно, что это следы пальцев. Я буду носить топы с длинными рукавами по крайней мере неделю.

Марк погладил меня по руке и поцеловал синяки.

— Прости, я и понятия не имел, что держу тебя так крепко.

— Что сделано, то сделано, и ничего не поделаешь. Мы просто должны принять это и двигаться дальше.

Он лежал, опустив голову рядом с моей рукой, и смотрел на меня печальными глазами.

— Значит ли это, что ты прощаешь меня?

— Это зависит от того, повторится ли это снова.

— Не будет, никогда. Не знаю, что на меня нашло.

Я провела рукой по ушибленной руке.

— Давай, нам нужно вставать, иначе мы не успеем и глазом моргнуть.

Я почти ожидала, что он последует за мной в душ, но, к счастью, он остался в постели. Я долго стояла под душем, пытаясь смыть с себя события вчерашнего вечера. Я обнаружила ещё больше синяков от того, как он грубо обращался со мной. Они были в таких местах, которые мне было бы трудно объяснить. Когда я вышла из ванной, Марк лежал на кровати и смотрел утренние новости.

— Что мы будем делать, если все пабы и отели закрыты? Разве ты не говорила, что у тебя где-то есть коттедж?

Я села перед зеркалом и потянулась за косметикой.

— В Селси — да. Это довольно большой дом, пять спален, три ванные комнаты с великолепным видом на море. Он принадлежит родителям Гарри, но они больше не могут управляться с лестницей. Мы пользуемся им по праздникам и выходным.

— А мы не можем этим воспользоваться?

— Неужели ты ничего не понял? Мы должны оставаться дома и выходить только на работу или за продуктами. Что я скажу Гарри? Я просто собираюсь пройтись по магазинам, дорогой, я вернусь через пару дней? Вчера вечером они сказали, что рассчитывают на месяц. Нам просто придётся переждать.

— Я не уверен, что смогу ждать целый месяц, чтобы ещё раз взглянуть на это великолепное тело.

— Что ж,  

тебе придётся это сделать. Мы все должны идти на жертвы, ты же знаешь. А теперь иди и прими душ, чтобы мы могли спуститься к завтраку.

Пока Марк брился и принимал душ, я накрасилась и оделась в консервативный наряд, который, по мнению Гарри, я должна была надевать на деловые встречи. Я вышла в коридор и попыталась дозвониться, но после нескольких гудков он переключился на голосовую почту. Я оставила сообщение, извиняясь за то, что не позвонила вчера вечером, и сообщая ему хорошие новости, что вернусь домой рано.

Марк оделся, и мы спустились вниз к завтраку, где все говорили о закрытии и о том, как они собираются справиться. Я сказала Марку, что хочу провести с ним как можно больше времени.

— Как насчет того, чтобы закончить сборы и выписаться отсюда, а потом оставить багаж в машинах и пойти в деревню пообедать, а потом прогуляться по деревне и посмотреть, как работают ремесленники?

— Если ты этого хочешь.

— Так и есть. Я не спешу возвращаться к своей скучной жизни. Давай отложим это ещё на несколько часов.

Вот что мы сделали. К одиннадцати мы выписались и погрузили багаж в свои машины. Марк взял меня за руку, и мы направились к буксирной дорожке. Как только мы достигли канала, я отпустила его руку и обняла за талию. Я притянула его к себе и посмотрела на него снизу вверх. Он посмотрел на меня сверху вниз и остановился. Он повернулся, обнял меня и поцеловал. Я присоединилась, когда его язык проник между моих губ, я подняла руки к его груди.

— Ух ты,  — сказал он, отпуская меня.  — Похоже, ты действительно простила меня.

— Ни за что на свете,  — сказала я, отталкивая его изо всех сил.

Его глаза широко раскрылись, а рот приоткрылся, когда он отшатнулся назад. Он отступил назад, стараясь не упасть, но под его ногой был только край берега канала. Край обломился, и он начал падать. Это было похоже на замедленную съемку, когда он опрокинулся назад, размахивая руками и пытаясь восстановить равновесие. Его тело ударилось о мутную воду, посылая волны на берег канала. Я смотрела, как он уходит под воду, и мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он снова вынырнул. Я посмотрела на него, барахтающегося в воде.

— Ты серьёзно думаешь, что я когда-нибудь смогу простить то, что ты сделал? Подумай ещё раз, я больше никогда не хочу тебя видеть и слышать. Понятно?

— Я не умею плавать.

Я шагнула назад и сняла спасательный пояс с подставки на другой стороне буксирной дорожки. Я обернулась и посмотрела на него.

— Я спросила, понятно?

— Да, да, я понял, а теперь брось мне этот гребаный пояс.

Я бросила пояс, и он ухватился за него. К поясу была привязана верёвка, которая поможет, когда придется карабкаться по крутому берегу.

— Кстати, самое лучшее, что ты можешь сделать со своей книгой,  — это сжечь её. Немного тепла — это самое 

большее, что можно от неё получить.

Уходя, я слышала, как он кричит.

— Вернись сюда, сука. Помоги мне выбраться отсюда.

Я вернулась к своей машине и сделала анонимный звонок в службу спасения, прежде чем сесть в машину и уехать.

Я ехала уже полчаса, когда меня осенило. События прошлой ночи не выходили у меня из головы, и каждый раз я ловила себя на том, что говорю: "Гарри бы так не поступил". Гарри, мой Гарри, что я с ним делаю? Я отдала все свои силы Марку. Даже когда я утверждала, что у меня нет времени встречаться с семьёй, я находила время для него. Мы делились нашими любимыми вещами, я водила его в свои любимые места: места, которые всегда были особенными для меня. Это были наши с Гарри особые места. Я предала его, и не только сексуально. Я позволила Марку взять часть меня, которая должна была принадлежать Гарри и только ему. Слёзы потекли ручьём.

Всякий раз, когда мне удавалось перестать рыдать и привести себя в порядок, слёзы начинались снова.

