Гарпия

Я стоял на пороге, глядя на визжащую рыжую гарпию. От проливного дождя её волосы прилипли к лицу длинными прядями. Несмотря на холодный, хлещущий дождь, она продолжала свою яростную тираду. Честно говоря, я не мог расслышать все слова из-за сильного дождя и глухого грохота в собственных ушах. Тем не менее, я понимал суть.

У моей жены Бет был роман с мужем рыжей ведьмы, Джастином. Разъярённая рыжая — Николь, Никки для краткости — хотела, чтобы я прекратил это. Пару месяцев назад моя жена позвонила мне, когда я был в редкой командировке, и пока я смотрел, как холодный дождь стучит в грязное окно гостиничного номера, она сказала мне, что хочет развестись после девяти лет брака "потому что мы разошлись". Меня не было всего пару недель, и мы жили вместе всего 5 месяцев с тех пор, как я пришёл из армии. Я даже не знал, что у нас были проблемы; она никогда не говорила ни слова. Насколько я мог судить, она была, по крайней мере, эмоционально связана с этим Мудаком в течение трёх месяцев, и, вероятно, наконец сумела довести его до совершенства, пока я был в командировке.

Мне удалось собрать всё воедино только за неделю до того, как рыжая появилась на моем пороге, и у меня ещё не было доказательств. И я пытался разработать план.

Моя жена согласилась на консультацию задолго до того, как я узнал об этом романе, но на самом деле она перестала посещать наши сеансы после второго. Я подозревал, что она пытается заставить консультанта примирить меня с разрывом. Я думаю, что главной причиной предполагаемого периода консультирования было то, чтобы она смогла рассказать своей семье и друзьям, как сильно она старалась. Особенно её родителям. Отношение к ней её родителей было очень, очень важно для неё, возможно, важнее всего в её мире. Поэтому она ждала, продолжая встречаться с этим Мудаком и жить на мою зарплату, пока не уверилась, что это будет выглядеть хорошо, и что он готов уйти от своей жены и ребёнка.

У нас с Бет были двухлетние девочки-близнецы, Энджи и Эми. Она с радостью оставила меня нянчиться с ними, как только я вернулся домой, чтобы она могла "пойти в спортзал" или "побегать" — и то, и другое она делала достаточно часто, чтобы быть в лучшей форме в своей жизни. Но после спортзала они с Мудаком ускользали куда — нибудь трахаться.

"Несчастный" — едва ли подходящее слово для того, что я чувствовал. Каждый раз, когда я пытался решить проблемы или поговорить с ней о чём-нибудь, она превращалась в кричащую ярость, отрицая любую ошибку и обвиняя меня во всём на свете. Она потратила много времени, рассказывая мне, как тяжело ей было наблюдать за детьми дома, пока я был на работе, и что я просто пытаюсь использовать детей против неё — всё это было неправдой или на самом деле не имело никакого смысла. Работая полный 

рабочий день, я занимался с детьми больше, чем она.

Рассмотрение развода с адвокатом было удручающим; прелюбодеяние, по существу, не имело значения в нашем штате, оно не имело никакого реального эффекта. И Бет, очевидно, прекрасно знала, что суды почти всегда присуждают опеку и выплату по уходу за детьми жене, независимо от её поведения. Содержание в течение нескольких лет также было нормой, если были маленькие дети — таким образом, бывшая жена могла оставаться дома и быть "хорошей матерью" вместо того, чтобы спешить на работу.

Итак, там стояла визжащая некрасивая, рыжая, высокая и немного неуклюжая особа, с носом вроде клюва и тонкими сердитыми губами, с несколькими лишними килограммами после рождения 6-месячного ребенка, которые откровенно плохо сидели на её долговязом теле. Гнев и холодный дождь сделали её бледную кожу покрытой пятнами. Я не мог вставить ни слова, поэтому отступил назад, держа дверь открытой, и помахал ей рукой. Я уже понял, что нет смысла соседям слышать, как женщина кричит на меня стоя снаружи. Она последовала за мной, громко унижая моё мужское достоинство, в то время как я подошёл к обеденному столу и выдвинул для нее стул, а затем сел сам.

И ждал.

Постепенно злоба превратилась в горькие слёзы, затем в дрожащие рыдания, затем, наконец, во всхлипывания, голова опустилась на руки на столе, а волосы образовали холмик влажной, безвольной, тёмной меди.

Я подождал еще немного, пока насморк не прекратился.

— Ты закончила?  — Тихо.

Она подняла на меня покрасневшие от злости глаза, дважды шмыгнула носом, но ничего не сказала, и я продолжил.  — Если бы я мог что-то сделать, то сделал бы. Мне это нравится не больше, чем тебе.

Я продолжал объяснять, как работает закон и в каком невыгодном положении я нахожусь.

— Ты должен надрать её дешёвую шлюшью задницу!  — Не отпуская гнев. Не то чтобы я винил её.

— Отличный план, тогда я мог бы оказаться в тюрьме, а потом на улице.

Некоторое время мы сидели молча, пока я не встал и не приготовил горячий чай — дождь был холодный — факт, на который указывали её очень очевидные соски, торчащие сквозь рубашку и лифчик. Я изо всех сил старался не пялиться на неё; может, она и не была хорошенькой, но у сисек была действительно хорошая стойка, и это было чертовски сильно для меня. Она вздрогнула, когда горячий чай ударил в её организм.

— Чёрт, я и не почувствовала, что так замёрзла. Я ничего не сказал, но она вдруг посмотрела на свои сиськи.  — Дерьмо!

Опять "Дерьмо". Не слишком разнообразно. Она обхватила себя руками.

Я внутренне вздохнул. Это было самое сексуальное, что у меня было за последние четыре месяца.  — Я могу принести тебе свитер или что-нибудь в этом роде.

— Который принадлежит этой шлюхе?

Я нашёл один из своих свитеров с капюшоном, который она быстро натянула и застегнула. Она начала извиваться, вытащила руки из рукавов, а затем после нескольких вращений сбросила промокшую рубашку и лифчик снизу и снова 

просунула руки в рукава. Я поднял бельё и бросил в сушилку. По крайней мере, я заметил, что шоу снова началось. Один только свитер был тоньше, чем бюстгальтер и рубашка вместе взятые, так что соски, которые она больше не прикрывала руками, были ясно выпуклы. Я взял полотенце и протянул ей.

— Вытри волосы.

— Спасибо,  — она вытерла волосы, и я увидел, как сиськи подпрыгивают в свитере. Было странно чувствовать влечение к чему-либо в этот момент. Чёрт, я почти забыл, каково это-иметь стояк, поэтому позволил себе смотреть. В конце концов, волосы подсохли, и она остановилась.

— Ненавижу их,  — прорычала она.

— Я тоже. Я никогда этого не предвидел.

В этот момент я увидел вспышку боли, которая была такой же сильной, как и моя собственная.  — Я не могу с ней соперничать — она в прекрасной форме и великолепна. Я растолстела от рождения ребёнка.

На самом деле у нее не было лишнего веса — может быть, 10 фунтов или около того; просто она была не в форме, но и я тоже. Но в чём-то она была права — Бет была настолько красива, блондинка, голубоглазая, стройная и грациозная, насколько может быть красива женщина.

