Моя сестра Алексис. Сестра изнасиловала младшего брата Часть 8

— О чем ты думаешь?  — наконец выговариваю я.

— О двух вещах, Робс.

— Каких?

— Во-первых, ты первая девушка, которую я увидела голой. Ты первая девушка, с которой я занималась любовью. И ты единственная, которую я когда-либо полюблю.

Я делаю глубокий вдох.

— А вторая вещь?  — спрашиваю я, напуганная мощью смысла того, что она только что сказала.

Она поднимает голову и озорно улыбается мне.

— А во-вторых, я голодна. Пойдем готовить ужин.

Она смеется над моим недоверчивым взглядом и протягивает мне рубашку.

— Вот кухонное правило на сегодняшний вечер для тебя — только топ и никаких трусиков. Потому что я хочу, чтобы у меня была возможность надрать твою прекрасную задницу.

Я сажусь, чтобы натянуть футболку, и Лекси протягивает мне руку, чтобы помочь встать. Я дрожу после моего последнего оргазма, и она обнимает меня, чтобы отвести на кухню, где усаживает на стул.

— Лекси?  — спрашиваю я через некоторое время.

— Да, Робс?  — отвечает она, роясь в шкафу в поисках макарон.

— Я люблю тебя.

Она перестает рыться и поворачивает голову, чтобы одарить меня загадочной улыбкой.

— Я знаю, тыковка.

Я слегка откидываюсь в кресле.

— Я имела в виду то, что сказала раньше, Лекс. Теперь все по-настоящему. Теперь мне некуда бежать.

Она выпрямляется и подходит ко мне. Прежде чем я успеваю понять, что она делает, она уже сидит у меня на коленях, оседлав меня, обхватив мою голову руками, заставляя меня смотреть ей в глаза.

— Робин. Послушай меня.

Она отпускает мою голову и берет одну из моих рук, кладя ее между своих грудей над сердцем.

— Сегодня я тебя не трахала. Я не позволила тебе соблазнить меня сегодня. Я, конечно, не позволила тебе насиловать меня, и я надеюсь, что не насиловала тебя. Для меня это было занятие любовью... самая лучшая любовь, которая у меня когда-либо была. Многие этого не поймут. Они бы назвали это инцестом. Я называю это любовью, и мне это кажется правильным. Не знаю, когда я начала думать о тебе иначе, чем о сестре, но когда-то это случилось, и теперь между нами все открыто. Я не хочу никого другого, и я не хочу ничего другого, кроме той жизни, которая есть у нас с тобой.

Я крепко прижимаю ее к себе, и она быстро целует меня. Затем, когда она пытается слезть с моих колен, я хватаю ее за бедра и удерживаю. Она вопросительно смотрит на меня.

— Я просто хочу, чтобы ты знала, что это не было обольщением. Для меня это тоже было занятием любовью,  — тихо говорю я.  — Я так давно хотел тебя, что даже не помню, когда это началось. Ты всегда была рядом со мной, всегда охраняла меня, всегда слушала, всегда хотела, чтобы я была в твоей жизни. Просто пойми, что теперь я никогда не смогу расстаться с тобой. Это сломало бы меня.

Она нежно проводит пальцем по моей щеке.

— Я бы никогда не хотела расставаться с тобой, глупышка. Мне будет не хватать 

твоих пальцев и этого так волнующего меня языка.

Я смеюсь, и она соскальзывает с меня. Лекси возвращается к своим поискам макарон, и я с удовольствием наблюдаю за ней, помогая с маленькими задачами, которые она поручает мне типа нарезки помидоров. Она выглядит восхитительно домашней в нашем потрепанном старом кухонном фартуке и почти прозрачной ночной рубашке, и я наслаждаюсь этим зредищем. Она не против того, чтобы делать такие вещи, как нагибаться до смешного далеко вперед над духовкой, так что я могу почти все видеть со своего наблюдательного пункта. Так что приготовление ужина проходит в мгновение ока. Не успеваю я опомниться, как уже накрываю на стол и наливаю нам вина к простому блюду из помидоров и базилика, которое приготовила Лекси. Запах еды заставляет меня понять, что я тоже голодна.

Лекси моет посуду, а потом мы едим; хотя, честно говоря, я думаю, что то, что я делаю, должно быть классифицировано как пожирание. Я и не подозревала, насколько голодна, и думаю, что Лекси такая же, потому что мы оба хватаем и напихиваем в себя еду. Закончив, мы оставляем посуду на утро и возвращаемся в гостиную, где не так тепло, как хотелось бы. Лекси вздрагивает и прижимается ко мне.