Было три часа дня, когда я подъехал к дому. "Вольво" Гарри нигде не было видно. На мгновение меня охватила паника, но потом я поняла, что на сегодня школа закончилась и Гарри уехал за детьми. Я вошла и сразу же поднялась в спальню. Я бросила сумку на кровать и пошла в ванную умыться. Я хотела выглядеть как можно лучше, когда он вернётся домой. Вернувшись в спальню, я села за туалетный столик и накрасилась. Я потратила много времени на то, чтобы привести губы в порядок. Не слыша снизу ни звука, я распаковала свою сумку. Я спустилась вниз с охапкой белья, чтобы положить его в машину. Гарри и детей всё ещё не было дома, и я начала беспокоиться. Выйдя из подсобки, я увидела на обеденном столе стопку бумаг. Бумага оказалась рукописью романа Марка, но сверху лежал конверт. Я стояла и смотрела на него несколько минут, боясь прочесть. Я знала, что должна открыть, но мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы заставить себя сделать это. Когда я прочитала первые несколько предложений, меня охватило облегчение.

«Привет Исси,

Лучшая школьная подруга Эммы дала положительный результат на Корону, так что нам придется изолироваться на десять дней. Я подумал, что Селси будет лучшим местом для изоляции, чем здесь. Мама позаботится, чтобы там было много еды, поэтому мы все отправились в Селси на десять дней. По крайней мере, у них там есть море и дикая природа для изучения. Они могут использовать мой компьютер и ноутбук для обучения в Интернете. »

Узел в животе ослабел, и всё тело расслабилось. Потом я начала читать дальше.

«Я просмотрел рукопись твоего парня и..... О да, я знаю всё о вашем грязном маленьком деле. Тебе не следовало говорить, что собираешься встретиться с людьми, на которых я работаю. Когда Ларри позвонил, я спросил, как он обедал с тобой, он сказал,  

что не видел тебя несколько месяцев. По телефону я узнал, что ты была в НАШЕМ отеле. Как ты могла так поступить, отвезти его в наши особые места? Они принадлежали нам, чёрт возьми, а не тому месту, где ты делишься собой со всеми и вся. Извини, я отклонился от темы, я говорил о рукописи любовника. Говорят, что какашку не отполируешь. Оказывается, и заточить её тоже нельзя. Не имеет значения, сколько редакторов ты поставишь на него, нет никакого способа сделать этот мусор продаваемым.

Я попрошу детей позвонить тебе. Я привезу их домой через десять дней, это даст тебе время организовать уход за детьми.

Пока,

Гарри»

— Нет, Гарри, не делай этого!  — закричала я, пытаясь найти свой телефон.  — Он ничего для меня не значит.

Я нашла телефон и позвонила ему. Я услышала гудок, но ответа не получила. Через некоторое время пришло голосовое сообщение.

— Привет, вы позвонили Гарри Робертсу. Я сейчас занят, но если вы оставите своё имя и номер телефона, я вам перезвоню.

— Гарри, я дома. Я прочла записку. Пожалуйста, позвони мне. По стационарному или мобильному, я буду ждать. Я люблю тебя.

Я ходила взад и вперед по кухне и столовой, ломая руки и разговаривая сама с собой.

— Как давно он знал? Не потому ли он не хотел, чтобы я уезжала? Что он имел в виду, говоря, что пора позаботиться о детях? О Боже, он не вернётся.

"Я привезу детей через десять дней",  — говорилось в записке. Конечно, если бы он собирался остаться, то сказал бы, что мы будем дома через десять дней.

Я позвонила ему снова, и снова он перешёл на голосовую почту.

— Пожалуйста, Гарри, не делай этого. Поговори со мной. Я знаю, что всё испортила, но мы можем всё исправить. Не делай этого с нами, ты намного лучше. Пожалуйста, позвони мне. Пожалуйста, Гарри, я так тебя люблю, я не хочу тебя потерять.

Я отключила звонок и стояла, глядя на телефон, желая, чтобы он зазвонил, но, конечно, он не зазвонил. Пока я ждала, мой желудок напомнил мне, что я не ела с самого завтрака. Я сделала себе бутерброд, и пока ела, зазвонил телефон. Я пробежала через комнату и обнаружила, что мне звонит Гарри. Я вытерла глаза салфеткой и откинула волосы назад, прежде чем ответить. Когда я это сделала, из телефона на меня смотрели два лица.

— Мамочка,  — закричали они. Я думала, что у меня больше нет слёз, но как только я увидела их, я снова начала плакать. Первым это заметил Эндрю.

— Ты плачешь, мама? Что случилось?

Я снова промокнула глаза салфеткой.

— Всё в порядке, просто я так рада видеть вас обоих. Папа там?

— Да, он готовит ужин. Он сказал, что мы должны позвонить тебе перед едой.

Они рассказали мне, как играли в саду и наблюдали за разными морскими птицами на пляже.

— Я видела баклана, который сидел на краю гройна,  — сказала мне Эмма.

— Что такое "гройн",  

дорогая?

— Папа сказал, что так называются большие деревянные заборы, которые спускаются в море. Эндрю называл их волнорезами, но папа сказал, что они называются гройнами.

— Если папа так сказал, то я уверена, что он прав. Ты делаешь уроки?

— Да, я пользуюсь папиным ноутбуком, а Эндрю — большим компьютером.

— А как же ты, Эндрю? Тебе нравится учиться онлайн?

— Всё в порядке, но я могу видеть только учителя; было бы лучше, если бы я мог видеть и своих друзей.

Я услышала голос Гарри, зовущего их на ужин, и они начали прощаться.

— Дорогой, прежде чем ты закончишь, не мог бы ты передать трубку папе?

Я видела, как двигался фон, когда Эндрю нёс с собой телефон. Экран стал каким — то размытым розовым и я услышала Эндрю.

— Мама хочет поговорить с тобой,  — сказал он.

Я услышала его шаги по деревянному полу, а затем хлопнула дверь, прежде чем картинка вернулась и я увидела лицо Гарри. Было в нем что-то такое, что я видела раньше, но не замечала. Его глаза выглядели усталыми, я видела это раньше и думала, что это недостаток сна. Теперь я посмотрела на него и увидела, что он не просто устал, блеск в его глазах исчез. Он выглядел грустным.

— Привет, Исси, чем могу быть полезен?

— Как поживаешь, Гарри?

— По-моему, фраза "Как и следовало ожидать", о чём тут говорить? Разве моя записка не была ясной? Нет, скорее всего, нет. В то время я не очень хорошо соображал. То, что твоя жена уезжает на пару дней к любовнику, сделало это со мной. Я почти умолял тебя не ехать, но ты все равно поехала. Победил тот, кто лучше, о чём тут говорить. Если бы ты позвонила мне вчера вечером, я бы сказал, что нас нет дома. Вы могли бы приехать сюда и по — дурацки облажаться.