И все же Никки нужно было за что-то держаться.

— Она в хорошей форме, потому что у неё есть время, чтобы пойти в спортзал и побегать. И ты вовсе не толстая.

Крошечный блеск чего-то иного, чем страдание, вырвался наружу.

— Итак, что дальше?

Я пожал плечами:  — Понятия не имею, каждый раз, когда я играю в эту игру, я выхожу один, разоренный, и она контролирует доступ к детям.

Я рассказал ей всё, что мне удалось собрать воедино.

— А если бы у тебя были доказательства неверности?

— В суде это не имеет значения. Им здесь насрать. Но то же самое, что причиняет мне боль, должно сработать в твою пользу при разводе.

— Вряд ли, Джастин работает на своего кузена в строительной компании. Большая часть его жалованья скрыта. Так что "официальных денег" на алименты мне и ребёнку не так уж много.

Она продолжала:  — Я... Я просто хочу раздавить их.

Я на минуту задумался.  — Чем мы можем им навредить?  — Она пожала плечами.

Я стал чувствовать себя немного лучше — наконец-то у меня появился союзник в этой козлиной ситуации.  — Серьёзно, каждый делает ошибки. Мы просто должны их найти. Жалованье под столом от его кузена могло бы стать хорошей отправной точкой.

Я задумался. Некоторые из туфель, которые только что появились в шкафу Бет, выглядели очень дорогими. Эти деньги должны были откуда-то взяться.

— Там что — то происходит — Бет тратит непонятные деньги.

Она кивнула с едва заметным намёком на настоящую энергию.  — Мы могли бы этим заняться.

Я ухмыльнулся.  — Это будет легко, мы соберем детей и будем красться, как плохая смесь "Магнум П. И." и "Брэди Банч".

— Нет, моя сестра Энджи могла бы присмотреть за детьми — она сейчас присматривает за Джейми.  — Она сделала паузу, выглядя немного задумчивой.  — Итак, где твои дети?

— Наверху — спят.

Она оглядела комнату,  

её взгляд остановился на закрытой входной двери.

— У тебя есть спортивные штаны — я вся мокрая.

Я вытащил свои спортивные штаны, когда она сняла туфли. Я указал на ванную, но она повернулась ко мне спиной, расстегнула молнию на мокрых джинсах, стянула джинсы и нижнее белье и вышла из них. Затем она начала довольно медленно вытирать полотенцем ноги и ягодицы. Приглашение было довольно очевидным, и я почти слышал, как потрескивают её нервы..

Я чувствовал, как она рискует. Она уже чувствовала себя отвергнутой. Если бы парень с обидой, у которого были все основания для мести и который, кстати, был отрезан от секса так долго, отверг её, она была бы разбита. Я почувствовал прилив гнева, но гнева на жену за то, что она меня так подставила.

Никки продолжала говорить...  — Не могу поверить, что Джастин мог так поступить со мной...

Я шагнул вперед и положил руку ей на голое бедро. Она задрожала, и голос застрял у неё в горле, но она не отстранилась, поэтому я положил другую руку ей на бедро.

— Ты мне не нравишься... Но я ненавижу его...  — Она оттолкнула меня. Я погладил бедро одной рукой, а другой расстегнул молнию на свитере, бросив его на пол у наших ног. Ее соски были восхитительными. Я скользнул одной рукой вниз, чтобы обхватить задницу — сиськи не были такими твёрдыми, а задница была мягче, чем у Бет, и намного шире, по крайней мере, насколько я мог вспомнить. Но Никки оценила мои руки. Её кожа всё ещё была ледяной от холода, и она, казалось, впитывала в себя в тепло моих рук. И когда я нежно поцеловал её в шею, позволив своим зубам коснуться кожи, её ноги чуть не подкосились. Моя рука скользнула вокруг и между её ног.

Она тихо застонала.

Мокрая — это было не то слово — из неё практически хлестало. Я позволил своим пальцам поиграть с клитором в течение минуты, пока она медленно, прерывисто дышала. Она была более чем готова. Я повернул её — сиськи на самом деле были довольно хороши — намного больше, чем у Бет — и соски были безумно твёрдыми и очень чувствительными. Её ногти впивались в мои плечи, когда я вытягивал соски. Через минуту я поднял её и положил на обеденный стол — я не собирался терять ни минуты из этой встречи, так как понятия не имел, когда я буду ещё трахаться. Я хотел насладиться, подтянул её колени к груди и опустил рот к её щели. Она чуть не сошла с ума, когда я начал ласкать её языком, запихивая трусики ей в рот, чтобы заглушить крики.

Я не проявлял милосердия — всякий раз, когда она приближалась к оргазму, я отпускал её ровно настолько, чтобы она могла дышать,  — а затем толкал сильнее. Когда я, наконец, позволил ей переступить через край, я думаю, что она получила все оргазмы, которые пропустила за последние несколько месяцев сразу. Я, наконец, сдался и 

выпрямился, стягивая рубашку и выходя из штанов, в то время как она задыхалась и смотрела остекленевшими глазами, вытаскивая свои трусики изо рта.

Она соскользнула со стола и опустилась передо мной на колени. Глядя на меня, когда она схватила мой стояк, она сказала:  — Ты мне всё ещё не нравишься,  — а затем скользнула губами по мне. Это не займёт много времени, учитывая, как долго я был без секса, и она использовала всё, что могла придумать — я предупредил, что собираюсь кончить, но вместо того, чтобы отпрянуть, она взяла меня так глубоко, как только могла, поймав мою сперму в задней части горла и проглотив её.

Когда всё стихло, она посмотрела на меня и злобно усмехнулась:  — Обычно я ненавижу глотать, но... никто никогда не ел меня так.

Я ничего не сказал, поднял её и положил на стол, раздвинув ноги. Она была такой мокрой, что я легко вошёл в нее, забивая её, пока она шипела, тяжело поднимаясь мне навстречу. Через несколько минут она, задыхаясь, умоляла меня остановиться — что меня удивило, потому что я был уверен, что она ещё не выдохлась и не возненавидела. Потом она повернулась и склонилась над столом.

— Сзади, мне сзади нравится...

Её голос дрогнул, когда я вошёл. Она не была такой тугой, как Бет, и какой бы мокрой она ни была, понятно, что ей нравилось сзади — это всегда ощущается более узкой.

Несколько минут я колотил её, и единственное, что она смогла сказать связно, было "Сильнее" и "Чёрт!" Похоже, ей действительно нравилось, когда её грубо брали. Я чувствовал, как сок стекает по моим ногам — она была как чёртов фонтан. Я решил немного поднапрячься и намочил пальцы её обильным соком. Не говоря ни слова, я продолжал долбить её и засунул палец в задницу — когда я засунул целиком, она начала кричать, затем схватила свои трусики со стола, снова засунула их в рот и полностью вышла из-под контроля. Я вытащил палец из задницы, вытер его о рубашку и немного замедлился.

Сбросив трусики, она оглянулась через плечо на меня, злобно глядя:  — Это было просто грязно! Ублюдок.  — Её притворный гнев сменился хищной, мрачной улыбкой.

Я довёл её почти полностью, просто дразня кончиком, когда она попыталась снова на меня надавить.