— У меня есть предложение,  — говорит она.

— Да?  — спрашиваю я.  — Мне холодно и я устала. Как насчет того, чтобы принять ванну вместе?

— Звучит заманчиво. Но я очень дрожу, и тебе придется помочь мне подняться наверх.

— Это предопределено, Робс.

Лекси протискивается под мою левую руку, и мы осторожно поднимаемся наверх. Я направляюсь в семейную ванную, но Лекси тихо говорит:

— Не-а. Мама попросила папу добавить большую ванну для нее, когда они купили дом.

Никто из нас не пользовался ею с тех пор, как произошло то несчастье, и я немного сомневаюсь, стоит ли использовать эту ванну сейчас. Я думаю, Лекси это знает, потому что она тихо говорит:

— Теперь это наш дом, Робс. Мы должны жить с призраками, но это не значит, что мы должны давать им власть над нами.

И снова я чувствую, как внутри меня щекочет желание, когда она наклоняется, чтобы размешать воду, а затем достает из шкафа несколько эфирных масел, открывая мне прекрасный вид на ее грудь.

— Чайное дерево или герань?  — спрашивает она.

— Чайное дерево.

Она немного повозилась с бутылкой, потом разочарованно вздохнула. Она протягивает его мне и повелительно говорит: "Открой", прежде чем вернуться к ванне. Я сжимаю крышку бутылки в своей сильной правой руке и пытаюсь открыть ее. В конце концов крышка скрипит и вдруг поддается, и я возвращаю открытую бутылку Лекси, которая выливает треть содержимого в воду. Запах разносится по комнате, и я вздыхаю: чайное дерево — один из моих любимых ароматов.

Я понимаю, что пялюсь на Лекси, только когда она подходит и наклоняется вперед, чтобы поместить свое лицо прямо перед моим. Довольная, что завладела моим вниманием, она улыбается и говорит:

— Хотя я польщена тем,  

что ты можешь так сильно отвлекаться на мое тело, Робс, пора тебе принять ванну. Так что снимай топ и давай спустим тебя в воду, хорошо?

— Ладно, мэм,  — язвительно бормочу я.

Лекси стучит кулаком по моему плечу, а затем делает шаг назад. Я беру подол рубашки и медленно тяну его вверх и вниз, слегка борясь с ним, когда он снова запутывается в бинтах на моей голове. Но когда я его снимаю, Лекси смотрит на меня и слегка краснеет.

Я громко смеюсь, и она стыдливо улыбается.

— Ничего не могу поделать, Робс, я снова чувствую себя 16-летней и только что открыла для себя, что такое оргазм.

Она делает шаг вперед и нежно обхватывает мою грудь. Я наблюдаю за выражением ее лица, пока она изучает меня. Ее руки теплые после ванны, а пальцы нежные. Мои соски снова возбуждены, и Лекси нежно гладит их, прежде чем поднять глаза и посмотреть на меня.

— Жаль, что ты не видишь себя таким, каким вижу тебя я,  — тихо говорит она.

— Может, ты научишь меня,  — отвечаю я.  — Но только если ты тоже научишься любить себя.

Она улыбается, как мне кажется, печально, но ничего не говорит, когда опускает руки, чтобы взять мои. Одним плавным движением она отступает назад и поднимает меня на ноги, затем ведет к ванне и помогает мне подняться и войти в нее.

Она помогает мне спуститься в воду; я издаю стон и медленно откидываюсь назад в почти обжигающем жаре. Я кладу руки на широкие края ванны и смотрю, как Лекси приглушает свет, а затем заходит в ванну вместе со мной. Она опускается, и я смотрю, как вода поднимается по ее бедрам, животу и груди, пока все, кроме верхушек грудей, не погружается в воду, как моя.

Лекси тоже со вздохом откидывается назад, и некоторое время мы просто смотрим друг на друга. Мы закончили тем, что мои ноги оказались под ее бедрами, а ее ступни покоились на моих бедрах. Она улыбается и закрывает глаза, позволяя своей голове откинуться на край ванны, в результате чего она скользит немного вперед, ближе ко мне.

•  •  •

— Ты в порядке?  — спрашивает она через некоторое время.