— Прекрати, прекрати немедленно. Он не лучший человек. Он и вполовину не такой человек, как ты, и я не могла привести его домой, потому что в последний раз, когда я его видела, он был по шею в канале, цепляясь за спасательный пояс. Всё кончено. Я знаю, что это не должно было начаться. Я чувствую себя так глупо, но прошлой ночью я пришла в себя.

— Я вижу, и это делает всё в порядке; тот факт, что ты пришла в себя.

— Нет, конечно, нет. Мы не можем сделать это по телефону, Гарри. Мне нужно быть с тобой, чтобы ты увидел, как мне жаль. Я сейчас сяду в машину и приеду.

— Нет, ты не можешь это сделать. Мы находимся в изоляции, чтобы не распространять болезнь. Мы все можем заразиться. Я, наверное, уже заразился. Мы изолируемся, чтобы не передать это кому-то ещё. Как я уже сказал в записке, я привезу детей через десять дней, самое большее через четырнадцать.

— Значит ли это, что ты возвратишься домой?

— Мама говорит, что я могу остаться здесь.  

Это хорошее место для работы. Я подумал, что мы могли бы вместе ухаживать за детьми. Один из нас может быть с ними в течение недели, а другой — в выходные. Подумай об этом и дай мне знать, что ты хочешь сделать. Если они будут у меня в течение недели, им придётся сменить школу.

Я не могла поверить, что он может быть таким спокойным и деловым, пока я вытирала слёзы всё время, пока он говорил. Он выглядел таким спокойным. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он был спокоен, потому что сдался.

— Пожалуйста, не делай этого, Гарри, не бросай нас.

Впервые я увидела вспышку гнева.

— Я? Нас нет. Ты бросила нас несколько месяцев назад. Прислушивалась ли ты к себе в последнее время? Когда в последний раз мы планировали то, что будем делать, а не то, что собиралась делать ты? Ты ушла из команды, а не я. Я сделал всё возможное, чтобы вернуть тебя. Я пробовал цветы, специальные блюда, свидания, от которых ты отворачивалась. Даже пытался показать тебе, что ты подвергаешь нас всех опасности из-за этого проклятого вируса. Ха, только посмотрите на иронию в этом. Ты разгуливаешь со своим любовником, а я остаюсь дома, вдали от всех, и это я, скорее всего, заражаюсь.

Пока он говорил, я всё вспоминала. Он делал всё это, и я списывала это на то, что Гарри — это Гарри. Попытки уговорить меня уехать на выходные, когда я настаивала, что должна работать. Это было правдой; я отстала от работы, но только потому, что проводила время с Марком. Я так погрузилась в свои мысли, что едва не пропустила его слова.

— Мне надо идти, я не хочу, чтобы дети видели, как я расстроен. Я позабочусь, чтобы они звонили тебе каждый вечер, Спокойной ночи.

— Не уходи, Гарри. Я люблю тебя. Ты мне нужен. Пожалуйста, вернись домой.

Я опоздала. Экран застыл, затем погас, и я поняла, что он повесил трубку. Я изо всех сил старалась не заплакать снова. Какая-то тьма опустилась на меня. Жизнь вокруг меня шла своим чередом, но для меня всё замерло. Я не обращала внимания на уличное движение, не замечала, как садится солнце. Я сидела на краю дивана, раскачиваясь взад и вперед, отгораживаясь от всего этого.

— Исси. Исси, что случилось?  — Я слышала эти слова и чувствовала, как кто-то трясёт меня за плечо.  — Что ты здесь делаешь, сидя в темноте?  — я повернулась в направлении голоса, и когда мои глаза начали фокусироваться, я увидела лицо моей матери, смотрящей на меня.

— Мама, что ты здесь делаешь?

— Звонил Гарри. Он сказал, что я тебе нужна, поэтому я приехала, как только смогла. Что это? Что случилось?

— Он бросил меня, мама. Я была такой дурой, а теперь он ушёл.

— Ерунда, он мне всё рассказал. Они просто изолируются там. Они вернутся через десять дней.

— Нет, ты не понимаешь. Он сказал, что привезёт детей 

домой, но не сказал, что вернётся, и это всё моя вина. Я думала, что веду себя очень умно, но он знал. Он всё это время знал, а теперь я его потеряла.

— Я ни на минуту в это не верю, Гарри не такой. Он любит тебя до смерти. Ты ничего не сможешь сделать, чтобы прогнать его.

— Я это сделала. Я разбила сердце самого милого и доброго человека на свете, и теперь он ненавидит меня за это.

Мама села рядом и обняла меня, и снова открылись шлюзы, и я заплакала так, как никогда не плакала. Мама просто держала меня, потирая плечи, пока я плакала. Когда мне удалось взять себя в руки, я отстранилась и посмотрела ей в глаза.

— О, мама, что же мне делать? Я не могу жить без него.

— Хватит болтать, я уже здесь, так что вопрос в том, что мы будем делать. Сначала мы включим свет, а потом я приготовлю нам по чашечке хорошего чая. Когда мы выпьем чаю, я позвоню Гарри и поделюсь с ним своими мыслями.

— Нет, мама, не делай этого. Ты ещё не знаешь всей истории. Ты сделаешь только хуже.

— В таком случае мы выпьем чаю, и ты мне всё расскажешь.

Мама считает, что нет такой ситуации, которую нельзя было бы улучшить чашкой чая. Мы с Гарри часто смеялись над этим.  — О боже,  — говорил он,  — ты что, отрубил себе ногу? Ничего, я приготовлю тебе чашку чая.

Мы могли бы посмеяться над этим, но, сидя за столом и попивая чай с мамой, я действительно почувствовала себя лучше. Я начала с самого начала и рассказала ей всю историю. Когда я рассказала ей о той первой ночи, она мрачно посмотрела на меня.

— Я думала, мы воспитали тебя лучше,  — сказала она.

— Мама,  — сказала я,  — если я собираюсь закончить это, ты должна воздержаться от суждений.

— Ладно, продолжай.

Я рассказала ей всё, даже то, что никогда не отказывала Гарри, когда он был возбуждён, думая, что это удержит его от подозрений. Когда я добралась до своей последней ночи с Марком, она поднесла руку ко рту.

— Он тебя изнасиловал?

— Нет, мама, я сама пошла туда, чтобы заняться с ним сексом, только не таким.

— Ты сказала "нет", но он заставил тебя. Это изнасилование. Ты просила его остановиться, но он просто продолжал. Это изнасилование. Нам нужно поговорить с полицией.