— Сука. Знаешь, что будет ещё противнее?  — Я позволил своему шесту прокатиться вверх по складке задницы, пока кончик не оказался у ануса. Просто прикосновение.

— О Чёрт! Ты не сделаешь этого со мной! Ненавижу это!  — но даже произнося эти слова, она медленно надвигалась на кончик. Я немного подвинулся вперед, пока головка не упёрлась. Это должно было быть больно, и она уже запихивала свои трусики обратно в рот, пока я продолжал медленно толкаться в задницу. Она с ненавистью посмотрела на меня через плечо, что заставило меня проверить, нет ли ножей на столе рядом с ней. Но она продолжала давить сильнее. Было совершенно ясно, что у Никки не все карты в 

одной колоде. Она выплюнула трусики и зашипела:

— Ублюдок! Если ты собираешься трахнуть меня в задницу, то трахни! Засунь сюда, чёрт возьми!  — Так я и сделал, под визг не совсем протеста и тревожный, странно истерический смех.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы расслабиться и привыкнуть, но как только она начала толкаться назад, мы без труда нашли ритм. Она кончала снова и снова, а потом я, наконец, достиг своего предела и выстрелил ещё один заряд глубоко в задницу. Мы медленно разошлись, я схватил пару полотенец и протянул ей одно. Приведя себя в порядок, я бросил её джинсы и трусики в сушилку вместе с рубашкой и лифчиком, и мы несколько минут сидели — голые — за столом, попивая уже остывший чай.

Она угрюмо посмотрела на меня из-под растрепанной копны рыжих кудрей:  — Ты знал, что это произойдёт, когда пригласил меня войти.

— Вообще-то нет, пока ты не сняла джинсы.

Она захихикала, как маленькая девочка. Это немного нервировало.  — Я боялась, что ты откажешься.

Я ухмыльнулся, как мне показалось, впервые за целую вечность:  — Как может любой парень отказаться от этого?

— Джастин с рождения ребёнка не проявлял никакого интереса ни ко мне, ни к ребёнку.

Я покачал головой, я слышал о таких вещах и раньше, но прежде чем я успел что-то сказать, она продолжила:  — Так как же Бет — да и любая женщина — могла отвернуться от того секса, который ты мне только что устроил? Ты чертовски лучше Джастина.

— Понятия не имею. Она просто потеряла ко мне интерес. Джастин моложе, и она чувствует себя старой из-за детей, я думаю. Такого не было с тех пор, как родились близнецы. Я думаю, она чувствовала, что ей нужно быть больше мамой со мной или что-то в этом роде.

Никки снова хихикнула, немного жутковато, как мне показалось.  — Я никогда раньше не кончала, когда меня брали в задницу. Я имею в виду что пробовала это, но не получалось. До тебя.

Я усмехнулся:  — У Бет, по крайней мере, не было.

Она ещё больше оживилась.

— Неужели?! Мне было больно, но я буду дорожить этим — особенно когда этот Мудак скажет мне спать сегодня в комнате Джейми, потому что он "устал" от упражнений.

— Не могу поверить, что ты не можешь контролировать свою шлюху. Ты мне всё равно не нравишься. Ублюдок.

— Сука.

В наших словах был гнев, но мы оба понимали, что на самом деле он был направлен не друг на друга.

— Если ты действительно хочешь что-то с этим сделать, посмотри, сможет ли твоя сестра завтра вечером присмотреть за моими детьми вместе с твоими. И нам лучше покончить с этим, они вернутся домой примерно через час, и мне нужно немного почистить эту комнату.

— Тебе лучше воспользоваться освежителем воздуха, потому что здесь пахнет жарким, потным, ебучим сексом!

Она натянула одежду и выбежала из дома.

Я тщательно прибрался в комнате — и положил полотенца в стиральную машину вместе с одеждой. Когда Бет вернулась домой, я обнаружил, что 

на удивление легко избегаю ночных "дискуссий" — споров, которые у нас всегда возникали, когда она что-то отрицала и лгала обо всём. Она казалась немного озадаченной моим отсутствием отношения. Удивительно, как большой трах снимает остроту обиды. Она также, казалось, заметила безупречно чистую кухню. Я думаю, она прокомментировала работу освежителя воздуха, но, честно говоря, мне было наплевать, я был на грани постсексуальных гормонов.

Она была так же смущена, когда я пропустил почти ритуальную неудачную попытку поцеловать её на прощание, когда на следующее утро ушёл на работу. Я даже не пытался, и я видел, что это застало её врасплох, когда я просто направился к выходу. Так или иначе, я собирался бросить сидеть и чувствовать себя несчастным, и покончить с этим — как получится.

На работе я договорился о том, чтобы одолжить машину друга на несколько месяцев. Сестра Никки, которая выглядела смущающе похожей на неё, осталась наблюдать за детьми в её доме. Мы с Никки поехали. Мы планировали осмотреть трейлер строительной компании его кузена — если там было что-то незаконное, след мог начаться именно там.

Садясь в машину, она слегка поморщилась.

— Моя задница ещё болит. Как и моя кошечка. Это первый раз, когда у меня был секс за целую вечность, и ты не был особенно нежный. Не думай, что сегодня что-то получишь.

Я поднял бровь.  — Нежность, кажется, не совсем у тебя на уме.

Она слегка улыбнулась, несмотря на все усилия подавить улыбку.

Я заметил, что впервые с тех пор, как мы познакомились, она немного накрасилась, хотя и плохо. Я принял решение изменить план и поехал в торговый центр. Мы пытались найти о чём поговорить, но у нас было мало общего, поэтому разговор шёл урывками, пока мы не въехали на стоянку торгового центра.

Она выглядела озадаченной:  — Разве они здесь?

— Нет, но я думаю, что мы хотим причинить им боль, поэтому есть несколько небольших вещей, которые надо сделать.

— Ты о чём?..

Я закатил глаза — просто удивительно, как мало у нас с Никки общего. Она поймала мой сардонический взгляд.  — Ты мне не нравишься. Вообще!

— Ты мне тоже не нравишься.

— Ублюдок.

— Сука.

Я подвёл её к стойке с косметикой в "Мейси". Она пристально угрожающе смотрела на меня.

— Думай об этом как о маскировке.

В течение следующего часа две женщины крутились над ней и пробовали миллион комбинаций макияжа, в результате чего получилась удивительно презентабельная Никки, которую они научили наносить свои продукты. Она вышла не совсем "хорошенькой", но ей удалось представить что-то вроде тлеющей, голодной сексуальности. Это сойдёт. Набор обошелся мне в 100 долларов из бакалейных денег, но я просто не буду обедать на работе в течение следующего месяца, и всё будет хорошо.

Мы вернулись к машине, а она сжимала маленькую косметичку, словно это был Святой Грааль. Она не хотела, чтобы ей это нравилось, но ей это нравилось.

— Ну и что это всё значит...

— Если мы хотим навредить им, тебе нужно что-то, чего хочет 

Джастин. Что-то такое, что он, кажется, потерял. И мне нужно что-то, на что Бет будет обижаться и ревновать. Это будешь ты. Ты прячешь макияж, когда приходишь домой, и пользуешься им только тогда, когда мы с тобой выходим.

Она выглядела озадаченной, и я объяснил ей весь свой план.