— Не могу припомнить, чтобы я когда-нибудь была в таком порядке как сейчас.

— Это хорошо,  — говорит она.  — Дай мне мыло.

Вместо этого я наливаю немного мыла себе в руки, затем наклоняюсь вперед и намыливаю ей плечи. Ее глаза распахиваются, она смотрит на меня, потом встает и поворачивается, чтобы лечь спиной ко мне, пока я втираю пену ей в плечи, спину и, конечно же, в грудь. Я провожу руками под водой и по ее телу, стараясь очистить и губы; и все это время она томно лежит на мне, издавая тихие звуки благодарности.

"Блаженство" — лучшее слово, которое я могу придумать, нежно уткнувшись носом в ее ухо. Ее тело так хорошо прижимается ко мне. Я скольжу руками по ней и нежно обнимаю ее,  

затем откидываюсь назад, чтобы ванна поддерживала меня и я ее. Я закрываю глаза, слушая звук нашего дыхания и чувствуя ее спину рядом со мной. Я чувствую себя самой счастливой девушкой в мире.

В конце концов, конечно, вода начинает остывать, и нам приходится выбираться. Лекси хватает нам полотенца, а потом забавляется тем, что вытирает меня, как будто я снова девочка. В ней есть какое-то сияние, которого не было в последнее время, и мне приятно видеть, как ее беззаботная игривость снова появляется. Я непроизвольно обнимаю ее и вознаграждаюсь поцелуем, после чего она быстро вытирается, роняя использованное полотенце на пол.

Но когда она снова поворачивается ко мне, ее лицо становится серьезным, а глаза темными и печальными.

— Робс?  — тихо спрашивает она, нарушая молчание.

— Да, Лекси?

— У меня есть глупый вопрос.

— Ты никогда раньше не спрашивал, можно ли у меня что-то спросить.

— Так и есть... Я пойму, если ты не захочешь...

Я поднимаю бровь, но ничего не говорю, ожидая ее.

Она смотрит вниз и, кажется, почти съеживается, когда тихо спрашивает:

— Ты не будешь возражать, если я пересплю с тобой сегодня? Я... Я больше не хочу оставаться одна в пустой постели.

И вот так она превращается из уверенной в себе мегеры в неуверенную в себе девочку, которая так и не успела повзрослеть до того, как жизнь встала у нее на пути. Я не могу найти слов; все, что я могу сделать, это яростно схватить ее и крепко прижать к себе; я не знаю, как долго. В конце концов мне удается выдавить хриплое:

— Зачем тебе вообще понадобилось спрашивать об этом?

Я замечаю, что она дрожит, поэтому беру ее за руку и веду в ее комнату. У нас обоих есть двуспальные кровати, но в моей комнате нет утреннего солнца, и я не настолько привязана к своей кровати, чтобы не попытаться спать в ее постели.

Я откидываю одеяло, и она садится, потом ложится обратно, пока я укладываю ее. Я быстро пробегаю по верхнему этажу дома, чтобы выключить свет, затем возвращаюсь в ее комнату и, продрогнув, заползаю за ней. Она визжит, но не отстраняется, и я прижимаюсь к ней, чтобы впитать немного ее тепла. Затем я просовываю правую руку ей под голову, а левой обнимаю ее, притягивая к себе.

Через некоторое время она обхватывает мою левую руку своей и крепко прижимает ее к себе под грудью.

И снова тишина, если не считать нашего дыхания. Я чувствую ее запах сквозь аромат чайного дерева, который мы оба носим с собой; она пахнет домом, безопасностью.

— Спасибо, Робин,  — шепчет она через некоторое время.

Я прижимаюсь к ней головой и целую в затылок.

— Нет, Лекси. Тебе никогда не нужно благодарить меня за то, что я люблю тебя. Ты заслуживаешь всего этого и даже больше.

— Все, что мне нужно,  — это ты,  — тихо говорит она.

Я улыбаюсь и прижимаю ее к себе.

— Это делает нас двумя горошинами в 

одном стручке,  — шепчу я.

Вскоре она засыпает. На какое-то время это ускользает от меня, мой ум слишком занят обработкой событий дня. Мой пах приятно болит благодаря усилиям Лекси, и я могу только удивляться, что все мои фантазии, кажется, сбылись. Я знаю, что жизнь только что серьезно осложнилась для нас обоих, но мне все равно. Потому что я люблю свою сестру, и это взаимно...