— Я не могу, мама. Ни один присяжный не осудит его. Я замужняя женщина, а он был моим давним любовником, вот и всё, что они увидят.

— Значит, ему это сойдёт с рук?

— Не совсем, я столкнула его в канал.

— Хорошо, надеюсь, он утонул.

— Нет. Я бросила ему спасательный пояс.

— Спасательный пояс? Я бы бросила ему наковальню или что-нибудь тяжёлое, чтобы стащить ублюдка вниз. Гарри знает об этом?

— Нет, и ты не можешь ему сказать. Он попытается убить Марка и, возможно, выйдет ещё хуже.

— 

Ну, одно я могу тебе сказать: Гарри всё ещё любит тебя.

— О, я не слишком в этом уверена. Я причинила ему сильную боль.

— Он позвонил мне, не так ли? Он знал, что ты в таком состоянии, поэтому позвал меня, чтобы помочь тебе. Это значит, что он заботится о тебе. Не отказывайся от него.

— Не буду, мама, но, по-моему, он от меня отказался. Он вычёркивает меня из своей жизни.

— Тогда докажи ему, что он ошибается. Дай ему немного остыть, а потом покажи, как сильно ты его любишь, и учти, если ты когда-нибудь снова сделаешь что-то подобное, то не только Гарри тебя бросит.

•  •  •

Гарри был верен своему слову; каждый день мы общались с детьми. Каждый раз я просила поговорить с папой, но он всегда был занят готовкой или работой. На четвертый день я услышал, как кто — то кашляет. Я спросил Эндрю, кто это.

— А, это папа. Он говорит, что простудился.

— Передай ему, пожалуйста, трубку. Мне всё равно, что он делает, мне нужно с ним поговорить.

Фон мелькнул, когда Эндрю отнес телефон на кухню, где готовил Гарри.

— Чем могу быть полезен?

— Эндрю сказал, что у тебя кашель?

— Это просто простуда, ничего страшного.

— Что-то не похоже.

— Нет, нет, просто у меня немного давит в груди, не о чем беспокоиться.

— Я ничего не могу с собой поделать. Я хочу, чтобы ты пообещал, что сам о себе позаботишься.

— Да, да, обещаю, теперь мне нужно готовить ужин, так что ты меня извини.

Он снова повесил трубку, прежде чем я успела сказать, что люблю его. В последующие дни его кашель, казалось, стал лучше, и я думала, что беспокоюсь зря. Затем раздался звонок утром того дня, когда они должны были вернуться. Звонил Эндрю, и он был очень расстроен.

— Привет, дорогой, вы уже собрались сегодня домой?

— О да, но не могла бы ты приехать за нами?

— Конечно, могу, но почему папа не может привезти вас домой?

— Он не в состоянии вести машину, поэтому попросил меня позвонить тебе.

— Что с ним не так, Эндрю, можешь описать?

— Я не знаю мама. Он просто сидит в постели и странно дышит. Как будто он бежал. Я думаю, что у него может быть КОВИД, и я не знаю, что делать.

Эндрю начал всхлипывать, и я изо всех сил старалась его успокоить.

— Окей, дорогой, ты отлично справился. А теперь мне нужно, чтобы ты сделал кое-что ещё. Я сяду в машину, как только положу трубку. Когда я это сделаю, я хочу, чтобы ты набрал 999 и попросил вызвать скорую. Расскажи им то, что ты только что рассказал мне о дыхании отца, и скажи им, что ты думаешь, что у него КОВИД. Я буду там через два часа, может быть, меньше. Если ещё что-нибудь всплывёт, сразу же звони.

Я бросила несколько вещей в сумку и побежала к машине.

•  •  •

Удивительно, как быстро можно добраться, когда 

нет движения на дорогах. Блокировка означала, что люди не должны были путешествовать, но, конечно, некоторые всё же путешествовали. Однако уменьшение количества машин на дороге означало, что обычно переполненные места были свободны. Через девяносто минут после звонка Эндрю я подъехала к дому в Селси. На подъездной дорожке стояла машина "скорой помощи", боковая дверь была открыта. Я схватила сумку и побежала к дому. Проходя мимо "скорой", я заметила, что внутри кто-то шевелится. Я повернулась, чтобы заглянуть внутрь, и увидел фельдшера в полном облачении, ухаживающего за кем-то на каталке. Я уже поставила одну ногу на ступеньку, когда передо мной появился фельдшер.

— Вы не можете войти, это теперь загрязнённая территория.

Я едва узнала Гарри, лежащего на каталке. Кислородная маска закрывала большую часть его лица, а глаза казались мёртвыми. Я слышала, как хрипит его грудь, когда он дышит.

— Как он?  — спросила я фельдшера.

— Не очень хорошо, но бывали случаи и похуже. Ему станет лучше, как только мы доставим его в больницу.

— Куда вы его везёте?

— Сент-Ричардс, в Чичестере, но туда никого не пускают.

— Держись, Гарри. Мы будем ждать, когда ты вернешься домой. Мы любим тебя, Гарри.

Я повернулась к дому, и как только я открыла дверь, меня обняли двое плачущих детей.

За ними стояла женщина-фельдшер, которую Гарри описал бы как красивую большую девушку.

— Меня зовут Мэгги. Я так понимаю, вы их мать.

— Да, я только что приехала из Редхилла, чтобы забрать их; они были здесь в изоляции.

— Я знаю, Эндрю уже объяснил. У вас отличные дети. Они мне очень помогли. Теперь, когда вы здесь, мы можем отправляться в путь.

— Пока не уходите, ему нужен телефон и зарядное устройство. Может, нам и не разрешат его навещать, но, по крайней мере, мы сможем поддержать его по телефону.

Я опустилась на колени перед детьми.

— А теперь я хочу, чтобы вы подумали. Кто-нибудь из вас знает, где папин телефон?

— Я знаю,  — сказала Эмма.  — Он на кухне, заряжается. Я могу принести.

— Нет, я принесу, ты только покажи, где он,  — сказала Мэгги.

Они вдвоём отправились на кухню и вскоре вернулись с телефоном и зарядным устройством Гарри.

— Мне нужно что-нибудь продезинфицировать?

— Заприте его комнату и не ходите туда три дня. В остальном просто продолжайте мыть руки, и всё будет в порядке.