Она сидела целую минуту, ничего не говоря.  — Чёрт. Это немного сложно. И это займёт много времени.

Я пожал плечами:  — У тебя есть план получше?

Она слегка улыбнулась:  — Нет.

Она попросила заехать ко мне домой, чтобы смыть макияж, чтобы Джастин этого не заметил. Она зашла в ванную и через пару минут вышла оттуда с полотенцем в руках, на ней не было ничего, кроме злой улыбки и макияжа, который она должна была смыть. Злой блеск в глазах сказал мне всё, что нужно было знать о её намерениях.

Я оглядел её.  — Мне показалось, ты сказала, чтобы я ничего не ждал.

— Было бы стыдно зря тратить эту косметику...  — Она без всяких церемоний уронила полотенце.

Моего словесного согласия, по-видимому, не требовалось, так как она быстро опустилась на колени, расстегнула молнию и начала жадно сосать член. Она постоянно смотрела мне в глаза, а когда двинулась, чтобы сесть на меня, заметила:  — Мне нравится макияж.  — Её задница ещё побаливала, чтобы играть, хотя я думаю, что ей хотелось.

В конце концов мы закончили и направились к дому её сестры. Никки привлекла сестру в качестве сообщницы. Та, очевидно, никогда не любила Джастина, и нам очень понадобится её помощь.

В течение следующих нескольких месяцев мы более или менее работали над собой — я занимался на работе в обеденное время, она работала дома, и мы работали вместе в подвале, пока Никки не потеряла детский жир и не укрепила всё остальное — и я тоже очень укрепился. Мы скрывали это от наших эгоцентричных "супругов", нося мешковатую одежду и просто уклоняясь. В любом случае, они не обращали на нас особого внимания. Мы также занимались сексом, по крайней мере, пять или шесть раз в неделю — больше, чем я когда-либо получал от Бет.

Мы оба были из тех, кто сидит дома с семьёй. Поэтому мы решили это изменить. По прихоти судьбы мой подвал превратился в танцевальную студию — никто из нас ни хрена в этом не понимал. Но магия Yоutubе возобладала. У нас было много свободных выходных и вечеров, так как наши супруги продолжали игнорировать нас. Мы выучили основные танцевальные па, потом более продвинутые. Нам очень нравилось танцевать сальсу, но мы должны были приберечь её до конца нашей рутины. В первую очередь потому, что в конце концов мы бы трахались прямо на полу. Каждый. Чёрт. Раз.

Одно, что я понял довольно быстро, я играл с огнём — Никки была не очень стабильной и имела темперамент дикого доберман-пинчера. Её настроение менялось без предупреждения, и почти всё могло вызвать волну беспричинного гнева. Всё это дерьмо с Бет и Джастином сломало что-то важное, один из тех заборов 

здравомыслия, которые мы растоптали. Я всегда старался не спускать с неё глаз — всё время. Единственное время, когда она казалась стабильной, было, когда она кончала почти без сознания или когда она была рядом с детьми — моими или её. Её любовь к детям была всепоглощающей.

Мы постоянно трахались, как разъярённые норки; Никки обнаружила, что у неё есть страсть к оральному и анальному сексу, о которой она не подозревала. Элемент неприязни в наших отношениях означал, что для нас не было ничего слишком грубого или слишком грязного, и мы оба воспользовались этим.

Она по-прежнему называла меня "Ублюдком", а я по-прежнему называл ее "Сукой", но эти слова были если не совсем любящими и милыми, то странно ласковыми.

Но всё это было для нас, чтобы мы почувствовали себя лучше. Нужно было сделать и настоящую работу. И мы должны были сделать это очень, очень осторожно.

Никки придумала предлог, чтобы посетить трейлер строительной компании в течение дня, и умудрилась заснять всё на мобильный телефон; оказалось, что кузен был слишком скуп, чтобы купить сигнализацию.

Мы проскальзывали туда пять раз, сфотографировали каждый документ в каждом ящике картотеки и начали просматривать документы по крупицам. Более полезная информация обнаружилась в столе Джастина и сумочке Бет.

Через некоторое время ни один из нас не спорил с нашими супругами, что было проблемой для Бет — она действительно, казалось, пропустила аргументы и пыталась начать споры без причины, но я никогда не попадался на удочку. Ну, почти никогда.

Честно говоря, после того, как я весь день трахался с Никки, у меня не оставалось сил спорить. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что Бет, вероятно, использовала конфликты, чтобы оправдать перед собой своё ужасное поведение. С каждым днём она всё больше приходила в замешательство. Джастин, с другой стороны, казалось, думал, что Никки совсем сдалась.

Кроме того, я получил хорошую передышку на денежном фронте: я получил свой депозит в размере 2000 долларов. Эти деньги я вкладывал в бунгало для отдыха на мексиканском морском курорте, чтобы взять Бет туда на нашу годовщину — событие, которое, очевидно, не произойдёт. Я не ожидал, что они вернут деньги, но они это сделали; отношения с клиентами, я думаю. Эти деньги пригодятся.

Когда Бет начала придумывать предлоги, чтобы остаться на ночь с Джастином, мы с Никки начали ходить в танцевальный клуб, постепенно пробуя танцевальные движения, которым мы научились. Это было весело, но в этом был и стресс — непредсказуемость Никки постоянно давила на меня. Она была раздражительна и в лучшие времена и могла перейти от радостного возбуждения к почти психотическому гневу без всякого предупреждения, если её спровоцировать. Одна конкретная ночь была почти катастрофой и напомнила мне, насколько осторожным я должен быть.

К этому времени, после нескольких недель упражнений и почти ежедневного секса, Никки практически излучала "секс", поэтому не было ничего удивительного в том, что во время танцев к нам часто подкрадывались люди. Ей очень нравилось внимание, но, что 

неудивительно, она сочувствовала брошенным подругам и старалась не проявлять свою сексуальность с парнями, которые пришли с подругами. К сожалению, некоторые парни думали, что она будет танцевать с ними так же возбуждающе, как она танцевала со мной.

Нас подрезала парочка в маленьком клубе, где-то в глуши. Я танцевал с девушкой — симпатичной маленькой блондинкой из группы поддержки — в то время как парень, очевидно, пытался засунуть руки в мини-юбку Никки. Она дважды отговаривала его, но он настаивал; и я просто поймал её за волосы, когда она бросилась на него.

— Я сказал, СТОЙ!

Её когти едва не задели его глаз, оставив кровавые следы на щеке. С маленькой блондинкой на одной стороне и шипящей, разозленной Никки, я ожидал катастрофы немедленно. Парень быстро попятился, широко раскрыв глаза, в то время как Никки медленно повернулась ко мне спиной, обвив свою длинную ногу вокруг моих бёдер, плотно прижимая свой пах ко мне.

— Ублюдок! Ты дёрнул меня за волосы! Это больно!  — она помолчала, а потом промурлыкала.  — Ты действительно знаешь, что мне нравится, не так ли?

Она посмотрела на блондинку, застывшую рядом со мной, и подмигнула ей.  — Ты можешь получить намного лучше, чем этот парень. Ты заслуживаешь лучшего, он мудак.

Мы вышли на улицу довольно быстрым шагом; это казалось разумным, учитывая трёх парней в футболках "Безопасности", направляющихся в нашу сторону.