Мэгги ушла, и у всех нас на глазах выступили слёзы, когда "скорая" выехала с подъездной дорожки. Дети были полны вопросов о практической стороне жизни. Как мы сможем навестить Гарри, если будем в Редхилле, а если нет, то как они пойдут в школу? Они были очень разочарованы, узнав, что мы не можем посетить больницу. Тем не менее, они, казалось, обрадовались, узнав, что все школы закрыты на замок, и мы останемся в Селси, чтобы дождаться возвращения Гарри.

Мы отправились на прогулку по пляжу, что, казалось, заставило всех чувствовать себя лучше. Эмма казалась тихой весь день, и только перед сном я 

узнала причину. Я укладывала её в постель, когда она задала вопрос, который беспокоил её весь день.

— Мама, милая, папочка заболел из-за этого мерзкого вируса. Но Кайли заразилась, и мы сидели вместе в школе. Может быть, я взяла его у неё и отдала папе.

— Ты болела?

— Нет.

— Ну, тогда ты не могла подхватить его от Кайли, а если не подхватила, то не могла отдать папе.

Я ненавидела лгать ей, но ни один ребёнок не должен идти по жизни, думая, что он заразил своего отца.

К тому времени, как я застелила постель в пустой спальне, я была измотана и морально, и физически. Я лежала на кровати и смотрела в потолок. Я не религиозный человек, но я начала говорить так, как будто кто-то слушал.

— Зачем ты это делаешь? Что он вообще сделал? Это я поступиа неправильно, я заслуживаю наказания. Гарри только и делал, что был хорошим мужем и отцом. Что сделали мои дети? Почему они заслуживают страданий?

Излишне говорить, что я не получила ответа.

Когда я позвонила на следующий день, то отнесла телефон в гараж, чтобы побыть одной, и была рада, что сделала это. Я едва узнал его, он был так бледен. Кислородная маска была заменена трубками в носу, Он сказал мне, что доктор был недоволен его прогрессом, и они, возможно, должны поставить его на более активную кислородную систему. Мы говорили о том, почему мы в Селси.

— Ты не можешь навестить меня, так что можешь вернуться в Редхилл.

— Мы остаёмся здесь. Возможно, мы не сможем навестить тебя, но мы чувствуем себя ближе. Эмма уже волнуется, потому что думает, что ты заболел из-за неё. Я думаю, что будет бунт, если я увезу их подальше. Кроме того, это лучшее место, чтобы быть изолированным. Мы все можем выйти на пляж для наших ежедневных упражнений. Детям это нравится, и у нас есть хорошее подключение к Интернету для их школьной работы.

— Это ничего не меняет, Изабель. Я больше не могу жить с тобой.

— Мы позаботимся об этом, когда ты поправишься. Прямо сейчас я нужна тебе, и я должна быть здесь. Когда ты выберешься оттуда и будешь в состоянии позаботиться о себе, я вернусь в Редхилл, если ты этого хочешь. Сейчас я положу трубку, а потом поговорю с доктором и выясню, что происходит на самом деле. Я позвоню тебе завтра. Ты можешь звонить мне в любое время, когда захочешь, и ещё одно: я люблю тебя. Я знаю, ты мне не веришь, но это правда, и я буду продолжать любить тебя, что бы ты ни делал.

Мне удалось связаться с доктором, который согласился поговорить со мной, если я пообещаю больше не звонить. Он сказал мне, что Гарри действительно в плохом состоянии и что его переводят в реанимацию.

Когда я рассказала детям о своем разговоре с Гарри, мы решили снять для него видео. Я использовала свой телефон,  

чтобы записать, как они делают свою школьную работу, мы сделали несколько тортов, и я записала, как они помешивают смесь и едят торты. Я отправила видео Гарри по электронной почте, и перед тем, как уложить детей спать, я получила электронное письмо, в котором он поблагодарил меня и сказал, как они ему понравились. Я показала детям письмо, и мы договорились сделать то же самое на следующий день.

Когда я позвонила снова, Гарри был одет в прозрачную пластиковую маску, которая затрудняла разговор. Он начал посылать мне фотографии с текстовыми сообщениями, на которые я отвечала электронными письмами с прикреплёнными видео. Я заметила перемену, когда мы перешли на электронную почту. Тон его сообщений стал более негативным. Мои попытки показать ему, как дети справляются с жизнью, похоже, не увенчались успехом. В конце четвертого дня его пребывания в больнице я получила письмо, от которого меня пробрал озноб.

«Привет, Исси,

Похоже, ты получишь свободу раньше, чем я думал. Завтра меня поставят на искусственную вентиляцию. Это означает, что я буду сильно усыплён, так что это будет моё последнее письмо. Только половина людей, которые попадают на искусственную вентиляцию легких, выживают, так что это, вероятно, последнее сообщение, которое ты получишь от меня.

Тебе нужно будет откопать мои страховые полисы в нижнем ящике картотечного шкафа в моём кабинете в Редхилле. В моей рабочей папке на рабочем столе есть электронная таблица под названием "Редактирование проектов". Не могла бы ты сообщить клиентам, что я не могу закончить работу? Скажи Марку, что я вернусь и буду преследовать его, если он будет плохо с тобой обращаться.

Гарри».

Я надеялась, что до этого не дойдет, но видела признаки в предыдущих письмах, что он сдаётся. На следующий день после того, как он попал в больницу, я оставила детей записывать их собственное сообщение для Гарри. Всё прошло не так хорошо, и я поняла, что мой разговор с Эммой не был таким успешным, как я думала. Я не могла смотреть на её сообщение без слёз. Она плакала, извиняясь за то, что он заболел, и умоляя его поскорее выздороветь. Эндрю был гораздо более стоическим. Он подробно описал свои недостатки в математике и попросил его выздороветь, чтобы он мог помочь в школьной работе. Я скрывала эти сообщения от Гарри, потому что оно казалось слишком негативным, но теперь пришло время для больших пушек. Я набросала ответ, который должен был рассердить его.

«Как ты смеешь сдаваться? Ладно, ты от меня отказался, я понимаю. Я это заслужила, но как насчет Эндрю и Эммы? У вас двое замечательных детей, которым нужен папа. Эмма винит себя в том, что ты заболел. Представляешь, как это на неё подействует, если ты просто сдашься? Перестань так чертовски жалеть себя и борись с этим. Ты в долгу перед собой, но больше всего ты в долгу перед ними. Я приложила сообщения от детей. Я предлагаю тебе посмотреть их, прежде 

чем списывать себя. »

Я приложила видеообращения от детей. Я ждала гневного ответа, но его не последовало. К тому времени, как я легла спать, я была в отчаянии. Я снова поймала себя на том, что взываю к тому, кто управляет нашей судьбой.

— Это несправедливо, почему ты так с ним поступаешь? Он хороший человек. Почему он страдает, в то время как я хожу живая и здоровая?

Я лежала на кровати и рыдала, пока меня не потревожили два тихих голоса.

— Что случилось, мама? Ты плохо себя чувствуешь?

Я ахнула, когда поняла, о чём они думали.

— О нет, милые, с мамой всё в порядке. Я просто расстроена, потому что папа так болен.

— Он умрёт?  — спросил Эндрю.

Эмма начала плакать. Я потянула её на кровать и обняла.

— Я так не думаю, мои дорогие, но он очень болен, и мне грустно видеть его таким больным.

— Я не хочу, чтобы папа умер,  — сказала Эмма.

— Я знаю, дорогая, и уверена, что с ним всё будет в порядке. Папа не хотел бы, чтобы мы расстраивались, поэтому мы все должны быть очень смелыми и не показывать ему, что мы волнуемся.

Я взяла их обоих в свою постель и прижала к себе. Заключив друг друга в объятия, мы втроём задремали.

Утром из больницы не было вестей, поэтому я позвонила им. Медсестра сказала мне, что за ночь Гарри стало немного лучше, и он больше не нуждается в аппарате искусственной вентиляции легких. Я попыталась позвонить ему, но звонок перешёл на голосовую почту. Когда изоляция закончилась, мы могли выходить по часу в день. Мы гуляли по пляжу, когда мой телефон запищал, сообщая, что я получила электронное письмо. Я посмотрела на экран. Сообщение было настолько коротким, что всё это появилось в объявлении.

«Сука, что даёт тебе право пытаться свалить на меня вину? »

Я ответила, пытаясь оправдать свою позицию, но он не звонил мне ещё два дня. Я пришла из сада, увидев детей с телефоном. Я не знала, с кем они разговаривают, пока Эндрю не сказал:  — Мама сейчас здесь, хочешь с ней поговорить?.. О, ладно, пока, папа.

Эндрю смущённо посмотрел на меня.

— Папа сказал, что он слишком устал и должен поспать. Он сказал, что чувствует себя лучше. Возможно, он скоро вернётся домой.

Я взяла телефон и поднялась в спальню. Без особой надежды я позвонила Гарри. К моему удивлению, он действительно ответил. Выглядел он неважно, но пластиковая маска исчезла, а носовые кислородные трубки вернулись.

— А, это ты,  — только и сказал он, без малейшего намёка на то, что рад меня видеть.

— И я тоже рада тебя видеть. Не могу сказать, что ты хорошо выглядишь, но всё же намного лучше.

— Нет, благодаря тебе я начинаю чувствовать себя немного лучше. Ты хоть представляешь, что это письмо со мной сделало?

— Я надеюсь, что это разозлило тебя, но более того, я надеюсь, что это заставило тебя понять, как мы все были бы 

опустошены без тебя. Прости, что расстроила тебя, но я уже начала думать, что ты сдаёшься. Ты был так болен, что я бы поняла, если бы ты хотел умереть, чтобы покончить с этим. На самом деле я не пыталась заставить тебя чувствовать себя виноватым, я просто хотела, чтобы ты увидел, как сильно мы все нуждаемся в тебе.

— Эндрю говорит, что ты плачешь каждую ночь и разговариваешь сама с собой. Он очень беспокоится о тебе. Я понимаю, что ты, вероятно, скучаешь по Марку, но ты должна взять себя в руки. Им нужен кто-то сильный, на кого можно положиться. Пока я здесь, этим кем-то должен быть ты.

— О, Гарри, я ни на йоту не скучаю по нему. Он приходит мне в голову только тогда, когда я думаю о том, что сделала с тобой.

— Да, как бы то ни было, но это не меняет того факта, что ты должна быть сильной ради детей.

— Я так и делаю. Теперь, когда я вижу, что ты идёшь на поправку, мне будет гораздо легче.

— Тогда все в порядке. Сейчас я чувствую себя усталым; думаю, мне надо вздремнуть. До свидания.

Я спустилась вниз и взяла детей за руки.

— Папе становится лучше. Разве это не здорово?

Я крепко сжала их, и слёзы наполнили мои глаза, но на этот раз это были слёзы радости. Эмма спросила, почему я плачу, и, казалось, была озадачена ответом.

— Потому что я так счастлива, дорогая.

Мы устроили праздничный ужин с рыбой и жареной картошкой из местной закусочной и строили планы на возвращение Гарри.

•  •  •

Прошла ещё неделя, прежде чем Гарри вернулся домой. Мне хотелось поцеловать его, но я видела, что он к этому не готов. Я ограничилась объятиями. Дети присоединились к нему, и даже у Гарри на глазах выступили слёзы. Возвращение домой не означало, что он полностью здоров. Ему не хватало воздуха, и он не мог подняться по лестнице без посторонней помощи, но всё же он больше походил на прежнего Гарри. Я поговорила с его медсестрой в больнице, и она ясно дала понять, что какое-то время он будет нуждаться в поддержке. Я подождала, пока дети улягутся спать, и села поговорить с ним.

— Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я была здесь. Я понимаю это, но сейчас я нужна тебе здесь, поэтому я останусь. Я не собираюсь делить с тобой постель или даже комнату. Я переехала в ту, что дальше по коридору. Я останусь здесь столько, сколько тебе понадобится, но если ты хочешь, чтобы я уехала, просто скажи, и я заберу детей с собой в Редхилл. Как только ты почувствуешь себя в состоянии, мы разделим с тобой уход за детьми.

— Почему?

— Давай не будем сейчас об этом. Подожди, пока ты окрепнешь, и я отвечу на все твои вопросы.

— Нет, я имею в виду, зачем ты это делаешь? Для тебя будет лучше,  

если я никогда не поправлюсь. При разводе ты получишь опеку над детьми. Конечно, если бы я умер, тебе было бы ещё лучше.

— Не смей так говорить. Разве я когда-нибудь делала что-то такое, что заставляло тебя так думать? Я не хочу развода. Если ты это сделаешь, то я буду сотрудничать, пока это справедливо... Почему я остаюсь здесь, чтобы помочь тебе? Потому что я твоя жена и мать наших детей, а это то, что делают жёны.

— Значит, ты просто выполняешь свой долг?