На стоянке было полно машин, но людей не было — через два ряда я увидел, как вышли поцарапанный парень и ещё двое парней.

Он направился к Никки, а его друзья направились ко мне.

— Сука.

Никки улыбнулась,  — Я не понимаю, я тебе представилась.

— За это дерьмо твой парень может посмотреть, как я достану то, что у тебя в трусиках.

Никки остановилась, как будто испугалась, и он потянулся к ней, готовясь схватить её за руки. Но я видел маниакальный блеск в её глазах, когда почувствовал, что самый большой из троих подошел ко мне сзади.

Никки сделала выпад — не руками, которые он схватил, а зубами, глубоко вонзив их ему в лицо.

Он пронзительно закричал от ужаса и боли. Я развернулся. Я не был чемпионом ММА, но я был более чем знаком с драками, и я видел бешеный взгляд в глазах Никки, поэтому я был готов. Здоровяк ожидал схватки или удара, но его отвлёк крик друга, и он был совершенно сбит с ног, когда я нанёс ему сильный удар локтем в лицо. Поскольку он ожидал дикого удара, он нырнул прямо в локоть, который хрустнул его по носу. Он упал. Второй парень шагнул вперед, чтобы оторвать Никки от её кричащей жертвы. Поэтому я ударил его сзади по ноге, чуть ниже колена, и он упал на колени. Я схватил его за голову и отбросил назад, как футбольный мяч, позволив ему звякнуть об асфальт. Жертва Никки споткнулась о бордюрный камень и закрыла лицо, из которого хлестала кровь. Огромная ошибка. Никки выплюнула полный рот плоти — и вонзила свой острый 

каблук ему в пах. Его крик вырвался за пределы человеческого слуха. Я дернул её назад, когда она собралась ударить его в грудь.

— Никки! Стой!

Она смерила меня дико вызывающим взглядом, потом остановилась и улыбнулась. Кровь покрывала нижнюю половину её лица и большую часть передней части белой майки. Её улыбка была полна крови, сцена из одного из тех эпических фильмов о вампирах студии "Хаммер". Она развернулась и положила руки на ближайшую машину, стоя почти над своей задыхающейся жертвой.

— Трахни меня. Здесь и сейчас. И я отпущу его.

Я никогда бы не подумала, что что-то подобное будет возбуждать, но я расстегнул молнию. Я просто оттянул стринги в сторону и взял её сзади, в то время как она выдохнула поток непристойностей, призывая меня сделать это сильнее. Чтобы было больно. Она была невероятно возбуждена и мокра. Я колотил её так сильно и быстро, как только мог, пока мы оба не кончили — всего пару минут, хотя это казалось намного дольше. Когда я отошёл от неё и застегнул молнию, я увидел пару фигур, стоящих в пятнадцати футах на стоянке — маленькая блондинка и темноволосая девушка — гот, стоящие в шоке.

Никки стянула с себя стринги и вышла из них, затем подняла, вытерлась ими и швырнула в лицо своей мяукающей жертвы.

— Так, это для тебя. Вот что у меня в трусиках.

Потом она увидела убитую горем блондинку и направилась к ней.

Мне хотелось схватить её и убежать, но я знал, что это вызовет ярость — и если я быстро не вытащу её отсюда, к утру мы оба окажемся в тюрьме. Она подошла к явно парализованной блондинке и встала над ней.

— Никки! Веди себя хорошо, она не сделала ничего плохого.

Никки посмотрела на меня и улыбнулась — её лицо всё ещё было окровавленной маской ужаса.

— О, я знаю.

Она притянула блондинку к себе и крепко поцеловала. Я уже собирался вмешаться, когда понял, что блондинка страстно целует её в ответ. Никки медленно отпустила её. Блондинка смотрела на неё как загипнотизированная, и её лицо было испачкано кровью её парня.

— Поверь мне, ты можешь найти гораздо лучшего, чем он.

Как только мы сели в машину, Никки сняла майку и вытерла лицо. Примерно в двух милях промчалась "скорая помощь". Мне не нужно было гадать, куда она направляется, и оставалось только надеяться, что никто не записал наши номера. Я заехал на стоянку, чтобы отдать Никки свою рубашку, но одевание не было её непосредственным интересом, поэтому я откинул сиденье и позволил ей расстегнуть молнию и кататься на мне, пока она не была удовлетворена. Это заняло много времени. Мои штаны пропитались её соками ещё до того, как она закончила. Несколько минут она молчала, а потом прокомментировала:

— Я действительно облажалась, не так ли?

— Мы все в некотором роде такие.

— Хотя я и вправду от этого оторвалась. Причинять ему боль было так приятно.

— Ага. Я заметил. Это немного тревожно 

в духе Ганнибала Лектора.

— Причинять ему боль было всё равно что трахаться. Я смогла просто выпустить весь свой гнев.

— Он это заслужил. Ну, я не уверен, что закон согласится, но я думаю, что его девушка была согласна с этим.

Никки хихикнула.  — Сначала она засунула язык мне в рот.

— Дерьмо, я с кем-то конкурирую.

Она помолчала.  — Серьёзно... О том, чтобы причинять боль? Не позволяй мне делать это снова. Обещай мне. Очень серьёзно.  — В её глазах блеснули слёзы.

— Ты защищалась.

— Я знаю, но дело не в этом. Я хотела причинить ему боль. Так, сильно, много. Если это случится снова... что, если я не смогу остановиться?.. что, если я не смогу найти дорогу назад?  — Она вдруг заговорила, как потерянная маленькая девочка, боящаяся темноты.

Это честно напугало меня до чёртиков. Никки, вероятно, нуждалась в реальной помощи — лекарствах — чёрт, она, вероятно, нуждалась в проверках.

Мы сделали документы — жестокое нападение на стоянке было приписано банде из 6 мужчин и испаноязычной женщины, свидетелем была блондинка, которую на самом деле звали Эмбер.

Мне пришлось посмеяться над этим, когда я показал бумаги Никки.

— Тааак... похоже, ты всё-таки произвела на Эмбер впечатление.

Никки улыбнулась:  — Она казалась милой. Клубничный блеск для губ.

— Тебе нравятся девушки?

— Я и не думала, что это так. Я просто баловалась с ней в клубе, но парковка — это совсем другая история. Она хотела меня, я чувствовала это, и это заставляло меня хотеть её. Я смотрела ей прямо в глаза, пока ты трахал меня, и она хотела, чтобы я трахнула её. Я видела это в её глазах. И с тех пор, как мы с тобой вместе, у меня просто нет никаких границ в сексе.

Однако после этого случая Никки, казалось, следила за собой. Стало лучше. Медленно, неравномерно, но постепенно лучше. Я видел, как она боролась, чтобы удержать демона, когда он появлялся. Иногда она даже выигрывала.

Сестра Никки не могла присматривать за детьми каждую ночь, поэтому Никки часто приносила Джейми, и мы "тренировались", укладывая их спать. Когда мы стояли в дверях, проверяя их, я иногда украдкой поглядывал на Никки и удивлялся мягкости её выражения. А иногда она ловила на себе мой взгляд и грустно, мягко, полуулыбалась.

В такие моменты её демоны казались очень далёкими.

Я знал, что рано или поздно что-то случится. В конце концов Бет наткнулась на меня без рубашки, заметила, что я похудел и набрал новые мышцы, и прокомментировала это. Я не стал превращать это в спор, надел рубашку и вышел из комнаты. Больше всего я хотел, чтобы она не увидела следы ногтей Никки на моей спине и заднице с прошлой ночи.

Усилившееся подозрение Бет означало, что мы должны перейти к следующему этапу. Я сказал это Никки. Она закатила на меня глаза через плечо — в тот момент я был в её заднице по самую рукоятку. Итак, несколько дней спустя, вместо занятий спортом и секса, у нас была машина 

и хорошая цифровая камера, которую мы одолжили, и когда Бет и Джастин ушли, мы тихо следовали на расстоянии. Никки проверяла квитанции и счета по кредитным картам, пока мы не выяснили их структуру. Бет была осторожна, но в сознании Джастина Никки была подавлена, неспособна к самозащите, поэтому он был беспечен и глуп.

У родителей Джастина была маленькая хижина на берегу, спрятанная в лесу. Она была немного обветшалой, но, судя по пробегу машины, именно туда они ездили по пятницам, когда полностью пропускали занятия в спортзале. Мы съехали с дороги и тихо двинулись к хижине с камерой. Занавесок не было, так что найти их и посмотреть не составляло труда — к тому времени, как мы заняли позицию, они уже лежали голые на кровати. Бет сосала член Джастина, который, к моему тайному облегчению, был примерно такого же размера, как и мой — у всех нас есть неуверенность. Я осторожно и тихо фотографировал, а мы с Никки наблюдали. Когда Джастин начал спускать, Бет отдёрнула рот, поймав большую часть брызг на лице и на волосах. Я видел, как она ругает его за то, что он не предупредил её, но он только рассмеялся. Я почувствовал, как Никки возится с моими джинсами, стягивая их вниз. Несмотря на мои тихие попытки остановить, она опустила свой рот к моему стержню. Может быть, я не так уж сильно с ней боролся. Я пытался заставить её быть серьезной, но она прошипела, что остановится, когда я выстрелю ей в рот. Это не заняло много времени, учитывая напряжённость ситуации — и когда она проглотила каждый кусочек, она откинулась назад с очень самодовольным видом и позволила мне сделать ещё несколько снимков.

Так как нам нужно было идти обратно к машине, я выпустил немного воздуха из одной из шин Джастина, чтобы замедлить их на случай, если они попытаются уехать раньше. Мы оставили пленку в фотолаборатории, которая специализировалась на дискретных однодневных фотографиях, а затем отправились домой. Бет приехала гораздо позже обычного, с растрёпанной одеждой и волосами — хихикая, Никки рассказала мне на следующий день, что Джастин сменил шину, а затем по дороге домой подобрал гвоздь на дороге, в результате чего пришлось жалко топать под дождём до заправочной станции в 4 милях отсюда. Как говорили в армии:  — Расплата — сука, а её стриптизёршу зовут Карма.

В течение следующей недели мы говорили о том, чего мы хотим. Никки чертовски удивила меня, но в конце концов я согласился.

Мы молчали, а затем сделали наш большой шаг примерно через три недели после того, как собрали наши доказательства. Бет и Джастин всегда исчезали на весь день по субботам, но мы с Никки сложили их узор. Сначала в спортзал, потом в кабину для секса и душа, потом в ночной клуб для танцев и вечеринок. Обычно они возвращались домой около 6 или 7 утра в воскресенье. На этот раз, правда, всё было немного 

по-другому. Как только они уехали, мы оставили детей с сестрой Никки и уехали. Сначала мы отправились за покупками. Никки выбрала облегающее темно-изумрудное платье с глубоким-глубоким вырезом и очень коротким подолом. Изумрудно-зеленый цвет действительно оттенял её волосы. На мне был темно-серый костюм с чёрной рубашкой. Я отвел её в парикмахерский салон и сказал им "пойти на это" — причёска и макияж. Одевшись, мы направились в клуб. Мы вошли, как будто это место принадлежало нам. Формально вышибала должен был нас задержать, но Никки выглядела как настоящий секс на палочке. Она была одета в тонкое, как папиросная бумага, платье, которое показывало почти всё — и было очевидно, что у неё не было стежка под ним. Её соски были на пределе — больше от её почти наготы, чем от любого намека на холод. Когда свет падал прямо на неё, можно было даже разглядеть крошечное сердечко, в которое она подбрила лобковые волосы. Поскольку часть работы вышибалы состоит в том, чтобы убедиться, что толпа интересна, нас пропустили, даже не потребовав карточки.

Мы первыми вышли на танцпол. Затем перешли к главному событию.

Джастин и Бет сидели в клубе за "столиком для супружеских отношений в углу" каждую субботу. Протанцевав несколько песен, мы направились к "их столику", Никки во весь рост держалась за мою руку. Бет была в жёлтом платье, которого я никогда не видел, Джастин — в синем костюме. Я бы солгал, если бы сказал, что Никки выглядит лучше, чем Бет — Бет была загорелой и элегантной. Тем не менее, Никки была эффектной, и вместо того, чтобы выглядеть элегантной или утончённой, она гордо носила вид плохой девочки чистого секса и безнравственности, которая притягивала взгляды с другого конца комнаты.

Я отодвинул стул для Никки и сел сам. Бет и Джастин, казалось, застыли в абсолютном шоке.

Я огляделся с притворным удивлением:  — Очень мило, большинство спортзалов менее причудливы.

Лицо Джастина потемнело, он впился взглядом в Никки.  — Это платье. Ты потратила деньги...

— Нет,  — отрезал я с резкостью в голосе.  — Я купил.  — Я бросил на стол стопку фотографий хижины. Они были самыми неприглядными из тех, что я смог выбрать. Большинство снимков, которые я сделал, были значительно добрее, в конце концов, это были красивые люди. Я перебрал стопку и вытащил самое худшее. Они выглядели грустными, неуклюжими и грязными.  — Я получил назад часть своего депозита за бунгало на мексиканском морском курорте, которым собирался удивить Бет в нашу годовщину. Поскольку этого не произойдёт, я решил купить что-нибудь полезное.  — Что-то промелькнуло на лице Бет. Разочарование? Может быть. Вероятно, узнав, что денег оказалось больше, чем она думала.

Глядя на разложенные фотографии, Джастин, наконец, почувствовал опасность. И остолбенел. Бет побледнела.

— Так как долго...

— Мы "работаем вместе" уже почти четыре месяца.

— Как ты узнал... всё?

— На самом деле мне не нужно было ничего "узнавать". Вы даже не пытались это скрыть. Вы просто предположили, что мы будем слишком подавлены или слишком слабы,  

чтобы что-то сделать.

Джастин попытался восстановить некоторое равновесие и насмешливо усмехнулся:

— Ну и что, вы влюбились друг в друга?

Никки усмехнулась:  — Мне он совсем не нравится, он полный ублюдок.

— И она настоящая стерва. Она мне совсем не нравится.

Хищная улыбка Никки становилась всё шире:  — Но секс!? О боже мой. Это потрясающе. Ничто не сравнится с разъярённым трахом мести. Все гадости, какие только можно себе представить.  — Она посмотрела на Бет смертельным взглядом.  — и чертовски много такого, чего ты никогда бы не сделала. Я точно знаю, что нет. Но семейные подлости убедили девушку попробовать все виды нового секса.  — Она спела последнюю фразу, невольно взглянув на Джастина.