— Нет, чёрт возьми, ты заставляешь меня сказать. Даже если мои слова тебя разозлят. Хорошо, я скажу. Я люблю тебя, поэтому хочу помочь тебе выздороветь. Я люблю тебя. Я знаю, ты мне не веришь, но это правда. Я так сожалею о том, что сделала. Если бы был способ вернуться и всё исправить, я бы сделала это в одно мгновение, но его нет, так что мне придётся жить с последствиями.

— Проблема в том, что мы все должны жить с последствиями. Жаль, что ты не подумала об этом, прежде чем начать. Теперь я чувствую себя усталым. Если тебе всё равно, я пойду спать.

Мы оба встали и направились к главной лестнице. Я помогла ему подняться по лестнице, по которой он взбегал всего несколько недель назад.

Гарри продолжал поправляться, и через две недели мы уже могли гулять по пляжу. Во время одной из таких прогулок я заговорила о возвращении в Редхилл.

— Я тебе здесь больше не нужна, а мне нужно наверстать упущенное. Я могу взять детей с собой и привозить их на выходные.

Некоторое время Гарри молчал. Мы перелезли через один из гройнов, и когда мы двинулись дальше, он взял меня за руку.

— Ты можешь работать отсюда, здесь достаточно места. Ты можешь превратить одну из комнат на верхнем этаже в офис, если это нужно. Там даже есть отдельная лестница, чтобы клиентам не приходилось встречаться с семьёй.

— Я думала, ты захочешь от меня избавиться.

— Я привык, что ты и дети всегда рядом. Ты сказала, что останешься, пока я не прогоню тебя.

— Нет, я сказала, что останусь пока я тебе нужна, но посмотри на себя: я тебе больше не нужна.

— Мне помнится по другому.

Мы прошли ещё немного, держась за руки и бок о бок.

— Ты хочешь сказать, чтобы я переехала сюда вместе с тобой?

Некоторое время он молчал, а когда заговорил, это не было ответом.

— Ты действительно бросила его в канал, не так ли?

— Ты же знаешь, я уже говорила.

— Это довольно забавно, когда смотришь видео.

Он вытащил свой телефон и после нескольких ударов пальцем вызвал видео, показывающее, как мы с Марком идем по буксирной дорожке.

— Откуда у тебя это? Ты следил за мной?

— Не я, а его жена Порция, вернее, её отец. Они с подозрением относились ко всем его исследовательским поездкам, но давай не будем об этом, просто понаблюдаем.

Он прибавил 

громкость, и я услышала всплеск, когда Марк упал в воду. Его голос был отчётливо слышен, когда он кричал на меня, и мой ответ был также слышен. Гарри завёл и прокрутил снова.

— Вот это самое интересное: смотри, как его голова вылезает из воды, прямо как из мультфильма.

Я наблюдала, и когда Марк вынырнул, я заметила, как он выпустил струю воды изо рта. Это было похоже на сцену из фарсовой комедии. Это заставило меня улыбнуться, пока я не поняла, что должно быть больше видео, гораздо хуже, чем то, которое я видела.

— Ты, кажется, здорово разозлилась. Хочешь рассказать мне об этом?

— Не совсем, я увидела его таким, какой он есть на самом деле, я видела себя такой, какой была, и мне действительно не нравится то, что я видела. Он думал, что я должна просто принять это и продолжать. Он не принимает " нет " за ответ.

— Ну, угадай, что он теперь делает.

— Откуда у тебя это видео?

— Порция разводится с ним. Она прислала мне всё, что у неё было. Я посмотрел только это.

— Не смотри остальные, Гарри, не мучай себя. Они тебе не нужны. Я не буду бороться с разводом, каковы бы ни были условия.

— Я их уже удалил. Я просто подумал, что это тебе понравится.

— Я бы предпочла этого не видеть. Это то, чего я глубоко стыжусь. Я понимаю, почему ты находишь это забавным, но я бы предпочла не смотреть на это. Надеюсь, я никогда больше его не увижу.

— Тогда почему? Зачем делать то, что ты делала так долго?

— Я не могу тебе сказать, потому что сама не знаю. В первый раз моё эго массировалось желанием очень привлекательного молодого человека. Добавь в смесь немного алкоголя, и я, наверное, стала для него лёгкой добычей. Мне больно это говорить, но теперь я знаю, что это всё, что было ему нужно... После первого раза я была уверена, что больше никогда этого не сделаю, но он был очень настойчив. Я уступила, и, если честно, мне было интересно делать то, что я не должна была делать. Наверное, поэтому мы ходили туда, где я была с тобой. Всегда был шанс, что мы наткнёмся на кого-нибудь, кто меня узнает; это усиливало волнение... Боже, я говорю как эгоистичная стерва. Наверное, так оно и есть. Я убедила себя, что ты ничего от этого не теряешь. Да, я знаю, что это клише, и знаю, что это неправда.

— Иногда мне казалось, что ночью в нашей постели трое. Были ли моменты, когда ты занималась со мной любовью, думая о нём?

Я посмотрела на грубый песок под ногами и кивнула.

— Мне очень жаль, Гарри, но да. Это снова было волнение. Он не лучший любовник, чем ты. Если отбросить возбуждение от запретного плода, он, вероятно, был намного хуже, очень эгоистичен.

— Ты когда-нибудь думала обо мне, когда была с 

ним в постели?

— Только в последний вечер. Я наконец-то увидела его таким, какой он есть, и себя такой, какая я есть. Вот тогда — то мне и захотелось оказаться в твоих объятиях. С тех пор я очень этого хочу.

— Что ж, ты дала мне много поводов для размышлений. Спасибо за откровенность. Я думал, что знаю, что буду делать. Я собирался остаться здесь и начать бракоразводный процесс. Ты зарабатываешь достаточно, чтобы оплатить закладную на Редхилл, а я могу снять у мамы Пляжный домик.

Я ахнула, и он посмотрел на меня сверху вниз. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не начать умолять его, но это должно быть его решение.

— Именно это я и собирался сделать, но ты заставила меня передумать. Когда я заболел, я думал, что ты отвезёшь детей обратно в Редхилл, но ты осталась. Я думал, что ты сдалась, но когда я сам уже был готов сдаться, ты дала мне пинка под зад, в котором я так нуждался. Ты разозлила меня настолько, что мне захотелось вернуться и сказать тебе всё, что я о тебе думаю. Не знаю, в этом ли разница, но моя медсестра сказала мне, что я начал поправляться в ту ночь, когда получил твое сообщение.