Бет отшатнулась, как от пощёчины, и посмотрела на меня.  — Ты не можешь этого делать — мы же пытались вместе работать.

Что ж, это была полная чушь.

Я рассмеялся, но без всякого веселья.  — Ты топталась на месте, пока этот Мудак не был готов. И трахалась с ним три или четыре раза в неделю, пока я нянчился с девочками и жил как грёбаный монах. Несколько месяцев ко мне в офис приходили люди, чтобы сообщить плохие новости. Ты не только изменяла, но и превратила это в грёбаное публичное зрелище. Нам не нужно было вести наблюдение, чтобы поймать вас — всё было как на ладони.

Я чувствовал, как быстро нарастает гнев, но Никки сжала мою ногу.

На этот раз Никки была хладнокровнее. Она взяла верх.  — Очевидно, разводы будут за прелюбодеяние. Это не будет иметь никакого значения в деньгах, но давайте посмотрим правде в глаза, это более честно. И это заставит нас чувствовать себя лучше. Моё новое хобби будет следить за тем, чтобы все получили копии фотографий и полное объяснение того, как вы разрушили свои браки: семья, коллеги, работодатели. Чёрт, я разыщу твою учительницу воскресной школы в первом классе.

Она на секунду сосредоточилась на Джастине.  — Кстати, говнюк, я пока переезжаю к сестре. С Джейми.

Выпрямив голову, я вбросил мяч.  — Немного серьёзнее для вас тот факт, что вы вдвоём присвоили деньги со счёта стройматериалов в строительной компании. Нам потребовалось много времени, чтобы понять это, но когда Никки поняла, что вы двое проводите время, как моряки в отпуске, мы поняли, что деньги должны были откуда-то прийти. Мы с Никки собрали более чем достаточно доказательств. Есть налоговые проблемы, мошенничество с телеграфом, даже один случай мошенничества с почтой, так что даже если кузен Джастина не против, у вас есть реальная проблема. Наверное, тебе хватит от пяти до десяти лет тюрьмы...  — я указал на Джастина...  — и пару лет тюрьмы в качестве соучастника для тебя, Бет.

Широко раскрыв глаза, Бет тут же попыталась оправдаться:  — Я не знала! Я думала, что это его деньги, я положила их на счёт, чтобы уберечь их от развода!

Я оборвал её:  — Да, ты "держала это для друга". Кроме того, это ставит эти деньги в один ряд с нашим разводом. Если бы моё имя было на этом 

счёте, я бы предположил, что вы меня подставили. Это закончилось бы очень плохо.

Бет и Джастин побледнели. Я подозревал, что они рассматривали эту идею, но, видимо, решили не делать этого.

Я высказал встречное предложение, которое мы с Никки уже разработали.

— У тебя есть один шанс на лучшее будущее, Джастин, хватайся за него. Бросай работу и направляйся в горы. Не менее 400 километров. Забирай машину, одежду, футбольные трофеи и ежегодник. Ничего больше. Ни одной чёртовой вещи. Никки подаёт на развод; она всё равно ни хрена не получит от развода с учётом твоей тайной сделкой с кузеном. Мы не даём показаний ни копам, ни твоему кузену. Если твой кузен узнает об этом сам и предпримет какие-то действия, это будут ваши проблемы. Я бы посоветовал положить все деньги, которые у вас ещё есть, обратно на счёт его фирмы. Это может иметь значение в том, начнет ли он искать вас.

Я посмотрел на Бет:  — Я подаю на развод, у меня есть первичная опёка — никаких алиментов. И никакого обслуживания. С прелюбодеянием как причиной. Ты или соглашаешься на это, или отправляешься в тюрьму, а я просто беру полную опёку. Что касается всего нашего дерьма, составь список всего, что хочешь, но лучше бы он был коротким. Можешь оставить свою одежду. И можешь оставить себе все эти чёртовы туфли.

Тут вмешалась Никки.  — Он предложил мне твои вещи, но туфли слишком малы, а одежда — отстой. Я перестала носить нижнее белье рядом с ним, так что можешь оставить свои бабушкины трусики.

Я улыбнулся Никки, пока Бет изо всех сил старалась не задохнуться.

Я продолжил:  — Найди грёбаную работу, переезжай к родителям — или к кому там ещё, мне всё равно. У тебя будет много свиданий с детьми. Я не буду блокировать это, ты была наполовину приличной мамой. Я даже не скажу твоим родителям, в чём причина развода.

Я внимательно посмотрел им в глаза, чтобы убедиться, что они обращают на меня внимание.  — Время истекает завтра в полночь. Если грёбаная задница Джастина к тому времени не окажется на грёбаной дороге, мы передадим всё его кузену и копам. Предложение остаётся в силе только в том случае, если вы оба согласны.

Никки наклонилась вперед, выставляя напоказ свое эффектное декольте. Вероятно, ради Бет.

— Вам, ребята, удалось одно удивительное достижение. Мы вдвоём. Мы были серьёзны, когда говорили, что у нас нет ничего общего. Мы не могли договориться о фильме, ненавидели музыку друг друга, и если бы он заговорил о своих увлечениях, я бы впала в кому.

— А она — мелкая, эмоциональная гарпия, чей голос скрежещет по моим нервам, как битое стекло.  — добавил я.

Никки продолжала, глядя Джастину в глаза, как змея на свою добычу:  — Итак, когда мы собирались вместе и не выясняли, как трахнуть тебя, мы делали только одну вещь. Трахать друг другу мозги — это всё, что только можно было. Если мы ужинали вместе, то только для того,  

чтобы набраться сил и снова трахнуться.

Она посмотрела на Бет.  — Не могу поверить, что ты бросила его ради этого куска дерьма. Я не блефую, если ты так думаешь, пойдём с нами как-нибудь, и ты сможешь посмотреть. Наверное, так будет ещё жарче. Если это вообще возможно. Но то, что ты смотришь, как твой муж трахает меня в задницу, было бы полным безумием, так что просто позвони мне в любое время, если захочешь посмотреть.

Я посмотрел на часы и прервал её:  — Помните о сделке. Извини, нам надо идти, чтобы я мог забрать детей.

Я встал и протянул Никки руку. Она послушалась и наклонилась к ним, говоря мне:

— Давай, мы займёмся сексом ещё раз — остановимся на обратном пути, и я буду трахаться всеми возможными способами.

Ненавистная женщина.

Хотя она не лгала и не преувеличивала — мы остановились в отеле, и она была абсолютно ядерной горячей. По — видимому, высказав всё Джастину и Бет, она включилась на полную мощность — чёрт возьми, она дрочила себя в машине, прежде чем мы выехали со стоянки. Она действительно стянула платье через голову, когда я открывал дверь отеля, и вошла, одетая только на высоких каблуках. Следуя её примеру, моя одежда была скинута рядом с её платьем на полу в считанные секунды. На самом деле не было вообще никаких разговоров, кроме обязательных стонов, хрипов и криков. Через час мы уже возвращались домой; мы превзошли самих себя.

Что-то в Никки изменилось — возможно, это было столкновение с Джастином и Бет, но безумный гнев, казалось, исчез. Просто ушёл. Она ещё была так же сексуально возбуждена, как и всегда, но этой сверкающей грани истинного безумия не было.

Бет чуть не опередила меня — я только уложил детей спать, когда она влетела в парадную дверь. И замолчала. Я нарочно не принял душ, и от меня разило Никки — а у Бет всегда был чувствительный нос. Освежитель воздуха был главным игроком в сохранении нашей тайны.

— Нам нужно поговорить.

Я опустился в мягкое кресло.  — Нам нужно было поговорить несколько месяцев назад.

— Послушай, мы можем немного отойти? Ты не можешь просто позволить этой суке уничтожить нас...

— Стоп,  — я поднял руку,  — единственная сука, которая разрушила брак, стоит передо мной!

Она уставилась на меня с особенно противным видом. Редкость для неё.

— Ты действительно не понимаешь, Бет. По сравнению с Джастином твоя судьба просто прелесть. Никки торговалась за тебя, уговаривала и умоляла за тебя. Она пыталась сделать Джастина настоящим злодеем в этой неразберихе. И ты даже не представляешь, как ей было тяжело — она ненавидела тебя всеми фибрами души, но всё равно делала это. Она чувствует, что её крушение поезда стало причиной нашего. Я даже не уверен, что согласен с этим, но я заключил сделку. Потому что она умоляла меня.

Я помолчал, подсушая свой гнев, прежде чем он взорвался. Затем в размеренных тонах:

— Если бы счёт для отмывания денег был открыт на моё имя, или если 

бы анализ ДНК близнецов оказался другим, мы бы не разговаривали. Там заливают фундамент фабрики на Пятой улице, и у меня есть копия ключа от участка. Ты и Мудак просто исчезли бы. Никки могла бы умолять о чём угодно, но это не имело бы значения.

Она моргнула, внезапно с ужасом осознав, насколько мы были один на один.  — Сколько у меня времени, чтобы съехать?

— Я должен дать тебе завтра до полуночи, просто для грёбаной элегантной симметрии всего этого, но я дам тебе неделю. На то, чтобы упаковать все эти туфли, уйдет два дня. И видит Бог, я хочу, чтобы они исчезли.

Она пробормотала что-то вроде извинения и направилась вверх по лестнице. Ей потребовалось пять дней, чтобы съехать, и я остался один с детьми. Даже с близнецами всё казалось довольно пустым.

Я слышал, что кузен Джастина ищет его, но не вызвает полицию. Я надеюсь, что Джастин хорошо спрятался. Его кузен всегда был склонен к насилию.

Возможно, я немного изменил своему обещанию ничего не сообщать его кузену.

Через две недели после этого я разрешил близнецам остаться с Бет и её родителями на выходные; они четко знали правила, и Бет так же ясно поняла, что возмездием за любую ерунду будет быстрая поездка в тюрьму.

Почти в полночь раздался стук в дверь. Когда я открыл ее, Никки стояла там в полной боевой раскраске и клубной одежде, выглядя почти легкомысленной. По крайней мере, хоть кто-то приспосабливался.

— Так она ушла?

Я кивнул.  — Вернулась к родителям, пытаясь объяснить загадочную копию прошения о разводе, на которой ярко-красной помадой было написано "Шлюха-домоседка". Спасибо, что прислала.

Никки ухмыльнулась своей безумной улыбкой:  — Отлично! Мне хотелось сделать для неё что-нибудь приятное. Дадим им о чём-нибудь поговорить.

Я усмехнулся. Я обещал ничего не говорить родителям Бет, но Никки не обещала. На самом деле она обещала обратное. Таким образом, целая серия пакетов была отправлена друзьям и семье Бет. С фотографиями. Я сомневаюсь, что она когда-нибудь действительно переживёт это.

Улыбка Никки стала ещё шире:  — Эй, я принесла подарок на новоселье!

Я чуть было не поправил её; в конце концов, я не переехал, но в чём-то она была права, дом казался новым.

— Думаю, мы могли бы разделить десерт.

Из-за её спины выглянуло знакомое лицо в светлой шапочке.

— Я принесла слоёный крем.

Бедная, бедная Эмбер. У неё не было большого опыта, и мы вдвоём делили её, как конфетку, которой она по сути и была. Мы втянули её в нашу бурю — она была не столько партнёром, сколько катализатором на открытом огне.

Не то чтобы она жаловалась. После всего, что мы с Никки сделали друг с другом за последние месяцы, мы смогли дать Эмбер дипломный курс по оргазмам — она дважды теряла сознание. Никки улыбалась, как та кошка, которая съела канарейку. На следующее утро она помогала Эмбер, которая едва могла ходить на дрожащих ногах, выйти к своей машине.

Несколько ночей спустя Никки пришла одна.

Через несколько дней она 

пришла с Джейми.

Когда дети уснули, она молча потащила меня прямо в спальню. На этот раз мы двигались медленнее — гораздо медленнее. Потом я лежал, уставившись в потолок, а её голова покоилась у меня на плече, пока палец рисовал узор у меня на груди.

— Мы не можем продолжать в том же духе, Никки.

Я почувствовал, как она напряглась.

Я продолжил:  — Мы вроде как договорились. Я знаю, что мы никогда не говорили об этом прямо, но я думаю, что мы согласились, что у нас "нет ничего общего". Никаких чувств. И у меня с этим проблемы.

Тишина.

Потом тихо:  — Ублюдок.

Затем я почувствовал её сумасшедшую, знакомую улыбку у своего плеча, когда её ноготь прочертил сердечко над моим.

— Ты ребёнком был, наверное, тупицей. Разве они должны были приглашать специалиста, чтобы научить тебя ходить?

— Сука.

•  •  •

Бет, возможно, недостаточно обожжена, но это был выбор Никки. А Никки сложна и, возможно, безумна, поэтому очень трудно понять её выбор. Может быть, она верит в маленький шанс на спасение, по крайней мере для некоторых. Или, может быть, она хочет, чтобы Бет увидела, что она потеряла. Не ошибитесь, Бет потеряла всё, что действительно ценила. Никки чертовски в этом убедилась. И я уверен, что Никки не было бы так приятно, если бы Бет была в тюрьме — Никки не смогла бы наслаждаться шоу. Никки даже будет иметь реальный контроль над доступом Бет к её собственным дочерям, через некоторое время. Всё это, начиная с того первого дня, когда она стояла под дождём, возможно, и было её планом с самого начала. Честно говоря, я не уверен и не хочу спрашивать. Она может просто ответить.

Никки занимает постоянное место в моём сердце. Может, она и не такая хорошенькая, как Бет, но что с того? Она любит неистово и всецело и не отпустит, пока не рассыплется в прах. Она много раз возвращала Эмбер — но Эмбер не представляет угрозы для отношений; она — то, чем Никки хочет поделиться с мужчиной, которого любит. Как сказала Никки, Эмбер — это в значительной степени удовольствие — тот дополнительный кусок чизкейка, который вы не можете съесть самостоятельно, но с удовольствием делитесь. Никки просто выражает свою любовь немного нетрадиционно. Конечно, она манипулирует, и сумасшедшая, может быть, даже опасная, но она — это она.