— Даже когда меня выписали, ты могла бы вернуться домой, но осталась, чтобы помочь мне. Не знаю, любовь или чувство вины заставили тебя остаться.

Я попыталась прервать его, но он поднял руку, чтобы остановить меня.

— Теперь ты мне больше не нужна, так почему же ты всё ещё здесь? Почему ты ждёшь, когда я отошлю тебя?

— Потому что я люблю тебя. Я знаю, о чем ты думаешь: как она могла любить меня и причинять мне такую боль? Я никогда не хотела причинить тебе боль, я никогда не думала, что ты узнаешь. Я знаю, что это не меняет дела, и если бы я могла всё исправить, я бы сделала это без малейшего колебания. Гарри, пожалуйста, поверь мне, я никогда не переставала любить тебя.

— Ах, вот в чем проблема: смогу ли я когда-нибудь снова тебе поверить?

Я сотни раз прокручивала в голове этот разговор, и этот вопрос всегда был камнем преткновения. Я знала, что не найду никаких аргументов, чтобы убедить его.

— В этом-то и загвоздка, не так ли? Я могу обещать никогда больше не лгать тебе, но откуда ты знаешь, верить мне или нет? Я могу только просить тебя. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы завоевать твоё доверие, но заставить тебя доверять мне я не могу.

Мы шли близко к воде, и когда мы приблизились к другому гройну, большая волна разбилась о песок. Вода хлынула на берег, и я споткнулась, стараясь не промочить ноги. Я начала падать и обнаружила, что меня держат на руках. Гарри подхватил меня, когда я падала, и теперь он смотрел мне в глаза, его лицо было 

всего в нескольких дюймах от моего. Я страстно желала, чтобы он поцеловал меня, и на мгновение мне показалось, что это может случиться, но увы.

— Ты в порядке?

— Я в порядке, просто нога промокла, вот и всё.

— Давай вернёмся.

Мы развернулись и пошли обратно к дому. Некоторое время он молчал, но я видела, что он глубоко задумался. Когда мы подошли к дому, он остановился.

— Я не вернусь в Редхилл. Я вырос здесь, и мне здесь нравится, я люблю этот дом, я никуда отсюда не уйду.

— Тогда мы переедем сюда. Мы можем отдать детей в местную школу и жить здесь. Если мы продадим Редхилл, то, возможно, сможем купить этот дом у твоей мамы.

— Ты же знаешь, что всё будет не просто. Скорее всего, я буду с подозрением относиться ко всему, что ты делаешь. Как ты думаешь, ты сможешь с этим справиться?

— Не знаю, но я хочу попробовать. Я хочу получить шанс вернуть тебя. Тебе нужно, чтобы кто-то любил тебя. Я хочу быть этим кем-то, и я сделаю всё возможное, чтобы ты снова полюбил меня.

— Вот в чём моя проблема: я никогда не переставал любить тебя. Бывали времена, когда я жалел, что не могу перестать. Но есть ещё дети, и я сделаю всё возможное, чтобы не причинить им вреда. Как я уже говорил, мне нужно кое-что обдумать.

•  •  •

Это было два дня назад, и он не просил меня уйти. Перед детьми мы продолжали притворяться нормальными, по крайней мере, я думаю, что это было притворство. Я знаю, что иду по яичной скорлупе, боясь, что сделаю или скажу что-нибудь такое, что заставит его захотеть, чтобы я ушла.

— И теперь всё будет так?  — спросила я себя.  — Если это так, то я не уверена, что мы сможем это сделать. Жизнь не готовит тебя к тому, чтобы делить дом с тем, кого ты любишь, когда этот человек держит тебя на расстоянии вытянутой руки. Было так легко начать роман с Марком, но гораздо труднее исправить нанесённый им ущерб.

Сегодня вечером я попробовала новую тактику. Я надела маску, чтобы выглядеть как можно лучше. Я распустила волосы и расчесывала их, пока они не заблестели. Совершенно голая, я нанесла немного румян на ареолу. В другом конце коридора Гарри лежал в постели и читал. Как только всё стало идеально, я надела туфли на высоких каблуках и халат и пошла по коридору. Я вошла в комнату Гарри и уронила халат на пол. Я стояла перед ним совершенно голая и чувствовала себя уязвимой. Он оторвался от книги, и его взгляд охватил каждую деталь открывшегося перед ним зрелища.

— Ты для него так выглядела?  — спросил он.

Слёзы навернулись мне на глаза, и я боролась с желанием заплакать, когда поняла, что он ещё долго будет задавать себе подобные вопросы.

— Нет, Гарри, я никогда не выставлялась перед ним голой, в этом не было необходимости.  

Мне очень жаль, моё поведение сейчас было ошибкой.

Я наклонилась, чтобы поднять халат.

— Нет, не одевайся. Раз уж пришла сюда показать себя, так и показывай.

Я почувствовала, как краска прилила к моим щекам, когда посмотрела в его глаза и поняла, что он имел в виду именно это. Сначала неуверенно, но потом более уверенно я повернулась и пошла прочь от кровати. Я добралась до стены, повернулась, опустила правое бедро и положила руку на бедро. Я посмотрела ему в глаза и пошла обратно. В другом конце комнаты я остановилась, повернулась к нему лицом, опустила другое бедро и приняла ту же позу, что и раньше.

— Очень впечатляюще, никто бы никогда не поверил, что ты мать двоих детей... Ну и что теперь будет?

— Не знаю, Гарри, я знаю, чего хочу, но что будет на самом деле, решать тебе.

— И что же ты хочешь?

— Я надеялась, что ты откинешь одеяло и пригласишь меня присоединиться. Нам не обязательно заниматься любовью, просто провести время в твоих объятиях будет хорошим началом.

И вот я здесь, моё плечо прижимается к его руке, моя рука лежит на его груди, чувствуя, как она поднимается и опускается, пока он спит. Мы не занимались любовью. Гарри сказал, что он не в настроении, но я вижу, что всё ещё возбуждаю его. Может быть, завтра я смогу разбудить его по-своему. Мне помнится, это Джони Митчелл пела "Ты не знаешь, что у тебя есть, пока это не уйдёт". Она была права. Теперь я знаю, что у меня было. Я узнала об этом, когда чуть не потеряла его. Даже если это займёт всю оставшуюся жизнь, я сделаю всё возможное, чтобы вернуть его.